Kaiser und König или Кривая усмешка Клио

— Он же в отставке? Да и его умственные способности... — позволил себе усомниться кайзер.

— Главное — у него стальные нервы и он известен тем, что никогда не пренебрегал мнением своего начальника штаба.

— Все же этого будет мало. Необходимо подкрепить армию войсками.

— В таком случае предлагаю забрать из пятой армии шестнадцатый корпус.

— Эрих, а вы не боитесь, что тогда французы разобьют армию кронпринца?

— Ваше Величество, еще Клаузевиц сказал, что нельзя бояться потерять провинцию, если это надо для выигрыша в войне. От себя добавлю, что французам скоро будет не до наступления, наши войска продвигаются к Парижу и они в любом случае не смогут это игнорировать.

Повеселевший кайзер согласился с мнением Начальника Генерального Штаба. И река истории еще раз свернула в сторону от основного русла. Генерал Гинденбург, неожиданно получивший назначение и няньку — начальника штаба, отправился командовать немецкими войсками на Востоке, кронпринц Вильгельм (младший), ругаясь втайне, как последний загулявший матрос, на платцдойч, вынужденно расстался с шестнадцатым армейским корпусом, который быстро погрузился в эшелоны и отправился вслед за Гинденбургом. Так как марш корпуса от позиций до люксембургских железных дорог прошел быстро, он успел к разгару битвы при Танненберге и активно участвовал в боях с русскими. В результате его командир Бруно фон Мудра получил орден "Pour le Merite" (Орден "За заслуги") и командование армией.

А на Западе германские армии, словно прилив, заливали французские земли. Грохотали орудия, трещали пулеметы и происходили события "при помощи которых Бог учит порядку королей".

Плещут холодные волны

(Я. Репнинский, Плещут холодные волны)

'В войне вообще не выигрывают, Чарли.

Все только и делают, что проигрывают,

и кто проиграет последним, просит мира'.

Рэй Брэдбери. 'Вино из одуванчиков'

Но не только на суше мерялись силами воевавшие державы. На море с самого начала войны шли пусть и менее громкие, но напряженные и кровавые столкновения...

Еще задолго до войны стало понятно, что ближняя блокада германского побережья невозможна, так как минные заграждения и атаки миноносцев в тёмное время суток чреваты для блокадных сил тяжёлыми потерями. Англичане же берегли свой флот, прекрасно понимая, что после утраты господства на море Англия проиграет войну. Оставалась блокада дальняя, не только требовавшая от флота 'владычицы морей' непомерно огромного напряжения сил, но и оставлявшая флоту кайзера свободу действий. Корабли немецкого флота могли выходить в Северное море, без риска обязательно встретиться с превосходящими силами противника. И они вовсю этим пользовались.

Кроме того, на торговых путях резвились немецкие рейдеры, в том числе целая крейсерская эскадра фон Шпее (броненосные крейсера 'Шарнхорст' (флагман) и 'Гнейзенау' и легкие крейсера 'Эмден', 'Лейпциг' и 'Нюрнберг') в Тихом океане и три легких крейсера в Атлантике — 'Кенигсберг', 'Дрезден' и 'Карлсруэ'. А еще неожиданно заявила о себе новая, недооценненая до начала боевых дейтсвий опасность — подводные лодки, сумевшие потопить не только торговые суда, но крейсера Флота Его Велиечтва. Все эти проблемы требовали немедленного решения, а немцы отнюдь не собирались выступать в роли 'мальчиков для битья'. Они атаковали вспомогательные крейсера дальнего дозора, минировали море у берегов Англии и стремились сократить превосходство бритаснкого флота, уничтожая его корабли в 'малой войне' и избегая серьезных боев. Но рано или поздно решающее столкновение, новая, европейская, 'Цусима', по мнению адмиралов обоих флотов, должна была состоятся...

Коммодор Гуденаф напряженно всматривался в туман. После столкновения с подводными лодками Кийза и крейсерами Терруита его кораблям не хватало только одного — наткнуться в этом проклятом тумане на собственные линейные крейсера. Зная характер командовавшего ими адмирала можно было не сомневаться, что те обязательно откроют огонь. Попадать же его легким 'таунам' под обстрел 'кошек' Битти, с их тяжелыми орудиями калибра двенадцать и тринадцать с половиной дюймов , категорически не рекомендовалось. Пара попаданий и останется только молиться, чтобы какой-нибудь проходящий мимо борт подобрал уцелевших из морской воды. Стоявшие рядом флаг-капитан Хорнби и командир крейсера кэптен Патрик О'Брайен молча переглянулись.

— Продолжаем отход курсом на запад, — прервал молчание коммодор. — Не стоит искушать судьбу. — Не успел командир озвучить команду рулевому, как в переговорной трубе раздался голос дежурного радиста:

— Сэр, радиограмма адмирала Битти. 'Прийти на помощь атакованному крейсерами противника Теруиту. Координаты...'

— Возвращаемся. Передать сигнал на мателоты, — скомандовал коммодор, подняв бинокль и тщетно стараясь разглядеть что-нибудь в густеющем тумане.

— Курс..., ход повысить до полного, — скомандовал О'Брайен.

— Не опасаетесь столкновения? — спокойным тоном спросил Хорнби.

— Нет, сэр, — столь же спокойно ответил Патрик, — раз Терруит ведет бой, значит в том районе туман не столь густой, как этот. Германских кораблей мы встретить тоже не должны, если верить полученным перед походом инструкциям.

Корабли отряда, сделав поворот 'все вдруг', устремились к месту боя флотилий Теруита. Форштевни резали серые воды Северного моря, туман сменялся ярким солнечным светом, потом все вокруг затягивало очередной пеленой. Пока крейсера Гуденафа мчались на помощь, положение отряда Теруита стало совсем угрожающим. Немецкие легкие крейсера 'Страсбург', 'Штеттин' и 'Майнц' расстреливали поврежденный в предыдущих стычках крейсер 'Аретьюза' и пытавшийся прикрыть его слабовооруженный крейсер-скаут 'Фиарлесс'. Попытка эсминцев 'Либерти', 'Лаэртес' и 'Лорел' выйти в торпедную атаку на крейсер капитана цур-зее Пашена была отбита беглым огнем всех орудий немецкого корабля. Выпущенные с предельной дистанции торпеды бесследно исчезли в волнах, никуда не попав. Но 'Майнцу' в итоге не повезло. Шедшие на выручку Теруиту 'тауны' Гуденафа вышли прямо на ведущий огонь по эсминцам немецкий крейсер.

— Сэр, впереди немецкий крейсер! — доложил вперёдсмотрящий.

— Открывайте огонь, — коммодор хищно улыбнулся, оглянувшись. — Передайте на остальные корабли — огонь по немецкому крейсеру после определения расстояния!

О'Брайен, с той же хищной улыбкой охотника, увидевшего в прицеле добычу, передал артиллерийскому офицеру.

— Мистер Карпентер, командуйте

— На дальномере!

— Пятьдесят кабельтовых. Скорость сближения двадцать узлов!

— Носовые и все шестидюймовые орудия правого борта — огонь! — скомандовал Карпентер и корпус содрогнулся от залпа. Снаряды с воем ушли в сторону противника и разорвались при ударе о воду, подняв огромные водяные столбы.

Артиллеристы 'Майнца' стреляли лучше англичан, но двенадцать стопятимиллиметровок слабее двадцати шести стопятидесятидвухмиллиметровых и десяти стодвухмиллиметровых пушек. Вокруг пытавшегося сопротивляться немецкого корабля море кипело от разрывов. Корпус 'Майнца' содрогался от попаданий. Но корабль продолжал сопротивляться, отстреливаясь из всех способных вести огонь пушек.

'Саутгемптон' содрогнулся от залпа собственных орудий. Одновременно со страшным грохотом под ногами стоявших на мостике содрогнулась палуба. Людей подбросило, словно снизу в мостик ударил огромный молот. Люди летали в разных направлениях, сталкиваясь друг с другом, с металлическими предметами, ударяясь, ставя синяки и шишки, ломая кости. Глаза слепил густой черный дым, не дающий вздохнуть.

Дым рассеивался. Шатаясь, словно пьяный, О'Брайен приподнялся и, держась за поручни, осмотрелся. Гуденаф выглядел совершенно спокойно, и только огромная шишка на лбу показывала, что и ему досталось не меньше, чем остальным. Патрик отвернулся. На палубе, рядом с неподвижно лежащим наблюдателем, валялся абсолютно целый бинокль.

— Мистер Карпентер! — не услышав ответа, Патрик обернулся и в два шага оказался на рабочем месте старшего артиллериста. Новая команда... и орудия крейсера снова открыли огонь по заложившему циркуляцию немцу.

— Правильно, мистер О'Брайен, — раздавшийся над ухом спокойный голос заставил Патрика невольно вздрогнуть. — У него, похоже, поврежден руль. Теперь мы его добьем, — громкий голос коммодора перекрывал, казалось, даже грохот орудий.

Тем временем три оставшихся с крейсерами эсминца перешли в торпедную атаку, выбрав борт с которого по ним могло стрелять всего несколько уцелевших от обстрела пушек. Через несколько минут на мостике раздалось дружное 'Хурра!' — у борта противника вырос водяной куст взрыва. Торпедное попадание оказалось роковым, крейсер потерял ход и застыл среди леса разрывов. Теперь по легкой мишени били все, даже подошедшие ближе эсминцы.

Внезапно О'Брайен почувствовал, как палуба уходит из-под ног. Лица бросившихся к нму матросов словно затянуло туманом, глаза закрылись...

— Контузия! — последнее, что он еще успел услышать, прежде чем потерял сознание.

Только позднее он узнал, что пока он лежал без сознания в корабельном лазарете, отряд вместе с подошедшими линейными крейсерами Битти еще несколько раз обстрелял немецкий корабль, оказавшийся, как стало позднее известно из показаний взятых на борт пленных, легким крейсером 'Майнц'. Битти, однако, не стал задерживаться у тонущего корабля. Его линейные крейсера пошли дальше на восток. Там они выручили вновь попавшие в трудное положение 'Аретьюзу' и 'Фиарлесс'. Его 'кошки' повредили еще один немецкий крейсер, сумевший скрыться в тумане, утопили выскочивший из тумана еще один, устаревший немецкий корабль, 'Ариадне'. И только риск возможного столкновения с вышедшими из гавани тяжелыми немецкими кораблями заставил храброго адмирала повернуть назад. На обратном пути корабли Битти встретили еще один поврежденный немецкий крейсер и двумя залпами в упор отправили его на дно.

— Мы очередной раз показали этим заносчивым гуннам силу Гранд Флита. Немцы потеряли как минимум три легких крейсера, несколько миноносцев и эсминцев. У нас всего-навсего повреждены два легких крейсера. Причем ваш уже отремонтирован и, как только вы вернетесь на борт, будет полностью боеготов, — навестивший в лазарете О'Брайена Гуденаф был очень доволен результатами набега. Как и недавно назначенный Первым Морским Лордом адмирал Фишер, и даже сам выздоравливающий после контузии и отравления газами О'Брайен.

Но они не подозревали, что этот набег вызвал ответную лавину. На фоне победных действий армии очередное поражение флота вызвало у кайзера приступ неконтролируемой ненависти к англичанам, вылившийся в лаконичный приказ, переданный Ингенолю: — Отомстить!

И снова расступались серые волны перед тяжелыми тушами бронированных монстров. Разведывательные силы контр-адмирала Хиппера, три линейных — 'Зейдлиц', 'Мольтке' и 'Фон дер Танн', броненосный крейсер 'Блюхер' и четыре легких крейсера — 'Грауденц', 'Кольберг', 'Страсбург' и 'Штральзунд' в сопровождении мореходных эсминцев, спешили к берегам 'коварного Альбиона'. Впервые с семнадцатого века война, гремевшая где-то там, за морем, собиралась прийти на английскую землю. Обстрел побережья и постановка мин на судоходном фарватере возле Ярмута должны были стать достойным ответом на английский удар под Гельголандом. Скрыть полностью эту операцию не удалось, потому что англичане знали секретный код, которым велись немецкие радиопереговоры. Снятая русскими с погибшего на камнях в Балтийском море крейсера 'Магдебург' кодовая книга была скопирована и передана ими британскому адмиралтейству. И теперь перехватившие радиограммы противника англичане заглядывали в немецкие планы, словно в открытую книгу. Поэтому англичане решили встретить наглых гуннов достаточными силами. Из гаваней выходили, стремясь заранее достичь заданных точек рандеву, линейные и легкие крейсера, броненосцы, эсминцы и подводные лодки, и новейшие скоростные линкоры эскадры вице-адмирала Уоррендера. Зная о стремлении кайзера не рисковать своими любимыми игрушками — линейными кораблями, адмиралтейство рассчитывало, что выделенных сил с избытком хватит для перехвата немецкого отряда до приближения его к английским берегам, а возможно — и для уничтожения. Не учли адмиралы всего лишь двух факторов — заранее вышедших в море немецких подводных лодок, и того, что командование Флота Открытого Моря сочтет успешные действия англичан под Гельголандом результатом реализации полученных английскими шпионами сведений и засекретит вторую и основную часть операции — выход в море линкоров...

Вражеские обстрелы не угрожали британским берегам со времён англо-голландских войн. Двенадцать поколений островитян выросли с твёрдой уверенностью в непобедимости английского флота, который хранит Англию от ужасов войны. Неожиданно эта вера рухнула, взорванная тяжёлыми немецкими снарядами, падавшими на головы законопослушных английских граждан.

Получив от подводной лодки U15 сведения, что путь в район Ярмута перекрыт эскадрой броненосцев, Хиппер не стал рисковать, и разбил отряд на три группы. Первая группа обстреляла Скарборо, вторая Хартпул, а легкие крейсера прикрыли занятый минными постановками 'Кольберг'...

'Саутгемптон' шел полным ходом на фланге идущего строем фронта отряда коммодора. За легкими крейсерами, в трех с небольшим милях сзади, мчались 'кошки' адмирала Битти. С севера в ту же точку, судя по полученным радиограммам, мчались 'орионы' Уоррендера. Полученное сообщение о бое с германским эсминцем, на помощь которому пришли еще два и легкий крейсер, заставляло спешить вперед. Немецкие 'мышки' попали в ловушку, теперь 'кошки' готовились вонзить в их хребты свои 'коготки'.

Погода была не самой лучшей, штормило, палубу крейсера заливали огромные волны. Стоящие на мостике офицеры лишь поплотнее закутывались в плащи, когда брызги штормовых волн долетали до них. Никто из них и не знал, что вскоре после того, как крейсера Хиппера покинули гавань, вслед за ними вышли все боеспособные линкоры Флота Открытого Моря.

— Вражеский крейсер курсом на зюйд! — доклад впередсмотрящего заставил забыть обо всех житейских неприятностях.

— На полрумба влево, держать курс..., ход до полного! — опередив коммодора, скомандовал Патрик. Гуденаф лишь одобрительно кивнул головой и лишь приказал передать, чтобы остальные крейсера двигались к 'Саутгемптону'. — Огонь открывать по способности! — добавил коммодор, — и оповестите адмирала о наличии противника.

Германский крейсер (это был 'Штральзунд' из состава второй разведывательной группы) с его стопятимиллиметровками уступал по огневой мощи английским 'таунам', вооружённым стопятидесятидвухмиллиметровыми орудиями. Попытка боя против англичан стала бы для него изощренной формой самоубийства, тем более что за кораблями Гуденафа в тумане проявились силуэты линейных крейсеров Битти. Тех самых 'кошек', что в августе пустили на дно немецкие крейсера в бою у Гельголанда. 'Штральзунд' в том бою с трудом вырвался из их когтей, благодаря такому же туману. Поэтому сейчас командир германского корабля решил использовать свое превосходство в скорости и туман, и бросился наутёк, сообщив Хипперу результаты разведки по радио. С крейсера Битти передали прожектором 'Ноттингему' и 'Фалмуту': 'Лёгким крейсерам занять место в завесе и следовать за неприятелем, находясь в пяти милях впереди меня'. Но не заметившие сигнала 'Саутгемптон' и 'Бирмингем' продолжали погоню, не зная, что с каждой минутой приближаются к крейсерам Хиппера, шедшим вслед за 'Штральзундом'.