Высшая школа незримых искусств (общий файл)

— Профессор, давно вы к нам не заглядывали! — радостно подскочила Кармилла на встречу.

— Давно, — согласился Ив. — Все как-то повода не было...

— Вам тут рады и без повода, — нетерпеливо перебила девушка, подхватывая Ива под локоть (и эта ее привычка его тоже безмерно раздражала) и ведя к столу. — Но сегодня, уверена, речь идет об одном практиканте... вернее, практикантке?

Ив даже не пытался разобрать, чего в голосе Кармиллы было больше — любопытства, иронии, заговорщицких ноток или чувства сопричастности. Лишь мысленно поморщился от приторности ее голоса и подтвердил, что действительно ищет мадемаузель Эрве и действительно для разговора о практике. Уловив, что большего она из него все равно не вытянет, Кармилла притворно вздохнула.

— В лаборатории Люсиль. Редкая умница, вам с ней так повезло, так повезло!

— А лаборатория?..

— Четвертая.

Дверь в четвертую лабораторию была приоткрыта, и Ив зашел без стука.

Люсиль сидела за дальним столом, на который скинула сумку с учебниками и тетрадями, и невидяще смотрела перед собой. Оглянувшись на коридор, Ив плотно закрыл за собой дверь и подошел к Люсиль. Девушка, видимо, глубоко ушла в свои мысли, потому что не обратила на него внимания, пока он ее не окликнул, а на оклик — заметно вздрогнула.

— Думаю, нам есть, что обсудить.

Люсиль молча кивнула, разворачиваясь к Иву вместе со стулом. Ив присел на край ближайшего стола. Наверное, лучше было бы взять стул и сесть напротив, но разговор на одном уровне пока вряд ли получится.

— Итак, о практике, — начал Ив, внимательно наблюдая за реакцией девушки.

Девушка смотрела насторожено, и даже с окончательно вернувшими родной цвет глазами взгляд ее казался холодным. Иву это не понравилось, и он, не удержавшись, сказал:

— Я не знаю и, пожалуй, и знать не хочу, что ты нафантазировала, но ко мне на практику попадают благодаря учебным успехам, а не... — вместо завершения фразы, Ив выразительно смерил Люсиль с ног до головы оценивающим взглядом.

Результат оценки, предсказуемо, пришелся ему по нраву: мягкие волны темных волос, спускающиеся чуть ниже плеч, строгое платье без выреза, под самое горло, но подчеркивающее женственные формы, длинные стройные ноги и аккуратные туфли на скромном каблуке, но с нескромно-цветными ремешками. Люсиль же процесс оценки пришелся не по душе: сверкнули обидой глаза, поджались плотно мягкие губы, ладони смяли юбку. Ив на ее реакцию довольно хмыкнул. В кабинете Рема его задело поведение Люсиль, ее показательное недоверие и отстраненность. Да и подначки друга подливали масла в огонь. Сейчас же, наедине, смущение Люсиль, ее неожиданная неуверенность и иррациональная смесь вины и обиды во взгляде неожиданно заводили. Хотелось ее задеть. Спровоцировать. И просто хотелось.

Не дождавшись в ответ ни реплики, Ив продолжил:

— Но, собственно, о самой практике. Будет время и желание — можем начать хоть завтра, не откладывая на эти официальные две недели.

Деловой тон последних фраз, похоже, подействовал на Люсиль успокаивающе: напряженная поза сменилась чуть более расслабленной, а ладони расправили складки на платье. Положить теперь руки на колени, заплести волосы в косички с бантиками — и будет просто образцовая выпускница школы для благородных девиц. Ив позабавился пришедшему на ум сравнению. Но тут девушка нервно облизнула губы, и он непроизвольно проследил за движением кончика ее языка. В мысленном образе примерной выпускницы из одежды на Люсиль остались только бантики в косичках. Голос, тем не менее, удалось удержать ровным.

— Работать с документами будешь в моей лаборатории, выносить документы из лаборатории нельзя. Доступ в лабораторию есть только у меня, расписание, когда я там бываю, получишь завтра. Вопросы?

Люсиль обдумывала, что спросить, долгих несколько минут, нервно прикусывая нижнюю губу. Ив мысленно выругался — удерживать насмешливо-деловой тон оказалось гораздо сложнее, чем он думал. Если и дальше так пойдет, то проблемы с этой практикой будут скорее у него, чем у девушки. Хоть Люсиль и выглядела смущенной, но Ив не сомневался, что это смущение она преодолеет. А вот сможет ли он избавиться от фантазий о поздних вечерах в лаборатории?.. И дурацкие бантики — откуда он их только взял? — никак не шли из головы. Когда воображаемые косички с бантиками растрепались будто после сна, Иву надоело ждать.

— Раз вопросов нет, не буду тебя больше отвлекать. Завтра в обед зайди ко мне в кабинет за расписанием и списком литературы.

Люсиль нерешительно кивнула, потом вздохнула и окликнула отвернувшегося Ива.

— Зачем?

Ив обернулся и удивленно переспросил:

— Что зачем?

— Зачем было создавать эту неловкую ситуацию? — твердо уточнила Люсиль. — Все эти слова про средний балл... но вы, — на обращении девушка споткнулась и, выдохнув, продолжила, — вы подписали приказ в понедельник. Вряд ли вы не понимали, что это будет выглядеть неоднозначно.

Теперь настала очередь Ива смутиться: если он признает, что подписывал не глядя, это, конечно, перекроет возможные личные мотивы, но признаваться в безответственности было немного стыдно. Одно дело, когда над ним подтрунивают Рем или Селеста, совсем другое признаваться в ошибках студентке.

— Так получилось, — Ив неопределенно пожал плечами.

Люсиль встряхнула головой, взъерошила волосы пальцами, потом посмотрела на Ива и вдруг улыбнулась.

— Практика так практика, — заключила она. — И... я, наверное, должна извиниться за... сцену у ректора.

Откровенно говоря, Ив бы сейчас предпочел извинения за утренний побег, но, улыбнувшись, извинения принял. Главное сейчас — восстановить нормальное общение, а о побеге можно будет поговорить и в другой раз...

К сожалению, как бы Рем ни повеселился от сцены с практикой, про обед с попечителям он не забыл. Поэтому за час до начала этого самого торжественного обеда он, стоя в дверях лаборатории Ива, укоризненно вертел в руках карточку с приглашением. Ив, нехотя закрывая записи по хальгардскому манускрипту, смиренно последовал за ректором.

Увы, хоть у школы и были собственные доходы — из проектов, госзаказов, патентов и спонсорских взносов благодарных учеников, — но для полноценного существования их было недостаточно. Правительство благое дело воспитания талантливой молодежи всячески поддерживало... но с десяток лет назад сочло, что финансовое бремя выгоднее переложить с казны на скучающую аристократию: и меньше интриг от скуки плести будут, и полезным делом займутся, и иллюзию независимости учебных заведений от власти создадут.

Ив не брался оценивать, насколько подобное решение было правильным, но судя по тому, что школа продолжала платить студентам щедрые стипендии, преподавателям — зарплаты, а лаборатории — оборудовать по последнему слову, единственная неприятность от попечительских советов заключалась в полуофициальных обедах. Не принадлежа к высшему звену руководства и даже не будучи деканом, профессор Лотри на таких мероприятиях чувствовал себя питомцем для развлечения публики. Такой комнатной собачкой, какие иные леди иногда носили с собой, чтобы вызывать умильные охи-вздохи заклятых подружек. В иной роли он был лишь на первом для себя обеде шесть лет назад, после возвращения из экспедиции по восточным колониям, весьма успешной, а потому закономерно любопытной для леди и лордов, выделивших на нее средства. Только причины симпатии попечительского совета к профессору с тех пор значительно изменились.

Большей частью совет состоял из леди почтенного возраста, которые едва ли не каждый раз, встречая Ива, пытались сосватать ему то младших дочерей, то даже внучек. Впрочем, они просто пытались спровадить засидевшихся в невестах, сватая за любого приличного и холостого первого встречного. Причем "засидевшимися" по мнению этих леди их младшие незамужние родственницы обращались в день совершеннолетия. Иные дамы были не прочь завести адюльтер, неоднократно намекая на это что немногим холостым профессорам школы (в первую очередь, Иву), что женатым, включая Рема. Но если верность супруге еще рассматривалась как значимый аргумент для отказа, то Иву не раз приходилось быть весьма изобретательным в непонимании намеков и избегании разговоров наедине. В матримонимальные и романтические планы попечительницы не включали разве что профессора Варста — в силу впечатляюще-почтенного возраста последнего. Селеста, будучи единственной женщиной в высшем руководстве школы, принимала на себя все нежелательное внимание от мужской половины попечителей. Счастливое замужество мадам благородных лордов не смущало, наоборот, делало охоту за сердцем неприступной красавицы еще пикантнее. И лицемернее. И хотя до сих пор Иву удавалось справляться с этой странной светской игрой, подобные сборища он искренне терпеть не мог.

Поэтому когда на выходе с территории школы встретился лорд Альзе, которого охрана не торопилась пропускать внутрь, Ив поначалу обрадовался. Пока не сообразил, что с хорошими новостями старший следователь городского управления правопорядка вряд ли бы интересовался, не найдется ли у профессора Лотри времени для консультации. Лорд со школой сотрудничал давно и плодотворно, в том числе, охотно нанимая на работу выпускников и обращаясь к профессорам за консультациями по узкоспециальным вопросам. Рем от такой встречи сначала хмыкнул и подозрительно оглядел следователя на предмет возможного сговора с Ивом — нежелание последнего развлекать светскими беседами леди-попечителей вполне могло зайти так далеко. Но, убедившись, что Ив не настолько бессовестный, ректор ВыШНИ заметно помрачнел. Нечаянная радость Ива от возможности улизнуть с обеда также расстворилась в нервном ожидании: последний раз лорду Альзе требовалось мнение профессора Лотри три года назад, когда по столице прокатилась серия ритуальных убийств одаренных юношей, но и тогда следователь прислал приглашение с одним из своих гвардейцев, а не являлся лично.

— Сегодня утром под сиротским мостом был обнаружен труп девятнадцатилетней девушки, — рассказывал лорд Альзе, ракрывая папку с бумагами. — Личность девушки еще устанавливается. А эти символы, — следователь протянул Иву лист со схематичным рисунком, — были вырезаны на спине и руках.

Иву хватило и беглого взгляда, чтобы опознать характерное хальгардское начертание, хотя сами символы знакомы ему не были. Возможно, их расположение на теле сможет сказать больше...

Пока Ив рассматривал символы, Рему следователь показал набросок портрета самой девушки.

— Считайте, что вы установили личность погибшей, лорд, — глухо произнес Рем, возвращая портрет. — Это леди Мари Фурье, студентка третьего курса, перспективный менталист... была перспективным менталистом, — поправился ректор после небольшой заминки. — Школа окажет любое содействие в расследовании.

Лорд Альзе коротко кивнул, и вытащив из кармана пиджака круглый артефакт связи, вызвал пару младших следователей. Рем распорядился, чтобы охрана пропустила следователей сразу как прибудут, после чего пригласил лорда и Ива не топтаться у ворот, а пройти к нему в кабинет.

Глава 6. Чужие беды

После новостей, прокатившихся по школе в среду, многим стало не по себе. Уж явно обычному человеку такое не под силу. Сладить без особых навыков с теоретиком или инженером — еще куда ни шло, все же, большинство из них умеют лишь видеть незримое и мало как могут им защититься. Опытному лекарю хватит прикосновения, чтобы остановить сердце, да и неопытному потребуется всего пара секунд, чтобы усыпить или парализовать. Стихийники и силовики страдают профессиональной паранойей и отрабатывают защитные плетения так, чтобы на их применение уходили доли секунды. И даже слабейшие из менталистов без труда читают направленные на них мысли и желания — врасплох не застанешь. Погибшая же студентка слабой не была и умела не только читать окружающих, но и влиять на них. А значит, убийца и сам из одаренных.

Ни администрация школы, ни управление правопорядка не делали никаких официальных заявлений, лишь напомнили внимательнее относится к личной безопасности. Не лишний совет, учитывая, что студентку нашли недалеко от сиротского моста — настоящее имя которого не каждый житель столицы и вспомнит. Строгий каменный мост без лишних украшений, связавший старый город с промышленными кварталами, был излюбленным местом попрошаек и самоубийц, и чуть ли не со дня основания вошел в перечень мест, не рекомендуемых для прогулок по вечерам.

Люсиль и до этого в сторону подобных районов не гуляла, не собиралась начинать и сейчас. Но поддаваясь общему нервозному беспокойству, осталась гостить у Сильви до конца недели — пока не вернулись родители подруги.

Электив у профессора Лотри в пятницу стоял последней парой, и уставшими под вечер выглядели не только студенты, но и профессор. Под глазами залегли тени, все жесты были скупыми и рваными, ответы студентов в быстром устном опросе на повторение рунического алфавита удостаивались непривычно кратких комментариев. Люсиль, не заставшая профессора в четверг ни в кабинете, ни в лаборатории, ни в аудитории по расписанию, собиралась после электива подойти по поводу практики. Но, глядя на него во время пары, засомневалась, стоит ли отвлекать его сегодня.

А к середине пары, когда они скоро пробежались по всем простым рунам, стало ясно, что и не получится. Едва перечислив основные характеристики "иша", Джейд поднял руку с вопросом:

— Профессор, вы можете отпустить нас сегодня пораньше? После заката боевики устраивают прощание для Мари...

— Прощание, да... — рассеяно отозвался профессор. — Собственно, алфавит мы повторили, и если нет вопросов, то на сегодня это все.

То ли одногруппникам и правда было все понятно, то ли их одолели печальные мысли, Люсиль не могла сказать. Все интересные ей детали о чистых рунах девушка уточняла по ходу курса, а не думать о погибшей девушке было невозможно.

— Вы были знакомы? — спросила Люсиль у Джейда, придержавшего для нее дверь аудитории.

Менталисты славились своей обособленностью и, как правило, мало общались с другими студентами — у них даже общих с другими специальностями элективов не было. Поэтому Люсиль удивилась, что прощание устраивает совсем другой факультет.

— Мари встречалась с нашим факультетским старостой, — пояснил парень. — Да она вообще всем нашим нравилась. Добрая, веселая... Они с Эриком расстались весной, и Мари, понятное дело, перестала на наши вечеринки ходить. Так Эрика за это чуть с должности не скинули, представляешь? — Джейд усмехнулся.

Люсиль была не уверена, хочет ли она смотреть церемонию прощания. Да, вживую ей видеть старинную традицию еще не доводилось, и было любопытно, как легенды из книг воплотят в реальность. Но, с другой стороны, это сделает смерть незнакомой студентки реальной. Разрушит хрупкий уютный мир — в котором нет проблем серьезнее подготовки к зачету по нелюбимому предмету; в котором с близкими, как бы далеко они ни были, всегда все хорошо; в котором стихийники — всемогущие волшебники, силовики — рыцари, а менталисты — неуязвимые шпионы и загадочные мудрецы. В котором одаренные могут погибнуть лишь спасая мир от древнего пророчества, никак не меньше. Люсиль малодушно порадовалась, что не была знакома с погибшей студенткой.