Тьма древнего леса.

После банно-помывочных процедур принялся распутывать колтун на макушке, пытаясь хотя бы отчасти распутать клубок из волос. Бесполезно — я только завязал его еще крепче. А когда я от отчаяния применил заклинание "расчески", то едва вообще не лишился скальпа! А "змеиное гнездо" как было на голове, так и осталось. Пришлось вылезать из уже остывшей воды и, подойдя поближе к зеркалу, все-таки вооружиться ножницами...

...Пришедшему через половину сеада вместе со свертком одежды и еще одними ножницами слуге предстало занимательное зрелище: я, завернутый в полотенце, шипя, постанывая и ругаясь сквозь зубы последними словами, под внимательным взглядом Миледи яростно щелкал изрядно затупившимися ножницами, пытаясь придать коротким — гораздо выше плеч — волосам хотя бы одинаковую длину, раз укладываться в подобие прически моя шевелюра категорически отказывалась. Каждый раз, когда острые лезвия срезали очередную прядь, я вздрагивал от несильной, но острой боли — хорошо хоть, быстро проходящей — и поминал свою экс-хозяйку незлым тихим словом. Ненавижу! В куклы девочка не наигралась, а я тут страдай. Чтоб ей в местном аду вечность на сковородке жариться, сволочь! Больно же!!

Скептически хмыкнувший и уже собравшийся уходить эльф был беспощадно отловлен, тут же, на месте, допрошен на предмет "умеет ли он держать в руках ножницы", а следом в приказном порядке определен на должность моего парикмахера. Совместными усилиями, сопровождавшимися громкой руганью уже на два голоса и периодически — моими болезненными вскриками, когда срезалась особо широкая прядь, мы кое-как сумели придать моим многострадальным волосам форму. Правда, вид у меня был еще тот... "Взрыв на фабрике макаронных изделий" — вот как это называется в приличном обществе. Впрочем, я назвал бы это иначе — куда менее цензурно.

...Оказывается, уши у меня не такие уж и маленькие, как я раньше думал — острые кончики, до того бывшие незаметными среди длинных волос, теперь довольно сильно выдавались вверх. И лицо почему-то стало не вытянутым, а пухлощеким и румяным. А уж про остальное и говорить нечего — круглолицему шкету, отображавшемуся в зеркале, на вид можно было дать не больше шестнадцати лет...

Кошмар! Это что еще такое?! Где мой любовно взлелеянный образ "благородного вампира"? Где мертвенная бледность, аристократическая тонкость черт и загадочно мерцающие темные глаза? Вместо этого — жизнерадостный, краснощекий и синеглазый пацан...

Нет слов. Цензурных.

...Кое-как сгребя в кучу разбросанные по всей ванной клочки волосяных колтунов — эльф-слуга провожал их настолько печальным взглядом, словно он наблюдал не за собиранием отрезанных кос, а, как минимум, за осквернением святыни... Пришлось успокоить бедолагу и заверить, что все это богатство через пару дней отрастет лучше прежнего, после чего клыкастый взбодрился и принялся помогать в уборке — и уничтожив их парой заклинаний, принялся разбираться с принесенной одеждой.

Светло-бежевые, аккурат в тон масти моего коня (интересно, как там Псих? А то сбросил его на родственников и благополучно забыл о своем четвероногом транспорте... Нехорошо!) штаны оказались впору, мягкие туфли были лишь немного большеваты... Только вот белую рубашку, конечно, пришлось переделывать, сначала старательно при помощи ножниц создавая прорези для крыльев, а затем обрабатывая края разрезов магией, чтобы одежка не расползлась окончательно: завязок-то не было! Но зато потом, взглянув на себя в зеркало, я тихо, но от этого не менее злобно выругался. Ангелочек, чтоб меня горячо и нежно полюбил татуировщик! Крылья уже есть — только нимба не хватает!!

Гр-р-р...

Миледи еще в процессе переделки рубашки удрала куда-то из комнаты, отправившись на разведку. За мышку я не беспокоился — как оказалось, даже слуга почувствовал, что Миледи является не экстравагантным экземпляром нечисти, а фамилиаром. Вот тебе и действие приснопамятных печатей...

Попросив напоследок проводить меня в пресловутую "малую изумрудную столовую", я, последний раз бросив на себя взгляд в зеркало и скривившись, двинулся на "образцово-приказательный" завтрак. Должен же я показать, что не только в окна влетать умею?

Глава 3.

Кто? Я? По вашей душе сапогами? Помилуйте, да я эту душу даже не найду!

Гулливер.

Я понял, по какому принципу был в свое время выращен дворец эльфийских правителей! Очевидно, князья руководствовались девизом: "догоним и перегоним лабиринт Минотавра по запутанности коридоров!". Вот только я не Тесей, и Ариадны, чтобы дать мне заветный клубочек, в округе не наблюдается. Зато всяких быкоголовых, в переносном смысле этого слова, клыкастых и ушастых терминаторов с повышенным топографическим извращенным вкусом — сколько угодно! Хоть сейчас открывай цех по производству остроухой минотаврятины.

Угу, вот только если мне удастся выбраться из этого клубка коридоров, по недоразумению именуемого "резиденцией эльфийских Князей". Помнится, Элли жаловался на то, что у гномов не города, а лабиринты... Не знаю, что творится в гномьих горах, но эльфийскими клубками переходов я уже сыт по горло! Да где тут выход-то, люди?!! Что? Дошли? Ну, слава тебе, господи...

Пресловутый завтрак же произвел на меня гнетущее впечатление.

В небольшой, до отвращения изящной комнате (я, со своей встрепанной шевелюрой а-ля "ведьмино помело", почувствовал себя байкером, пришедшим в своей любимой косухе на балет), казалось, вобравшей в свою отделку все тона изумрудного, какие только могут существовать, помимо, собственно, правителя и меня была вся рыжая семейка — не считая, разве что, тетушки, — уже пришедший в себя и расчесанный княжич и печально знакомый мне лысый мужик, которого вчера Элли столь ласково приголубил по макушке. А он-то что тут делает?! Или это тоже какая-нибудь важная шишка?

При виде коротко стриженого меня эльфы дружно округлили глаза и так же дружно издали недоуменное: "Э-э-э...". Ну да, по их меркам позволить себе настолько длинные волосы, какие до стрижки были у меня, да еще при этом успевать за ними ухаживать мог только либо сильный маг, либо кто-нибудь из аристократов — в общем, тот, кому не нужно горбатиться на ежедневной и тяжелой работе. Со временем это даже стало даже чем-то вроде отличительного знака. Длинные волосы? Аристократ или эрий. Нет, бывали, конечно, и исключения, но очень редко — кому понравится, к примеру, лепить горшки или мыть полы, когда косы постоянно под руки попадаются? Или, например, тот же Лир — недавний именинник: сможешь ли полноценно работать со стихией воздуха, когда перед глазами только развевающиеся пряди собственной шевелюры? То-то и оно...

Так что, превратив свою некогда типично аристократическую эльфийскую прическу во взъерошенное птичье гнездо, я как бы поставил свой статус аристократа под сомнение. Нет, никто, конечно, меня не собирался предавать анафеме, но недоумением, смешанным с изумлением, наградили сполна! Мол, что это на меня нашло. Эльфийские чешуйчатые глюки — вот что на меня нашло. Вините их! А я тут так, мимо пролетал.

— Проходите, юноша, — первым отмер правитель. Ну, это понятно — ему по статусу положено уметь справляться с самыми разнообразными стрессовыми ситуациями — даже такими, в которых к нему на завтрак вместо ожидаемого холодного аристократа вваливается жизнерадостный малолетний ангелоподобный шкет, сверкающий клыкастой дебильной улыбкой...

...Сама утренняя трапеза стала для меня чем-то сродни изощренной попытке убийства. Ну, или самоубийства — как посмотреть. Нет, все было чинно и прилично, но лысый эльф каждый съеденный мной кусок провожал таким мученическим взглядом, словно я злостно отобрал еду у жертвы Голодомора, не меньше! Как я не подавился под этими взглядами, не знаю. Каким-то чудом, наверное. Угу, и именуется это чудо банальной человеческой наглостью! Никто не смеет стоять передо мной и завтраком — даже особо наглые клыкастые и лысые качки эльфийской породы. Правда, аппетит мне эта ушастая жертва анаболиков подпортила знатно.

А самое обидное: на прочих зырканье капитана не производило ни малейшего впечатления. Мне бы такие нервы...

После морального издевательства, по какому-то недоразумению носившему название "завтрак", правитель возжелал побеседовать. Мигом стало понятно, зачем позвали и княжича, и этого Стража, и меня. В качестве свидетелей и потерпевшего. Это что, местная система правосудия в действии? Сначала пожрать, а потом и разбираться можно? Ну-ну.

А речь зашла, ни много ни мало, а о Вирианиле лэар Аторре. Да-да, о той самой тетушке, которая оказалась первостатейной сволочью, мало того, что едва не убившей меня и подставившей деда (как выяснилось в ходе тяжелого разговора, папочка Элли вовсе не желал мне смерти — скорее, жаждал проверить меня на прочность, но никак не убить), так еще и самовольно оставившей службу!

Да-да, Риа подло дезертировала: вместо того, чтобы быть охранником Княгини, уже пару лет как в очередной раз развлекавшейся охотой на пиратов — как эльфийских, так и прочих, — она, узнав новости семейства, самовольно удрала в Лес, не поставив в известность никого. Даже ее брат не знал о том, что она здесь. И только благодаря тому, что она захотела избавиться от меня побыстрее, ее самоволка и открылась.

Вот это номер... Цирковой, угу. Акробатический. Финт ушами, короче говоря.

Это что же получается: Вирианилу теперь можно назвать преступницей? Судя по кислому выражению лица родственников — да. Вот тебе, бабушка, и чинная семейка Аторре... Уголовники со стажем они! Все! Один убийца и не факт, что убивает только по приказу начальства, второй убийца, третий непонятно кто, но тоже с заморочками, четвертый — предатель родного брата, пятая — дезертир... Одна Саила нормальная. Ну, еще и Гэре. Да и то — не думаю, что у них нет своих тараканов в голове. Скорее, я их попросту еще не заметил.

И что теперь делать? Это ж позор на весь Лес! Как же: одна из тех, на кого правитель мог положиться — и вдруг выдала такое. Тут одним выговором с занесением в личное дело не обойдешься.

Вопрос: что делать с моей теткой?

Я рассеянно потянул себя за уже успевшую немного отрасти прядь волос, наблюдая за явно устроившим телепатические переговоры рыжим семейством. Вот Саила нахмурилась, глядя на упрямо выпятившего челюсть деда. Вот Рай дернул уголком рта и кивнул, а Элли недовольно насупился и, судя по горящему взгляду, явно хотел опротестовать выдвинутое предложение....

Но мне интересно: а почему меня не включили в круг обсуждения? Ладно, Князь — он, как я уже успел убедиться, мужик понятливый и не будет возмущаться, что в его присутствии смеют вести скрытые переговоры; ладно, капитан Стражей — он тут вообще сбоку припека и приглашен, видимо, исключительно для придания разговору некой официальности; ладно, Лэй — он здесь только в качестве свидетеля, да еще и несовершеннолетнего; но почему забыли про меня?! К тому же, у меня есть отличная идея...

— Кхе-кхе, — демонстративно громко прокашлялся я. — Уважаемые, вы ни про кого не забыли?

Что бы вы думали? Эти... эльфы даже ухом не повели! А вот это уже наглость... Ладно, пойдем иным путем.

Наколдовал миниатюрную "сферу звука" и вопросительно посмотрел на князя. Тот скептически смерил меня взглядом, но все же кивнул, предусмотрительно зажав уши. Его примеру последовали как его сын и капитан, внимательно наблюдавшие за нашей весьма красноречивой пантомимой, так и я после того, как отправил заклятие в свободный полет.

Три... два... один...

БАБАХ!

Рыжики повскакивали со своих мест, словно стая вспугнутых ворон, и с умиляющей синхронностью начали переводить одинаковые ошарашено-растерянные взгляды с правителя на меня, следом на Лэя и лысого — всех дружно заткнувших уши — и так по кругу. Но, видимо, на моем лице расплылась слишком уж злорадная улыбка, раз все взгляды, перешедшие из разряда изумленных в разряд подозрительных, в итоге остановились на мне.

— Малыш? — Негромко спросил дед. — Ты что-то хотел нам сказать?

Гррр... сколько можно?! Так, Мстислав, спокойнее, если ты сейчас начнешь душить главу Аторре, тебя просто не поймут. Вернее, поймут, — Аторре, как-никак! — но сомневаюсь, что правильно.

— А моим мнением, случаем, никто не хочет поинтересоваться? — Подергав себя за настырно лезущую в глаза прядку, задумчиво вопросил украшенный резьбой в виде листьев потолок я. — В конце концов, именно я являюсь пострадавшим...

О чудо! Мои родичи покраснели! Да как одновременно-то! И ярко: на пунцовых лицах Аторре можно было с легкостью жарить яичницу. Или кофе варить...

Бррр... Помотав головой, чтобы прогнать бредовую картинку, как я, прикусив кончик языка, старательно размещаю яичницу из трех с половиной яиц на носу у побагровевшего деда, я елейным голосом продолжил:

— Может, вы позволите мне решать, что делать с моей обидчицей?

— И какие же у тебя есть по этому поводу идеи? — Скептически осведомился дед. Кажется, он сомневался, что я смогу придумать для тетки мало-мальски приемлемое наказание. Ха! Это с моей-то буйной фантазией я не смогу ничего придумать?!

Как насчет того, чтобы посадить тетушку на поводок, надеть на нее намордник — чтобы никого не покусала в приступе злобы — и ограничители магии (есть в этом мире и такое извращение, предназначенное для магов-преступников), а затем заставить вкалывать на благо родины? Или опять же, с теми же ограничителями отконвоировать обратно к Княгине — пусть она наказывает свою непокорную охранницу? Ну, а на худой конец можно отправить рыжую дамочку на общественно-полезные работы — например, ш'шэври выращивать...

Примерно это я и высказал вслух. Рыжики переглянулись, о чем-то мысленно переговариваясь, покивали и согласились с предложенными вариантами. Осталось только узнать мнение правителя.

Князь задумчиво почесал подбородок, глядя на меня словно на подозрительного происхождения полезное ископаемое — со скепсисом, удивлением и недоверием, — а затем согласился с тем, что пусть с непокорной теткой разбирается его супруга. В конце концов, местная гроза пиратов никак не может страдать гуманизмом и излишней любовью к ближнему своему.

Честно скажу: когда я услышал, чем занимается жена местного правителя вместо того, чтобы чинно сидеть дома и воспитывать сына, мне стало плохо. Воображение тут же нарисовало некую остроухую бой-бабу метра под два ростом, с крюком вместо руки, выбитым правым клыком, почему-то огненно-рыжую, размахивающую саблей и кричащую: "На абордаж!". Н-да. Не думал, что у столь благородного существа, как эльф-правитель, окажутся такие, кхм... странные представления о женской красоте. Или эльфийский правитель попросту скрытый мазохист?

Но только немного позже, когда нас с тоскливо повесившим уши княжичем проводили обратно в столь активно вчера громимый нами кабинет на дальнейшие раскопки, выяснилось: ничего подобного. У князя оказался великолепный вкус. По крайней мере, тот маленький портрет, на котором была изображена хрупкая русоволосая эльфиечка с огромными синими глазами, и который я откопал среди руин, произвел на меня неизгладимое впечатление. Сначала мне даже показалось, что это портрет любовницы или еще кого — слишком уж тщательно он был припрятан, но когда Лэй, сунувший свой любопытный нос, с радостным воплем: "О! Мамин портрет нашелся!" потянул миниатюру к себе, я опешил. А уж когда до меня наконец дошло, что именно эта хрупкая девушка, больше похожая на фею из сказки, и является той самой приснопамятной грозой пиратов...