Беляна запнулась и, уткнувшись лицом в грудь своего парня, ненадолго замолчала. Затем немного отстранилась, заглянула в поисках понимания в глаза своему парню и продолжила монолог:

— ... В общем, я не стала её слушать, мне стало так смешно, что я еле сдерживаясь от хохота, пошла дальше. Вот так. Ну и через несколько шагов обернувшись, я заметила, как Бобриха мне в след дули крутит (так наводили порчу). Мне то, она этим ничего не сделает — но себе она уже навредила: её ворожбу увидели несколько болтливых соседушек. Так что, ни дай бог кто в ближайшее время захворает, или у кого скот падёт, — во всём эту глупую жинку завиноватят.

Соколу была безразлична судьба женщины задумавшей нанести вред его девушке. Была бы его воля. То эту бабу протащил бы за волосы по всему городищу — чтоб другим неповадно было. И было жалко, что для таких дел возрастом он пока не вышел.

— Ну и пусть. Всё получают по своим заслугам: — незачем было порчу наводить. — Юноша нежно обнял девушку, как будто старался огородить её от накликаемых на неё бед. — Она сама во всём виновата. Никто её не заставлял опускаться до такой мерзости.

— Ты не понял главного: Бобриха, как и многие горожане, смекнула, почему со мной с детства так много и упорно занимаются наши ведуньи; увидела их приготовления...

— Никак не пойму, к чему ты клонишь?

— К тому, что ты никогда не накинешь повой на мою голову (возьмёшь в жёны). — В голосе Беляны прозвучало столько боли и отчаяния. — А ведь мы созданы друг для друга. Велес, давший всему миру движение и заставивший биться у всех сердца, свёл нас вместе. Но меж нами есть одна непреодолимая преграда — невозможно в одном улье ужиться двум маткам. Я и твоя маменька вместе никогда не уживёмся. К тому же, я скоро стану Обавницей.

— Постой, так...

Видя, как глупо выглядит её растерянный избранник: Девушка с небольшой грустинкой усмехнулась и на мгновение приложила к его устам указательный палец — давая понять, мол, молчи и слушай.

— Об этом уже знают почти все — кроме тебя. Но это нормально — Лель заслонил твои очи любовной пеленой и ты не замечаешь явного. Мы должны быть вместе — об этом говорит моё сердечко. Обавницей то, я ради тебя должна стать. А обязана быть твоей чаровницей, и в первую очередь тебе пророчествовать, и помогать. А для этого, мы должны стать друг для друга первыми...

Молодые люди смотрели друг дружке в глаза: и в данный момент очи Беляны были подобны бездонному морю — то ли оттого, что вокруг заметно потемнело, то ли от того, что были полны слёз. И юноша сделал первый, неуверенный, робкий 'шаг'. ...

Глава 4

Море было спокойным и безветренным. Купцы, в сопровождении трёх варяжских ладей неспешно шли вдоль берега на вёслах. Временами торговые люди ругали затянувшийся штиль, грозивший им долгой — затянувшейся дорогой. Все понимали — потерянное время пропорционально сказывается на утекающих барышах.

— Ух — ух — ух. — Слышались неспешные, ритмичные возгласы гребцов.

Вёсла дружно подымались над водой и вновь в неё погружались — делая очередной гребок. Чайки, в надежде поживиться тем, что будет выброшено за борт, с криками кружили над головами мореплавателей. Но люди не обращали на суетливых птиц никакого внимания: кто-то из мореходов отдыхал — блаженно развалившись на поклаже, кто-то внимательно смотрел по сторонам — ожидая возможное нападение; остальные размеренно гребли вёслами. Ещё немного и караван благополучно пройдёт очередной теоретически опасный остров, — к которому было 'приковано' внимание большинства наблюдателей. Островок был необитаем, но его берега резко уходили вверх, и высота берегов могла прекрасно спрятать корабль любителей 'пощипать‟ неосторожных мореплавателей. Впрочем при необходимости, за ним могли спрятаться и несколько судёнышек лиходеев.

— Ух — ух — ух. — Ровно отчитывался ритм, благодаря которому, перед очередным гребком на всех ладьях вёсла в унисон — как крылья чудесных птиц влетали в воздух.

— Мурманы! Мурманы! — Послышались встревоженные выкрики наблюдателей, которые указывали руками по направлению влево и немного вперёд.

Сокол 'сидел‟ на вёслах — поэтому не мог видеть, как из-за острова зловеще выплывал норвежский боевой дракар. Зато, все кто был свободен от этого тяжёлого труда, видели, как тяжёлый скандинавский корабль медленно выплывал из-за скрывавшей его скалы: и пока что, он шёл очень медленно — не успев набрать нужной скорости. Но это пока.

— Подналечь на вёсла! — Послышалась команда Ломоноса: подобные распоряжения прозвучали и на остальных ладьях. — Рябой, правь так, чтобы мы не выпадали из строя торговцев! — Мурманы могут ударить ровно в середину нашего каравана: так что, мы должны быть к этому готовы!

Вёсла зачастили — постепенно разгоняя судёнышки: и весь караван плавно ускоряясь, стал прижиматься поближе к берегу.

— Эх, растудыть твою... не успеем уйти без боя! — В сердцах воскликнул Ломонос, прикидывая приблизительное место, где охраняемый им караван может быть перехвачен. — Э, как ловко эти стервятники нас подловили! Ух, матёрые волки!

Но на этом, неприятные новости для славян не закончились — вскоре, вслед за первым, из-за острова показался нос второго дракара. Как и первый корабль, он был обвешан щитами, что явно говорило о враждебных намерениях Мурман.

— Поднажмите други! — Выкрикнул Ломонос, сложив руки рупором. — И прижимайтесь поближе к берегу, — у Мурман корабли, тяжелее наших ладей и к хождению по мелководью они не приспособлены!

Впрочем, это указание было лишним, все караванщики уже выполняли нужный манёвр и в данный момент, на полном ходу пытались оторваться от морских разбойников, идущих им наперерез. Параллельно, воины на всех ладьях, — кто не был занят на вёслах, готовились к битве и одновременно, напряжённо поглядывали за противником. К всеобщему облегчению третьего дракара пока не наблюдалось: но тяжелогружёные купцы, еле тащились — на корню рубя надежду оторваться от любителей поживы.

— Эх, хапуги, дурни стоеросовые, — в голос выругался Ломонос, звонко шлёпнув ладонью по борту ладьи, — нагрузились жадобы так, что ползут как улитки! У — у — у, кубышки машноголовые! У — у — у, Перун вас разрази! ...

С этими словами своего предводителя были согласны все, кто наблюдал за приближающимися морскими хищниками. Некоторые воины были согласны называть их ещё более хлёсткими эпитетами.

— Ух — ух. — Более часто — с надрывом выдыхали гребцы, — работая вёслами.

Ломонос не был бы Ломоносом, не обдумывай он сложившуюся ситуацию и возможность выхода из неё с наименьшими потерями. Он постоянно озирался: прищурившись, оценивал расстояние до неприятеля, и оглядывался назад. Вскоре он в очередной раз хитровато прищурился: затем, снова пристально и оценивающе поглядел на вражеские дракары. Тряхнув головой, чему-то усмехнулся, переведя взгляд на берег, неспешно он поправил шапку на своей голове: и отдал новую команду:

— Братцы, надобно начать понемногу отставать от купцов: только это дело должно быть постепенным — как будто наша ладья самая тяжёлая и мы, этакие слабаки, что уже выдохлись. Надеюсь, напавшие лиходеи в суматохе не обратят особого внимания на её не очень большую усадку. А там ..., у меня одна мысль появилась.

Из его команды ему никто не ответил на эти слова: но постепенно ладья стала замедляться, а купец — идущий следом за варягом начал приближаться и брать немного правее.

— Что вы творите! — Послышались возмущённые крики Колывана (удачливого торговца уроженца Ладоги, нанявшего варягов для охраны своего груза). — Мы, с моим товаром за малым в вас не врезались! ...

Это замечание было сильно преувеличенным, так как расстояние меж кораблей, вполне давало место для безопасного манёвра. Но, видимо, на правильность оценки сложившейся ситуации, сказывалась нервозность торгаша — сильно переживавшего за целостность своего товара.

— Гребите отсюда поживее! — Брезгливо отгрызнулся Ломонос. — Далее вас будут оберегать Бажен и Владдух: а мы, постараемся отвлечь Мурман на себя!

Возникла короткая пауза, во время которой купец застыл на месте и только растерянно моргал глазами — обдумывая сложившуюся ситуацию с разных сторон. Признаться честно — трусом он не был, иначе не достиг бы такого размаха в торговле. Но, когда тебе есть чего терять, то поневоле — как огня начинаешь бояться встречи с лихими людьми.

А-а-а. — Растеряно ответил купец, махнув рукой и, отвернувшись, начал оживлённо жестикулируя, что-то втолковывать своей команде.

Вскоре, торговая ладья, набирая скорость, медленно обогнала варягов и так же неспешно стала отдаляться. А Ломонос, придирчиво осмотревшись, дал новую команду:

— Ну-ка братцы, начинаем суетиться — изображаем панику и страх! На вёслах, — немного поднажмите и чуть погодя, снова начинайте постепенно замедляться! Только чтоб всё было правдоподобно. Можно даже немного поработать в разнобой вёслами.

В ответ прозвучало несколько негромких, скабрёзных шуток: и все усердно засуетились, еле сдерживаясь от смеха. Некоторые особо усердные, даже проимитировали избиение кнутами гребцов — якобы подгоняя их. Ладья на самом деле поначалу ускорилась, но в скором времени, снова стала замедлять свой ход.

-Ты чего чудишь, Ломонос?! — В самый разгар 'спектакля‟, послышался немного удивлённый и одновременно недовольный голос Бажена. — Почему отстаёшь и, почему твои люди метаются по ладье как испуганные крысы?!

Его ладья как раз подошла вплотную к отстающему кораблю товарища.

— Уходи Бажен, не трать понапрасну на меня время — охраняй наших ухарей! А я, — со своими воями, тем временем эту вражину на себя отвлеку! Хищник, он всегда предпочитает нападать на отбившегося от стада теля. — Прозвучал ответ.

— Так может, я с тобой останусь?! Всё вдвоём веселее будет: и правдоподобней получится! ...

— Не надо! Вдруг это вороньё только отвлекает нас, а там впереди, — другие разбойники на дракарах наших купцов поджидают! И пока мы здесь будем воевать: последние, наших подопечных будут безнаказанно потрошить! Один Владдух с этими 'хищниками — засадниками‟ может и не управиться!

Ни слова не прозвучало в ответ: но ладья Бажена, заметно ускорившись, пошла на обгон. И это могло означать только одно, — Бажен как старший в караване, согласился с выводами своего старого друга. — 'Ух — ух', — только и разносилось над водой.

Ломонос недолго смотрел в след уходящей ладье: и что-то тихо пробормотав в усы — отстранил своего кормчего от руля, сам стал у правила, поглядывая то на берег, то на дракары разбойников. Если судить по выражению его лица, то не всё шло так, как он задумал: его ладья всё сильнее отставала от каравана; а противник по-прежнему не хотел менять своего курса. Создавалось впечатление, что он разгадал задумку Варяга — Русса и не обращал на него никакого внимания: устремившись к основной добыче. И могло получиться так, что Ломонос увлёкшись игрой, в нужный момент, будет слишком далеко от начавшейся морской битвы. Видимо такие же мысли посетили и других его бойцов, и они недвусмысленно стали поглядывать на своего командира.

— Ждём братцы, — уверенным тоном проговорил Ломонос: как будто отвечая на немые вопросы команды, — они, обязаны позариться на 'беззащитную жертву', которая ещё и отбилась от своих. А если нет: у нас будет достаточно времени чтобы догнать наши ладьи и поддержать их — как раз в самый подходящий момент.

Сокол же, не сильно вникал в происходящее вокруг — ему было не до этого: его основной задачей было грести веслом и соблюдать постоянно изменяемый ритм. Пот струился по его спине; из-за частой смены частоты гребков не хватало дыхания; часто и громко стучало сердце; устало болели и руки и спина. Но юноша, всё налегал, и налегал на весло — выкладываясь по полной мере, дабы не подвести своих боевых товарищей. — 'Ух'. — Со стоном вырывалось из его груди, когда он с силой упираясь ногами, тянул тяжёлое — ставшее неподъёмным весло на себя.

— Сбавить ещё ритм! Только незначительно! — Услышал юноша команду Ломоноса, и посмотрел на сидящего на корме загребного, — подстраиваясь под задаваемый им ритм.

— А-а поверили! Клюнули на нашу наживку вражины! — В унисон зазвучало сразу несколько обрадованных голосов: но они мгновенно умолкли под суровым взглядом предводителя.

— Что вы ликуете?! — Отчитал тот нетерпеливых товарищей. — Мы должны выражать только растерянность и обречённость, — иначе вся наша затея пройдёт впустую!

Снова вокруг Сокола и других гребцов засуетились товарищи, хлеща кнутами по поклаже, лежащей у них под ногами.

— Смотрите не переусердствуйте там! — Выкрикнул Ломонос, видя, как 'резвятся' его подчинённые. — Мурманы знают, что у нас на ладьях нет невольников, и поэтому могут легко 'раскусить' нашу хитрость. Лучше сядьте ещё несколько человек на вёсла — да внесите в работу гребцов небольшую сумятицу! Пусть разбойнички увидят только наш ' огромный страх' и поверят в то, что мы испуганные купцы — которые испугались, и нам есть чего терять!

В итоге, это 'действо', дало свой результат. Оба дракара окончательно забыв о караване, сильнее изменили курс, и пошли на перехват отставшей ладьи, — которая в их глазах выглядела беззащитной, деморализованной добычей. Издали уже доносились радостные крики разбойников, которыми они подзадоривали друг дружку. Заодно нападающие старались этими выкриками сломить у 'отбившейся от стада овцы' всякое желание сопротивляться: а уж после, они сумеют как следует её 'остричь'. Каждый гребок вёсел, приближал 'охотников‟ к желанной добыче.

Пристально наблюдая за морскими разбойниками — Варяг-Рус сказал:

— Лучники, без моей команды не стрелять! Нет надобности раньше времени показывать свои зубки!

Понимая, что эта команда будет лишней — Ломонос всё равно пожелал перестраховаться. Хотя, ему было ясно, что норвежцы не устояли перед искушением и заинтересовались отставшей ладьёй. А это, как раз было то, чего Варяг — Рус и добивался. Но, возможность ещё раз поменять цель, для разбойников ещё существовала — отсюда и вытекало нежелание 'проколоться' на какой либо мелочи.

— Гребите ещё немного помедленнее. — На сей раз, команда отдавалась тихо — над водой звук разносится далеко, а у разбойников могли быть свои толмачи, которые смогут случайно разобрать слова. — Заставим их ещё сильнее отвернуться от наших купцов.

Чтобы окончательно убедить врагов в 'правильности своего выбора' и оттянуть его подальше от каравана, бывалый варяг стал разворачивать ладью — как будто, поняв, что окончательно отбился от своих товарищей, он в отчаянии старался убежать от преследователей. А те. Поверив что перепуганные купцы, во имя своего спасения бросили слабого товарища на произвол судьбы: ринулись вдогон за Ломоносом.

— Ничего: волки всегда охотнее бросаются на отбившегося от стаи испуганного телка. — Тихо шептал Ломонос, оценивающе поглядывая на приближающиеся дракары.

Вскоре, в небо взмыла первая стрела: но, не долетев до 'убегающих купцов‟ с половину корпуса ладьи, упала в воду. Ломонос как будто почувствовал это, потому что, именно в этот момент, он обернулся посмотреть на преследующих его разбойников. На его лице промелькнула мимолётная кривая улыбка. Немного обождав, он дал команду!