Зеркало войны

Сидела, слушала, получала удовольствие, а после концерта опять подошла к ребятам.

— Спасибо. Это песни моей юности...

Матильда весело улыбнулась. Она и рассчитывала примерно так, желая сделать приятное новой знакомой. Не из желания что-то получить, а вот — просто. Если вам это ничего не стоит, а человеку будет в радость? Разве это так трудно?

— Мне они тоже нравятся.

Она не кривила душой. Пели ребята — те, советские — просто потрясающе. Энергетика от песен шла такая, что монитор плавился.

— Вас подвезти до дома?

Сергей подумал пару минут.

— Спасибо. Но мне тут надо еще забежать в одно место, я приятелю обещал струны занести, благо, недалеко.

— А я буду очень признательна, — не стала отказываться Матильда. Все было неплохо, и день прекрасный, но эти туфли!

Есть скидки, есть распродажи, и обувь — хорошую, кожаную, можно купить по цене дешевле кожзама. Но брать приходится последний размер, или брак, или... вариантов много. Туфли надо разнашивать.

Вот Матильда их сегодня и надела. Когда-то же надо.

Они не жали, они не давили до мозолей, но новая необмятая колодка — это тяжко. Кожаная обувь 'приспособится' к ноге достаточно быстро, но пару дней потерпеть придется.

Малена ворчала, что таких сапожников надо на воротах вешать.

Матильда отшучивалась, повесить всегда успеем, для начала надо опыт перенять. 'Копыта' — великая вещь для хрупкой девушки. И пнуть можно, и придавить, и по любой грязи пройти, как танк. А в Ромее таких полезных вещей пока не делают.

Зря. Начнем еще.

А сейчас девушка поблагодарила, и направилась к машине.

Да, многое она ожидала увидеть, но уж точно не вишневый лексус RX-F Sport. Оставалось только присвистнуть. Машина стоила столько, что Малене, пожалуй, на него пришлось бы лет сорок работать. А заодно не есть, не пить и за квартиру не платить только откладывать.

Ольга Викторовна только улыбнулась.

— Садитесь, Малена.

— Благодарю.

Малена залезла на переднее сиденье, тоже дорогое, кожаное.

Как пахнут дорогие машины?

Кожей, лаком, дорогим шампунем. Немножко химией и духами. Матильда провела пальцем по чуточку шероховатой 'торпеде'.

— Красиво.

— Мне тоже нравится.

Малена прищурилась.

— Ольга Викторовна, если не секрет, а кто вы?

— Решила сразу спросить? — понимающе улыбнулась женщина.

— Так интересно же. Вы не думайте, мне ничего не надо, просто вы не выглядите как бизнес-леди — в моем представлении.

— Я жена удачливого мужа. А так — скромный историк.

Малена неопределенно хмыкнула.

Удачливый муж... это, конечно — да. Это важно. Но в наше время лучше рассчитывать на себя, а не на чужого дядю. Навидалась она таких. И историй наслушалась.

— Вы где-нибудь в институте работаете?

— Нет. В архиве, — безмятежно отозвалась Ольга Викторовна, заводя мотор.

— Наверное, это интересно, — Малена пристегнула ремень безопасности. — А чем занимаются историки в архивах?

Дай человеку поговорить о себе, любимом, он до завтра не остановится.

Малена выслушала прорву жалоб на работу в архиве. И в чем-то прекрасно она понимала собеседницу. Есть вещи, которые безжалостно выбрасывают во имя выживания. В горы, к примеру, не тащат книг, на себе тащщить придется.

А в наше время, когда человек человеку волк, товарищ и обед — действительно, ну кому нужна та история? Денег на ней не сделаешь, заработать — не заработаешь, ну и пусть горит.

Соответственно, финансирование никакое. Чего деньги тратить?

Знать что-то?

А мы уже знаем. Если чего нового в истории откроется, нам все расскажут по телевизору. Мало ли передач обо всем на свете?

А архивы...

Склад мышеяди.

Кое-какие возможности заработать остаются и там, но именно, что кое-какие. Легонькие.

Родословную нарисовать, к примеру.

Был ты холоп Свинюшкин, а станешь граф де Свиньи. Или князь Свинейский. Документы — штука такая, интересная.

Ольга Викторовна этим не занималась, а на работу ходила по принципу: 'Почему бы — нет?'. Где-то надо прогулять наряды, провести время, и вообще — не по салонам же красоты постоянно раскатывать? Озвереешь на третьем салоне.

Матильда подумала, а потом решила все же спросить.

— Ольга Викторовна, а антикваров знакомых у вас нет?

— Есть парочка. А зачем? Малена, по нашим временам продать-то несложно, но как потом доказать, что ты всё продал? Люди стараются соблюсти свои интересы, не чужие.

И настолько эти слова совпали с мыслями Матильды...

— Да не в этом дело, — честно призналась девушка. — Ничего я продавать не хочу, а вот посоветоваться хотела бы.

— По поводу чего?

Матильда вздохнула, и потянула медальон из-за шиворота.

— Эта игрушка в нашей семье уже давно. Я хотела что-то узнать о владельце, может, мы как-то связаны с ним...

Машина как раз остановилась, и Ольга Викторовна окинула взглядом подвеску. Сдвинула тонкие брови, явно заинтересовавшись. Видно же, что не современный ширпотреб.

— Та-ак... можно?

Малена не без внутреннего отторжения сняла теплый золотой кругляш и протянула женщине. Та взвесила его в руке.

— Мне кажется, что это золото. Проба есть?

— Да. Вот.

Несколько символов на ушке, которые Матильда пыталась разобрать, но так и не сообразила.

— Интересно...

— Что именно?

— Я разбираюсь плоховато. Но такие пробы ставили до 1896 года.

— Да? — для Матильды все это было китайской грамотой.

— Да. С 1896 года Россию поделили на 11 округов, и в каждом было принято свое клеймо. Ставили букву, соответствующую региону, женский профиль и пробу. А у вас не так. У вас три пробы.

— Они что-то значат?

— Личное клеймо мастера, проба, город, иногда ставили год... и мне кажется, что это восьмерка?

Матильда вгляделась в крохотную цифру.

— Д-да, похоже.

— Тогда у вас золото весьма высокой пробы. Пробирным уставом 1847 года утверждены были три пробы золота — 56, 72, 82. Похоже, у вас третья.

— То есть восемьдесят процентов золота?

— Может, и больше. Смысл был в том, что проба ставится на изделия, в которых золота — до ста процентов. Здесь может быть более высокое его содержание, но это — официальное клеймо.

Матильда медленно кивнула.

— Спасибо, Ольга Викторовна. Вот что значит — специалист. Значит — девятнадцатый век. Тогда точно концов не найти.

Ольга Викторовна явно так не думала.

— Малена, а откуда у вас это украшение?

— Он достался бабушке от ее отца, а тому от матери — длинная история.

— Хм-м... а когда родилась ваша бабушка?

— В день Победы.

Ольга Викторовна сообразила и улыбнулась.

— Девятое мая сорок пятого года?

— Да.

— А больше родители ничего не рассказывали девочке?

Матильда покачала головой.

— Время было не то. Отец умер до того, как бабушка стала взрослой, осколок засел неудачно, потом двинулся, ну и... не спасли. Мать, моя прабабушка ничего толком не знала. Упомянула, что у отца была только мать, свекра она не зналла, а что там, как там — неясно.

— Давайте попробуем зайти с другого конца. Ваша бабушка — местная?

— Да. Стопроцентно. Она на пару лет уезжала по распределению, а потом вернулась к матери. Прабабушка болела, ей требовалась помощь.

— Прабабушку звали?

— Мария Сергеевна. Домашкина.

— А прадеда?

— Илья Иванович. Домашкин.

— Если хотите, я попробую проследить вашу родню по архивам.

— Ольга Викторовна, я не могу вас просить ни о чем подобном, — честно сказала Матильда. — Это долго, дорого и тяжело, я догадываюсь. И уж простите, денег у меня нет, а с медальоном я не расстанусь. Бабушка меня тогда с того света пришибет, не задумается.

Ольга Викторовна покачала головой.

— Я не нуждаюсь в деньгах. Матильда, знаете, какая главная беда богатой женщины?

— Как-то не доводилось бывать богатой, вот и не знаю, — отшутилась девушка.

— Скука. Дети выросли. Растения и животные меня не интересуют, благотворительность в нашей стране не развита, работа... Приду я на работу, посмотрю на злобные лица коллег, и что? Понимаете? Рутина. Если у кого-то лишней пары трусов не было, человек может увлечься шопингом, а меня и это не волнует, мне одежда неинтересна. Есть одежда — и хорошо. А менять ее каждый день — скучно. Получается, что я вам даже немного должна. За песни, за то, что жить становится чуть интереснее, за загадку... кстати, вы медальон не открывали?

— Нет. Бабушка не знала, как.

— Правда?

— Отец, наверное, знал, но матери не показывал.

— Хм-м...

Ольга Викторовна повертела в пальцах медальон, а потом кивнула на бардачок.

— Там булавка была, достанете?

Матильда повиновалась.

Кстати, порядка в бардачке не было. Там словно черти пронеслись. Салфетки, чеки, карточки на скидку, даже какая-то иконка... нашлась и булавка. Матильда протянула ее Ольге Викторовне.

Та достала из сумки пакет, подстелила его на колени, и ловко вставила иголку куда-то в медальон.

* * *

Хотелось бы сказать, что тот мгновенно раскрылся, словно раковина.

Ага, хотелось бы.

Не стоит забывать, что сия раковина не открывалась лет семьдесят. А то и поболее.

Открывался он медленно, словно у раковины были и радикулит, и ревматизм, и до кучи — больные зубы. Но открылся. И на пакет едва не выпала прядь волос, заплетенная в тоненькую косичку.

Русого оттенка, совсем, как волосы у Малены.

Локон в медальоне, это красиво звучит. Но попробуйте упихать туда этот локон так, чтобы не распался на отдельные волоски, не вылез, не застрял в механизме! Проще уж сразу заплести косичку, перевязать розовой шелковой ленточкой, а на внутренностях медальона...

— И.И.Б. — медленно прочитала Ольга Викторовна.

— А еще герб, — невежливо показала пальцем Матильда. Но собеседнице было наплевать сейчас на хорошие манеры.

— Мне он, к сожалению, не знаком.

Матильда нахмурилась.

— А можно ли как-то узнать чей он?

— Надо попробовать. Разобраться с клеймом мастера, с годом, и еще... извините, Малена, но надо выяснить, чей это медальон.

Малена сначала вспыхнула, но потом сообразила.

— А... поняла. В том смысле, что князей Домашкиных точно не было...

— Да. Зато была революция 1917 года....

— Во время которой немало материальных ценностей поменяли хозяев.

Женщина развела руками.

— Раз уж вы сами это сказали?

— Я не страус. Понимаю, что предки могли и раскулачить кого-то...

— Я предлагаю провести тест ДНК между вами и этими волосами. То есть, простите, взять прядь ваших волос на анализ, и...

— А разве они покажут? Это ж сто лет разницы!

— Ну, если по Наполеону показали, — усмехнулась Ольга Викторовна. — По Бурбонам, даже по Тирольскому ледяному человеку, а он уж точно постарше будет. Вероятность не идеальна, но надо знать приблизительно — да или нет.

— А если и да... ничего это не доказывает, — хмыкнула Матильда. — Кто сказал, что в 1917 году у красного комиссара не было 'боевой подруги'?

— С розовой ленточкой в стриженых волосах?

— Ребенка, как вариант.

— Проверить надо все. Значит так, Малена, я сейчас наделаю фотографий. Медальона, герба, символов, а вы, будьте любезны, завтра съездите к моему знакомому ювелиру.

— Зачем?

— Чистка золота недорогое удовольствие. Пусть очистит герб и клейма, да и механизм надо бы почистить.

Малена кивнула.

Это — да. Стоило бы. Но...

Словно почуяв ее сомнения, Ольга Викторовна подняла руку.

— Я у него очень давно покупаю. Это достаточно честный человек. С постоянными и старыми клиентами, во всяком случае. Я его предупрежу завтра с утра. Сошлетесь на меня, скажете — троюродная племянница.

Малена еще раз кивнула.

Ну да. Свои — одно дело, залетные лохи — совершенно другое. А она придет 'от своих'. Это хорошо.

— Я вам сейчас оставлю номер телефона, перешлете мне еще фотографии?

Малена кивнула.

— Так... теперь пару волосков... ваших... этих...

Волосы были тщательно завернуты в пакет. А Ольга Викторовна подмигнула Малене.

— Будем искать. В крайнем случае спишусь с коллегами, они будут смотреть...

— А нельзя загнать фото герба в компьютер и сличить? — робко предположила Малена.

Ольга Викторовна негодующе фыркнула.

— Вы знаете сколько это стоит? Губернатор никогда денег не выделит, лучше для себя новый мерсюк купить. Подумаешь, история? Кому она нужна? Ха! Это себя, любимого, он не обидит, а архив... хорошо хоть гусиными перьями не пишем... предварительно их надрав из гуся!

— Да, власть у нас такая...

— Всенародно избранная и любимая.

Малена пожала плечами.

Гражданскую сознательность она отродясь не проявляла — некому привить было. На выборы не ходила, справедливо подозревая, что Россия — не Афины, и то, что работает в крохотном городке, не сработает на просторах целой страны. Без нее выберут.

Демократически, ага.

А что до любви?

Матильда также сомневалась, что губернатору понравится та тяжелая эротика, о которой мечтал народ. Кажется, он не любитель садо-мазо с зооуклоном, причем с ним в пассивной позиции. А народ у нас неблагодарный, гадкий, откровенно говоря, народ.

Ты о нем душой теснишься, болеешь и даже чешешься, а они все о воровстве каком-то... нет бы, как приличные люди! О расходовании бюджетных средств! А то воруешь да воруешь... неоригинально!

— Так что придется по старинке. Ручками, бумажками...

Малена пожала плечами.

— Я могу чем-то помочь?

— Да. Почетче отчистить клеймо, сфотографировать, переслать мне, а я пороюсь в справочниках. Завтра вечером сможете подойти к ювелиру?

— Да. Я приду. Куда именно?

Малена получила адрес, обменялась телефонами с Ольгой Викторовной и даже узнала ее фамилию. Огурцова.

Хотя то ровно ни о чем девушке не сказало. Ну, Огурцова. И что?

Хоть Обезьянова. Дело вкуса.

* * *

Уже дома, начесывая разомлевшую и размурчавшуюся кошку, девушки обсуждали прошедший день.

— Тильди, ты сама как думаешь? Может, ты старинного рода?

— Знаешь, Малечка, это будет обидно.

— Почему? — искренне удивилась герцогесса.

— А вот потому. Ты мою мать видела? Великих предков правнуки поганы, иначе и не скажешь!*

* Т. Шевченко 'И мертвым, и живым и нерожденным землякам моим...'. Автор перефразирует 'Славных прадедов великих правнуки поганые'. Прим. авт.

— Это же исключение?

— А если — правило? Понимаешь, сестренка, с моей точки зрения, благородная кровь — не оправдание. Вот, я горжусь своими предками, у меня тут восемнадцать поколений, как у породистого кобеля. И?

— Что — и?

— А они бы гордились потомком?

Герцогесса пожала плечами.

— Искренне сомневаюсь. Но что с того?

— Стоит ли гордиться предками? Лучше молча сделать так, чтобы тобой гордились и предки, и потомки. Чтобы быть достойной, а не так... погулять выйти.

— Хм-м... Тильди, а ты понимаешь, что сейчас говоришь мне основной принцип для благородного человека? Быть достойным своих предков? Не посрамить...