1. Неожиданное приобретение Виттории Флорабелио

— Чего-то я не понял, — произнёс он почти нормальным голосом. И — сжал кулак. Банка смялась с противным скрежетом. — Ты совсем типа умная, да?

— Карамельки из-за него просыпались, — быстро наябедничала Виттория и ткнула в хулигана пальцем. — Доброй ночи, мне пора!

И, прижав сумку к груди, она рванула за угол. Позади раздался выразительный вопль.

"А метод Летиции действует".

Совесть свою Виттория успокоила тем, что плотоядные твари среди городских чудовищ встречались крайне редко. И вряд ли бы они польстились на мятные карамельки, честно стыренные в кофейне у Бэтса.

Остаток пути прошёл без приключений — то ли потому что часть чудовищ так и увязалась следом в надежде на угощение, то ли потому что этот самый остаток пролегал по более-менее благополучным кварталам. Всё-таки располагалась бывшая антикварная лавка в весьма респектабельном месте. Уличные хулиганы плохо сочетаются с припаркованными на ночь красными "цонгами", тут своего рода экосистема: одно обычно вытесняет другое. В центре города победа явно осталась за спортивными машинами — ну, и городским патрулём.

Впрочем, пресловутую лавку — в перспективе эксклюзивный эко-био-магазин — никто не охранял. Владелец понадеялся на большой, старомодно-надёжный навесной замок на дверях.

— Кто бы ни смотрел, пусть смотрит в другую сторону. Раз, два, три! Красное — к красному, белое — к белому, чёрное — к чёрному, а ко мне удача, — прошептала Виттория, затягивая на запястье узелок из трёх разноцветных ниток.

Так, на всякий случай. Ведь, как выяснилось, подобного рода заговоры неплохо срабатывали не только на любопытных прохожих, но и на камерах видеонаблюдения. По крайней мере на тех, которые устанавливали не колдуны... Но колдуны в сфере технического обслуживания были той ещё редкостью даже по меркам Сити.

При ближайшем рассмотрении замок действительно оказался довольно простым — и старым. Такие "вещи в возрасте" частенько обзаводились собственной волей, и если хозяин ими пренебрегал, относился без уважения или надолго оставлял без внимания, то подбить их на какую-нибудь авантюру было не так уж сложно. Незаслуженно позабытая кукла могла с удовольствием отомстить подросшей девчонке, забросившей её в дальний угол. Случалось и наоборот: так старинный нож, если его отобрать силой или украсть у настоящего владельца, нередко оборачивался против вора в самый неподходящий момент.

Виттория с детства, ещё даже до знакомства с почтенным предком, умела разговаривать с антикварными предметами и считала совершенно естественным время от времени просить их об одолжениях. Однако с замками — благодаря бабке — у неё были иные отношения. Своего рода игра: переупрямить механизм без колдовства. Поэтому в сумке, помимо других странных для девушки из хорошей семьи предметов, болтался ещё и набор отмычек... именно он испортил четвёртое собеседование, в банке, вывалившись из отделения для документов вместе копией резюме.

Но особенное удовольствие Виттория получала, вскрывая замки подручными методами.

— Посмотрим, посмотрим, — пробормотала она, оглядывая замусоренное крыльцо. Обрывки проводов, осколки плитки, бумажные пакеты, жестянки... — Ага, нашла!

В принципе, на роль отмычки сгодилось бы что угодно металлическое и вытянутое: кусок проволоки, разогнутая канцелярская скрепка, спираль от тетрадки, шпилька.

Или спица от выброшенного зонтика, как сейчас.

Превратить её в два аккуратных крючка с помощью маникюрных кусачек было дело плёвым. Дальше оставалось только вставить один из них в нижнюю часть замочной скважины, другой — в верхнюю, а потом постепенно провернуть первый против часовой стрелки, вторым по очереди приподнимая штырьки внутри. Проявить немного терпения, затем вынуть дужку — и вуаля, путь свободен!

"Бабушка бы мной гордилась, — пронеслось в голове. — Хм... Или нет, если подумать. Незаконное проникновение — не то, что может одобрить патрульный, пусть и на пенсии".

От прежнего убранства антикварной лавки почти ничего не осталось. Паркет уже успели содрать, стены — отскоблить до штукатурки, о мебели и говорить нечего — всё давным-давно вынесли. Виттория ощутила мимолётный укол разочарования и приготовилась возвращаться к достопочтенному предку с повинной, когда заметила именно то, в чём нуждалась.

В углу была навалена куча мусора, и венчало её не что иное, как тяжеленная хрустальная люстра.

— Ты-то мне и нужна, — прошептала Виттория, выламывая из гнезда одну из блестящих висюлек. Та оторвалась так легко, словно сама мечтала покинуть это место. — Так, пункт один — есть, едем дальше...

Оставался последний штрих — уговорить замок снова закрыться, но он и сам с удовольствием это сделал, долго упрашивать не пришлось. Теперь ни одна живая душа не догадалась бы, что ночью на стройке побывал кто-то посторонний, и ощущение успеха окрыляло — хотелось нестись вперёд, к новым свершениям. Опыт подсказывал, что именно такие моменты вероятность облома возрастала в разы. И по-умному следовало бы притормозить...

"Да ни за что".

Впервые в жизни Виттория дала волю странностям, слабостям и порокам, но — парадоксально — чувствовала себя невероятно легко и уверенно. Так словно наконец-то оказалась на своём месте.

Вероятно, проницательная Летиция предвидела такое головокружение от успехов и потому заранее снабдила новую коллегу инструкциями на сей счёт.

— Если наткнёшься на след — обращайся ко мне или к Белому в любое время дня и ночи, — настойчиво повторила она несколько раз. — Не бойся нас разбудить или прерва... Кхм... То есть помешать как-нибудь. Уж поверь моему печальному опыту, лучше поднять панику на пустом месте, чем взвалить на себя заведомо непосильный груз.

— Ну...

— Не нукай, — улыбнулась Летти. — Честное-пречестное слово, вовремя звать на помощь — один из самых полезных навыков в жизни. Ой, и не сопи, Тори, а то я себя чувствую умудрённой женщиной в летах... а у нас с тобой не такая большая разница в возрасте, между прочим.

Помимо мудрых советов, она вручила Виттории список телефонов "нужных людей": друзей из городского патруля, из крупных больниц, из пожарной службы, контакты двух-трёх музейных сотрудников, библиотекарей и даже смотрителя зоопарка. Белый Лис наблюдал за этим с усмешкой, точно знал наперёд, что его новоиспечённая подопечная ни одним номером из списка не воспользуется. Хотя и расщедрился на мудрое наставление напоследок:

— Если задумаешь собственными недоверчивыми глазами взглянуть на место, где пролилась кровь, о упрямая, то хотя бы обратись к Терезе Монтез, следователю Городского патруля. Она задолжала мне достаточно много, чтобы проводить тебя на склады в любое время...

— И даже на стрёме постоять, — закончила за него тогда Летиция. — Да, Тереза своеобразная, но хорошая. И с сильным чувством справедливости, так что вы подружитесь.

Но, несмотря на эту многообещающую характеристику, звонить патрульной во втором часу ночи Виттория не отважилась.

"В конце концов мне ведь не нужно много, — подумала она, запрыгивая на подножку предпоследнего трамвая. — Так, загляну на минутку, отковыряю там что-нибудь и вернусь домой. Ну, может, ещё успею провести обряд..."

Воображение рисовало уютную постель, разрумяненное рассветом небо, приятную усталость от удачно завершившегося приключения. Интуиция шептала, что метод, изобретённый Лобо Флорабелио, непременно сработает, и обещало восхищённые охи коллег, когда "Багряные сказания" отыщутся... Где-то между этими двумя заманчивыми перспективами лежало неразрешимое в своей сути противоречие, но Виттория отмахнулась от него, так толком и не обдумав.

А зря.

Склады высились за пустырём, напоминая замок придурковатого тирана: нелепые, однако издали привлекающие внимание и жутковатые. Казалось удивительным даже, что в старинном, технологичном, эклектическом и, по счастью, обладающим прекрасным вкусом Сити есть такое место. Относительно ровная территория — что само по себе являлось огромной редкостью — была завалена оранжевыми, голубыми и красными "кубиками" разной величины, между которыми днём и ночью ползали неповоротливые многотонные грузовики и тащились погрузчики.

С одной стороны, хаос и оживление в любое время суток — хорошее подспорье для того, кто пожелает проникнуть на склады, смешавшись с разномастной толпой. С другой стороны, такие места, где все заняты делом и снуют из стороны в сторону, Виттория не любила и чувствовала себя здесь лишней.

"Ладно, у меня тоже есть работа, — успокоила она себя, когда угрюмая женщина в кислотно-зелёном костюме чуть не раскатала её по асфальту в проёме между оранжевыми корпусами. — Причём важная и, как там говорят... ответственная. Решающая судьбы мира!"

Настроение слегка поднялось, и уверенности прибыло.

Вертушка велела забирать правее, правее, пока извилистые переходы между складами не вывели к невысокому корпусу-кубику. Освещение здесь отсутствовало — то ли в целях экономии, то ли чтобы страху нагнать на потенциальных воров. У входа, для пущей эффектности, видно, валялись грязные скомканные ленты — той типичной красно-белой окраски, которая вызывает ассоциации исключительно с патрулём, серийными убийствами и местами кровавых преступлений. Двери запирались на кодовый замок с отчётливо продавленными цифрами два, четыре и шесть; собственно, наблюдательный человек мог бы обойтись вовсе без колдовского дара.

Внутри же оказалось практически пусто — лишь несколько коробок у самой дальней стены, в темноте, которую не пробивал даже свет карманного фонарика.

"Неужели всё вывезли?" — огорчилась Виттория про себя, осторожно переступая порог. Развернулась на мгновение, чтобы прикрыть дверь поплотнее...

Тут-то оно и набросилось.

Бесформенное, омерзительное, опасное — закипающая чёрная грязь, токсичное гнильё, плевок кислоты... Оно хлынуло со всех сторон разом, стоило упустить помещение из виду. Спину точно обдало ледяной водой; волосы встали дыбом, электрически затрещали — в одну жалкую секунду, нет, долю секунды.

Виттория развернулась, уронила сумку.

Виттория вытянула ногу и мыском прочертила линию — в три, в пять, в десять раз быстрее, чем с Белым Лисом.

Оно налетело на невидимую преграду — и откатилось к тёмным углам, выжидая.

"Успела".

Сердце колотилось бешено — в груди, в горле, в висках, под коленками, везде, кажется. Наблюдая за тем, как страшное, чёрное колышется вдоль стен, прячась от жалкого карманного фонаря, Виттория думала, что в следующий раз, когда придёт пора навещать уважаемого предка, она не ограничится одним жалким журнальчиком и парой банок пива. Это ведь Лобо, не считаясь ни с какими возражениями, настаивал на том, чтобы при малейшем намёке на опасность, не раздумывая, проводить черту, создавать границу. Привычка и правда въелась в плоть и кровь... и сколько неприятностей принесла в Школе! Сколько неудобных вопросов, насмешек, дразнилок; сколько сорванных свиданий, распавшихся уз дружбы...

А вот теперь — спасла жизнь.

Немного успокоившись, Виттория переборола отвращение и разглядела наконец, что на неё накинулось. Это был "старый знакомый"; подобных тварей она не раз встречала прежде на улицах города, только экземпляры попадались поменьше. А тут потусторонняя мерзость разожралась, разжирела, вымахала аж до потолка — клубящаяся маслянистая грязь без намёка на конечности, без глаз и ушей, зато с тысячей жадных ртов, круглых, как у пиявки.

Названия эти твари не имели. Они рождались там, где кто-то страдал, боялся, тосковал, и постепенно становились сильнее, тянули силу из всего, до чего дотягивались. Солнца и вообще яркого света сторонились, кошек и певчих птиц избегали — тем достаточно было взглянуть в сторону гадкой кляксы, чтоб та скрючилась и исчезла. Чаще всего твари особых неприятностей не доставляли — так, головная боль или приступ внезапной тоски, с которым человек здоровый легко справлялся и сам. Но в крайне редких случаях — Лобо рассказывал такое несколько раз, пусть и неохотно — становились воистину опасными и могли даже сожрать свою жертву.

Здесь, на складе, видимо, эта голодная грязь копилась долго. Часть её, вероятно, попала вместе с вещами покойного антиквара, часть — выросла, как плесень, в тёмных углах, питаясь тревогами и заботами рабочих.

— Ну, а потом тут произошло убийство, — тихо заключила Виттория вслух. Мерзость настолько обнаглела, что не шарахалась даже от человеческого голоса. — И расчленение. И какое-нибудь гадкое колдовство, наверно... Что, вкусно было?

Жирное пятно довольно всколыхнулось, словно поняло вопрос. Пришлось погонять его по углам фонариком.

Одно немного смущало: Белый Лис был здесь, но отчего-то не прибрался. Виттория прикинула так и этак, а потом решила, что, наверное, всякая дрянь от него шарахается сама...

"...Либо злой колдун почувствовал, что книгу кто-то ищет, и вернулся сюда, чтобы устроить ловушку на простачка", — пронеслось в голове.

Мысль откровенно пугала.

Так или иначе, оставлять кровожадную мерзость гулять саму по себе Виттория не собиралась. И не только из-за Лобо: стоило представить, как давешняя сердитая женщина в зелёном заходит сюда одна, и к горлу подкатывало.

— Рабочие же ни в чём не виноваты, — пробормотала Виттория, обшаривая сумку. — И патрульные... и воры... и кто там ещё сюда может зайти... Да куда же оно подевалось?!

В необъятной сумке, куда вошли, кажется, предметы на все случаи жизни, не оказалось элементарного талисмана "от нечистоты". Дома их валялась целая куча — полосок из плотной белой картонки, прогретых над неугасающим год огнём и окунутых в какой-нибудь священный источник, для надёжности с обеих сторон исписанных заговорами. Но сборы в спешке, но самоуверенность...

— Забыла, — вздохнула Виттория разочарованно. — Ладно, так выкручусь.

Не выпуская клубящуюся тьму из виду, она задрала юбку; на подкладку было нашито множество разноцветных лоскутов, причём каждый шов делался под зорким руководством Лобо Флорабелио. Заговоры, заклинания, ритуалы... Эту юбку, самую первую в своей жизни, Виттория мастерила почти четыре месяца, на следующую ушло всего два, потом — полтора. Уже пару лет маячила перед носом необходимость слегка обновить гардероб, но перспектива маяться шесть-семь недель с шитьём и колдовством заставляла раз за разом откладывать работу. Тем более что раньше заговорённая одежда не пригождалась, только репутацию зря портила...

До этой ночи.

Под нож — в самом буквальном смысле — пошёл небольшой клочок алого шёлка с обережной вышивкой золотой и белой нитью. Символы огня, солнца и света — того, что обладает достаточной мощью, чтобы уничтожать потустороннюю грязь окончательно и бесповоротно. Для обычного человека такой кусочек ткани был всего лишь талисманом, отпугивающим всякую зловредную мистическую ерунду, но в руках колдуна становился оружием.

Мразь во мраке забеспокоилась, заметалась по стенам, отыскивая щёлку, чтобы сбежать.

— Э, нет, — Виттория мстительно отрезала ей лучом фонаря путь к отступлению. — А вот не надо было расти такой огромной и противной.