Враг изначальный

'Бах' — пуля в левое плечо заставила несостоявшегося убийцу снова вскрикнуть и выронить пистолет.

Тут могло быть два решения: сбить подсечкой или оглушить. Дэн взлетел в прыжке, чтобы ударить рукояткой пистолета по голове.

Легкий хлопок и Брин снова исчез.

— Твою мать! — выругался по-русски Дэн. Огляделся. Брина нигде нет. Профессор подымался с колен. Значит вся перестрелка уложилась всего в несколько секунд. А душа все еще требовала крови. Нахлынула слабость, аж колени подгибались. Последний раз стоять под прицелом приходилось очень давно. Забыл, что это такое... Наклонившись, Дэн поднял пистолет. Хорошая машинка: электромеханический пистолет Глок-119 — оружие спецподразделения для боя в стесненных условиях. Способен стрелять одиночными и короткими очередями и магазин солидный: на сорок пять безгильзовых патронов.

— Что здесь произошло, мсье, я требую, чтобы вы все объяснили! — громко и возмущенно произнес профессор Жомени и воинственно поднял подбородок.

'Вот и я бы хотел понять, что здесь происходит, и почему первый помощник руководителя экспедиции пытался убить профессора?' Мысль работала с лихорадочной торопливостью; предположения и версии, переплетались, возникали и снова пропадали. Одно было ясно совершенно точно: кто-то из разумных пытается не допустить до тайн погибшей цивилизации. Вот только кто? Претендентов много. От не вошедших в состав Генеральной Директории Нипонской империи и Англосаксонской федерации до неземных разумных: волфов, лабхи или Биин-арапо. Хотя мгновенные перемещения Брина как бы намекают, что здесь замешены высокие инопланетные технологии.

Дэн шел к профессору, сосредоточенно думая о том, кто мог организовать покушение лишь бы только не о погибшем товарище. Тупой укол запоздалого страха не нарушил мятущейся бессвязицы мыслей.

— Пока не знаю, но обязательно узнаю!

— Клянусь, вы... — тут профессор заметил торчащую из-под завала окровавленную ногу и осекся. Глаза стали словно плошки.

Он наклонился, с лихорадочной спешкой схватил выпирающий из завала камень, раскачал, выбросил в сторону. Схватился за другой.

— Что вы стоите! — оборачиваясь к Дэну гневно выкрикнул профессор и распрямился, — мсье, вы же видите вашего подчиненного завалило и ему надо помочь!

— Мак-Тиг погиб, — произнес Дэн. Кислый вкус ржавчины во рту вызвал обильный приток слюны. Он сдвинул маску в сторону, сплюнул на пол и надел обратно. Без маски человек в марсианской атмосфере все еще чрезвычайно бедной на кислород, может продержаться в среднем минуту. Профессор упрямо покачал головой и наконец взглянул в лицо начальника охраны. В выцветших, когда-то синих глазах плескался такой ужас, что Дэн вздрогнул.

Он достал телефон и попытался позвонить, чтобы вызвать помощь, но в трубке лишь шелест помех.

По бесконечным катакомбам древних марсиан двигался в круге безжалостно-яркого света робот. За ним, там, где полутьма переходила в первозданную тьму, быстрым шагом матерого разведчика крался, постоянно оглядываясь и, пытаясь нащупать врага 'зрачками намертво зажатых в руках пистолетов, Дэн. За ним — придавленный случившимся и молчаливый профессор.

Если вдуматься довольно сомнительная предосторожность против обладавшего способностью внепространственно перемещаться противника, но ничего другого Дэн придумать не смог. По крайней мере так прикрыт тыл и есть отличный обзор всех возможных подходов. Он сделал все, что в этих обстоятельствах можно придумать. Если же противник оказался умнее, чем он предполагает, тогда, дело, конечно другое. Наверх вы, товарищи, все по местам... Но думать об этом категорически не хотелось.

Тишина стояла совершенная, нарушаемая только суетливым стуком крови в висках. Впрочем, место здесь такое. Тихое. Уже сотни тысячелетий как радикально тихое.

Было тревожно и одновременно яростно-весело. Такое ощущение он испытывал лишь однажды еще желторотиком на планете Нипон. В составе команды ликвидаторов они убегали по тропическому лесу от преследующих их полиции и якудзы, и смерть на мягких, кошачьих лапках кралась за ними.

На обратном пути никто так и не попытался напасть, и люди благополучно добрались до камеры с идущим на поверхность планеты лифтом. На вмонтированном в стену пульте показывавший расположение кабины огонек, горел напротив уровня поверхности. Это означала что некто, а скорее всего Брин, воспользовался лифтом и что он сделал с ним потом, громадный вопрос. Совсем небольшой заряд на лифтовые канаты, и неосторожные пассажиры гарантированно разобьются в кровавую лепешку. Дэн хотел выглядеть непроницаемым, однако лоб предательски собрался в морщины, выдавая напряжение. Он вновь вытащил телефон. Удача, здесь уже не действовало нечто, блокирующее связь и Дэн позвонил дежурному. Объяснив ему ситуацию, приказал проинформировать Землю и вызвать по 'тревоге' отдыхавших сотрудников службы безопасности.

Не прошло и пяти минут как телефон зазвонил и хорошо знакомый голос старшего смены доложил: 'Мы на месте'. Еще через час лифт проверили, и 'спасатели' спустились за Дэном и профессором в марсианские катакомбы.

Через минуту они поднялись на поверхность планеты и сели в бронированный марсоход. А 'спасатели' отправились за телом погибшего товарища. Несколько минут движения на грани возможностей мощного мотора и машина затормозила внутри лагеря: пяток куполообразных герметичных зданий, каждый для проживания нескольких человек.

До позднего вечера над мрачной марсианской пустыней шныряли коптеры-разведчики и только за час до заката, когда огненная горошина солнца ярко осветила изрезанную, похожую на исполинский, не побывавший в опытных руках ювелира, рубин, гору Аскрийская, утопив подножия в тени поиски увенчались успехом.

Тело несостоявшегося убийцы профессора лежало в долине давно пересохшей реки, за большим валуном, в доисторические времена принесенном бурным течением, и был холоднее льда. Лицо бледно-синее, отечное. В двух шагах от него валялась исправная кислородная маска. Человек сорвал ее и, не пытался надеть, пока от удушья не рухнул в агонии на песок. И никаких признаков присутствия рядом кого-либо и насилия. Он сам покончил с собой таким страшным образом.

А в подземелье марсиан нашли глушилку связи производства Нипона.

Вечером Дэн валялся в постели и, спать ему хотелось меньше всего на свете. В причастность нипонцев он не поверил сразу. Он рассуждал отстраненно-рассудочно, словно не его убивали в марсианских катакомбах. Есть события случайные. Вроде оставленного потожирового следа, по которому можно определить личность преступника. А есть те, к которым готовятся годами и продумывают все, вплоть до малейших мелочей, вроде снаряжения агента. Не может быть в нем ничего, что может стать ниточкой к пославшей его стране. Здравый смысл, логика, опыт наконец, утверждали, что не может быть таких натяжек и несообразностей. Значит? Значит это ложный след. Дополнительно убеждал в том, что он столкнулся с агентом нечеловеческой расы, способ мгновенного перемещения в пространстве погибшего агента. Людям, насколько был проинформирован Дэн, ничего подобного было неизвестно. Значит волфы, Биин-арапо или Лабхи? Похоже на то... но кто же? Ни единой зацепки!

Он с досадой ударил кулаком по кровати. Ломался с таким трудом налаженный образ жизни, а вместо него оставались только проблемы...

Вечером пришел ответ на его рапорт о произошедшем. Служба приказывала усилить охрану экспедиции и персонально профессора и уже утром на помощь прибывали сотрудники из Марсограда. А в конце была приписка, что зафиксированы контакты Брина с сотрудниками нипонского посольства на Земле. Вопросов, на которые не было ответов, прибавилось.

Прошло несколько дней. Мучили мысли, так чью же игру он нарушил? Ежедневно профессор с помощниками под усиленной охраной боевых роботов и прибывших из Марсограда сотрудников спускались в катакомбы, где кипела работа по изучению и снятию виртуальных копий с артефактов древних марсиан. По вечерам профессор Жомени закрывался в своих комнатах и чем он там занимался, не знал никто. Дэн догадывался — профессор бился над расшифровкой письменности древних обитателей планеты.

После ужина Дэн удалился в свою комнату. Делать было нечего, он вытащил из криомашины бутылку божественной пандеры, напитка из Новой Сибири, его Дэн очень любил, и достал разрекламированную и жутко модную книгу Краветц 'Небо в красных тонах'. Готовясь к командировке, не поскупился и распечатал ее на домашнем объемном принтере. Пусть и не бумага, а тончайший пластик с прожженным на принтере текстом, но печатная книга по мнению Дэна во всем превосходила электронную: изображение, шрифт, запах, даже воспринимается лучше, чем с экрана. Глотая ледяную жидкость, взрывавшуюся на языке острым кисло-сладким вкусом, одолел, и то с трудом, полсотни страниц из тысячи: долгое и нудное описание всего, что приходит в голову человека за день — все мысли вплоть до самых интимных. Словом, полный бред. И почему по Краветцу сходит с ума земная элита? Прав был Крюгер, когда говорил, что культурную жизнь Земли нужно выжигать каленым железом и вместо нее строить новую. Дэну нравилась классика: Шолохов, Алексей Толстой, из родившихся после его переноса писателей — Бондаренко и Гильермо. Сильно и зримо, мощь!

Забросив книгу на стол, собрался сходить в спортзал, лишь бы не торчать одному в комнате. Дэн не любил ее. Слишком она была холодная и неуютная, слишком, несмотря на все старания обустроить, казенная. К тому же совсем недавно в ней снился СОН, возможно продолжение тех, какие мучили его до войны с волфами, пять лет тому назад.

Он собирался уже выходить, когда вдруг тишину прорезала дробная трель телефонного звонка. Хотя этот аппарат называли просто телефоном, но возможности дальнего потомка телефонов 20-го века до сих пор удивляли Дэна. Скорее это был некий машинный компаньон-секретарь-слуга, сопровождающий человека по жизни от детства до старости. Этот компаньон 'рос' вместе с человеком с самого детства, изучал его привычки и желания и был способен заменить хозяина во всех второстепенных делах: вести текущую переписку, составлять документы, вести деловые переговоры. Обладал возможностью звукозаписи, огромной памятью, мог позиционироваться на местности и еще тысячу возможностей. Мог заменить хозяина в телефонном разговоре, который тот предпочтет пропустить, притом настолько совершенно, что никто не догадается, что это говорит машина. А затем доложить о нем кратко или подробно, как того пожелает человек.

Дэн слегка поджал губы и бросил настороженный взгляд на стол, где лежал телефон. Что еще от него начальству нужно?

— Домовой, кто это? — спросил недовольно.

— Твоя жена, Дэн, — глубоким сопрано ответил телефон и хихикнул, — соскучилась наверное!

Дэн расплылся в улыбке и подошел к столу. Наконец то! Хотя бы поговорить с Марией.

— Здравствуй дорогой... — послышался женский голос, полный такой сексуальной агрессии, что Дэн невольно сглотнул слюну, — У нас все хорошо, мы тебя ждем и я и Васенька. Алло, милый, когда приедешь? Я... — голос женщины приобрел капризные нотки, — Я так соскучилась, ты не представляешь, как я соскучилась! Я вся горю! Соловьев! Если ты немедленно не приедешь ко мне хотя бы на день, я отдамся первому встречному жруну! Клянусь тебе в этом! И не смей прятаться за свою дурацкую работу!

Это было настолько не похоже на обычное поведение Марии, что Дэн только оторопело хлопнул глазами. Он ничего не понимал. Мария добрая и любящая, по крайней мере Дэн в это верил, просто не могла требовать нарушить служебный долг. Она сама работала в службе и прекрасно понимала, что он не мог покинуть место командировки под угрозой военного суда. Бывали у Марии моменты, когда она включала стерву: вот хочу и все! А как ты это сделаешь и возможно ли то, что она хочет, женщину абсолютно не интересовало. Но, слава богу, это бывало редко, но, и в пределах разумного.

— Дорогая, я тоже по тебе ужасно скучаю, но я на работе и не могу так просто взять уехать и бросить задание! — терпеливо, словно ребенку, произнес Дэн, — Да кому я это объясняю? Ты же сама прекрасно знаешь порядки Конторы. Дорогая, ну будь умницей — потерпи еще немного. Мы договорились, дорогая? Лучше расскажи, как у тебя дела? Не устроилась на работу? И как себя чувствует Надежда Рашидовна?

Световой луч проходит расстояние от Марса до Земли приблизительно за десять минут. Это обстоятельство делает радиопереговоры мучительными и весьма оригинальными. Каждый из собеседников после того, как передал собственное сообщение, при этом как можно более полное, вынужден долго ожидать, пока придет ответное.

Прошло время, наконец неторопливые для космических расстояний радиоволны донесли шуршание, а потом раздался голос Марии, похожий на змеиное шипение.

— Мило, мило, любимая жена в кои то веки о чем-то попросила Соловьева! Небось уже нашел себе молоденькую археологичку? Упиваешься новой любовью, а? Ты ведь любишь ее? Думаешь глупый вопрос? Ах я глупая? Я дура? Вот так, да? Да как ты смеешь так со мной разговаривать? Вот так ты мне отвечаешь на всю мою любовь! На все потраченные на тебя годы? Значит так, Соловьев! Если ты немедленно не приедешь, я не знаю, что с тобой сделаю. Как ты это организуешь, я не знаю, это твои проблемы! Ты меня понял Соловьев?! Он еще интересуется моими делами! Лицемер!

— Дорогая, ну будь умницей, успокойся, нет у меня никого. Где я еще такое солнышко как ты найду? Потерпи еще немного. Я обещаю, что приеду и мы с тобой отправимся в Нью-Индиа, как минимум на месяц! Тропики, белоснежные пляжи и море, это все будет твое. И... дорогая, я понимаю, скучно, может тебе устроиться на работу? Уверен Контора с удовольствием возьмет тебя обратно.

— Ах ты вот так! Негодяй! Так вот знай, за мной ухаживало пол Конторы. И Костиненко, и Бекхауз и Стэрди И Биено. Ах, какие мужчины, но я выбрала тебя, дура! — чувствовалось, что женщина с трудом удержалась от бранных слов, — Если ты немедленно не приедешь, ищи меня у кого-нибудь из них! И больше не звони и можешь вообще не приезжать!

В трубке послышались короткие гудки.

— Вот чертова баба! — Дэн с силой ударил по кровати, жалобное гудение, — Ну вот и поговорили. Из-за стенки послышался шум душа — сосед пришел с работы.

Плюнуть на женский каприз или выполнить его? Еще никогда за пять лет супружеской жизни Дэн не видел жену в такой ярости и не сталкивался с такими нелепыми требованиями. Что с ней случилось?

Самое простое — это было следовать долгу, но и, одновременно, самое чреватое самыми губительными последствиями в личной жизни.

Выполнить? И автоматически вылететь из Конторы, дай бог без уголовного дела? К тому же без всяких гарантий, что скандал не закатили специально, чтобы получить повод. А для чего? Для развода?

Сложность была в том, что, Дэн не видел третьего пути: каким-либо способом уклониться от решения. Он должен поступить или-или и, ответ как поступить, был для него очевиден.

Не особо надеясь на успех, он попытался перезвонить на Землю, но телефон молчал, а на рапорт с просьбой предоставить три дня отпуска по семейным обстоятельствам, последовала резолюция: 'Он что, с ума сошел?'