Другой поток времени-02. Поворот

С десантных кораблей в хорошем темпе начали доставлять в основном вооружение и боевую технику: немецкие инструкторы не зря провели время на острове.

Не случайно день операции совместили с Днём Святого Патрика — никто особо не приглядывался к тому, куда отправилась вдруг прорва народа. На праздник, вестимо. На восходе Дня Четырёхлистника к уединённым пляжам подкатывали набитые разномастно одетыми мужчинами грузовички, пикапы, всякие прочие машины с ферм и небогатых пригородов. Разбившись на команды, люди тащили на берег понтоны, загруженные поверх тяжёлым металлом.

С устроенных на машинах площадок, с самодельных столов, с выложенных невысокими штабелями ящиков, отмеченных строгой военной маркировкой, разбирали длинные, отливающие сталью предметы, щелкали затворами. На ходу собираясь в отряды, поднимались к обступившим пляжи автомобилям. Негромко переговариваясь, выстраивались перед ними неплотными, колышащимися в сумраке шеренгами. Поёрзав по песку, машины колоннами уходили в рассвет. Так начинался День Ирландского Освобождения.

При планировании удара по Британии немецкое командование сделало ставку не на собственные силы, а на восстание ирландцев. Гитлеровское командование, превосходно сознавая все выгоды от оккупации Эрина, попробовать десантироваться всё же не решилось. Слишком много потребовалось перебросить на остров немецких дивизий, и англичане могли гораздо быстрее перевозить своим силам подкрепления. А немецкий флот не смог бы защитить свои транспорты и оккупационный корпус постоянно находился бы под угрозой полной блокады.

Сделать ставку на антибританские организации Гитлеру мешали как практические, так и не в последнюю очередь идеологические соображения. Независимая Ирландия в любом случае тяготела бы к Североамериканским Штатам, что усиливало бы влияние янки на европейские дела. Вмешательство Соединённых Штатов в европейскую политику гитлеровская верхушка небозосновательно считала главным — после британского — препятствием к установлению гегемонии Германии на Европейском континенте. Вдобавок ко всему фении отвратительно пахли коммунизмом, и помогать им всерьёз — нет, нацисты никогда бы не согласились.

А вот для после-гитлеровской Германии вопрос о гегемонии был неактуален — главным для Ромммеля было прекращение европейской войны. С наименьшим ущербом для немцев. Кто бы ни вынудил британского льва закрыть пасть — тот и был для новой Германии союзником. Немаловажно было и соперничество между Британией и САСШ за первенство в европейских делах. Помогая возможным союзникам североамериканцев, ослабляли желание английского истеблишмента продолжать военные действия — зачем дальше воевать, если огромные военные траты лишь усиливают соперника?

Вдобавок восстание ирландцев вбивало между англосаксонскими союзниками клин — грубо и непосредственно.

Стоит помнить — Североамериканские Штаты и Англия большую часть времени существования САСШ были на ножах между собой.

Британия не раз пыталась поставить своих бывших подданых на надлежащее им место. Могущество "владычицы морей" всегда препятствовало свободе торговли и плаваний североамериканцев — в любом уголке мира. Несколько военных конфликтов между бывшей метрополией и заатлантической республикой доверия и любви не прибавили.

Особо если учесть, что обычно битыми были именно САСШ, а простить поражение гораздо труднее, нежели былое владычество. Любая деятельность, шедшая во вред надменной Островной Империи, всегда встречала бурную поддержку в Соединёных Штатах. Бывшие британские колонии испытывали особую горячую близость с антибританскими повстанцами. Ведь они сражались с той же несправедливостью, которую свергли Отцы североамериканской нации!

А когда колонисты ещё сражались за свою независимость, фении были одними из самых ярых поборников дела американской Революции. Не раз самоубийственные атаки ирландских волонтёров спасали армии молодых полководцев тринадцати штатов от гибели. Кровь сынов Эрина обильно полила Дерево Свободы, и долг этот не мог считаться уплаченным, пока британская корона держала мёртвой хваткой Зелёный остров.

Ещё стоит учесть, что в Соединённых Штатах ирландцев жило в три раза больше, чем на родном острове. И они хорошо помнили, отчего они бросили землю предков и бежали за океан. Если собрались за кружками "гиннеса" уроженцы "Страны богини Дану" — первый тост неизменен: "За вольный Эрин!"

Денежные пожертвования ирландских колонистов широкой рекой питали корни разветвлённой тайной армии, неоднократно уже бросавшей вызов британскому владычеству. Чувство, что твою борьбу — неравную, но оттого лишь ещё более справедливую! — поддерживает могущественное и неуязвимое течение силы давало ирландским "борцам за свободу" непоколебимую стойкость.

Поддерживая ирландское освободительное движение, Германия во-первых, могла также использовать в своих целях мощные денежные ресурсы ирландской диаспоры. Во-вторых, вместо собственных войск привлечь не меньшее количество волонтёров из Соединённых Штатов. С сильнейшей мотивацией, готовностью сражаться до последнего и испытывающих по отношению к британцам неугасимую ненависть. Можно ли, стремясь к победе над Британией, пройти мимо таких союзников?

И в-третьих, ирландское восстание непосредственно ссорило союзников по "Атлантическому пакту". Рузвельт не мог проигнорировать общественное мнение, которое с первого же дня стало бы на сторону повстанцев. Черчилль, в свою очередь, не мог, не отказавшись от имперских амбиций, согласиться с потерей Ольстера и пойти на переговоры с вождями ненавистной ИРА. Английские войска не покинут Ирландию — а значит, североамериканские войска не прибудут в Старый Свет.

Ну и недавние события в Европе подталкивали роммелевскую Германию действовать именно таким образом.

Сокрушение "Нового Арийского Союза" отрядами "интернационалистов" было ещё совсем свежо в памяти людей. Пламя над восставшей Варшавой, в котором сгорел Первый Десантный Корпус "интернационалистов".*

И безумный марш на маленький польский городишко в окрестностях Кракова Девятого Немецкого — марш, снятый отдельными кусками фронтовыми корреспондентами, засвидетельственный международной комиссией — во всех подробностях того, ради чего "девятые" шли на огнемёты.**

Между помощью в борьбе за свободу и просто попыткой десантировать собственные силы при подобных господствующих умонастроениях даже не вставало вопроса о выборе.

* * *

_________________

* — После войны летящая Сирена Варшавы вновь вернулась на былое место. Но теперь памятник выглядел чуть иначе. Правда, подробности становились видны, лишь когда подойдёшь близко.

Тогда становится понятно, что не щитом укрыты ноги взмахнувшей мечом Сирены.

Крылатая фигура замерла навзничь рядом на граните. Лицо её скрыто в изгибе бессильно свесившейся руки, волосы растрёпаны, правое крыло распласталось по земле. Левое, поднятое, закрывает Сирену последним усилием. Присмотревшись, увидишь — у Сирены в краешке глаза блестит бронзовая слезинка.

И надпись под лежащим.

"Подняв меч из разжавшейся ладони, прими память павших."

________________

** — Девятый корпус формировался непосредственно в одном из освобождённых советскими войсками гетто Галичины.

Формировался по примечательному принципу. Всех немецких военнопленных, перед возвращением в Германию, проводили через территорию гетто, превращённого в экспозицию. После, выстроившимся на посадку задавали вопрос: "Кто считает себя в ответе за увиденное — шаг вперёд!"

Вышедших из строя спрашивали ещё раз.

"Кто готов своей жизнью оплатить позор Германии. Ещё шаг вперёд."

Перед началом боёв в Польше в Девятом корпусе было двадцать тысяч шестьсот тридцать три человека.

Когда войска "интернационалистов" приблизились к Кракову, нацистское командование отдало приказ ликвидировать лагерь в Биркенау, где находилось наибольшее число заключённых — более двухсот тысяч человек.

Польские патриоты сумели за несколько часов до начала экзекуции узнать о готовящемся уничтожении лагеря и сообщить по радио — открытым текстом.

Радиостанция Девятого приняла радиограмму.

Через полтора часа корпус — без приказа! — перешёл в наступление. Одним чудовищным ударом протаранив боевые порядки нацистов, корпус за девять часов прошёл сто двадцать километров, не дав эсэсовцам закончить истребление заключённых.

Конечно, без шедших по пятам за Девятым других частей интернационалистов порыв Корпуса был бы бессмысленным: заняв оборону вокруг лагеря, остальные силы Восточного Союза организовали вывод оставшихся в живых узников. Всего из лагеря Освенцим удалось спасти почти 190 тысяч человек.

В живых из Девятого корпуса осталось двести девятнадцать.

Собрание узников концлагеря дало выжившим "девятым" невиданную привилегию: право носить лагерный берет. Приняв тем самым бывших солдат вермахта в число тех, кто нацистами был приговорён к смерти. "Солдаты Девятого Корпуса своим поступком подтвердили, что заслужили смертный приговор от гитлеровских последышей." Для почти всех солдат Корпуса — приговор был приведён в исполнение.

Есть памятник, посвящённый освобождению Освенцима. Он находится у ограды бывшего лагеря. Который после войны был превращён в мемориальный обьект.

В одном месте колючую проволоку ограды разрывают две руки. Мужская, сжатая в кулак так, что проступают вены. И женская ладонь, слабо обхватившая застывший на разорванной "колючке" кулак мужчины.

Так и было на фото, сделанном в первый день освобождения лагеря.

Прорвавшиеся к главному административному корпусу лагеря солдаты Девятого уничтожили администрацию и успели отключить электричество. Нацисты не смогли подорвать заряды взрывчатки, которые уже были размещены на территории лагеря. Одновременно отключилось и напряжение, подававшееся на ограду лагеря.

Знал ли об этом Франц Байер, когда шёл к рядам колючей проволоки, окружавшей бараки? К тому моменту кровопотеря от полученных им двух пулевых ранений уже достигла критического уровня.

Франц, скорее всего, уже терял сознание и шёл, слабо осознавая окружающее. Но дойдя до ограды лагеря, он, вне сомнения, осознанно голыми руками взялся за две нитки "колючки" и с огромной силой рванул плети заграждения в стороны. Так, что одна проволока оказалась разорвана. В ограде появилась маленькая щель. А Байер, потеряв от своего запредельного усилия сознание, стал оседать на землю. Пытаясь удержаться на ногах, он схватился за оборванную проволоку. Но остаться в сознании не смог. Если бы его в тот момент успели перевязать — у Франца был шанс выжить. Но помочь ему в тот момент было некому — кроме, разве что, заключённых Освенцима.

Роза Мейер была одной из узниц женского блока "А". Во Франции она была одной из подпольщиц Сопротивления, одной из организаторов "марсельского бюро", прославилась среди подпольщиков дерзкими и удачными акциями.

Роза сумела проникнуть даже в здание марсельского отделения пэтеновской жандармерии — изобразив подружку какого-то высокого чина. Причём каждый из жандармских начальников так и остался уверенным, что девушка была знакомой кому-то из них, но никто не признается, чтобы не компрометировать себя. Из жандармского управления Роза ушла, прихватив списки выявленных жандармами "красных активистов" и несколько образцов жандармских пропусков. Благодаря этим документам, в течение месяца подпольщики могли беспрепятственно связываться с "Западными Провинциями". В "красную Испанию" было переправлено несколько сотен человек, которым угрожал арест, а по поддельным документам с секретными пометками, скопированных с украденных жандармских пропусков, удалось провезти во Францию большое количество оружия для "маки".

Но в Освенциме Роза оказалась не за участие в подполье. Вместе с сорока тысячами других высланных Петэном из Франции евреев. В лагере Мейер стала одной из вдохновительниц подполья. Поддерживала и ободряла других женщин, убеждала, что друзья не оставят в беде, что помощь обязательно придёт.

Четырнадцатого июня нацисты начали готовить уничтожение лагеря, заключённым перестали выдавать паёк вообще. Исстрадавшиеся узницы пали духом. Потеряв желание жить, многие на глазах совсем истаивали и погибали. Роза была лучиком надежды в своём блоке. Она, насколько хватало сил, ходила по бараку, старалась отвлечь совсем отчаявшихся от мыслей о смерти.

"Вот видите, нацисты начали метаться. Значит, помощь идёт, наши совсем близко! Ещё чуточку, капельку осталось продержаться!"

Когда стали слышны звуки боя, Роза, вместе с другими активистками Сопротивления, сделали всё, чтобы уменьшить число случайных жертв. Унимали панику, своим авторитетом добились, чтобы женщины легли на земляной пол — так пули, пролетая сквозь дощатые стены, никого не зацепили.

Но Роза не стала прятаться, а подобравшись к двери барака, выглядывала в щель между досками и рассказывала, что видит. Голос Розы уже очень ослабел, но её слова шепотом передавали дальше. Еле слышный говор плыл в стылом сумраке.

"Вот, за печами — взрыв. Ещё! Пятая вышка — горит. Есть! Ещё горят!Горят дома охраны! Главный корпус — дым, стрельба. Наши идут, идут!"

Вдруг Роза замолчала и попыталась подняться. Соседки, лежавшие рядом, хватали её за балахон. "Что ты, Роза? Куда? Что случилось?"

Роза с трудом, опираясь на стенку, встала и распахнула дверь. "Там, у колючки. Наш. Упал."

"Ты видишь наших? Это наши?"

"Он начал колючку рвать и упал. Он, наверно, ранен. Ему надо помочь. Я пойду, надо перевязать, надо помочь ему!"

Роза оттолкнулась и шагнула за порог.

Это был последний момент, когда Розу видели — живой.

Почти пять дней полностью без еды. В бараке было припрятано немного сухарей — но их отдали тем, кто совсем ослабел. Два дня в лагере не было воды.

Хотя пройти до ограды было от силы метров сто — но для девушки, ослабевшей, измученной многомесячной голодовкой и непосильными усилиями расстояние оказалось непосильным. Смертельным.

Она всё-таки дошла. И потеряв сознание, осела по другую сторону колючки.

Когда через два часа подошли шедшие вслед за Девятым корпусом другие части интернационалистов, Роза уже не дышала.

"Смерть наступила в результате общего переохлаждения, вызванного чрезмерным ослаблением всех функций организма."

При исключительной степени дистрофии лёгкий сквознячок в летний день равноценен вымораживающему зимнему бурану.

Польский фотограф Базилевич, работавший вольнонаёмным в лагерной администрации, сразу после освобождения лагеря начал немедля фотографировать все вещественные доказательства преступлений нацистов. Он же нашёл Франца и Розу — Байера и Майер — и привёл санитаров. И сделал снимок, на котором они остались вместе. Навсегда.

По этому снимку сделан памятник — всем погибшим узникам концлагеря и освобождавшим Освенцим бойцам-интернационалистам.

____________

* * *

— Хотя большую часть Польши, Восточной Пруссии и Чехии заняли силы интернационалистов, наступавшие из Западной Беларуссии и Словакии, Силезию освобождали войска берлинского правительства. Германия в июне 1942 года присоединилась к странам, осудившим нацизм и выдвинувшим обвинение нацистам в преступлениях против человечности.