Спасти Ссср ч4

Для справки: штатная численность пятого управления, занимающегося борьбой с антисоветской агитацией и пропагандой — превышает двадцать тысяч человек*.

Коллегию собрали в течение часа, докладчиками были двое — генерал-лейтенант юстиции Волков, начальник следственного управления КГБ и генерал Удилов — первый заместитель начальника Второго главного управления, начальник оперативной группы по делу "взрывники" — банде Затикяна. Пока Александр Федорович Волков докладывал о возбужденном уголовном деле, о количестве убитых (сорок один человек) и раненых (девяносто семь) — Чебриков думал о том, что Горбачев в Кремль приехал с Житной. Он по-прежнему ставит на МВД, не доверяет органам. Идут пересмотры дел, завершенных при Андропове, причем несколько следователей и оперативных сотрудников уже уволены из органов за нарушение законности и недозволенные методы следствия. Плохо, все плохо...

Потом, когда докладывал генерал Удилов, Чебриков схватился за голову, сдавил виски. Первым заметил Мищенко, ведший протокол

— Виктор Михайлович... вам плохо?

— Может, отложить коллегию?

— Да... давайте на завтра. Вадим Николаевич, останься. Товарищ Бояров тоже — останьтесь.

Пономарева он остаться не пригласил — по понятным причинам.

В описываемый период — ВГУ КГБ, особенно его следственное управление — было загружено делами. Объяснялось это просто — начальник внутренней контрразведки ЦРУ Олдридж Эймс сдал всю агентурную сеть ЦРУ в СССР. Наиболее опасным — и одним из немногих, кого разрешили брать — был генерал ГРУ Поляков. Причем дело возбудили не по шестьдесят четыре часть один — измена родине в форме шпионажа, а по двести восемнадцатой, за незаконное хранение оружия. Главный военный прокурор Горный — по ознакомлении с делом, санкцию на возбуждение по шестьдесят четвертой статье не дал**. По его мнению (вполне обоснованному кстати), уликового материала для возбуждения по измене Родине было мало, а сообщение от сотрудника ЦРУ — к делу не пришьешь...

Так что — вести следствие по делу о терроризме было некому, к московскому управлению пришлось даже прикомандировать сотрудников из провинции. Например, дело Полякова вела бригада в семь человек из них пять прикомандированных...

— В глазах Генерального мы — в очередной раз обосрались.

Двух генералов КГБ — покоробило от слов Председателя

— ... Следствие поручено не нам, а Рекункову. В Кремль он приехал в одной машине с Карпецом!

Оба генерала КГБ отчетливо понимали, о чем речь. Андропов начал войну с органами, разгромив МВД — но приобрел смертельного врага. Как и КГБ. Сложно сказать, чем Юрий Владимирович руководствовался... конечно, МВД было больше засорено всяким случайным, а то и откровенно опасным людом, но это и понятно — требования ниже, зарплаты, жилищные условия — все хуже чем в КГБ. То убийство на Ждановской — было совершено оборзевшими от водки и безнаказанности четырьмя ментами из линейного отдела на транспорте, все — лимитчики из областей после армии. Говорить что в МВД неладно с кадрами... точно так же неладно с кадрами на главном конвейере ЗИЛа например. Требования там ненамного выше.

От Горбачева ожидали, что он поддержит органы, не просто так Юрий Владимирович говорил — это не только хороший партиец, это НАШ человек

* * *

. Но он неожиданно для всех решил заступиться за раздолбанную при Федорчуке милицию — а по КГБ наоборот, нанес удар, отправив на пенсию наиболее влиятельного человека — Филиппа Бобкова. С одной стороны он поступил как государственник и очень предусмотрительный человек — нельзя чтобы одна из служб получала заведомое преимущество. С другой стороны — он предал Органы и память Юрия Владимировича...

Но и критиковать Генерального — опасно, потому два генерала просто промолчали

...

— У нас есть козырь — Калиниченко. Кто от нас тогда с ним работал?

— Полковник Кравец Олег Дмитриевич

— Его же и поставьте на взаимодействие с прокуратурой.

— Есть.

— Что касается самого дела. Что у нас есть?

— Сейчас поднимаем все что касается метрополитена, Виктор Михайлович

— То есть, ничего.

Чебриков посмотрел на Удилова

— Мысли есть, Вадим Николаевич?

— Я полагаю, что это дело раскроем быстро, Виктор Михайлович.

— Интересно. И почему же?

— Круг возможных подозреваемых изначально очень узкий. По делу взрывники — взрывные устройства могли быть оставлены в вагоне кем угодно, вагон за день перевозит более десяти тысяч человек и личность их установить невозможно. В этом случае — ждем результатов экспертиз, но уже понятно — взрывное устройство мог установить лишь тот кто имел доступ к метровагону в нерабочее время. Причем доступ не на минуту. В метродепо пропускной режим, чужого человека в зоне ремонта все равно бы заметили так или иначе. Значит, подозреваемых несколько десятков не более. Максимум сотня. Их отработать — пара дней. Думаю, раскроем быстро, может за неделю

Чебриков устало кивнул головой

— Ладно, работайте.

* При том, что антисоветская агитация не прекращается

** Это кстати, правда, ввиду непрофессионального обыска значительная часть улик против Полякова была утрачена

* * *

Для справки — кандидатура Горбачева еще в семидесятые планировалась на должность заместителя председателя КГБ. Дело обычное — в верхушке КГБ было полно непрофессионалов, которым партийный стаж зачли за выслугу лет.

14 сентября 1985 года

СССР Москва

Здание УКГБ по г. Москве и Московской области

Генерал Бояров ворвался во временный кабинет Удилова, едва не приплясывая

— А ты был прав, Вадим Николаевич. Раскрыли! Куда там Карпецу с его Жегловыми сраными. Порядок бьет класс!

Удилов надел очки для чтения

— Ты чего это?

Жестом победителя Бояров кинул на стол папку

— Читай!

...

— К ремонту вагонов имели доступ студенты Транспортного. Я посадил пару ребят перебирать все что у нас есть по этому институту, выдернул опера, который этот институт обслуживает. И — вот! Опер этот уже чемоданы собирает. Будет белых медведей профилактировать — раз дурак такой.

Удилов прочитал, выругался матом, что для него было несвойственно

— Как же так, Витя. Как же так? Да нас из органов за такой про... выпнут и правильно сделают.

Бояров сел напротив

— Ну а что? Я лично с этим опером говорил: почему не профилактировал? Я профилактировал. Как? На беседу вызвал. Вызвал, а он что? Вроде замолчал, больше сигналов не было. В принципе, он прав. Исключать — а за что? За то, что сказал, что генеральный секретарь у нас — жид? За пару анекдотов? Парень русский, анкета — хоть в Кремлевский полк бери, брат — погиб, представляли на Героя. И за пару анекдотов жизнь парню сломать?

Удилов положил папку

— Взрывчатку он где взял? Да еще столько?

— Посмотри, откуда он родом?

...

— Новгородчина! Я посмотрел по карте — в том районе два года шли ожесточенные бои, там Мясной Бор рядом.

Удилов судя по его лицу, не знал, что это такое

— Место гибели Второй ударной армии Власова. В сорок втором они пытались прорвать блокаду. Там говорят, до сих пор танки стоят. Танки! А снаряд неразорвавшийся найти... вытопил. Экспертиз дождемся, но я говорил с взрывотехниками. Немецкая взрывчатка из снарядов времен ВОВ — еще ого-го. Не то что наша, военной поры.

...

— Задержим, допросим. В общаге его, кстати нет со позавчерашнего дня проверяли.

Удилов посмотрел на Боярова

— Поедешь?

— А то. Только группа захвата нужна, предчувствие у меня... дурное.

Удилов снял трубку, набрал короткий номер

— Виктора Михайловича, это Удилов. По взрывникам, срочно

Прикрыл ладонью трубку

— Альфу попрошу.

Бояров кивнул

Картинки из прошлого

Лето 1974 года

Новгородская область

Он навсегда запомнил тот день, когда брат взял его в Лес...

Про Лес знали все, и каждый пацан из окрестностей знал, что ходить туда нельзя под страхом жестокой порки. Но понятное дело — все ходили...

Утром они с братом — сели на автобус. Только в автобусе одели резиновые сапоги. Иначе могли бы заподозрить куда они — и выпороть.

Автобус остановился — и они слезли на остановку, деревянную, разваливающуюся. Брат спросил — канишь? — и он отчаянно замотал головой.

Первое, что он запомнил — это тишина. В нормальном лесу не бывает тишины, потому что там поют птицы*, шныряют зверьки, перекрикиваются грибники и сельчане, вышедшие в лес по своим делам. В этом лесу — стояла мертвая тишина. Она была плотной как стеганое одеяло, которым укрываешься зимой.

Потом он увидел что-то белое в земле. И понял что это кости. Они с братом раньше играли за колхозной фермой, там было место, где закапывали павшую скотину, которую нельзя употреблять в пишу. Вот там были кости... но тут были кости не скотины. Он интуитивно это понял

— Иди след в след за мной.

Потом они увидели бронеавтомобиль. Это был БА-10, На нем еще остались следы белой зимней окраски, но так он был грязно-ржавым, стоящим по ступицы в земле. И около него тоже были кости и истлевшая форма...

— Митя...

Брат обернулся и насмешливо посмотрел на него

— Канишь...

— Страшно — признался он

— Говорят, тут еще немцы бродят...

...

— Ладно, почти пришли. Смотри!

У брата в руке вдруг как по волшебству оказался пистолет. Настоящий, немецкий, как в кино, с длинным, тонким столом

— Это что, настоящий?

— А ты думал?

— Дай поглядеть.

— Пошли, тютя. Там посмотришь...

Брат пошел дальше, бросив через плечо

— У меня там в дупле Шмайсер есть. И гранаты...

В 1981 году отряд татарского комсомола зимой решил устроить "десант" — лыжный поход в те места, где сражался, попал в плен и впоследствии погиб великий татарский поэт Муса Джалиль. Они прибыли в Новгородскую область, надели лыжи и пошли в лес. Почти сразу — они с ужасом поняли, что идут по гигантскому некрополю...

* Несмотря на то, что прошло 80 лет — в Мясном бору по-прежнему не гнездятся птицы и не обитают животные

Лето 1981 года

Пулемет походил на пса, вставшего на задние лапы. На Жулика. У них и в самом деле был пес со странной кличкой Жулик, который сейчас бегал вокруг, как будто не чувствуя гнетущей тяжести этого места.

— Слушай, тут какие-то чужие появились, копают. Как бы не нашли...

...

— Надо перенести все отсюда. Спрячем...

— Где?

— А на карьере...

Он усомнился

— Как же мы донесем? Нас в автобус с этим не пустят.

— Донесем. Главное из леса это вынести и схоронить. Потом перенесем

Брат всегда знает как надо. На то он и старший брат

Осень 1981 года

Изба гудит крутым, чем-то даже диковатым разгулом. Старшие не препятствуют, наоборот — ушли. Брат уходит в армию, в десант. Любка, его зазноба — висит на нем, отгоняя злыми взглядами всех лиц противоположного пола.

Гремит единственный в селе проигрыватель — играют Песняры

В подслеповатое окошко — лезет тьма. Возможно — та самая тьма, которую они как то видели в Мясном бору.

Это их общая тайна...

Весна 1983 года

У дверей избы военкоматовский УАЗик, в избе страшно кричит мать. Кричит беспрестанно, монотонно. Рядом с УАЗиком нервно курит, стараясь не смотреть ни на него ни в сторону дома водитель, у него на рукаве повязка, но не черная траурная, а почему то красная. Докурив, он втаптывает окурок в сырое, снежное месиво, смотрит на него с сожалением

— Хоть ты то не пойдешь...

...

— Война эта проклятая, кому она нужна. Все жиды ее затеяли

— Какие жиды? — спрашивает он

Водитель быстро оглядывается

— Какие... такие! На самом верху которые! На самом верху, сынок!

Лето 1983 года

Мешковину они достали с трудом — местные хозяйства бедные, мужиков не хватает. Лес касается неисчерпаемым и бесконечным. Когда видны кости — рядом расстилают мешковину, и аккуратно перекладывают все что нашли. Потом выносят к дороге. Вроде, райисполком обещал помочь с гробами — но пока ничего нет.

Помимо татарского — работает местный, новгородский отряд и москвичи. Они тут впервые.

К поисковым отрядам — прикомандированы несколько саперов из воинских частей округа, они перед тем как поисковики начинают "поднимать тела" — проходят территорию в поисках неразорвавшихся снарядов и мин. Найденное — разряжают, обезвреживают. У них наготове УАЗик и прицеп в котором насыпан песок — если что-то придется вывозить. До УАЗика — тащить на себе, на мешковине. Пару раз так и пришлось делать.

Он идет впереди вместе с саперами. Он знает Лес, потому помогает от местной комсомольской организации. Заодно присматривается к тому, что делают саперы, прислушивается.

Вечером — они собираются у костра. Едят кашу с тушенкой, иногда появляется гитара, и поются песни. В таких случаях он чувствует, что тьма как будто сгущается — лес не одобряет веселье, не место и не время.

Саперы уезжают вечером в деревню, где они стоят постоем — он иногда уезжает с ними, иногда нет. Пару раз он сам пытался обезвредить мины — саперы дали ему по рукам, но на всякий случай стали его учить своему опасному ремеслу.

Лето 1984 года

Он в Москве, сдает документы на поступление в ВУЗ. Какой именно — подсказали в прошлом году приезжавшие на раскопки студенты. Он — комсомолец, с хорошей анкетой, русский по обоим родителям. Брат геройски погиб в Афганистане, посмертно награжден. Кого принимать, если не его?

Свободных мест в общаге как всегда не хватает, его сначала вообще не хотят селить. Но — права не имеют, анкетные данные. В итоге — его вынужденно селят на одном этаже с иностранными студентами. Иностранные студенты учатся не только в Университете дружбы народов, они учатся в десятках других советских ВУЗов.

Его соседа по комнате зовут Али, он чернявый, как будто загорелый. Говорит, что из Иордании...

Русский язык он знает, хотя и говорит с акцентом...

Осень 1984 года

Осенью вечера длинные, с каждым днем ночи все длиннее, а дни короче, небо плачет дождями, облака цепляются за шпили высоток, под ногами месиво из отработавшей свое и никому не нужной листвы. Мрак вползает на улицы, мрак вползает и в души людей. Только незаметно...

— ... потом, после танков пришли королевские наемники. У короля всегда были наемники из другой страны, он не доверял землякам. Они забрали всех мужчин и расстреляли. Мою сестру изнасиловали, и она потом покончила с собой. Наши дома были разрушены*...

— Но... кто это сделал?

— Как кто? Жиды.

Он пытается осмыслить все это.

— Почему же наши не помогли.

Али внимательно смотрит на него

— Потому что жиды захватили власть и у вас.

...

— Они не успокоятся, пока весь мир не захватят. Жиды это не люди, понимаешь, у них другая кровь. У вас в руководстве — тоже полно жидов. Это они приказали вам напасть на правоверных в Афганистане. Афганская война идет, потому что жиды захотели истребить правоверных мусульман вашими руками.