Другой поток времени-02. Поворот

Несмотря на все усилия, тринадцать машин полностью выработали горючее и лётчики были вынуждены прыгать с парашютом. Но в целом потери первой волны, в том числе и в самолётах, оказались даже ниже ожидавшихся.

Теперь всё зависело от того, сумеют ли англичане поутру вернуть себе господство в воздухе над Мальтой. Если английские самолёты поднимутся в небо раньше, чем последуют повторные налёты на их аэроромы, участь десантной флотилии, спешно отплывшей от берегов Туниса и везущей главный состав десанта, будет незавидна. Английский флот, прикрытый с воздуха авиацией, днём уничтожит все судёнышки, не допустив корабельный десант к Мальте. Если же пикировщики успеют вновь разбомбить взлётные полосы Мдины и Корми, то флот обороны Мальты будет вынужден уйти под защиту зенитных батарей Ла-Валетты, и не сможет воспрепятствовать десантной операции. Несмотря на ночь, несколько наиболее подготовленных пилотов подняли с сицилийских аэродромов "особые" сцепки, ведя на аэродром Гоцо тяжёлые планеры, выполняющие роль бензовозов — всю исправную технику надлежало заправить и вооружить для утреннего броска.

И пусть пара разбившихся при посадке планеров остались пылать по краям взлётной полосы огромными бензиновыми кострами — риск окупился. Перетасовав за ночь оказавшиеся в его распоряжении экипажи, старший по званию из оказавшихся на Гоцо пилотов майор Хельски сколотил две почти полноценных бомбардировочных группы. Даже случайно затесалось парочка "Макки"-200, неизвестно как оказавшаяся среди бомберов. Боеприпасов хватало только на один вылет, с бензином — та же история. Самолёты пошли на взлёт за полчаса до рассвета, хотя лететь даже тихоходному "лаптёжнику" до соседнего острова — пять минут от силы. Тут ориентиром послужили английские зенитки, начавшие лихорадочно палить трассерами, лишь услышав над собой гул вражеских самолётов. Первая группа пикировщиков, отработав по мальтийским аэродромам, практически в полном составе легла на курс — юго-восток. На неистраченных топливных баках был шанс долететь до тунисских берегов. Вторая группа бомбардировщиков взлетела уже после рассвета и столкнулась с более ожесточённым сопротивлением. Далеко не все посадочные площадки английских авиаторов были под ударом, в воздух поднялись гидросамолёты и несколько машин из ремонтирвавшихся в Ла-Валетте эскадрильи палубных самолётов.

Но с рассветом возобновилась переброска авиационных сил на захваченный аэродром, после возвращения машин, участвоввших в бомбовой ударе, аэродром начал принимать первые пары "Громов". Топливо продолжали подвозить с Сицилии грузовыми планерами — в отличие от обычных самолётов, эти громоздкие конструкции могли садиться на маленькие площадки, тормозя практически корпусом, поэтому они почти не мешали работе аэродрома. Уже через три часа после позднего декабрьского рассвета в небе над Мальтой были видны только "карфагенские орлы" — мальтийский воздушный гарнизон понес на земле и в воздухе сокрушительные потери. Противостоять современным истребителям и пикировщикам на тех устаревших машинах, которые были в распоряжении мальтийских авиаторов, долго было невозможно.

Поражение в небе повлияло и на дела на море: сначала командование английской военно-морской базы сосредоточилось на отражении воздушного нападения, затем — на создании блокады вокруг захваченного острова и подготовке ответного десанта и слишком поздно — на отражении высадочных средств противника. Воздушная разведка англичан, несмотря ни на что, работала, хотя 19 декабря вылететь смогли лишь четыре авиетки. И летали не впустую — обнаружили две из пяти подходивших групп десантных судов. Из двадцати судов, шедшую в южную бухту Марсашлок, и отряд из тридцати четырёх судов, растянувшийся в проливе между островами Гоцо и Комино и нацеливавшийся в северную бухту Мелиха или же Сент-Пол.

Южную группу рассеяли и частично потопили патрульные эсминцы — позже, под нажимом вражской авиации, патрульные силы либо отошли к югу от Мальты, либо отдалились от её берегов на значительное расстояние. Против десанта в северные бухты действовали торпедные катера мальтийской базы — они вынудили конвой повернуть к острову Гоцо и потопили несколько судов, нанеся большой ущерб в живой силе (обстрелом из бортовых орудий и пулемётов). Торпедные катера несколько раз в ходе боя подвергались атакам с воздуха, но благодаря малому размеру и большой скорости, всегда ускользали от удара.

Но ещё три группы судов высадки — и среди них самая крупная, насчитывавшая более полусотни вымпелов и направлявшаяся в северо-западную бухту "Золотую", что рядом с городком Мджар — были не обнаружены. И ближе к часу дня девятнадцатого декабря почти беспрепятственно выкатились на узенькие пляжи под многометровыми известняковыми обрывами севера и северо-запада Острова. Цепочки солдат в серо-пыльной форме быстро поднимались по петляющим по скалам тропкам на плоскогорье, не обращая внимания на занявших немногочисленные блогкаузы "томми" в плоских касках-"тарелочках". Отстреливаясь из-за каменных заборов и редких кустиков, британские патрули откатились на извилистые улочки Мджара. А за полуокружённым Мджаром уже была видны холмы центра острова, на которых сгрудились каменные ульи Мдины — последнего препятствия, отделявшего высадившиеся батальоны от главного аэродрома Мальты — Луги.

Несмотря на продолжавшееся более года военное положение, противодесантная оборона Островов состояла лишь из редкой цепочки наблюдательных постов, оснащённых примитивными средствами коммуникации. Впрочем, на маленькой Мальте выстрелы из ракетницы или фальшфейеры были хорошо заметны. Но весь персонал подобных наблюдательных постов состоял из отделения солдат, самым тяжёлым вооружением которых был ручной пулемёт, а сами посты не образовывали единой системы огня, размещаясь лишь на отдельных возвышенностях и обрывах. Да и в целом гарнизон не располагал тяжёлым вооружением. Две четырёхорудийные батареи полковушек времён первой мировой — вот и всё, что мог использовать комендант острова для отражения десанта. Разве что ещё мог добавить роту из двух распылённых по острову пехотных батальонов, занятых охраной побережья и прикрытием аэродромов.

Основой противодесантной обороны Мальты вполне резонно считались корабли мальтийской военно-морской базы, при необходимости усиливаемые хоть силами гибралтарского соединения "Х", хоть линкорами эскадры Каннингема — или и теми и другими сразу. Жерла линкоров Королевского флота надёжно отбивали у желающих охоту попробовать на зуб берега Мальты.

Но вот как раз сейчас — у Каннингема оказалось слишком много хлопот с обеспечением постоянного сообщения с осаждённым Тобруком, вдобавок с тяжёлыми потерями его группировки в ходе боёв за Крит, так что именно к моменту атаки Мальты все его корабли или находились в море с конвоями, или только вернулись с заданий и нуждались хотя бы в паре суток на текущий ремонт и пополнение — или стояли в ремонтных доках.

Корабли собственного дозора именно сейчас — что, понятно, не случайно — ушли в конвое на запад. Хотя восточнее мыса Серра никто вроде бы нападать на британских "торговцев" не собирался, но командующий военно-морской базой на Мальте строго следовал инструкциям. Крейсерский дозор должен был проводить караван до выхода из Средиземного моря и вернуться назад — в обычном порядке лёгкая четырёхсуточная прогулка, никак не способная повлиять на положение гарнизона Мальты. Но именно сейчас крейсера были нужны у берегов Острова, а в самом лучшем случае, бросив конвой и идя на предельном ходе, крейсера приблизились бы к Мальте лишь через десять-одиннадцать часов. Оставалась надежда на Скалу.

Ведь главной оборонительной позицией на Мальте по прежнему оставалась Гавань — лабиринт стен, бастионов и башен, обьединённых подземными ходами, неприступная крепость, уже не раз демонстрировавшая свою неуязвимость для любого числа штурмующих. В Гавани размещались многочисленные службы военно-морской базы, её персонал мог присоединиться к усилиям пехотных подразделений и совместно с многочисленными береговыми батареями создать непреодолимую завесу огня. Ла-Валетта вполне могла продержаться до подхода тяжёлых кораблей Королевского флота — ну а затем орудия линкоров срыли бы с поверхности Острова малейшие следы безумцев, рискнувших покуситься на твердыню имперской морской мощи. А транспорты с пехотой завершили бы очистку островов.

И британские солдаты упорно продолжали бороться, ища на горизонте эскадру Рокуэлла. Но до вечера 19 декабря всё более изнемогающие под постоянными обстрелами и налётами с воздуха храбрецы помощи не дождались. Продвигаясь шаг за шагом, интервенты взяли Зебудж, Сидживи и Мосту, теперь весь север Мальты был очищен от английских войск. На восточном берегу англичане оставили посёлок Сент-Пол-Бей после получасового отчаянного боя с "карфагенскими" мотоциклетчиками — теперь в распоряжении десанта появились удобные места причалов, к вечеру удалось выгрузить на них лёгкую бронетехнику.

К ночи бои переместились в район лукского аэродрома. Сюда отошли сохранившие некоторый порядок стрелки 2/4 Йоркширского батальона, удерживавшие до того бухту Святого Георгия. К ним примкнули остатки бойцов 2-го Нортумбеленского полка, чьи батальоны сражались весь день у стен Мджара и Мдины. (Хотя много солдат из этих подразделений, потеряв свои команды, неорганизованно отошли в район Гавани.)

Вместе с зенитчиками и частью аэродромной команды на поле аэродрома заняло оборону не менее тысячи человек. В качестве усиления англичане располагали обеими батареями полковых пушек (хотя одна из батарей и лишилась двух орудий, в них вместе оставалось ещё семь пушек) и пятью броневичками аэродромной охраны. Подполковник Корриган был уверен, что противника удастся сдержать по крайней мере до утра — а уж утром обязаны будут появиться куда-то запропавшие линкоры Гибралтара, и проклятым "макаронникам" придётся драпать, забыв о всём другом!

Но наутро английские солдаты напрасно вглядывались в розовеющую морскую даль — спасительных силуэтов британских дредноутов не было видно... Почему же был упущен, возможно, последний шанс гарнизона? Под покровом ночи, пока убийственные немецкие "штуки" и немногочисленные, но не менее эффективные французские "Луар-Ньюпор-412" были прикованы к земле, британский флот мог выйти к берегам Мальты. Мог, но не пришёл. И уже в 11 часов утра 20 декабря первые самолёты "пунов" начали садиться на взлётные полосы аэродрома близ Лук... С этого момента берёт отсчёт агония Гарнизона.

Сентябрь 1941 — Май 1942.

Абрис.

С конца августа по конец сентября 1941 несколько раз начинались переговоры между нацистской Германией и Советской Федерацией. В конце сентября гитлеровцы предложили месячное перемирие, с формулировкой "для эвакуации мирного населения из зоны конфликта". Готовность немецкого высшего командования к перемирию обусловливалась тяжёлым положением немецких войск на юго-западном и южном направлениях советско-германского фронта. Пятого октября перемирие начало действовать.

В Румынии после начала перемирия произошёл переворот. Правительство Антонеску было смещено военными. Организация "железногвардейцев" — в который раз запрещена. Но на этот раз последовали широкомасштабные аресты функционеров партии. Румыния обьявила о выходе из войны, о разрыве военного партнёрства с Германией, однако сохранила торгово-экономические связи с Рейхом. Немецкие войска покинули территорию Румынии. Вопрос о "задунайских территориях", оккупированных в сентябре советскими войсками также был отложен "до нормализации европейских отношений".

По первоначальному советско-германскому перемирию, кроме населения Молдовы, эвакуации подлежало население занятой немцами Западной Беларуссии и захваченной в ходе Карпатско-Припятской операции советскими войсками польской Галичины. Из-за многочисленных сложностей, вызванных как проблемами с разрушенной транспортной сетью, так и с нежеланием людей покидать родные места, даже под угрозой войны, эвакуация затянулась до конца года.

В декабре, в продолжение предыдущих соглашений, советские и немецкие представители договорились, что по завершению эвакуации мирных граждан начнётся эвакуация "войсковых контингентов, изолированных на оккупированной противником территории". В первую очередь подразумевался Брестский Гарнизон и остатки соединений Первой танковой группы в междуречье Случи и Стыри. Согласно протоколу об эвакуации, тяжёлое вооружение вывозимых войсковых контингентов уничтожалось, войска грузились в эшелоны лишь с личным оружием, обмен войсковыми контингентами происходил по формуле "все на все". Контроль выполнения договорённостей был доверен наблюдателям от нейтральных европейских стран — Швейцарии и Швеции. Прекращение огня было продлено сначала до марта, а затем и до мая 1942 года.

Последним в ряду совершённых нацистской Германией и советской Федерацией по условиям перемирия обменов был "размен" территории занятой советскими войсками Галичины на литовскую землю: немецкие войска отошли за Неман. В руках польского правительства "пилсудчиков" остался Виленский край. Всем "не-полякам" было "разрешено покинуть пределы польского государства". Естественно, за свои деньги. Как ни странно, изьявили желание уехать более 35 процентов жителей Виленщины: гораздо больше, чем до 1939 года насчитывалось в крае литовцев, белорусов и "всяких прочих евреев".

До начала "похода интернационалистов" Виленщину покинули далеко не все сочувствующие Советам; из тех, что остались, и тех,что внезапно обьявились из виленских лесов, была сформирована одна из самых знаменитых "дивизий народного ополчения" — 13-я. Несмотря на то, что почти все волонтёры в дивизии говорили на польском, считалась частью литовских вооружённых сил. Благодаря скорости формирования и непревзойдённому знанию местности оказалась впереди всех наступающих войск "интернационалистов". "Несчастливая дивизия" пробила остальным силам Северо-Западного направления брешь в немецких укрепрайонах и первая ворвалась на внешние обводы "крепости Кенигсберг". Где практически в полном составе и осталась.

После заключения Второй Унии (послевоенного союзного договора между Польшей и Литвой), как пример "совместного боевого братства", а также в память о трагической судьбе личного состава была включена в список "мемориальных частей". Новую дивизию с таким номером не формировали: она считалась в строю навечно.

Германское руководство пошло на заключение перемирия не из-за внезапно прорезавшегося человеколюбия. Целых три причины, по которым немецкое правительство решило повременить с "дранг нах остен", за время перемирия продолжали усиливаться.

Первая причина — неготовность германской экономики к тотальной войне. Совершенно неверно оцененные потребности Восточного фронта во всех видах боепитания; огромные, до того непредставимые трудозатраты на организацию тыла войск на Востоке; выходящие за все предполагаемые рамки задачи по подготовке и переучиванию пополнения — уже ко третьему месяцу войны потребовали полной перестройки экономического механизма Третьего Рейха.