Правда ранит людей

Пока они шли к кабинету директора, оставив Катрин в пустой приёмной, Фрай тихо спросил:

— Дорогая, а ты не переборщила с опекой? Ты ей выдала кучу инструкций и велела защищать себя, если придётся. Не думаю, что тут может быть так опасно. Сейчас день, а тут ходят воспитатели.

— Всегда лучше перестраховаться. По-моему, она слегка наивная, а тут могут лавировать полные отморозки, лучше всё учесть. И потом, здесь и правда может быть опасно, уж поверь мне.

— Ох, любишь ты всё просчитывать, относись к жизни легче. Зачем волноваться даже о том, что никогда не случится? Какая тут молодёжная банда посреди бела дня?

— Я жива до сих пор только потому, что всегда думаю наперёд. И тебе много раз советовала поступать подобным образом. А так, сейчас у меня голова ещё и за тебя болит, я уж молчу про остальную нашу команду пофигистов...

Они прекратили разговор, когда Лила постучала для проформы в исцарапанную дверь и, не дожидаясь ответа, вошла внутрь. Директор Вогель оказался на месте, как им и сказали по пути. Старик поднялся из-за потрёпанного стола, при взгляде на который приходили мысли о батальоне древоточцев, или показательном расстреле из дробовиков за некие, ужасные для столов провинности.

— Лила, сколько лет, сколько зим? Не балуешь ты нас своими посещениями. Уже больше года прошло.

— Но ведь, прихожу иногда. Другие, как я слышала, с той годовщины и вовсе не объявлялись.

Вогель пожал гостям руки, сказав:

— А это ваш кавалер, Питер, кажется?

— Филипп. — Отозвался тот. — И мы с ней уже скоро год, как женаты, свадьба была в прошлом марте.

— Да? Признаюсь, не ожидал. По крайней мере, так скоро. Наша Лила всегда куда больше хотела быть Воином Справедливости, чем невестой. — Он ни словом не укорил её за то, что она не прислала приглашение. Вогель достаточно руководил приютом, чтобы понимать — в самый счастливый день сирота вряд ли захочет видеть напоминание о своём прошлом.

— Да будет вам, директор, — произнесла Лила, когда расселись по местам. — Между прочим, мы к вам по делу.

— По делу? Вы решили взять ребёнка из приюта?

— Нет, не совсем, — Фрай тоже решил активней поучаствовать в разговоре. — То есть взять, но не то чтобы из приюта. То есть, из приюта, но не совсем взять... — жена молчала, не спеша прийти на помощь. Если влез, пусть учится говорить, всю жизнь за её спиной не проведёшь. — В общем, у нас есть небольшая проблема, и без вашей помощи не обойтись, вот.

— Не могу сказать, что я всё понял, но попробую разобраться. В чём конкретно дело?

— Мы должны помочь одной девочке. — Лила решила всё рассказать как есть. — Я бы могла вам соврать, что это дочь наших друзей, или нечто в таком духе, но не буду. Просто нам поручили заботу о ней. И в первую очередь, ей нужно легализоваться. Если мы проведём через ваш приют бумаги об удочерении, эти записи пойдут в бюрократический центр. Если вы сможете предоставить пустую регистрационную карточку приюта, для неё, это было бы совсем замечательно. И, скажу честно, будет просто отлично, если все записи и документы будут датированы, скажем, прошлым месяцем. Если это будет чего-то стоить, я готова... отнестись с пониманием. — Ей было неприятно предлагать такие сделки своему бывшему директору. Однако выбора у них сейчас не было. — Но мы, правда, должны позаботиться о ней, и кроме вас никто нам не поможет.

— Значит, вот как, — задумчиво произнёс Вогель, осторожно выбираясь из едва живого кресла. — Помочь вам не трудно, и ничего это стоить не будет. Только вот, есть тут одно "но"...

— Какое? — спросили супруги в унисон.

— Вы говорите, вас попросили заботиться о ребёнке? — они синхронно кивнули. — Хорошо. Я даже допускаю, что вам приказали делать это. Служебное рвение похвально, но как быть с вашим собственным мнением?

— Что? — Лила не поняла, к чему он клонит.

— Ситуация в чём-то забавная, я, по сути, устраиваю удочерение, пусть я этого ребёнка никогда и не видел. Вам её поручили. Но что думаете вы сами? Это только формальность, какой-то способ выгадать кредит, или произвести впечатление на работодателя? Или вы, действительно, будете заботиться о ней, как о приёмном ребёнке, она, хотя бы, жить будет у вас?

Фрай и Лила переглянулись, от директора не ускользнул этот обмен взглядами. Но ответить Лила предпочла насколько могла честно:

— Не спорю, она будет у нас, скорее всего, недолго. Но это время мы постараемся быть для неё семьёй. И для неё, и для нас, это будет полезный опыт. И потом, мы так выручаем её из серьёзных неприятностей.

— Понятно. Но хотите ли вы сами, чтобы она стала частью вашей семьи? Я за годы видел много пар, нередко один из родителей относился к усыновлению, как к повинности, способу что-либо выгадать, или возможности показать себя перед "второй половиной". Чаще всего, при таком подходе всё заканчивается не слишком хорошо. И в первую очередь, всегда страдают не родители, а именно ребёнок.

На этот раз молчали они дольше. Первым заговорил Фрай:

— Ну, мне кажется, что ей будет лучше у нас, чем одной. Она хорошая, а мы постараемся, чтобы ей не пришлось жалеть о решении остаться с нами. Думаю, так.

— Я думаю, ей это пойдёт на пользу. Насколько я смогла понять, Кэт никогда не жила в семье, даже недолго. Думаю, ей это будет интересно не только как игра.

— Что ж, никаких заверений, что вы самые лучшие родители в мире, это меня радует. Подобного я тоже навидался. Давайте подпишем документы и скорее завершим эту бумажную возню, не люблю я её.

С бланками и заявлениями покончили быстро, Вогель, и впрямь, предпочитал разбираться с бумагами быстро — в отличие от Гермеса, он не видел священнодействия в простановке печатей и не получал удовольствия, сверяя даты на десятке различных форм. И, тем не менее, Гермес обеспечил им полный пакет документов, а в отношении справок и договоров его никто не мог бы назвать легкомысленным, папка получилась объёмной. За дверью то усиливался, то вновь затихал шум, уроки уже закончились, но приют жил в своём ритме, воспитанники проходили мимо по своим делам, не задерживаясь у кабинета.

— Вот и всё. Необходимые сведения отправлены в Бюрократический центр. В наш архив они тоже внесены, но это до первого холодного дня, пока совы не проголодаются. То есть, примерно до завтра. — Вогель улыбнулся, давая понять, что понимает всю подоплёку. — Пока они не доберутся до картотеки... месячной давности. Это идентификационная карта, такая же, как была у тебя, Лила, тут есть информация о приюте, но биометрия будет снята, когда ребёнок её коснётся. Вот здесь, будьте осторожны. Печати и заверения установятся поверх автоматически. Это не совсем легально, но трюк старый, проверенный.

— Спасибо, я даже не знаю, как вас благодарить, — Лила приняла карту и остающиеся у них бланки. Папка похудела, но не так уж сильно.

Голоса в коридоре зазвучали громче, донеслась приглушённая ругань. Заметив беспокойство на лице Вогеля, Лила без колебаний бросилась к дверям, остальные последовали за ней. Открывшаяся картина оправдала все её опасения — стоящую на том же самом месте Катрин полукольцом окружили четверо парней, пятнадцати-шестнадцати лет, и беседа мирную фазу давно успела миновать. На взгляд Лилы, ситуация уже стала крайне опасной, но девушка была совершенно спокойно и попыток уйти даже не предпринимала — казалось, она просто не обращает внимания на мелкую помеху. Лила ещё подумала, что так выглядела бы сторожевая овчарка в окружении своры бродячих собак. Увидев в дверях своё начальство, Катрин направилась к ним, игнорируя оставшихся справа и слева задир. Такая наглость, как уход посреди разговора, не могла сойти ей с рук. Один из сирот, движениями и сломанным когда-то носом похожий на боксёра, схватил девушку за плечо, со словами:

— Куда, мы ещё не договорили...

По всей видимости, этот захват Катрин расценила как попытку ей помешать. В этот момент и стала видна разница между профессионалом своего дела и обычной дворовой сворой. Катрин одним движением вывернулась из-под руки "боксёра", толкнула его на двух других хулиганов и, продолжая движение, с разворота вырубила ещё одного, нескладного блондина, подвернувшегося ей первым. Обернулась, неожиданно шагнула вперёд прямо навстречу удару "боксёра". Поднырнула под руку, пропуская кулак над головой, не дав врагу опомниться, ударила боксёра локтем по затылку и тут же в горло кулаком шедшего "во втором эшелоне" длинноволосого "металлиста", так и не успевшего приготовится к нападению. Последний, тот, кто и вёл большую часть беседы, оказался умнее прочих — не пытаясь изображать Мохаммеда Али, он просто вытянул из кармана куртки складной нож. Болтун сразу ударил, бросившись вперёд. Лила, не говоря уже о Фрае, даже не поняла, каким финтом девчонка оказалась у хулигана за спиной, но она отчётливо увидела, как Катрин заученным движением схватила его за шею и подбородок, чтобы дёрнуть в сторону...

— Отставить! — Крик Лилы отразился от стен, его эхо раскатилось по коридору. Вся драка заняла несколько секунд, но последний приём был ей слишком хорошо знаком, чтобы промедлить хоть на чуть-чуть.

— Так точно. — Подтвердила девушка совершенно спокойно, отпуская едва живого человека. Парень опустился на колени — слишком уж сильно дрожали ноги, он успел понять, какой участи только что избежал.

Лила посмотрела на шокированного Вогеля, потом на словно примерзшего к месту Фрая. Толку от обоих не было, она быстро сунула папку в руки мужу и побежала к лежащим подросткам. Опыта у неё хватало, чтобы быстро разобраться, что к чему. Все четверо живы, но выведены из строя — два сотрясение мозга, травма гортани и сильный шок у последнего. Если бы она не крикнула, ему бы сломали шею, Катрин не шутила и не собиралась пугать, просто устраняла препятствие.

Женщина быстро оглянулась на ещё не пришедших в себя Фрая и Вогеля, перевела взгляд на безмятежную Катрин, ожидающую приказов. Потом она заметила одного из детей, с опаской и любопытством рассматривать "поле боя" из-за угла. Не тратя времени, Лила позвала строгим тоном:

— Эй, малец, доктор Свиши у себя? — неуверенный кивок. — Тащи его сюда, пулей!

Лила ещё раз огляделась по сторонам. Она знала, что не может всё слишком долго идти как по маслу. Уж больно легко и просто всё сложилось, без малейших проблем, чего в их работе никогда не бывает. Вот и расплата, слишком уж быстро она к хорошему привыкла. Повезло, что нет погибших, но так отплатить Вогелю за доброту — подло.

Услышав торопливые шаги и разглядев, что к ним спешит пожилой доктор, знакомый ей и почти не изменившийся за пятнадцать лет, Лила подняла "металлиста", получившего удар в горло. Опасливо приблизившемуся к ним Фраю она кивком указала на "боксёра" с сотрясением мозга. Потом посмотрела на Катрин и спросила:

— Ты сможешь привести в чувство вот этого, — она указала на блондина, — и довести до лазарета?

— Нет проблем, — наклонилась к недавнему противнику она столь же равнодушно, как и во время драки с ним.

— Зачем ты это сделала? — Спросила Лила, ухватив Катрин за плечо.

— Действовала согласно приказу, мэм. Вы велели защищаться, используя только рукопашный бой. Попытка силой меня удержать может расцениваться как агрессия.

Сопроводив пострадавших, Лила, едва ли не бегом, ретировалась из приюта, таща за собой остальных. Понять её было несложно — слишком уж стыдно оставаться после такой искренней помощи и столь неприятного инцидента в ответ. Едва все оказались на борту, как она подняла корабль и направила на автопилоте вокруг города. Звездолёт шел достаточно ровно и мягко, чтобы Лила могла без проблем расхаживать по рубке, не боясь упасть при резком манёвре. Катрин встала у стены, и только Фрай уселся в своё кресло, приготовившись наблюдать за спором.

— Почему ты действовала настолько жестко? Они могли погибнуть, но даже так, те трое попали в больницу не на один день. А последнего ты хотела хладнокровно убить. Ты подумала, что это преступление?

— Никак нет, данные действия считаются "самообороной". Меня атаковали холодным оружием, я защищалась.

— Ты могла просто выбить оружие или вывести противник из строя.

— Подтверждаю, но это нецелесообразно. Лидер, как и остальные, мог иметь и другое оружие. Кроме того, уничтожение предводителя деморализует участников его группировки, принуждая их к сдаче. Это стандартная тактика действий против вооружённых формирований и в случае отражение атаки террористической, либо мафиозной группировки.

— Катрин, но они же ещё дети!

— По предварительной оценке, трое из них старше меня. — Произнесла она ровно. В ясных голубых глазах не было и тени раскаяния или сомнения в своей правоте.

— Хорошо... Они нормальные дети.

— Ага, вчетвером на одну девчонку. Ещё и с ножом. Нормальные детки, хорошо воспитанные... — сыронизировал Фрай.

— Для меня не имеет значения, кто они такие, их возраст, или принадлежность к гражданским лицам — они атаковали меня, когда я, согласно приказу, обязана защищаться.

— Но ты могла их убить.

— Жизни этих людей не оговаривались в приказе.

— Постой-ка. Так тебе уже приходилось убивать?

— Да.

— И ты бы сделала это и с ними.

— Конечно.

— Но... — она слегка растерялась.

— Лила, да хватит уже. Сделай как я — признай, что это наша ошибка, мы не приняли девушку всерьёз, за что и поплатились.

Она остановилась, потом медленно повернулась к нему и сказала:

— Ладно, допустим. Работа телохранителем в пятнадцать лет, пистолет под курткой, упоминание Бетельгейзе — нормальный ребёнок не может быть таким. Но всё равно, ты хочешь сказать, это лично мы с тобой виноваты, а не она?

— Ну, а кто же ещё? Как ты там говорила, "всегда ставь оружие на предохранитель"? Вот то же самое.

— Она человек, а не оружие. Да и откуда ты, вообще, можешь это знать?

— Да, человек. Между прочим, весьма на тебя похожий. А уж тебя я знаю. Потому, могу понять и её.

— Недооценили, значит. Ладно, пойдём простым путём, — она повернулась к девочке и резко спросила: — Имя, звание?

— Катрин Сэнфорд, мэм! — Услышав командный тон, она принялась отвечать в таком же духе. — Оперативник, постоянное звание не предусмотрено. Временное: от сержанта до лейтенанта.

— Специализация?

— Обеспечение безопасности особо важных персон в боевых условиях.

— Стаж работы?

— Четыре года.

— Господи, в бою в одиннадцать лет... Значит, если я отдам тебе любой приказ, ты его выполнишь. Даже если прикажу кого-нибудь убить?

— Да.

— Даже себя?

— Да.

— Или меня?

— Такой приказ необходимо будет подтвердить.

После этой фразы Лила замолчала, глядя перед собой. Впрочем, она вряд ли видела сейчас туманные огни Нового Нью-Йорка за окном, размываемые снегопадом в яркие бесформенные пятна. Внимательно наблюдавший за ней Фрай поднялся с места и подошёл ближе. Обняв жену, он шепотом спросил:

— Ты помнишь, что мы обещали твоему наставнику? — она слабо кивнула и опустила голову ему на плечо. — Тогда, давай попробуем. Ты говорила, что в детстве тебя несколько раз не взяли в приёмную семью, возвращали в приют, едва познакомившись. Ты ведь не хочешь поступить точно так же? Давай хотя бы попытаемся? Это всего несколько дней, но давай попробуем побыть одной семьёй?