Хогвартс. Альтернативная история. 6

— А ты не знаешь? — Я даже не удивился ее вопросу, словно подсознательно его ожидал.

— Если б знала, не спрашивала, — грустно усмехнулась Тонкс.

— Я имел в виду, ты не можешь определить тип чар, проклятия, или чем бы это ни было, по результату их действия?

Тонкс как-то странно посмотрела на меня и ответила:

— Это темное проклятье, а я не настолько хорошо разбираюсь в Темных искусствах, чтобы определять подобные вещи на глаз.

— Вот видишь, — сказал я серьезным тоном, — в нашей образовательной системе все же существуют небольшие пробелы.

Тонкс сделала вид, что не заметила этой фразы.

— Ну откуда мне знать? — Я пожал плечами. — Он же не докладывает о своих делах. С чего ты решила, что я в курсе?

Тонкс вздохнула в третий раз.

— Ладно, — сказала она. — Пойду обратно, мне скоро на дежурство заступать.

— Давай, — ответил я и ненадолго задержался у ворот, глядя, как она уходит по дороге в Хогсмид, опустив голову, словно у нее под ногами было что-то интересное.

Клайв Пирс держал меня в курсе создания каталога. Несмотря на перегруженный и суетный пятый год, мне все же удавалось выкроить время для новых картин, да и творческих кризисов больше не было, а потому наша переписка проходила хоть и не часто, но регулярно. "Я не хочу влиять на вашу тематику и стиль, — сообщал мне Пирс в последнем письме, — однако должен заметить, что по всеобщему мнению наиболее удачными у вас являются портреты. Вам удается воспринимать и передавать вид и сущность обитателей тех пространств, которые большинством людей считаются вымышленными или пребывающими за пределами физики нашего мира. Похожий дар есть у многих художников, и каждый из них настроен на собственные частоты, гармонирующие только с его мировосприятием. Не считайте мои слова рекомендацией — нам одинаково интересно все, что вы пишете. Я говорю это на тот случай, если вы вдруг решили, что данная тема могла приесться и надоесть..."

Действительно, весь этот год я писал одни портреты, и под конец мне начало казаться, что кроме них я уже ни на что не способен. Попытавшись изобразить что-то иное, я потерпел неудачу и решил вернуться к тому, что получалось лучше всего. Гостиная Слизерина вновь оказалась уставлена картинами, и не раз сквозь стену в коридор выплывал Кровавый Барон с довольным выражением лица, посетив мою временную выставку.

В это лето кроме живописи, лесных и садовых работ я вел активную переписку. Все началось со статьи в "Ежедневном пророке", которому вздумалось напечатать подробный отчет о стычке в Министерстве. Поскольку достоверного источника у них не было — к непосредственным участникам сражения журналисты не обращались, — сведения безбожно исказили, передав, однако, суть: Гарри Поттер вынудил Волдеморта обнаружить себя и тем самым доказал, что весь прошлый год Дамблдор, которого министерство обвиняло во лжи и паникерстве, говорил о его возвращении правду. Начав читать, я было обрадовался, что мое имя не упомянуто, но радость быстро прошла: в конце статьи рассказывали о появлении патронуса-тени, которых, судя по исторической справке, не наблюдалось аж с середины 19 века.

"Последний раз патронус-тень, — писали в статье, — синтез патронуса-защитника и смертоубийственной тени, вызов которой заканчивается гибелью колдуна и всех, кто, к несчастью, оказался рядом с ним, был зарегистрирован в 1866 году у волшебника по прозвищу Кристобаль Свирепый, наводившего им ужас на окрестное население, в том числе маггловское, вследствие чего он был оштрафован на сумму в тысячу галеонов и, наконец, прекратил свое дикое развлечение. Доказательств того, что с тех пор в Британии ни у одного волшебника не появлялось патронуса-тени, нет, однако патронус, что предстал перед изумленными служащими — свидетелями поспешного отбытия из Министерства темного колдуна, называющего себя Лордом Волдемортом, — определенно представляет собой эту редкую разновидность, о которой идет речь в гримуарах и работах средневековых магов, когда к подобным патронусам (а точнее, к их обладателям) относились более терпимо, чем в наше тревожное время. Теперь мы знаем, что в Хогвартсе учится волшебник с патронусом-тенью, а то, что он прибыл в Министерство вместе с Гарри Поттером, указывает на их дружеские отношения..."

Через пару дней ко мне прилетело сразу три совы — от Нотта, Пирса и Полины. Все они писали примерно одно и то же, до глубины души потрясенные тем, что я не сообщил им о своем патронусе, и даже требуя прислать его, чтобы посмотреть, как он выглядит.

В отсутствие отца Нотт проводил лето у своей тетки и, по его словам, подыхал с тоски, окруженный домашними попугаями и мелкими собачонками, путавшимися у него под ногами. "Здесь совершенно нечем заняться, — писал он, — я даже все домашние задания сделал..." Пирс, просвещенный отцом о свойствах патронуса-тени, выражал надежду, что я умею им управлять, потому что по возвращении в Хогвартс ему бы очень хотелось на него взглянуть. Самое эмоциональное письмо пришло от Полины, большой любительницы кровожадных существ и экстремальных происшествий.

"Не нужно большого ума, чтобы догадаться, чей это был патронус! — писала она, и я буквально видел перед собой возмущенное выражение ее лица. — Как ты мог промолчать о такой редкости! Если ты хорошо им владеешь, пришли его мне, а если нет, то очень советую научиться, потому что, как только я вернусь в школу, твоя жизнь превратится в ад, если ты мне его не покажешь!"

То, что моя жизнь в новом учебном году может превратиться в ад, я охотно верил и без обещаний Полины. После нашей встречи с Волдемортом и такого неожиданного ее завершения я не представлял, что он теперь обо мне думает, и решил, что показателем его отношения станет поведение Малфоя. Беллатриса Лестрейндж, которую авроры так и не поймали, оказалась родной сестрой его матери, а это значило, что Малфой должен иметь хотя бы общее представление о том, хожу ли я до сих пор у Темного Лорда в фаворитах, или мое имя переместилось в список его врагов.

Сентябрь приближался, и я с возрастающим нетерпением ждал начала учебного года. Мои оценки за экзамены оказались лучше, чем можно было предполагать: ни одного "удовлетворительно", даже по истории удалось заработать "выше ожидаемого". Обилие времени для самостоятельного изучения предметов, отсутствие в моем расписании астрономии и совсем иной уровень задач на уроках — все это делало шестой курс чрезвычайно привлекательным, и последнюю неделю августа я едва ли не считал дни до начала занятий.

47.

— Ну, готовься, — первым делом сказал Пирс, опускаясь за стол напротив меня.

Ученики постепенно наполняли Большой зал, все преподаватели во главе с директором уже сидели на своих местах, и вскоре после своего прихода я заметил, как Полина, Пирс и Нотт расходятся у дверей, направляясь к столам факультетов. Полина поймала мой взгляд, нахмурилась и погрозила кулаком. Я засмеялся.

— Слышал бы ты, что она говорила, — продолжал Пирс. — Особенно летом. Очень на тебя обиделась.

— Ты опять у них гостил? — спросил я, имея в виду Мазерсов.

— Ага, — Пирс кивнул. — Фотки покажу, кстати.

— Я в поезде чуть не сдох от голода, — сказал Флетчер, озирая жадным взглядом пустые блюда и чаши. — Скорей бы ужин.

Скоро в зал вошел Малфой со свитой. Он выглядел крайне довольным, веселя окружавших его слизеринцев каким-то рассказом, и наверняка не преминул бы меня поддеть, если б знал, что Темный Лорд разочарован моим поведением в Министерстве. Однако Малфой не обратил на меня внимания и уселся с компанией поодаль, из чего я сделал осторожный вывод, что пока, скорее всего, сохраняю прежний статус-кво.

Тем временем к учительским столам поспешно направлялся какой-то усатый толстяк в бархатном жилете с перекинутым через руку пиджаком. Добравшись до Дамблдора, он сердечно его приветствовал, а потом начал здороваться со всеми преподавателями, которые кланялись и улыбались в ответ. Даже Снейп привстал, чтобы пожать ему руку.

— И вот этот будет учить нас защите? — с недоумением спросил я, кивая на толстяка, занимавшего место рядом с Макгонагалл. — Да в него даже целиться не надо!

Нотт повернул голову и вгляделся в нового профессора.

— Ого, — сказал он удивленно. — Это же Слагхорн!

— Кто? — переспросил я.

— У него отец в свое время учился, а потом они периодически общались, — объяснил Нотт. — Я его на фотографиях видел. Только вот... — он помедлил, — Слагхорн преподавал зельеварение.

— Что?! — воскликнул я и едва удержался, чтобы не вскочить со стула. — Зельеварение?

— Да, — сказал Нотт и снова посмотрел на толстяка. — Он зельевар.

— Значит, Снейп, наконец, добился своего, — с удовлетворением заметил Пирс. — Он же постоянно просил Дамблдора, чтобы тот разрешил ему преподавать защиту. Теперь его мечта сбылась.

— Но это же ужасно! — в шоке я переводил взгляд с Нотта на Пирса и обратно.

— Почему? — удивился Пирс. — Снейп наверняка будет лучшим преподом из всех, что у нас вели.

— Только на год! А что потом? Вы посмотрите, чем все заканчивается! Квиррелл умер, Локхарт свихнулся, Крауча вообще дементор поцеловал...

— А Люпин просто ушел, — возразил мне Нотт, — и Амбридж тоже. Оба живые и здоровые.

Мы не успели довести разговор до конца, поскольку начался ритуал распределения, а после него мне уже не хотелось обсуждать перестановки в преподавательском составе. Возможно, Нотт прав, и беспокоиться не о чем — этот Слагхорн может просто уйти, а Снейп вернется к своему предмету, — однако тревогу, которую я почувствовал за судьбу нашего декана, имела под собой более глубокие основания. В решении директора мне виделась прямая связь с событиями этого лета. Вопрос, который Дамблдор адресовал Снейпу в своем кабинете, недвусмысленно указывал на то, что проклятье смертельно, иначе зачем бы ему понадобилось спрашивать, есть у него время на разговоры или нет. И хотя Снейп ответил положительно, судя по тому, как он был расстроен, времени оставалось мало — полгода, может, год.

Из этого вряд ли можно было сделать какой-то однозначный вывод, если б не уничтожение крестража и официальное признание возвращения Волдеморта. Не в силах логично обосновать причины, по которым все эти вещи казались мне связанными, я решил, что Дамблдор не слишком рассчитывает на то, что в течение этого года Темного Лорда поймают, а значит, нас надо наилучшим образом подготовить к жизни в обществе в состоянии войны. Кому это по силам, как не бывшему Пожирателю и знатоку Темных искусств, человеку, не потерявшему доверия Темного Лорда?

Далеко не все ученики оказались рады переменам. Один Слизерин исполнился восторга по поводу нового назначения Снейпа. Я взглянул на стол Гриффиндора. Поттер выглядел страшно разозленным и разговаривал с Уизли и Грейнджер, наверняка обсуждая странный с его точки зрения поступок директора. Наконец, все формальности были завершены, и нам разрешили расходиться по спальням. У выхода из Большого зала меня нагнала Полина.

— Когда покажешь? — без предисловий спросила она.

— Я тоже рад тебя видеть, — ответил я, погруженный в невеселые думы.

— Я не шутила насчет ада, — предупредила Полина.

— Давай так: я покажу тебе патронуса, если ты покажешь своего, — сказал я. — Так будет честно.

— С чего ты взял, что у меня есть патронус?

— Знаю, что есть.

Полина помолчала.

— Ладно, еще поговорим, — бросила она и быстро направилась вверх по лестнице, даже не попрощавшись с Пирсом.

— У меня такое впечатление, — развернулся я к нему, — что ты либо очень терпеливый человек, либо знаешь какую-то другую Полину.

— И первое, и второе, и много чего еще, — усмехнулся Пирс. — Хотя, мне кажется, насчет ада она все-таки пошутила.

Несмотря на мрачные мысли, мне, да и всем остальным, было очень интересно, как Снейп будет преподавать защиту, а Слагхорн — зелья. На следующий день сразу после рун я отправился на сдвоенную с Гриффиндором лекцию нашего декана.

Погруженная в полумрак аудитория была оформлена несколькими жизнеутверждающими картинами, которые намекали на содержание грядущих уроков, и Нотт сразу же поинтересовался, не я ли их написал. Снейп предварил занятие краткой речью о том, с какими тонкими и коварными материями мы будем иметь дело в этом году, обратив наше внимание на картины, иллюстрирующие действие темных заклятий.

После этого речь зашла об инферналах. Парвати Патил поинтересовалась, использует ли Темный Лорд мертвецов, и когда профессор ответил, что раньше он это делал, Пирс тут же поднял руку.

— Да, мистер Пирс, — сказал Снейп.

— Сэр, а в чем разница между инферналом и человеком, которого поцеловал дементор? — спросил Пирс. — Я понимаю, что у одного тело мертвое, а у другого — живое, но кроме этого?

Снейп некоторое время молчал. В классе стояла напряженная тишина.

— Мистер Пирс, — произнес, наконец, профессор. — Ваш вопрос интересен с научной точки зрения, однако никак не связан с курсом защиты от темных искусств. Для того, чтобы объяснить разницу между этими, скажем так, состояниями организма, необходимо разобрать заклинания, которые накладывают на мертвые тела для их пробуждения, и потенциальные возможности человека, которого поцеловал дементор. Боюсь, что подобные вещи не входят в круг тем, которые мы можем затрагивать на уроках по защите, — подчеркнул Снейп последнее слово. Пирс выглядел слегка разочарованным. Снейп продолжал:

— Мы начнем наш курс с изучения невербальной работы с заклинаниями, с овладения их молчаливым исполнением. В чем преимущество подобного рода техники...

Снейп еще не закончил говорить, как рука Гермионы взметнулась вверх.

— ... нам расскажет мистер Ди, который, смею надеяться, оторвется ради этого от созерцания картин.

Пирс толкнул меня локтем в бок, поскольку я так засмотрелся на изображение инфернала и его жертвы, что не услышал слов профессора.

— Преимущество? — переспросил я, подскочив на стуле. Снейп прищурил глаза.

— Вы слышали вопрос? — процедил он.

— Преимущество невербальных... — начал тихо подсказывать мне Пирс, но профессор перевел взгляд на него, и Пирс мигом замолчал.

— Ну... — начал я, не понимая, что тут объяснять, если и так все понятно, — невербальные легче...

— Надо же! — язвительно произнес Снейп, покачав головой. — Блестящее объяснение для шестикурсника — невербальные легче! Прошу всех встать и выйти из-за парт.

Досадуя на свое косноязычие, я вышел в проход вместе с остальными. Снейп махнул палочкой, и парты, распихивая учеников, начали отъезжать к стенам, освобождая центр класса. Возникла толкотня, и я, воспользовавшись моментом, тихо поинтересовался у Пирса:

— Хочешь создать инфернала? Есть на примете подходящий труп?

— Просто хотел узнать, насколько глубоко он будет вдаваться в подробности, — так же негромко ответил Пирс. — Судя по всему, вдаваться в них он не собирается.

— Тишина! — произнес Снейп, когда парты остановились, а ученики перестали от них уворачиваться.

— Основное преимущество невербальных заклятий состоит в их непредсказуемости, — продолжил профессор, оглядывая своих слушателей, образовавших в классе неровный полукруг. — Мистер Ди, прошу вас...