Режим бога. Зенит Красной Звезды

Сергей Сергеевич с Лехой отлавливают особо ретивых хулиганов и укладывают их мордами в асфальт. Красиво работают! Окрестности, наконец, огласил вой сирен, и на улице показались две милицейские машины. Пугачевские фанаты решили, что пора окончательно уносить ноги. Поле боя остается за "селезневскими". С ним самим во главе.

В нашем холле тем временем развернулся целый лазарет по оказанию первой помощи — там уже вовсю трудилась Львова, бинтуя Денису разбитую голову. Второй Денис сидел рядом, зажимая разбитый нос. Я похлопал "тяжа" по плечу, дав понять, что отомстил за его раны.

Сергей Сергеевич вышел вперед, привлекая всеобщее внимание:

— Значит так. Сейчас все организованно дожидаемся работников скорой помощи, которые осмотрят вас и подробно зафиксируют все ваши побои и повреждения. Если у кого-то обнаружится подозрение на перелом или сотрясение мозга, тот отправится на машине скорой в ближайший травмпункт.

Фанаты глухо зароптали... Дело запахло милицией и уголовным делом, в котором никому светиться не хотелось. Сергей Сергеевич обвел их строгим взглядом.

— Повторяю для бестолковых: это очень важно сразу зафиксировать все свои побои и повреждения. Иначе в драке потом обвинят вас, а себя они выставят потерпевшими. И вы же окажетесь во всем виноватыми.

— Так они и напали первыми!

— Вот и дайте об этом показания.

Поняв, что пора показать пострадавшим и пряник, я тоже выступил вперед.

— Парни! И девчонки... Мне кажется, что вашему стихийному движению пора придать вполне организованный вид. Предлагаю вам основать фанатский клуб, руководство которого будет плотно контактировать с нашей студией. Особых благ не обещаю, но билеты на московские концерты вам будут. Не сто штук, конечно, но десяток-другой вы получите.

— А пластинки? — выкрикнула помятая девушка в разорванном пальто.

— И пластинки. С нашими автографами. Но за это вы пообещаете мне поддерживать порядок в своих рядах, и прекратить свинячить в соседнем дворе.

Я поискал глазами парня, который первым мне сообщил о пугачевских. Лет шестнадцати, с раскосыми черными глазами.

— Тебя как зовут?

— Лаэрт — замявшись, сообщил подросток

Вокруг засмеялись.

— Как у Шекспира в "Гамлете"?

— Ага. Родители постарались.

Ну, хоть не Даздраперма — ("Да здравствует 1 Мая!") и не Польза — ("Помни ленинские заветы"). Жить можно.

— Пока за главного у вас будет Лаэрт, потом соберетесь и сами выберете себе лидера. А сейчас вы во всем будете слушаться Сергея Сергеевича. Представитесь ему коротко и на всякий случай оставите свой домашний телефон для связи.

Накинув пальто, я выхожу на крыльцо, сажусь на ступеньку. Леха с оставшимися охранниками и милиционерами заталкивают четырех "пленных" в "козлики". Раздается новая сирена, на улицу выскакивает целый кортеж. Генерал Чурбанов собственной персоной. Жмет мне руку, оглядывает поле боя. На снегу и асфальте кровь, оторванные рукава, пуговицы...

— Поверить не могу — Чурбанов качает головой — В центре Москвы, в рабочий день...

Вздохнув, приглашаю Юрия Михайловича следовать за мной. Ничего не скажешь — очень "удачный" момент для посещения нашей студии. В кабинете Чурбанов по-хозяйски занимает мое любимое кресло, мне кивает на диван. Выглядит он плохо. Под глазами мешки, скверно выбрит.

— А теперь давай поподробнее. С чего вообще началась драка?

— Поклонники Пугачевой начали бить окна и драться с моими фанатами

— Аллы Борисовны?? Да, ладно. Не может быть!

Приходится рассказывать ему про события в ЦКЗ Россия. Хотя рассказывать особенно и не о чем — все же произошло за какую-то пару минут. Потом описываю драку, "каратиста". Чурбанов ошарашен. Поднимает трубку телефона, набирает номер.

— Олег Александрович? Чурбанов. Ага, на Селезневской... В сводке "по городу" уже прошло?

Генерал ругается матом. Виртуозно. Тут я догадываюсь, что Юрий Михайлович звонит напрямую главе МУРа Еркину. С которым мы свели знакомство после драки в Арагви. Кстати, за банду Лакобы мне Чурбанов обещал медаль. Но так и не дал. Напомнить? Пожалуй, не буду, слишком у него вид... не тот. Еще спустит на меня всех собак.

— И ты хочешь сказать, что из-за такой ерунды, как гримерка — генерал отдав указания, вешает трубку — Пугачева устроила за кулисами скандал?

Я спокойно пожимаю плечами. Мне то ясно, что не из-за гримерок — просто у советской эстрадной элиты накопилось сильное раздражение против "выскочки". Еще год назад обо мне никто не знал — а сейчас вся страна, да что там страна, весь мир поет песни Селезнева. А они — на обочине истории. Сначала был Буба, теперь "Мадам Брошкина"...

— А Галя к ней с таким теплом относится, поддерживала во всем... — генерал отсутствующим взглядом смотрит в окно

— ...Как она?

— Да, неважно... Как узнала об отце, так и не отходит от него... теперь каждый день в больницу мотается. Знает, что надежды уже никакой... Леонида Ильича уже два раза реанимировали. Короче, все плохо, Витя...

Мы сидим молча. Я умом осознаю, что надо бы предложить генералу по 100 капель, но обидно будет, если Чурбанов увидит во мне подростка и посмеется.

— Еркин оперов пришлет — Чурбанов тяжело встает — Будут копать эту историю, искать твоего каратиста. Ты это ... Заезжай к нам, Вить. В пятницу посиделки будут, народ соберется. Помнишь, как тогда на даче?

— Конечно, Юрий Михайлович, приеду!

— -

Провожая Чурбанова, встречаю в холле вернувшуюся Альдону. Краса-а-вица...! Летящая прическа, идеальный макияж. Девушка бросается ко мне, осматривает.

— Цел я, цел — завожу в пустой коридор, обнимаю. У-у как от нее приятно пахнет. И бюст так чудесно упирается мне в грудь. Руки невольно спускаются ниже. Мощным усилием возвращаю их обратно на талию. Сейчас не время!

— Принцесса вернулась домой, а злых драконов доблестные рыцари уже повязали и отправили в королевские застенки — шучу я — То бишь, в ближайшее отделение милиции. Но если серьезно, то это большая удача, что вас здесь не было.

— Правду Львова говорит, что ты с каким-то каратистом бился? — Альдона отстраняется и внимательно на меня смотрит

— Было дело... Черный пояс точно. Чуть не завалил меня ударом локтя.

— А кто он такой, узнали?

Я пожимаю плечами. А хрен его знает, кто он такой...! Но не любитель точно. Уровень Альдоны, если не выше.

— Надо его обязательно найти!

Угу... и отдать негодяя ей на расправу. Наш разговор прерывает звонок — Альдону просят к телефону. Судя по ее застывшему лицу, грозный папаша Веверс с претензиями нарисовался. Их разговор довольно быстро заканчивается, и Алька снова тащит меня наружу.

— Отец велел отвезти тебя к нему

Оказаться от такого приглашения не представляется возможным, надо ехать. Передаю бразды правления в руки Сергея Сергеевича и отправляюсь навстречу неприятностям. Понятно, что не пряниками меня там угощать будут... Вопреки ожиданиям, Альдона на собственной машине везет не на Лубянку, и даже не на конспиративную квартиру. Тормозит на пустынной набережной и кивает мне на Волгу, стоящую неподалеку.

— Иди. Отец уже ждет тебя...

Иду... При моем приближении водитель Веверса выходит из машины, открывает заднюю дверь, а сам отправляется подышать свежим воздухом. Имант Янович сегодня не в духе. Рядом на заднем сиденье лежит папка с документами, видимо по мою душу. Сажусь, молчим. Веверс щелкает в руках грецкие орехи. Двумя пальцами! Силен. Не ест — складывает в пакет. Орехи отдельно — скорлупа отдельно. С трудом сглатываю слюну. Перед глазами стоит мидовский туалет, Середа...

— Андропов сегодня умер — щелк, щелк — Покончил с собой

— Как? — я закрываю глаза, чтобы не видеть этого "робота"

— Засунул наградной пистолет в рот. Весь потолок заляпал.

Засунул или засунули? Благоразумно молчу.

— Объявлять в прессе не будут. Он уже не член Политбюро, из ЦК тоже вывели. "Помер Максим ну и хрен с ним".

Мне страшно. Смотрю на улицу. Набережная пуста, завывает ветер.

Веверс достает из папки несколько листков, скрепленных скрепкой, протягивает мне. Внимательно вчитываюсь... А не сказать, что я сильно удивлен. В моих руках всего лишь стенограмма нашей беседы с Анной в Национале. Странно только, что он так долго ждал. Видимо выбирал момент поудачнее, и счел, что сегодня будет "самое оно". Вздохнув, я возвращаюсь к чтению. Интересно, какой реакции он от меня сейчас ждет. Испуга? Отчаянья? ... Возвращаю ему листы, сделав над собой усилие, спокойно смотрю в его льдистые глаза. Молчу... Ему нужно, пусть сам и начинает разговор.

— ...Не отрицаешь?

— Нет. Зачем отрицать очевидное?

— Синьор Кальви в курсе?

— Наверное. У Анны от него нет секретов.

— И ты считаешь такие отношения с дочерью премьер-министра страны, входящей в НАТО нормальными?

Пожимаю плечами.

— Нас многое связывает с этой семьей, мы вместе пережили нападение албанских боевиков, а это сближает, знаете ли... И потом: о свадьбе пока ведь речь не идет, только о помолвке, а за три года очень многое может измениться — в Италии, например, часто меняются премьер-министры...

Веверс озадаченно смотрит на меня, он явно не ожидал такой реакции.

— Потом я уже говорил с Цвигуном на этот счет. Он сказал, что такие "вундеркинды" — я делаю акцент на своем оперативном псевдониме — Нужны стране в окружении итальянского премьер-министра

— И я также считаю. Будем разрабатывать эту историю. Поедешь в Англию с ансамблем. Вызовем в Лондон Анну. Наше управление даст тебя ряд заданий на ее счет.

— Вот так просто??

— Поездку Звезд в Англию уже обсуждали с Романовым. Нужно оказать помощь близкому СССР политику — премьер-министру, Джеймсу Каллагану. Он хочет, чтобы Красные звезды выступили в Лондоне и Манчестере в его поддержку. Ты сейчас на Западе — восходящая звезда, народ толпами повалит на концерты. Под ним Каллаганом качается стул — будет очень плохо, если к власти придует консерваторы.

А они и придут. 28-го марта объявят ему вотум недоверия, а уже 3-го мая оглушительно победят на перевыборах. Будет очень плохо, если победят консерваторы. Для нас плохо. Улавливаешь?

— Улавливаю — мрачно ответил я — Одним выстрелом двух зайцев, да Имант Янович?

Водитель Веверса уже явно замерз, вон как приплясывает на ветру.

— Ладно, надо помочь — значит, помогу. Тем более лейбористам. Но и вы мне помогите.

— С Пугачевой?

— Во-первых, я хочу приобрести спутниковый телефон — подаю разрешение, что мне подписал Щелоков — Только что на Западе появились. Николай Анисимович, разрешил. Но нужна и виза КГБ.

— Для чего он тебе?

— Можно на любых гастролях оперативно связываться с американскими продюсерами. В любой точке Земли. У нас же пластинка выходит, не забыли?

— Хорошо, давай сюда бумагу, подпишу ее у Цвигуна. Закупим по линии Совкомфлота. Это же морской телефон?

— Да

— Пришлем диппочтой. Что еще?

— Во-вторых, Пугачева.

— Я не хочу влезать в эти ваши эстрадные дрязги. Дракой пусть милиция занимается — Веверс смотрит на меня как удав на кролика

— Имант Янович, я слышал разговор за кулисами, что Пугачева так себя ведет, потому что у нее есть покровитель в верхах, который покрывает ее... Может, конечно, сплетни...

— Ну, продолжай, раз уж начал!

А вот теперь БОЛЬШОЙ СЮРПРИЗ, Имант Янович!!! И не сказать, что очень приятный для вас

-Генерал Бобков. Начальник вашего 5-го Управления...

— Филипп Денисович?!!

— Угу...

Веверс недоверчиво качает головой

— Что-то мне не верится в это... Филипп Денисович отвечает за идеологические преступления, антисоветскую деятельность. Зачем ему Пугачева?

Э, нет, Имант Янович! История эта более, чем достоверная! И сам Бобков об этом не раз упоминал в своих интервью, и остальные фигуранты этой истории никогда этого покровительства не отрицали. Но назвать свой главный источник информации я Веверсу естественно не могу, не дарить же ему свой айфон.

— И все это ты услышал за кулисами... А ты не думал, что тебя играют "втемную"?

— Это как?

— А так. Сначала тебя стравили с Кикабидзе. Думали, что ты свернешь на нем голову. Не получилось. Вся Грузия свернула себе голову — Веверс растягивает губы в резиновой улыбке — Теперь скандал с Пугачевой. Я не удивлюсь, если эти самые фанаты были вовсе не фанаты. Альдона рассказала о каком-то профессиональном каратисте? И ты, правда, думаешь, что среди поклонников "Примадонны" есть такие люди?

Веверса мои слова, кажется, совсем не убедили. Ничего, зерно сомнений я посеял, Бобкова в нужном контексте упомянул. Его и без Пугачевой давно пора снимать. "Защита конституционного строя" — так официально именуется 5-е управление. Четверть века генерал будет защищать этот самый строй. До конца перестройки. В итоге не останется ни строя, ни конституции. А где всплывет Бобков? Правильно, главой службы безопасности группы Мост. Гусинский и Ко. Любые экономические реформы в стране возможно только при одном условии. Сильной, дееспособной власти. Когда во главе идеологического (в буквальном смысле) фронта стоит записной либерал и просто приятный, "гибкий" человек... Ладно, капля — камень точит.

Глава 7

— И что сказал отец? — мы сидим с Альдоной в ее машине перед зданием Большого театра и любуемся на огромный подсвеченный плакат "Превратим Москву в образцовый коммунистический город!". К вечеру в столице поднялась настоящая метель, печка в ВАЗе работает на всю мощь.

— Он не хочет влезать в мои дрязги с Пугачевой — меня не оставляет тягостное ощущение от прошедшего разговора — Посылает нас в апреле в Англию. Там задание будет. По линии КГБ. Ну и гастроли.

— Гастроли — это хорошо — вздыхает девушка — Только репертуар у нас маленький. Ты же напишешь еще пару песен на английском?

— Постараюсь — я все никак не могу прийти в себя после "змеиного" взгляда Веверса — Аля, твой папа Середу убил.

— Я знаю — Альдона удивленно на меня смотрит — Мы же все были на приеме в МИДе.

— Ты не поняла. Он сначала вколол что-то ему в туалете, тот как робот стал. Дал кинжал подарочный и сказал убить Громыко. Тот пошел и зарезал министра. Как свинью!

Я выпалил все это одним махом. И сразу будто тяжелый груз с души свалился. Альдона каменеет.

— Я неевеерю — в голосе девушке прорезался акцент — Зачеем ему э-это? Откуда ты знааешь??

— Был в туалете, видел — меня до сих пор трясет. Ты извини, уже не мог в себе держать... Надо с кем-то поделиться. Не с Верой же...

— Никому! Никогда! Не говори об этом!!

— И ты тоже, договорились? Меньше всего я хочу, чтобы твой отец узнал, что в туалете был свидетель — я беру латышку за руку. Ладонь холодная словно лед — Можешь объяснить мне, зачем ему это?

— Такиие препараты, что моогут человека в робота ненадолго превратить — Альдона отворачивается к окну, выдергивает руку — Они на строгом уче-ете.

— Не сам значит — вздыхаю я

Приказали и дали шприц. Неужели Цвигун?? Ну не Романов же. И не Щелоков. Для этого такой ход — слишком сложный. Или все-таки сам? Вот не верю, что в ходе спецопераций нельзя заначить препарат. Как-то все сложно оборачивается... Мы молчим.