Рассеченное время

Идти куда-то далеко было лень (да и, если честно, не было сил), бесцельно бродить по округе — скучно. Можно, конечно, сходить в храм Рюдо, но могилы родителей на храмовом кладбище пусты, а больше там делать нечего. Синтоизм Синдзи по-своему уважал, поскольку ответвившаяся от него традиционная магическая школа — ходзюцу — была одной из немногих не утративших силу за тысячи лет, но как религия... увольте. Нет нужды молиться духу озера или горы, если с тем же успехом можно затолкать этого духа в шкатулку и использовать как захочется. Так что храм был мысленно отброшен и выбор пал на последнее сколько-нибудь интересное место в Старом городе.

На набережной народу практически не было. Оно и понятно — будний день, вечер не самый поздний. Большая часть учеников все еще торчит в разнообразных клубах и кружках, люди постарше даже не начали собираться с работы. Можно спокойно приземлиться на любую скамейку с книгой и пакетиком пастилы, и никто не будет мешать читать.

Синдзи продолжал переворачивать страницу за страницей, вчитываясь в повествование между строк, как это обычно приходилось делать при чтении магической литературы. Форма может быть очень произвольной, но общий смысл от этого не меняется. То, что он именно общий и не имеет конкретики — это уже дело десятое. Не в том смысле, что Гильгамеш и Энкиду никогда не побеждали Хумбабу или Небесного Быка. Как раз подлинность этих подвигов сомнений не вызывала, и мощь героев, сумевших бросить вызов изначальному Воплощенному Демону, существу почти космических масштабов, или сотворенному божественными духами орудию возмездия, невольно вызывала почтение. Вопрос в том, что хотел сказать летописец, кропотливо высекавший эту легенду на каменных табличках? Было ли то простой гимн первому Герою, хранившему человечество? Или это повесть о дружбе, которая облагораживает людей, превращает тирана в великого зодчего, а дикого зверя — в достойнейшего из людей? Или же главный смысл заключается в борьбе со смертью и сознательном отказе от искусственного продления жизни, в продолжении себя в своих творениях и деяниях?

'Поднимись, Уршанаби, пройди по стенам Урука,

И заложены стены не семью ль мудрецами?'

Остается только один вопрос. Как тот великий строитель и мудрец, понявший и принявший собственную смертность, мог быть тем же существом, что и тот Гильгамеш, которого знал Синдзи? Хотя... он забросил в рот кубик пастилы. Какая в сущности разница? Есть Изначальный Герой, или его нет — он просто призрак ушедшей эпохи, получивший по ошибке материальное воплощение. Пока он сидит тихо, его не замечают, но стоит ему попробовать серьезно расшатать равновесие — Противодействующая Сила сотрет его в прах.

— Так-так, — знакомый голос вонзился в мозг не хуже тупой иглы. — Что же такого случилось, что Мой шут приуныл и более не веселит меня?

Синдзи поднял глаза и тут же пожалел об этом. Про себя он мог думать о Гильгамеше все что угодно, но не при прямом контакте. Пылающий кровью взгляд древнего полубога буквально выпивал волю, гасил способность сопротивляться и возражать. Хотелось только пасть ниц, преклонить голову перед этой мощью... усилием воли Синдзи отвел глаза и во избежание повторения снова уткнулся в раскрытые страницы.

— Приветствую, Царь мой. Я читаю повесть о твоих деяниях.

Гильгамеш взял книгу и взглянул на обложку.

— Я читал это. Дешевка, — презрительно бросил он, возвращая ее Синдзи. — Здесь нет и трети того, что достойно упоминания. Эти плебеи даже не смогли сберечь летописи.

— В таком случае, не будешь ли ты милостив рассказать о твоих забытых подвигах, царь мой?

— Не сегодня. Я задал тебе вопрос и хочу услышать ответ.

— Раз так... моя магия исчезла. Мою душу разорвали на куски. Я не понимаю, что от меня еще осталось, — Синдзи посмотрел на зажатый в руке пакетик с пастилой. — И я постоянно чувствую голод. Ем и не могу насытиться.

Лицо Гильгамеша отражало недовольство пополам с разочарованием. Как если бы новая игрушка у ребенка сломалась на следующий день после покупки.

— И всего лишь? — спросил он язвительно. — Слушай, внимательно, юный маг. До сих пор Я удостаивал тебя вниманием потому, что за тобой было занятно наблюдать. Не жемчужина среди кучи навоза, но на дешевый самоцвет потянешь. И если ты решил взять и сдуться, уподобиться прочей черни...

Над левым плечом Гильгамеша возникло золотистое сияние. Протянув руку, древний царь достал из своей бездонной сокровищницы прямой клинок с короткой рукоятью для одной руки и странной гардой. Острие меча коснулось горла Синдзи, и дуновение приближающейся смерти едва не лишило его сознания. Левая рука страшно заболела в месте разреза.

— Этот меч является прототипом того меча, который спустя тысячи лет после пропажи из моей казны получил имя Финист, — произнес Гильгамеш, отводя руку чуть назад. — И даже спустя тысячи лет его мощь была достаточно велика, чтобы убивать драконов и сильнейших из демонов. Ныне же Я оказываю тебе честь, прервав твою жалкую жизнь этим чудесным мечом.

Метр остро заточенной, играющей неземным блеском стали рванулся в лицо Синдзи. Удар был нанесен со скоростью далеко за пределами смертных, но острие меча все равно приближалось до уныния медленно.

'И вот это конец? — тупо подумал он. — То есть мне суждено умереть вот так, брошенным всеми и вся, втоптанным в грязь, заколотым как свинья этим чертовым призраком?'

Перспектива не хуже прочих, надо сказать. Может, Сакура решит, что для обеспечения безопасности надо лишить его собственной воли. Может, Рин решит поквитаться за все хорошее. Что творится в головах этих двоих он так и не мог понять. Или мог понять, но не мог поверить. Или мог поверить, но почему-то боялся этого. Может, дед решит, что негоже ему таскать бесполезную магическую метку, а ведь извлечь ее можно либо с трупа, либо угробив носителя в процессе. Может, кто-то из прошлых недругов решит убрать бывшего мага, которые слишком много видел. Да что угодно может быть.

Будь ты моим сыном — я бы гордился тобой...

В какой-то миг Синдзи осознал, что его голова немного отклонена вправо, сухожилия в здоровой руке болят от резкого напряжения, а по ладони струится что-то теплое. Скосив глаза в сторону, он увидел лезвие фантазмического меча, прошедшее в считанных миллиметрах от его виска. За ничтожную долю секунды он все-таки успел чуть-чуть отвести удар в сторону, и порез на руке был пустяком по сравнению со сквозной дырой в черепе.

— Значит, еще не совсем погас. Еще держится, — задумчиво произнес Гильгамеш в пустоту и опустил меч.

— У меня еще остались причины жить, царь мой, — сдавленно ответил Синдзи.

— Тогда узри же милость величайшего из правителей, человек, — сказал Изначальный Герой. — Из своей книги ты уже знаешь, что у Меня когда-то давно был друг. И это правда, что его смерть Я оплакивал, как ничью ни до этого, ни после. Но есть и то, что не вошло в летопись. Мой друг был человеком, созданным из глины, но он стремился стоять вровень с богами. И когда жизнь его покинула, Я увидел, что этот образ жизни, это стремление даже более драгоценно, чем все мои сокровища. Своей рукой ты отклонил удар моего меча, ты осмелился коснуться моих сокровищ, но я не буду казнить тебя за дерзость, потому что пока еще в тебе есть это стремление. И отныне же, маг, не разочаровывай меня. Слуга должен служить своему царю, в противном же случае его жизнь не имеет смысла.

Гильгамеш ушел, а Синдзи продолжал сидеть, рассматривая порез. Слова воплощенного призрака ему были понятны. И понятна была причина, по которой он все-таки нашел в себе волю избежать удара. Но трудно было оформить эту мысль в приемлемую форму.

'Есть человек, который меня признал. Есть человек, который мог мной гордиться. Этот человек оставил меня одного, уверенный, что я справлюсь со всем сам. На что я пойду, чтобы оправдать его доверие? — Синдзи поднял глаза к темнеющему небу. — На все'.

— Смотри на меня, Страж, — прошептал он одними губами. — Смотри, как я встану вровень с тобой.

Двадцать минут спустя

Когда он вернулся домой, то, к вящему его удивлению, Сакура только укоризненно поглядела на порезанную руку, быстро наложила стерильную повязку и позвала за стол. Синдзи согласился, хотя и с некоторой опаской. С одной стороны, перекусить он уже успел, с другой же чувство голодной пустоты проходить не собиралось. Похоже, это не просто голод. Но раз уж Сакура предлагает — лучше согласиться.

Пока сестричка помешивала у плиты рагу, Синдзи вяло болтал ложкой в чашке с чаем. Он догадывался, что она чувствует в душе, хотя и оправдывал свои действия высшей необходимостью. Это к вопросу о том, допустимо ли лгать людям в глаза ради их же блага. Рассказать о причинах своих отлучек он, ясное дело, не мог, поскольку все услышанное Сакурой автоматически становилось известно Зокену. Тот закрывал глаза на его 'подработки' совмещенные с тренировкой в полевых условиях, но узнай он истинную цель этих действий — и жизнь Синдзи стала бы насыщенной, но очень короткой.

— Сильно обиделся? — Сакура накрыла рагу крышкой и обняла его сзади, прижавшись грудью к спине. — Я не знала, что с тобой случилось, правда. Дедушка рассказал мне все только вчера вечером.

'Но уж отрезанную руку можно было разглядеть', — угрюмо подумал Синдзи, но решил не нарываться на очередной конфликт. Даже худой мир лучше доброй ссоры.

— Врать не стану, обиделся. Но раз уж ты перенервничала, да еще симбиоты эти твои... забудь. Просто забудь. Только об одном тебя прошу — доверяй мне. Скоро ты все узнаешь, немного времени осталось.

— Если ты просишь, я буду тебе верить. Только и ты меня не бросай, — руки Сакуры сжались с силой, необычной для девушки. — У меня ведь больше ничего нет. Ни о чем не беспокойся, я смогу тебя защитить. Я постараюсь вылечить тебя. Только не оставляй меня здесь.

— Не оставлю, — Синдзи положил свою ладонь поверх ее. Выговаривать слова было больно, он сам не знал, сможет ли сдержать обещание. — Кстати, все спросить хотел. Ты сегодня утром телепортировалась на крышу через Тень, но как узнала, когда это нужно?

— Не заметил? — ладошка Сакуры спустилась к низу его живота. — Я поставила небольшую печать. Не бойся, ничего страшного. Просто я всегда буду знать, где ты и все ли с тобой в порядке.

— Что-то мне это напоминает, — осторожно заметил Синдзи.

— Не сравнивай меня с дедушкой. Я просто боюсь за тебя.

Да. Даже за таких типов, как он, кто-то беспокоится. Вот Сакура беспокоится. И, наверное, даже Рин беспокоилась. Должно же быть внятное объяснение ее сегодняшним словам. Наверное, он обошелся с ней слишком жестко, но на то были причины. Возможно, стоило объяснить в записке, в чем дело? Нет, тогда бы было только хуже. В лучшем случае она бы сразу же вернулась в Мисаки. В худшем — по приезду рассказала все Сакуре, а та не пережила бы такого потрясения.

— А что у вас случилось с Рин? — вдруг спросила сестренка, не разжимая объятий. — То, что я услышала сегодня, не походило на вашу обычную перепалку. Что-то случилось, пока вы были наедине?

Когда-то давно Страж попросил Синдзи не лгать сестре, предрекая, что за каждое слово лжи он однажды заплатит криком боли. Тем не менее, со временем ложь стала необходимостью, а предсказание сбылось почти на сто процентов. Так что сейчас надо сказать правду.

-Я думал, мы стали друзьями. Возможно, мы действительно ими стали. Но я был сильно взвинчен и сказал ей одну большую глупость, а на следующее утро мы расстались при не лучших обстоятельствах. Так что я не удивлюсь, если она меня возненавидела. Даже больше прежнего.

— Вы не переспали? — Сакура сразу поставила вопрос ребром.

— Что ты, что ты. Всего один поцелуй, и то для лечебной синхронизации. Ай, не кусайся!

— Тебе не стоит продолжать с ней общаться, — Сакура выпустила его ухо и скользнула губами по щеке. — Сейчас ты беззащитен перед ней, и она попытается тебя использовать.

Что-то подсказывало Синдзи, что к этому совету не стоит относиться легкомысленно, по многим причинам. И это раздражало. Так же по многим причинам.

Неприятно, когда твою свободу ограничивают, даже из лучших побуждений. Неприятно давать обещания, которых заведомо не сдержишь. Неприятно изображать теплоту, когда в душе ощущаешь только бездонный провал в том месте, где прежде были какие-то чувства.

'Должен быть способ... должен быть способ заполнить эту пустоту...'

...ложка медленно погрузилась в рагу.

* * *

— Ну и что ты собрался делать?

Синдзи осторожно оглянулся на деда. Тот сидел на укрытом живым ковром полу и казалось, что он может сидеть так вечно. Пройдут годы, столетия, но Мато Зокен останется неизменным.

Обманчивое впечатление.

Даже утратив способности к магии, Синдзи чувствовал веющий от деда запах смерти. Старый маг умирал, это было ясно как дважды два, хотя и продолжал вести себя как обычно. То есть давил на Сакуру и пытался унизить пра-пра-сколько-то-там-внука. Синдзи не обращал на это внимания. Прошли те времена, когда он мог огорчиться от его упрека или обрадоваться похвале. Зокен утратил для него авторитет. Просто еще одно препятствие, пусть даже сильное, умное и крайне опасное. Сколько их таких было? Память всего не держит. У них только одно общее — они почти все немножко мертвые.

— Небольшой эксперимент, — бросил он через плечо и пинком вышвырнул из-за дощатого ограждения одинокого червя. — Мое тело уже приспособлено к магической энергии, так что адаптация должна пройти намного проще.

— Всерьез надеешься, что выгорит? — казалось, что старику и правда было любопытно.

— Утративший надежду побежден. Не надеявшийся никогда — непобедим, — Синдзи покачал над горелкой тигель, в котором плавился свинец. — Я просто беру и делаю.

— Эти костыли все равно не сделают тебя полноценным магом.

— Плевать. Они просто инструменты. Мощные и удобные, но инструменты.

— А где собираешься взять оригинал для создания матрицы?

Синдзи поставил перед собой пулелейку и снял тигель с огня. Свинец медленно потек в емкости, чтобы через несколько часов, после остывания, стать пулями калибра .357.

— Было бы неплохо снять матрицы с тебя, — сказал он без злости. — Но как бы мне не сгнить после такого. Так что воспользуюсь планом Б.

— Дай угадаю, — Зокен развеселился. — Это девушка?

— В точку.

Глава 3: Тени за зрачками

— Эй, Тосака, погоди!

Рин обернулась. Синдзи ковылял в ее сторону, все еще опираясь на палку. От ее взгляда не укрылось, что вдобавок к перевязи на левой руке теперь бинт был и на кисти правой.

— В чем дело? — спросила она холоднее, чем стоило бы.

— Ты же сейчас домой, верно?

— Ну да.

— Найдется полчаса свободных?

— А в чем дело?

— Да так, надо разрешить пару вопросов.

— Это не может подождать.

— Нив коем случае. Все равно ты сейчас пойдешь домой и будешь до ночи киснуть над своими камешками, — Синдзи вдруг сунул палку подмышку и взял ее за руку. — Пошли-пошли, от нескольких минут в компании хорошего человека конец света не случится.