Зверь лютый. Книга 23. Одуванчик

До этого — далеко. Сейчас, после сожжённых Трусо и Каупа, у пруссов "третья попытка" — Тувангсте.

* * *

Мудрый дедушка Камбила понимал неизбежность конфликта между дружиной и кривами, собой и Криве. Разгром дружинного сообщества шестидесятилетней давности — вполне жив в памяти народной. Костры из дружинников и витингов, холмы из порубленных ими ополченцев-общинников. Вайделоты в белых одеждах, по самые уши вымазанные кровью и сажей.

Камбила не мог перестать быть князем — это его жизнь. Не мог распустить дружину — без неё он не князь. Для её содержания он должен собирать дань с купцов. Треть — отдай в Ромов. Отними у своих людей. Его люди — его сила.

Хочешь быть слабым? — Почитай Криве. Придут датчане и всех вырежут. Так уже было. В Трусо и Каупе. Так будет и здесь через полвека. "Слабые — умерли".

Хочешь стать сильным? — Не почитай. Тогда жрецы нашлют проклятия, болезни. Запретят крестьянам продавать тебе хлеб. Или — поднимут против тебя народ. И ты умрёшь. "Сильные — умерли".

А кто ж остался? — Верные. Верные "божественным близнецам".

Историческая закономерность требует выйти из-под власти жрецов.

Вбитое с детства преклонение перед "божественными братьями" — поклониться очередному криву с кривулей.

Княжеский статус — иметь сильную дружину, а значит — серебро.

Преклонение — отдать "божественный металл" жрецам.

И запомненные с детства рассказы выживших. О тогдашней гражданской войне. О священной, справедливой, народной, братоубийственной...

Наследственный правитель может быть глупцом или слабаком. Но князья пруссов не защищены жёстким наследственным правом. Да, он должен быть из освящённого традицией рода Брутена и Видевута. А вот дальше... Чтобы захватить власть, ещё более — чтобы удержать её... Дуракам здесь не место.

Камбила помнил проклятия родственников уничтоженных витингов, помнил попытки эмигрантов вернуться. Поиски "агентов" и "отступников", "зачистки", устраиваемые жрецами. Кривы забрали у него дочь. И выдали замуж куда-то... за тридевять земель. Забрали сына, сделав его вайделотом в Ромове, не смогли, или не захотели, вылечить его другого сына.

Они принесли ему много зла. Но ответить им он не мог — нет сил.

Личный интерес — месть, переплетался с интересом экономическим, со стремлением к собственному аллоду. К свободе. К самовластию.

Нельзя. Убьют. Как было шестьдесят лет назад. Сами или подставят под датчан. Как было в Каупе и Труссо.

И тут — "тёмная лошадка"!

Кестут. Внук. Который — свой, но — чужак. И потому уже, просто по ксенофобии — враг всем местным. Которого можно использовать. "Втёмную" — пока он не разобрался в здешних подробностях. Поставить в условия, в которых ему будет некуда деваться.

"Эффект первого взгляда": первым показать — кто здесь друг, кто — враг.

Применить. Как приманку, как провокатора, как отвлекающую цель, как союзника...

Новая фигура на столетиями существующей "шахматной доске" прусского общества. Где дружины, "сила" — раз за разом проигрывают кривам, "слову". Пятый туз, джокер, второй ферзь...?

Здесь нет точного расчёта — только чувство: можно чуть "покачать лодку". А там...

Через столетие таким как Камбила, придётся выбирать между смертью и унижением, припаданием к сапогам чужеземцев. Для реализации давно вызревших собственных аллодных устремлений.

Смерть... она всегда за плечами. А "припадание"... пусть уж лучше другие — к моим.

Кастусь в таких играх... Даже не равный или младший партнёр — просто "заноза в заднице" служителей "божественных близнецов". Возможность хотя бы поторговаться с жрецами:

— Ай-яй-яй! Какой он нехороший! Сходить-вырезать? Я — всегда! Всей душой! По первому же слову великого, мудрого и горячо любимого! Криве-Кривайто — отец! Кормилец, спаситель... И — светоч! Но... воинов у меня маловато. Вот бы мне года на три освобождение от налогов... Я бы сотню воинов нанял... И тогда! Малой кровью, могучим ударом...! Во славу Перуна!

Камбила не просто сэкономил на прокормлении вадавасов — он создал предпосылки для изменения баланса сил на Самбии. Для появления союзника... или — "тральщика", "форпоста", "жертвуемой фигуры", "гуляльщика по граблям".

Вот почему он отдал... или — навязал? — Кестуту ту округу. Наиболее удалена от Ромова, наиболее разнородно заселена. Там тлеют ещё угли разгромленного восстания, там есть люди, которые не думают: "Нами... повелевает общий закон и одинаковый образ мыслей...".

"Кукушонок" ещё ничего не сделал, просто появился. А его уже превращают в знамя. В знамя социального, конфессионального, национального... протеста, в символ новых грядущих... нет, ещё не потрясений. Хотя бы возможности поговорить о них.

Если бы Кастусь и его окружение были другими — их "съели" бы сразу. Но у них был опыт междоусобной, межконфессиональной войны на Поротве. Мои советы, моя помощь — мелочи. Полезные, но не более. Вот такая команда, с вот таким опытом, вот в этом месте-времени — могла изменить ситуацию. Смогла.

Масса здоровых мужчин, пришедших к Кестуту на "женскую лотерею" представляла огромный резерв рабочей силы. Я, вспоминая своё первое лето на Стрелке, мог только завистливо вздыхать. Ещё у Кастуся была пара ребятишек из выучеников Фрица. Пошла, нет — понеслась вскачь стройка.

Сам городок — отстраивается по полной "русской фортификации". Кастусь брал Москву, видел Рязань, побывал в Городце, усвоил "русскую триаду" — ров-вал-стена. Бурги традиционно используют только вал, иногда — с частоколами внутри него. В Ромове вал не ниже Киевского — пятнадцать метров в высоту, сорок — в ширину у основания. Это — при диаметре самой площадки более двухсот метров.

В Каупе сразу стали ставить крепость по образцу Радила. Включая воротную башню, мост на режах, барбакан... Ну и что, что покойный Радил был враг? Построил-то хорошо? — Используем.

Начинка города, планировка — от меня. "Белые" избы, просторные (менее пожароопасны) подворья, единый план. Сходно обустраивалась и округа. Ещё: кирпичный завод, лесопилка, кузнечный двор, мастерские, княжеские коптильни, пристани, верфь, склады, казармы...

Из особенного — канал. Кастусь приказал вычистить и укрепить ту дырку в Куршской косе, на которой держалось благосостояние сожжённого полтора века назад Каупа.

— Живо-живенько! Пока море тёплое.

Помимо углубления дна и укрепления берегов, ребята вспомнили рассказы о частоколах на дне, которые когда-то использовали на Неро вблизи Ростова и Сарского городища для защиты от находников. И несколько их модифицировали.

Талантливые ребята — у меня таких задач нет, решение — их собственное. Получился не традиционный для пруссов "мост из ящиков", а "всплывающая челюсть": при опасности выдёргивались стопоры, передний конец изгороди всплывал, и перед гипотетическими ворогами появлялись из воды ряды чёрных от смолы заострённых концов брёвен. Такие... "акульи зубы". А притопить их... только из береговых башен.

Сразу же поставили две церквушки. Одну внутри города — парадную, "княжескую". Другую чуть позже — на косе, за каналом. Где сразу же начали строить новое поселение.

К Кестуту приходили разные люди. Некоторых было необходимо срочно убрать из поля зрения "общественности". Вот для таких и предназначалось отдалённое от городка проливом селище.

Активность Кестута не могла быть тайной от кривов в Ромове. Оттуда вскоре прислали жрецов-инспекторов.

Вайделоты пытались урезонить Кестута:

— Ты же наш! Посвящённый воин Перуна! Как ты можешь ходить с крестом на шее?!

— Вот именно. Как воин Перуна я имею право носить такие доспехи, которые мне удобны. Эта штука (Кастусь приподнял и внимательно посмотрел на здоровенный медный крест у себя на пузе) отлично защищает мой пуп. Который есть средоточие жизненных сил. Или вы хотите моей смерти?

— Ты должен изгнать или убить всех христиан!

— Кому должен? Мой долг — забота о процветании моего народа. Вот христианин. Он строит воротную башню. Для безопасности людей. Кнута Великого помните? Кто из вас может построить такую? Пока не построит — он единственный мастер. Он — под моей защитой.

Парень-мастеровой перепугался и позже прямо спросил:

— Э... княже... А — потом? Ну... как я построю? Ты меня им выдашь?

— Как построишь эту — будешь строить следующую. А там... глядишь — они и сами сдохнут. Давай-давай! Меньше болтать — больше делать!

"К тому времени кто-то умрёт: или — шах, или — осёл, или — ходжа".

Я рассказывал Кастусю эту притчу. Фактор времени — нужно учитывать.

Увы, на "просто поговорить" — разойтись не удалось. Вайделоты не отставали, нудели, натравливали сембов на пришлых и местных христиан, пытались побить попа. Кастусь терпением не отличается — должен был... эскалировать ситуацию. Тут Елица вспомнила эпизоды времён разборок на Поротве. И убедила послать к жрецам Перуна — боевого волхва Фанга.

Надо понимать, что отношение между Перуном и Велесом в здешнем пантеоне сравнимо с отношением Иисуса и Сатаны — полная вражда и отрицание.

Беседа служителей Перуна с боевым волхвом... увлекательнейшее зрелище. Вайделоты — тоже люди. Одно дело — погонять привычных, неоднократно битых христиан, другое — "наехать" на живое воплощение подземного мира. Который пообещал всем присутствующим "гнев носителей калины". И — исчез. Доложил об "особом мнении" чернокожей богини из Калькутты с поясом из человеческих черепов. И — исчез. Сообщил собеседникам "свежие новости с того света" об их скорой болезненной смерти.

— Вас там уже ждут. С нетерпением и инструментами.

И — исчез.

Боевой волхв эта такая сущность... Его видно только тогда, когда он этого сам хочет.

Был бы на его месте какой-нибудь сатанист — и наплевать! Сатана — из христианского пантеона, который весь — глупость и выдумки. Но Велес... Сам Перун с ним сражался! Победил, наказал. Даже скотинку свою вернул! Но истребить — не смог. А уж простой мирный вайделот... Который обычно по плодородию и гармонии...

Елица взволнованно уговаривала мужчин обойтись "без пролития крови". Кастусь кричал:

— Я никого не боюсь! Меня никто не остановит! Поубиваю всех нафиг!

* * *

На предложение: "пора валить!", пессимист спрашивает — "Куда?", оптимист — "Кого?", а реалист — "Когда?"

Князь Кестут был закоренелым оптимистом.

* * *

По счастью, рядом сыскался не менее закоренелый реалист. Фанг выслушал спор князя с его наложницей, покивал, уточнил:

— Без пролития?

И — исчез.

Утром одного "инспектора" выловили возле пляжа. Утонул, бедняга. Запутался в рыбацких сетях. И чего он среди ночи в море полез? Рыбку воровать?

Ещё большее недоумение вызвал труп второго. Сунулся, невдалый, с чего-то, в недостроенную башню. Может, хотел призвать небесный огонь снизойти на головы и имущество иноверцев?

Огонь — не огонь, а вот бревно, представьте себе, снизошло. Прямо так... по загривку. Перелом основания черепа. Воля, знаете ли, богов. Всех девяти. Или только трёх самых главных?

Ни свидетелей, ни следов... "Аллах акбар", несчастный случай. Два. Несчастных.

Тела с почестями доставили на святилище соседней волости за 15 вёрст. Где они и были, согласно обряду, преданы огненному погребению. Как достойнейшие служители "божественных близнецов".

Отличия: присутствие попа и волхва. Которые, как и положено по ритуалу похорон вайделотов, смеялись, прыгали и хлопали в ладоши. Как в здешнем раю. Куда, несомненно, и направляются души свеже-упокоенных.

Так не бывает! Это невозможно!

Но Кастусь сходные хохмочки устраивал у себя на Поротве. В ходе "принуждения к миру" своих разно-верующих "московских литовцев". А чужое мнение о границах возможного... давится видом сотни вооружённых вадавасов. При оружии и в глубокой скорби. По нынешним и грядущим покойникам.

И почти тысяча сопровождавших. Которые объели всю округу.

Концентрация "жрунов" достигла уровня стихийного бедствия. Но традиции надо блюсть.

Тризна — это святое.

Что гости рассказывали местным слушателям... про отсутствие у вадавасов рогов и копыт, как внушал местный крив (ваш-то? — бестолочь законченная!)... про восстановление ставшего уже легендой Каупа (то был золотой век!)... где благоденствовали и процветали предки (а мы чем хуже?)... про отказ князя от сбора податей (без налогов?! — охренеть!)... про раздачу женщин (даром?!!! — Ё! Ё-ё-ё)...

Слова-слова... Что жители Варгенавы и Бледавы получили своё, личное представление о пришельцах, о новых порядках, о том, что христиане — вполне нормальные люди... Чисто вопрос между-ушия.

Деталь мелкая: если к тебе пришёл гость — ты должен его накормить. Если ты придёшь к нему — он обязан ответить взаимностью. Так не сходить ли нам в тот город, где должны "отоварить наши талоны на питание"? Заодно и поглядим на новизны. А то и подзаработать удастся...

Это не решало проблему. Из Ромова должны прислать следующую, более серьёзную команду. Но Кастусь выигрывал время.

Месяц — большой срок. Если жизнь бьёт ключом и каждый день что-то новенькое.

Кастусь вполне уловил мою манеру: в технологиях — повторяемость, в конфликтах — неожиданность.

К следующей группе вайделотов, более многочисленной и лучше оснащённой, в теологическом и оружейном смысле, он вышел только на минуточку, а Фанга даже и показывать не стал — выслал попа и трёх вадавасов. Из особо проверенных.

Да не идеологически проверенных — пищеварительно!

Теологический диспут начался напряжённо. Тут Елица, на правах хозяйки дома, позвала всех к столу.

Через полчаса все начали петь священные песни. Зрелище православного попа в шитом золотом облачении, в обнимку с истовым вайделотом в белом и бесформенном, пытающегося подпевать на неизвестном ему языке древний гимн Перуну — произвело впечатление на сторонних наблюдателей.

А рассказы пьяненького вадаваса о битве на Земляничном ручье потрясли сопровождавших "инспекторов" витингов:

— Там вот такие тарпаны! Вот такого роста! И все скачут! Тысячи! Сорок тысяч одних тарпанов!

Тарпанов такого роста, как он показывал, не бывает даже в Степи. Здешние — ещё меньше.

— Это ж сколько на них мяса...

завистливо прошептал один из витингов и вцепился зубами в жаренную жеребячью ногу.

* * *

Охота и рыбная ловля, вследствие выгодных природных условий, являлись уже с эпохи мезолита минимум по VII в. н. э. ведущими промыслами местного населения. К 12 в. доля дичи в пропитании постепенно снижается, но ещё очень высока. Древние обитатели прусских лесов — тарпаны, олени, косули, туры, кабаны — в изобилии на всем протяжении перв.пол. II тысячелетия н.э. В отличие от "Святой Руси", лошадей здесь едят. Молоко и мясо тарпанов употреблялось пруссами в пищу и в XVI в.

* * *

Спирт здесь пить не умеют, стопка меркой не считается. Через три часа вся "инспекция", проблевавшись на заднем дворе, нервно спала, постанывая и подёргивая ножками. А "проверенные на пищеварение" вадавасы бурно храпели, выдыхая отравленный алкоголем балтийский воздух.