Восемнадцать взрослых, да детей еще семь штук — с ума сойдешь. Бедняги выли и дело вести отказывались. Протоколов была уже куча, а толку не было. Никто ничего не видел, не знает, не думает...

Кожевник Айлат, когда я вошла, как раз сидел у господина Каллена.

— Добрый день, господа.

Да, так на меня давно не смотрели, с таким искренним удивлением.

— И это ваш расследователь?

Господин Каллен хитро улыбнулся.

— А что вам не нравится, господин? Шайна девушка неглупая, уж три дела успешно провела, я ей доволен. А что серьезно не выглядит, так и неплохо, пусть люди думают, что это такая куколка, по знакомству...

Я тихо зашипела.

И ведь думают. Наверняка так и думают, это в голове у начальника на поверхности. Вот сволочи!

— Может быть, господин Геран продолжит мое дело?

Господин Каллен покачал головой.

— Если госпожа Истар вас не устраивает...

Кожевник махнул рукой, с видом, сгорел сарай, гори и баня. Издевайтесь надо мной, мучайте, подсовывайте мне сопливых девчонок... на то и власть, чтоб куражиться всласть!

Светлый вам за меня еще отомстит!

— Госпожа Истар, когда вы отправитесь к господину Айлату?

— Хоть бы и прямо сейчас, — пожала я плечами. Чего тянуть?

— Протоколы не посмотрите?

— Зачем? — опять удивилась я. — Если вы ничего полезного там не нашли, так я и подавно не найду.

Господин Каллен ожег меня злым взглядом, но возражать не стал. И правильно. Нечего на меня все самое сложное сваливать, была б я обычной девушкой, волком бы выла и прочь бежала от такой-то радости. Он это знает, я это знаю...

— Я, с вашего позволения, с господином Айлатом поеду, с ним и поговорим по дороге.

— Я пешком пришел, — прогудел кожевник.

— А и не страшно. Чай, не высокородная, чтобы ноги бить побрезговать. Прогуляюсь.

— Далеко идти, — сделал последнюю попытку кожевник. Но получил только взмах рукой.

— Раньше выйдем — раньше придем. Пойдемте?

— Пойдемте, госпожа, — сдался кожевник. И мы вышли за дверь.

* * *

Сложно ли разговорить человека, которому ты не нравишься?

Да не особенно, правда, не факт, что ты услышишь о себе что-то хорошее. Я и не услышала.

Малолетка, соплячка, мелочь мокроносая... дело житейское. Я кивала, поддакивала и строила несчастные глазки. И через полчаса господин Айлат смягчился. Подозвал извозчика и принялся ворчать уже на мое начальство. И такие они, и сякие, и девчонку послали, нет бы самим разобраться, так на малявку сваливают. Небось, чужой-то загривок от оплеух меньше болит.

В последнем я с ним была полностью согласна.

Слово за слово, и следующие полчаса, пока мы ехали к кожевенной мастерской, господин Айлат жаловался на неведомого пакостника. Это куда ж годится — в своем-то дому да гадить? Даже птица хвост из гнезда выставляет, а тут завелась тварь.

Да завелась-то одна, а подозревать всех приходится. Куда это годится — родным не доверять? Ужас! Кошмар! Миротрясение основ!

Я поддакивала, и понимала, что кожевник действительно огорчен и расстроен, никого точно не подозревает, а как с этим жить — непонятно. Но тяжко.

К концу поездки мы договорились до того, что меня кормить надо. А то расследователя из меня путного не выйдет, переломлюсь, коли рядом кто чихнет. Так что начнем мы расследование просто.

Сначала я сяду в гостиной, там меня будут кормить, ну и домочадцы будут туда приходить по очереди. А я уж буду их допрашивать в свое удовольствие.

Так мы и поступили.

* * *

Съесть все, что мне подали, я бы и за год не смогла. Но мидии в винном соусе были безумно вкусными. И печеные крабы тоже. А хлеб вообще чудо.

Угощение радовало, а вот люди относились ко мне откровенно враждебно. И просидела я у кожевника до позднего, позднего вечера.

Зато и воров нашла.

Их было двое.

История получилась гадкая и пакостная. Наверное, потому, что в ней был замешан ребенок. Четвертый внук кожевника связался с дурной компанией. Как это происходит, сначала мы тебя угостили, а теперь ты нас угости. Всех.

Не хочешь?

А помнишь как мы на рынке булки воровали?

Как известно, где булки, там и все остальное. Мальчишка начал тащить из дома вещи... и за этим неблагородным делом его поймала одна из теток. Жена младшего сына.

Ей тоже нужны были деньги, по схожим причинам. Любовники — это штука затратная, а уж когда любовник — конкурент...

Узнал бы муж — убил бы.

Ладно, не убил бы, и не убьет, но правде жизни поучит. А не наставляй мужу рога, и не будешь сырую картошку к бланшу прикладывать. Так-то...

Потому и вычислить воришку не могли, что шкодили двое, и в разное время.

Осталось совсем немного — рассказать об этом кожевнику и добраться до дома.

* * *

С первым я справилась без труда, показала протоколы, намекнула у кого спрашивать надо за пропавшие вещи. И даже адрес скупщика назвала. И ребят из дурной компании перечислила, и любовника назвала.

Господин Айлат послушал, и кивнул.

— Начальству доложите?

— Завтра и доложу.

— Это правильно. Однако ж... ваши ребята сколько возились, и ничего, а вы за один раз и справились?

Я развела руками.

— Не просто так меня к вам господин Каллен послал.

— Я уж вижу. Спасибо вам, госпожа.

Я ответила улыбкой.

— Может, я для вас чего сделать смогу? Может, вам кожа нужна?

Я покачала головой. Нет, не нужна...

— Мне корона зарплату платит за эти дела. Вот разве что домой меня доставите? Где я сейчас извозчика найду?

— Это запросто. Сейчас повозку заложить прикажу...

Господин Айлат вышел и принялся звать конюха — одного из сыновей. А как в таком хозяйстве да без лошадей? На себе-то кожи не потаскаешь, они тяжелые...

Доставили меня домой честь по чести, в возке. А что в него еще корзину с разными вкусностями для меня поставили...

А это не благодарность.

Я пока бегала, брату ничего приготовить не успела, вот обо мне и позаботились. О нас.

* * *

Как ни успокаивай свою совесть, а халява впрок не пошла. Корс так обожрался мидиями, что потом всю ночь бегал на двор, размышлять о вечном и чистом, перевел все лопухи, и возненавидел мою работу еще больше. Мало того, что за сестру переживает, так еще и самого травят.

Гады!

* * *

Нельзя сказать, что господин Каллен был в восторге. Но что мне до его возмущений?

— Шайна, тебя никуда послать нельзя! Сразу приносишь протоколы, а там... остается только стражу посылать. С тобой их, что ли, отправлять? Сразу, чтоб дважды не ездить?

Я развела руками.

Мол, виноватая, господин начальник. Не знаю в чем, но спорить не буду. Это все я.

— Ладно. Тогда бери следующее дело. И учти, оно сложное.

Я пожала плечами. Можно подумать, мне другие достаются.

Я рассматривала это так. господин Каллен формально отказать мне не мог, я грамотна, я отвечаю почти всем условиям, а что девушка... ну, бывают у людей недостатки и похуже. Напрямую отказать он не мог, а выжить...

Подсунул сложное дело — я справилась.

Подсунул дело еще сложнее — опять справилась.

Я искренне боялась, что это так и будет продолжаться, по нарастающей, пока кто-то из нас двоих не сдастся. Интересно, надолго хватит господина Каллена?

За себя я не волновалась.

— Спасибо. Где я могу почитать, у вас?

Господин Каллен покривился и махнул рукой.

— Идем.

Я послушно направилась за ним. Хоть коробку бы у меня забрал, рыцарь. Куда там, топаешь, ног не видишь...

Дорога окончилась в небольшой комнате, в которой стояло несколько столов... ага, четыре стола. К одному из них меня и подвел господин Каллен.

— Теперь это твое место. Чтоб не дома писать протоколы, ясно?

— Да, господин Каллен.

Я с облегчением сгрузила коробку на стол, и огляделась по сторонам. М-да, а местным обитателям я уже не нравлюсь.

Трое мужчин смотрели весьма и весьма недовольно. Господин Каллен — с предвкушением, и мысли у него на поверхности плавали гаденькие такие...

Начнет возмущаться? Попросит другую комнату? Закатит истерику?

Он уже знал, что мне скажет, заготовив свою отповедь для каждого случая. И по капризным девчонкам пройдется, и по сопливым недоучкам, которым опыт перенимать надо... обойдется, человек непорядочный!

Я мило улыбнулась.

— Господин Каллен,, я вам так благодарна! Чудесная комната! И стол великолепный! А эти милые молодые люди с радостью помогут мне навести здесь порядок, правда?

Молодые люди, самый младший из которых был старше меня лет на десять, глядели недовольными глазами. Они точно не собирались мне ни в чем помогать.

Наивные...

Я улыбалась, как ни в чем не бывало.

— Гхм! — прокашлялся господин Каллен. — ребята, это Шайна Истар, она у нас будет работать. Уже работает. Девочку мне не обижать. Шайна, это Ирек Аран, Барсет Кареш и Лорн Годор. Будьте знакомы. Осваивайся.

И улетучился.

Гад он все-таки. И я ему не нравлюсь. Ну и пусть, всем мила не будешь. Я пожала плечами и открыла ящик стола. И извлекла из него здоровущие панталоны, в которые две меня поместились бы. Тонкие, батистовые, с вышитыми цветочками.

Подняла глаза на мужчин.

Те так же стояли и смотрели, уже выжидающе. Ну и что ты сделаешь, сопля?

Я не стала их разочаровывать.

— Мальчики, это чье?

'Мальчики' переглянулись, и стали приближаться ко мне. Наверное, надеялись, что я хотя бы занервничаю. Как же...

У них все мысли были на поверхности. Они возмущались несправедливостью начальства, я им не нравилась, и они хотели надо мной поиздеваться. Слезы им вполне подошли бы. Но не что-то серьезнее, все же подонков на этой службе не держали.

— А ты примерь, киса? — предложил, кажется, Барсет.

— Дожив до тридцати лет ты не можешь сравнить дамские размеры? — удивилась я. — Ясно же, что это не на такую, как я, а на кого-то покрупнее? Точно не ваше?

— А у тебя панталончики с вышивкой? — вкрадчивым тоном поинтересовался Лорн.

— Да, — мило улыбнулась я. — С анютиными глазками.

Мужчина подавился воздухом и отстал. Ага, а не надо при виде 'моих' панталон вспоминать те, что вчера с любовницы стаскивал.

— Покажешь? — перехватил инициативу Ирек.

Я хмыкнула.

— Дослужишься до начальства — покажу. А до той поры можешь не рассчитывать.

— А обычные расследователи тебе уже и не хороши будут? — 'обиделся' Ирек.

— Обычные-то ладно. А вот господин Каллен сказал, что ты четыре дела ему сдать не можешь, — хмыкнула я. — Месяц тянешь.

— И не четыре, а всего два, — обиделся Ирек.

— И одного много. Значит так, я в гадюшнике сидеть не собираюсь. Где у вас ведра и тряпки?

— Так ты уборку сделать хочешь? Это правильно...

Мужчины переглянулись. Ну да, в их понимании, раз я сюда пришла, то теперь буду убирать комнату, а заодно могу кормить их и выслушивать пошлые шуточки. Вот радость-то!

— Господа, вы меня не услышали, — я повысила голос, чуть-чуть, чтобы слышно было и в коридоре. Там явно кто-то был, из-за двери аж сочилось желтоватое любопытство с оранжевыми искрами. — Либо мы убираемся все вместе, либо не обессудьте.

Мужчины пожали плечами.

— Ведра в кладовке, там же тряпки, — обронил Барсет. — Кладовка — вторая дверь налево.

— А вы мне помочь не хотите? — еще раз уточнила я.

Ответом мне были три удивленных мужских взгляда. Помочь? Зачем? Уборка — бабье дело, это всем ясно! Ну, ладно, сами напросились.

Следующий час я работала.

Выгрузила из ящиков стола весь хлам, дочиста отмыла стол, пятачок вокруг него, и ладно уж — окно рядом, а то сквозь него уже свет не проникает.

Потом отнесла все в кладовку и уселась разбирать бумаги, наплевав на мужские взгляды. Что нас ждет в этот раз?

Явлление призрака?

* * *

В призраков я верила. Это, конечно, бывает...

Вот и к господину Акселю, между прочим, богатому купцу, начал являться призрак покойной жены. Стыдит, ругается, а потом пропадает. Бедняга спать не может, жрать не может, нужду справлять не может... одним словом — горе у человека, беда.

Ладно, сходим, побеседуем.

У меня был только один вопрос — почему господин Аксель обратился к нам? Обычно это дело магов, желательно — некромантов. Что, нет таких в Раденоре?

Позвольте вам не поверить!

Есть такие. Вся королевская семья... ладно, для купца это не тот уровень, чтобы вот так запросто к королю ломиться. Но ведь и другие маги есть? Чтобы поговорить с призраками нужна только магическая сила, это хоть маг воды, хоть маг земли, хоть кто сойдет.

Что такое призрак? Или правильнее спросить — кто это?

Душа умершего человека, которая не может упокоиться. Что-то ее держит здесь, какой-то якорь. Разрушь якорь — и призрак уйдет.

Иногда с ними можно поговорить. Да чаще всего — можно. Призракам здесь тоже не слишком сладко, вот они и стараются донести до людей свою проблему. Чтобы уйти спокойно и без боли.

Я проглядывала протоколы... придворный маг? Ренар Дирот?

Интересно...

Магии не обнаружено? Призрака нет?

Я прикусила ноготь на большом пальце.

Что мы имеем? Есть богатый купец, которого кто-то пугает призраком? Однозначно, надо разобраться.

Я сложила протоколы в коробку, и отправилась к купцу. Вот в такие минуты я понимаю, что мой дар — не зря. Если на пользу людям... наглость какая! Доводить живого человека до смерти, используя мертвого.

Доберусь я до умника, который это придумал, и будет ем весело и интересно. Люблю я раденорское правосудие!

* * *

Господин Каллен заглянул в комнату ровно через два часа. Расследователи все еще обсуждали новенькую, вместо того, чтобы работать. Но это-то ладно.

Возмутило господина Каллена нечто другое.

— И что тут происходит?

Расследователи дружно показали на протоколы, которые перебеляли начисто.

— Это-то я вижу. Я вот об этом...

Мужчины присмотрелись — и дружно обругали Шайну.

Клятая девчонка отскребла все дочиста — только на своей четвертушке комнаты. И остальные три четверти, с паутиной по углам, мухами в этой паутине, изрядно загаженными столами... уборщица-то здесь бывала, но именно что бывала. Убирала она с этакой аристократической небрежностью, полагая, что если пыли от двери не видно, она и не считается.

Пришлось беднягам браться за тряпки и ведра, и отдраивать остальные три четверти комнаты.

Стоит ли говорить, что любви к новенькой им это не прибавило?

* * *

Дом господина Акселя, даром, что в Зеленом городе, мне очень понравился. Весь в зелени, весь в плюще. И сам господин Аксель, к которому меня провел невозмутимый дворецкий — тоже.

Сидит за громадным письменным столом этакий невысокий сухощавый старичок, разбирает бумаги, что-то зачеркивает, что-то откладывает, видно, что работает, а не ворон считает.

— Госпожа Истар к господину Акселю, — провозгласил дворецкий, и прикрыл за собой дверь кабинета. Я вежливо поклонилась. На платье блеснула бляха, которую я, по примеру других расследователей покамест приколола к платью.

— Доброго дня, господин Аксель.