Волчонок

В общем, они уже было начали всерьёз строить жизнь заново и тут такая напасть. Всему тому, о чём мечталось и ждалось, так и не дано было осуществиться, оно разбилось в пух и прах о жестокую действительность.

Но надо же было такому случиться, что по дороге в светлое будущее они ненароком набрели на Светела и Лиссу. Случайность, становящаяся закономерностью.

И вот тут-то Зоуи и поняла, что это судьба, а от судьбы не уйдёшь. Отчаявшаяся было девушка, вдруг успокоилась и решила смириться с неизбежным, полностью положившись на волю вездесущего случая. Хоть она и привыкла противостоять ударам судьбы, но здесь она чувствовала себя полностью бессильной.

Здоровяк же, хоть и, как правило, воспринимает окружающий мир только через своего вожака, и до некоторой степени лишён собственного мнения, но и он понимает, что его друга преследует некий злой рок, который не позволит им уйти в более счастливые места до тех пор, пока он не закончит начатого здесь.

А перед Питером снова встаёт проблема выбора и он, поддавшись ненависти, обиде и злости, вновь принимает неправильное решение, а это означает неминуемый конец для одного из братьев. Так на самом деле и случается, и Питер обретает наконец-то тот спокойный уголок, пусть и за гранью мира материального, где даже он сможет существовать в мире с самим собой и с теми, кто его окружает.

Он никогда ещё не был настолько близок к тому, чтобы создать настоящую семью, чтобы продолжить жизнь без фальши и лжи, возможно даже и без излишней жестокости. И всё же Питер так и не смог избавиться от необоснованной ненависти и обиды по отношению к собственному брату, они-то, в конце концов, и принесли ему смерть.

Он умирает, но те воспоминания о последних сладостных мгновениях проведённых им вместе с Зоуи, его подруга будет хранить в памяти всю свою жизнь, пока её смерть не воссоединит их за пределами самой жизни, чтобы уже там они остались вместе до самого конца всей бесконечности вселенной. Если то будет угодно всевышнему, конечно.

&;nbsp;

Глава 37. Конец любой истории есть не что иное, как начало другой,

а конец этой истории начало множества новых.

Может статься, мы уйдём из этой

жизни, и о нас уже никто боле не

вспомнит, а может быть всё и

донельзя наоборот.

Яков и все остальные, наверное, ещё долго, а их потомки, вероятно, продолжают делать это и по сей день, несли свою миссию, передавая из поколения в поколение бесценную реликвию. Всё у них было однообразно за исключением разве что того обстоятельства, что вскоре после отъезда Светела, Тайяши и Периса, Вешнич попросил руку и сердце Элады у её старших братьев Честера и Лестера. И нет ничего удивительного в том, что они согласились только некоторое время спустя, после долгих уговоров и увещеваний веснушчатого паренька сделать их сестру счастливой. Те ещё хочу заметить типы!

Невер и Травка стали жить вместе с тех самых пор как узнали, что они мать и сын, некогда разлученные волею злодейки судьбы и вот теперь, обретя друг друга после стольких лет вынужденной разлуки, они боялись снова друг друга потерять. Им, конечно же, пришлось покинуть эти места, ведь они прекрасно понимали, что здесь им жизни теперь не будет, так как люди знали, где их искать и все будущие беды, случившиеся в этой местности, будут неизменно приписываться им и ложиться на их хрупкие плечи. Ушли все, включая оборотней и волков, нашли себе другие более приветливые и пригодные для жизни места и люди, и полулюди, и откровенные звери. Травке было к этому не привыкать, так как с ней это случалось уже не в первый раз, может статься и не в последний. А что до остальных, то все мы что-то когда-то делаем впервые.

Зоуи, после того как её привели к лесной избе, осталась жить с Невером и Травкой, заменяя первому потерянную дочь, а второй никогда невиданную внучку.

Зоуи! А ведь тогда совсем ещё никто не знал, включая и её саму, что под сердцем, в котором по-прежнему живёт любовь к Клыку, она носит его ребёнка. Со временем она родит своего малыша. Сына ли? Дочь ли? Не знаю!

Пугает другое. Грехи родителей слишком часто тяжким бременем ложатся на плечи их собственных детей. Возможно, именно это произошло и в случае с Милиндой и её сыновьями. Так что не дай-то бог ребёнку Питера и Зоуи, кем бы он ни был, мальчиком или девочкой, познать всю тяжесть такого выбора, что выпал на долю его обращённого отца. Но кто знает?!

К тому же в жизни порою так случается, что история зачастую повторяется и нам только остаётся вновь не совершить тех ошибок, что уже совершали до нас другие. Остаётся надеяться, что Зоуи, родя малыша от любимого мужчины, будет более заботливой и любящей матерью, чем некогда была Милинда. И её ребёнок не окажется под пагубным влиянием пройденной судьбы Питера.

Питер! Ну, что до Питера, то отправившись в мир иной, он, то ли избавился наконец-то от своего одиночества, то ли наоборот стал ещё более одиноким, чем был когда-нибудь прежде. Но перед смертью он, вероятно, всё же почувствовал свою свободу, свободу от всех обязательств, от злобы, ненависти и невысказанных обид, увидев её и умерев спокойно, с улыбкой на устах, что уже возможно само по себе говорило о том, что он нашёл всё-таки своё истинное счастье, не сумев обрести его при жизни, так видимо найдя его после неё.

Но будет ли его душа свободна настолько, насколько он думал? Воспарит ли она к ясным небесам? Будет ли прощена за все свои злодеяния, если тогда в последние мгновения своей жизни он покаялся и потянулся к свету, что неясно забрезжил где-то впереди, освобождаясь от ненависти, порока и лжи?

Я не знаю! Мы не знаем! Никто не знает! Но будем на то надеяться, так как надежда умирает последней и даже после смерти своей, продолжает жить в наших сердцах.

Мать Светела и Питера стала женщиной более счастливой, повстречав своего первого сына и в тоже время более несчастной потеряв сына второго. Она очень тосковала, когда ей впервые сообщили это печальное известие и отвели к могиле сына, теперь она старалась по возможности часто навещать её. Но она была отнюдь женщиной не глупой и прекрасно осознавала, что всё с самого начала к тому и шло, с его образом жизни нельзя было оставаться вечно безнаказанным. Кстати после укуса сына, она тоже стала оборотнем, и в том не было ничего удивительного. В итоге ей не оставалось ничего другого, как только присоединиться к стае Седого, тем более что между ними снова вспыхнула давно позабытая страсть, а последняя волчья самка вожака как раз погибла во время резни у Травкиного дома, так что Милинда смогла вполне законно занять её место.

Вожак очень тосковал по своей серой волчице, вместе со многими другими отдавшей свою жизнь на благое дело, но в некотором смысле это и облегчило жизнь ему самому.

Седой до сих пор водит свою волчью стаю по бескрайним просторам диких лугов и лесов.

Святой отец с пеной у рта ещё долго читал свои проповеди, поднимая народ на борьбу с разнообразной нечистью, всё больше старея и лысея, но словно бы и не замечая подкрадывающейся к нему бесшумными шагами старости, а затем и смерти.

Тайяша и Перис продолжили свой нелёгкий труд наёмников, нанимаясь то в купеческие караваны, то выступая с каким-либо войском в театр военных действий, а то и отправляясь с некоторыми таинственными поручениями по своим неотложным делам.

Светел вернул Тайе её метательный нож, а ему его отдала Зоуи, не без слёз вытащив из груди любимого друга.

Он, молча, протянул нож рукоятью вперёд, и наёмница с радостью приняла его, смущённо потупив взор. По-видимому, ей всё еще было неприятно сознавать, что именно она стала причиной гибели брата Светела. Но и она и все другие понимали, что у неё в тот момент просто не было другого выхода.

Тайяша, несмотря на странные разногласия, возникшие между ними, казалось бы, без определённой на то причины, подарила Лиссе свою лошадь, так как та по видимому очень понравилась Ворону, а Ворон приглянулся ей. К тому же лошадь Лиссе совсем бы не помешала в их со Светелом будущих скитаниях. Ведь они не остались ни с Травкой и Невером, ни с родителями волкодлака, ни решились они и на то, чтобы стать наёмниками как Тайя и Перис, а выбрали уединённую жизнь, оставшись наедине друг с другом. Наедине, да не совсем....

Ворон и его белоснежная подруга стали спутниками Светела и Лиссы на долгие и долгие года.

Сами же Светел и Лисса до сих пор, наверное, ещё бродят по лесам, гонимые людьми, но и не нуждающиеся более в их обществе. С некоторых пор им было хорошо и без человечества, они нашли друг друга и больше никогда не будут одинокими в своей вольной от людских предрассудков, и в тоже время дикой и бесконечной жизни.

Изредка герои этой истории, разве что кроме Якова, Сары и их приближённых, навещали друг друга, или их пути пересекались случайно. Они встречались, обменивались новостями и снова на некоторое время расставались. Но по большей части каждый из них теперь шёл своей собственной жизнью, не оглядываясь на остальных и не повторяя их судьбы.

Возможно, когда-нибудь нам ещё доведётся услышать новые истории о ком-нибудь из них или быть может и обо всех сразу.

Эпилог.

Любая История бесконечна.

Любая История не имеет

ни начала, ни конца.

Любая История живёт задолго

до нашего рождения и

продолжает жить после

нашей смерти.

То была История о маленьком Волчонке, в одну тёмную зимнюю ночь родившемся у человеческой женщины от лютого оборотня. Волчонок тот со временем превратился в матёрого волка с человеческой душой. Его появление на свет не осталось незамеченным, как возможно случалось уже много раз в прошлом, а возможно и ещё не раз случится в будущем, и люди даже сложили некоторое подобие стиха о нём и о начале его жизни.

Так же эта Истории о том, какие последствия может за собой повлечь один единственный проступок самого обычного человека. Что здесь имеется в виду? Бесспорно мать Светела и Питера, Милинда, ведь именно с её бесчеловечного поступка и началась наша история. Она совершила большой грех и это очевидно для всех. А вот в чём именно состоял больший грех, свершённый ею, связь ли с оборотнем или отказ от общего с ним ребёнка, то есть её старшего сына, охлаждение по отношению к сыну младшему или что-то ещё нам совсем неведомое, это тот ещё вопрос.

Но как бы там ни было, История есть История и прошлого не вернуть, но зато можно изменить будущее. Но коль скоро История уже существует, то память о ней не удастся стереть из умов народных масс.

Таким образом, Волчонок вскоре ушёл, скрывшись от всеобщего внимания, но о нём остались слова, что впредь передаются из уст и в уста.

Песнь о Волчонке.

Пролог.

Однажды ребёнок родился на свет,

Он ночью был волком, а днём человек.

От страха пред церквью роженица — мать

Решила волчонка на гибель отдать.

Бесчестья свидетелей было лишь два,

Родившая баба, да старуха одна,

Что призвана была младенца принять

Теперь эту жизнь должна и отнять.

Суровый был отдан старухе приказ

Убрать с волчьей шерстью мальчишку от глаз.

Холодною, снежной и белой зимой

Сказала мать кроху укрыть под водой.

Травка — знахарка, горбата, стара.

Свою она жизнь уже прожила,

Решенье приняв на свой страх и риск,

Надумала жизнь малышу сохранить.

Мальчонка, завёрнутый в мокрую шаль,

Так полнолунье впервые встречал.

Под уханье филина и волчий вой

Старуха несла отказного домой.

Остался нетронутым лёд на реке,

Мальчишка пищал в сухой старой руке.

И вышел навстречу благодарный отец,

И впредь будет жить зверьподобный малец.

И чёрная с проседью на волке шерсть,

Знакома, ведомо, матёрому честь.

Старуху не тронул, лишь в щёку лизнул,

Тем самым своей благодатью мазнул.

И подхватив снизу мокрый подол,

Избегнув тем самым жизни юдоль,

Старуха неслышно скрылась во тьме,

Отправившись в дряхлую избу к себе.

С тех пор уж немало было прожито лет,

Не один уж волк сгинул и явился на свет.

А Травка с Волчонком всё вместе живут,

И в ногу друг с другом по жизни идут.

Глава 1.

Когда-то Волчонок, возможно, был мал,

Теперь же матёрым волчищем он стал.

Священник старушку его не взлюбил,

Как только мог, её тут же гнобил.

Костёр из их дома страшился разжечь,

Что могло значить неминуемо смерть.

И с Травкой тогда они с места ушли,

И там новый дом для себя и нашли.

Мальчишке затем спасти жизнь постарался,

А тот его братом притом оказался.

Волчонка он вскоре священнику выдал,

Тот дух из него потом чуть не выбил.

Пред носом его он распятьем махал,

Молитву читал и водой окроплял.

Как будто вода из святого бочонка,

Хоть каплю вреда причинила б Волчонку.

Но кто б в той облаве не собраны были,

И всё же те люди его упустили.

Предательство брата он смог пережить,

Ведь жизнь научила его не тужить.

И вскоре и, правда, негаданно вдруг,

У него появился новый преданный друг.

Могучий и крепкий то был жеребец,

Ещё жеребёнком его спас наш малец.

А вскоре любовь к мальчишке пришла,

Под видом лисички явилась она.

Теперь везде вместе они были втроём,

Непоседа Волчонок и лисичка с конём.

Тут дружба с любовью так тесно связались,

Что целым единым как будто казались.

Но время безумно спешило вперёд,

С тех пор уж прошёл не единственный год.

Но новая с братом предстала им встреча,

То было однажды в один тёмный вечер.

Напал на лисичку как-то братишка,

А для Волчонка то было уж слишком.

Над телом своим он контроль потерял,

И чёрным волком перед братом предстал.

За этим последовал волчий укус,

И прочь побежал человеческий трус.

И снова Волчонку пришлось уходить,

Чтоб близким и родственникам не навредить.

Коль скоро пришлось им расстаться опять,

Лисичка его обязалася ждать.

Глава 2.

Лисичку пытались у тётки укрыть,

Чтобы и дальше могла она жить.

Но так уж случилось, ну, что за беда,

До дома её не добралась она.

Волки напали на крестьянский обоз,

Тут не помог наш обычный авось.

Вервольф обращённый к ней подскочил,

Девчонку без жалости он укусил.

На земли своей стаи привёл её вожак,

Она того не знала пока только, вот так.

Никак не ожидала, такой она судьбы,

Спросить её забыли о том только, увы.

И жёсткой рыжей шкурой покрылась её плоть,

А в теле запульсировала проклятая кровь.

Снаружи волчица, внутри человек,

Подругою волка, быть впредь ей навек.

Лисичка теперь рядовой волкодлак,

Да в жизни порою бывает и так.

Теперь ей придётся о деде забыть,

Чтоб и ему тоже не навредить.

Но в стае с волками ей тоже не жить,

Тех страшных животных нельзя полюбить.

Кто были людьми, превратились в зверей

И взяли за норму нападать на людей.

Лисичка от горя замкнулась в себе

И вскоре нашла подругу извне,