Враг изначальный

Когда ты выйдешь на войну против врага твоего и увидишь коней и колесницы и народа более, нежели у тебя, то не бойся их, ибо с тобою Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской. Когда же приступите к сражению, тогда пусть подойдет священник, и говорит народу, и скажет ему: слушай, Израиль! вы сегодня вступаете в сражение с врагами вашими, да не ослабеет сердце ваше, не бойтесь, не смущайтесь и не ужасайтесь их, ибо Господь Бог ваш идет с вами, чтобы сразиться за вас с врагами вашими и спасти вас

(Второзаконие 20: 1-4).

Предисловие

Даниил Соловьев по прозвищу Дэн поднял голову, в лицо угрожающе смотрел черный зрачок дула пистолета-шокера, а немного выше острые щели прищуренных и очень знакомых глаз, глаз Марии — жены.

Тело начало двигаться самостоятельно, независимо от ошарашенного мозга, но поздно, слишком поздно!

'Чпок' — звук, произведенный пистолетом, был совсем негромок, словно детский шарик проткнули.

Тонкая стрелка на проволочке, по которой шел ток высокого напряжения, почти не больно ударил в грудь. Дэн мешком рухнул на пол, букет упал, по белоснежному полу рассыпались цветы: болотно-зеленые и ярко-багровые. Тело забилось в невыносимых конвульсиях. Он замычал. Сквозь пелену невероятной боли, сравнимой с той, которую он испытал, умирая, в пещере на Зулуленде, он услышал торопливый стук каблучков по пластику ведущей с второго этажа квартиры винтовой лестницы. Конвульсии закончились, он попытался вскочить, но не смог. Шокер воздействовал на нервы так, что еще как минимум десять минут человек не мог владеть собственным телом.

Сказать, что он не понимал, что происходит, было слишком мало. В собственной квартире на него напала жена! Нет, нет и нет! Поступая на секретную службу, заранее соглашаешься на возможную насильственную смерть, порой очень мучительную — это издержки профессии, но такого он никак не ожидал и был в полной прострации. Такого с ним не могло случиться! Если бы кто об этом рассказал ему, он рассмеялся бы ему в лицо. Марию перевербовали? Бред! Бывшая секретарша самого Старика — руководителя службы безопасности Новороссийской федерации, а ныне Социалистической директории, имела все мыслимые допуски и даже после увольнения со службы за ней безусловно присматривали.

Но все же это случилось. Он содрогнулся от ярости. Холодной ярости, сравнимой с той, с которой Отелло душил Дездемону. Голова была чистая и ясная. Как уже случалось в жизни, он был готов драться не на жизнь, а на смерть, вот только тело — предатель, подвело. Ухоженные пальцы с алыми словно венозная кровь ноготками повернули мужскую голову. Лицо женщины, застывшее, безжизненное, скорее можно было назвать маской, остались только глаза, ставшие преогромными, темно-карие, с неестественно огромным зрачком, уставились на Дэна не то, чтобы свирепо или зло, но с таким чужим выражением, что он мысленно содрогнулся. Это была Мария и в то же время совершенно чужой и незнакомый человек.

Шеи под содрогнувшимся кадыком коснулся холодок кухонного ножа.

Черт, как глупо!

Глава 1

Несколькими годами раньше.

Если на сверхсветовом корабле промчаться сквозь закрывающие центр нашей галактики: Млечный путь, сверкающие миллионами желтых и красных угольков шаровые звездные скопления, то удивленному взгляду откроется непроницаемо-черное пятно — сверхмассивная, в несколько миллионов солнечных масс, черная дыра — настоящее кладбище материи, из нее не мог выбраться даже самый быстрый объект Вселенной — фотон. С невообразимо древних времен, когда Солнце, обогревшее и давшее жизнь планете, названной аборигенами Землей, было еще протозвездой и ему только предстояло испытать экстаз возникновения глубоко в недрах термоядерной реакции, центр черной дыры — сингулярность стала любимым жилищем двух безмерно древних, помнивших еще прежнюю, до Большого Взрыва Вселенную, существ или сущностей.

сингулярность — область пространства-времени, где нельзя ровно провести геодезическую линию. Под действием гравитации черные дыры сильно искажают пространство-время вплоть до разрыва. Есть предположение, что сквозь эти искажения и разрывы можно перейти в другую реальность, поскольку законы физики здесь перестают работать.

Наверное то, что сингулярность — место откуда был лишь шаг до других Вселенных, прошлого и будущего и любого места в Галактике стало домом для этих существ было закономерностью. Откуда еще они будут вести Большую Игру, где вместо фишек цивилизации разумных и звездные империи, объединяющие тысячи миров? Перепробовав за безмерно долгую и, поэтому, скучную жизнь все что может предложить Вселенная, они остановились на Большой Игре. Только она придавала какой-то смысл существованию и приносила в окаменевшие от прожитых лет души тень азарта и свойственных живому существу чувств.

Посреди абсолютно пустого и абсолютно темного — ни единый фотон света его не достигал, пространства появилось существо или сущность, внешне напоминавшее уплотнившуюся струйку серого тумана с мелькавшими внутри разноцветными: алыми, синими и белыми искрами. Перед ним материализовался используемый для периодического отдыха предмет, на котором отдыхали разумные, погибшей миллиард лет тому назад расы н`кругов. Улегшееся на него существо, а возможно сущность немного раздраженным тоном транслировало информацию в пространство, но для удобства углеродных существ, зародившихся на дне атмосферы планеты Земля, будем в дальнейшем именовать это — произнесло.

— Я вообще не понимаю, почему ты так привязалось к этому Рукаву Ориона! Ну пара десятков миллиардов звезд и несколько цивилизаций — скукотища! Вот ближе к ядру такое творится! Помнишь обряд размножения на планете Птрадехандсемоточверкурсаснневак? Тьфу, язык сломаешь, пока выговоришь!

— Тебе только забавляться! — с упреком, громогласно проревело материализовавшееся напротив существо, отдаленно напоминавшее тираннозавра, высотой с десятиэтажный дом, обладавшее массивным черепом, способным без ущерба для организма противостоять снаряду гаубицы и шкурой, которой не могло пробить полевое орудие. Даже подумать страшно, где проживают подобные универсальные убийцы в биологическом теле.

— А чем мне еще заняться? — ехидно произнесло первое существо, — Втюхивать добро как это делаешь ты? Так я буду осторожен, боюсь потонуть в реках крови разумных, которое проливают твои любимчики!

— Да отстань ты! — вырвались громоподобные звуки из пасти тираннозавра, оно стремительно уменьшилось до размеров комнатной собаки, — У меня другая забота. Помнишь Предтеч?

На единый миг первое существо, если для этих мест, где даже время категория относительная, уместно слово время, замерло, потом произнесло с ехидцей.

— Помню, помню, они были твоими любимцами, а потом ты само их и уничтожило!

Тираннозавр стремительно уменьшился до размеров среднего человека.

— Я вынуждено поступило так! Они слишком быстро развивались и слишком близко к нам подобрались! — тираннозавр потешно, при такой внешности и пасти 'украшенной' пиками клыков, мечтательно вздохнул, — Но они были такие красавчики!

— И что? — по-прежнему лениво произнесло первое, — это до сих пор терзает твою любящую добро душу? Плюнь и разотри!

— Ты не понимаешь! — заволновался тираннозавр, одновременно подрастая в росте вдвое, — Остались созданные ими существа. Я хочу им помочь! Да в конце концов это мой моральный долг!

— Моральный долг, моральный долг, — проворчало первое существо, его фигура стремительно налилась кровавыми искрами, мораль — это жалобный стон неудачников!

— О как! И это он еще добро, — произнесло в пространство первое существо на что тираннозавр предусмотрительно промолчал, — ну и как ты хочешь им помочь?

Второе существо промолчало, только сбросило первому свернутый пакет информации.

Через непредставимо малый промежуток времени то произнесло нейтральным тоном и, на это был затрачен немалый ресурс сил:

— Неплохо, но там фигурируют твои прежние любимчики, хомо, не жалко их?

— Конечно жалко, но долги надо отдавать, на этом и базируется добро!

— Добро, добро, — немного раздраженно произнесло первое, — когда я слышу это лицемерное слово мои руки ищут оружие, — оно замолчало, потом ехидным тоном осведомилось, — а как же твой тайный ферзь среди людей? Великолепная фигура, не жалко?

— Конечно жалко, но справедливость выше жалости! Но Carthago delenda est, Ceterum censeo Carthaginem delendam ess (Карфаген должен быть разрушен) — произнес тираннозавр, демонстрируя неплохое знание темы людской истории.

Первое ненадолго затихло, еще раз глянуло на глядящего с вызовом и, находящегося в звериной ипостаси соперника.

— Спорим что у тебя ничего не выйдет?

Первое ненадолго затихло, потом произнесло:

— Нет ну вы смотрите, он опять пытается меня надуть!

Второе молчало, с иронией глядя на собеседника и тот не выдержал.

— Согласно! — слово сказано. Пари заключено

* * *

Двумя месяцами раньше.

Пробуждение было резким и тревожным. Вздрогнув всем телом, Даниэль Соловьев, известный среди узкого круга сотрудников службы безопасности Генеральной директории под шутливым прозвищем мистер Бонд, а среди друзей и близких под прозвищем Дэн, резко открыл глаза. В первый миг показалось, что он в каком-то склепе, вокруг тишина, все, что дальше вытянутой руки тонет в полумраке. Перед расцветом приснился кошмар, совсем как до памятного поединка с волфом в пещере Джина, вот только тогда они поражали абсолютной реальностью и, проснувшись, он помнил все их зловещие подробности. От одной только мысли, что это может повториться внутренности смерзались в лед. А сейчас осталось зыбкое убеждение, что снилось нечто невыразимо страшное, но что именно, он не помнил: то ли за ним кто-то гнался, то ли наоборот он. Словом, совсем не то, но не до конца проснувшееся сознание еще не могло отделить явь от сна. Опершись о локоть, Дэн приподнялся в постели. Где он? Что с ним? Сердце колотилось о ребра, словно бешенное. Несколько мгновений с недоумением осматривался. Сквозь зыбкий и угрюмый полумрак на стене проступила голографическая фотография: он с Марией на свадебной церемонии, на половине постели жены ворох собственноручно ею расшитых подушечек. После замужества прошло пять лет, но внешне она ничуть не изменилась: посвящала все время мужу, а остатки забирали фитнес и дорогие косметические процедуры — она делала все, чтобы оставаться вечно молодой. Дэн облегченно выдохнул, он дома. Просто сон, всего лишь плохой сон. Упав назад на подушку, зажмурил глаза.

— Домовой, — произнес хриплым после сна голосом, — Снять затенение с окон спальни и раскрыть их.

Вместе с шумом множества топтеров и отдаленным гомоном голосов сквозь плотно закрытые веки брызнул свет, напоенный свежестью прохладный ветерок ласковой ладошкой коснулся лица. Осторожно открыл глаза. Он дома в собственной спальне. Наборный пол из натурального дерева, изящные стулья на витых ножках — копии настоящих из восемнадцатого века, низкий столик в углу, инструктированный искусственными камнями, блестит лаком, резной секретер со статуэтками. Словом, все дорого и жутко модно, но он мог позволить себе потакать маленьким капризам своей ненаглядной Машеньки. Любимец жены тедибери по кличке Василий, свернувшись в углу мохнатым клубком, пристально смотрел круглыми, без век, глазищами на человека. Увидев, что тот проснулся, демонстративно фыркнул — Дэна он недолюбливал, карикатурно похожие на человеческие черты 'лица' искривились. Поднявшись, косолапой походкой маленького медвежонка вышел через услужливо распахнутую домашним компьютером дверь. Нашли их случайно, на заурядной планетке в созвездии Тельца. Зверьки, похожие даже не на миниатюрных медвежат, а на коал, сами вышли навстречу космонавтам-исследователям. За время экспедиции милые и чистоплотные зверьки, к тому же очень обаятельные, покорили человеческие сердца и люди взяли с собой, на Землю несколько тедибери (от английского teddy bear — медвежонок). Мода на их содержание в качестве домашних питомцев распространилась со скоростью молнии, тедибери тысячами вывозили с родной планеты на Землю. Мария была от них без ума, Дэну пришлось выложить немалую сумму и уже полгода как Василий был членом их семьи как он подозревал самым любимым.

— Исполнено, — тихо прошелестел, казалось, ниоткуда механический голос.

— Дорогой, — послышался приглушенный закрытыми дверьми голос жены, кажется из кухни, — Вставай, лежебока! Опять проспишь и будешь бегать по квартире как угорелый!

— Сейчас, дорогая, я уже встаю!

Небрежно откинутое одеяло полетело в сторону, ступни коснулись прохлады пола. Он шагнул к стене, пальцы коснулись сенсорного замка, широкие панели разъехались в стороны, открывая встроенный шкаф, одеяло и подушки полетели вовнутрь. Потом привычно нащупал сенсор на спинке кровати, нажал, бесшумно сложившись, она исчезла в стене. Дверь в коридор с легким шипением распахнулась.

Продолжая вытирать полотенцем, влажный после старомодного душа 'ежик' волос, он поднялся по зигзагообразной лестнице на второй этаж и зашел в столовую. Мария подняла взгляд карих глазищ, по лицу промелькнула мимолетная улыбка. Девушка восседала за прозрачным — по моде, обеденным столом, в руках — исходящая бодрящим запахом свежезаваренного кофе фарфоровая чашка. Мужчины невольно оценил представшую перед ним картину. В коротком топике, открывавшем животик и мало что прикрывавшем, в домашних облегающих брючках она выглядела как всегда — прекрасно, а то, что было скрыто, давала простор для нескромных мужских фантазий. Дэн сглотнул слюну, потом поцеловал в подставленную щечку. Пахнуло тонким и до крайности возбуждающим ароматом, наводящим на мысль о женской ласке и тепле. Присел на стул напротив.

В серебристом овале на зеленых обоях будто возник провал, замаячила слащавая физиономия диктора. Ниже торопливо потекла новостная лента. Ойкумена жила обычной жизнью, бесконечно далекой от идеалов справедливости. Строили интриги против Генеральной Директории Англосаксонская Федерация и Нипонская империя. Впрочем, и возможностью подложить друг другу свинью они не брезговали. На малоосвоенных планетах фронтира происходили вооруженные стычки не только с инопланетянами, но и между людьми. Но происходили и хорошие известия. По итогам референдума в Конфедерации Европейского союза, население приняло решение о присоединении к Генеральной Директории. В кадре мелькнул Президент: Иван Крюгер. За прошедшие годы он постарел, но в словно вырубленном из гранита лице чувствовалась прежняя сила и неукротимая воля, вновь объединившие большую часть человечества. За рамками нового объединения планет и государств оставались только Англосаксонская Федерация и Нипонская империя, но тех можно было заставить войти в союз только силой оружия.

Дэн вздохнул и отвернулся от телевизора.

— Можно заполучить завтрак? — погладил себя по тощему животу, — Я умираю с голода.

Мария удивленно вскинула брови. В слегка косящем и за миг до этого затуманенном взгляде появился опасный блеск.

— Соловьев, не зли меня, когда это тебя дома не кормили?

Дэн поднял руки, шуточно сдаваясь в плен.

Поднявшись со стула, девушка приблизилась к белоснежной громадине вакуум-холодильника, на обеденный стол легла еще горячая тарелка с яичницей и поджаренным беконом, следом исходящая парком чашка горячего кофе.

В темно-карих глазах девушки загорелся отчаянный огонек, красиво очерченные и яркие губы своенравно искривились.

— Ну и куда на этот раз? — капризно, как может себе позволить женщина, если она любит и любима, произнесла Мария, — Опять на полгода? А мне словно клуше сиди и жди!

В принципе куда Дэн едет в командировку — была конфиденциальная информация, но скрывать ее от жены — бывшего секретаря самого Тимофеевича, переполненной государственными секретами словно дворовая собака блохами, было откровенно глупо.

— Дорогая, я буду совсем рядом, на Марсе. Странная история, куча непонятных смертельных происшествий и непонятное шевеление вокруг заурядной археологической экспедиции. Потом пытались убить ее руководителя. Словом, чушь какая-то, но шеф обещал, что не больше двух месяцев, потом меня поменяют и, в отпуск! Ты хотела на Кубу? — подражая обычаям Англосаксонской федерации, прижал руку к сердцу, — Клянусь отвезти тебя туда!

По гладкому лбу пробежала морщинка.

— Ты обещал! — тонкий пальчик, словно дуло пистолета нацелился в грудь Дэна. Не дожидаясь продолжения, мужчина словно невзначай положил сверху ладонь, и это прикосновение вдруг подействовало так...

Он понял, что ему совершенно безразлична что творится в мире и почему он такой. Напротив него сидела прекрасная женщина, желанная, влекущая и так долго недоступная, а он озабочен сущей ерундой. Для мира он сделал все, что только мог, отдал самое драгоценное, что есть у человека: жизнь. Кто может упрекнуть его, что он мало сделал для человечества? Он устал и заслужил право на отдых.

Уплетая вкуснейшую яичницу, все натуральное, приготовленное Марией собственноручно, произнес:

— Я поумнел и постарел. Дорогая, потерпи еще немного. Через два года я получу право на полную пенсию и в тот же день уйду со службы! — произнес, не поднимая глаз, — Знаешь, раньше я считал, что нет ничего важнее, чем служить Человечеству, а сейчас я устал, хочу пожить для себя, для семьи.

В это время он думал совершенно о другом. Разом потеряв все в своей жизни: родных, друзей, страну и даже свой двадцатый век, он после многих лет одиночества нашел якорь, за который можно держаться в бурном море бытия... Мария Соколова и была тем якорем, самым прочным из всех, но имелись еще и другие — отец, Геннадий Соловьев, скромный инженер на государственных военных верфях, мать Марианна, новые друзья, опасная, но интересная работа и даже этот дом, который успел стать для него родным.

— Ох врешь, что главное семья! — девушка опасно прищурилась, — Старого кабеля не отмоешь добела! Опять кинешься спасать человечество. Ты офицер старой закалки, я помню, как ты рассказывал про восстание пленных в лагере Бадабер (эпизод Афганской войны, в ходе которого произошел неравный бой между отрядами афганских моджахедов и поддерживавшими их частями регулярной пакистанской армии, с одной стороны, и группой советских и афганских военнопленных — с другой. В результате двухдневного штурма с применением артиллерии большинство военнопленных погибли, но не сдались). Девушка зябко поежилась.

— Ты мое человечество и спасать отныне я намерен только тебя! — бледно улыбнулся Дэн.

— Не верю своим ушам, железный Бонд не стремиться облагодетельствовать мир? Не может такого быть, ты, наверное, просто устал, — девушка поправила фенечку (браслет ручной работы из лент или ниток) из шерсти тедибери, носить их считала необходимым каждая модница Земли.

— Я постарел, — сквозь зубы произнес мужчина, не поднимая глаз от тарелки, — и, наверное, поумнел.

Переплетя длинные сильные пальцы, ссутулился. В углу рта появилась усталая складочка.

— Да нет, — Мария сладко потянулась, — определенно ты не такой уж и старый...

Потом мысли ее переменились, руки уперлись в бедра, выпрямилась как струна. С раннего детства она занималась гимнастикой, и даже спустя годы привычно держала спину.

— Я не поняла, ты старый, значит и я постарела? Так что ли мистер Бонд? — произнесла притворно грозным голосом, искоса глядя на мужа, — Смотри! — поднявшись со стула, нарочито медленно провела под топиком узкой рукой по чуть располневшему, но еще гладенькому животику, — Ох, побью я тебя!

— Нет, дорогая, рисковать жизнью я не буду, поэтому признаю, что ты как была самая прекрасная в мире женщина, так и осталась!

— Молчи! Клонов не спрашивают! — но заметив, как дрогнуло лицо мужчины, торопливо произнесла, — Так и быть, ты прощен мистер Бонд!

Из угла донесся смрадный запах, Дэн повернулся. Тедибер Василий по-пингвиньи раздвинув задние лапы, наделал кучу на лоток. С независимым видом слез с него, улегся рядом в клубок и уставился глазищами, с белым ободком вокруг них, на хозяев.

— Фу... Вот не раньше не позже надо наделать кучу, когда мы завтракаем, — произнес Дэн, демонстративно не глядя на любимца жены и, отставил в сторону чашку с кофе.

Тихо зашумел климатизатор, изгоняя запах из столовой, наделанная животным кучка утонула в 'умном' лотке.

— Ну что ты пугаешь Васеньку, он же не виноват, что приспичило! Иди сюда мой сладенький, — Мария поманила зверька. Тот медленно встал, царственной походкой подошел к столу и запрыгнул девушке на колени. Затих, не отрывая круглых глазищ от Дэна, заурчал под ласково гладящей его тонкой рукой с профессионально набитыми костяшками пальцев. После увольнения из службы безопасности, занятия рукопашкой девушка не бросила — раз в неделю посещала додзе (зал для тренировок).

— Сладкий, сладкий, — тихо зашептали красиво вырезанные девичьи губы, — папка злой, не любит тебя.

В глубине телевизора на фоне усыпанной холодными звездами угольно-черной бездны замелькали огоньки. Вспыхнув на миг, они гасли. Громкий голос диктора пояснил непонятную картинку:

— На границе Империи волфов продолжаются мелкие стычки с семьями Вэли. Сообщается, что объединенный флот Генеральной директории и волфов потерь не понес.

Вэли — насекомоподобны. Произошли от общественных кочующих насекомых. Средняя длина рабочих особей и аристократов метр десять-двадцать, маток — метр восемьдесят-девяносто. Внешне напоминают помесь гигантского муравья с пауком. Цвет хитинового покрытия тела варьируется у разных семей от светло-коричневого до иссиня-черного. Головогрудь с естественным оружием — жвалами. Три пары руконог способны совершать тонкую работу аналогично человеческим рукам.

Психология:

Рабочие особи разумны частично, способны лишь к несложной и однообразной работе. При выполнении приказов аристократов и маток инстинкт самосохранения отключается. Бесполы. Вполне разумными можно назвать маток и аристократов — руководителей рабочих особей и исполнителей работ, требующих интеллектуального труда. Для рабочих особей невыполнение приказа вышестоящего невозможно по чисто биологическим причинам.

Не знают жалости к иным видам, в том числе разумным— их психологии чуждо это понятие. Ограниченный контакт возможен только с представителями разумной части Вэли, хотя особенности психики Вэли недостаточно изучены.

Общество:

Живут семьями численностью от нескольких до сотни миллионов особей. Девять десятых особей — рабочие. Количество аристократов — мужских особей в семье варьируется от сотен тысяч до миллионов. Маток или матриархатов, от тысяч до десятков тысяч, они и управляют семьями. Фактически бессмертны, по окончании репродуктивного возраста сознание матки переносится в клон.

Захватив очередную звездную систему с обладающими жизнью планетами, задерживаются в ней на срок от сотен до тысяч лет — до полного исчерпания минеральных и биологических ресурсов. После этого захватывают следующую подходящую систему и переселяются в нее.

Обладают мощным флотом боевых звездолетов, использующих разновидность Варп-двигателей и флотом колоссальных размеров тихоходных грузовиков.

Технологический уровень приблизительно соответствует уровню старших рас рукава Ориона: Биин-арапо, волфов, Лабхи и человечества. Широко используют биологические технологии.

Выдержка из электронного издания 'Галактическая энциклопедия'. Издание 157 г. Галактической Эры. Земля. Русская социалистическая федерация. Ленинград.

Дэн допил кофе до черной жижи, чашка опустилась на стол.

— Спасибо дорогая, лучше тебя никто не готовит завтрак! Он самый вкусный в мире!

— То-то же, — довольным голосом произнесла Мария и поднялась, мимолетно глянула в зеркало на стене. Как любая женщина она любила лесть, даже такую грубую. К тому же от нее, в отличие от много другого приятного, но вредного, от нее не полнеют.

Обняв жену, Дэн поцеловал, прижавшись к желанным губам чуть дольше и, чуть сильнее, чем обычно. Гибко выбравшись из объятий, девушка отступила на шаг.

— Соловьев! — произнесла с лукавой улыбкой, — Так... руки! Еще чуть-чуть и ты ни в какую командировку не пойдешь, а займешься со мной кое чем!

— Я не против, — он потянулся к жене.

Мария протянула руку и легонько шлепнула по мужской кисти.

— Но, но! Мистер Бонд, идите и зарабатывайте на жизнь семье! А я буду как положено офицерской жене верно и предано ждать вас дома.

Дэн вздохнул и покорился. Еще через полчаса с сумкой на плече он выскочил из подъезда родной высотки и торопливо зашагал к стоянке вертолетов.

Оставшись одна, Мария утерла слезинку с краешка глаза и уселась на диван в гостиной. Сейчас не перед кем претворяться и демонстрировать оптимизм. Тяжко вздохнув, взяла в руки электронную газету и открыв страницу модного женского журнала, начала лениво рассматривать предложения по отдыху в тропиках. Настроение было отвратительным, а мысли — бесконечно далеки от курортов. 'Может вернуться в службу? А что, Тимофеевич возьмет по старой памяти. Хоть веселеет будет. От фрилансерства (фрилансер — свободный работник, специализирующийся на онлайн-ресурсах), одной в пустой квартире хоть волком вой! Или может родить? Дэн каждый месяц уговаривает...'

Глава 2

Глаза Дэна открылись, он словно вынырнул из воды, отчаянно хватая ртом воздух, но еще несколько мгновений затуманенный после сна разум не понимал, где он: проснулся или еще во власти кошмара. Вокруг была реальность — в комнате стояла зыбкая и безмолвная тьма, в углу едва проступали очертания столика, на стене бликовал экран телевизора. Все остальное расплывалось в нечетких тенях и казалось, что там прячется нечто, что только ожидает того, кто потревожит его покой. Расплывающийся мячик солнца, позавчера прогрохотала пыльная буря и атмосфера Марса не очистилась от пыли, еще не успел подняться над скалистым горизонтом и заглянуть в окно-иллюминатор. Двадцать дней тому назад, после десятидневного перелета на варп-грузовике 'Золотое кольцо' — чтобы избежать 'захламленной' пылью эклиптики Солнечной системы (плоскость обращения планет вокруг Солнца), корабль пять суток летел перпендикулярно ей не включая варп-двигатель, потом после невообразимо краткого мига работы искривителя пространства, еще пять дней 'спускался' к Марсу, Дэн приземлился в полевом аэропорту в провинции Фарсида, на экваторе планеты, рядом с каменной громадой горы Аскрийская. Еще через час вездеход привез его в лагерь археологической экспедиции профессора Жан-Жак— Мари Жомени, члена-корреспондента академий Парижа, Берлина, Лондона, Москвы, Вены и Нью-Йорка.

Тяжело дышал, смотрел неподвижным взглядом в белый, пластиковый потолок. По телу струились холодные струйки пота, лицо было мокрым от слез. Сон? Только сон? Тело пронзил приступ такой дикой радости, что он едва не закричал. Его Дэн приподнялся в постели и торопливо скинул с тела насквозь мокрую майку, она полетела на пол. Простынь под ним была такой же липкой и неприятной. 'И все же что это? Дурной сон — выходка подсознания или предупреждение о грядущих событиях? Неужели всемогущие сущности, после перенесшие его в двадцать четвертый век и, избравшие его своей игрушкой, вновь начали игру?' Он резко вскочил — аж в глазах потемнело. Прошел в ванну, проглотил капсулу 'Стимуллина', запив его водой. Сны он видел часто. Самые обычные, что посещают любого человека. В них причудливым образом, преломленном зеркалом дремлющего разума, отражалось его земное бытие. К примеру, приходила в них Маша в подвенечном платье или родители или сцены из полузабытого двадцатого века, оставляя чувство легкой нереальности, но каждый раз он определенно знал, что события и люди ему знакомы, просто мозг перетасовал их в причудливой комбинации. Но были и Сны, спустившийся к нему из сферы миражей и фантомов, чудовищные, кошмарные и, настолько реальные, что оторопь брала. Их он обозначал с заглавной буквы. Они приплывали из неведомых астральных бездн — во всяком случае память Дэна не служили для них опорой. С их помощью некие таинственные сущности, безмерно могучие и древние предупреждали его о катастрофах, грозящих человечеству и только после его поединка в пещере Джина Сны закончились. И вот новый кошмар. Неужели все началось вновь?

Пока вибростойка вытрясала из него душу, он вспоминал Сон, столь похожий на очередное предупреждение о грозящих бедах...

Настороженно озираясь по сторонам, Дэн беззвучно и медленно двигался по узкому проходу посредине похожего на сарай здания. Сверху свешивались лампы типа 'летучая мышь', в щелястые стены с черными окнами-глазницами, со змеиным шипением задувал холодный ветер. Лампы со душераздирающим скрипом раскачивались, освещая гнилостно-желтый светом потолок с облупившейся штукатуркой и свисавшие с него ржавые крюки; тусклый свет выхватывал то узкую полоску пола посредине здания — остальное тонуло в чернильном мраке, то одну из стен, заставляя тьму на миг убраться прочь.

Вокруг никого не было, но в то же время Дэн явственно чувствовал, что кто-то из тьмы пристально следит за каждым его шагом. Голодный взгляд, каким смотрит хищник на беззащитную жертву, был переполнен зловещей, молчаливой угрозой. Подавлял, вызывая поднимающийся к горлу ужас. 'Где я?' — задал он вопрос себе, на который так и не получил ответа.

Почему-то он знал, что стоит на миг остановиться, чтобы узнать за ним следит из мрака и произойдет нечто страшное. Он шел, сам себя презирая за нерешительность, пока, наконец не собрался с силами и остановился.

— Кто здесь, — крикнул он, до рези в глазах всматриваясь в тьму, но так и не увидел никого. А недобрый взгляд исчез.

Кто? Кто? Кто? — откликнулось эхо и вновь воцарилось безмолвие и только ветер шипел разъяренной гадюкой.

Он двинулся дальше и взгляд, голодный взгляд, вновь преследовал его. Ужас накрыл с головой, по спине потекла холодная струйка пота. 'Что вообще вокруг происходит, черт возьми?' Мозг кричал: 'Беги!', а осторожность призывала остановиться, и он продолжал осторожно идти.

Тихий, но какой-то зловещий скрип заставил похолодеть от ужаса. Он вновь встал. Крюки на потолке пришли в движение, потянулись во тьму. Только сейчас он заметил, что они прикреплены к толстой, словно якорная, цепи.

Несколько мгновений ничего не происходило, потом из тьмы выплыл крюк с насаженным на него телом, красным как венозная кровь. Но самое страшное, что заледенило Дэна будто древнего мамонта, оно было живым, извивалось и хрипело. Невероятно худой мальчишка, лет двенадцати, не старше. Окровавленное тело покрыто десятком глубоких ран, явно смертельных, но несмотря на это он был еще жив, окровавленные губы открывались, открывая обрубок языка. За телом на полу тянулась россыпь темно-багровых капель. Выпученные глаза страдальца безмолвно кричали о невероятной боли, которую испытывал юный человек.

Из тьмы выплыло насаженное на крюк новое тело — девочки-подростка, точно также покрытое десятками ран и окровавленное. На лице ее лежал отпечаток обреченности и невыносимой боли, но тело все еще жило, извивалось, пытаясь сорваться вниз. 'Кто? Кто посмел совершить такое людьми? На такие зверства не осмеливались даже Гитлер и волфы!' Дэна колотила крупная дрожь, он молчал, только с несказанным ужасом таращился на чудовищную, напоминавшую о мясобойне, картину. Масса мелких деталей, каких просто не может быть в обычном сне: стоптанные доски пола, блеск на металле крючьев, железистый запах крови и тошнотворный — человеческих внутренностей. Деталей было много, очень много и происходившее можно было принять за реальность, но он и во сне частью сознания понимал, что такая реальность невозможна, что он в чудовищном кошмаре.

Дэн с трудом сглотнул, преодолевая шок и, изо всех сил рванулся: спасти, снять с крюка мучеников, но загустевший до состояния киселя воздух не пускал, держал словно муху в паутине. Крюки с насаженными на них, словно бабочки на булавку в дьявольском гербарии детскими телами, все проплывали и проплывали перед Дэном, скрываясь во тьме. Десятки, сотни, а может быть тысячи? И тогда крик бессильного бешенства вырвался из его груди.

— Производство простаивает, производство простаивает, — послышался некий бесплотный голос, — Да, да, необходимы новые поставки тел, необходимы новые поставки. Мы должны гуманно разделывать тела! Но где их взять? Чтобы выполнить план нужны новые поставки. Да-да необходимы новые поставки!

— Заткнитесь! — изо всех сил закричал человек, но ни звука не вырвалось из рта, Заткнитесь! Заткнитесь! — но по-прежнему изо рта не вырывалось ни звука.

А мимо все проплывали, словно на скотобойне мясокомбината, превращенные в комок невыносимой боли детские тела. Голоса шептали, обсуждая адские планы.

Он изо всех сил закрыл ладонями уши, чтобы не слышать, ни за что не слышать голоса, но они вгрызались в мозг раскаленными вертелами, не в силах ни шевельнуться, ни проснуться, ни изменить что-то ни тем более проснуться. Что-то теплое и горячее потекло по ладони и закапало на грязные доски пола...

Подействовал стимулятор, он понемногу успокоился и из ванны вышел новым человеком — ну почти новым. Поменяв в кровати простынь на сухую, улегся.

Пока солнце не заглянуло в окно, осветив маленькую комнатку, которую он занимал в одиночку — у должности начальника охраны есть свои привилегии, он так и не заснул. Лежал, уставясь покрасневшими глазами в скрытый в полутьме потолок и вспоминая происходившее с ним. Летом далекого 1989 году выпускник Высшей школы КГБ СССР им. Ф. Э. Дзержинского — Александр Сергеев утонул в Москве-реке, но не погиб, его душу перенесло в далекий двадцать четвертый век в тело утонувшего подростка Даниэля Соловьева. Память реципиента осталась, а вот прежняя личность полностью исчезла. Перенесшие его через бездну лет таинственные и очень могущественные существа или сущности, сообщили ему, что человечеству суждено погибнуть и он — его последний шанс на выживание. Дэн был уверен, что это не предсмертный бред, вот только причины будущего апокалипса ему были неизвестны и он не понимал, как одиночка может изменить судьбы Человечества. Рассудив, что в разведке у него будет больше шансов, после школы он пошел учиться в институт СБ Новороссийской федерации. Окончив его с золотым дипломом, служил выездным агентом. Успешная миссия на заштатной планетке Терра Хермоса (в переводе: Красивая земля), едва не закончилась трагически. Местные спецслужбы получили о нем информацию и развернули за дерзким шпионом настоящую охоту. Дэн сумел покинуть планету, по пути на родную 'Новую Сибирь' ему пришлось поучаствовать в стычке с пиратами, но и после благополучного возвращения ему не дали как следует отдохнуть. Служба безопасности Новороссийской федерации получила информацию, что Нипонская империя ищет на планете Зулуленд артефакты Предтеч. Это было очень серьезно, жившие почти сто тысяч лет тому назад в том-же уголке Галактики что и человечество и остальные известные людям высокоразвитые расы: Биин-арапо, Волфы и ящероподобные Лабхи, Предтечи обладали знаниями и возможностями, казавшимся нынешним обитателям рукава Ориона на грани волшебства. Под прикрытием должности руководителя охраны научной экспедиции Дэн отправился на Зулуленд в тот же район планеты что и нипонская экспедиция. В результате предательства нипонцы узнали, кто прячется под личиной скромного охранника и подстроили арест Дэна местной полицией по ложному обвинению в торговле наркотиками. С помощью прикрывавших его посольских-сотрудников консульства Новороссийской федерации ему удалось сбежать. Он понимал, что раз нипонцы пошли на обострение ситуации, значит они близки к цели и нашли артефакт Предтеч. Проникнув в пещеру с артефактом, он узнал, что в ней заключен созданный Предтечами полуживой механизм, который можно было назвать Джином, Демоном, как угодно. Раз в несколько тысячелетий он просыпался для исполнения желания, одного, но почти любого. В пещере оказался готовившийся к активации артефакта волф — представитель враждебной людям расы. С его помощью он собирался перебросить Солнце Земли в другое измерение. Почти мистическое уничтожение прародины людей и миллиардов ее обитателей вызовет у шокированного человечества ступор. В результате на генеральное сражение начавшейся Третьей Галактической войны не придут слишком многие и Человечество будет сметено с лика Вселенной. Ценой собственной жизни Дэну удается остановить волфа и Джин засыпает на новые тысячелетия. В результате объединенный флот человечества с союзниками Биин-арапо побеждает волфов, вынужденных заключить мир на условиях людей. Перенесшие в будущее таинственные и очень могущественные существа или сущности в качестве благодарности возвращают Дэна к жизни.

Дэн машинально достал пачку, закурил. Сердце билось как сумасшедшее, а глаза слезились, словно он падает с большой высоты и вот-вот разобьется. Что это было: простой кошмар, или посланный ему вещий Сон, как те в которых его предупреждали о грозящих Человечеству бедах? Он изо всех надеялся, что это проделки взбесившегося подсознания. 'Душу отдам, но не позволю претвориться ему в явь!'

С легким шипением заменяющая дверь входная диафрагма открылась. Дэн плотнее поправил кислородную маску и вышел из дома. К утру пылевой смог окончательно развеялся, и атмосфера очистилась. Планета завораживала чужеродностью и чуждостью для всего земного: яркая точка далекого солнца, поднимающаяся над скалистым горизонтом, жалила холодными лучами; бездонно-глубокое фиолетовое небо, в противоположной от светила стороне, усыпано острыми иголками звезд; вокруг ржаво-красная, холмистая пустыня, ограниченная с юга каменной громадой горы Аскрийская. Запахнув ветровку, Дэн двинулся размеренным шагом мимо сверкающих словно мыльные пузыри герметичных куполов — временного жилья археологов, к раскопу. Он всегда сравнивал планеты, а их ему довелось повидать немало, с женщинами. Одни поражали красотой, другие буйством нрава, третьи требовали ежедневного героизма, но Марс был не таков. Он походил на женщину, которую когда-то обидели и, она замкнулась в своей скорлупе — думал он. Было прохладно, не больше десяти градусов тепла — лето было в самом разгаре, температура — градусов десять.

По геологическим меркам миг тому назад, всего триста тысяч лет отделяло от тех времен, когда планета обладала мягким, влажным и теплым климатом, множеством неглубоких морей и кипела разнообразной жизнью. А потом произошла катастрофа — о причинах ее до сих пор продолжали спорить земные ученые и, планета превратилась в ледяную, сухую пустыню. Лишь глубоко внутри, в подземных озерах вблизи полюсов теплилась простейшая жизнь. Человек, загадочное существо. Он губит жизнь, но он и рассеивает ее по просторам Галактики. Возможно поэтому планета — брат Земли, потерявшая жизнь, стала Человечеству вызовом. Людей ждало множество пригодных для освоения планет в других солнечных системах, но уже полтора века правительство тратило гигантские средства на изучение и терраформирование Марса. Поднять температуру и давление у поверхности планеты удалось всего за несколько десятилетий. Мощные кварковые электростанции на полюсах планеты частично растопили состоящие из воды в смеси с пылью и замерзшим углекислым газом полярные шапки. Грунт Марса богат соединениями серы и фтора, что дало возможность синтезировать в промышленном масштабе парниковые газы и насыщать ими атмосферу. Благодаря всем этим усилиям Человечества средняя температура на планете хотя и оставалась заметно ниже, чем на Земле, но поднялась до +5 градусов, а давление стало как на высокогорных плато Кордильер, появилось искусственное электромагнитное поле. Человек уже мог жить на поверхности планеты, конечно, используя кислородную маску. Живительного газа в атмосфере по-прежнему доли процента. Грандиозная программа по высаживанию на поверхности генномодифицированных земных водорослей и лишайников принесет результат через столетия — растительность не способна менять окружающую среду с такой же скоростью, как вооруженный техникой человек. Только тогда люди смогут перемещаться по Марсу без кислородных аппаратов.

Мир вокруг был совершенно обыкновенным для двадцать четвертого века, но необычен был сам Дэн. Частичкой своей души он до сих пор оставался Александром Сергеевым — землянином из конца двадцатого. И для него картина чужой планеты была донельзя странной и завораживающей. Пустыня поделена солнце на два цвета: красный — песка, красно-коричневых барханов, крутых с одной стороны и отлого спускающихся с другой, откуда дули господствующие ветры и булыжников, от совсем маленьких, с детский кулачек до солидных, на несколько центнеров. И угольно-черных теней от камней и барханов. Ветер, конечно, не та буря, которая несколько дней тому назад смешала атмосферу с пылью, словно бывалый бармен коктейль, со змеиным шипением гнал по барханам змеистые струйки песка. Ни единого признака человеческой цивилизации если не считать следы гусениц сбоку от тропинки да белую полоску инверсионного следа джампера в небе. Хотя нет, он не прав. На некоторых камнях темно-красные и ядовито-зеленые проплешины — следы уже как полтора века угнездившейся на планете жизни.

Через десяток минут он подошел к широкой, но неглубокой котловине, формой, напоминавшей чайную кружку — след удара в незапамятные времена астероида. Крутой спуск меж разъеденных ветровой эрозией стен из красного песчаника, а вот и дно кратера: синь заболоченного озерца с соленой водой в центре. На широте экватора оно не замерзало даже зимой. На крупногалечном берегу монументальная скульптура в честь погибшей в первые десятилетия исследования человеком планеты экспедиции О'Нила: космонавт в скафандре с откинутым шлемом, лицо сильное, с волевым англосаксонским подбородком. В поднятой руке — факел, вторая указывает куда-то в сторону горизонта. Все три члена экипажа космолета 'Дискавери' через несколько дней после приземления бесследно исчезли и это стало очередной загадкой таинственной планеты, за прошедшие столетия Человечество так и не смогло ее разгадать, но они успели обессмертить свое имя открытием погибшей цивилизации гигантов.

Марсиане или гиганты — об этой человекообразной расе по-прежнему мало что известно. Отличались от земных людей высоким: 2,5-3 метра ростом и очень широкой грудной клеткой. Создали развитую цивилизацию, расцвет которой пришелся на 300 тыс. лет до нашей эры. Владели технологиями межпланетных полетов. До конца двадцать первого века, когда на Марсе обнаружили сеть рукотворных бункеров и пещер, некоторые из них тянуться под поверхностью планеты на сотни километров, научный мир не признавал существование расы гигантов. Найденные в девятнадцатом и двадцатом веке на Земле необычайно высокие скелеты археологи списывали на генетические уродства или трактовали найденные артефакты как подделки. Исчезли приблизительно 300 тыс. лет тому назад по неизвестной причине.

Выдержка из электронного издания 'Галактическая энциклопедия'. Издание 156 г. Галактической Эры. Земля. Русская социалистическая федерация. Ленинград.

Дорога была привычной — по ней он проезжал по два раза в сутки, но сегодня, пользуясь тем, что глава экспедиции профессор Жомени на сутки уехал в столицу планеты — поселок Марсоград, лежавший на берегу текущей по дну долины Маринер (имеет в длину 4500 км (четверть окружности планеты), ширину до 600 км (в среднем 200) и глубину до 11 км — самый крупный каньон Солнечной системы.) главной водной артерии нового Марса речки Новомосковки, он решил пройтись пешком. Мысли его обратились к событиям недавнего времени, из-за которых он оказался на Марсе, собственно, чтобы спокойно все систематизировать он и пошел пешком. Итак: известные факты.

Факт первый, но не самый главный: гибель под завалом, предположительно в результате несчастного случая ассистента профессора доктора Канумба. Тщательное расследование, предпринятое службой безопасности Генеральной директории, ничего подозрительного не обнаружило— все выглядело совершенно естественно, но уже тогда за экспедицией было усилено наблюдение. Артефакты погибших цивилизаций — это крайне серьезно, это новые, часто прорывные технические идеи и, стало быть, шанс выиграть корпус в той никогда не прекращающейся технологической гонке, какую испокон веков ведут между собой высокоразвитые расы рукава Ориона. Но допустим, пусть это будет случайность. Факт два — внезапная поломка кислородной маски профессора Жомени, лишь по счастливой случайности он не погиб. Хотя никаких признаков порчи маски не обнаружили, но уж слишком два происшествия подряд воняли вмешательством Чужих. Было принято решение не сворачивать экспедицию, а попытаться поймать на живца того, кто с таким старанием пытается свернуть работы в катакомбах, под личиной телохранителя профессора Дэн отправился на Марс. Думаете жизнь шпиона сплошные приключения? Плюньте тому, кто так говорит в левый глаз. Если ему приходится бегать, стрелять и прятаться -это грань краха. В основном — это тихое и мирное существование, совмещенное со сбором вполне легальных сведений. И факт три, даже не факт, а иерихонская труба, буквально вопившая о возможном предательстве в самом ближнем окружении — поступившая на личный почтовый ящик Дэна анонимное письмо с требованием немедленно убраться с Марса и угрозами семье. Тут возникало сразу несколько вопросов. Откуда неведомый противник знал суть задания Дэна? Измена в руководстве службы? Допустим. А откуда он знал его личный адрес, известный только ближайшим друзьям и родственникам? На эти вопросы ответа не было. Пока не было.

Так все же кто это, нипонцы, так и не пожелавшие войти в состав Генеральной Директории, или вообще Иные: волфы или кто-то третий? Пока не хватало данных чтобы ответить на этот вопрос, но в любом случае понятно, что экспедиция наткнулась на нечто очень важное для судеб Человечества. На следующий день после прибытия на Марс Дэн доложил в Службу о собственных размышлениях. В ответ руководство в категорической форме потребовало усилить бдительность и ни на миг не оставлять профессора Жомени без охраны.

Глава 3

Сквозь мрак виртуального пространства, в который не то, что проникнуть, о нем даже не догадывалась чванливая человеческая наука, проступали смутно-зеленые и смутно-алые линии, наливались цветом, становились кроваво-красными и кислотно-зелеными. В тишине, какая была еще до рождения Вселенной, они стремительно росли в бесконечность, выгибались, закручивались в причудливые спирали и кривые, заполняю все обозримое пространство. Двух бестелесных сущностей более похожих на то, что люди когда-то называли душою, кружа и вращая, стремительно несло вдоль цветных линий (к зеленым и красным незаметно добавились гнилостно-желтые). Хотя, возможно, это именно они висели неподвижно в этом странном пространстве, а им навстречу летели разноцветные линии. Существ поднесло поближе, они замерли друг напротив друга, почти соприкасаясь.

— Вижу тебя я Учитель, — тихо прошелестел голос, а может только подумала одна из сущностей, впрочем, это не важно. Главное они обменивались информацией.

— И я вижу тебя младший, рассказывай!

— Уже близко, близко святотатцы, помешать им я бессилен, бессильны мы все помешать. Окончились неудачей все попытки. Прости Учитель!

— Понимаешь ты, чем это грозит Плану? — в шелесте или мыслеречи того, кого назвали Учителем, мелькнули тени эмоций, — Мы не готовы еще, не готовы. Год нужен для подготовки нам. Правительство и армия под контролем только частично! Великий ущерб предвижу я Плану! В этот раз дети Предтеч не должны потерпеть поражение! Остановить Святотатцев любой ценой и неважны издержки, иначе великий ущерб будет Плану!

— Твой приказ священен для меня! Я прикажу своему ведомому исполнить твою волю!

— Да прибудет с тобой благоволение Предтеч!

— Да прибудет оно со всеми нами!

Бестелесные сущности заскользили вдоль разноцветных линий, заполнявших Вселенную, наступила тишина.

* * *

Профессор последний раз провел рукой по экрану на стене и оглянулся на обступивших его помощников.

— Все месье, дорога в подземелья марсиан открыта! — произнес с легким иностранным акцентом и откинулся на спинку стула, — Приглашаю вас на прогулку! Не сомневаюсь, что внизу нас ждут удивительные открытия!

Жан-Жак— Мари Жомени был восхитителен. Он говорил с неподражаемым воодушевлением, так и несся на стремительных крыльях фантазии. Остановить его было бы так же невозможно, как догнать корабль, идущий в варп-режиме.

Заместитель профессора Брин — человек с отрывистыми и точными движениями, решительно протолкался к экрану, на котором застыло изображение червеобразного робота посреди узкого подземного хода со стенами из оплавленной породы и, развернувшись, сказал:

— Поздравляю вас, сэр! — произнес с чувством, — это поистине открытие второй Трои! Только великому Канумба удалось найти не поврежденные подземелья марсиан! Профессор, вы поистине гений! Вот гений вы профессор и все!

— Ну что вы, что вы, вы мне явно льстите, — несмотря на отрицание, профессор явно был доволен словами заместителя, — Так время, — он начал рыться в карманах и это заняло немало времени, так как телефон нашелся только в пятом кармане комбинезона, — пять часов по времени Марсограда. Жду вас всех месье у входа в катакомбы через пятнадцать минут.

— Сэр, — поинтересовался Брин, — поискового робота не будем забирать?

Профессор отрицательно качнул головой:

— Не стоит, глядишь еще пригодится!

Дэн хмыкнул и спокойно произнес:

— Профессор, я с вами! И это не обсуждается!

Тот молча кивнул и отвернулся, однако, судя по недовольному выражению лица, навязчивая опека сбшника его явно тяготила.

Маленькая экспедиция в составе профессора, его помощника Брина и Дэна с охранником и роботом в арьергарде в виде гигантского, до пояса человека паука, прошла через узкий, укрепленный серыми бетонными кольцами и хорошо освещенный проход, к лифту.

— Говорят, — криво усмехнулся Брин, — В Марсограде говорят, что марсиане до сих пор охраняют свои катакомбы. И это двадцать четвертый век. Дикость! — он замолчал.

Профессор рассеяно кивнул, он весь был уже внизу, в подземелье. Дэн отвернулся. В молчании, разлитом в коробке лифта, он ощутил смутное беспокойство, словно появился едва уловимый дух прежних хозяев Марса. Веяло вроде бы и дружелюбием, но в тоже время оно было какое-то жуткое и пугающее. Словно ластиться свирепый зверь. И становится страшно. Глупость. Полная глупость! Марсиане вымерли сотни тысяч лет тому назад...

Два десятка секунд стремительного падения, удар в пятки и дверь и кабина остановилась. Дверки с тихим, каким-то зловещим скрипом, напомнившем Дэну звуки, с которыми двигалась разделочная цепь во сне, раскрылись. Он содрогнулся. Темнота, полная, абсолютная, в которой, как казалось, скрывается нечто... На 'голове' паука вспыхнул фонарик, оттеснив тревожную тьму на пару десятков шагов. Неведомое отступило за пределы тесного светового круга. Но оно по-прежнему здесь— затаилась и подстерегает.

Фонарь давал достаточно света, чтобы разглядеть приплюснутую и круглую камеру. По стенам спускались толстые потоки расплавленного камня — следы работы древних строителей. Дальше шел туннель, стены его через пару метров терялись в сгущающемся мраке. Он уходил, казалось, в самое сердце Марса. Перед людьми открылся мир древних марсиан, исчезнувших три сотни тысяч лет тому назад от загадочной катастрофы, погубившей не только разумную жизнь планеты, но и ее биосферу. Ученые Земли до сих пор спорили о ее причинах, но господствовали три точки зрения: одни утверждали, что на планете произошла гражданская война с применением оружия массового уничтожения, другие — что жизнь уничтожили инопланетные захватчики и, наконец, последние считали причиной техногенную или природную катастрофу.

— Пойдемте, — почему-то шепотом, видно атмосфера этого места подействовала и на него, произнес профессор и, пропустив вперед робота, осторожно двинулся следом.

Дэн немного поколебался, потом шагнул вперед. Зайти то они зайдут в чуждый им мир, а вот смогут ли благополучно выйти? На миг горячая волна стыда накрыла с головой, слегка побледнев он шагнул вслед за профессором.

Без толкотни и паники, члены экспедиции шагнули в подземелье. Чувствуя себя первооткрывателями, первыми ступившими на поверхность другой планеты, люди двинулись по туннелю, из тьмы выплывали стены и каменный пол. Везде идеальная чистота — стены в прекрасном состоянии не пропустили внутрь ни воды, ни вездесущей на планете пыли. Гулкое эхо — первые звуки за много сотен тысяч лет, сопровождали каждый шаг людей.

Понимание этого, плюс узость коридора и постоянные смены направлений, создавали впечатление, что люди не древние катакомбы обследуют, а идут по пищеводу гигантского размера чудовища. Ни единого прямого угла или линии, словно создатели катакомб не знали о них или считали их лишними. У инопланетян, даже таких близких обликом к людям, как марсиане, самое большое отличие было в психике. Через несколько минут туннель разделился на два прохода: один вел дальше, а второй круто нырял в глубины планеты. Люди пошли по тому, что вел прямо.

Впереди, казалось, произошло какое-то движение. Дэн вздрогнул и попятился назад, но сразу же понял, в чем дело — свет фонаря отразился от гладкой стены отчего и казалось, что впереди что-то шевелится.

За очередным поворотом лежало ссохшееся тело древнего обитателя Марса. Он... или она, лежал на спине, словно прикорнул на часок, чтобы набраться сил. Сморщенное лицо мумии, ростом немного больше полутора метров, коричневая кожа, сжатые губы — совсем как у земного человека с поправкой на проведенные в подземелии тысячелетия.

— Тело прекрасно сохранилось, — взволнованным голосом произнес Брин, — Просто прекрасно! Второе в такой сохранности из найденных на Марсе. Честное слово, ваша догадка искать катакомбы марсиан в районе Аскрийской, гениальна! Не сочтите это за лесть!

— Это ребенок, — тихо произнес профессор, словно весь его пыл, с которым он жаждал экспедиции, разом угас. Руки суетливо шарили в многочисленных карманах комбинезона, наконец на свет появился телефон, — еще не успел подрасти... Бедняга.

Сфотографировав тело хотя в этом и не было необходимости — робот фиксировал все вокруг происходящее в нескольких диапазонах, профессор заявил, что заберут тело, когда будут возвращаться обратно и экспедиция отправилась дальше.

Сначала люди в молчании долго шагали по древнему каземату, фонарь на роботе выхватывал из непроницаемой тьмы освещенный участок, узкий, словно шрам. Было немного жутко представлять, что свет не касался древних катакомб целые бездны лет и нарушить царившую вокруг траурную тишину, казалось, сродни кощунству.

Ход еще раз вильнул, словно туловище змеи, впереди — чернота входа в пещеру.

Первым вошел робот, люди за ним.

Взгляду открылся подземный зал, окаймленный монументальными колоннами из камня, теряющийся в чернильной тьме потолка. По широкому проходу между ними люди двинулись вперед.

Легкий ветерок прошелся по лицу, словно от внезапно открывшейся двери, скрипнуло. Словно вернулись древние хозяева этих мест.

Дэн вновь ощутил смутный, едва уловимый дух прежних хозяев планеты.

Казалось, сделай шаг в сторону от освещенного рукотворным огнем прохода, и они встретят тебя. Марсиане.

Они прошли совсем недалеко, не больше сотни метров и остановились — путь преградила стена. Блеснули причудливые тускло-золотые значки — они покрывали ее сверху до низу.

— Это просто поразительно! — лицо Жан-Жак— Мари Жомени сияло от счастья, — Смотрите это письменность, это несомненно письменность марсиан! — пальцы бережно провели по древним письменам.

Это величайшее открытие! — прошептал заместитель профессора и подошел поближе к стене.

— Боже, как похожи на иероглифы... Да-да. На древнеегипетские иероглифы, только гораздо сложнее! Повезло, решительно и колоссально, что здесь столько знаков... Тут вполне достаточно материала для расшифровки! Вы не находите, месье Брин?

— Да, да... безусловно, — немного фальшиво улыбнулся заместитель профессора. Дэн подметил это, но принял как должное. Ревнует шефа к будущей научной славе... случается.

— Да-да, — Брин с силой потер подбородок, — Ясно.

Он отошел в сторону, где лицо и фигура терялись в полутьме и словно потерял интерес к находке, которую сам и назвал величайшим открытием в истории.

— Более того я попытаюсь прочесть эти древние письмена, — с энтузиазмом воскликнул профессор и наклонился над роботом.

— Так я и знал, что это золото! — анализы показывали, что древние строители в вырезы под знаки залили благородный металл: золото. Хотя доступные человечеству запасы желтого металла стали со времен детства Дэна больше в сотни раз, но он по-прежнему ценился. Его обожали женщины и широко использовали в электронике.

Прошел еще час, за это время профессор успел в сопровождении робота облазить низ стены а Брин, пробормотав, что он хочет обследовать зал, исчез в темноте, только время от времени, Дэн, оглянувшись, видел в разных местах отблески его фонарика.

Дэн уже собирался напомнить профессору, что пора заканчивать разведку, когда профессор воскликнул:

— Кажется, я что-то начинаю понимать! Вот та группа иероглифов, которая напоминает египетские... угнетение, а дальше... ничего не понимаю, почему здесь пес? Ерунда какая-то получается: собака, угнетающая людей!

С некоторым трудом, но Дэну удалось уговорить профессора прервать исследования и подняться на поверхность.

Люди выходили из пещеры, когда смутное предчувствие, которому Дэн всегда доверял, заставило его толкнуть профессора в спину, вместе с ним падая уже в проходе.

Ветер с силой доброй оплеухи ударил по лицу.

'Бам!'

Торопливо подхватив профессора за воротник куртки, Дэн поднял на ноги и потащил вперед. Остановился. Позади пыль столбом.

Робот застыл на месте. Не может понять своим квазиэлектронным мозгом, что произошло.

На месте выхода из пещеры груда обломков. Из-под них торчит окровавленная нога. Человек, несомненно, мертв. Там, где должна быть голова, лежит полуметровый валун.

Что заставило его оглянуться, он и сам толком не понял. Скорее всего натренированный на опасность организм все постороннее, после обрушения входа все постороннее воспринимал как потенциальную угрозу. За спиной негромко хлопнуло, словно разорвался резиновый шарик.

Он стремительно развернулся.

Брин замахивался ножом с узким и длинным лезвием на профессора Жомени, белое лицо убийцы с широко открытыми глазами представляло собой жуткую неподвижную маску.

Профессор, слегка согнувшись, протирал кулаками глаза. Явно не видел нависшую над ним смертельную опасность.

Один Бог ведает, как Дэну в доли секунды удалось отреагировать. Ладонь левой руки хлестким ударом в сустав отбила влево же руку с клинком. Коленом ударил в бок, потом правой падающему в челюсть.

Брин упал, легкий хлопок и он сверхъестественным образом исчез. Только ветерок от занимавшего пустое место воздуха хлестанул по лицу.

Дэн метнулся к профессору, что-либо объяснять было некогда. Подножка повалила Жомени на пол.

— Лежать, — яростно прошипел Дэн, пригибаясь к полу, одновременно выхватывая из кобуры пистолет, а другой рукой прижимая слабо трепыхающееся тело вниз. На объяснения времени не было.

— Тра-та-та, — как показалась Дэну совсем близко прошелестела очередь. Ага, вон, где огоньки!

'Бах!' — грохнул его пистолет, но так чтобы не в убийцу, а впритирку над головой — это впечатляет. Он еще мне показания даст. Кто его научил фокусам по перемещению и приказал убить профессора Жомени!

— Лежать! — еще раз гаркнул профессору и кувырком ушел вперед, в темноту.

Одним движением вышел на полуприсед, дуло пистолета выцеливает цель.

— Стоять! Руки вверх! — раздался дикий выкрик Дэна, он тут же кувыркнулся к стене.

'Фють-фють-фють!' — пропели, рикошетируя пули от стены.

'Твою же мать!!

— Робот, включить прожектор!

Световой пятно высветило в трех десятках метров впереди фигуру прислонившегося к стене человека с пистолетом в руке. Ты мой говнюк!

'Бах! Бах' — Дэн упредил следующие выстрелы, всадив две пули несостоявшемуся убийце в правое плечо. Послышался болезненный крик, тускло блеснув, пистолет глухо ударился об пол.

Дэн рванул стремглав вперед а Брин нагнулся, не спуская с несущегося на него человека глаз, зашарил левой рукой у ног.

Никогда еще Дэн не летел с такой скоростью как сейчас.

Брин подхватил пистолет и начал распрямляться. Ствол подымался, и Дэн почувствовал, что еще миг и Брин выстрелит.

'Бах' — пуля в левое плечо заставила несостоявшегося убийцу снова вскрикнуть и выронить пистолет.

Тут могло быть два решения: сбить подсечкой или оглушить. Дэн взлетел в прыжке, чтобы ударить рукояткой пистолета по голове.

Легкий хлопок и Брин снова исчез.

— Твою мать! — выругался по-русски Дэн. Огляделся. Брина нигде нет. Профессор подымался с колен. Значит вся перестрелка уложилась всего в несколько секунд. А душа все еще требовала крови. Нахлынула слабость, аж колени подгибались. Последний раз стоять под прицелом приходилось очень давно. Забыл, что это такое... Наклонившись, Дэн поднял пистолет. Хорошая машинка: электромеханический пистолет Глок-119 — оружие спецподразделения для боя в стесненных условиях. Способен стрелять одиночными и короткими очередями и магазин солидный: на сорок пять безгильзовых патронов.

— Что здесь произошло, мсье, я требую, чтобы вы все объяснили! — громко и возмущенно произнес профессор Жомени и воинственно поднял подбородок.

'Вот и я бы хотел понять, что здесь происходит, и почему первый помощник руководителя экспедиции пытался убить профессора?' Мысль работала с лихорадочной торопливостью; предположения и версии, переплетались, возникали и снова пропадали. Одно было ясно совершенно точно: кто-то из разумных пытается не допустить до тайн погибшей цивилизации. Вот только кто? Претендентов много. От не вошедших в состав Генеральной Директории Нипонской империи и Англосаксонской федерации до неземных разумных: волфов, лабхи или Биин-арапо. Хотя мгновенные перемещения Брина как бы намекают, что здесь замешены высокие инопланетные технологии.

Дэн шел к профессору, сосредоточенно думая о том, кто мог организовать покушение лишь бы только не о погибшем товарище. Тупой укол запоздалого страха не нарушил мятущейся бессвязицы мыслей.

— Пока не знаю, но обязательно узнаю!

— Клянусь, вы... — тут профессор заметил торчащую из-под завала окровавленную ногу и осекся. Глаза стали словно плошки.

Он наклонился, с лихорадочной спешкой схватил выпирающий из завала камень, раскачал, выбросил в сторону. Схватился за другой.

— Что вы стоите! — оборачиваясь к Дэну гневно выкрикнул профессор и распрямился, — мсье, вы же видите вашего подчиненного завалило и ему надо помочь!

— Мак-Тиг погиб, — произнес Дэн. Кислый вкус ржавчины во рту вызвал обильный приток слюны. Он сдвинул маску в сторону, сплюнул на пол и надел обратно. Без маски человек в марсианской атмосфере все еще чрезвычайно бедной на кислород, может продержаться в среднем минуту. Профессор упрямо покачал головой и наконец взглянул в лицо начальника охраны. В выцветших, когда-то синих глазах плескался такой ужас, что Дэн вздрогнул.

Он достал телефон и попытался позвонить, чтобы вызвать помощь, но в трубке лишь шелест помех.

По бесконечным катакомбам древних марсиан двигался в круге безжалостно-яркого света робот. За ним, там, где полутьма переходила в первозданную тьму, быстрым шагом матерого разведчика крался, постоянно оглядываясь и, пытаясь нащупать врага 'зрачками намертво зажатых в руках пистолетов, Дэн. За ним — придавленный случившимся и молчаливый профессор.

Если вдуматься довольно сомнительная предосторожность против обладавшего способностью внепространственно перемещаться противника, но ничего другого Дэн придумать не смог. По крайней мере так прикрыт тыл и есть отличный обзор всех возможных подходов. Он сделал все, что в этих обстоятельствах можно придумать. Если же противник оказался умнее, чем он предполагает, тогда, дело, конечно другое. Наверх вы, товарищи, все по местам... Но думать об этом категорически не хотелось.

Тишина стояла совершенная, нарушаемая только суетливым стуком крови в висках. Впрочем, место здесь такое. Тихое. Уже сотни тысячелетий как радикально тихое.

Было тревожно и одновременно яростно-весело. Такое ощущение он испытывал лишь однажды еще желторотиком на планете Нипон. В составе команды ликвидаторов они убегали по тропическому лесу от преследующих их полиции и якудзы, и смерть на мягких, кошачьих лапках кралась за ними.

На обратном пути никто так и не попытался напасть, и люди благополучно добрались до камеры с идущим на поверхность планеты лифтом. На вмонтированном в стену пульте показывавший расположение кабины огонек, горел напротив уровня поверхности. Это означала что некто, а скорее всего Брин, воспользовался лифтом и что он сделал с ним потом, громадный вопрос. Совсем небольшой заряд на лифтовые канаты, и неосторожные пассажиры гарантированно разобьются в кровавую лепешку. Дэн хотел выглядеть непроницаемым, однако лоб предательски собрался в морщины, выдавая напряжение. Он вновь вытащил телефон. Удача, здесь уже не действовало нечто, блокирующее связь и Дэн позвонил дежурному. Объяснив ему ситуацию, приказал проинформировать Землю и вызвать по 'тревоге' отдыхавших сотрудников службы безопасности.

Не прошло и пяти минут как телефон зазвонил и хорошо знакомый голос старшего смены доложил: 'Мы на месте'. Еще через час лифт проверили, и 'спасатели' спустились за Дэном и профессором в марсианские катакомбы.

Через минуту они поднялись на поверхность планеты и сели в бронированный марсоход. А 'спасатели' отправились за телом погибшего товарища. Несколько минут движения на грани возможностей мощного мотора и машина затормозила внутри лагеря: пяток куполообразных герметичных зданий, каждый для проживания нескольких человек.

До позднего вечера над мрачной марсианской пустыней шныряли коптеры-разведчики и только за час до заката, когда огненная горошина солнца ярко осветила изрезанную, похожую на исполинский, не побывавший в опытных руках ювелира, рубин, гору Аскрийская, утопив подножия в тени поиски увенчались успехом.

Тело несостоявшегося убийцы профессора лежало в долине давно пересохшей реки, за большим валуном, в доисторические времена принесенном бурным течением, и был холоднее льда. Лицо бледно-синее, отечное. В двух шагах от него валялась исправная кислородная маска. Человек сорвал ее и, не пытался надеть, пока от удушья не рухнул в агонии на песок. И никаких признаков присутствия рядом кого-либо и насилия. Он сам покончил с собой таким страшным образом.

А в подземелье марсиан нашли глушилку связи производства Нипона.

Вечером Дэн валялся в постели и, спать ему хотелось меньше всего на свете. В причастность нипонцев он не поверил сразу. Он рассуждал отстраненно-рассудочно, словно не его убивали в марсианских катакомбах. Есть события случайные. Вроде оставленного потожирового следа, по которому можно определить личность преступника. А есть те, к которым готовятся годами и продумывают все, вплоть до малейших мелочей, вроде снаряжения агента. Не может быть в нем ничего, что может стать ниточкой к пославшей его стране. Здравый смысл, логика, опыт наконец, утверждали, что не может быть таких натяжек и несообразностей. Значит? Значит это ложный след. Дополнительно убеждал в том, что он столкнулся с агентом нечеловеческой расы, способ мгновенного перемещения в пространстве погибшего агента. Людям, насколько был проинформирован Дэн, ничего подобного было неизвестно. Значит волфы, Биин-арапо или Лабхи? Похоже на то... но кто же? Ни единой зацепки!

Он с досадой ударил кулаком по кровати. Ломался с таким трудом налаженный образ жизни, а вместо него оставались только проблемы...

Вечером пришел ответ на его рапорт о произошедшем. Служба приказывала усилить охрану экспедиции и персонально профессора и уже утром на помощь прибывали сотрудники из Марсограда. А в конце была приписка, что зафиксированы контакты Брина с сотрудниками нипонского посольства на Земле. Вопросов, на которые не было ответов, прибавилось.

Прошло несколько дней. Мучили мысли, так чью же игру он нарушил? Ежедневно профессор с помощниками под усиленной охраной боевых роботов и прибывших из Марсограда сотрудников спускались в катакомбы, где кипела работа по изучению и снятию виртуальных копий с артефактов древних марсиан. По вечерам профессор Жомени закрывался в своих комнатах и чем он там занимался, не знал никто. Дэн догадывался — профессор бился над расшифровкой письменности древних обитателей планеты.

После ужина Дэн удалился в свою комнату. Делать было нечего, он вытащил из криомашины бутылку божественной пандеры, напитка из Новой Сибири, его Дэн очень любил, и достал разрекламированную и жутко модную книгу Краветц 'Небо в красных тонах'. Готовясь к командировке, не поскупился и распечатал ее на домашнем объемном принтере. Пусть и не бумага, а тончайший пластик с прожженным на принтере текстом, но печатная книга по мнению Дэна во всем превосходила электронную: изображение, шрифт, запах, даже воспринимается лучше, чем с экрана. Глотая ледяную жидкость, взрывавшуюся на языке острым кисло-сладким вкусом, одолел, и то с трудом, полсотни страниц из тысячи: долгое и нудное описание всего, что приходит в голову человека за день — все мысли вплоть до самых интимных. Словом, полный бред. И почему по Краветцу сходит с ума земная элита? Прав был Крюгер, когда говорил, что культурную жизнь Земли нужно выжигать каленым железом и вместо нее строить новую. Дэну нравилась классика: Шолохов, Алексей Толстой, из родившихся после его переноса писателей — Бондаренко и Гильермо. Сильно и зримо, мощь!

Забросив книгу на стол, собрался сходить в спортзал, лишь бы не торчать одному в комнате. Дэн не любил ее. Слишком она была холодная и неуютная, слишком, несмотря на все старания обустроить, казенная. К тому же совсем недавно в ней снился СОН, возможно продолжение тех, какие мучили его до войны с волфами, пять лет тому назад.

Он собирался уже выходить, когда вдруг тишину прорезала дробная трель телефонного звонка. Хотя этот аппарат называли просто телефоном, но возможности дальнего потомка телефонов 20-го века до сих пор удивляли Дэна. Скорее это был некий машинный компаньон-секретарь-слуга, сопровождающий человека по жизни от детства до старости. Этот компаньон 'рос' вместе с человеком с самого детства, изучал его привычки и желания и был способен заменить хозяина во всех второстепенных делах: вести текущую переписку, составлять документы, вести деловые переговоры. Обладал возможностью звукозаписи, огромной памятью, мог позиционироваться на местности и еще тысячу возможностей. Мог заменить хозяина в телефонном разговоре, который тот предпочтет пропустить, притом настолько совершенно, что никто не догадается, что это говорит машина. А затем доложить о нем кратко или подробно, как того пожелает человек.

Дэн слегка поджал губы и бросил настороженный взгляд на стол, где лежал телефон. Что еще от него начальству нужно?

— Домовой, кто это? — спросил недовольно.

— Твоя жена, Дэн, — глубоким сопрано ответил телефон и хихикнул, — соскучилась наверное!

Дэн расплылся в улыбке и подошел к столу. Наконец то! Хотя бы поговорить с Марией.

— Здравствуй дорогой... — послышался женский голос, полный такой сексуальной агрессии, что Дэн невольно сглотнул слюну, — У нас все хорошо, мы тебя ждем и я и Васенька. Алло, милый, когда приедешь? Я... — голос женщины приобрел капризные нотки, — Я так соскучилась, ты не представляешь, как я соскучилась! Я вся горю! Соловьев! Если ты немедленно не приедешь ко мне хотя бы на день, я отдамся первому встречному жруну! Клянусь тебе в этом! И не смей прятаться за свою дурацкую работу!

Это было настолько не похоже на обычное поведение Марии, что Дэн только оторопело хлопнул глазами. Он ничего не понимал. Мария добрая и любящая, по крайней мере Дэн в это верил, просто не могла требовать нарушить служебный долг. Она сама работала в службе и прекрасно понимала, что он не мог покинуть место командировки под угрозой военного суда. Бывали у Марии моменты, когда она включала стерву: вот хочу и все! А как ты это сделаешь и возможно ли то, что она хочет, женщину абсолютно не интересовало. Но, слава богу, это бывало редко, но, и в пределах разумного.

— Дорогая, я тоже по тебе ужасно скучаю, но я на работе и не могу так просто взять уехать и бросить задание! — терпеливо, словно ребенку, произнес Дэн, — Да кому я это объясняю? Ты же сама прекрасно знаешь порядки Конторы. Дорогая, ну будь умницей — потерпи еще немного. Мы договорились, дорогая? Лучше расскажи, как у тебя дела? Не устроилась на работу? И как себя чувствует Надежда Рашидовна?

Световой луч проходит расстояние от Марса до Земли приблизительно за десять минут. Это обстоятельство делает радиопереговоры мучительными и весьма оригинальными. Каждый из собеседников после того, как передал собственное сообщение, при этом как можно более полное, вынужден долго ожидать, пока придет ответное.

Прошло время, наконец неторопливые для космических расстояний радиоволны донесли шуршание, а потом раздался голос Марии, похожий на змеиное шипение.

— Мило, мило, любимая жена в кои то веки о чем-то попросила Соловьева! Небось уже нашел себе молоденькую археологичку? Упиваешься новой любовью, а? Ты ведь любишь ее? Думаешь глупый вопрос? Ах я глупая? Я дура? Вот так, да? Да как ты смеешь так со мной разговаривать? Вот так ты мне отвечаешь на всю мою любовь! На все потраченные на тебя годы? Значит так, Соловьев! Если ты немедленно не приедешь, я не знаю, что с тобой сделаю. Как ты это организуешь, я не знаю, это твои проблемы! Ты меня понял Соловьев?! Он еще интересуется моими делами! Лицемер!

— Дорогая, ну будь умницей, успокойся, нет у меня никого. Где я еще такое солнышко как ты найду? Потерпи еще немного. Я обещаю, что приеду и мы с тобой отправимся в Нью-Индиа, как минимум на месяц! Тропики, белоснежные пляжи и море, это все будет твое. И... дорогая, я понимаю, скучно, может тебе устроиться на работу? Уверен Контора с удовольствием возьмет тебя обратно.

— Ах ты вот так! Негодяй! Так вот знай, за мной ухаживало пол Конторы. И Костиненко, и Бекхауз и Стэрди И Биено. Ах, какие мужчины, но я выбрала тебя, дура! — чувствовалось, что женщина с трудом удержалась от бранных слов, — Если ты немедленно не приедешь, ищи меня у кого-нибудь из них! И больше не звони и можешь вообще не приезжать!

В трубке послышались короткие гудки.

— Вот чертова баба! — Дэн с силой ударил по кровати, жалобное гудение, — Ну вот и поговорили. Из-за стенки послышался шум душа — сосед пришел с работы.

Плюнуть на женский каприз или выполнить его? Еще никогда за пять лет супружеской жизни Дэн не видел жену в такой ярости и не сталкивался с такими нелепыми требованиями. Что с ней случилось?

Самое простое — это было следовать долгу, но и, одновременно, самое чреватое самыми губительными последствиями в личной жизни.

Выполнить? И автоматически вылететь из Конторы, дай бог без уголовного дела? К тому же без всяких гарантий, что скандал не закатили специально, чтобы получить повод. А для чего? Для развода?

Сложность была в том, что, Дэн не видел третьего пути: каким-либо способом уклониться от решения. Он должен поступить или-или и, ответ как поступить, был для него очевиден.

Не особо надеясь на успех, он попытался перезвонить на Землю, но телефон молчал, а на рапорт с просьбой предоставить три дня отпуска по семейным обстоятельствам, последовала резолюция: 'Он что, с ума сошел?'

Глава 4

— Ваше Величество! — громким голосом произнес волф в генеральском мундире и почтительно наклонил голову перед царем-солнце. На груди его золотом горел в лучах закатного солнца герб правящей уже тысячу лет династии: восходящее над планетой светило. Черное лицо, обрамленное коротким мехом, цвета антрацита, густо подернутым сединой, застыло в вежливой маске, — опасность велика. Я почтительно прошу вас убыть на космодром. Недостойные слишком близко приблизились к дворцу и здесь я не могу гарантировать вашу безопасность. Маршрут вашей поездки спланирован, надлежащее сопровождение выделено и неожиданностей быть не должно. Еще раз прошу простить меня за дерзость.

Волф замолчал, не шевелясь, словно неодушевлённый предмет, только глаза горели холодным огнем. Они смущали и тревожили и в тоже время говорили о непреклонной решимости, но от него исходил отчетливый — нос волфа не обманешь, запах страха.

Потомку тысячелетнего рода правителей, предлагают спасаться бегством от недостойных и тех, кто поднял их на бунт! В груди царя-солнце клокотала обида, а чувство глубокого стыда, сопровождающее его последние пару недель, уже сидело в печенках. Лицо царя-солнце посерело. Он разинул рот, собираясь сказать что-то резкое, но командир гвардии — один из немногих представителей сохранивших верность старых кланов, явно не был той фигурой, на которой сейчас можно сорвать раздражение. Острые уши владыки прижались к черепу. Вся наша жизнь лишь длинная череда случайностей, неизбежно приводящих к смерти. Так стоит ли за нее цепляться если конец, что ты не делай — один? Все, что он хотел, это погибнуть в бою, а еще лучше собственной рукой перерезать себе горло и тем самым смыть невыносимый позор. Но прервать род прямых потомков изначальных богов и тем самым убить душу расы — ее традиции, мог ли он так поступить? Да его проклянут все предки, сколько их не рождалось под фиолетовыми небесами планеты! Доля владык горька — они должны прежде всего думать о расе.

Где-то вдалеке громыхало. Фиолетовое небо плевалось огнем, а совсем недалеко над горным хребтом мельтешили черные точки сцепившихся в яростной драке боевых аппаратов.

Рвущихся к дворцу владыки волфов повстанцев не получалось остановить. С расстояния доброго десятка ли (мера длины волфов, приблизительно равная пятистам метрам) воздушный бой казался не страшным, почти игрушечным, но царь-солнце знал, что там погибают, пытаясь сдержать натиск презренных мятежников, идущих против установленных изначальными богами порядков, десятки преданных престолу волфов. На поверхности планеты шансы победить, немногим отличались от нуля. А вот в космосе — шансы есть. Не меньше половины флота осталось верным присяге, так что еще посмотрим, кто кого! Тяжек его удел — ему придется уступить и отступить. Царь-солнце несколько раз разинул и захлопнул рот, как выброшенная на берег рыба, а потом обмяк.

— Куда идти? — произнес тихо.

— Прошу вас следовать за мной, Ваше Величество, — командир гвардии еще раз поклонился и быстрым шагом направился за угол дворца.

Пять боевых машин космопехоты — сила серьезная, вполне достаточная, чтобы, не привлекая излишнего внимания, в то же время обеспечить безопасность царственного пассажира. Едва царь-солнце вслед за двумя телохранителями залез во второй аппарат, генерал осторожно прикрыл дверь, днище машины приподнялось на десяток сантиметров над пластикобетоном. Угрюмо нахохлившись, царь-солнце уселся на жесткую скамью, телохранители, в глухом шлеме и одинаковой броне похожие, словно близнецы, сели напротив. За тонкой преградой бронепластика все быстрее замелькали подстриженные искусными садовниками деревья, вдали показались монументальные ворота входа на дворцовую территорию. Колонна проскочила сквозь автоматически открывшиеся ворота и помчалась по прямому, словно луч лазера, шоссе, не рискуя подняться в небо — мятежники стреляли во все, что не подавало их опознавательных знаков. Расстояние до космодрома было всего ничего: сотня ли, доберутся и по земле.

Взгляд погруженного в невеселые мысли царственного пассажира скользил по пейзажу снаружи. Слева была синяя гладь моря, справа назойливо сменяли друг друга однообразные холмы и долины. Изредка серо-синим зеркалом промелькивало озеро. Горный хребет, с противоположной стороны его находился космодром, приближался. Вскоре колонна, не уменьшая скорости, мимо дорожной вывески с названием 'Маккороо', ворвалась в городок — тихий, безмятежный и ухоженный. Дома и уличные фонари неподдельно старинные, как и решетки крошечных заборов и заменявшие зданиям крыши ухоженные террасы. При взгляде на него не верилось, что совсем рядом бушевала самая страшная — гражданская война и, каждый день гибли тысячи. Колонна выскочила с тесных городских улиц и затормозила.

Полностью перекрывая дорогу, стрелой рассекавшую хребет по узкому ущелью, жарко горел перевернувшийся грузовой топтер. Единственной возможностью в приемлемые сроки добраться до космопорта, не считая рискованной попытки подняться в небо, становился туннель, соединявший под землей городок с промышленным центром, на окраине его и стоял космопорт.

— Ваше Величество! Дорога перекрыта, что будем делать? — раздался голос в боевом отсеке голос водителя.

— А что вы предлагаете?

— Набрать высоту — это самоубийство, прошу вашего соизволения спуститься в туннель Маккороо — космопорт.

— Мы в этом туннеле будем как квен (небольшое рогатое животное с планеты-праматери волфов) на жертвеннике! — царь-солнце немного помедлил. Лицо оставалось непроницаемым, однако уши предательски затрепетали, выдавая испытываемое напряжение.

— Хорошо, спускайтесь, — процедил нехотя. Все идет не так как планировали, но делать нечего. Великий учитель волфов клана Лао по имени Гуан-Лао, поучал учеников: 'Истинно мудрый не станет пытаться идти против судьбы, он сделает так, что судьба сама расправиться с его врагами'. Да будет так, не станем пытаться обмануть судьбу.

Машины бесшумно тронулись, черный зев туннеля одну за другой поглотил их. Замелькали фонари, выхватывающие из полумрака серые стены туннеля и кусок пластикобетона дороги.

'Шурх!' — вспышка, мимо колонны пролетела алый комок плазменного выстрела и тут же густо полетели огненные шары. В стены, расплываясь на них потеками раскаленной до космической температуры плазмы, в пластикобетон, расплываясь красными лужами, повеяло дымом и запахом горелого камня. Не сговариваясь, водители колонны увеличили скорость, башни на вершинах боевых машин повернулись назад, торопливо выстреливая по нападавшим ответные порции солнечного вещества.

— Что это? — отрываясь от мрачной задумчивости, воскликнул царь-солнце.

— Одну минуту, Ваше Величество! — откликнулся один из телохранителей, после краткого молчания произнес, — Нас преследуют дроны, не меньше пяти. Я уже вызвал подкрепление, они будут через двадцать клоков (единица времени, приблизительно равная тридцати секундам). Ваше Величество пристегнитесь, водитель будет маневрировать!

Словно в подтверждение его словам сильный удар подкинул, понес юзом и едва не перевернул машину. Царя-солнце впечатало в противоположную стену, во рту появился железистый вкус крови. Днище топтера, где оно на скорости соприкоснулось с пластикобетоном, заискрило. Водитель снизил скорость и чудом сумел удержать машину от столкновения со стеной. Она едва выровнялась и тут в кузов сзади вновь влетел плазменный шар, откинув ее на пару метров вперед. Царь-солнце торопливо накинул на плечо предохранительный ремень. Теперь его по крайней мере не будет швырять по всему салону.

Машины позади, взметая дорожную пыль, задвигались зигзагами, выстрелы, предназначенные топтеру царя-солнце, рвали их броню.

Плазменный заряд словно молодецким пинком, швырнул вперед топтер, пролетев под носом у чудом увернувшейся машины с царем-солнце, впечатался в стену, из открывшейся позади двери вылетела очередь плазмогана, заметалась в поисках юрких противников.

Очередной плазменный шар влетел в кузов мчавшегося последним топтера, Многотонная машина перевернулась, со страшным грохотом покатилась, переворачиваясь, по пластикобетону, врезалась в стену, наполовину пробив преграду, камни с грохотом упали на встречную полосу, блокируя ее. Встречный топтер врезался в бронированную тушу, загорелся.

Удачный выстрел телохранителей взорвал один из дронов, засвистели осколки, противно забарабанили по броне.

Один за другим, топтеры охраны выходили из строя, но и дроны падали на землю, горели чадным пламенем, теряли время, чтобы обогнуть превратившиеся в костры машины.

Жалкие остатки колонны в виде последнего топтера с царем-солнце вынырнули из тоннеля.

— Ваше Величество, — почтительно наклонив голову, произнес старший из телохранителей, — мы останемся и прикроем вас!

— Вы погибнете!

— У нас нет выбора! Воин живет и умирает ради чести.

Несколько мгновений царь-солнце смотрел на безупречного: он думал, что такая самоотверженность осталась только в старинных фильмах. На груди бойца на броне золотом горел герб царя-солнце. Потом поклонился храбрецу, уши предательски затрепетали, выдавая испытываемое им чувства. В остановившемся топтере открылась дверь, на обочину тяжело спрыгнули двое в боевой броне, торопливо метнулись за пригорок и изготовились к последнему бою. Времени до появления преследователей оставалось всего ничего...

Когда топтер проезжал охранявший космопорт пропускной пункт, позади что-то блеснуло, а когда царь-солнце оглянулся в безоблачное небо стремительно подымался в стратосферу, разрастаясь вширь, гигантский гриб огня — кто-то активизировал плазменную бомбу. Едва магнитная клетка, заключавшая в себе разогретую до температур звездного ядра плазму, была отключена, бомба взорвалась с мощностью, сравнимой с ядерным зарядом, намертво расплавив туннель. Правая рука в ритуальном жесте прижалась к сердцу — это все что он мог сделать для отдавших за него и правящую династию, жизнь. Черные губы прошептали:

— Да даруют вам изначальные боги хорошее посмертие!

Топтер остановился напротив лифта-подъемника, на котором он должен подняться на борт шаттла, когда на летное поле отчаянно ревя влетела полицейская машина. Оба телохранителя, в многочисленных потеках медицинского пластика, но живые и на собственных ногах сошли на пластикобетон, подошли к сюзерену, одновременно поклонились. Тонкие черные губы правителя империи расплылись в улыбке, открывая доставшиеся от далеких предков-хищников белоснежные клыки. По-настоящему верных мало. Он был рад что они выжили.

Челнок царя-солнце был последним, кто сумел выбраться с оказавшейся в полной власти мятежников планеты. Белоснежные слои облаков выдвигались исполинскими плотами, немного раздвинулись, открывая взгляду поверхность планеты. Царь-солнце смотрел в иллюминатор, узнавая с детства знакомые очертания Центрального континента, где миллионы лет тому назад зародилась раса волфов. Вот вогнутая линия с направленными поперек нее темнеющими полосками гор. Направо от них блестит море, а прямо под ногами — узкая предгорная долина, где стоит его дворец, где почти три десятилетия тому назад он родился. 'Пусть, пусть я умру и останусь без достойного посмертия, но отомщу!' — подумал король-солнце, отворачиваясь от родной планеты. В противоположном иллюминаторе неторопливо приближались причалы линкора 'Голубой клинок' — одного из мощнейших в имперском флоте волфов.

* * *

На окраине давшей жизнь расе волфов звездной системы, там, где за поясом ледяных астероидов начиналась межзвездная пустота, собрался почти весь построенный после поражения от людей и Биин-арапо в третьей Галактической войне флот: 60 линкоров и 420 корветов. Только на этот раз старейшая в звездном рукаве Ориона цивилизация собиралась воевать не с молодыми и наглыми выскочками: юными с их точки зрения расами — внезапно вспыхнувшая гражданская война перешагнула колыбель планеты — праматери. Силы верных царю-солнце волфов и мятежников были практически равны. У лоялистов на один линкор больше, зато у восставших сильнее легкие сил — больше на семь корветов. Все решит стойкость экипажей и талант военноначальников.

На командном пункте эскадры, расположенном в самом защищенном месте линкора 'Голубой клинок', царила суета, негромко переговаривались перед дисплеями штабные, попискивала многочисленная аппаратура связи и разведки. На большом экране в глубине командного пункта горела длинная линия зеленых огоньков-расположение мятежников по данным разведки. Командующий флотом: адмирал Зэмбо из клана Быстроногих, высокий, с наполовину седой шерстью: самый опытный военноначальник лоялистов, вытянулся перед царем-солнце и поклонился:

— Ваше величество! — произнес спокойно и твердо, — Мы начинаем.

Сутки тому назад военный совет приверженцев монархии, после ожесточенного спора при двух воздержавшихся, предложил поставить все на одно-единственное решительное сражение. Царь-солнце не считал себя полководцем, но доводы сторонников жесткой линии убедили и его. Кто владеет небом, тот владеет и землей — учил великий учитель волфов по имени Гуан-Лао, и никто лучше его не разбирался в военном деле. Предложение владыка империи утвердил и уже через час флот отправился навстречу вражескому. Так что вопрос адмирала был риторическим, но от дописьменных веков и до настоящих дней традиции были сутью души древней расы и соблюдались неукоснительно... До последнего времени, когда мятежники восстали против них.

Царь-солнце молча кивнул и опустился в командирское кресло, острые уши трепетали от волнения. На голову опустился громадный шлем виртуальной реальности. Пронизанная датчиками движения оболочка словно живая поползла по комбинезону: по животу, бедрам, коленям, голеням и рукам. Через миг перед глазами нарисовалось трехмерное изображение строя мятежного флота. По верхней части трехмерного изображения задрожали цифры — дистанция, скорость сближения, азимут. В центре строя вражеских кораблей было заметно больше и там концентрировалась большая часть линкоров. С появлением военных космических кораблей 'Туман войны' исчез — поле боя в пространстве открыто, словно шахматная доска. Тепловые ловушки и прочие цели-обманки не срабатывают — противники давно научились их определять. Используя спектрометрию, электромагнитное сканирование и визуальное наблюдение противники за миллионы километров друг от друга узнавали характеристики кораблей, возможности вооружения и средств защиты.

Расстояние быстро таяло: 100,8... 100,6... 100,5... 100,4...

Царь солнце оглянулся, разделившись на три колонны: левая во главе с линкором 'Наромокран', центральная с новейшим, только со стапелей 'Коройем' и правая со старичком, но все еще грозным 'Жлирэ-Лао' надвигались на линию мятежников. Словно три ножа, они должны были вскрыть их позиции и превратить битву в бойню. Прикрывая промежутки между ними и фланги несколькими построениями двигались сотни корветов. Сила грозная!

— Да помогут нам изначальные боги! — едва слышно, что никто за шумом командного пункта не расслышал, прошептали тонкие черные губы...

Флоты сблизились на ничтожное по космическим масштабам расстояние несколько световых секунд, в наушниках пилотов раздался сигнал, а оружейные консоли артиллеристов и наводчиков дронов загорелись зеленым светом — разрешением на ведение огня.

Первыми начали бой легкие силы, идущие впереди своих перестроившихся в равнобедренные треугольники отрядов. Засверкали в пространстве гигаватного класса лазерные лучи. Залп, залп, и снова залп... Бесчисленные стаи иссиню-черных стремительных стрелок -дроны и ракеты, оторвались от аппарелей корветов: впереди перехватчики и разведчики, гиганты дроны-постановщики помех, под их прикрытием атакующие — с ядерными боеголовками или кассетными боевыми частями. Разогнанный до космических скоростей вольфрамовый шарик бьет с мощностью снаряда, старинного, ходившего по морям, а не по космосу, линкора.

— Мрак и Тьма! — Пальцы царя-солнце судорожно, до белых костяшек сжали ручки кресла. Смерть и ад царили повсюду. В глубине виртуального пространства бежали названия погибших или критически пораженных в ожесточенном встречном сражении линкоров и корветов вместе с именами капитанов и численностью команд. Четыреста восемьдесят боевых кораблей, сто тринадцать тысяч в экипажах. Гражданская война, самая страшная и сражаются в ней яростно и бескомпромиссно. К концу тридцатой минуты боя правая и левая колонна лоялистов глубоко вонзились в неприятельский строй, плохо было в центре. Новейший линкор 'Коройем' получил столько попаданий и близких разрывов термоядерных боеголовок что полностью потерял атмосферу и способность двигаться, превратился в дырявую, радиоактивную бочку. Капитан корабля Субекор, ввиду полной утраты линкором боеспособности приказал команде покинуть борт. Уже через несколько минут больше сотни огоньков — волфов в скафандрах повышенной защиты, взлетели над гибнущим кораблем. Не желая быть обесчещенным поражением, Субекор отказался эвакуироваться и выстрелил себе в голову.

Рядом с линкором лоялистов взорвался термоядерный заряд пробившегося через ближнюю оборону дрона. На месте корабля возникла раскаленная туманность. Ее края бешено вращались, тянулись в заполненное обломками пространство скрюченными багровыми пальцами, словно желая вырвать клочья тьмы.

Несли потери и мятежники. Тяжелый корвет с экипажем в двести десять волфов столкнулся с большим дроном, исчез во вспышке яростного огня. Рядом плыл мертвый линкор, распадаясь на части.

Царь-солнце вздохнул. Хотя военная фортуна медленно, но, верно, склонялась на его сторону, но в яростной битве и с той и другой стороны погибал имперский флот. И кто-бы не выиграл, проиграет вся раса волфов, вся созданная потом и кровью ее сынов империя...

Все случилось, когда левый фланг лоялистов во главе с линкором 'Наромокран' внезапно открыл огонь по центру своих войск. Через несколько мгновений к нему присоединились и остатки правого фланга мятежников. Ослабленный центр пал. А вся масса кораблей мятежников и предателей, полуокружив остатки сил лоялистов открыла по ним бешенный огонь. Битва превратилась в бойню. Ежесекундно корабли лоялистов превращались в медленно расплывающиеся в пространстве кроваво-алые облака плазмы.

Царь-солнце торопливо сорвал с головы виртуальный шлем. Темное, обтянутое черным мехом лицо царя-солнце посерело, подвижные уши опали, выдавая испытываемое им отчаяние. Это было не просто поражение, это был позор, ибо вместе с ним пала тысячелетняя монархия прямых потомков создавших Вселенную изначальных богов. Мир перевернулся и древние доблести, и обычаи пали.

— Негодяи, изначальные боги, какие негодяи, — вырвался из его уст едва слышный шепот.

— Ваше величество, — склонился перед ним внешне совершенно спокойный командующий флотом, лишь уши танцевали, выдавая волнение, жуткую джигу, — мы проиграли, и я дал команду флоту отступить. С вашего соизволения после этого я принесу вам свои извинения, — старый волф со значением прикоснулся к эфесу меча.

Несколько мгновений проигравший владыка смотрел на него с недоумением, затем выдавил из себя:

— Нет вашей вины в поражении, нас погубили изменники... — помолчал, до боли сжав тонкую ниточку черных губ, — они хуже квенов, те, по крайней мере, не предают. Я повелеваю вам жить... вы нужны империи.

На ум пришла притча великого учителя Гуан-Лао.

Однажды заезжий меченосец вызвал на бой содержателя трактира, тот не отказался от поединка, но по доброте душевной предложил гостю вместе поужинать и подсыпал в еду отравы. Потом тихонечко похоронил глупца за домом. Не все станут играть по правилам, которые ты придерживаешься...

Подвижные уши волфа опали.

Он молчал, лишь еще сильнее прижал уши к черепу. И тут король-солнце оказал адмиралу Зэмбо величайшую милость, какую не знал ни один из живущих волфов. Он приблизился, алый язык короля-солнце проворно облизал лицо адмирала.

— Ваше величество! — престарелый волф рухнул на колени, — располагайте мной. Моя и моей семьи жизни в ваших руках!

* * *

Второй день в окне темно-красная, морозная тьма. Видимость, максимум, на пару шагов. Температура снаружи за минус тридцать. Марсианская буря поглотила окрестности, словно злобный и нелюдимый демон, каким возможно поклонялись прежние жители планеты, скрыл поверхность от нескромных взглядов пришельцев. Нынешним бурям, конечно, далеко до тех, какие бывали здесь до начала терраформирования, когда скорость ветра достигала 100 м/с и в воздухе одновременно висели миллионы тонн песка и мелких камней, но и эта была сильнее чем любая земная. Словом, снаружи было неуютно, не то, что внутри жилого купола — ни звука не проникало внутрь, тепло и комфортно.

Выйти из купола не получится — снесет. Пока буря не затихнет, передвигаться по поверхности можно только в вездеходе повышенной защиты. Так что работа экспедиции остановилась. Ждем у моря погоды — на этой планете человек еще не может ею управлять.

Сидя на кресле в своем номере, Дэн, меланхолично помешивая соломинкой коктейль в высоком стакане, предавался философским размышлениям о смерти и смысле жизни. В сущности, жизнь — это длинная череда нелепых случайностей, неизбежно приводящих к смерти. И все что мы можем, это как можно дольше пытаться отсрочить фатальный момент. Тем не менее, конец всех трепыханий один — тесный деревянный ящик, два метра холодной земли сверху и кучка цветов у одинокого креста. И стоит ли тогда трепыхаться? Уйти в отставку. Уехать куда-нибудь в тропический островной рай. Никуда не торопясь жить, наслаждаясь покоем, любовью Машки, каждым мгновением... Встречать у моря огненные рассветы, провожать пламенные закаты, слушать, как рокочет белоснежный прибой и шумят на ветру пальмы... Жить, а не служить! Не получать заданий, не писать отчеты, не рисковать жизнью постоянно... И жить долго и счастливо. Красота...

Вот только гордость. Чертова гордость потомка поколений воинов, потомка победителей в войне с нацизмом. Гордость человека, сыгравшего не последнюю роль в победе человечества в третьей Галактической войне, в которой перед сапогом человека склонилась старейшая раса Рукава Ориона — волфы!

Пока есть силы — растительное существование не для него!

Взгляд упал на телефон. Позвонить? А смысл? Каждый вечер он несколько раз звонил жене, но в трубке только длинные гудки. Он пытался дозвониться до домашнего компьютера, но тот был заблокирован от его звонков. Дэн просматривал записи с видеодатчика, укрепленного над входной дверью дома. Каждый день жена сбегала по ступенькам подъезда вниз и садилась в их вертолет или направлялась на ближайшую станцию струнника (аналог наземного метро). Значит просто игнорировала звонки. Нда..., конечно, он понимал, что в каждой женщине должна быть загадка. Но не настолько же! Стервозности в Машке было не больше, чем в любой другой женщине и, за пять лет после свадьбы, размолвки, конечно, были, но все они были по большому счету мелочами. И это нежелание дать возможность объясниться, было для Дэна загадкой — это было совершенно не в Машкином характере.

С расследованием покушения на профессора и загадочным самоубийством его заместителя — Брина тоже был натуральный висяк. Понятно было только одно — все завязано на открытие профессора, а все остальное туман. Слава богу, что дело сразу забрала контора, так что это их проблема. Его дело — обеспечение безопасности экспедиции.

Дэн откинулся в кресле и закрыл глаза. Ему снова привиделись губы стервы Машки, их маленькая квартира, где он был так счастлив.

В дверь постучались, не дожидаясь ответа, она распахнулась и в комнату ворвался всколоченный профессор Жан-Жак— Мари Жомени.

— Пьете? — произнес сварливо и побагровел, — и срываете важнейшие для науки исследования! Как вам не стыдно, вы же интеллигентный человек. От кого-кого, но от вас я такого не ожидал! Я что арестован?

Профессор был восхитителен и говорил с неподражаемым воодушевлением и искренностью.

'Опа — Дэн слегка поджал губы и выпрямился в кресле. Вот так сидишь себе, отдыхаешь. Никого не трогаешь и вдруг тебе предъявляют нелепые обвинения?'

— Профессор, что-то сегодня вы нервный, — Дэн ткнул в сторону Жомени рукой, той, в которой был зажат стакан и произнес несколько фривольным тоном, — Присядьте, присядьте, пожалуйста!

Дождавшись, когда кипящий от возмущения собеседник плюхнется в кресло напротив, продолжил:

— Может глоточек спиртного для спокойствия? У меня есть водка, виски и красное вино. Французское коллекционное, кстати, 212 года.

— При чем здесь ваше вино и виски? Ваши громилы срывают все мои планы! Неужели вы не понимаете этого? — профессор жестикулировал в истинно французском стиле: двумя руками и весьма энергично.

— Ваши планы? Вот как? Безусловно, это очень важно, но если бы вы рассказали о них, то, я уверен, мы бы смогли решить эти маленькие проблемы. Итак профессор, я был бы признателен вам, если вы четко и ясно расскажите все и с самого начала.

Из путанного рассказа профессора следовало, что ему удалось найти и расшифровать каменную карту с надписями на языке гигантов. Из них следовало, что марсиане спрятали на дне земного Атлантического океана некий невероятно важный артефакт под названием Учитель и приводились его координаты. И что это чудесным образом ложиться на его, профессора гипотезы о происхождении человечества. И Жомени, естественно, вознамерился немедленно отправиться на поиски артефакта, но охрана и слышать даже не хотела о том, чтобы отпустить профессора на Землю, вот он и пришел к ее начальнику высказать возмущение.

— Вот оно как... карта... — задумчиво протянул Дэн и на миг остановился. 'Значит все-таки замешены земные дела... правда очень старые, но возможно это след. Случайно не из-за нее нас хотели убить? — он почувствовал азарт словно хороший охотничий пес перед травлей матерого зверя.

— Профессор, — Дэн отсалютовал собеседнику стаканом и, чтобы дать себе немного времени поднес его к губам и разом проглотил половину содержимого, как вы смотрите на то, что с вами на Землю отправлюсь я и еще пара парней?

Профессор замялся. С одной стороны его манил к себе словно магнит артефакт, с другой стороны присутствие полицейских гончих нравиться не могло.

— И без этого никак?

Дэн отрицательно покачал головой.

— Хорошо!

Поднявшись с кресла, Дэн торжественно пожал вялую профессорскую ладонь.

Глава 5

Полет на Землю был недолгим — в эпоху варп-двигателей перелет к самой дальней точке Солнечной длился десять дней.

Оставив десяток сотрудников продолжать раскопки марсианских подземелий, неугомонный профессор Жан-Жак-Мари Жомени направился на Землю. А Дэн было приказано охранять профессора, а вот где, начальство не указывало. Сообщив в контору об отправлении на Землю, он прихватил пару агентов и погрузился вместе с профессором на внутрисистемный каботажник 'Небесная косатка'.

Космолет затормозил возле Земли 28 июня в орбитальном космопорту имени Фиделя Кастро. Профессор Жан-Жак— Мари Жомени вместе с целой делегацией помощников и ассистентов, вихрем промчался по заслонам, выставленным службой безопасности, санитарным контролем и еще какими-то страшными службами. Наконец они добрались до приемного портала космического лифта. Отсюда, каждый час, отправлялись пассажиры в расположенный на экваторе Новый Каракас — столицу экваториальной части Южной Америки.

Еще через три утомительных часа, которые только немного скрашивал вид из окна на приближающуюся планету, но утяжеляла болтовня профессора с помощниками, настолько переполненная научными терминами, что Дэн и половины не понял, словно разговаривали на чужом языке, они прибыли на Землю.

Светало, зазеленел и заалел край едва видного за холмами моря, бывшие 'марсиане' — археологи и Дэн со своими бойцами, вышли из здания лифта. Позади тащились роботы с объемистыми чемоданами и сумками, забитыми, в основном, имуществом ученых.

Еще не жарко, ветер принес пронзительные крики неведомых птиц и горький аромат тропических трав, смешанный с соленым, йодистым запахом моря. По случаю раннего утра все здесь было тихо, и безжизненно. По узкой пластикобетонной дорожке, зажатой деревьями-великанами, опутанными лианами и бахромой лишайников, среди тропических цветов и душистых мимоз направились к дороге, идущей в сторону океана и, заказали робототакси.

Звуки шагов резким диссонансом взорвал атмосферу спящего города. Двое типичных жрунов — подростков, в копеечных футболках и шортах попугайских цветов, да еще в раннее утро? Невероятно. Жруны спят до обеда. Но невероятное случилось, демонстративно не глядя в сторону явных работников, двигаясь навстречу странной, дергающейся походкой. Словно они: то ли пританцовывают, либо в поединке с диареей проиграли и несут добрище между ног в штанах. Дэн насторожился. Глазами показал агенту Дембовскому на них, тот едва заметно кивнул, а Дэн подошел поближе к профессору.

Жруны, проходили мимо археологов, когда тот, что двигался с краю, мгновенно остановился. Развернувшись к профессору, профессионально ударил, целясь в висок, сухим, косо сжатым кулаком.

В среде подростков-жрунов в последние годы набирала моду смертельно опасная игра 'Нокаут', суть которой проста: когда мимо идет рабочий, неважно мужчина, женщина или старик, один из подростков резко его бьет. Целью являлась отправка человека в нокаут с одного удара. В ориентировке, которую Дэн читал недавно, корни этой 'забавы' из двадцать первого века, из игр подростков-афроамериканцев.

Драка, не киношная, настоящая, не длится долгие минуты. Там не машут затейливо руками и ногами с псевдовосточными криками. Считанные секунды и драчуны переходят в партер или один из них падает.

Подставленное предплечье Дэна сблокировало удар.

Короткий, жесткий боковой удар основанием ладони в ухо был его коронкой.

'Бац!' — жрун шумно рухнул на землю. О пластикобетон глухо стукнулся шипованный кастет.

Второй жрун посмотрел на жутко хрипящего и корчащегося товарища диким взглядом. Через миг во все лопатки улепетывал в темноту.

Дэн поднял голову. Рядом стояли оба агента с пистолетами-шокерами в руках. Немудрящая штука, бесполезная в серьезном деле, но в задержании злодея, незаменимая вещь.

Дэн кивнул в сторону беглеца. По-змеиному прошипели шокеры. Пока агенты тащили парализованного беглеца на дорожку, он наклонился над сжавшимся в позе эмбриона жруном.

— Постой, постой, — Дэн наклонился над жруном, прищурился, ладонь схватила за подбородок, повернула лицо, произнес задумчиво, — Я вроде тебя знаю. А... тебя вроде из-под клиента вытащили в заведении дядюшки Фиделя?

Такой стиль хорош, чтобы дезориентировать, заставить недоумевать — для чего тебе потребовалось валять дурака. Ну и оправдываться, а когда говоришь, невольно что-то выбалтываешь.

Жрун перестал изображать из себя умирающего, в коричневых глазах мелькнуло недоумение и даже ярость.

— Мусор, что ты несешь, я тебе не шлюха я честный пацан!

Дэн жестко улыбнулся.

— Честный? Ты ею станешь, я тебе это обещаю, чуло (оскорбление, гомосексуалист по-испански) — каменно-жесткие пальцы жестко схватили несостоявшегося убийцу куда-то в области шеи, — Кто тебя послал? Говори!

— У... дяденька, ничего не знаю, мы просто играли — мы дети, — пальцы Дэна слегка сжались, — у... пусти, гад, больно, ничего не знаю! Без полиции ничего больше не скажу!

Дэн оглянулся на скучковавшихся археологов. Одичалыми глазами они смотрели на агентов и последствия молниеносной схватки. Нда... при них потрошить не получиться.

Пришлось подняться и вызвать полицию. Пусть разбираются откуда шакалята и нападение случайность или их кто-то навел.

А вокруг все по-прежнему было тихо, патриархально, будто и не было только что попытки убийства. Безветрие, светлеющее небо отливает голубым, птички какие-то порхают над деревьями...

Через несколько минут приземлился полицейский робот-вертолет. Благодаря предъявленным агентами электронным удостоверениям и видеозаписи происшествия — снимал Дембовский, вопросов у провинциальной полиции не возникло. Жрунов загнали внутрь и вертолет зажужжал и медленно вонзился в небо.

— Все хорошо, что хорошо кончается! — произнес Дэн и, мягко подхватив обалдевшего профессора под локоть, направился к дороге, где их уже ожидало такси. Не менее обалдевшая компания помощников направилась следом.

Что-то беспокоило Дэна, что-то, на что он не сразу обратил внимание.

И только когда садились в объемный роботизированный минивэн, он наконец понял. На руке у шакаленка был браслет из шерсти тедибери — вещь дорогая. Откуда он у жруна?

Через двадцать минут головокружительной пути по петляющим, словно след зайца с планеты Новая Сибирь, дороги по горным склонам Кордильер, странная компания из археологов и агентов высадилась на морском побережье. В порту их поджидала зафрахтованная для путешествия вглубь Атлантического океана белоснежная красавица-яхта — экраноплан 'Sello de roca'.

Судно — самолет, прообразы которого появились в России еще в далеком двадцатом век, представляло из себя катамаран, длиной в полсотни метров, соединенный крылом, далеко выступающим за корпуса с десятком мощных моторов позади. Оба обтекаемые, лодочные корпуса накрыты сверху прозрачным пластиком. Словом, внушительно и надежно.

Едва экспедиция загрузилась на борт, едва слышно загудели двигатели, яхта мягко отошла от пирсов, судно начало разгоняться по спокойной воде. Через десяток секунд оно приподнялось над водой на высоту пяти метров — базовую для экраноплана и со скоростью четыреста километров в час устремилось на север.

Они удалились от пирсов не меньше чем на десяток километров, когда телефон Дэна звякнул. Сообщение от полицейского управления Нового Каракаса гласило, что полицейский вертолет с задержанными потерпел крушение, в результате которого они погибли.

До участка, где океан хранил клад древних марсиан, яхта добралась спокойно, без всяких приключений к вечеру. Все время недолгого путешествия Дэн посвятил ничегонеделанью и философскому созерцанию тропического моря, насколько это было возможно. Охранять профессора в открытом море, на корабле, где были все свои кроме пятерых членов команды во главе с капитаном, было решительно не от кого.

Вечерело. Ветер пропах соленым запахом моря и йода. Голубое, южное небо потемнело, солнце садилось в зеленоватую воду, вычерчивая по ней сверкающую дорожку. Палуба едва заметно покачивалась в такт волнам. Было жарко и море неодолимо манило в прохладные недра. Жаль только, что скорость передвижения 'Sello de roca' не предполагала купания за бортом и приходилось ограничиваться водными процедурами на палубе в небольшом бассейне с изумрудной водой, ставшем местом встречи археологов и не занятой части команды яхты. Делать было нечего. Спуск на воду или точнее под воду дронов-разведчиков намечался на следующее утро.

Вечер Дэн коротал в плетеном кресле у бассейна со стаканом холодного лимонада в руке. Впрочем, как и предыдущий. Словом, райская жизнь, если бы не проблемы с женой. Он еще дважды ей звонил, но трубку по-прежнему никто не брал. Тогда он попробовал зайти через тещу и эдак невзначай попросил ее попытаться связаться с Марией, но и эта попытка закончилась неудачей. Разлуки были неотъемлемой частью его профессии. Будучи опытнейшим агентом, он должен был относиться к ним с философским спокойствием. Чему быть, того не миновать, поэтому любые сожаления являлись бы признаком дилетантизма и, более того, влекли бы за собой душевное расстройство. Но сердце ныло, хотя он периодически проходил медосмотр и твердо знал — с ним никаких медицинских проблем. С этой женщиной его слишком многое связывало. Человек — странная тварь, не признает очевидного и надеется на чудо. Что поведение Марии имеет объяснение, что она не разлюбила его. Может тайком слетать в Москву? А на то, что все вскроется, на железную дисциплину в конторе, наплевать...

Солнце спряталось в море и на палубе зажглись фонари, отгоняя плотный мрак, неожиданно, как всегда, в тропиках поглотивший мир за пределами корабля, когда коротко звякнул телефон Дэна. Пришедшее по защищенному каналу сообщение гласило: 'По получении настоящего уведомления прибыть в 6 отдел Главного управления службы безопасности Социалистической директории и подписано самим Стариком-руководителем службы. Вызов был как нельзя кстати. Сможет и Марию навестить и не нарушать.

Ранним утром судовой вертолет отвез его в ближайший аэропорт, откуда летали регулярные рейсы джамперов (от английского jump — прыжок) до Москвы.

Еще через полчаса, крепко прижатый к креслу предохранительными ремнями, он сидел в переполненном пассажирами салоне двигающегося по взлетной полосе джампера и наблюдал в иллюминатор как неспешно уходили назад приземистые здания аэродромных служб.

Из корпуса выдвинулись короткие крылья, позади негромко зарычал реактивный двигатель. Разметка сигнальной полосы стремительно рванула навстречу, с каждой секундой ускоряясь. Трехкратная перегрузка вжала в ставшую каменно-твердой спинку кресла. Несколько секунд и аппарат оторвался от пластикобетона взлетной полосы. Круто пошел вверх. На спинке кресла на экране высвечивалась перегрузка -три же. Тяжеловато, но вполне переносимо для здорового человека. Небо быстро темнело, с каждым мигом теряя голубизну, превращаясь в безжизненное, темно-фиолетовое, словно на мрачной Венере. Земля внизу все больше становилась похожа на перевернутую вогнутую чашу, а потом на шар.

Внезапно, давившая на грудь тяжесть исчезла. В груди появился холодный комок, словно он падает в пропасть — появилась невесомость.

На память пришел первый полет на джампере, еще на Новой Сибири, вскоре после его переноса в двадцать четвертый век. С отцом и матерью они отправились на экватор, в отпуск. Тогда он втайне боялся, что организм отреагирует на перелет тошнотой. Вот позора было бы перед родителями! Джампер, фактически, совершал суборбитальный полет, ненадолго выходя в открытый космос на высоте более ста километров от поверхности Земли.

Он отстегнул ремень, легко оттолкнувшись от кресла, выплыл в проход. И правда невесомость! Как в фантастических книгах про будущее, которое стало для него реальностью... Чувство падения в пропасть ушло, наоборот ощущение легкости было приятным. Он с восторгом посмотрел на шар Земли в иллюминаторе. Теперь он настоящий космонавт!

— Дэн! — раздался обеспокоенный голос матери, — немедленно вернись в кресло! Скоро опять будет перегрузка.

Дэн с жалобным видом оглянулся на мать, потом разум взрослого человека возобладал над гормонами подростка, и он вернулся в кресло.

Спустя еще пять минут корабль развернулся хвостом вперед и снова включился двигатель. Джампер начал тормозить во все более плотных слоях атмосферы. Когда до земли осталась не более километра, корабль вновь развернулся и еще через пару минут совершенно по самолетному сел в древнем, еще из двадцатого века аэропорту Шереметьево. Весь трансконтинентальный перелет занял время менее часа...

Аккуратно придерживая на плече пузатую сумку, Дэн Соловьев неспешно двигался по переполненным городским улицам домой. Приобретенный недавно вертолет вызывать не стал — захотелось пройтись по старой Москве. Тем более что погода способствовала прогулке. Солнце жалило лицо и открытые части рук совершенно по-летнему. По небу неторопливо ползла белая полоса джампера. Даже слабого дуновения ветерка не пробегало по улицам. Бесконечной шеренгой тянулись стены построенных в конце двадцать первого века пятидесятиэтажных башен Новой Москвы. Простояв два столетия, благодаря специальному суперполимерному покрытию, они могли простоять еще столько же. Широкие тротуары обрамлены газонами, за какие-то два дня и две ночи покрывшиеся ласковым, желтым ковром цветущих одуванчиков. Только тот, кто провел больше месяца на ледяном Марсе, может оценить какая это благодать. Дэн блаженно сощурился, разглядывая встречных девушек. Воспользовавшись долгожданным теплом, они сбросили тяжелые и унылые куртки и облачились в последний писк изменчивой женской моды — разноцветные короткие платьица, став похожими на воспрявших после зимней спячки бабочек. Не верилось, что еще пару дней тому назад на улицах Москвы царствовали слякоть и весенняя промозглость. 'Погода в самый раз к настроению!'

— Поберегись! — послышался звонкий мальчишеский голос сзади. Спасла профессиональная реакция агента — он успел отпрыгнуть на газон, глубоко увяз в мокром грунте. Балансируя на тихо шипящих ботах (левитирующие аналоги роликовых досок) и, ничуть не беспокоясь о прохожих, промчалась пестрая стайка подростков. Двигавшаяся последней рыжая девочка лет тринадцати, внезапно ускорилась, проскочила между мамашей, толкающей коляску, и двумя седыми пенсионерками, едва не столкнувшись с ними. Пошатнулась, несколько мгновений застыла в неустойчивом положении, но в последний момент выровнялась и умчалась вслед за приятелями под собственный хохот и причитания старушек.

— От — стервецы, — только и успел беззлобно бросить вдогонку бесшабашной молодежи Дэн, но даже это досадное происшествие не испортило настроение. Негромко хохотнул и вернулся назад на тротуар. 'Как же хорошо после командировки вернуться домой!'

Перед прозрачной витриной столовой с бесплатной синтет-едой, по утверждению рекламы абсолютно безвредных и даже полезных для организма, образовалась очередь с однообразно, ярко словно попугаи, одетых мужчин и женщин: 'отдыхающих'. Люди заходили через автоматический турникет, через пару минут выходили с сумками, украшенными яркой эмблемой правительства Земли: голубой шарик на черном фоне. Провожаемый неприязненными взглядами 'отдыхающих' Дэн подошел к подъезду своего небоскреба, куда переехал пять лет тому назад, сразу после женитьбы. Механизация и автоматизация производства изрядно вытеснили человеческие руки, прежде всего неквалифицированные, из сферы материального производства. Чтобы хоть как-то занять людей, рабочий день сократили до четырех часов и всячески стимулировали развитие сферы развлечений и быта, но и этого оказалось недостаточно — масса людей с низкой квалификацией оказалась выброшена на обочину жизни. Уже несколько столетий, как общество разделилось на два класса: работающих и потомственных безработных. Все нужды последних обеспечивались государством: от бесплатных квартир с мебелью до бесплатных столовых и магазинов, что не мешало им вопить о своих нарушенных правах всюду и везде. Чтобы не оскорбить их нежные чувства, власти называли их 'отдыхающими', а работающие презрительно — 'жруны'. Только на первый взгляд они были обычным городским сбродом, прожигающим жизнь в бесплатных развлечениях и выпивке. Сбившись в стаю, они были опасны и 'работающему', по ошибке забредшему вечером в квартал бесплатных квартир и даже государству. Именно они стали тараном, который под предводительством беспринципных политиков снес Генеральную директорию.

На здании напротив на первом этаже горела вывеска: 'Супермаркет цветов Эльф'. Остановившись, Дэн внимательно осмотрел стеклянные витрины, нереально яркие цветы и букеты радовали даже самый придирчивый взгляд. 'Пожалуй это не помешает! Тем более что она так злилась на меня за командировку' — мелькнула мысль. С тех пор как благополучно закончились приключения с артефактом Предтеч и женитьбы прошло пять лет, и Дэн успел хорошо узнать жену. Мария скандалисткой не была и мужа искренне любила, но, как говорилась во времена оставшейся в двадцатом веке юности Дэна, когда его еще звали Александром Сергеевым: 'И на старуху бывает проруха' Впрочем такое бывало редко и Дэн прощал жену... или точнее смирялся с тем, что даже у лучших женщин бывают неоднозначные настроения.

Едва он вошел в магазин как перед ним замелькали искорки и через миг из них соткалась голографическая фигура девушки в короткой — по моде юбочке.

— Здравствуйте Даниэль, я могу вам чем-нибудь помочь? — профессионально-доброжелательно улыбнулась девушка, делая приглашающий жест рукой, — у нас есть все от дизайнерских букетов до простеньких роз и ландышей.

— Девушка, мне нужен простой, но красивый букет на день рождения жены. Я только что вернулся из долгой командировки и мне нужно нечто особенное... — Дэн неопределенно покрутил пальцами, — на ваш вкус.

Букет, с которым Дэн подходил к подъезду, был прекрасен: метровых фиолетовых гладиолусов, как раз то, что она обожала. Так что на прощение он вполне мог рассчитывать. Лифтом пользоваться не стал, вбежав по знакомой лестнице на третий этаж, дверь распахнулась едва он вошел в зону действия домашнего компьютера. На лице была немного глупая улыбка какая бывает у мужчины, когда он знает, женщина им недовольна, но не знает причины этого. Немного волнуясь, словно мальчишка на первом свидании, зашел в прихожую. Сумка с шумом шлепнулась на пол, весело крикнул:

— Дорогая, я вернулся!

— Дэн, иди сюда, я здесь! — послышалось откуда-то из глубины квартиры.

С букетом цветов прошел полумраком коридора в гостиную, недоуменно огляделся. А где же Мария?

— Дорогая?

И тут в царившей в квартире тишине он ощутил смутную угрозу — любой человек непременно чувствует на себе пристальный взгляд враждебных глаз. Дэн поднял голову...

* * *

Он лежал на полу, бессильный пошевелить даже пальцем а сталь ножа холодила шею.

Конец тебе Дэн. Жил секретно и где-то даже героически, зато умер по-идиотски. Ему стало отчаянно жалко себя и на глазах непременно выступили бы слезы, если бы тело повиновалось ему. Боже! Если ты есть, я не говорю про тех существ, которые затащили меня в этот мир, я прошу тебя создатель Вселенной, помоги! Крик боли и ужаса застыл в горле, превратился в жалкий хрип, мерзкий, постыдный писк.

Полные, чувственные губы, которые он так любил целовать, раздвинулись в бледном подобии улыбки. Сейчас все произойдет — понял он, изо всех сил не давая глазам закрыться. Смерть? Пусть смерть, но он не покорится и ей!

Взгляд молодой женщины упал на разбросанные по полу цветы, тоненькие, по моде, брови наморщились во взгляде мелькнуло нечто прежнее, человеческое.

— Аааааа! — вырвался из полуоткрытых губ полустон, полувсхлип, глаза не отрывались от цветов. Звук нарастал, превратившись в некое подобие волчьего воя.

— Внимание, в квартире происходит преступление. Милиция уже проинформирована и едет сюда! Внимание, прекратить преступление, — раздался машинный голос.

'Наконец то разродился домашний компьютер!' — пытаясь понять, что вообще происходит, подумал Дэн.

Мария вскочила, голова Дэна ударилась об пол. Блеснув сталью, нож со звоном упал. Тонкая женская рука с размаху хлестанула себя по щекам.

— Не могу, не могу, не хочу! — послышался истеричный крик.

Что происходило дальше Дэн мог только догадываться так как из того положения, в котором он лежал, он видел только фрагмент второго этажа и потолок.

По полу вновь простучал звонкий перестук каблуков, хлопнула входная дверь и он остался один, только домашний компьютер продолжал грозить милицией.

Ему было так же горько, как в августе 1980 года — задолго до того, как он вначале погиб, а потом волею невероятно древних и могущественных существ перенесся в далекое будущее. Отец с матерью: их подмосковный отдел милиции обеспечивал Олимпиаду-80, должны были приехать домой только к часу ночи. Покормив младшую сестренку, уложил ее спать, сам лег в своей комнате. Проснулся он от запаха горящего дерева и дыма, несколько секунд пролежал в постели, пытаясь понять, что горит? Потом вскочил, глаза расширились от ужаса. Да они сами горят, горит их старенький деревянный дом!

Из распахнутой двери густо повалил дым, он кинулся на помощь к шестилетней сестренке, но и дверь ее комнаты и стена ярко полыхали. Обдало таким жаром, что он не смог пробиться через коридор. Тогда, как был, в одних трусах, он выскочил во двор, обежал двор. Из распахнутой форточки детской густо валил вонючий черный дым.

— Ириша, Ириша! — закричал он, но ответом был только жадный треск разгорающегося пламени.

В окно полетел кирпич, стекла дождем влетели внутрь, а оттуда наружу густые клубы дыма. Где-то в глубине детской полыхал огонь. Запрыгнув на наличник, мальчик затаил дыхание и решительно спрыгнул в дым. Страшно не было, он боялся не успеть. Легкое тело девочки лежало на кровати, подхватив ее под спину и коленки, он почти наощупь пробрался обратно к окну. Он уже не мог задерживать дыхание — легкие горели, словно в них впились тысячи иголок. Пошатнувшись, он судорожно открыл рот, дым вместе с воздухом ворвались в легкие. Ноги моментально стали тяжелыми, сердце едва не выскочило наружу. Как он с сестрой выбрался из окна, он не помнил. Вот он одной рукой держит легкое девчоночье тельце, а второй судорожно шарит в дыму, разыскивая разбитое окно и через миг он во дворе, споткнувшись, падает на землю, каким-то чудом сумев не выпустить сестренку. Вдали раздавался отчаянный рев пожарных машин.

Он опоздал, сестра надышалась дыма и ее не смогли спасти. Хотя ни родители, ни кто-нибудь еще не обвинял его в гибели Ирины, он в глубине души знал: он старше, но нем была ответственность за сестренку, он должен был проснуться раньше!

Прошло еще несколько минут или часов. Над ухом надрывался компьютер с запоздавшим предупреждением, пластик пола могильным холодом морозил щеку Дэна. В комнате стремительно потемнело, тени поползли по полу — видимо небо закрыли тучи. Домашний компьютер дал команду на окна снять поляризацию — немного посветлело. На душе было так смутно, тошно, томительно, что хотелось разрыдаться. Но не получалось. Неожиданно дернулась нога и, одновременно ее прострелило вспышкой боли. Дэн замычал. Подвижность восстанавливается?

В буйной головушке скрипели и искрили от напряжения мозговые извилины, мельтешили догадки, варианты, идеи и просто хаотические мысли.

В поле зрения попала тумбочка со статуйкой ручной работы от волфов: ощетинившийся, полный экспрессии, хищник — отдаленно напоминающий земного скорпиона, только на четырех лапах и покрытый мехом. Глаза-бусинки горят гневом, хвост со смертоносным шипом угрожающе поднят вверх. Неведомому скульптуру хорошо получилось передать ощущение угрозы от самого грозного зверя своей планеты-праматери.

И что это только было? Он кому-то мешает? Волфам? Нет им — вряд ли...

Все укладывалось в догадку, точнее в несколько. И покушения на профессора и нынешнее — на него. Не нужно было быть великим детективом, чтобы сообразить, все связано с находками археологов. Но, черт возьми, что же такое они нашли, что их так пытаются остановить? Оставались, конечно, прорехи, изъяны и непонятные частности, но главное представало убедительным и основательным, словно подсунутый под нос пистолет. Ибо с ним не поспоришь...

Не знаю что вы сделали с Марией, но за это порву нахрен как тузик грелку. Зря вы так со мной. Осталось только понять, кто этот неведомый враг сумевший то ли загипнотизировать то ли еще как подчинить Мару. В вариант с перевербовкой он не верил. Не верил и все!

— Домово... домовой, отставить, передай что ложный вызов, — с трудом прошептал онемевшими губами.

— Принято, — прошелестел машинный голос.

Он еще полежал. Постепенно подвижность тела восстанавливалась. На трясущихся ногах, опираясь об стенку с голографическими обоями, поднялся. Аллея Версаля упиралась в дворец. По каменной дорожке неспешно прогуливались словно живые пары в изысканных костюмах восемнадцатого века, незримый ветер гнул радостно-зеленые верхушки кустов на обочинах. Он их не любил — чувствовал себя перед ними словно подглядывает за чужой жизнью, но обои выбрала жена и он покорился.

И тут до него дошло — видимо милосердный мозг оберегал его от главного вывода: он потерял все. Жену, семью, смысл жизни. Отвернулся, лицо затряслось от тщетных попыток совладать с эмоциями.

Наконец затих. На обоях парочки скрылись во дворце, темнело.

Звякнуло в кармане. По экрану ползло сообщение: начальство интересовалось когда он прибудет в управление.

Дэн хмыкнул. Ну да... как удачно его вызвали домой. И разумеется предвидели, что он обязательно зайдет домой до появления на службе. Какое несчастье его ждут в управлении а он валяется с перерезанным горлом у себя дома... Бывает. Дотянулись враги до заслуженного работника. Нда...

— Телефон, почему не заблокировал дверь моей... — он немного помедлил, потом твердо закончил, — жене? Разрешаю голосовой ответ.

— Простите хозяин, но меня вычеркнули из доступа к компьютерной сети вашей квартиры, — прошелестел машинный голос.

Дэн грязно выругался, еще постоял, набираясь сил. Как всегда, стоило принять окончательное решение, когда уже не оставалось пути назад и ничего нельзя переиграть, голова стала ясная, никаких колебаний, никаких раздумий, переливаний из пустого в порожнее...

Тяжелым шагом направился на выход. Его хочет увидеть новый начальник отдела, кстати назначенный пока он был в командировке? Ну что же. Познакомимся. Поиграем. Чай не мальчик уже. Наигрался в такие игры по горло.

* * *

Мария быстро шла, почти бежала, изредка промокивая слезы платком. Люди останавливались, оборачивались, но никто так и не подошел, не окликнул и это было и к лучшему. По большей части, она не испытывал никаких эмоций, разве что горькую скорбь от того, что не сумела выполнить задание и терзало чувство вины. Но это на сознательном уровне. Где-то глубоко-глубоко в душе она была вне себя от радости, что не смогла, что в последний миг рука дрогнула и она убежала. А еще ей было страшно, страшно как никогда до этого. Но все это очень глубоко, где-то в заваленном, запертом уголке души...

Она едва сознавала, что в ней сохранились эти запретные чувства, но никакого влияния на ее поведение они не оказывали. Задание она провалила. Что сделано-то сделано, значит нужно получить новое задание от хозяина, но для этого нужно найти укромное местечко.

Вдоль бесконечной ограды парка Мария обошла по кругу старинное здание с облупившемся фундаментом, выглядевшее вопиющим диссонансом в приглаженной и опрятной до тошноты Москве. Потом быстрым шагом пересекла пустую аллею и свернула на улицу Героев Марса. Здесь в густой тени зарослей клена, ей была известна укромная, хитро расположенная скамейка, на нее она в первый год после переселения в Москву случайно наткнулась. Высокая трава по пояс, бузина, буйно захватившая все не занятое асфальтом пространство — надежно прикрытый тыл и отличный обзор всех возможных подходов. Даже не верилось, что до Кремля максимум час неторопливой прогулки. Мария присела и закрыла глаза.

Сидела долго. Собиралась с силами. Вдыхала носом, выдыхала ртом. Дождалась, пока выровняется дыхание и успокоится сердце. Потом полностью расслабилась и несколько минут просидела в таком положении.

Веки поднялись. Взгляд существа, выглянувшего через них в человеческий мир, был холоден и сосредоточен. Женщина достала телефон и произнесла в него:

— Телефон. Купить билет на ближайший рейс до Кубы.

Дождавшись прилетевшего на электронный адрес билета, она насколько смогла тщательно оттерла лицо от расплывшейся туши и поднялась. Слегка покачиваясь от слабости, но с каждым шагом все увереннее, направилась на выход из сквера.

* * *

Несколько мгновений новый начальник отдела буравил Дэна маслянисто блестевшими глазами. Туго сжимались на массивном столе, таком-же крупном, как и его хозяин, столе, заросшие рыжими волосами увесистые кулаки. Левое веко у него чуть заметно дернулось. В отличие от прежнего начальника, ушедшего на повышение — приятеля Дэна, новый был из 'кабинетных' стратегов. Это был широкоплечий, мускулистый крепыш с кирпично-красным, будто налитым солнцем лицом, глаза у него были ясно-голубые и в то же время блестящие. Внешний вид без всяких рекомендаций говорил о происхождении. Только у уроженцев планеты Афины странная мутация привела к тому, что аборигенов планеты можно было узнать в любой толпе.

— Подполковник Соловьев, вы поняли меня? Повторите приказ! — с легким гортанным акцентом произнес начальник отдела, исступленные, в темных впадинах, глаза, не отрывались от лица подчиненного.

Дэн дернулся, потом закаменел лицом. Это далось ему не без труда, но воинскую дисциплину никто не отменял.

— Прекратить операцию по обеспечению безопасности археологической экспедиции профессора Жомени и завтра прибыть на службу, — отчеканил Дэн и тут же добавил, — И все же обязан заявить вам, что профессор наткнулся на нечто важное, поэтому и идет вокруг экспедиции странное шевеление, слишком похожее на деятельность иностранных разведок! Считаю, что вопрос должен решить начальник Главного управления службы безопасности.

— Не стройте иллюзий, подполковник, — скривился новый начальник, — ответ руководства будет отрицательным! Имейте в виду— прекращение операции согласовано на самом верху!

— Считаю ваши действия ошибочными и оставляю за собой право на их обжалование, — упрямо сказал Дэн, — Разрешите идти?

— Идите!

Аккуратно прикрыв за собой дверь, Дэн направился в свой кабинет по длинному коридору, полному безликих дверей, различающихся только номерами полными примет казенно-офисной жизни, как и любое казенное помещение в мире. Об утреннем покушении Дэн не рассказал. Конечно, это нарушение служебных инструкций, но, во-первых, дело касалось его личных отношений с женой и во-вторых слишком все нехорошо пахло. И этот внезапный отзыв в отдел и засада. Откуда могла Мария знать, что он сегодня придет? Окончательно он решил подождать с докладом, когда неожиданно приказали бросить дело на полпути.

Дверь с шипением стала на место. В кабинете было душно и серо, пахло запустением, какое бывает, когда хозяина давно не было и не кому было запустить дронов-уборщиков. В проникавших через мутные окна тусклых лучах солнца играли пылинки. Включив кондиционер, тяжело рухнул на кресло перед столом, представлявшее из себя мягкий пузырь, принимавший по мысленной команде любую форму. Ему было плохо. В единый миг он потерял все, любимую женщину, семью, смысл жизни.

Несколько минут сидел, уставясь потемневшим взглядом в окно, где на фоне серого неба четко проступал переплет оконных рам, дальше мутным шаром проступало солнце, закрытое быстро гонимыми ветром зловещими космами пепельных облаков, и машинально крутил в пальцах ручку. Лоб прорезала вертикальная, злая морщинка.

Не слишком ли много совпадений? Стремление жены во чтобы то ни стало вытащить его с Марса, это дурацкое покушение, приказ нового начальника отдела прекратить операцию по обеспечению безопасности профессора. От всего этого плохо пахло и инстинкты оперативника буквально вопили об этом!

Итак, подведем итоги. Выполнить прямой и не допускающий толкований приказ и, тем самым стать косвенным пособником неизвестных, возможно разведок кого-то из разумных или человеческий государств, не вошедших в состав Социалистической директории, заинтересованных в устранении профессора?

Или же избрать для себя благородный путь неподчинения? Без всякой гарантии, что это принесет пользу, а не вред?

Послышался сухой треск, он недоуменно посмотрел на руки. Две половинки сломанной ручки упали на стол. Пробормотав нечто матерное под нос, широким движением руки по столешнице сбросил обломки в урну рядом и достал телефон.

— Телефон, соединиться со Стариком.

— Алло, вас слушают, — через несколько мгновений послышался слегка флегматичный и явно юный женский голос.

— Подполковник Соловьев, могу я записаться на прием к Владимиру Тимофеевичу?

— Ой, а он заболел и никого не принимает, тяжело заболел бедняжечка, ему что-то передать?

Дэну на миг показалась, что девица одновременно красит ногти или занимается еще чем-то, что по мнению Старика категорически на службе запрещено. И что тогда около него делает эта 'фифа'?

— А соединить с ним нельзя?

— Молодой человек, вы чо, глухой, я же сказала — он болеет, вот вылечиться, тогда звоните! Может что ему передать?

— Нет, ничего, я позже позвоню! — Дэн нажал сенсор отключения.

Еще и Старик якобы захворал. Нет, он, как и любой человек, мог заболеть и даже так тяжко, что остаться без связи с внешним миром — возраст, нелегкая молодость, былые ранения. Даже медицина двадцать четвертого века далеко не всесильна. Но чтобы столько случайностей, направленных на свертывание операции прикрытия профессора Жомени, вместе? В такие совпадения Дэн не верил. Жизнь приучила к тому, что все случайности в оперативной работе тщательно и загодя готовятся. Вот только кем и какова конечная цель неизвестных?

Он окончательно решился. Раз противник всеми способами пытается удалить его от профессора, значит ему надо быть рядом. Именно там решится весь запутанный клубок загадок. Кровь по жилам растекалась огнем, сознание ясное и чистое, в теле невероятная легкость, словно по плечу горы свернуть.

Найдя в организаторе новую ручку, открыл ящик стола и вытащил из пачки лист бумаги. 'Начальнику 6 отдел Главного управления службы безопасности Социалистической директории, полковнику Хавалка. Э. С.' — вывел в правом верхнем углу.

Начальник отдела встретил Дэна кривой ухмылкой.

— Что тут у вас? Рапорт? Давайте! — произнес с простодушной, почти естественной улыбкой.

Не спрашивая разрешения, Дэн уселся с противоположной стороны роскошного офисного стола, на самом деле представлявшего собой сложный агрегат, совмещавший в себе продвинутый искусственный интеллект с консолью закрытой связи.

Взгляд начальника быстро пробежался по строкам. Лицо его являло миру великолепно сбалансированную смесь участия и служебного рвения. Но Дэн не принадлежал к числу людей, которые восприняли бы такое выражение лица слишком уж всерьез.

Глянул искоса на Дэна, оскалил безупречно белые зубы в кривоватой улыбке.

— Что-то вы бледный, подполковник.

— Взбледнулось, вы же видели мое досье, нервная возбудимость выше нормы.

— Ну-ну... — не глядя, начальник нащупал на столе ручку, подписал наискось и произнес в пространство, — Не удовлетворить рапорт право не имею, рапорт в приказ!

— Приказ зарегистрирован, — тихо прошелестел машинный голос.

— Вот так уходят лучшие, заслуженные кадры, — начальник скорбно вздохнул, выпячивая нижнюю губу и кладя ручку обратно, — Не жалко уходить после стольких лет службы? Вы же у нас легенда Управления...

Произнеся это, начальник бросил испытующий взгляд на собеседника, но на лице того можно было прочитать только вежливое внимание.

— Это неуклюжая лесть, просто я немного удачлив. Надеюсь, она и на пенсии со мной останется.

Начальник вытащил пачку сигарет, неторопливо закурил.

— Ну-ну... хорошего отдыха на пенсии. Говорят грибы средней полосы, охота и рыбалка способствуют восстановлению подорванного на службе здоровья и эрекции.

Коротко хохотнул.

— Вы полагаете? Я учту ваше мнение. До свидания.

Поднявшись со стула, Дэн покинул кабинет.

Начальник шестого отдела сидел повернувшись лицом к окну и молчал. В пальцах сигарета, на столике пепельница и зажигалка с золотым корпусом.

Так и не закурив, вскочил, раздраженно прошелся по кабинету и остановился у окна.

Далеко внизу фигурки людей, в несколько рядов текут густые реки электромобилей и топтеров, маленькие, словно муравьи.

— Домовой, — произнес негромко, — включить десятикратное увеличение стекол.

— Выполняю, — прошелестел бесплотный голос компьютера. Изображение внизу рывком приблизилось. Из стеклянных дверей небоскреба Главного управления вышел Соловьев и направился по узкой полоске тротуара к станции струнника.

— Щенок... — негромко произнес мужчина. Позади негромко прошуршало. Из-под стола показалась немного фигура тедибери, карикатурно похожая на детского плюшевого мишку, какая в детстве, наверное, была у каждого ребенка.

Животное подошло к окну, неожиданно ловко для обманчиво неуклюжего животного вскочило на подоконник. Рука мужчины, опустилась на загривок, начала гладить прогнувшуюся под немудреной лаской спину.

— Ну, видишь? Ну какой болван, достал, — обращаясь к животному, произнес мужчина, — придется принимать радикальные меры.

Словно в ответ, животное заурчало.

— Домовой! Включить глушилку!

— Выполнено!

Фигура Соловьева скрылась за припаркованными к мостовой топтерами и электромобилями.

Мужчина вытащил из кармана телефон, на миг на запястье блеснула рыжая фенечка из шерсти тедибери.

— Это я... Да не понимает... Нет, решить проблему по полной программе. Да. Все согласовано.

— Ну вот, — мужчина повернулся к домашнему любимцу и чмокнул его в черный нос, — будем считать что вопрос решен!

Мужчина открыл встроенный в стенку многофункциональный кухонный центр и достал из холодильного отделения пакет молока. Налил его в извлеченное оттуда же блюдце, положил в углу кабинета.

Ярко красный язык тедибери шумно захлебал, разбрызгивая мелкие белые брызги по пластиковому полу.

Мужчина с умилением наблюдал за питомцем.

Глава 7

По дороге Дэн зашел в магазин рядом с домом. Накупил всякой всячины, которая могла пригодиться в жарких странах: от плавок до очков с солнцезащитными стеклами. Сложил все в купленную там же пляжную сумку и направился домой — забрать вещи, с которыми приехал в Москву.

Войдя в подъезд, поднялся на третий этаж по широкой лестнице из пластикобетона. На площадке было сумрачно и тихо, солнце, сквозь окна с редкой сеткой переплета расцвечивало пол черной решеткой.

Вот и дверь. Внезапно остановился — холодок то ли страха, то ли предчувствия пробежал по спине до пальцев на ногах. В Высшие силы он не верил, хотя и лично пообщался с существами, власть которых над материальным миром была сродни божественной. Но там было другое — величайшие знания и поэтому возможности, которые кажутся дикарям, возомнившими себя разумными и 'пупами' Вселенной, волшебством. Но в ничем на первый взгляд не подкрепленную уверенность в том, что какое-то событие произойдет или не произойдет — предчувствия верил. Ведь что в конце концов мы знаем о подсознании человека? Да немногим больше, чем в невежественном двадцать первом веке! Человечество достигло далеких звезд. Обуздало термояд и изобрело оружие, способное выжечь целые планеты, но собственный внутренний мир по-прежнему для него ignota terra (неизвестная земля по-латински). Как работает подсознание, осмысливая данные, о наличии которых даже не подозреваешь, не представлял никто.

А еще он верил в чуйку оперативника. Она его никогда не подводила. Вытащил из кармана телефон.

— Телефон, связаться с Домовым, полный отчет об обстановке в квартире за последний день.

— Выполнено. Согласно отчету без отклонений.

Дэн не был психологом электронных интеллектов, но то, что домовой компьютер не посчитал недавнюю попытку его убийства в качестве отклонения, было, как минимум, подозрительно! 'Черт, неужели меня кто-то там ждет? Ну-ну... Сначала сумейте удержать! И сколько их? Вряд ли больше, чем один человек. Они же уверены, что я ничего не подозреваю и буду легкой добычей'. Если бы дело происходило до увольнения, Дэн бы вызвал дежурную группу и тогда тем, кто гипотетически засел внутри — без шансов. Но теперь правила игры изменились, и он не мог знать: не игры ли это кого-то из службы?

Вытащил из сумки с покупками пистолет-шокер. Хотя и гражданская модель, но незаменимая вещь для бывшего агента, чуть ли не пинком отправленного на пенсию. А вы думали, что он приобрел только курортную мелочевку? Нет, конечно, в первую очередь то, что способно защитить агента на пенсии, уволившегося при крайне подозрительных обстоятельствах, хотя и всякую мелочь купил тоже. Следом появились два неплохих охотничьих ножа с алмазной режущей кромкой. Баланс, конечно, никакой. Но для мастера безразлично что бросать в мишень; гвоздь, столовый нож или метательный. Все это попадет точно в 'десятку'. А Дэн и был таким мастером, правда мало кто знал о его выдающемся навыке.

С пистолетом-шокером в руке и ножом в другой постоял в паре шагов от двери. 'Ну, мистер Бонд, неужели вы боитесь? Агент '001' не умеет трусить!' Многообещающе улыбнулся и шагнул вперед.

Едва дверь начала открываться, толкнул ее рукой, одновременно приседая и кувыркаясь в открывающийся проем. И тут же в сторону, чтобы сбить неведомому противнику прицел. Успел не глядя выстрелить из шокера.

'Чпок' — что-то пролетела впритирку к голове.

Неясный силуэт с похвальной быстротой кинулся в прихожую, выискивая вооруженной рукой противника. Он двигался легко и ловко, и реакция у него была хорошая, но все же недостаточная.

Дэн нажал спусковой крючок. Тонкая стрелка ударила противника в грудь.

Это был обезьяноподобный молодчик с дурацким выражением лица и шрамом, пересекающим низкий лоб. Хрюкнув, он мешком рухнул, несколько секунд бился руками и ногами об пол, словно рок-барабанщик. Глаза бешено сверкали.

— Ха, — хрипло произнес, подымаясь Дэн, — Есть еще порох в пороховнице, ягоды в ягодицах и влага во...

Осторожно подойдя к несостоявшемуся убийце, откинул ногой в сторону матово-черный пистолет. Это была Beretta 212 с магазином на 40 безоболочных патронов или 25 дротиков с мгновенно обездвиживающим ядом. Надежная и убойная машинка, состоявшая на вооружении спецподразделений в том числе Конторы. Впрочем, это еще ни о чем не говорило. Пистолет ценили и в спецподразделениях космодесанта, да и достать его при известных связях было возможно.

Постоял над мужчиной, бешено раздувая ноздри. 'Ну и урод! И эта тварь хотела его убить? Ишь как сверкает глазами — мог бы, взглядом убил! Не, милок, мне твое сверкание — наплевать и забыть!' — подумал с ужасающим спокойствием, — а вот пообщаться тебе со мной придется.

Наклонился. Ага, у него брючной ремень. Дэн вытащил его и, добавив к нему собственный, связал пленному руки и ноги. Потом бесшумно шагая, прошелся по квартире. Больше никого и никаких следов незваного пришельца, если не считать глубоко впившуюся в стену стрелку. Это еще больше укрепило его во мнении, что его хотят убрать и при этом сделать это так, чтобы убийство походило на несчастный случай. Вытащив ее, он аккуратно обернул ее в тряпку и забрал с собой.

Пленник неподвижно лежал в том же положении, как его оставили, только глаза выдавали чувства, которые он испытывал: ярость, страх, ненависть.

Дэн принес стул и вколол в руку пленника противошоковое средство из спецаптечки Конторы. Потом присел на стул в шаге от неподвижного тела.

Через несколько минут пленник шевельнулся.

— Ну что, тварь, будешь сам говорить, или вколоть тебе средство для облегчения покаяния?

Дэн проговорил эти слова с ужасающим спокойствием, и в тоне его голоса как будто даже звучала сочувствующая нота.

— Д -дурак ты, — с трудом преодолевая сопротивление все еще онемевших мышц, произнес пленник, — тебе не дано ничего понять Низший.

В его глазах загорелся огонек безумия.

Потом лицо дрогнуло, он словно сглотнул и в тот же миг плюнул в лицо Дэна. В воздухе промелькнуло что-то багровое, отвратительное. Дэн рефлекторно уклонился.

— Ах ты тварь! — кинулся Дэн к пленнику, на обмазанных алым губах которого змеилась презрительная и в то же время победная улыбка. Выхватив нож, разжал рот. Дэн увидел, как между бело-красных зубов шевелился, фонтанируя багровой, почти черной, кровью обрубок языка.

Омерзительный, багрово-алый кусок плоти валялся на полу, а пленник, улыбаясь окровавленными губами, истекал кровью. Кадык дергался он шумный сглатывал. Если срочно не доставить его к хирургам, он умрет.

Это уже второй смертник! Так не бывает... С кем же я связался?

В любом случае разгадка этой фантасмагории где-то рядом с профессором.

В глазах самоубийцы горела фанатичная вера и насмешка и это было страшно.

Через пять минут, побросав в сумку самое необходимое, вышел в прихожую. Позади слышались страшные звуки, похожие то ли на клекот то ли на дьявольский хохот.

Дэн захлопнул дверь квартиры и двинулся по коридору к пожарному выходу.

Итак, вишенкой на торте после увольнения — покушение... Ну-ну... Бешено крутилась в голове круговерть мыслей, от которых хотелось выть. Он потерял все. Но смиряться или прятаться он не намерен. Поиграем господа противники, поиграем!

Спускаясь по лестнице, вытащил из кармана телефон, набрал код самоуничтожения. Блеснув металлическим корпусом, телефон упал на пол, корпус поплыл, словно от невидимого пламени. В том, что телефон отслеживается, Дэн не сомневался.

С домовым компьютером он давно уже 'договорился', перепрограммировав его на полное подчинение при произнесении пароля.

Перед закрытой дверью аварийного выхода произнес:

— Домовой. Пять, четыре, три, два, один. Я иду искать!

— Пароль принят. Готов к выполнению приказов, — неоткуда промурлыкал глубокий женский голос.

Воображение нарисовало сексуальную блондинку — обладательницу голоса.

'Опять подростки перепрограммировали, — поморщился Дэн.

— Открыть дверь аварийного выхода, после меня закрыть, все записи за последние два часа уничтожить!

— Принято, — с сексуальным придыханием произнес голос неоткуда.

Недавно приобретенный мини-вертолет, поджидал среди десятков таких-же машин в подземном гараже.

Сев в кресло, он нажал на пульте сенсор, номера машины дрогнули, цифры поменялись, как и сигнал, подаваемый опознавательным чипом. Потом включил 'глушилку' уничтожившую 'жучки' в окружности десяти метров. Тихо зашуршали винты, еще через миг открылись ворота. Вертолет приподнялся над пластикобетонным полом и, через миг, вырвался наружу.

Через десять минут, оставив машину на стоянке, быстрым шагом нырнул в массивную стеклянную дверь станции струнника (аналога наземного метро).

Неприметный человек в комбинезоне ремонтника подошел к лежащему на лестнице оплавленному куску пластика. Укоризненно покачал головой, из кармана появились пакет и пластиковые перчатки. Бывший телефон отправился в пакет.

На базу Дэн попал через кабинку туалета на станции Лиходеево. Разумеется, если вы попытаетесь попасть туда, не имея на то права, ничего не получиться. Кроме затейливого пароля, ваш генетический код должен совпадать с одним из занесенных в базу данных. Еще туда можно попасть из пары служебных помещений станции, но и оттуда даже не пытайтесь. Бесполезно! Стены, если, будете простукивать их, то они одинаковой толщины, но если все же чужой найдет проход, то его зальет быстротвердеющим жидким пластиком. Старик — глава службы был мудр и предвидел даже ситуации, когда особо доверенным агентам придется действовать независимо от службы и при ее противодействии. Базы, сколько их, не знал никто, кроме Старика, располагались в укромных местах Москвы и нескольких крупнейших городах Земли, а Дэн входил в число тех самых — доверенных.

Первым делом приказал компьютеру включить любимого Цоя. Плевать что его давно уже помнили только историки музыки, главное, он нравиться ему!

Доброе утро, последний герой!

Доброе утро, тебе и таким как ты,

Доброе утро, последний герой,

Здравствуй, последний герой!

Разнеслись негромкие звуки по небольшой комнате, спрятанной в нескольких десятках метров под землей. Формой она походила на клин или вытянутую трапецию: стены, на одной было зеркало в рост человека, разбегались к основанию — дальней торцевой стене, округлой, длиною метров четыре. Молочно-белый потолок неярко светился, и находившиеся в комнате предметы не отбрасывали теней. Мебелью служили переливающиеся радугой пузыри, меняющие форму по команде компьютера, консоль которого располагалась в торце.

Дэн присел перед ней, легко касаясь пальцами сенсоров и, командуя голосом, набрал команды. Менять внешность его учили лучшие косметологи службы. Из стены выдвинулся шлем, похожий на те, в каких в далеком двадцатом веке парикмахеры сушили волосы клиентам.

Через несколько минут его было не узнать. Наращенные волосы до плеч приобрели радикально рыжий цвет. Челюсть благодаря накладкам из пластикоплоти стало еще более мощной, а скулы потеряли славянскую припухлость. По лицу разбежалась стая крупных веснушек. В глаза отправились зеленые линзы, а на кончики пальцев — прозрачные накладки с чужими папиллярными узорами. Все, без применения методов генетического сканирования его невозможно отыскать среди многомиллиардного населения Земли.

Из зеркала на Дэна уставился натуральный англосакс. Рыжий, веснушчатый и каменной челюстью — словом ничего общего с Дэном прежним. Пойдет!

В стене протаяла дверь, Дэн открыл ее. На вешалках висело десяток комплектов одежды под разные личины, а внизу — закрытый баул с вещами. Дэн вытащил его и переоделся, старая одежда отправилась в шкаф, расстегнул липучки баула. Так... среди совершенно обычных для командировочного вещей на дне оружие и прочие шпионские принадлежности в которых непосвященный ничего странного бы не увидел. В карман отправился новый телефон производства службы, который невозможно запеленговать. Из баула появился пистолет, он проверил его. Все нормально. Оружие отправилось назад.

В наших глазах звездная ночь,

В наших глазах потерянный рай,

В наших глазах закрытая дверь,

Что тебе нужно-выбирай.

Что тебе нужно выбирай... нда. Он немного постоял рассматривая себя в зеркале, такого незнакомого. Сколько уже у него было чужих личин? Множество. И сколько еще будет? Вот это уже загадка.

Итак, альтернативы две — затеряться среди населения Земли или попытаться разобраться самостоятельно в той фантасмагории, которая твориться вокруг него. Он потрогал челюсть в сотый раз поражаясь успехом косметологии двадцать четвертого века. Потом поднял баул и решительным шагом направился к двери.

Была уже глубокая ночь, когда вертолет с Дэном завис над посадочной площадкой яхты — экраноплана 'Sello de roca'. Двадцать четвертый век и джамперы сократили земные расстояния до минимума.

Звезды ледяными брызгами застыли на угольно-черном небе. Здесь, рядом с экватором, они сияли чисто и ровно. Наверху никого не было: резкие тени от двух корпусов вырезали из палубы две полосы; блестели иллюминаторы центральной постройки, между корпусами. В одном из них, там проживал профессор, горел свет.

Постучав в дверь, и услышав голос профессора, Дэн зашел в каюту, совершенно стандартную для яхты, но для неизбалованного человека из двадцатого века, роскошную и, поставил баул на пол.

Жан-Жак-Мари Жомени, расположившись в плетеном кресле у иллюминатора, сибаритствовал. На небольшом откидном столике перед ним стояла тарелка со ярко-красной, крупной клубникой, в капельках влаги. Рядом темная, паутинистая бутылка, уже открытая.

— Добрый вечер профессор, я вернулся. Как и говорил, я буду недолго! — он покосился на блюдечко. Профессор был гурман, но такой пир посреди океана, что, несомненно, было связано с весьма недешевой доставкой, говорило о чем-то незаурядном, — Я вижу тут пир на весь мир, с чего это?

Жомени смачно бросил в рот сочную ягодку и вскочил с кресла, с торжествующей улыбкой, словно вихрь, пронесся по каюте от одной стены к другой. Длинный, сухопарый, словно гвоздь. Остановился напротив Дэна, так близко, что тому невольно пришлось податься назад.

— Даниэль Геннадьевич! — произнес восторженным тоном, нацеливая указательный палец в собеседника, — Я воистину гений. Никогда не думал и даже не мечтал, что стану участником величайшего открытия эпохи!

— Кто бы сомневался, — проворчал Дэн и спросил разрешения присесть, что ему немедленно было даровано, — А что случилось, профессор. Хотелось бы узнать из первоисточника.

— Я до конца расшифровал надпись древних марсиан и, — продолжив забег по каюте четким пружинистым шагом, ответил Жомени, по пути цапнув горсть ягод, — теперь я абсолютно уверен, что то, что они спрятали, находится прямо под нами! Это переворот в наших представлениях о марсианах и их связях с Землей! — от избытка чувств профессор даже топнул ногой, словно указывая направление поисков, на миг прервав забег по каюте.

— Все это хорошо, профессор, но у меня есть для вас плохая новость. Служба безопасности сняла с вас охрану и как-либо помешать...

— Ах оставьте, — профессор плюхнулся на кресло, — Это право такие мелочи! Я все знаю, а ваши коллеги еще утром покинули корабль.

— Покинули? И вы с таким безразличием говорите об этом? — с немалым раздражением спросил Дэн.

Профессор взглянул с удивлением.

— Вы что, не понимаете, что присутствуете при величайшем археологическом открытии нашего века! Это нужно отметить, — Жомени, схватил бутылку и плеснул по немного в бокалы. По каюте поплыл тонкий запах дорогого коньяка.

Дэн хотел съязвить, но передумал. Профессор был неисправим. В любом случае ситуация похоже идет к эндшпилю.

Утром, сразу после завтрака, профессор в сопровождении кучки ассистентов и Дэн вышли на палубу. Представшая взору картина, впечатляла: до самого горизонта простиралось задумчивое синее море и, ни единого клочка земли вокруг; свежий ветер играл бурунами, которые словно седые вихры покрывали безбрежный голубой простор.

Манипулятор приподнял над палубой 'УРГ-24-200'. Универсальный разведчик глубоководный был похож на акулу, только гигантскую, десятиметровую и такую же стремительную. Над самой водой отпустил, почти без брызг, металло-керамическая туша вонзилась в море, мягко закачалась на волне. Парадоксально, но факт. Человечество колонизировало полтора десятка планет и вовсю хозяйничало в Рукаве Ориона, но подводный мир за пределами шельфов остался такой же загадкой, как и в докосмическую эру. В царстве огромных давлений и вечной тьмы человеку было нечего делать.

— Ну что же, — произнес профессор, складывая ладони перед грудью в почти молитвенном жесте, сощурился в азарте искателя сокровищ, — Вы знаете, волнуюсь, словно мальчишка.

— Профессор, вам ли волноваться после марсианских открытий?

— Месье, вы не понимаете! — профессор посмотрел на Дэна взглядом от которого тот вновь почувствовал себя словно перед строгим экзаменатором, — Я уверен что то, что мы ищем, перевернет мир! Но... за дело, месье, пройдемте в рубку. Приступим к погружению! Я весь пылаю от нетерпения!

В рубке один из ассистентов профессора, откликавшийся на имя Жак — кудрявый, чернокожий мужчина с коричневыми глазами немного навыкат, одел на лоб обруч мысленного управления глубоководным разведчиком. Перед рассевшимися по рубке людьми 'протаяла' одна из стен. Камеры, укрепленные на 'УРГ-24-200', показывали краешек неба и, конечно море. Вода темно-синяя, почти фиолетовая. В ее глубине виднелись красноватые переливы планктона и причудливый отсвет солнечных лучей. На поверхности плавали пучки желтых, выгоревших на солнце саргассовых водорослей. С края квадрат с виртуальными датчиками.

— Поехали, — произнес негр весело-возбужденным тоном и, в единый миг, вокруг осталась только вода. Потемнело. Полыхнули два узких луча прожектора, расширились, превратившись в световые веера. Яркие стайки разноцветных рыб метнулись в стороны, исчезли во тьме.

Аппарат стремительно скользил вниз над черной бездной словно с горки, погружаясь все глубже и глубже и у Дэна закружилась голова от таких визуальных эффектов.

— У-у-ух— ты! — выдохнул он, бросая взгляд на показания глубокомера — стометровую отметку аппарат уже миновал и продолжал наращивать скорость.

Жак оглянулся назад на профессора, азартно спросил:

— Скорость прибавить?

Жомени кивнул в глазах у него посверкивали искры нешуточного азарта.

Картинки замелькали еще быстрее. Включился сонар — по-иному в этом царстве смерти и молчания не сориентируешься. В молчании прошел десяток минут. На экране пусто, как и полагается в глубоководной бездне, только изредка мелькали разноцветные треки светящихся глубоководных существ.

Наконец, когда аппарат опустился на полторы тысячи метров, он затормозил. В свете прожекторов клубилась муть от поднявшихся донных отложений — разведчик достиг дна. Сверившись с координатами, переданными профессором, Жак включил водяную пушку. Струя воды под давлением ударила в дно, все заволокло тучами мути.

Еще через пятнадцать минут, во время которых профессор, не в силах сдержать нетерпение, нарезал круги по тесной рубке, сонар обнаружил некий металлический предмет на дне вырытого колодца. Аппарат выдвинул гибкие манипуляторы, они подхватили находку, она исчезла в раскрывшемся впереди, там, где у настоящей акулы пасть, грузовом отсеке.

'УРГ-24-200' отправился назад, к поверхности.

Еще через десяток минут, когда всплывший на поверхность глубоководный разведчик подняли на борт корабля, вокруг столпились не только ученые, но и весь немногочисленный экипаж корабля, на вахте в рубке остался только дежурный командир. В том, что это находка века, никто не сомневался.

— Ну, откроет кто-нибудь грузовой отсек или нет? — лениво поинтересовался Дэн, хотя в глазах у него уже посверкивали искры разгорающегося азарта.

Когда лепестки диафрагмы на носу 'УРГ-24-200' дрогнули и медленно, беззвучно раскрылись, профессор испытал сложное чувство. Нечто вроде торжества оттого, что сумел, разгадал загаданную двести тысяч лет тому назад головоломку. А потом промелькнуло даже что-то похожее на досаду — разгаданная загадка уже не манит своей неизвестностью. А на Дэна нахлынуло ощущение опасности, такое же сильное, как вчера перед дверью собственной квартиры. Он едва не шагнул вперед, словно давным-давно погибшие марсиане могли представлять опасность.

Внутри лежал хорошо сохранившийся куб из желтоватого материала, с гранями сантиметров по тридцать. Хорошо знакомый цвет, лаская взор, наводил на мысль о золоте. Вперед пробился профессор, с возмущенным видом оглянулся на людей и поднял куб. Руки дрогнули.

— Тяжелый! — сообщил он и тряхнул его, — И внутри что-то есть!

Перехватив находку поудобнее, направился решительным шагом в рубку.

Ключа, к сожалению, не было поэтому Дэн приволок лазерный резак и самым варварским образом вскрыл находку. Внутри лежал непонятный предмет из бледно-желтого металла: обод сантиметров двадцать в диаметре, оплетенный толстой проволокой в виде короны.

Профессор схватил добычу, завертел в руках, жадно разглядывая артефакт далеких времен.

— Вот он Учитель! Ему больше двухсот тысяч лет! — произнес с благоговением, потом оглянулся на помощников, — Ну и как его активировать?

Спустя мгновение он почти задохнулся от восторга — на внутренней поверхности были выдавлены иероглифы.

— Так-так, — это будет... — профессор пошевелил губами, словно проговаривая мысленно результат, — надень меня.

Профессор осторожно водрузил обруч на лысеющую копну волос.

Глава 8

Корабль, да и сам мир в единый миг исчезли, словно повернули выключатель. Только что Дэн с профессором в рубке рассматривали подводную добычу — и вот он висит в черной пустоте, пронизанной мириадами злых искорок звезд. Внизу в слабой дымке атмосферы, гигантская, зелено-синяя планета. 'Я в космическом пространстве без всякой защиты'. Мгновенный спазм перехватил горло. В вакууме человек способен сохранить сознание всего 9-11 секунд. Потом паралич, судороги мышц, тело из-за образования в мягких тканях пара страшно распухает и примерно через полторы минуты человек погибает от остановки сердца.

Перенос был так неожиданен, что на миг ужас накрыл с головой. Он закричал, но не смог зачерпнуть и глотка воздуха. Глупое тело, не желавшее погибать, забилось в конвульсиях, но секунды шли, а он не ощущал ни удушья, ни адского холода вакуума. То ли от понимания этого, то ли просто потому, что первый, самый сильный шок наконец прошел, но Дэн почувствовал, что паника отступила и вслед за этим пришло понимание того, что он ни в каком ни космосе. Что перед ним морок, ложь. Он сжал зубы. Недавно испытанный ужас остались позади. С ним думают шутить? Ну-ну... Теперь настала моя очередь внушать ужас.

— Приветствую тебя, разумный, не опасайся ничего, все что ты сейчас видишь, это иллюзия, а твое тело осталось на старом месте, — услышал он голос, самый обычный и равнодушный до бесполости.

Дэн шевельнулся. Ну наконец-то закончились дурацкие игры. Значит стоит понять правила игры. А в любой игре есть игроки и те кем играют, последним он становиться категорически не желал.

— Воспитанные люди сначала представляются, — сказал он в темноту.

— Когда-то, двести тысяч оборотов прекрасной Эсмиель тому назад, мои создатели назвали меня искусственный интеллект номер 228/ 15, — прошелестел все тот же бесполый голос.

— И что значит этот спектакль? — произнес Дэн, — зачем ты перенес меня в иллюзию. И что это за планета внизу?

Планета, занимавшая почти треть обзора, была прекрасна. Размытая линия терминатора делила выпуклый диск, на два совершенно непохожих пространства. Слева ночная половина с хаотично разбросанными теплыми искорками городов. По освещенной солнцем стороне густо плыли белые стайки облаков, а где они расходились, проглядывала чистая синь океана или виднелась желтизна суши с вкраплениями темно-зеленых пятен лесов. Вот только очертания континентов совсем не походили на земные. Насколько Дэн помнил двести тысяч лет тому назад они более-менее схожи с сегодняшними.

— Моя миссия, — прошелестел голос, — познакомить тебя с печальной историей моих создателей, а внизу четвертая планета Солнечной системы, какой она была в эпоху расцвета.

Дэн с недоумением поглядел вниз. Четвертой планетой Солнечной системы был Марс. Но внизу ничего похожего на безжизненный красный шар, только начавший оживать усилиями человечества. Синий — цвет воды, белый — цвет облаков и зеленый — цвет растительности без слов говорили, что планета богата водой и кишит жизнью.

— Марс? — осторожно произнес Дэн.

— Вы знаете планету моих создателей: Эсмиель, под этим названием. Ты готов выслушать их историю?

— Да.

— Так внимай же печальной повести про когда-то могучий народ атлантов. Их цивилизация зародилась на Эсмиель более 310 тыс. лет тому назад. В те времена планета была обильна водой и жизнью.

Картинка перед Дэном стремительно изменилась. Теперь он словно летел на высоте пары сотен метров над поверхностью планеты. Сладковато-горький, ни на что не похожий воздух молодого Марса вливался в легкие. Стремительно наплывали и уносились вдаль рощи кактусообразных деревьев, вздымавших в бирюзовое небо иголки на высоту сотни а то и более метров; заросшие багрового оттенка травой пустоши, густо расчерченные живительной синевой каналов; мелкие и теплые моря, занимавшие не менее трети планеты, неустанно бросали белопенный прибой о берег, ветер качал и гнал в порт парусные корабли, похожие на греческие триремы; человек зависал над многолюдными городами, полными атлантов, машин наземных и летающих, зданий диковинной формы — пирамидоидальных, высотой 20-30 этажей, чем то неуловимым напомнивших землянину одновременно и древнегреческую и египетскую архитектуру. Хорошо продуманная система колодцев и световых окон доставляла свет и свежий воздух до самых дальних уголков зданий. Дэн увидел сблизи аборигенов планеты, внешне очень напоминавших людей, отличия были в росте: 2.5-3 метра и очень широкой грудной клетке.

— Цивилизация Эсмиель процветала. Атланты проникли в тайну атомной энергии, строили межпланетные корабли, — прошелестел бесполый голос, — Дэн увидел взлетающий в море пламени тонкий 'карандаш' ракеты, — Это дало возможность приступить к колонизации Земли — второй планеты Солнечной системы, породившей жизнь, — а незадолго до Великой Гибели гениальный физик Ураникус изобрел способ свертывания пространства перед космическим кораблем, что позволило атлантам выйти на просторы Галактики. Но золотой век длился недолго. Астероид, массой в несколько миллионов тонн летящий по орбите, грозящей столкновением с Эсмиель, обнаружили, когда до катастрофы осталось несколько дней.

Землянин увидел мчащуюся в усыпанном равнодушными звездами космосе бесформенную 'картофелину' астероида. Внезапно на его поверхности расцвели немыслимо яркие вспышки. Дэн сморгнул, а на месте монолита астероида прежним маршрутом летели несколько каменных глыб, — попытка уничтожить астероид провалилась, произнес компьютер и впервые Дэну показалось, что в его голосе мелькнули эмоции. Космические корабли подняли на орбиту немногим больше тысячи счастливчиков, остальное население планеты спряталось в подземных сооружениях или ожидало неизбежного, положившись на волю богов, в храмах.

Дэн опять был на орбите планеты и, полными ужаса глазами, наблюдал разворачивающийся внизу апокалипсис.

На исходе шестых суток с момент обнаружения астероида несколько десятков посланцев космоса огненными стрелами прочертили синеву небес и вонзились, пробив толстую кору, в планету. В хмурое небо вместе с клубами подсвеченного фонтанами магматических искр черного дыма и пепла стремительно взлетели миллионы каменных глыб. Планета судорожно затряслась в охвативших Марс 10-12 бальных землетрясениях. Рушились, складывались, словно фанерные, пережившие века жилые пирамиды, погребая под каменными обломками десятки миллионов атлантов. Но самое страшное было не в этом. Гравитация на Марсе невелика, всего сорок процентов от земной, а первая космическая скорость, позволяющая выйти на орбиту всего 3,55 км/с. Одновременный удар множества каменных глыб выбросил в космос гигантские объемы атмосферных газов, давление на поверхности уменьшилось в сто раз. Никто не ожидал таких последствий астероидной бомбардировки планеты и в первые несколько минут Великой Гибели задохнулись сотни миллионов, уцелела мизерная часть населения, укрывшаяся в немногочисленных убежищах с запасами воздуха.

Вбитыми в тушу несчастной жертвы копьями вздымались в закрывшееся серыми тучами небо на высоту более 50 км титанические черно-серые башни из дыма и вулканического пепла. Одновременно в сейсмически активных зонах планеты пробудились десятки вулканов, заплевались огненной лавой, подняли в сумрачное небо адски-черные хвосты, добавив в остатки атмосферы новые миллионы тонн пепла и пыли.

Всплеснув в небо воду, в марсианские моря упали осколки астероидов и пробили тонкую марсианскую кору. К далеким берегам островов и континентов со скоростью курьерского поезда помчались титанической высоты цунами. Через несколько часов на побережья с низким гулом нахлынула вздымающаяся в небо волна, смыв развалины прибрежных городов и оставив после себя чудовищную мешанину из строительных обломков, миллионов трупов животных и атлантов и, искореженных остатков автомобилей и пушпаков (летательные реактивные аппараты с возможность винтокрылого полета).

К концу первого дня Великой Гибели толстое покрывало грязно-серых туч пепла плотно закрыло небо, на несколько столетий закрыв поверхность от солнца. Наступивший мрак принес резкое похолодание, и с каждым днем температура падала все ниже. Первыми превратились в лед небольшие озера и реки, экваториальные моря, аккумулировавшие огромные запасы тепла, сопротивлялись морозу почти год. Из-за того, что толстый слой атмосферы, словно одеялом прикрывавший жизнь от космической лучей, исчез, радиация выжигала все, что уцелело после землетрясений и потери атмосферы. По Марсу загуляли чудовищной силы ветры, словно наждаком обдирали поверхность, засыпали пеплом и песком заросшие багровой травой пустоши, выли, стенали между мертвыми деревьями — кактусами, словно оплакивая погибшую жизнь. Ее высшие формы с поверхности планеты полностью исчезли, лишь в глубинах планеты и у подземных источников тепла сохранились простейшие. Марс стремительно превращался в ту безжизненную, усыпанную осколками камней пустыню цвета крови, какой ее знал человек Земли.

Через семь дней после катастрофы, когда планета перестала дрожать в пароксизме марсотрясений, в жиденькую атмосферу планеты вошло девять шаттлов, через час над уцелевшими космодромами планеты послышался грозный рев тормозных двигателей. Целью экспедиции было выяснить масштабы разрушений и по возможности спасти уцелевших. За две недели, прошедшие после катастрофического известия о неминуемом апокалипсисе, орбитальные заводы на скорую руку склепали герметичные жилые отсеки на несколько тысяч атлантов. Когда экипажи и добровольцы-спасатели вышли наружу, они не узнали планету. Под толстым слоем грязно-серых туч царил полумрак и мороз. Лишь кое-где на горизонте сверкал раскаленной магмой, выбрасываемой в атмосферу на огромные расстояния, вулканы. И смерть везде. Трупы животных и атлантов: и под обломками некогда величественных городов и под погибшими, изломанными деревьями. Вначале это шокировало, предлагали достойно похоронить погибших, но как это сделать, когда на поверхности планеты и в заваленных убежищах сотни миллионов тел погибших?

Пытаясь найти в убежищах уцелевших, атланты трудились самоотверженно, не считаясь с временем и собственными силами по 14-15 часов в сутки, но выживших было мало. Страшно мало. Один из сотен тысяч.

но итогом всех усилий было меньше сотни истощенных, на грани помешательства, спасенных, так непохожих на всегда гордых и самодостаточных атлантов. Особенно впечатлил членов спасательной экспедиции случай, произошедший в конце второй десятидневки.

В последний раз ударил Оземон из громового копья, разбивая в щебень и песок гранитную плиту, закрывавшую вход в небольшое убежище, и остановился, упираясь тупым концом копья о землю. Скорее всего внутри он встретит только труппы, но пока существует надежда на чудо, он будет работать! Несколько минут смотрел как механические слуги разгребают остатки плиты в стороны. Под светом фонаря, горевшего в прозрачном пузыре, изолирующем вход от ставшего ядовитым воздуха Эсмиель, сверкнул металл двери. Оземон поднес к ней наконечник, электрическая дуга вгрызлась в металл, прогрызая его. Еще через полчаса атлант переступил порог. Его встретили тишина и мигающий красный свет аварийного освещения, на миг выхвативший раскрытые двери отсеков и следы поспешного бегства: опрокинутая на пол табуретка, забытая кем-то сумка... разбитая бутылка и никого. Атланты нашлись в самом дальнем помещении. Сразу за открытой дверью пульсирующий, красный свет аварийного освещения открыл ужасную картину. На каменном полу на спине, с открытыми мертвыми глазами, лежала молодая атлантка с чрезвычайно красивыми, несмотря на предсмертную судорогу, чертами лица. Из груди, немного ниже сердца, торчал окровавленный кинжал. Возле бесстыдно оголенных ног лежал неопрятный кулек, размером в пол ляра (атлантская единица длины, приблизительно равная метру). Оземон наклонился над молодой женщиной, горькая усмешка скользнула по тонким губам. И здесь опоздали.

Тишина взорвалась жалобным, охрипшим младенческим плачем и в первый миг Оземон не поверил собственным ушам. Откуда здесь, в царстве смерти, может быть младенец? Но детский крик продолжался и он понял, что ему не кажется. Звук исходил из того самого неопрятного кулька, на который он не обратил внимания. 'Неужели? Не может быть!' Руки Оземона затряслись, словно в лихорадке. Он наклонился и поднял с пола кулек, руки торопливо откинули материю. Младенец, худой, с синюшным цветом лица, но главное — живой! Как? Как он смог выжить? И кто убил его мать? — бились мысли, пока он, кусая губы чтобы не разреветься, смотрел на долгожданную находку.

Оземон развернул материю, чтобы осмотреть ребенка. В пеленке лежал исписанный изящным женским почерком лист.

'Быть может там написано, что за трагедия здесь произошла?' Лихорадочным движением атлант схватил послание, взгляд запрыгал по строкам.

'Ее зовут Меллисея. Когда чистый воздух начал заканчиваться, я решила, что двоим нам не дождаться спасения. Я сознаю, что нарушаю божественные законы, но моя девочка должна выжить. Я верю, вы спасете ее! Помолитесь за погубленную душу грешницы Комбы'.

Сердце у Оземона забилось так, что жилы запульсировали на шее. Буря чувств нарастала в нем — смешанных, противоречивых. Но единственное, что он знал точно, что пусть все боги проклянут несчастную мать, но он ее не осудит!

Колени мужчины коснулись пола, рука осторожно закрыла глаза.

— Покойся с миром мученица. Атланты будут знать о тебе.

Он поднялся, осторожно завернув ребенка обратно в пеленки, направился на выход.

Еще через месяц, когда исчезли последние надежды найти уцелевших, шаттлы с полутора сотнями выживших на борту: истощенных, на грани помешательства, стартовали на орбиту планеты.

Прошло еще несколько суток и корабли эскадры выбросили языки атомного пламени. Атланты стартовали ко второму миру Солнечной системы, обладавшему жизнью: Повиколь, навсегда покинув погибшую планету.

Через десять дней корабли финишировали на орбите. На фоне черного, усыпанного разноцветными искорками звезд безмолвья, висела планета. Покров нежного зодиакального сияния одевал ее с затененной стороны, светясь в черноте космического пространства. Какова будет Повиколь к сынам другой планеты? Этого никто не знал, но атланты очень надеялись, что она станет второй матерью, а не мачехой.

В нижнем иллюминаторе шаттла показался остров, разлегшийся примерно на полпути между двух колоссальных размеров материков: западного, вытянувшегося от одного полюса до другого и восточного, гигантского, длинной кляксой пристроившегося в северном полушарии. И сам остров поражал размерами: в длину — более чем полтысячи соляров (атлантская единица длины, приблизительно равная тысяче метров), а в ширину — триста соляров. На Повиколь длилась межледниковая, холодная эпоха, но из-за близости тропиков и смягчающего влияния океанских вод на острове господствовал влажный климат, лишь зимой температура опускалась до минуса и устанавливался устойчивый снежный покров. Такой климат походил на условия родной планеты пришельцев что стало одной из причин выбора места посадки и будущей колонии.

Первый корабль приземлился на просторной, заросшей буйной травой равнине, в центре острова, укрытого от промозглых морских ветров невысоким горным хребтом. Двигатели отшумели, и в отсеках наступила благословенная тишина. Почти полсотни лет на этом острове работала исследовательская станция. Команда ученых — всего пятьдесят атлантов изучала девственный мир...

Молодая лисица была очень любопытна и когда стих оглушительный рев ракетных двигателей, а дождь погасил вспыхнувший пожар, она, осторожно продираясь сквозь густые заросли, двинулась вверх по склону холма. Запах мокрых углей смешивался с пряным благоуханием вереска, чебреца и утесника и немного пугал, но не настолько чтобы обратить в бегство. Встретившийся по пути черно-желтый чибис издал пронзительное и жалобное 'фиу-уит' и захромал, волоча одно крыло, в сторону, но лисица лишь проводила его взглядом. Она не была голодна, а где-то впереди была загадка. К тому же не глупой птице провести ее — обманывает, уводя хищницу от гнезда. Когда гребень приблизился, заросли начали редеть. Остановившись на краю, так чтобы ее не было видно, она огляделась и из горла вырвался едва слышный визг. Такого она еще никогда не видела.

Внизу, метрах в двадцати, мертво, неподвижно, стояла ужасная птица. Чем-то она напоминала жирную цаплю ростом с вековую секвойю, с печально опущенными крыльями, головой и хвостом. Только не из живой плоти — от нее пахло жженым и чем-то твердым, словно камень, так не может пахнуть живое существо. Ее гладкая шкура пестрела от пятен опалины. Вдали, на краю впадины, по обе стороны от лисицы с большими промежутками стояло еще несколько таких птиц.

Несколько мгновений ничего не происходило и, лисица уже почти решилась приблизиться и посмотреть на жуткую птицу вблизи, когда в ее брюхе открылось отверстие и в нем показалось существо, очень похожее на гориллу, в изобилии обитавших в горных лесах острова, но только гораздо крупнее и почти безволосое. Это зрелище оказалось слишком непонятным и поэтому опасным для лисицы. Еще раз едва слышно взвизгнув, она опрометью бросилась вниз к подножию холма...

Несколько тысяч атлантов оказались в девственном, молодом мире. Им предстояло заново отстроить цивилизацию или погибнуть. Первые годы на новой планете прошли тяжело: сила тяжести в два с половиной раза больше, чем на родной планете и колонистам приходилось принимать препараты, позволявшие переносить повышенную гравитацию. Но даже это не могло уберечь тонкокостных пришельцев от многочисленных переломов, ставших для атлантов настоящим бичом. К тому же состав атмосферы отличался от привычного что предопределило проблемы пришельцев с легкими. Но главный 'сюрприз' планета преподнесла на второй год, когда на берегу моря вырос город Посейдонис а местные, окультуренные атлантами растения: виноград и картофель, овощи, начали давать устойчивые, с каждым годом растущие урожаи. К собственному ужасу, врачи обнаружили что из-за повышенной гравитации только каждый десятый зачатый атланткой плод выживал. Планета не хотела давать шанс на выживание чуждым ей существам.

Для выживания цивилизации катастрофически не хватало рабочих рук, но атланты решили эту проблему. На юго-восток, где среди океанских вод притаился еще один материк Повиколь, отправилась экспедиция из десятка больших кораблей на электрическом ходу, собранных из комплектов, привезенных с погибшей Родины. Через два месяца она вернулась с полными пленников трюмами: тысячами мужчин, женщин и детей местной, находящейся на уровне каменного века, примитивной расы. Сергей увидел двух обнаженных существ разных полов, несомненно, принадлежащих к человеческому роду, но слишком невысоких, не выше полутора метров в высоту, грубые лица, низкий лоб выступающие надглазничные валики и скошенный подбородок однозначно говорили, что они не принадлежали к современному виду людей. Лаской, а когда необходимо и силой атланты приучили их выполнять несложные работы, не требующие высокой квалификации — большего не позволял низкий интеллект этих существ, так была решена проблема с нехваткой рабочих рук. Под палящим солнцем примитивные люди, атланты называли их цахел, с корзинами за плечами, собирали с кустов простирающихся до горизонта полей с виноградом напоенные солнцем кисти. А вот они же, с лопатами и метлами в руках убирают мусор с широких каменных улиц между характерных для атлантов пирамидальных зданий.

Неугомонные ученые атлантов на этом не успокоились. Генные хирурги вмешались в самое сокровенное, в гены аборигенов, внедрив в них атлантские. Перед землянином появился человек высокого роста — до метра девяноста и развитым, не хуже, чем у атлантов, интеллектом и внешностью, не отличающейся от современных людей. Это кроманьонцы — прямые предки современных людей, с пробежавшим по спине каким-то сладким холодком подумал Сергей. Разумные существа, названные истинными людьми, стали настоящими помощниками пришельцев. Они были столь физически близки сынам Эсмиель, что ложились на ложе дочерей и сыновей народа атлантов и от этого союза родилась смешенная раса полуатлантов, объединяющая холодный интеллект сыновей Эсмиель с эмоциональностью родившихся на Повиколь. И самое главное — новая раса была родной для планеты и лона ее дочерей не были бесплодными, как у атлантских женщин.

Прошло три столетия. Маленький отросток цивилизации Эсмиель на острове, названном Страна Атлантов прижился на чужой планете и процветал. О блистательном Посейдонисе, о его дворцах и храмах с крышами из золота и серебра, о беззаботной жизни, атлантов и подвластных им люди, которым не приходилось ежедневно бороться с холодом и голодом, шептались у костров человеческих стоянок в самых дальних уголках мира. Неплохо было и с демографией. Несмотря на немалые трудности приспособления к чуждой планете, количество чистокровных сыновей и дочерей Эсмиель достигло тридцати тысяч. Они стали высшей кастой общества и из их числа избирали девять царей, правивших до самой смерти, а жили атланты долго, два с половиной-три века. Они же назначались управленцами фабрик и сельскохозяйственных поместий, военноначальниками и учеными. Ступенькой ниже стояли полуатланты. Еще ниже истинные люди. Их уделом была работа на фабриках и заводах, служба в армии. Большая часть — двести тысяч, жила на острове и лишь немногие обитали в разбросанных в диких местах планеты форпостах цивилизованной жизни. Экспедиции на западный материк: Родину цахел, давно прекратились, но благодаря естественному приросту их общее количество на острове приближалось к двум миллионам. После двух столетий развития цивилизация атлантов вновь начала строить и использовать законсервированные на орбите межзвездные корабли. Удивительные открытия, необычайные товары ждали атлантов и их помощников у других звезд и оттуда же пришел враг, сокрушивший казавшуюся непобедимой Страну Атлантов...

'Аркирья Эсмиель', что в переводе с атлантского означало 'Ззнамя Марса' с опущенными парусами и повисшими на реях матросами неспешно скользила на электрическом ходу по каналу, шириной в треть соляра (приблизительно 100 метров), приближаясь к первой, сверкающей чистой медью стене великолепного Посейдониса. Еще дальше — вторая стена, оббитая оловом, над ней возвышались верхушки жилых пирамид, а в центре города испускала огнистое блистание отделанная орихалком (латунью) стена, отделяющая акрополь, где проживали высшие из атлантов.

Преодолев узость канала, корабль двинулся по портовой акватории. Немногочисленные пассажиры в основном истинные люди и один полуатлант, возвышавшийся над толпой на две головы, столпились на носу корабля, возле задранного к небу стационарного громового копья, служившего главным аргументом в редких стычках с дикарями цахел, и, вцепившись в мокрые леера ограждения, глазели на приближающуюся гавань. Порт был переполнен кораблями от военных до торговых, доставлявших в столицу страны Атлантов товары со всех уголков цивилизованного и варварского мира. Одни судна разгружались, другие загружали. Глухой человеческий говор, оттенявший плеск волн и голоса морских птиц, причудливо вплетался в какофонию непонятных тресков, стуков, гулов и криков.

Седые от пены волны с плеском били в скулу корабля заставляли его вздрагивать и судорожно постанывать разболтанными шпангоутами. Путь с западного континента, где Бомани, что в переводе с атлантского означало хитроумный, был долог и труден. Три года, три долгих года он служил сотником в маленьком форте на границе территории цивилизации и варваров— цахел и вот, наконец дома. Весенний дождь стоял стеной, капли воды стекали по лицу, по ложбинам возле носа, но он не замечал неудобств, он был счастлив. Он увидит отца, управителя Посейдониса — Гратиона и обнимет старушку-мать.

Ударом грома зазвенела падающая в воду якорная цепь, моряки забросили на землю канаты, у которых засуетились портовые служители и, наконец, на бетон пристани упали сходни. Тотчас дорогу на берег заступил истинный человек с громовым копьем в руках, весь такой лощеный, с изрядным брюшком, свисавшим над набедренной повязкой. Сразу видно — не видел пограничья, в окружении десятка низкорослых и полуголых цахел с копьями и металлическими щитами. Бомани, облокотясь о борт, с подозрением смотрел на них — отвык он от домашних, цивилизованных цахел. В тех местах, где он провел три долгих года, они, каждое лето пробовали на прочность стены форта.

Человек поднял руку в останавливающем жесте и крикнул:

— Кто здесь Бомани?

— Ну я, — с ленцой отозвался с палубы гигант и скрестил мускулистые, развитые воинскими упражнениями руки на груди.

— Бомани, вы пойдете с нами!

— А кто ты такой чтобы Бомани — сын благословенного богами атланта Гратиона подчинился тебе? — с ленцой сказал Бомани, — Кто ты такой, потомок цахел?

Предводитель побагровел.

— Нет теперь управителя Посейдониса Гратиона! Советом царей он объявлен преступником, а правит Посейдонисом благословенный богами атлант Энкелаид. И он ждет тебя во дворце! Я начальник его стражи и выполняю его волю! Ты подчинишься или осмелишься сопротивляться?

— Врешь шакал! Не могли цари отстранить Гратиона!

— Вот и задай сам вопрос почему Совет объявил Гратиона преступником! Или боишься?

— Придержи язык, потомок цахел! Мое копье, — Бомани наклонился и поднял с мешка с немудреными солдатскими пожитками громовое копье, — отняло больше жизней диких цахел чем ты видел цивилизованных. Или желаешь посостязаться со мной в искусстве владения оружием?

Человек на пристани нервно оглянулся на сопровождающих его цахел. Отпрянули при виде гневного полуатланта — явно не защитники.

— Так что мне передать благословенному богами Энкелаиду? Что храбрейший из храбрейших Бомани испугался?

— Передай ему, толстяк, что я уже иду!

Громовое копье отправилось на одно плечо, мешок с пожитками на другое. Гигант легко сбежал о сходням, остановившись перед невольно сделавшим шаг назад посланцем Энкелаида.

— Ну? Веди меня посланец, — полуатлант саркастически улыбнулся, но человек посчитал благоразумным не заметить новое оскорбление.

Дождь закончился. Перепрыгивая через лужи, Бомани шагал по городу детства: в небе — пушпаки (пушпак — реактивный летательный аппарат с возможностью винтокрылого полета), множество экипажей, как и электрических, так и движимых парой коней заполняли проезжую часть. Торговцы, устроившись в тени жилых пирамид, зазывали прохожих и, конечно, женщины! Женщины страны Атлантов были восхитительны и тем более для Бомани, успевшего за три года изрядно позабыть цивилизованные места! В куполообразных юбках, украшенных по низу оборками, с узким, зашнуровающимся спереди лифом, с открытыми нескромному мужскому взгляду грудями, они словно магнитом притягивали взгляд ветерана, шагавшего позади то ли охраны, то ли почетного эскорта. Все вроде как раньше, но тренированный взгляд легко подмечал новые черточки, абсолютно невозможные еще три года тому назад. Во-первых, грязь. Раньше дворники-цахел буквально вылизывали каждый клочок Посейдониса, а теперь на улицах лежали сорванные ветром листья, грязь и никому до этого не было дела. И еще на некоторых жилых пирамидах он заметил характерные серые проплешины замазанных бетоном следов применения мощного оружия типа стационарных громовых копий. Сражение в столице Земли Атлантов? Немыслимо! На последней остановке в порту Бандари до пассажиров дошли смутные слухи о неких событиях на Родине. Но даже в страшном сне он не мог представить себе, что противоречия между потомками атлантов зашли так далеко! И самое главное, что с отцом? Такими вещами как воля Совета царей не шутят!

Знакомый до последней черточки отцовский дворец под крышей из орхилака, знак того что здесь живет атлант, встретил его небрежно замаскированными следами прогремевшего здесь сражения и пустотой. Ни один из стражников — истинных людей на двери ему был не знаком. Это был плохой знак, но по-прежнему сведений о том, что здесь произошло, не хватало для выводов.

Коридор, лестница, короткая анфилада изысканно оформленных покоев, и Бомани вошел в приемный зал, где находилось несколько истинных людей и полуатлантов; увидев посетителя они взглянули на него с какой-то странной улыбкой.

Эта улыбка показалась юному сотнику дурным предзнаменованием; однако запугать его было не так-то легко. Три года в постоянных стычках с дикарями закалили и научили не показывать врагу — а это были несомненно враги, то, что происходило в душе. Он с гордым видом прошел мимо, подбоченясь, остановился в выжидательной позе у стены.

Служитель зала, кстати абсолютно незнакомый Бомани, вернулся и знаком предложил следовать за ним. Молодому человеку показалось, что за его спиной начали перешептываться.

Миновав коридор, прошел через большой зал, вошел в приемную. На низком ложе-полумесяц у торцевой стены, с двумя миниатюрными фонтанчиками по краям — их хрустальный перезвон был единственным звуком, нарушавшим тишину, лежал незнакомый атлант; рука его машинально гладила по шерстке милого и обаятельного зверька; похожего на маленького медведя. Незадолго до того, как Бомани отплыл в заокеанские колонии, их начали ввозить с далекой планеты, открытой экспедицией атланта Зеверса. Атлант повернулся к посетителю, едва тот вошел в дверь.

Бомани почувствовал, как волна лихорадочного озноба пробежал по телу. Однако он не показал виду и, гордо выпрямившись, ждал пока новый хозяин дворца заговорит с ним.

— Итак, — сказал атлант, — вы Бомани, сын государственного преступника Гратиона?

— Я сын атланта Гратиона, ни про какого государственного преступника Гратиона мне неизвестно, благословенный богами Энкелаид.

— Дерзок... ну что же, это мне нравиться, я люблю дерзких смельчаков. Я наслышан о ваших подвигах на самом краю обитаемых земель.

Бомани почтительно наклонил голову.

— Мне было обещано человечком, который представился как начальник вашей стражи, что вы поведаете причины, по которым мой благословенный богами отец объявлен государственным преступником.

С ложа атланта соскочил зверек, забавно шевеля крупными остроконечными ушами, обошел вокруг гостя и неторопливо вернулся назад. Все это время атлант наблюдал сузившимися глазами за Бомани.

— Итак вы просишь открыть тебе причины, по которым Совет царей объявил Гратиона государственным преступником?

Бомани, с лицом, на котором невозможно прочитать и тень эмоций, утвердительно наклонил голову.

— За попытка мятежа! Вы верно видели свежие разрушения на улицах?

Бомани промолчал, совершенно ошарашенными глазами глядя на собеседника. Чтобы его отец, до мозга костей преданный стране Атлантов восстал? Этого не могло быть, но и не верить он не мог. Атланты не врали никогда и никому — это было ниже их достоинства. Мир Бомани рухнул.

Немигающие глаза не отрывались от лица человека, казалось, они без труда могли прочитать самые затаенные мысли.

— Полно молодой человек, — рука хозяина дворца вновь начала ласкать любимца, — не все так плохо. Нарушил законы ваш отец, а вы герой пограничных сражений, дважды отмеченный за храбрость Советом царей. Это немало в столь юном возрасте.

— Бомани!

Однако человек был так поражен поведанным, что атланту пришлось вновь окликнуть собеседника.

— Слушаю вас, благословенный богами, — разжал крепко стиснутые челюсти человек, — но ваше известие совершенно выбило меня из колеи. Прошу простить.

Атлант помолчал, как бы давая понять, что его предложение будет выглядеть необычно, потом заговорил:

— Вы храбры Бомани, такие нужны мне, переходите ко мне в стражу. Я люблю сильных и удачливых воинов.

— Благословенный богами, но зачем вам сын государственного преступника? Разве мало истинных людей и полуатлантов с безупречной родословной мечтают услужить вам?

— Мне нет дела до глупых условностей, — после некоторого молчания произнес атлант. В голосе прозвучали неожиданно мягкие, увещевательные нотки, — Мы не выбираем родителей. Вы опасаетесь немилости из-за объявления вашего отца преступником, но есть ли в его деяниях ваша вина? Нет. И мне не в чем вас упрекнуть. Я наказываю тех, кто не повинуются, а вовсе не тех, кто, подобно вам, храбро сражаются и повинуются приказам вышестоящих. Вы наоборот, заслужили мою похвалу! Итак, вы согласны?

— Вы так добры ко мне, благословенный богами, — ответил молодой человек, — но, я прошу вас дать мне время подумать. Еще вчера я был любимым сыном самого могущественного, после царей, атланта, а сейчас я сын преступника. Мне нужно прийти в себя. Позволено мне будет подумать прежде чем принять слишком щедрое для такого как я, в один миг потерявшего все, предложение?

— Иными словами вы смеете отказываться?

— Вы не правильно меня поняли, благословенный богами, — вскричал молодой человек, — Я всего лишь прошу дать мне время опомнится, найти мать и разузнать о судьбе отца. Молю вас понять меня правильно. И... быть может вам известно о их судьбе?

— Ну что же, каждый сам творец своей судьбы, но не затягивайте с ответом, боюсь, в этом случае мы можем не встретиться вообще. Что касается ваших родителей то их судьба тайна даже для Совет царей.

Слова атланта выражали страшное сомнение; они ужаснули больше, чем ужаснула бы прямая угроза, ибо это было предостережение.

Молодой человек открыл было рот для ответа, но надменный жест атланта дал понять, что аудиенция окончена.

Бомани вышел, но едва переступил порог, мужество чуть не покинуло его; еще немного, и он вернулся бы обратно. Только серьезное и печальное лицо отца, представшее перед его мысленным взором, остановило его. Он должен разобраться, что произошло и, если это возможно, вернуть отцу доброе имя.

Переночевать он отправился в казармы гвардии, в которых провел три счастливых года до командировки на границу.

Жгучая обида и негодование мучили его: что же все-таки произошло и где родители, они погибли или скрываются, и как поступить с предложением могущественного управителя Посейдониса? Возмутительно, несправедливо, бесконечно несправедливо. А еще он чувствовал некую опасность, подстерегающую его. И связана она с некими событиями, которые Энкелаид назвал мятежом и судьбой его родителей.

Принять предложение и продолжить привычную жизнь воина или попытаться что-то выяснить, несмотря на нескрываемую угрозу властителя Посейдониса? Без всякой гарантии, что он чего-нибудь узнает, а не сломает себе шею? Сложность была в том, что не в его характере в трудные моменты прятаться в кусты. Если проблема выбора существует, то выбор должен быть определенным.

Но, несмотря на отчаянные мысли, усталость была так велика, что последовательно анализировать положение он просто не мог. Едва добравшись до лежака, почувствовал, как расслабляется перенапряженное тело, он плавно соскользнул в сон.

Знакомцев среди гвардейцев оказалось едва ли четверть. Кто, как он служил в окраинных гарнизонах, кто закончил службу, кто погиб, а иные исчезли самым таинственным образом.

Следующие три дня он провел в беспрерывных дружеских попойках. Вино лилось рекой. Повара готовили самые изысканные блюда, от которых успело отвыкнуть на дальних границах его брюхо и всегда с ним было не меньше двух бывших сослуживцев. Вначале он не обратил на это внимание, но потом, подумав, решил, что это предосторожность нового владыки Посейдониса, на случай если ветеран взбрыкнет.

На третий день кто-то из собутыльников предложил сходить на охоту на кювьерониуса (вымерший американский хоботной, родственник слонов, ростом до 2,7 м.). Охоту так охоту — Бомани согласился и тут же забыл об этом. Каково же было его удивление, когда на следующее утро его разбудили ни свет, ни заря. Пришлось приводить себя в порядок и собираться на эту чертову охоту.

В белом комбинезоне, его он упрямо носил в знак скорби по родителям (белый в культуре атлантов был цветом скорби и печали) он шел по звериной тропинке, ведущей по заросшему лесом и густым кустарником плато, что протянулось до подножия горных пиков. К хребту Энкелада, занимающего центральную часть острова трое охотников: Бомани и гвардейцы Тоон и Стертоп прилетели на пушпаке. Пилот остался в кабине, а собутыльники вооружились обычными копьями, мечами из суперпрочных сплавов и переоделись в доспехи. В горах встречались дикие цахел — потомки тех, кто не захотел жить в тепле казарм и сбежал от атлантов. Одно время хотели устроить на беглецов большую охоту и очистить дикие места острова, но потом возобладало другое мнение. Ведь что может быть лучше охоты на диких цахел? Когда одна мысль, что ты охотишься и на тебя охотятся, будоражит кровь? С тех пор охота на цахел стала любимым хобби атлантов, полуатлантов и истинных людей. Вот только брать собой громовое копье считалась неспортивным. Достаточно и того, что охотник облачен в непробиваемые копьем с каменным наконечником доспехи.

Здесь, на высоте двух соляров, воздух был свежим и более прохладным чем прибрежной зоне. Впереди, перегораживая южный горизонт сплошным красно-коричневым валом возвышались горы. Картина была потрясающей: глубокое синее небо, парящие над землей грифы, солнечный золотистый круг и скалистые громады хребта, подпирающие небесную полусферу.

— Так вот, друзья мои, иду я такой, — гвардеец оглянулся вокруг, словно пытался вспомнить места, — не здесь это было, но совсем рядом где-то. Заворачиваю за поворот и ну тебе — здрасте. Нос к носу сталкиваюсь с целым выводком диких цахел! Три самца и четыре самки с выводком! Нос к носу, представляете? Ну я не будь дурак, первого копьем в живот, второго отоварил древком по голове. А последний кинулся на меня. Пришлось бросить копье и прирезать мечом. Самки заголосили и бросились бежать, но разве от меня уйдешь? Самок я точно всех перерезал, кроме одной — беременной. Ее, как и положено по закону, связал. Наверное, уже и родила где-нибудь на ферме? Вот насчет мелочи не уверен, похоже нескольким удалось бежать! Кстати вот за этим поворотом все это и было, — гвардеец ткнул левой рукой в скалу, около которой тропа заворачивала в сторону. Правой он держал древко покоившегося на плече средней длины копье.

— Вот будет умора, если мы сейчас наткнемся на цахел? — произнес с смешком.

Все произошло, когда охотники завернули за поворот. В воздухе что-то мелькнуло. Миг и перед гвардейцами, идущими на пару шагов впереди Бомани стоял полуголый человек гигантского, под три метра, роста. Незнакомец действовал стремительно. Ладони обхватили затылки незадачливых охотников. Головы с ужасной силой и грохотом ударились друг об друга. Шлемы были непробиваемы для холодного оружия, зато их содержимое оказалось слишком хрупким. Гвардейцы рухнули на землю словно тряпки. С первого взгляда понятно, что они бесповоротно мертвы.

Гигант, на голове которого сверкал обод из проволоки в виде короны, поднял глаза, взгляд уколол Бомани.

— Благословенного богами Гратион. Отец, — полуатлант рухнул на колено и опустил голову, — я бесконечно рад встрече и тому, что ты жив!

Гратион порывисто шагнул вперед, могучие руки упали на плечи сына, прижали к груди.

— Сын, Бомани! — сын едва доходил родителю до половины груди, но это было неважно. С минуту он смотрела на сына молча, только левое веко у него чуть заметно дергалось, потом Гратион отстранился и произнес глухо:

— Я ждал тебя, сын мой, ждал долго и почти потерял надежду увидеть, об этих двоих, — он кивнул на мертвых гвардейцев, — не сожалей, это соглядатаи, посланные врагами, чтобы поймать или убить меня.

— Но почему тебя преследуют, отец? И где матушка? Что с ней?

— Мужайся сын, она погибла, я не смог защитить ее. Я сам едва спасся.

Атлант молчал. Бомани был бледен, на лбу его выступил пот. Он был воином и слез не показала никому, только что-то прошептал. 'Матушка... — разобрал Гратиона, — прости своего непутевого сына...' Отец скорбно смотрел на его красивый, хрящеватый нос, на покрытые тенью глаза, на исхудавшее лицо. Несмотря на все подтвержденное деяниями и годами мужество, лицо, скорее, напоминало маску скорби.

Наконец, вытерев испарину дрожащей рукой, он пробормотал:

— Отец, как это произошло? Что вообще здесь происходило пока я защищал страну Атлантов на далеком Западе. Мне там, — он повернулся в сторону Посейдониса, — многое наплели, но я не верю этому и на муравьиное крылышко! (идиома, аналогичная русскому 'и на йоту')

— Она погибла, страшно погибла, — атлант помрачнел и отвернулся, через несколько мгновений посмотрел в лицо сына, — Я любил ее.

— Я знаю отец. Но кто? Кто виноват в ее смерти?

Лицо Гратиона вдруг изменилось. Морщина на переносице разгладилась, губы отвердели. Взгляд уже не казался взглядом страдающего человека, что сетует на судьбу, — стал острым и цепким. Теперь перед Бомани стоял не муж, скорбящий о погибшей возлюбленной, но управитель Посейдониса, атлант, почти равный любому из Совета царей.

Он снял с головы обод, который Бомани принял за украшение и протянул сыну.

— Одень это!

Сын молча подчинился. Обод мягко сжался вокруг головы.

— Смотри, — внезапно закричал атлант.

Горы, да и сам мир в единый миг исчезли, словно повернули выключатель. Перед ним предстал Посейдонис. Обожженный, с зияющими пробоинами жилых пирамид и мостовых. Рушились стены, разевались в безмолвном крике рты раненых, корчились в пламени пожаров детские фигурки. На улицах сражались оборванные, окровавленные люди, атланты, цахел.

На стены дворца Совета царей лезли тысячи обезумевших от ярости боя, скрещивались мечи, летели во все стороны разряды громовых копий, с треском лопались головы, потоками хлестала кровь. Бой продолжался и в воздухе, десятки пушпаков нанизывали друг друга на электрические разряды и рушились на каменную мостовую. И всюду посреди нападавших шли инопланетные звери, вывезенные атлантами с далекой планеты.

Изображение остановилось. Голос за кадром, сухой, механический произнес:

— Это не звери. Это разумные существа и телепаты способные влиять на живые существа и покорять себе, они называют себя магоно эо. Их влиянию поддается девять из десяти атлантов, половина полукровок, каждый второй человек и каждый десятый цахел. Часть разумных, попавших под их власть требуют от 'хозяина' постоянного контроля, а часть становится 'зомби'. Несмотря на физиологические различия они причисляют себя к магоно эо. 'Зомби' отличаются от людей и атлантов на генетическом уровне, имеют повышенный болевой порог и способны мгновенно перемещаться на расстояние до 2 м.

— Смотри, — услышал Бомани крик, откуда-то из неведомой дали.

Он увидел массивную фигуру отца, бегущего во главе бунтовщиков на штурм. Они влезли на стены и тут сзади ударили свежие отряды, ведомые зомбированными атлантами. Это был разгром.

— Нас было мало, слишком мало, мы проиграли. Они думают, что победили и скоро завладеют этим миром, но это им не удастся, клянусь всеми богами!

— Смотри как магоно эо поступили с нами и нашими семьями!

Бомани очутился посреди похожего на сарай для цахел здания, десятки все еще живых людей, полуатлантов и цахел, висели, насаженные на ржавые крюки, прикрепленные толстой цепи, тянувшейся по потолку.

— Сынок, — услышал хрип.

Это была мать, окровавленная, истерзанная, но все еще живая.

Бомани рванулся, чтобы помочь, чтобы спасти, но не смог сделать и шага.

А пока он безуспешно рвался, появились цахел с огромными топорами в руках и начали разделывать еще живые тела, словно на бойне.

— Смотри! Мы для них всего лишь пища, такая же как любое животное.

Видения прекратились, картинка распалась яркой вспышкой.

Бомани невольно зажмурился и рухнул на колени. Когда открыл глаза, перед ним стоял отец. Из-под его ресниц медленно выползли две большие слезы, пробороздили морщинистые щеки.

Страшная боль острой иглой пронзила сердце юноши. Как профессиональный воин, он знал, что может случиться всякое, и в душе был готов принять даже самую лютую смерть, но смерть матери, которую, он любил больше всех в жизни, принять не мог. Он был не просто в отчаянии, а в бешенстве от невыносимого горя. Вдруг стало все равно: умрет ли он сейчас или проживет долгую и счастливую жизнь — мать мученически погибла, а он, ее сын и воин, ничего не смог сделать, чтобы предотвратить это злодеяние.

— Сын мой, — произнес атлант, поднимая Бомани с колен, — беда пришла откуда мы не ждали. Игрушки, забавные зверьки, вывезенной с проклятых звезд, завоевывают и уничтожают нас. А точнее уже завоевали: атланты им покорились, а те, кто восстал, истреблены. Страна Атлантов обречена. Так пусть выживут люди и полуатланты.

— Что же делать, отец? — вскричал Бомани, — Научи, как мне отомстить за мать, за тебя, за всю страну Атлантов?

— Садись, — атлант присел на землю и хлопнул ладонью по каменной глыбе рядом, — Только признав, кто мы есть — получим, чего хотим. Слушай как мы поступим.

* * *

Сквозь смотровую щель в стене виднелся небольшой участок церемониального зала во дворце Совета царей и доносился едва различимый шум голосов. В большом зале, отделанном драгоценным кедром, на черных, ярко блестящих тронах у стен сидели девять царей, рядом, у столиков ожидали писцы. А посреди стоял непонятно зачем здесь стоящий металлический столб, непристойной формы. Вершину его украшали девять кругов из холодного пепельного цвета камня.

Гратион — ткнул мечом, метательное оружие он недолюбливал, больше надеясь на мощь рук и сноровку в ближнем бою, — влево. Потом указал на сына и показал направо. Бормани кивнул. Все понятно. Отец возьмет на себя тех, кто слева, а он тех, кто справа.

Дверь, открывшаяся в стене, стала для атлантов, их слуг и магоно эо полной неожиданностью и пока они очухались, повстанцы успели славно повеселиться.

Гратион с размаху вонзил меч в грудь ближайшего атланта в красных одеждах царя, провернул, потом выдернул окровавленный клинок и воткнул в грудь другого.

Бомани выпустил все заряды громового копья с такой бешенной скоростью, что не успел и глазом моргнуть, как уже нащупывал сменную батарею. Не было времени даже проследить, куда летят разряды и попадают ли в цель. Едва он воткнул новую батарею в копье, когда, подняв глаза, увидел, как сверкая полированной сталью в свете искусно замаскированных в крыше окон, летит в лоб боевой топор.

Почти инстинктивно согнул ноги.

Топор пролетел так близко, что он услышал свист рассекаемого воздуха и увидел отчеканенный на стали знак страны Атлантов: трезубец. Убийственное лезвие пролетело на расстоянии ладони от макушки и вошло в кедровую стену почти на ладонь.

Через миг Бомани увидел лицо полуатланта в хитоне секретаря, метнувшего топор и тут же толпа обезумевших людей скрыла его.

Отец, словно безумный, врубился в горстку кричащих жрецов и секретарей и расправился с троими так быстро, что глаз едва успел уловить.

С диким визгом магоно эо прыгнул с пола, на манер дикого кота, в лицо. Отец встретил его ударом щита. Тело магоно эо перелетело зал, врезалось в стену, окровавленное, тряпкой рухнуло на пол.

Зомбированные магоно эо люди и атланты жертвовали собой с ошеломительной отвагой. Двое юношей с еще не пробившейся бородой: полуатлант и истинный человек, разом рванули толстый ковер на полу. Подняв его как щит, бросились на Бомани.

Извилистые разряды громового копья поразили обоих. Они рухнули на окровавленный пол.

Отец вонзил меч в грудь очередного царя, когда один из телохранителей ударил кривым мечом ему по запястью, перерубив руку с мечом. Какой-то миг Гратион не понимал, что случилось.

На щит обрушился удар меча, и отец упал на колени.

Разряд громового копья Бомани опоздал на какой-то миг. Меч телохранителя вонзился в грудь отца.

Рык, подобный вою раненого зверя, Бомани, слился с шипением громового копья и всхлипом очередного врага, рушащегося на пол.

Схватка длилась еще несколько мгновений и, внезапно, оказалось не в кого стрелять. На полу лежали окровавленные тела, недвижные и еще шевелящиеся.

— Отец, — Бомани бросился перед родителем на колени. На его груди вокруг вонзившегося в грудь металла расплывалось мокро-алое пятно. На мелового цвета лице страшно закатились глаза, — Отец, как я могу тебе помочь?

— Мне уже не поможешь, сын... — на губах пузырилась розовая пена, они хватали воздух, а легкие задыхались: воздух шел через рот и рану. Бомани с содроганием понял, это агония, — доделай дело, ты помнишь, я...

Он не договорил. По телу пробежала крупная, судорожная дрожь, лицо осунулось, неподвижные глаза уставились в потолок.

Бомани минуту смотрел на заострившийся нос, ловил недвижный взгляд.

— Я выполню свой долг отец.

Судорожный вздох вырвался из груди.

Он поднялся и, круто повернувшись, двинулся неестественно прямо, не шевеля прижатыми к бедрам руками. Черты лица дрожали словно ему смертельно хотелось разрыдаться, только он забыл, как это делать. Черты лица плыли, сдерживая бушующую внутри бурю эмоций.

Спустя несколько минут все девять корон, украшавших при жизни головы царей, лежали на своих местах в кругах на вершине столба в центре зала.

Несколько секунд ничего не происходило и сердце ледяной рукой схватила тревога. Неужели старинный механизм вышел из строя? Неужели смерть отца напрасна?

Он друг ощутили легкую дрожь. Дрожь мелкую, едва уловимую, возникшую где-то вдали, но от которой внезапно и остро заныли зубы. Бомани вскинул голову на столб, но не успел ничего увидеть и оценить. Потому что внезапно он рухнул вниз.

Давно ушедшие из жизни первые переселенцы с планеты Эсмиель на Землю изготовили свое смертоносное изделие надежно. Оно пережило их и прождало века пока их дальний потомок не привел его в действие.

Бомани подошел к отцу, снял с его головы проволочный обод, открывший глаза на происходившие в стране Атлантов события. Сгорбившись, словно на плечи давила невидимая гора, подошел к двери, из которой они с отцом проникли в церемониальный зал. Повернулся, взгляд устремился на окровавленное тело отца. Лицо отвердело утвердилось в новой ипостаси. Он вышел в двери.

* * *

Громом грянул в задних рядах толпы, собравшийся вокруг Бомани, смех. Вскоре он стал всеобщим.

— Погоди!

— О-хо-ха-ха-ха!..

— Страна атлантов провалится в море!.. Ой умора!

— Гы-гы-гы-ы-ы!..

— Чего стоишь, кобель лысый? Видишь не в себе он. Хватай мешок и пошли домой!

— Провалится! Гык-гык-гы-ы-ык!..

Бомани стоял, бессильно опустив руки, посреди улицы, хмурясь, перебегал глазами с одного на другого. А толпа, вокруг распадалась, разъедалась, словно сахар под напором воды,

Внезапно взгляд зацепился за огромные сухие глаза, на бледном девичьем лице, показавшемся ему почему-то знакомым, которые не отрываясь смотрели на него. Заметив, что Бомани увидел ее, девушка прошла через почти распавшуюся толпу к полуатланту и поклонилась ему.

— Господин, вы помните меня, я Зерин, господин как-то почтил меня своим вниманием, — девушка была из истинных людей. Прекрасное, обрамленное водопадом темных локонов лицо. Кожа слегка загорелая, ямочки на щеках, нежная стройная шея, пухлые губы и зеленые как трава глаза.

— Я не был в Стране атлантов несколько лет, и ты меня все еще помнишь? — ему показалось, что он вспомнил ее, одну из десятков, когда-то гревших его постель.

— Как можно забыть такого господина, как вы, все эти годы вы были здесь! — девушка прикоснулась пальчиком к груди, скрытой под бесформенной накидкой.

— Хоть ты, веришь мне? — с нескрываемой горечью произнес Бомани.

— Как может слабая и глупая женщина не верить тебе? Я верю тебе и вверяю свою жизнь, — девушка протянула сложенные ладони юноше в ритуальном жесте подчинения.

Бомани схватил девушку за руку и молча потащил вниз по улице, мимо дворца правителя Посейдониса, до боли знакомого со времен юности и детства, потом налево, по длинной и узкой улочке, похожей на кишку, зажатой между жилыми пирамидами. И все вниз и вниз, к порту!

Свежий соленый ветер, пропитанный запахом гниющих водорослей уже коснулся разгоряченных лиц беглецов, когда в лярах тридцати (атлантская мера длины, приблизительно равная метру) позади на мостовой появилось красное пятно, в затылок пахнуло жаром. Бомани повернулся. 'Неужели не успел?' — подумал, глядя огромными сухими глазами.

— Бежим, — отчаянно крикнул, и побежал, увлекая случайную подругу с собой.

Раскаленная порода пятна обвалилась, из ямы полетели раскаленные камни словно выброшенные адской катапультой. 'Кажется это называется вулканические бомбы!' — совершенно некстати подумал мужчина, изо всех сил увлекая подругу вперед. 'Не ошибся отец, а вот нам кажется конец!' Вокруг царился хаос: люди, с дикими криками, которые заглушал рев новорожденного вулкана, бежали куда глаза глядят; воздух, наполненный запахами серы и дыма, прорезали вулканические бомбы, некоторые размером с колесницу, в десятках мест разгорались пожары, а позади рос конус вулкана, подталкивая беглецов в спину сухим жаром.

И тут ни с того ни с сего обрушился дождь.

Хотя нет, назвать это 'дождем', было неправильно. Это было похоже на океан, который осторожно подкрался к острову атлантов и внезапно обрушился на головы разумных под немыслимым давлением. Вы скажете 'лило как из ведра'. Я скажу 'лило, как будто над головой раскрылся портал в глубины океана!

Последние несколько ляров беглецы преодолели согнувшись пополам, под адский грохот взрывающихся от соприкосновения с водой вулканических бомб, почти ничего не видя. Если бы не помощь юноши, Зерин смыло бы.

Протянутая вперед рука Бомани нащупала дверь, он рванул ее и втянул за собой девушку. Бесшумно закрылась дверь. Беглецы оказались в кабине электрической колесницы. Эти последние несколько ляров дались им не меньше, чем воину выстоять целый день на поле боя.

Кое-как Бомани завел экипаж, на полной скорости экипаж помчался в порт.

Прошло десять дней. Беглецы из Страны атлантов построили хижину далеко в горах, где по расчетам Бомани вода не должна была достать. Им было хорошо вдвоем. Никогда еще он так истово не любил, никогда еще женщина с такой страстью не отдавала себя. За дни после бегства мужчина понял, что Зерин это его судьба и, если им суждено выжить, то в мире после атлантов он не найдет подруги лучше. Выживут они, погибнут? Они не знали, но эти дни их и только их!

Ранним утром он проснулся и вышел на площадку перед хижиной и замер, глядя вниз. Солнце еще не встало, но уже достаточно рассвело чтобы видеть альпийские луга на фоне нависших черных туч, серый, липкий туман, поднимающийся над оловянной гладью горной речушки, седую от водяной пыли траву.

Тишина, недобрая, напряженная. Словно сама природа застыла, напряглась перед тем, что ей предстоит испытать. Если отец не ошибся, все должно случиться сейчас. Позади послышалось шуршание, не оборачиваясь, он понял, что это Зерин.

— Ты говорил, что все должно начаться сегодня? — теплое женское дыхание защекотало ухо.

— Да, — слова падали в тишине подобно каменным глыбам, — если отец не ошибся. Мы скоро узнаем это.

Все случилось совершенно неожиданно. Вначале на горизонте появилась узкая, толщиной с нить полоска и пришел низкий, вибрирующий гул. Такой, наверное, могли издавать в неистовом гневе на людской род боги Преисподней. Синяя полоса стремительно росла ввысь и приближалась, вздымаясь в небо, выше самой высокой пирамиды, созданной человеком или атлантом.

Бомани повернулся, обхватив подругу за талию привлек к себе. Огромными сухими глазами женщина смотрела на приближающуюся смерть.

Мужчина запел негромко;

Струна запела под рукой,

О Посейдонис, мой Посейдонис

Прощай отец, прощай и мать!

Другая вторит ей струна,

О Посейдонис, мой Посейдонис

Прощай любимая и друг,

Выживу я иль погибну — это отныне неважно!

Гигантская волна, высотой больше километра, ударила в побережье острова, круша и сметая на своем пути все. Суша вздрогнула, прогнулась от неистового удара миллионов тонн воды. Разлетались, словно спички, леса, миг и побережье скрылось под водой. Небольшой городок — колонию атлантов, смыло в мгновение ока.

Круша и сметая все на пути и, лишь немного уменьшив высоту, цунами с огромной скоростью ворвались внутрь острова, помчалась ввысь по горному склону к застывшим от ужаса людям...

Масштаб постигшей планету катастрофы можно было понять только наблюдая с орбиты.

В стране Атлантов проснулись вулканы, в клочья разорвав каменный панцирь Земли языками пламени и магмы, остров затрясся в пароксизме безостановочных землетрясений. Рушились, словно картонные, разлетаясь осколками камней и дерева стены, тысячи людей и атлантов погибли от пожаров и задохнулись в дыму и ядовитых газах.

Казавшаяся нерушимой земная твердь начала стремительно опускаться, прибрежную часть страны, включая Посейдонис, затопило. Океан хлынул в проснувшиеся вулканы. Вода соприкоснулась с кипящей магмой, и грянул взрыв, какого еще не знала мир. Планета пошатнулась. Океан породил воронку, обнажая дно, затем эта воронка взорвалась водяным вихрем, поглотившим небо.

Колоссальной высоты волна, какой еще не видела Земля, доставшая, казалось, до облаков, обрушилась на континенты, сметая леса и горы, уничтожая корабли и цветущие прибрежные города. Они пропали, не оставив даже следа, даже воспоминания. Волна цунами трижды обогнула планету, разрушив все, до чего только дотянулась.

Прошло четыре дня.

Двое на вершине горы — Бомани и его подруга, смотрели на побережье, заваленное месивом из камней, бревен и миллионов трупов животных и людей. Горизонт был черен, вдалеке небо с грохотом стегало молниями море. С востока шли крытые пенные валы.

Весь этот апокалипсический вид внизу, грохотание грозы, боль в сбитых ногах — вызвали в девушке такое острое и щемящее чувство потерянности, жалости к самой себе, что она едва не разрыдалась.

— Ты... если бы не ты, я бы погибла... — девушка подошла к мужчине и склонила голову ему на плечо.

Бомани, не глядя, обнял девушку за талию.

К прежней жизни возврата нет, неожиданно понял он и даже замер, пораженный ясностью и обжигающей правдой этой мысли. Но они выжили и это было главное. И неважно, что море поглотило их хижину с припасами и инструментам, а им пришлось убегать от настигающих волн. Главное — они выжили

И тучи, вдруг расступились, давая путь солнечным лучам, высветлившим мужчину и женщину на вершине горы.

Бесплотный голос искусственного интеллекта номер 228/ 15 прошелестел:

— На планете уцелели только горстки людей. На западном континенте горные племена диких цахел, несколько тысяч людей — кроманьонцев и горстка полуатлантов. Из атлантов не уцелел никто, но и паразиты — магоно эо, не выжили. Род человеческий понес катастрофические утраты и был отброшен на долгие тысячелетия в дикость, но избежал участи домашних животных.

Глава 9

Яростно, почти болезненно, сверкнуло, веки закрылись сами. Когда Дэн открыл глаза и проморгался, он был в рубке ставшего почти родным экраноплана 'Sello de roca'. В ходовой рубке было уютно и тихо. Успокаивающе светились многочисленные дисплеи на длинной панели управления. Доисторическая Земля времен Атлантиды в единый миг исчезла, растворилась за непроницаемым пологом времени.

— Даниэль Геннадьевич, хоть вы можете объяснить, что все это означало? Я имею в виду то, что показал искусственный интеллект марсиан? — произнес профессор и судорожно сглотнул, — Это сказка, или настоящая история Земли?

Он подошел к креслу у стены, буквально рухнул в него и часто заморгал широко распахнутыми глазами, не отрывая взгляд от Дэна.

— Я тоже видел... — вскидываясь в кресле, торопливо произнес дежурный командир корабля. Полные добродушия глаза, прикрытые белыми, моргающими, точно подмигивая кому, ресницами, растерянно хлопнули. Раз и еще раз. — Времени прошло... — он посмотрел на часы, — Черт возьми! Всего несколько секунд, если часы не врут, — закончил обескураженно.

Дэн возвел глаза к потолку, остальные выжидательно смотрели на него.

Мля! Так значит это они, тедибери! Перед внутренним взглядом пронеслись сцены разделки людей на мясо, словно животных. Он вспомнил кошмар о человеческой бойне, оказавшийся провидческим сном о прошлом человечества и, содрогнулся.

Твари!

Ноздри забил рвотный запах крови и вонь человеческих внутренностей.

И его накрыло такой ненавистью к этим тварям, способным на леденящие кровь зверства к разумным и чувствующим существам, что на миг он забыл, как дышать.

Ждите, ждите твари алаверды! Я жизнь положу, чтобы размазать вас в тонкий блин... чтобы и духа вашего не осталось в этой Вселенной!

— Магоно эо... те, что покорили Атлантиду, вам не кажется, что они — наши тедибери? — произнес глухим голосом, точно что-то перехватывало горло.

— Вы хотите сказать... Черт! Что это тедибери? Что они пытаются захватить Землю? — профессор, в страшном волнении, вскочил с кресла.

— Все что происходило, — продолжал Дэн хриплым шепотом, — И покушения на вас, профессор и на меня, все отлично объясняется в рамках версии что кто-то, а точнее тедибери, пытались не дать добраться до артефакта атлантов.

— Но никто не поверит!

— Покажем это, — Дэн указал взял в руки артефакт, — поверят! Никуда не денутся!

Он задумался. Кого в первую очередь поставить в известность, что планету захватывают космические пришельцы? Так разобраться, то некого. Бывший непосредственный начальник — начальник шестого отдела под подозрением — слишком рьяно заставлял прекратить операцию по обеспечению безопасности профессора. Средства массовой информации? Ага, и нарваться на усмешки или, еще хуже, на зомбированного тедибери! Да и кто в наш вес всеобщего доступа к интернету, доверяет сети? Иногда кажется, что там троллей или неадекватов больше, чем нормальных людей. Что еще остается. Желтая пресса? Тем более никто не поверит. Значит выход один — добраться до Старика. Раз его изолировали от внешнего мира, значит не смогли его зомбировать!

... И тут что-то оглушительно ударило в грудь, выбив палубу из-под ног.

Через миг очнулся. Он лежал на полу. В рубке пахло дымом, дисплеи на панели управления полопались, а те, кто уцелели — погасли. По засыпанному стеклянными крошевом лопнувших иллюминаторов, полу пробегали алые, как кровь, сполохи аварийного фонаря.

Что произошло? Взрыв? Но что взорвалось? На корабле, он это знал точно, не было ничего взрывоопасного.

С трудом, опираясь руками об стенку, поднялся. Что-то мокрое стекало на бровь. Провел ладонью по лбу. Пальцы были в крови.

У стены, в куче хлама, в который превратилось кресло, лежал профессор. Из окровавленной глазницы торчал длинный осколок стекла. Сразу видно — бесповоротно мертв. Он отвел взгляд. Эх, профессор, профессор!

А что дежурный командир корабля? Дэн проковылял к панели управления. Кресло моряка, намертво прикрепленное к палубе, уцелело. Возможно это, а возможно то, что оно стояло спинкой к иллюминаторам, уберегло моряка. Он был жив, только оглушен.

Дэн бросил артефакт атлантов в сумку и закинул ее на плечо.

— Уходим! — подхватил моряка под мышки и поволок его на выход из рубки.

Сквозь усыпанную осколками пластика палубу пробивались в синее, без единого облачка небо, тонкие струи дыма. Краем глаза Дэн уловил, как над самой водой промелькнуло нечто, но не успел ни повернуть голову, ни понять, что это такое.

В следующий миг вновь оглушительно ударило по многострадальному телу и барабанным перепонкам, и он ощутил, что летит в небо, словно ядро, запущенное пушкой.

'Аааа' — из глотки вырвался утробный крик, по пяткам ударило море. Он не успел вовремя закрыть рот. Соленая и горькая жидкость ворвалась а глотку, устремилась в ноздри, уши.

Наверное, каждое живое существо, если оно не сошло с ума, хочет жить. А уж, когда оно в бешенстве и готово сражаться до последнего удара сердца, то и силы вдруг появляются невероятные, немыслимые при обычной ситуации. Дэн очень, очень хотел жить, хотя бы для того, чтобы разобраться с мелкими гаденышами, отнявшими жену и пытающимися покорить человека. Выплюнул воду и устремился вверх, изо всех сил двигая руками и ногами, к размытому силуэту солнца.

Несколько полных страха мгновений, и голова вырвалась из воды и вонзилась в воздушное пространство. Отплевываясь от остатков соленого во рту, смахнул рукой с лица морскую воду и прислушался к себе. Нигде ничего не болело, кровь не текла. Взрыв лишь выбросил его тушку в море, но не повредил ее. Даже сумка с артефактом атлантов по-прежнему висит на плече. Дэн огляделся. До далекого горизонта — злобное синее море; свежий ветер играл бурунами, покрывавшими седыми вихрями безбрежный морской простор и ни малейших признаков земли. Красавца-корабля не было, только несколько обломков болталось в волнах на его месте. 'Похоже я единственный спасся. Уроды, сколько людей погубили!', — он вздохнул и усилием воли заставил себя перестать думать о погибших, все равно им уже ничем не поможешь и надо думать о собственной судьбе. Потерпеть кораблекрушение посредине Карибского моря и без надежды на спасателей — раз корабль атаковали, судя по всему ракетами, то и после уничтожения никого сюда не пропустят, то шансы на спасение немногим отличаются от нуля. Рассудив, что даже обломки в его положении лучше, чем вообще без плавательного средства, поплыл к ним.

Уцепился за обломок мачты — это давала надежду, что рано или поздно течения и волны прибьют к земле или на него наткнется корабль. Благо недалеко проходят обычные маршруты морских транспортников. Потом проклюнулся другой интерес. А есть ли здесь акулы? В Карибском бассейне этих хищниц хватало. Жизнь много раз подкидывала смертельно-опасные положения, где он мог с ней расстаться, но почему-то именно эти хищницы вызывали в нем почти панический ужас. Он невесело хохотнул. Через десятки серьезных акций прошел, два раза умер, а сейчас рискует стать легким перекусом для акул. Почему-то это было особенно обидным.

В чистых хрустальных водах отражалось тропическое солнце. Прошло некоторое время, и оно уже ощутимо припекало, не спасал даже приобретенный за время пребывания на корабле загар. Лучи ввинчивались в голову, словно раскаленные штопоры. Сняв майку, он накрыл ею голову и выступающие над водой плечи. Дэн терпел и высматривал корабли, время от времени выскакивая из воды по грудь. Увы, ни единого судна, как ни высматривал, обнаружить не удалось. 'Выходной у них сегодня, что ли?' Успокаивало то, что вокруг не видно акул.

А потом началась неизбежная жажда. Во рту сухость, а в горле першило, будто там помещалась пустыня Сахара, внутренности словно ссохлись без воды. Страшная, всепоглощающая жажда! Особенно мучительная тем, что вокруг целое море воды, вот только пить ее нельзя, если не хочешь ускорить собственную смерть.

Когда солнце начало склоняться к закату и, он уже почти готов был выпить морской воды, в нескольких десятках метров появились быстро приближающиеся, торчащие над водой плавники. 'Акулы!' Выхолощенная страхом мысль забилась в голове тяжелым, застывающим клубком. Неожиданно в полупарализованном от страха мозге возникло воспоминание. Читал он много и при каждом удобном случае и где-то вычитал, что самый чувствительный, ранимый участок на теле акулы — это нос. 'Так просто не дамся! Ненадежно... Но раз иных шансов фортуна не дала, значит будем играть сданными ею картами!' И страх отступил, спрятался в самых дальних закоулках подсознания, смытый горячей волной ненависти к безмозглой рыбе. Голова была чистая и ясная, а злоба — спокойная, деловая. Глаза Дэна сузились. Как уже случалось в жизни, он приготовился драться не на жизнь, а на смерть со всеми водными тварями, сколько бы их не было — ничего другого ему не оставалось...

Левая рука крепко сжимала остатки мачты, а правая, сжатая в каменно-крепкий кулак, приготовилась нанести удар. Ниже второго-третьего места в чемпионате по рукопашному бою службы безопасности, он еще никогда не опускался и джеб правой был подобен удару пушечного ядра. Бывало хватало одного, чтобы закончить поединок.

'Сейчас, сейчас!' — мысленно отсчитывал оставшиеся до акулы метры.

В нескольких шагах от безоружного человека подводное существо вынырнуло и поднялось из воды на половину темно-серого, глянцевитого тела, хитро-озорная морда дельфина, казалось, улыбалась. Рядом поднялось из воды еще несколько дельфинов.

Дэн почувствовал невероятное облегчение, обмяк. Смертельный поединок с заранее предсказанным итогам отменялся.

В глубине длинной и узкой V-образной пасти насмешливо блеснули острые, как иглы, зубы. Послышалась явно насмешливая речь. Звук, резонируя во множестве полостей черепа, слегка напоминал звук фагота.

Человек посреди океана.

Что ты делаешь здесь человек?

Один и без своих машин, ты беспомощен словно младенец! (высокая-стихотворная речь)

Каждый из дельфинов нес на животе плоский и обтекаемый рюкзак. Это были дельфины-сапиенс или дельфы — существа искусственно выведенной разумной расы. На собственном древнем языке они изъяснялись стихами и достигли в этом великого совершенства. И то, что большинство людей были неспособны к стихосложению, лишь убеждало китообразных в неуклюжести людей.

Дельфины-сапиенс или неодельфины (дельфы — просторечье) — созданный из исходного вида дельфин-афалина методами генной инженерии разумный вид. 'Звуковой' аппарат дельфинов — сапиенс изменили так, что они смогли издавать слышимые человеческим ухом звуки. Длина тела два с половиной — три метра, редко до трех с половиной метров. Окраска — сверху темно-серая, снизу светлая (от серой до белой). С помощью убираемым в плоский и обтекаемый рюкзак механическим рукам приобрели способность к изготовлению предметов и орудий. Общая численность вида немногим более ста тысяч существ.

Психология:

К людям относятся с юмором, но дружелюбно, и то, что они были их создателями и многому научили, нисколько не влияло на отношение. Считают людей неуклюжими, но добрыми друзьями. Очень самоуверены и храбры. Преданы унаследованным от диких предков-афалин традициям. Обожают пришедшие от предков знаменитые песни и песенные легенды. Домоседы. Как правило отказываются от переселения на другие планеты: небольшая колония основана на планете Нью-Индиа. Азартны, разнообразные спортивные игры пользуются бешенной популярностью. Чемпионат Океана — главное ежегодное событие в обществе неодельфинов на которое сплываются десятки тысяч особей.

Общество:

Проживают в подводных деревнях вдоль побережья Индийского океана. Несколько колоний расположены в Атлантическом и Тихом океане. Объединяются в семьи из двух-трех мужчин и одной женщины. Те в свою очередь в рода и племена 100 — 150 существ, включая детей, проживающих в одной, реже двух-трех соседних деревнях. Управляются наиболее авторитетными мужчинами — вождями.

Основные занятия: пасут рыбные стаи, аквакультура, работают на приисках и шахтах шельфовой зоны.

Выдержка из электронного издания 'Галактическая энциклопедия'. Издание 156 г. Галактической Эры. Земля. Русская социалистическая федерация. Ленинград.

— Мой корабль утонул, вы мне поможете? — осторожно произнес человек. Ему еще не приходилось встречаться с дельфами, но он слышал, что эти существа, как и их дикие предки, дружелюбны к людям, хотя и находят их ужасно смешными и неуклюжими.

Дельфы одновременно нырнули и некоторое время не показывались на поверхность, так что человек начал всерьез беспокоиться, не решили ли они бросить его.

Стремительно и, с фонтаном брызг, пробившие водную гладь идеально приспособленные для жизни в море тела, были красивы. Море воистину было их стихией. Один из дельфов раскрыл пасть, глаза с иронией смотрели на человека.

Самое печальное для дельфина, что человек,

который бахвалится что создал меня, не владеет высокой речью.

Поведай мне человек, что произошло здесь и где твой корабль?

Как случилось так, что скромные дельфины, ушедшие в свой первый поход,

встретили здесь тебя?

Раскрытая пасть дельфина создавала впечатление что он смеется над человеком и, скорее всего так и было. Многие тысячелетия они насмехались над людьми и то, что люди вмешались в их генетику и предоставили возможность использоваться орудия, нисколько не повлияло на отношение к неуклюжим земным существам.

— Плохие люди потопили мой корабль, — невольно подражая стихотворной манере дельфов общаться, произнес Дэн, — прошу вас помочь мне достичь земли, но не сообщайте обо мне никому, чтобы плохие люди вновь не напали!

Человек, ты радуешь меня, еще немного

и станешь ты говорить высокой речью.

Войны твои не касаются в море живущих.

Дельф замолчал и обернулся к товарищам, едва высовывающим из воды рыла.

Дикие предки ныне достаточно цивилизованных существ устраивали 'многолюдные' драки за самок и 'рыбные' места, так что понятие войны было дельфам известно. И, судя по сообщениям в социальных сетях, конфликты, порой весьма кровопролитные, случались в их обществе вплоть до сегодняшнего дня.

Человек, никто не узнает, что младшие пожалели тебя и спасли!

Ифни — зовут меня так, поможет старшему брату дельфина

За плавники ты хватай человек, и поплыли на запад

К острову большому, что зовете вы Куба.

Речь дельфина была на грани с хамством, но Дэн бы не в том положении чтобы обращать на это внимание.

Ифни и еще один, не представившийся дельф, подплыли к Дэну, руки оторвались от мачты и опустились на скользкие от воды тела разумных водных млекопитающих. Из ранцев на животах китообразных выдвинулись искусственные руки, осторожно подхватили не приспособленное к морю человеческое тело под грудь и живот. Дельфы с огромной скоростью поплыли навстречу заходящему солнцу. В механических объятиях было спокойно и комфортно.

Время как бы остановилось, наверное, впервые в жизни Дэн не думал об уходящих минутах.

Желанный после дневной жары ветер упруго бил в лицо. Обдавал прохладой обожженные плечи. Догорала алая, словно кровь, дорожка по водной глади, создаваемая лучами заходящего солнца. Вода потемнела, стала темно-синей, почти фиолетовой.

Наступила ночь.

Вокруг — бескрайнее море. Фосфорически светилась вода, встревоженная стремительным полетом дельфов. Светящиеся волны, разбиваясь об их тела, разбегались по безбрежному, испещренному свинцовыми бликами морю и тогда казалось, что они плывут по океану из ртути. А сверху — куполом мира — над всем этим великолепием нависало бездонное тропическое небо, расшитое сверкающим бисером звезд, таких близких, что, казалось, протяни руку и коснешься их. Оно было абсолютно не похоже на скупое на звезды небо родных, северных широт. Сверкающая пропасть, властно звала к себе, пела мириадами едва слышных голосов.

Он был счастлив от того, что жив. А значит, оставался шанс остановить тедибери. Это он считал настолько важным для себя, что на весах судьбы собственная жизнь была: тьфу и растереть! Дэн не знал, последний он шанс человечества, как это было пять лет тому назад, или нет, но он сделает все возможное и невозможное, чтобы их остановить и дать человечеству шанс выжить как биологическому виду. Как это сделать, он еще не знал, но он обязательно придумает, по крайней мере верил в это всей душой.

Всю ночь, изредка меняя друг друга, дельфы мчали человека по таинственному ночному морю. Гулко раздавались над водной гладью звуки печальных баллад и легенд древнего моря — из уважения к спутнику их пели в доступном слабому человеческому уху диапазоне. О любви и великой ненависти, об экспедициях смельчаков в неведомые, но обильные рыбой моря, о битвах с гигантскими кальмарами, акулами и с чужими кланами и, о божестве китообразных, управляющего приливами, с именем, похожим на скрежет стального ножа, пробивающего доспех — Кхулцу. Далекие предки дельфов не сомневались в том, что прилив — самая могучая сила природы. В их древней примитивной религии приливы управляли луной, а не наоборот. Внешний мир с его заботами исчез, он мчался вне времени и пространства, ни о чем не думая и, всей кожей ощущая окружающее. В это момент несмотря на все постигшие его несчастья и потери, он был безмятежно счастлив, как были счастливы Адам и Ева в Раю, до первородного греха.

В небе еще сверкали, словно глаза неведомых божеств звезды и, ярче всех Венера, когда далеко на востоке, у самого горизонта заалели зажженные зарей тонкие прозрачные облака. Но до рассвета оставалось еще полчаса.

Первые лучи солнца озарили зыбучую водную гладь, отразились, слепя глаза и вывели человека из странного состояния, близкого к экстазу, какой переживали религиозные мистики и святые. Он вздохнул, потянулся, выплывая из мира сонного дурмана. Новый день пришел на планету.

Человек вдруг увидел, как в воздух выпрыгнул, сверкнув серебром на солнце, тунец, перевернулся на лету и головой вниз снова ушел в море.

Он посмотрел на несущих его дельфов.

— О дельф, поведай мне, где цель нашего путешествия? — спросил в стихотворной форме. Еще раз подвергнуться плохо замаскированным насмешкам за неумение пользоваться 'высокой' речью, не хотелось.

О человек, поднимись

и ты увидишь цель своего путешествия!

Глаза дельфа, как Дэн понял это был Ифни, с иронией следили за человеком. И правда, стоило Дэну приподняться над водой по пояс, он увидел вдали белоснежную полоску острова, к которому на всех парах мчались его спасители.

Вскоре послышался громовой звук, с каждым мгновением он усиливался. Малахитовые доски прибоя, исписанные беглыми шапками белоснежной пены, с пушечным громом ударяли о песок берега. Его эхо звенело в воздухе. Тонкий туман брызг прозрачной кисеей висел над местом, где море переходило в берег.

Дельфины остановились. Ифни повернул рыло к человеку.

О человек, до свидания.

Желаю, чтобы в помощи нашей

не нуждался ты боле.

Механические руки отпустили человеческое тело, и Дэн поплыл к берегу. Когда ноги нащупали песок, он обернулся, сверкающая на солнце водная рябь пуста, ни единого следа плескавшихся в волнах разумных дельфинов.

Метрах в двадцати от воды, на фоне тропического леса, столь сочно-зеленого, что казался не настоящими, а нарисованными гениальным художником, белели палатки автоматического кафе. Он выбрался на пологий песчаный пляж, пустынный, по случаю раннего времени, усыпанный грудами водорослей и плавником. Прежде всего пить! Полцарства за глоток воды!

Отлетела в сторону брезентовая дверь, вошел в палатку. Несколько низких хрупких пластиковых столов и не менее хрупких стульев вокруг. Свет, из окон, рисует на песке солнечный квадрат, на дальнем краю, в полутьме блестит металлом ящик холодильника с стандартной клавиатурой. Подошел и набрал заказ — литровый стакан первого попавшегося сока. На случай непредвиденных обстоятельств он давным-давно завел несколько анонимных счетов. Если за ним охотятся, то он раскрывает его, но и черт с ним. Если не утолит жажду, он просто сдохнет!

Через миг распахнулось приемное окно, трясущимися от предвкушения пальцами вскрыл упаковку и жадно припал к стакану, живительная, прохладная влага потекла в измученное жаждой горло и полилась ниже по пищеводу. С каждым глотком он ощущал себя все лучше.

Выбив на клавиатуре заказ еще один стакан сока, на этот раз — гранатового двойную порцию жаренных во фритюре креветок. Со всем этим богатством, умопомрачительно пахнущим жаренным тестом и травками, уселся напротив входа, лицом к нему. Боже, наверное, никогда еще немудреный фастфуд не казался ему таким вкусным!

Он отодвинул в сторону бумажный контейнер из-под креветок и поднял стакан с соком. А когда поднял голову, в проеме дверей стояла его жена — Мария. Она вздрогнула, словно только что заметила мужа. В коротких шортах, открывавших нескромному мужскому взгляду спортивные ножки и белоснежной футболке, открывавшей накаченный животик, она была чудо как хороша и опасна, в наплечной кобуре темнел пистолет. Он успел заметить расширенные от удивления глаза.

Не знаю, как долго сидел недвижим. Наверно, лишь ничтожную долю секунды, но в памяти это мгновение осталось раскаленной добела вечностью.

Выработанная тренировками способность действовать сразу, без промедления спасла и на этот раз.

В лицо Марии полетел пустой контейнер, она инстинктивно прикрылась руками. Дальше все понеслось с нарастающей скоростью.

Дэн вскочил, на ходу схватив со стола керамический нож, пригибаясь, кинулся к окну.

'Тра-та-та' — краем глаза успел увидеть, как очередь наискосок пробивает стол, фонтанчики попаданий в песок бегут за ним.

Ласточкой вылетел в окно палатки. Приземлившись на руки, перекатился влево, сбивая прицел.

Вскочил, пригибаясь, кинулся к близкому лесу.

В проеме дверей возникает женский силуэт, но до деревьев остались считанные метры.

Дэн прыгнул под их защиту. Очередь прошла над головой, пули дырявили стволы.

Все, здесь уже не достанет! Побежал вглубь леса, огибая толстые стволы деревьев. Издали, с пляжа, доносились истошные женские крики.

Все это заняло несколько секунд.

Ныла расцарапанная до крови рука, но это не страшно — не впервой и, главное, жив! Вперед, пока не организовали прочесывание леса.

Остаток дня и ночь тянулись бесконечно. Дэн шагал, словно в забытьи, вдоль серой линии шоссе — воспользоваться анонимным счетом и словить попутку он не решился, тот наверняка уже заблокирован и отслеживается. Смотрел как плывут в бирюзовом небе облака, как раскинув широкие крылья парят над тропическим лесом пеликаны. Это поразило его, оказывается они водились не только в заповедниках. Потом село солнце. Изредка вдали сверкали фары, тогда прятался в придорожных кустах. Он то спускался в ложбины, то поднимался на холмы, заросшие рощами апельсиновых деревьев, удивительным образом их аромат будил память о жене и тогда руки мужчины начинали трястись. Что они сделали с Марией? Он представил, что у него в руках пистолет, и стоит перед стаей тедибери. Выстрел и — дохлый тедибери падает на землю и еще и еще! Зубы закрошились от ужасно стиснутых челюстей. Дикая первобытная ярость охватила его. Наверное, тоже испытывали далекие предки, кровавой местью до десятого колена, платившие за обиду. Он жаждал мести за отнятую жену, за пережитый страх, за липкий пот на теле и дрожащие руки. Настала его очередь внушать ужас.

Новый тревожный и жаркий день приходил на остров Свободы, почти забывший собственное легендарное прошлое, когда Дэн подошел к небольшому бунгало и остановился, прислушиваясь. Предрассветный ветер с шелестом игрался широкими листьями деревьев. Где-то вдали задорно прокричал петух. В воздухе еще прохладно, на востоке багровая полоска предвещала скорый восход солнца. Тьма побледнела, стали видны нечеткие очертания, словно из грубого хаоса ночи рождался новый мир. Его черты проступили резче, обрисовывая то, что еще недавно было скрыто во тьме: белоснежный, с претензиями на аристократичность отделки бунгало с большой крытой верандой с двумя плетеными креслами, столбы, поддерживающие крышу, зеркально блестели окна, смутные силуэты тропических деревьев во дворе. Прошло триста лет, но здание ничем не отличалось от тех, что Дэн видел в передачах давно забытого 'Клуба кинопутешественников'. Это для беспокойного человечества, вышедшего за пределы планеты-колыбели и расселившегося под светом других звезд, несколько веков, это много, но в масштабах планеты — это такие мелочи! Главное осталось постоянным. Все так же всходило и садилось солнце, мерно бился океан о берега материков и островов и мерцали в ночи далекие искорки звезд.

Что-то мягкое скользнуло по щеке, человек вздрогнул и очнулся от неуместных размышлений. В слабом свете наступающего дня он увидел огромную в две ладони и, почти невидимую, бабочку.

Думай, не думай, а пора действовать! Тихо хрустя белым песком дорожки, Дэн подошел мимо раскидистых пальм к двери. Звонка не было, и он осторожно постучал. Никакой реакции. Постучал сильнее, дверь со скрипом открылась. Хрупкий предрассветный свет обрисовал вешалку в коридоре с наваленными сверху широкополыми шляпами. Дальше все тонуло во тьме. Изнутри по-прежнему никакой реакции.

Несколько мгновений всеми чувствами вслушивался в происходящее вокруг. Рассветные звуки просыпающейся природы, ни единого движения если не считать качающихся на ветру листьев пальм, но дверь бунгало ночью открыта. Это было неправильно. Кабальеро ушел со службы по программе защиты свидетелей и, хотя ему поменяли внешность и личные данные, он в принципе не мог быть столь беспечным. Не то воспитание и жизненный опыт! Дэн недоуменно пожал плечами, из кармана появился телефон, включил на нем фонарик, дрожащий круг света пополз по внутренностям дома, раздвигая мрак. Как сильно отличается залитый предрассветной хмарью двор от тьмы внутри. Словно там, где есть человек, есть и свет, а там, где его нет, только тьма и запустение. Луч света выхватил две ведущие вглубь дома двери в конце коридора. Где же хозяин?

— Эй! Хозяин! Есть кто дома? — крикнул внутрь немного растерянно.

Тишина. Что с Кабальеро? Дрыхнет как сурок? Саркастически улыбнулся. Перепил и спит пьяным сном? Или заболел и лежит без сознания? Все может быть, но не менее вероятно, что старые дела все же настигли его, и он лежит с пулей в сердце... Дэн беспокойно потер нос. Но тогда почему нет разрушений и беспорядка? В то, что Кабальеро взяли без боя, он не верил, не такой это человек. Если его уже нет, то шансы Дэна на легализацию резко падали — он был его единственный контакт на Кубе. Мужчина нащупал в кармане артефакт, потом в руке блеснул нож. Керамика дрянь, но в умелых руках и это серьезное оружие.

Топтаться у порога цели путешествия было глупо и, если с хозяином дома что-то произошло, лучше выяснить это побыстрее. Он вошел внутрь, стараясь наступать как можно мягче, направился к двери, но успел сделать лишь пару шагов, когда в спину уперлось нечто до боли напоминающее ствол. Дэн замер.

— Не шевелись amigo (испанское, друг), — произнес тихий голос. Раз сразу не стреляли, значит имеет смысл сориентироваться и понять, что происходит, — У меня очки ночного видения. Так что брось нож и медленно, медленно повернись, только чтобы я видел твои руки.

Звякнул об пол нож, Дэн медленно повернулся. На фоне льющегося из открытой двери света виден смутный силуэт.

Под потолком вспыхнул яркое освещение. Дэн на миг зажмурился, когда он проморгался перед ним стоял сорокалетний, поджарый и жилистый мужчина высокого рост. Его усатая физиономия классического мачо имела очень мало сходства со знакомым ему лицом 'Кабальеро', пожалуй, только рост подходил. Во внешней непривлекательности была своеобразная красота и шарм, заставляющие женщин вешаться на шею, а мужчин бешено ревновать. Мужчина опустил ствол ружья на сгиб локтя и ожесточенно поскреб пальцами заросший седеющей щетиной подбородок.

— Caray! — (испанское. Дерьмо! Черт побери!) — И что нужно счастливчику Бонду от старика дель Рио, — ироничным тоном произнес мужчина. Дэн облегченно выпустил воздух изо рта. И все же это был Кабальеро. Никто кроме СВОИХ не мог знать кличку Дэна.

— Помощи старого друга, — произнес немного неуверенно Дэн. Прошло пять лет после их последних контактов к тому же такая встреча. Время достаточное чтобы человек изменился кардинально. Вдруг это совсем другой Кабальеро, которому и дела нет до старых приятелей.

— Считаешь, — с ленцой ответил мужчина, — что в нашей профессии можно рассчитывать на помощь?

— Думал, что да!

— Бинго! И ты правильно думал — мужчина приставил ружье к стене, сграбастал Дэна в объятия и приподнял над полом. Кости ощутимо хрустнули. Сергей дель Рио всегда отличался богатырской силой, — Забыл, забыл старого соратника, когда выходишь на пенсию, становишься никому не нужен. Здорово, зацелуй тебя корова!

Глава 10

С Сергеем дель Рио Дэн познакомился еще в те далекие времена, когда оба, совсем еще юные выпускники академии службы безопасности, только пришли в Контору, где их направили в отдел физических операций. Один из боссов якудзы по фамилии Сугавара стал слишком активен в поставках на территорию Новороссийской федерации наркотиков, и служба безопасности получила 'добро' на его физическую ликвидацию. Вообще-то Тимофеевич крайне редко пользовался таким грубыми методом как убийство. Он предпочитал тонкую, пусть и более длительную игру. Натравить конкурентов и соперников, дискредитировать, но видимо в этот раз был один из редких случаев, когда приказ поступил с самого верха и как бы не лично от президента федерации.

На подготовку группы боевиков ушла неделя, а еще через пять дней шестеро самых обычных туристов высадились в космопорту Нового Токио планеты Нипон, зайдя в первый попавшийся туалет, изменили внешность. Выступающие скулы, темные волосы и эпикантус (часть складки верхнего века у внутреннего угла глаза) — делали их неотличимыми от местных корейцев. Делая вид, что они не знакомы, боевики вышли из стеклянных ворот космопорта на припортовую площадь. Там сели в один и тот же рейсовый топтер и растворились в многомиллионном мегаполисе — столице континента Новое Хоккайдо.

Прошло пять дней, империя готовилась праздновать день рождения божественного императора.

Солнце уже высоко поднялось над горизонтом, но под пологом закрывавших небо вековых деревьев было жарко как в бане и так же влажно, вечный сумрак прятал, скрадывал очертания стволов лесных великанов и кустарниковой мелочи; в воздухе — гомон невидимых птиц и приторный, пряный запах тропического леса. Чуть проторенная дорога, почти тропа, часто поворачивая, вела вглубь необъятных — на много дней пешего пути, джунглей. Ступая осторожно, матерый леопард — далекий потомок привезенных с Земли хищников, вышел из-за стволов на дорогу, замер. Желтые звериные глаза пробежали по кронам деревьев и по свисающим вниз лианам. Внезапно острые уши встали торчком, в пасти угрожающе сверкнули клыки. Так же бесшумно: словно тень, зверь растворился среди деревьев. В кроне сверкнули глаза любопытной обезьянки. Что заставило леопарда сбежать?

Вдалеке еле слышно засвистело, заставив в недоумении замолчать крылатых обитателей джунглей. Один за другим выскочили из-за поворота четыре топтера, немного не касаясь земли бронированным брюхом. Где-то в глубине леса прятался фабричный комплекс по производству природных наркотиков. Официально власти, как и во всей человеческой Ойкумене, преследовали наркоторговцев, но неофициально не препятствовали им при условии, что все произведенное будет сбываться за пределами Нипонской империи.

На повороте машины немного притормозили.

'Бам! Бам!' — разорвали в клочья тишину, прогремевшие почти одновременно два мощных взрыва. Волна раскаленного газа сбросила первую и последнюю машину с дороги; коротко и страшно просвистели разогнанные до сверхзвуковой скорости вольфрамовые шарики, изрешеченные корпуса впечатались в посеченные осколками деревья. Рухнули на землю и чадно задымили. Непострадавшие топтеры резко затормозили, но не успели они остановиться как с обочины уже по ним ударили дымные кулаки направленных взрывов, машины, словно пушинки, слетели с дороги. Минно-взрывная ловушка на Сугавару, ставшая венцом сложной и долгой операции, сработала на 'отлично'.

Эхо взрывов еще гуляло вдали, когда над дорогой мелькнуло несколько расплывчатых теней. Новейшая разработка ученых Новороссийской федерации — дроны-невидимки. Джунгли только начали понимать, что произошло что-то непонятное и страшное. Птицы истошно закричали, зашумели. Кто смел нарушить покой векового леса? Конечно, это человек со своими непонятными играми...

Полупрозрачные тени бесшумно подлетели к остаткам топтеров, зависли сверху, каждый над своим в нескольких метрах над дымящимися из десятков отверстий корпусами. В одном из топтеров открылась дверь — показался окровавленный человек, с хриплым криком выпал на землю, пополз вдоль дороги, оставляя в пыли темную и влажную дорожку. Лицо Сергея дель Рио дрогнуло, на миг отвел взгляд, потом вновь остановился на человеке. Приказ гласил однозначно. Свидетелей быть не должно. Из ближайшего дрона вылетела бесследно растворяющаяся в человеческом теле стрелка, ударила страдальца в бок. Он выгнулся всем телом, короткий предсмертный спазм, затих в багровой луже. Стрелка смазана неопределяемым экспертизой ядом мгновенного действия на основе яда кураре.

Несколько минут ничего не происходило и птичий ор начал утихать. Вместе с ним исчезли среди стволов и дроны. На месте трагедии остались посеченные деревья и четыре слабо дымящиеся металлические кузова на обочине...

Побледневший Сергей дель Рио торопливо нажал на сенсор ноутбука: 'стоп', взгляд голубых — в мать: русскую, потухший, болезненный. Не каждый день убиваешь добрый десяток человек, пусть мафиози и наркоторговцев, но таких же представителей вида homo, как и ты. В первый раз это сложно... Бесшумно опустилась крышка ноутбука, дернулся острый кадык, а лицо с бледными губами повернулось к Дэну.

— Собери, пожалуйста, дроны, мне чего-то нехорошо.

Дэн кивнул. По правде говоря, ему тоже было нехорошо. Голову свинцом налила боль. На тренажере косить виртуальных врагов было просто. Одного, двух, да хоть десяток! Это только повод для гордости собственными умениями. Совсем другое дело сейчас, когда перед тобой не фантомы, а живые люди, у них семьи, дети, родители, они тоже хотят жить. А еще было стыдно, что расклеился, как девчонка...

— Ну что, тяжело? — командир группы капитан Седов, положил ладони обоим новичкам на плечи, на губах понимающая улыбка. Это сейчас он старый, опытный боевик, прошедший через горнило десятка 'острых акций', но и он когда-то был безусым выпускником академии и понимал состояние ребят, — Выше носы, юноши, задание успешно выполнено и это самое главное, он посмотрел в глаза дель Рио, озорно подмигнул, — Прекращаем изображать из себя беременных гимназисток и снова становимся разведчиками!

Все прибираемся и через пятнадцать минут уходим.

Прошло совсем немного времени, Седов махнул рукой, привлекая к себе внимание и произнес:

— Все, закончили прибираться! — он положил перед собой на землю небольшой кейс, напоминавший престижные в далеком двадцатом веке 'дипломаты'. Боевики последовали его примеру. Короткая манипуляция над сенсорным пультом и 'дипломаты' ожили, стремительно 'потекли' вверх, меняя форму. На девяносто процентов они состояли из миллионов ячеек наномассы микронного размера, способной перестраиваться в любые формы и менять цвет. Только аккумулятор и подшипники были настоящие. Все остальное по команде системы управления складывалось из наномассы. Спустя секунду перед людьми возвышались гибриды электросамокатов с мотоциклом, только на гусеницах.

— Поехали! — Седов вновь махнул рукой, машины бесшумно тронулись, резво набирая ход и перестраиваясь в колонну, люди один за другим скрывались за стволами, пропадали из виду. Через несколько секунду вокруг ничто не говорило о пребывании в районе гибели главы якудзы команды его убийц.

На место подбора куда должен за ними спуститься шаттл-невидимка — укромной поляне в гуще джунглей в двухстах километрах от места акции, они добрались на вторые сутки. Разбили временный лагерь и подали сигнал на орбиту.

Новое Хоккайдо напоминало разворошенный муравейник. Полиция и якудза сбились с ног, разыскивая убивших босса мафии дерзких боевиков. Особое подозрение традиционно вызывали посольства и кварталы иностранцев и небезосновательно. Еще древнеримский судья Луций Кассий сформулировал главный принцип проведения расследований: 'cui bono?' ('Кому выгодно?'). А устранение одного из самых крупных в Ойкумене (освоенной людьми части Галактики) поставщиков натуральных наркотиков было выгодно всем человеческим государствам.

Контрольный срок прибытия шаттла прошел, а он так и не приземлился. Прошло еще четверо суток. С каждым часом беспокойство усиливалось и стало очевидно, что что-то пошло не по плану и надо самостоятельно выбираться с планеты. Вечером Серов позвал в свою палатку, которую он делил с еще двумя боевиками, всю команду. Все расселись. Оглядев угрюмые лица подчиненных, вздохнул.

— Товарищи, ждать дальше эвакуатор бесполезно. Не знаю, что у них случилось, но это не важно, надо решать, что делать, — слова падали в полной тишине каменными глыбами, — Есть предложения? — он посмотрел на новичков, — по старой русской традиции, первое слово молодежи. Слушаю вас, юноши.

Сергей откашлялся, начал немного неуверенно:

— Amigo, я не самый младший из вас, — он покосился на Дэна, тот был на полгода младше и продолжил гораздо увереннее, — но опыта у меня мало, так что могу только сослаться на те операции, которые мы изучали в академии. Я имею в виду дело Умарова 2298 года.

Боевики постарше переглянулись.

— Юноша, — не надо нас экзаменовать, мы давно уже забыли историю разведки, — недовольным тоном произнес Серов, — вы уж поведайте что там совершил ваш Умаров.

— Хорошо, — нетерпеливо кивнул дель Рио, понемногу воодушевляясь, — Умаров попал в похожую ситуацию. Его разыскивали по всей планете. Тогда он подождал, пока полиция немного успокоиться. Потом обманул всех и пробрался в посольство! Бинго!

Сергей обвел задумчивых боевиков победным взглядом а Серов пожевал губами.

— Понятно, а ты что скажешь Даниэль?

По неизжитой курсанской привычке Дэн попытался подняться, но командир нетерпеливо махнул рукой. Дескать без церемоний.

— Товарищи, я тут самый молодой, но и у меня есть свое мнение. Сергей предлагает дождаться пока поиски стихнут и пробираться в посольство, — он с извиняющейся улыбкой развел руками, — Это неразумно — слишком мало шансов. В окрестностях лагеря уже дважды летали дроны нипонцев. Где гарантия что в очередной раз нас не обнаружат? Нет ее... Считаю что нужно пробираться на другой континет, там есть генеральной консульство.

— Шансы все-таки есть, — с неожиданной горячностью выпалил дель Рио и ткнул пальцем в сокурсника.

Похудевшее за последние несколько дней лицо побелело. Возражения неожиданно сильно его задели. На старое соперничество, когда дель Рио почти никогда не получалось опередить 'Отличника' (курсантское прозвище Дэна), наложился стрес безуспешного ожидания эвакуатора и головная боль: что же делать, — и пример Умарова это подтверждает. Ты его должен это помнить 'Отличник'. К тому же нам не на чем на другой материк переправиться!

— Ну с транспортом придумать что-нибудь можно, портов тут много... — задумчиво произнес Серов и оценивающе покосился на Дэна.

— Шансы есть, но они малы, переплывем через пролив — нас там никто не ждет и не ищет и добраться до консульства намного проще.

— А я считаю, что ты просто трусишь, — запыльчиво воскликнул дель Рио и в упор посмотрел на старого соперника.

Тот оветил вызывающим взглядом. Считает что прав? Ну так пусть доказывает это а не лезет в бутылку. Видал я его горячую испанскую кровь!

— Вы еще подеритесь, — негромко, но значительно произнес Серов и многобещающе посмотрел на обоих буянов, — горячие финские парни!

Сидели в палатке еще целый час и с предложением Дэна согласились все, даже дель Рио, нехотя процедил, что в нем что-то есть. Обговорив все нюансы предстоящей авантюры, боевики разошлись по палаткам отдыхать перед завтрашним напряженным днем.

Прошло пять суток.

Морские порты никогда не спят. Даже в три часа после полуночи со стороны близкого моря доносилась привычная какофония: непонятные трески, стуки, гудки и человеческие крики, они почти заглушали мерный плеск волн и голоса морских птиц. В глухом уголке открытого склада грузовых контейнеров было темно и даже немного страшно. По чистой случайности там перегорела уличная лампочка и лишь звездное небо немного отгоняло мрак, но понять, что творится в угольных тенях рядом с контейнерами было решительно невозможно. Неожиданно негромко скрипнуло, ворота одного из контейнеров осторожно открылись. Внутрь проскользнуло шестеро теней, щелкнул, закрываясь электронный замок и уже ничего не говорило, что кто-то вскрыл один из контейнеров.

Ранним утром, когда солнце еще не поднялось над горизонтом, но уже достаточно рассвело, чтобы различить портовые сооружения и серые коробки жилых кварталов приморского городка Теси — немного дальше от океана, контейнер подцепил портальный кран, пронес на головокружительной высоте над темно-голубой гладью внутреннего рейда, над застывшими у причальных линий пузатыми морскими судами и осторожно опустил на палубу грузовоза 'Кидзи' рядом с десятками близнецов. Штатный компьютерщик группы: Сергей дель Рио, за несколько дней, пока русские скрывались в небольшом лесу рядом с приморским городком Теси, выяснил, что через трое суток 'Кидзи' направляется через узкий пролив в город Госегавара. День, положившись на удачу, бойцы провели возле тонкой пластиковой стенки, за которой шумно переливались волны, слышались гортанные голоса матросов.

Час волка — время перед рассветом. В этот час сон особенно глубок, в ночной тьме господствуют призраки и демоны, оживают кошмары и умирает больше всего людей. Неожиданно царившую на палубе мертвую тишину нарушил тихий и таинственный звук, походивший на хруст перемалываемых мощными челюстями хищника хрупких костей. Он доносился из невзрачного контейнера, объемом десяток метров, у правого борта корабля. Ворота контейнера открылись, в проеме показалась человеческая голова. Осмотрелся, шумит порт, плещет море, а вокруг — никого. Повернувшись, махнул рукой. На палубу бесшумно выскользнули шестеро боевиков с крепко зажатыми в руках пистолетами-автоматами. План грузовоза, скаченный из планетарной сети, помнили все. Цепочка бойцов шла, почти бежала под светом зажженных на мачтах корабельных прожекторов между вздымающимися на высоту двух человеческих ростов контейнерами, стараясь держаться в их тени, к ведущей в трюм двери. Звезды ледяными брызгами застыли на угольно-черном небе. Двигавшийся предпоследним Дэн боковым зрением увидел движение и молниеносно развернулся. Стремительно догоняя дель Рио бесшумно несся человек в черном облегающем костюме, лицо закрыто платком, а в поднятых к небу руках блестела узкая полоска меча. Пара секунд и он настигнет ничего не подозревающего Сергея.

Дэн похолодел.

Все дальнейшее происходило быстро, на уровне вбитых в сотнях тренировок в подсознание рефлексов.

'Чпок, чпок' — не громче чем скрипит в траве кузнечик, дернулся в руках пистолет-автомат.

Обе пули ударили незнакомца в грудь и словно сломали его. Крутанувшись на месте, он беззвучно рухнул на палубу. Рядом металлически звякнул меч. Метнувшись к упавшему телу, Дэн с поразившим его самого хладнокровием произвел контроль в сердце, совсем как на виртуальной тренировке.

Дэн наклонился и сорвал повязку. На лице с характерными 'азиатскими' глазами застыло выражение легкого удивления, мешковатая рубаха быстро темнела от крови. Он вновь убил человека, Дэн прислушался к себе. Ни угрызений совести, ни переживаний. В отличие от засады в лесу, ему было совершенно все равно. Не я первый начал, так что прости, дружок, сам виноват.

— Нда... Охранник похоже... — негромко произнес капитан Серов, — Без следов проникнуть не получилось, но сделанного не воротишь. Значит так, живот нипонской ниндзе вспороть, набить тяжелым и сбросить в воду. Молодец Даниэль! — рука хлопнула парня по плечу.

Глаза Сергея дель Рио сухо блестели.

— Спасибо, я твой должник, — на губах появилась неуверенная улыбка.

— Да не за что, — ты поступил бы так же, — Дэн пренебрежительно махнул рукой с зажатым в нем оружием, но в душе он гордился собой. Не сробел и спас товарища.

— Спасибо, — еще раз поблагодарил Сергей и внезапно обнял бывшего соперника.

Через несколько минут багровую лужу на палубе тщательно подтерли, за бортом негромко плеснуло, а русские скрылись в трюме.

Пока снаружи окончательно не расцвело, диверсанты выкопали укрытие в занимавшей средний отсек трюма груде каменного угля высотой в трехэтажный дом. Дикие времена, когда невосполнимый ресурс — уголь сжигали для получения электричества, прошли еще в первой половине двадцать первого века, но и в двадцать четвертом он был ценнейшим сырьем для промышленности. Ежегодно сотни миллионов тонн угля перевозились на кораблях, сверхскоростных поездах и грузовых топтерах к химическим гигантам.

Наступило хмурое раннее утро, и команда обнаружила таинственную пропажу охранника. Поднялась нешуточная суматоха, беготня, повсюду слонялись матросы экипажа, тут и там слышались встревоженные голоса. Оставленные на палубе микроскопических размеров камеры позволяли русским быть в курсе всех событий. Ближе к обеду по трапу глухо простучали ботинки вооруженных полицейских. Это было уже серьезно: у них и аппаратура найдется, чтобы просветить все и полномочия чтобы все перевернуть. Серов приказал дель Рио ввести команду камерам на самоуничтожение, они поплыли, рассыпаясь кучкой серой пыли. Через пару минут ветер развеял остатки, а русские старательно затаились в глубине вырытого в угольной куче укрытия.

Через час в средний отсек трюма открылась дверь. Под потолком вспыхнул ослепительный свет, высветивший масляно блестевшую кучу угля посредине. На пороге стояли двое полицейских, один из них держал на ремне великолепного пса: восточноевропейскую овчарку.

Серов торопливо прижал палец к губам, другой судорожно сжал пистолет-автомат. Голова Дэна была чистая и ясная, а готовность — спокойная, деловая. Впервые в жизни он приготовился драться не на жизнь, а на смерть — потому что ничего другого ему и не оставалось... Он последний шанс человечества? Дэн горько улыбнулся, похоже он не оправдал надежд.

— Искать! — произнес полицейский-вожатый и спустил пса с поводка.

Собака побежала вдоль угольной кучи, время от времени останавливаясь и шумно принюхиваясь.

Сердца бойцов замерли в груди. Достаточен ли слой угля и угольной пыли, чтобы тварь их не обнаружила? Если вынюхает придется драться с нулевыми шансами на успех.

— Что там? — послышался начальственный голос из-за двери, — чего копаетесь?

— Нет ничего, господин капитан!

Свистнув, вожатый подозвал собаку, еще через минуту дверь с грохотом закрылась. В схроне включились мощные фонари. Дэн увидел кругом полные нескрываемого облегчения лица товарищей и улыбнулся им. Еще никогда жизнь не казалось ему такой желанной. Он хотел видеть, слышать, ходить...

Прошел еще час и полицейские, ничего не обнаружив, убрались с 'Кидзи'. Вечером того же дня грузовоз покинул порт.

Еще через пять дней грязные и заросшие боевики зашли в скромный особняк генерального консульства Новороссийской федерации.

* * *

— Caray! — (испанское. Дерьмо! Черт побери!) — И что нужно счастливчику Бонду от старика дель Рио, — ироничным тоном произнес мужчина. Дэн облегченно выпустил воздух изо рта. И все же это был Шустрик. Никто кроме СВОИХ не мог знать кличку Дэна.

— Помощи старого друга, — произнес немного неуверенно Дэн. Прошло пять лет после их последних контактов к тому же такая встреча. Время достаточное чтобы человек изменился кардинально. Вдруг это совсем другой Шустрик, которому и дела нет до старых приятелей.

— Считаешь, — с ленцой ответил мужчина, — что в нашей профессии можно рассчитывать на помощь?

— Думал, что да!

— Бинго! И ты правильно думал — приставив к стене ружье, мужчина сграбастал Дэна в объятия и приподнял над полом. Кости ощутимо хрустнули. Сергей дель Рио всегда отличался богатырской силой, — Забыл, забыл старого соратника, когда выходишь на пенсию, становишься никому не нужен. Здорово Бонд, зацелуй тебя корова!

* * *

— 'Шустрик', сдурел? — сдавленно прохрипел Дэн, — Задушишь медведь испанский!

— Что да, то, да, — самодовольно ответил Дель Рио, ставя давнего приятеля на пол и отступая на шаг, — Силушка осталась у старика. Дай я на тебя посмотрю, легенда конторы мистер Бонд. Постарел.

Потом лицо окаменело, рука нервным движением захлопнула входную дверь, отсекая рассветные звуки.

— Что, враги? — нейтральным тоном поинтересовался Дэн.

— Да какие там враги, — досадливо поморщился хозяин бунгало, — так... несколько соседей вбили себе в голову что я сплю с их женами... idiotas (идиоты, испанское). Орут, что разберутся со мной. Ха, самоубийцы!

— Для этого и ружье прихватил?

— Да какое там ружье, — поморщился 'Шустрик', оно не заряжено! Так, попугать, мне что рук не хватит разобраться с cornudos (рогоносцы, испанское)?

— А если их будет много?

'Шустрик' отмахнулся и обнял старого приятеля за плечи.

— Тогда помогут ноги! Приходили уже, разок выстрелил в потолок, бежали так что собака не догонит. Видать торопились портки простирнуть, — дель Рио гулко хохотнул, — Пойдем amigo, расскажешь, как живешь, побухаем, песни попоем. Погоди, — он прикоснулся к сенсору на двери, щелкнул замок, и старый приятель увлек Дэна в комнату.

Центральное место ее занимала необъятных размеров кровать с балдахином из красного бархат на которой могло уместиться три-четыре человека с золотыми кистями. Она резко диссонировала с обстановкой остальной части холостяцкой берлоги. На стене висели шотландский клеймор (двуручный меч и кавказский кинжал. Боксерская груша в углу, под ней на полу валялись перчатки. Стол завален пластиковой посудой с объедками, посредине пузатая бутылка без крышки с надписью на яркой этикетке 'Тобакко' (одна из марок испанского рома).

— Садись, amigo, — произнес Дель Рио, — ногой подвинул к товарищу стул и направился к стене. После прикосновения к сенсору раскрылся встроенный холодильник, приятель занырнул в него.

Дэн присел на стул, снял с плеча сумку и положил на пол. Принюхался, пахло острым мясом и неведомыми тропическими фруктами. В животе забурчала от голода.

— Жениться не пробовал, чтобы по соседкам не шляться? Любовь, верность, — он резко оборвала речь, осознав все, что сказал, только в тот момент, когда произнес последний звук.

— А! — 'Шустрик' подошел к столу, метнул на него неоткрытую бутылку со стаканами и тарелки с фруктовыми нарезками, — кому нужны твои любовь и верность, когда вокруг так много шлюх? Рассказывай, Дэн, что привело тебя ко всеми забытому старику, — руки проворно налили светло-коричневую, пахнущую карамелью и фруктами жидкость. Подвинул наполовину полный стакан к приятелю.

— Ну, будем. Чтобы врагам было плохо, а нам за это ничего не было!

Обжигающая жидкость стремительно полилась по пищеводу вниз, взорвавшись жарким пламенем в желудке.

— Закусывай давай, — подвигая тарелку с мясной нарезкой, произнес дель Рио, — смотрю ты голоден как волк.

Пока Дэн жадно насыщался, дель Рио по-новому налил стаканы и задумчиво ковырял фруктовую нарезку.

Заметив, что гость немного насытился, отодвинул в сторону тарелку и насмешливо посмотрел на гостя.

— Ну и по какой причине у 'Бонда' нашлось время посетить забытого товарища? Только не говори, что соскучился, не поверю.

Дэн хмыкнул. Несмотря на усталость и разочарование в личной жизни, он был зол. Даже не зол, а в ярости. В холодной такой ярости, которая гонит человека вперед, не застилая при этом глаза и не отключая голову. А еще он хотел, чтобы старый товарищ понял его. Несмотря на это он почти спокойно произнес:

— Извини дружище, дела, текучка, ну ты понимаешь... Нужна твоя помощь.

— Есть проблемы, с которыми не может справиться сам безбашенный Бонд?

— Ты на меня плюнь, — произнес Дэн и, достал из сумки артефакт, положил на стол, — слюна зашипит.

— Плюнуть на бешенного Бонда? Я безбашенный, но не самоубийца!

— Не все так просто дружище. Одень это на голову.

Дель Рио бросил проницательный взгляд на товарища, зрачки сузились, 'корона' легла на голову. Глаза закрылись.

Дэн откинулся на стуле и поднял стакан с коричневатой жидкостью, отсалютовал им товарищу. Через пятнадцать минут, за это время он успел неспешно выцедить ром, и снова налить, хозяин бунгало вздрогнул, 'корона' взлетела над столом, опустилась на него. Раскрытый, словно у выброшенной на сушу рыбы рот жадно хватал воздух, на шее змеями вздулись жилы.

— Что это, фокус?

— Человечество не знает технологий, — произнес гость глухим, надтреснутым голосом, — способных создать такую иллюзию, и ты это знаешь.

Потом Дэн рассказал все: и про попытки помешать поискам артефакта на Марсе и о том, как его нашли в развалинах города атлантов и о попытках убить его самого и помешать защитить профессора Жомени. Он говорил сухо, четко и излагал только факты.

— Дела... Как ты говоришь этих тварей называют? — дель Рио ожесточенно поскреб пальцами подбородок.

— Тедибери.

— Caray! А Тимофеевич про все это дерьмо знает?

— В том то и дело что с ним никого не соединяют, а на слкжбе его нет, якобы болеет. Думаю, его взяли в плен, — ноздри Дэна чуть раздулись, — Поможешь добраться до него?

Хотя приятели давно не общались, но слишком много их связывало. Оба не раз спасали друг-другу жизнь, вместе лили кровь и самое главное оба были офицеры и под слоем цинизма и прожитых лет были все те же восторженные мальчишки, готовые ради идеалов отдать собственную жизнь.

— Обижаешь amigo! — хищно оскалился 'Шустрик', гулко и зло хохотнул, чем-то неуловимым став похожим на себя прежнего, до косметической операции, — Конечно, да! Как давно я не отрывал глупые головенки.

* * *

Прошло три дня. Где-то в Альпийских горах.

Без десяти четыре утра в наушниках послышался тихий голос Сергея дель Рио:

— Все готово шеф.

— Что в доме? — спросил Дэн в крохотный микрофон, нависавший на выгнутой консольке у губ.

— Полный примитив. Колоть такую систему охраны это просто оскорбление для такого как я! Короче систему сигнализации отключил. Внутри дома трое человек и существо поменьше, похоже — тедибери.

— Сходимся, — произнес Дэн.

Вчера вечером Дэн еще раз попытался дозвониться до Старика — бесполезно. Фифа, сидящая за телефоном вновь отказалась не то, что записать на прием — даже сообщить Старику о звонке!

Дэн бесшумно переместился между деревьев. Сбоку вынырнула столь же молчаливая тень в комбинезоне разведчика — 'Чужой-1', превращавшего человека в едва заметную тень в солнечных лучах, а в тепловом диапазоне и радиоволнах делавшая полностью незаметным. Словом, два невидимки скользнули друг другу навстречу.

Огляделся еще раз. До двухэтажного дома из расположенных на разных уровнях и под неожиданными углами плоских параллелепипедов из дикого камня, пластика и стеклобетона — очередного 'гениального' творения модного архитектора Райта и его искусственного интеллекта 00056Бир-08. За решетчатым забором, метров пятьдесят пустого пространства. Если Сергей не потерял квалификацию — во что Дэн не верил, сигнализация не работает. Но есть еще много автономной гадости, которая не фиксируется сканером. Скажем гравитационный датчик. Но не отступать же двум крутым профессионалам!

Негромко прошептал в микрофон:

— Пошли!

Две тени скользнули к стене. Миг — и один стоял спиной у столба, сплетя перед грудью пальцы 'ступенькой'. Еще миг и вторая тень бесшумно взлетела на столб. Миг и втянула напарника. В следующую секунду тени приземлились внутри охраняемой территории, а в руках появились пистолеты-пулеметы.

Они приближались к дому, когда за входной дверью из толстого матового стекла мелькнули силуэты.

Диверсанты замерли.

Охранники выскочили на крыльцо, хорошо видимые в свете проникающем из раскрытой двери. 'Щенки, кто же выскакивает из света во тьму! А есть датчик на периметре, есть — слишком целеустремленно выскочили!' — синхронно с товарищем поднял ствол Дэн.

Охранники спустились, замерли у нижней ступеньки с направленными в тьму короткими автоматами. Луч мощного фонарика скользнул по земле немного левее того места, где притаились 'диверсанты'.

Дилетанты!

'Чпок! Чпок!' — не громче чем скрипит в траве кузнечик, ожил в руках пистолет, посылая прицельную очередь.

Все дальнейшее происходило быстро.

Рывком метнулись к открытой двери, пока охранники еще падали в траву.

Контроль! 'Чпок! чпок!' — вновь пропели песню смерти пистолеты.

Освещенный холл — на полу модный паркет из натурального дерева, на стенах какие-то портреты и грамоты в рамочках — пуст. Тени, едва заметные в свете потолочных плафонов, проскользнули в холл. Дэн распахнул дверь — пусто, посредине комнаты бильярдный стол. Дальше что?

Отправил Сергея сторожить вход — мало ли что.

Сам пару секунд постоял у двери, за ней тишина. Распахнул пинком, влетел, сразу ушел вправо, в темноту — шторы задернуты плотно. На кровати в универсальном визоре (соединяет в себе качества тепловизора и неплохого бинокля) ясно различимые очертания человеческого тела. Рядом нечто, по габаритам схожее с тедибери.

— Ну и кто, черт побери, наконец добрался до старика?

Жив! Тимофеевич жив! Это главное!

Сориентировавшись в кромешной тьме, Дэн в несколько секунд отыскал выключатель, ощупал, нажал. Вспыхнул потолочный светильник.

Старик, успел натянуть спортивные штаны, на миг прикрыл глаза. В ногах распласталось тело тедибери, из окровавленной глазницы торчала ручка. Силен старик. Есть еще порох в пороховнице!

— Кто ты, покажи личико! — произнес, подымаясь с кровати. На лице мелкого служащего или клерка — внимательность.

Дэн откинул маску, скрывающую лицо.

— Надо же, — старческий кадык судорожно дернулся, рука огладила густые седые усы, — Счастливчик Бонд собственной персоной. И почему я не удивлен? Где вы были так долго, черт возьми? — Старик кивнул в сторону тедибери. Впечатление о заурядности разрушали глаза. Глубоко посаженные, светлые до прозрачности, они смотрели с хищным интересом. Их обладатель словно прикидывал: сожрать собеседника сейчас или позже. Не скажу, что это нравилось.

— Занят был, Владимир Тимофеевич, немножко тут поразвлекся, но меня опять не сумели убить. Так что Даниэль Соловьев прибыл, не скажу, что для несения службы. Я в отставке.

— Ну так считайте, что вы на службе, я вас призываю на службу майор Соловьев. Рассказывайте, что я еще не знаю, кроме этих, — он кивнул на тело тедибери.

Глава 11

После просмотра фильма, показываемого 'короной' атлантов, Владимир Тимофеевич долго молчал.

— Это не инсценировка, — отходя от мрачной задумчивости, произнес, пряча взгляд от подчиненного.

— Нет, — покачал головой Дэн, а 'старик' снова замер.

А Дэн снова изумился тому, как не соответствует общему облику простоватого мужичка жесткий сконцентрированный взгляд опытного волкодава.

Старик 'ожил', все еще крепкая рука пригладила седую гриву волос. Большинство людей: от интеллектуалов до недоумков, сталкиваясь с фактами, противоречащими житейской логике, отторгали их на инстинктивном уровне. 'Я просто не могу в это поверить!' — вот и вся реакция. Старик был не такой — он обладал уникальным даром: удивительные и невероятные факты подчинять строгой, почти математической логике с такой же легкостью, как самые обыденные.

Из всего он вычленил главное: Главное сейчас — это отразить нападение, а для этого предупредить о нем мир и Президента Крюгера, который прислушивался к старому товарищу.

— Понятно... — произнес 'старик' низким хрипловатым голосом, — Там, — махнул головой на выход, — кто?

— Дель Рио.

— Хм... Два друга, хрен да подпруга. И почему я не удивлен?.. Телефон давай!

Как понял Дэн, 'Старик' позвонил кому-то из администрации Президента Крюгера. Договорившись о встрече с президентом на завтра, довольно потер ладони.

— Ну и кому стоим? Эвакуируйте начальника!

— Поехали! — заявил на следующее утро, после завтрака, Старик.

— Куда? — спросил Дэн, — Или не следовало задавать этот вопрос?

— Куда, куда... На кудыкину гору! На Байконур. Крюгер сейчас там. А теперь помолчи, мне надо кое-что продумать.

Через два часа, никем не узнанный, Старик с портфелем в руке, в сопровождении Дэна и дель Рио, вышел из аэропорта, в который прилетел регулярным рейсом джампера. А еще через полчаса робототакси остановилось перед КПП древнего космопорта Байконур. Там уже ждали, похожие друг на друга словно близнецы, сотрудники президентской охраны в безукоризненных костюмах.

Дэн зябко ежился. В предбаннике президентского кабинета в гостевом доме, под недоверчивым взглядом секретаря, он чувствовал себя неуютно, что нельзя было сказать о Старике. Он начинал с Крюгером еще с кровавого периода смертельных конвульсий умирающей империи человечества и основания Новороссийской социалистической федерации и, если это слово применимо к людям на высших должностях, они были приятелями.

Спустя десять минут им велели войти в кабинет.

Иван Васильевич Крюгер, по кличке Мясник, сидел за роскошным, но так нелюбимым столом, размером с топтер представительского класса. При виде Старика он поднялся, поздоровался со всеми за руку и велел называть его Иваном Васильевичем.

Сделав широкий жест в сторону стола, уселся в роскошное кресло во главе и слегка поджал губы.

— Слушаю, Владимир Тимофеевич, — произнес бесстрастно, — Надеюсь, что твой доклад стоил переноса совещания Кабинета Министров.

— Не сомневайся, Иван Васильевич. Все расскажет Даниэль Геннадиевич, — ответил Старик, стараясь, чтобы голос звучал ровно, а потом велел Дэну доложить обо всем, что он делал, видел и слышал, выполняя последнее задание.

Крюгер слушал внимательно, лицо его превратилось в непроницаемую маску, лишь глаза чуть сузились. Изредка задавая вопросы.

— И ты думаешь, что я во все это поверю? — после некоторой заминки произнес Крюгер, когда Дэн закончил. Его темные зрачки не отражали ничего, кроме глубоко скрытого недоверия.

— Придется. У меня есть доказательства, — ответил все так же бесстрастно Старик.

— Та самая 'корона'? — Крюгер поджал тонкие, особенно заметные на фоне широкого подбородка, характерного для людей властных, губы, а Старик выложил на стол портфель.

В дверь постучали, в приоткрывшемся проеме секретарь.

— Иван Васильевич, извините, срочное сообщение от министра обороны.

Старик обернулся, замер, а Крюгер нетерпеливо махнул рукой. Дескать — заходи. Секретарь зашел, правую руку он держал за спиной, а в левой сжимал папку.

Дэн вдруг насторожился.

Секретарь быстрым пружинистым шагом подошел к столу, остановился правая рука появилась из-за спины, блеснул ствол пистолета.

Дэн начал действовать одновременно. Хрустальная пепельница, крепко сжатая в ладони, взлетела над столешницей. Мелькнула, ударив острым ребром секретаря в висок.

Хрустнуло, словно раздавили майского жука.

Секретарь качнулся и рухнул на пол навзничь, из ослабевшей руки выпал пистолет. Дэн вскочил, первым делом отбросил ногой пистолет, наклонился над незадачливым убийцей и приставил два пальца к шее. Секретарь был мертв.

Послышался приглушенный звук шагов, он усиливался. Еще через миг в кабинет ворвалась дежурная группа телохранителей в боевых костюмах высшей категории 'Зевс' и с щитами в руках. Сразу стало тесно, Старика с Дэном и дель Рио повалили на пол. Они не сопротивлялись. На руках застегнулись пластиковые наручники.

— Отставить! -громко и слегка хрипло произнес Крюгер, — освободите их!

Когда телохранители, подхватив мертвое тело под мышки, покинули кабинет, посетители вновь заняли места за столом.

— Нда... — президент нервно повертел пепельницу в руках, — вот тебе и проверки на наличие оружия...

— В умелых руках все может послужить оружием, — произнес Старик и вытянул руку над столом, между пальцев безостановочно замелькала ручка.

— В глаз? — бесстрастно поинтересовался Крюгер.

— Или в горло или в сонную артерию, — произнес Старик, ручка отправилась в карман рубашки, а из портфеля артефакт, — Есть и еще точки.

— Нда... — повторил Крюгер и махнул массивной головой в сторону входа, где еще несколько секунд лежал секретарь, — Считаешь, что секретарь их агент?

— Уверен на девяносто девять процентов! — произнес Старик тоном приказа.

— Давайте сюда вашу корону, — президент подержал ее у руках, разглядывая, потом осторожно надел на голову и застыл с закрытыми глазами.

Через несколько минут вздрогнул, крепкие руки сняли инопланетный артефакт и положили на стол, мутные, словно после сна, глаза открылись. Старик спрятал 'корону' обратно в портфель.

— А почему ты, Владимир Тимофеевич, уверен, что я сам не под контролем?

— Вы не ту ведете политику и тедибери рядом с вами нет, к тому же...

Он не договорил и так было понятно, что иного выхода у Крюгера нет.

* * *

Несколькими часами позже.

Весна — лучшее время в казахской степи, когда солнце еще не высушило землю до состояния сухой подошвы. Ветер катил по океану разноцветья, за пределами серых плит космодрома, неспешные волны, переходящие от бледно-зеленых, с красными искорками цветущих тюльпанов — весна время цветения, в сиренево-фиолетовые. Красота неописуемая! Президент Крюгер, в окружении телохранителей и секретарей, с видом довольно мрачным, стоял напротив здания ЦУПа — центра управления полетами древнего стартового комплекса, помнящего еще первого космонавта Земли — Юрия Гагарина. Хочешь не хочешь, а дипломатический протокол никто не отменял и хотя дел невпроворот, встречать придется лично.

С неба донеслось громовое — БАМ! Словно боксерской перчаткой ударили по голове.

Президент Крюгер вздрогнул и поднял голову, приставил ладонь козырьком к глазам. В кристально-чистом, голубом небе — темная точка. С каждым мгновением она увеличивалась в размерах. Послышался приглушенный расстоянием рев двигателей, с каждой секундой он нарастал и вот десантный шаттл, идет на посадку. Посадка межзвездных кораблей иных рас на землю была запрещена, а иного средства, чтобы спуститься на планету на линкоре 'Голубой клинок', не нашлось.

Очертания корабля хорошо знакомы Крюгеру: зализанные очертания, крылья, похожие на рудиментарные ласты. Слишком хорошо знакомы... Именно с таких на планеты высаживалась космическая пехота волфов, сея смерть и разрушения. Обе галактические войны с ними и конфликт 226 года Галактической эры человечеству удалось выиграть только предельным напряжением сил. С тех пор многое изменилось. Военный флот волфов по договору 226 года ограничивался в размерах, а человечество брало на себя обязательство прийти на помощь в случае нападения внешнего врага. И он появился. На окраинах владений волфов, со стороны галактического ядра, появилось несколько семей кочевников — насекомоподобных Вэли, немедленно атаковавших империю волфов. Совместные сражения против захватчиков помогли людям и волфам если не примириться, то почувствовать робкое доверие к бывшему противнику.

Воздушно-космический корабль покатился, подпрыгивая на стыках пластикобетонных плит. Из крыльев с ревом ударили две струи рыжего пламени, на глазах замедляя стремительный бег машины. С каждой секундой замедляясь, промчалась еще метров сто, теряя скорость, застыла напротив людей, двигатели замолчали.

В корпусе шаттла протаяла дверь, к земле опустился трап. Царь-солнце, в отливающих золотом и небесной синевой просторных одеждах, появился на верхней площадке трапа. Темное, обтянутое черным мехом лицо царя-солнце посерело от усталости, нос волфа сморщился, вдыхая воздух. Каждая планета пахла по-своему. Кому как не волфам, получившим в наследство от далеких предков чувствительный нос, знать это? Планета-праматерь пахла хмельными ароматами леса, от которых хотелось бросить цивилизованную жизнь и, подобно диким предкам, сбившись в стаю, охотится на травоядных, вонзать нож в сердце чтобы отведать еще горячей крови жертвы. Эта планета пахла перегретой пылью и неведомыми травами. А еще угрозой. Жаль, что предки связались с голокожими... Им надо было хотя бы раз посетить их планету, — подумал царь-солнце.

Он спустился вниз. Крюгера узнал сразу. Слишком запоминающемся было их первое и последнее свидание.

— От имени народов Социалистической директории я приветствую владыку волфов на планете Земля, — президент слегка склонил голову, речь дублировалась на общеимперском языке волфов, доносясь из маленького прибора на рубашке человека.

— И я приветствую могучий народ людей и его правителя, — ответно слегка поклонился волф, — но честно говоря не скажу, что при этих обстоятельствах я рад встрече. Я предпочел бы чтобы в империи волфов было все спокойно, — подвижные уши инопланетянина опали.

— Вы знаете, Ваше Величество, взаимно. Но у нас говорят: враг моего врага — мой друг.

Все в человеке, и гладкая кожа и самоуверенность, раздражали волфа, хотя и не так сильно, как в первую встречу, когда тот требовал капитуляцию. Время — великий учитель, приучающий к смирению даже потомка изначальных богов, создавших Вселенную. Он проиграл, и чтобы раса не погибла должен во что бы то ни стало заполучить сильного союзника.

Бывшие враги направились к поджидавшим их рядом с взлетной полосой правительственных топтера.

— Великий учитель кланов Гуан-Лао говорил что-то похожее... Я знаю, это невежливо, но насколько вы осведомлены о положении дел в империи волфов, кроме того, что недостойные подняли восстание против порядков, установленных изначальными богами, а я... проиграл сражение с ними?

— Вы про неких 'зверушек', которые поработили волфов и побудили восстание? — губы человека сжались в жесткую ниточку.

— Вы и об этом знаете... Тогда почему вы так спокойны? Они сильны. Они очень сильны. Захваченные ими волфы стали полностью чужими.

— Они уже на Земле.

— Что? — волф, замер на мгновение, из глотки царственного вырвался клокочущий звук, похожий на рычание, — неужели я опоздал?

— Ну, Твое Величество не надо так драматизировать положение. Однажды Земля уже надрала им задницы, — на шее человека змеями вздулись жилы, — присаживайтесь. Проедем в резиденцию, все обсудим подробно.

Глава 12

Атмосфера на заседании правительства Социалистической директории была раскаленной, словно лава в жерле вулкана.

— Владимир Тимофеевич, вы предлагаете поверить во все то, что вы нам тут рассказали? — саркастически улыбаясь, произнесла министр финансов — Элизабета Яновна и куснула губы мелкими злыми зубками. Она совсем недавно провела процедуру омолаживания. И в обществе министров, в основном за пятьдесят, она, в стильном светло голубом костюме, по виду очень дорогом, выглядела сущей девчонкой, едва за тридцать, — При всем моем уважении к вам и вашему опыту хотелось бы получить доказательства вашей... женщина фыркнула, взгляд на миг опустился на телефон, перед ней на столе. Он был настроен на режим 'зеркало'. Вроде все нормально? А хороша же! Никаких денег за такую красоту не жалко! — невероятной истории!

Женщина подняла глаза к потолку. Дескать, Господи, дай мне силы выслушивать чушь! И они еще хотят под это дерьмо транжирить бюджетные деньги! Нет уж, ее сказками не обманешь! Из приоткрытого окна доносился никогда не затихающий, похожий на гул штормового моря, шум гигантского мегаполиса — Новой Москвы.

Министры оживились. Руководитель службы безопасности человек, конечно, авторитетный, но доказательства действительно нужны. Надежные, которым можно верить — тут старая склочница права.

Министр обороны, в котором несмотря на гражданский костюм чувствовалось его военное прошлое, опустил на стол стопку фотографий — ею Тимофеевич иллюстрировал доклад.

— При всех противоречиях с уважаемой Элизабетой Яновной, — произнес хмуро, рука огладила синеватый, квадратный подбородок, — не могу не согласится с тем, что одних фотографий недостаточно.

Тимофеевич уважительно кивнул министру обороны, потом ласково улыбнулся министру финансов, отчего та поджала губы в злую ниточку.

— Нет ничего проще, дорогая Элизабета Яновна.

'Как была каргой... старой. Так ей и осталось. И никакое омолаживание не поможет!'

Министр интеграции, с раздобревшим армянским лицом, хитрым как у дьявола — он сидел справа от Тимофеевича, расплылся в саркастической улыбке. Дескать с ума сходит с конспиралогическими теориями начальник разведки.

Тимофеевич вытащил из-под стола портфель, положил на стол, рядом легла извлеченная из него корона в виде обода, оплетенного толстой проволокой из бледно-желтого металла сантиметров двадцать в диаметре.

— Перед вами, коллеги, артефакт, поднятый со дна атлантического океана. С его помощью...

Дальнейшего не уловил никто кроме Тимофеевича. Словно молния блеснула перед глазами — так стремительно, впору обученному спецназовцу, министр интеграции ударил по артефакту сжатым кулаком.

Корону смяло в лепешку.

Окровавленный кулак взметнулся ввысь, но Тимофеевич был стремительнее.

Жесткое ребро ладони резко рубануло министра по шее. Тот рухнул на стол. Звук при этом получился такой будто с размаху бросили на пол ком влажной глины.

Тимофеевич вскочил, из кармана появились пластиковые наручники. Через миг сковал ими руки пленника и запихал в рот кляп.

'Бах!' — отлетевшая дверь ударила в стопор. В зале возникли, именно возникли — настолько стремительно они передвигались, четверо молодых мужчин в идеально сидящих официальных костюмах и с пистолетами в руках. Это были сотрудники службы президентской охраны.

— Этого, — президент кивнул в сторону пленника и холодно оскалился, на миг в слегка заплывших чертах проступил облик генерала, который бросал на штурм вражеских планет эскадры и многотысячные десантные армии, кто победил древнюю империю волфов, — забрать, без моего личного приказа не расковывать и не вынимать изо рта кляп. Выполнять.

Телохранители подхватили под мышки неудачливого министра, потащили бесчувственное тело к выходу, двери аккуратно закрылись, исчезли. На пластике пола осталась алая цепочка — похоже Возген Петрович серьезно повредил руку.

'Мясник он и есть мясник! Не зря его так прозвали' — подумала Элизабета Яновна не отрывая потемневших глаз от сверкающей в лучах закатного солнца столешницы, — 'Боже с каким чудовищем мне, умной, красивой женщине приходится работать... Доколе мучиться?'

Крюгер с осанкой, прямой как палка, оглядел ошеломленных министров, губы искривились в недоброй улыбке, похожей на волчий оскал. Опытный человек мог разглядеть в ней и долю презрения.

— Ну вот вам и доказательства существования зомби тедибери, но все же, Владимир Тимофеевич, вы хотели продемонстрировать доказательства, а вам помешали. Прошу вас.

Тимофеевич, огладил седые усы и вновь открыл портфель, который по-прежнему, лежал на столе. Рядом со сломанной копией 'короны' легла настоящая.

— Итак, коллеги, перед нами артефакт древней расы атлантов— марсиан, поднятый со дна атлантического океана Земли.

Просмотр показанного 'короной' фильма ошеломил министров. Элизабета Яновна плакала, размазывая платком по щекам черные разводы потекшей туши. Военный министр сжимал поросшие седыми волосками кулаки. Остальные молчали.

— Я предоставил достаточные доказательства моей 'конспиралогической' теории? — повернувшись к министру финансов произнес с легкой усмешкой Тимофеевич.

Женщина трубно высморкалась в платок.

— Я...

'Тинь -тинь-тинь!' -забился телефон, на столе перед Крюгером. Это звук после всех произошедших событий, после 'фильма' древних марсиан, оказавшихся предками нынешних землян, был столь неожиданным и неуместным, что все вздрогнули.

— Извините, — произнес в пространство Крюгер и поднял телефон.

— Да... Да... Точно? — падали в тишине зала слова, — Ошибки быть не может?.. Я вас понял... План А... Да, приступайте немедленно.

Крюгер осторожно, словно гранату с выдернутой чекой, положил телефон на стол.

Холодные глаза профессионального воина и самого выдающегося стратега человечества оббежали притихших министров.

— Ну вот и дождались. Вооруженные восстания в Западной Европе, Канаде и Китае и атаки на базы военных и министерства внутренних дел, — в негромком голосе прорезалась сталь.

— Тедибери? — в полной тишине произнес военный министр.

— Не сомневаюсь.

И тут, внезапно и резко, как топор по натянутому якорному канату, по нервам вновь ударил телефонный звонок и тут же еще один. Те, кто знал служебные номера министров, знали, что они сейчас на совещании с Крюгером и могли связаться с своими руководителями только по крайне важному делу.

Министры обороны и министр МВД извлекли телефоны и одновременно вопросительно посмотрели на Президента. Крюгер утвердительно кивнул...

* * *

Смеркалось, когда Дэн и Сергей дель Рио вышли из здания Главного управления службы безопасности. Старик выполнил, что обещал. Дэн восстановился на службе, а его старый приятель подписал временный контракт. Друзья распрощались и каждый направился в свою сторону. Сергей дель Рио — прошвырнуться по московским барам и обязательно познакомиться с доброй и непритязательной девушкой или женщиной — так что сегодня меня не жди! А Дэн пошел по неожиданно безлюдным улицам, по которым патрулировали усиленные патрули полиции и военных, к центру мегаполиса, оставшегося почти неизменным с далекого двадцатого века, выходцем из которого он был. Он и сам не знал, чего его туда потянуло. Возможно, неоформленная потребность куда-то пойти, что-то немедленно сделать... Внутри будто дрожала натянутая до предела струна. Ему хватило выдержки и здравомыслия не поддаться странному состоянию, которое было для него абсолютно непривычным. Быть может вид древнего Кремля или Мавзолея, уцелевшего несмотря на все политические бури, пролетевшие мимо его древних стен, поможет найти душевное равновесие?

Он скучал по Марии. Ему не хватало ее. 'Гениальный' план, искать жену где-то рядом с теми тайнами, которые его преследовали в последнее время оправдался. Ну нашел Марию, а толку? Она под влиянием тедибери, но весь вопрос под каким? Если она стала 'зомби', то она уже не человек и навеки потеряна... Нет! Не буду о плохом.

— Пока дышу, надеюсь! — сказал он горько, — Пока дышу, надеюсь!

Дома включил в гостиной телевизор и попробовал смотреть и слушать, и стало совсем невмоготу.

Комментатор — один из самых популярных — разглагольствовал с необычайным хладнокровием:

... к вечеру связь с большей частью Западной Европы, Канады и Китая потеряна, но события, происходившие в остальных регионах Земли: массовые нападения на базы вооруженных сил и органы правопорядка неопровержимо доказывают, что невероятные события что планета подверглась попытке колонизации разумными существами, которых мы считали забавными зверьками тедибери — полная правда. Также известно, что тедибери массово бежали от своих хозяев, а при попытке задержать их умело и яростно оборонялись, используя холодное оружие. По всей Земле пострадало несколько тысяч человек, есть и погибшие. По последним известиям из захваченных тедибери районов, там произошла массовая гибель людей.

В Москве, по-видимому, полагают, что захватчикам удалось захватить большие регионы Земли, но по сведениям из информированных источников органы правопорядка по всей планете приведены в боевую готовность и десантные части стягиваются к границам захваченных, а это уже приходится признать, районам...'

На планету, словно плотный туман, опустился Страх. Друзья стреляли в друзей, жены разоблачали мужей в связях с тедибери. А постучав среди ночи в дверь, можно было нарваться на пулю. Все честные люди оставались по ночам дома, а по улицам бродили только собаки и вооруженные патрули.

Тедибери — млекопитающие, живородящие (от английского teddy bear — медвеженок). Средний вес взрослого представителя 15 килограммов. Тело покрыто густым коротким мехом, черным, белым или коричневым, оставляя открытыми только обтянутые темной кожей ладони. Черты лица пародийно напоминают человеческие, имеют крупные остроконечные уши. На руках по пять хорошо развитых пальцев, напоминающих человеческие, только меньше по размеру с двумя противостоящими большими. Внешне больше напоминают не медведей, а коал и на человеческий взгляд очень обаятельны. Рождаются с комплектом генетической памяти предков.

Телепаты, могут вступать друг с другом в мысленную связь в пределах одной планеты. Способны влиять на живые существа, в том числе на людей и разумных существ на генетическом уровне. По степени влияния на них тедибери, люди делятся на 3 категории — не поддающиеся влиянию, частично поддающиеся и требующие постоянного контроля и зомби. Последние несмотря на физиологические различия причисляют себя к тедибери. Отличаются от обычных людей на генетическом уровне, имеют повышенный болевой порог и способность мгновенно перемещаться на расстояние до 2 м.

Предыстория

По легенде самостоятельно вышли к исследовавшим их планету людям, а первый космонавт, увидевший этих очень милых и доверчивых существ, воскликнул: teddy bear. Тедибери — продукт высоких технологий Предтеч, выведенные ими искусственно существа для неизвестных целей. Первоначальная родная планета неизвестна, многие ученые подозревают, что она расположена за пределами рукава Ориона. На собственной планете развили биоцивилизацию, удачно 'присосавшись' к более крупным представителям животного мира. Орудия труда не использовали и не имели средств преодолеть межзвездные расстояния. Порядка 300 тыс. лет тому назад на них наткнулись космонавты предшествующей нынешней земной цивилизации расы атлантов. С их помощью тедибери попали на Землю и стали главной причиной гибели цивилизации атлантов.

В 24 веке интенсивно вывозились рядом цивилизаций с родной планеты. Крайне популярные и модные домашние животные.

Психология:

Очень скрытны, несмотря на 'милый' облик, рьяные ксенофобы. Любой тедибери считает себя выше инопланетянин и стремиться подчинить их своему влиянию, воссоздать порядки родной планеты и 'присосаться' к чужой цивилизации.

Началось то, что в полном смысле можно было назвать войной между тедибери и свободными людьми.

Тедибери надежно удерживали захваченные ими районы планеты, но не могли выбраться оттуда незамеченными — во всяком случае, люди на это надеялись. Районы оцепили войска, но в общем и целом войну человечество проигрывало, потому, что ни одну войну обороной не выиграть. Человеческие методы ведения войны годились лишь для того, чтобы остановить распространение тедибери и их зомби, и при этом далеко не всегда успех был гарантирован. К тому же нельзя было забывать, что в распоряжении тедибери и захваченных ими людей было не менее совершенное оружие чем у социалистической Директории и вступить в открытую борьбу означало бы бомбить ядерными или анигляционными ракетами собственные города, собственных граждан.

Нам нужно было как можно больше узнать о тедибери, ведь не может у них не быть уязвимых мест, ведь как-то сумели уничтожить их атланты? Тогда мы могли бы вторгнуться в захваченные районы и спасти своих сограждан. Но спутники и самолеты, пролетавшие над захваченными частях планеты, сбивались, а линии связи, ведущие за их пределы были заблокированы изнутри. И что творилось внутри можно было только предполагать. Как ни крути, тедибери держали людей в заложниках. И если зомби уже не поможешь — по крайней мере человечество не знало способа, то частично поддающихся контролю можно было спасти — достаточно было уничтожить их 'хозяина' или лишить на долгое время его контакта с жертвой.

Глава 13

Десять дней необъявленной войны с тедиберами прошли быстро, и мы поняли, что находимся в глубокой заднице. Существенно продвинуться в занятые захватчиками районы, получившие название красной зоны, не получалось, а применять оружие массового поражения по густонаселенным районам, где проживали сотни миллионов, никто не хотел. К тому же никто не знал, что там происходит. А как воевать, если ты не владеешь информацией о противнике? Космическая разведка ослепла, а беспилотные аппараты, проникшие внутрь красных зон, теряли связь с операторами. Каким образом тедибери сумели прикрыть значительные куски Земли от наблюдения из космоса и заблокировать связь, разбирались ученые: что-то связанное с врожденными ментальными способностями инопланетян, но точно никто не знал. И тем более не знал, как этому противодействовать.

Генеральный штаб Социалистической директории принял решение, одобренное президентом Крюгером, прибегнуть к старому испытанному способу: заброске малых групп разведчиков из числа тех, кто не поддавался 'колдовству' тедибери — ученые московского университета как-то сумели создать прибор, определяющий, сможет ли человек противодействовать влиянию захватчиков. Более ста групп подготовил космический десант и два десятка служба безопасности. День на подготовку и группа в составе Дэна, Сергея дель Рио и молчаливого оперативника, откуда-то из Латинской Америки, представившегося: Диего Канта, жилистого и загорелого, словно только что с пляжей Бразилии, высадился ночью на парашютах в окрестностях города Нью-Йорка. Командование рассудило, что такой крупный город никак не останется без внимания тедибери и улов информации там может быть неплохой.

Под ногами едва слышно скрипело стекло, похожее на крошки льда, по прихоти неведомого покрывавшие проезжую часть и тротуары. Три расплывчатые тени в спецкостюмах, которые не отражали свет, а обводили вокруг защищаемого объекта, одна впереди и две по бокам, осторожно двигались посредине улицы. Ветер по-разбойничьи свистел, тащил обрывки пластиковой бумаги и мусор. Растения, щедро посыпанные пеплом, пожухли на некогда ухоженных газонах, склонились к земле. В воздухе летали хлопья сажи и ощутимо, до першения в горле, пахло горелым. Брошенные электроавтомобили и топтеры с открытыми нараспашку дверьми, разбитыми окнами и зеркалами то там, то тут сиротливо стояли у обочин.

— Ты чувствуешь это? — раздался в наушниках негромкий голос а умная аппаратура шлема определила направление и расстояние: сто метров в сторону похожего на сарай здания, чьи пластикобетонные стены виднелись между деревьев в лучах закатного солнца.

— Рассредоточится! — произнес Дэн в крохотный микрофон, нависавший на выгнутой консольке над губами.

— Пошли посмотрим! — услышал в наушниках.

Три фигуры бесшумно переместились в кусты на обочине, замерли, слились с окружающим пейзажем. Теперь их заметить можно только тренированному взгляду.

Дэн знал, зачем прилетел. Он хотел собственными глазами увидеть, как подыхают тедибери, хотел увидеть их мертвыми, всех, и эта иссушающая душу ненависть пересиливала все другие чувства. А еще он хотел найти хоть какие-нибудь следы пропавшей жены. Быть может надежда еще есть? Быть может она не превратилась в зомби?

Осторожные шаги приближались.

— Берем, стрелять обездвиживающими, — едва шевеля губами произнес Дэн, переключая автомат на режим стрельбы стрелками на проволочке, по которой шел ток высокого напряжения, гарантированно вырубавший человека на десяток минут.

Жизнь в красной зоне оказалась не настолько диковинной, как Дэн ожидал. В целом фермеры оставались фермерами, синие воротнички — синими воротничками, и даже управленцы — управленцами. Специалисты утверждали, что экономическая система, основанная на разделении труда, обязательно требует наличия управленцев. Вот только с теми, кто не поддавался влиянию тедибери из числа жрунов творилось нечто странное. Ежедневно десятки 'отдыхающих' бесследно исчезали и одой из задач группы Дэна было узнать об их судьбе.

Кусты на обочине раздвинулись. Один, с пистолетом в руках, субтильного телосложения, вышел вперед, второй, повыше, с коротким автоматом, немного позади, старательно страховал, поворачиваясь в стороны — грамотно, в общем. Но чтобы противостоять группе тренированных оперативников к тому же оснащенных по последнему слову военной техники, совершенно недостаточно.

'Чпок, чпок, чпок' — гораздо тише чем звук вылетающей пробки из бутылки с шампанским. Незнакомцы с оружием, которые в красной зоне априори не могли не быть захваченными тедибери и, скорее всего зомби, рухнули на пластикобетон, Тела с мычанием забились в конвульсиях.

Оперативники вскочили, Дэн продолжал страховать с места. Несколько секунд и руки незнакомцев сковали пластиковые наручники а ноги кандалы, тела оттащили в кусты, где никто не мог побеспокоить. Теперь оставалось дождаться пока очухаются. А там сыворотка правды поможет им облегчить душу.

К удивлению Дэна тела очухались и необычайно быстро, всего через пару минут в глазах пленников появилось осмысленное выражение. Посмотрели на оперативников, попытались разорвать путы на руках, но не смогли — те были рассчитаны на людей покрепче. За несколько мгновений в глазах последовательно промелькнули удивление, страх и торжество. Переглянулись, дружно передернулись. Из открытых ртов на землю выпало красное, похожее на кусок мяса. Между губ торчали кровоточащие обрубки языков.

Заперхали, булькая кровавой слюной. Опешивший Дэн не сразу понял что зомби смеются.

Все усилия прекратить кровотечение ни к чему не привели. Пленники умерли.

— Мама мия...— перекрестился дель Рио, — Читал про такое, но вижу впервые. Даже торговцы волновыми наркотиками, которым светило пожизненное заключение не шли на такое...

— Значит есть что скрывать, — хмуро произнес Дэн, — надо проверить, что они охраняли.

Три бесшумные, почти неразличимые фигуры проскользили между деревьев. За ними стоял длинный сарай.

Прижавшись к крайним деревьям, увидели входную дверь, закрытую на ржавый замок, краска на двери вздулась и облупилась, куски ее уносил ветер и швырял на грязную мостовую. Трудно сказать, что в здании располагалось раньше и тем более сейчас.

Ни фонарика — ничего, — — машинально оценил Дэн, — это хорошо!

Дель Рио приблизился, осторожно выдавил на замок серую пасту наномассы из тюбика, разрушавшую все, кроме живой органики и подождал несколько секунд. Замок вспух, аккуратно дернул, срывая его, положил на землю.

Едва освещенный свешивающимися сверху лампами типа 'летучая мышь' холл, потолок с облупившейся штукатуркой и приоткрытая дверь вглубь, откуда на пол падали отблески света изнутри. Оттуда буквально фонило злом и молчаливой угрозой. В ноздри ударил стойкий крови и дерьма. Дэн отчетливо почувствовал мучительный, пульсирующий и ноющий, как зубная боль, страх при мысли о том, что ждет внутри. Идти не хотелось категорически... но надо.

Досадуя на себя на секундную слабость, первый шагнул внутрь.

Через пятнадцать минут люди выскочили из бойни.

Диего Канта — бывалый оперативник видевший и смерти и, что оставалось от людей после пыток, согнулся в приступе бурной рвоты. Дель Рио, смертельно бледный, держался. Каркали вороны, даже ветер прилег на крыше, перестал колыхать ветвями деревьев и кустов.

Дэн покатал желваками, отвернулся. Громом стучала в венах кровь. Господи! Господи! Все было именно так, как в странном кошмаре, приснившемся на Марсе. Крюки, свисавшие с потолка. И тела, десятки и сотни тел, насаженных на них. Мужчин и женщин. Детей и стариков. Люди, их тела — тех кто был тедибери не нужен, шли им на питание. Дэн многое мог понять и простить, но такого — никогда. Ему хотелось убивать. Убивать и убивать. К существам, кто совершил такое гуманизм был не применим.

* * *

Человек лет тридцати, полный и даже с брюшком, поправил горошину видеодатчика и посмотрел на свое изображение на экране, улыбнулся самодовольно. Себе он понравился. Не молод, но отлично одет — по последней моде в костюм с галстуком, розовощек, причесан идеально. И сразу видно — стильно одевается не время от времени, это его стиль, это его жизнь и эта одежда ему привычна.

Лицо, чисто выбритое и ухоженное, как-то особенно выпукло закругленной на затылке, вдруг приобрело задумчивое выражение. Поднял глаза к потолку и зашевелил губами. Через несколько секунд смахнул невидимую пылинку с лацкана и произнес недовольным всем на свете тоном:

— Комп, будь добр, включи трансляцию в сеть, я готов.

— Выполнено, о повелитель, — произнес манерно женский голос, который в далеком двадцать первом веке посчитали бы донельзя гламурным.

Это была маленькая прихоть хозяина квартиры — выбрать именно такой голос для домашнего компьютера и приказать ему называть себя повелителем.

Взгляд человека, как-то странно не гармонировал со всею фигурой, имевшею в себе даже что-то бабье, придавал, и придавал ему нечто гораздо более серьезное, чем с первого взгляда можно было от нее ожидать. Он расплылся в слащавой улыбке и произнес, немного заикаясь:

— Д д-обрый день, добрый день, мои дорогие зрители. С вами снова я ваш любимый, ваш долгожданный Стас Киллер с очередным выпуском авторской программы: Кувалдой правды по лжи! И не забудьте подписываться на мой канал: предельно дешево разоблачение лжи режима и не только!

Итак о последних новостях! Да-да о той самой операции по якобы освобождению т -территорий в Западной Европе, Канаде и Китае! И что мы видим по сообщению СМИ режима? Кто стоит на границах и отважно борется с жандармами империи? Это п-ростые люди граждане этих территорий. И после этого режим пытается нас убедить в том, что их захватили домашние животные!

Ну не знаю как вы, но в попытках режима убедить в этой нелепой лжи я вижу категорическое падение интеллекта у главарей режима. Ну просто к-категорическое! И становится страшно, действительно страшно за судьбы ч-человечества когда им управляют люди... ну с пониженным интеллектом.

Человек на миг прервался и облизал губы.

— Так вот, продолжим дальше. Как говорил доктор Ватсон, а всякий интел — легентный человек знает кто это, и я не сомневаюсь что вы, мои любимые зрители, знаете. Ищи мотив — то есть кому выгодно.

Канада, Западная Европа как известно это колыбели демократии и соответственно люди там не забыли что такое свобода, равенство, братство. Ну не такие там люди, чтобы нравится нашему режиму! Не нужны ему такие люди, значит что? Их — по мнению режима, нужно уничтожить! Н-ну вот и все мои дорогие! Вот вам и мотив и выгода режима! Вся эта неуклюжая ложь выдумана с целью уничтожить ненавистных режиму людей! А Китай, спросите вы? П-почему режим хочет уничтожить его? Все элементарно, мои дорогие! Эта маскировка, чтобы мы не догадались об истинных целях режима. Но они просчитались! Используя метод доктора Ватсона мы легко отделили ложь от истинных намерений режима. Итак, я...

Изображение блогера на экране исчезло. Вместо него появился поджарый, жилистый и усатый субъект средних лет в полицейском мундире, с физиономией классического армейского сапога, который портил взгляд: умный и злой:

— Вано Нозадзе? — утверждающим тоном произнес полицейский, — сейчас к вам придут сотрудники полиции, пожалуйста откройте дверь и не сопротивляйтесь им.

— П п-очему — растерялся Нозадзе и снова облизал губы, — Что я такое сделал?

— Это вам объяснят сотрудники.

Блогер побледнел. Едкая горечь подступила к горлу.

— Сатрапы! — взвизгнул истерично, — Вы не имеете права!

— Все мы имеем по закону о военном положении... и войти в вашу квартиру и даже задержать вас на двадцать четыре часа.

— Комп, — опять взвизгнул блогер, выключи доступ в сеть! — снова взвизгнул блогер на что в этот миг показавшийся ему совершенно неуместным манерно женский голос доложил о выполнении приказа.

Экран погас. Блогер вскочил, заметался, по квартире, неожиданно быстро перебирая толстыми ножками:

— Что же делать, что же делать!? Вашему режиму это не сойдет с рук! Вы поплатитесь! Сатрапы! Сатрапы!

Внезапно остановился. Глазки сузились, черты лица растянулись, и он вдруг залился нервным, продолжительным смехом, колыхаясь всем телом:

— Нет, нет! Я вам жандармы так просто не дамся! Я буду биться за свободу! — произнес с пафосом.

Кода через несколько минут одновременно с звонком, у входной двери загорелся экран, Вано Нозадзе уже притаился за поворотом на кухню с охотничьим ружьем в руках.

'Бах!' — выплюнуло заряд крупной картечи ружье, и тут же без перерыва снова, — 'Бах!'

В двери образовались две рваные дыры.

— Нозадзе, — крикнули из-за двери, — не усугубляйте своего положения! Положите оружие и ложитесь на пол! Иначе мы применим спецсредства!

— Никогда! — выкрикнул блогер, — Сатрапы!

Запел, запихивая в ружье еще два патрона с картечью:

На бой кровавый

Святой и правый

Марш, марш...

Замолчал, слова дальше он не помнил, а может и никогда не знал.

В дырке показался шланг. Блогер не успел ни прицелится, ни даже поднять ружье, как зашипела туманная струя газа, расплываясь клубами, становясь невидимой. Нозадзе шарахнулся, охваченный замешательством — он ожидал рези в глазах и боли в горле, но ничего подобного не было, только, ощущался сильный запах, словно бы подгнивших апельсинов.

А через пару секунд сработало. Газ 'Полицейский — 1' — вещь для здоровья совершенно безопасная. Но достаточно вдохнуть его и человек на пару часов засыпал сном младенца.

Нозадзе плашмя рухнул на пол, ружье откатилось под стену. Что-то теплое потекло по ноге, когда сознание милосердно покинуло его.

За дверью подождали еще десяток секунд, потом в дырке показалась рука, нащупала сенсор замка с внутренней стороны. В прихожую, в респираторах и с пистолетами в руках осторожно вошли двое полицейских. При виде спящего хозяина ощутимо расслабились.

Один из них, с маленькой звездой на погонах, подошел к блогеру перевернул, грудь Нозадзе плавно вздымалась во сне, на лбу краснел славный синяк — получил его при падении.

Полицейский с звездами на погонах снял респиратор — у 'Полицейского — 1' было еще одно ценное свойство — он разлагался буквально через десяток секунд. Принюхался. Вроде бы ничем не пахнет, потом взгляд его упал на штаны 'клиента' — на них расплывалось мокрое пятно.

— Блин... обхезался, он же нам всю машину уделает, — произнес с явным разочарованием, — Так, — он оглянулся, — Надо взять чего-нибудь, подстелить.

— Слушай, Дмитрич, — сняв респиратор произнес второй полицейский, — а что ему будет?

— Что будет, что будет, — проворчал первый, — Пятачок за клевету а за стрельбу по полицейским, клиент нарисовал себе не меньше десяточки. Ты иди, иди поищи что-нибудь на что зассанца положим, поплотнее чего-нибудь!

Еще через пять минут, опломбировав квартиру они забукировали дверной замок и, поддерживая Нозадзе под мышки, покинули квартиру.

* * *

Прошло еще несколько дней и контролируемые людьми области практически очистили от тедибери и их зомби. Сотни тысяч человек, подверженных ментальному контролю инопланетян, изолировали и пытались лечить от зависимости.

За это время положение на границах красных зон резко ухудшилась. Захваченные тедибери люди и звери атаковали приграничные районы. После нескольких прорывов в населенные пункты, сопровождавшихся кровавой резней, правительство Социалистической директории приказало эвакуировать приграничные районы. Людей не хватало и для прикрытия колонн электроавтомобилей и топтеров бросали всех, кого только могли, не считаясь с чинами, рангами и предназначением. На кону стояла жизнь сотен тысяч если не миллионов. Спецгруппа службы безопасности под командованием Дэна получила приказ вместе с десятком местных полицейских из местного отдела, развернуть блокпост: бетонную змейку с шлагбаумом, на старинном, много раз подвергшемся реконструкции Панамериканском шоссе в районе города Нуэво-Ларедо, что на границе между Мексикой и бывшими США, еще в первой половине двадцать первого века распавшихся на несколько государств. Дело совершенно не свойственное таким профессионалам как Дэн или Сергей дель Рио, но приказы не обсуждают, а выполняют. Последней к защитникам блокпоста присоединилась пухлая негритянка с испуганными глазами навыкат по имени Салли. Она была медик и привезла с собой сумку первой помощи.

Тишина. По пластикобетону шоссе ветер, по-разбойничьи свистя, тащил пакеты, обрывки газет и прочий мусор. Пустынное шоссе, стрелой мчащиеся посреди выжженной равнины, пряталось в серо-черном, туманном горизонте. То там, то тут у обочин сиротливо замерли машины с открытыми нараспашку дверьми, сдувшимися колесами, словно брошенные хозяевами домашние животные. Слепо и безучастно таращился погасший светофор в двухстах метрах севернее— электричество в окрестностях уже отключили. Только что прошел караван беженцев: длинная вереница электроавтомобилей и топтеров с открытыми багажниками, откуда выглядывали вещи, с переполненными прицепами — машины плелись за возглавлявшим колонну полицейским топтером. Из открытых окон выглядывали пожилые, солидные люди, женщины, дети. На лицах печать страха. Наслышаны, что творится в красных зонах. Эта колонна была последней.

А до этого: машины, машины, машины. И беженцы, беженцы, беженцы... Вся дорога была забита убегающими людьми.

Дэн доложил в оперативный штаб эвакуации, что прошла последняя колонна эвакуируемых и получил приказ охранять блокпост еще час, чтобы дать колонне пройти за внешнее кольцо оцепления.

Время застыло. Жаркий, липкий воздух застревал в груди, серые тучи нависли над головой, мир словно замкнулся в маленькую коробочку, такую ненужную, незначащую...

Когда напряжение достигло апогея, небо вспыхнуло молниями!

Одна за одной огненные стрелы вонзались в землю.

Каждые десять секунд горизонт озарялся, небо пылало сполохами, куда ни посмотри. А грома не было... Атмосфера бушевала в бессильном горестном гневе, но ни слезинки, ни словечка не проронила природа...

Сухая гроза.

Почему Дэн оглянулся на Салли, он и сам бы не мог объяснить. Внезапный ужас сковал ее обычно добродушное, но после всего увиденного за последние часы посеревшее лицо. Она превратилась в камень. Глаза выпучились, как будто хотели выстрелить.

Дэн стремительно развернулся, вскидывая автомат и, одновременно, снимая его с предохранителя. Он и сам до конца не понимал, какая сила толкнула его на действие. Просто со спины пахнуло опасностью, нет, не опасностью даже — смертью.

Помоги Господь — метрах в десяти на людей, а точнее прямо на Дэна, мчался медведь. Барибал, водящийся в здешних местах, конечно, помельче, чем аляскинский кадьяк (подвид бурых медведей северной Америки. Один из самых крупных хищников в мире, живущий на одноименном острове и других островах кадьякского архипелага), но и ему попасть в когтистые лапы — почти верная смерть.

'Тра-та-та!' — загрохотал, разрывая тишину в клочья, в упор автомат, в тарахтящем грохоте очереди, сдавленный чей-то вопль был почти не слышен.

Тотчас к Дэну присоединились еще автоматы.

Пули ударили в голову. Медведь остановился недобежав несколько метров, грозно рявкнул, покачнулся и рухнул. Вытянулся во весь немалый рост, могучие лапы заскребли землю, выбрасывая иссохшие комья земли, издох.

Несколько секунд Дэн оцепенело смотрел на медведя. Умер — в этом нет сомнения. Но почему всегда осторожный зверь решился на безумную атаку вооруженных людей?

— Смотрите — крикнул дель Рио, он первый выстрелил по стае крупных собак, мчащихся на блокпост. Ден выстрелил одновременно с Диего Канта. Чуть позже к ним присоединились автоматы полицейских.

Свинцовый дождь кровавой косой прошелся по стае, собаки не смогли проскочить и половину расстояния до людей.

— Ну ни хрена себе, — произнес Дэн и нервно рассмеялся, по спине побежали неприятные ледяные мурашки. Он подошел поближе и наклонился над окровавленной тушей медведя. Три пули пробили череп, еще несколько продырявили шкуру.

— Смотрите! — закричал один из полицейских, немолодой поджарый мужчина, носивший мундир так, как будто это был как минимум смокинг, вытягивая руку по направлению к красной зоне. Еще несколько стай собак мчались к людям. Следующий час показался Дэну ночным кошмаром, и он мало что мог рассказать впоследствии. Собачьи стаи перемежались стаями крупного зверья, один раз они даже подстрелили настоящего тигра, хотя никак не могли понять: откуда он здесь взялся? Не иначе как из зоопарка. Они стреляли, стреляли и еще раз стреляли по ежесекундно появлявшемся стаям зверья, которое, как это стало понятно, управлялись тедибери. При этом нельзя было сказать, что их усилия были бесполезны. Двоих зазевавшихся полицейских насмерть загрызли собаки.

Вокруг валялись десятки, если не сотни звериных трупов.

Как известно, обстановка на войне — а вокруг, несомненно, была война, просто наш противник вел ее по-своему, дело темное и может измениться в единый миг.

Час прошел, люди бегом погрузились и машины помчались на юг — здесь людям делать больше нечего.

Машины заворачивали за крутой изгиб дороги, около холма, за которым их уже не увидишь с севера, когда возле дороги оглушительно взметнулись взрывы. Горячая тугая волна ударила по лицам. Верещание осколков.

Последний из автомобилей, на нем ехал Дель Рио и трое полицейских, словно подброшенный великанской ногой, взлетел вверх, чтобы рухнуть на обочину высоким факелом дымного пламени. Уцелеть в нем не мог никто, но Дэн все же остановил машину. Старый друг погиб мгновенно и даже почти не обгорел.

Глава 14

Дежурные операторы сверхсекретного объекта 'Бастион — 1' не успели даже осознать откуда в бункере, на глубине полукилометра, в зоне защищенной тремя периметрами автоматизированных систем охраны, минными полями, патрулями наземных и воздушных дронов и автоматическими пулеметами, словно из ниоткуда появились трое в бронескафандрах, делавших их похожими на закованных в сплошные латы 'рыцарей', в сопровождении двух тедибери, автоматы в руках пришельцев мягко зашипели. Операторы под ливнем пуль задергались, откинулись в креслах уже мертвые, с окровавленной грудью.

Почти все свободное место в зале занимали аппараты, полукругом обставившие два кресла с мертвецами. Высокие и низкие устройства, квадратные овальные и круглые экраны, вмонтированные в пульт. Одни мигали разноцветными огоньками, другие порой мелодично свиристели... да чего там только не было! Глаза разбегались. На квадратном экране прямо посредине, на фоне мириада холодных искорок звезд, сверкал металлом круглый шар полукилометрового диаметра — краса и гордость ближней обороны Земли: автоматическая станция планетарной обороны 'Объект 2037'. Десять лазерных орудий с ядерной накачкой и ускоритель, способный разгонять кобальтовые снаряды до космических скоростей, толстая шкура брони и ракетно-артиллерийские зенитные автоматы, делали ее грозным противником, способным в одиночку отразить нападение целого флота. На экране дальше передавали прямую трансляцию с поля боя вокруг красных зон. Бригады космодесантников, высадившиеся на планету, при поддержке дивизий территориальной обороны с жестокими боями продвигались внутрь захваченных тедибери территорий. Зомби, не жалеющие жизни и, способные на телепортацию на несколько метров, были страшными противниками, но и огневая мощь земного оружия кое-что значила!

Один из убийц отстегнул шлем и положил его на пульт. Показалось совершенно обычное, невыразительное лицо: лет сорока. Редкие волосы зачесаны назад, открывая обширные залысины. По такому лицу скользнешь взглядом и забудешь.

— Твой приказ, учитель, выполнен. Пункт управления наш, — человек склонил голову перед тедибери не отрывая от него взгляда. Казалось, они общаются. Общаются без слов.

— Выполняю, — произнес человек.

Вдвоем с напарником они вытащили труппы из кресел и оттащили в угол, а сами заняли их место. Из угла немедленно послышались характерные звуки. Словно кто-то торопливо разделывал туши и чавкал.

Руки людей замелькали по сенсорам. Станция 'Объект 2037' ожила, раскрылись бронезаслонки, до поры до времени скрывавшие оружие, она начала поворачиваться к планете внизу.

Еще через полчаса десятки радиостанций красных зон передали ультиматум: тедибери требовали немедленного прекращения военных действий против них в противном случае угрожали орбитальной бомбардировкой.

Боезапас станции 'Объект 2037' составлял десять тысяч кобальтовых снарядов, способных за счет кинетической энергии, приобретенной в ускорителе взрываться с мощностью тактического ядерного заряда. Если представить, что тедибери ударят по Земле, последствия будут ужасными. Это могло привести, по разным сценариям, к гибели от ста миллионов до нескольких сотен миллионов человек.

Уничтожить или захватить пункт управления 'Объектом 2037' так, чтобы зомби тедибери не успели отдать команду на атаку Земли, было невозможно. Слишком хорошо укрыли и защитили люди 'Бастион — 1' Взвесив все за и против, президент Крюгер остановил наступление на красные зоны.

Люди беспрерывно передавали вызов тедибери на переговоры. Они готовы были даже отпустить их беспрепятственно с планеты, лишь бы спасти 'незараженное' население красных зон, но после передачи ультиматума тедибери молчали и какие каверзы они готовили людям, никто не знал. Ситуация зависла в неустойчивом равновесии.

* * *

Сны Дэн видел часто. Не обычные сновидения, какие время от времени посещают любого, не те сны, какие порождает земное бытие, преломленное кривым зеркалом дремлющего разума, а нечто иное, никак не связанное с жизнью или близкими или, к примеру, с воспоминаниями о далеком и почти забытом двадцатом веке. Конечно, обыкновенные сны ему тоже снились, и приходили в них мать, друзья и товарищи по техническому факультету Высшей школы КГБ СССР им. Ф. Э. Дзержинского, или иные пейзажи и лица; приходили и уходили, не оставляя чувства нереальности, ибо те события и люди были близки и дороги.

Он оказался комнате, скорее даже в зале. Зал этот, при ближайшем рассмотрении, производила странное впечатление. В нем словно бы и не жили никогда. Обставили под старину дорогой мебелью, словно готовили интерьер для съемок фильма из времен 'Трех мушкетеров'. Шелка обоев, гобелены на стенах, прочная мебель, стол и стулья, вместительные шкафы и сундук, накрытый полосатым ковриком. Сквозь стены и двойные рамы снаружи не проникали уличные шумы, от плотных портьер в комнатах стоял золотистый полумрак. Навели идеальный порядок и ушли куда-то. Все настоящее — и все неживое.

Дэн услышал легкое покашливание и повернулся на звук. Опираясь одной рукой о крышку массивного дубового стола и положив другую на эфес шпаги в комнате стоял человек, в черном костюме испанских идальго века этак семнадцатого, украшенном белоснежными кружевами и черной шляпе с павлиньим пером. Бледное вытянутое лицо с горящим взглядом, щегольские усики и седеющая эспаньолка— именно так он представлял себе Мефистофеля. Больше всего поражали его глаза. Казалось, что из них устало смотрит на мир нечто безмерно древнее и могущественное.

Еще мгновение его там не было. Дэн мог поклясться в этом!

И вдруг он ощутил такое яркое и отчетливое дежавю! Все было другое чем в прежние встречи, но то, что он опять видит одно из безмерно древних и безмерно могущественных существ, подаривших ему вторую жизнь — он был уверен.

— Кто ты? Ты Добро? — произнес, глядя в лицо того, кому чтобы раздавить земную цивилизацию достаточно шевельнуть пальцем, конечно если они у него есть, и сам удивился своей отстраненности, словно все происходило не с ним.

— О нет. Я тот, кому ты помешал в прошлый раз, — странно растягивая слова, с непривычными интонациями ответил пришелец, -Тот, кого ты знаешь под именем Добро помогает тедибери а я пришел помочь тебе.

— Значит ты Зло, — человек сжал губы в злую складку. К горлу вместе с горькими воспоминаниями подступил горький комок. Сейчас он особенно отчетливо осознал свою принадлежность к людям и почувствовал мучительный и ноющий, как зубная боль, страх при мысли о новой встрече с древними и безмерно могущественными сущностями.

— Все в этой Вселенной относительно. А я так противоречиво... — едкая, мефистофелевская улыбка скользнула по губам стоящего перед человеком существа, — Добро сотворило тедибери в великой древности. Так сказать, любимые детища.

— Но почему ты хочешь помочь мне, человечеству, а не им?

— Добро за тедибери и, значит, я автоматически против. К тому же не люблю тех, кто копается в чужих мозгах.

— А разве вы сами, сами не копаетесь?

— Нет, — покачал головой Зло, не отрывая горящего взгляда от человека, — Принцип свободы мыслей и желаний для нас священен, а вот немного подправить карты в колоде судьбы... Почему бы и нет? Слишком сильный изначально расклад выбрал для себя Добро. А это несправедливо.

— Но ведь это нечестно.

— Нечестно, — согласно кивнул Зло, — Но только дураки играют на большую ставку не краплеными картами. Так что уровняем немного расклады.

Сверкнул благородной сталью вытащенный Злом клинок.

— Подойди и преклони колено.

Когда Дэн выполнил это, Зло несильно ударил клинком по одному плечу человека, потом по-другому, — Сим дарую тебе способность перемещаться в пространстве так же, как это умеют зомби тедибери. Возьми шпагу и попытайся ударить меня, — острие шпаги указало куда-то за спину Дэна.

Человек оглянулся. На полу сверкала сталью обнаженная шпага — точная копия той, что была в руках Зла.

— En guard! — скомандовал Зло, изготавливаясь к бою.

Дэн поднял шпагу, эфес как-то ухватисто устроился в ладони, и он вдруг понял, что умеет с ней обращаться, хотя никогда в жизни не держал в руках клинок. Для проверки взмахнул сверху вниз и еще раз справа на лево. Пластаемый воздух коротко простонал, а Дэн встал в стойку, выставив вперед правую ногу. Вопреки логике, он почувствовал себя гораздо увереннее и спокойнее.

— Атакуй, — с легкой усмешкой на ярких губах, словно прочитав мысли человека, произнес Зло, — про последствия не думай, мы же во сне...

'Ах так!' — подумал Дэн и молниеносно изобразил укол в верхнюю часть тела, но в последний момент резко перенацелился на ногу.

С легким хлопком Зло исчез, а провалившийся Дэн в тот же миг почувствовал резкую боль в предплечье левой руки. Ахнув, развернулся, наугад полосонул шпагой на уровне груди.

Зло поднырнул под клинок, а еще через миг словно перетек к Дэну, острие шпаги уперлось в подключичную впадину человека. С полминуты они молча смотрели друг на друга. Потом Зло улыбнулся почти по-человечески.

— Запомни человек, ты гораздо большее, чем ты думаешь о себе. Пора освободить твой разум от оков, которые ты сам на себя надел. Вот здесь, — палец Зла жестко ткнул Дэна в лоб, — есть возможности, которые я из потенциальных превратил в настоящие. Одна из них — мгновенное перемещение. Как ты думаешь, человек, как я ушел от удара шпаги?

Прежде чем ответить, Дэн скосил глаза на раненную руку. Рубашка там потемнела и болело вполне по-настоящему. Утешало только то, что это не по-настоящему, во сне.

— Ты переместился, — глядя на страшного пришельца потемневшими глазами, ответил низким, хрипловатым голосом.

— Это сон, это всего лишь сон, в котором законы устанавливает твое подсознание и, значит, и ты можешь повторить мой фокус. Ну же! Представь себе. Со всей силой твоей души представь себе, что ты не передо мной, а позади меня. Ты можешь — во сне предела твоим возможностям нет! Надо только преодолеть неуверенность! Очень постарайся, иначе я проколю тебе горло! Считаю до трех!

Острие шпаги холодило кожу шеи. А еще было страшно. Очень страшно — он не сомневался в том, что Зло выполнит угрозу. Он почти услышал хруст кожи, почти ощутил раздвигающий внутренности острый клинок. И пусть это во сне, но даже во сне умирать не хотелось.

— Раз!

Дэн изо всех сил сжал зубы. Ну же! Ты можешь. Только представь себе, что ты позади этого!

Ничего не получилось.

— Два!

Дэн в предчувствии страшной, обжигающей боли закрыл глаза. Из груди вырвался неистовый крик, и он из последних сил пожелал, чтобы чудо произошло. Что-то негромко хлопнуло.

— Три... Ну вот, все получилось. А ты боялся, человек...

Дэн открыл глаза и увидел спину неторопливо поворачивающегося страшного пришельца. Он помолчал, словно обдумывая слова, потом устало сказал:

— Я понял, что вы делали.

— Ты можешь дальше — предела нет! Переместись, — Зло указал острием шпаги на угол зала.

Дэн напрягся, негромко хлопнуло и он оказался в углу. Именно оказался, потому что еще миг тому назад он стоял посредине зала и тут-же без всякого временного промежутка — в углу.

— Моя миссия исчерпана, — клинок с лязгом вошел в ножны, 'идальго' церемонно поклонился, взмахнув шляпой...

Очнулся Дэн как от толчка. Вокруг была реальность — в комнату лениво вползали прозрачные рассветные сумерки, мягкая постель. Из открытой форточки — гул транспорта. Мозг и душа просто не могли вместить и пережить сразу так много, и сейчас он испытывал лишь обычное человеческое облегчение что все приснившееся — ночной кошмар. Его пронзил приступ такой дикой радости, что едва не закричал, — а потом нахлынула волна несказанного облегчения. Тяжело дыша и чувствуя себя разбитым, словно вышел из неимоверно долгой кулачной драки, откинулся на подушку и вскрикнул от пронзившей предплечье острой боли. Осторожно повернул руку. Глубокая царапина пробороздила кожу и кровь не успела свернуться.

Так это что, все по правде? Это не просто ночной кошмар? Боясь поверить и, одновременно страшась что ничего не получится, он представил, что лежит в углу спальни.

Негромко хлопнуло.

Он лежал на полу в углу.

* * *

Тедибери и их 'зомби' создавали инфернальную (демоническую, адскую, дьявольскую) угрозу человечеству, несмотря на это даже с таким врагом необходимо иметь контакты, хотя бы чтобы понять, что ему нужно? С какой целью воюют с человечеством? Но задача взять живого пленного не решалась. Пойманные тедибери останавливали собственное сердце, а зомби откусывали язык и умирали от кровопотери.

Наконец группа разведчиков 8 дивизии космодесанта из засады оглушила зомби. Заковав его в кандалы, в рот засунули кляп, не позволяющий откусить язык и, накачав наркотиками, вытащили его из красной зоны в Северной Америке. Ценного пленного экстренно доставили в штаб-квартиру службы безопасности Социалистической директории.

Зомби очнулся со знакомым ощущением нахлынувшей вдруг энергии. Не открывая глаз, прислушался. Едва слышно журчал кондиционер. Сквозь закрытые веки почувствовал яркий свет. Осторожно напряг руки, потом ноги — так связаны. Значит, он в плену? Он попытался переместится и с ужасом понял, что каким-то неведомым образом, способности, дарованные высшими существами, стали недоступны. Ну что же... Я не подведу вас высшие существа! Сердце на секунду остановилось, чтобы потом заколотиться в два раза чаще. И тут он почувствовал что-то мешающее во рту, что не давало закрыть рот. Сволочи! Сволочи! Он едва не зарычал от бессилия, но быстро успокоился. Ладно, будем смотреть и думать. Он понимал, что влип, но рассчитывал как-нибудь выкрутиться. Страха не было: он испытывал презрение к людишкам и не сомневался, что как-то перехитрит и исполнит ДОЛГ!

— Ну что, красавец, — услышал голос с легким акцентом, — открываем глазки. Я же вижу, что вы очнулись. Вон как веки дрожат!

Зомби открыл глаза. Он находился в гулком, большом помещении. За окном с характерным блеском, сгущалась тьма. Понятно, бронепластик. Не выбьешь. Он повернул голову. Низко висевшие над столом лампы превращали ночь за окном в яркий день. За столом сидел человек лет сорока с мощным кавказским носом, глаза его были прищурены, одет с иголочки. Серьезный человек сразу видно.

— Вы меня слышите? Я веду ваша дело, — громко сказал мужчина и сунул под нос пластик удостоверения, на котором значилось: майор службы безопасности Социалистической Директории Мигранян А. А, — Если слышите, кивните.

Зомби внимательно прочитал удостоверение, потом зыркнул горящими ненавистью глазами. Помедлил, кивнул.

— Итак, Эйден Кинг. Фамилия то какая славная...король, — майор не отрывал внимательных, черных глаз от лица пленника, — Итак, король, вы единственный кто выжил в вашей семье?

Зомби кивнул. Семья, ребенок... да кто они такие для него? Никто! Они оказались не восприимчивы к влиянию высших существ, и он сам оттащил их на бойню. Оказал этим никчемным существам высшую честь — отдать свою плоть высшим существам. Он и сам бы так сделал, если бы высшим существам это понадобилось!

— Вы знаете зачем вы здесь? Вы должен ответить на некоторые вопросы.

Зомби молчал, не отрывая презрительного взгляда от лица человека и, одновременно, пытаясь вытолкнуть языком проклятый кляп.

Человек откинулся в кресле, не отрывая внимательных глаз от пленника, по губам скользнула издевательская улыбка. Он подождал.

— Хммм... Значит не хотите говорить? Ну тогда я кое-что покажу вам.

Он коснулся сенсора на столе и произнес неприятным голосом:

— Конвой ко мне.

Слишком долго ждать не пришлось. Дверь открылась. Двое парней в форме взялись за спинку кресла, к которому был прикован зомби и выкатили в коридор, вслед за майором.

По пути он постарался запомнить в деталях планировку той части дома, где его везли. Вплоть до количества поворотов и расположения окон и дверей. Вдруг придется маневрировать в темноте. И прикинул, где и сколько может помещаться охранников и тайных постов. Пока что все выглядело не слишком серьезно.

Кресло вкатили в лифт, который долго спускался вниз, так, что зомби заподозрил, что он уже давно под землей.

Потом его долго везли длинным коридором с голыми бетонными стенами, и наконец он очутился в обширном помещении, разделенном надвое бронестеклом. За ним вдоль стен тянулись ряды горшков с комнатными растениями, а в дальнем углу стояла коза, привязанная к вмонтированному в стену кольцу.

Конвоир скрылся за дверью, а майор сел в специально для него, похоже, выдвинутое на середину комнаты кресло, закинул ногу за ногу и повернулся к зомби.

— Вы знаете, что такое серая слизь? — произнес спокойным, размеренным голосом.

Зомби не отрывал оценивающего взгляда от лица майора.

— Вижу, нет, — неприятно усмехнулся человек и громко скомандовал, повернувшись в сторону двери, — Начинайте!

Зомби показалось что за стеклом, под потолком на миг появилась струйка то ли пара, то ли дыма.

— Ну вот и началось, а пока мы не видим результатов, позвольте вам пояснить, что такое серая слизь. Представьте себе роботов, только очень маленьких, микроскопических, способных производить собственные копии. Их так и называют из-за размеров: нанороботы. Первый собирает свою копию за триста секунд, затем уже два робота собирают ещё два за следующие триста секунд, теперь уже четыре собирают ещё четыре, а восемь собирают ещё восемь. Через десять часов их уже миллиарды. Правда забавно? И особенно забавно, что материал, из которого они собирают себя— это плоть многоклеточных существ. Тедибери ведь многоклеточные существа?

Взгляд зомби потяжелел. Ладонь майора залихватски хлопнула его по плечу.

— Вижу, вижу, ты начинаешь понимать, что станет с твоими хозяевами, когда над красными зонами распылят серую слизь. Ты пока посмотри, полюбуйся, а я, пожалуй, пройдусь. Серая слизь дело не быстрое, зато от нее только одна защита — полная изоляция. И никакие антибиотики не помогут — она и так не живая. Майор поднялся и покинул пленника, аккуратно прикрыв за собой дверь, оставив его одного.

Когда через час майор вернулся и присел на кресло, то уловил во взгляде пленника ошеломление и явный страх. За стеклом, там, где была коза и росли в горшках растения, серели горки пыли, а на месте козы ее был целый сугроб.

— Вижу маленькая демонстрация произвела на тебя впечатление, и ты созрел для серьезного разговора. Поговорим?

Пленник согласно наклонил голову.

— А кончать с жизнью не будешь пытаться?

Пленник бешено замотал головой, словно пес в наморднике.

— Ну что же, поверю.

Когда майор вытащил изо рта пленника кляп, тот яростно загримасничал, разминая онемевшие губы.

— Вы не посмеете применить это... оно и вас тогда сожрет! — он заулыбался кривой, жалкой улыбкой.

— Не сожрет, — покачал головой майор, — серая слизь настроена на определенное количество дубликаций и не более того. Мы тебя выпустим, расскажешь своим хозяевам, что здесь видел. Наше последнее предложение: вами захвачено достаточно суден, чтобы убраться с Земли. Убирайтесь или мы применим по красным зонам это, — он кивнул в сторону стекла, где на полу серела пыль — все что осталось от живых существ.

— В принадлежащих нам зонах полно и обычных людей! Вы не посмеете!

Майор покачал головой.

— Они уже все равно что мертвы. Чтобы покончить с твоими хозяевами мы готовы на все.

Он блефовал. На самом деле руководство Социалистической Директории не готово было на столь радикальные действия, но тедибери не могли знать наверняка готовы люди на крайние меры или нет.

Вечером этого дня зомби выпустили на границе красной зоны, где его захватили в плен.

Глава 15

Об этом затерянном в подмосковных лесах запасном пункте управления Службой безопасности мало кто знал. А если точнее, знали только те, кому положено по должности. Дэн знал о нем, но раньше не удостаивался сомнительной чести побывать. А сейчас без вариантов. Старик лично позвонил и велел к нему прибыть. Из-за необъявленной войны с тедибери руководство службы перевели на казарменное положение, и оно работало из нескольких запасных пунктов управления.

Пройдя все необходимые процедуры чтобы попасть в кабинет Старика, Дэн негромко постучал и приоткрыл дверь. После образования Социалистической Директории, когда Старик стал главой объединенной Службой безопасности он видел его только несколько раз и то издали. Количество подчиненных и дел у Старика увеличилось настолько, что он физически не мог ставить задачи отдельному оперативнику. Даже такому как Дэн. Он догадывался, что причина, по которой его вызвали как-то связана с войной с тедибери, но с чем конкретно, даже не предполагал.

— Разрешите, Владимир Тимофеевич?

Аскетичный, крохотный кабинет Старика в противоатомном убежище ничем не напоминал роскошный московский. Разве что идеальным порядком и роскошным офисным столом — клоном московского, который был сложным агрегатом, совмещавшим в себе мощный искусственный интеллект с консолями закрытой и правительственной связи.

— Заходи, Даниэль Геннадьевич, — ворчливо сказал Старик, пальцы привычно огладили редкие седые усы, — Иногда я завидую тебе. При всем множестве твоих врагов, ты постоянно выплываешь сухим из воды.

Дэн быстрым, пружинистым шагом пересек кабинет. Рукопожатие Тимофеевича, крепкое, совсем не старческое.

— Это привычка. Привычка выживать. К тому же о человеке нашей профессии судят по количеству нажитых врагов. Если их нет, ты неправильно ее выбрал.

Старик жестом указал на кресло за приставным столом. Это был плохой знак. Похоже действительно что-то важное хотят поручить — подумал Дэн. Сел напротив и вопросительно уставился на одного из самых могущественных людей человеческой империи.

Старик довольно долго молчал, глядя на Дэна оценивающим взглядом. Глаза от недосыпа были красные.

— Небось гадаешь, зачем понадобился старику?

— А зачем гадать, Владимир Тимофеевич? Полагаю, вы и так все сейчас расскажите... я не думаю, что вы меня сорвали с передовой чтобы разыскать собачку жены Президента? Сейчас все крутится вокруг тедибери, так что, полагаю, что-то связанное с противостоянием с ними.

— Все так же остришь... — нейтральным тоном произнес Тимофеевич с простодушной, почти естественной улыбкой, рука пригладила усы, глаза превратились в щелки, бойницы, — Ну догадаться не трудно... а покажи-ка свой фокус с перемещением.

Дэн кивнул, закрыл глаза, сосредотачиваясь. 'Ну что же, фокус, так фокус'. Негромко хлопнуло.

Когда он открыл глаза, он стоял у двери, примерно в двух метрах от стула, на котором сидел. Ожидаемого эффекта он достиг. С минуту Старик смотрел на него молча. Левое веко чуть заметно дернулось.

— Присядь, — дождавшись, когда Дэн усядется обратно, произнес, — Дааа... не думал, что так впечатляюще. Мистикой попахивает. Сам то, что думаешь про механизм перемещения?

— Не знаю, меня два дня мучили в институте мозга, но и там ни черта не поняли. Говорят, нечто подобное умел основатель айкидо Морихэем Уэсиба, а может и врут...

— Ладно, это все лирика. На сколько метров ты можешь переместиться? — подался вперед Старик, фиксируя взгляд на переносице посетителя. Дэн опустил взгляд в стол и поджал губы. Врать, как врал ученым, Дэн не рискнул. У Старика было чутье на ложь словно у детектора правды.

— Пару сотен метров, сколько точно, не знаю, — поднял взгляд на выцветшие глаза Старика.

— Ну вот, — с удовлетворением произнес Старик и посмотрел на вмонтированный в стол дисплей, — а почему в институте сказал, что в пределах нескольких метров?

Разоблачение немного смутило Дэна, однако он взял себя в руки и довольно бойко доложил:

— Я предпочитаю иметь лишний туз в кармане. А ученых этих я не знаю и, стало быть, не могу доверять.

Старик откинулся в кресле и хохотнул, довольный, что вывел подчиненного на чистую воду.

— Ну значит все так, как предполагал. Ах ты, хитрец! — погрозил пальцем, — Меня не проведешь! Значит слушай что тебе предстоит сделать и это самая главная операция в твоей жизни! — Старик, вспомнив недавние события Третьей Галактической войны и роль в них Дэна, смущенно крякнул. Кадык судорожно дернулся, рука огладила седые усы, посмотрел виновато на мгновенно застывшее лицо собеседника, — Ладно, очень важная! В общем, — Старик сплел пальцы в замок, — мы поставили тедибери ультиматум, и они улетают с Земли. Не спрашивай, как добились, главное они улетают. Но это не решает всех проблем. Они могут вернуться и вновь атаковать Землю. Или, что вероятнее, атаковать другую нашу планету. Дело в том, что мы не можем разобраться с ними в космосе. Захватом станции управления 'Объектом 2037' тедибери держат нас за горло.

Старик поймал недоуменный взгляд собеседника. Немного подумав, рассказал, предупредив что это больший секрет, о возможностях станции.

— Впечатляет, — Дэн побарабанил пальцами по столу и посмотрел в выцветшие глаза Старика, — а при чем здесь я?

— Надо захватить пункт управления и сделаешь это ты! — сказал Старик, помолчав.

Дэн демонстративно поднял брови, слегка наклонив голову.

— Да, знаю, знаю я, что ты думаешь, — ворчливо сказал старик, — что в армии миллионы, а в спецслужбах сотни тысяч, а ты почему-то направляешь именно меня, — старик посмотрел на Дэна, — только вот поручить это дело мне больше некому. Станция расположена на глубине полукилометра и защищена минными полями, патрулями наземных и воздушных дронов и автоматическими пулеметами. Так что мгновенно взять ее штурмом невозможно. Они успеют ударить по Земле.

— Так вот почему Зло научил меня мгновенному перемещению... — помолчав, тихо произнес Дэн.

— Да поэтому, — старик огладил усы, — поступаешь в распоряжение полковника О'Хара, он ждет тебя в приемной, все иди!

Говорить было больше не о чем. Приказ есть приказ и его надо выполнять. Под тяжелым взглядом Старика Дэн рывком поднялся и направился на выход.

— И вот еще что, — Дэн остановился, резко повернулся, немного не дойдя до двери, — По некоторым данным в охране твоя жена.

Да что же ты молчал! Первым побуждением было выругаться по-черному и... он даже сам не знал, что сделать еще.

В следующую секунду, испугавшись, что действительно совершит нечто этакое, стиснул кулаки так, что ногти вонзились в ладони чуть ли не до крови.

— Как она... она не полная зомби? — Дэн постарался не дрогнуть голосом. Он почувствовал острый укол ревности. Жену он не видел с Кубы, с момента, когда она покушалась на него и больше ничего о ней не знал. А еще боль. Он любил ее и ни в чем не винил. Просто так получилось. А еще он скучал по ней, очень. Ему ее не хватало. Ее облика, ее голоса и ее тела. Он хотел ее, хотел физического обладания. Чего уж тут скрывать. Вот такой сложный конгломерат чувств.

— Вот сам это и выяснишь.

Несколько мгновений Дэн смотрел в сузившиеся глаза Старика, потом вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

* * *

Спутниковая разведка красных зон, которая велась непрерывно все время странной войны фиксировала все, что там происходило. А вся собранная информация поступала в Генеральный штаб Социалистической директории.

Старик вместе с начальником Генштаба адмиралом Фэллоном и президентом Крюгером сидел в кресле в ситуационном зале перед электронной картой на стене. Прошло уже три дня после того, как тедибери приняли ультиматум, но границы захваченных зон остались неизменными и, по-прежнему светились рубиновыми огнями, и признаков начала эвакуации разведка не видела.

Старик немного нервничал, хотя по оценке аналитиков эвакуация тедибери начнется дня через три — не раньше. Если только их согласие не блеф.

Крюгер, молчаливый, с привычной офицерской осанкой, повернулся к Старику.

— Ну и где твоя эвакуация, а? — произнес неожиданно тихо и устало, — что скажешь, Владимир Тимофеевич?

Старик с трудом удержался, чтобы опять не вспылить. Нервы дребезжали как плохо отрегулированный мотор на топтере. Дай бог разберемся с тедибери и на омоложение. И при том срочно, а то сдохну во сне, и никакая медицина не поможет.

— Хорошо, давайте подождем, пока пройдет спутник, — палец Старика ткнул в зеленую точку на карте, ползущего к одной из красных зон.

Крюгер посмотрел на начальника Генштаба. Тот едва заметно кивнул.

Крюгер холодно улыбнулся. На мгновение в его чертах проступил облик того, намного моложе — железного генерала, который не задумываясь, бросал на штурм вражеских планет эскадры и многотысячные десантные армии, кто не знал ни страха, ни пощады, кто был настоящей легендой Человечества.

— Хорошо, подождем.

Интуиция Старика подсказывала, что ошибки Крюгер не простит, но это его не пугало. Он хорошо потрудился на благо Человечества и, если пришло время уступить дорогу молодым и, более талантливым — он готов. Усилием воли он заставил себя сидеть на месте, но мысли сами возвращались к карте. Что она покажет, когда спутник, наконец, сможет передавать обстановку в захваченное тедибери зоне. Что он покажет? Эвакуацию захватчиков или он допустили ошибку, все же дело касалось инопланетных существ, с отличной от человеческой, психикой, побуждениями и логикой?

Неожиданно на окруженном рубиновыми огоньками поле вспыхнул зеленый огонек. Все встрепенулись. И еще, и еще.

— Комп три двойки, — произнес ровным голосом Крюгер, — интерпретация изменений в карте.

— Зафиксирована отправка механизированных колонн вглубь территории красных зон, — бесстрастным голосом ответил искусственный интеллект Генерального штаба.

Взгляд сузившихся, словно он смотрел в прицел глаз бывшего адмирала по прозвищу Мясник на миг остановился на бесстрастном лице Старика и скользнул на карту. Он поднялся, прошелся до угла и вернулся к карте.

— Предположительный пункт назначения колонн?

— Космодром города Эль-Пасо.

Президент повернулся к старику.

— Хорошая работа, благодарю вас, Владимир Тимофеевич. Вы, как всегда, во всем правы.

Старик кивнул. Дождался пока Крюгер отвернется и с силой провел по левой стороне груди. Ноет зараза! Нет, решено, как только все закончится к врачам. Сдаваться!

Президент с залихватским видом хлопнул в ладоши, потер их.

— Кто-нибудь составит мне компанию за обедом. У меня впервые за столько дней разыгрался аппетит.

К вечеру стало ясно, что эвакуация с передовых позиций к космодромам происходит во всех красных зонах. На линии соприкосновения остались часть зомби и люди, и звери, требующие от захватчиков постоянного контроля.

Утром в кабинете Старика раздался звонок — это был Президент. Он поздоровался и сказал:

— Пора переходить к второй фазе. У вас все готово?

— Разумеется, Иван Васильевич, — ответил Старик, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

* * *

Дэн бесшумно переместился меж деревьев метров на двадцать правее. Для гипотетического наблюдателя просто пробежал ветерок, из-за которого немного шелохнулись ветки. Даже вплотную не заметишь человека в костюме-невидимке, но объект 'Бастион — 1' окружен несколькими рядами ультразвуковых и лазерных датчиков. Их не обманешь так просто как слабый человеческий глаз. Сбоку вынырнула столь же бесшумная и незаметная фигура. Рука легла на плечо Дэна, пальцы слегка сжались. Дэн понял — дальше сам. Рука спутника исчезла. Он еще раз попробовал как вытаскиваются запасные магазины и нож с гранатами. Ребристые язычки предохранителей отведены большими пальцами вниз, патроны, цокнув, вошли в ствол, и никаких недомолвок. И пятьдесят два безоболочных патрона в каждом пистолете. Вопреки всякой логике ощущение оружия в руках сделало его гораздо увереннее и спокойнее.

Он повернулся и кривовато улыбнулся напарнику.

Дула пистолетов уставились в тьму перед ним, уже привычно сосредоточился, негромко хлопнуло и тут-же без всякого временного промежутка он оказался в бункере — объекте 'Бастион — 1', на глубине полукилометра.

Увидел два кресла с операторами на фоне вмонтированных в пульт — во всю стену квадратных, овальных и круглых экранов и сотен мигающих огоньков. На квадратном экране посредине, на фоне мириада холодных искорок звезд, сверкала металлом автоматическая станция планетарной обороны 'Объект 2037'. И все это едва слышно попискивало, шуршало и издавало другие механические звуки.

Люди или... наверное уже не люди, что-то почувствовали. Некий звук или дуновение воздуха, когда в операторскую перенесло почти восемьдесят килограмм живого веса и заместился соответствующий объем воздуха и начали поворачиваться.

Пистолеты в руках Дэна едва слышно 'зачпокали'. Он стрелял в голову — зомби отличались феноменальной живучестью. Операторы под ливнем пуль задергались, упали с кресел уже мертвые, с разбитыми черепами.

С одного взгляда видно, что контроля не нужно.

Дэн стремительно развернулся. Так и есть — вот она дверь. На объекте не двое операторов — им же надо отдыхать и спать. Значит пойдем дальше. А еще где-то здесь Мария и, значит в нее, возможно, придется стрелять... Это действительно страшно — убивать людей только за то, что они поддались влиянию тедибери. Хотя какие это к черту люди — они себя людьми уже не считали и вылечить их невозможно. Значит они уже мертвы, и я только отправил живых мертвецов туда, где им и положено быть.

Он почувствовал, что у него задергались губы и внезапная, иррациональная злость пополам с отчаянием охватывает его; он изо всех сил сжал пистолеты. Нервы ни к черту.

Поневоле задумаешься о правильности своей миссии. Но внутренняя убежденность говорит, что все делает верно и другой путь недостоин советского офицера. Все хватит! Работать, от меня слишком многое зависит, чтобы нюни пускать!

Дэн тихонько вздохнул, пару секунд постоял у закрытой двери, идущей в жилые помещения 'Бастиона — 1'. Тишина. Похоже, что обитатели ничего не заметили. Бросил один из пистолетов в кобуру и освободившейся левой рукой приоткрыл дверь. Из щели на пол легла полоса яркого света. Пару секунд постоял — ничего не происходило. Он снова вынул второй пистолет, осторожно открыл дверь и бесшумно скользнул в круглый зал, из которого по радиусам, словно спицы от втулки колеса, расходились четыре широких, совершенно одинаковых коридора.

Голый бетон стен, высокие сводчатые потолки, полы выстелены белоснежными плитами из пластикобетона. По сторонам, сколько хватает взгляда, двери в глубоких нишах через неравные промежутки. И ровный свет, льющийся из высоких фонарей над дверьми, оставляя мраку клубится у самого потолка.

Про задачу Буридана он знал, повода для аналогий давать не хотелось и выбрал самое простое решение — пошел по ближайшему коридору, по очереди открывая двери.

Он двигался по второму, когда впереди едва слышно начала приоткрываться дверь. Он всем телом, вместе с пистолетами повернулся.

На пороге стояло карикатурно похожее на медвежонка существо и смотрело на человека круглыми, без век, глазищами с белым ободком вокруг.

'Чпок, чпок' — звуки, произведенные пистолетами, были негромкими, словно проткнули детские шарики.

Тедибери упал на пол меховым комочком.

Натренированное тело начало двигаться самостоятельно, независимо от мозга. Он влетел в дверь, перепрыгнув через мертвое тело, сразу ушел в сторону. В углу, на кровати, никого.

Оглянулся назад. И там никого. Только пакостно воняло — тедибери от страха испражнился.

— Тьфу! — сплюнул Дэн и поспешно покинул комнату.

Он двигался по коридору, когда боковым зрением увидел, как справа с тихим хлопком возник, именно возник громила на голову выше не жаловавшегося на рост Дэна. Именно возник, потому что никаких промежуточных движений не было. Дальнейшее происходило настолько быстро, что потом он так и не смог восстановить в памяти последовательность и подробности событий.

Резким движением начал поворачиваться вместе с пистолетами, но страшный удар по рукам, будто огрели бейсбольной битой, выбил оружие.

— Кill you! — выкрикнул зомби и ударил, резко, почти профессионально. Хук в челюсть должен был смять, вырубить Дэна, но он успел среагировать и поднырнул под него. Сжатый до каменного состояния кулак взлохматил короткие волосы на затылке.

Дэн выпрямился и продемонстрировал любимую двоечку -правой в солнечное сплетение и тут же левой в челюсть. Зомби отбросило назад. Врезался в стену. Звук при этом получился такой, будто с размаху бросили на пол ком влажной глины, но к удивлению русского, он не вырубился а, наклонив голову, вытянул вперед руки с растопыренными пальцами, бросился, хрипло рыча.

Дэн уклонился, но немного не рассчитал, и вытянутая рука зомби скользнула по плечу и толстые пальцы судорожно вцепились в комбинезон.

Они рухнули на пол. Дэн ударился спиной об землю, тяжелая туша придавила к земле. От зомби пахло человеческим потом и маринованными огурцами.

Русский выхватил из ножен боевой клинок, тяжелое двадцатисантиметровое лезвие с глухим звуком вонзилось меж ребер зомби по самую крестовину. Тот потрясенно захрипел, что-то рявкнул, взмах руки выбил нож из руки.

Вообще-то для нормального человека такой груз стали должен оказаться смертельным, но к обычным людям это создание отношение не имело. Пальцы зомби схватили Дэна за шею, сдавили с силой домкрата, перекрывая доступ кислорода.

'Чертов бугай! Так и придавить может!' — одной рукой он пытался сорвать руки зомби, а второй, липкой от чужой крови, безуспешно шарила по полу в поисках рукояти ножа.

Презрительно скалящееся лицо вплотную приблизилось к лицу Дэна.

— Кill you! — прошипел зомби обдав запахом вони изо рта.

Потемнело в глазах, еще немного и его банально задушат... Умереть от рук грязного зомби? Он бросил поиски ножа, сорвал пальцы зомби и живительный воздух ворвался в легкие, но тут же ладони снова сомкнулись на шее.

Глаза застилал пот, он потерял счет времени, а они все боролись.

В какой-то миг задыхающийся Дэн понял, что они не одни — на него смотрел пронзительно-черный зрачок дула пистолета, а немного выше острые, как бритвы, щели прищуренных и таких знакомых глаз... глаза жены Марии.

Сцена что-то напомнила, что-то совсем недавнее, но сейчас ему было не до воспоминаний. До глубины души, до самых кончиков нервов пронизало чувство абсолютной беззащитности перед неизбежным, как у распятого на пыточном столе, как у насекомого, приколотого булавочкой к картонке. Неужели ВСЕ? Тогда все...

Он закрыл глаза, ожидая, мгновенной боли, и он перестанет — быть.

'Бах!' — ударило по натянутым нервам, звук выстрела отразился от стен, затих.

Туша сверху вздрогнула, обмякла. Я жив? Жив! Значит Мария как0то избавилась от власти тедибери! Он сбросил мертвеца с себя.

Мария как рыба, ловила воздух открытым ртом, часто моргала глазами как плошки, в которых набухали слезы.

Еще миг и она мягко осела на пол. Она была в обмороке.

Глава 16

Войны... Войны бывают разные. Бывает, когда их ведут ради трофеев и материальной выгоды. Тогда прекратить ее сравнительно просто. Достаточно дать понять агрессору, что баланс приобретений и потерь начинает складываться не в его пользу. А бывает, когда война ведется ради жизненно-важных ценностей: ради выживания своего народа, своего вида, своей цивилизации. Тогда война ведется до последнего способного взять в руки оружие. И горят континенты, а обустроенные планеты превращаются в безжизненные куски камня. И могучие, многосотметровой длины боевые звездолеты погибают в сотнях и тысячах световых лет от обжитых и освоенных мест. Взрывается прорвавшаяся через противоракетную оборону торпеда с анигляционными или термоядерным зарядом, непредставимо короткий миг времени — квант и, плод многолетнего труда миллионов людей, и самое главное многотысячные экипажи, разлетаются облаком бессмысленной плазмы. А бывает и так, звездолет, пронзенный рапирой лазерного луча мощностью в десятки гигаватт, обращается в мертвую, безжизненную коробку, обреченную вечно скитаться по безграничному космосу.

Но все же, все же... Человек, как и любое другое разумное существо в известном людям районе рукава Ориона, обречено на войны.

Директория не собиралась отпускать вражеский флот, уносивший тедибери и захваченных ими людей из Солнечной системы. Станция 'Объект 2037', связывавшая руки, больше не угрожала Земле гибелью. И теперь: как говорили древние: ничего личного, только дело. Где тедибери вынырнут, у какой планеты, не знал никто, но совершенно ясно одно — рано или поздно они захотят взять реванш. А Земля не собиралась жить под занесенным над ней дамокловым мечом.

Берегитесь зверьки! Человек — самый хищный и мстительный разумный вид рукава Ориона идет требовать долги!

Человеческий флот встретил флот тедибери на орбите Луны, где еще было невозможно из-за близости планет включить варп-двигатель. Предстоял неравный бой. Хотя численность линкоров была примерно равной, зато численность корветов и переоборудованных в боевые гражданских кораблей, у тедибери больше в полтора раза. Крюгер, многими почитаемый лучшим флотоводцем человечества, решил возглавить земной флот.

Здесь, на командной палубе флагмана земного флота: линкоре 'Аврора', названном в честь легендарного корабля 20 века, за толстой шкурой брони Крюгер чувствовал себя словно вернулся из долгого путешествия домой. Здесь располагался штаб — мозг сложного военно-космического организма: флота. Длинный ряд дисплеев вдоль двух стен, перед которыми сидели офицеры-операторы, большой экран с россыпью мерцающих точек в противоположных углах: зеленых и красных, обозначающих свои и чужие корабли, размеренный писк аппаратуры связи и разведки, тихий шепот операторов. Темнота космоса с мириадами колючих звезд и сверкающий пятак Солнца в иллюминаторе.

Крюгер, в кресле командующего флотом, прямой, словно палку проглотил, в парадной форме, на груди сверкали золотом орденские планки высших орденов и медалей человеческих государств, но больше всего он ценил простой солдатский орден Славы — его давали только за личный подвиг на поле боя.

Матросы и офицеры должны видеть, что несмотря на скажем скромно... сложные последние несколько недель, флот остается флотом и его мундир, что-то вроде знамени. Поэтому он будет таскать этот неудобный парадный мундир! Ради того — чтобы незыблемо стояла Империя Человечества! Он посмотрел на изображение на мониторе. Руки спокойно лежали на сенсорной панели. К горлу плотно прилегал ларингофон. Он погрузнел и постарел с тех пор, когда последний раз вел флот в бой в исторической битве у осажденных волфами планет Нью-Чжунхо и Син-ху-ти, только глаза остались прежними, холодными глазами убийцы и стратега. Слева от Крюгера горело табло потерь с пятьюдесятью зелеными огоньками: десять линкоров и сорок корветов. Смена зеленого цвета на янтарный указывала на тяжелое повреждение корабля, голубой говорил, что корабль полностью выведен из строя или уничтожен.

— Флоту! — произнес негромко в. В голосе прорезалась сталь, — Начать выдвижение, согласно плану.

И тут же изображение на большом экране дрогнуло, красные точки двинулись вперед, на ходу перестраиваясь в центр боевого построения. В центре десять линкоров, корветы на флангах.

Крюгер, был счастлив. Президенство, все эти гражданские дела — это было не его, а возглавлять идущую в бой эскадру... Что может быть лучше для настоящего офицера и профессионала?

Прошлый вечер он провел в каюте, наедине с бутылкой коньяка. Иван Крюгер был человеком действия, и ожидание его изнуряло; к тому же годы на гражданке изрядно расслабили. Но как воевать и побеждать он не забыл. Как говорится: мастерство не пропьешь и в карты не проиграешь. А он действительно был мастер, достигший адмиральских погон собственным талантом, потом и кровью, в основном чужой. Но такова судьба офицера, как бы он бы не был талантлив, но он оставляет после себя не великие открытия, не симфонии, не картины, а кровавый след, в котором мертвые тела людей и их противников перемешаны с обломками, пылью, прахом и радиоактивным газом.

— Кофе, — бросил в пространство Крюгер.

Спустя несколько секунд позади мелодично звякнуло и бархатистый женский голос произнес:

— Ваше кофе.

Крюгер повернулся и взял с подноса, принесенного роботом-стюардом крохотную чашечку, исходящую ароматным паром крепчайшего кофе, такого, как любил — автоматический повар корабля успел за двое суток похода изучить вкус адмирала.

Он успел допить и положил чашку на поднос, когда коротко рявкнул корабельный ревун. Крюгер повернулся и посмотрел на тактической монитор с данными РЛС (РЛС — радиолокационная станция). По экрану ползла надпись: 'Флот противника начал выдвижение'.

Флот тедибери на ходу начал перестраиваться в аналогичную земному флоту формацию, только гораздо больше по размеру. План тедибери был бесхитростен, но от этого не менее надежен. Обладая численным преимуществом перед людьми, они стремились полуобхватить корабли землян по фронту, чтобы поставить их под фланкирующий огонь.

Лицо Крюгера, с характерным для людей волевых и властных широким подбородком, превратилось в непроницаемую маску, глаза чуть сузились.

— Компьютер, — рявкнул командующий, — ориентировочное время пересечения флотов?

На мониторе загорелась надпись: 'При неизменной скорости флотов траектории пересекутся через пятьдесят семь минут 41 секунду'.

— Увеличить скорость до максимальной!

Оба флота сближались с огромной скоростью. Начало сражения напоминало шахматную игру с заранее известными традиционными дебютными ходами.

Впереди двигалась, хаотичными маневрами сбивая прицел, густые стаи из тысяч дронов и ракет.

Крюгер посмотрел на быстро меняющуюся цифру на мониторе, обозначающую время до пересечения траекторий флотов. Пожалуй пора.

На верхней губе появились капельки пота. Сейчас все решится. Сработает его задумка или нет!

— Флоту экстренное торможение! — рявкнул надсадно, — Брандеры — вперед!

Длинные языки чистейшего ядерного пламени вырвались из носовых двигателей земных линкоров и корветов. Перегрузка вдавила экипажи в кресла.

Единая завеса дронов и ракет земного флота дрогнула, разорвалась, превратившись в полусферы, укрывавшие драгоценное содержимое — четыре яхты в центре и продолжала стремительно сближаться с вражеским флотом. Для того чтобы до отказа набить яхты антивеществом, Крюгеру пришлось ограбить все научные лаборатории и электростанции Солнечной системы.

Корабли тедибери в свою очередь начали тормозить. Вспыхнули столбы дрожащего света, ослепительного, безжалостного — один, другой, третий, множество. Застонало пространство, яростно полосуемое лазерными лучами гигаваттной мощности. Они пытаясь поразить брандеры, но каждый раз натыкались на корпуса дронов и ракет.

Угрюмые глаза Крюгера не отрывались от экрана монитора, на котором красные шарики — яхты с охраняющими их дронами и ракетами неспешно сближалась с зеленым эллипсом вражеского строя, глубокие морщины избороздили лоб и щеки.

Космос на миг ослепительно вспыхнул — это лазерный луч все-же нащупал один брандер.

— Der Arsch (задница) — прошептали губы.

На мониторе замелькали цифры: 10..., 9..., 8... — обратный отсчет до момента, когда снаряды вражеских флотов встретятся. Крупные черты лица Крюгер обострились, бледные губы раздвинулись в волчьем оскале.

Завеса дронов и ракет флота тедибери и три оставшиеся полусферы с брандерами встретились примерно на полпути.

В угольно-черном космосе разгорелась молниеносная схватка с ускорениями в десятки g, непредсказуемыми траекториями полета — все для того, чтобы максимально сблизиться с врагом и взорваться рядом или выпустить по нему облако разогнанной до космических скоростей шрапнели.

На миг расцвели ослепительно-яркие звездочки взрывов термоядерных и аннигиляционных зарядов, на которые невозможно смотреть незащищенным взглядом.

Космос снова ослепительно вспыхнул — удачливая ракета или дрон-самоубийца все же прорвался к брандеру, уничтожив и превратив в излучение прикрывавшие его дроны и ракеты.

Тысячная доля секунды и выжившие аппараты несутся дальше. На месте боя дрейфовали поврежденные ракеты и дроны, куски искореженного, безжизненного металла и пластика, облака осколков.

Осталось два брандера. Крюгер замер, на верхней губе выступили капельки пота. Содрогнулся от мысли, что замысел может провалится из-за глупой случайности. Через считанные секунды будет понятно, удался его замысел или нет.

ИИ кораблей враждующих флотов включили электромагнитные орудия ближнего рубежа обороны, заполнив пространство тоннами металла. Заградительный огонь невероятно плотный, но часть дронов и ракет неизбежно прорвется.

Космос в центре вражеского строя ослепительно вспыхнул и когда пламя аннигляционных взрывов исчезло, основы вражеского строя — линкоров не было. Они исчезли, испарились в вспышке. Пострадали, оплавленные колоссальной энергией аннигиляционных взрывов ближайшие корветы.

Люди и известные им расы рукава Ориона не применяли брандеры в космических сражениях по причине полной бесполезности. Неповоротливые брандеры, с массой на порядки выше, чем у юрких ракет и дронов, имели нулевые шансы близко подобраться к строю вражеских кораблей. Изобретение талантливым киберпсихологом Андрэ Смитом нового поколения искусственных интеллектов, обладавших неким подобием интуиции, кардинально меняло дело. У управляемых таким ИИ ракет и дронов появлялись неплохие шансы довести брандеры, или хотя бы их часть, до вражеского строя.

Крюгер понял, нет скорее почувствовал, что схватил наконец бога за бороду, удача все же нашла его, и нужно быть последним олухом, чтобы теперь ее упустить! Он почувствовал необыкновенную радость, почти восторг. Впервые за страшные и кровавые недели противостояния с тедибери у него все получилось!

Ему показалось, что он услышал негромкий вскрик и повернулся на звук. В шаге от его кресла на полу лежала девушка иссиню-черными волосами, в форме и с лейтенантскими погонами, но удивительно было не это.

Голова, а точнее лицо. С ней у девчонки явно творилось что-то не то. Побелевшие щеки, полуоткрытый рот, в котором языку будто вдруг стало слишком тесно. И глаза — без единой мысли, два огромных бездонных блюдца, будто нарисованные на лице синими мелками.

Да еще и смотрящие не прямо, а друг на друга.

— Да твою ж... — выдохнул Крюгер, поднимаясь с кресла.

Несмотря на плачевное состояние, двигалась девчонка на удивление быстро. В руке ее блеснуло узкое лезвие примерно с ладонь длиной.

В каком месте она его вообще прятала?!

Резким движением ткнула в Крюгера кинжалом, целясь в левый бок, в щель между ребрами.

Он не стал парировать удар — поднырнул под него, перекатился по палубе, очутившись за спиной убийцы. Для другого это было бы концом. Любой человек был бы на долю секунды беззащитен, но эта девушка уже не была человеком. Она успела обернуться.

Он моментально оказался рядом и ударил правой. Резко, без замаха. Точно в челюсть.

'Бац' — в юности Крюгер был неплохим боксером.

Кресло с здоровенным офицером-оператором со скрипом отъехал по полу на полметра. Но больше всего досталось горе-убийце: ее приложило об стену с такой силой, что Крюгер не удивился бы, останься она лежать со сломанным позвоночником.

Не осталась. С тихим стоном поднялась, посмотрела окосевшими глазами — и снова бросилась, даже не попытавшись подобрать улетевший в угол то ли стилет, то ли кинжал. Но время было упущено. На убийцу набросилось сразу несколько офицеров и, хотя силы ее были как минимум вдвое большими чем у человека, через пару секунд ее уложили лицом в пол.

Девчонку, если только это слово было применимо к зомби, увели.

'Ди-и, ди-и, да-ра-ра' — тревожно взвыл ревун — подошла основная волна вражеских дронов и ракет. Линкор задрожал всеми плитами металла и керамики; вибрация рождала мерзкие мелодии на грани ультразвука.

Земной флот отделался малой кровью, почти половина кораблей получили пробития корпуса или радиоактивное поражение, но ни один не вышел из строя. И началось избиение остатков вражеского флота — без линкоров — больших парней космических сражений тедиберибыли беспомощны. Пространство, разрезаемое световыми клинками тераваттной мощности, засверкали залпы лазерных орудий. Вражеские корабли замирали, недвижные; взрывались от внутренних взрывов, разлетались истерзанными кусками металла и пластика, мертвыми телами экипажей. Межрасовые войны имели собственные правила, но снисхождение к побежденным в их состав не входило. тедиберии их зомби были уничтожены поголовно и только одно отравляло триумф Крюгеру: сожаление, что пришлось уничтожить добрую половину бывшего земного флота. А о людях... точнее бывших людях, а ныне зомби он не сожалел — они нелюди...

* * *

Дэн схватился за горло, закашлялся. Чертов зомби! Едва не задушил! Ну и бугай! Даже кинжал в бок не остановил!

С трудом поднялся, воздух с хрипом выходил из горла.

Он наклонился над пистолетами, поднял. Индикаторы на стволах мигнули зеленым — оружие узнало законного владельца. В чужих руках оно оставалось бы мертвым куском металла.

Немного болела голова. Кожа на руках оказалась содрана почти до костей, немного саднил правый бок, левый рукав костюма-невидимки был оторван напрочь, но особой боли ни в боку, ни в руке он не чувствовал. Дэн сделала шаг вперед и наклонился над телом жены... Жены ли или зомби. Он очень надеялся, что все же жены — ведь стреляла она не по нему? По крайней мере в этот раз!

Спрятав один из пистолетов в кобуру, протянул руку к мраморной белизны шее — пульс в шейной артерии есть. Скорее всего обморок. Слава богу! Он забрал пистолет, лежащий у стройных ног и, слегка прихрамывая, отправился дальше по коридору. Дело превыше всего — от него зависит исход войны с тедибери.

Больше живых, ни зомби, ни тедибери, на базе не оказалась. Дэн связался с Стариком — тот лично руководил операцией и доложил, что 'Бастион — 1' захвачен им, потом направился туда, где оставил жену. Им много о чем надо было поговорить!

Вернулся к Марии через десять минут. Она уже не лежала — сидела на полу, рядом со стенкой. Волосы, которыми она так гордилась и ежедневно ухаживала за ними, растрепаны. На бледном лице застыло страдальческое выражение, Глаза, в темных кругах, не отрывались от стены.

Дэн подошел к, казалось, не обращающей на него женщине, остановился в шаге. Он был не уверен, что Мария полностью избавилась от влияния тедибери.

— Здравствуй, Мария.

— Здравствуй, Дэн, — ответила женщина безжизненным голосом, не отрывая взгляд от противоположной стены, — Ты ничего не знаешь. Не можешь знать! — ее затрясло так, что пришлось опереться о стенку, — А я помню все, что эта тварь заставляла делать. Помню, как пыталась убить тебя...

Она заморгала, борясь с подступающими слезами. Дэн сделал вид, что ничего не заметил.

— Тедибери, которого я убил, это твой хозяин? — мягко спросил мужчина.

— Они называют себя магоно эо. Да... — слова дались женщине с трудом.

Это ставило все на свои места. Ее выстрел в зомби, с которым он боролся. Ей 'повезло'. Хотя она и попала под влияние тедибери, но не переродилась в зомби и со смертью 'хозяина' стала свободной.

Он присел на корточки, нежная мужская рука провела по женской щеке. Мария впервые повернула голову к мужу и посмотрела на него огромными со свету глазами. Робко улыбнулась.

— Ты простишь меня, Дэн? Простишь? — в глазах загорелся какой то непонятный огонечек, руки нервно теребили шов на брюках.

— Конечно, глупышка, ведь это была не ты. Тварь использовала тебя... — он протянул руку чтобы обнять, но женщина отпрянула, словно в испуге. Отрицательно мотнула головой.

— Нет, нет! Ты должен презирать меня! Я грязная, грязная! Ты должен презирать меня! — в глазах накапливались и часто, одна за другой, стекали слезы, — Я как подумаю если, если еще раз это — лучше смерть!

На лице девушки читался неприкрытый ужас. Мысль о том, что тедибери вновь может вновь завладеть ее, была просто невыносима.

Дэн встряхнул ее за плечи.

— Успокойся, — произнес мягко, изредка поглядывая на окаменевшее лицо женщины. — Они бегут с Земли, а в космосе их встретит сам Крюгер. Им не уйти!

Казалось, что мысли женщины бесконечно далеки от происходящего вокруг. Взгляд застыл, словно она хотела разглядеть нечто видимое только ей, быть может прошлую жизнь, в которой она была счастлива.

— Да? — произнесла Мария. Она часто задышала. Зрачки были расширены, — Ты просил ребенка, а я... дура, не соглашалась. Ты не передумал? — она впервые за этот странный разговор поглядела мужу в глаза.

Дэн невольно сглотнул. Затем открыл рот. Закрыл. Наконец, справившись с чувствами, медленно произнес.

— Нет, — потом поспешно добавил, — конечно.

— Тогда здесь и сейчас, — женщина смахнула рукавом рубашки слезы с лица. Поднялась, под пораженным взглядом супруга, на ходу расстегивая пуговицы.

— А ты чего ждешь? Раздевайся!

* * *

Несмотря на успешное завершение операции по уничтожению тедибери, нельзя успокаиваться и думать, что все они со своими зомби улетели с Земли, а не затаилась где-нибудь в лесах Канады или джунглях Африки. Ведь остался же тедибери в бункере 'Бастион — 1', чтобы прикрыть отлет флота? Служба генетического контроля развернула масштабные поиски и, не безуспешно. Две недели тому назад обнаружили скрывавшегося в Андах тедибери. То ли отстал от сородичей, то ли специально остался для неизвестной цели. К сожалению, взять живым его не удалось.

Отныне человечеству предстоит постоянно быть настороже, — если сумели они проникнуть на Землю, сумеют проникнуть и на другие планеты, других цивилизаций. Вот этого бы не хотелось, поэтому на орбите Земли собиралась объединенная эскадра Социалистической Директории. И он, конечно же среди тех, кто выбьет из тедибери потроха! Правительство решило помочь бывшим врагам, а ныне союзникам — волфом освободить их планеты от захватчиков. Это не было альтруизмом — люди были готовы на все, чтобы ликвидировать опасность нового нашествия зверушек или покоренных ими рас. Для этого было решено уничтожить всех тедибери за пределами материнской планеты. К тому же империя волфов прикрывала от экспансии семей насекомоподобных Вэли. По вопросу самой материнской планеты тедибери долго кипели споры. Часть министров настаивала на ее уничтожении и только информация Старика о могущественном покровителе зверушек, остудила страсти. Было решено повесить на орбите сеть спутников— контролеров, гарантирующих изоляцию планеты.

В терминале 'А' главных воздушно-космических ворот Новой Москвы — космопорте Троицка бурлила жизнь. Толкались озабоченные пассажиры. Стеклянные автоматические двери бесшумно распахивались, впуская внутрь новых людей. На диванчиках вдоль стен, десяток человек читали, курили или жевали прихваченные из дому бутерброды. Негромко жужжали кондиционеры. Слащавый женский голос на трех языках: китайском, английском и русском объявлял прилеты и отлеты кораблей.

Под ручку с Марией Дэн прошел к стойке регистрации, остановился.

— Ну вот и все, Машенька, пора прощаться, — произнес, поворачиваясь к жене.

Он заглянул ей в глаза. женщина хотела что-то сказать, но в уголках ее глаз внезапно нависли слезинки; жалко дрогнули губы. Судорожно глотнув, шепнула, опаляя ухо жарким дыханием:

А кто-то говорил, что уже не будет спасать мир, не скажешь кто? — она отстранилась, чтобы заглянуть в опечаленные глаза мужа, потом зашептала дальше, только попробуй, мистер Бонд, не вернуться! Побью, клянусь на том свете найду и побью!

— Уже боюсь и поэтому никому не дам себя убить, клянусь, Мариша, — в глазах мужчины появилось нечто тоскливое, — надо прощаться. Береги себя и его! — он погладил ее по еще совсем незаметному животику. Через шесть месяцев у них родится мальчик. Они уже даже имя подобрали — Сергей. Сергей Даниэлевич, звучит!

Он осторожно отодвинул прядь женских волос, заставляя сердце забиться в бешеном ритме. Во взгляде мелькнула нехарактерная для него, всегда такого серьезного и непреклонного, нежность, и, не удержавшись, Мария первая потянулась к его губам. Сильные мужские руки обвились вокруг ее талии, уверенно и крепко, как много лет тому назад, когда она сказала: Да. И нахлынула беспомощность, она почувствовала, что почва почти уходит из-под ног и что-то теплое обволакивает ее, лишая воли.

Мужские губы оторвались от ее. Дэн резко повернулся и шагнул к стойке регистрации. Палец коснулся сенсора, на табло загорелась надпись: 'Пассажир зарегистрирован, проходите'. Турникет раздвинулся.

Он шагнул в 'чистую' зону аэропорта, обернулся, когда подходил к автоматически распахнувшейся двери и махнул рукой — все будет хорошо. И исчез за дверью.

Ну что, зверушки, человек идет! Алаверды по полной, мы не злые, просто память у нас хорошая. Зря, ой зря вы связались с самым хищным и мстительным существом в Галактике!