Убийственные болоньезе

Тут до него дошло, что они говорят о разных вещах. Давид плеснул из графина в Тинкин стакан, протянул ей и, подождав пока она глотнет воды, сказал:

— Так. Давай по порядку. О чьей любовнице идет речь?

— Моего мужа! Ты нарочно запутываешь меня?

— Хочу разобраться. И вот что тебе скажу— нет у него любовницы.

— А 'невеста'?

— Об этом потом. Сейчас мы говорим только о твоем муже.

— Или ты мне врешь, или Георгий скрывает её от тебя. Она пишет ему письма!

— Бред какой-то...

— Я нашла записку. Гоги хранил её в кармане.

Он в удивлении вскинул брови.

— Ты словно о незнакомом человеке говоришь. Любовница, письма, карманы... брр!

— Георгий даже не отрицал!

— Он что, признался? — не поверил Давид.

— Ты действительно не замечал, что за ним бегает какая-то девчонка? — Тинка немного сбавила обороты, и внимательно всматривалась в лицо друга, будто хотела увидеть правду в выражении его глаз. — Я узнала, она работает в вашем отделе протокола.

— Я абсолютно не в теме, — спокойно сказал Давид. — Ничего не замечал, да и муж твой ничем не делился. Должно быть счел неважным. По-моему, ты себя излишне накручиваешь.

— Думаешь? — уже с надеждой спросила Тина.

— Уверен. У нас открытие на носу, ты и сама чувствуешь, что всё его и моё время уходит на работу.

— Господи, я извелась вся, — снова всхлипнула она. — Места себе не нахожу!

Давид обнял её за плечи, похлопал успокаивающе по спине. Тинка горестно вздохнула.

— Почему ты не веришь ему? — спросил Давид, помогая ей присесть на библиотечный канапе.

— Верю. То есть... верила безоговорочно... А тут записка эта, и я вдруг подумала... мне ведь двадцать седьмой год пошел, за спиной такой багаж — ни один мужик в своем уме тащить не возьмется... А она юная совсем, свежа, как утренняя роза, безгрешная, дерзкая... Как не увлечься? И взяли меня сомнения. Вот и позвала, чтобы ты их развеял, или же... вверг меня в бездну отчаяния.

— Смеешься надо мной, как в бульварных романах заговорила, еще скажи: в пучину страсти.

— Смеюсь, конечно. Чего ж не смеяться, когда муж загуливает?

— Успокойся. Георгий твой на редкость преданный муж.

— Тоже так думала, счастью своему не верила, а тут вспомнила, как я легко увела его с юбилейного банкета моего свекра. О чем это говорит? Что он поддается влиянию, просто надо приложить немного усилий.

— Влюбился. Как ты ему голову-то кружила, вспомни...

За витражным стеклом дверей мелькнула тень, и опустилась позолоченная ручка. Тинка метнулась к зеркалу, видно не хотела, чтобы муж видел её зареванной. Да он и не увидел. Резко вошел в комнату, обрадовался, узрев Давида.

— Замечательные новости, брат! — с энтузиазмом затряс он руку товарища.

— Ты был у Звягинцева? — спросил Давид с интересом.

— У него.

Тина шагнула вперед, прошла мимо остолбеневшего мужа и села на канапе закинув ногу на ногу. Давид поморщился, он слишком хорошо знал её повадки.

— У вас тут что... секреты? — спросил его Георгий, подняв вверх бровь.

— Платья выбираем, — быстро соврал он, и, не дав Англичанину сообразить, о каких платьях идет речь, задал вопрос: — Так что там Звягинцев?

Георгий на время выбросил из головы странное поведение жены и воодушевленно начал рассказывать.

— Кто бы мог подумать, что Степан Савельич не утратил своих деловых качеств. Я, грешным делом, считал его любителем выпить и дебоширом. Однако... Савельич в короткие сроки наладил производство водок элитных сортов, а это тебе, брат, не наклеивать на кустарное пойло фальшивые акцизные марки. Мало того, пивной заводик открыть собирается. Немцев вызвал, целая бригада трудится на сборке пивоварни, а местные ребятки технологии осваивают.

— А с выпивкой у него как?

— Бросил.

— Молодец. Видно нужна ему 'Звезда Ориона'.

— Ха. Наконец-то старая гвардия начала понимать смысл нашей перестройки. Не все, конечно, да некоторые нам и даром не нужны.

— Зря ты 'Венусом' брезгуешь. Деньги хорошие.

— Иди ты, — недовольно бросил хозяин особняка. — Пятнище это потом никакими деньгами не отмоешь. Интересно, что об этом скажет моя жена?

Тинка обвела их равнодушным взглядом. О, сколько стоило ей это безразличие!

— А ничего не скажу. Платья выбрали, осталось позвать оркестр.

Георгий улыбнулся, хитро подмигнул Давиду. Вальяжной походкой подошел к диванчику, где томилась жена, и присел рядом, обхватив её за плечи.

— Признайся, нажаловалась уже союзнику. А? Давид? — обернулся он к другу. — Рассказала уже леденящую душу историю о моей измене?

— Признаюсь, толком не понял есть ли о чем волноваться... — пожал плечами Давид. Отнекиваться было бы неуместно, Англичанин знал, что у супруги кроме союзника в Ангельске не было никого, с кем бы можно было поделиться сокровенным.

— Эх, Тина-Тинка... Плакала опять, вижу. Чем тебе поклясться, чтоб поверила?

Тяжело было Тинке, чувствовала себя словно опозорившаяся в приличном обществе истеричка. А если сказать ему правду? Зачем мучить себя сомнениями, снова и снова переживая в мыслях придуманные ею сцены с участием мужа и его юной любовницы. А поскольку большую часть её сознательной жизни занимало порноискусство, то сценки эти были ох какими жаркими.

— Клятвы мне не нужны, — наконец ответила она, и, опустив глаза, призналась: — Я так испугалась, подумала, что бросишь нас с Сашкой... И как мы... без тебя? Потом подумала, что я ужасная эгоистка. Вдруг ты влюблен, а это... ты должен быть счастливым, потому что ты замечательный! И я желаю тебе счастья. Остальное неважно, ты дал нам любовь, и мы тебе обязаны...

— Большей чуши я в жизни не слышал!

Тина даже обиделась. Она сказала ему правду о своих чувствах, а он — чушь!

— Жена моя, сколько романтической дури в твоей умной головке. Прошу, нет, приказываю выкинуть всё. Я тебе тоже кое в чем признаюсь: такой ценой мне досталась моя семья, что даже мысли левой у меня не бывает. Как и посторонних желаний. Их просто нет, запомни навсегда.

Давид стоял у окна, ему было неловко присутствовать при личном разговоре друзей, но и уйти он не мог, словно боялся разрушить создавшуюся атмосферу откровения и давно хранимых в тайниках признаний.

— Надеюсь, что к этой теме мы возвращаться больше не будем, — подытожил Георгий и вопросительно взглянул на жену. — Договорились?

Тина кивнула, сейчас ей было стыдно за мелочность, подозрительность и недоверие. Хотя... 'Девица-то в протоколе трудится, а именно этот отдел работает над презентацией 'Звезды Ориона', — мелькнуло у неё в мыслях, — и на самом празднике открытия она наверняка будет. Муж о ней хорошего мнения, посмотрим, что на самом деле у девицы на уме'.

— Вот и славно, — отозвался от окна Давид, — по большому счету некогда нам время тратить по пустякам, впереди важное событие. Запланирован большой прием.

— Помнишь, мы хотели устроить бал? — напомнил ему Георгий. — Тинка еще беременная была...

— Тогда нас здорово тряхануло с похоронами да поминками. Не до балов было.

— Праздник такой городу отгрохаем, конкуренты сдохнут от зависти! — рассмеялся Англичанин.

— Ты считаешь, что таковые в Ангельске имеются? — усмехнулся Давид.

— Я смотрю шире, друг мой, границы отечества велики, но и зарубежье нам небезынтересно.

— Не будем торопить события. Помнится, где-то в столице Великой Британии еще маются остатки банды, горделиво называющие себя армией.

— Пф, — презрительно фыркнул Англичанин. — Неужели ты думал, что кто-то уйдет безнаказанным? Работа ведется. К примеру, некто Аркадий Пестов поступил под опеку тюремной службы Её величества: Уандсворт, юго-западный Лондон, тюрьма категории 'В'.

— Пестов? — встрепенулась Тина. — Аркадий Пестов?

— Знакомая личность?

— Нет, мы не знакомы, — ответил за неё Давид. — Но фамилия его нам известна. Он фигурант нашего расследования.

— Даже так? — бросил Георгий, словно не знал до тонкостей материалы Дурбинских детективов. В свое время он уделил им много внимания, пытаясь сдернуть с Давидова крючка своего отца.

— Пестов был исполнителем в убийстве наших друзей, — передернув плечами, проговорила Тина, на секунду вспомнив ощущения от газетной заметки о трагедии.

— Значит поделом, — ответил муж. — Положитесь на меня, я больше вашего заинтересован в ребрендинге отцовской организации, а главное в уничтожении следов былых подвигов Ангельской триады.

— Знаменитый треглавый дракон Ноя, — Давид тут же извинился за криминальную кличку Арташеза Айвазяна, — прости Георгий.

— Замена фармакологией социально-опасного распространения наркотических веществ это гуд. — Георгий на английский манер разгибал, а не загибал музыкальные пальцы, пересчитывая перерождения отцовских 'драконов'. — Степан Савельич, опять же, выступил пионером продвижения водочной культуры в родном городе. А вот предприятия развлекательной индустрии еще доставляют головную боль, но отказаться от них не могу, уж больно большой барыш приносят... Господин Трунов скользкий тип, он нагл и настырен, и по гамбургскому счету требует замены, но молодняка стойкого нет на это непростое дело. Есть у меня мыслишки кое-какие: бордель этот я спрячу так, что не найдешь, на поверхности будет только безобидная эскорт служба. Никакой аморалки.

— И при всем этом ты отвергаешь кинопроизводство, а это все-таки больше искусство, чем торговля, да и деньги тоже немалые, — напомнил о своем детище Давид.

— Местным Шерлокам приплачу за отслеживание инакомыслящих, желающих по легкому нажиться, и чтобы никакой отсебятины и сутенерства в деле не было, — продолжил мечтать Англичанин, но не забыл сделать выпад в сторону оппонента: — А ваши киношедевры и не прикроешь ничем, разве только цензурными полосками, да только кто будет это покупать?

— Ваши споры по сути своей напрасны и бесконечны, — заявила Тина, устав в сотый раз слушать о противоположном мнении своих мужчин о 'Венус'.

— Действительно, отставить споры, — рассмеялся Георгий и обнял Тину. — Платьюшки, говорите, выбрали? Отлично! Моя красавица-жена будет самой блистательной дамой на презентации.

— Найдутся и помоложе... Это я о Давидовой невесте, если что, — оговорилась Тина, а сама всё же подумала о прыткой девице из отдела протокола.

— Предложение сделал? — спросил Георгий друга.

— Да, только день еще не назначили.

— Поздравляю, приятно удивлен, — Англичанин пожал руку новоявленному жениху. — Думал, ты еще пару годков в бойфрендах походишь, а ты — вон каков молодец! Невеста, надеюсь, будет сопровождать тебя? Надо представить её коллегам, да и светское общество Ангельска будет взбудоражено новостью о свадьбе.

— Я бы не торопился...

— Дружище, как в тебе уживается железная воля в бизнесе и нерешительность в личной жизни?

— Что поделать, он не любит находиться в центре внимания, — так определила Тина Давидову застенчивость.

— Моему советнику может и не стоит отплясывать на банкетах, но выйти в свет ты просто обязан: нужные связи еще никто не отменял, в России не столь важны слава и деньги, как знакомства...

— Да понимаю я, только за Ладу беспокоюсь, волнение и прочие дамские штучки.

— А вот тут тебе в помощь моя женушка.

— Абсолютно не о чем беспокоиться, — заверила их Тина, — беру невесту на себя, и поверьте — нам есть о чем посекретничать!

Самолет авиакомпании 'Алиталия' совершил посадку в аэропорту Шереметьево. Ветка смотрела сквозь иллюминатор на бетонные плиты аэродрома, на постройки бизнес-терминалов, на зеленую траву у посадочной полосы. Москва, как много связано воспоминаний... Знакомство с Маурицио, её идея свести Ладу с приличным итальянцем, закончившаяся смертью Джованни и её несчастной подруги. В глазах защипало, и она уперлась лбом в стекло иллюминатора, только бы её слез не увидел муж. Ветка часто думала о том, что случилось, и винила во всем себя, считала, что это она притягивала неприятности. Детство без родительского тепла, амбициозные планы, начало, казалось бы, успешной карьеры в Милане и её провал. Тогда пострадал и Шанти, о нем она вспоминала с улыбкой и состраданием. Зачем она навязалась Ладке, когда вернулась в Москву? Денег стало жалко, решила сэкономить на съемной квартире... Хороша подруга, разглядела Ладкину проблему, но помочь не смогла, только ухудшила ситуацию знакомством с Джованни. А дальше понеслось... как снежный ком с горы — проблем становилось больше, пока всё не закончилось взрывом. Именно она оставила Павловский 'Лэнд Ровер' без присмотра и убийца легко пристроил ему взрывчатку. Ладки не стало, а она жива-здорова. Относительно, конечно, здорова, но на ногах и при любимом муже. Живут с комфортом, уже купили дом, там же в Дезенцано — спокойно, уютно, в достатке. Даже деток врачи обещают...

— Кара, ты в порядке?

Обеспокоенный Маурицио тронул её за плечо.

— Всё хорошо, — сказала она, не поворачивая головы, — устала немного и голова побаливает. Пластик такой холодный... я посижу так еще минутку.

— Я вещи возьму, уже подруливаем.

По внутренней связи капитан поблагодарил пассажиров, и стюардессы пригласили их на выход.

Остановились они в ближайшем отеле, завтра утром лететь в Ангельск. Из окна номера был виден аэродром, самолеты на стоянках, будто ты вовсе не в столице, а в незнакомом городе. Ветка была этому рада, ничто здесь не будило воспоминаний. Они поужинали и рано ушли отдыхать.

Наутро Москва провожала их толчеёю аэропорта, солнцем, прожигающим сквозь огромные окна терминала и улыбчивым персоналом Аэрофлота. А потом весь полет Ветка проспала в комфортном кресле бизнес-класса.

В Ангельске их встречала Тина со свойственной ей широтою: обнимала, целовала, сунула Ветке огромный букет, велела водителю забрать багаж, а уж трещала всю дорогу.

— Наконец-то! Я так рада вашему приезду! Очень жалела, что на свадьбу к вам не смогли прибыть, тут у нас такое закрутилось! Классная трость, дорогая, — это уже Виолетте, — тебе идет, такая стильная с ней.

Маурицио немного оторопел от такого напора, Тинка вихрем ворвалась в их уютный мирок.

— Как дела у Давид? — спросил он на приличном русском.

— Жениться собрался! — со смехом объявила Тина. — С невестой его познакомлю, кстати, Ладой зовут. И мужа моего представлю, вы ведь еще не знакомы. Сыну скоро два года будет, такой богатырь, вот увидите!

На стоянке аэропорта их ожидал автомобиль. Камилиери сел на переднее сиденье рядом с водителем, понимал, что девушкам надо пошептаться.

Несмотря на то, что они часто общались по скайпу, сейчас подруга показалась Ветке не гранд дамой — властной и странно взрослой, какой виделась на экране монитора, а удивительно юной. И похудела немного... Оттого Тинкина красота стала нежной, более уязвимой что ли.

— Не нужно мне такое похудение, всё на нерве, — вздохнула Тина.

— Ты говорила у вас порядок.

— Порядок. Но девчонка эта...

— Он тебя любит, это главное.

Тина бросила взгляд на переднее сиденье — радиоволна взрывалась танцевальными ритмами, Маурицио рассматривал заоконные пейзажи — и полушепотом продолжила: