1. Неожиданное приобретение Виттории Флорабелио

НЕОЖИДАННОЕ ПРИОБРЕТЕНИЕ ВИТТОРИИ ФЛОРАБЕЛИО

Судьбоносные дни на первый взгляд ничем не отличаются от обычных.

Так, например, двести с гаком лет назад небольшая компания авантюристов, которым тесновато было в столице, добралась до одного презанятного местечка неподалёку от побережья. Речки там буквально закипали меж каменистых берегов — узкие, но бурные до белой пены; холмы начинались и заканчивались так неожиданно, что соперничать в хаотичности своего расположения могли разве что с тамошними же оврагами. Продраться сквозь небольшие рощицы, раскиданные там и сям, было даже сложнее, чем прочесать отросшие патлы какого-нибудь уличного мальчишки из пригородов, а уж какими запутанными были пещеры в горах немного севернее...

— Зато какая красота вокруг! — с энтузиазмом воскликнул предводитель авантюристов. Фамилия его была Флорабелио, и в столице даже отъявленные негодяи, сборщики налогов и разносчики газет предпочитали обходить эту долговязую беду третьей стороной. — Ну что, друзья, а не заложить ли нам тут город?

— А чего б и нет, — пожал плечами его одноглазый приятель.

— С фонтанами, и чтоб дома с колоннами, а брусчатка разноцветная, — мечтательно протянул кудрявый коротышка в белой рубахе. — И обязательно ипподром, казино и борде...

— А в челюсть? — ласково поинтересовалась единственная дама в этой странной компании и многозначительно хрустнула костяшками. — Вообще зашибись идея, я в деле. У меня дядька — архитектор, притащу-ка я его сюда, авось на что сгодится.

— Он поедет?

— А кто его спрашивать станет...

Так, собственно, и был заложен Сити — самый большой и удивительный город Континентального Союза. Сей эпохальный разговор в учебники, увы, не вошёл, но передавался изустно из поколения в поколение среди потомков тех самых авантюристов, которые прославились в веках как основатели.

Потом, разумеется, было много-много судьбоносных в разной степени дней. Например, двадцать три года назад, в небольшом поместье на южной окраине Сити произошла грандиозная ссора.

— Назовём внучку в честь моей покойной жены! — стучал кулаком по столу круглощёкий старик.

— Нет, в честь моей матери, иначе помереть мне на этом месте! — возражала ему карга в чёрном, на вид — сущая ведьма.

— Да помирай, мне-то что! Я сказал, в честь жены!

— Ах ты, лысый хрен...

— Матушка, — попробовал вмешаться в спор нервный молодой человек, — так мы с Лаис уже решили, что если будет девочка — назовём её Витторией...

После этого замечания шум и гам поднялись на небывалую высоту, куда там восточному базару или, скажем, брокерской бирже. И так бы продолжалось ещё долгое время, если бы голубоглазая красотка, которая до сих пор спокойно сидела в углу, не поднялась вдруг и не шваркнула об пол последовательно чашку, два блюдца и вазу с пионами. Когда воцарилась тишина, красотка объявила ясным голосом:

— У меня схватки.

И началась паника, которая всегда наступает в такого рода ситуациях.

Позже, в госпитале, когда утомлённая роженица уснула, в уже заполненное свидетельство свой вариант вписала сначала бабка, а потом, опасливо озираясь, и старик.

Так на свет появилась Виттория Джованна Инес Неуза ди Арантес Флорабелио. Судя по портрету одного из основателей города, размещённому в главном музее Сити, на своего знаменитого предка девочка походила точь-в-точь. Унаследовала она и кое-что ещё, но не подозревала об довольно долго... Вплоть до очередного судьбоносного дня.

Свежеиспечённая выпускница Высшей Школы может рассчитывать на высокую зарплату и интересную работу по профилю.

Примерно до четвёртого собеседования.

Потом оптимизм естественным образом как-то сдувается, и означенная выпускница начинает искать сначала просто интересную работу, потом хотя бы сносную зарплату и наконец с тоской прикидывает, к кому из дальних, очень дальних и совершенно условных родственников можно упасть в ноги и попросить о протекции так, чтоб собственное гордое семейство об этом никогда не узнало. Для Виттории грядущее собеседование было уже одиннадцатым, и она, откровенно признаться, не особенно рассчитывала на успех. Место распорядительницы в крупном бизнес-центре скорее достанется улыбчивой и простой, как популярная песенка, барышне, чем барышне со странностями, будь она хоть даже и знойной красоткой с чёрными как смоль волосами и голубыми глазищами на пол-лица.

А уж опоздание изничтожит и без того невысокие шансы.

— Только без паники, — пробормотала Виттория, оглядываясь. Улица выглядела совершенно незнакомой. — Я всего лишь вышла не на той остановке. Мне надо срезать путь через дворы, и всё будет тип-топ... Эй, отцепитесь, не до вас сейчас!

Она почти не глядя отпихнула ногой с дороги стайку существ, похожих на фиолетовых цыплят с рыбьими головами. Тварюшки выглядели страшновато, но в целом вреда не причиняли, наоборот, могли выполнить кое-какие поручения по мелочи, если подкормить их сладким. Виттория видела их всегда, сколько себя помнила — как, впрочем, и многих других диковинных существ, которых другие люди точно не замечали. И если в детстве она нет-нет да и заговаривала о плюшевых и не очень монстрах, то, повзрослев, быстро заимела привычку держать язык за зубами... Увы, это не стало панацеей — попробуй-ка вести себя невозмутимо, когда к тебе, скажем, ластится двухметровая ящерица на одной ноге, зато с тремя хвостами! И вскоре "та самая Флорабелио" заработала репутацию девушки со странностями.

Потенциальные работодатели никак не могли прознать о таких компрометирующих деталях биографии, но, ей-ей, словно чувствовали что-то — и отказывали, все как один.

В довершение ко всему в присутствии странных существ, особенно если их набиралось много, начинала сбоить техника. Как, например, мобильный сейчас — он категорически отказывался подгружать карту. И вокруг, как назло, не было ни души, если не считать кудрявую женщину в строгом деловом костюме на другой стороне улицы.

К счастью, у Виттории имелись свои методы для решения подобных проблем.

— Так-так... — пробормотала она, копаясь в собственной необъятной сумке. — Где же валялась эта фиговина... Ага!

Из тёмных и загадочных недр на свет была извлечена так называемая "вертушка" — безделица с тремя лопастями. Если взять её за центр двумя пальцами и раскрутить, то вращаться она могла довольно долго; года четыре назад с такими штуками баловался каждый второй. Старики, эстеты и ретрограды ворчали, что-де новая дурацкая мода на сей раз какая-то уж слишком дурацкая, и в глубине души Виттория с ними соглашалась. Однако продолжала таскать "вертушку" с собой — по двум причинам.

Во-первых, на эту игрушку никто не обращал внимания, включая тех самых эстетов и ретроградов.

Во-вторых, она прекрасно заменяла старый сломанный компас, плошку с водой и с веточкой или рогатину, когда нужно было что-то отыскать нестандартным способом.

— Вертушка, вертушка, — прошептала Виттория едва слышно, раскрутив её щелчком. — Покажи, где моя будущая работа... Очень надо.

Теоретически после щелчка вертушка могла вращаться ещё минут пять. Но стоило только произнести просьбу вслух — и лопасти ощутимо замедлились, а затем и вовсе остановились. Та из них, которая была помечена почти незаметным чёрным штрихом, указывала на противоположную сторону улицы, где ну никак не мог располагаться элитный бизнес центр, в котором сегодня проходило собеседование.

"Видимо, некорректные условия, — решила Виттория, поразмыслив. — Ну, не впервой. Попробуем конкретизировать"...

— Вертушка-вертушка... Эй! Я же сказала, отвяжитесь!

Фиолетовые цыплята, которые минуту назад было успокоились, принялись скакать вокруг с утроенным энтузиазмом. Некоторые даже вцеплялись зубами в подол длинной юбки и принимались тянуть вбок, прямо на проезжую часть. Отмахиваться от них незаметно уже не получалось, да и терпение подходило к концу...

"Что за день такой!"

Но когда Виттория самую малость отчаялась, за спиной у неё раздался жизнерадостный голос:

— По-моему, вам нужна помощь!

Это оказалась та самая женщина в дорогущем деловом костюме. Вблизи она уже не выглядела такой неприступно-серьёзной — может, из-за легкомысленных мелких рыжих кудряшек, густых, как мох, а может, из-за ироничного прищура серых глаз.

А ещё у неё была просто невероятно обаятельная улыбка.

— Ну... — Виттория заколебалась. Цыплята несколько притихли. — Вообще-то да. Вы не знаете, как пройти в "Альфа-Центр"? Как-нибудь покороче?

— Представьте себе, знаю, — ответила незнакомка, разглядывая Витторию как-то слишком пристально. — Тут буквально пара минут ходу, если через дворы срезать. А зачем вам, если не секрет? Позвольте-ка угадать... — протянула она. Взгляд её задержался сначала на значке Высшей Школы на воротнике блузы, затем на слишком объёмной и цветастой для Успешной Взрослой Женщины сумке, потом скользнул к новым туфлям на непривычно и неудобно высоких каблуках. — На собеседование? И оно, полагаю, не первое?

Кровь бросилась в лицо.

— Что-то вроде того. Но вы не думайте, я...

— А вот возьму и подумаю! — решительно откликнулась незнакомка и ловко подхватила Витторию под локоть. Потом потащила куда-то, доверительно сообщая на ходу: — Вам туда не нужно. У вас уже есть работа.

От неожиданности Виттория даже и не подумала сопротивляться.

— Да? И где?

— У нас, в агентстве "Белый Лис". Мы решаем самые разнообразные проблемы нестандартными способами, — ответила женщина и, ничтоже сумняшеся, потащила её прямо на проезжую часть. — Эй, малышня! Ну-ка, в эскорт!

И слегка присвистнула.

Фиолетовые цыплята тут же брызнули в стороны и выстроились в две линии, образуя на шоссе что-то вроде коридора. Немногочисленные машины — их было штуки две-три на всех полосах вместе взятых — мягко затормозили, причём водители явно не понимали, почему это происходит. Незнакомка перевела ошеломлённую Витторию на другую сторону и только тогда спохватилась:

— Ах, да! Я же не представилась! Меня зовут Летиция да Манча, и с сегодняшнего дня мы коллеги... Ты ведь видишь этих очаровательных монстров?

Виттория кивнула.

Цыплята тем временем разбрелись кто куда, и машины снова поехали.

— Вот и замечательно, это, знаешь ли, непременное условие работы в агентстве. Ну, и ещё нравиться мне и Белому, но тут всё путём: мы с ним без ума от хороших умных девочек с паранормальными способностями. Кстати, а вертушка тебе зачем? Направление угадывать?

В другой момент и другому человеку она бы никогда не созналась в своих странностях. Но Летиция обладала той особой разновидностью харизмы, которая немного напоминает тяжёлый танк: если на вас едет такая штука, то легче сразу согласиться на всё, чем искать контраргументы.

Ну, или бежать. Но попробуйте-ка убежать, когда тот самый пресловутый танк тащит вас куда-то под руки.

— Вроде того, — кивнула Виттория. — Вообще это с чем угодно работает, можно соломинку в воду кинуть или компас взять. Но вертушка — такая шутка, которая...

— Выглядит естественно и не привлекает внимания, — понятливо закончила за неё Летиция. — Говорю же, ты — умная девочка, само очарование. Кстати, можешь звать меня Летти, так гораздо лучше. А ты?..

— Тори.

— А полностью?

Виттория набрала побольше воздуха и назвалась. Летиция уважительно цокнула языком.

Тем временем дорога уводила всё дальше в хитросплетения улиц и переулков Сити. Нельзя сказать, что прямо совсем уж в трущобы, конечно, напротив, дома вокруг становились всё респектабельней, а сады — ухоженней. Появилось какое-то особое ощущение привилегированности; в сравнении окрестности "Альфа-Центра" казались теперь просто-напросто безвкусным прибежищем нуворишей. Вместе с тем здесь начисто отсутствовал тот противный душок высокомерия, который витал в дорогущих бутиках, где одна сумка стоила столько же, как и весь вместе взятый гардероб среднестатистической горожанки. Наоборот, тут царил почти домашний уют.

— В глубине квартала много старинных особняков, — улыбнулась Летиция, когда Виттория отважилась поделиться своими впечатлениями. — Собственно, отсюда и начинался Сити. Наверное, потому и возникает чувство, что ты вернулась к родному очагу, Тори Флорабелио.

Эту фамилию давно никто не произносил с таким искренним восхищением, и Виттория снова смутилась:

— А почему ты решила, что я, ну, из тех самых Флорабелио?

Летти прыснула от смеха:

— Ну, тут и сомнений не возникнет у любого, кто хоть раз видел портрет отца-основателя города.

— Вы любите музеи?

Новоиспечённая коллега помрачнела:

— Я — нет. Но от них без ума мой любовник... то есть шеф... Ой, долго объяснять, но, наверное, надо. Слушай.

В следующие несколько минут на Витторию обрушился целый ворох ценных сведений. Например, она узнала, что ей придётся работать с самым прекрасным мужчиной во всём Сити и смириться с тем, что он уже занят. Потом сообщили, что ей придётся работать с самым невыносимым мужчиной во всём Сити и смириться с тем, что избавиться от него не получится. Потом уверили в том, что самый коварный мужчина в Сити, самый бессовестный и самый галантный обитают там же, в агентстве "Белый Лис". И наконец успокоили, что вся эта толпа — один-единственный человек.

— Точнее, не совсем человек, — туманно заключила Летиция и мечтательно улыбнулась. — Ладно, тут уже языком трепать бессмысленно, увидишь — сама поймёшь. Благо уже недалеко идти осталось.

Они миновали старинный жилой дом с барельефами и немного затормозили у кофейни с фиолетовыми тентами. В глаза бросилась надпись на грифельной доске с предложением дня у дверей: "У тебя сегодня всё кисло? Карамельный сироп и комплимент от баристы совершенно бесплатно". На пороге наслаждался тёплым майским солнышком рыжий парень с кучей металлических колечек в ухе, судя форменному фартуку — работник, а не посетитель. У его ног вопреки всем законам оптики лениво растянулась кошачья тень.

— С утречком, Бэтс! — замахала руками Летиция, и парень подмигнул в ответ. — Это моя новая коллега, знакомься! Тори Флорабелио, ну, из тех самых Флорабелио. Как тебе улов?

— Солидный, — усмехнулся Бэтс. Тень у его ног заинтересованно повела ушами. — Можно спросить только, сердце моё, куда делась старая коллега?

Летиция искренне задумалась.

— Эмигрировала в Северную Креонию... Наверное. Или в Нордланд. Я принципиально не в курсе: Белый, конечно, не выносит холода, но береженье лучше вороженья, знаешь ли.

У Виттории впервые зародились подозрения, что новая работа, несмотря даже на протекцию ослепительной и прекрасной госпожи да Манча, может оказаться вовсе не таким уж идеальным местом.

— Не унывай, — подбодрил её чуткий Бэтс — наверное, всё же не официант, а как минимум совладелец. Уж больно вальяжно он грелся на солнышке, вместо того чтобы в оба глаза приглядывать за клиентами в кофейне. — Белый — тот ещё засранец, но Летти держит его на коротком поводке. К тому же всем сотрудникам "Белого Лиса" полагается сколько угодно бесплатного кофе у меня, в "Кошкином Доме". А в особо тяжёлые дни я тебя ещё накормлю и пожалею.

Летиция скосила взгляд на окна кофейни и выразительно кашлянула.

— Бэтс, там Мина...

Произнесла она это так, словно рыжий едва не наступил на настоящую взрывчатку. Он же мгновенно собрался и посерьёзнел; кошачья тень напряжённо замела хвостом.

— В обязанность баристы входит флирт с посетителями, — заявил Бэтс упрямо, обращаясь к кому-то невидимому. — Ладно, я что-то и правда заболтался. Удачи, милые дамы.

За "Кошкиным Домом" располагалась букинистическая лавка. Летиция охарактеризовала её как "неплохую", однако уточнила, что есть места получше и порекомендовала книжный магазин на улице Тюльпанов.

— Владеет им господин Хавьер, но обычно все зовут его просто Книжником, — пояснила она и фыркнула, точно припомнила нечто крайне забавное. — Он у нас в некотором роде в услужении. Белый решил, что это будет справедливо — ну да у него весьма занятные представления о справедливости. А господин Книжник здраво рассудил, что изредка оказывать нам услуги — перспектива намного лучше кровавой бани.

Витторию бросило в холодный пот. Ясный весенний день сразу померк, птицы защебетали зловеще, а привычные с детства колёса с человечьими черепами на ободе, парящие над городскими улицами, впервые показались недобрым предзнаменованием.

— В каком смысле — "кровавую"? — осторожно уточнила она, в бессознательном защитном жесте прижимая к груди необъятную сумку.

Впрочем, если вспомнить, что таилось там, в замшевых недрах, жест становился не таким уж бесполезным.

— В прямом, — вздохнула Летиция. — Белый хотел ему голову оторвать за его выкрутасы, насилу разубедила. Это была одна из лучших моих Убеждающих Речей, альма матер бы мною гордилась. Кстати, а ты какое отделение Высшей Школы закончила?

— Мастерство исторических изысканий, специализация — древние тексты, — ответила Виттория, не уточняя, что направление выбирала наугад, где конкурс поменьше.

Однако новоиспечённая коллега и нанимательница просто расцвела:

— Это же чудесно! А в мифах и легендах разбираешься?

— Немного...

— Ничего, скоро станешь экспертом! — заверила её Летти. — А также в суевериях, городских историях, мистике и прочем оккультизме. Я ведь говорила, что агентство "Белый Лис" занимается решением разного рода паранормальных проблем? Нет? Нет-нет-нет, бежать поздно, — со смехом удержала она рванувшуюся было Витторию за рукав. — Смирись, Тори. Он нас уже увидел.

— Кто?

Голос предательски дрогнул.

— Собственно, шеф, — улыбнулась Летти и указала пальцем на балкон третьего этажа в доме с колоннами, порядочно заплетённым плющом. — Нам туда, кстати. Ничего не бойся. Запомни: ты отныне моя любимая подруга. А друзей не едят.

Особняк, в котором располагалось агентство, умостился между более высокими зданиями, а потому вечно пребывал в тени. Более тёмная облицовка только усиливала ощущение сумрачности и прохлады; чудилось даже, что он не был построен, а вырос давным-давно сам по себе, точь-в-точь как древние белоствольные эвкалипты перед ним. Самый нижний этаж давно ушёл под землю, о нём напоминали только заглублённые в тротуар окна. Перед входом висела мемориальная металлическая табличка с совершенно нечитаемым текстом, а на двери — аккуратная вывеска с любопытной белой лисицей с несколькими хвостами.

А ещё вокруг крыльца толклось какое-то неимоверное количество монстров — от знакомых уже крошечных фиолетовых цыплят и парящих колёс до четырёхметровых чешуйчатых коров с жирафьими шеями.

— Кыш, кыш, — шуганула их Летти бесстрашно. — Нет, ребятки, сегодня никаких пончиков. Пончики будут, когда раскроем нынешнее дело, так что в ваших интересах нам помогать. Ясно? А ну, марш все на поиски!

Самое удивительное, что они её послушались, кроме разве что огромной двухголовой безглазой собаки, которая улеглась под крыльцом, как заправский охранник.

Внутри здания пахло на удивление приятно — в основном, кофе и благовониями. Никакой сырости, плесени, затхлости и прочего, что обычно сопровождает по-настоящему древние постройки. Мраморная лестница была натёрта до блеска, двери в комнаты прикрыты, но не заперты. Сквозь щель в одной из них просматривалось нечто вроде библиотеки, в другой — несколько представительных кожаных кресел, столик и мини-бар.

— Нам выше, — подсказала Летти. — Потом можешь выбрать себе любую незанятую комнату и обставить по вкусу, а пока пойдём знакомиться с шефом.

— И с твоим любовником, — бездумно ляпнула Виттория, заглядевшись на дивно правдоподобное чучело рогатого крокодила, пришпиленное к стене, как охотничий трофей.

— Совершенно верно, — подтвердила Летиция и проследила за её взглядом. — А, это сувенир с нашего первого дела. Вообще Белый хотел выпустить его подальше в дикой природе, но я тогда изрядно пострадала... В общем, он не сдержался.

У дурных предчувствий случился перегруз, и интуиция, жалобно крякнув, сломалась. Виттория хихикнула, вместо того чтоб окончательно перепугаться:

— Что я здесь делаю, не подскажешь?

— Устраиваешься на работу своей мечты, — уверенно заявила Летти и слегка притормозила перед тяжёлыми дверями. — Ну, вот и пришли. Добро пожаловать в агентство, Тори Флорабелио.

Она распахнула створки, слегка подтолкнула Витторию... И та оказалась перед самым настоящим чудовищем, не чета всяким там крокодильим чучелам.

Огромное, пылающее, белое... Кажется, оно заполняло всё помещение, от широких окон до порога, от блестящего паркета и до потолка с лепниной. Хвосты беспрестанно двигались, в кошмарных звериных глазах полыхало синее пламя, каждая шерстинка топорщилась, как игла, и одновременно колебалась, как туман или дым.

— Сгинь, — рефлекторно выдохнула Виттория и мыском неудобной туфли прочертила защитную линию прямо перед собой. — Сгинь, сги... Э-э... То есть здравствуйте. А я, наверное, ваша новая подчинённая... была то есть.

"Похоже, и на этом собеседовании я провалилась, — пронеслось в голове. — Какой начальник потерпит, чтобы при первой встрече его попытались изгнать".

Но здешний шеф, видимо, оказался редким исключением.

Начать с того, что в человечьем мире он тоже выглядел сногсшибательно, но в совершенно ином смысле. Безупречная фигура — те самые редкие пропорции, когда стройность и изящество ещё не идут в ущерб мужественности; экзотическое лицо — восточный разрез лукавых синих глаз в сочетании со строгими чертами северянина; наконец, как контрольный выстрел в воспалённый девичий мозг — аккуратная чёрная коса, перекинутая через плечо.

Костюм у него, к слову, выглядел даже дороже, чем у Летиции — но только потому, что на чудовищах классическая одежда всегда сидит как влитая.

— О, прекрасная, что за чудо ты преподнесла мне? — восторженно всплеснул руками этот монстр, плавно приближаясь к Виттории. Та вжала голову в плечи, всеми силами удерживаясь от того, чтобы не сделать охранительный знак.

— Тори Флорабелио, нашего нового детектива! — отрапортовала Летти радостно и, перепрыгнув через защитную черту, обняла монстра и звонко чмокнула его в щёку. — Из тех самых Флорабелио, представь! Каково прикоснуться к легенде?

Монстр с умопомрачительной нежностью отстранил её и погладил по голове, как непутёвое дитя.

— Ты правда не понимаешь, кого привела? Как ты вообще наткнулась на эту великодивную деву, о бардак моего сердца?

Летиция увернулась от его руки и направилась прямиком к столу, где дымились стаканчики со свежеприготовленным кофе.

— Не поверишь, натолкнулась на улице, когда возвращалась от господина Жермена. У него ничего, к слову, но он пользовался случаем, чтобы передать тебе заверения в неизменном почтении... А что?

Монстр сделал ещё четыре скользящих шага, неизящно присел на корточки и двумя пальцами приподнял невидимую защитную черту, проведённую по паркету. Виттория мужественно осталась на месте и даже не взвизгнула.

— А то, что ты разыскала неогранённый алмаз в груде прибрежной гальки, о прекрасная, — выдохнул он восхищённо. — Это не просто ясновидящая, как ты могла бы подумать в силу своей наивности, Летти. Перед нами самая настоящая колдунья. Будь она постарше и поопытнее, я бы, разумеется, избавился от неё как можно скорее. А так... Пойдёшь ко мне в ученицы, Виттория Флорабелио, о дева, которую охраняют две мёртвые женщины? — с эротической хрипотцой предложил он, глядя снизу вверх.

Разумеется, у Виттории, как и всякой свежеиспечённой выпускницы, в опустевшей голове после этого задержалась только одна мысль:

— Значит, меня всё-таки не уволят? Ну, то есть возьмут на работу, да? И зарплату будут платить?

Он помедлил с ответом, выразительно растирая в ничто защитную линию. Когти у него были отнюдь не человеческие; на месте потенциальных клиентов Виттория не рискнула бы обратиться к подобному существу за решением проблем.

Скорее уж, у него можно было нажить парочку новых.

— Нет уж, я теперь никуда тебя не отпущу. Да и Летиция за тебя поручилась, а её слово — и удача — дорого стоит. К тому же я сейчас не откажусь от достойных помощников. Дело в том, что Сити недавно попала одна древняя книга под названием "Багряные сказания о небывалых существах". И я хотел бы заполучить её как можно скорее, потому что там заперт один мой приятель, и лучше бы мне с ним потолковать до того, как он освободится и в гневе полетит творить праведную месть. Мне понравился этот город, о диковинка. Будет весьма печально, если он сгорит дотла.

От избытка впечатлений Виттория растеряла всякий страх, поэтому сказала то, о чём раньше бы только подумала, но язык бы придержала за зубами:

— Если разрушить город, то предки расстроятся. А их лучше не обижать. Лобо Флорабелио ещё ничего, а вот Моргелин...

Заметив опасно заинтересованный взгляд нового шефа, она заткнулась, но было уже поздно.

— Очень любопытно... Значит, кое-что ты всё-таки знаешь. Что ж, насколько я помню, принято сначала составлять резюме, а уже затем устраиваться на работу. Но с тобой мы поступим иначе. Время близится к полудню, поэтому нет ничего уместнее порции хорошего кофе с печеньем. К тому же за кофе знакомиться и делать предложения, от которых не отказываются, гораздо приятнее. Поэтому прошу, не стесняйся, о прелестный раритет, присаживайся и бери стаканчик, который тебе больше приглянется.

Некоторые любезные и вроде бы ни к чему не обязывающие приглашения по сути своей являются приказами; выдают их разве что особенные, едва намеченные интонации. Виттория — спасибо дорогому семейству — ловила их буквально на лету, а потому и сейчас послушно примостилась на краешке помпезного кресла для посетителей и быстро цапнула со стола ближайший бумажный стакан. Внутри оказалось самое настоящее колдовское зелье: сладкое, крепкое, с целым букетом разных специй от бадьяна до корицы — и с изрядной долей ликёра.

Шеф непринуждённо перенюхал оставшиеся стаканчики и взял самый простой капучино, заметив:

— Похоже, ты выбрала предназначенный мне напиток, о чудесная. И к лучшему, ибо этот шкодливый кот никак не уймётся. К слову, как ты переносишь спиртное?

Летиция, которая прихлёбывала свой кофе с мороженым, взгромоздившись на ручку начальственного кресла, поперхнулась и беззвучно рассмеялась. Вопрос был явно с подвохом.

"Наверное, вчерашней студентке нужно изображать скромность, да?" — рассудила Виттория. И вслух произнесла, слегка приуменьшив свои способности:

— Примерно так же, как мой дедушка.

О том, что дедушка не раз и не два ходил в дальнее плавание по молодости, она благоразумно умолчала. Шеф загадочно улыбнулся:

— Вероятно, лучше, чем я. К слову, пора бы и представиться. За долгую жизнь имён у меня перебывало много. Можешь называть меня Белым Лисом или просто Белым, как тебе будет угодно. А ты?..

— Тори.

— Благоразумно, — он сощурился. — Значит, ты понимаешь, что вручая таким, как я, полное имя, ты вручаешь и себя саму. А какими знаниями ты владеешь ещё?

Виттория почувствовала себя как на экзамене — с той разницей, что в Высшей Школе за провал могли разве что отчислить, а тут перспективы были куда более туманные. И потому она героическим усилием совершила то, чего никогда не делала во студенчестве: собрала мозги в кучку и заставила их работать.

— Знаниями или умениями? — осторожно уточнила Виттория и, разломив надвое кокосовое печенье, подвинула одну половинку к Белому.

"Возьмёт или нет?"

Взял.

Более того, сразу надкусил.

— Вижу, что у тебя есть и то, и другое. В какой-то степени, — вкрадчиво усмехнулся он. — По крайней мере, ты сознаёшь, зачем люди преломляют хлеб и разделяют трапезу. Съесть собственного сотрапезника — дурной тон даже среди кровожадных духов... Не бойся, с некоторых пор я, скорее, колдун, чем дух. Моя лисья половина крепко спит.

От такого наглого вранья Виттория едва не подавилась кофе.

— Спит. И хвостами метёт во сне, — покорно согласилась она, опасливо косясь на клыки в мужскую ладонь величиной.

— А сколько хвостов ты видишь? — оживилась вдруг Летиция, отвлекаясь от своего глясе и планшета.

Виттория нахмурилась, подсчитывая:

— М-м... Девять, кажется.

Летти взгрустнула:

— Я только три. Остальное в тумане...

Белый выглядел невероятно довольным, словно только что заживо проглотил своего заклятого врага и заодно случайно захватил власть над миром.

— Прекрасно, просто прекрасно. Это и показывает разницу в ваших силах, о прекрасная. Что же до тебя, диковинка... Кое-что о твоих талантах я уже знаю, но хотел бы увидеть подтверждение своими глазами. Где-то в этой комнате спрятан контракт на работу в агентстве. Найди его — мы тут же поставим подписи, — завлекающе улыбнулся он.

Виттория насторожилась:

— А если не найду?

Улыбка стала откровенно коварной.

"Значит, экзамен продолжается".

Летиция сочувственно взглянула поверх планшета и склонилась к Белому, опираясь ему на плечо. Начался многозначительный диалог вкрадчивым шёпотом: "Может, полегче с девочкой?" — "А ...(неразборчиво) тоже будет с ней полегче?" — "Меня ты бережёшь..." — "Тебя я ещё и..."

После этой фразы Летти покраснела и заёрзала на ручке. Виттория поняла, что помощи ждать неоткуда, и вновь закопалась в сумке, стараясь не светить особо всякие странные для среднестатистической девушки предметы, как то: потрёпанный деревянный веер, моток бечёвки, два складных ножа — бронзовый и стальной с серебряным напылением, несколько свечных огарков, шесть разноцветных батистовых платков, сандаловые щепки, тушечница с плотно притёртой пробкой и кисть, свиток хорошей бумаги на основе хлопка...

Вертушка по закону подлости оказалась на самом дне.

Белый уже не просто улыбался, а жмурился от удовольствия.

Стараясь не обращать на него внимание, Виттория раскрутила игрушку и спросила, стараясь почётче формулировать просьбу:

— Вертушка, вертушка! Проведи меня к месту, где лежит мой контракт с агентством, который Белый Лис спрятал, чтобы испытать мои... Ой!

Вертушка резко потяжелела и рывком потянула руку вниз, к полу. Виттория посмотрела на шефа, стараясь вложить всю имеющуюся укоризну в один взгляд:

— Ну вот, а вы говорили, что в этой комнате. Там хоть открыто? Или мне ещё и дверь взламывать?

— А ты умеешь? — заинтересовалась Летиция.

— Ну... примерно как моя бабушка.

То, что бабушка двадцать лет отпахала в следственной части городского патруля, занимаясь в основном распутыванием краж в благополучных особняках, Виттория скромно опустила.

Тем временем Белый не подтвердил версию с другой комнатой, но и не опровергнул. Осматривать особняк он, впрочем, не мешал, наоборот, галантно распахнул створки, приглашая выйти, а сам устроился на перилах лестницы, как дрозд на жёрдочке, с любопытством наблюдая за поисками. Вертушка ещё трижды ныряла к полу, направляя на самый первый, полуподвальный этаж. Коридор там освещался из рук вон плохо — одной-единственной мерцающей лампой в самом начале, а нужная комната находилась на дальнем его конце. Помеченная лопасть, как стрелка компаса, уверенно указывала на массивную дверь.

Не запертую.

"Что-то здесь нечисто".

Поколебавшись немного — не хотелось выкладывать сразу все козырные карты, — Виттория достала из сумки мелок и аккуратно вычертила на двери два квадрата, один вписанный в другой, потом приложила к середине ладонь и зажмурилась. Постепенно перед глазами проступила картинка; процесс немного напоминал то, как проявляют плёнку — с тем отличием, что изображение было почти бесцветным, точнее, в цветах сепии.

Сердце ёкнуло и рванулось к горлу.

За дверью дремал, свернувшись клубком, ящер с зубастыми пастями, разбросанными по всей его массивной туше. Они то открывались, то закрывались, становясь почти невидимыми. Из-под бока у него торчала пластиковая канцелярская папка, и вертушка показывала именно на неё.

— Вот подстава, — пробормотала Виттория, прикусив губу.

— В чём дело, о чудесное дитя? — тут же раздался провокационный шёпот над ухом. — Разве тебе не доводилось встречать таких существ прежде?

— Доводилось, но...

Она осеклась.

"Но я совершенно не представляю, как его одолеть".

— Но? — поощрительно выгнул брови Белый.

И тут Витторию осенило.

— Но ведь я уже выполнила ваше условие. Вот договор! Я его нашла, давайте подписывать! — выпалила она.

— Желание прекрасной девы — закон, — мурлыкнул Белый и поманил договор пальцем. Папка мягко выскользнула из-под туши ящера и протиснулась в щель под дверью. — Вот моя подпись, — аккуратно поставил он закорючку на последней странице, прижав бумажку к двери. — Твоя очередь.

Виттория радостно расписалась... и только тогда осознала, куда влипла по собственной дурости.

— Я... я забыла прочитать условия, — хрипло выдохнула она.

Белый свернул договор в трубочку и демонстративно сунул во внутренний карман пиджака.

— Совершенно верно, счастье моё, — подтвердил с улыбкой и потрепал Витторию по волосам, как котёнка. — Почитаешь ещё, всему своё время. А сейчас... что подписано пером, то не вымарать и колдовством. Поэтому поднимайся в мой кабинет: там тебя ждёт остывающий кофе и первое задание.

— Но...

— Никаких "но"! — Кончику носа достался чувствительный щелчок. — Дело срочное, подробности договора и потом обсудить можно. Или ты желаешь поспорить со мной, о диковинка?

Зашевелившиеся лисьи хвосты намекали, какой ответ — единственно верный.

— Конечно, нет! Как вы могли подумать!

Чешуйчатая тварь за дверью совершенно отчётливо посмотрела на совершенно растерянную Витторию и ободряюще подмигнула.

По лестнице Белый поднимался занятно: то деловито вышагивал, как высокопоставленный управленец, только на часы не поглядывал для полноты образа, то вдруг забывал, что он человек — и тогда одним длинным невесомым прыжком преодолевал по шесть ступенек сразу. Но в какой-то момент стало ясно, что делает он это не специально, а действительно не может держать себя в руках.

"Белый что... волнуется?" — появилась обескураживающая мысль.

Отпихнуть её в сторону никак не получалось. И теперь Виттория не могла не задуматься о том, что агентство, похоже, действительно находится в отчаянном положении: история с книгой "Багряных сказаний" вовсе не такая уж проходная и забавная, какой её пытаются представить, а предыдущая "коллега" сбежала вовсе не потому, что не сошлась характерами с элегантным, но невыносимым шефом.

— Слишком много думаешь, — ласково заметил Белый, не оборачиваясь, и взлетел на самый верх лестницы. — Ах, что за жестокие времена, когда юные прелестницы вынуждены заниматься анализом ситуации в сжатые сроки, вместо того чтобы порхать, подобно беспечным бабочкам...

— И чья тут вина, по-вашему? — не сдержала возмущения Виттория и опасливо умолкла.

Но санкций не последовало: вольнодумство шеф явно одобрял.

В кабинете он сразу же сдвинул наполовину опустевшие стаканчики к краю и расстелил по столу карту города, а сверху плюхнул папку с фотографиями и пачкой разнокалиберных бумажек.

— Вот. На данный момент это всё, что известно о появлении в Сити и перемещении "Багряных сказаний". Примерно двадцать один день назад в складском районе обнаружили тело мужчины. В весьма-а-а любопытном состоянии, — протянул Белый и очень нехорошо улыбнулся. — Здесь есть фотографии с места убийства. Если любопытство терзает тебя, о дева, а тошнота — нет, то можешь взглянуть, — любезно разрешил он и отложил часть фотографий. — Впрочем, я тебя не неволю. Мне же эти фотографии напомнили о давних, давних временах смуты, когда среди крови и пепла затерялись следы одного моего друга.

В монологе возникла многозначительная пауза. Виттория осторожно дотронулась до красного кружка, которым обведён был район складов, поболтала ногами... Не помогло: Белый по-прежнему молчал, то ли выжидая, то ли размышляя о своём, о чудовищном. И она рефлекторно потянулась к фотографиям, только для того чтоб занять себя чем-то.

...на впечатлительность она не жаловалась никогда, но сейчас к горлу всё равно подкатило.

В просторной светлой комнате, заставленной картонными коробками, лежал труп мужчины. Точнее, части трупа: корпус был разрублен на четыре части двумя ударами крест-накрест; кровь вытекла и запеклась, ошмётки форменного зелёного комбинезона почернели и прилипли к телу. Руки обуглились до локтей — тонкие, хрупкие, как веточки, кости, казалось, вот-вот рассыплются. Глазницы тоже выгорели вглубь, почти до середины черепа, притом брови остались нетронутыми.

Но самым жутким было то, что труп улыбался — так, словно перед смертью парню явилось нечто прекрасное.

Фотограф не поскупился не детали — родинка у рта, оплавившийся браслет от часов поперёк почти истлевшего запястья, хирургически ровные края рассечённой плоти, огрубевшая от крови ткань...

Виттория сглотнула и отвернулась. Сердце колотилось в висках.

— Это... ваш друг сделал? — тихо спросила она.

И загадала про себя: если шеф скажет "да", то она развернётся и уйдёт отсюда, несмотря на договор, симпатию к Летиции и страх перед лисьими хвостами. Флорабелио всегда были разгильдяями, авантюристами и в целом сомнительно законопослушными гражданами, но на стороне зла они никогда не выступали.

Белый откинулся в кресле и внимательно посмотрел на неё, так, словно увидел нечто совершенно неожиданное и довольно любопытное. По спине побежали мурашки, как будто за шиворот брызнули холодной воды.

— Глаза и руки — последствия того, что "Багряных сказаний" коснулся неподготовленный человек, не колдун, — ответил он наконец. — Прискорбно, однако ничего удивительно: дилетанты часто расплачиваются жизнью за прикосновение к запретной тайне, о благородная. Что же до остального... О, след от удара этого клинка, эту манеру дарить смерть я узнаю даже спустя тысячу лет. Однако кое-что смущает мой разум: тот друг, о котором я говорил, никогда не обращал свой клинок против смертных.

Виттория рефлекторно опустила голову, занавешивая лицо волосами.

— Но сейчас обратил почему-то.

Белый качнул головой, словно отмахиваясь от упрёка.

— Я потерял его следы в тот момент, когда он отправился к жестокому тирану Востока, тогда владевшему "Багряными сказаниями". Тогда я был... не свободен в своих решениях, и не мог ни удержать своего друга, ни помочь ему. — На его лицо словно набежала тень. — И долго считал его погибшим с честью. И вдруг появляется книга, которая должна была затеряться в веках, а с нею и забытый клинок, и направляет его рука, которую не узнать нельзя. Боюсь, что мой друг сейчас столь же несвободен, как и я был когда-то. И что ты прикажешь мне делать, о великомудрая дева? Только ответь честно.

— Найти его, а там смотреть по обстоятельствам? — рискнула предположить она.

— И мы ищем "Сказания", — кивнул Белый, сплетая пальцы в замок. — Беда в том, времени у нас мало. Открыть эту книгу можно лишь тринадцать раз в году, в неомению — в сумерках, когда впервые после новолуния узкий серебряный серп луны появляется в лучах закатного солнце. Может, парой дней раньше или позже книга тоже откликнется... А неомения уже послезавтра. Если нынешний владелец книги сумеет справиться с нею, то в Сити появится человек, обладающий оружием, которому нет равных по силе. Даже мне будет почти невозможно справиться с ним. Если же нет... Мой друг вырвется на свободу. И я боюсь, что разум его будет не совсем ясным.

Виттория крепко задумалась.

Во-первых, Белый хоть и не лгал, но явно что-то утаивал. Возможно, нечто весьма существенное. Во-вторых, перспективы в целом вырисовывались неутешительные: даже если бы самого худшего не произошло, и чокнутый древний монстр не вырвался бы на свободу, огромная сила бы оказалась сосредоточена в руках не самого порядочного человека. Ведь разве стал бы порядочный натравливать вооружённое чудовище на уже порядком искалеченного простого смертного?

Виттории стало неуютно. Как-никак, она чувствовала некоторую ответственность перед именитым предком за судьбу города.

— Ладно... И как же нам найти этого потенциального владельца?

Белый и Летиция обменялись выразительными взглядами: "А я же говорила!" — "Ты никогда не ошибаешься в людях, о прекрасная".

Ну, или что-то в том же роде.

— Каждый будет искать в меру своих возможностей, — ответил великолепный шеф. — Колдовские умения передаются в роду от старших к младшим, реже — от мастера к ученику, не связанному с ним по крови. Мои методы хороши, но здесь они не подходят: "Сказания" ведь родом с востока. Там моё колдовство было известно многим — значит, были и способы спрятаться от него. Рано или поздно я доберусь до книги, разумеется, но время, о, скупое время... Словом, чем больше глаз ищет "Сказания", тем лучше. К уже озвученному я могу добавить немного. Погибший работал на складе, как поговаривают, частенько подворовывал, вскрывая коробки. В то помещение, где он встретил смерть, свезли в том числе вещи из одной антикварной лавки, чей владелец умер, а неразумные наследники посчитали помещение в центре Сити более ценным приобретением, нежели всякий старый хлам.

Виттория решительно подвинула к себе папку и просмотрела её уже более внимательно. Страх и неуверенность куда-то отступили; наоборот, кровь возбуждённо закипела.

"Что я делаю? — колотилось в висках. — Я должна искать работу. Нормальную достойную работу, без странностей. Чтобы мама с папой наконец успокоились. Чтобы тётушка Агнесс перестала пихать мне визитку своего любимого психоаналитика, а дядя Дино завязал с намёками, что особняк достался не тому брату... Надо выбросить всю эту дурь из головы и быть нормальной..."

— Кстати, а какой у тебя номер кредитки-то? — спросила вдруг Летиция, отвлекаясь от своего планшета. — Да-да, и не косись так на меня, о коварный, договор-то вы подписали? Подписали, — ткнула она локтем в бок Белого. И снова обернулась к Виттории: — Ну так что?

"Почему нет".

Продолжая одним глазом почитывать живописное изложение обстоятельств смерти старого антиквара и список его наследников, Виттория достала кошелёк и надиктовала номер. Через какое-то время телефон пискнул — пришло сообщение о пополнении счёта.

Рот так и открылся.

— Что? — непонимающе моргнула Летиция. — Что-то не так? Извини, я тут немного закопалась — речь дописываю... Видишь ли, у меня вдохновение, а у господина Жермена скоро конгресс, выступать надо — очень удачно совпало.

— Вы там... Ну, с нулём не того?

— Чего того? — нахмурилась она и быстро защёлкала пальцами по планшету. — Нет, всё нормально. Это аванс, оплата по завершении дела, как и пончики для чудиков внизу. Так в чём проблема?

— Никаких проблем.

Виттория ещё раз посмотрела на экран своего мобильного.

Склонила голову, чтоб скрыть идиотскую улыбку.

У ненормальной работы определённо были свои преимущества.

В необъятную полотняную сумку цвета старого матраса влезло всё необходимое — и копии фотографий с документами, и новенькое удостоверение сотрудницы агентства, и бутылка с водой — день обещал быть жарким, и альбом для записей и зарисовок, крайне необходимый любому начинающему детективу. Честно признаться, оказавшись на улице, Виттория почувствовала себя уверенней. Новые коллеги были прекрасны и восхитительны, каждый в своём роде, но... пожалуй, слишком. Летиция да Манча, обаятельная и светлая, легко порхающая на каблуках и между делом решающая с десяток вопросов одновременно; Белый Лис с его инфернальной красотой, в костюме-тройке как с обложки журнала, кажется, знающий всё на свете...

И она, Тори Флорабелио — с всклокоченными чёрными волосами, как у мёртвой девочки из фильма ужасов, в аляповатой юбке-бохо и цветастой блузе по моде времён бабушкиной молодости.

"Может, заглянуть в магазин и купить себе это, как его... пиджак и платье-футляр?" — размышляла она, гипнотизируя взглядом подросшую цифру своего банковского счёта.

Идея была заманчивой, если б не стойкое ощущение, что делу смена имиджа поможет мало. Поэтому Виттория пообещала себе хотя бы посетить куафёра, когда... если весь этот бардак закончится благополучно. И — решительно направилась в то единственное место в Сити, где ей могли дать полезный совет в сложившейся ситуации.

В городской Исторический музей.

Вообще появился он давно, пожалуй, наравне с первым питейным заведением. Место под музей выделила лично основательница Моргелин, благородно отдав собственный дом на благо искусства, просвещения и культуры... Естественно, когда ей отгрохали новый особняк на вершине холма. С тех пор "храм истории" переезжал с места на место раз десять, примерно каждые двадцать лет, и ныне обосновался в северной части города, посреди хвойного парка. Несмотря на громкое название и гарантированную третью позицию во всех туристических путеводителях, он почти всегда пустовал. Возможно, виной тому была скудная экспозиция, или то, что большинство маршрутов общественного транспорта музей начисто игнорировали... Но Виттория не сомневалась, что дело в скверном характере её знаменитого предка.

В те редкие минуты, когда Лобо Флорабелио не был героем и чертовски обаятельным парнем, он становился страшным мизантропом. А колдун-мизантроп... Так или иначе, туристы сюда забредали редко, и это устраивало почти всех — ну, разве что кроме распорядителей городского бюджета, но их обычно не спрашивали.

Честно купив взрослый билет — впервые в жизни, к слову, ибо дети и ученики могли проходить в музей бесплатно — Виттория миновала череду совершенно пустых залов и, нагло позаимствовав стул смотрительницы, уселась напротив портрета.

— Привет, дорогой предок, — махнула она рукой и откинулась на спинку, прикрывая глаза. — А я тебе орешков принесла. Там, в сумке.

Некоторое время царила тишина, затем по паркету чиркнули каблуки.

— Орешков? Что я тебе, бурундук, что ли?

Тембр у Лобо приятный был, заслушаешься. Ну, если особенно не вдумываться в смысл сказанного, ибо молол почтенный предок иногда такое, что уши в трубочку сворачивались, особенно у нежных дев.

У прожжённых циников, впрочем, тоже — по совершенно другой причине.

— Солёных орешков. А ещё пиво и новый выпуск "Мотодевок". Там, в сумке... сам покопайся.

— О, другое дело! — возрадовался предок. Вжикнула молния, зашелестел целлофан, в который был упакован журнал. — Ба, да тут рыженькая на развороте! А у тебя, посмотрю, трудный день.

У Виттории вырвался вздох.

— В точку.

Он сочувственно погладил её по спутанным волосам.

— Опять собеседование завалила? Ничего, я тоже, знаешь ли, долго искал судьбу и призвание. Фактически пока мне во всех столичных институтах и школах запретили проходить дальше ворот, особенно...

— Да нет, — перебила его Виттория, зная, что иначе опять начнётся как минимум часовая лекция о бурной юности знаменитого предка. — Я устроилась. И это какой-то... какая-то...

— Жопа? — понятливо подсказал предок. — Да-да. Это всё люди. С людьми сложно. Они такие, гм... вездесущие. И все чего-то хотят.

Она невольно улыбнулась.

"Знал бы ты, как лихо ты сейчас промахнулся".

— В том и проблема. Там не совсем люди.

Чпокнула пивная крышка, но и только. Прикладываться к бутылке предок не спешил.

— А вот отсюда поподробнее, котёныш.

Что было приятно, к заморочкам у родственников Лобо относился вполне ответственно, можно сказать, с душой подходил. Даже слушал так по-особенному сочувственно, что по мере того, как Виттория выговаривалась, собственные неприятности переставали ей казаться катастрофическими, неодолимыми, обессиливающими и так далее. В общем-то, когда-то знакомство с предком и началось с того, что она, тогда ещё одиннадцатилетняя соплячка, отстала от школьной экскурсии и настолько очаровалась вдохновенным взглядом мужчины на портрете, что вывалила на него все свои детские неурядицы.

А он взял и ответил. Да как!

Вдруг подмигнул с полотна совершенно ошарашенной девчонке, а потом спрыгнул на скрипучий паркет — высоченный, слегка небритый мужчина с всклокоченными чёрными волосами и сумрачным волчьим взглядом, ни капли не похожий на свой романтичный, облагороженный портрет. "Подумаешь — монстры ей мешаются, — фыркнул он тогда и уселся прямо на пол, похлопав рядом с собой. — Зато раз ты их видишь, то и использовать можешь. Хочешь, научу?"

Освоение новых магических трюков и учёбу вообще он до сих пор полагал наилучшим средством от хандры, по крайней мере для молодой колдуньи славного рода Флорабелио. Вот и сейчас Лобо, выслушав рассказ, наставительно воздел к потолку бутылку с пивом:

— Не печалься, котёныш, ибо всякая дурная маета, которая с нами случается — лишь повод научиться чему-то новому. Так что ты там говорила, тебе надо найти эту книгу или её владельца?

— Угу. — Виттория качнулась на стуле. Смотрительница, заглянувшая было в зал, шарахнулась и быстро-быстро засеменила прочь, бормоча под нос что-то про патруль и сумасшедших, которых "давно не видать было, и вот опять". — Вертушка не работает, соломинка тоже. Но Белый говорит, что "Багряные сказания" где-то в городе. Вряд ли врёт.

Уважаемый предок прихлебнул из бутылки и посмотрел сквозь неё на просвет.

— Ну, люди при всей их сволочности не всегда лгут. Иногда они заблуждаются от чистого сердца, то же самое касается и чудовищ. Однако наивно предположим, что он прав... Тогда я вижу только один вариант: книга и её нынешний владелец защищены мощными чарами, скорее всего, замешанными на крови и смерти.

Витторию пробрало морозцем. Она на мгновение потеряла равновесие и едва не навернулась со злополучного стула, если б Лобо вовремя не подхватил его и не вернул в нормальное положение.

— А почему ты так решил? — спросила она хрипло, глядя на него снизу вверх.

Предок тоскливо поскрёб шею и отвернулся к собственному портрету.

— Некто завладел колдовской книгой, таящей в себе огромную мощь. Это раз. Два — он до сих пор не стал её полноценным владельцем. И, наконец, три... Своё присутствие он сумел скрыть от тебя. И от Белого Лиса, а тот, похоже, парень не промах, ему мозги ерундовыми фокусами не затуманишь. Нужно что-то сильное и простое, а значит, запретное.

В дальних залах загалдели — видимо, приехала группа туристов. Лобо грязно выругался и выразительно посмотрел на пожарную сигнализацию в противоположном углу; сначала ничего не происходило, потом галдёж сменился нечленораздельными воплями, среди которых изредка проскальзывало вполне узнаваемое "холодно", "мокро" и "грёбанный душ".

— И не жалко тебе экспонаты? — риторически поинтересовалась Виттория. Предок бессовестно уткнулся в нечитаный выпуск "Мотодевок". — Ладно, мне-то что. Слушай, а если книгу спрятали запретным колдовством, то искать её тоже надо, ну... — она запнулась.

— На кой ляд, мы же хорошие люди, — хмыкнул Лобо, не отвлекаясь, впрочем, от журнала. — Чтобы противостоять грязным методам, не обязательно тоже мараться. Есть и другой путь — запарный.

— Э-э...

— А чего ты хотела? Быть добрым и честным вообще та ещё головная боль.

Достопочтенный предок не соврал — метод действительно был запарным, но таким хитровывернутым, что даже кровавое запретное колдовство оказалось бы перед ним бессильно. Чтобы выполнить все условия, требовалось изрядно побродить по городу — и, что хуже, посетить два места, куда Витторию чисто теоретически и близко не подпустили бы при других обстоятельствах.

На склад, где убили рабочего, и в антикварную лавку, откуда могли привезти "Багряные сказания" вместе с остальными вещами.

Начать она решила с простого — с лавки.

Белый Лис зря так снисходительно отзывался о наследниках почившего антиквара. Действительно, лавка располагалась в центре города, но не на оживлённой торговой улочке, а в глубине жилого квартала. Продажа предметов старины там вряд ли принесла бы дилетантам солидный доход, так что пустить помещение с молотка было самым рациональным поступком. Новые же хозяева справедливо рассудили, что одним искусством человек сыт не будет, и вообще люди — существа приземлённые, а потому решили устроить на месте бывшей антикварной лавки небольшой супермаркет с эко-био-нано-продуктами, круглосуточную аптеку и цветочный магазин.

Всё это любезно рассказал свежеиспечённый владелец помещения, который подъехал взглянуть, как идёт ремонт.

— Вот тут я хитро придумал, да? — басил толстячок в твидовом костюме. — Всё путём, ничего лишнего, для нормальных людей. Подъезжаешь сюда на своём красном "цонге", паркуешься тута, в магазине берёшь вино и конфет, ну типа элитных, ручной работы, эко-био-шоколад, не хухры-мухры, не для бедноты. Потом цветочков берёшь, побогаче таких, в аптеке — сама понимаешь... — и он многозначительно подмигнул. — В общем, всё что нужно людям для производства новых людей, хе-хе. Или наоборот, непроизводства. Так хитро?

Виттория ничегошеньки не поняла, однако с умным видом кивнула.

— Очень тонко продумано. Скажите, я могу написать в своей статье, что у вас прекрасная деловая хватка, или это будет слишком, гм...

— Да пиши, пиши! Чем больше пишут — тем лучше, реклама лишняя не бывает! А, только добавь ещё обязательно, что у меня не дунь-плюнь тут, а эко-био-продукты! Прямо от фермеров, у которых, это, коровы на картины смотрят и музыку слушают, когда их того, нано-доилками нано-доят!

На вопрос об источнике информации вертушка любезно указала на этого толстяка, и тогда это показалось удачей: разговорить его было несложно. С фальшивой корреспонденткой газеты "Белый Лис", к тому же молодой и симпатичной, он болтал с удовольствием. Однако дальше дело не шло: на строительную площадку Витторию новый владелец пускать не стал, оставаясь поразительно глухим к любым намёкам и даже к открытым просьбам.

А ей позарез надо было попасть туда, причём до той поры, как от старого интерьера ничего не останется, а значит — как можно скорее. И выход был один: прийти сюда снова, но тогда, когда поблизости не будет ни владельца, ни рабочих.

"Видимо, предок был прав, — мрачно подумала Виттория, параллельно пытаясь распрощаться с привязчивым толстячком. — Добро лучше делать во мраке ночи, чтоб не мешали".

Домой возвращаться не хотелось, но пришлось; вещи уже три дня как должны были доставить назад из общежития Высшей Школы, а список подружек, у которых можно перебиться полдня или переночевать, стремительно подходил к концу. Через сад она проскользнула тихо, как мышка, холл тоже миновала без проблем... А вот в галерее столкнулась с тем, кого хотела видеть, пожалуй, меньше всего.

— Милочка! — дядя Дино, широкоплечий и приземистый, как гном, выскочил из своей комнаты, словно чёрт из табакерки. — Наконец-то! Ты не отвечала на мои звонки, я уж грешным делом подумал...

Виттория наклонила голову и ускорила шаг, прижимая сумку к груди, как щит. Дядя был невыносим. Все его речи, как бы они ни начинались, сводились к двум предметам: какая "милочка Тори" беспомощная и какой у него, у Дино, замечательный и заботливый сын, который уже давно поглядывает на...

На этом моменте терпение у Виттории традиционно заканчивалось, что приводило к самым разным последствиям, но неизменно ещё больше уверяло дядюшку в мысли, что по старшей линии у Флорабелио что-то неладно с психикой.

— Я с мамой созванивалась.

— Ты же знаешь, что Лаис не разговаривает со мной! Мы все очень волновались, в твоём возрасте уже нельзя беспечно...

К счастью, уже показалась спасительная дверь спальни. Виттория юркнула внутрь и поспешно закрылась на ключ. Из темноты сочувственно вылупился подкроватный монстр — мохнатая клякса с глазами, как плошки, и множеством цепких рук. Дядя снаружи продолжал бубнить что-то укоризненное; разом навалилась неимоверная усталость и глупая, детская злость на отца, который отчего-то продолжал терпеть семейку сводного братца под своей крышей, вместо того чтобы выставить их.

"Такое чувство, что Дино с жёнушкой и сыном ему дороже собственной дочери", — подумала Виттория — и сама на себя рассердилась за эту мысль.

Конечно, отец любил её — а братца не выносил, иначе гораздо чаще бывал бы дома и не пропадал бы в академии все будни, выходные и даже праздники.

— Тяжёлый день, — зачем-то вслух оправдалась она перед подкроватным монстром, который пялился уж совсем понимающе. — Мне надо хоть несколько часов отоспаться перед ночной вылазкой. Буду благодарна, если посторожишь... я тебе пончиков потом куплю, — добавила она, вспомнив Летицию.

Глаза у монстра стали откровенно голодными. Он выполз из-под кровати, перетёк через комнату и просочился под дверью. Дядя снаружи сбился с ритма, ругнулся под нос на сквозняки и дурное самочувствие — и потопал к лестнице.

Виттория перевела дух.

Родная спальня, порядком захламлённая коробками из общежития, казалась совершенно чужой. Шесть лет она пустовала; шесть лет здесь кто-то убирался, регулярно менял постельное бельё, поливал цветы на окне, перекладывал с места на место книжки и безделушки на письменном столе... Ждал, что Виттория вернётся наконец и проведёт тут не одну ночь, а много, может, даже останется навсегда.

А она, неблагодарная, приезжала только по выходным. И сейчас, когда счастливые школьные деньки закончились, опять планировала куда-то слинять — всё равно куда, на самом деле, лишь бы подальше.

— Извини, мам, — шепнула Тори, падая на кровать и перекатываясь так, чтоб замотаться в плед, как в кокон. — Я не могу на чужом... на готовеньком. Каждый Флорабелио должен построить свой город, хотя бы маленький...

Заснула она мгновенно, как бывает лишь тогда, когда чувствуешь себя в полной безопасности.

По ночам Сити с ностальгией вспоминал, что он вообще-то частично построен на оврагах, и воздух в городе, особенно на боковых тёмных улицах, становился холодным и сырым. Гадюки из-под камней, правда, не выползали — скорее всего потому, что их тут не водилось вовсе.

Но зато появлялись разные сомнительные элементы антропогенного происхождения.

— Эй, ты! Я тебе говорю! Сумку гони, живо! Чего вылупилась?

Юбка, которая обладала удивительной способностью отпугивать работодателей, мелкое хулиганьё притягивала со страшной силой. Виттория грустно вздохнула, оглядывая тупичок, где, томясь от интеллектуального безделья, покуривали в ожидании лёгкой добычи два не самых лучших представителя рода человеческого.

"Знали бы вы, ребята, в какой компании вы тут коротаете ночь", — подумала она.

Разнокалиберных монстров между мусорными баками набилось столько, что хватило бы на провинциальный зоопарк. А сколько ещё их таращилось из приоткрытого канализационного люка, свисало гроздьями с глухих стен и с проводов...

— Привет, чудовища, — поздоровалась она вежливо с монстрами и залезла в карман куртки, извлекая горсть карамелек. — Пончиков у меня нет, но, может, угоститесь?

Сразу несколько мохнатых, чешуйчатых и просто неописуемо жутких лап потянулись к лакомству. У одного из хулиганов выпал окурок из приоткрывшегося рта; второй же, кажется, ничего не заметив, ссутулился и, сжав кулаки с выразительностью актёра в любительском школьном театре, целеустремлённо зашаркал по подворотне.

— Ты чё, очень умная, да? Сумку дай, я сказал!

— Да это я не вам... ой!

От пинка в живот, не особо-то прицельного, Виттория кое-как увернулась, но сумку удержать не сумела: парень сдёрнул её одним ловким рывком, выдающим долгую и активную практику. Карамельки просыпались на асфальт; глаза у монстров стали недобрыми. Первый, самый благоразумный хулиган стал бочком, бочком пятиться из тупика, а потом рванул по параллельной улице так, что пятки засверкали. Его менее сообразительный товарищ, к несчастью, так увлёкся изучением добычи — заговоренные шнурки не поддавались, и сумка не открывалась — что не обратил на это скоропалительное отступление никакого внимания.

"Ну, уличные драки никогда не были моим коньком, — мысленно признала Виттория, раздумывая, как бы поаккуратнее вернуть своё имущество. — Ладно, попробуем подлог".

Отступив на десять шагов — достаточное расстояние, чтоб потом сбежать, если что — она подобрала пустую пивную банку и громко, слегка нараспев, произнесла, глядя на хулигана:

— Милый человек, добрый человек! У меня есть не моё, у тебя есть не твоё. Давай меняться?

И, прежде чем он даже успел удивиться, разозлиться, поразиться и выразить всё это вербально, что-то сухо трескнуло, как электрический разряд... И в руках у Виттории очутилась сумка, а у хулигана — пивная жестянка.

— Чего-то я не понял, — произнёс он почти нормальным голосом. И — сжал кулак. Банка смялась с противным скрежетом. — Ты совсем типа умная, да?

— Карамельки из-за него просыпались, — быстро наябедничала Виттория и ткнула в хулигана пальцем. — Доброй ночи, мне пора!

И, прижав сумку к груди, она рванула за угол. Позади раздался выразительный вопль.

"А метод Летиции действует".

Совесть свою Виттория успокоила тем, что плотоядные твари среди городских чудовищ встречались крайне редко. И вряд ли бы они польстились на мятные карамельки, честно стыренные в кофейне у Бэтса.

Остаток пути прошёл без приключений — то ли потому что часть чудовищ так и увязалась следом в надежде на угощение, то ли потому что этот самый остаток пролегал по более-менее благополучным кварталам. Всё-таки располагалась бывшая антикварная лавка в весьма респектабельном месте. Уличные хулиганы плохо сочетаются с припаркованными на ночь красными "цонгами", тут своего рода экосистема: одно обычно вытесняет другое. В центре города победа явно осталась за спортивными машинами — ну, и городским патрулём.

Впрочем, пресловутую лавку — в перспективе эксклюзивный эко-био-магазин — никто не охранял. Владелец понадеялся на большой, старомодно-надёжный навесной замок на дверях.

— Кто бы ни смотрел, пусть смотрит в другую сторону. Раз, два, три! Красное — к красному, белое — к белому, чёрное — к чёрному, а ко мне удача, — прошептала Виттория, затягивая на запястье узелок из трёх разноцветных ниток.

Так, на всякий случай. Ведь, как выяснилось, подобного рода заговоры неплохо срабатывали не только на любопытных прохожих, но и на камерах видеонаблюдения. По крайней мере на тех, которые устанавливали не колдуны... Но колдуны в сфере технического обслуживания были той ещё редкостью даже по меркам Сити.

При ближайшем рассмотрении замок действительно оказался довольно простым — и старым. Такие "вещи в возрасте" частенько обзаводились собственной волей, и если хозяин ими пренебрегал, относился без уважения или надолго оставлял без внимания, то подбить их на какую-нибудь авантюру было не так уж сложно. Незаслуженно позабытая кукла могла с удовольствием отомстить подросшей девчонке, забросившей её в дальний угол. Случалось и наоборот: так старинный нож, если его отобрать силой или украсть у настоящего владельца, нередко оборачивался против вора в самый неподходящий момент.

Виттория с детства, ещё даже до знакомства с почтенным предком, умела разговаривать с антикварными предметами и считала совершенно естественным время от времени просить их об одолжениях. Однако с замками — благодаря бабке — у неё были иные отношения. Своего рода игра: переупрямить механизм без колдовства. Поэтому в сумке, помимо других странных для девушки из хорошей семьи предметов, болтался ещё и набор отмычек... именно он испортил четвёртое собеседование, в банке, вывалившись из отделения для документов вместе копией резюме.

Но особенное удовольствие Виттория получала, вскрывая замки подручными методами.

— Посмотрим, посмотрим, — пробормотала она, оглядывая замусоренное крыльцо. Обрывки проводов, осколки плитки, бумажные пакеты, жестянки... — Ага, нашла!

В принципе, на роль отмычки сгодилось бы что угодно металлическое и вытянутое: кусок проволоки, разогнутая канцелярская скрепка, спираль от тетрадки, шпилька.

Или спица от выброшенного зонтика, как сейчас.

Превратить её в два аккуратных крючка с помощью маникюрных кусачек было дело плёвым. Дальше оставалось только вставить один из них в нижнюю часть замочной скважины, другой — в верхнюю, а потом постепенно провернуть первый против часовой стрелки, вторым по очереди приподнимая штырьки внутри. Проявить немного терпения, затем вынуть дужку — и вуаля, путь свободен!

"Бабушка бы мной гордилась, — пронеслось в голове. — Хм... Или нет, если подумать. Незаконное проникновение — не то, что может одобрить патрульный, пусть и на пенсии".

От прежнего убранства антикварной лавки почти ничего не осталось. Паркет уже успели содрать, стены — отскоблить до штукатурки, о мебели и говорить нечего — всё давным-давно вынесли. Виттория ощутила мимолётный укол разочарования и приготовилась возвращаться к достопочтенному предку с повинной, когда заметила именно то, в чём нуждалась.

В углу была навалена куча мусора, и венчало её не что иное, как тяжеленная хрустальная люстра.

— Ты-то мне и нужна, — прошептала Виттория, выламывая из гнезда одну из блестящих висюлек. Та оторвалась так легко, словно сама мечтала покинуть это место. — Так, пункт один — есть, едем дальше...

Оставался последний штрих — уговорить замок снова закрыться, но он и сам с удовольствием это сделал, долго упрашивать не пришлось. Теперь ни одна живая душа не догадалась бы, что ночью на стройке побывал кто-то посторонний, и ощущение успеха окрыляло — хотелось нестись вперёд, к новым свершениям. Опыт подсказывал, что именно такие моменты вероятность облома возрастала в разы. И по-умному следовало бы притормозить...

"Да ни за что".

Впервые в жизни Виттория дала волю странностям, слабостям и порокам, но — парадоксально — чувствовала себя невероятно легко и уверенно. Так словно наконец-то оказалась на своём месте.

Вероятно, проницательная Летиция предвидела такое головокружение от успехов и потому заранее снабдила новую коллегу инструкциями на сей счёт.

— Если наткнёшься на след — обращайся ко мне или к Белому в любое время дня и ночи, — настойчиво повторила она несколько раз. — Не бойся нас разбудить или прерва... Кхм... То есть помешать как-нибудь. Уж поверь моему печальному опыту, лучше поднять панику на пустом месте, чем взвалить на себя заведомо непосильный груз.

— Ну...

— Не нукай, — улыбнулась Летти. — Честное-пречестное слово, вовремя звать на помощь — один из самых полезных навыков в жизни. Ой, и не сопи, Тори, а то я себя чувствую умудрённой женщиной в летах... а у нас с тобой не такая большая разница в возрасте, между прочим.

Помимо мудрых советов, она вручила Виттории список телефонов "нужных людей": друзей из городского патруля, из крупных больниц, из пожарной службы, контакты двух-трёх музейных сотрудников, библиотекарей и даже смотрителя зоопарка. Белый Лис наблюдал за этим с усмешкой, точно знал наперёд, что его новоиспечённая подопечная ни одним номером из списка не воспользуется. Хотя и расщедрился на мудрое наставление напоследок:

— Если задумаешь собственными недоверчивыми глазами взглянуть на место, где пролилась кровь, о упрямая, то хотя бы обратись к Терезе Монтез, следователю Городского патруля. Она задолжала мне достаточно много, чтобы проводить тебя на склады в любое время...

— И даже на стрёме постоять, — закончила за него тогда Летиция. — Да, Тереза своеобразная, но хорошая. И с сильным чувством справедливости, так что вы подружитесь.

Но, несмотря на эту многообещающую характеристику, звонить патрульной во втором часу ночи Виттория не отважилась.

"В конце концов мне ведь не нужно много, — подумала она, запрыгивая на подножку предпоследнего трамвая. — Так, загляну на минутку, отковыряю там что-нибудь и вернусь домой. Ну, может, ещё успею провести обряд..."

Воображение рисовало уютную постель, разрумяненное рассветом небо, приятную усталость от удачно завершившегося приключения. Интуиция шептала, что метод, изобретённый Лобо Флорабелио, непременно сработает, и обещало восхищённые охи коллег, когда "Багряные сказания" отыщутся... Где-то между этими двумя заманчивыми перспективами лежало неразрешимое в своей сути противоречие, но Виттория отмахнулась от него, так толком и не обдумав.

А зря.

Склады высились за пустырём, напоминая замок придурковатого тирана: нелепые, однако издали привлекающие внимание и жутковатые. Казалось удивительным даже, что в старинном, технологичном, эклектическом и, по счастью, обладающим прекрасным вкусом Сити есть такое место. Относительно ровная территория — что само по себе являлось огромной редкостью — была завалена оранжевыми, голубыми и красными "кубиками" разной величины, между которыми днём и ночью ползали неповоротливые многотонные грузовики и тащились погрузчики.

С одной стороны, хаос и оживление в любое время суток — хорошее подспорье для того, кто пожелает проникнуть на склады, смешавшись с разномастной толпой. С другой стороны, такие места, где все заняты делом и снуют из стороны в сторону, Виттория не любила и чувствовала себя здесь лишней.

"Ладно, у меня тоже есть работа, — успокоила она себя, когда угрюмая женщина в кислотно-зелёном костюме чуть не раскатала её по асфальту в проёме между оранжевыми корпусами. — Причём важная и, как там говорят... ответственная. Решающая судьбы мира!"

Настроение слегка поднялось, и уверенности прибыло.

Вертушка велела забирать правее, правее, пока извилистые переходы между складами не вывели к невысокому корпусу-кубику. Освещение здесь отсутствовало — то ли в целях экономии, то ли чтобы страху нагнать на потенциальных воров. У входа, для пущей эффектности, видно, валялись грязные скомканные ленты — той типичной красно-белой окраски, которая вызывает ассоциации исключительно с патрулём, серийными убийствами и местами кровавых преступлений. Двери запирались на кодовый замок с отчётливо продавленными цифрами два, четыре и шесть; собственно, наблюдательный человек мог бы обойтись вовсе без колдовского дара.

Внутри же оказалось практически пусто — лишь несколько коробок у самой дальней стены, в темноте, которую не пробивал даже свет карманного фонарика.

"Неужели всё вывезли?" — огорчилась Виттория про себя, осторожно переступая порог. Развернулась на мгновение, чтобы прикрыть дверь поплотнее...

Тут-то оно и набросилось.

Бесформенное, омерзительное, опасное — закипающая чёрная грязь, токсичное гнильё, плевок кислоты... Оно хлынуло со всех сторон разом, стоило упустить помещение из виду. Спину точно обдало ледяной водой; волосы встали дыбом, электрически затрещали — в одну жалкую секунду, нет, долю секунды.

Виттория развернулась, уронила сумку.

Виттория вытянула ногу и мыском прочертила линию — в три, в пять, в десять раз быстрее, чем с Белым Лисом.

Оно налетело на невидимую преграду — и откатилось к тёмным углам, выжидая.

"Успела".

Сердце колотилось бешено — в груди, в горле, в висках, под коленками, везде, кажется. Наблюдая за тем, как страшное, чёрное колышется вдоль стен, прячась от жалкого карманного фонаря, Виттория думала, что в следующий раз, когда придёт пора навещать уважаемого предка, она не ограничится одним жалким журнальчиком и парой банок пива. Это ведь Лобо, не считаясь ни с какими возражениями, настаивал на том, чтобы при малейшем намёке на опасность, не раздумывая, проводить черту, создавать границу. Привычка и правда въелась в плоть и кровь... и сколько неприятностей принесла в Школе! Сколько неудобных вопросов, насмешек, дразнилок; сколько сорванных свиданий, распавшихся уз дружбы...

А вот теперь — спасла жизнь.

Немного успокоившись, Виттория переборола отвращение и разглядела наконец, что на неё накинулось. Это был "старый знакомый"; подобных тварей она не раз встречала прежде на улицах города, только экземпляры попадались поменьше. А тут потусторонняя мерзость разожралась, разжирела, вымахала аж до потолка — клубящаяся маслянистая грязь без намёка на конечности, без глаз и ушей, зато с тысячей жадных ртов, круглых, как у пиявки.

Названия эти твари не имели. Они рождались там, где кто-то страдал, боялся, тосковал, и постепенно становились сильнее, тянули силу из всего, до чего дотягивались. Солнца и вообще яркого света сторонились, кошек и певчих птиц избегали — тем достаточно было взглянуть в сторону гадкой кляксы, чтоб та скрючилась и исчезла. Чаще всего твари особых неприятностей не доставляли — так, головная боль или приступ внезапной тоски, с которым человек здоровый легко справлялся и сам. Но в крайне редких случаях — Лобо рассказывал такое несколько раз, пусть и неохотно — становились воистину опасными и могли даже сожрать свою жертву.

Здесь, на складе, видимо, эта голодная грязь копилась долго. Часть её, вероятно, попала вместе с вещами покойного антиквара, часть — выросла, как плесень, в тёмных углах, питаясь тревогами и заботами рабочих.

— Ну, а потом тут произошло убийство, — тихо заключила Виттория вслух. Мерзость настолько обнаглела, что не шарахалась даже от человеческого голоса. — И расчленение. И какое-нибудь гадкое колдовство, наверно... Что, вкусно было?

Жирное пятно довольно всколыхнулось, словно поняло вопрос. Пришлось погонять его по углам фонариком.

Одно немного смущало: Белый Лис был здесь, но отчего-то не прибрался. Виттория прикинула так и этак, а потом решила, что, наверное, всякая дрянь от него шарахается сама...

"...Либо злой колдун почувствовал, что книгу кто-то ищет, и вернулся сюда, чтобы устроить ловушку на простачка", — пронеслось в голове.

Мысль откровенно пугала.

Так или иначе, оставлять кровожадную мерзость гулять саму по себе Виттория не собиралась. И не только из-за Лобо: стоило представить, как давешняя сердитая женщина в зелёном заходит сюда одна, и к горлу подкатывало.

— Рабочие же ни в чём не виноваты, — пробормотала Виттория, обшаривая сумку. — И патрульные... и воры... и кто там ещё сюда может зайти... Да куда же оно подевалось?!

В необъятной сумке, куда вошли, кажется, предметы на все случаи жизни, не оказалось элементарного талисмана "от нечистоты". Дома их валялась целая куча — полосок из плотной белой картонки, прогретых над неугасающим год огнём и окунутых в какой-нибудь священный источник, для надёжности с обеих сторон исписанных заговорами. Но сборы в спешке, но самоуверенность...

— Забыла, — вздохнула Виттория разочарованно. — Ладно, так выкручусь.

Не выпуская клубящуюся тьму из виду, она задрала юбку; на подкладку было нашито множество разноцветных лоскутов, причём каждый шов делался под зорким руководством Лобо Флорабелио. Заговоры, заклинания, ритуалы... Эту юбку, самую первую в своей жизни, Виттория мастерила почти четыре месяца, на следующую ушло всего два, потом — полтора. Уже пару лет маячила перед носом необходимость слегка обновить гардероб, но перспектива маяться шесть-семь недель с шитьём и колдовством заставляла раз за разом откладывать работу. Тем более что раньше заговорённая одежда не пригождалась, только репутацию зря портила...

До этой ночи.

Под нож — в самом буквальном смысле — пошёл небольшой клочок алого шёлка с обережной вышивкой золотой и белой нитью. Символы огня, солнца и света — того, что обладает достаточной мощью, чтобы уничтожать потустороннюю грязь окончательно и бесповоротно. Для обычного человека такой кусочек ткани был всего лишь талисманом, отпугивающим всякую зловредную мистическую ерунду, но в руках колдуна становился оружием.

Мразь во мраке забеспокоилась, заметалась по стенам, отыскивая щёлку, чтобы сбежать.

— Э, нет, — Виттория мстительно отрезала ей лучом фонаря путь к отступлению. — А вот не надо было расти такой огромной и противной.

Вспомнилось, как Лобо однажды изрёк, тоскливо глядя на толпу галдящих туристов-подростков: "Взросление есть процесс превращения маленькой прелести в большую гадость".

Стало смешно.

И почти сразу дело пошло на лад. Творить колдовство, когда трясёшься от страха — занятие не из лёгких, напротив, по заверениям глубокоуважаемого предка, колдун должен пребывать в состоянии куража и лихости, не впадая, впрочем, в дурашливость. "Лети на волне вдохновения", — советовал он, мечтательно прищуриваясь, и становился в такие минуты похожим на свой парадный портрет. Виттория старательно выполняла рекомендации, но большую часть времени почему-то ощущала себя сосредоточенно пыхтящей ученицей на экзамене, а вовсе не свободной от мирских забот колдуньей.

Но сейчас, размахивая алым лоскутом и наступая на действительно опасного врага, на какое-то мгновение она и правда ощутила это.

Лёгкость — и залихватскую, бедовую силу, закипающую в груди.

— Сгинь, сгинь, сгинь! — приказала Виттория, поднимая клочок ткани, как знамя. — Пусть всё дурное сгорит в огне, пусть растает на солнце, пусть растворится в свете! Сгинь, сгинь, сгинь — я приказываю, и так будет!

Чем ближе она подходила, тем меньше становилась потусторонняя гниль, тем больше усыхала. И наступило мгновение, когда бурлящее, грязное, гадкое съёжилось в крошечную точку — и ослепительно полыхнуло вместе с лоскутом в руке.

Виттория остановилась, тяжело дыша. Ладонь саднило; глаза сделались сырыми; в горле клокотало.

— Зашибись, — вырвалось само по себе. Улыбка разъехалась до ушей. — Ну зашибись же!

Склад точно посветлел, воздух стал чище и легче. Вертушка больше не заикалась и не раздумывала, когда ей задавали вопрос, и с первой попытки безошибочно указала на предмет, который следует отсюда забрать. Им оказался настенный календарь с изображением полуголой красотки; на нём виднелись крохотные тёмные пятнышки, то ли коричневые, то ли бордовые, и думать об их происхождении не хотелось. Свёрнутый в трубочку, он легко поместился в бездонной сумке, рядом с прихваченной из антикварной лавки висюлькой от люстры.

Виттория отряхнула руки и собралась уже выходить, когда заметила посреди помещения какое-то движение, словно с определённого угла становилось видно красноватое марево. Зла и агрессии загадочное оптическое явление не излучало, да и какая недобрая воля могла задержаться в этой комнате после ритуала очищения? Рассудив так, Тори осторожно двинулась к аномалии, готовясь драпануть в любое мгновение...

И тут случилась та странность, которая происходила очень-очень редко, но каждый раз самым что ни есть судьбоносным образом меняла её жизнь. Лобо Флорабелио загадочно отмалчивался на вопросы о странности, хотя потомки наверняка унаследовали её именно от него.

...внезапно Виттория почувствовала и увидела то, что ей чувствовать и видеть не полагалось.

Чёрное-чёрное небо, расколотое кипящими белыми молниями; яростный ветер, столь холодный и хлёсткий, что он кожу может содрать с человека; чешуя, блестящая, как полированный оникс; мощь настолько запредельная, непредставимая, необузданная, что смертный человек рядом с нею — точно сухой лист, попавший в ураган...

Над головой, на всю ширину складского блока, вдруг раскрылся огромный багряный глаз — чудовищный, однако не злой. Он смотрел внимательно; видел насквозь, до самых потаённых стремлений души; оценивал.

Он смотрел на Витторию, маленькую глупую колдунью, перед этим взглядом обнажённую и беспомощную.

— Сгинь.

Она произнесла заклинание неосознанно, на одних рефлексах. Полыхнула вшитая в подол обережная нить, оторвался и сгорел ещё один лепесток ткани, серый, шерстяной, похожий на туман в вечерних сумерках.

Видение исчезло.

Ноги подкосились, но Виттория сжала зубы и, упрямо притиснув сумку к груди, побрела к выходу.

— Что это было такое? — Зубы стучали, как при переохлаждении. — Кто это был?

Она не слишком запомнила, как выбралась со склада. Кое-как смешалась с рабочими, проскочила пропускной пункт, даже набралась наглости и села вместе с какой-то группой в микроавтобус, который развозил людей со смены. Видимо, лицо у неё было такое потерянное, что никто даже не поинтересовался, на каких правах она тут. Наоборот, один мужчина в годах спросил, не нужна ли ей помощь.

Виттория затрясла головой.

Помощь ей не требовалась; зато требовался совет уважаемого предка и что-то расслабляющее, вроде того кофе с градусом для Белого, который она выпила днём. Но музеи по ночам не работали, да и Лобо Флорабелио не очень-то поощрял поздние визиты, не делая исключений даже для любимой ученицы, а "Кошкин Дом" Бэтс закрывал немного за полночь.

Автобус прибыл на конечную остановку — куда-то на окраину безвестного жилого района. Навигатор в телефоне бесстрастно сообщил, что отсюда пешком до пункта назначения "дом" — два с половиной часа, а до агентства "Белый Лис" — всего лишь один час пятьдесят минут. Общественный транспорт отсюда не ходил, по крайней мере, ночью, можно было вызвать такси, но...

"Я сейчас точно не усну".

Виттория сформулировала вопрос, раскрутила вертушку и вскоре вышла к кофейне — затрапезной, но зато круглосуточной. В дальнем углу студенты лихорадочно готовились к сессии: это счастливые выпускники распрощались с Высшей Школой, а остальным ещё приходилось мучиться до вожделенных каникул. Молчаливая бариста, по совместительству барменша сделала капучино с щедрой порцией шоколадного ликёра и положила рядом с бокалом крохотное мятное печенье-комплимент.

— А бумажки свои можно только на столике раскладывать? — спросила она робко.

Слезать с удобного высокого стула и уходить из-за стойки отчаянно не хотелось.

Суровое лицо баристы смягчилось. Она улыбнулась тонкими губами:

— Что, срочный проект?

— Вроде того. — Виттория поёрзала на стуле.

Сказать, что у неё после пророческого видения поселилось шило в одном месте, она не отважилась, даже такой симпатичной женщине, которая наверняка повидала много чудиков за свой рабочий век в кофейне.

— Да раскладывайся здесь, всё равно никого нет... Только в пятно вон от пива не вляпайся, — разрешила бариста-барменша и деликатно ушла на другой конец стойки, где ворчал маленький чёрно-белый телевизор.

Какое-то время Виттория честно пялилась в свою телефонную книжку и раздумывала, не позвонить ли Летиции. Всё-таки чудовищный багровый глаз в потолке, пусть и иллюзорный — это по любым меркам немного выходит за рамки понятия "нормальное течение дел". А уж если замешана зловещая магическая книга...

— Я только на минуточку, — успокоила свою совесть Виттория, расстилая по барной стойке карту города. — Только вот уточню детали и сразу позвоню Летти. Или даже Белому.

Метод, который достопочтенный предок предложил, дабы обойти запретное колдовство — и в то же время руки не запачкать, и впрямь был запарным. Самая нудная и хлопотная часть заключалась в том, чтобы добыть из антикварной лавки и со склада те вещи или фрагменты, которые могли "видеть" всех посетителей. Усовершенствованный метод поиска мог указать не только на конкретную, известную заклинателю персону, но и на персону, совершившую определённые действия: так злые колдуньи в древности отыскивали непослушных детей, которые воровали яблоки из сада. Ну, или ревнивые колдуны находили тех, кто возлегал в постель с их оставленными без внимания жёнами, например... Заклинание как бы отсекало от остальных людей в мире множество тех, кто бывал в месте, из которого изъят предмет для ритуала, или прикасался к некой вещи — или к другому человеку. Иногда, как в случае с яблоней из сказки, такое "множество" оказывалось слишком велико: с дерева, как выяснилось, каждый в деревне унёс по плоду, так что найти настоящего виновного в разорении сада ведьма не смогла.

Но тот, кто охотился за книгой, с огромной долей вероятности побывал и на складе, и в лавке.

— А потом мы задаём вопрос! — азартно объяснял Лобо, расхаживая около своего опустевшего портрета и размахивая руками для пущей выразительности. — "Где подмётки тех ботинок, что топтали пол и там, и здесь?" Обрати внимание, Тори! Мы не человека ищем — ботинки! Можно быть конченым параноиком, ну, как я, например. Но даже я не зачаровываю свои ботинки! Ну, не все, по крайней мере. Уж на подмётки-то мы с тобой выйдем!

Таким образом получалось убить двух зайцев одновременно: обмануть запретное колдовство, не упоминая в заклинании ни книгу, ни её нынешнего владельца, и максимально сузить круг "подозреваемых". Иначе говоря, очертить два множества и найти тех, кто находился на пересечении этих множеств.

Второй запарный момент заключался в том, что и в антикварной лавке, и на месте преступления побывало слишком много народу. Рабочие, перетаскивавшие вещи; патрульные, которые расследовали убийство — как-никак, имущество почившего антиквара было едва ли не единственным, что представляло ценность среди гор хлама в том арендованном складском помещении; возможно, сам Белый Лис... Но и эту проблему можно было решить — хитростью.

В памяти опять всплыла сцена в музее.

— ...Слушай, Тори, — объясняя, уважаемый предок наклонялся к самому её лицу. Пивом от него, как ни странно, совсем не пахло, и хмеля в глазах не было. — Ты отметишь на карте все точки, на которые укажет камешек на верёвочке, когда ты будешь задавать вопрос про подмётки. Точек будет много, проверять каждую — да твой колдун десять раз сбежать успеет. Поэтому мы слегка упростим себе задачу. Точнее, ты: ты опять поинтересуешься у вертушки, где все люди, которые были и на складе, и в лавке.

Виттория тогда нахмурилась, не понимая.

— Но вертушка же не станет указывать на колдуна! Он ведь под защитой заклинания, так?

— Именно! — просиял Лобо. — На том и погорит. Ты сопоставишь направления с теми точками на карте и вычеркнешь их по очереди. А то, что останется...

"Будет указывать на расположение подмёток от ботинок того человека, что побывал и на месте убийства, и у антиквара, — закончила сейчас про себя Виттория, с закушенной от усердия губой расставляя метки на карте. — То есть на хозяина книги".

Заметив, как примагничивается заговорённый камушек к карте, бариста отвлеклась ненадолго от телевизора. Щипаные брови поехали вверх, к чёлке.

— Значит, проект?

Виттория сделала страдальческое лицо.

— Ох, не спрашивайте.

Глубоко в душе ей хотелось петь и отплясывать на стойке: метод Лобо Флорабелио работал! Работал!

Полсотни точек, раскиданных по карте, исчезали одна за другой, пока их не осталось только две. Сперва это смутило: хозяин книги ведь был единственный в своём роде, не мог же он раздвоиться — или, скажем, раскидать свои ботинки по разным квартирам для конспирации. Но потом Тори сообразила, что первое из отмеченных мест располагается всего в паре кварталов от "Альфа-Центра".

"Похоже, я случайно нашла Белого Лиса, — подумала она и не удержалась от смешка. — Надеюсь, он не рассердится, что я его переколдовала".

Этот маленький эпизод поднял ей настроение, вытеснив на задворки воспоминания о зловещем видении. А между тем конечная точка маршрута, цель всех ночных хлопот маячила буквально под носом, в жалкой четверти часа ленивого фланирования от круглосуточной кофейни. Судя по карте, затаился колдун-злодей в подозрительном районе между старинной библиотекой и не слишком-то благополучным парком, значительную часть которого занимал открытый бассейн. Бариста охотно — вероятно, надеясь всё-таки узнать цель "проекта" — рассказала, что сама где-то в тех краях и живёт, пожаловалась на дороги, на которые всем плевать, и на текущие крыши в жилых домах...

— Деньги муниципальные, понимаешь, идут либо на строительство новых небоскрёбов, — она выпустила дым прямо в мерцающие лампы на потолке. — Либо на реконструкцию. Ну, исторические здания, с вензелями там, с лепниной. А у нас, — бариста ткнула пальцем в карту, — просто дешёвое жильё для небогатых людей... А почему ты интересуешься, кстати?

— Ну, там живёт человек, который взял одну книгу и не вернул, — совершенно честно ответила Виттория. — Правда, адреса я не знаю точного... Хотела взглянуть на район, думала, может, осенит.

Бариста покосилась на карту с отметками:

— И как?

Виттория состроила невинное лицо:

— Передам информацию, кому следует.

Фраза произвела сокрушительное впечатление. Бариста-барменша сразу как-то поскучнела и почему-то начала перекладывать с места на место кассовые чеки. Виттория немного покрутилась на барном стуле, погипнотизировала карту, даже честно отбила Летиции сообщение: "Кажется, нашла, в районе улицы Свадебного Марша, дом восемь или десять". Честно подождала ответа, расплачиваясь за кофе, потом ещё немного покружила снаружи, у крыльца...

А потом ноги сами собой понесли её к библиотеке — и дальше, на запустелые улицы, под сень замшелых каштанов и строений с осыпающейся штукатуркой.

— Я только одним глазком взгляну на эти дома, честно-честно, — уговаривала саму себя Виттория. — А потом вызову такси и поеду домой. Нет, лучше в агентство. Можно поспать на диване и вообще...

Фонари здесь горели через один. И, что самое интересное, все городские монстры куда-то подевались, словно их спугнул кто-то покрупнее.

Губы пересохли.

"Надо поворачивать назад. Вот прямо сейчас поворачивать..."

Под ногами хрустело, точно там был гравий, а не асфальт. Виттория присела на корточки, подобрав юбку, и пошарила вокруг; это оказались каштаны, но словно окаменелые, закостеневшие. Шипастые зелёные шкурки сделались хрупкими и ломкими, а сами орехи точно выело что-то изнутри, обратив в пустую оболочку. Запоздало пришло понимание, что не только от фонарей нет света, но и даже окна темны; в редком доме пробивалось сквозь шторы тусклое синеватое сияние, какое бывает от экрана компьютера или от телевизора. Выставленные по обочине помойные ящики не воняли — тоже ничем не занятые, чистые практически.

Но деревья и кустарники всё так же перешёптывались на ветру, лепетали листья, а с небосвода, кое-где подёрнутого дымкой, подмигивали звёзды...

"Может, люди уже просто спят, и ни при чём тут зловещие знаки? — засомневалась Виттория, притормозив у таблички с номером тридцать четыре. Чуть ниже висело любезное объявление, автор которого обещал переломать ноги тому, кто станет ходить по газонам. — Про фонари ещё барменша жаловалась, что их никак не починят. А каштаны... В сущности, что я знаю о каштанах? Да ничего".

Телефон в сумке тихо тренькнул — скорее всего, Летиция ответила. Унаследованные от уважаемого предка паранойя и мизантропия тем временем сообща одолели любопытство, и Виттория окончательно решила повернуть назад, к безопасным освещённым улицам, где даже по ночам скитались люди и монстры.

Но тут случилось непредвиденное.

Она перевела взгляд на следующее строение — и захлебнулась вздохом, осознав, что немножко ошиблась в расчётах. Временный хозяин книги "Багряных сказаний о небывалых существах" затаился вовсе не на пустыре между восьмым и десятым домом, как подсказывала карта, а прямо тут, в тридцать втором, практически на противоположном конце улицы. Об этом кричало буквально всё: резко проявившийся запашок мертвечины; ощущение грязного, липкого воздуха вокруг кирпичной двухэтажки; белый налёт на деревьях и траве, похожий то ли на плесень, то ли на изморозь; наконец, аморфная потусторонняя мерзость, откормленная до размеров слона, если только можно себе представить хищного слона, разумеется...

Иначе говоря, всё кричало о том, что тут творится недоброе колдовство, причём с завидной регулярностью.

Виттория, разумеется, была на стороне добра, против зла и загрязнения любимого города отходами нелегального оккультизма, однако силы свои оценивала здраво — и, на полушаге развернувшись на пятках, драпанула к библиотеке. Но совершила при этом грубейшую, дилетантскую ошибку, непростительную ошибку для колдуньи из рода Флорабелио: испугалась до трясущихся поджилок. А любая, в какую ни ткни, сверхъестественная дрянь весьма чувствительна к страху — собственно, им она и питается в основном... То, что охраняло территорию, где обосновался владелец "Сказаний", почуяло свою любимую пищу.

И ринулось следом, разевая тысячи пастей.

"...", — подумала Виттория, заимствуя выражение у Лобо Флорабелио.

Что произойдёт дальше, она предвидела без всяких пророческих странностей. Ей придётся отразить атаку; злой колдун выглянет на шум; гостям он не обрадуется... А вот остальное целиком и полностью зависело от того, когда на помощь явятся Летиция с Белым Лисом... Ну, если они вообще озаботятся судьбой непутёвой коллеги.

"Надо продержаться, — застучало в висках. — Надо, надо, надо... Надо действовать нестандартно!"

Обновление от 07.06.2018 г.

План созрел в голове мгновенно.

До библиотеки она добраться не успеет, это яснее ясного. Да и чем помогут против хищного аморфного монстра обычные двери? Суровые законы мира колдовского никто не отменял...

"Но и законы физики — тоже. Что там у нас с инерцией?"

Виттория досчитала до трёх — и, зацепившись сгибом руки за фонарный столб, резво развернулась на сто восемьдесят градусов. Гадкое клубящееся облако пролетело мимо.

А она снова рванула, но в противоположную сторону.

"Колдовать нельзя — и дураку понятно; без колдовства не выжить — тоже яснее ясного, — проносились мысли одна за другой. — Значит, надо тянуть время, сколько возможно... А, была не была!"

И, решившись, Виттория швырнула через плечо всё, что было в карманах — мелкие монетки, разноцветные верёвочки с узелками, деревянный гребешок... Пока к ним не прикоснулось зло, то были обыкновенные предметы, без капли мистики. Заклятья, нашёптанные над ними, просыпались лишь в момент острейшей необходимости.

Метрах в двадцати позади неё раздался жуткий грохот — мусорные ящики опрокинулись, а тварь взвыла, почему-то по-собачьи.

Счёт шёл на секунды, на шаги.

Один, два, три, четыре...

Справа показался злополучный десятый дом — вполне мирный, скучный, со светлыми окнами и занавесками в цветочек.

...пятнадцать, шестнадцать, семнадцать...

Туго зазвенели невидимые струны, запели голоса. Улицу, мгновение назад совершенно обыкновенную, если не считать чудовищ и зачарованных домов, рассекли препятствия — звенящие ручьи из голубых ниток, огненные — из алых; закрутились потоки ветра. Воздвиглись железные врата — там, где лежали монетки, протянулись цепи; где упала расчёска — вырос терновник, растопыривая шипы, облекаясь нежными белопенными цветами. Инфернальный вой твари стал жалобным.

...тридцать пять, тридцать шесть, тридцать семь...

В среднем человек пробегает стометровку за пятнадцать секунд. Тори казалось, что даже с сумкой под мышкой, даже в широченной юбке она бьёт все рекорды. Кровь стучала в ушах; ноги болели. Расплескался свет от фонарей — здесь, в начале улицы, почти не было сломанных и перегоревших ламп. Впереди раскинулся парк — извилистые дорожки, кое-где гирлянды, вдали — прожектора, верно, над стадионом или кортом.

Виттория загляделась, налетела на вывороченный бордюр и растянулась на асфальте.

В колено точно раскалённое шило вонзилось. Перед глазами поплыли пятна.

Монстр, запутавшийся в терновнике посреди улицы Свадебных Маршей, выл и стонал на всю округу, как свихнувшаяся сигнализация...

Неминуемо должна была накатить паника, слёзы подступили к горлу. Но вместо того чтобы застыть в силках беспомощности, увязнуть в отчаянии, Виттория ощутила здоровый, праведный гнев — и прилив сил.

— Да твою ж мать, — тихо и чётко проговорила она и, стиснув зубы, начала подниматься. — Сколько можно? В моём-то городе!

"Шило" в колене оказалось всего лишь пробкой от пластиковой бутылки — болезненно, однако без серьёзных последствий. Виттория прошмыгнула в парковые ворота и не стала тратить время на колдовство — просто заклинила створки, сунув в петли вместо замка первую попавшуюся палку. Затем потрусила по дорожке, воскрешая в памяти карту района, и на ходу откопала телефон в недрах сумки.

От Летиции действительно пришло сообщение: "Только не вздумай туда соваться! Подожди, мы поймаем такси, будем через полчаса!"

Вой твари вдали прекратился. Впрочем, ничего хорошего это не сулило.

— Поздновато, — пробормотала Виттория, напуская на себя бесшабашную храбрость, и пролистнула свою коротенькую телефонную книжку. Вскоре в трубке пошли гудки. — Тридцать минут в лучшем случае, если такси приедет сразу... Алло!

— Ты уже там, — безошибочно угадала Летти по одному только слову. — Полезла проверять?

— Вы, наверное, не поверите, но я совершенно случайно...

— Нет, никто никого не съест, не мели ерунды! Так, извини, я это не тебе... Ну да, ещё б — нарочно в неприятности влипать. Ты как?

В трубке неразборчиво заругались между собою. Почти одновременно затрещала палка, вставленная в петли, ворота заскрипели — где-то там, за поворотом, слишком, слишком близко.

— Всё очень плохо! — честно призналась Виттория, понижая голос, и прибавила ходу. Перебранка на другом конце провода сразу стихла. — Это совсем плохой колдун, он запрещённые вещи делает, жертвы приносит. Может, человеческие, поэтому до него и не добраться было... За улицей Свадебных Маршей есть парк. Там бассейн. Я бегу туда, ну и, в общем, это... На помощь!

Больше ничего сказать она не успела; телефон, выбитый из руки, полетел в траву, а справа промелькнуло что-то жуткое, голодное...

— Буся, фас, — приказал меланхоличный мужской голос. — Кушай, кушай.

— Да что вы, сговорились, что ли! — взвыла Тори и ладонью наискосок рубанула воздух, прочерчивая границу.

Буся, которого по справедливости следовало бы переименовать в "Буэ-э-э", обслюнявил невидимую преграду туманными языками и замер на той стороне, обиженно пузырясь. Мертвечиной от него несло нестерпимо; внутри чёрной клубящейся массы можно было разглядеть маленькую голову, почти как у ребёнка, но Виттория сочла, что глазеть в такой ситуации — непозволительная роскошь.

К подолу был пристрочен клочок атласа — белого, как молния, с серебряной обережной вышивкой по краю. Держался он отнюдь не на честном слове, но возиться с колдовскими ножами и с величавыми церемониями Буся вряд ли бы позволил, а потому оставалось только рвануть ткань на себя, выдирая с нитками.

— Сгинь! — приказала Виттория, вкладывая в одно слово всё своё отвращение к замогильной твари. — Белая молния в небесах — ярче свету не бывать! Сгинь, сгинь, сгинь!

Вспышка ударила гадину изнутри, точно самозарождаясь в ней, и растерзала в клочья, а клочья развеял ветер. На дорожку тяжело рухнули останки — всего лишь собачьи, не детские, как показалось с перепуганных глаз в самом начале. И сразу почудилось, что фонари разогрелись ярче, света прибавилось, небо стало чище, и даже послышались вдалеке взволнованные юные голоса и смех.

"Неужели пронесло?"

Колдун с некромантическими наклонностями тоже не выглядел сейчас особенно зловещим или смертоносным. Обычный мужчина, каких в Сити полно, может, мастер составления документов, советник по юридическим вопросам или референт какого-нибудь высокопоставленного лица. Среднего роста, с аккуратной офисной стрижкой и ровным загаром, приобретённым где-нибудь на пляже фешенебельного отеля на побережье; одежда тоже обыкновенная — серые джинсы и синяя флисовая куртка... Такой мимо пройдёт — и внимания не обратишь, если ты сам, разумеется, не балуешься втихую колдовством и не чувствуешь тонкий аромат дохлятины, исходящий от такого человека вместо положенного по статусу дорогого парфюма.

Виттория запашок ощущала более чем ясно, потому иллюзий относительно своей судьбы не питала.

— Так и знал, что рано или поздно кто-то появится, — флегматично заметил тем временем колдун. — Воры, шпионы, прохиндеи, продажные женщины — ты из которых будешь?

От этого спокойного тона по хребту пробежал холодок.

Запретные практики не зря так называются: крышу они срывают быстро. Ну, попробуй оставаться в своём уме, разделывая по ночам ещё живых собак или, скажем, отчищая от сгнившей плоти детские кости. Лобо Флорабелио в своё время очень доходчиво объяснил, чем заканчивается погоня за дармовой силой, но видеть подтверждение его слов наяву было сомнительным удовольствием.

— Я шла из библиотеки, искала десятый дом по улице Свадебных Маршей, — ответила Виттория максимально честным и убедительным тоном. Не солгала, кстати: она ведь действительно полагала, что хозяин книги обосновался в другом месте. — Меньше всего мне хотелось бы вас тревожить. Прошу прощения.

Возможно, у Летиции да Манча с её безграничным обаянием этот фокус "заговори параноика" и прошёл бы. Но угрюмая девушка с чёрными, путаными по-русалочьи волосами, да к тому же несуразно одетая не вызывала доверия у отдельно взятого свихнувшегося колдуна.

— Ты Бусеньку убила, — задумчиво ответил он, поглаживая свёрток, зажатый подмышкой. — Наверняка шпионка. И продажная женщина. У всех продажных женщин большая грудь, чтобы заманивать мужчин. И длинные ноги.

Виттория рефлекторно отступила, прикрываясь сумкой.

Щёки загорелись.

— А вы не смотрите, — промямлила она. Разговор уходил в какие-то странные сферы, где находиться было до крайности неловко, даже с поправкой на ненормальность собеседника. — Извиняюсь ещё раз. Может, э-э, я пойду?

Рука колдуна, механически поглаживающая свёрток, замерла.

— Мне нравился Буся. Он меня хорошо понимал.

— Он первый на меня напал! — возмутилась Виттория, но тут же прикусила язык, сообразив, что спорить с чокнутым — не самый разумный поступок.

Поздно.

— Прохиндейка, — припечатал колдун и недобро сощурился. — Можно убить... А можно скормить книге... Да, да, надо адекватно использовать ресурсы.... — забормотал он.

И сунул руку в карман тем небрежно-угрожающим жестом, каким бандиты в боевиках выуживают из-за пояса пистолеты.

У Виттории сдали нервы. Она слишком хорошо понимала, что может держать в запасе человек, который балуется нелегальными жертвоприношениями в свободное от работы время. "Хула" — зачарованные кости с вырезанными знаками болезни и несчастья, смертоносные порошки, сушёные глаза, приносящие погибель врагу...

"Карманы. Нужно очистить его карманы", — явилась единственная здравая мысль среди тысячи панических.

Накатило то особенное состояние — лихость, кураж и одновременно глубокая сосредоточенность на деле, — которое так превозносил Лобо Флорабелио.

— У тебя есть что-то твоё! — крикнула Виттория, концентрируя на кончике языка всю колдовскую мощь. — У меня есть что-то моё! — выставила она перед собой телефон. — Давай меняться!

Эффект оказался воистину непредсказуемый.

Свёрток, стиснутый подмышкой у колдуна, в мгновение ока опустел. Мобильник рыбкой вылетел из кулака и стукнул противника в лоб.

...а в руки Виттории прыгнул тяжеленный фолиант в бордовом переплёте из тонкой — она надеялась, что телячьей — кожи.

— И ещё воровка, — грустно констатировал злой колдун и тряхнул головой, словно в уши ему попала вода. — Скопище пороков. Аморальный молодняк. Вас таких много, но ничего... — Он сделал шаг, и другой, и третий, затем с натугой упёрся в возведённый против "Буси" барьер — всем лицом, расплющивая нос; так дети иногда прижимаются к стеклу в автобусе. — Иди сюда, продажная женщина. Я скормлю книге твоё сердце, напою её страницы кровью и стану полновластным хозяином. Неомения скоро. Тёмные дела делаются во тьме. Надо успеть до луны... Куда ты? Вернись!

Однако она не стала ждать окончания тирады и, оправдывая гордое звание прохиндейки, во всю прыть рванула в сторону бассейна. Сердце, которое полагалось принести в жертву, билось неровно, заполошно, точно предчувствуя беду. Ночной воздух точно повлажнел, раскалился — и не приносил теперь облегчения.

"Сколько времени прошло? — Трава путалась со шнурками, ноги заплетались, ушибленное колено саднило. — Летиция ведь успеет? Белый успеет?"

Впереди завиднелась цепочка фонарей, блеснула вода — открытый бассейн был близко. И — Сити не зря имел титул города, который никогда не спит — кто-то делал упражнения на гимнастическом коврике на краю, а кто-то плескался; пахло сигаретами.

"Он ведь не будет колдовать при свидетелях? Так много народа..." — заскреблась по-кошачьи надежда в душе.

Тщетно.

— У меня есть что-то твоё! У тебя есть что-то моё! — истошно заорал колдун на бегу. Под лопатки точно иглы вонзились. — Давай меняться!

Перетерпев краткий миг дурноты, Виттория расхохоталась — прямо во всю эту свою невезучесть, перед лицом катастрофы неминуемой, но пока отсроченной.

В общем, имела право.

— Хренушки! — выкрикнула она через плечо универсальное заклинание Лобо, правда, несколько смягчённое. — Заклинание работает, только если ты сильнее противника!

До бассейна оставалось уже метров тридцать, буквально рукой подать. Холодные белые фонари, делающие чуть более мёртвым и ненастоящим всё, до чего дотягивался их свет; выщербленные бетонные ступени и блестящие металлические поручни; ярко-розовая резиновая шапочка для купания, в которой угрюмый старик рассекал воду мощными гребками; толстуха на коврике, старательно выполняющая приседания; на другой стороне — парочка, окаменевшая в долгом поцелуе, обнюхивающий их пудель на длинном-длинном поводке, и сам поводок, теряющийся во мраке за самшитовой изгородью, словно любопытного пёсика выгуливала лично госпожа Ночь...

...всё это могло вот-вот исчезнуть.

Сумасшедшего колдуна случайные свидетели не остановили. Он бежал неуклюже, как человек, не привыкший к физическим нагрузкам вне комфортного спортзала — и на ходу рассыпал что-то из горсти. Может, полированные спилы человечьих костей, вымоченные в крови, заклятые страшными словами; может, ещё что-то столь же гадкое. Но следом за ним из земли поднималось нечто огромное, бесформенное, опасное. Не такое, как безымянная потусторонняя плесень, пусть разросшаяся до размеров слона — нет, гораздо, гораздо хуже. Колдун словно вытаскивал из-под города, из самых его гнилостных катакомб, ту инфернальную сущность, из которой рождаются эпидемии, пожары, войны, которая оживляет чудовищ из детских снов и засеивает души взрослых семенами ненависти, подозрений и ревности.

Обычно рассеянное, полусонное, сейчас оно сконцентрировалось, собралось в жуткую растопыренную ладонь, покрытую голодными ртами и всевидящими глазами, словно язвами.

Зло вышло на охоту.

Будь Виттория одна, она бы, наверное, сумела сбежать. Запутала бы следы, как зайчиха, затаилась бы в норе, обвешавшись заклинаниями, и дождалась бы подмоги... В том, что Белый Лис непременно бы одолел призванного монстра, и сомнений не было. Однако он ни за что не успел бы вовремя, и от случайных свидетелей не осталось бы и следа — а может, и от целого квартала, если бы тварь разгулялась.

"Путь добра и чести весьма тернист", — любил повторять Лобо Флорабелио, если верить биографам. В реальности он говорил нечто иное по формулировкам, но по смыслу почти то же самое.

И Виттория была с ним согласна.

— Сгинь, сгинь, сгинь! — Она шла навстречу монстру, прижав книгу к груди, и сердце так и норовило прыгнуть под обложку, спрятаться там среди страниц — трусливое, трусливое сердце. — Сгинь, сгинь, сгинь! Именем молнии и огня! Именем света, золотого солнца и серебряной луны! Именем всего, что истребляет зло! Я, Виттория Джованна Инес Неуза ди Арантес Флорабелио, приказываю — сгинь!

Вспыхнули разом все талисманы и обережные швы; юбка распалась на сотню опалённых клочков. А тварь замедлила ход, заколебалась, затрепетала на промозглом ночном ветру — ей не хватало сил, не хватало ужаса, исходящего от случайных свидетелей, каменными столпами застывшими у бассейна.

...а потом гигантская рука покачнулась странно, пьяно — и сцапала колдуна-призывателя.

Брызнула кровь.

"Оно сожрёт его, — подумала Виттория, леденея. — Сожрёт и восстановит силы. А потом дотянется до других и..."

Додумывать эту мысль не хотелось.

А "Багряные сказания о небывалых существах" точно ощутили её неуверенность, услышали безмолвный крик о помощи и так же беззвучно откликнулись, предлагая союз. Ведь колдовские книги, как известно, обладают свободной волей и сами ищут себе достойных владельцев, а уж по каким критериям... Виттории льстил вариант, что дело было в её смелом и самоотверженном поступке, хотя не исключала шанса, что "Сказаниям" просто больше понравилась невинная дева, чем псих, от которого разило дохлыми собаками.

— Ну, ладно, — храбро произнесла она вслух, стараясь не горбиться, пока чудовищная рука заслоняет небо и нависает ниже, ниже. — Что там болтал колдун, тебе нужно сердце? Я согласна, забирай, только помоги мне справиться с этой дрянью!

И почти в то самое мгновение, как она договорила, взмокшие от напряжения ладони обожгло болью, а в груди стало пусто и легко.

Всё вокруг залило белым трескучим светом, словно тысяча молний одновременно ударила в землю. А поперёк этой вспышки легла другая, ярче и тоньше — отблеск клинка, что обычными глазами не увидеть. Накатила дурнота; за ней пришло спокойствие.

Откуда-то Виттория знала, что от призванного чудовища не осталось и следа.

...ей снился странный сон. Словно бы Сити виднеется далеко внизу — россыпь суетливых огней, и золотеет восток, пока что робко, холодно и бледно. И рядом плывут облака, и удивлённые духи воздуха проносятся мимо и возвращаются вновь, точно боятся чего-то и одновременно не могут оставить это, зачарованные невиданной красотой. А она, Виттория, покоится в огромных чёрных когтях, глядит на себя в ониксовое зеркало чешуи — и ощущает себя в полной безопасности, как только в раннем детстве, у отца на плечах, в парке развлечений, когда мама смеялась, испачкав щёки розовой ватой, и вторили ей две призрачные старухи, справа и слева.

Нет, не только безопасность.

Во сне Тори чувствовала нечто ещё, но не могла пока подобрать имя этому чувству. Знала только, что оно свило себе гнёздышко между пятым и шестым рёбрами, и что от него тепло и хочется улыбаться.

Кажется, она что-то прошептала.

Кажется, ей что-то прогромыхали в ответ.

И всех это замечательным образом устроило.

Она пришла в себя далеко за городом, на вершине скалы, которую в путеводителях для туристов пафосно именовали "Небесным Гнездом", а местные между собой называли Птичьей Жёрдочкой. Вид на закат над Сити отсюда открывался необыкновенный. Под вечер в сезон здесь было не протолкнуться от зевак с фотоаппаратами, но сейчас, в начале лета, да ещё в половине пятого утра бодрствовали разве что глазастые видеокамеры возле кофейни и сувенирного магазина да немногочисленные мелкие чудовища — летучие змеи со стрекозиными крылышками, огненные колёса, меховые пуфики-пауки с обезьяньими лапками... Впрочем, даже самые нахальные монстры отчего-то держались поодаль и пялиться предпочитали из надёжных укрытий, вроде витрины с мороженым.

Виттория с трудом приняла сидячее положение, машинально кутаясь в шёлковую куртку-накидку с широкими рукавами, чёрную, расшитую золотыми хризантемами. После семи лет учёбы в мастерской исторических изысканий смутно припоминалось, что нечто подобное носили на востоке мужчины.

"Хаори, — всплыло в голове. — Да, точно, хаори, традиционный наряд... Но у меня-то он откуда?"

Голые ноги обдал ветер, по-утреннему свежий. Одна мысль потянула за собой другую. Исчезнувшая юбка и эпическое сражение со злым колдуном; книга "Багряных сказаний" — так вот что служило изголовьем во время короткого забытья! Додуматься до чего-нибудь трезвого, разумного или хотя бы пугающего Виттория не успела.

— Ты очнулась от сна с первым лучом рассвета — добрый знак. И что же мне делать с твоим сердцем, прекрасная колдунья?

...Давешний почивший колдун говорил как механическая кукла с изъяном внутри: по интонациям чувствовалось, что с ним что-то капитально не в порядке. У Белого Лиса был изумительный голос, который по большому счёту следовало бы запретить к прослушиванию лицам до восемнадцати лет, приравняв к разнузданной эротике и крепкому алкоголю.

Но этот незнакомец...

В его тембре и обертонах слышался ровный гул пламени, и гудение сталкивающихся тяжёлых клинков, и рокот моря, и далёкие громовые раскаты. Но, таинственным образом сочетаясь и сглаживаясь в одном человеческом голосе, все оттенки порождали ощущение защищённости и узнавания. У мужчины, который мог так говорить, юная перепуганная девушка не побоялась бы ночью на уединённой улице спросить, где можно прямо сейчас снять с карты наличными сто тысяч. И с огромной долей вероятности обладатель этого голоса и интонаций не только ответил бы честно, но и проводил несчастную глупышку и в банк, и дальше, куда потребуется, не покушаясь ни на её невинность, ни на жизнь, ни на деньги.

Если б ещё только он не был таким красивым!

— Ой! — пискнула Виттория, пытаясь целиком закутаться в злополучное хаори. Ноги, предательски длинные, не умещались. — Ой, вы...

Он стоял рядом, буквально за спиной, скрестив руки на груди — высоченный, выше даже Лобо Флорабелио, стройный и сильный. Волосы его, собранные в высокий хвост, доходили до поясницы и были огненно-алые, словно эмблема пожарной службы. Глаза, казалось, светились глубоким винным цветом; черты лица немного напоминали о Белом Лисе — тот же прямой нос и узкий подбородок северянина в сочетании с восточной экзотикой. Незнакомец носил вполне современные тёмно-серые джинсы и тонкую водолазку в тон; рукава были закатаны до локтей, запястья окольцовывала татуировка явно колдовского происхождения.

— Можешь обращаться ко мне на "ты", о дева, — ответил он дружелюбно и непринуждённо. Человека, способного столь тонко, едва заметно улыбаться, никто и никогда не заподозрил бы в привычке исподтишка рассматривать голые женские коленки, однако именно этим он и занимался. — Я Великий Чёрный Дракон Востока и Немножко Севера. Имя я себе выбирал не сам, в нескромности можешь винить моих тёток, а меня называй "Чёрным Драконом" или "Рю", как тебе угодно, прелестная колдунья. Ибо нас с тобой ждёт долгий путь рука об руку: ты посулила мне своё сердце.

Лобо мог бы гордиться наследницей, потому что после этих слов в Виттории колдовская смётка возобладала над девичьей стыдливостью.

— Сердце? — Взгляд сам метнулся к книге. — А разве не "Сказания" его затребовали? Как так, на один предмет нельзя заключить сделку два раза...

— Не тревожь себя пустыми размышлениями, — посоветовал Рю, подавая ей руку. И помог подняться. — Взгляни, — он бережно огладил её исцарапанные ладони. — Эта проклятая книга, как и многие ей подобные, питается кровью. И лишь жестокие, опасные демоны — такие, как я — требуют в уплату за свои услуги самое дорогое, чем может обладать дева.

Виттория почувствовала, что краснеет; шёлковое хаори заскользило с её плеч. Чёрный Дракон провёл твёрдыми, слегка шершавыми ладонями вверх, по рукам, к шее, затем точно заключил в рамку лицо...

"Лобо никогда не говорил, что делать в таких ситуациях, — пронеслось в голове паническое. — Может, потому что он в них никогда сам не бывал?"

Образ зажатого в уголок почтенного предка оказался настолько неожиданным, что Виттория едва не засмеялась. Мысли чуть прояснились.

— Так что там с сердцем? — спросила она. Голос предательски дрогнул, ибо невозможно прекрасное лицо было совсем близко, и тёмно-красное пламя взгляда проникало в самую душу. — Если книга от меня потребовала только немного крови и, полагаю, колдовских сил, а ты, скорее всего, принадлежал книге и не мог самостоятельно...

Вопрос был разумный. Но когда это банальной рассудительности хватало молодым колдуньям в беседах с демонами?

— Оставим формальности, — выдохнул Рю ей прямо в губы. Ноги подкосились, а здравомыслие скоропалительно упаковало чемоданы и отбыло в дальний путь. — Рассвет прекрасен, но как он может сравниться с тобой? И никакое вино не пьянит так, как медовые уста невинной красавицы, которая...

По голым ногам хлёстко ударил сырой, промозглый ветер. Виттория охнула и отпрянула — точнее, попыталась, ибо держал дракон свою добычу крепко.

— Руки прочь, Великий Дурак и Немножко Извращенец, — ласково попросил Белый Лис, с Летицией в объятиях приземляясь на скалу. — Ты опоздал. Видишь ли, она уже заключила договор со мной. И, как верно было замечено, в колдовских сделках нельзя предлагать двоим один и тот же предмет.

Бровь у Рю отчётливо дёрнулась.

— Доказательства?

Белый аккуратно отпустил Летицию — та лишь невозмутимо поправила жакет, словно полёт на девятихвостом демоническом лисе был для неё в порядке вещей, как поездка на такси — и извлёк из внутреннего кармана безупречно пошитого пиджака злополучный свиток. Подпись Виттории издевательски светилась, точно неоновая вывеска магазина для взрослых в ночи.

Рю выругался на незнакомом языке и отступил. Летти ловко вклинилась между ним и Витторией — и улыбнулась Белому:

— А с моей честью ты так не церемонился.

Он возвёл очи к небу.

— Помилуй, прекрасная, мы с тобой взрослые люди, искушённые в удовольствиях и полностью отдающие себе отчёт в своих поступках. А теперь спроси эту диковинку, где она потеряла юбку.

Тут Виттория окончательно вспомнила и осознала, что стоит тут перед двумя ослепительными мужчинами и одной прекрасной женщиной в более чем неподобающем виде — блуза до середины бёдер на приличную длину никак не тянет — и ойкнула, пытаясь спрятаться за хаори.

— Случайно получилось, честное слово, я не знала, что так будет! — затараторила она. — Вдруг появился колдун.... он не в десятом доме жил, а в тридцать втором... а у него Буся, а Буся — это ужас... Я побежала и коленкой ударилась, а там кто-то с собакой гуляет и тётенька упражнения делает. И тут колдун как достанет из штанов... то есть из кармана...

Летиция глядела так понимающе и нежно, что Виттория совершенно смутилась и опустилась на землю, накрываясь хаори с головой.

— Понял теперь, о Великий Соблазнитель Востока и Немножко Педофил? — спросил Белый Лис весело.

Чёрный Дракон фыркнул.

— В моё время женщина её лет могла четырежды стать матерью и дважды завоевать королевство для своего первенца.

— Нынче жестокие времена на дворе, о мой недалёкий друг, — с мнимым сочувствием согласился Белый.

— Он даже женился, — наябедничала Летиция. И уточнила: — На мне, вчера вечером, после коктейля от Бэтса.

А пока мужчины приходили в себя, поверженные равно жестокими, пусть разными ударами, она присела на корточки рядом с Витторией и слегка приподняла край хаори, будто воздвигая домик на двоих.

— Там внизу такси, — шепнула Летти. — Пусть мальчики тут поболтают о своём, о демоническом, а мы пока вернёмся в агентство. Тут по дороге будет неплохой бутик, кстати, можно тебя приодеть. Хозяйка — моя хорошая подруга, я к ней один раз в картонной коробке забегала, так что она ничему не удивится. Поедем?

Тори потеряно кивнула.

Они действительно без препятствий спустились со скалы и сели в машину, а затем покатили по спящему ещё городу. Водитель оказался нелюбопытный и неразговорчивый, и ему не было ровным счётом никакого дела до отсутствующей юбки, странного маршрута и совершенно диких разговоров клиенток — видно, за долгую карьеру и не такого насмотрелся.

А вещи между тем Летиция поведала прелюбопытные.

Не без посредничества знакомой из патруля выяснилось, что свихнувшийся колдун в обычной жизни был весьма преуспевающим управленцем в крупной компании, чей офис располагался в злополучном "Альфа-Центре". Узнав это, Белый Лис без труда раскрутил клубок судьбы несчастного. Добившись сравнительно высокой позиции, мужчина решил для упрочения деловой репутации завести себе респектабельное хобби и начал коллекционировать антиквариат. В какой-то момент среди дорогих безделушек затесался аутентичный список с колдовской книги; из любопытства ли, спьяну ли новоиспечённый колдун опробовал некоторые приведённые там рецепты — и попал.

Собственных сил ему отчаянно не хватало, ведь врождённого таланта природа не отсыпала. Со временем мужчина стал прибегать к всё более опасным ритуалам, чтобы компенсировать нехватку способностей; за колдовскими книгами он охотился уже целенаправленно, благо сколоченного за годы состояния хватало на подобные прихоти.

— Как он наткнулся на "Багряные сказания"... — Летиция покосилась на книгу на сиденье, бережно завёрнутую в хаори. — Кто знает. Вообще дуракам и новичкам везёт. Ладно, что это я всё о деле и о деле, — спохватилась она. — Ты вообще как? Тебе несладко пришлось...

Тут Виттория посмотрела на занимающийся над Сити рассвет, на собственные ободранные ладони в кровавых подтёках — и осознание произошедшего обрушилось на неё всей своей мощью. Одно хорошо: для рыданий в дружеское плечо Летиция была идеальным кандидатом.

Спустя два дополнительных круга мимо стадиона и делового центра, такси наконец притормозило около "Розовой Розы". За безвкусной вывеской и кричащей отделкой витрины скрывался магазин с умопомрачительными ценниками; судя по покрою делового костюма и искренней радости хозяйки, Летти действительно одевалась чаще всего здесь — и её тут правда любили. Виттории подобрали и юбку-годе, и тёмно-зелёный брючный костюм с жилеткой, и легкомысленное красное платье, и ещё одно, синее... Опомнилась она лишь взглянув на горку обрезанных этикеток.

Но заплатила за всё Летиция, не слушая возражений.

— Покупать дорогие вещи с первой зарплаты — дурной тон, — подмигнула она, вновь садясь в такси. — Поэтому будем считать, что я тебе сделала подарок, тем более что юбки ты лишилась по большому счёту из-за меня. Если бы я не подбила Бэтса подмешать в кофе тот ликёр... Кстати, ты знаешь, что все демоны имеют крайне низкую устойчивость к алкоголю? — оживилась она. — О, с этим связано столько забавных историй! Вот, например, месяц назад, когда город атаковали хищные консервные банки...

По дороге к агентству прозвучало столько рассказов, что под конец Виттория и всё, что с ней самой произошло этой ночью, стала воспринимать точно так же — отстранённо и со смехом. И к лучшему: оба демона, Белый и Чёрный, до старинного особняка, облицованного тёмной плиткой, добрались гораздо раньше — и успели не то что помириться и договориться о чём-то, но и заскучать. На столе в кабинете исходили ароматным кофейным паром четыре картонных стакана из "Кошкиного Дома", а коробка из-под пирожных уже наполовину опустела.

— Прогуливаешь, о прекрасная? — усмехнулся Белый Лис, изящно откинувшись в начальственном кресле. — И диковинке нашей прививаешь дурные привычки? О, дикарские времена... Впрочем, я провёл минувшие два часа с пользой. У нас новый коллега.

— Этот? — кивнула Летти на невозмутимого дракона, полирующего невесть откуда взявшийся огромный меч. — Уговорил без меня?

— И не пришлось, — лукаво сощурился Белый. — Видишь ли, о непревзойдённая, я заключил всесторонне продуманный договор с сей девой, Витторией Флорабелио. И двадцать седьмой пункт гласит, что находящиеся у неё в распоряжении духи переходят на службу в наше агентство. На многое я не рассчитывал, добавил это условие по старой памяти: прежде вельможа или купец, нанимая колдуна, непременно нанимал и его слуг, дабы они его не лишили жизни, посчитав, что он оскорбил их господина и владетеля снисходительным отношением. Однако погляди, как всё обернулось!

— Тори стала хозяйкой "Багряных сказаний", а твой друг до сих пор в рабстве у этой проклятой книги. Что он и пытался компенсировать, соблазнив бедную девочку и подбив её на заключение ещё одного договора, который в худшем случае поставил бы их на равных, а в лучшем — вознёс его над ней, — уж слишком понятливо закончила за него Летиция. И обернулась к Виттории: — Видишь? Демоны ужасно коварны. Ничего не сделают просто так.

Рю усмехнулся своему отражению в клинке.

— Я простой воин, о госпожа моего друга, а не многомудрый колдун. Мои поступки не имеют двойного дна, — сказал он своим невозможным голосом. Виттория даже почти поверила. — И к разговору о твоём сердце, о дева, мы ещё вернёмся. Но покуда неведом никому способ разорвать мои узы со "Сказаниями", я действительно останусь здесь.

Белый Лис отсалютовал стаканом с кофе:

— Быть посему. Поприветствуем же, о прекрасные, нашего нового коллегу — Великого Чёрного Дракона Востока и Немножко Севера. И возрадуемся же, ибо имя его — неистощимый источник для изысканных шуток.

Летти взяла было свою порцию капучино, но вдруг призадумалась. Внимательно посмотрела на Белого Лиса, жгучего брюнета; окинула долгим взором Чёрного Дракона, чьи собранные в хвост волосы пылали подобно алому огню...

— Дайте-ка угадаю, — предложила она, улыбаясь краешками рта. — У вас есть ещё друг по имени Красный Кто-то Там Великий, и он блондин?

Чёрный Дракон с Белым Лисом переглянулись. Лица у них стали... сложные. Очень сложные для бедной, фатально не выспавшейся колдуньи, которая не понимала решительно ничего.

— Как тебе сказать, о прекрасная... — замялся Белый.

— Есть такая баба, да, — отрубил Чёрный.

Уточнять и сообщать какие-либо подробности они наотрез отказались.

Примерно через четверть часа, допивая восхитительный кофе за успех своего первого дела, Виттория подумала, что, кроме колдовского дара и умения влипать в исключительные неприятности, она унаследовала от знаменитого предка ещё и способность находить друзей — таких, с которыми не страшно ввязаться в самое отчаянное приключение.

И ей это, честно признаться, ужасно нравилось.

END