| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Мы можем встретить добро — и тогда мы порадуемся, — философски заметил юноша. — Мы можем встретить зло — и избавить от него мир. Как бы не сложилась наша судьба...
Мы будем в выигрыше.
Тучи надвигались с востока, как зловещая приливная волна, которую в прибрежных странах называют странным словом цунами. Икар никогда не видел стены воды вышиной со сторожевую башню, но смотря на свинцовые облака, нависшие над страной вечерней усталости, он думал, что именно так и выглядит диковинное цунами. Да, именно так и должно выглядеть бедствие, которое человек не в силах остановить.
— Скажи, — неожиданно заговорила Дедал. — А если бы ты мог выбирать... Ну, последнее слово перед смертью... что бы ты сказал?
— А разве я не могу выбрать? — удивился юноша.
— Ну... тебя могут убить в жаркой схватке, когда все твои мысли заняты боем. Или ты можешь умереть от старости, когда в голове туман, а память дырявая, как штаны бедняка. Или...
Икар остановился. Серьёзно посмотрел на Дедал. Усмехнулся.
— Или-или-или... У тебя найдётся тысяча причин, чтобы не делать то, что должно сделать. А я... Я всегда смогу произнести свои последние слова.
— Так назови же их!
— Сперва ты. Ты ведь неспроста завела разговор... Что тебя гложет? Думаю, это не гусеница, ведь на зелёный листочек ты мало чем похожа... Разве что цветом.
Дедал хотела разозлиться, но в глазах Икара не было усмешки. Он был убийственно серьёзен и столь же смертельно равнодушен. Ему было просто скучно.
— Ладно, — фыркнула лучница. — Но ты опять будешь воротить нос и рассуждать о добре и зле, о том, что хорошо, а что плохо... В общем, я бы сказала — до встречи в аду. Или что-то в этом духе.
— Или — катитесь все в тартар?
— Тоже ничего. Ну а ты?
— Я есть.
— Ну я знаю, что ты есть. Что ты сказал бы напоследок, а?
— Я есть.
— Слушай, это не смешно! — женщина повысила голос, балансируя на грани крика, но...
Изумрудные глаза смотрели сквозь Дедал. Взгляд Икара стремился к самому горизонту, к зыбкой линии, из-за которой и пришли заполонившие небесный предел мрачные тучи.
— А я не шучу, — наконец, сказал юноша. — Это и есть мои последние слова. Я — есть.
Дальше они шли молча.
— Хорошо, что мы испили из источника богов, — сказал Икар, отводя взгляд от страшной картины мора и разорения. — Иначе мы лежали бы здесь, рядом с животными и птицами...
Охотники на реншу проходили мимо фруктового сада, сейчас больше похожего на лес, после неистового пожара. Голые почерневшие стволы, сухие ветви, половина из которых обломана, благоухающая гнилью каша из листвы, коры и ещё чего-то вместо обычной лесной подстилки. Тот тут, то там Дедал видела чёрные комки дохлых ворон, а однажды заметила раздувшегося мёртвого кролика, облепленного неподвижными мухами. Ни одна птица не показалась в штормовом небе. Ни один комар не запищал над ухом. Ни один листик не шелохнулся на дереве. Потому что не было деревьев, сохранивших свою листву...
— Это ужасно, — шептал Икар. — Гусеницы пожрали деревья, потом птицы пожрали гусениц, потом болезнь пожрала птиц. Они сгорели, как сгорают в камине припасённые для растопки поленья. Их словно всех изничтожили... Истребили... Вытравили... Кто это мог сделать? И зачем? Неужели, в книгах написана неправда? Ведь люди этой страны всегда отмечались, как спокойные и добродушные труженики, которые и мухи не обидят... а если и обидят — то сразу извинятся.
— Эй, мы вообще-то ни одного человека до сих пор не видели, — заметила Дедал. — Держу пари на кудри принцессы аркадской — с людишками вышло так же, как и с воронами или зайцем. Они все того... Поперемёрли.
— Невидимый убийца, грозящий гибелью целой стране... Это наверняка реншу!
— Да-да, — вспомнила Дедал слова Тана Молниеносного. — Если выпал с неба град, это реншу виноват. Или виновата. Это уж как повезёт.
Они прошли ещё несколько разорённых садов, встретили останки мёртвых оленей и даже одного завалившегося на бок у дороги медведя, однако, так и не придумали, как справиться с невообразимым врагом. Всё умирало, это очевидно, но... почему?
— Если бы у меня были крылья, я бы взлетел выше туч и разогнал их своим мечом. Если бы у меня были глаза Хеймдалля, то я бы узрел невидимых посланников смерти и поразил их своим мечом. Но мы имеем то, что имеем, — сказал Икар, а потом процитировал одного из бардов:
Каким ты родился —
Таким и умрёшь,
Видать, ты нужен такой
Небу, которое смотрит на нас
С радостью и тоской...
— Хорошая песенка, — кисло улыбнулась Дедал. — Ещё бы толк от неё был. Слушай, может, ты знаешь заклинания или молитвы? Ты же много книжек читал! Старые гримуары... или священные манускрипты... Мало ли. Скрижали какие-нибудь. Хоть что-то!
— Нет, не знаю. Да и толку от них не больше, чем от твоей "Магии для начинающих чайников".
За этими мрачными разговорами они не заметили, как добрались до опустевшего города. Указатель гласил "Содом". А глаза говорили охотникам, что здесь они найдут лишь новые вопросы.
— А вот и людишки, — поморщилась Дедал. — Подозрительно мёртвые.
— Один человек упал и сломал себе шею. Другой опрокинул на себя кастрюлю с кипятком. Вон та женщина попала под карету... А карета затем столкнулась с домом и разбилась. Лошади мертвы, люди тоже... — Икар закрыл глаза и устало вздохнул. — Здесь настоящая феерия смерти...
— Смерти... Смерти? Ты сказал — смерти?!
— Да, а что?
— А то, что я знаю, что за демон тут поработал!
— Ого! — присвистнул Икар. — Мысль безумная, но вполне логичная. Если все умирают, то дело не обошлось без вмешательства костлявой. Слушай. Если нам придётся убить саму Смерть... Да о нас легенды сложат!
— О да, — закатила глаза Дедал. — Главное, чтобы эти легенды не выбили на наших надгробиях.
— Главное, найти реншу, — возразил юноша. — А здесь я вижу только мертвецов... Пойдём отсюда. Город всё равно обречён...
Они вышли через западные ворота. Икару это показалось символичным. А Дедал так и не решилась поведать спутнику о странном морщинистом лице, которое она увидела в одном из окон.
Охота началась. Вот только кто именно был охотником?
— Я чувствую чьё-то гнетущее присутствие, — наконец, сказал Икар. — И небо не спешит разразиться дождём. Умирающая природа, всё вокруг, даже тучи... Они ждут развязки.
— Слушай, не знаю, может это видения... нервы и всё такое... Но я точно заметила какую-то старуху в лесу. И ещё... Возможно, показалось, но в городе в одном из окон я видела её же. И она точно не была мёртвой.
— Сама смерть живее всех живых... — юноша насторожился, как собака, почуявшая след зверя. — Забавно. И опасно. Будь готова, Дедал, совсем скоро мы с ней сразимся.
— С кем это вы сразииииитесь, молодые люди? — проскрипел противный голос. — Неужели со мноооооою?
Икар обернулся, но ничего не увидел. Ничего и никого.
— Покажись, — сказал хозяин Калиборна, поглаживая узорчатые ножны. — Выходи, демон!
— Охохо! Какой невоспитанный молодоооооой человек!
— Вылезай уже, чёртова реншу! Смерть, жизнь... какая разница! — голос лучницы дрожал, но пальцы, натянувшие тетиву, даже не шелохнулись. — Твой путь окончится здесь!
— Охохо! Юная леди ещё невоспитаннее юного кавалера! Даже и не знаю... Стоит ли оказывать вам честь... или нет? Нет. Или да? Или нет?
Ладно.
Так и быть
Смотрите.
Белые волосы обрамляли лицо, а простая золотая корона придавала необходимую долю величия, превращая обычную старуху в таинственного мага, познавшего тайны жизни и смерти. Синие глаза смотрели на юношу, проникая сквозь одеяние, сквозь кожу и плоть, в самое сердце. Не сказать, что этот взгляд был Икару приятен... но и отвращения он не испытывал.
Ему было всё равно.
То ли дело Дедал. Она нервничала и хваталась за колчан со стрелами, а потом и вовсе отвернулась, не в силах вынести тяжёлого внимания старухи в белом плаще.
— Эрешкигаль, — без запинки произнёс Икар, когда осмотр закончился. — Вестник последнего мига.
— Собственной персоной, — кивнула старуха. — И к вашим услугам... А ты нос-то не вороти, не вороти, милочка. От смерти не убежишь. Тут глаза закрывай, не закрывай, я всё равно за тобой приду... когда время наступит.
— Не пугайте её, госпожа, — Икар вновь вспомнил про вежливость. — Она многого не знает.
— И многого не видела. Тогда... пусть узрит.
Морщинистое лицо мгновенно превратилось в восковую маску, которая оплыла и стекла вниз, обнажив улыбающийся череп, покрытый кровью и редкими кусочками гниющей плоти. Эрешкигаль источала удушающий смрад, а черви, выглядывающие из глазниц, поражали своим неописуемым уродством. Вид хозяйки нижнего мира оказался столь ужасен, что Дедал с тихим вздохом рухнула на землю, где окончательно распрощалась со своим сознанием. На время...
А быть может, и навсегда.
— Страшно? — спросила Эрешкигаль.
— Впечатляет, — ответил Икар, встретивший за свою жизнь немало поистине жутких вещей.
— Не похоже, чтобы ты говорил правду. Ай-ай-ай, как нехорошо!
— Но это правда... Я удивлён, как быстро Дедал распрощалась с нашим миром, только лишь узрев истинную суть вещей. Ирония в том, что мне это на руку.
— Ты собрался убить меня?
— Да.
— И ты можешь это сделать?
— Конечно.
— Тогда вперёд. Сделай мне это одолжение, — Эрешкигаль вновь стала дряхлой старицей, хотя могла превратиться и в юную красотку... если бы захотела. — Я прошу тебя. Очень прошу.
Икар ожидал чего угодно, однако, самоубийственные желания хозяйки загробного мира оказались для него большой неожиданностью.
— Ты хочешь пасть от руки человека? — покачал головой юноша, растерявший всё желание сражаться. — Забавно.
— Я прошу тебя, — повторила Эрешкигаль. — Взамен я расскажу тебе сказку. Сказку о том... как всё было на самом деле.
— Хорошо. У меня есть немного свободного времени.
В землях щедрых, плодородных,
В городе Содоме славном,
В городе Гоморре славном,
Жил народ трудолюбивый,
Что трудился всегда честно,
И по совести там правил,
Там правитель славный правил.
И трудились они день.
И отдыхали они ночь.
И была полна их жизнь.
Полна, словно чаша с мёдом.
Но пришла беда.
Пришла к ним беда.
Пришла женщина к их вратам.
Сказала она: "Впустите меня".
Сказала она: "Танцуйте и пляшите".
Сказала она: "Радуйтесь мне".
Сказала она: "Ибо счастье пришло к вам".
Но был то демон коварный.
Пришёл он в Содом.
Пришёл он в Гоморру.
Но не поняли люди.
Не поняли и соблазнились.
И сказали они: "Это сестра наша".
И сказали они: "Это мать наша".
И сказали они: "Это дочь наша".
И сказали они: "Это возлюбленная наша".
И подчинились люди воле демона.
И забыли они благородство и честь.
И доброта ушла из них, как вода из разбитого кувшина.
Как жизнь из мёртвого тела, ушла доброта из них.
И стали злыми люди.
И стали плохими люди.
И стала грязь их — их честью.
И стала подлость их — их правдой.
И стала гордыня их — их верой.
И стало прелюбодеяние их — их любовью.
И пал Содом.
И пала Гоморра.
И спустились люди из великого превыше.
И спустились люди в великое прениже.
В великое прениже, где хозяйка правит всем.
Где великая хозяйка принимает мёртвых.
Где хозяйка принимает мёртвых, а не живых.
Но не знали о том люди.
Но лишились знаний люди и не ведали о том.
Но не знала о том хозяйка.
Промолчали стражи Кура и не сказали ей о том.
И творилось бесчинство великое на земле.
И не знала хозяйка, что творится на земле.
Молчали аннунаки.
Молчали мертвецы.
Но пришёл человек и не убоялся стражей.
Но пришёл человек и не убоялся мёртвых.
Потому что был он и не мёртвый, и не живой.
И сказал человек тот: "Приведите меня к хозяйке".
И сказал человек: "Позовите великую госпожу вашу".
И встал он без страха.
Встал он против стражей.
Устремили аннунаки свои взгляды мёртвые,
Устремили аннунаки свои взгляды холодные,
Но не пал человек, не преклонил колени.
Сказала львиная голова: "Я пришёл к хозяйке".
Сказала бычья голова: "Я пришёл в Кур к хозяйке".
Сказала волчья голова: "Я пришёл сказать ей".
Сказал человек: "Я пришёл поведать правду".
И держал речь свою он.
И слушала хозяйка его.
И слушали аннунаки.
Сказал человек: "Содом и Гоморра пали".
Сказал человек: "Все люди там пали".
Устрашилась хозяйка, прогнала она гостя,
Прогнала человека, все уставы нарушив,
Все законы свои поправ.
И села думать.
День думала она.
Два думала она.
На третий день собрала аннунаков.
Сказала хозяйка: "Забыли мою власть на земле".
Сказала хозяйка: "Забыли моё право на земле".
Сказала она: "Поднимусь я в срединный мир,
В мир людей поднимусь, где солнце сменяет луну,
В мир подлунный, согретый солнцем, поднимусь".
И взяла скипетр из лазурита.
И взяла корону из золота.
И взяла ожерелье из жемчуга.
И взяла кольцо из серебра.
И взяла накидку из шерсти овечьей.
И взяла пояс из кожи змеи.
И ушла из преисподней, врата закрыв за собой.
И пришла хозяйка в людской предел.
И пришла смерть в Содом.
И пришла смерть в Гоморру.
И пришла смерть в людской предел.
И не осталось жизни под луной.
И не осталось жизни под солнцем.
Только смерть...
— Смерть я дрожащая или право имею? — вопрошала Эрешкигаль, строго разглядывая анунаков. Ничего не ответили стражи преисподней. И тогда хозяйка загробного мира, уверившись в своей правоте, поднялась в мир людей. И узрела там лишь порок и непотребство. И наказала людей... но не рассчитала своей силы. И погибли тогда не только люди, но всё живое, что было на земле. И поняла Эрешкигаль, что сотворила непоправимое. И возжелала вернуться обратно в своё царство...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
