Дружб@

Я представила свои документы с ключами в сейфе. Кто знает, что ещё Паньков там хранил. Хорошо, что айпэд с синтиком не спрятал! За это можно было и покалечить! Совсем отчаянный мужик нынче пошел.

— Настя, я понятия не имею, что сегодня было, — товарищ нагнулся и посмотрел мне прямо в глаза. — Весь день проработал, вымотался как собака, пришел, а ты уже спишь.

Мои брови поднимались пропорционально появлению усталой, но запредельно милой улыбки друга. Силовые методы значит.

— Но документы-то ты мне отдашь? — контрольный вопрос.

— Пока я лучше буду выплачивать тридцать тысяч в день за недоверие.

Я же так озолочусь.

— Ты мне не доверяешь, — оскорбилась.

— Судя по всему, ты мне тоже.

— С чего ты взял?

Паньков погладил меня по щеке:

— А кто это у нас на разведку нынче выходил?

Так мы и дали потопить тебе наш кораблик.

— Какая разведка? Ничего не знаю, — сделала нейтральное лицо. — Я же сплю, помнишь?

— Да, спишь, — улыбнулся шире.

— И ты меня не будишь. До самого утра. А на выходных обещаешь позировать под акварель.

Кашпировский из меня был никакой. Веселье с лица товарища как рукой сняло. Чертыхнувшись, Паньков поспешил ретироваться на дружественную территорию ванной комнаты. А я завалилась на кровать и мгновенно заснула.

Глава 33

— Настя, мне кажется это неправильно.

— Сиди.

— Все равно, как-то это нехорошо...

— Сиди.

— Нам бы поесть уже, тебе отдохнуть...

— Слушай Моцарта и сиди!

В это замечательное воскресное утро мы расположились в зале соседней квартиры, которую товарищ использовал для своих бизнесменских митингов. Свет от огромных окон исходил идеальный и вокруг — ни одной незнакомой души. Только краски, классическая музыка, мы с Русланом и обнаженный Паньков.

— Ты сам обещал выходной с пользой для дела, так что нечего убегать от ответственности.

Бурчание фрилансера в ответ я приняла за согласие. Удивительно, как я раньше не замечала его внешней красоты. Причем прекрасно было не столько тело, напоминавшее мне пловца, сколько само лицо. Резко очерченный профиль Панькова был выше всех похвал. В отличии от того же Дмитрия или Аристарха, парней на мой вкус, слегка упрощенных и в чем-то слащавых, мой друг обладал каким-то основательным стержнем первобытной дикости. Взять хотя бы острый подбородок и брови, тяжело нависающие над глубоко посаженными глазами. Обычное выражение лица Панькова можно было принять за хмурость, основательную задумчивость, а при нужном освещении — вообразить, что товарищ обозлился и жаждет мести. Выделялся так же ровный заостренный нос и прямой высокий лоб. Не мужчина — ходячий оргазм.

Похлопав себя по щекам, я решила воспользоваться великим интернетом, чтобы узнать истоки этой совершенной красоты. Всему должно было быть логическое объяснение.

Паньков почуял неладное.

— Настя, ты там что-то затаилась.

— Слушай! Острый подбородок оказывается отличный повод, чтобы срочно заняться бизнесом, так как безошибочно говорит о хитрости и способности к предпринимательству! А так же указывает на остроумие! А у тебя он ещё и длинный. Тут пишут, что это значит суровость, грубость, гордость и жестокость!

Я выглянула из-за мольберта с победоносной улыбкой на лице. Сходится же!

— Настя, все это ерунда, — устало махнул рукой.

— Физиогномика не ерун... Драпировка!

В последнюю секунду Паньков успел загрести концы простыни и прикрыть успевшие оголиться части.

— Настя, — это дьявольски красивое лицо приобрело почти страдальческое выражение. — Рисуй.

Уси-пуси, кого мы доводим до ручки! А ведь по большей части я уже закончила, осталось добавить бликов белой гуашью. Правда, от самой картины даже на этом этапе веяло подделкой. Ведь она не являлась даже на половину такой прекрасной как сам натурщик. Требовался допинг.

— Слушай, а можно вопрос? — поинтересовалась. — Какой у тебя любимый цвет, после серого?

— Черный.

— А после черного?

— Белый.

Можно было догадаться.

— Но у тебя нет белой одежды, — удивилась.

— Нет. Я не могу носить белое.

— А у меня много белых вещей. Мне их попрятать?

Паньков удивленно моргнул:

— Настя, ты имеешь право и должна носить белое.

— Должна?

— Конечно. Белый — цвет чистоты.

Я посмотрела на свои пальцы, измазанные в краске. Наверное, ему с этого расстояния не очень хорошо видно. Заканчивая прослушивать третий диск Моцарта, мы разговорились. Видимо классическая музыка и нагота раскрепощающе действовали на моего товарища — информация из него так и лилась. К сожалению, свое прошлое и членов семьи он не упоминал, так же как и работу, но в избытке рассказал о своих предпочтениях и мировоззрении:

— Основы психологии нам преподавали в университете. Потом я решил продолжить, чтобы... Ты знаешь почему. Но не помогло. Иррациональные страхи не корректируются логикой при всем желании. Но я не жалею. Что-то... что-то все-таки оказалось полезным. Плюс, мы с тобой познакомились.

Последнее он сказал совершенно иным тоном, нежели остальное, будто заранее приготовил речь и все думал, куда же её впихнуть.

— Ты несомненно прав, — согласилась. — Помнишь Агро-Омск? Я до последнего не была уверена, кого встречу. Не исключала варианты смены пола, возраста и численности думающих голов по ту сторону монитора. Твои сообщения были слишком глубокими и... короче, мне как-то не верилось, что существует такой человек. Да ещё в моем городе, — дождавшись пока высохнет бумага, я сделала подпись карандашом сбоку. — Как-то неправдоподобно все совпало.

— Тебе нравились мои сообщения? — спросил.

— Очень, — агакнула. — Я бы даже так сказала, я в них влюбилась.

Перепроверив светотень, я повернула мольберт в сторону натурщика.

— Смотри.

Обкрутив простыню вокруг бедер, товарищ слез со стола на котором мы оборудовали подиум. Видеть эти две разительные разницы — Панькова реального и жалкого бумажного клона, было весьма странно.

Но что-то все-таки пело внутри. Странный оптимизм никак не хотел покидать меня в последнее время. Причем я едва не лишилась его, когда товарищ в конце недели вынул документы из сейфа. Будучи ужасным напоминаем стопроцентной несостоятельности в плане доверия, они буквально вогнали меня в депрессию. Было решено держать все бумаги там и дальше, вместе с мои свидетельством о рождении и коллекцией проездных. Фрилансер при этом обязался купить ещё одно хранилище лично для меня и утрамбовать куда-нибудь в стену спальни. А пока мое внимание отвлекали постоянно пополняющиеся предметы традиционной живописи — Паньков решил делать мне подарки, после работы забегая в художественный салон с очередным заданием что-то приобрести.

— Очень красиво, Насть. Ты молодец, — чмокнул в макушку и погладил по спине. — Ещё никогда не видел себя таким красивым и... обнаженным.

Меня чуть на хихи не прорвало:

— В реальной жизни ты намного красивее!

Получив заряд похвалы от важного человека, я торжественно нахохлилась и пошла подбирать рамку из стопки новокупленных.

— Насть, — друг пошлепал за мной через всю квартиру. — И что с сообщениями? Они тебе до сих пор нравятся?

— Разумеется! Я от тебя не отписывалась. Отслеживаю все, даже не сомневайся. Странно, что ты в последнее время мало пишешь. Исправляйся!

— И ты до сих пор влюблена?

— Конечно!

Достав две позолоченные рамки из распакованных ящиков, я стала выбирать между цветочным и листовым орнаментом.

— И часто ты влюблялась в онлайн пользователей?

— Да никогда. Не то чтобы меня вообще кто-то интересовал. Ну, кроме меня и родителей. И тебя, — взглянула на товарища. — Влюбиться в стиль мышления, в видение мира, намного проще и безопаснее. Тебе так не кажется?

На этом вопросе Паньков завис.

— Я наверное, верю в судьбу, — сказал, после минуты размышления

— Понятно. А мне как-то претит эта идея, — пожала плечами. — Всего можно добиться, если захотеть. Думаю, мозг способен воплощать желания.

— Я уже полгода напрягаю свой мозг в одном направлении, но цель до сих пор далека.

— А какая у тебя цель? Может, я могу чем-то помочь?

Товарищ скрылся за коробками.

— Нет, нет! — хохотнула. — Колись давай, коли начал. Какие у тебя цели в жизни? Наверняка тебе захочется иметь детей и семью в будущем. Ты красив и состоятелен, проблем с кандидатками не будет. Над чем же ты там мозг напрягаешь?

Фрилансер что-то уронил:

— Вот скажи, Настя. Можно ли влюбиться в человека, если тебе очень нравится его образ мышления и... видение мира? Можно ли с таким прожить всю оставшуюся жизнь вместе? Построить семью?

Вопрос интересный.

— Дай подумать, — я отложила картинку в сторону и размяла кости. — Влюбиться можно в кого угодно. Даже в серийного убийцу. Так что если образ мышления тебя устраивает — это уже полдела. Ну, лично я так считаю, смотря на тебя.

Паньков снова что-то уронил.

— То есть, при определенной направленности — да, конечно. Почему бы и нет? И жить с таким будет приятно. Опять же — по тебе вижу. Ведь много нынче браков основанных на черт знаем чем, только не на внутренних ценностях. На детях, договоренностях, сексе, эстетизме...

— То есть, ты можешь в меня влюбиться? — подытожил, активно шурша целлофаном.

— Ну, я бы не стала, ибо вряд ли это результативный ход, но конечно. Ты же просто мечта, а не мужчина!

Почувствовав урчание в животе, я отправилась на кухню, где положила кусок сыра на хлеб и заварила чай. Окунувшийся в пучину размышлений фрилансер даже не заметил моего бедствующего в кулинарном плане состояния.

— Настя... — уселся напротив. — А ты никогда не задумывалась о том, чтобы выйти замуж?

— Я? Нет, — откусила кусок бутерброда. — То ешть да, но в шамом нашале...

Товарищ таки заметил, что в мой организм поступает не совсем здоровая пища и в два шага оказался у холодильника.

— Что значит, "в самом начале"? — спросил.

— Ну, когда ещё ребенком была, наверное.

— Ты задумывалась о замужестве, будучи ребенком? И что ты решила?

— Что в этом нет смысла, — боясь оказаться непонятой, я поспешила развернуть ответ. — Ну, во-первых, чтобы найти мужа нужно время. Проверенные отношения. Несколько лет общения. Это долго и может ничем не закончиться, поэтому и тратиться не стоит. Во-вторых, с мужем надо делить жилище и быт. Если опустить мою подсознательную защиту собственных территорий, наверняка придется стирать ему одежду, убираться в квартире, гладить... ну, ты меня понял. Я это для себя-то делаю с перебоями, для другого вряд ли стану, — глотнула чаю. — В третьих, это лишние переживания. Быть зависимым от кого в эмоциональном плане — фатально. Особенному человеку моей профессии, когда настроение сильно влияет на результат... Как-то так. Очень много всего было, сейчас уже не вспомню.

Фрилансер поставил передо мной тарелку с кашей, заварил себе кофе и опять подсел напротив:

— А что насчет ребенка? Ты не считаешь, что ему нужен отец?

— Нет. Меня растила мать-одиночка.

— Но ребенку наверняка понадобится мужской пример. Это же мальчик.

— Несомненно. Мой отчим. Но сейчас есть ты, чем не пример?

Друг задумчиво посверлил меня взглядом:

— И как ты скажешь Руслану, когда он подрастет, почему у него нет отца?

— Не знаю... Скажу, что... что он ушел. К другой. Не думаю, что будет верно упоминать про Центр репродуктивной медицины.

Пока друг допивал свой кофе, я справилась с кашей. Интересно, зачем он задавал подобные вопросы? Может какие-то проблемы в этой сфере? Я решила не томить себя ожиданием:

— А почему ты так этим интересуешься? У тебя тоже какие-то утверждения на этот счет?

Паньков занял себя выстраиваем набора для специй в ровную линеечку:

— Да я вот... тоже думаю, что вряд ли найду себе кого-то.

— Ты чего? Конечно, найдешь! — усмехнулась. — Думаю, тебе главное задаться целью, выбрать нужного человека и привыкнуть! Остальное само решится. Я уверена!

— Само? — приподнял бровь. — Я бы не стал так утверждать.

Непробиваемый пессимизм со стороны фрилансера мне был непонятен.

— Я вот к чему, Насть, — перешел на свой серьезный тон. — Картины придется регистрировать. И будет странно, если у тебя в паспорте будет значиться "Волкова".

Ну, вот приехали.

— Выставка отменяется? — поникла.

— Конечно нет. Просто я тут подумал и решил, что нам лучше оформить брак.

Сказано это было так по-бытовому, что мои брови не сразу отреагировали.

— Прости, что?

— Оформить брак. Официально. По бумагам, — уточнил.

Нет, по воздуху, товарищ юрист.

— Чтобы зарегистрировать меня в галерее? — присвистнула. — Твоё благородство меня поражает!

Фрилансер не нашел в этом ничего смешного:

— Настя, подумай. Если твои картины будут там, пусть даже на пару недель — это уже прорыв. Да и какой художник откажется выставить свои работы на обозрение общественности?

Ну, я например.

— Перспективы несомненно шикарные, — хохотнула. — Но ставить под удар твой семейный статус я не намерена. Ты чего? Переживу.

Но товарищ был намерен убеждать до последнего:

— Настя... тут ещё вот в чем дело, — нагнулся ближе. — Оксана начала задавать вопросы.

Да что вы говорите? Пришлось вспомнишь почему она в принципе могла это делать.

— Вот черт, твоя сестра думает, что мы жениться собрались, — ужаснулась. — Что делать?

— Жениться, — развел руками.

Ещё таких пирогов мне не хватало.

— Не то чтобы мне не нравилась твоя фамилия и так как далее, но это же лишние обязательства! Может ей можно как-то объяснить? Сказать, что мы шутили?

— Не думаю, — покачал головой. — Ей даже про контракт лучше ничего не говорить. Она терпеть не может слово "надо", любые договоренности и ложь.

Что-то ты совсем, братец, ослеп. Оксана терпеть не могла всех вокруг. Даже картины.

— Итак, мы должны расписаться, чтобы зарегистрировать мои картины в галерее и успокоить Оксану. Никогда не думала, что столкнусь с таким уровнем маразма.

— Все не так-то сложно...

— Ну уж! Тебе надо будет составлять брачный контракт, что я не претендую на твои материальные блага, а мне... господи, мне придется рожать Руслана в браке! Ты в курсе, что статья 48 Семейного кодекса гласит: "Если ребенок родился от лиц, состоящих в браке между собой, а также в течение трехсот дней с момента расторжения брака, признания его недействительным..."

— "... или с момента смерти супруга матери ребенка, отцом ребенка признается супруг или бывший супруг матери, если не доказано иное", — кивнул. — Знаю, конечно.

— И что? Будешь оспаривать неотцовство, заваливая моего Руслана анализами в первые месяцы жизни? Нет, спасибо, — встала из-за стола. — Все конечно очень замечательно, но твоя сестра может сбавить обороты, а галерея мне такой ценой и подавно не нужна.

Паньков отзеркалил моё движение и тоже поднялся со стула:

— Настя, с чего ты взяла, что я буду что-то оспаривать? С законом я ознакомлен и совсем не против быть отцом Руслана. Более того, я открыто заявляю, что собираюсь нести ответственность за обеспечение его потребностей.