Вой лишенного или Разорвать кольцо судьбы

После вспышки Лутарга, его категорического "нет", Литаурэль поговорила с Сарином и выяснила у старца суть его предложения. Воспользоваться случайным преимуществом тресаиров в этом мире — заманчивая идея. Лита решила воплотить ее в жизнь и помочь остальным попасть в город.

"Почему нет?" — вопрошала она упирающегося Лутарга. Его невнятное: "Я не буду рисковать тобой", — девушку не удовлетворило. Она не видела для себя никакой опасности, кроме быть увиденной. Но ведь это не могло доставить ей каких-либо серьезных неприятностей. Даже если ее заметят, подумают, что нагрянули каратели. Кто больше испугается, еще неизвестно, да и не подвержена она воздействию извне в таком состоянии.

В итоге, после длительного переливания из пустого в порожнее, Лита категорически заявила: "Тебе меня не остановить!" — и тема была закрыта. Вот только Лутарг с ее решением до конца так и не смирился.

— Меня не надо охранять. Вот увидишь, все получится, — сказала Литаурэль молодому человеку, подойдя к нему вплотную и положив руку на грудь. — Я всего лишь открою несколько замков и вернусь.

Его сердце под ее ладонью выстукивало неровный ритм, и Лите захотелось расплыться в широкой счастливой улыбке, но она сдержала себя. Его забота о ней, даже и чрезмерная, доставляла девушке несказанное удовольствие. Пусть для всех она отвергала ее, но в глубине души радовалась. Сердце у нее сладостно замирало. Лита хотела верить, что опека — проявление чего-то большего, чем элементарной ответственности. Возможно, того чувства, что теплилось в ее груди и ждало взаимности.

Каждый раз, когда дело касалось ее, он заводился. Психовал. Мог накричать, хотя с другими никогда не повышал голоса, только с ней или из-за нее. Однажды, когда Сальмир довел ее своими претензиями до белого каления, Антаргин сказал: "Он любит тебя. Волнуется, и потому кричит. Таково одно из проявлений любви". Лита запомнила это высказывание, а сейчас, примеряла его на Лутарга.

— Доверься мне, — умоляла она его шепотом.

Девушка заглянула во встревоженные глаза молодого человека, делясь с ним своей уверенностью. Рука сама собой заскользила по груди, поднимаясь все выше. Коснулась повязки на шее. Зарылась в волосы.

— Просто подожди здесь, — прошептала она.

От прикосновений к нему тело трепетало, а голос начал дрожать. Она ощущала тепло его кожи. Напряжение, сковавшее мускулы. И ей казалось, что что-то соединяет их. Что-то важное, от чего мурашки пробегают по коже.

Его пальцы в ответ коснулись ее подбородка. Погладили едва ощутимо. Спустились к шее, и на несколько мгновений задержались на пульсе, будто смакуя его биение. Затем Лутарг кивнул.

— Хорошо, — голос его звучал хрипло. — Только будь осторожна.

Он сделал шаг назад, отступая от нее, и две руки безвольно упали, вытянувшись вдоль тел.

— Скоро вернемся, — проворчал за спиной Литаурэль Сарин, раздумывая над тем, что если этих двоих не подтолкнуть друг к другу, то они так и будут топтаться на одном месте, мучая себя и не давая покоя другим.

Ноги на ширине плеч, руки скрещены на груди, пылающий взгляд — он наблюдал, как они уходят, растворяясь среди деревьев. Его суть и рьястор противились. Не хотели отпускать, понуждая сорваться вслед. Но он стоял, прислушиваясь к перешептываниям Паньки и Таирии, шуму ветра в кронах деревьев и далекому крику ночной птицы. Стоял, вопреки желанию догнать.

Бесшумной тенью Литаурэль пробиралась вслед за старцем. Он целенаправленно вел ее вперед, не останавливаясь и не сомневаясь. И девушка поражалась этой абсолютной уверенности.

Знакомое покалывание постепенно распространялось по телу, но сейчас рожденная с духом радовалась ему, мысленно подгоняя перерождение.

— Началось, — проинформировала она старца.

— Хорошо. Мы почти пришли, — отозвался Сарин, круто взяв вправо.

Несколько десятков шагов, и лес резко оборвался, явив взору застарелые пеньки от срубленных когда-то деревьев и редкую поросль молодняка.

— Антэла, — с грустью в голове выдохнул Сарин, вглядываясь в массивные стены, убегающие в стороны и теряющиеся в темноте ночи по краям.

За каменной преградой к небесам устремлялось световое марево, и гордо тянулся ввысь замок вейнгара, хвалясь ярко освещенными башнями и взвеянными штандартами.

— Идем, — поторопил Сарин залюбовавшуюся открывшимся видом Литаурэль. — Если ничего не изменилось, то до следующего караула у нас несколько часов. Должны успеть вернуться за остальными.

Лита кивнула, вслед за старцем ускоряя шаг. Они торопливо миновали открытое пространство, и стали продвигаться вдоль стены, покуда Сарин не остановился, сказав: "Добрались".

Рожденная с духом с изумлением огляделась. Место ничем не примечательное. Такая же каменная кладка, как и везде. Никаких опознавательных знаков или еще чего-нибудь указывающего на наличие тайного хода она не увидела.

— Точно? — в недоумении переспросила девушка.

— Да. Кэмарн редко пользовался им, но я уверен, — подтвердил Сарин.

Девушка хмыкнула, повторно осмотрев стену. Скептицизм все же не покинул ее.

Не обращая на тресаирку внимания, старец опустился на колени и принялся ощупывать основание стены.

— Помоги, — позвал он Литаурэль. — Засыпало немного. Матерн, видимо, совсем по нему не ходит.

Совместными усилиями они убрали землю и мелкий мусор, наполовину завалившие один из камней стенной кладки. Сарин, что есть сил, надавил на него, и с протестующим стоном стена у их голов дрогнула. Пронзительно поскрипывая, заработали скрытые механизмы, открывая небольшой узкий проход. Не раздумывая, Сарин шагнул в него.

Сырость, плесень и гниль, застоявшийся вонючий воздух встретили Литаурэль в подземелье. Пока девушка привыкала к зловонию, старик шебаршился рядом, пытаясь зажечь факел.

— Отсырел совсем, — наконец произнес он, и эхо несколько раз громко повторило его слова.

— Я могу, если не побоишься... — предложила Лита, и старик взволнованно выдохнул.

— А она не тронет? — поняв, о чем речь, уточнил он.

— Нет. Что ты.

— Что ж, давай, — дрогнувшим голосом согласился Сарин, на всякий случай отступив подальше.

В зеленоватой вспышке тагьери появилась перед ними. Послушный Литаурэль дух устремился вперед по проходу, освещая дорогу идущим следом людям.

— Почему она послушная, а у Лутарга такой невоздержанный? — поинтересовался старец, ступая за Истинной.

— Рьястор — стихия. Он не может быть спокойным. Этого нет в его природе. Да и Лутарг еще не научился подчинять его полностью, поэтому, так получается, — ответила Лита, не зная, насколько понятны будут ее объяснения старику.

— А его отец? Он умеет подчинять?

— Антаргин? Да. В большинстве случаев, да, — пояснила девушка. — Хотя и у него бывают срывы.

Некоторое время они молчали, а затем Сарин спросил:

— Ты любишь его?

От неожиданности Лита споткнулась и вынуждена была схватиться за стену, чтобы не упасть. Тагьери замерла, обдав их зеленым сиянием своих глаз, сопроводив его вопросительным рыком.

— Почему ты спрашиваешь? — справившись с собой, поинтересовалась она.

— Его тянет к тебе. Я вижу...

— Хм...

— Но Лутарг не позволяет себе следовать желаниям. Каждый раз отступает.

Старец говорил, будто самому себе, а не идущей рядом девушке. А она ловила каждое слово, вслушиваясь в интонации, ища то, что осталось невысказанным — то, о чем Сарин умалчивал.

— Чтобы сдвинуть его с места, нужно нечто большее, чем простое ожидание. Что-то, что подтолкнет его. Не даст повернуть обратно. Он со многим столкнулся в жизни. Многое пережил. В нем нет доверия. Нужен человек, который сможет верить за двоих. Станет им. Поймет сокрытое. Сможет возродить в нем веру в самого себя. И...

Сарин умолк, раздумывая. Заново взвешивая увиденное, он прокручивал в памяти моменты, свидетелем которых являлся.

— И я думаю, что ты могла бы стать им. Тем человеком, — в конце концов, закончил он, заставив девушку задохнуться.

— Я?..

— Если захочешь.

Шлепки шагов. Чавканье жижи под ногами. И ни слова. Она обдумывала услышанное, а он давал ей возможность разобраться в себе. Дарил время осознать собственные желания.

Лишь только тагьери, оскалившись, испустила раздраженное ворчание. Пушистый черный хвост заходил ходуном, выражая недовольство. Сарин решил, что это добрый знак. Старцу показалось, что дух на его стороне. Или, вернее — стороне Лутарга.

— Как раз вовремя, — нарушил он затянувшееся молчание, когда саблезубая кошка замерла перед возникшей на пути преградой.

Литаурэль сразу не сообразила, к чему относится это умозаключение, но затем увидела выросшую перед ней стену. Вытянув руку, она поиграла просвечивающими пальцами. Сжала кулак, а затем прикоснулась ладонью к стене.

Преграда была. Реальная, ощутимая, но не абсолютная. Камень словно плавился от ее прикосновения, превращался в воду, давая возможность погрузиться в себя. Литаурэль отпрянула, поддавшись безотчетному страху, но, сделав несколько глубоких вдохов, попробовала еще раз. Эффект остался тем же — податливая глина вместо предполагаемой твердости.

— Что дальше? — дрожа, спросила она.

— Там стена, опоясывающая дворец вейнгара. Ты войдешь в нее и окажешься во внутреннем коридоре. Справа держатель для факела. Опусти его, и ход откроется.

— Хорошо, — закусив губу, пробормотала она.

Было страшно — страшно не справиться. Что это возможно — пройти сквозь что-то — она знала со слов Сарина, а для уверенности в себе их было маловато.

Лита кивнула тагьери, и дух исчез, преодолев каменную кладку, словно ее не существовало вовсе. Затаив дыхание, Истинная последовала на ним.

Погружение в противящуюся вторжению вязкую субстанцию — Литаурэль передернуло от отвращения. Нечто темное обступило ее со всех сторон, пробуждая детские страхи. Плотно обхватило, будто не собиралось отпускать, а затем с протестующим стоном выкинуло.

Девушка оказалась в узком проходе. Достаточно расставить руки и упрешься в стены. Хватая ртом воздух, она рухнула на колени, пытаясь избавиться от ощущения загнанности, чувства погребенности под слоем чего-то непреодолимого.

Она дрожала, пока тагьери не прошла сквозь нее, утробным урчанием напоминая о цели. Внемля ей, Литаурэль поднялась. Дух потерся о ее ноги, шелковистым хвостом оплетя кисть. Ведомая саблезубой кошкой, Лита подняла руку и коснулась кованого держателя. Рукоять крепления со скрежетом поддалась, и, как и ранее, стена дрогнула, начав движение.

— Молодец, — гулким эхом окружило ее.

Она не ответила. Не могла, все еще пребывая в цепких клешнях страха. Ее знобило, пока Лита, следуя за Сарином, шла по каменному склепу дворцовой стены.

— Здесь.

Она содрогнулась, желая отказаться. Повторно испытать это — желания не было, но было желание справиться.

— Ключ в нише. Девять ладоней влево. Второй камень снизу. От нажатия выдвинется. Смотри осторожно. Рядом вейнгарские конюшни. Там всегда кто-то есть.

— Хорошо, — выдохнула она, вливаясь в препятствие.

Мгновенье, и вокруг нее ночь, звездное небо в вышине, и оглушающий крик на расстоянии руки. Отошедший по нужде конюх мешком рухнул к ее ногам. Литаурэль ахнула, тагьери с шипением припала к земле, но мужчина не шевелился.

Замок заржавел. Литаурэль справилась с ним в пятой попытки. Деревянная дверь поддалась, выпустив Сарина из стенного плена.

— Выключился, — шепнула Литаурэль старцу, указал на лишившегося сознания человека.

— Нам на руку, — буркнул он, схватив мужчину подмышки и потащив к лазу.

Вместе они затащили бессознательного в пределы замковой стены. Сарин раздел и связал незадачливого конюха. Литаурэль стояла рядом, прерывисто дыша и ища поддержки у тагьери, ластящейся к ногам.

— Все. Пошли, — сказал старец, прикрыв дверь и исчезая в темноте прохода.

Лита кивнула духу, и саблезубая кошка рванула вперед, пронзая темень своим свечением. В молчании они выбрались к городским стенам. Уже вдвоем миновали открытое пространство, и синхронно испустили облегченный вздох, сокрывшись в тени ветвей лиственного леса.

— Нужно спешить. Провозились дольше, чем я думал, — подстегнул девушку старик, и оба заторопились к ожидающим их спутникам.

* * *

Антаргин открыл глаза. Сияющие глаза рьястора с вертикальным зрачком полоснули Сальмира раскаленным добела лезвием. Калерат поежился, попав в струю света, коснувшуюся его души.

Губы Перворожденного шевельнулись, и собиратель тел склонился к больному.

— Риана... — расслышал он хриплый шепот. — Помоги.

Сальмир кинул, преодолевая внутреннее сопротивление. Повелителю стихий не отказывают. Никто не отказывает, даже Нерожденная.

Мужчина потрепал по плечу ротулу, задремавшую в кресте.

— Собери его, — шепнул он Ираинте.

— Что? — сонно хлопая глазами, переспросила женщина.

— Помоги одеться, — уточнил Сальмир, направляясь к двери.

Тримс бездумно подпирал стену в коридоре, смотря прямо перед собой, но, увидев брата, подался вперед.

— Он...

— Хочет к Риане, — ответил Сальмир, устало проведя рукой по лбу. — Понесем. Ты и я.

Идти он не мог, как и предполагал Сальмир. Втроем, практически неся Перворожденного, они спустились по лестнице. Тримс нервничал, впервые очутившись у входа в средоточие Саришэ.

— Один, — выдохнул Антаргин, когда калерат кивком отпустил брата.

— Но...

Первый из всех Истинных не дал ему договорить. Перебил:

— Помоги, — шепнул мужчина, упершись ладонью в стену. — Я слаб. Она не почувствует. Твоя сила. Нужна...

Он зашелся в кашле, и Сальмир встал на колени, прижимая руку Перворожденного к стене, не давая ему растянуться на холодном полу.

— Антаргин...

— Позже. Еще есть время, — прохрипел он в ответ. — Давай.

Стена грелась от их прикосновения, отвечая на просьбу впустить. Сальмир отдернул ладонь, когда жжение стало невыносимым, ощущая, что поддерживаемое им тело становится невесомым. Нерожденная забрала Антаргина к себе.

— Повелитель стихий...

Мужчина поднял голову. Она мерцала перед ним, сверкая каплями, формируя телесный облик — такой прекрасный, такой родной.

— Мама... — прохрипел он, и блистающая лужица образовалась перед ним.

— Я предупреждала тебя... Я говорила...

Она плакала. Он чувствовал. Ее слезы рвали его на части. Рвали то, что осталось. Еще осталось с ним, в нем.

Малость. Самую малость, но так больно. Непереносимо больно.

— Прости... меня... — простонал он, мечтая дотянуться до нее, коснуться, но сил не было.

— Рьястор. Малыш! — его закружило в вихре ее мольбы, перевернув на спину, ломая душу.

— Я...

— Что? — легкой лаской она пробежалась по его спине. Едва ощутимо, так нежно, как только могла. С любовью.

— Спаси его.

— Нет! Ты!

Она взвилась спиралью, круговоротом оплетя его. Осыпалась каплями на веки, стекая дорожками по щекам, сползая слезами по поблекшей шерсти сияющей ранее шкуры.

— Да. Я так хочу.

— Ты...

— Он для меня. Я знаю, ты можешь. Только ты... Одна...