Алхинекродетектив.

К утру потрёпанные, но в целом читаемые, конспекты источали малоприятный запах, лёжа на собранной к отъезду рагдаровой сумке. После придирчивого осмотра и перелистывания алхимик осторожно поинтересовался, где отыскалась пропажа. Хьель, выглядевший так, будто его вот-вот вывернет наизнанку целиком, начиная с желудка, в ответ только скривился ещё больше и оставшиеся до отъезда без малого шесть часов безвылазно просидел в уборной, взяв с друга слово никогда не спрашивать о произошедшем... И вот уже третий день Рагдара буквально пожирало любопытство. Но слово приходилось держать. Самое обидное было то, что раскопай Хьель искомое в каком-нибудь нужнике, держать это в тайне он бы не стал, а напротив, живописал всё в красках, не преминув лишний раз похвалиться тем, что даже в таком г..., то есть в таком труднодоступном месте настоящий профессионал с поставленной задачей справится с необходимой интенсивностью блеска.

Алхимик сделал глубокий вдох и велел себе выбросить всё из головы. Завтра будет трудный день. Какой бы длинной ни казалась предэкзаменационная неделя, чем ближе её конец, тем быстрее летит время. Факт.

Он довольно долго возился, укладываясь так, чтобы жёсткие бугры не слишком мешали (хотя матрас, похоже, исключительно из них и состоял), но, в конце концов, усталость взяла своё, окунув жертву в беспокойную дремоту. Так или иначе, в их дуэте из родовитых был Хьель, но даже он ни разу не пожаловался на бытовые неудобства, так что Рагдару и вовсе грех было варежку разевать. Или некроманту просто повезло с матрасом?..

На какое-то время в комнате воцарилась тихая темнота. Потом Хьель перестал мерно сопеть, приоткрыл один глаз и, не поднимая головы, окинул пространство цепким взглядом. Рагдар, вывернувшись чёрте как, спал сном праведника. Ему, похоже, совершенно не мешало то, что бугры на здешних матрасах больше напоминали здоровенные жёсткие кочки, нежели свалявшийся от времени пух. По мнению Хьеля никакой пух не может сваляться до такой степени, чтобы казалось, будто после сна на нём синяки будут сходить неделю. А уж затёкшие от в целом неудобной позы руки-ноги-шею некроманту по утрам приходилось разминать по несколько минут и с бодрым матерком. Но при Рагдаре Хьель держал своё недовольство при себе. Насмешек друга, выросшего в деревне и способного спать где и как угодно, он бы точно не снёс. Хотя Рагдар в открытую ничего бы и не сказал. Не в его характере. Но подумал бы точно! Ему только дай повод этак глубокомысленно глянуть исподлобья и чопорно пофыркать. Хьель недовольно передёрнул затёкшими плечами и, беззвучно кряхтя, уселся на кровати. Выглядеть неженкой он не собирался. Но будь же проклят это чудовищный матрас! Похоже, проще спать на полу. Разумеется, под каким-нибудь благовидным предлогом. Главное, придумать что-то убедительное.

Чутко вслушиваясь в окружающую тишину, Хьель на цыпочках подкрался к двери и выглянул в коридор. Обнаруженная Рагдаром крыса висела на своём месте. Испытывая смесь недовольства (наверняка это начало неприятностей...) и азарта (наверняка это начало неприятностей!) некромант прищёлкнул пальцами и только-только успел поймать конец верёвки, чтобы не шлёпнуть дырявой крысой об пол. Правда, от рывка кое-что из крысы всё же вывалилось, смачно чмокнув по камню. Шёпотом выругавшись, Хьель создал из воздуха нечто наподобие совка, поддел тушку и неопознанный в сумраке предмет, удостоверился, что в коридоре по-прежнему пусто, безлюдно и вроде бы бескобольдно, после чего втянулся обратно, тихо прикрыл за собой дверь, обернулся и чуть не заорал, натолкнувшись на мрачно-бодрого алхимика.

— Какого лешего ты вытворяешь? — спокойно поинтересовался Рагдар, всем своим видом давая Хьелю понять: если объяснение его не устроит, кто-то огребёт. Даже не кто-то, а кое-кто конкретный.

— Ну, ты же сам сказал, что это ко мне, — буркнул застигнутый врасплох некромант. Рассказывать про встречу с кобольдом и подозрения о том, кто автор оригинальной крысиной инсталляции, не хотелось. В голове крутилась абсурдная сцена: Рагдар с воплями 'Ах ты идиот, из-за тебя нам всем крышка!' пытается прибить Хьеля единственным колченогим табуретом, а тот отбивается, раскручивая на верёвке на манер пращи бренные крысиные останки. Фантастическое в этой сцене было, пожалуй, только одно — то, что Рагдар орал.

Алхимик одним долгим выразительным взглядом напомнил Хьелю, что знает его, как облупленного, и заранее не верит ни одной из возможных отговорок, после чего обречённо вздохнул:

— В какие неприятности ты нас втравил на этот раз? Стадию вранья и заверений, что это не так, мы пропустим. Я очень хочу спать.

Врать самому, естественно, не возбранялось. Сейчас Рагдар предпочёл бы что угодно, лишь бы оказаться как можно дальше от проклятого матраса. Прошлую ночь он на нём кое-как проспал, и то только потому, что неимоверно устал. Но надо же с этим что-то делать! Может, улечься на пол под каким-нибудь благовидным предлогом?..

Глава 5.

Отпереться Хьель, конечно, попытался.

— Тебе что, религия не позволяет сразу говорить правду и по делу? — как-то раз поинтересовался у него Рагдар, сидя на дымящемся пепелище фермы, где всего пару минут назад, наконец-то, отошло в мир иной семейство шилозубов, ранее отправившее туда же половину сельского коровьего стада, двух сторожей, выпивоху-доярку и чьего-то блохастого кота. Панику, кстати, подняли только после пропажи кота. До того всё сваливали на волков, несчастный случай, чертячьи козни и божью кару.

— А я всегда говорю правду и по делу! — Объявил пятнистый от сажи некромант, старательно обдирая шкуру с самого маленького шилозуба.

— Угу, то правду, то по делу. И никогда одно с другим сразу.

Некромант оторвался от своего увлекательного занятия только затем, чтобы всадить ритуальный нож в бедро. В своё. На лезвие тут же наполз ком липкой чёрной массы и моментально с шипением испарился. Рагдар только на секунду закатил глаза. Страсть Хьеля к показухе проявлялась независимо от наличия сторонних наблюдателей и уже давно почти не раздражала.

— Религия позволяет мне всё, кроме занудства. Так что учти: будешь меня доставать, останешься с некрощитом и уже, в принципе, можешь начинать рыть себе могилку. Покойник из тебя выйдет добротный, к некромантским экспериментам расположенный, а главное, я к ним смогу приступить уже завтра, и это несказанно греет мне душу!

Рагдар только устало сплюнул под ноги. О, а вот и хвост от кота. Алхимик с вялым любопытством поворошил груду головешек носком сапога, но других частей кота или кого бы то ни было ещё не обнаружил. Пожалуй, это реальный повод порадоваться. Только чьей-то разбитой головы без туловища или наполовину съеденной ноги сейчас и не хватало.

Препираться с Хьелем сил уже не было. Все ушли на препирания, то бишь погоню, отлов и умерщвление шилозубов. Хотелось мыться, спать и есть. И если первые два желания были закономерны после нескольких часов магической вакханалии, то третье объяснялось иррациональным, но привычно перманентным студенческим чувством голода.

Некромант, как и следовало ожидать, затянувшегося молчания не выдержал, с кряхтением разогнулся, подковылял к другу, пырнул его ножом в плечо и с недовольным 'всегда пожалуйста' вернулся к прерванному занятию.

Рагдар тишком ощупал абсолютно целое плечо, посидел, не шевелясь, подождал и только потом позволил себе беззвучный облегчённый выдох. Не то, чтобы он сомневался в способности Хьеля уберечь себя и ближнего своего от смертельной опасности посредством использования смертельно-опасного колдовства... В этом он как раз вообще не сомневался, особенно с учётом обстоятельств, в которых сомневаться было просто некогда... Но, сгорело б оно всё, это обалдеть, как страшно!

— Спасибо.

— На здоровье, — куда более приветливо отозвался кожевник-некромант. Он уже закончил обдирать шилозуба и скатывал в рулончик бугристую плешивую слизистую шкуру, под которую волшебным образом нашлись и специальная завязка с зельевой пропиткой, и заговоренный мешок, и...

— Так ты, чудовище, подготовился. — Вкрадчиво не спросил — дал понять, что угадал, алхимик. Всю благодарность вместе с усталостью как рукой сняло. Орать у Рагдара было не в правилах, и на этот раз их нарушать он тоже не собирался. Всё равно тебя слушают гораздо внимательнее, если говорить тихо. Можно ещё на шёпот перейти. А когда этот рыжеголовый засранец наклонится, чтобы лучше слышать, отвесить ему леща. Добротного такого.

— Нееееее, — лениво, скорее по привычке, снова попытался соскочить Хьель. — Ты же сам видел: всё внезапно. Они — "грррархххх!", мы — "ааа!", всё вокруг — "дыщ!" Как обычно, короче.

Рожа у него при этом была довольной настолько, что Рагдару стало ясно окончательно — целью "внезапной" вылазки в логово шилозубов было не спасение страждущих, а добыча очередного остро необходимого ингредиента.

Короче, достался тогда некроманту лещ. Добротный такой, увесистый, от души.

Впрочем, жизнь его, как обычно, ничему не научила, и сейчас Хьель снова попытался отговориться. Поступить иначе религия ему всё ж таки не позволила. Попытка традиционно провалилась, оказав, тем не менее, некий благотворный эффект на Рагдара — алхимик окончательно проснулся и осознал, что вполне способен здраво мыслить, а следовательно, вытряхнуть из приятеля правду.

— Дядюшка Броя? — нахмурился он, взявшись перебирать в памяти... что-то. Оно вертелось на языке, но срываться с него никак не хотело. Что-то маленькое, но чрезвычайно важное. — Броя, Броя, Броя... Знакомое имя.

— И это всё, что ты вынес из моего рассказа, полного раскаяния, стенаний о надвигающейся катастрофе и предложений по спасению? — Хьель, чудом избежавший нового пришествия леща, мастерски изобразил уязвлённую гордость.

— Если под предложениями по спасению ты подразумеваешь своё "драть во все пятки", то да. — Рагдар в последний раз попытался ухватить за хвост призрачное воспоминание, не преуспел и вернулся в реальный мир.

— Ладно, предложи что-нибудь гениальное от себя, — некромант скрестил руки на груди.

— Надо отталкиваться от фактов. Это лучший способ разобраться.

— Гениально.

— Я знаю. И твой сарказм меня не задевает.

— А вот это уже настораживает. Старею, что ли? Надо бы поработать над собой, взбодриться...

— Хьель.

— Я здесь.

— Я вижу. А ещё здесь дохлая потрошёная крыса, и из-за вас обоих я сейчас не сплю.

Хьель вытаращился на зажатый в кулаке конец верёвки. Останки крысы мирно парили в паре сантиметров от пола, поддерживаемые воздушным "совком".

— О, точно, она ещё тут!

— А ты думал, она волшебным образом испарится? — заломил бровь Рагдар.

— Нет, это был сарказм. Что, опять не берёт?

— Вообще никак.

— Дружище, у меня проблемы!

— Если под проблемами ты подразумеваешь угрозу надвигающейся катастрофы, то да.

— Нет, у меня кризис самовыражения.

— В работе самовыражайся, — отрезал алхимик, ткнув пальцем в крысу.

— Ладно, только не нуди! — Хьель скривился так, будто ни разу в жизни не имел дела с чьими-либо останками и неистово брезговал начинать. — С чего ты вообще взял, что она имеет хоть какое-то отношение к... Ладно, ладно, представь, что я немой!

— Моего скудного вооражения на такое не хватит, ты же знаешь.

Под пристальным взглядом Рагдара обезображенный труп проплыл к столу ("Ты спятил? Мы же там едим!"), тормознул в воздухе, взболтнув и так не слишком прочно державшееся содержимое, и опустился на пол ("У нас есть что-нибудь подстелить? Нет? Тогда на улицу выноси и там кишки раскидывай!")

Наконец, всячески удовлетворив рагдаровское чистоплюйство (и откуда что берётся, он же в деревне вырос?!), Хьель создал световой шар, уселся над крысой и сосредоточенно вгляделся в её внутренний мир. Тот оказался возмутительно беден на неожиданности.

Это была самая обычная крыса, вскрытая и выпотрошенная чем угодно, кроме магии. Никаких следов заклинаний, никаких проклятий, активирующихся при попытке физического или магического осмотра, никаких недостающих или лишних частей. Нечто, вывалившееся в процессе снятия тушки с коридорной балки, оказалось всего лишь крысиным сердцем.

Определённо, в 'Пятаке' было интереснее.

— Ну, что там? — Рагдар с краюхой хлеба уселся рядом. Для человека... скажем так, давно отвыкшего постоянно видеть трупы разной степени несвежести, алхимик был потрясающе морально устойчив. Все прочие не-некроманты на памяти Хьеля как минимум отворачивались, как максимум тут же отбегали проблеваться за ближайший угол. А этот ничего — сидит, ест.

— Ну, что могу сказать, коллега, — Хьель сделал театральную паузу, — это определённо преднамеренное убийство.

— Ммм. А дальше? — Однокурсник спокойно откусил ещё хлебушка, даже не пройдясь по неудачной шутке.

— А ничего. Это просто крыса. И всё. Реально — всё. То ли нас кто-то так неоригинально пугает, то ли я не знаю. В жизни не видел более бессмысленного действа. Хоть бы яда какого насыпали, бездари...

Рагдар поперхнулся хлебом.

Дохлая крыса задёргала носом и попыталась перевернуться на распоротый живот.

— Итицкая сила... — выдохнул Хьель почти восхищённо, — и ведь не фонит, скотина!

* * *

— У меня, знаешь ли, чувство дежавю, — пробурчал Рагдар, вонзая лопату в свежеперекопанный дёрн

— А у меня ощущение дикой подставы — мне хуже, — мрачно отрезал Хьель, символически отряхивая руки. Символически — потому что весь с ног до головы был перемазан в земле. — Говорю тебе, под нас кто-то копает.

— Пока только мы копаем — могилы под ходячих мертвецов всех мастей.

— А вот я смотрю, ты сегодня хохмишь, не переставая, съел чего-нибудь не того? — Взорвался некромант. — Что ты пилишь-то меня, а? Думаешь мне нравится, что моё блестящее почти законченное образование скатывается дохлой крысе под хвост?! Может, вам, алхимикам, и до задницы, если при попытке сделать из дерьма золото получается арбузный хвостик, но мне, как некроманту, путей всегда только два — поднять мертвеца, уложить мертвеца, всё! Никаких арбузных хвостиков! Вчерашний мертвяк и сегодняшний анатомический театр в миниатюре — это даже не хвостик, это чёртов арбуз целиком!

— Хьель, у тебя что...

— Да! У меня именно это! Я пробакланил два классических случая и понятия не имею, почему! Это же хрестоматийные экземпляры — экспериментальная крыса и бродячий неупокойник. За последние два года на моём счету таких столько, что я считать бросил ещё в самом начале! У меня интуиция, нюх, чуйка, назови как угодно, и вот два провала, над которыми будет долго ржать даже самый тупой первокурсник. Рагдар, у меня проблемы!

— У тебя истерика. И какие-то комплексы насчёт арбузов... Но я никак не пойму, откуда такая реакция. Подожди, не надо орать. Ночью на кладбище мы ещё вчера наорались на неделю вперёд. Послушай меня, хорошо? Вчерашний экземпляр с миром упокоился? То есть ты свою работу сделал? Сегодняшняя крыса тоже уже никуда не стремится, правильно? Опять всё как бы в порядке?

— Ну... если не брать в расчёт всё остальное... да. — Согласие из Хьеля пришлось чуть ли не выдавливать. — Но всё дело как раз в этом 'как бы'. Недостаточно просто знать матчасть и применять её на практике. Нужна предрасположенность. Ты и сам прекрасно знаешь, чего я тебе объясняю.