Доледниковый период. Магия

— Тепло! — прошептал он. — Давай, Царг, давай, иди, там уж заждались...

— Ага... — мрачно сказал Царг и пошёл в ночной дозор. Хотелось вернуться, вытащить Сета за ногу и блаженно плюхнуться обратно, чтобы сладко дрыхнуть где-нибудь до полудня. Так ведь нет! Надо идти и бдить... чтоб этого дурацкого Бхагву мамонт затоптал! Не живётся ему спокойно.

— Спать охота, — сказал Ворон, бесшумно догнав друга.

— Ага, — клацнул зубами Царг, зевая.

Через несколько минут они сменили заждавшихся товарищей, обозвавших их "копушами". Пока Царг спал, разыгравшийся ветер разогнал облака, очистив звездное холодное небо. С наблюдательного гнезда было видно, как на западе начала наливаться светом верхушка могучего Столпа — гигантского острого пика, первым встречающего встающее на востоке великое светило. Зимнее солнце ещё спало.

— Что-то у меня на душе тревожно, — тихо сказал Ворон.

— С чего бы это? — спросил Царг, вслушиваясь в мглу.

— Не знаю, — ответил Ворон. Он привык доверять своей интуиции.

— Не знаешь — не трави душу, — буркнул Царг.

...К утру совсем распогодилось. Зимнее солнце аяков наливалось теплом и светом, а родное светило ещё только висело над горизонтом, как и положено в это время года. Ворон вспомнил, как Матери объясняли им округлость земли, рассказывая, что во время походов на юг солнце поднимается днём всё выше и выше, в то время как солнце аяков, наоборот, опускается к горизонту. Горт в молодости заходил так далеко, что зимнего солнца совсем не было видно и вечерами тучи там, в стороне родного севера, светились, подсвеченные оставленным даром аяков. "Заря надежды" прозвали тогда ушедшие в поход атэлы... мол, ждёт нас родина, надеется, что вернёмся мы туда, где раскинулась под двумя солнцами вольная и обильная на дары земля...

— Заснул, что ли? — толкнул его локтем Царг. — Чёртов эльф! Разморило тебя на солнышке, да!

— Сам ты заснул! — возмутился Ворон. — Просто задумался.

— Думать в дозоре — самому себя гробить! — самодовольно сказал Царг. До окончания их дозора оставалось совсем немного. Вот-вот в лагере неугомонный старикан Горт поднимет всех на ноги, раздаст утренние подзатыльники, наорётся вдоволь на полусонных мальчишек и пришлёт смену всем дозорам, велев через полчаса-час бдения снимать посты и выдвигаться как раз в сторону Ворона и Царга. Ещё вчера Горт сказал старшим, что намерен сменить месторасположение, пройдя ближе к лесному становищу Оро, где дружная ватага угрюмых огномов помогала атэлам достраивать небольшую крепостцу, охранявшую дорогу по ущелью. Как-то не слыхали ни Царг, ни Ворон, ни Горт, ни даже всезнайка Сет, чтобы воины Бхагвы когда-либо пытались пройти этим проходом, — да только "раз в жизни и носорог летает" ответил на возражения князь, то есть, давайте-ка, братья, почешемся заранее — мало ли что?

— Подожди-ка! — оборвал его Ворон, прислушиваясь. Царг замолчал. Ему нравилось вот так, в дозоре, чувствовать себя опытным воином, обращающим внимание на малейшие изменения звуков, запахов, света и тени, — и он немного досадовал, что не он первым оборвал Ворона, а Ворон его.

А что случилось-то?.. Вот ведь, чёртов эльф, уши, как у лиса...

Внезапно он услышал оборвавшийся далёкий свист. Почти сразу справа от них отозвались свистом двое дозорных, не так уж и далеко занимавших позицию по другую сторону небольшого ручья.

— Драка! — воскликнул Царг. — Клянусь аяками, что-то неладно!

Они уже слетели со своего поста и на мгновение остановились — теперь уже отчетливо слышался шум боя... и слышался он как со стороны лагеря, так и со стороны соседского дозора.

— Я в лагерь, ты к ребятам, — приказал Ворон и рванул, как молодой лось. Царг на долю мгновения задержался. Ему казалось, что произошла ошибка — он и Ворон всегда должны быть вместе! В конце концов, в лагере без малого двадцать два человека... и все при оружии!

Додумывал он уже на бегу.

Ворон бежал легко. Взгляд его, казалось, стал каким-то пронзительно-острым. Он видел всё, что попадало в поле зрения чуть ли не с трех сторон разом, мгновенно взвешивая, анализируя, расставляя увиденное по каким-то потаённым полочкам внутри огромного зала собственного мозга. Вот скакнула вспугнутая им белка — это минус. В следующий раз надо было заметить её первым и чуть-чуть изменить направление. Сейчас тот, кто, возможно, сидит в засаде, понимает, что белка прыгнула не просто так...

Впрочем, какая уж тут засада... дикий рёв вымахнул ему навстречу, переполошив весь просыпающийся лес. Обогнув густые колючие заросли лесной малины, Ворон с размаху вылетел прямо в битву, чуть было не споткнувшись о тело полулежащего в луже крови Зоха, медленно подгребающего к себе вывалившиеся внутренности.. Он поднял голову и Ворон успел увидеть его недоумённый, словно обиженный, расплывающийся болью взгляд.

...КАЛИ... это и смерть, и обновление, и особое состояние воина...

У этого слова много значений. Это — всё. Одновременно.

Мир вокруг замедлился. Мышцы перестроились на состояние Кали, подстраиваясь под скорость восприятия. В детстве Ворон несколько раз подряд рвал сухожилия, когда в состоянии Кали его руки и ноги реагировали чуть быстрее, чем требовалось. Когда мышцы сокращались чересчур быстро... а сухожилия уже не могли выдержать этого.

Ворон увидел, как мечется Горт, окруженный чуть ли не десятком воинов, вымазанных с головы до ног чёрной грязью, к которой прилепилась сухая хвоя и ветки. Он успел понять, что воины Бхагвы сделали глубокий обход, появившись оттуда, откуда никогда не появлялись. Он увидел тело самого младшего юноши, упросившего Горта взять его в поход... и на долю мгновения душа Ворона отказывалась принять увиденное...

Рассыпая искры, в костёр упал измазанный грязью вражеский воин. Волчий хвост, прикрепленный к косице, с размаху угодил в угли. Над головами воинов, окруживших Горта, медленной россыпью красных, крупных, подсвеченных утренним солнцем, шариков вымахивала рассыпчатая струя крови, и спиной вперёд уже вываливался кто-то с размозженной головой...

Это был самый первый бой в жизни Ворона. Единственный, который он не мог вспомнить в подробностях, а вспоминал лишь обрывки... и они казались ему окрашенными в красный, чёрный и бурый цвета... и пахли горьким отвратительным дымом.

Бой распался на множество остервенелых схваток. Часть юношей кружила по лесу, отбиваясь от наседавшего врага. Слышно было, как звенит металл, глухо бухают дубинки и орут пронзительными голосами нападающие... и обороняющиеся. Вот, прямо сквозь колючие заросли малины ворвался кто-то окровавленный, крикнул что-то непонятное, вскинулся и вдруг упал, показав торчащий в позвоночнике бронзовый топор с витиевато разукрашенным резьбой топорищем...

Вот трое ребят выскочили на полянку, где уже нестерпимо воняло подгорающим в костре трупом, и попытались присоединиться к наставнику и Ворону, но нахлынувшая на них толпа заставила их отступить обратно в лес...

Пять воинов Бхагвы владели искусством Кали и двигались почти также быстро, как и Горт с Вороном. Двое из них упали к ногам наставника, когда он и Ворон стояли спина к спине, отбиваясь. Ворон сплюнул вязкую слюну и отметил, что она не окрашена кровью. Благодарение аякам, а то от удара по рёбрам в какой-то момент показалось, что обломки костей воткнулись ему в лёгкие.

— Ну, — переводя дух, — сказал он. — Может, хватит? Уматывайте отсюда, пока мы не сложили ваши тела в гору мертвечины для медведей.

— Вас воспитывают бабы! — насмешливо кинул Чарг-предводитель. Наверное, его имя Ворон услышал в бою, когда кто-то из воинов окликал его, как начальника. Сейчас Ворон не мог этого вспомнить... впрочем, это было абсолютно неважно. — Бабы командуют вами! Вы ползаете вокруг них и умоляете своих ведьмачек не приносить вас в жертву! Бабы!!

Чарг нарочито громко захохотал, плюясь и выкрикивая что-то неразборчивое. Слюни отвратительными вожжами повисали на его черной бороде, глаза безостановочно метались и взгляд их было невозможно перехватить.

"Он пытается отвлечь меня!" — подумал Ворон и едва успел отбить брошенную в него тяжёлую челюсть лося, отполированную до белизны и усеянную вставленными осколками кремня. Отбивая удар, он увидел, как сделав обманное движение, Чарг зашёл чуть слева, норовя ударить Ворона в приоткрывшийся бок. Ворон бы увернулся, но тогда проклятая дубина могла поразить Горта в открывшуюся спину — такие приемы они сами не раз отрабатывали. К тому же пришлось защититься и от двух стрел, которые он едва успел поймать на рукоять своего топора. Дубину Чарга он остановил, но зато справа получил такой удар по затылку, что перед глазами вскипели чёрные пузыри...

...Царг перерубил ноги одного из воинов... да, точно так! Когда он появился, Ворон не помнил, хотя бы и весь Совет Матерей вызнавал его скрытые думы. Не помнил — и всё. Неподалёку всё ещё умирал Зоха, пытаясь слабеющими пальцами выбирать из кишок налипшую к ним хвою. И некому было успокоить, усыпить его, дать ему время, чтобы выжить, когда юноши доставят его к Лораве, к Нине, ко всему родному и важному, что осталось там, далеко-далеко, по ту сторону равнодушного Столпа... и какой-то кривоносый уже подбирался к нему с ножом в руке...

...От удара в висок рухнул кривоносый воин, закатил глаза и дёрнул ногами, а Ворон, всё ещё не оправившийся, чуть было не споткнулся о тело Горта, отступив назад...

...Было скользко от крови...

...На поляну прорвались несколько друзей. Высыпавшая за ними орава визжала и улюлюкала. У нескольких Ворон заметил окровавленные скальпы, уже подвешенные к поясам. Нет, он не испытал гнева... время гнева и горя придёт потом... а пока надо было драться. Убивать и не дать этим дикарям убить себя. Не давать им убить Царга и всех.

...а потом он хотел открыть глаза и попытаться втолковать старому Горту, чтобы он помог ему выбраться из костра, но не смог. Всё тело горело огнём, а старый Горт сидел у этого огня и что-то монотонно говорил, роняя тяжёлые и страшные в своём равнодушии слова. Огненные стены, огненные облака, огненные руки, нестерпимо жестоко ковыряющиеся у него в груди...

ЦАРГ (УТРО)

"Я считаю лишь то, что запасается в кладовке на зиму, — мелькнула в голове Царга старая поговорка дружинников. — Врагов мне считать незачем!" Но, похоже, их было не меньше десятка, и они остервенело толклись вокруг ствола огромной расщепленной когда-то молнией сосны. Несколько трупов валялись под ногами, да двое раненых отползали в сторону, потеряв всякий интерес к бою. Двое мальчишек из школы были не видны из-за спин. Ускорившихся воинов, находящихся в состоянии Кали, Царг не видел — это уже хорошо! Он ещё только перепрыгивал через огромный подгнивший ствол, преграждавший путь, как сквозь вопли нападавших вдруг прорезался гневный вскрик... перешедший в стон. Кто-то из мальчишек был ранен. Нападавшие торжествующе взревели, топча убитых.

Царг медленно плыл в воздухе, отчаянно молясь, чтобы успеть. Ускорившись, он привычно плавно выхватил меч и теперь мог просто ждать, пока его тело опустится на землю. Он видел замедленные движения рук, вздымающиеся над косматыми головами, отблески на бронзе трех мечей, окровавленные шипы на дубине одного из нападавших и влетающие вверх щепки от сосновой коры — похоже, основную часть ударов принимал на себя ствол, к которому мальчишки прижимались спинами. Хоть бы успеть, о, великие боги, отцы аяков! Хоть бы успеть!.. сразить врагов и вернуться туда, где сейчас бьётся Ворон... и все остальные друзья...

Царг ударил в спины нападавшим, как ураган, разметав их в стороны. Он рубил и колол, полностью отдавшись чувству воина, не замечая, как кричит... а точнее ревёт, как раненый медведь. Ему хотелось иметь восемь рук и восемь острых клинков, чтобы успевать разить врага, едва бросив на него взгляд, ведь ускоренный, он успевал оценить ситуацию, направить клинок меча и удар топора... и уже высматривать следующую жертву, попутно изменяя положение тела так, чтобы не напороться на встречный выпад. Он видел двух израненных мальчиков и успел удивиться тому, что они ещё держались на ногах. Один из них, — пожалуй, самый младший из тех, кого взяли в дозор, — уже закатывал глаза, теряя сознание, второй утирал лицо, залитое кровью из рассечённого лба. Малыш ещё не успел осесть на землю, как Царг снёс голову последнему сопротивлявшемуся. Двое воинов медленно плыли, убегая. Один из них оглядывался на ходу и Царг успел подумать, что выражение лица удиравшего не столько испуганное, сколько оценивающее. Догнать обоих не представляло труда, но Царгу хотелось поскорее вернуться в лагерь, откуда доносились дикие вопли и какой-то совсем уж звериный рёв. Дробь сталкивающегося оружия безошибочно говорила о том, что в схватке сошлись несколько ускорившихся и равных в искусстве воинов.

— Хватай этого... как его... дружка своего хватай! Бежим туда! — замедлив восприятие до нормального, крикнул Царг, лихорадочно оглядывая поле боя. У одного из раненых хлынула кровь изо рта и он отплёвывался, с тупым изумлением глядя на свои зубы, выскальзывающие изо рта вместе со струйками. Раненых надо было вязать, отволакивать к старшему, допрашивать... но, великие боги, всё это потом, потом! Тащить их сейчас в лагерь было бы глупо.

— Оставим их здесь, — прохрипел Царг пересохшим ртом в ответ на немой вопрос оставшегося на ногах мальчика. Сурт! Вот как его зовут! Конечно же, Сурт! А второй — Хали.

— Сурт, не лезь в драку! — приказал Царг. После Кали всегда так — пить хочется, есть хочется, спать хочется... да только всё это пока ерунда. Царг может ещё много сил потратить, прежде чем свалится, — благодарение Горту и его тренировкам! Да вот бежать, жаль, ускоренным нельзя — это напрасная трата жизненных сил и соков тела.

Сурт взвалил на себя Хали и пошатываясь потрусил за Царгом, на бегу подхватившим бронзовый топор с крепкой дубовой рукоятью. Свой любимый боевой кремниевый он заткнул за пояс.

Так, с топором в левой руке и мечом в правой, Царг ворвался на поле боя, где Ворон уже упал на одно колено, с трудом отбивая сыплющиеся на него остервенелые удары. Из спины и груди Ворона торчали несколько стрел. Из надрубленной левой ключицы выплёскивалась кровь. Удар в затылок свалил его на спину и воин Бхагвы, обвешенный скальпами и отрубленными кистями рук, торжествующе заорал, отбрасывая дубину и выхватывая из-за пояса маленький топорик.

Царг развалил его голову пополам.

ЦАРГ (ДЕНЬ)

(продолжение следует)

19