Самый лучший способ

Самый лучший способ

— Я хочу изменить мир!

— А можешь?

— Нет...

— Тогда забудь.

— А если у меня будет сила?

— Всё равно.

Силой нельзя ничего изменить...

лишь сломать.

Пролог

Их было двое.

Он и она.

Его выгнала родная семья.

Она ушла из дома сама.

Он был юн.

Она была старше.

Люди полагали, что они — муж и жена. Но между ними не было романтических отношений.

Иногда говорили, что они, как брат с сестрой. Но их не связывало никакое родство.

Иногда их считали друзьями... Но они были лишь попутчиками.

И цель у них была одна на двоих.

Исход первый. Беспредельная тьма

— Не извольте беспокоиться, госпожа Дедал, — крохотный старикашка с высоким цилиндром на голове, который был больше его самого, противно захихикал. — Договор заключён, и вам требуется лишь расправиться с Тиамат, вестником тьмы. Вы ведь те самые легендарные охотники на реншу, для вас повергнуть демона — пустяк! Не так ли?

— Конечно, конечно! — высокая женщина с обветренным лицом расплылась в улыбке. — Даже и не сомневайтесь! Икар... то есть мы всё сделаем в лучшем виде. Лучше сразу золотишко приготовьте. Мы не любим ждать... Правда, Икар?

Она больно пихнула локтем задремавшего товарища.

— Да, так точно! — вскинулся зеленоглазый юноша с узорчатыми ножнами на поясе. — Ни один реншу не устоит перед моим клинком!

— Вот и хорошо, тогда я всё подготовлю заранее... — старикашка опёрся на трость. — Но и вам лучше поторопиться, хе-хе.

Пока не стало слишком поздно.

Охотники на реншу не существовали в древние времена. В средние века о них так же не было никаких упоминаний. Да и потом о таких людях никто не слышал... Как и о самих реншу. Вестники вечной зимы, двенадцать столпов неизведанного, дюжина апостолов разрушения, они пришли внезапно.

И мир вдруг понял, что игры закончились.

— Для начала попробуем грубую лесть, — наставляла товарища Дедал. — Поприветствуй демоницу, начни разговор... ну вас же учили наверняка! Светские рауты, то да сё. Неужели не сможешь заболтать даму?

— Как ты можешь сравнивать реншу с женщинами? — возмутился Икар.

— Да ты знаешь... — хихикнула Дедал. — Есть определённое фамильное сходство... Но ближе к телу, то есть делу. Я выяснила, пока ты там почивал на лаврах или ещё на чём, в общем, пока ты спал, я расспросила жителей деревни. Они называют нашу леди Тиаматто-Темноватто. А знаешь почему?

— Почему?

— Потому что наш демон выглядит, как круг клубящейся тьмы, — важно ответила донельзя довольная собой Дедал, на какое-то мгновение даже её вечно требовательный и колючий взгляд смягчился. — Говорят, что каждый, коснувшийся Тиамат, бесследно исчезал. Теперь ты понимаешь, почему нам не стоит спешить?

— Правда? А как по мне — самое время поторопиться! — заявил Икар, расправляя плечи. — Калиборн засиделся в ножнах!

Дедал вздохнула.

— Вот этого я и боюсь. Твой меч пострашнее десятка демонов будет... вот скажи, зачем ты купил клинок у странствующего торговца? Эдшу, кажется, его звали... Он тебе сказал, что сам выковал меч, а ты и поверил? Да этот клоун в четырёхцветной шляпе и шило сделать не сможет! А ты уши развесил! Ладно, хоть всего один золотой отдали. Но на твоём месте...

— Знаю-знаю, — отмахнулся Икар. — Выбросить, закопать, спрятать в сундуке, а сундук запереть и бросить в море. Не дождёшься!

— Смотри, как бы ты не дождался... — предупредила Дедал. — Видишь? Листья и ветки деревьев завиваются, как кудри принцессы Аркадской. Несомненно, какая-то чертовщина... И запах, ты чувствуешь запах? Это запах беды.

Юноша посерьёзнел.

— Я чувствую боль и страдания. Всё живое, даже трава и корни, сжимается в конвульсиях и кричит. Что-то страшное и тёмное не даёт им умереть, привязывает их к нашему миру, но не просто так... злобная тьма искажает саму природу вещей. Я вижу то, что не видишь ты: бесчисленные вихри, дикими табунами проносящиеся по степи, корни, чудовищными спиралями уходящие в мрачные глубины земли, перекрученные жилы внутри стволов.

Икар скрипнул зубами и схватился за узорчатые ножны.

— Вперёд! Нужно спешить!

Дедал, смотревшая в пространство за спиной спутника, неожиданно скривилась.

— Тпруууу! Стоять. Лучше оглянись... тёмных дел мастерица сама пожаловала к нам на огонёк.

— Вот сейчас нам бы не помешал Аскалон... — пробормотала Дедал. Она порядком перепугалась. И было от чего.

Тьма всего мира сгустилась над головами охотников за реншу. Тьма живая, подвижная, дышащая. Тьма, которая беспрерывно вращалась, образуя жуткую воронку, рождающую неистовые вихри. То был настоящий небесный водоворот, притягивающий к себе жизнь, подобно тому, как морская вращающаяся вода притягивает к себе корабли. Миниатюрная чёрная дыра излучала исполинскую мощь и жадно поглощала солнечный свет. И само светило, устрашившись Тиамат, скрыло свой лик за бастионом иссиня-чёрных облаков...

— Первое знамение, — невозмутимо заметил Икар. — Это точно Тиамат. Реншу. Мммм... Я новую поговорку придумал — если охотник не идёт к реншу, то реншу идёт к охотнику. Здорово, правда?

— Очень, — скривилась Дедал. — Ты лучше по плану действуй... Не забыл?

— Ладно-ладно...

Икар пригладил короткие светлые волосы, откашлялся, трижды моргнул и, наконец, обратился к невозмутимо вращающейся чёрной дыре.

— Экхм... Госпожа Тиамат! Ваши прекраснейшие изгибы пленяют мой взгляд, а ваше изящество не может оставить равнодушным ни одного охотника на реншу! Не соблаговолите ли...

Юноша старался, правда, старался. Но чёрный вихрь лишь ускорил вращение. И обстановка разом ухудшилась: если минуту назад спиральные потоки воздуха вбирали в себя сухие листья и ветки, то теперь в полёт отправились целые куски грунта. Вместе с кудрявой травой и такими же кустами...

— Госпожа Тиамат! — пытался перекричать вой ветра Икар. — Послушайте меня! Мы пришли с миром! Мы хотим поговорить!

Но демоница обрушила на охотников ещё большую мощь. Жалобно стонали изуродованные деревья, безжалостные смерчи срывали с них остатки листвы, ломали ветви, пригибали стволы к земле. Притяжение чёрной дыры стало настолько сильным, что Икар почувствовал, как начинает постепенно отрываться от земли. Ещё немного и...

— Госпожа Тиамат! Ваше Темнейшество! Выслушайте...

— Нет времени, — оборвала напарника Дедал, откуда-то выкопавшая чёрную книгу с вышитыми золотом буквами. Книга называлась "Граил", и женщина сразу же открыла её на первой странице:

И злой ветер, который тянулся за ним, он выпустил ей

в лицо.

И ужасные ветры заполнили ее утробу,

И ее смелость ушла из нее, а рот ее разверзся в ужасе.

Он же схватил трезубец и распорол ей живот,

И разорвал ее внутренности, и пронзил ее сердце.

Он победил ее и отнял жизнь у нее,

Он бросил ее наземь и растоптал ее.

...много позже Икар выяснил, что эти строки Дедал взяла из древней легенды, напечатанной в "Практической магии для неосведомлённых". Идею сделать гримуар женщина взяла оттуда же — из краткого курса "Как стать ведьмой за три дня и поменять свою жизнь к лучшему". Юноша долго иронизировал, припомнив спутнице все упрёки по поводу Калиборна, одежды и пояса... Но это случилось потом. Сейчас им обоим было не до смеха.

— Вот чёрт! — выругалась Дедал, когда фальшивый гримуар вдруг обжёг ей руки, а затем превратился в чёрный туман и взвился в небо. Прямо в жерло сумрачного вихря. — Не сработало! Ещё раз!

Теперь на свет была извлечена коробка, а точнее — небольшой сундучок. Из железного дерева, с миниатюрным замочком и буквой D, вырезанной на крышке. Не говоря ни слова, Дедал подняла сундучок на вытянутых к небу руках и осторожно приоткрыла. И...

Ничего не произошло.

— Что это? — спросил Икар, искоса наблюдавший за манипуляциями напарницы.

— Пандориум, — досадливо морщась, ответила Дедал.

Юноша как-то разом утратил естественный цвет лица. Если говорить коротко — побледнел, как мертвец, пролежавший месяцок в высокогорных льдах.

— Ты... ты... Дедал, ты... ты думаешь, что делаешь? — Икар старательно маневрировал между хорошими манерами и желанием высказать женщине всё, что он о ней думает. — А если бы он не был пуст? Если бы там что-нибудь было? Например... например... например, надежда?!

Он вздрогнул и умолк. Казалось, даже вихри, поднятые Тиамат, слегка приутихли, услышав страшное слово.

— А... — отмахнулась Дедал. — Это зло давно выпущено в мир. Второй раз ту же коробку не откроешь.

— Мда... Не зря буква D на твоём ящике начертана! Ведь он для...

— Для кого? — ядовито осведомилась Дедал.

— Для дам, конечно же, — вывернулся юноша. Словесные баталии вызывали у него мигрень, поэтому Икар не стал нагнетать обстановку. Тут и без него хватало нагнетателей.

— Ну что, моя очередь? — спросил он, когда Дедал, вздохнув, отбросила пустой Пандориум в сторону.

— А... Делай что хочешь.

— Отлично! Вот так бы и сразу! — Калиборн выскользнул из ножен, и мир тотчас содрогнулся от присутствия неимоверного зла. — Я расправлюсь с Тиамат в два счёта. Смотри внимательно!

Дедал только рукой махнула и отвернулась. Если честно, она просто боялась чёрного меча, который не отражал свет и казался вылепленным из самой тьмы. Куда более плотной, чем демононический водоворот у них над головами. Тиамат была просто облакоподобным сгустком мрака, а вот Калиборн... Дедал не удивилась бы, узнав, что меч изготовлен из загадочной субстанции под названием тёмная материя. Тёмная материя, тёмный металл, тёмная дыра в воздухе... В этом мире стало как-то многовато чёрного.

Впрочем, Икар собирался избавиться от одного из зол... Большего ли?

— Хэй-хэй! — юноша подпрыгнул и взлетел, подхваченный спиральным воздушным потоком. Его несло прямо в жуткую воронку. — А она не такая уж страшная!

Исполинский чёрный глаз, закрывший полнеба, вбирал в себя обломки веток, листву, целые куски грунта и здоровые камни. Ненасытная утроба Тиамат хоронила в себе всё, что попадало в чёрную дыру, а затем требовала новой порции. И услужливые смерчи радостно несли своей создательнице очередное подношение... Икар улыбался во весь рот, ему нравилось ощущение полёта, а мысль о том, что реншу сама помогает покончить с ней, была более чем приятна. Более чем...

— Раз! — воскликнул Икар, поднимая руку с холодным и равнодушным клинком.

— Два! — воскликнул Икар, когда меч, словно перст судьбы, рассёк один из вихрей и направился прямо к центру чёрной дыры.

— Три! — воскликнул Икар, и мир содрогнулся, а Тиамат закричала от боли и ужаса. Никогда ещё на этой земле не слышали столь жуткого звука... Но прошла минута, и всё стихло.

— Вот так! — Икар убрал в ножны страшный меч. — И чего я тебя послушал? Сразу бы вжик-вжик и покончил бы с реншу. Только время зря потратили. И природа... пострадала ни за что, ни про что.

— Тебе лишь бы вжик-вжик, — огрызнулась опростоволосившаяся Дедал. — Когда поесть захочешь, тоже будешь мечом по сторонам махать? Авось супное дерево заденешь, и миска с похлёбкой тебе на голову упадёт!

Икар не стал спорить, куда больше его интересовали останки Тиамат.

— Что дальше? — вопрошал то ли спутницу, то ли воздух юноша, глядя на мрак, укрывший солидный кусок земли, и лежащий смирно, будто утренний туман. — Что будем с этим делать?

— А ничего! — раздался голос третьего лишнего, и на поляне появился давешний заказчик. Лилипут в шляпе и с тросточкой по имени Мардук.

Он вскинул левую руку, и на всклокоченную траву упал, тяжело звякнув, мешочек с монетами. Судя по всему, золотыми.

— Вот условленная плата, — сообщил старичок, после чего потерял интерес к охотникам и направился к останкам Тиамат.

Там Мардук ткнул своей палкой в самый центр облака тьмы, и то как-то сжалось, начало бледнеть, превратившись сперва в молочно-белый туман, затем в полупрозрачную дымку, а потом и вовсе исчезнув без следа. Исчез и Мардук, посчитав задачу полностью выполненной.

— И... — сказал Икар.

— Что это было? — закончила за напарника Дедал. — Взял и провалился на месте... Хоть бы спасибо сказал. Доброе слово оно и охотнику приятно.

— Мне не приятно. Я не за почётом и славой в охотники пошёл...

— Знаю, знаю, можешь не рассказывать. А то ещё начнёшь морали читать... Эх, — женщина вздохнула. — У Мардука ведь столько золота, что какой-нибудь Мидас забронзовеет от зависти. Такое богатство... А он чахнет над ними, как дракон! Тот ещё жмот. Мог ведь и больше нам заплатить...

Икар поднял увесистый мешочек. Таким если приложить — мало не покажется.

— Мне хватит, — заявил юноша, пряча золото в походную сумку. — Да и тебе... куда столько денег?

— Деньги придают вес. А... всё равно не поймёшь. Хм... Мне ещё вот интересно... — сказала Дедал, когда они вышли на большую дорогу и прошагали по ней с добрых полчаса. — Куда делся труп чернорожей?

Хозяин Калиборна не ответил. Хотелось, конечно, спросить, где у чёрной дыры рожа, но Икар постеснялся. Он был очень воспитанным юношей.

Исход второй. Умирающий свет

На этот раз заказчиком оказался высокий дородный мужчина неопределённого возраста с длинной белой бородой и короной из жести, украшавшей голову. Правил он в заштатном городишке Олимпик, затерянном на краю Ойкумены. Звали бородача — полномочный и всекомпетентный мэр славного города Олимпионик Тан Молниеносный.

— У нас появилась проблема! — громыхал на всю улицу бородач, ещё утром он таким же тоном убеждал жителей Олимпика переименовать город в Олимпионик, а теперь направил пыл на Икара и Дедал. — Смутные времена! Каждый, буквально каждый под угрозой!

Он обвёл взглядом собравшихся: Икара, Дедал и своё отражение в зеркале.

— Небеса горят! — провозгласил Тан, чуть сбавив обороты. — Пятый день вместо облаков у нас над головой всполохи пламени, а вместо солнца — вселенский костёр! Сейчас зима, слышите, зима, а где снег? Где снег, я спрашиваю? А нет снега! Весь растаял! Теперь вместо льда и сугробов — трава и птицы поют, никакого покоя с ними нет! День и ночь ведь горло дерут!

"Ничего не поделаешь... конкуренция", — подумал Икар, но вслух ничего не сказал.

— Слава об охотниках на реншу летит по земле, как саранча, — перешёл к делу мэр Олимпика. — На днях она докатилась и до нас...

— А причём тут мы? — перебила бородача Дедал. — Здесь замешан демон?

— Конечно! Если что-то пошло не так — то непременно найдётся демон, который строит козни людям... разве бывает иначе?

— Ты понял? Тебе доверили важное дело — убить ещё одного реншу. Радуйся!

Город остался позади, а вокруг стелилась ворсистым ковром бескрайняя степь. Небо ослепительно сияло, а ветер обжигал, как дыхание дракона.

— Мне? — удивился старательно закрывающий глаза Икар. — Я думал, нам обоим...

— Ты не путай! — назидательно сказала Дедал. — Он обратился к тебе на Вы просто из вежливости. Разве в ваших благородных семействах не учат, что тыкать малознакомым людям нехорошо?

Юноша обречённо вздохнул.

— Может и так, но коробочка у тебя, а не у меня.

— Это потому, что самое ценное должно храниться в самом надёжном месте. И потом... не доверяю я твоему мечику. А ну как он с Ударом Грома в эту... как её... слово-то какое неприличное... В реакцию, в общем, вступит. И не будет ни тебя, ни твоей игрушки, ни нашего оружия против Фаэтона. Не то чтобы я сильно переживала из-за такой ерунды... Но остаться с пустыми руками перед спустившимся с небес реншу я пока не готова.

Икар нахмурился.

— Реншу... Не нравится мне эта история. Мэр Олимпика не рассказал нам правды. Всей правды. Фаэтон, вестник пламени... Я слышал легенду о нём. Просто наивный ребёнок, получивший слишком большую власть и не справившийся с ней. Он точно не демон. Мог ли он стать порождением тьмы за эти века? Не знаю...

— Зато я знаю, — сварливо ответила Дедал. — Знаю, что у нас есть ещё одиннадцать реншу и три месяца времени, прежде чем мир полетит в тартарары. Ты хочешь рискнуть и уйти сейчас, а потом выяснить, что мы здесь проморгали настоящего реншу? Ты хочешь рискнуть судьбой всего мира? А, Икар, хочешь? Хочешь взять на себя такую ответственность?

— Нет, — неожиданно жёстко отрезал Икар. — Не хочу.

Небо не прекращало пылать, жар, исходящий от него, усиливался с каждым шагом. Дедал казалось, что они приближаются к центру преисподней, и идея повернуть назад уже не виделась такой уж ошибочной. Они шли по степи, но от самой степи мало что осталось — обугленная трава, да чёрные, как смоль, останки редких деревьев составляли весь пейзаж. Ощутимо пахло гарью, а ветер разносил по выжженной земле ещё тёплый пепел...

— Он близко, — вдруг сказал Икар. — Я чувствую его присутствие.

Дедал, доверявшая интуиции напарника больше, чем своей, поинтересовалась на всякий случай:

— Это твоё предвидение?

— Не совсем... Видишь? Впереди река жидкого огня. Сама земля не выдерживает дикого жара и начинает распадаться, растекаться... Мы опаздываем!

— Да, но... — Дедал нахмурилась. — Как ты собрался перебираться через эту реку? У тебя есть крылья? Или какая-нибудь безумно холодная штука, вроде...

— Вроде этого? — спросил Икар, показывая на искрящийся ледяной мост, перекинутый через бурлящий огненный поток.

Мост казался невероятно прочным, он с лёгкостью выдерживал нестерпимый жар, даже и не собираясь начинать таять. Гладкий и ровный, с резными перильцами и ступеньками, он притягивал взгляды и мысли, обещая спокойную и надёжную переправу. Спокойней и надёжнее, чем прогулка на ладье Харона...

Но Дедал знала наверняка — это лишь обман. Приманка. Ловушка. Женщина не стала тратить время на раздумья и сомнения. Один раз приняв решение, она уже не колебалась: тонкие, но сильные пальцы натянули тетиву лука, стрела с заговорённым наконечником задрожала, предвкушая полёт, а затем тетива распрямилась, выпуская опасный снаряд на свободу. Стрела тихо прошелестела песнь смерти и вонзилась точно в центр моста. Лёд тотчас потрескался, и вроде бы прочная конструкция развалилась на куски, которые падали в бурлящее огненное варево и мгновенно испарялись. Без следа.

— Вот как, — сказал Икар. — Мы чуть не попались.

— ТЫ чуть не попался, — поправила его Дедал. — Скажи спасибо, что я за тобой приглядываю, из неприятностей вытаскиваю. А то давно бы вляпался по самые уши. Вон, например, сейчас из тебя могло выйти отличное жаркое. Ты же любишь жаркое, да?

Юноша промолчал. Он прекрасно понимал, что правда сейчас встала под знамёна Дедал. И видел, что река огня это своего рода рубеж, граница, отсекающая недостойных. Что не может быть простого и лёгкого пути там, где решаются судьбы мира. Но...

— Эх! — наконец воскликнул Икар. — Мне бы крылья!

— Чтобы ты их опалил, рухнул вниз и разбился? — осведомилась женщина. — Спасибо, не надо. Ещё на похороны тратиться, да и чёрное мне совсем не идёт, буду выглядеть, как скоморох или того хуже — как монашка какая-нибудь. Чур меня, чур!

Юноша посерьёзнел. Оранжевые сполохи танцевали на его лице.

— Крылья или не крылья, но нам нужно перебраться на ту сторону. Если других вариантов нет...

Он положил ладонь на узорчатые ножны и многозначительно улыбнулся.

— Ну уж нет уж! — вздрогнула Дедал. — Давай-ка лучше по старой методе... Ритуалы, заклинания... Мне нужна капля твоей крови.

Из дорожной сумки появились на свет длинная игла и небольшой прозрачный сосуд, такой крохотный, что туда вместилось бы пять-шесть слезинок ребёнка, не больше. Однако Дедал это нисколько не смутило.

— Давай-давай, — женщина выжидающе смотрела на спутника. — Или ты ждёшь, пока у тебя из носа кровь пойдёт? Ну, так он нас другой жанр... книги для взрослых в соседнем отделе.

Икар опасливо косился на иглу.

— А ты уверена... Ты точно-точно уверена?

— Точно-точно, давай сюда левую руку!

— А иголка... игла... она чистая? Я не заболею? Не умру?

— Да давай же руку, ну! — в другой раз Дедал посмеялась бы над испугом напарника, но сейчас ненужная заминка её порядком злила. — Давай, не трясись так! А то игла окажется... в другом месте! Ну!

Икар стонал. Дедал шипела, как змея. Но через минуту кровопролитной борьбы у охотников на реншу оказался пузырёк с ярко-алой жидкостью внутри.

— И что теперь? — спросил побледневший и нетвёрдо стоящий на ногах юноша. — Выпьешь? Или заклинание прочтёшь?

— Да нет, — усмехнулась женщина.

И бросила пузырёк прямо в реку.

— С чего ты взяла, что это вообще сработает? В книгах говорится про королевскую кровь. Королевскую!

— Ну и? — флегматично спросила Дедал. Все эмоции она потратила на операцию по кровопусканию и теперь с безразличием в глазах озиралась по сторонам.

— Вот тебе и ну! С чего ты взяла, что у меня нужная жидкость в жилах течёт? Мой род дворянский, но я никогда не слышал, чтобы у нас в предках были монархи!

— Ну и?

— Вот тебе и ну... а если бы не сработало?!

— Сработало же, — Дедал вздохнула. — Слушай, тебе не всё равно? Или тебе лишь бы мечиком помахать? Кстати...

Мы уже на месте.

Огненная река, замыкаясь в кольцо, отрезала от мира солидный кусок земли, превратив его в настоящий пылающий остров. От травы и деревьев здесь не осталось даже пепла, а редкие скалы обуглились и теперь походили на неровные чёрные столбы, уныло грозящие пламенеющим небесам. Они стояли вокруг обломков колесницы Фаэтона, будто молчаливая стража. Они были недвусмысленным намёком... жутким предостережением. Так будет с каждым, кто осмелится нарушить покой вестника огня, говорили обгоревшие скалы. Так будет с каждым... Но двое охотников на реншу считали себя особенными.

И у них были на то все основания.

— Пришли, давай поскорее разберёмся с этим, — Дедал извлекла подаренную мэром Олимпика шкатулку с буквой Z на крышке. Они оба, и юноша, и женщина, ощущали переполняющую серую коробочку мощь. И они могли лишь надеяться на то, что этой силы окажется достаточно... — Вперёд! Умри, Фаэтон!

Дедал произнесла последние слова громко и отчётливо. Словно правитель, отдающий приказания подданным... В её голосе была сила и власть. Но вестник огня лишь посмеялся над этой властью.

Да, коробочка с молнией Громовержца исторгла целый сноп ослепительно-белых разрядов.

Да, неистовая стихия устремилась к Фаэтону, сметая с дороги чёрные камни.

Да, небесный огонь не смог остановить стелящуюся по земле молнию.

Но...

Фаэтон ожидал такого исхода. Только что он был огненным человеком, лежащим на почерневшей земле среди обломков прекраснейшей колесницы. А через мгновение на месте крушения появилось золотое яйцо, отливающее сталью: с одной стороны символ зарождающегося мироздания сиял, как золото, с другой — излучал непоколебимую уверенность стали. И молнии отразились от его поверхности, не причинив вреда. А затем скорлупа пошла трещинами и с металлическим звоном осыпалась на землю.

— О нет, — Дедал выронила шкатулку. Её руки дрожали, а пот стекал по лицу крупными каплями.

— Боже мой... — шептал Икар, кусая потрескавшиеся губы и не отводя пристального взгляда изумрудных глаз от народившегося огненного птенца.

Перед ними, несомненно, была птица.

Повелитель пламени.

Феникс.

— Не взлетит, — нервно хихикнула Дедал. И сразу добавила. — Но нас и на земле можно запросто прихлопнуть. Мы для него кто? Мошкара, комарики...

— Комары пьют кровь, — пробормотал юноша. — У тебя есть ещё фокус с кровью? Сейчас он пригодится.

— Кровь? Против феникса? — женщина фыркнула. — Ты ещё с ножом на тяжёлого рыцаря пойди. Или с рогаткой на крепость. Феникс это... он...

— Само пламя, сама стихия огня, — кивнул Икар. — Тогда мне не остаётся ничего другого... Как использовать лёд.

Слепленная из жаркого пламени птица не спешила. Сперва Феникс открыл глаза, похожие на два полуденных солнца. Затем расправил исполинские крылья, накрывшие собой добрую половину острова. И только после этого новорождённый повелитель огня обратил своё испепеляющее внимание на охотников.

Дедал стояла, не в силах пошевелиться. Она боялась.

Икар улыбался, казалось, прикосновения к узорчатым ножнам прибавляют ему сил. Он ждал.

И дождался.

Феникс, подняв пылающую голову к выжженным небесам, запел. Его голос бы одновременно прекрасен и ужасающ. Он был тосклив и радостен. Он одновременно делился своим счастьем и плакал, изливая горе. А потом огненная птица резко замолчала.

И с грацией, удивительной для невообразимо массивного тела, поднялась в воздух.

Феникс летел. Он описал плавную дугу, постепенно поднимаясь выше. Через минуту он стал маленьким, не больше орла или пустынного грифа. А Икар продолжал терпеливо ждать удобного случая... Юноша прекрасно знал, что новорождённый не отпустит своих врагов, не улетит домой, к своему папе Гелиосу, не будет радоваться чувству свободного полёта... Феникс будет мстить. Так жестоко и непоследовательно, как умеют только дети.

— Идёт, — спокойно сказал Икар, поглаживая ножны.

Узор на вместилище Калиборна полз по чудному металлу, словно вьюн. Но то были не особые магические руны или причуда мастера-оружейника. Ножны для невероятного меча выковали из невероятного металла. Люди называли это чудо инеистым мифрилом. Этот металл десятилетиями лежит во льдах, впитывая холод, а затем источает его. Инеистый мифрил 30-летней закалки не расплавится даже в жерле вулкана, его не берёт тлен, он не стареет и не повреждается. Даже Калиборн не способен причинить вред этому материалу — поэтому только ножны из инеистого мифрила могут сдержать адскую мощь всёразрушающего меча.

Ведь они замораживают само время.

Но Феникс не знал этого. И потому был обречён.

— Иди ко мне, — спокойно сказал Икар, извлекая напитанный холодом Калиборн. — Больно не будет.

Они ударили одновременно: яркая небесная вспышка с мощью и стремительностью метеорита протаранила землю, разломив слой запёкшегося грунта и разметав обугленные скалы. В месте удара образовалась блюдцеподобная воронка диаметром в сотню человеческих шагов.

— Неплохо, — сказал Икар, защитившийся от атаки льдистыми ножнами. — Но недостаточно.

Он больше не улыбался. И меч, только что вспоровший живот Феникса, вновь упокоился в святилище из чудо-металла.

— Мне его жалко, — обронил Икар, безучастно наблюдая за тем, как сгусток пламени, только что изображавший прекраснейшую птицу, увядает, гаснет, а в конце превращается в мёртвого юношу. Красивого, как боги, даже после смерти. — Он просто ребёнок.

— Как и ты, — заметила Дедал, к которой вернулась привычная язвительность. — Каждый день слюни за тобой подбираю, да из неприятностей вытаскиваю... Про готовку или шитьё уж не говорю. Но... чего ты сейчас-то задумался? Берём труп и к мэру Олимпика тащим. То есть, ты тащишь, а я буду руководить.

— Нехорошо это, — после минуты молчания ответил юноша. — Таскать мертвеца, как какую-нибудь падаль. Нужно похоронить его.

Женщина рассмеялась.

— Ну-ну, ты ещё заупокойную песню свой для него!

— И спою, — неожиданно заявил повзрослевший лет на пять Икар:

Спи спокойно Фаэтон, колесницы отцовской возница.

Пусть ее не сдержал, но, дерзнув на великое, пал ты.

— Что... вы... похоронили... Фаэтона?!

Сказать, что Тан Молниеносный негодовал, всё равно, что назвать великий потоп грибным дождиком. Мэр Олимпика искрился злобой и пылал гневом, его глаза налились кровью, а руки сжались в пудовые кулаки. Что до короны, то она давно слетела на пол и сиротливо притулилась к шкафу в пыльном углу комнаты.

— Ну да, — ответила Дедал, игравшая неблагодарную роль единственного дипломата в помещении. — Зарыли в сыру матушку-землю, а сверху крест поставили.

— Вы... ещё... и крест... — Тан был так зол, что даже Икар со всей ясностью понял — ещё чуть-чуть и правитель Олимпика взорвётся. И разорвёт на клочки тех, кому не хватит ума своевременно дать дёру. — Не только... похоронили... но и... крест поставили на нём?!

— Слышал? Мэр негодует, — обратилась к напарнику невозмутимая Дедал. — Я ж говорила, надо пирамиду из камней делать. А ты заладил, крест, крест, надо по-человечески...

— Вы... как посмели... Мошкара... наглая... — вскипел Тан Молниеносный, стремительно приближаясь к точке взрыва. — Сожрать... Уничтожить... Раздавить!

Что было дальше, Икар помнил обрывисто. Вроде бы после безумных криков возникло стойкое ощущение, что где-то высоко в горах прорвало плотину, и теперь неистовый водный поток обрушился вниз, сметая всё на своём пути. Неудержимая сила хлынула буквально из каждой поры на теле Тана Молниеносного, а сам он искрился и сиял, как ритуальное йол-дерево. Охотников просто смело и отбросило назад, а дом мэра рухнул, будто карточный.

Потом они с Дедал вроде бы оказались на площади. В тёплой и уютной компании — дома, горожане, мэр. Горожане стояли молча, сомкнув плотные ряды. Они не нападали на пришлых, но и мэра не пытались остановить. Они лишь наблюдали. Как всегда.

Правда, такой паритет соблюдался недолго. Через минуту Тан вроде бы стал взывать к небесам, моля их о страшной каре для грешников, а к растерявшимся охотникам бочком приблизился один из горожан, почему-то решивший, что ему непременно нужно влезть в это дело.

— Уходите до заката, — сказал он шёпотом. — Сейчас мэр просто не в себе, но когда жар безумия спадёт, то вас непременно казнят. Как бы вы не были сильны, от удара молнии вам не спастись.

— Но почему? — недоумевал Икар. — Что мы такого сделали? Мы же спасли город!

— Спасли и стали героями, — терпеливо отвечал горожанин. — А когда герой не нужен, он должен умереть...

Так уж повелось.

Исход третий. Алчность

— Убейте быка! — кричал царь Минос. — И принесите мне его золотую голову!

Начищенные до блеска медные заклёпки на поясе Икара безупречно отражали солнечные лучи, а узорчатые ножны приятно холодили ладонь. И хотя солнце, вставшее прямо над головой, нещадно поливало землю душным жаром, юноша чувствовал себя превосходно. Ещё бы — они шли убивать очередного реншу.

— Там-там-там, где-то там нас ждёт земля, — напевал молодой меченосец. — Там-там-там, будем вместе — ты и я. Там-там-там...

— Тум-тум-тум, — буркнула пребывающая в скверном настроении с самого утра Дедал. — Не будем мы вместе, и не надейся.

— Не ссорьтесь, друзья! — широко улыбнулся третий путник и первая причина депрессии Дедал. — Нас ждёт трудное и опасное приключение, героические свершения и щедрая награда в конце пути! Разве это не замечательно?

— Замечательно! — радостно согласился Икар.

— Не замечательно! — огрызнулась Дедал. — Не понимаю, зачем ты за нами увязался, Ловкач? Надоело пасти овец? Решил податься в охотники на реншу? А лицензия у тебя есть? Или письмо рекомендательное? Нет? Тогда катись ёжиком по дороженьке обратно в славный город Крит к доброму царю-государю под бочок. Нам тут соглядатаи без надобности!

— Полноте! Полноте! — замахал руками Ловкач. — Какой из меня шпион? Да меня за километр видно!

— Ага, — мрачно согласилась Дедал. — И нас вместе с тобой. Всё равно, что заранее предупредить реншу: "Привет! К тебе охотники на огонёк! Готовь угощение!". Вот скажи, зачем ты нам?

На это Ловкачу было что возразить. Румяный толстяк весь приосанился, даже обильно высыпавший пот на его лбу казался не просто россыпью солёных капель, а жемчужным ожерельем... или короной.

— Я ваш проводник, — важно заявил Ловкач. — Без меня вы заблудитесь в ближайшем сосновом лесу.

— Да ну, — усомнилась Дедал. — Правда что ли?

Толстяк усмехнулся.

— Давайте проверим. Только не обижайтесь потом, если его высочество вычтет из платы убытки от разорения пары пастбищ...

Минос не хотел распространяться о сути дела, даже Дедал, которая запросто могла разговорить рыбу, не сумела добиться от монарха сколько-нибудь подробного описания реншу и его проделок. Да, бык. Да, золотой. Да, разоряет поля, сады и пастбища. И... всё. По версии царя чудище наслали боги, чтобы покарать нагулявший толстые бока край. Мол, люди стали слишком хорошо жить и обитатели небес обзавидовались, глядя на счастье смертных... Но Дедал не поверила ему. Даже Икар, и тот счёл россказни Миноса сказочками для детей.

Ловкач, приклеившийся к ним, как ракушка к днищу корабля, высказал свою версию происходящего. По его словам быка создал сам Минос, жаждавший ещё большего богатства и могущества. Толстяк корчил страшные рожи, живописуя, как злобный царь берёт своего малолетнего сына и засовывает в чан с жидким золотом, а затем отливает версию троянского коня для состоятельных людей с... альтернативной фантазией. Ловкач старался, прыгал и кривлялся, как макака, но... Дедал не поверила ему. А Икар даже и слушать жуткие истории толстяка не стал.

У него хватало иных поводов для раздумий.

И страхов.

— Ну вот, — Ловкач вонзил посох в верхушку холма. — Прошу. Выбирайте путь.

Вниз уходили двенадцать дорог, расположенные на одинаковом расстоянии, как отметки на хронометре, словно кто-то в древности решил сделать из этого места гигантские солнечные часы. Дороги, все заросшие травой и почти превратившиеся в простые лесные тропки, были прямыми, как полёт стрелы, и через два десятка шагов терялись в чащобе, разрезая стройные ряды берёз, сосен, клёнов и лиственниц на равные части.

— Какой путь кажется вам верным? — ласково поинтересовался толстяк по прошествии получаса.

Но Икар и Дедал стояли молча, не в силах определить нужное направление. Ведь дороги ничем не отличались друг от друга, а идти наобум, следуя расплывчатым объяснениям — через лес, прямо, налево, там и первое пастбище будет — им не хотелось. Прошло ещё пять минут, в течение которых Икар с трудом преодолел порыв выхватить меч и слегка проредить досадный лес, а Дедал перерыла всю свою книжку, но так и не отыскала путеводного заклинания. Улыбка Ловкача росла и ширилась, тени на лицах охотников становились всё мрачнее и гуще.

Ситуацию разрешила Дедал.

— Ладно, — процедила сквозь зубы женщина. — Твоя взяла. Но если...

— Если что? — улыбался толстяк.

— Если предашь нас — умрёшь на месте. Я не добрячка вроде Икара... Моя рука не дрогнет.

Серые глаза отливали сталью, а оскал на лице Дедал не оставлял места сомнениям. Она — убьёт. Она — не дрогнет. Она...

"Страшная!", — подумал Ловкач и улыбка на его лице как-то сама по себе поблекла и увяла.

В следующие полчаса он не произнёс не слова. А потом... они пришли.

— Вот первое кладбище... — хмурился толстяк. — Ой, оговорился! Пастбище, пастбище. Вы посмотрите, что бык Миноса сотворил с травой, с землёй! Это же... настоящее варварство!

— Да ладно, — хмыкнула Дедал, критически обозревая вывернутые пласты грунта и буквально втоптанную в землю траву. — Ну, порезвилась животинка, ну, бывает. Ничего особенного.

— Ничего? — побледнел Ловкач. — Вы его просто не видели! Он... он... ужасен! И огромен! И безжалостен! Вот!

— Слепо прёт по прямой, не разбирая ничего, — бросил неожиданно равнодушный Икар. — Словно дикий зверь с юга по имени Носорог. Вы видели солнце? Оно тщится испепелить землю, хочет иссушить её, выпить все соки. Эта земля... Она всё больше походит на юг. Поэтому...

— Поэтому мы найдём быка и убьём его! Золото... — глаза Дедал заблестели, а лицо приобрело мечтательное выражение. — Золото... Много золота... Богатство... Эх, жаль, голову царю отдать придётся!

— Мамона — царь этого мира, — Икар, не похожий сегодня сам на себя, резко оборвал излияния спутницы. — Каждый правитель, взойдя на царствие, отдаёт великому повелителю дань уважения. Корона, скипетр, пышная церемония, щедро тратящая средства из казны. Всё это — необходимый ритуал признания. Чем дороже — тем лучше. Тем больше шансов, что Мамона заметит новоиспечённого короля, царя или императора. Эта порочная практика...

— Не умничай! — фыркнула Дедал. — Где только такого нахватался-то? И не говори, что сам придумал, всё равно не поверю.

— И не верь! — в голосе юноши звенел тонкий октябрьский лёд. — Однако про Мамону я не сам придумал, мне поведал о князе мира сего мой учитель. Его называли царём философов востока и запада! Он был умён...

— Был, — тут же уцепилась за слово Дедал. — Значит, сейчас он уже того... нет его? Понятное дело, небось, твой папаша расстарался. А потом и тебя выгнал, когда понял, что одной казни мыслителя-колоброда недостаточно. Сорняки проросли, вот он и... выполол. Так было?

Она с интересом посмотрела на спутника. Тот отвёл взгляд.

— Нет, — сказал Икар. — Всё было иначе... Намного... Страшнее.

Юноша умолк, а Дедал решила отложить расспросы. Так, в полной тишине, они дошли до второго пастбища.

Золотой Телец, вестник Мамоны, и на этот раз опередил преследователей. Земля ещё горела от прикосновений сверкающих копыт, но когда троица охотников прибыла на место, то животное уже затерялось где-то в лесах. Они опоздали буквально на пару минут...

— Проклятье! — ярилась Дедал. — Опять из-под носа ускользнул!

— Не тревожься, — всё так же спокойно сказал Икар. — Совсем скоро мы его догоним.

И юный провидец не ошибся.

Охотники на реншу представляли себе демона, как жуткое чудище о четырёх ногах и одной голове, украшенной клонящимися к земле кручёными рогами. Но их иллюзия оказалась насквозь ошибочной: когда Ловкач привёл спутников на третье пастбище, то все они узрели могучее и прекрасное животное, сверкающее на солнце, как бриллиант, с мышцами, которым бы позавидовал цирковой силач, и грацией антилопы. Золотой бык почти парил над травой, едва касаясь её копытами, а трава превращалась в пыль — но не от тяжести животного, а от солнца, отражённого золотой кожей.

— Золото губит всё, на что падёт его жадная тень, — прокомментировал невозмутимый Икар. — Пострадаем и мы... Если не нападём первыми.

— В этот раз нападу я! — хмуро заявила Дедал, не желавшая лишний раз любоваться ненавистным Калиборном.

— А я... я... В сторонке постою, — толстяк нервно теребил помятую дорожную сумку. — Извините.

Но охотники уже не слушали его. Икар, неожиданно спокойно воспринявший инициативу спутницы, отступил в сторону, а Дедал, словно выплёскивая накопившуюся за утро злость, выпустила целый каскад стрел, разбившихся о золотую броню. И не причинивших никакого вреда быку.

— Проклятье! — лучница отступила назад. — Они же заговорённые!

— А он — заговорённее, — ответил Икар, доставая меч. — Я остановлю быка. Позаботься о втором...

Ловкач всё же предал их. Ну... по крайней мере, попытался. Он решил воспользоваться моментом, и пырнуть Дедал ножом, пока женщина стоит к нему спиной. Конечно, весь его опыт живодёрства ограничивался овцами, козами, да телятами, но толстяк был уверен в себе... Да и Дедал казалось ему слишком страшной. Он не мог оставить её в живых.

И закономерно получил стрелу прямо в рыхлый живот.

— Так-так, — кровожадно скалилась лучница. — Кто тут у нас? Свежее мясо, да?

Икар, только что разрезавший землю и превративший кусок грунта в дымящуюся чёрную полосу, лишь молча наблюдал за улепётывающим быком. В разговор женщины и предателя он вмешиваться не собирался.

— Значит, царь, говоришь? Сына, говоришь, в быка превратил?

— Д-да... — силы толчками уходили из тела Ловкача. Вместе с грязной бурой кровью.

— Значит, ты просто помочь нам решил, да? А за нож от страха схватился, я угадала?

— Д-да...

— Значит, так, — Дедал широко улыбнулась. И не было в этой улыбке ни капли доброты или радости. — Сейчас ты расскажешь нам всё... или... расскажешь нам всё, но перед этим тебе будет больно. Очень больно... Ну, что — какой вариант тебе ближе?

Толстяк не стал отпираться. Он действительно работал на Миноса, но вызвался проводить охотников на тот свет сам, без принуждения. Труд пастуха тяжёл и неблагодарен... Стада царя обширны, а вот людей, чтобы следить за животными, не хватает. Жалеет Минос на это средств, чахнет и чахнет над казной, зачем только ему столько богатств? От смерти всё равно не откупишься! Да и с богами Минос поссорился. А всё из-за чего? Опять из-за жадности. Ведь бык, который сейчас бегает на приволье, полагался в жертву верховному богу Му. Золотую статую надлежало установить на специальном помосте в лесу. На поляне. И оставить... Согласно ритуалу, в полночь небо выстреливало в землю копьями молний. Бык сгорал дотла... Должен был сгореть. Но остался цел — потому что Минос заменил золотое животное на деревянное. Только позолотой покрыл для вида и всё...

— Бог разгневался на него, — ледяным тоном заявил Икар. — И проклял его и его царство. Справедливое наказание... А бык просто случайная жертва.

— Да уж, — вздохнула Дедал, прощаясь с мечтой переплавить чудесное животное в кольца, талисманы и амулеты. — Ошибочка вышла.

— Ошибка? Нет... намеренный обман, — ладонь юноши крепко сжала рукоять Калиборна. — Настоящий реншу — сам царь Минос. И за свою ложь он заплатит сполна...

Заплатит не золотом. Кровью.

Царь метался по просторному залу, прятался за резной спинкой трона, пытался проскользнуть к выходу. Но стрелы Дедал пригвоздили монарха к красной ковровой дорожке, и Минос угомонился.

— Не убивайте! Не убивайте! — верещал правитель Крита. — Я отдам всё золото! Всё-всё-всё!

— Золото, равное твоему весу? — равнодушно поинтересовался Икар.

— Больше! Больше!

— Столько, сколько весил бык?

— Как два! Я дам вам двух! Двух быков!

— Мы столько не унесём, — сокрушался юноша, качая головой.

— Я дам вам колесницы! Повозки! Лошадей!

— Слишком хлопотно... — Икар вздохнул и повернулся к спутнице. — Дедал! Оставляю его на тебя, да? Ты же хотела сделать это...

Хотела убить одного из демонов.

Когда солнце упало за горизонт, и небеса окрасились в багрянец, охотники на реншу покинули разрушенный Икаром город.

Без золота.

Без сожалений.

Налегке.

Навсегда.

Исход четвёртый. Холод вечности

Белоснежные пики Шамбалы вспарывали рыхлый живот бледного неба. Солнце изредка выглядывало из-за рваных облаков, но лишь затем, чтобы пройтись хладными лучами по величественным ледяным шапкам легендарных горных вершин. Кроме крутых скал и бездонных пропастей, Шамбала могла ещё похвастать своими хвойными рощами и альпийскими лугами на склонах, а её буйные реки с первобытной яростью обрушивали на равнину потоки кристально-чистой воды. Красота... Но красота лишь для стороннего наблюдателя. Шамбала — безжалостное место. Сияют в лучах солнца льды великой горной страны, и никто не видит, сколько жизней и судеб упокоилось под несокрушимым морозным панцирем. Тянется к небу трава альпийских лугов, и никто не знает, как умирали здесь отважные путешественники, не в силах добраться до воды или пищи. Устремляются в высь могучие корабельные сосны и колючие вековечные ели, и никто не слышал пения птиц, переливчатой трелью разносящегося среди столетних стволов. Даже ветер не справляет заунывную тризну по мертвецам... Потому что здесь нет даже ветра. Здесь ничего нет, кроме пустоты и тишины. И красоты...

Мёртвой.

— Зачем ты постоянно чистишь свои ножны, если они, даже пролежав сотню веков в болоте, будут блестеть, как новые? — не унималась Дедал, которой вид безмятежно натирающего пояс, ножны и меч Икара был ну просто поперёк горла. — Если тебе делать нечего, то лучше с готовкой помоги!

— Зачем...

— Что зачем? Затем, что нам есть надо! Завтрак, обед, ужин. Или ты собрался на голодный желудок по горным кручам скакать аки козлик?

— Зачем...

— Опять зачем! Ты ещё спроси — кто ты. Или кто я. Уже забыл, чего мы сюда забрались? Я, знаешь ли, не отдыхать в горах припёрлась. Для отдыха у меня на примете десяток-другой местечек поприличнее.

— Всё не то, Дедал. Ты лучше скажи... Зачем... зачем люди просыпаются утром?

Юноша отложил в сторону сверкающие на солнце ножны.

— Я принёс воды. Я собрал хворост. Я разжёг огонь. Что ещё тебе от меня нужно? Я трижды в день совершаю подвиг, соглашаясь питаться твоей стряпнёй.

Дедал, нервно помешивающую тёмное бурлящее варево, аж передёрнуло.

— Не нравится — не ешь! Договоришься сейчас — котелок у тебя на котелке окажется! На голове то бишь! Усёк?

Икар только головой качнул.

— Не злись. Но нам нужно запастись едой... иначе в Шамбале придётся грызть скалы.

— Рагнарок, Скала Рагнара, высочайшая вершина Ойкумены, — изрядно повеселевшая Дедал грызла яблоко и бодро печатала шаг по широкой лесной тропе. — Я слышала, что тот, кто покорит её, получит бессмертие.

— А я слышал другое... — пробормотал Икар, тащивший тёплые вещи и приличный тюк с сушёными фруктами, мясом и рыбой. — Что награда, ожидающая на самом верху, это совершенство. Но только совершенный человек может взобраться на пик Рагнара... Любопытный парадокс, правда?

Одна из склонившихся к тропе веток хлестнула его по лицу, едва не задев глаз.

— Больно, — зашипел Икар, прикладывая холодную ладонь к щеке. — Этот лес не рад нам.

— Этот лес ещё хороший, — заметила его спутница. — Дальше пойдут одни сосны, да ели. И холод... Нас ждёт не дождётся приличный морозец... Или неприличный? Кто его знает. Я с ним ещё не встречалась.

— Ничего, — заключил помрачневший Икар. — У нас будет время познакомиться со всеми прелестями зимы.

Очень много времени.

Мрачная бурая гора нависала над снежными вершинами Шамбалы, как курица-наседка над выводком цыплят. На склонах Рагнарока не было ни крупицы льда, ни клочка зелени, даже птицы облетали скалу Рагнара стороной. И путь охотников лежал именно к ней, к этой безжизненной махине, что обещала одновременно и смерть, и вечную жизнь. Но шли они не за молодильными яблоками или эликсиром богов.

Охотники знали, что на вершине Рагнарока их ждёт реншу.

И хотели убить его.

Лес на склонах окраинных гор путники преодолели без происшествий. Впрочем, старые деревья и не пытались задержать их. Похоже, древней растительности давно наскучила пустая однообразная жизнь, и все эти ели с соснами только и ждали, когда же мир встретит свой конец.

— Они пытаются нас убедить в том, что жизнь не имеет смысла, — сказал Икар, которого совершенно не трогал унылый и безрадостный пейзаж. — Это они зря. Тот, кто жил среди дворянства, и оказался при этом несчастливо умён, познал бессмысленность и тщету ещё в детстве. Да и ты, Дедал... Тебе наверняка не чужды такие чувства.

Дедал промолчала. Вопрос юноши не требовал ответа, а ей... ей не хотелось отвечать.

Через час охотники вышли к границе снегов, и слова окончательно стали лишними.

Дедал отчаянно куталась в шерстяной платок, но всё равно так же отчаянно мёрзла.

— Я... я... я и не думала, что в горах так холодно!

— А что ты хотела? — на Икаре была только лёгкая куртка и походные штаны, но его холод, похоже, совсем не брал. — Здесь зима длится не три месяца, и даже не три года. Здесь зима всегда.

— Вечная зима...

— Да. И мы идём убивать её вестника.

— Такими темпами мы не то, что не убьём его, мы даже до Рагнарока не доберёмся!

Юноша смерил спутницу критическим взглядом.

— Если ты будешь поглощать наши пищевые запасы с энтузиазмом дорвавшейся до курятника лисицы, то мы точно никуда не дойдём. Я понимаю, что сушёные яблоки в сто крат вкуснее твоей стряпни, но...

Дедал побледнела, но не от холода, а от злости, и Икар счёл за лучшее не продолжать разговор. Следующие три часа они молча брели по колено в рыхлом снегу, периодически прячась от пронизывающего ветра за большими валунами. Всюду тянулась бесконечная белая равнина, украшенная редкими пятнами крупных скальных обломков, и юноше казалось, что они могут так идти целую вечность. Рагнарок по-прежнему высился над ними, окружавшие его горы казались непреступными, а слева и справа плоскогорье резко обрывалось в бездонную пропасть. Они могли идти так целую вечность...

Но им опять повезло.

— Привет-привет, охохо, холода-то какие настали. Холодища! — упакованный по полной программе старик с белой бородой и белесыми глазами переступал с ноги на ногу и шумно дышал. — Давненько здесь я путников не видел. Давненько!

— А вы кто? — вежливо поинтересовался Икар. — Мы с моей спутницей ищем... одно существо. Нам... известно, что оно скрывается на вершине Рагнарока.

— Охохо! Рагнарок? Существо? Да вы никак о Фенрире! — обрадовался незнакомец. — Точно-точно, вы ищете великого волка Фенрира. Он как раз гору Рагнара облюбовал. Вцепился зубами и когтями и не выпускает. Добыча как-никак. А я, значит, Йеллоу. Так меня зовут последние лет сто, не меньше. А вас как величать?

— Икар, — ответил юноша, которого речи Йеллоу оставили равнодушным.

— Дедал, — представилась женщина, и тут же спросила, сверкая стальными глазами. — Слушайте, а у вас есть что-нибудь... ну, для сугреву. Чтобы теплее было. А то тут мороз... Бррр!

— А как же! — старик с величайшим тщанием извлёк из кармана шубы небольшую фляжку. — Держи, красавица!

Щёки Дедал порозовели.

— Ой, спасибо, — первый глоток прогнал холод, второй избавил от усталости, третий прояснил мысли. — Чудо, а не напиток! Нектар!

— А то! — кивнул Йеллоу, забирая сосуд с "нектаром". — Водица с самого Рагнарока. Только оттуда вернулся, и дня не прошло. А вы, раз туда собрались, моего совета послушайте. Фенрир живёт на вершине горы, но не Фенрира вам страшиться стоит. Там проистекает чудесный ручей, чью воду ты только что испила, красавица. Эта вода через день теряет свою силу, но даже так она способна исцелять больных и поднимать на ноги немощных. Если же вы ходите побывать на вершине мира и вернутся в целости, то непременно запаситесь водицей. А ежели сделаете глоток из самого ключа, то бодрости и сил вам хватит на неделю или две. Всё это время вам не придётся ни есть, ни пить, ни спать...

— Ого! — в глазах Дедал образ родника заблестел, будто золото. — Нам срочно нужно туда!

— Да, — подтвердил Икар. — Нам нужно к Фенриру. Покажете путь, почтенный Йеллоу?

— Конечно, — улыбнулся кончиками белых губ старик. — Покажу. Всё равно мастер уже вышел из игры...

Йеллоу отдал охотникам свой кинжал и поведал, что путь на вершину сторожит злой великан Мимир. Пройти мимо него совершенно немыслимо, однако есть способ договориться с охранником. Для этого и нужен обычный четырёхгранный кинжал с рукоятью, обмотанной тёмно-синей лентой из мягкой ткани. Любой, кто покажет эту вещь стражу, сможет пройти дальше и получит право испить из чудодейственного родника. Великан пропустит их, не чиня препятствий... Икар, веря своим предчувствиям куда больше, чем словам малознакомого старца, сомневался в магическом действии кинжала. И тетраграмматон AHYH, вырезанный на одной из граней клинка, лишь умножал сомнения. Зачем Йеллоу дал им такой могущественный артефакт? И разве Мимир не попытается отнять волшебный кинжал? Зачем ему отпускать слабосильных путников с миром? Нет, что-то здесь было явно не так.

И юноша догадывался — что именно.

Бледные облака расползались по небу, словно вата из распоротого одеяла. Часть несомых ветром странников оседала на горных пиках, а часть слеплялась с соседями, образуя причудливые фигуры. Одной из таких фигур была чудовищных размеров голова снежного волка с раскрытой пастью и длинными клыками, устремлёнными вниз, к земле.

— Фенрир, — сказал юноша. — Вестник вечной зимы. И четвёртый реншу. Интересно... Как мы должны его убивать?

— Ну, у тебя-то есть проверенный способ, — съязвила довольная и румяная Дедал. — Достал свой мечик и чик-чик-чик. Решение всех проблем, что уж там...

Икар вздохнул.

— Не выйдет. Мне бы крылья... Вот тогда...

— Тогда мы бы не плелись по колено не пойми в чём, а сразу долетели бы до вершины, — сварливо заметила Дедал. — Что толку мечтать о несбыточном? У меня, кстати, есть план. Главное, до родника добраться.

— И мимо великана пройти, — добавил Икар. — Я чувствую подвох... Но не чувствую опасности. Это странно. И ещё...

Он задрал голову, впившись взглядом в белесую пелену, сокрывшую небо, словно его глаза могли проникнуть сквозь строй всклокоченных облаков. Но, как ни странно, уже через минуту сквозь молочную бледность небес проступили слабые огоньки звёзд.

— Они сияют, — прошептал Икар. — Они сияют, как слёзы Тиаци...

— Кинжал Искупления, да? — юноша отбросил артефакт в сторону, и тот сразу же утонул в мягком снежном покрывале. — И зачем нам это оружие... теперь?

Разрекламированный старцем великан Мимир величественно покоился рядом с дорогой, которую сторожил. Покоился в прямом смысле — из квадратного отверстия в его шее струилась застывшая, заледеневшая кровь, а в снегу темнело множество бурых пятен.

— Он мёртв, — констатировала Дедал.

— И умер он совсем недавно, — добавил Икар. — День-два, не больше... Смотри, даже кровь не вся замёрзла. Да и снегом его почти не замело. Через пару недель мы на его месте обнаружим небольшой белый холм, а сейчас вот он — во всей красе перед нами.

— Но... это ведь хорошо, да? Теперь путь свободен, нам ничто не мешает, наконец, добраться до вершины Рагнарока.

— Конечно, а я с нетерпением ожидаю незабываемое представление... Хочу посмотреть, как ты будешь убивать призрачного волка.

— Мда... Плохой из тебя Геркулес, — констатировал Икар, когда два десятка заговорённых стрел, посланных Дедал в глаз небесного волка, пронзили облака и упали обратно, воткнувшись в землю в шаге от юноши.

— Геркулес? При чём тут геркулес? — заявила слегка ошарашенная Дедал. — Это же еда такая!

— Не обращай внимания... это приступ моей образованности, — отмахнулся юноша. — Давай лучше сделаем по глотку из источника богов. А там, глядишь, мысли какие придут. Тем более, время у нас есть — Фенрир никуда не спешит. Ну и нам нет смысла торопить события.

Вода из источника освежила тело и душу. Дедал на миг почувствовала себя новорождённой, а Икар... У Икара появилась забавная идея.

— Это источник богов, источник бессмертия, вечной жизни, вечного существования, — рассуждал юноша, нарезая круги возле родника. — Значит, если мы хотим повергнуть одного из северных богов, то должны оборвать нить, по которой к ним струится божественная сила. Ты понимаешь, к чему я клоню?

— Не совсем, — ответила женщина, знакомая с мифами только по детским сказкам. — Но продолжай, продолжай.

— Таким образом, — заключил Икар. — Нам следует предположить, что родник перед нами и есть источник силы северных богов. И нам нужно от него избавиться.

— Завалить камнями!

— Хорошая мысль...

— ...но можно было найти мысль и полегче, — вздохнул Икар, водружая последний камень на пирамиду, под которой они погребли родник.

Точнее, он, Икар, погрёб, ведь Дедал только в стороне стояла и советы давала. Лишние и ненужные советы, стоит заметить.

— Да ладно! Главное, получилось. Ой...

Струйка воды робко протиснулась сквозь камни. За ней последовала другая и вскорости ручей вновь зажурчал на вершине Рагнарока.

— Если о нас сложат героический эпос, то этот случай, без сомнения, назовут эпическим провалом, — констатировал Икар. — Видишь — даже Фенрир смеётся и скалит зубы, смотря на наши злоключения.

— У тебя есть идеи получше?

— Конечно... Но если тебе неприятно — просто отвернись.

Калиборн сделал своё дело быстро и качественно. На месте родника образовалась чёрная воронка без единой капли божественной воды. В тот же миг небеса потряс жуткий вой, пропитанный неизбывной тоской и отчаяньем. А ещё через мгновение облака расступились, разрывая голову призрачного волка на части. Через одну из его пустых глазниц проглянуло холодное солнце...

Возвращались охотники той же дорогой. Дедал радовалась и шутила, позабыв язвительные упрёки юноши, а Икар почему-то грустил и хмурился. Словно зная, что они встретят на обратном пути...

— Мёртв, — вздохнула женщина. — Жаль, конечно, но ничего не поделаешь. В целом, он нам помог... Но здесь даже камней нет, чтобы мы могли его похоронить. А земля такая твёрдая, что и бригада рудокопов не сможет в ней могилу выдолбить.

— Горы и есть его могила, — прошептал Икар. — Спи спокойно, рыжий бог, меняющий личины, несмотря на всё... ты был неплохим парнем. Быть может, мы ещё встретимся... в месте, названном Гимле. Прощай!

И они ушли, оставив старика по прозвищу Йеллоу вечно нести стражу среди бесконечных снегов.

Когда они удалились от гор, их настиг почтальон. Гонец сказал, что он ехал прямиком из Каскелагоса, и вручил Икару письмо.

— Ого, — присвистнула Дедал, когда посланник удалился. — Да ты популярен. Первому встречному записки в таких конвертах передавать не будут.

Юноша лишь поморщился. Видимо, печать в виде змеи, обвивающей дракона, не казалась ему произведением искусства, а яд, капающий с клыков нарисованного зверя, не сулил ничего хорошего. Как и огонь, вырывающийся из пасти древнего ящера.

— Ну что там? Что? Небось какая-то девушка любовное письмо написала, да?

— Нет, — изумрудные глаза переходили от строчки к строчке, а лицо Икара мрачнело всё сильнее и сильнее. — Любовью тут и не пахнет. Тут кое-чем другим благоухает...

— Тем самым? — притворно поразилась Дедал.

— Не ёрничай, — осадил спутницу юноша. — Мне сейчас не до шуток... и не до смеха. Мне пишет отец. И пишет не о том, что соскучился и очень меня любит. Отнюдь.

— Постой-постой! Каскелагос... Это же то самое легендарное поместье Князя Димитрия Второго!

— Выходит, что так.

— А ты... почему тебе прислали письмо из дома его сиятельства? Неужели... ты... сын Димитрия Кровопийцы?

— Выходит, что так.

— Ахаха... Кто бы мог подумать.

— Ты могла подумать, — Икар аккуратно сложил письмо, запаковал в конверт и спрятал послание в карман рубахи. — Забыла про кровь и огненную реку?

— Ну и ну... — присвистнула Дедал. — Слушай! А ведь про твоего папашу много рассказывают... всякого-разного. О том, что он убил Димитрия Первого, своего отца, чтобы занять его место на троне. Наверное, он очень боялся, что ты поступишь в том же духе!

— Нет. Хороший правитель воспитает хорошего приемника. Мой отец всегда говорил... он был бы рад... если бы я стал Димитрием Третьим. Но... я не оправдал княжеских ожиданий.

Дедал хихикнула, точь-в-точь как маленькая девочка, заставшая соседского мальчишку за воровством яблок.

— И тебя изгнали? — серые глаза лучились лукавством. — Неудивительно! Ну, какой из тебя князь? Из тебя даже старосты какой-нибудь забытой богом деревушки не выйдет!

— Ты не понимаешь... — юноша не обращал внимания ни на смех, ни на язвительность в голосе спутницы. — Меня изгнали не из-за этого.

— А из-за чего? Постой... Раз ты должен был стать Димитрием Третьим... Икар — не настоящее имя, так?

— Так. Но и Дедал это псевдоним. Или я ошибаюсь?

— Не ошибаешься, — женщина посерьёзнела, время шуток кончилось... быть может, навсегда. — На самом деле я — Анна Левит. Правда, ты вряд ли слышал о такой женщине...

— Ну почему же, — лже-Икар как-то разом помрачнел и осунулся. — Ещё как слышал...

— Может это и есть искупление? — предположил Икар. — Анна, как думаешь? Это расплата за наши грехи?

— Да нет, Дим, — ухмыльнулась женщина. — Нам уже ничто не поможет. Нельзя добром отменить зло. И грех не замолить годами праведной жизни. Это, как клеймо... оно останется с тобой до самой смерти.

— Смерти...

— Да, Дим, очень скоро мы с ней лично встретимся.

Шамбала осталась позади, недосказанная и недопонятая. А их разговор по душам потонул в рутине, потом и вовсе забывшись...

Больше они не были друг с другом так откровенны.

И никогда не называли друг друга настоящими именами.

Исход пятый. Твоё последнее слово

— Ты кинжальчик-то припрятал? — спросила Дедал, когда они пересекли границу страны вечерней усталости и оказались посреди широкого поля.

— Конечно, я сохранил его на будущее.

— Которого у нас может и не быть.

— Ты на редкость оптимистична, — невинно улыбнулся Икар. — У тебя случилось что-то... хорошее?

— Ага, — огрызнулась донельзя мрачная Дедал. — Лучше не бывает... А если серьёзно, то не только у тебя бывают предчувствия. Меня вот сегодня с самого утра гложет ощущение, что зря мы сюда пришли. Очень зря.

— Мы можем встретить добро — и тогда мы порадуемся, — философски заметил юноша. — Мы можем встретить зло — и избавить от него мир. Как бы не сложилась наша судьба...

Мы будем в выигрыше.

Тучи надвигались с востока, как зловещая приливная волна, которую в прибрежных странах называют странным словом цунами. Икар никогда не видел стены воды вышиной со сторожевую башню, но смотря на свинцовые облака, нависшие над страной вечерней усталости, он думал, что именно так и выглядит диковинное цунами. Да, именно так и должно выглядеть бедствие, которое человек не в силах остановить.

— Скажи, — неожиданно заговорила Дедал. — А если бы ты мог выбирать... Ну, последнее слово перед смертью... что бы ты сказал?

— А разве я не могу выбрать? — удивился юноша.

— Ну... тебя могут убить в жаркой схватке, когда все твои мысли заняты боем. Или ты можешь умереть от старости, когда в голове туман, а память дырявая, как штаны бедняка. Или...

Икар остановился. Серьёзно посмотрел на Дедал. Усмехнулся.

— Или-или-или... У тебя найдётся тысяча причин, чтобы не делать то, что должно сделать. А я... Я всегда смогу произнести свои последние слова.

— Так назови же их!

— Сперва ты. Ты ведь неспроста завела разговор... Что тебя гложет? Думаю, это не гусеница, ведь на зелёный листочек ты мало чем похожа... Разве что цветом.

Дедал хотела разозлиться, но в глазах Икара не было усмешки. Он был убийственно серьёзен и столь же смертельно равнодушен. Ему было просто скучно.

— Ладно, — фыркнула лучница. — Но ты опять будешь воротить нос и рассуждать о добре и зле, о том, что хорошо, а что плохо... В общем, я бы сказала — до встречи в аду. Или что-то в этом духе.

— Или — катитесь все в тартар?

— Тоже ничего. Ну а ты?

— Я есть.

— Ну я знаю, что ты есть. Что ты сказал бы напоследок, а?

— Я есть.

— Слушай, это не смешно! — женщина повысила голос, балансируя на грани крика, но...

Изумрудные глаза смотрели сквозь Дедал. Взгляд Икара стремился к самому горизонту, к зыбкой линии, из-за которой и пришли заполонившие небесный предел мрачные тучи.

— А я не шучу, — наконец, сказал юноша. — Это и есть мои последние слова. Я — есть.

Дальше они шли молча.

— Хорошо, что мы испили из источника богов, — сказал Икар, отводя взгляд от страшной картины мора и разорения. — Иначе мы лежали бы здесь, рядом с животными и птицами...

Охотники на реншу проходили мимо фруктового сада, сейчас больше похожего на лес, после неистового пожара. Голые почерневшие стволы, сухие ветви, половина из которых обломана, благоухающая гнилью каша из листвы, коры и ещё чего-то вместо обычной лесной подстилки. Тот тут, то там Дедал видела чёрные комки дохлых ворон, а однажды заметила раздувшегося мёртвого кролика, облепленного неподвижными мухами. Ни одна птица не показалась в штормовом небе. Ни один комар не запищал над ухом. Ни один листик не шелохнулся на дереве. Потому что не было деревьев, сохранивших свою листву...

— Это ужасно, — шептал Икар. — Гусеницы пожрали деревья, потом птицы пожрали гусениц, потом болезнь пожрала птиц. Они сгорели, как сгорают в камине припасённые для растопки поленья. Их словно всех изничтожили... Истребили... Вытравили... Кто это мог сделать? И зачем? Неужели, в книгах написана неправда? Ведь люди этой страны всегда отмечались, как спокойные и добродушные труженики, которые и мухи не обидят... а если и обидят — то сразу извинятся.

— Эй, мы вообще-то ни одного человека до сих пор не видели, — заметила Дедал. — Держу пари на кудри принцессы аркадской — с людишками вышло так же, как и с воронами или зайцем. Они все того... Поперемёрли.

— Невидимый убийца, грозящий гибелью целой стране... Это наверняка реншу!

— Да-да, — вспомнила Дедал слова Тана Молниеносного. — Если выпал с неба град, это реншу виноват. Или виновата. Это уж как повезёт.

Они прошли ещё несколько разорённых садов, встретили останки мёртвых оленей и даже одного завалившегося на бок у дороги медведя, однако, так и не придумали, как справиться с невообразимым врагом. Всё умирало, это очевидно, но... почему?

— Если бы у меня были крылья, я бы взлетел выше туч и разогнал их своим мечом. Если бы у меня были глаза Хеймдалля, то я бы узрел невидимых посланников смерти и поразил их своим мечом. Но мы имеем то, что имеем, — сказал Икар, а потом процитировал одного из бардов:

Каким ты родился —

Таким и умрёшь,

Видать, ты нужен такой

Небу, которое смотрит на нас

С радостью и тоской...

— Хорошая песенка, — кисло улыбнулась Дедал. — Ещё бы толк от неё был. Слушай, может, ты знаешь заклинания или молитвы? Ты же много книжек читал! Старые гримуары... или священные манускрипты... Мало ли. Скрижали какие-нибудь. Хоть что-то!

— Нет, не знаю. Да и толку от них не больше, чем от твоей "Магии для начинающих чайников".

За этими мрачными разговорами они не заметили, как добрались до опустевшего города. Указатель гласил "Содом". А глаза говорили охотникам, что здесь они найдут лишь новые вопросы.

— А вот и людишки, — поморщилась Дедал. — Подозрительно мёртвые.

— Один человек упал и сломал себе шею. Другой опрокинул на себя кастрюлю с кипятком. Вон та женщина попала под карету... А карета затем столкнулась с домом и разбилась. Лошади мертвы, люди тоже... — Икар закрыл глаза и устало вздохнул. — Здесь настоящая феерия смерти...

— Смерти... Смерти? Ты сказал — смерти?!

— Да, а что?

— А то, что я знаю, что за демон тут поработал!

— Ого! — присвистнул Икар. — Мысль безумная, но вполне логичная. Если все умирают, то дело не обошлось без вмешательства костлявой. Слушай. Если нам придётся убить саму Смерть... Да о нас легенды сложат!

— О да, — закатила глаза Дедал. — Главное, чтобы эти легенды не выбили на наших надгробиях.

— Главное, найти реншу, — возразил юноша. — А здесь я вижу только мертвецов... Пойдём отсюда. Город всё равно обречён...

Они вышли через западные ворота. Икару это показалось символичным. А Дедал так и не решилась поведать спутнику о странном морщинистом лице, которое она увидела в одном из окон.

Охота началась. Вот только кто именно был охотником?

— Я чувствую чьё-то гнетущее присутствие, — наконец, сказал Икар. — И небо не спешит разразиться дождём. Умирающая природа, всё вокруг, даже тучи... Они ждут развязки.

— Слушай, не знаю, может это видения... нервы и всё такое... Но я точно заметила какую-то старуху в лесу. И ещё... Возможно, показалось, но в городе в одном из окон я видела её же. И она точно не была мёртвой.

— Сама смерть живее всех живых... — юноша насторожился, как собака, почуявшая след зверя. — Забавно. И опасно. Будь готова, Дедал, совсем скоро мы с ней сразимся.

— С кем это вы сразииииитесь, молодые люди? — проскрипел противный голос. — Неужели со мноооооою?

Икар обернулся, но ничего не увидел. Ничего и никого.

— Покажись, — сказал хозяин Калиборна, поглаживая узорчатые ножны. — Выходи, демон!

— Охохо! Какой невоспитанный молодоооооой человек!

— Вылезай уже, чёртова реншу! Смерть, жизнь... какая разница! — голос лучницы дрожал, но пальцы, натянувшие тетиву, даже не шелохнулись. — Твой путь окончится здесь!

— Охохо! Юная леди ещё невоспитаннее юного кавалера! Даже и не знаю... Стоит ли оказывать вам честь... или нет? Нет. Или да? Или нет?

Ладно.

Так и быть

Смотрите.

Белые волосы обрамляли лицо, а простая золотая корона придавала необходимую долю величия, превращая обычную старуху в таинственного мага, познавшего тайны жизни и смерти. Синие глаза смотрели на юношу, проникая сквозь одеяние, сквозь кожу и плоть, в самое сердце. Не сказать, что этот взгляд был Икару приятен... но и отвращения он не испытывал.

Ему было всё равно.

То ли дело Дедал. Она нервничала и хваталась за колчан со стрелами, а потом и вовсе отвернулась, не в силах вынести тяжёлого внимания старухи в белом плаще.

— Эрешкигаль, — без запинки произнёс Икар, когда осмотр закончился. — Вестник последнего мига.

— Собственной персоной, — кивнула старуха. — И к вашим услугам... А ты нос-то не вороти, не вороти, милочка. От смерти не убежишь. Тут глаза закрывай, не закрывай, я всё равно за тобой приду... когда время наступит.

— Не пугайте её, госпожа, — Икар вновь вспомнил про вежливость. — Она многого не знает.

— И многого не видела. Тогда... пусть узрит.

Морщинистое лицо мгновенно превратилось в восковую маску, которая оплыла и стекла вниз, обнажив улыбающийся череп, покрытый кровью и редкими кусочками гниющей плоти. Эрешкигаль источала удушающий смрад, а черви, выглядывающие из глазниц, поражали своим неописуемым уродством. Вид хозяйки нижнего мира оказался столь ужасен, что Дедал с тихим вздохом рухнула на землю, где окончательно распрощалась со своим сознанием. На время...

А быть может, и навсегда.

— Страшно? — спросила Эрешкигаль.

— Впечатляет, — ответил Икар, встретивший за свою жизнь немало поистине жутких вещей.

— Не похоже, чтобы ты говорил правду. Ай-ай-ай, как нехорошо!

— Но это правда... Я удивлён, как быстро Дедал распрощалась с нашим миром, только лишь узрев истинную суть вещей. Ирония в том, что мне это на руку.

— Ты собрался убить меня?

— Да.

— И ты можешь это сделать?

— Конечно.

— Тогда вперёд. Сделай мне это одолжение, — Эрешкигаль вновь стала дряхлой старицей, хотя могла превратиться и в юную красотку... если бы захотела. — Я прошу тебя. Очень прошу.

Икар ожидал чего угодно, однако, самоубийственные желания хозяйки загробного мира оказались для него большой неожиданностью.

— Ты хочешь пасть от руки человека? — покачал головой юноша, растерявший всё желание сражаться. — Забавно.

— Я прошу тебя, — повторила Эрешкигаль. — Взамен я расскажу тебе сказку. Сказку о том... как всё было на самом деле.

— Хорошо. У меня есть немного свободного времени.

В землях щедрых, плодородных,

В городе Содоме славном,

В городе Гоморре славном,

Жил народ трудолюбивый,

Что трудился всегда честно,

И по совести там правил,

Там правитель славный правил.

И трудились они день.

И отдыхали они ночь.

И была полна их жизнь.

Полна, словно чаша с мёдом.

Но пришла беда.

Пришла к ним беда.

Пришла женщина к их вратам.

Сказала она: "Впустите меня".

Сказала она: "Танцуйте и пляшите".

Сказала она: "Радуйтесь мне".

Сказала она: "Ибо счастье пришло к вам".

Но был то демон коварный.

Пришёл он в Содом.

Пришёл он в Гоморру.

Но не поняли люди.

Не поняли и соблазнились.

И сказали они: "Это сестра наша".

И сказали они: "Это мать наша".

И сказали они: "Это дочь наша".

И сказали они: "Это возлюбленная наша".

И подчинились люди воле демона.

И забыли они благородство и честь.

И доброта ушла из них, как вода из разбитого кувшина.

Как жизнь из мёртвого тела, ушла доброта из них.

И стали злыми люди.

И стали плохими люди.

И стала грязь их — их честью.

И стала подлость их — их правдой.

И стала гордыня их — их верой.

И стало прелюбодеяние их — их любовью.

И пал Содом.

И пала Гоморра.

И спустились люди из великого превыше.

И спустились люди в великое прениже.

В великое прениже, где хозяйка правит всем.

Где великая хозяйка принимает мёртвых.

Где хозяйка принимает мёртвых, а не живых.

Но не знали о том люди.

Но лишились знаний люди и не ведали о том.

Но не знала о том хозяйка.

Промолчали стражи Кура и не сказали ей о том.

И творилось бесчинство великое на земле.

И не знала хозяйка, что творится на земле.

Молчали аннунаки.

Молчали мертвецы.

Но пришёл человек и не убоялся стражей.

Но пришёл человек и не убоялся мёртвых.

Потому что был он и не мёртвый, и не живой.

И сказал человек тот: "Приведите меня к хозяйке".

И сказал человек: "Позовите великую госпожу вашу".

И встал он без страха.

Встал он против стражей.

Устремили аннунаки свои взгляды мёртвые,

Устремили аннунаки свои взгляды холодные,

Но не пал человек, не преклонил колени.

Сказала львиная голова: "Я пришёл к хозяйке".

Сказала бычья голова: "Я пришёл в Кур к хозяйке".

Сказала волчья голова: "Я пришёл сказать ей".

Сказал человек: "Я пришёл поведать правду".

И держал речь свою он.

И слушала хозяйка его.

И слушали аннунаки.

Сказал человек: "Содом и Гоморра пали".

Сказал человек: "Все люди там пали".

Устрашилась хозяйка, прогнала она гостя,

Прогнала человека, все уставы нарушив,

Все законы свои поправ.

И села думать.

День думала она.

Два думала она.

На третий день собрала аннунаков.

Сказала хозяйка: "Забыли мою власть на земле".

Сказала хозяйка: "Забыли моё право на земле".

Сказала она: "Поднимусь я в срединный мир,

В мир людей поднимусь, где солнце сменяет луну,

В мир подлунный, согретый солнцем, поднимусь".

И взяла скипетр из лазурита.

И взяла корону из золота.

И взяла ожерелье из жемчуга.

И взяла кольцо из серебра.

И взяла накидку из шерсти овечьей.

И взяла пояс из кожи змеи.

И ушла из преисподней, врата закрыв за собой.

И пришла хозяйка в людской предел.

И пришла смерть в Содом.

И пришла смерть в Гоморру.

И пришла смерть в людской предел.

И не осталось жизни под луной.

И не осталось жизни под солнцем.

Только смерть...

— Смерть я дрожащая или право имею? — вопрошала Эрешкигаль, строго разглядывая анунаков. Ничего не ответили стражи преисподней. И тогда хозяйка загробного мира, уверившись в своей правоте, поднялась в мир людей. И узрела там лишь порок и непотребство. И наказала людей... но не рассчитала своей силы. И погибли тогда не только люди, но всё живое, что было на земле. И поняла Эрешкигаль, что сотворила непоправимое. И возжелала вернуться обратно в своё царство...

Но не смогла.

— Прощай, Эрешкигаль, — Калиборн вырвался из ножен и там, где стояла смерть, осталось лишь облачко чёрной пыли. — Спасибо за интересную сказку.

Дедал пришла в себя лишь через час. Всё это время Икару пришлось тащить лучницу на себе. И всё это время его грудь жёг Кинжал Искупления. Он мог, он мог использовать магический артефакт и вернуть Эрешкигаль, вестника последнего мига, в подземный предел. Мог, но не захотел. Предпочёл самое простое и быстрое решение... И что теперь? Смерть мертва, чёрные тучи так и не излились дождём, ушли за горизонт, сбежали, как крысы с тонущего корабля... А они с Дедал, что теперь делать им?

— Не грусти, — сказала женщина. — Всё же кончилось, да? Всё позади?

— Да, — мрачно ответил Икар. — Позади. Всё.

Совсем всё.

Исход шестой. Лабиринт Зверя

— Осталось пять недель, — Дедал сосредоточенно изучала свои записи. — Точнее, пять недель и один день. После чего от нас останется... Не знаю, что останется. Может и ничего. Но выяснять на собственной шкуре, что такое конец света, мне как-то не хочется. А тебе?

Икар пожал плечами.

— Чему быть — того не миновать. Ты лучше на обнаружении ящеров сосредоточься... уже выяснила, как определить их уязвимое место?

Женщина поморщилась и спрятала блокнот.

— Я работаю над этим. Не видишь? Вся в делах, как в шелках. Только в делах, а не в шелках, а лучше бы наоборот... но с тобой разве на приличный наряд заработаешь? С тобой вся моя награда — головная боль и постоянный риск.

— Может тебе молока дать? — предложил юноша. — За вредность.

— Знаешь что... предложи этот чудодейственный напиток нашим чешуйчатым друзьям. Авось они умрут...

От смеха.

Шестой реншу, вестник легиона, уже который день оставался для охотников загадкой. Ящеры, вооружённые лёгкими копьями, щитами из железного дерева и короткими мечами, разоряли деревню за деревней, а Икар с Дедал никак не могли определить — где логово этих чудищ. Кроме того, хватало и других проблем. Например, уязвимые места врагов. Некоторые умирали, когда их голова слетала с плеч. Некоторые испускали дух, когда стрела лучницы пробивала насквозь их сердце. А кое-кого брала лишь злобная тьма Калиборна. Причём, внешне разновидности ящеров никак не различались. Ну, человекоподобная химера с головой варана, вся покрытая чешуёй. Ну, голая. Ну, с мечом в кожаных ножнах и щитом за спиной. Ну, копьё в руках. И что? Вели они себя одинаково, одинаково бросались в бой, как берсерки, совершенно не думая о собственной жизни. Идеальные солдаты... Икар однажды назвал их муравьями. А потом заметил, что даже муравьи ведут себя умнее...

Ведь у людей-ящеров не было абсолютно никаких причин, чтобы так обильно проливать свою зеленовато-бурую кровь.

Дедал поедала сушёное яблоко с необычайной сосредоточенностью. Она откусывала маленький кусочек, долго держала его во рту, затем с наслаждением проглатывала. Цикл повторялся и повторялся, а юноша наблюдал за этим, словно за представлением в цирке. Даже про привычный обряд "начисти пояс и ножны до блеска" забыл.

— Ну? Что уставился? — лениво осведомилась лучница. — У меня последнее, так что тебе придётся обойтись сушёным мясом или рыбой. А если ты хочешь чего посвежее, так сам виноват. Когда зашли в деревушку и по домам шарились, чего запретил мне еду со столов брать? Она даже не надкусанная, целёхонькая. Видать, человечье питание ящеркам не по нраву приходится.

Изумрудные глаза помутнели. Ветер шумел листьями, а Икар шипел, как рассерженная змея.

— С ума сошла?! У мёртвых воровать... Не терпится в ад угодить? Или проклятье на свою голову заполучить? Будто у нас проблем мало.

— Да не шуми ты! — вкус яблока настраивал Дедал на миролюбивый лад. — Проклятья, Ад... С каких пор ты стал этого бояться? Реншу пострашнее будут, как по мне. Что до преисподней — достаточно просто не умирать. И никаких проблем. А если тебе не нравится пища на столе мертвецов, то будешь сам в следующий раз похлёбку себе варить. Гурман нашёлся!

Икар вздохнул и откинулся назад, опёршись о ствол молодого дуба.

— Опять путаешь всё. Причём тут уважение к павшим людям и еда? Еда-еда-еда... чёрт, да там всё в крови было! Стены, потолок, двери... Всё! Такая бойня, а ты только накрытый стол увидела... Женщины!

— Да, женщины, — похоже, сегодня испортить настроение Дедал могло лишь вторичное появление недавно убиенной Смерти. — Да, о еде думаю. А ты думаешь, что можешь порхать, как бабочка, питаясь нектаром и росой? А вот шиш тебе. Без масла — у тебя ж принципы, честь, совесть... Зачем тебе шиш с маслом? И так хорош. Будешь намазывать доблесть на честность и закусывать правдой. Ну, как? Нравится идейка?

— Утрируешь... — изумрудные глаза поблекли, а сам Икар сполз по шершавому стволу вниз, будто собираясь вздремнуть. — Не всё так просто.

Лучница фыркнула.

— Да ну? Правда что ли? Нет, я понимаю, что ты так и рвёшься в небеса, хочешь взлететь повыше, чтобы не пачкать свои ноги... но пока что ты вместе с нами, грешниками, топчешь пыльную и грязную землю. Смирись уже. И начинай не витать в облаках, а думать о хлебе насущном и прочих неприятных вещах. Ты ведь даже прикрыть себе спину не можешь! А сколько раз я тебя спасала? Вытаскивала из передряг? Герой нашёлся! Да тебе до героя, как нам до Аркадии пешком! Герои, знаешь ли, должны пройти путь испытаний самостоятельно, а не за мамкину юбку прятаться.

— Скорее уж за бабушкину, — самым невиннейшим голосом заметил Икар.

— Да хоть за дедушкину, — в тон юноше съязвила Дедал. — Герой из тебя никакущий. И с этим даже ты не поспоришь.

— Не поспорю. Но и с тобой не согласен. Нельзя на всё смотреть сквозь призму практической применимости. Польза-польза-польза... А где душа? Почему люди разучились делать что-то от души, по велению сердца?

Лучница поразмыслила с минуту, а потом всё так же иронично ответила:

— Может, души все кончились? Людей-то вон, всё больше и больше. А мест на небе не хватает. Вот и приходится пускать только по билетам.

— Душа, как входной билет в рай... Поэтично. Но это ведь изначальная предопределённость, отсутствие всякого выбора, а значит...

— Да ничего это не значит, — Дедал догрызла яблоко и выплюнула маленькую чёрную косточку. — Даже если у тебя есть приглашение на светский раут, ты его можешь порвать, подарить другу, потерять, наконец. В грязь уронить, и с концами. Душа очень хрупкая штука, знаешь ли... Именно поэтому я предпочитаю с ней не связываться.

Юноша надолго задумался. Он молчал и молчал, не находя нужных слов и мыслей. Казалось, начинающий борец за духовность просто не может смириться с очевидным...

— Ладно, — сказал он много позже. — Всё это, конечно, очень интересно, но, думаю, нам стоит поставить точку в разговоре, а то у меня молоко скоро закончится.

— Молоко? — не поняла Дедал.

— Да, молоко, — Икар, хмуривший брови с самого утра, наконец, улыбнулся. — За вредность.

Налитое кровью небо смотрело на охотников с осуждением. А Икар всё думал и думал... Интересно, сколько же нужно убить людей, чтобы добыть столько красного цвета? О чём думала спутница, он не знал. Наверное, о яблоках... Или, быть может, о сокровищах короля ящеров.

— Согласно карте под этим холмом целый подземный город, — Дедал сосредоточенно внимала мятому листку пожелтевшей бумаги. — Земля изгрызена пещерами, как червивое яблоко... червями. К сожалению, плана тоннелей и переходов нет. Придётся идти наобум... Неприятно.

— Зато как романтично, — усмехнулся Икар. — Прогулка в прохладном полумраке... под музыку падающих капель... где тени сплетают причудливые узоры... а пространство оканчивается прямо у тебя над головой... восхитительное одиночество.

— Ты ещё попроси меня с клубком нитей у входа в пещеру пастись, чтобы ты потом выбраться смог. А то ведь заплутаешь, бедняжечка.

— Если бы я хотел, чтобы мне помогала Ариадна, — ехидно заметил юноша. — Я бы назвался Тесеем.

— И то верно. Но постой... Ты что, один собрался в пещеру лезть? Совсем сдурел? Головой повредился? Или мозгами с тем дубом поменялся? Там же ящериц, как муравьёв в муравейнике! Они тебя заживо сожрут и не заметят!

— Подавятся, — сладко зевнул Икар. — Ты видишь солнце? Или это просто белое пятно на скатерти небес? Так забавно... Каждый раз, когда мы охотимся на реншу, небо подаёт нам знаки. Но нам не хватает знаний, чтобы прочесть их. Знаний... или ума. А, быть может, праведности?

— Ну, ты же у нас величайший негрешник, — подколола юношу Дедал. — Чтобы тебе не хватало чистоты? Да ты же как невинный младенец. Да и ведёшь себя, словно дитя малое.

Икар не ответил. Его вниманием завладел вход в пещеру. Заросший высокой травой, едва приметный тёмный зёв не выглядел опасным. Никаких следов вокруг, птицы поют и спокойно планируют в небе, комары, мухи и мошки вьются вокруг, как ни в чём не бывало... Здесь точно логово реншу?

— Ты уверена, что мы не ошиблись? Может, напутала чего... взяла вместо карты записки домохозяйки какой-нибудь. Рецепт или ещё что.

— Уверена, — отрезала Дедал. — Разграбленные деревни выстроились в круг, а пещера — в центре. За пределами графства не слышно ни о каких монстрах-ящерицах... Так что, иных вариантов у нас нет.

— Вот и замечательно, — тонкие пальцы сжали ножны Калиборна. — Так будет проще всего...

— ...и ради всего золота мира, не вздумай переться в логово реншу один! — взывала к разуму юноши Дедал. — Мы дождёмся луны и пойдём вместе. Я хоть спину твою прикрою. Или советом помогу... Да мало ли что!

— Слушай, — сказал Икар, который сегодня слушал в основном себя. — Я тут подумал... откуда вообще ящеры взялись? Какой реншу мог их породить? Смерть, понятно, из преисподней. Фаэтон с неба. Тиамат из мировой бездны. Фенрир с севера. Золотой бык... понятно откуда. А ящеры? Я не помню легенды о чудище с головой варана и копьём в чешуйчатых лапах.

— Я тем более не помню, но тут в одной книжке встретила... "Тайны колдовства" называется. Там всякие запрещённые заклинания и таинственные случай, много всего... В общем, там рассказывалось о колдуне, который пытался вызвать дух учителя, а открыл портал в преисподнюю. Отодвинул картину на стене — а там дыра. Бросил туда подсвечник — с концами. Бросил верёвку — обрезало, как ножом. Но оттуда вроде как ничего не вылезало... Дык может, какой демон открыл портал из преисподней к нам?

— Тогда плохи наши дела. Демон-то в нижнем мире остался, а против нас выставил легионы своих слуг. Мы даже имени его не знаем, значит, ритуал призыва не сработает. Что делать будем? Есть предложения?

— Сбежать? — предложила Дедал, а потом добавила. — Ну, ты сам просил. На мой взгляд, это лучшая идея. К тому же, всех людей в окрестностях всё равно убили... Мы пришли слишком поздно.

— Как и в стране, где пали Содом и Гоморра... — Икар стиснул зубы, в его взгляде проявилась неприкрытая злоба. — Чёрт! Почему мы каждый раз опаздываем? Этот главный реншу словно смеётся надо мной... Говорит: "Поймай меня, если сможешь". А я... Я... не могу!

— Всё нормально, — лучница положила ладонь в кожаной перчатке на плечо юноши и, заглянув ему в глаза, улыбнулась. Почти ласково. — У тебя ведь есть адский меч? Вот и закроешь им вход в преисподнюю. Забьёшь это окошко раз и навсегда. А я тебе спину прикрою. Идёт?

— Идёт, — неохотно согласился Икар. — Вечером, значит, да?

Юноша, мечтавший стать героем, не стал дожидаться захода солнца. Отговорившись тем, что нужно пополнить запасы воды, он, прихватив с собой лишь верный меч и болтающийся на цепочке кинжал, окольными путями направился к пещере. Сделав приличный крюк, но избежав таким образом зорких глаз лучницы, Икар тенью скользнул в сырой полумрак подземелья.

— Интересно, — рассуждал кандидат в герои, спускаясь всё ниже и ниже. — Откуда здесь факелы? И зачем ящерам свет? Они не видят в темноте?

Свисающие с потолка каменные сосульки отвечали мерным "кап-кап", и юноша продолжал монолог.

— Если Дедал права, и они действительно пришли из нижнего мира через колдовские врата, то может нам переколдовать их? Перенастроить, развернуть на 180 градусов. И прыгнуть в преисподнюю, и навести там шороху! Зачем мы гоняемся за демонами по земле? Люди гибнут, деревья гибнут, небеса окрашиваются кровью... Зачем? Этот демон чувствует себя в мире людей, как дома, значит, нужно прийти к нему домой и показать кто в доме хозяин!

Вокруг раздавалось лишь мерное "кап-кап", да тихонько потрескивали смоляные факелы. И юноша продолжал.

— Вот бы действительно у нас был другой выход. Я не хочу сражаться на земле. Я устал... Я хочу покончить со злом раз и навсегда. Я хочу нанести удар в сердце преисподней. И... чтобы всё закончилось. Чтобы мир спасся. А если не спасётся, то хотя бы мы с Дедал останемся. И попробуем сделать ад пригодным для жизни... Должен же быть другой выход! Другой способ расправиться с этим! С этими реншу... Эх!

Вода капала с потолка. Капала, разбиваясь о каменный пол. А факелы хаотично потрескивали, укорачивая свою и без того недолгую жизнь. Икар всё спускался и спускался, он шёл минут двадцать, если не все полчаса, но так и не встретил ни одного ящера. Чешуйчатые полулюди будто вымерли. Или испарились. Или...

— Не к добру это, — шептал юноша, сжимая холодные ножны. — Ох, не к добру!

Под холмом оказалась не просто пещера, а настоящий подземный чертог. Каменный свод еле различался взглядом, а противоположная сторона просторной залы терялась за нагромождениями камней и чудовищными гранитными плитами. В то же время, здесь наблюдался удивительный порядок — нет пыли, нет мелкого щебня или каменных осколков... Словно кто-то заранее прибрался в пещере. Словно кто-то здесь на постоянной основе обитал.

— Ящеры, — факт не требовал озвучивания, но Икар не смог удержаться. — Это их логово!

И тут же, словно демоны, ответившие на зов чернокнижника, из-за каменных плит показались знакомые чешуйчатые морды. Одна, две, пять, десять, сто... Больше полутора сотен зеленовато-серых бойцов с копьями наперевес. Преимущество явно не на стороне Икара, даже Калиборн может не справиться с такой оравой. Это же не пифагорейский огонь и не жуткая магия массового поражения, вроде чумного заклятья или дыхания смерти. Это меч... Волшебный, всёсокрушающий, до жути могучий, но — меч. Даже не палица и не коса. Просто меч... Которым нельзя убить сотню умелых копейщиков за раз. Как не пытайся.

— Человек! — услышал Икар, уже решивший проверить на практике, кто бегает быстрее — он или люди-ящеры. — Мы хотеть говорить!

— О чём? — спросил юноша, мысленно прикидывая наилучший маршрут для отступления.

— О война! — вперёд выступил ящер, отличавшийся от прочих цветом чушуи и размерами. Он был крупнее и темнее, в полумраке пещеры его шкура казалась Икару почти чёрной. — Мы не хотеть война! Это ошибка! Человек ступить на наша территория! Мы защищаться!

— Чёрта с два! — звонкий голос юноши разнёсся по всей каменной зале. — Люди жили здесь до вас, и они не могли на вас нападать! Они мирные, а вы пришли в их дома с оружием и перебили тех, кто не мог защищаться! Вы убийцы!

— Человек! — вновь заговорил предводитель ящеров. — Великий Повелитель прийти. Великий сказать мы жить тут. Он пустить нас на эта земля. Мы исполнять его воля! Мы не хотим воевать!

— Да ладно? — оскалился Икар, доставая Калиборн. — Правда что ли?

Всё произошло быстро. Очень быстро. Хоть в руках Икара была не коса, а меч, его противники падали один за другим, как созревшие колосья под серпом жнеца. Падали, а затем рассыпались чёрной пылью. Уже через минуту после начала битвы пол в пещере стал до безобразия грязным, а ещё через несколько здесь нельзя было найти клочка чистой земли. А потом... потом бойня кончилась.

— Человек! — взывал главный ящер, беспомощно озираясь по сторонам, в поисках своего воинства. — Ты убить мои братья! Ты платить за это! Я не простить!

— Я тоже, — оскалился Икар, проводя молниеносный выпад. — Прощай.

Юноша, который хотел стать героем, слишком рассчитывал на свой непостижимый меч. Да, его навыки были хороши. Да, он обладал достаточной ловкостью и отличной реакцией. Да, он умел обращаться с оружием, а его руки были сильны. Но... Ему не хватало опыта. И он был слишком наивен.

Когда Калиборн устремился к цели, ящер застыл на месте, как один из раскиданных по пещере булыжников, и не двигался ровно до тех пор, пока Икар не уверовал в то, что его враг уже мёртв. А затем мертвец исчез. И появился за спиной у претендента в герои.

— Убивать! — громыхал ящер, занося копьё для сокрушительного удара. — Убивать!

Икар не успевал защититься. Он не успевал даже развернуться лицом к врагу. Он был обречён... И его вновь спасло чудо.

Чудо по имени Анна Левит.

— Опять в неприятности вляпался? — отчитывала Икара лучница, только что превратившая предводителя ящеров в чешуйчатого ежа. — Опять гордость взыграла? Опять твои детские штучки... Договорились же подождать темноты! Куда ты один попёрся, а?

Мрачный юноша сидел на полу, среди чёрной пыли, а узорчатые ножны тихо лежали у него на коленях.

— Ну что ты молчишь то? Язык проглотил? Это правильно, а то ты поговорить любишь... А как до дела дойдёт — только и знаешь мечом махать. А толку? Вот не забеспокойся я, не сходи к речке, не заметь твои следы, уходящие к входу в пещеру... Что бы было, а? А я скажу, что — лежал бы ты с дыркой в спине. А эта ящерица сплясала бы на твоём трупике танец войны.

— Они не враги, — тихо сказал Икар.

— Что-что? Я не ослышалась? Это чудище, едва не распотрошившее тебя, оказывается белое и пушистое?

— Они разговаривали, как люди, — прошептал неудачливый герой. — Они рассуждали, как люди. Они умирали, как люди. Зачем? Зачем нам нужно было их убивать?

— Они реншу, — сказала Дедал. Без иронии или злобы. Просто констатируя факт.

— Ты уверена? Должно быть здесь какая-то ошибка...

— Вот увидишь! Когда мы выйдем отсюда, то найдём небо чистым-пречистым, — Дедал вздохнула. — Ладно, вот ещё доказательство...

Она вытащила из внутреннего кармана ярко-алый рубин. Красный, как льющаяся из перерезанного горла кровь, он слабо мерцал на её ладони.

— Горит! Камень горит! — обрадовался Икар. — Значит, реншу...

— Мёртв. Когда камень светится — это означает, что опасности больше нет. Понимаешь?

— Но как же... добро... зло...

— Причём тут добро и зло? Мы охотимся за вестниками апокалипсиса. Они выше понятий о том, что такое хорошо и что такое плохо. Не удивлюсь, что в следующий раз мы встретим ангела божьего.

— Есть падшие ангелы... — неубедительно пробормотал юноша.

— Нет, мы встретим настоящего ангела. А в конце, быть может, сразимся и с самим творцом... А, как тебе?

— Б... богохульство! Если тебя услышит кто-то ещё, то ты мигом отправишься на костёр!

— А следом на костёр апокалипсиса отправятся и палачи, и судьи, и весь мир, — с нескрываемым презрением заметила Дедал. — Так что они просто закроют глаза на мои речи... Им не привыкать.

Они замолчали. У Икара не осталось сил на споры, а Дедал решила, что её подопечный сегодня и так получил хороший урок.

— Слушай, — сказал юноша много позже. — Если камень мерцает, и опасности нет... Что случилось с вратами в другой мир? Я их точно не трогал!

— Хм, — задумалась Дедал. — Я тоже. Не трогала и не видела... Думаю, нам стоит обыскать пещеру — просто на всякий случай.

Они потратили несколько часов, изучив каждый клочок земли, каждый камешек в просторной пещере. Но поиски оказались безрезультатными...

Выхода не было.

Исход седьмой. Красота сожрёт мир

Сочные абрикосы, лежащие в листве, как на витрине, слева и справа. Мощёная камнем дорога под ногами. Улыбающиеся счастливые люди, идущие навстречу. Солнце, танцующее танго с пушистыми облаками. Не холодно и не жарко. Приятное тепло, разливающееся по коже, мягкий вкус фруктов на губах и языке...

— Ммм, вкуснятина! — заявила Дедал, набивая карманы абрикосами. — Ты тоже попробуй, это тебе не сушёное мясо. Давай-давай, не стесняйся, рви, похоже, они общественные. То есть, ничейные. Так что разбирай витамины, пока они сами на землю не попадали. Жалко будет, если сгниют зазря!

Икар, пребывающий в лёгкой задумчивости, а, проще говоря, витающий в облаках, только головой мотнул.

— Я сыт, спасибо. А ты тоже не увлекайся... Или после сушёных яблочек от свежих абрикосов оторваться не можешь?

— Ой-ой! Кто бы говорил! Сам все зубы о твёрдое, как мрамор, мясо чуть не переломал, пока по горам, да лесам побирались. Ещё говорил — ой, мраморное мясо, ой, какой деликатес. Шутник нашёлся...

— Извини, Дедал, я не хотел тебя обидеть.

Лучница даже остановилась.

— Ты не заболел? — ласково спросила она. — Может солнечный удар? Или продуло по пути? Может тебе полежать надо, мёду с молоком выпить? Или мне в книжке заклинание от немощи посмотреть?

Юноша насупился, изумрудные глаза смотрели вперёд, будто пытаясь разглядеть что там, в конце абрикосовой дороги.

— Не нравится мне это. Слишком хорошо. Бесплатные фрукты, мостовая под ногами, да и деревья стоят, как солдаты на королевском параде — ровненько, рядком, все навытяжку. Ты можешь смеяться... Да-да, смейся, если хочешь. Но меня не покидает ощущение, что кто-то там наверху перепутал просёлочную дорогу с аллеей в городском парке. И сделал это не просто так.

— Ну... Вкусная еда, готовить не надо, ноги об рытвины и канавы отбивать тоже не надо... Плохо разве? Я бы сказала, что кто-то там, наверху, беспокоится об успехе нашего предприятия. Вот и помогает по мере возможности. Как тебе такая идея?

Дедал широко улыбалась. Но по мере того, как они шли по абрикосовому коридору, её радость становилась слабее. А потом и вовсе сошла на нет.

Первым звоночком стали фонари. Фонари, как фонари — чугунные столбы с подставкой для факела на верхушке. Чуть выше человека, украшенные завитками, они чернели между деревьев, словно командиры среди рядовых. И всё бы ничего... но Дедал никогда не слышала, чтобы уличные светильники ставили в чистом поле, где до ближайшего города не меньше дня пути.

Вторым знамением были люди. Нарядно одетые, с растянутыми в счастливых улыбках лицами они шли на работу, как на праздник. С лопатами, мотыгами, косами наперевес... И с пугающей пустотой в разноцветных глазах. Карие, чёрные, серые, голубые, зелёные — во всех полностью отсутствовал какой-либо намёк на мысли. Словно все эти крестьяне были не людьми, а заводными куклами, которым повернули в спине ключик, и они пошли. Кто косить, кто собирать абрикосы, кто обрабатывать грядки... И все, как один, излучали бесконечное довольство жизнью.

Третьим уже не звонком, а звоном пожарного колокола, явилась погода. Она не менялась. С утра и до вечера небо играло оттенками голубого и синего, изредка перемежая эти краски белыми пятнами облаков. Картина, конечно, выходила красивая — хоть срисовывай и в королевском дворце на стену вешай, но...

— Так не бывает! — бормотала растерянная Дедал. — Всё слишком хорошо! Слишком гладко!

— Да уж, — вторил Икар. — Демоны стали хитрее... Теперь они не только там, где плохо, но и там, где всё замечательно.

— Может, обойдётся? — вздохнула лучница, но тут же сказала. — Неа, мы и так разобрались с шестью из двенадцати реншу. Назад дороги у нас нет давно. Это всё равно, что выйти с мешком золотых ночью на улицу в бедном квартале. Теперь любая нечисть будет слетаться на нас, как мотыльки на вот эти фонари... Или к себе приманивать.

— Да, я читал про рыбу, которая ловит добычу не силой, а хитростью. Выставляет приманку, а когда жертва подберётся поближе, то захлопывает пасть! — Икар клацнул зубами, демонстрируя, как именно рыба-удильщик расправляется с добычей. — Зверобои ставят капканы, птицеловы — силки, против людей роют волчьи ямы... Чем демоны хуже?

— Ну... в общем да, — согласилась Дедал. — Демоны они такие... да, демоны.

В голосе женщины звучало сомнение, однако, делаться своими выводами с напарником она не решилась. Или, скорее, подумала, что время ещё не пришло...

Пусть повзрослеет самостоятельно.

Если дорога, ведущая к Эдему, уже донельзя впечатлила не привыкших к комфорту охотников на реншу, то вид города окончательно поразил их в самое сердце. И мозг, отключив до лучших времён способность адекватно воспринимать мир. Но если Дедал только охала, да ахала, вертя головой, как флюгером, то Икар обратил взор внутрь себя. Пока они шли к дворцу правителя, юноша молчал. Когда они прошли через роскошную, высотой с трёхэтажный дом, арку ворот, владелец Калиборна не проронил ни слова. Ни золотой узор, ни статуи, неотличимые на первый взгляд от живых людей, ни благоухающие цветники, где от буйства красок кружилась голова, не удостоились внимания Икара. Он прошёл через всё это, словно сквозь воздух — даже не заметив. А Дедал была слишком занята восхищёнными вздохами, чтобы следить за самочувствием напарника...

Красота самого дворца окончательно вскружила лучнице голову. Картины старых мастеров, где, будто наяву, воскресали события минувших дней. Где корабли упрямо бились с демонами вод, а ширококрылые птицы гордо реяли в прозрачном небе... Красная дорожка из бархата, которая буквально обволакивала ступни, по которой Дедал шла, словно по перине. И солнце, игравшее в разноцветных окнах, забранных полупрозрачным стеклом. И мебель, отличающаяся одновременно изяществом и прочностью. И сводчатый потолок, и сияющие, искрящиеся светом люстры...

Всё было восхитительно.

А Королева, хозяйка дворца — восхитительнее всего и всех.

Её разноцветные глаза смотрели одновременно и мягко, и ласково, и понимающе, и с сочувствием. Они за секунду проникали к тебе в душу, через минуту знали о тебе всё, а ещё через мгновение прощали все твои грехи.

Её чарующий голос звучал, словно музыка. Словно звон колокольчиков или пение соловья. Её голос был тихим, но его слышал каждый, кто входил в дворец. А услышав хоть раз уже не мог забыть никогда. Её слова звучали, будто доброе колдовство, будто молитва за души грешников, она словно просила за них у самого бога. И бог внимал ей. Бог слушал её...

За это люди были готовы отдать себя полностью. И отдавали.

Они окружили трон, где на мягких подушках вкушала отдохновение их королева.

Они, счастливо улыбаясь, подносили ей разнообразные яства.

Они целовали её изящные, как ветви кипариса, руки.

Они восхищённо внимали виду её стройного, как тополь, тела, укрытого лишь скромной накидкой из тончайшего шёлка.

А ярко-красные рубины в короне прекраснейшей из женщин внимательно следили за происходящим, ничего не упуская из виду.

Заметили они и охотников на реншу.

Королева внезапно замолчала, но не для того, чтобы разразиться гневными речами или приказать своим обожателям растерзать незваных гостей. Напротив, прекраснейшая из женщин очаровательно улыбнулась и подозвала к себе молодого человека в дорогом костюме. Похоже, в прошлой жизни он был преуспевающим купцом.

— Отнеси это любезным путникам, — сказала королева. — Пусть приходят ко мне вечером. Я приму их.

Дедал, изображавшая счастливую до безумия стену, безропотно приняла из рук новоявленного посыльного маленький квадратик из твёрдой бумаги. Лучница долго изучала карточку, вертела её в руках, а потом, когда золотые буквы, наконец, сложились в слова, торжественным шёпотом прочитала:

Лилит Ди Анжело

Пятый небесный департамент

И тут же повернулась к Икару. Зря. Юноша был единственным живым существом во дворце, которого не тронуло очарование королевы. Напротив, владелец Калиборна источал холод, а рука его, сомкнувшаяся на узорчатых ножнах, побелела сильнее, чем горные пики Шамбалы. Казалось, что он вот-вот сорвётся, и Дедал, в одно из мгновений, когда её сознание немного прояснилось, очистившись от колдовского дурмана, схватила напарника за руку и бросилась прочь из дворца.

Исполненные блаженства глаза почитателей Лилит долго смотрели им вслед...

— Чёрт! Чёрт! Чёрт! — ругалась Дедал, когда они выбрались наружу и забрались в тёмные глубины дворцового сада. Здесь не ходили люди и не пели птицы. В общем, идеальное место для серьёзного разговора. — Как вспомню эту стерву Лилит, так от бешенства трясусь! Ведьма! Заколдовала меня! Вот гадина! Ещё и поизмываться захотела... визитную карточку оставила, в гости пригласила... Тьфу!

— Не плюйся, — строго сказал Икар, всё это время следивший за одиноким лучиком света, каким-то чудом проникшим в беседку, где охотники за реншу скрывались от любопытных глаз и ушей. — И не горячись...

— Тебе легко говорить, мистер морозная свежесть, а я чуть головой не двинулась от всеобщей любви и обожания... Ты видел, да? Это точно ангел, я тебе говорю!

Юноша нахмурился.

— Демоны могут менять обличия... и соблазнять людей. Реншу коварны.

— Реншу коварны, кто бы спорил, — усмехнулась лучница. — Особенно если они — ангелы. Я, может, и не сильна в географии или истории, но в теологии подкована не хуже, чем лошадь священника.

— Не смешно.

— А я и не шучу. Это тебе всё хиханьки, да хаханьки. Детские игры... Когда ж ты поймёшь, что ставка в игре — наша жизнь?

— Не смешно.

— А я и не смеюсь, реншу тебя побери! — вспылила Дедал, но почти сразу успокоилась и с усмешкой добавила. — И вообще, что тебя удивляет, дружок? Не ожидал увидеть вестника божественной любви? Так я тебя предупреждала. А ты не поверил. Зря.

— Но... но...

— Что — но? Вспомни шесть предыдущих реншу. Тиамат это просто стихия, вроде урагана или землятрясения. Она не злая и не добрая. Фаэтон просто глупый мальчишка... ты, кстати, не умнее его, на мой пристрастный взгляд. Минос... ну да, он алчный и жадный... был. Но таких людей многое множество — почему тебя послали убить именно его? А старуха-смерть? Чем она провинилась? Она делала свою работу, не её вина, что кто-то смог использовать это в своих целях. Или те люди-ящеры... Сам же говорил, что они не похожи на воплощения зла. Северные боги так вообще сидели тихо-мирно в своей Шамбале и не высовывались. А мы пришли и погубили их всех.

— Но тогда... зачем всё это? Для чего? Почему?

— А ты не догадываешься? Вспомни Миноса, там можно было решить вопрос иначе — убить быка и всё. Столп апокалипсиса рухнул бы. Да-да, бык тоже был реншу. Он был ВАРИАНТОМ реншу. Но ты выбрал Миноса... и выбрал свою судьбу. Точнее, нашу. Теперь терпи. Всё равно выбора у нас больше нет.

— Но почему?

— Что почему?

— Почему ты пошла со мной, если всё знала?

Одинокий лучик мигнул и погас. Деревянная беседка окончательно погрузилась в зыбкий полумрак.

— Да, — Дедал задрала голову, пытаясь разглядеть небо сквозь плотно сомкнутые ветви. Но видела лишь тёмные листья и чёрные кости ветвей. — Я следовала за тобой, как тень следует за солнцем... Потому что без меня ты пропадёшь. Ты как слепой кутёнок, пропадёшь ведь ни за грош. Вот и приходится за тобой... присматривать. Или ты думаешь, что и без меня справишься с миссией великого героя?

Икар нахмурился. Ему не хотелось это признавать, но...

— Нет, не справлюсь. Но и тебя понять не могу. Точнее, я вижу, что ты лжёшь. Ты не хочешь открывать мне своих истинных мотивов.

— Ты прав... Твои глаза видят истину сквозь любое лукавство. Страшная способность... Из-за неё тебя изгнали?

— Да, — юноша помрачнел ещё больше. — Отец посчитал, что вкупе с моей честностью это в высшем свете будет... лишним.

— Он был прав. Да и мне не хотелось бы, чтобы ты смотрел на меня... ТАК. Но сейчас именно твой взгляд может помочь нам выбраться из переделки.

Ну же, давай, найди нам единственный безопасный путь к Лилит!

— Ди Анжело, Ди Анжело... Это тебе о чём-нибудь говорит?

— D может означать демон.

— Или — дама. Или — дерево. Или может быть просто для красоты...

Дедал вновь извлекла рубин-индикатор. Камень был мрачнее ночи.

— Реншу. Королева Лилит — реншу.

Юноша долго не отвечал. Он то искал глазами пропавший солнечный луч, то пытался что-то высмотреть в густой листве.

— Мне нужно ещё подумать, — наконец сказал Икар.

— До сих пор не надумался? Ну-ну, я тут из себя Актеона перед Дианой изображаю, а он в философа играет...

— Актеон? Если бы я...

— Да-да, знаю-знаю, если бы ты хотел встретить Актеона, то назвался бы Дианой.

— Не смешно.

— Не нравится, да? Тогда хватит дурака валять! Или... или ты хочешь остаться чистеньким? Ну что... Я не против. Лично мне не привыкать ковыряться в грязи. Одним грехом больше, одним меньше...

— Прости...

— Да уж не извиняйся! — махнула рукой Дедал. — Мы с тобой крепко вместе повязаны... Это судьба.

— Злой Рок...

— Ну, почему же... Во всём есть свои плюсы. Если честно, то без тебя я вряд ли смогла бы зайти так далеко.

И не смогу зайти ещё дальше.

— Это просто мелкий ангел. Не слишком далеко от бога и не слишком близко. Её послали на убой. Она просто разменная монета. Мелочь, пустяк... — твердила Дедал, оказавшись в опустевшем дворце перед королевой Лилит.

Но самовнушение не слишком помогало лучнице. А точнее, не помогало совсем.

— Приветствую вас, дорогие гости, — бархатным голосом сказала леди Ди Анжело, и Дедал тотчас растаяла, растеклась лужицей счастливого бездумного обожания. — Чувствуйте себя, как дома. Не отказывайте себе ни в чём. Это великая честь принимать у себя во дворце героев, которых славят по всему миру.

— Спасибо, — коротко бросил юноша, на которого чары королевы совершенно не действовали.

— Есть ли у вас просьбы? Есть ли желания, которые вы лелеяли с детства? Есть ли то, что пришлось оставить в прошлом и предать забвению? Есть ли у вас сокровенные мечты, что вы не смогли осуществить? — вопрошала прекраснейшая из женщин, а Дедал видела перед собой добрую мать, беседующую со своими детьми. Ту мать, о которой лучница мечтала всю жизнь. Мать, которая всегда поддержит и никогда не обидит. Мама...

— Нет, — отрезал Икар, игнорировавший не только слёзы Дедал, но и почти колдовское притяжение ангела.

Королева манила его к себе, манила не как простая женщина — лицом или телом — а обещая бездну невообразимого совершенства. Исполнение любых желаний и чаяний. Неисчерпаемое блаженство. Бескрайнее наслаждение. Неизмеримый восторг...

Но юноша лишь крепче сжал морозные ножны.

— Нет, — повторил он. — Так нельзя. Ты обман... Ты обманываешь людей. Ты показываешь им любовь... Но эта любовь — не настоящая! Это болезнь! Это лихорадка! Это безумие! Настоящая любовь другая... Она возвышенная и нежная. Она связывает двоих в одно целое. Более совершенное... А ты лишь обещаешь совершенство! Но тех, кто влюблён в тебя, ты превращаешь в прах! В пыль под ногами!

— Что книги с людьми делают, — Лилит склонила прекрасную голову, золотистые волосы рассыпались по её лицу. — Тебе нужно меньше читать.

— Нет, — третий раз сказал Икар. — Мне нужно меньше сомневаться.

Тучи набежали из-за горизонта, закрыв солнце. Небо стало мрачным. Небо обещало дождь...

— Вот и всё, — сказала Дедал. — Седьмой реншу пал.

Икар ничего не ответил.

— Слушай, чего ты такой смурный? Это я должна злиться на тебя! Вот чего ты колебался? Чего ты стоял и дрожал? Страшно? Или что? Не пойму я тебя!

Икар ничего не ответил.

— Я, между прочим, за малым блаженной не стала! Ещё минута-другая и тебе бы пришлось охотиться на реншу в гордом одиночестве... Тебе что, совсем меня не жалко? Или тебе жить надоело и ты хочешь, чтобы никто не мешал тебе сложить голову в очередной безумной авантюре? Ну? Чего? Скажи что-нибудь!

— Извини.

— Оооо! Прогресс. А по существу? Скажи, чего ты медлил? Ждал, пока я свихнусь?

— Извини... — голос Икара дрогнул. — Я думал... Я надеялся... Что это демон.

— Ну, ты... вообще. Я тебе десять... нет, сто раз сказала, что Лилит — ангел. Она дала нам карточку с названием ангельского департамента. У неё, наконец, фамилия говорящая! А ты? Чего ты? Чего слепого из себя изображал?

— Убить ангела... — сбивчиво ответил расклеившийся и расстроившийся донельзя герой. — Большой грех... Страшный грех... Смертный грех... Это несмываемое пятно!

— Ах, да... — серые глаза смотрели без упрёка. Но и утешения в них не было. — Ты же праведник.

— Я... Я... запятнал себя! — по лицу юноши протянулись дорожки слёз. — Мне... мне... нет прощения!

— Ты делал свою работу. Убил реншу. Хватит уже... убиваться.

— Ты не понимаешь... Я думал всё время. Всё это время. Думал, постоянно думал... Я думал, у меня голова развалится...

Лучница ничего не ответила.

— Понимаешь... Я пытался найти выход... найти другое решение... Правда, пытался!

— Но не нашёл, — сказала Дедал и отвернулась.

После этого разговор затих и увял. А ближе к вечеру небеса, наконец, разродились унылым дождём.

Всё кончилось.

Исход восьмой. Изначальный

— Родные кочечки! Ухабчики! Небритые, неприглаженные поля! И небо, грязное, как мысли грабителя! Лепота! — Дедал, бодро шлёпающая по лужам, искренне радовалась непогоде.

Икар, хмуро взиравший на лучницу, лишь головой качал.

— Чего ты так радуешься? С самого утра ямы на дороге считаешь... Если ноги все отобъёшь — я тебя тащить на себе не буду.

— Ой-ой! — женщина и не думала злиться на напарника. — А ты чего дуешься? Дружок, мы победили. По-бе-ди-ли. Одержали победу, значит.

— Такая победа хуже поражения... — гнул своё неудавшийся святой. — Я стал грешником. Я убил ангела. А вся красота, что ангел дал миру, исчезла, как утренняя роса под лучами солнца. Испарилась, истаяла...

— Тю! — Дедал только отмахнулась, за последние два дня она уже привыкла к жалобам и стенаниям Икара. — Чего стоит такая красота, что исчезает без следа? Ладно ещё заваленный жратвой стол, который пустеет после обеда. Яблочный пирог там, утка в яблоках, яблочное желе... — лучница проглотила подступившую слюну и, как ни в чём не бывало, продолжила. — Вот ты чувствуешь себя сытым, наевшись до отвала? Да чувствуешь, чувствуешь, не криви рожу. И я чувствую. А вот после знакомства с Лилит я чувствую только то, что меня по-крупному облапошили. Или за малым не развели на золотишко, как начинающего картёжника. Этот шулер делал серьёзные ставки... и мухлевал по высшему классу. А мы его оприходовали. Чего ты теперь чернее угольной шахты? Радоваться надо!

— Радость ушла из этого мира вместе с красотой...

— Тьфу ты... Вот заладил... Ладно, — серые глаза блеснули. — Расскажу тебе одну историю. Значит, так... Жил-был король Аркадии. И была у него дочь, принцесса аркадская. И попросила дочь у папочки подарок на новый год. Долго думал король, но ничего не надумал. Не дарить же десятый сундук с золотом или двадцатую корону с изумрудами и рубинами? Да и кукол у юной наследницы хватало. В общем, всё у неё было, абсолютно всё. Долго думал король, но ничего не надумал. И тут пришёл к нему человек. В очень странной одежде — куртка из львиной шкуры, на шее амулет из бычьих рогов, волчья голова за спиной, орлиные перья вместо шапки.

Икар вздрогнул, неизбывный трепет пришёл из самых тёмных глубин его сердца, а Дедал невозмутимо продолжала.

— Заявился человек к королю и сказал, что знает лучший на свете подарок для принцессы. Посоветовал он построить на льду дворцового пруда город из снега. Из снега и льда...

— Построили? — глухо поинтересовался юноша.

— Построили. И принцесса была счастлива. Ещё бы, такая красота! Я видела однажды ледяные фигуры... и теперь до смерти не забуду, как солнце искрилось на её поверхности. Как она сияла, будто изнутри. А представь целый такой город? Волшебно!

— Волшебно... — согласился Икар.

— А знаешь, чем кончилось? А я скажу тебе, чем кончилось, — Дедал усмехнулась. — Растаял ледяной город. Как весна пришла, так и растаял. Осталось от него лишь озеро грязной воды. Принцесса тоже водой из глаз дворец залила. Как же, любимая игрушка пропала! А чего, вообще-то, она ожидала? Что зима будет вечной? Ха-ха!

— Что было дальше?

— Да ничего особенного! Ну, король разозлился, мастеров, которые вырезали город со всеми украшениями изо льда, утопили в том же пруду. Ну а советчика в львиной шкуре так и не нашли. Хотя искали. Хорошо искали... В общем, ерунда одна.

Не бери в голову.

Первый, кого они встретили на безлюдной равнине, оказался седым старцем с тёплыми и добрыми глазами. Улыбка на его лице давно исчезла под грузом морщин, но он как-то умудрялся смотреть на мир с подлинной радостью и восхищением. И нельзя было не заразиться его тихим добродушным смехом.

— Хе-хе-хе, молодые люди, вы, полагаю, те самые охотники?

— Да-да, — важно кивнула довольная Дедал. — Именно. Они самые. Знаменитые. Почти что легендарные.

— Хе-хе-хе, наслышан, наслышан... А к нам вы за какой надобностью пожаловали? У нас места тихие, нечистая сила не шалит, демоны не безобразничают.

— Дедушка, — подал голос Икар, который до того сидел, будто бревном пришибленный. — А что у вас за страна? Кто здесь правит?

— Хе-хе-хе, молодой человек, у нас не страна. У нас свободная коммуна. Кто как хочет — тот так и живёт. Но вера у нас одна... Она нас и соединяет, как прутики в венике. Чтобы, понимаете, прочнее наша общность была. По одному-то пропасть легко. Мало ли что случится... Вот ежели, допустим, адепт веры простудится, заболеет и умрёт — что с его верой будет? Пропадёт вера! А у нас, видите, до сих пор жива. И будет жить ещё очень долго... До самых последних дней.

— Надо же, — изобразила интерес лучница. — Кто бы мог подумать. А как вы живёте? Чем питаетесь? Что у вас за вера?

— Хе-хе-хе, слова лишь пыль на наших губах, — белые глаза старика беззлобно смеялись. — Пойдёмте в мой дом, я приглашаю. Увидите нашу жизнь своими глазами.

Старейшину веры звали Суджат. Он пришёл из-за далёких гор, но не северных, как Шамбала, а восточных, что своими пиками подпирают живот неба. Он пришёл очень давно, когда на его лице ещё не было бороды, а ноги несли его по дороге, как волны несут корабль по реке. Первое время ему пришлось тяжко, никто не хотел верить словам, порой странного проповедника даже поколачивали и гнали от порога. Но однажды, когда Суджат, смежив веки и сомкнув пальцы рук в замок, молился своему богу, мимо проходил юноша. Спросил он старейшину, но не ответил тот. И второй раз обратился юноша к Суджату. Но не ответил тот. И третий раз промолчал пророк чужеземного бога. И тогда юноша сел рядом, сцепил руки и закрыл глаза. И стал молиться — как умел. Этот молодой человек стал первым учеником. За ним пришли другие. Со временем их стало много, они построили свои дома и расселились вокруг дома своего учителя. Много позже построили они и храм — скромный и аскетичный, как того требовал старейшина.

Сам Суджат жил в небольшой чистой хижине. Чистой и пустой: из мебели здесь присутствовали два стула и стол, на котором сиротливо ютились пара глиняных чашек и один кувшин. В нём старик хранил ключевую воду, добытую из дальнего родника. Каждые три дня Суджат сам неторопливо ходил к роднику, чтобы наполнить кувшин. И каждую неделю к нему приходили ученики, чтобы за молчаливой трапезой разделить с ним эту росу богов. Питались они фруктами и хлебом. А спали прямо на полу, завернувшись в удивительно чистую и опрятную звериную шкуру...

— Настоящий бехдин, то есть благоверный, никогда не остановит поток своих мыслей на золоте, серебре или ином богатстве, — рассказывал старик. — Роскошь и жизнь без лишений приводит к лености и праздности. Мысль должна быть острой, как клинок воина. Иначе со временем душа превратится в заросли сорняков. И не будет ножа, чтобы проредить их.

— Так ваши молитвы для очищения души? — спросила Дедал, незаметно толкая Икара в бок локтем. Но безуспешно, в юноше было не больше энтузиазма, чем в мешке с мукой. — Для запутавшихся и заплутавших ваша вера... идеально подходит?

— Хе-хе-хе, юная леди, — покачал головой Суджат. — Кабы всё так просто было, мир давно бы раем стал. Раем... Благословенной землёй. Но увы — в мире есть зло, он переполнен насилием и страданиями. Страдают в первую очередь души... Да, среди моих учеников есть такие, что пришли ко мне за спасением. И я помогаю им найти верный путь. Иные столько времени проводят в молитвах, что забывают про еду и сон. Они не пьют воды, ничего не говорят, не выходят на свет. Через непрерывные медитации они приходят к просветлению... Если вы хотите, то я расскажу, как правильно молиться. Тогда всего лишь через семь лет вы станете намного ближе к совершенству и чистоте.

— А через месяц?

— Хе-хе-хе, — белые глаза добродушно смеялись. — Не торопись, юная леди. Спешка, как лезвие меча... Если будешь слишком неосторожна — порежешься.

— Ладно, старейшина, мы услышали всё, что хотели... — Дедал поднялась и поправила лук. — Не подскажешь, где найти этот ваш храм?

— Она пожирала их... Их души... Эта красота... Она сделала их пустыми... Они стали, как фляжки, из которых вылили всю воду... Просто так... Без особой причины... Почему? Почему ангел так поступил?

Дедал старалась пропускать бубнёж Икара мимо ушей, но постоянные жалобы юноши всё равно действовали ей на нервы. В то же время, она не хотела ругаться с несостоявшимся праведником — авось совсем в разнос пойдёт.

— Может тебе дать травы с берегов Леты? — как бы невзначай поинтересовалась лучница. — Всю хворь как по волшебству снимет. Ну? Давай, мне в молодости замечательно помогало... Сказка, а не снадобье. Забывала всех на следующий день. И никаких проблем.

— Она была чистой внутри... — продолжал настаивать на своём Икар. — Я думал это демон с лицом ангела... Но она была чистой внутри... И превращала людей в игрушки... Безвольные куклы, хуже ящеров... Ящеры сражались за свой новый дом... А эти... они слепо любили свою богиню... Как же так? Почему? Разве может ангел так поступать?

Дедал лишь фыркнула.

— Мотылёк сгорает, подлетев слишком близко к огню. Так и с красотой: большинство людей слепнет, узрев её равнодушное сияние. И им уже всё равно — божественная она или дьявольская...

Юноша непонимающе воззрился на спутницу, однако, продолжать разговор не стал. Через минуту он погрузился в ещё более глубокую задумчивость, и оставшийся путь до храма они преодолели в полной тишине.

А у святилища их встретил бехдин.

— Приветствую, странники, — поклонился человек в белых одеждах, подпоясанный верёвкой из белой шерсти. — Чем наша скромная обитель привлекла внимание славных путников?

— Да так, — невозмутимо ответила Дедал. — Ходим, бродим, по сторонам смотрим... Вот, узнали, что тут храм есть. И бехдины живут.

— Да, иногда нас называют и так, — смотритель храма вновь поклонился. — Полагаю, светлейший Суджат рассказал вам о нашей вере и поведал о нашем святилище. Вы хотите пройти внутрь?

— Да-да, — закивала лучница, которую внешний вид оплота веры совсем не впечатлил. Ну, как может впечатлить строение, больше похожее на пузатую сторожевую башню? Верно, совсем никак. — И расскажите нам немного... О себе, о вере, о людях. Что за люди здесь живут?

— Бехдины, благоверные, — сказал мужчина в белых одеждах, проходя в храм и приглашая за собой путников. — Замечательные, чистые люди. Мы проводим каждый день в молитвах и самосовершенствовании. Мы стремимся очистить себя от мирских пороков и страстей. Но прежде чем мы продолжим разговор, могу я узнать имена дорогих гостей нашего храма?

— Дедал, — лучница больно ткнула безучастного ко всему юношу локтём в бок. — А это Икар. Не обращайте внимания... Обычно он нормальный. Ну, более-менее нормальный.

— Моё же имя — Кама Мара, — вновь поклонился смотритель храма. — И хотел бы я просить вас о маленьком одолжении... Конечно, после того, как вы узрите великолепие и непостижимость нашего бога.

В центре абсолютно пустой залы, подпирая округлой бронзовой головой высоченный потолок, высилась могучая статуя, изображавшая человеческое существо. Похожий на сердитого младенца бог сидел, скрестив ноги и устремив взгляд металлических глаз к горизонту. В одной руке он крепко держал бронзовую змею, а на другой, вцепившись в бронзовую кожу бронзовыми когтями, устроилась искусно выполненная птица, отдалённо напоминающая орла. А на голом животе бога Дедал приметила знакомый знак, известный ей под названием "анкх"... Любопытное сочетание.

Однако, история, рассказанная Кама Марой, было сто крат интереснее. Оказывается, в коммуне не всё так хорошо, как расписывал старейшина. Смотритель храма трагическим шёпотом поведал, что уже второй месяц здесь гибнут люди — их находят растерзанными в их собственных хижинах. Такие страшные раны может нанести дикий зверь, но в местных степях не водятся даже волки, не то что медведи, тигры или львы. Поэтому Кама Мара просит охотников разыскать чудовище... Ведь они охотники, правда? К тому же у смотрителя одна идейка есть. Точнее, он приметил, что в дальнем овраге за холмом кто-то поселился... Почему бы Икару с Дедал не сходит и не проверить?

Действительно, почему бы и нет.

— Нет, я подозревала, что этот беленький порядочная сволочь, но чтоб такая... — бледная Дедал неубедительно ругалась. Она пыталась подбодрить себя, хотя, если уж начистоту, ей хотелось бросить всё и бежать, куда глаза глядят. — Кама Мама, сукин ты сын... Не мог сказать, что у вас завёлся настоящий дракон?!

Мирно дремавший дракон приоткрыл один глаз. Пыхнул огнём из ноздрей и вновь уснул. Похоже, ему не было дела до назойливых мушек.

— Эй! Эй! Ящерица! Признавайся по-хорошему! Жрёшь людишек на завтрак? — кричала лучница, мысленно прощаясь с белым небом, белым светом и коммуной белых чудаков. — Или только на обед? Или на ужин? Или ты после заката не ешь?

Дракон фыркнул, его золотистые глаза внимательно уставились на возмутительницу спокойствия.

— Ну, чего смотришь? — не унималась Дедал, решившая, что если пропадать, то повеселившись напоследок по полной программе. — Отвечай, когда с тобой я разговариваю! Быстро!

Дракон приподнял громоздкое тело и неторопливо расправил перепончатые крылья. Но нападать не спешил. Дедал покосилась на Икара, мол, вдруг уже очухался и поможет в бою, однако, её надежды не оправдались: юноша стоял, как дерево, только что посаженное в землю. И толку от него сейчас было не больше, чем от шкафа с посудой. Громко упасть — пожалуйста, сражаться — не дождётесь. Дедал вздохнула.

— В общем так, чешуйчатый, со мной — убийца шести... Нет, семи... Нет, шести демонов и одного ангела. Смекаешь? Что ему дракон! Так, даже размахиваться не нужно. Пустяк! В общем, давай договоримся. Ты больше людей не жрёшь, а мы тебя не пустим на жаркое. Ну как?

Дедал не слишком рассчитывала на то, что дракон испугается. Возможно, ящерица-переросток ринется в атаку, возможно, полностью проигнорирует надоедливых насекомых... Но дракон поступил иначе.

— Смешные существа, — сказал древний ящер. — Я не люблю ваше жёсткое мясо. К тому же оно смердит. Ха-ха-ха!

Могучие крылья с удивительной лёгкостью вознесли тяжеленную бронированную тушу в небо над оврагом.

— Приходите к моему хозяину, смертные! — пыхнул огнём дракон напоследок. — Если, конечно, Просветлённый захочет общаться с мошкарой! Ха-ха-ха!

— Безупречный Просветлённый... Мда, могла бы и догадаться.

— Ты о чём? — Икар потихоньку приходил в себя, но до полного выздоровления ему было ещё очень далеко.

— Да о хозяине ящерки... Ясно же, что этот ихний божок и есть реншу. И он сам же пожирает своих почитателей. Вот хитрец! Всем демонам демон.

— Вестник Великой Лжи...

— Да-да, завирала ещё тот! Как лапшу нам на уши вешал... Этот Мамина Кара тоже, небось, в доле с реншу! В беленькой одежде, весь такой вежливый, тихий, добренький... Знавали таких! Сами тебе эти... как их... комплименты говорят, а через минуту нож в спину и в речку. Или под мост... Это уж как повезёт.

— Обман...

— Да-да, кругом обман. Ладно, собирайся, пошли, — Дедал радостно осклабилась. — Нас ждёт одна очень приятная встреча.

Встреча ждала охотников в храме, но прежде лучница решила заглянуть к Суджату. Всё-таки родоначальник местной религии, авось что расскажет. Но тайны старейшины так и остались тайнами — когда Дедал с Икаром пришли в скромную лачугу на отшибе, старик был уже мёртв.

— Эк его вкорячило! — цокала языком лучница, обходя скрюченное тело, по-птичьи пристроенное на стуле. — И за что главное? Вроде чистенький был...

— Чистых людей нет, — вновь завёл старую песню неудачливый герой. — Все запятнаны.

— Да-да, а ты самый пятнистый из всех, — отмахнулась Дедал. Она приметила на столе что-то новое, чего не было в прошлый раз, и стенания юноши лишь отвлекали лучницу от дела. — Знаем, знаем.

Мятая бумажка оказалась в ловких руках и с хрустом развернулась. Мертвецу всё равно, а им с Икаром любое лыко сейчас в строку.

Жители королевства Нир уходят в себя, чтобы очистится от грехов, но назад не возвращаются. Они трансформируются в предельщиков — страшных демонов. Но никто не понимает, что происходит.

Спасите нас!

Город Ширван. Столица королевства Нир.

— Ты что-нибудь понял? — спросила Дедал. Зря.

— Они бежали от наказания. Прятались в колесе перерождений. Прыгали из жизни в жизнь, как беглец прыгает с лошади на лошадь. Они виноваты...

— Сами? Ну, кто б сомневался-то... Но я вот чего не пойму... Сперва дракон, потом какие-то непонятные демоны... А кто на самом деле за всем этим стоит?

Икар промолчал. Наверное, поперхнулся чем-то... а может, дыхание перехватило.

Всякие чудеса бывают на свете.

Дедал планировала быстрым рывком преодолеть расстояние до храма, но её задумка сорвалась на полпути. Точнее, её сорвали. Демон. Очередной.

— Да где вас только выращивают? — устало возмущалась Дедал. — Где этот чудный сад? Я туда точно стадо козлов приведу! Пусть вытопчут, выжрут, а что не вытопчут и не выжрут — то понадкусывают!

— Стоять! — закричало чудище с тигриными клыками и орлиным клювом. — Стоять и ждать пока я жрать!

— Ага, уже жду, — зевнула лучница, выпуская в пятнистый живот нахального демона стрелу за стрелой.

— Ой, — пасынок тёмных сил из тёмно-зелёного сделался светло-серым, а длинное копьё с каменным наконечником выпало из кряжистой руки. — Нир...

И, не успев договорить, он испарился, не оставив после себя даже пыли или пепла.

Охотники отправились дальше, и снова им встретился демон.

Второй раз он пытался соревноваться с Дедал в меткости... И был безжалостно бит, получив по стреле в каждый глаз.

Третий раз демон явился, снаряжённый неподъёмным двуручником. И взвился к небу ароматным пеплом, когда молния, призванная заклинанием Tonitru Fulgur, ударила прямо в морщинистый лоб.

На четвёртый раз демон припас здоровенную шипастую булаву. Но Дедал не позволила ему даже приблизиться — нашинковала стрелами и добавила пару молний, пока великан из преисподней только начинал бить себя в грудь и бахвалиться. Если б демон меньше говорил и больше делал, то у него, глядишь, и шансов больше было бы...

Только на пятый раз Принц Пяти Отражений, как звали потустороннего посланника, наконец, это понял.

И атаковал женщину, вооружившись одной лишь длинной шпагой.

— Хоть бы... — тонкий клинок прошёл над головой лучницы, за малым не подпортив причёску. — Помог бы... Что ли...

Икар безучастно взирал на сражение, не выражая абсолютно никакого желания вмешиваться в ход вещей. Возможно, он решил положиться на волю Рока... а может, просто головой повредился.

Дедал от этого было не легче.

Пока ещё охотница на реншу успевала избегать атак демона, но времени на контрудар у неё уже не оставалось. Противник заметно теснил лучницу, и стрелы оставались в колчане, а свитки с заклинаниями — в сумке на поясе. Такой бой не мог продолжаться вечно — Дедал понимала это лучше всех... потому и решилась на отчаянный шаг, грозивший им гибелью... и одновременно являвшийся единственной надеждой на спасение.

Улучив момент, лучница спряталась за спиной Икара.

— Привет, — сказал юноша.

— Привет, — повторил демон.

— Пока, — усмехнулась Дедал, бросая в воздух мешочек с серой пылью. — Luciferium!

И мир вспыхнул.

То ли магический порошок оказался чрезмерно эффективен, то ли заклинание, использованное Дедал, было непозволительно мощным, но результат превзошёл все ожидания колдуньи-самоучки. Огненный шторм вихрем взметнулся к чистому небу, унося с собой отчаянно вопящего демона, который растерял всё оружие и вместе с ним остатки мужества. Впрочем, через минуту он всё равно умер...

А охотники двинулись дальше.

Но далеко они не ушли.

Принц Пяти Отражений вновь явился перед истребителями реншу. Явился безоружным и прекрасным. Его обнажённое тело блестело золотом, а глаза сияли, как драгоценные камни. Его ровные зубы казались белее снега, а на пальцах не было и следа уродливых когтей. В общем, он выглядел, как прекраснейший из людей...

Но был, несомненно, демоном.

— Я Принц Пяти Отражений, — сказала докучливая преграда. — Вы победили пять моих теней, а теперь сразитесь с источником света. Готовьтесь! — воскричал новоявленный реншу.

И тут же получил десяток стрел прямо в живот.

— Чёрт, — зашипела Дедал, когда зачарованные наконечники сломались, не сумев пробить золотую кожу демона. — Помогай мне, Икар! Икар?!

Юноша не ответил, он во все глаза смотрел на Принца, который явил ему лицо Лилит.

— Ангел, — прошептал Икар.

— Да какой ангел?! — заскрипела зубами Дедал. — Демон это, демон! Самый настоящий!

— Ангел...

Демон смеялся и кривлялся. Дедал сплюнула.

— Вот блин...

Юный герой стоял на месте, как вкопанный, без конца повторяя одни и те же слова. Демон кружил вокруг, подбираясь всё ближе. Дедал грязно выругалась и сделала то, что обещала себе не делать ни при каких обстоятельствах.

Она выдернула Калиборн из промёрзших ножен.

Лучнице казалось, что она схватила раскалённого добела ежа. Нервы Дедал вопили от боли, а каждая клеточка её тела молила об освобождении от запредельных страданий. Но женщина терпела. Она должна была это сделать...

Тем более что её противнику пришлось намного хуже.

Он просто перестал существовать.

Остаток пути к храму не таил сюрпризов. Драконы не выскакивали из засады, демоны не проявлялись из воздуха, солнце мягкими лучами ласкало траву и редкие деревья, по небу одиноко бродила бледная туча, безуспешно искавшая, где бы пролиться на землю промозглым дождём... Всё успокоилось, устаканилось, похоже, реншу действительно нашёл свою гибель, встретившись лицом к лицу с злобной тьмой Калиборна.

Дедал морщилась, вспоминая подробности недавней схватки. Она злилась на Икара, а ещё больше — на себя. На то, что не может пройти весь путь в одиночку. Что её сил не хватает на борьбу против зла... и добра... Против реншу.

Оставался ровно месяц до апокалипсиса, когда охотники вошли в пустой храм.

Исход девятый. Потерянное время

Кроме двоих охотников на реншу в просторном холле присутствовал сонливый дворецкий. Обычно он клевал носом, но сейчас его отдыху мешали незваные гости. Нарушители. Посторонние. Пока Дедал озиралась, дворецкий успел десять раз переставить глиняную чашку с вырезанной на ней кошачьей мордочкой, восемь раз кашлянуть, пять раз поправить пятнистый шарф, обвившийся вокруг тонкой шеи, и три с половиной раза погладить пушистого чёрного кота — с половиной, потому что четвёртый раз странный человек в сером пальто довести до конца не сумел. Усатая животина просто-напросто исчезла. А потом появилась у лестницы, ведущей на второй этаж.

— Назовите себя! — строго сказал дворецкий.

Лучница с сомнением покосилась на широкопольную шляпу, подбитую лисьим мехом, но лукавить не стала, выложив всё, как на духу:

— Я — Дедал, он — Икар, мы — охотники.

Столь продолжительная речь отняла у женщины немало сил, и она тяжело задышала. Дворецкий вежливо подождал, когда собеседница придёт в себя, и продолжил — уже более спокойным тоном.

— Приветствую вас в Зазеркалье, господа. Меня зовут Хатрон, я регистратор и страж покоя.

— Как-как? Хитрун?

— Хатрон, — всё так же спокойно поправил лучницу регистратор. — Пожалуйста, не искажайте моё имя, мадам.

— Хха... хам! — притворно возмутилась Дедал. — Я не замужем... Называй меня мадмуазель. Или мисс. Или леди, в конце концов.

— Мадам, — страж покоя был невозмутим. — Назовите цель вашего визита.

— Цель?

— Да.

— Ну... не знаю...

Пока Дедал думала, как половчее развести Хатрона и вытянуть у него что-нибудь важное, Икар игрался с котом.

— Осторожно, мистер, — перегнулся через стойку регистратор. — Чешир кусается.

— Его зовут Чешир? — улыбаясь, будто младенец, спросил кандидат в герои. — Какое забавное имя! А почему у него ошейник?

— Я приспособил, — сказал Хатрон, лаская материализовавшегося на регистрационной стойке кота за ушком. — Ошейник не простой, с волшебным камнем-маячком. Чешир любит неполиткорректно исчезать и неподобающе появляться. А так я за ним всегда слежу. У меня ведь всё под учётом, даже мышки. Да-да, каждая под номером в этой книжечке.

Страж покоя любовно погладил толстенный том "Инвентарной описи".

Как Дедал успела заметить, на стойке кроме "Описи", глиняной чашки, кота и Хатрона ничего не было. Да и само помещение выглядело скорее аскетично: закуток регистратора с сотней ящичков с торчащими в них золочёными ключиками, стёршийся ковёр непонятного цвета и материала на полу, две массивных лавочки возле стен, часы, замершие на половине шестого, и лестница, ведущая на второй этаж. Да уж... зашли в храм, называется. И провалились не пойми куда... Зазеркалье? Дедал никогда не слышала о таком круге ада. Что здесь за демоны? Как здесь пытают грешников? Вопросы-вопросы...

— Кто у вас за главного? — Дедал решила сперва попытать регистратора.

Попытка не удалась.

— Выбирайте ключ, — невозмутимо отвечал Хатрон, забывший про пустую чашку и всецело занятый Чеширом. — Поднимайтесь на второй этаж. Налево.

— А можно котика погладить? — вновь улыбнулся Икар.

— Конечно, — Чешир тут же появился на руках у юноши. — Но недолго, вам уже пора идти.

— Пора идти — это вашим часам, — заметила Дедал. — Чего они стоят-то?

— А куда им спешить? — резонно заметил Хатрон. — Им здесь целую вечность стоять. Не набегаешься. Это вам, господа Икар и Дедал, что-то понадобилось на верхних этажах. А нам — то есть мне с Чеширом и часами — и здесь хорошо.

"Да ну? Правда что ли?", — подумала Дедал, но вслух ничего не сказала.

Через минуту они с Икаром взяли по ключу и оказались на крутой гранитной лестнице.

— Мамакара, чёрт его дери, — ругалась Дедал, карабкаясь на высокие ступеньки. — Его бы сюда! Пусть бы скакал, как горный козёл! Козёл!

Икар лишь счастливо улыбался.

— А мне здесь нравится. Чешир такой мягкий и тёплый...

— Ага! Ад тоже тёплый... Даже чересчур.

— Не сердись, — изумрудные глаза блаженного смотрели на лучницу всепрощающе. — Давай лучше отыщем нужную дверь.

Нужная дверь отыскалась быстро — она оказалась единственной с двумя замками. Ключи, которые охотники получили на первом этаже, конечно же подошли.

— Конечно! Кто бы сомневался! — фыркнула Дедал, проходя в кабинет. — Здравствуйте, мы к вам по делу!

— Здравствуйте! — кивнул солидный господин, без конца перебиравший кучу бумаг, испещрённых цифрами. — Проходите, не задерживайтесь.

— Мы к вам по делу...

— Важное дело! Важное дело! Изложите суть. Быстрее, не задерживайтесь. У меня много работы.

— А что вы делаете? — поинтересовался Икар. Его внимание часто привлекала всякая ерунда.

— Важные цифры! Важные цифры! — хозяин кабинета потрясал бумажками. — Я непременнейше должен точно подсчитать, сколько демонов поместится на пальце ангела, который идёт по мосту толщиной в шёлковую нить над дьявольской провинцией Аббадон!

— Ничего себе! — присвистнул юноша, а Дедал закатила глаза.

— Ничего! Я почти закончил высчитывать силу натяжения нити! Ещё 432 000 лет, и я завершу свой труд!

Дедал закашлялась.

— Уважаемый, мы пришли по другому делу. И не хотим отнимать у вас много времени... Скажите, как нам пройти к вашему начальству?

— Прямо по коридору, на третий этаж, дальше налево, — буркнул зарывшийся в бумаги чиновник. — Не ошибётесь!

— Вот же! Мало того попали в какой-то притон бумагомарания и ерундойстрадания, так ещё и камень показывает присутствие демона!

Рубин молчал. И не светился.

— У тебя остались снадобья и заклинания? — спросил Икар, с лица которого не сходила глуповатая улыбочка.

— На разок-другой хватит... — Дедал с подозрением косилась на физиономию спутника. — Слушай, что с твоим лицом?

— Что с моим лицом?

— Меня не покидает ощущение, что оно ненастоящее.

— Мы же в Зазеркалье, Дедал.

Тут всё ненастоящее.

Счетовод не обманул, ошибиться действительно было трудно. Даже уникум, способный заблудиться в трёх соснах, сумел бы отыскать одну-единственную дверь к которой вёл один-единственный коридор.

— Привет! Не помешали? — заявила Дедал, совершенно нахальным образом вламываясь в кабинет.

Но шумные гости не смутили чиновника. Напротив, пухлый человечек ростом не достававший Икару до груди, подпрыгнул и захлопал в ладоши.

— Гости! Гости! Я наконец-то смогу убить время по-настоящему!

— А до этого вы убивали его понарошку? — спросил юноша, присаживаясь на мягкий стул.

Толстяк печально посмотрел на игрушки, разбросанные по столу. Там были в основном куклы на ниточках, но встречались и вырезанные из дерева фигурки. Но не солдат или прекрасных дам, а обычных людей — крестьян, купцов, сапожников и портных. У одного из мастеров в руках была стальная иголка с потемневшим кончиком.

— Укололся, — вздохнул владелец всего этого богатства. — От скуки и укололся.

— Подлечить? — невинно осведомилась Дедал, роясь в сумке в поисках испепеляющего заклинания.

— Нет, спасибо, давайте лучше играть.

— Я в куклы как-то... не очень, — сказал Икар.

— Да и я... не маленькая девочка, — присоединилась к напарнику лучница. — Ты лучше скажи, где ваше начальство обитает и как его звать?

Толстяк изумлённо воззрился на гостей.

— Как? Вы не знаете Кирре?

— Так. Уже прогресс, — руки ведьмы-самоучки убрались из сумки с заклятьями и снадобьями. — Теперь скажи, как нам добраться до Кирре.

— Скажу... — любитель игрушек хитро подмигнул Икару. — Если отгадаете мои загадки!

— Что за детские игры... — возмутилась Дедал.

— Да-да, мы согласны! — обрадовался Икар.

— Хорошо, вот вам первая загадка:

Чем отличается ворон-альбинос от застрявшего в замке ключа?

— Тем, что часы в холле всегда показывают полшестого, — без запинки ответил Икар. Дедал посмотрела на него, как на умалишённого. Но, к её удивлению, толстяк воскликнул:

— Верно!

— Вторая загадка? — спросил юноша.

— Конечно, конечно! — захлопал в ладоши чиновник:

Почему охотник пишет письмо бурому медведю, а не белому зайцу, смотрящему на часы?

— Потому что у дворецкого в шляпе нет чашки с дырявым дном, — всё так же уверенно отвечал Икар.

— Верно! Верно! — запрыгал на месте толстяк.

И на радостях рассказал охотникам, где найти главного начальника.

— Слушай, дружок... Я чего-то недопонимаю. Какой смысл был в твоих ответах? Это же какая-то чушь! Полная ерунда! Бред сумасшедшего!

— А кто сказал, что в вопросах есть какой-то смысл? Так почему же ты ищешь смысл в ответах на них?

Дедал осеклась. И действительно. Какой смысл был в вопросах толстяка?

— Не печалься, — сказал Икар, с чьего лица теперь не сходила улыбка. — Мы всё ещё идём вперёд.

И понемногу приближаемся к цели.

— Итак, вам нужен вестник ложного пути, — следующая цель оказалась промежуточной. Хозяин нового кабинета не был Кирре. И не имел никакого отношения к реншу, демонам, ангелам или богам. Гладко выбритый, аккуратно причёсанный, в камзоле и с пером в руке он казался единственным нормальным человеком в этой обители безумия. — И что вы собираетесь делать с нашим Королём, если найдёте?

— Ну-у-у... — протянула Дедал. — Поговорим... по душам. Выпьем... чайку. Пожалуемся на жизнь-жистянку... И всё такое прочее.

— Какое прочее? — строго спросил чиновник.

— Ну...

— Давайте по существу. Кто вы?

— Охотники.

— Второй этаж. Пятый кабинет. Цель?

— Охота на реншу.

— Реншу у нас в восьмом кабинете. Второй этаж. Что ещё? Оружие есть?

— Да, у меня лук...

— Десятый кабинет.

— У Икара меч и...

— Второй кабинет.

— ...кинжал.

— Третий кабинет. Что ещё? Магия? Зелья? Амулеты? Талисманы?

— Есть волшебный рубин...

— Рубины в пятнадцатом кабинете, волшебство в двадцать пятом. Вы уж сами определитесь кто куда. Только уложитесь в приёмные часы!

— И со скольки они? — поинтересовался скромно стоявший в сторонке юноша.

— С трёх до пяти! — сурово хмуря кустистые брови заявил чиновник.

— Но на часах всегда полшестого! — возмутилась Дедал.

— Ничего не знаю! — отрезал "единственный нормальный человек". — Разбирайтесь со своим временем сами!

Оно ведь ваше, не так ли?

— И что нам делать теперь? — сокрушалась лучница. — Камень чернее сердца старой ведьмы, а мы так и не отыскали реншу! Нам что теперь, всех подряд в лучший мир отправлять?

Икар скривился. Улыбка впервые исчезла с его лица.

— Чего? Чего нос воротишь? Это же твой любимый... способ.

Икар покачал головой.

— Да-да, чуть что — сразу за меч. Разве нет?

— Нет, — разлепил ссохшиеся губы хозяин Калиборна. — Мне не нравится многое из того, что нам пришлось сделать.

— Да-да, чистюля ты эдакий... А ничего, что из-за твоих душестраданий мы за малым не окочурились, когда пришёл восьмой реншу и вознамерился стереть нас с лица земли?

— Я виноват, — в голосе Икара прорезались твёрдые нотки. — Но я не знаю наверняка... Многого не знаю. Слушай, я много передумал за это время... И вот к чему пришёл... Нам действительно нужно их всех убить? В смысле, если бы мы оставили реншу в живых, что бы изменилось?

— Думай меньше, — фыркнула Дедал. — А то додумаешься — и думать нечем будет...

Ведь без головы оно как-то несподручно.

Дедал намеревалась припереть Хатрона к стенке и вытрясти из несчастного регистратора всю подноготную бюрократического вертепа, но вернувшийся в более-менее нормальное состояние души и тела Икар нарушил её планы.

— Вот здесь, — сказал юноша, примериваясь к зеркалу, которое с самого начала висело у них за спиной.

Дедал не успела даже удивиться. Калиборн сверкнул чёрной молнией, выскользнув из ножен и спустя мгновение вновь упокоившись в своей морозной обители. А ещё через секунду зеркало рассыпалось на целую тучу осколков, окруживших охотников непрозрачной стеной.

— Упс, — только и успела сказать лучница. После чего её с Икаром затянуло в зеркало, а в холле опять воцарились покой и котово-чайная гармония.

На бесконечной белой равнине не было ничего, за что можно уцепиться взглядом и увериться в реальности происходящего. Не было ничего, на что можно взглянуть и сказать: "Да-да! Это настоящий мир!". Впрочем...

Чего ещё ожидать от Зазеркалья?

— Да-да, это ненастоящий мир, — добродушно улыбаясь, заявил человек непонятного возраста и непонятной родовидовой принадлежности.

Дедал не понимала: купец ли он, ремесленник, а может, зажиточный землепашец? Икар же, за последние дни растративший отведённый ему лимит сомнений, сразу поприветствовал незнакомца. Но незнакомца ли?

— Здравствуйте, Кирре. Прошу прощения, что так грубо вломились в ваше королевство.

— Ничего страшного. Я знаю, что вы оказались здесь не по своей воле.

— Ты реншу? — спросила обеспокоенная Дедал.

— Да, — кивнул головой Кирре. — Можете меня убить.

— Правда? — обрадовалась лучница, тотчас потянувшись за стрелой...

Но вместо стрелы её пальцы вытащили из колчана красную гвоздику.

— Небольшой подарок, — улыбнулся Король Зазеркалья. — Я слышал, что женщины любят цветы.

— Женщины любят, когда их желания исполняются! — фыркнула Дедал.

— И чего же ты желаешь? — полюбопытствовал Кирре.

— Ну... — под настойчивым взглядом Короля лучница смутилась и покраснела. — Золото, бриллианты... Нет, стой! У нас есть дело поважнее.

— Да, — выступил вперёд Икар. — Мы должны убить всех реншу.

— Ну, так я сразу предложил — убивайте! — сказал Кирре, подставляя грудь под удар воплотившегося в чёрный меч зла.

Охотники выбрались из Зазеркалья без приключений. Правда, Дедал грызли сомнения насчёт Кирре. Ну не верила колдунья-самоучка, что человек, способный превращать стрелы в цветы, так просто возьмёт и умрёт. Лучница вообще считала, что они убили не настоящего реншу, а мираж. Одно из множества отражений. Но...

Камень счастливо мерцал, показывая полнейшее отсутствие демонов, ангелов и прочей дряни, а они сами благополучно оказались на родной грешной земле.

Обрадованная возвращением Дедал сразу же отыскала какого-то крестьянина, спешащего на своё поле, и устроила бедолаге форменный допрос. Разве что цветом исподнего не поинтересовалась... Закончив с расспросами, женщина вернулась к напарнику и с недоброй улыбочкой спросила:

— Хочешь узнать новость?

— Какую? — сразу отозвался Икар.

— Плохую... Очень плохую... Видишь ли, ровно через неделю... Через каких-то жалких семь дней...

Мир умрёт.

Исход десятый. Рыцарь без чести и упрёка

Облака, похожие на драккары викингов, наступали с востока. Солнце следило за этим действом со стороны, откуда-то сбоку косясь на армаду воздушных кораблей, бороздящих небесный предел. Было светло.

— Знамение, — Икар бодро пялился на небо, депрессия, преследовавшая юношу последний месяц, бесследно прошла. — Я не могу прочитать его смысл, но это несомненно реншу.

— Опять, — застонала обливающаяся потом и валящаяся с ног от усталости Дедал. — Мы второй день без привалов чешем вперёд и вперёд! Хоть бы передышку дали! Демоны!

— А может ангелы, — подколол напарницу Икар, но тут же посерьёзнел. — Времени осталось всего-ничего, радоваться надо, что вестники судного дня сами идут к нам руки.

— Это ещё неизвестно, — мрачно заметила лучница. — Кто кому в руки придёт... И в руки ли вообще.

Юноша лишь пожал плечами и ускорил шаг. Когда Дедал окончательно света белого не взвидела, на обочине сверкнула скульптурная композиция. Целая орава медных рыцарей, начищенных до блеска, радостно братаясь образовывала название города. Или страны.

— Фэймхолл, — сбивчиво прочитала женщина.

— Целиметалли, — озвучил Икар имя автора. — У местных творцов весьма оригинальный... подход к искусству. Я бы сказал, что они не идут, как все нормальные люди, через парадную, а пытаются пробить лбом заднюю дверь. Концептуально.

Дедал, услышав незнакомое слово, поморщилась. Она не любила, когда её спутник умничал почём зря.

— Ладно тебе! Пошли лучше быстрее!

— Ты же только что от усталости шагу сделать не могла? — удивился Икар.

— Так город же! Город! — женщина мечтательно зажмурилась. — Мягкая постель... Ванная... Нормальная еда...

— С едой у нас и так проблем нет! — расплылся в улыбке Икар, доставая из кармана сушёное яблоко двухмесячной давности. — Не грусти, похрусти!

Дорогу до города охотники преодолели в рекордные сроки: Икар бежал впереди, а сзади, нелицеприятно отзываясь об умственных способностях юноши, мчалась Дедал.

И откуда только у неё силы взялись?

— Ну что? В гостиницу?

— Нет уж, сперва заглянем к оружейнику, — Икар скосил глаза на колчан, печально болтающийся у Дедал на плече. — Закажем тебе десятой другой стрел...

— ...стрел нет! Нихт стрелы! — развёл руками дородный мужчина в полном рыцарском оснащении за исключением щита, оружия и шлема. — Вот лучше возьмите алебарду — писк сезона! И воевать, и дрова рубить, и воров пугать. Мощь! Или вот новое поступление — метательные ножи из-за моря. Бросаешь — и сам в цель летит. С пятидесяти шагов в яблоко попадаю! Так я уже старый, глаза не те, в руках былой твёрдости нет. Или может доспех заинтересует? Я смотрю, на вас даже кольчуги не надёвано.

— Нам бы стрелы, — вздохнула Дедал.

— Или информацию, — подмигнул Икар.

— Вот это другое дело! Вот это другой разговор! — заулыбался темноволосый бородач. — И что же вам интересно?

— Всё. Что. Вы. Знаете, — степенно ответил Икар, выкладывая на стол одну за другой четыре золотых монеты.

Хозяин лавки засиял, будто проснувшееся ото сна солнце. Ну, или как посуда, которую первый раз отмыли до блеска.

— Если вы хотите выяснить текущую диспозицию в королевстве Фэймхолл, то вы пришли по нужному адресу, — степенно вещал бородач, сгребая монеты в потрёпанный мешочек. — Позвольте представиться — ветеран чётных аркадских войн, бывший участник священных карательных походов Ричард Валентайн. Можно просто Рик.

— Дедал, — сказала Дедал.

— Икар, — сказал Икар.

После настороженного обмена взглядами они неожиданно рассмеялись. А когда веселье стихло, довольный Ричард провозгласил:

— Вот и познакомились! Теперь и поговорить можно!

— Что за королевство у вас? — спросил склонный к депрессивным настроениям кандидат в герои.

— О! Великое королевство! Правда, из городов у нас только Столица, да кучка крупных деревень окрест. Они, конечно, тоже себя городами кличут, но так и я могу назвать свою лавку оружейной палатой!

Они вновь рассмеялись.

— А что за король у вас? — осторожно поинтересовалась Дедал.

— Король как король, — развёл руками Ричард. — Сильно не обижает, налогами не душит, еретиков на площадях не жжёт. Да мы особо его и не слушаем, всё больше по Кодексу живём. Там написано, как есть, как спать, как сражаться. На все случаи жизни книжка!

— Угу, — кивнул Икар, соглашаясь с невысказанными мыслями. — Значит, у вас что-то вроде рая для рыцарей?

— Выходит, что да. Что-то вроде. Но я вот что вам скажу... — бородач перешёл на шёпот. — Не все рыцари одинаково рыцари. Не все ведут себя, как должно. Кодекс они, понятно, соблюдают, но это больше для видимости. Приличий у них нет совсем, а про честь они и не знали никогда!

Вот что... первым делом опасайтесь Януша. То есть, сира Де Брайлиля. Сир Икар владеет особенным мечом, но и Мясник не простой рубака. Тысячу дуэлей взял за смертью противника — не шутка!

— Серьёзный парень, — Икар явил миру самую невинную из своих улыбок. — Пожалуй, я постараюсь избежать встречи с Мясником. То есть, с господином Янушем Де Брайлилем.

— А что за кодекс? — встрепенулась Дедал, хмурившая брови, пока Ричард рассказывал про нерыцарственного рыцаря. — Расскажи о нём побольше, Рик. Нам наверняка пригодятся советы оттуда.

— Это не совсем советы... — бородач вздохнул и откинулся на спинку жалобно скрипнувшего стула. — Вот вы, например, можете назвать первый день последнего месяца весны? И поздравить его?

— Могу! — бодро отрапортовал Икар. — Да здравствует первое мая!

— Вот видишь, сир Икар, ты можешь, — ветеран вздохнул. — А я нет. Потому что рыцарям это запрещено... Положение обязывает, понимаете ли.

— Дык может сменить позу... положение то есть, а? — невинно осведомилась Дедал.

Ричард повторно издал вздох то ли разочарования, то ли усталости.

— Уже поздно, выбор сделан и зафиксирован. Моя судьба предопределена... С вами точно так же, я прав? Вы должны понимать меня, сир Икар.

— Я... понимаю, — помрачнел убийца ангелов. — Даже слишком хорошо.

— Тогда не терзайте мне душу расспросами, а Кодекс, если желаете, есть в городской ратуше. Вход свободный, за чтение книги денег не берут.

Когда охотники уже выходили из лавки, так ничего и не купив, Икар обернулся.

— Как нам его узнать? — спросил юноша. Он не назвал имени, но бородач понял его без лишних слов.

— Де Брайлиль всегда путешествует с дамой. Настоящая валькирия на бледном коне! А сам Януш любит красоваться на прекрасном рыжем жеребце. Таких коней во всём Фэймхолле больше не сыщешь, только у них! Красавцы... Кони. Не люди.

— Ясно, — Икар улыбнулся. Немного грустно. Будто прощаясь со старым рыцарем навсегда. — Пожелай нам удачи, Рик, ладно?

Сейчас она нам особенно сильно нужна.

Следующие полчаса Дедал вслух рассуждала о том, где ещё можно достать стрелы, есть ли в этом захудалом городишке хорошая магическая лавка и мягкие ли перины в местных гостиницах. А Икар сосредоточенно молчал. Его мысли стервятниками кружили вокруг фигуры Мясника. Кружили с величайшей осторожностью, но не потому, что юноша боялся фальшивого рыцаря... Он боялся ошибиться.

— Эй! Эй! — закричала лучница, когда Икар едва не плюхнулся на мостовую, споткнувшись о чью-то неловко выставленную ногу. — Хватит спать на ходу!

— Я думаю, — буркнул юноша.

— Думает он... Бурундук тоже думал, да в суп попал!

— Индюк, а не бурундук.

— Какая разница? — отмахнулась Дедал. — Когда тебя варят на медленном огне, то тебе всё равно — индюк ты или бурундук!

— Резонно, — Икар с любопытством взглянул на охотницу. — Слушай, давай разделимся. Так быстрее выйдет. Я схожу к ратуше, кодекс полистаю. А ты за снаряжением сбегай. Как тебе такой расклад?

— Ну да, ну да, опять я за еду, оружие, стрелы отвечаю, а он развлекается... — для вида поворчала Дедал. — Ну да ладно! Иди! Реншу с тобой!

Икар невесело улыбнулся.

— Да реншу и так всегда со мной...

От хаотичных перемещений по улицам толку было немного, и юноша решил подойти к делу основательнее. А именно — завалиться в какой-нибудь подходящий трактир. Вывеска "Ржавая жестянка" сразу привлекла внимание охотника на реншу, а когда Икар заметил, что общество в харчевне собралось самое, что ни на есть, тяжеловооружённое, то последние сомнения отпали. Вот он — золотой информационный прииск!

Юноша прошёл за дальний столик и попросил похлёбку. Он не хотел есть, но и привлекать внимание не было никакой нужды, тем более что совсем рядом громыхал интереснейший разговор...

— ...я тебе говорю, сволочака он знатная!

— С чего ты взял?

— Я тебе говорю! Де Хонайра кто на дуэль заманил и убил? Он! А Де Вертюр? Кто его оприходовал?

— Опять он?

— Ну! А ещё Де Консентино, Де Веро... Весь цвет рыцарства с пылью смешал!

— Негодяй... Постой, так это что выходит — мы на очереди?!

— А я тебе о чём толкую полдня! Беда, ох, беда... Вот если б кто нашёлся, кто нашего Мясника с его рыжего зверюги, да в пыль, а потом и в могилку... Вот бы я тому спасибо сказал!

— Тише ты! Тише! Услышат ведь!..

Разговор угас, но Икар и без того услышал достаточно.

"Де Брайлиль, значит", — думал юноша. — "Ну, что ж, недолго ему осталось..."

— Вы не видели здесь четырёх всадников? — простодушно расспрашивал каждого встречного и поперечного кандидат в герои.

Обычно ему отвечали молчанием или недоумённым плечепожатием. Но спустя час поисков Икару повезло. Если это, конечно, можно назвать везением...

— Четырёх не видел, — ответил один из прохожих. — Только двух. Двух видел. На рыжем и бледном конях.

— Привет, убийца, — сказал Икар, перегородив дорогу и вытащив меч.

Если бы не Калиборн, всадники растоптали бы наглеца и не заметили, но злобный клинок в руках незнакомца призвал Де Брайлиля с подругой к осторожности.

— Назови себя, отребье! — прогрохотал рыцарь в белых доспехах, легко управлявшийся с чудовищным рыжим скакуном.

— Зачем мне представляться убийце? — удивился кандидат в герои. — Я с каждым встречным бандитом не раскланиваюсь.

— Нахал! — взвизгнула спутница Януша, ещё молодая и вполне привлекательная женщина в лёгкой кольчуге с длинной шпагой на поясе. — Смерти ищешь? Да ты знаешь, с кем ты сейчас говоришь?

— Конечно, — всё так же спокойно ответил Икар. — С парочкой грязных убийц.

— Да что вы говорите, синьор! — Де Брайлиль пытался изображать вежливость. — Все сиры, которые имели честь встретиться с моим клинком на дуэли, сами согласились на эти условия. Они сами и вызвали меня на бой. И они, и я соблюдали все правила из Рыцарского Кодекса.

— Убийца... — юноша брезгливо поморщился, рука, державшая Калиборн, на мгновение дрогнула. — У них не было и шанса против тебя. И ты это знал. И они это знали. И этот ваш дурацкий Кодекс тоже это знал. Они шли на бойню, на верную гибель... Убийца. Ты не рыцарь и даже не воин. Ты просто мясник. Мясник!

Де Брайлиль побагровел.

— Синьор, ещё слово, и я буду вынужден вызвать вас на дуэль!

Икар ответил ему улыбкой голодного крокодила.

— Давай. Вызывай.

— Нахальный юнец ищет смерти! — оглушительно визжала подруга фальшивого рыцаря, уши Икара едва выдерживали эту звуковую атаку. — Нахальный юнец нашёл её! Дуэль, дуэль!

— Дуэль! — согласился набычившийся Де Брайлиль. — Приходи завтра утром на марсово поле. И напарника захвати... если отыщется ещё такой же самоубийца.

— Будет дуэль пара на пару! — взвизгнуло напоследок передвижное шумовое орудие. — Пощады не жди!

Разочарованный Калиборн убрался в ножны. Представление кончилось.

— Кодекс? Зачем вам Кодекс, молодой человек? Вы ведь не рыцарь.

— А что, простым любопытствующим запрещено к книгам прикасаться?

— Нет, но... Ладно. Следуйте за мной.

Суховатый старичок с тяжёлым медальоном на тонкой шее приоткрыл массивную дверь из железного дерева. За ней открывалась мрачноватая комнатка с узкими окнами-бойницами.

— Здесь была крепость, — пояснил смотритель. — Во время первой войны за корону. А после второй здание приспособили под ратушу.

— Как интересно, — вздыхал Икар, которому не терпелось поскорее ознакомиться с Кодексом. — Выходит, Кодекс появился после второй войны?

— Что вы, что вы! — улыбнулся старик. — Странствующий рыцарь Габи Эль Архомино написал свод рыцарских правил чести, позже переименованный в Рыцарский Кодекс, ещё тогда, когда королевство готовилось к кровопролитной схватке за трон. Можно сказать, что он предвосхитил события, смог увидеть то, что было скрыто от других глаз. Можно сказать, прозрел будущее...

Увлечённый рассказом смотритель не сразу сообразил, что они уже несколько минут просто стоят возле стола с увесистым фолиантом.

— О! Вот и Кодекс, — смущённо пробормотал старик. — Вы тут сами управляйтесь, а я пойду. Мне за порядком следить надобно. Вы тоже тут не шалите!

Через минуту дверь глухо закрылась, оставив Икара наедине с книгой.

— Ну что, — обратился юноша к творению Габи Эль Архомино. — Познакомимся?

За свою недолгую жизнь Икар подружился с массой разнообразнейших книг. Учебники, научные труды, развлекательное чтиво... Даже пара кодексов промелькнула в бесконечной череде обложек. Но чтобы книга ввергала его разум в ступор — с таким бывший аристократ встречался впервые. И не то чтобы он не понимал, о чём идёт речь на пожелтевших страницах... Понимал, ещё как понимал! Беда в том, что Икар считал подавляющее большинство пунктов Кодекса невероятным бредом. Или — спланированной диверсией.

— Дама права, — гласил один из пунктов кодекса. — Даже если она не права.

На это Икар лишь качал головой, продолжая чтение. И мысленно удивляясь тому, что кто-то может принимать такую безумную книгу за руководство к действию. Правила противоречили друг другу и здравому смыслу, правила не имели никакого отношения к благородству и чести, правила словно насмехались над тем, кто пытался их осмыслить... Неужели это всё и есть настоящее рыцарство?

В комнате темнело. Икар мрачнел вместе с ней.

Защищать дам. Защищать имя. Вызывать на дуэль. Так-так-так... А вот это что? Краткая историческая справка? Похоже, это дописано позже, много позже... Но кем? И зачем?

— Забавно, — хмыкал юноша, переворачивая страницу за страницей. — Жуть как интересно.

Правила давно кончились, и теперь книга открывала перед Икаром историю королевства Фэймхолл. Историю рыцарей и их подвигов. Которые, по большей части, заключались в бессмысленных побоищах и смертоубийстве...

— Так-так-так, — стучал пальцем по столу хозяин Калиборна. — Синьор Януш Де Брайлиль... Был образцом рыцарства. Защищал слабых и угнетённых, безжалостно разил злодеев и угнетателей. Интересненько... Потом стал специалистом по дуэлям. И отличным знатоком кодекса... Так-так-так, не хуже самого Габи, говорите? Забавно... Побеждал всех противников одного за другим. Отличный рубака. Когда кончились противники, подобрал какую-то оборванку по прозвищу Хоуп и сделал из неё леди. А вы затейник, синьор Януш... Так-так-так. Научил её обращаться с оружием, вывел в свет, переименовал в леди Леспойр. Забавно... Всё ясно, эта леди-не-леди оскорбляла других дам, их кавалеры вызывали её на дуэль, а там их с нетерпением ждал Мясник...

Последняя страница книги перевернулась, знаменуя конец истории. Наступила томительная тишина.

— Всё ясно... вот ты какой, — изумрудные глаза мягко светились в почти кромешной тьме, заполнившей бывшую крепость. — Вестник Подлости Несовершенства...

Буду рад убить тебя лично.

— Ты совсем сбрендил?! Опять хочешь, чтобы я тебя спасала?!

— Мы пойдём вместе, не беспокойся.

— Ах ты ещё и меня втянул! Красавец, молодец... добрый, чёрт тебя дери!

— Не беспокойся, с шевалье Де Брайлилем сражусь я сам. Лично.

— Шевалье-швалье... Ладно, а что с этой леди, как её там... Хоуп, леспойр, спес... Звучит одинаково омерзительно. С ней-то мне придётся драться!

— Ты пополнила запасы стрел?

— Да.

— А запасы заклинаний и разных чудо-травок?

— Да.

— Тогда чего волноваться?

— Слушай... А этот Де Брайлиль... Он силён?

— Он могуч. Ты бы видела его коня — натурально одомашненный дракон. К такому и подходить страшно.

— Да? Я думала, что герои ничего не боятся.

— Ничего не боятся только мёртвые герои.

— Так ты и откинул бы копыта уже раз сто, если бы не я! Забыл?

— Такое забудешь... Слушай, Дедал, герой я или нет...

Я пока ещё жив.

Рок, долгие годы защищавший Мясника, решил взыскать все долги разом. В один день. Судьба, благоволившая Де Брайлилю, отвернулась от сира Януша. Окончательно. Везение и воинская удача — всё в один момент кончилось... Потому что по его душу пришли охотники на реншу.

Икар, полностью оправившийся от убийства ангела. Решительный и беспощадный как никогда.

Дедал, злая на себя, на Кирре, на своего спутника, вооружённая до зубов и, хотя она это тщательно скрывала, рвущаяся в бой. Она хотела доказать свою силу. И парочка грязных убийц подвернулась как нельзя кстати.

Януш Де Брайлиль ещё бравировал: поднимая чудовищного рыжего коня на дыбы, поворачиваясь боком, чтобы противники могли разглядеть ножны его двуручного меча, выкрикивая боевые кличи... Он пока ещё не понял, кого именно вызвал вчера на дуэль

— Когда начнём? — зевнул Икар, по обыкновению державший ладонь на узорчатых ножнах.

— Да-да, долго нам ещё здесь стоять?!

— Сколько нужно, столько и простоите! А ты, девка, закрой свой смердящий рот! Не в порту!

— Так она из портовых? — мерзенько улыбаясь обратилась к Мяснику Дедал. — Узнаю-узнаю. Тамошний колорит за версту учуять можно. Пахнет незабываемо.

Пока леди Леспойр измывалась над ушами всех присутствующих, исторгая из своего хрупкого тела поистине богатырские визги, сир Януш тяжелым взглядом уставился на Икара и спросил, не повышая тона:

— Зачем тебе это?

— Ты плохо себя вёл, пришло время отшлёпать хулигана.

— А если серьёзно?

— Читал я ваш Кодекс, — с лица юноши не сходила довольная улыбка. — И кое-чего не понял. Защищать даму, поклоняться даме... Всё понятно. А вот что если дама окажется недостаточно... дамой?

— Кого это волнует, — Де Брайлиль не потратил на раздумья и секунды. — В Рыцарском Кодексе на этот счёт ничего не сказано!

— Ладно, тогда вопрос номер два. Зачем твоя... леди приставала к другим дамам? Затем, чтобы ты мог убить на дуэли их кавалеров, я прав?

— Я тут причём? Думай, что говоришь! — глаза Мясника понемногу наливались кровью, а рука в ладной перчатке всё ближе подбиралась к рукояти меча. — Кто виноват, что эти идиоты сами бросали вызов? Пусть лучше следят за своими дамами! Это их обязанность, в конце концов!

— Да-да! Пусть лучше следят! — взвизгнула немного успокоившаяся леди Леспойр.

А заскучавшая Дедал добавила:

— Долго ещё языками работать будем? Где драка?

И бой начался.

Могучая туша бронированного носорога, в которую превратился сир Януш, намеревалась покончить с дуэлью в один заход. Конь-дракон вбивал жуткие копыта в землю, да так, что она едва не вздрагивала, чудовищный фламберг длиной в полтора человеческих роста описывал дугу за дугой, а Мясник, управлявшийся с мечом одной рукой, а второй державший поводья, скривил уродливое лицо в страшной гримасе. Наверное, это должна была быть улыбка...

— Дедал, леди на тебе...

— Ладно-ладно, а то опять плакать будешь... Придётся убить для тебя парочку ледей. Ну, если не парочку, то хватит и одной... В общем, не бойся. Лучше помолись за упокой её грязной душонки.

— Договорились, — сказал Икар. И высвободил засидевшийся в ножнах Калиборн.

Дуэль двух мужчин действительно закончилась в один заход: два взмаха тьмой, принявший на время форму меча, превратили коня и рыцаря в два облачка чёрной пыли. Фламбер не помог сиру Янушу, да и воинское мастерство здесь оказалось бесполезным... Но он не понял этого, даже умерев.

Что до леди Леспайр, то незадачливая валькирия, узрев печальный конец своего господина, попыталась скрыться. И всё бы ничего, но на этот раз Рок свёл её с лучшей лучницей мира. И бывшая бродяжка Хоуп, много лет незаслуженно купавшаяся в роскоши и убивавшая людей ради развлечения, упала в дорожную пыль, пронзённая по меньшей мере десятком стрел.

— Вот так, — сказал довольный Икар. — Одной грязью меньше.

— Слушай, ты уверен, что недоделанный рыцарь и был реншу?

— А есть сомнения?

— Да... он как-то... не тянул.

— Ну и что? Ты посмотри вверх, посмотри, что творится прямо у тебя над головой... Или камень свой вытащи, наконец.

— Я уже глядела на рубин. Он светится.

— Ну вот, так в чём проблема-то?

— Не знаю... устала, наверное.

Когда с реншу было покончено, уползло за горизонт и солнце, посчитав задачу выполненной. Что до оккупировавших верхний предел облаков, то они надломились, будто наскочившие на рифы корабли, а затем и вовсе распались.

Небо очистилось.

Исход одиннадцатый. Гниль

Солнце обреченно клонилось к горизонту, нервно втягивая угасающие лучи. Цвет неба сменился на бурый, высший предел будто покрылся слоем земной грязи. Тёмной, неоднородной, густой. Кое-где ещё проглядывали осколки дневной лазури, но они быстро таяли, затягиваясь, словно несвежие раны.

Мир семимильными шагами двигался к своему завершению.

— Мрачновато, — констатировала Дедал. — А у нас в запасе на всё про всё каких-то четыре дня. Даже три с половиной.

— Управимся, — сказал Икар, которого больше волновали выстроившиеся на обочине мрачные сосны, нежели то, что происходило над головами охотников. — Камень смотрела?

— Да... да и небо не врёт, — лучница вздохнула. — Реншу здесь...

— Как по заказу.

Икар сложил губы в улыбку. За последние дни его характер радикально изменился... И не сказать, что эти метаморфозы нравились спутнице юноши.

Как ни удивительно, но в лесу жил лесник. Охотники наткнулись на его избушку, когда бродили вокруг в поисках ночлега. Идти на ночь глядя в пасть реншу Дедал наотрез отказывалась, и, несмотря на протесты Икара, было решено устроить привал до утра. Домик местного хозяина-смотрителя оказался весьма кстати. Конечно, грубые деревянные стулья и стол, напоминающий сорванную с петель и установленную на поленья дверь, вряд ли можно назвать роскошью, но лучница, с самого утра топтавшая дорожную пыль, радовалась уже тому, что не придётся ночевать под открытым небом.

Икар был иного мнения.

— Неспокойно мне что-то, — говорил он суетившемуся по хозяйству немолодому мужчине. — Как у вас тут... разбойники не шалят? Или, может... какие странности? Духи, нечисть, демоны?

Дедал смотрела со стороны, но в разговор не вмешивалась.

— Какие демоны... — старик закашлялся. — Сорок с гаком лет тут живу... И ничего не видел... ничего...

Конец фразы потонул в новом приступе кашля, а когда лесник немного пришёл в себя, его морщинистое лицо постарело на десяток лет. Икар нахмурился.

— Что с вами? Часом не эпидемия? Чума или холера?

— Что вы, что вы... — кашель вновь оборвал слова старика. — Какие... чума... Старый я просто...

— Ну да, — хмыкнула слегка ошарашенная Дедал. — Сорок лет это уже к смерти готовиться надо, заворачиваться в саван и в сторону кладбища ползти.

— Именно... так и есть... как... — леснику становилось всё хуже. — Сейчас... принесу еды...

Старик шёл, пошатываясь, а его движения казались лучнице до жути нескладными. Словно хозяин домика был не человеком, а куклой, да ещё и сломанной впридачу. Или марионеткой, у которой одна за другой обрывались нити...

— Осторожно! — Икар вскочил с места, его ладонь потянулась к мечу.

Но нервничал он совершенно напрасно.

— Вы... умрёте... — сказала сморщенная, покрытая морщинами, словно узором, голова старика. Голова, которая аккуратно отделилась от тела, после чего так же деликатно скатилась на пол.

За ней последовало и обезглавленное тело.

Как только к Дедал вернулась способность здраво рассуждать, охотники тщательнейшим образом обыскали дом. Перевернули его вверх дном, заглянули на чердак, вытряхнули хлам из ветхой пристройки. Но всё это они сделали зря...

Реншу здесь не было.

— Нет, ты видел? Ты видел его лицо? — лучница никак не могла успокоиться. — Мертвец-мертвецом, а лицо счастливое! Ещё за топором хотел тянуться, видать, задумал нас втихомолку отоварить! Спятил, не иначе!

— Тело дряхлого старика у сорокалетнего мужчины, — Икар нахмурился. — И это не единственная странность. Ты заметила хоть каплю крови?

— Нет... Хотя постой! На его рубахе были какие-то пятна!

— Ага! Засохшие лет пять назад. Бледные, много раз застиранные. Похоже, что тогда он был ещё жив...

— А сейчас?

— А сейчас мы мило общались с говорящим трупом.

— Постой-постой-постой, — Дедал побледнела, как свежевыпавший снег. — Ты же не хочешь сказать...

— Возможно, мы имеем дело с зомби. А это значит — некромантия, — Икар пожал плечами. — Сама же всегда говорила, что демоны способны на любую подлость. Вот демон и постарался. Чему удивляться?

Дедал задумалась. Потом согласно кивнула.

— Да, ты прав, но меня вот ещё что беспокоит... Почему реншу сами попадаются у нас на пути? Каких-то четыре дня до апокалипсиса. Затаись в норе, носа на свет не кажи — и ты победил. Всё ведь так просто.

— Понимаешь, Дедал... Мы торопимся... реншу тоже.

Кто кого обойдёт на повороте?

Икар не переставал озираться. Каждая встречная сосна привлекала его внимание, он тщательно осматривал дерево и только потом переходил к следующему пациенту. Дедал не понимала, что ищет юноша среди тёмных стволов. Сосны, как сосны... Да, мрачноватые, да, живности не видать, но что здесь можно найти?

— Этот лес... — наконец сказал Икар. — Какой-то он очень уж древний. Куда древнее того кустарника, что разросся на склонах Шамбалы. И ещё...

Здесь слишком много корней.

— А, да, — вспомнила Дедал. — На полу лесничего домика тоже какие-то корни были. Я ещё подумала, что какой же он смотритель леса, если за своей избушкой на курьих ножках присмотреть не может.

— В яблочко! Какой же он смотритель? Правильно — никакой. А ещё, посмотри на землю возле деревьев, что ты видишь?

— Корни. Толстые, вспученные... Да они повсюду!

— Точно. Именно эти корешки и превратили человека в мёртвую говорящую тушу.

Мрак вокруг сгустился, Дедал показалось, что среди деревьев мелькнуло несколько теней.

— Не бойся, — быстро сказал Икар, заметив беспокойство женщины. — Опасны только корни, не дотрагивайся до них — и останешься жить. А тронешь — умрёшь. Они, словно пиявки, выпивают из людей все соки. Не только из людей, к слову... Лесная живность, зайцы, волки, медведи, птицы... В пищу идёт всё, что может прыгать, бегать или летать. Наша пиявка поистине ненасытна.

— Так это реншу... Ты знаешь, кто он... или она?

Икар помрачнел и ответил с явной неохотой.

— Так... догадываюсь.

Непонятно, на что рассчитывал реншу, готовя очередную атаку. Спешка спешкой, однако, если авантюра с мёртвым лесником ещё могла выгореть по причине неожиданности, то новый манёвр обладателя (или обладательницы) развитой корневой системы был заранее обречён на провал.

— Ты погляди, погляди! Во реншу даёт! — прыснула Дедал. Оно, конечно, над мертвецами смеяться нехорошо, но тут уж очень комичная ситуация вырисовалась. — Послал же на нашу голову скоморохов!

— Это куклы, — поправил лучницу улыбающийся Икар. — Просто куклы, без претензии на артистизм. Хотя энтузиазма у них хоть отбавляй... Вот что корни животворящие делают!

Два трупа — мужской и женский — выбравшиеся на дорогу из ночной тьмы, промолчали. Их души были слишком далеко, чтобы уловить насмешку в словах охотников, а их хозяина-кукольника не волновали его игрушки... Он всегда мог выбросить неудачную модель и взять новую, получше и попрочнее.

— Может, вы нас к реншу отведёте? — обратился к обнажённым мертвецам юноша. — А то холодновато стоять посреди дороги. Да и ночь на дворе... Спать пора.

— Привестствую, — неожиданно вымолвил мёртвый мужчина.

— Вас, — добавила мёртвая женщина.

— Я.

— Хочу поговорить.

— Предложить вам.

— Исполнение мечты.

— Любого смертного.

— Вот это? — спросил Икар, скептически оглядывая потрёпанные тела мертвецов. — Стать твоей куклой?

— Нет.

— Вы особые.

— Гости.

— Особое знание.

— Я дам вам.

— Знание истины.

— Знание всех тайн.

— Мира.

— От начала.

— Времён.

— А ты не можешь говорить через кого-то одного? — вспылила Дедал, которой порядком надоело крутить головой из стороны в сторону, пытаясь угадать, кто же произнесёт следующее слово. — А то такое мельтешение раздражает.

— Вас двое.

— Нас двое.

— Мы говорим все вместе.

— Это общение.

— Так назовись хотя бы, — хмыкнул юноша, искренне наслаждающийся ситуацией. Это всё это порядком забавляло. — Я — Икар. Вон та рыцарша печального образа — Дедал. А ты кто? Не марионетки... мне неинтересны их имена... Как зовут кукловода?

— Лилит.

— Чёрная.

— Хозяйка дерева жизни.

Когда куклы-посланники развалились на части, выполнив лишь часть порученного и не добившись от охотников вразумительного ответа, Икар с какой-то смесью тоски и облегчения в голосе поведал удивлённой Дедал:

— Эта Лилит точно не ангел... Слава богу.

— Ну, поздравляю... Только ты господа нашего не славь, не славь. От грехов всё равно не отмоешься.

— А... Не сыпь мне соль...

— На сахар? — ехидно спросила Дедал, прятавшая страх за острыми иглами язвительности.

— На раны, — вздохнул хозяин самого злого меча во вселенной. — Но на самом деле мне очень жаль... Мы встретили вестника разложения и распада. Вестника угасания. Вестника погибели. ТА Лилит хотела завоевать мир своей красотой. ЭТА жаждет лишь выпить из мира все соки. Как вампир. Или пиявка. Страшная жирная пиявка.

— Так давай прикончим её и дело с концом.

— Не спеши... Как бы нас самих конец не настиг. Всё же это древо жизни, мировое древо... И если мы хотим убить предпоследнего реншу — нам придётся сокрушить основы мироздания.

— А может... договоримся? — нерешительно предложила Дедал.

Ответ пронизывающе-холодных глаз-изумрудов был краток и ясен.

Нет.

Сосны стояли недоброй стеной, а над ними устремлялось к загрязнённым небесам нечто величественное и могучее. Разворачивая во все стороны бесчисленные ветви, громоздя друг на друга изогнутые стволы, подставляя под удары прерывистого ветра мириады листьев, над миром высилось древо жизни. Икар сразу узнал легендарный дуб... или ясень... или ещё что... Иггдрасиль, Сефирот — названия не играли роли. А имя Лилит было только личиной, очередной маской хитрого марионеточника. Не имело значения, обрело ли мировое древо самосознание или в него вселился демон, завладевший неисчислимыми знаниями и невероятной силой. Для двоих охотников разницы не было никакой.

— Впечатляет, — искренне заметил Икар. И тут же добавил. — У тебя есть, чем его подпалить?

— Пять банок пифагорейского огня, три мешочка огненной пыльцы, один пузырёк настойки на жгун-траве... — с немалым удовольствием перечисляла Дедал свои приобретения. — Целое состояние отвалила! Плюс двойной запас стрел и несколько свитков. Почти половина нашего золота тю-тю.

Юный бессребреник только отмахнулся.

— Пустое, на хлеб и крышу над головой есть — и ладно. Главное, чтобы твоей чудо-магии на реншу хватило...

Всё-таки я пока не хочу умирать.

Присматривающее за сосновым лесом великое древо оказалось наилучшим ориентиром. Без особых проблем и происшествий, время от времени поглядывая на устремлённые к тёмнеющим облакам скрученные ветви, охотники за каких-то полчаса добрались до просторной поляны. Здесь они и обнаружили реншу — и тех, кто ей поклонялся...

Сломанные куклы танцевали вокруг титанического ствола с человеческим лицом, и юноша, с минуту созерцавший эту картину, вдруг с неземной грустью произнёс:

Безгрешными приходим — и грешим,

Веселыми приходим — и скорбим.

Сжигаем сердце горькими слезами

И сходим в прах, развеяв жизнь как дым.

— Ты чего это? — спросила Дедал, озабоченная состоянием главного оружия против Лилит. — Ты в порядке?

— В полном. Понимаешь, то, что было ордой людской, нынче стало землёй, травой... Извини, мой учитель часто читал мне стихи. Кое-что запомнилось, застряло, как мусор в решётке водостока. Ты думаешь, чего я такой чистюля? Да просто прутья слишком редкие, мало что задерживается...

— Да ладно тебе! — лучница пыталась одновременно следить за пока спокойными куклами Лилит и подбадривать напарника. Второе получалось хуже. — Дружок, ты же не просто какой-то аристократишка, которым положено красиво страдать и заниматься ерундой. Ты — охотник на реншу! Практически герой... Ну, станешь героем, если мы успеем в срок. Так чего нос повесил?

— Да нет, — поморщился Икар. — Ты не понимаешь. Мне расклад не нравится, вот что. С одной стороны гниль, разложение, тлен это нехорошо. Оружейники ругаются на ржавчину, каменщики на старую кладку... Всё это понятно. И неизбежно. Если бы в нашем мире нашли себе приют только вечные вещи, то очень скоро в нём не осталось бы свободного места. Всё — от пылающих глубин земли до ледяных небес — было бы завалено мусором, хламом. Вот тебе вторая сторона. Гниль нужна нам, старение это благо для нашего мира, без разложения нам очень скоро было бы негде жить... Прошлое должно умереть ради будущего, да.

— Ой, я тебя умоляю... Только давай без этой твоей философской романтики!

— Как пожелаешь... Тогда давай просто убьём реншу. Без лишних слов.

Время разговоров подошло к концу. Лилит поняла это быстрее охотников, и, когда Икар только начинал произносить последнюю фразу, покачивающиеся, как попавшие в шторм корабли, куклы ринулись в атаку. Кое у кого из мертвецов в руках поблёскивали мечи, но большинство обходилось топорами, мотыгами, палками. Демон не рассчитывал, что кто-то из марионеток сможет совладать с Икаром или Дедал в честной схватке, потому Лилит и решила пойти ва-банк. Пан или пропал — или толпа мертвецов сможет задавить охотников массой, или хрупкие человеческие куклы ожившему дереву больше не понадобятся.

Как и следовало ожидать, долго марионетки не продержались.

Икар, с улыбкой до ушей, размахивал Калиборном, сея мрак направо и налево.

Дедал, решившая поберечь стрелы, откупорила горшочек с пифагорейским огнём и щедро поливала мутной жидкостью неуклюжие трупы, не забывая произносить нужные слова. Мертвяки вспыхивали, как спички, покрываясь ровным слоем желтоватого пламени и в считанные мгновения превращаясь в пепел.

— Так будет чище, — шептала Дедал, — Так будет лучше...

И продолжала поджигать.

Через несколько минут всё кончилось.

— Реншу следующий, — сказал Икар, удовлетворённый видом усыпанной пеплом поляны. — Дедал, у тебя огоньку не найдётся?

— Да сколько угодно, сегодня у нас день фейерверков... Вот только я одного не пойму, чего ты не кричишь — мне бы крылья, я бы взмыл ввысь, а там чик-чик-чик и готово?

— Так погода нелётная, — изумрудные глаза обвиняюще взирали на запачканное небо. — Я уж лучше по-старинке.

— Ну, как тебе будет угодно, — такой Икар вполне устраивал лучницу, и она решила не забивать себе голову лишними сомнениями. — Можешь пока попрощаться с Лилит...

— ...или не попрощаться, — озадаченная Дедал скрипя зубами следила за тем, как огонь, было охвативший ожившее мировое древо, нерешительно замирает, а потом, скуля и жалобно потрескивая, сползает вниз, угасая. — Вот чёртов реншу! Откуда у сволочи железная кожа?

— Кора железного дерева. Плюс некоторые виды смол. Ничего удивительного... — Икар оставался спокоен. — Я ожидал такого исхода.

— Тогда чего я ценный ресурс тратила? Ты знаешь, во сколько мне этот огонёк обошёлся? — задохнулась от негодования Дедал, в уме подсчитывая ущерб их совместному бюджету.

— В любом случае нужно проверить все варианты, — когда-то наивный и излишне горячий юноша сейчас лишь пожал плечами. — А раз огонь не действует, то просто срубим подгнивший ствол и всё. Надо очищать лес от подпорченных деревьев, пока зараза не перекинулась на здоровые. Ты так не думаешь?

— Подожди! — выдавленные на испещрённой тонкими трещинами коре губы быстро задвигались, выплёвывая слова. — Постой! Постойте!

— Тебе чего, Лилит? — с лёгким оттенком презрения спросил Икар.

— Стойте! У меня предложение! Я открою вам истину! Я знаю подлинный смысл игры! Я знаю, зачем тебе нужно убить двенадцать вестников! Я знаю!

— Так говори.

— Нет! Только в обмен! Моя жизнь — на моё знание!

— Неа... Лилит, я слышал, как один пригвоздил себя к древу копьём, чтобы получить сокровенное знание... Ты для нас тоже парочку распятий приберегла? Но позволь тебя расстроить — у нас нет девяти дней...

— Ага, у нас и недели не найдётся, — подхватила Дедал. — Даже ничего толкового замутить не сможем.

Чёрные сучки, изображавшие глаза Лилит, сдвинулись к несуществующей переносице. Всё вырезанное на коре лицо разом изменилось, превратившись из просто маски в маску до невозможности злобную. И печальную. Две громадных ветви — каждая размером со средний дуб — поднялись к небу, словно руки молящегося, а следом, будто по команде, из земли выпростались корни. Великое множество корней... Деревянные губы двигались медленно, казалось, что они просто пережёвывают слова, прежде чем выплюнуть их в загнивающий мир.

— Очень жаль... — сказала Лилит.

И бой начался.

Змеящиеся корни отличались невероятной ловкостью и скоростью. Икар едва успевал отражать их атаки и бить в ответ, если бы не огненная пыльца Дедал, сражение закончилось бы за пару минут. И отнюдь не в пользу охотников.

— Прикрой! — склонный к резким перепадам настроения истребитель реншу нёсся прямо к Лилит, скупыми взмахами меча обращая в пыль мешающие ему корни. — Я разберусь с демоном!

Колдунья-пироманка ответила с небольшой задержкой, зато ответила не словом, а делом — две огненных стены высотой в человеческий рост простёрлись до самого древа, будто коридор, разом отсекая надоедливые корни. И юный мечник, вихрем преодолевший полсотни шагов, отделявших его от опостылевшей деревянной рожи, не упустил свой шанс. Икар ударил дважды — и две ветви-руки глухо бухнулись о землю.

Но реншу не был бы реншу, если бы сдался так просто.

Лилит запела, в этом тоскливом звуке смешались слёзы земли и пепел неба, стоны умирающих и печаль давно ушедших дней, а потом... На месте обрубков показались молодые побеги, которые прямо на глазах превратились в небольшие деревца, а затем разрослись до размеров небольшой чащобы. Новоявленные руки молниеносно устремились к земле, даже ловкости Икара едва хватило, чтобы на мгновение опередить могучие стволы и не превратиться в смешанную с землёй кровавую лепёшку. Но Лилит уже заносила руки для нового удара...

Когда солнце выглянуло из-за остроконечных сосновых вершин, Дедал приободрилась. Икар же погрузился в странное задумчивое состояние. Он то ли размышлял о следующем (и последнем) реншу, то ли перебирал в голове события прошедшей ночи... В любом случае, рассвет его не обрадовал.

Да, многочасовая схватка с Лилит завершилась вымученной победой охотников. Икар догадался, что нужно прижигать пифагорейским огнём обрубки ветвей, и вскорости демон остался без рук, после чего смерть реншу была делом времени. Да, они управились довольно быстро, оставив резерв в целых три дня на последнего вестника апокалипсиса. Что весьма кстати, ведь он может быть где угодно, но...

— Что будет, если мы не успеем убить всех реншу, но и сами останемся живы к назначенному сроку? — спросил хмуривший брови Икар.

— Дык конец света и будет... разве нет? В любом случае, если ты не собираешься выйти из игры за шаг до победы, нет смысла на пустые раздумья. Если бы да кабы... Что будет — то будет. И нечего рассусоливать.

— Да но...

— Хватит уже, хватит! Ты лучше прикинь: источник жизни, мировое древо, ангел, смерть, сын солнца... Неплохой у нас послужной списочек, да? Что дальше? Отрубим голову господу богу?

А может, и кому повыше...

Исход двенадцатый. Надежда на лучшее

Первый из трёх оставшихся дней клонился к неизбежному завершению, а ответов на вопросы у Икара не прибавилось. Вот вопросы — те плодились и плодились, как саранча, причём, каждый новый тянул за собой ещё вереницу загадок. Они с Дедал давно выбрались из мрачного соснового леса, после чего дважды сворачивали на перекрёстках налево. Так захотела лучница, хотя сам Икар предпочёл бы правую сторону. Но... что уж теперь.

— Север, юг, запад, восток... куда пойдём? Можно ещё в небе. Мне бы в небо, в небо, там я не был, не был, — тот, кто поспособствовал гибели одиннадцати реншу, напевал странные песенки, и было непонятно, серьёзен он или просто шутит. — Итак, что мы имеем на сегодняшний момент? Какова наша последняя цель? Ты говоришь — бог, а я говорю — самое опасное существо в подлунном мире.

— Надежда, — без промедления отозвалась Дедал.

— Так, к надежде мы ещё вернёмся, но у меня такое чувство, что ты забыла одного деятеля, который без мыла пролезет в игольное ушко... Я о некоем господине в львиной шкуре, который подкузьмил нам как минимум пару раз. А может, и больше... Думаю, стоит начать именно с него. Всё-таки из двух зайцев лучше выбирать более приметного. Охотиться легче.

— Да ну? — усомнилась лучница, в уме согласная с доводами напарника, но какой-то пятой точкой чувствовавшая подвох в истории с загадочным скоморохом. — Правда что ли? У нас, как ты только что упомянул, три дня на всё про всё. И если мы убьём время на поиски великого махинатора, а он окажется обычным человеком... То потом время убьёт нас. Или сделает ещё что пострашнее. В ад отправит... Или в бездну... Я даже думать о таком не хочу!

— Так не думай, — ехидно заметил Икар. — Тебе не привыкать.

— Ой-ой, ты ещё пошути у меня тут. Забыл как из-за твоих дурацких размышлений чуть оба в могилку не отправились? Скажи спасибо, что я не стала тормозить, как заупрямившийся осёл, и разобралась с проблемой.

— Спасибо.

— Спасибо на хлеб не намажешь и в сумку не спрячешь... Ладно, есть ещё предложения, кроме сомнительной идейки поверить в сказку и отправиться на охоту за мифическим персонажем?

— Я думал, мы этим уже третий месяц занимаемся... Нет, ну если ты хочешь, то можешь считать воина в львиной шкуре выдумкой, а лично я уверен — он существует. Так что давай хоть раз послушаемся меня и пойдём в Аркадию... Ты говорила, что та история — сказка? Вот и проверим. Я обязательно поймаю этого мерзавца! Обязательно, слышишь?

— Да не глухая, уж не надейся... Слушай, а с чего ты взял, что он воин?

Икар загадочно улыбнулся, тёмно-зелёные глаза блеснули, словно луч солнца отразился в капле росы на весенней траве.

— Интуиция...

Солнце расплескало немного красок, оставив на небе продолговатое бледно-жёлтое пятно. Знак недвусмысленно указывал в сторону Аркадии, и Дедал скрипя сердце согласилась, что Икар, вполне возможно прав. Следующее утро вновь подтвердило правильность умопостроений убийцы ангелов, богов и демонов — в жёлтый цвет окрасилось уже полнеба, причём, солнце полностью растворилось в этой бесконечной желтизне. Всё ещё сомневающаяся колдунья-самоучка на всякий случай проверила свой камень. Рубин был чернее угольной пыли. Он не просто не светился, он словно наполнился изнутри мраком, подобным тьме Калиборна или Тиамат. И ещё — Дедал впервые показалось, что её магический индикатор умер... Если так вообще можно сказать о холодном камне.

— Чую беду! Чую, что горим! По ножу ходим! Верь, не верь — не к добру это всё, не к добру, — твердила лучница, мрачно взирая на пустынный пейзаж. Прямая, как копьё, дорога вела их к темнеющим на горизонте горным пикам, а дальше должна была быть Аркадия... Но до неё ещё дойти нужно. — Камень просто с ума сходит, небо — я такого никогда в жизни не видела. Жуть! Такое чувство, что мы прямо в пасть к реншу бежим... И этот зверюга не в королевстве-среди-скал сидит, а притаилась где-то здесь, на равнине.

— Я ничего не вижу...

— Я тоже! В том и дело! Ни единого человечка! Ни птиц, ни зверья! Даже змеюки или ящерки не видать... Да и мухи что-то не спешат нас сожрать, а про комаров я ещё в лесу Лилит забыла. Не знаю в чём тут суть, но мошкара боится демонов, как огня.

— Вполне разумно со стороны мошек.

— Ну да... Только чем мы сами не мошки?

— Мы тоже мошки, только ядовитые. Подавишься и отравишься, если захочешь сожрать... Но знаешь, ты права, — Икар пригладил волосы, протёр рукоять меча, оправил дорожную куртку. Как бы юноша не скрывал своё волнение, оно всё равно проявлялось в таких вот мелочах. И это не ускользнуло от взгляда Дедал. — Реншу не в Аркадии, он здесь.

И идёт нам навстречу.

— Здравствуйте, меня зовут Надежда, приятно познакомиться!

Девушка, перегородившая дорогу, могла сойти за крестьянку, только чуть более симпатичную, чем стоило. Да, поблизости не видно деревень или поселений, но мало ли куда заносит людей судьба? Длинный простой сарафан без украшений, тёплый платок на плечах, венок из давно отцвётших одуванчиков на голове. Казалось, перед охотниками стоит самая обычная девушка...

Только вот в ней сидел реншу.

— Привет, нечистый, — улыбнулся Икар. Девушка ему нравилась. Демон — нет. — Решил подстраховаться? Боишься нас?

— Боится-боится! — подыграла напарнику Дедал. — Видишь, как дрожит?

Лже-Надежда действительно тряслась. От холода. Демон, естественно, не озаботился, чтобы приодеть свою оболочку, как того требовала погода и здравый смысл.

— Знаешь, это несерьёзно, — разочарованно протянул юноша, поворачиваясь к лучнице. — Я думал, что мы встретим высшего ангела, князя ада или верховного бога. А тут... Тьфу, ерунда, а не демон. Обычный бесёнок, каких легионы... Ты там не захватила флакончик священной воды по случаю?

— А как же! — тонкие пальцы потянулись к сумке со снадобьями. — Да десяток таких слабаков хватит, да ещё и останется!

— Эй-эй! — возмутилась лже-Надежда. — Не наглейте, смертные! Не то я убью Надежду, и наступит полная безнадёга! Ха-ха-ха!

Икар вздохнул.

— Не знаю, — похоронный тон юноше удавался лучше, чем священнику, каждый день отпевающему уходящих в лучший мир, — что печальнее... Его шутки или положение, в котором оказался наш двенадцатый реншу?

— Да какой он реншу! — отмахнулась Дедал. — Не тянет совсем! Может, под камешком поглядим? Может, там муравей какой пробегает? Или мышек в норах поищем? И то посолиднее будет, чем это недоразумение!

Они могли упражняться в язвительности хоть до самого судного дня. Но охотники поднимали демона на смех не из любви к искусству... Икар хотел вывести реншу из себя, а Дедал — убедиться, что они не ошиблись...

Что перед ними действительно главная и последняя цель.

— Вижу, вам совсем не жаль мою оболочку. Мне тоже, — девушка обнажила зубы. Острые, как у акулы. — Но я могу предложить сделку. Умрите — и я оставлю её жить. И даже уйду из её тела. Ха-ха-ха!

— Ты можешь уйти прямо сейчас, — заявил Икар.

— И мы подскажем — куда именно, — добавила Дедал.

Демон нисколько не смутился.

— Не горячитесь, смертные, веселье только началось! Если хотите знать...

— Не хотим! — в один голос воскликнули охотники.

— ...если хотите знать, то дракон Великого Посвящённого — это был я. Я завладел телом ящерищы. И не только! Все реншу, которых вы одолели, находились под моим контролем. Я управлял всей игрой! От начала и до конца! Ха-ха-ха!

— Переигрываешь, — поморщился Икар. — Я не чувствовал твоего присутствия. Разве что дракон... И то вряд ли. А если хочешь развлечь нас байками, то лучше расскажи про себя. Что ты за демон, как тебя зовут?

— Я Тэк, Тэк ах лах, Тэк ах ван, — сказала лже-Надежда. — И я не демон.

— Люди алчны и глупы. Чего стоят их тела? Они сами готовы их продать за грош. За далёкий блеск призрачных надежд. А чем я хуже надежды?

Проще всего отмахнуться. Небрежным движением смести надежду на будущее и отсечь неудачные ветви. Дерево будет расти, как ему положено.

— Надежда. Мечта, обернувшаяся прахом. Разочарование, боль, отчаяние. Если хотите, можете называть меня посланником. Вестником бесконечной боли и вечных страданий.

Мягкие когти выбора — между одинаковым. Шаблон сверстан и утвержден задолго до — можно лишь соответствовать. Свобода свята — мечты укладываются в рамки.

— Кто сказал, что я лишаю выбора? А надежда не лишает? Манит людей, словно блуждающий огонёк, а затем пропадает, оставляя пустоту. Я добрее. Я дарю людям смерть.

Желтый огонек свечи. Пламя не греет — время истекло вчера. Слезы, что никогда не явят себя миру.

— Плачь не плачь — делу не помочь. Я не добренький монах, не спасаю заблудшие души. Исповедоваться мне бессмысленно, да и вряд ли у кого такое желание возникнет. Люди — сосуды греха... Так виноват ли грех, что нашёл для себя подходящее вместилище? Виноват ли дождь, что наполнил водой выбоины в мостовой? Виноват ли искуситель в том, что надежда вырвалась однажды из пандориума?

Нет, не виноват.

Тэк закончил речь, губы девушки сомкнулись, пряча два ряда острейших клыков. Небо над их головами полностью окрасилось в жёлтый...

— Надежда... — Дедал нахмурилась. — Мне никогда не нравилось это имя. Но и такие, как ты, мне нравятся не больше.

— Сейчас ты умрёшь, демон, — улыбка Икара была страшнее волчьего оскала. — Советую вспомнить какую-нибудь молитву... Ещё не поздно прийти на поклон к Высшему Творцу. Хотя даже он тебя не спасёт.

А меня молить бесполезно.

— Ты неплохо разговариваешь на два голоса, — Калиборн рвался из ножен, через мгновение хозяин собирался освободить его. — Сейчас увидим, чего ты стоишь в бою.

Икар собирался расправиться с реншу одним быстрым ударом. Как делал уже много раз, но Дедал встала перед юношей, остудив его пыл:

— Стой! Я сама.

— Как знаешь... — злобный меч остался в морозном плену, а Икар отступил на шаг назад. — Я присмотрю за тобой.

— Да-да! — серые глаза вспыхнули ярче огненной пыльцы. — Смотри внимательно!

Юный истребитель демонов никогда не считал напарницу настоящим магом. Да, иногда её заклинания работали, как надо, да, её снадобья временами помогали, да, некоторые артефакты, тот же светящийся рубин, оказывались весьма кстати... Но не более того. Икар никогда бы не подумал, что Дедал может сражаться, не как ведьма-самоучка, а как опытный колдун, познавший все тайны волшебства.

Никогда, до этой самой минуты.

— Lux tollit vita luciferium! — Дедал излучала счастье... вместе с испепеляющим светом. — Гори!

Переливающийся всеми оттенками жёлтого огненный шар сорвался с пальцев колдуньи, без промедленья устремившись к неподвижной лже-Надежде. Девушка не пыталась увернуться или сложить защитные печати. Она не делала абсолютно ничего, однако, магический снаряд не успел коснуться её гладкой кожи. Шар огня расплескался жёлтыми сполохами, не причинив оболочке демона ровным счётом никакого вреда. А затем реншу сделал свой ход.

— Гори-гори ясно, чтобы не погасло! — лже-Надежда бережно извлекла из своего венка один цветок.

В следующее мгновение он превратился в нестерпимо яркий луч.

— Назад! — завопил Икар.

Ножны Калиборна вновь послужили превосходным щитом, полностью отразив атаку, но Дедал это лишь разозлило.

— Я же сказала! Я сама!

— Ага, а пепел твой собирать мне придётся... Нет уж, давай вместе — ты атакуешь, я защищаю. Так будет лучше.

— Лучше, хуже... Ладно, договорились. Я покончу с этой сучкой. Просто смотри!

— Второй раз, — заметил Икар, но развивать мысль не стал. Тем более что реншу с нетерпением ждал их следующего хода.

— Sectis subtrahit dissolvi! — вскричала колдунья, простирая правую руку вперёд, туда, где, расставив ноги, стояла оболочка наглого демона. Её магия должна была расправиться с реншу в одно мгновение, изрубить его тело на части, разрезать на тысячу мелких кусочков, а затем обратить всё это в пыль. Но...

То, что произошло дальше, шокировало и охотников, и демона.

Вместо того чтобы изувечить хрупкое человеческое тело, заклинание Дедал жестоко расправилось с одеждой девушки. Платок, сарафан и то, что было под ним — всё исчезло, обратившись в прах. Не осталось абсолютно ничего... Кроме абсолютно голой лже-Надежды, мозолившей глаза Икару. Покрасневший юноша не знал, куда и смотреть — на лицо или, украдкой, на грудь... А Дедал только сплюнула от досады, собираясь в следующий раз пойти с козырей. Однако сейчас был ход демона.

— Шипение! — второй одуванчик упал на землю, растворившись в траве. — Ты слышишь шипение? Бойся!

Участница магической битвы со стороны человечества, визжа не хуже покойной леди Леспойр, взвилась в воздух на метр с гаком. Демонстрируя такие результаты, она могла спокойно выиграть состязания по прыжкам в высоту какого-нибудь королевства. Той же Аркадии, например. Только для этого ей пришлось бы сперва выжить... И, для начала, расправиться с клубком вылезших прямо из земли змей.

— Гады! Гады! Гады! — вопила Дедал, щедро просыпая на землю огненную пыльцу. А затем, когда шипяще-чешуйчатые твари покрылись мерцающими крупинками, во всю мощь лёгких крикнула:

— Luciferium!

И змей не стало.

— Ну ладно, — колдунья-самоучка потирала руки. — Сама напросилась. Огоньку хочешь? У меня его много!

Ровно мгновение потребовалось Дедал, чтобы извлечь из сумки банку с пифагорейским огнём. Ещё несколько секунд импровизированный снаряд летел к оболочке демона, падал на землю, разлетался стеклянными осколками, выплёскивая на девушку тёмную маслянистую жидкость...

Которая не загорелась.

— Чего?! — пучила глаза Дедал, не желавшая верить происходящему.

— Что-что? Масло?! — ужасался Икар, украдкой наблюдавший за битвой. Он одновременно смотрел в сторону и прямо... Как только глаза не вывихнул?

— Ваша магия не действует на меня, — виновник неразберихи, наконец, соизволил дать комментарии. — Огонь, вода, лёд, ветер, земля. Всё бесполезно.

— Вот как? — разгорячённая Дедал не думала о том, что сейчас ход противника, что если уж магия не сработала, то физические атаки тем более не дадут результата... Она просто извлекла из колчана стрелу и вложила в лук. — Тогда возьми и сдохни, тварь!

Десять стрел пронзили холодающий воздух. Десять стрел нацелились в голову и грудь лже-Надежды. И лишь одно мгновение потребовалось демону, чтобы поймать все стрелы, обратив их в дорожную пыль.

— Мой черёд, — сказала девушка, стряхивая с пальцев серые крупинки.

И тут же оказалась перед охотниками.

— Ты подойдёшь! — побледневшая Дедал увидела возле своего лица оскаленную рожу лже-Надежды. С острых клыков капала вязкая противная слюна.

— А ты — нет, — флегматично заметил Икар, освобождая Калиборн из заточения.

На этом бой кончился.

— Жалко девушку, — вздохнул Икар.

— Ничего, обойдёшься, — к Дедал возвращался нормальный цвет лица. И привычная язвительность. — Сделал дело — не жалей. Мы победили, ты в курсе? Всё! Свобода! Счастье! Мир во всём мире! Ура!

— Ура, — вяло откликнулся совершивший двенадцать подвигов герой. — Ты небо видела? Оно целиком жёлтое. Даже не жёлтое уже, оранжевое, как апельсин. Камешек свой достань, что ли... Неспокойно мне.

— Да ладно! Чего ты... Волнуешься... — рубин стал куском угля. Чёрным-пречёрным. — Ничего... себе... Как так?!

Ошарашенная Дедал высыпала угольную пыль, оставшуюся от магического индикатора, на землю. Икар не удивился, он словно ожидал чего-то подобного.

— Видишь?

— Так что... Выходит... Тэк-растэк был не реншу?!

— Что ты, что ты. Ещё какой реншу. Матёрый реншиче. Двенадцатый... Но — не последний.

Дедал обречённо вздохнула.

— Всё-таки в Аркадию?

— Ага. Там мы найдём ответы на наши вопросы.

Надеюсь...

Эпилог

Небо не собиралось приходить в норму, горы уныло тянулись ввысь острыми снежными пиками, тропы среди скал грозили гибелью... Но охотники упорно шли впёред, понимая, что времени у них уже нет. К вечеру первого дня им едва-едва удалось добраться до подножия горной гряды, а брести по узким тропкам в темноте решился бы только сумасшедший.

Икар и Дедал, хоть и встретили за свой трёхмесячный путь массу невероятнейших вещей и существ, безумцами не были.

— Еды на день-два, если экономить, то на два, а так... Воды должно хватить, если что к ручью можно свернуть по дороге. А вот остальное... — лучница покосилась на свои пушистые унты. — Жарко. Пока дойдём до Аркадии — испечёмся.

— Испытание огнём началось, — лицо Икара оставалось предельно безразличным. — Придётся терпеть... Ну, можешь разуться. И раздеться, если уж совсем невмоготу.

— Размечтался! — фыркнула женщина. — Не дождёшься!

— Ну, вот и не жалуйся... Тем более что завтра наступит время холода.

Икар не ошибся: когда охотники с первыми лучами солнца собрались и двинулись дальше, жара резко пошла на убыль. К полудню выпал снег, а ветер принёс с севера ощутимый морозец.

— Б-б-бодрит! — стучала зубами Дедал. — Слушай, я поняла, кто наш таинственный бродяга в львиной шкуре. И как только сразу не догадалась?

— И кто? — Икар смотрел только вперёд, сосредоточенно перескакивая с камня на камень. — Не томи, у нас времени на игры.

— И кто это мне говорит? Поверить не могу... — женщина действительно не могла поверить. В то противоестественное самообладание, которое переполнило юного мечника в последние дни. Чем дальше, тем меньше он напоминал себя прежнего... И человека вообще. — Ладно. Я думаю, сволочь, подкинувшая нам целую кучу интересной работёнки, вовсе не демон. Это архангел Габриэль. Разжалованный из серафимов бывший кандидат в заместители бога.

— Он же падший.

— Ты сказкам больше верь. И книжкам своим, ага. Габриэль никогда никуда не падал, его просто в звании понизили чуть-чуть. Буквально на одну ступеньку. Вот теперь он и старается восстановить доверие господа нашего бога. Хорошо, надо сказать, старается!

— Хорошо, — Икар улыбнулся, и от этой улыбки Дедал стало холодно. Словно мороз прошёлся по её не привыкшей к низким температурам коже. — Но сейчас нам всё равно кого убивать. Габриэль он или нет...

Он умрёт.

Икар спешил. Он с болезненной целеустремлённостью пробирался вперёд, словно гончая, взявшая звериный след. Дедал и не думала, что её напарник способен на такую решительность. И на такое самоотречение. Юноша давно обморозил лицо и руки, он стёр кожу на пальцах, пробираясь по крутым горным тропам, он отбил все ноги, прыгая по камням. Но все эти неприятности никак не сказались на взятом Икаром темпе — он мчался вперёд, будто боясь опоздать... И всё-таки опоздал.

Когда остался час до апокалипсиса, охотники спустились с гор и увидели аркадскую равнину... Точнее то, что осталось от некогда великого государства.

— Боже! — прошептала смертельно бледная Дедал.

— Нет, здесь поработал не бог, — проскрипел сквозь зубы замёрзший Икар — Я бы сказал, что на Аркадию упал десяток фениксов... Или одно солнце.

Охотники не без трепета взирали на циклопическую впадину, расположенную прямо в центре гор. Прямо в том месте, где жило и здравствовало королевство Аркадия. Впадина была так глубока и широка, что смогла бы вместить море, и так идеально округла, что напоминала в сотни раз увеличенный след от ядра, упавшего в мягкую землю.

— Я уже видел такое... С фениксом. Но здесь масштабы серьёзнее на порядок. Воистину — мы нашли финального реншу, — сосредоточенности и хладнокровию Икара могла бы позавидовать затаившаяся в траве змея. — Но знаешь, кое-что меня радует. Теперь король аркадский никого не казнит за просто так, а принцесса не будет надоедать всем бессмысленными капризами... Это, несомненно, добро.

— А это, несомненно, зло, — сказала Дедал, когда охотники увидели демона.

Вестник судного дня не прятался. Породистый, матёрый, могучий, он во весь рост красовался в центре созданной им впадины, и охотники почти сразу сделали два очевиднейших вывода.

Это точно не Габриэль.

У них нет против этого демона никаких шансов.

Если сперва мир накрыла удушающая жара, а затем пришёл холод, то сейчас истребители двенадцати реншу чувствовали лишь всёпоглощающий страх. То есть, Дедал чувствовала, а Икар стоял, как памятник павшему герою, не шелохнувшись, не двинув ни единой мышцей лица. Его лицо вообще превратилось в неподвижную гипсовую маску с изумрудами глаз, которые смотрели-смотрели-смотрели вперёд. На демона.

— Нам оказали великую честь, — наконец, промолвил юноша. — Ты знаешь, кто перед нами? Это левая рука света. Он же Эдшу, Локи... и сотня других божеств из мифов и легенд. Калиборн против него бесполезен, ведь он сам создал это оружие. Да и твои стрелы не помогут. А магия... Что у тебя осталось?

— Пара свитков заклинаний... и всё. Всё кончилось.

— Вот видишь, этим даже расшалившегося ребёнка не припугнуть. К тому же, мы не сможем близко подойти к демону. Сейчас ты чувствуешь страх, словно все твои тайные кошмары выходят наружу и становятся реальными. А рядом с ним ты ощутишь такой всепоглощающий ужас, что весь твой рассудок, весь твой здравый смысл разом погибнет, погаснет, как свеча, попавшая в ураган. Ты или умрёшь, или сойдёшь с ума... Но вреда причинить этому демону не сможешь. Он — повелитель реншу. Главный губитель мира. Воплощение всего мирского зла. Не хороший и не плохой, просто невероятно злой. Сейчас ему нет дела до парочки жалких охотников, а когда истечёт последнее отведённое нам мгновение... Он уничтожит мир. Вместе с нами.

Демон, высокий, как две сотни поставленных друг на друга слонов, и необъятный, как желудок Бегемота, словно не замечал пришедших по его несуществующую душу охотников. Он лишь излучал вокруг себя невероятный страх, полагая это достаточной защитой от любых поползновений в сторону его демонического величества. Он не пытался нападать, он не делал вообще ничего — просто смиренно ожидал последнего часа. Что жутко бесило Дедал.

— Проклятье! Проклятый реншу! Насмехается над нами, будто мы пустое место!

— Мы и есть пустое место, — заметил Икар. — А меньше чем через час станем ещё опустошённее.

— Проклятье-проклятье-проклятье! Зачем я вообще в это ввязалась? Зачем? Сейчас сидела бы спокойно в тёплом и уютном доме, хлопотала бы по хозяйству, и знать не знала, что мир рушится, что наступает какой-то там апокалипсис... — робкая слеза скатилась по грязной щеке, проторив дорожку для следующих солёных капель. Дедал плакала. По-настоящему. Горько. — Зачем? Зачем? Зачем я с тобой пошла?

— Деньги и слава. Это очевидно.

— Ну, хоть сейчас не надо твоих насмешек...

— А я не смеюсь. Ты пошла в охотники ради славы и золота. А я хотел стать героем, победить зло и доказать отцу свою пригодность к большим свершением. Показать, что я не помеха, что я могу... Быть если не правителем, то защитником королевства. Видишь? Я честен с тобой. А твоя честность... Я вижу тебя насквозь и так.

— Видишь и толку-то? Что нам делать лучше скажи? — страх пропитал всё существо Дедал, превращая её во взбалмошную истеричку. Она кричала на юношу... потому что только в нём видела своё спасение. — Что? Что? Что нам делать? Ты можешь убить демона?

Икар покачал головой.

— Нет... Я не могу взлететь и пронзить реншу священным мечом. Поздно. Я оторвал свои крылья и отказался от Аскалона. Как жаль... я оказался недостаточно чист и праведен.

Поздно.

Спустя пятнадцать минут ситуация не изменилась: Дедал причитала и жалела себя, Икар сосредоточенно копался в заплечном мешке, вестник судного дня величественной статуей украшал вулканический кратер, оставшийся от Аркадии.

— Нужно ли спасать людей? — вопрошала отчаявшаяся лучница. — Они сами, как демоны! Крадут, убивают, обманывают... Зачем мы надрывались ради них?

— Кто ради них, а кто ради золотишка, — бормотал Икар, занимаясь своим делом.

— Чем реншу хуже людей? Тем, что несут смерть? Так и люди несут смерть! Ещё больше смерти! Может и правильно — устроить апокалипсис, очистить землю... Может, мы заслужили это?

— Угу, может, кто и заслужил, — бормотал Икар, чертя на твёрдой земле странные линии.

— Боги, ангелы, демоны! Они все выше нас! Они знают больше! Кто мы такие, чтобы судить их? Мы даже самих себя судить не в силах!

— Кто в силах, а кто нет, — бормотал Икар, доставая из сумки разноцветные порошки и колбочки.

— Что... что ты делаешь? — Дедал, наконец, обратила внимание на юношу. А тот уже закончил все приготовления.

— Прошу, — рукоять Кинжала Искупления смотрела в лицо лучницы. — Убей меня.

Икар стоял в центре нарисованной им же октаграммы, вписанной в разомкнутый круг. Он не улыбался и не был мрачен. Его голос не дрожал, а в глазах не плескался страх. Он просто хотел, чтобы Дедал выполнила одну маленькую просьбу.

Последнюю.

— Нет... Нет! — женщина отшатнулась.

— Да! Да! Я знаю ритуал, способный повергнуть повелителя реншу обратно в глубины адской бездны, но для него требуется жертва. Человеческая. Моя.

— Но зачем... Почему... — в душе Дедал запоздало шевельнулось нечто, похожее на совесть. — Почему не использовать меня? Я ведь старше!

— И грязнее... Не обижайся, сама же называла меня чистюлей. Да, я убил ангела, но лишь этого недостаточно, чтобы сделать меня проводником зла. Так что лучше материала ты не найдёшь... Бери кинжал. Бери. Немедленно!

— Но... но...

— Не бойся, мир не пострадает...

Умру только я.

Дедал склонилась над лежащим в позе звезды юношей, словно доктор над постелью неизлечимого больного. По лицу женщины катились слёзы, а Кинжал Искупления дрожал, как кружка в руках пьяницы. Вот только Дедал была сейчас абсолютно трезва...

— Нет... нет...

— Режь, скорее! — приказал спаситель мира.

— Но... но... ты хочешь, чтобы я убила тебя!

— Не убила, а принесла в жертву. Мой дух освободится от оков тела и сможет сразиться с Великим Демоном, Повелителем Реншу, Вестником Судного Дня... какие там у него ещё титулы?

— Но... просто так... перерезать тебе горло...

— Ну, можешь перерезать не просто. С песнями и плясками, шутками и прибаутками... Режь, скорее, сейчас! Через минуту будет уже поздно!

Дедал сделала всё в лучшем виде. Пусть и в последний момент, но она решилась, она вонзила кинжал в горло юноши, она убила своего напарника, принесла несчастного героя в жертву... И демон пал.

Не сразу, нет. Сразу после завершения ритуала из тела умирающего, из его не потерявших драгоценного блеска глаз вырвалось ослепительное сияние. Чистое-чистое, белое-белое, словно не тронутый грязью мира свежевыпавший снег. Дедал сомкнула веки, а когда вновь взглянула на готовый к апокалипсису мир, то смогла лишь ахнуть от восхищения.

Прямо перед ней парил ангел.

Окутанный божественным светом, с прекрасными полупрозрачными крыльями, с огненным нимбом на голове и пылающим мечом в руках. Ангел помедлил пару мгновений, а затем решительно устремился к демону. Тот злобно рычал, ожидая вековечного врага... но что он мог сделать? Хватило одного удара, чтобы обратить реншу в исполинский факел, и ещё одного, чтобы отправить вестника судного дня обратно в выгорающий ад, откуда он и пришёл.

Затем ангел повисел в воздухе, распространяя окрест мягкий чарующий свет, который изгонял тоску и мрак из сердца того, кому посчастливилось узреть это величайшее чудо. А потом, когда мысли Дедал окончательно очистились от тревог и печалей, посланник небес взвился ввысь, оставив после себя падающие, словно маленькие звёзды, осколки божественного огня. Снежинки из чистого света...

- Я есть! — шептал умирающий Икар. — Я есть!

Я есть...

Как и было обещано, апокалипсис отодвинулся на неопределённое время. До следующего раза... Но Дедал, понятное дело, до нового светопреставления надеялась не дожить. Что, впрочем, не мешало ей сейчас насладиться всеми прелестями жизни героя. Да-да, героя, ведь после исчезновения Икара она осталась единственной охотницей, кто мог похвастать убитыми реншу в своём послужном списке. Да и видели с Икаром всегда именно её... Что до юноши — мёртвым слава и деньги не нужны. Конечно, похоронили тело спасителя мира с размахом, на царском кладбище, где покоились великие властители прошлого и настоящего. Конечно, во всех песнях, легендах и исторических книгах его имя указали, как имя освободителя. Но Икара сейчас это вряд ли волновало... Дух юноши, принёсшего себя в жертву ради человечества, блуждал сейчас по высшим сферам. Он искал бога, чтобы сказать ему пару ласковых и нежных слов... Цензурных, разумеется.

Икар был очень воспитанным юношей.

No Артем Карпицкий, Иваново 26 января — 11 февраля 2012г.

Примечания

Тиамат — мировой океан-хаос солёных вод, из которого родилось всё (в том числе и боги) в шумеро-вавилонской мифологии. Согласно шумеро-аккадскому космогоническому эпосу "Энума элиш", Тиамат смешала свои воды с Абзу, тем самым дав начало миру. Тиамат изображалась четвероногим чудовищем с крыльями; народившиеся боги вступили с ней в борьбу, а убивший ее Мардук из её тела создаёт небо и землю.

Renshu (яп.) — упражнение.

Кали (санскр. "чёрная") — тёмная и яростная ипостась Парвати, темная Шакти и разрушительный аспект Шивы. Богиня-мать, символ разрушения. Caeli (лат.) — небо. Bourne (лат.) — граница, предел. Т.е. Калиборн — Тёмный Предел, Небесный Предел, Разрушитель Границ и т.д.

Эдшу — африканский бог-нечистивец, сеятель смуты и раздора, имеет определённое сходство со скандинавским Локи.

Аскалон (Ascalon) — меч Святого Георгия (по средневековым легендам).

Гримуар, или гримория (фр. grimoire, от фр. grammaire) — книга, описывающая магические процедуры и заклинания для вызова духов (демонов), или содержащая ещё какие-либо колдовские рецепты.

Мидас — фригийский царь, славившийся неисчислимыми богатствами. По широко известной легенде, когда Мидас был еще младенцем, муравьи, предвещая богатство, таскали ему в рот крошки хлеба. Став царем Фригии, он освободил и вернул Дионису пойманного Силена. В награду Дионис предложил исполнить все, что угодно. Мидас пожелал, чтобы все, к чему он прикоснется, превращалось в золото.

Ойкуме?на, экумена, культурная ойкумена (от др.-греч. "населяю, обитаю") — освоенная человечеством часть мира. Термин введён древнегреческим географом Гекатеем Милетским для обозначения известной грекам части Земли с центром в Элладе. Изначально он обозначал земли, заселённые греческими племенами, позже — земли, заселённые и известные человечеству в целом.

От англ. thunder — гром.

Фаэтон (др.-греч. "блистающий", также Фаэфонт) — в древнегреческой мифологии — сын Гелиоса и Климены; либо сын Климена (сына Гелиоса) и океаниды Меропы. Выпросил у своего отца Гелиоса позволение править солнечной колесницей, но его упряжка погубила его: кони неумелого возницы отклонились от правильного направления и приблизились к земле, отчего та загорелась. Гея взмолилась к Зевсу, и тот сразил Фаэтона перуном, и Фаэтон рухнул в Эридан и погиб.

Минос — мифический царь острова-государства Крит. Сын Зевса (в образе быка) и Европы. Богопреступник, который нарушил ритуал и не принёс в жертву священного быка, посланного Посейдоном. По преданию из-за этого на свет появился ужасный Минотавр.

Мамона (также Маммона, греч. Mammon) — слово, используемое в Евангелиях (Мф. VI, 24, Луки XVI, 9, 11, 13) и в талмудийском словаре в значении "имение, богатство, блага земные", поскольку человек на них полагает свою надежду и привязан к ним. В Новом Завете слово "Мамона" служит также именем лица, как бы злого духа, покровительствующего богатству, от поклонения которому предостерегаются верующие.

Шамбала — мифическая страна в Тибете или иных окрестных регионах Азии, которая упоминается в нескольких древних текстах. В Теософии Шамбала — место нахождения Великих Учителей, продвигающих эволюцию человечества. Местонахождением Шамбалы считается как пустыня Гоби, так и Гималаи.

Рагнарёк (Рагнарок, нем. Ragnarok) в германо-скандинавской мифологии — гибель богов (судьба богов) и всего мира, следующая за последней битвой между богами и хтоническими чудовищами. Древнескандинавское RagnarЬkr: ragna — род. падеж от regin — "владыки", "великие"; rok — "рок". Таким образом, "Рагнарёк" буквально значит "рок владык", по смыслу — "рок богов". Младшая Эдда ввела в обращение ошибочный вариант "закат..." или "сумерки богов" от др.-исл. rokkr — "закат".

Намёк на Фимбульвинтер (также Фимбульветр, норв. , дат. и швед. Fimbulvinter , нем. Fimbulwinter; дословно — "великанская зима") — апокалиптическая трёхлетняя зима, предшествующая рагнарёку в германо-скандинавской мифологии.

Фенрир (др.-исл. Fenrir) — в германо-скандинавской мифологии громадный волк, сын Локи и Ангрбоды. В день Рагнарёка, согласно прорицанию Вёльвы, Фенрир разорвёт свои оковы (а согласно "Речам Вафтруднира" ("Старшая Эдда"), ещё и проглотит солнце). В финале же битвы Фенрир убьёт Одина и сам будет убит Видаром, сыном Одина.

Yellow (англ.) — жёлтый. Желтый цвет — цвет золота, символ солнца и божественной власти. Желтый цвет был выбран Гаутамой Буддой как символ смирения. Желтый цвет — цвет болезни. Желтый крест ставили на чумных домах. Кроме того, желтый — это цвет предательства, ревности, трусливости, лжи.

Подразумевается GM — game master — мастер игры.

Мимир — в германо-скандинавской мифологии великан, охраняющий источник мудрости.

Тетраграмматон — четырёхбуквенное священное имя бога.

Эхейе, AHYH, священное имя Кетер, первой сфиры. Оно означает "Я Есть", и является частью имени, данного Моисею во время видения горящего куста: Исх. 3; 14. Э-хе-йе, ударение на первый слог.

Тьяцци (Тиаци) — повелитель зимних бурь, с помощью Локи похитил Идун и её золотые яблоки, был убит Одином, сделавшим из глаз поверженного противника звёзды.

Намёк на то, что под прозвищем Йеллоу скрывался скандинавский бог Локи.

Гимле — cамый лучший чертог, куда уходят души умерших. Выше и лучше, чем Вальгалла. Предназначен для душ добрых и правдивых людей. Единственное место в мире, которое не будет затронуто во время Рагнарока огнем Сурта. Буквальный перевод — "Защита от огня", "Обитель блаженства". Икар иронизирует, ведь Локи не сможет попасть в этот рай для праведников. Да и сам Икар тоже. Т.е. по сути Икар отрицает возможность своей встречи с Локи где-то там, в иных мирах. А его слова скорее ритуальные.

Анна Левит — персонаж повести "Этаж ноль", А. Карпицкого.

Хеймдалль — страж богов, охраняющий мост-радугу Биврёст на границе Асгарда и Мидгарда от великанов-ётунов. Он видит и днем и ночью на расстоянии ста миль и слышит, как падают листья, как растёт трава в поле и шерсть на овцах.

Эрешкигаль — шумерская богиня, повелительница царства мёртвых.

Кур — царство мёртвых (подземный мир) в шумерской мифологии.

Аннунаки — стражи и судьи подземного мира в шумерской мифологии.

Лилит (ивр.) — первая жена Адама в каббалистической теории. Упоминается в некоторых ранних апокрифах христианства, не вошедших в библейский канон. В еврейском тексте книги Исаии, повествующей о запустении Идумеи после Божественного суда (Ис.34:14), предсказывается появление ночного привидения (lilith). Так же в шумерской мифологии Лилит — демон, живущий в дереве Хулуппу (мировое древо).

Актеон (Актэон, Актей; др.-греч.) — персонаж древнегреческой мифологии, сын Аристея и Автонои. Согласно мифу, однажды Актеон во время охоты случайно подошёл к месту, где Диана купалась со своими нимфами в реке. Вместо того чтобы в священном страхе удалиться, он, зачарованный, стал наблюдать за игрой, не предназначенной для людских глаз. Заметив охотника, разгневанная богиня превратила его в оленя, который попытался убежать, но был настигнут и разорван 50 охотничьими собаками самого Актеона.

Суджата — девушка, что поднесла молочный рис в золотой чаше Просветлённому Будде.

Бехдин (от перс. behdin) — человек, исповедующий зороастризм. Буквальное значение "благоверный", последователь "благой веры".

Кама Мара — бог любви и смерти. Последний враг Будды, чинивший ему преграды на пути к полному просветлению.

Tonutru (лат.) — гром. Fulgur (лат.) — молния.

Переделанная история про Принца Пяти Оружий. В изначальном варианте Принц представлял силы добра.

Lucifer (лат.) — светоносный.

Хатрон от hat (англ.) — шляпа, и Харон — паромщик, переправлявший мёртвых через реку.

Аваддон (евр. abaddon — "погибель", греч. Аббадон, Аполлион) — в мифологии Ветхого Завета — демон, олицетворение поглощающей, скрывающей и бесследно уничтожающей ямы, могилы, пропасти, преисподней (шеол). В христианской мифологии Аваддон, называемый по-гречески Аполлион ("губитель", буквальный перевод имени Аваддон, а возможно также намёк на имя Аполлона), ведёт против человечества в конце времён карающую рать чудовищной "саранчи".

Продолжительность Кали-юги — эпохи бед и страданий.

Искажённое "рыцарь без страха и упрёка", намёк на двуличность самого понятия "рыцарство".

Драккар (норв. Drakkar, от древнескандинавских Drage — "дракон" и Kar — "корабль") — "корабль-дракон".

Фэймхолл (англ. Hall of Fame) — зал славы. Отсылка к Вальхалле.

Януш — от Янус (лат. Ianus, от лат. ianua — "дверь", греч. Иан) — в римской мифологии — двуликий бог дверей, входов, выходов, различных проходов, а также начала и конца.

Де Хонайр от honor (англ.) — честь.

Де Вертюр от virtute (лат.) — доблесть.

Де Консентино от conscientia (лат.) — совесть.

Де Веро от verum (лат.) — правда.

Рыжий и бледный конь — намёк на всадников апокалипсиса. Война и мор (чума) соответственно.

Hope (англ.) — надежда.

L'espoir (фр.) — надежда.

Spes (лат.) — надежда.

Намёк на скандинавского бога Одина. Чтобы постичь силу рун, он, принеся самого себя в жертву, 9 суток провисел на стволе ясеня Иггдрасиля, прибитый к нему своим же копьём Гунгнир.

Тэк — демон-бог из произведения С. Кинга "Безнадёга".

Тэк ах лах, Тэк ах ван — Тэк Всемогущий (Бог), Тэк Господин.

Lux tollit vita — свет, уничтожающий жизнь.

Sectis subtrahit dissolvi — разрезай, разъедай, растворяй.

Отсылка к произведению "Правая рука тьмы", Урсулы Ле Гуин.

Бегемот (ивр. букв. "животные") — мифологическое существо, демон плотских желаний (в особенности обжорства и чревоугодия).

Октаграмма — восьмилучевая звезда, крестострел. Будучи нарисована вписанной в окружность, олицетворяет порядок, созидание. Без окружности является символом хаоса, разрушения. Намёк на восьмёрку, как символ бесконечности.