Она права. И ум, и сердце Ксаниэля понимают это. Ему нечего ей возразить, тем более его друг все эти семь дней говорил нечто подобное. И от этого так обидно, так неприятно ощущать собственную ущербность, неспособность правильно понять, что происходит в его стране и мире. Она все продумала, обо всем позаботилась, как правительница она обходит его по всем параметрам. Вечно спокойная, вечно уверенная, как же он любит и ненавидит сейчас эту несносную королеву.
— Поэтому, мой король, — к сожалению, продолжила в запале девушка, попав в унисон с мыслями Ксаниэля, — мы очень надеемся, что вы не встанете у нас на пути, из-за своей ущемленной гордости.
И только закончив монолог, королева поняла, что стоило выражаться иначе. Угроза как часто бывает, возымела обратный эффект, стала той последней каплей, что превратила возникшее смирение и обреченность в безудержную ярость и злость.
— Ты так в этом уверенна? — несмотря на хаос чувств, далеко не лучших чувств, совершенно не достойных короля, Ксаниэль не собирался вставать на пути у Эллис, но удержаться от того, чтобы поставить ее на место, он не мог. — Может, ты уже забыла о заклинании полного подчинения? На моем пути тоже опасно становиться!
— Да!? — Эллис картинно изогнула бровь. Чувства короля неведомым образом передались и ей, словно она в одночасье стала эмпаткой, и неукротимой лавиной погребли остатки желания разрешить этот спор миром. — Хорошо, попробуйте, посмотрим, каковы будут ваши успехи на этот раз.
Кэриен все это время обреченно, но внимательно слушающий произносимые речи, и предпочитающий пока не вмешиваться в спор супругов, в изумлении уставился на королеву. Амулеты от этого заклинания были слишком редки, поскольку изготовить их могли только эльфы. Да и то, далеко не всякий эльф обладал нужными навыками, а уж, сколько времени уходило на каждый амулет. Конечно, в столице за большие деньги можно достать что угодно, но у королевы никак не могло быть такой суммы. Почему же она так уверенна в себе?!
Ксаниэль тем временем не раздумывая кастровал заклинание. А Эллис уже давно облокотившаяся на дверь, лишь довольно ухмылялась, следя за манипуляциями короля.
— Извинись! — приказал он, едва закончив заклинание. Королева только шире улыбнулась, сейчас к своему удивлению она почти не сдерживала свои эмоции. По крови гуляли ставшие в последнее время почти привычными азарт и предвкушение. С легкостью оторвавшись от двери, она в три шага оказалась рядом со столом, за которым все это время продолжал стоять Ксаниэль. Она понимала, что поступает неправильно, зля короля, но и удержаться от мести она не могла, пусть даже эта месть приведет к государственному перевороту. Слишком больно он ее ударил в прошлый раз, слишком большое влияние оказала на нее чужеродная кровь. И это плохо, и об этом она непременно подумает, но позже, не сейчас. А его величество недоуменно смотрит на ее перемещения, не понимая, почему заклинание не действует.
— Ни это, ни любое другое заклинание больше не имеет надо мной власти.
Эллис опустила руку на грудь и приподняла возникший из неоткуда серебряный кулон с сапфиром. Сейчас явившись взору мужчин, он, казалось, идеально гармонировал с ее фривольным одеянием, являлся естественным его продолжением, неотъемлемой частью, без которой ее образ оставался незавершенным. Последний штрих величия королевы.
Глаза Кэриена расширились более чем в два раза, сапфир для амулетов использовало лишь одно существо во всем мире — сам повелитель драконов. И если это действительно изготовленный им амулет, то Эллис больше нечего бояться. И неудивительно, что герцог не ощутил ни капли магии исходящей от девушки и способной принадлежать амулету. Драконы отлично умеют закрывать свои творения. Ксаниэль же таких подробностей не знал, поэтому с удивлением смотрел на обычную подвеску, совершенно не похожую на амулет от полного подчинения, и по его ощущениям лишенную какой-либо магии.
— Это подарок Эссси, — откровенное недоумение на лице короля, заставило девушку пуститься в объяснения. — Сделанный им амулет против ментальной магии.
— Щедрый подарок, интересно, чем же вы за него заплатили, ваше величество?
Ревность.... Стремительно расширяющаяся ураганная воронка чувств с огромной скоростью поглощала доводы разума. Все внутри короля смешалось и закружилось в танце хаоса при упоминании сапфирового дракона. Уязвленная гордость сжала его в тугих объятиях. А в голове набатом била одна единственная мысль, какой бы нелепой она при этом не казалась, — заслужить подобное его супруга могла лишь одним способом.
— Ничем, особенно тем, о чем вы подумали, мой король, — спокойная и непреклонная как всегда, она легко читала мысли супруга по лицу, глазам, движениям. И они не приносили ей радости, отчего-то они били прямо в ее сердце, нанося кровавые раны. — Сделка еще в силе, если вы не забыли. А Эссси, я даже не знаю откуда он узнал о случившемся, скорее всего от чего-то накопавшего Рена. Он просто пришел вчера ко мне, подарил кулон и почти ничего не объясняя, ушел. Мы друзья, Ксаниэль, а это что-то да значит. Это только вы, ваше величество, способны думать через одно место.
Откровенное оскорбление, наверное, не стоило так. Но ей слишком больно, чтобы думать над своими словами; и не понять, почему недоверие супруга, так на нее действует, отчего ей в последнее время все больше хочется поговорить с королем по душам, почувствовать его понимание и признание, ощутить доверие. Но он словно не замечает ничего, а ведь ей совсем не нужны его шикарные подарки и ухаживания по высшему разряду....
Оскорбление достигло цели, и в следующий миг король молниеносным выпадом схватил кулон. Эллис даже не изменилась в лице, погруженная в свои печальные размышления, но все так же хранящая на лице улыбку превосходства.
— Можешь распрощаться с подарком, твоего драгоценного дракона! — Ксаниэль со всей силы дернул кулон, и едва не потерял равновесие, когда драгоценность буквально растворилась в его руке.
— Зря стараетесь, его можно снять только с моего разрешения, — печально и безразлично, улыбка покинула уста, а превосходство взгляд, там осталось лишь равнодушие. — Так что ваше величество, лучше успокойтесь и посмотрите на ситуацию трезвым рассудком, нам с вами нечего делить.
— Хорошо, нам действительно нечего делить, — король из последних сил попытался ровно произнести дающиеся с таким трудом слова. Сохрани Эллис довольство во взгляде, сохрани она наглую улыбку, осознание собственного превосходства, и он наверняка ответил бы иначе. Но произнесенные с таким равнодушием слова, неожиданно больно ударили по его величеству. — Вы умнее и расчетливее нас и действуете исключительно на благо человечества... Вы хотели власти и независимости. Чтож тогда вы полновластная королева, ваш приказ и подпись равнозначны нашим, а мы удаляемся в летнюю резиденцию. Не смеем больше стоять на вашем пути, ваше величество, — голос все же дрогнул в конце, но королю было все равно, он с небывалой скоростью покидал кабинет, желая как можно быстрее закрепить делом свои слова и предаться щемящему одиночеству в компании с бутылкой вина.
Звук захлопнувшейся двери ударил по ушам, заставив оставшихся невольно поежится. Кэриен тяжело вздохнул, жалея о принятом раньше решении невмешательства. Теперь ему все же предстояло решить, чью же сторону окончательно принять и с кем остаться. С королем ли, которому наверняка нужна его поддержка, и которого окончательно сломит его преданность Эллис; с королевой ли, которая наверняка затеет опасную игру с магами, и которой непременно понадобится защита и помощь службы безопасности....
— Зря ты так.
— Знаю Кэр, знаю и понимаю, но пойми и ты, я ведь тоже человек, у меня не лед вместо сердца и я не лишена чувств, как кажется большинству придворных. Я так и не смогла забыть ту боль, не удержалась вопреки голосу разума. Знаю, что неправильно так поступать, знаю, что мстить глупо. Облегчение это точно не приносит, лишь сожаление, но я не всесильна, совсем не всесильна.
— О Первые, как же мне теперь быть! — едва слышно, подумал вслух герцог, обхватив голову руками. Сейчас будучи столь удрученной ценой, которой далась победа, Эллис казалась такой хрупкой и беззащитной.
— Поезжай с Ксаниэлем, ты ему нужнее, — королева, подняв прежде потупившийся взгляд на Кэриена, увидела принятое им решение. — Я сама могу за себя постоять, да и дворец самая надежная защита. Ты нужен сейчас своему другу как никогда, помоги ему успокоиться, поговори с ним. Он тоже все поймет и вернется... позже. Оберегай его, чтобы в расстроенных чувствах он не натворил непоправимого. Для него сейчас самая большая опасность это он сам. Я больно ударила его. Мне хватит и твоего человека готового выполнить задание в случае необходимости, и способного передать мне информацию.
Эллис попыталась ободряюще улыбнуться, но на душе все еще скреблись кошки, и улыбка получилась унылой. Он внимательно посмотрел на девушку. Она призналась в своих знаниях, и сейчас герцог был уверен как никогда в том, что королева говорит предельно откровенно, не используя эту самую откровенность. Но это породило еще больше вопросов, нежели ответов. И самый главный из них, кто же все-таки тот дроу-полукровка, за которым следил его лучший сотрудник.
— Ты хочешь что-то еще спросить у меня? — голос девушки, звоном разбившегося стекла ворвался в мысли герцога. Он вздрогнул, и от неожиданности, и от досады на самого себя, за утерю контроля, за подаренную возможность заглянуть в его святая святых.
— Полукровка, убивший грабителя, а потом и... это ты... это произошло случайно? — слова давались с трудом, хотя Кэриен и сам не понимал, почему задал именно этот вопрос из всего того множества, что крутились у него в голове. Почему для него так важно знать, способна ли эта, несомненно, опасная хищница на холоднокровное убийство.
— Я его убила, и не случайно, знала, что убиваю..., и мне не жаль. Как и тех трех в трущобах, — легкая грусть в по-прежнему безразличном голосе. Отчего-то именно сейчас так не хотелось лгать Кэриену, тому, кто всегда так хорошо чувствовал ее. Сможет ли он понять ее, как происходило прежде, она не знала, но осознавала, что не имеет права не сказать, пусть и потеряет от этих слов такого сильного союзника и дорогого друга. — Твой человек следил за мной, и все что он докладывал, правда, но не спрашивай меня, как я оказалась здесь, это уже не только моя тайна.
Не в силах больше смотреть на недоумевающего герцога, и боясь его новых вопросов, или открытого осуждения, королева так же быстро и не прощаясь, как и ее супруг, десяткой ранее, покинула кабинет. К сожалению порой столько долго приобретаемых друзей и союзников можно столь же быстро потерять, просто не в силах объяснить всей логики своего поступка. Теперь ей не исправить ситуацию, ведь завтра Кэриен покинет дворец вместе с королем, и остается лишь уповать на его мудрость. А пока она будет верить, верить в то, что он все поймет и примет...
Глава четырнадцатая. Королевская охота или охота на королев.
Жизнь в деревеньке Спанд, расположенной в глубине материка и достаточно далеко от королевских трактов, всегда соответствовала своему названию. На протяжении долгих тысячелетий здесь из года в год так почти ничего и не менялось. Крестьяне справно трудились на полях, правили выстроенные еще далекими предками дома, что вопреки всем их желаниям не желало щадить время; ребятня резвилась на улице, помогала в меру своих сил приглядывать за небольшой домашней живностью, гуляла по лесу, собирая урожай, заботливо даруемый людям природой; мужчины способные к охоте уходили в дремучие леса, влекомые выслеживаемой дичью, дабы хоть немного разнообразить скудный крестьянский рацион. Чужаки здесь появлялись раз в год, да и то они редко менялись на протяжении одного поколения, а потому очень быстро становились своими — ведь со сборщиками налогов лучше иметь хорошие отношения. Две ежегодные ярмарки тоже давно стали делом привычным, ибо проводились в этой деревеньке на протяжении ни одной сотни лет, давая возможность собраться вместе многочисленным родственникам, проживающим в еще нескольких деревеньках поменьше в пределах пары дней пешего пути. Случайных гостей у них почитай никогда и не появлялось, ну что может дать небогатая деревенская ярмарка, да и свой купец доставляющий немногочисленные излишки на рынок пары ближайших, но вместе с тем таких далеких городов, прекрасно справлялся со своей работой, балуя порой земляков невиданными прежде вещицами привезенными оттуда.
Но пару дней назад приключилось нечто, отчего большинство до сих пор недовольно качало головами, нехорошим словом поминая смутьяна и в то же время, благоговея перед принесенными им новостями. Демон появился неожиданно, буквально соткавшись из воздуха под музыкальное сопровождение голосистой Аськи, что так удачно решила помиловаться на улице со старостиным сыном Мишной. Самую красивую девку на деревне, да еще и на выданье уже давно пророчили ему в жены, так что дело оставалось за малым дождаться первого весеннего дня, да сыграть помолвку, ну а там и до свадьбы недалече останется. Перепуганные ее чистейшим фальцетом крестьяне, спешно вывалив из ближайших домов, кто с топорищем, кто со сковородкой, кто еще с какой кухонной утварью, с удивлением могли наблюдать презабавнейшую картину. Расхорохорившийся Миш грозным взглядом смотрел на чужака, что так неудачно помешал ему забраться под девичью одежонку, да поласкать упругое юное тело, а демон словно, и не замечая его, с любопытством вслушивался в выдаваемые девушкой ноты, довольно хмыкая на особо высоких построениях. Изумленно замерших крестьян демон впрочем, тоже не замечал.
Наконец до Аськи дошло, что визг ее так и не произвел ожидаемого результата, а, посему резко оборвав его, она с удивлением обнаружила перед собой предел девичьих мечтаний, так сказать воплоти. И не важно, что одет он в совершенно несуразную одежду, да еще и не по погоде, а цвет волос напоминает ядовитое растение Каучу, все равно ведь красив до невозможного, так что самый статный и симпатичный старостин сын, на его фоне кажется уродцем.
— Позвольте выразить вам мое почтение, леди, ваши вокальные данные потрясли меня до глубины души, даже среди лучших королевских менестрелей мне не доводилось слышать столь сильного и высокого голоса, — разорвал воцарившуюся тишину, приятный тенор королевского посыльного, сопровождаемый почти мгновенным перемещением к зардевшейся от похвалы девушке и лобзанием ее руки.
— Эй, ты..., — Миш едва дар речи не потерял от такого наглого поведения чужака, что уже успел приобнять смущенную девушку, и расположить свои конечности на самых приятных выступающих частях ее тела. — Руки прочь от моей невесты, — наконец нашелся, что сказать негодующий парень.
Аська спешно потупила пылающий взор и попыталась нехотя высвободиться из объятий чужака. Однако тот, наконец, заметив присутствие прочих зрителей, мгновенно потерял к девушке всякий интерес, стремительно вернувшись на место своего появления.
