Рассеченное время

— Время, — командует вампир. — Начинайте ритуал.

Три смертных мага начинают читать заклинания, каждый перед своим магическим кругом. Три вспышки освещают подземную пещеру. Три Героических Духа являются на их зов, готовые сражаться ради собственных желаний, исполнение которых посулил им Грааль...

Глупцы.

— Силой своего командного заклинания я повелеваю тебе — умри! — произносят в унисон три голоса.

Три предсмертных стона разгоняют тишину. И еще три жертвы кладутся на алтарь великой цели...

— Почему ничего не происходит?! — раздраженный голос с немецким акцентом прерывает томительное ожидание.

И правда, почему ничего не происходит?! По спине мага побежали мурашки. Они... они ОШИБЛИСЬ?!

— Погоди! — он одернул мага Айцбернов, лихорадочно соображая.

Сам он занимался командными заклинаниями и тем, что связано с пребыванием Героических Душ в материальном мире в качестве фамилиаров. Юстиция рассчитывала общие параметры системы и настраивала механизм имитации Истинной Магии. Но кто проводил расчеты необходимого количества энергии? Тот, кто лучше всех знал землю, на которой был возведен Высший Грааль. Тот, кто ею владел.

— Тосака! — молодой маг развернулся к одному из подельников. — Это ты допустил ошибку!

— Катись к черту, гайдзинская обезьяна. Я все сделал правильно, а напортачил только ты.

Ему это выгодно. Выгодно, чтобы Грааль не был завершен сейчас. Тосака — никчемная, никому неизвестная семья, достигшая успехов только в махании руками-ногами. Присутствие на их территории столь мощного артефакта, как Святой Грааль, неизбежно поднимет ее авторитет если не до небес, то весьма значительно. Горло молодого мага словно стискивает ледяная рука. Это из-за него жертва Юстиции оказалась... НАПРАСНОЙ!

— Мати сира земля

И жертву приймiть!

— Золгин, какого Teufel ты творишь?!

Тосака не пытается отбиваться от сотен атаковавших его мечекрылов. Следуя заветам магической боевой науки, он одним неразличимым глазу движением атакует их хозяина. Линия и круг. Удар, направленный не наружу, но вовнутрь. Поражающий внутренние органы даже через укрепленные магией мышцы.

'Юстиция...'

Не о том они мечтали, когда загорелись идеей прорубить дверь за пределы смертного мира. Достижение высшего знания, освобождение от пределов слабого людского разума, воплощение утопии, где не будет места горю и страданиям. Он был еще совсем юнцом, приехавшим в Часовую Башню на учебу, и горел стремлением облагодетельствовать весь мир. Она была архимагом, гомункулом, живым сгустком магических цепей. Формально, она даже не была человеком, и в тоже время была человечнее многих...

Кровь хлещет изо рта, кровью наливаются гематомы. Внутренние органы разорваны. С такими ранами даже сильный маг может умереть.

'Нет. Я должен жить. Во что бы то ни стало. Я сделаю так, чтобы ее жертва не пропала даром. Я должен... жить... должен... жить...'

* * *

1 января, 2003г.

Груда гниющей плоти по имени Мато Зокен встрепенулась и очнулась от дремы. Сон, необычайно яркий и четкий, до сих пор стоял перед глазами. Первый и единственный день Первой Войны за Святой Грааль, как они позже окрестили этот ритуал. День, рассекший долгую жизнь Макара Золгина на 'до' и 'после'. День, когда он сошел с пути к цели, перепутав ее со средством.

Старый маг мысленно прокручивал в уме память последних ста девяноста лет. Память сохранила далеко не все, а то, что удавалось вспомнить, было окрашено в мрачные цвета. Его тело гнило заживо, и душа непрерывно разлагалась под гнетом времени и неимоверно мощного проклятия, под удар которого он попал случайно почти год назад. Но эта мука была ничем по сравнению с внезапным озарением, что почти вся его долгая жизнь потрачена впустую.

Столько принесенных жертв, столько пролитой крови, столько причиненных и перенесенных страданий. И все зря. Почему-то именно сейчас он это понял предельно четко. Вероятно, он еще мог какое-то время отодвигать свою окончательную смерть, поглощая все новые и новые тела. Только что это ему даст? Спустя два столетия умирающий старик осознал, насколько иллюзорен и недостижим его возвышенный идеал. Реально ли одним махом рассечь тот клубок ненависти и зла, который сплетался в людских сердцах с начала времен? Нет, конечно нет. Даже не будь Грааль осквернен, должно ли вмешиваться в естественный ход истории, в плавную эволюцию человеческого вида? Пройдут тысячелетия, сменятся сотни поколений. Ростками своих лучших представителей человечество достигнет высот более потрясающих, чем он мог когда-либо мечтать. А значит...

Гниющее тело Зокена затряслось от горького смеха. Sam kashu zavariv — sam rozsobuvati. Нет, пока он еще не может умереть. Не имеет права.

* * *

Тем временем

Бух-бух-бух!

Рин только заворочалась в полусне и накрылась одеялом с головой. Ну что за несправедливость?! У нее наконец-то есть возможность с чистой совестью спать столько, сколько захочется, а кто-то бесцеремонно долбится в дверь. Пусть идут подальше. На улице первое января, может же девушка выспаться хоть раз в году?

Бух-бух-бух!

Рин глухо зарычала и накрыла голову еще и подушкой. Это неправильно будить ее вот так. Она и так ничего не праздновала, всю новогоднюю ночь посвятив изучению тантрической теории и теперь была готова продать душу дьяволу за возможность нормально отдохнуть.

Стук больше не повторялся и девушка почти задремала снова, если бы не одна беспокойная мысль, которая тихо зудела в уголке разума и не давала в полной мере насладиться теплой постелью. Стучали у парадного входа. В дверь. Дверь была частью дома. Который был надежно укрыт замкнутым полем. Несколько секунд Рин тупо пялилась в подушку а потом рывком села на кровати.

Бам-бам-бам!

На это раз стучали уже не в дверь, а в окно ее собственной спальни. Рин повернула голову и увидела за окном Синдзи с оленьими рогами на голове. И тут же сделала пометку в памяти — никогда не читать о тантрических ритуалах на ночь. Потом закрыла глаза. Выждала для верности несколько секунд и открыла снова. Синдзи исчезать не собирался, как и рога на его голове. Вместо этого он снова подтянулся на одной руке и постучал головой в стекло.

Бам-бам-бам!

Рин вскочила с кровати и подбежала к окну. Рога, при ближайшем рассмотрении, оказались накладными и вообще из пластмассы.

— Чтоб тебя черти взяли, Синдзи, — сонным голосом пробормотала она. — Чего тебе надо в такую рань?

— Эй, Тосака, впусти меня. Я фея! — тот попытался изобразить щенячьи глазки, но получалось это у него из рук вон плохо.

— Еще чего!

— Ты что, не веришь в фей?

— Спускайся отсюда, сейчас оденусь, — буркнула Рин и задернула шторы.

Быстро сменив пижаму на обычные свитер и юбку, она спустилась на первый этаж. За дверями ее ожидали Сакура и Синдзи. Первая щеголяла красной шубкой и красной же шапкой, а так же красным мешком. Второй, кроме рогов, носил на шее колокольчик и какой-то красный шарик — видимо, клоунский нос.

'Картина века, — хмуро подумала Рин. — 'Я и мой брат-дебил''.

— Добрый день, — с холодной вежливостью поздоровалась Сакура.

— И с Новым Годом! — Синдзи напротив, буквально лучился весельем и беззаботностью.

— Ммм... спасибо. Ты как по стене залез?

— Да там такие щели между кирпичами, что это все равно что по шведской стенке. Войти можно? А то через порог нехорошо разговаривать.

Рин заколебалась. Какой-то серьезной угрозы она не ожидала, но приглашать кого-то к себе домой для нее было в новинку. В определенном смысле это было моментом даже более интимным , чем раздеться догола.

— Ну ладно, заходите, — решилась она спустя почти полминуты. — Я только проснулась, сейчас чаю заварю.

— Двенадцатый час, — тихо сказала Сакура глядя в сторону.

— Да ладно тебе, — Синдзи замахал руками. — Если бы не нужно было разносить подарки, я бы до сих пор спал.

Оставив этих двоих в гостиной, Рин отправилась на кухню кипятить чайник, по дороге заскочив в ванную плеснуть в лицо холодной водой. Дома вообще было холодно, ибо центрального отопления никто провести не догадался, тратить энергию на сохранение тепла магией Рин было жалко, а ставить на ночь несколько обогревателей — слишком дорого в плане счетов за электроэнергию. Но по-другому быстро проснуться никак.

В гостиную она вернулась всего десять минут спустя, неся поднос с тремя фарфоровыми чашками и чайником, полным красного китайского чая улун. Сакура сидела на кожаном диванчике, сложив руки на коленях, Синдзи стоял у каминной полки и разглядывал расставленные на ней фотографии. Оленьи рога он так и не снял.

— Интересуешься? — немного нервно спросила Рин.

— Ага, — рассеянно согласился Синдзи и кивнул на одну из фотографий. — Такая милая девочка была, просто взял бы и угостил печеньками, и вон что выросло.

— Лоликонщик.

— Пошлячка. Я наоборот предпочитаю более выраженные формы. Это признак хорошего здоровья и жизненного тонуса.

В присутствии Сакуры Рин решила тему не развивать, просто на всякий случай. Просто молча обнесла всех чаем и сама примостилась в кресле с горячей чашкой в руках. Сакура тем временем вынула из своего красного мешка перевязанную лентой коробку и передала ее Синдзи.

— Мы с долго думали, что тебе подарить, — торжественно начал он. — Но не смогли придумать ничего оригинального, так что решили ограничиться чем-то нейтральным. Так что прими этот подарок, надеемся, он тебе пригодится.

Все еще пытаясь вникнуть в логику происходящего, Рин распаковала коробку. Внутри оказался какой-то объемистый сверток. Розовый. Она вытащила его на свет, развернула и обнаружила в своих руках пижаму-комбинезон в виде кролика. Розовую.

— Я предлагал масляный обогреватель, — продолжал восторженно вещать Синдзи. — Но у Сакуры возникла вот такая идея.

Рин оглянулась на сестру. Та очень внимательно изучала стоящий у стены сервант, но по ее лицу блуждала слабая злорадная улыбка. Ага, не дождешься!

— Огромное спасибо, ты просто читаешь мои мысли! — Рин стрельнула глазками. — По ночам иногда так холодно, да еще если спать одной.

Улыбку с лица Синдзи как ветром сдуло, он быстро глянул на Сакуру. Та не изменилась в лице, только слегка сжала кулаки.

— Синдзи, мы ведь уже посетили всех, кого планировали? — спросила она.

— Ну, вроде бы... — проговорил тот с видимым облегчением от того, что удалось съехать с темы.

— А вы многим разносили подарки? — спросила Рин.

— А то! Всем, кого знали!

— Всем — в смысле вообще всем?

— Ну да, даже эту скотину Котомине не забыли!

— Вот оно как, — протянула Рин заинтересованно. — А что ты подарил Кирею.

— Средство от изжоги, пачку 'Alka-Seltzer' и диск американского певца Джона Скатмена 'Super Kirei'.

Несколько секунд девушка переваривала информацию, потом не выдержала и рассмеялась во весь голос.

— Ты... серьезно что ли? — выдавила она в перерывах между приступами смеха.

— Абсолютно. Он еще сказал что-то в духе: 'шесть из десяти'. Что он имел ввиду, не в курсе?

— Нет... 'Супер-Кирей'... хи-хи! А к кому еще заходили?

— Навестили Эмию Широ. И нет, никого там не убили. Сам я внутрь заходить не рискнул, но Сакура передала от меня ему пару боксерских перчаток. Потом еще Кузуки-сенсей, ему мы подарили бутылку виски.

— Это такой хитрый план вытянуть сколько-нибудь приличный балл по всемирной истории?

— Ты настолько низкого обо мне мнения? Просто он меня как-то застукал на крыше с сигаретой. И попытался отобрать всю пачку. Я думал, что смогу отстоять свою собственность, но он, похоже, очень серьезно изучал китайское ушу. Руки как стальные, серьезно.

— Ты что, подрался с учителем?

— Нет, конечно! Я еще из ума не выжил. Но ту несчастную пачку отбирали друг у друга почти полминуты, а потом он одержал техническую победу, потому что все сигареты в ней превратились в кашу.

— Синдзи, мы сегодня домой пойдем? — настойчивее спросила Сакура. Видимо, этот разговор ей не особо нравился.

— Пойдем-пойдем, — Синдзи вдруг о чем-то задумался. — Слушай, Тосака. Ты, я смотрю, к Новому Году не готовилась и никаких подарков не запасла... Так вот, даю тебе шанс искупить твои грехи. Я сейчас схожу, возьму кассеты в прокате, а вы с Сакурой вместе забабахаете какой-нибудь обед. Все довольны планом?

— Нет, — хором произнесли девушки.

— По крайней мере, все недовольны в равной степени, — Синдзи достал из кармана бумажник и вручил его Сакуре. — Давайте так, я пойду пешком и вернусь через три часа, а когда вернусь — меня будет ждать дивный сон гурмана, а дом будет все так же стоять, причем на прежнем месте. Лады? Вот и отлично.

И прежде, чем кто-то успел вставить хоть слово, Синдзи выскочил из комнаты. Через пару секунд раздался хлопок входной двери.

'Он забыл снять эти дурацкие рога', — подумала Рин.

* * *

Выйдя из дома Рин, Синдзи первым делом стянул с себя рога, колокольчик и накладной нос. В полном успехе устроенной клоунады он уверен не был но, по крайней мере, две самых проблемных девицы в радиусе двухсот километров на целых три часа пристроены к совместному делу и не будут цапаться, но при этом будут слишком поглощены друг другом, чтобы следить за ним самим. Вот и прекрасно, этого времени должно хватить с лихвой.

С такими мыслями Синдзи не заметил, как перешел мост и добрался до церкви. Кирей к тому времени как раз закончил читать обеденную Литургию Часов, и Синдзи пришлось ждать ухода немногочисленных прихожан, чтобы обратиться со своим вопросом.

— И так, чем я обязан уже второму твоему визиту, юноша? — поинтересовался бывший экзекутор, не сводя с него пристального взгляда.

— Сущая мелочь, падре. Я всего лишь хочу, чтобы ты крестил меня.

— Занятная просьба. Мне интересно, чем она вызвана.

— Это не твое дело. Я разговариваю с тобой как со служителем Церкви, и ответ хочу услышать соответствующий.

— Как священник, пусть и не самый лучший, я не могу препятствовать желанию заблудшего еретика встать на путь спасения, — Кирей еле заметно усмехнулся. — Но ты должен понимать, что обратного пути уже не будет.

— Его никогда нет, если не умеешь поворачивать время вспять.

— А еще у меня могло не найтись необходимых для ритуала предметов.

— Только если бы ты не был собой.

Кирей одарил его еще одним долгим препарирующим взглядом. Синдзи глаз не отводил и вообще не нервничал. Вряд ли даже такой тонкий психолог как Кирей мог сейчас распознать в нем какие-то скрытые мотивы. Если глядеть в пустоту, то не увидишь ничего кроме самой пустоты.

— Ладно, тогда начнем, — священник кивком указал направление. — Становись к алтарю...

Глава 4: Их тяготы

Январь, 2003 год

— ...ну тут возьми ей и ляпни: 'А можно я буду звать вас Томато-сан?'

— Кажется, это была плохая идея.

— Да не говори. Схватила она эту несчастную банку, сунула мне под нос и смяла одним движением. И потом еще пригрозила кастрировать на месте.