Спасти Ссср ч4

Улыбаются. Напрасно, работы — море. Но первое в мире электронное письмо отправлено в 1982 году, так что мы уже на три года отстаем.

— В США по нашим данным такая сеть уже есть, называется Арпанет, английскими запишите — ARPANET. Она пока используется в основном при передаче информации между ведущими ВУЗами страны, наверное, и мы с этого начнем. Но есть все основания полагать, что технология эта в будущем станет очень распространенной, компьютеров станет намного больше, в десятки и сотни раз больше и они будут широко использоваться человеком в своей повседневной деятельности. И мы должны быть к этому готовы лучше других стран.

...

— Отдельно хочу сказать про тему игр для компьютеров и специальных устройств. Не пренебрегайте этой темой, нужно заниматься и ей тоже. Нужны не только и не столько развлекающие — сколько обучающие, тренирующие разум, память, реакцию игры. Это тоже очень нужно.

Тетрис — самую популярную компьютерную игру в мире — изобрел Алексей Пажитнов, программист ВЦ Академии наук СССР. Это произошло еще в восемьдесят четвертом году.

Но он не создал глобальную компанию, не стал миллиардером, советским Биллом Гейтсом. Хотя в его игру играл весь мир.

И это проблема.

— Ребята. Я хочу, чтобы вы поняли главное. Сейчас это может казаться игрой, может быть — блажью, может каким-то незначительным подспорьем в работе. Но я уверен, через двадцать лет от этого будет зависеть всё. Или — почти всё. То о чем мы сейчас говорим — это не способ проверить вас в работе, чтобы потом доверить более важное. Это и есть — более важное. От того что мы сделаем сейчас — будет зависеть как наши дети будут жить через двадцать лет. Зависит даже то, сможем ли построить коммунистическое общество.

Я улыбнулся

— Социализм — это учет и контроль — как говорил Владимир Ильич. Представьте себе, как будет просто вести дела и как будет все видно в такой вот сети. Причем — сразу.

Смотрю на часы — никак не могу привыкнуть, что на руке не SUUNTO*, а родная Ракета.

— Встречаемся ровно через месяц. Товарищ Мишин доведет — здесь или в Кремле. Все, ребята, за работу.

Справятся? Нет. Не все. Но если среди них есть хоть один советский Билл Гейтс или Джефф Безос — я не зря сегодня день провел. Сильно не зря.

Мишин встретил в коридоре, и мы прошли на собрание комсомольского актива. По пути я разъяснил ему относительно созданной команды, которой предстоит создать советский Майкрософт. Понял — не понял, но исполнительская дисциплина пока что на высоте.

На задержавшемся комсомольском активе я выслушал доклады. Какой-то сюр... доклады о строительстве БАМа, мощного химического кластера в Приамурье. Трудно поверить, слыша эти бодрые, неподдельно бодрые доклады, что через несколько лет страны может не стать.

Но страны действительно может не стать.

Прослушал доклады, потом сам попросил слово. Осмотрел зал.

— Товарищи...

Можно было начать двумя словами. Либо — товарищи, либо неофициальное — ребята. Начал именно так не потому что речь о серьезных вещах. А потому что они уже не ребята. На них — может быть последняя надежда сверхдержавы.

— Я бы мог произнести сейчас слова благодарности вам, за ваш самоотверженный труд, и подтвердить, что мы успешно идем по пути к коммунизму. Но я бы сейчас хотел поговорить о трудностях, какие испытывает наша Родина, и как мы их можем преодолеть.

Насторожились. Явно никто не ожидал

— Думаю, ни для кого не секрет, что мы до сих пор не обеспечили каждого советского гражданина нормальным жильем, хотя бы по минимальной социальной норме, что до сих пор не построены важнейшие дороги, а те что построены часто нуждаются в ремонте или уже не соответствуют нагрузкам. Об очередях. Это не злословие западных голосов, это правда, которую мы должны принять и засучив рукава, браться за исправление этих недостатков. Коммунист, который не желает видеть правду и скрывает собственные промахи и недоработки, объясняя их происками врагов или и вовсе ложью — это и не коммунист вовсе.

...

— Мы должны не только построить БАМ. Мы должны наладить строительство жилья для наших граждан вдвое, втрое больше от того чем строится сейчас, мы должны покончить с коммуналками, с бараками, с времянками и дать каждому благоустроенное жилье. Этим сейчас занимается Борис Николаевич Ельцин, и прошу оказать ему в этом все возможное содействие.

...

— Мы должны придать ускорение сельскому хозяйству, раз и навсегда покончить с позором очередей, нехваток, дефицита. Мы живем в самой большой стране мира, у нас четверть всего мирового запаса чернозема — и оправданий тому, что мы что-то закупаем, зерно или мясо — нет. Нет! И быть не может.

...

— Сейчас партия разрабатывает новую продовольственную программу, она будет предусматривать не только повышение продуктивности, урожайности и тому подобное — но и комплексное развитие деревни, с развитием не только сельского хозяйства, но и переработки сельскохозяйственной продукции, а так же с развитием на селе местной промышленности. Но эту программу нам не выполнить без вас, без молодежи. Потому — призвал бы весь комсомол и особенно сельский — уделить особое внимание деревне, возвращаться в деревню, создавать новое в деревне. Мы, партия, правительство — со своей стороны окажем максимальную помощь и поддержку в любых комсомольских починах, связанных с поднятием деревни...

Вернулся в Кремль уже после обеда, ближе к вечеру — провел с комсомолом весь день, считай. Мишин тут же поторопился объявить несколько починов, и мне составило за труд немного его подкорректировать. Врачи и учителя — это хорошо, это надо — но вопрос стоит в продуктивности села. Нужны комсомольские бригады, нужны новые методы и в сельском хозяйстве и в местной промышленности — лесопилку осилит каждый, потом и кирпичный заводик может кто-то сделает. А там — естественный отбор, кто-то для себя — а кто-то на уровень района, области выйдет...

И снова выходим к тому же самому — к хозрасчету, к особым условиям хозяйствования. Никуда мы от этого не уйдем, хотя и все риски "рыночного кластера в нерыночной экономике" я прекрасно понимаю.

Ладно, думать будем.

— Ну, ты, Михаил дал...

Я про себя подумал — опять донесли. Что-то мне не нравится, что чуть что, Егор все узнает первым — хотя он как кадровик по идее рычаги имеет. Нелояльности у него я не заметил. Идеальный второй, в том смысле, чтобы тянуть воз повседневных проблем. Но не реформатор.

Но и мне — как то не по душе устраивать кровавые игрища в сталинском стиле и уничтожать соратников только за то что заподозрил их. Хватит уже этого всего, наигрались...

— Что, опять?

...

— Я уже говорил, Егор, решение любой проблемы начинается с того что ее надо признать и начать говорить о ней. Если замалчивать, делать вид что проблемы нет, далеко так не уедем. И чего мы стоим как коммунисты, если будем бояться критики?

...

— Давай, что там у тебя...

Подписал документы, какие скопились, ничего необычного. И тут Егор сказал

— Тут к тебе просятся товарищи Чебриков и Аболенцев.

Я почувствовал неладное

— Савинкин где?

— Болеет.

Я хмыкнул

— А что, через тебя? Делов натворили?

...

— Ладно, если у тебя всё, то пусть заходят.

Чебриков — председатель КГБ. Но КГБ как и любая советская спецслужба находится под контролем партии и ее центральных органов, и дело не только в партийности работников. В ЦК КПСС существует отдел административных органов, его уже много лет возглавляет Савинкин — бывший политрук и фронтовик. Его заместитель — как раз Аболенцев кстати бывший заместитель генерального прокурора, тоже фронтовик. Занимается отдел административных органов в основном двумя вещами. Кадровой политикой — все назначения на генеральские должности согласовываются в ЦК, плюс партия регулярно направляет на работу в КГБ своих работников. И — через отдел обычно проходят законодательные предложения органов по своим направлениям деятельности — они потом уходят в соответствующие отделы Верховного совета.

— Проходите, товарищи, присаживайтесь.

Не смотрят друг на друга. Дело впрямь...

— Случилось у нас что?

Начал Чебриков

— Товарищ Горбачев...

— Коротко и по делу — перебил я

— Так точно. Из Москвы — бежал, предположительно при помощи сотрудников британского посольства полковник ПГУ Олег Антонович Гордиевский**...

Так...

Про Гордиевского я понятно знал — как знаю имена всех агентов ЦРУ здесь, но мне сейчас не это важно — важно любой ценой защитить Олдриджа Эймса, а для этого придется многим жертвовать. Особого вреда ни этот, ни другие агенты уже не представляют, отработанный материал, нам надо думать, как свои источники сохранить.

— Что планируете предпринимать? — спокойно спросил я

И Чебриков и Аболенцев потеряли дар речи

— Что планируете предпринимать, товарищи? — повторил я

— Михаил Сергеевич, я лично готов...

— Речь не о вас лично — перебил я Чебрикова — и не о наказании. Нас в этот конкретный момент переиграла британская разведка. Хорошо, допустим. Что вы планируете предпринимать, какие ответные шаги?

Я вдруг понял, что у Чебрикова нет ответных шагов. Он был готов ко всему, даже к отставке — но не играть дальше.

Что за система... переборщили с ответственностью, сильно переборщили. Как там товарищ Каганович — у каждой аварии есть фамилия имя и отчество. Да, но за битого двух небитых дают.

Помогу...

— Что, по-вашему, предпримет британское правительство теперь?

— Вероятна нота протеста... высылка дипломатов. Гордиевский был резидентом в Лондоне... короткое время. Весь личный состав резидентуры ему известен.

— Допустим. Наши ответные действия?

— Симметричные... вышлем их резидента.

— Чем это нам поможет в борьбе против Великобритании? Что это нам даст?

Молчание. Потом сбитый с толку Чебриков сказал

— Так принято, Михаил Сергеевич. В разведке так принято.

Я сделал такое выражение лица... это не описать — но, наверное, в КВН меня бы взяли в одну из команд. Чебриков даже вздрогнул

— Я спрашиваю не о том, как принято, товарищ Чебриков. Вы — председатель КГБ, вы по должности обязаны как бороться с проникновением вражеской агентуры в СССР, так и засылать агентуру в другие страны, особенно враждебные капиталистические. С первым у вас не получилось. Со вторым... сейчас есть кто-то в Ми-6.

...

— Нет, Михаил Сергеевич. В МИ-6 у нас сейчас никого нет.

— По крайней мере честно — оценил я — что мы можем сделать для того чтобы британцы почувствовали как мы раздражены? Только не высылка дипломатов.

И снова — молчание. Не понимают.

— Товарищ Аболенцев, спасибо, с вами всё. Товарищ Савинков, кстати, что с ним?

— На обследование лег, Михаил Сергеевич.

— Серьезное что-то?

Аболенцев покачал головой

— Нет, просто плановое, Михаил Сергеевич.

— Не сочтите за труд, навестите, привет передайте. Да... возьмите...

...

— Купите в распределителе апельсинов, бананов, что он любит. Отправьте, скажите, что от Михаила Сергеевича.

Аболенцев был удивлен, но деньги взял. Здесь так не принято — даже когда в распределителе берут, никто не платит — потом из зарплаты вычитают, моду за все платить деньгами и сразу ввел я.

— А вы, товарищ Чебриков, останьтесь...

— Гордиевского вы отпустили? Только честно?

Председатель КГБ достал платок, промокнул выступивший пот

— Нет, Михаил Сергеевич — с досадой сказал он правду — ушел

— Плохо. Если бы отпустили, я бы вам лично премию выдал. Его ведь наш человек в Лэнгли сдал, так?

— Да.

Я кивнул

— На ошибках учатся. По остальным. Продумайте стратегию. Одномоментно выводить их из игры запрещаю, уже говорил. Двоих, троих, самых опасных — накажите. Лучше автокатастрофа, или... чего там. Но не больше. Остальных — или выводите из игры или гоните через них дезу по возможности. Если кто-то побежит туда — не останавливать.

...

— Все то зло, которое они могли сделать — они сделали. Сохранение источника в Лэнгли для вас является абсолютным приоритетом, если для его сохранения потребуется отдать американцам любого из наших предателей — отдавайте. Связь с Белым домом, как я просил — установили?

— Первичный контакт состоялся

— Хорошо. Не спешите.

Чебриков кивнул, снова вытирая пот. Оно и понятно — никогда в КГБ и не думали подобраться к человеку, занимающему такое положение в Белом доме. Он понимал, что на кону — победа в глобальном противостоянии, в Холодной войне.

— Теперь что касается Великобритании. Источников действительно нет или не хотели при Аболенцеве?

— Нет, Михаил Сергеевич. Оно и понятно.

...

— Гордиевский проработал в Лондоне более десяти лет. Теперь понятно, почему все эти годы не было оперативно-значимых результатов

— Кто сейчас на этом направлении?

— Временно — полковник Любимов.

Я припомнил — потом полковник Любимов напишет книгу о том, как он полюбил Англию и с какой досадой он выполнял свою шпионскую работу. GB действительно обладает определенной притягательностью, что есть то есть. Иначе бы они не смогли создать империю, над которой не заходит солнце. Силой тут не обойдешься, надо что-то еще...

И это "что-то" у них есть — не зря понятие "джентльмен" давно вышло за пределы Великобритании и распространилось по всему миру.

— Нет. Создайте отдельную группу.

...

— Уязвимое место Великобритании — Северная Ирландия. ИРА. Если товарищ Каддафи поставляет туда оружие, почему мы так не можем? Можем. Оперативный состав туда пока не надо посылать, а вот оружие... этого добра у нас полно. И если британцы передают ПЗРК моджахедам, то почему мы так же не можем. Задача ясна?

— Да, Михаил Сергеевич. Только...

...

— Контакты с любыми террористическими организациями в Европе нам строго запрещены.

— Кем запрещены?

— Юрием Владимировичем — удивленно сказал Чебриков

Интересные дела. Скорее всего, в рамках подготовки к подписанию большого договора 1976 года в Хельсинки. Но когда британцы и американцы начали массово поставлять в Афганистан ПЗРК — запрет этот смысла не имеет.

— С моего разрешения

— Ясно, Михаил Сергеевич

— И представьте смету. На Вашингтон и вообще. Только с курьером и не через секретариат. Мне в приемную лично, я предупрежу, чтобы не регистрировали.

— Есть.

А потом позвонили снизу, сказали, что пришли Ирина...

Чета Горбачевых — это типичная семья советской интеллигенции позднего СССР. Настолько типичная, что хоть книгу пиши. Два родителя, оба с высшим образованием, один ребенок рожденный в юности — и больше детей нет. Ребенок, избалованный вниманием, поскольку единственный — но и одинокий, потому что нет ни старших ни младших братьев и сестер, и таким образом важная часть социализации пролетает мимо. Родители занимаются карьерой, работой, ребенок постольку — поскольку. Настоящей эмоциональной связи с семьей, с родителями — чаще всего нет. Такие дети вырастают обычно одинокими, уязвимыми, с небольшими шансами создать семью, тем более большую, полноценную. Зато с повышенными риском развода.