Драконье гнездо

После недолгого молчания Дрейвен монотонно сказал:

— Не вижу. — И так же монотонно выругался.

Доигрались, дьяволы самоуверенные!

Нет, они ещё не один раз пытались вывести ослепшего Дрейвена из промежуточного состояния, но переход в нормальный вид снова и снова прерывался на полувзлёте. Наконец оба выдохлись.

— Что скажем Лианне?

— Она старается держаться от меня подальше, поэтому... Ты приехал на машине с личным водителем?

— Да.

— Пошли его за цветными линзами.

— Неплохо. А потом?

— Останусь здесь. Лианна только рада будет. Никто ничего не заметит. Надеюсь, в течение недели приду в норму.

— Дрейвен... Ты можешь другим врать в лицо — чтобы никто не заподозрил. Но я тебе почти родной брат. Какого дьявола ты не хочешь возвращаться?

Вопрос Монти вызвал у меня недоумение. Что он имел в виду? Куда это не хочет возвращаться Дрейвен? В мои апартаменты?

После недолгого молчания Дрейвен ответил:

— Не всё ли равно? Главное — принеси мне линзы. А будешь уходить — предупреди Лианну, что я остаюсь здесь, в своих старых комнатах.

Монти раздражённо поднял плечо и связался с личным водителем. Пока дожидались его приезда с линзами, Монти собрал с кресла все приспособления, принесённые с собой, и спрятал в тот же чемоданчик.

Дальше я смотреть не стала. Отключилась от комнат Дрейвена и тщательно стёрла все следы своего пребывания в домашней системе наблюдения.

Когда Монти впервые показал мне, как выпускать когти, я представила себя кошкой. Кошка должна иметь когти. И у меня когти появились. Но, когда я устала, в этом изящном элементе кошачьей экипировки я уже не нуждалась. Когти исчезли. Потом, когда мне было необходимо вцепиться в морду какому-нибудь представителю мутирующей фауны Керы, когти выпускались мгновенно. Потому что они были мне необходимы. И снова пропадали, когда мне нужны были только обычные пальцы.

Дрейвен. Он может вернуться в обычный облик уиверна. Но не хочет. Подспудно. В чём загвоздка? Что его держит в форме слепца?

И, когда я поняла, что именно, мне стало страшно. Потому что вспомнила свои слова, брошенные ему в лицо: "Того Дрейвена, с Керы, я могла бы полюбить, потому что, как мне кажется, он начал что-то чувствовать ко мне".

Заглянула няня Брендона. Пора укладывать малыша спать. Обычно я это делаю сама. Я встала от монитора и пошла в спальню Брендона. Няня ушла, предупредив с порога, что меня дожидается Монти. Взяв на руки Брендона, я велела впустить его.

— Лианна, мне жаль, что так поздно и я вынужден откланяться, — грациозно склонился передо мной Монти. — Я бы хотел посидеть с тобой немного, но...

— Лицемер, — ласково улыбаясь и привычно для него кокетничая, сказала я. — А то я не знаю, что тебя больше интересую не я, а Дрейвен. Кстати, как он, на твой взгляд? Наверное, ему тяжело привыкать к исчезновению из жизни целых трёх лет?

— Да, это тяжело, — задумчиво сказал Монти и рассеянно потрепал пальчики Брендона. — Лианна, как ты думаешь, с каким Дрейвеном было легче общаться: с тем, кто был на Кере, или с нынешним?

— С тем, кто на Кере, конечно.

— Почему — конечно?

— Кера — это Кера. Нам пришлось сплотиться против общего врага, так что волей-неволей... Да, с тем было легче. Потому что это было там.

— Вот как... Ну, что ж. Спокойной ночи, малыш Брендон! Спокойной ночи, Лианна!

Он ушёл. А я некоторое время стояла у двери и бесцельно разглядывала резную дверную ручку... Что имел в виду Монти, задавая вопрос о Дрейвене? Или он просто светски поинтересовался моим мнением? Так — мимоходом?

— Па, — сказал Брендон.

И его реплика привела меня в чувство. Я наконец увидела ситуацию несколько иначе. Нет, я до конца не разобралась в ней, но мой сын... Дрейвен слишком легко ушёл от нас. Не позволю. Так делать нельзя. Нельзя приучать к себе — к какому угодно, а потом бросать, как захочется.

Так что я решительно вызвала дежурную няню Брендона, велела посидеть пару минут с ребёнком, а сама надела туфли на небольшом, но звонком каблучке и поднялась к старым комнатам Дрейвена.

Он, наверное, услышал перестук каблучков ещё с начала коридора. Сидел всё в том же кресле, будто собираясь спать в нём. Я вошла без стука. Постояла на пороге, глядя на него и давая время услышать меня — в этом состоянии он эмпат, что я хорошо помнила. С минуту он прислушивался ко мне, потом неохотно спросил:

— Зачем ты пришла? Я же велел передать...

— Мой сын спрашивает, где его отец. Не хочешь спуститься, чтобы пожелать Брендону спокойной ночи? — На его глаза в линзах я смотрела внимательно и, чего сама не ожидала от себя, с какой-то горькой усмешкой. Прячется. От меня.

Лицо неподвижное. Не дрогнуло. Только две морщины, прорезавшие лицо по обеим сторонам от губ, чуть углубились. И всё. Молчал. И я понимала, что он растерялся. Как дойти до моих комнат? И вообще, как он не подумал, что в доме есть человечек, маленький уиверн, который его чувствует и который не понимает, почему большой уиверн, к которому его инстинктивно тянет, не хочет больше заходить к нему?

— Я... плохо себя чувствую, — угрюмо сказал Дрейвен.

— Это займёт всего пять минут, — сказала я. — Брендон засыпает быстро.

Он впервые упрямо наклонил голову, и у меня дрогнуло сердце. Какого дьявола я тут что-то изображаю?.. Когда хочется встать вплотную к этому упрямцу, обхватить его лицо ладонями, прижать к себе его большую голову?

Я неспешно, чтобы он слышал, подошла к уиверну и взяла его за руку, переплетя пальцы с его. От неожиданности он поднял глаза на меня. Хорошие линзы — чуть не со злобой подумала я. И сказала:

— Не злись. Пойдём.

И чуть потянула его за собой.

— Ты хочешь так довести меня до?.. — с невольной усмешкой спросил он.

— Тебя хочет видеть мой малыш, который, между прочим, ещё и твой, — твёрдо сказала я. — Если надо будет — доведу и за руку. Как ты водил меня по Кере. — И ещё крепче сжала его пальцы.

Он встал, совершенно растерянный, как почувствовалось по его безвольным пальцам, во всём подчинённым моим движениям.

И я довела его, хмурого, но послушного, до лифта, а потом и до своих комнат, где отпустила, наконец, дежурную няню.

— Па! — энергично сказал Брендон при виде уиверна.

Дрейвен было замялся на пороге спальни, хотя его лицо слегка исказилось — откликом навстречу этому: "Па!" Но я, всё ещё за руку, довела его до кровати сына. Да, буду до упора лицемерить, что ничего не знаю, но Брендон не должен страдать из-за нашей дурацкой ситуации.

— Разворачивайся! Садись! Нечего стоять! — скомандовала я и, всё ещё не отпуская его руки, другой рукой надавила на его плечо — не слишком сильно и так, чтобы он успел потрогать край кровати и сообразить, как сесть.

Брендон, сидевший — укрывшись до пояса одеялом, быстро приник к отцу, как будто понял, что происходит, и решил помочь мне.

Пока Дрейвен вытаскивал малыша из-под одеяла — чисто уже машинальное движение, пока Брендон что-то ему лепетал, а он, невольно улыбаясь, что-то отвечал, я отошла, пытаясь собраться с мыслями. Почему? Почему мне хочется оставить его здесь? В наших с Брендоном апартаментах? Кроме желания, чтобы сын был рядом с отцом? Сердце снова больно дрогнуло, когда сообразилось: сегодняшней ночью уиверну грозят кошмары. Сегодняшней ночью ему придётся снова слепым путешествовать по ярусам и лестницам Керы. Как мне прошлой ночью. Только рядом с ним в это время никого не будет. Ведь я поняла, почему мне приснился такой странный сон — о паззлах.

Пойдут ли в его сне события одно за другим? Или он просто будет вспоминать, а следом за воспоминаниями придут и кошмары? Не знаю. Знаю только одно: я не хочу, чтобы он оставался на Кере один.

— Ки, — сказал Брендон, замахав руками на Мисти. Кот подошёл на знакомый голос и прыгнул на постель малыша.

— Да, малыш, — сказала я, поглядывая на Дрейвена, напряжённо вслушивающегося в пространство. — Киса Мисти пришёл и тоже хочет спать.

Плечи уиверна расслабились. Да и Мисти прилёг к нему, знакомому, под бок. Можно было, не глядя, нащупать зверя и погладить...

Дрейвен уложил Брендона, укрыл его на ощупь одеялом. И нерешительно застыл, сидя на краю кровати. Брендон быстро засопел, мгновенно уснув. Какое-то время Дрейвен прислушивался к его дыханию, а потом медленно встал. Судя по всему, чувствовал он себя очень неловко. Забыл, в какой стороне выход из спальни Брендона. А ещё его ждало воспоминание, что из общей детской надо выйти в коридор, а уже потом дойти к лифту. А ещё... В общем, дорога представлялась ему наверняка запутанной. Мучить его я не собиралась. Для себя всё решила и теперь была полна решимости сделать так, как хочу. И как надо.

— Идём, — снова взяла его за руку и привела в свою спальню.

— Почему? — спросил он, когда понял, где именно он очутился.

— Объявляю перемирие, — сказала я, стаскивая с него куртку и мягким толчком посылая его сесть на кровать, край которой упирался ему под колени. — Брендон к тебе привык, поэтому мне бы не хотелось переживать его разочарование завтра, если утром он не увидит тебя. Так что потерпи меня, а я потерплю тебя. Согласен?

— Я плохо себя чувствую, — упрямо повторил Дрейвен, — и могу разбудить Брендона среди ночи, если...

Не уследила за своей рукой — погладила его по голове, и он осёкся. Ладонь мягко скользнула с волос по щеке. Он поймал и, прислушиваясь изо всех сил, жёстко спросил:

— Что за игры?

— Пытаюсь привыкнуть к тебе, — легко сказала я. — Не хочешь тоже поиграть в такую игру?

— Это... опасная игра, — медленно сказал он. И медленно же положил ладони на мою талию. Очень напряжённые ладони — видимо, из страха нарваться на окрик.

— И в чём же её опасность? — стараясь быть легкомысленной, спросила я, расчёсывая пальцами его волосы и отбрасывая их назад, на спину. — По Кере я помню, что ты меня здорово чувствовал. Значит, и сейчас должен чувствовать, что меня всё ещё к тебе тянет. Или в этом твоём обличии я тебе уже безразлична?

— Лианна, ты понимаешь, что ты делаешь?

— Да, понимаю. Однажды, на Кере, я дала тебе поцеловать меня, чтобы проверить, какова будет моя реакция на твой поцелуй. Привычной истерики не было. Теперь, когда я знаю, что не было тех страшных минут, я надеюсь — ради Брендона! — что у нас с тобой что-нибудь, да получится. Когда-то надо начинать сближение. Ты сомневаешься? Так и скажи. Я — не сомневаюсь. Если не хочешь быть со мной рядом — откажись.

Что — что, а болтала я здорово — с перепугу-то. Обернувшись к тумбочке, я выключила свет ночной лампы.

— И ты... не боишься? — после недолгого молчания спросил он. — Совсем?

— После того, что было на Кере? — легкомысленно спросила я и стащила с него рубаху. Брюки он снял сам. — После Керы я, наверное, уже никогда и ничего бояться не смогу. Даже тебя, — добавила с иронией. — Ложись. Будут кошмары — справлюсь с ними. Пока не отвыкла.

Он, всё ещё колеблясь, лёг и потащил на себя одеяло.

— Куда? — тихо, с улыбкой сказала я. — Хочешь, чтобы мы спали под разными одеялами? Каждый под своим?

Он замер так, что я почувствовала его напряжение и, сбросив халат, юркнула к нему под бок. После чего натянула одеяло на нас обоих. Не говорить же ему, что боюсь не меньше, чем он? И его самого, и его кошмаров. Но и оставлять его наедине с ними не собираюсь. Вздохнула, задержав вздох на полпути: пусть только попробует мне что-нибудь против сказать!

Минуты две ошеломлённого молчания с его стороны. Мы лежали, оба напряжённо вытянувшись. Потом Дрейвен шевельнулся, перевернулся набок, лицом ко мне. Такое впечатление, что он боялся дышать... Тогда я тоже повернулась к нему лицом, ткнулась ему лбом в грудь. Дышит коротко, осторожно. Последнее, что почувствовала, уплывая в сон, это как он просунул руку под мою подушку и подтащил её вместе со мной к себе.

26.

Дьяволы бы побрали Монти! Он оставил Дрейвена на полпути события! На падении в лифтовую шахту!

Падающее на всё возрастающей скорости тело тяжело грохнулось на выступ. Нет, не совсем грохнулось. Если бы совсем — уиверн летел бы дальше. Оказалось, Дрейвен три года назад всё-таки смог взять судьбу в собственные руки. Падая, наткнулся рукой на торчащий из стен ржавый прут. Мгновенно сомкнул пальцы. И на скорости прерванного падения его швырнуло на выступ ниже. Потому что прут сыграл лишь небольшую роль в его спасении: сила, с которой уиверн вцепился в него, и вес падающего тела выдрали его из стены. Но тот же прут сработал противовесом и дал возможность остановить падение.

Сжимая прут в кулаках, Дрейвен некоторое время смотрел в ничто широко распахнутыми глазами. Потом осторожно попробовал выпрямить плечо, застывшее в замахе, в защите. Попробовал, потому что выступ узкий. Лишнее движение — свалишься неминуемо... Короткий болезненный стон. Нет, не болезненный, а раздражённый, оттого уиверн что бессилен что-либо сделать. Даже встать... Я стояла на том же выступе — только напротив, в лифтовом же колодце, и, чуть не плача, кривилась от сочувствия: святые небеса, как он позвоночник тогда не сломал!

Видела всё: в шахте освещение будто от догорающей свечи, плавающей в луже воска. Вроде и видно кое-что, но так... Тенями.

Уиверн откинул голову назад, словно решил отдохнуть и прийти в себя. Ноги — одна на выступе, другая свешена в пропасть — места мало, а сам вцепился в край чёрной дыры слева, наверное, чтобы не съехать. Я приготовилась осторожно пробираться по краю шахты к нему. Появилось подозрение, что чёрная дыра — та самая, в которой он потом прятался, а "паук" пытался из неё вытащить лакомый кусок ещё живого мяса.

Шёпотом:

— Дрейвен!

Вроде не пошевельнулся, но заледеневшее в напряжении тело угадывалось сразу.

— Дрейвен, это Лианна! Сейчас подойду.

Сон и прошлое, в котором наполовину обитал снова ослепший Дрейвен, переплелись. Но и в его сне было бы страшно упасть в пропасть.

Поэтому, прижимаясь к неровной стене шахты, я с дрожью в ногах начала передвигаться к нему. Нога пару раз начинала съезжать по косому выступу-скату, и тогда я снова липла к стене и таила дыхание: всё казалось, что, даже громко подыши — и сразу свалишься в темнеющую книзу пропасть. В одном месте уступ полностью провалился. И я некоторое время завистливо поглядывала на обратный путь: оттуда дольше, зато выступ в более выгодном виде. Но чего теперь. Не возвращаться же. Путь хоть и короток, но неизвестно, что будет меня ждать, если пойду в обратную сторону. А тут... Шагов пять осталось. Никаких возвращений.

Так что я передохнула, вцепилась пальцами в чуть покоробленную стену и, забыв выдохнуть, перешагнула дыру в выступе.

Здесь даже присесть нельзя. Дрейвен лежит боком.

— Откуда ты... здесь?

— В одной кровати спим. Одни сны видим, — вздохнула я. — Потерпи. Я сейчас перешагну тебя и попробую влезть в эту дыру. А потом тебя втащу.

И чуть сама не грохнулась в пропасть, когда из дыры вылетела жуткая толстая ручища! Зато моей реакции хватило на то, чтобы немедленно отодрать пальцы Дрейвена от края дыры! Потому что та тварь быстро ощупала воздух, цапая его волосатыми длинными пальцами, а затем её ручища попыталась ухватить Дрейвена за кисть. Перепуганная, я шагнула, чтобы одна нога оказалась между пропастью, на самом краешке, и телом уиверна, поддерживая его, плотно приваливая к стене.