Убийственные болоньезе

— За всем надо присматривать самому! — пробурчал расстроенный Браско и направился в кухню погасить свет.

То, что он увидел, ввергло его в шок.

Тело Ризио лежало в темной луже крови, руки мертвеца, казалось, придерживали свои внутренности, колени согнуты и подтянуты к животу. Сгустившаяся кровь медленно подползала к чистому еще серому носку, выглядывающему из-под задравшихся брюк, и начищенному до блеска ботинку.

Браско захватал ртом воздух и схватился за сердце. Только не сейчас! Он оперся о мраморную столешницу, ноги его подкашивались. Только бы не упасть рядом с трупом, не запачкаться в медленно растекающейся луже крови! Витторио! Где этот чертов сукин сын? Неужели сидит в автомобиле? От хорошей жизни все расслабились и не соблюдают элементарных правил безопасности. Сам виноват. Приучил охрану, что лично запирает все замки, и не любит, что кто-то стоит у него за спиной.

'Уф, похоже, немного отпустило, надо попробовать достать сотовый'.

Браско осторожно, не делая резких движений, пошарил по карманам блейзера. Медленно согнул локоть и протиснул ладонь в карман. Пальцы сжали прохладный пластик корпуса телефона. Осталось нажать клавишу повторного набора, ведь звонок к Витторио был последним вызовом. Ресторатор справился с нелегкой задачей, телохранитель ответил.

— Ко мне! — просипел Браско в трубку, и в изнеможении откинул руку с зажатым в ней телефоном.

— Ты что, решила прихватить все наши вещи? — спросила подрулившая к обочине Лада.

Виолетта забросила в салон две огромных спортивных сумки.

— Не могла же я оставить наши шубки! — запыхавшись, произнесла она. — Лето пройдет, сама мне спасибо скажешь.

— Спасибо я тебе скажу, если ты сядешь за руль, — Лада вышла из автомобиля и обошла его. Виолетта пожала плечами и устроилась на водительском месте. Но едва положила руки на оплетку руля, то тут же их отдернула.

— Дьявол! Что это? Чем ты тут измазала, что-то липкое... — она поднесла руки к глазам и в ужасе вскрикнула.

— Это кровь, у меня ладони порезаны, — тихо сказала Лада, — очень больно было рулить...

— Дьявол, во что ты нас втянула?! — не унималась Виолетта.

— Я понимаю, что тебя учили 'не поминать всуе', — поморщилась Лада, — но для разнообразия вспоминай иногда Бога.

— Господи, вразуми ее, — запричитала Виолетта, яростно обтирая руль салфеткой. — Говори же, что натворила?

— Давай уже двигать отсюда, боюсь, как бы нас искать не начали.

— Куда двигать-то?! — крикнула Виолетта, заводя двигатель.

— На родину, в Ангельск.

— Ты обалдела! — ахнула Виолетта, выстраиваясь в левый ряд.

— Придумай что-нибудь получше, — посоветовала Лада, зажимая в изрезанных ладонях салфетки. Кровь никак не хотела останавливаться, она сильно разбередила раны, когда управляла машиной. Наконец она рассказала подруге, что случилось с ней и Джованни Ризио. Каким подлецом и сутенером он оказался! А она еще, глупая, радовалась такому замечательному любовнику! Тут Лада некстати вспомнила, как Джованни занимался с ней любовью, как со всей средиземноморской страстью стискивал в объятиях, как целовал пальчики, захватывая их губами и языком. Она тяжело вздохнула, и тут яркой вспышкой перед глазами возникла сцена: резкая боль в груди, его наглый окрик 'Ты мне должна! Идем к Браско!'. Он ее ударил! Он бил ее! Тварь...

Разгневанная Лада была готова еще раз зарезать Джованни Ризио.

— Первое место, где нас будут искать это как раз в нашем городишке, — Виолетта прибавила скорость, и они выехали на кольцевую автостраду.

— Дорогая, но только там мы сможем раздобыть укрытие и деньги. Там Тинка, мама... — мечтательно проговорила Лада.

— Впутывать родителей в эту историю не стоит. Вот Тинка — другое дело, — за рулем Виолетта приобрела свой прежний, рассудительный вид, и сейчас вполне сносно могла соображать. — Ты права, нам прямая дорога на родину. Но как быть, если автомобиль объявят в розыск? Не пойдем же мы пешком... Конечно, наш великий земляк дошел до Москвы, можем повторить его подвиг, только двигаемся мы в обратную сторону.

— Надо быстро покинуть Москву, в областях не так рьяно выполняют столичные 'указивки', — Лада достала бинт из аптечки и прикидывала, как самостоятельно забинтовать ладони. — Ветка, мне нужно переодеться, вдруг нас остановит патруль, а у меня платье в крови.

— Сейчас, присмотрю подходящее место, переодеться можно и на ходу, но от платья надо избавиться. Ты хочешь выбросить его?

— Что за вопрос! — удивилась Лада. — Я не Моника Левински, ни к чему мне такая память.

— Лад, — повернула к ней голову Виолетта, и заговорщицки сказала: — надо избавиться и от наших мобильников, в кино все так делают.

— Но как же...

— Я не хочу, чтобы через минуту мне начал названивать Маурицио, и спрашивать, кто прирезал его приятеля! — настаивала Виолетта.

— Ты права, но мы остаемся без связи.

— Будем звонить с заправок, — Виолетта требовательно протянула руку, и сказала: — Давай сюда.

Она опустила стекло. Новенький, изящный телефон Лады нырнул в ночную тьму загородного шоссе. Затем взяла с передней панели свой и тихо произнесла:

— Ну, прощай Маурицио...

Звук упавшего на асфальт аппарата услышали обе подружки. На Ладкиных глазах навернулись слезы, ведь подруга пожертвовала своими отношениями, ради того, чтобы вытащить ее из передряги.

— Жалеешь? — тихо спросила она Виолетту.

— Дьявол! — вскричала радостная Виолетта. — Прекращай заниматься самоедством!

— Ты даже не была влюблена? — спросила потрясенная Лада.

— Эка невидаль! Жаль только, что история повторяется. Неужели меня всю жизнь будут преследовать истории с полицией-милицией, а затем возвращения на родину?

— Первый раз — случайность, второй — совпадение, третий — система. Успокойся, в твоем случае это пока совпадение.

Глава четвертая

Автомобиль подъехал к ресторану 'Петровский', что на проспекте Обходного канала. Тина куталась в кашемировую шаль, августовскими вечерами было прохладно. Продюсер возил Тину ужинать в лучшие рестораны города, но больше всего им нравился этот. Уютная обстановка, блюда русской и европейской кухни, живая музыка. Бернсу приходилось изображать щедрость, вздыхал украдкой, когда официант уносил недопитую бутылку, но помалкивал. За скаредность Тинка очень бранила Романа Израилевича, и он боялся, что его врожденная экономность подвигнет Тинку на поиски более сговорчивого продюсера. Разговоры за ужином часто касались работы.

— Ну и какому идиоту пришла в голову идея снимать порно версию 'Войны и мира'?

— А что, хорошая идея, — Бернс смотрел сквозь очки на листочки меню, вложенные в кожаный переплет. — Золотце, ну не можем мы снимать просто сценки для взрослых. Нашего зрителя интересует хороший сюжет, ему подавай настоящие чувства, прекрасные тела и нескучный секс.

— Неплохо было бы сценаристу полистать на досуге первоисточник. Болконский, Безухов и Анатоль Куракин не вызывают у меня сомнения, но при чем здесь гусар Долохов и капитан Тушин? А Ростов? — возмущенно говорила Тина. — Ведь он брат главной героини! Хорошо, что хоть Петеньку Ростова не тронули, извращенцы. Превратить первый бал Наташи в оргию, это вполне по-нашему, но причем здесь пленение ее французами? Этого в книге не было!

— Каждая актриса мечтает сыграть Наташу Ростову, — Бернс снисходительно посмотрел на Тину поверх очков, — не капризничай, лапушка!

— Не буду я сниматься, нас засмеют! — Тинка даже притопнула ногой, в подтверждении своих слов.

— Никто не посмеет, поверь мне, старому волку Бернсу, — с оглушительным щелчком, похожим на выстрел, он закрыл футляр для очков. — Уж я в этой кухне кое-что понимаю. А сценарий причешем. И актеров подберем.

— Кто будет играть Болконского? — надув губки спросила Тина.

— Имя его ничего тебе не скажет, — оживился Бернс. — Иван Дряблов, варяг из Нарьян-Мара.

— С такой фамилией в нашем бизнесе делать нечего!

— Колоритнейшая фигура, скажу я тебе, — продолжал нахваливать новичка Роман Израилевич, — вылитый Дольф Лундгрен в 'Рокки'.

— Вот пусть и будет Иваном Драго, — со смехом утвердила партнера Тина. — Только я всегда представляла Болконского субтильным брюнетом, а не высоченным, накачанным блондином.

— В этом вся и прелесть, новая трактовка, — Бернс устало потер переносицу, — мы же не преследуем цель экранизировать роман Толстого!

— Вот и сняли бы какую-нибудь безделицу, а вы на Толстого замахиваетесь, — погрозила ему пальцем Тина.

— Тиночка, совсем меня, старика, запилила, все тебе нехорошо. А я ночей не сплю, все думаю, как бы тебя международной звездой сделать.

— Знаю я, Роман Израилевич, почему вы ночей не спите, все думаете, как плотнее набить свой карман.

Бернс рассмеялся. Ему нравилась эта игра, он изображал доброго дядюшку, припрятывая на время хищную натуру. Тинка знала это, и никогда не ленилась доставить ему это простенькое удовольствие — пощекотать нервы разыгранными скандалами между Гумбертом и Лолитой.

Виктор Павлов был личным телохранителем и доверенным лицом Джеронимо Браско. Шеф называл его на итальянский манер — Витторио. Виктор работал с Браско все годы процветания его бизнеса в России, и весьма помогал шефу своими советами и знанием столичного менталитета. Бывший сотрудник силовых структур, нынче работник частного капитала, сорокалетний майор в отставке был доволен своей жизнью.

Этим вечером Браско отозвал свою охрану во главе с Виктором, чему никто не удивился — шеф иногда секретничал со своими соотечественниками, своя рубашка ближе к телу. Когда поздно вечером, ожидая шефа в автомобиле, он принял странный звонок, на душе у него сделалось скверно. Телохранитель обладал хорошо развитой интуицией и понял, что дело плохо. Вбежав в овальный вестибюль ресторана, он, держа пистолет в руках, осмотрел все помещение и осторожно направился к кабинету шефа. Кабинет был закрыт, и Виктор продолжил свой путь в направлении света, струящегося из кухни.

Браско сидел на полу, прислонившись к шкафной дверце. Недалеко от него в луже крови лежал мужчина. Браско приоткрыл глаза, и с трудом поднял руку. Рука безжизненно упала, блеснув белизною манжеты в рукаве блейзера. Виктор бросился к нему.

— Врача? Милицию? — резко спросил он, подхватил тело ресторатора под руки и оттащил от трупа. Затем ослабил узел атласного галстука и, рванув ворот, одним движением расстегнул пуговицы рубашки. Голова Браско мотнулась.

— Врача? — настаивал телохранитель.

Браско пошевелил рукой в отрицательном жесте.

— Таблетку... — просипел он.

Виктор пошарил во внутреннем кармане блейзера и вытащил пузырек с капсулами. Схватив лицо шефа за скулы, он впихнул капсулу в приоткрывшийся рот Браско, и метнулся в поисках стакана для воды. С грохотом распахивая шкафы кухни, он, наконец, нашел мерный стаканчик и наполнил его водой из крана. Зубы Браско стукнули о пластиковый край, когда Виктор наклонил стаканчик, и вода полилась в рот и по подбородку шефа. Браско тяжело задышал.

— Врача? — еще раз переспросил Виктор.

— Нет, отведи меня... в кабинет, на диван, — еле произнес Браско.

— Шеф? — пытаясь понять поведение ресторатора, Виктор стал всматриваться в его лицо.

— В кабинет, — на сей раз тверже сказал тот.

Виктор приподнял отяжелевшее тело старика и понес по коридору, там он поставил его у стены, и обшарил карманы в поисках ключа, не забыв сказать:

— Простите, шеф.

Виктор открыл дверь, и на руках внес ресторатора в кабинет. Уложив шефа на диван, он придвинул стул и сел рядом, ожидая указаний. Браско молчал, набираясь сил. Виктор не выдержал:

— Кто этот человек?

Браско промычал что-то нечленораздельное.

— Что делать с телом?

Браско повернул голову набок. Виктор помог ему слегка приподняться и опереться головой на подлокотник дивана. Браско благодарно кивнул и уже смог говорить:

— Это Джованни Ризио...

— Кроме его, вас и меня в ресторане никого не было? — уточнил Виктор.

— Да, но Джованни ушел из моего кабинета, сказал: 'несколько минут и вернусь'. Я долго ждал его, но он так и не вернулся. Тут я позвонил тебе и сказал, что мы уезжаем.

— Верно, — сказал задумчиво Виктор, — поэтому я спустился к автомобилю и ждал вас там.

— Я увидел свет...

— Свет?

— Да, на кухне. Решил, что кто-то из уборщиков забыл выключить. Вошел, и сразу увидел Джованни, он был уже мертв, лежал весь в крови. У меня больное сердце, наверное, случился приступ, но я смог позвонить тебе, Витторио.

— Почему вы не хотите вызвать врачей? — спросил Виктор. — С сердцем не шутят.

— Скорая? Нет. Тогда мы будем вынуждены заявить, что в моем ресторане произошло убийство, а кроме меня здесь никого не было.

— Что вы хотите этим сказать? — удивленно спросил Виктор. — Вы собираетесь скрыть чужое преступление?

— Мы проведем собственное расследование, репутация ресторана не должна пострадать. Я надеюсь на тебя, Витторио, ты много лет служил мне, помоги и на этот раз. Я в долгу не останусь.

— Что нужно сделать с телом? — немного подумав, спросил Виктор.

— Тело мы спрячем в морозильнике. Там, где хранятся мясные туши, — Браско судорожно дернул кадыком в расстегнутом вороте рубашки. — Кафель в кухне промоешь из шланга, вода уйдет в сток, и к утру не будет следа влаги.

— Хорошо. Я займусь этим, — телохранитель встал, Браско попытался приподняться ему навстречу, но Виктор остановил его. — Вам лучше полежать.

— В кладовой ты найдешь полиэтиленовые мешки, здесь в столе скотч и ножницы, вот ключи.

Виктор вышел из кабинета. Браско устало прикрыл глаза.

— Ох, Джованни, Джованни... И куда делась твоя девочка?

Под утро пошел дождь, стало холодно, и Виолетта включила обогреватель. Несколько часов она провела за рулем и глядя на потоки, разбиваемые дворниками на лобовом стекле, глаза ее закрывались. В машине было тепло, шум дождя и ровный ход убаюкивали. Виолетта решила, что пора остановиться.

— Лада, Ладка! — потрясла она спящую подругу.

— У?

— Если я хоть немного не отдохну, — решительно сказала Виолетта, — мы окажемся в кювете.

— Хорошо, я сменю тебя, — Лада потянулась на сиденье, разведя в стороны свои забинтованные ладони.

— Нет, — Виолетта с ходу отвергла предложение подруги, — все равно не сможешь вести машину.

— Смогу, — запротестовала Лада, — ведь рулила же я по Москве!

— Ты была в состоянии шока.

— Так что же нам делать? Спать на обочине? — подобная перспектива Ладу не устраивала.

— Чего только я бы не отдала за обычную кровать! — поддержала подругу Виолетта.

— Надо найти гостиницу, — Лада открыла дверь автомобиля и вышла под мелкий моросящий дождь.

— А паспорта? — выкрикнула в открытую дверь Виолетта.

— Скажем, украли в дороге, — Лада вернулась на сиденье и поежилась от утренней влаги и прохлады.

— Ты смеешься? — Виолетта потерла пальцами виски, напряженно думая, и спустя несколько секунд предложила: — Надо попроситься на постой в какой-нибудь деревне. Дадим пятьсот рублей, не откажут, будут еще рады.