| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Прости, Соннэя, правила прежде всего. — Дагер вынимает из кармана темно-зеленого камзола плотный платок и завязывает мне глаза.
Некоторое время иду ведомая под руку мужчиной, на которого безумно зла. На Рыжего, кстати, тоже. И его я ненавижу больше — он усложнил мое пребывание в Вышеграде, поставив цель под угрозу.
Скрип двери. Запах затхлости и плесени ударяет в нос. Мы начинаем спуск в катакомбы.
— Осторожно, ступени. Их четырнадцать.
Когда я впервые поинтересовалась о подземных ходах, Дагер предупредил, что Фликс не любит любопытных. Пришлось искать другой источник знаний — местных, чьи предки жили в городе со времен его основания.
Катакомбы тянутся не только под Вышеградом, но и под гарнизоном, врезаясь в горную гряду. Частью рукотворные, частью природного происхождения эти ходы в одно время были спасением для осажденных мирных жителей, которые могли уйти из оцепления вглубь империи. Однако, полвека назад после землетрясения, устроенного вражескими магами, большинство туннелей обвалилось, и карты устарели. Желания составить новые у градоначальника не возникло, тогда как у Фликса — очень даже. И подземный лабиринт остался доступен лишь криминальным гильдиям, которые лет двадцать возглавляет бессменный мэтр.
Уныло стонет ржавыми петлями очередная дверь.
— Порог, — любезно предупреждает сын теневого правителя Вышеграда. — Устала? Могу понести.
— Нет, сама дойду, — цежу сквозь зубы, иначе молчание Дагер расценит, как знак согласия.
Запах плесени усиливается, а с ним — холод и влажность.
Святые покровители! Знала бы я какие-то полгода назад, где доведется бродить, ни за что не поверила бы. Я и катакомбы?! Нет, это невозможно, поклялась бы тогдашняя я. И, к сожалению, ошиблась бы.
Случается, нашу судьбу меняет мгновение. Одно неосторожное слово, неосмотрительный взгляд или самонадеянный поступок — и спокойная размеренная жизнь идет наперекосяк. А Искуситель хохочет над потерявшим все горемыкой. Особенно недруг Создателя радуется, когда на добрый порыв отвечают черной неблагодарностью.
Еще какой-то месяц назад я спокойно подрабатывала бытовиком в небогатых кварталах Вышеграда. Быстро очистить заклинанием кухню от копоти и жира, зачаровать кладовку от мышей, прогнать муравьев, уничтожить моль и восстановить цвет ткани — все давалось мне легко, хоть этому я училась, уже оказавшись далеко от дома. И небольшие, но стабильные суммы капали в мою шкатулку — я брала вдвое меньше, нежели студенты с бытового факультета, поэтому в трактиры, пекарни, магазины и мастерские меня приглашали охотно. Со временем можно было рассчитывать на разрастание клиентуры — и я спокойно бы собрала необходимую сумму, не нарушая закон.
Но однажды мне не повезло магичить на кухне трактира "Посох и шляпа", где люди Фликса назначили встречу пришлым конкурентам, пытавшимся урвать кусочек власти. Договориться бескровно о возвращении залетных туда, откуда они явились в Вышеград, не удалось.
И когда на кухню вбежала заплаканная дочь хозяина и запричитала, что им конец, ведь под их крышей ранили сына Фликса, я, глупая, вспомнила, что учусь на целителя. Я даже не удосужилась спросить, кто такой Фликс! Впрочем, даже зная, что истекает кровью единственный отпрыск мэтра криминальных гильдий Вышеграда, наверняка не смогла бы его оставить без помощи.
Рана оказалась неопасной, тем более что кровь остановил специальный амулет. И я с чистой совестью вернулась к прерванной работе, не подозревая, что товарищ спасенного, рыжий низкорослый нахал, залез в мою оставленную без присмотра сумку и вытащил браслет студентки ВАМПы.
Его пропажу я обнаружила лишь дома. И промучилась всю ночь, гадая, куда он подевался. А рано утром, когда я шла в "Посох и шляпу", надеясь отыскать его там, остановилась карета без гербов — и бывший пациент предложил нанести визит мэтру теневых гильдий.
Фликс встретился со мной, накинув иллюзорный облик. И поэтому о нем, истинном, могу сказать две вещи: голос приятный да силища, как у горного медведя — одной рукой он, не напрягаясь, переставил стоящий на его пути дубовый стул. Переставил вместе со мной.
В первую же встречу мэтр, умело напугав, разузнал мое настоящее имя и обстоятельства, поспособствовавшие появлению в приграничном городе. Выведал почти все.
И больше я не принадлежала себе. Фликс рассказал, что ждет меня в ближайшее время, если откажусь работать на него: отчисление из ВАМПы и магический вестник тетке с сообщением, где искать беглую племянницу.
И все, одну глупую жалостливую девчонку подвязали на незаконную целительскую практику. Однако не все так плохо: Фликс почему-то не отказывает, когда прошу, чтобы запретные зелья, лечения нехороших болезней и вытравления плода от меня не требовали. Очень надеюсь, что из-за сына, у которого таки проснулась совесть...
— Мы на месте, Соннэя, — сообщает Дагер. — И я очень прошу тебя помочь Рыжему — на самом деле он хороший парень, что бы ты о нем не думала.
Мастер воровской гильдии — хороший парень? Мир перевернулся...
— Я помогу ему не из-за того, кто он, а оттого, кто я.
Дагер, хмыкнув на мое пафосное заявление, стучится, судя по издаваемым звукам, в окованную железом дверь. Считанные секунды — и мы в помещении, где тепло и сухо.
Я слышу стон и прерывистое тяжелое дыхание. Когда платок сдергивают с моих глаз, не озираясь по сторонам, я сразу бросаюсь к пациенту.
Рыжий мечется по полу, устланному толстым ковром. Без сознания, в мокрой от пота и крови одежде, с кинжалом, торчащим из живота, он выглядит настолько скверно, что на миг я теряю уверенность.
Собраться помогает полный муки шепот:
— Пить...
Исполнить его просьбу, не зная, что с ним, нельзя, поэтому поскорей приступаю к осмотру.
Проникающее ножевое ранение брюшной полости без повреждения внутренних органов. Потеря крови не критична — у вора при себе имелся амулет, ее останавливающий. И просто замечательно, что ни он, ни его товарищи не выдернули нож из раны.
Медленно вытаскивая кинжал, вернее стилет, судя по трехгранному лезвию, тут же заживляю заклинанием поврежденные сосуды. Рыжий — счастливчик, что ничего серьезного не задето.
Только почему он без сознания? Если кровопотеря незначительна? Интуиция вопит, что я упускаю что-то из вида. Куском обеззараженной ткани, аккуратно очищаю освобожденную от ножа рану.
— Свет! Мне нужно больше света!
И мне его дают. Не вижу, кто подносит светильник ближе, да это и не важно. Имеет значение лишь то, что обнаруживаю — темно-алую суховатую кайму вокруг маленькой дырочки, будто оружие в момент удара раскалили. Склонившись над животом парня, принюхиваюсь — пахнет гнилым яблоком. Неужели это?..
Как бы мне ни хотелось ошибаться, но при осмотре вижу на стилете почти незаметные темные разводы — остатки орохорского яда, того, что не выявляется диагностирующее заклинанием, когда он в малых дозах.
— Вор отравлен соком горечавки лазурной, редкого и оттого дорогого растения...
— Противоядие у тебя есть? — перебивает Дагер резко.
— Нет. Можно лишь вывести из организма яд... попытаться вывести, если не слишком поздно.
— Действуй! — приказывает мужчина, тоном голоса напоминая своего папочку.
За считанные секунды развожу во фляжке с водой порошок из десяти очищающих трав, разворачиваюсь к мастеру воров и понимаю, что он...
Нет! Не может быть! Только не мой первый серьезный пациент!
Пока я паникую, руки действуют сами. Часть приготовленной жидкости выливаю на комок корпии и прикладываю к ране. Остальное лекарство отдаю Дагеру.
— Когда скажу, напоишь его. Ясно?!
Руки на грудь. Связка из двух взаимодополняющих заклинаний: одно принуждает забиться сердце, другое — заработать легкие.
— Scintillam, — взволнованно произношу слово-ключ, вглядываясь в мужчину в поисках ответной реакции.
Лицо белокожего Рыжего кажется одутловатым, как брюхо полежавшей на солнцепеке рыбы. Запах гнилого яблока забивает мой нос, провоцируя дурноту.
— Scintillam!
Понимая, что тело вора оставила последняя искра жизни, продолжаю исчерпывать свой резерв энергоемкими чарами.
— Scintillam!..
В глазах темнеет. За спиной кто-то навязчиво зудит:
— Хватит, горечавка подействовала. Рыжий добрался до убежища слишком поздно...
Нет, не поздно. Какой негодяй этот Рыжий! Решил уйти к Создателю, не попросив прощения за то, что втянул меня в мир теневых гильдий?! Бессовестный!..
— Scin...
Мозолистая рука закрывает мне рот, не давая произнести заклинание. Затем кто-то оттаскивает от пациента.
— Дагер, именитые целители не всегда спасают отравленных горечавкой. Что ты хочешь от студентки?
После слов незнакомца до меня, наконец, доходит: я не справилась.
Святые покровители, мой пациент умер. Умер!
Рыжий, ненавистный Рыжий, мертв...
Я когда-то пожелала ему смерти — и он умер. На моих руках умер... И руки мои в его крови...
Я не справилась! Создатель, я не справилась! И человек умер!
— Соннэя, эй! Слышишь меня?
Встревоженный Дагер щелкает пальцами перед лицом — я вижу и слышу его. Но ответить не могу... не вижу смысла. Я ведь не справилась...
— Наверное, ступор? — раздается сбоку тот же незнакомый голос, но желания взглянуть на его обладателя нет. — Вези ее к Херту. И скорее!
Смутно помню, как добирались на поверхность, хоть глаза на этот раз и не завязывали. Да и дорога, похоже, иная — крутой лестницы повстречалось, сам путь сдался короче. А, может, это потому, что меня несли на руках?
Хотя... это все неважно. Я не справилась. Рыжего больше нет. И я — никчемная магичка...
Немного прихожу в себя, услышав, как остервенело колотит в двери Дагер. Любопытство выползает из своего укрытия, чтобы вскоре опять впасть в уныние — мы пришли к целителю Херту.
— Кого там волкодлаки принесли? — произносит заплетающимся языком старик. — А, Дагер! Еще и не с пустыми руками пожаловал... проходи.
— Что с ней?
Целитель наклоняется, обдавая меня перегаром. Господин Херт, болея, употребляет алкоголь? Но разве так можно? Впрочем, это не имеет значения. Неудачница не вправе давать опытному целителю рекомендации.
— У нее умер пациент? Я прав?
— Да... Рыжего пырнули стилетом, смазанным горечавкой.
— У девочки изначально отсутствовал шанс спасти твоего друга.
— Что с ней?
— Срыв. Он поначалу случается у всех, а затем шкура грубеет, и чужими бедами нас не пронять. Ничего страшного, оклемается.
— Точно?
— Обижаешь, Дагер.
— Что нужно сделать, чтобы вывести ее из состояния быстрее?
Господин Херт, хмыкнув, произносит непонятные слова. Но мой носильщик почему-то злится.
— Захлопни пасть, старая пьянь! Иначе пересчитаю зубы!
— Дело твое, но так было бы быстрее и приятней, — насмешливо скрипит целитель. — Сейчас принесу зелье от нервов.
Хозяин дома возвращается с бутылкой, завернутой в бумагу.
— Девочка, послушай старого дурака, окажешься дома, выпей его обязательно. Тебе полегчает, поверь, милая.
И целитель гладит меня по щеке.
Как попала домой, помню смутно.
Понимание, что сижу на кровати в своем съемном флигельке, приходит не сразу. Руку оттягивает крепко сжимаемая бутылка с лекарством.
Господин Херт прав — я должна его выпить, если совсем уж не безнадежна, как будущий профессионал.
Раздираю бумагу... На пыльной этикетке золотится надпись: "Слезы Шаора". Вместо успокоительного мне вручили ром, привозимый с островного королевства Шаор? Напиток, чья стоимость — один златник за бутылку?
Глухой смех вырывается из груди, снимая напряжение.
Глава 3.
Второй выходной пролетает, как скаковой жеребец в тумане — быстро и незаметно. А все из-за Хертового "лекарства". Ром — мерзкая штука, хоть его запах мне и нравится, ведь приблизительно так пахнут мамины любимые конфеты.
Выпив вчера одну пятую часть бутылки, я тотчас проваливаюсь в сон. И сплю крепко, без кошмаров, до шести утра.
А утром приходит расплата... Голова болит, хочется пить. Попытки применить антипохмельное заклинание не увенчиваются успехом — впервые я забываю и графическое обозначение, и слово-ключ. Вспоминаются слова отца, что пьяный маг, колдуя, или себя угробит, или совершит великое открытие.
Я решаю не рисковать и иду по простому пути — варю специальный отвар.
Вообще заклинание, убирающее последствия неумеренного возлияния, у нас в семье особенное, совершеннее классического, от которого возникает небольшой побочный эффект: в течение трех-четырех часов протрезвевший испытывает повышенную жажду, а вместе с ней, естественно, и желание избавиться от лишней жидкости в организме. Маминому деду удалось устранить этот недостаток, и новое заклинание стало одним из фамильных секретов.
Когда действует отвар, закрепляю его результат чарами. Глядя на зеленоватую, осунувшуюся физиономию в зеркале, делаю вывод: такой способ лечить нервы не для меня. Видят святые покровители, я никогда больше не решусь пить алкогольные напитки!
Полежав еще немного в кровати с учебником по истории магии, занимаюсь домашними делами. Готовлю простой, но полезный завтрак, убираю в спальне и на кухне. После обновляю заклинание от муравьев, которые вылезают из-под пола, стоит затопить печь, а затем и от моли, жаждущей объесть мех с подкладки плаща.
Что разделю снимаемый флигель с еще несколькими десятками мелких "квартирантов", я узнала не сразу, иначе выбрала бы что-то другое, ведь предложения имелись. Однако, когда недели через две после вселения, устав обновлять бытовые заклинания, попыталась договориться о новом доме — любезная старушка отказалась сдать мне комнату, а бездетная вдова и вовсе нагрубила. Наверное, здесь не принято уводить чужих квартиросъемщиков? И я смирилась с неудобствами, в конечном итоге виновата сама — нужно тщательней присматриваться, прежде чем делать выбор.
Стынет чай, на тарелке еще несколько ложек кукурузной каши, как во флигель влетает хозяйка. Как всегда, без стука.
— У моего супруга болит голова, — заявляет худощавая женщина. — Дай чего-нибудь.
— Доброе утро, госпожа Совкина, — произношу ровным голосом. — Простите, продать вам зелье не имею права. Пусть господин Совкин сходит на прием к целителю, головная боль — симптом многих серьезных недугов.
Владелица флигеля морщит острый нос.
— Он здоров как бык, целитель ему не надобен. А вот какие-нибудь укрепляющие зелья попить следует.
Прекрасно зная, что первокурсникам запрещена практика без просмотра наставника, выпрашивает лекарства или вообще чары она не в первый раз. Поначалу отказы даются нелегко, однако терять место в ВАМПе я не имею права, приходится учиться себя пересиливать. Теперь в плохом настроении могу ответить даже резко, но здравый смысл всегда останавливает — если выставят с вещами, идти мне некуда.
— Целитель не надобен? Значит, и зелья мои тем более не нужны. — Конечно, вслух я этих слов не произношу, хоть и очень хочется. На самом деле я пытаюсь схитрить. — Простите, госпожа Совкина, но мои лекарства еще несовершенны и могут нанести вред здоровью вашего мужа. И ему тогда точно понадобится целитель...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
