Низы не хотят

— Ой, — испуганно сказала она, — а я вас и не ждала.

— И совершенно напрасно, Зинаида Михайловна, был здесь по делам фирмы, как же я мог пройти мимо дома такой неотразимой дамы. У меня к вам деловое предложение — давайте сходим на спектакль в Художественный театр, там сегодня 'Три сестры' дают, Книппер в заглавной роли, говорят, блистает. Ну и Лужский конечно как всегда неотразим.

Зиночка помялась пару секунд, не зная, что ей делать, но потом видимо внутренний голос сказал ей махнуть рукой и не упускать возможностей, поэтому она потупила глаза и согласилась.

— Но мне же надо переодеться, — добавила она, — не в этом же домашнем на публике появляться.

— Конечно переодевайтесь, а я вас пока подожду в чайной, тут напротив как раз — когда выйдете из подъезда, махните рукой, окей?

— Что такое 'окей'? — непонимающе спросила Зина.

— Ну 'хорошо', если с американского на русский перевести.

— Тогда значит окей... минут через 15-20 ждите.

Носов вышел из подъезда и пересек улицу наискосок, до чайной под завлекательным названием 'Бублик'. Там он немного поколебался между водкой и чаем и все-таки заказал стакан индийского чая, нехорошо на даму перегаром дышать, успеется еще выпить. Ну и обещанные на вывески бублики тоже попросил принести. Сел возле окна, чтобы видеть улицу, и стал чай пить, что еще в чайной делать?

Зиночка сдержала слово и вышла почти точно в те сроки, что и сказала, через полчасика, одетая в меховой капор (головной убор, сочетающий в себе черты чепца и шляпы) и английский костюм (прямой удлинённый пиджак и прямая юбка) серого цвета. Обувь видно не было из-за длинной юбки. Ну ничего так конечно, уныло подумал Носов, но юбку можно было бы и покороче. Вслух же он сказал следующее:

— Боже мой, Зинаида Васильевна, более впечатляющего зрелища я не видел со времен... ну короче давно не видел. Вы прямо как богиня, как ее... Афродита, во, сошедшая на землю в пене морской, да.

Зиночка молча взяла Носова под руку и сказала, чтоб он не терял времени на комплименты, а то в театр опоздаем.

— Да, это я маху дал, Зиночка (разрешите вас так называть? хорошо), погнали, значит, в театр, извозчик! — махнул он рукой увиденному вдали экипажу.

Ехать было не сказать, чтобы очень далеко, но и не вот-то рядом, минут двадцать они протряслись до Камергерского переулка.

— А билеты у вас есть? — поинтересовалась по дороге практичная Зина.

— Да что билеты, на месте решим вопрос, — беспечно махнул рукой Носов, — тем более, что это не премьера.

— Ну смотрите, я на вас рассчитываю, — ответила ему Зина, — а то выйдет, что зря я переодевалась.

Билетов в кассе и правда не было ни одного. Там даже кассира не было, его заменяла унылая табличка 'Все билеты проданы'. Ну что же, будем изыскивать другие способы, буркнул себе под нос Иван и пошел искать спекулянтов.

Искать их собственно и надо было, как сразу же выяснилось, они сами нашли Ивана, наперебой предлагая билетики по сходной цене, оставалось только выбрать получше и подешевле. Иван взял два билета на пятый ряд партера по центру, обошлось это ему ни много ни мало в два червонца... однако, однако, подумал он, это ж на деньги 21 века тысяч 20, если не 25... но усилием воли задавил в себе свое скаредное начало и вернулся к Зиночке с сияющей улыбкой:

— Вот, пятый ряд партера, почти в центре — устраивает, Зинаида Васильевна?

— Да, вполне, — ответила она, — но мы же кажется на Зину с Ваней условились, какая еще Васильевна?

— Виноват, сэр, больше это не повторится, сэр! — вытянулся в струнку Иван. — Сэр это почтительное обращение в англоязычных странах, — на всякий случай добавил он.

— Уж это-то я знаю, — смеясь, ответила Зина и потащила его ко входу, — первый звонок уже был, нехорошо опаздывать.

Первое действие Носов отсмотрел с немалым интересом, в свое время он видел этот спектакль в интерпретации Современника и Таганки, сравнить чеховские трактовки Станиславского, Любимова и Ефремова было весьма любопытно. Позже, сидя в антракте в буфете театра (бутылка шампанского плюс дюжина пирожных), он позволил себе пару высказываний:

— Нет, что ни говорите, но все-таки игра Книппер это шедевр актерского мастерства, чего к сожалению нельзя сказать о других сестрах, эээ... о Савицкой и Андреевой, не дотягивают они, к сожалению до высокой чеховской драматургии, да...

Зиночка, к его удивлению, разговор о театре поддерживать не стала, а спросила прямо в лоб совсем про другое:

— Ну как сегодня все прошло?

— В каком смысле? — деланно удивился Носов.

— Бросьте Ваньку валять, знаете вы, о чем я...

— А, вы про это дело... а допуск у вас, я извиняюсь, есть? Хотя что это я говорю, вы же в ЦК входите... ну слушайте, — и он рассказал о сегодняшнем эксе, без лишних подробностей.

— Деньги значит Кудрявцев забрал?

— Точно так. Ну не все, часть мне досталась.

— На них, значит, мы и гуляем сейчас... а и ладно, так даже интереснее. А вот скажите-ка (можно на ты, вставил свою фразу Иван), скажи-ка Ваня, это страшно, когда человека убиваешь?

— Когда первого, очень страшно, да, со вторым уже проще, а дальше эмоции уже притупляются, работа и работа, не страшнее других.

— Значит сегодняшние казаки не первые у вас были?

— Конечно нет.

— Про первого тогда расскажите, — попросила Зина.

Носов закрыл на минутку глаза — перед его внутренним взором проплыло Аргунское ущелье недалеко от Шатоя и снесенный череп боевика, совсем молодого парнишки, у которого даже борода еще не росла, и как он битый час блевал потом между камнями... нет, про это он явно рассказывать не будет.

— Тяжелая слишком тема, Зиночка, может про что-то другое поговорим?

— Хорошо, — согласилась она, — расскажите тогда, что лично вы... ты то есть будешь делать после нашей победы. Мы ведь победим царский режим, верно?

— Ну натурально победим, — задумчиво ответил Иван, — царский режим слаб и обречен, а вот что потом будет... рассказать ей что ли все, как на самом-то деле там будет... реки крови и океаны горя... миллионы эмигрантов, 4 года гражданской войны, а сразу вслед за ней вас, ребятушки-эсеры, по тюрьмам рассуют, и это только для начала... нет, пожалуй рановато.

— Я буду президентом новой России... хотя нет, лучше премьер-министром, царя мы сохраним как декорацию — в Англии примерно так, а ты будешь супругой премьер-министра, а по совместительству начальником департамента культуры...

— Это что, предложение? — удивленно спросила Зина.

— Догадайся с двух раз, — туманно ответил Носов.

— Боюсь не угадаю, так что давай уж прямо выражай свои мысли, — сказала Зина.

— Ну да, это оно самое...

Зина внимательно посмотрела в глаза Ивана, потом не спеша доела пирожное, потом ответила:

— Уж больно ты быстрый, Ваня, может это в Североамериканских штатах так принято, а у нас такие дела немного по-другому делаются.

— Ну научи как у вас тут они делаются, а то так и умру неучем, — пошутил Носов, допивая свой бокал с шампанским.

Зиночка попыталась что-то ответить, но не успела — Иван вдруг обратил ее внимание на осанистого, довольно молодого, но уже с солидной проседью в волосах господина.

— А это не Константин ли Сергеич? Руководитель этого театра в смысле?

— Я его не очень хорошо знаю, но судя по газетным снимкам вроде он, — ответила Зина.

— Режь меня на куски и скармливай койотам, но такой шанс упустить нельзя, — быстро сказал Иван и встал из-за стола.

— Константин Сергеич? — спросил он, подойдя к соседнему столу.

— Да, — удивленно ответил тот.

— Позвольте засвидетельствовать вам свое искреннее почтение и восхищение сегодняшним спектаклем!

— Позвольте узнать, с кем имею честь? — небрежно ответил Станиславский

— Охотно, охотно, — зачастил Ваня, — меня зовут Иван Александрович Носов, я предприниматель из Нижнего Новгорода, а это моя невеста Зиночка.

Зина покраснела, но отпираться не стала и сделала реверанс.

— Ну тогда присаживайтесь за мой стол, молодые люди, расскажите старику, как там в провинции идут дела.

— Ой-ой, — немедленно возразил Носов, — ну какой же вы старик, Константин Сергеич (ему на тот момент было 42 года), вам до старика как мне до балерины Ксешиньской. А в провинции-то у всех по-разному, кто-то черную икру ложками ест, кто-то зубы на полку кладет.

— А что вы скажете относительно сегодняшнего спектакля? — заинтересованно спросил Станиславский, — мне правда интересно мнение провинции, не часто с ней встречаешься.

— Что скажем, что скажем... — пробормотал Носов, собираясь с мыслями, — давайте шампанского сначала выпьем, а потом уж относительно спектакля, а?

Он быстро принес со своего стола бутылку и пирожные, разлил.

— За российский театр! — сказал он стоя и немедленно выпил, а вслед за этим продолжил:

— Игра Книппер бесподобна, Лужский выше всяких похвал, сценическая драматургия крепко сколочена и стоит, не падает, декорации заслуживают отдельного упоминания — классные декорации, однако...

— Что однако, вы говорите как есть, я критики не боюсь, — уточнил Константин Сергеич.

— Однако, если бы я например был режиссером, я бы ввел например в игру ведущих актеров элемент импровизации— пусть они говорят, что думают, а не то, что в тексте написано, тогда каждый спектакль будет уникальным и на них народ будет билеты из рук рвать...

— Интересно, — протянул Станиславский, разглядывая свой бокал на просвет, — налейте что ли немного... еще что-то скажете критического?

— А как же, Тузенбах у вас к примеру не очень сильно отличается от Соленого, ну по внешним признакам, вот лично я бы усилил их отличительные особенности... ну хоть акцент какой дал бы им, Тузенбаху прибалтийский, пусть гласные тянет, а Соленому малороссийский с хеканьем и характерными словечками, вот тогда никто не перепутает. Давайте еще одну бутылку возьму, Константин Сергеич, а то это закончилась, а сказать еще много хочется.

Носов сходил за бутылкой, налил полные бокалы, сказал 'За российскую интеллигенцию' и немедленно выпил.

— Еще что? Есть и еще -ну что они у вас все одеты в одежды прошлого века, так уже в столицах давно не ходят, вот посмотрите на Зиночку, английский стиль, это сейчас самый писк моды. Пусть одеваются красиво и стильно, модного модельера можно какого-нибудь пригласить, чтоб вообще что-то уникальное сделал, по-моему это будет правильно.

Носов еще с полчаса втолковывал Станиславскому все, чему он успел нахвататься по верхушкам театральных знаний в 21 веке, основательно накачав старика. Пришлось помочь ему дойти на кабинет. На второй акт уже не пошли.

Потом Иван проводил Зиночку до дому, на прощание у них состоялся такой разговор:

— Ну так как же, Зинаида Васильевна, насчет моего предложения?

— Мы опять на вы перешли? Мне надо подумать...

— Думайте, только побыстрее пожалуйста... да, по заданию центра я завтра отбываю в свой город, телефона у вас, я так понимаю, нет?

— Это вы про ту новомодную штучку, по которой можно общаться на расстоянии?

— Да, именно.

— Ну что вы, откуда — это же очень дорого, да и очередь на установку по-моему весьма длинная.

— Тогда значит пишите письма, вот мой адрес в Нижнем, а ваш адрес я хорошо уже запомнил, — и он протянул ей листок из блокнота. Поцелуй на прощание был достаточно длительным...

Конец февраля 1905 года, Нижний Новгород

День обещал быть суматошным и сумбурным — Носову предстояло кровь с носу, но выкатить к вечеру, не позднее 6 часов пополудни, из ворот его автомастерской два готовых изделия, которые ему заказал местный богатей Николай Бугров.

По меркам 21 века это был олигарх-миллиардер, старообрядец (в России тех времен абсолютное большинство богачей было из них, только в Нижнем где-то рядом с Бугровым стояли Башкиров, Рукавишников, Блинов и Сироткин), фактический монополист на рынке муки, официальный поставщик хлеба для русской армии, владелец целого флота барж и пароходов, крупнейший домовладелец страны и другая, и прочая. Практически половину прибыли кстати отдавал на благотворительность — куда там нынешним Абрамовичам и Абрамовичам (с ударением на разных слогах)... Но в быту, как ни странно, он был прост и неприхотлив, ни яхты себе не завел, ни замка в Монако не купил, ни даже Ролс-Ройса из Англии не выписал. Но время идет, часики тикают, вода льется, и вот понадобились ему два парадных экипажа на механической тяге — заказал у довольно известного уже в узких нижегородских кругах бизнесмена Носова. Лично приезжал к нему в мастерскую, да не один раз, выслушал миллион слов о продукции фирмы, перелистал тонну рекламных каталогов, и выбрал наконец подходящие ему по размеру, цвету и другим параметрам пару авто...

Было это на исходе прошлого, 1904 года, и вот в феврале пришел срок сдачи объектов заказчику, подписания актов купли-продажи и оформления счетов-фактур. Надо ли вам пояснять, что все дела на Руси испокон веков делались медленно и неправильно, страна-то большая, ехать в любой пункт все равно долго, куда торопиться-то при таких раскладах? Правильно, некуда — поэтому за неделю до дня Ч не было готово вообще ни хрена... а за два дня кое-что сделали, но все равно больше половины оставалось. Поэтому что? Правильно, Носов объявил аврал и военное положение на своем предприятии — с сегодняшнего дня работаем без выходных, перерывов на обед и вообще никто никуда не уходит, пока не закончим работу. Народ поворчал, но в положение вошел, начали работать без перерывов...

Мастерскую себе Носов прикупил на окраине Канавинского поселка, ну окраина она конечно окраиной, но мимо нее электрический трамвай ходил, первый в России... если киевского не считать, который не российский, и питерского ледового, который три месяца в году функционировал. Построили это дело к знаменитой Художественно-промышленной выставке 96 года, ну той, где еще отдельный павильон для Врубеля сделали и куда царь-батюшка с помпой приезжал, выставка благополучно закончилась, павильоны разобрали, а трамвай остался, хоть что-то полезное для города, спасибо и на этом. Ходил он от мастерской Носова мимо железнодорожного вокзала и наплавной мост через Оку до местечка с интригующим название 'Скоба'. А дальше наверх надо бы было ползти, но склоны в Нижнем крутые и высокие, поэтому трамвай их не осиливал — народ пересаживался на фуникулерчик, поднимающий желающих за 2 копейки прямо в Кремль. Носов периодически договаривался с депо, когда что-нибудь тяжелое надо было доставить в мастерскую, деповцы ему охотно шли навстречу, лишняя копеечка в кармане никогда не помешает.

Ну и вот значит в самый разгар работ, Носов как раз регулировал зажигание, которое никак не хотело зажигаться, в открытые ворота вошла Зина Коноплянникова.

— Ба, какие люди, — сказал чумазый Иван, выныривая из недр моторного отсека, — а я уж грешным делом думал, вы про меня позабыли. Какими судьбами здесь?

— У меня к вам деловой разговор, — с ходу включилась Зина.

— Вот так прямо с корабля... в смысле с поезда и на бал? — ответил Иван, — может для начала отдохнете да чайку попьете?