Попадос-3. Главное, выбить танки. Часть 2

При этих словах девушки переглянулись и взяли элементы женского туалета. Что привело к тому, что все стали разбирать лежащие в чемодане вещи. При этом комиссар, вышвырнув на землю мундир и фуражку офицера, взял бутылки и тут же их разбил. На что, покачав головой Власов, произнёс:

— Зря вы так, товарищ бригадный комиссар. Это весьма ценный продукт, которым можно было бы обеззаразить возможные раны. Что-то очистить. Да и вывести раненого из шока. Так что вполне могло бы пригодиться, если бы это перелить во фляги и передать их надёжным товарищам.

— Я не намерен поощрять мародёрство, — поджав губы, произнёс Мишинев, на что генерал-майор, усмехнувшись, произнёс:

— Вот путаете вы понятия товарищ бригадный комиссар. А если что-то способно помочь в защите родины, и способно сберечь жизнь или здоровье бойца, как может помочь, в этом деле, тоже шелковое бельё, не дав бойцу заболеть тифом, то это надо использовать. Особенно если это делается на пользу родине, а не ради личного обогащения. По-моему, так.

После этого посмотрев на практически пустой чемодан, комкор на мгновение поджал губы, а потом добавил:

— Вытрясите всё оставшееся на землю. Сложите всё, что приготовили в пустой чемодан. Записку для командования я чуть позже составлю. А сейчас товарищи выдвигаемся, надеюсь, в ресторане, за то время, что тут хозяйничали немцы, не всё они изъяли. И нас там всё таки обслужат.

7

Прямо вот, с началом войны, жизнь редко кардинально меняется. Ну, если только конечно сразу попасть в эпицентр боевых столкновений, то кардинальные ощущения сразу же чувствуются. Но, в общем, все какое-то время пытаются жить по лекалам мирного времени. Чисто психологически стремясь отгородиться от этой напасти. И даже смена власти не сразу сказывается на жизни. По крайней мере, большей части населения. Которое всё так же пытается заниматься своими делами. Отчасти подстраиваясь под происходящие изменения. И не смотря на идущие боевые действия, продолжают работать магазинчики, мастерские и прочие необходимые в быту заведения. По крайней мере, до израсходования имевшихся у них запасов. Так и тут имевшаяся в городе Дубно гостиница, некогда бывшая трактиром, продолжила свою работу. В том числе продолжил свою работу и бывший, при гостинице, ресторан. И если вчера в нём кормили немецких офицеров, то вот сегодня, в помещении ресторана, расположились бойцы и командиры красной армии. Пожелавшие позавтракать. Хотя по большому счёту все, что могла предложить кухня ресторана, это была яичница с беконом. Или как сказал генерал-майор Власов, что это практически то же самое, что и жареные на шкварках куриные яйца. Добавив, что хорошо, что не предложили филе сибаса, на подушке из цуккини. Ну, или если говорить по-русски, жареного окуня, с кабачками. Правда, выяснив, могут ли приготовить на кухне тосты, генерал заказал за свой столик и их. Со сливочным маслом. Из напитков, в ресторане, могли предложить чай. И пока ещё с сахаром. И даже лимоном.

И пока все в ожидании завтрака расположились за столиками. Причём за столиком генерала оказались бригадный комиссар и обе женщины, оказавшиеся в их обществе. При этом генерал попросил принести ему писчие принадлежности, с помощью которых быстро и написал письмо командующему фронтом. С описанием, какие трофеи в виде подарков он им высылает, с просьбой передать комиссару Вашугину чешский пистолет в подарок. Добавив, что трофеи взяты в городе Дубно. Ну и составив письмо, а потом, сложив его в треугольник и передав это письмо Смородину, комкор обратился к комиссару корпуса, с предложением, взять под свой контроль, использование в интересах корпуса полученных ресурсов. Для чего политорганам как частей, так и штаба корпуса заняться распределением, по своему профилю бывших пленных. После их проверки особыми отделами. Так что бы эти бывшие пленные казались буквально в каждой роте или батареи. Где могли бы рассказать о своих мытарствах в немецком плену. Что тут же для повышения боевого духа и должны использовать политруки. Ну и плюс проконтролировать распределение отбитого у противника оружия, техники и снабжения. В том числе снаряжения, боеприпасов, продовольствия и медикаментов. Проконтролировав отправку в тыл излишков, как те же винтовки Мосина, которые корпусу сейчас не нужны, но могут быть использованы для формирования новых частей в тылу. И тут же предложил сформировать, из местных активистов, истребительные батальоны. Один в Дубно точно. И ещё один, а то и два, в окрестностях города. Для охраны тылов корпуса. Вооружив их в первую очередь трофейным и возвращённым вооружением. Ну и заняться эвакуацией, из освобождённых районов, всех граждан, для которых оказаться вновь в оккупации будет смерти подобно. В первую очередь семей командиров, как РККА, так и НКВД, советских работников и просто направленных сюда специалистов. Ну и представителей особо нелюбимых гитлеровцами народов. Последних желательно эвакуировать через Львов, дабы подтолкнуть, своими рассказами, его жителей, к правильным действиям. А потом Власов поинтересовался у Мишинева, как обстоят дела с его приказом, по приведению личного состава корпуса в примерный санитарно-эпидемиологический вид. И тут выяснилось, что по данным комиссара, весь рядовой состав и младшие командиры корпуса смогли и побывать в банях и даже сменить бельё. На что, генерал-майор, удовлетворённо кивнув, приказал переодеть личный состав корпуса в новую форму и обувь. Из имевшихся на складах запасов. А всю старую форму и обувь отправить на починку и приведение в порядок в тыл. После чего уточнил, у подошедшей официантки, которая начала сервировать их столик, могут ли, в гостинице, предоставить, для приведения себя в порядок, комнаты с ванными. И узнав, что могут, попросил пригласить, по окончанию завтрака, администратора гостиницы. После чего обернулся к переговаривающимся на немецком языке девушкам, поинтересовавшись:

— И о чём беседуете дамы?

На что Седунова улыбнувшись, произнесла:

— Да, Марта, боится за свою судьбу. Ну и пытается выяснить, что её ждёт. Вот я и пытаюсь её успокоить, что ей бояться ничего не надо.

— Ну и правильно говоришь, — улыбнулся Власов, — Особенно добавь, что неприятностей не стоит опасаться личной ей. Фройляйн Дворжак же на половину чешка. И ей не помешает это вспомнить. Особенно сейчас, когда Германия проиграет эту войну. И в СССР начнут формировать новую армию Чехословакии. Надеюсь, вы, фройляйн, чешский язык не забыла?

А после того, как Ирина перевела это на немецкий язык, заставив засмущаться Дворжак, пробормотав, "что она его помнит, пан генерал", то Власов произнёс:

— Хорошо, сударыня. Думаю, вам это знание пригодиться, когда будем освобождать Чехословакию. И поэтому, у меня, к вам, отношение скорее, как к представительнице союзной армии. Причём даже к медицинскому работнику, этой армии. И я настоятельно рекомендую, вам, подумать о такой, для себя, перспективе.

Чем и заставил девушку облегчённо улыбнуться, и явно задуматься, над словами генерала. И тут же заставив Мишинева произнести:

— А не слишком ли рано, вы товарищ генерал-майор заговорили о формировании чехословацких частей? Ведь решение по этому вопросу ещё не принято.

— Ну это логика развития событий, товарищ бригадный комиссар, — тут же ответил командир корпуса, — В подобной войне союзники очень нужны. И я думаю, что уже в течение ближайших двух, трёх недель, наше правительство договориться, о восстановлении дипломатических отношений, с правительствами, в изгнании, оккупированных Германией государств. И думаю, что у нас начнут формирование национальных частей этих государств. Из их граждан, оказавшихся на нашей территории. Так что думаю сударыня, через несколько лет, вполне сможет вернуться на родину, в составе чехословацкой армии. А вот тогда немцам, в этой стране, я не позавидую.

В этот момент официантки стали разносить, по столикам, приготовленный завтрак. Начав со столика генерала. И который, подавая пример присутствующим, и неофициально давая разрешение приступить к завтраку, взял в левую руку вилку, а в правую нож и, разрезая ножом яичницу, стал вилкой отправлять её кусочки в рот. И пока жевал, то взяв ножик для масла, смазал сверху маслом свои тосты. Вызвав недовольный взгляд у комиссара. Который произнёс:

— И как во всём этом разобраться. Вот к чему все эти ножички, ложечки, вилочки.

— Всё просто, ложки для жидкого, вилки для твёрдого. Тут правда есть два исключения, каких не скажу, не знаю точно, но они есть. При этом, все столовые приборы, выкладываются, на стол, от центральной тарелки, в порядке подачи блюд. Так что, просто беря из приборов по порядку, не ошибешься чем и когда пользоваться. Самое главное, когда будите на приёме у британского короля, и, увидев чашу, с плавающими там кусочками фруктов, включая и персики, чтобы не выглядеть смешно, из неё не пить. Это для омовения рук, кажется, после омаров.

— Ну уж скажешь, — усмехнулся Мишинев, — Омары. Приём у британского короля.

— Как знать, как знать. Военную судьбу предугадать сложно. А логика событий говорит, что теперь, союз с британцами, по крайней мере, на время войны, заключён будет. И вполне возможно, что на какие-то приемы попасть получиться. И тут надо не ударить в грязь лицом, — поговорил в ответ Власов, и, взяв, намазанной маслом, свой кусочек подрумяненного хлеба, добавил, — И вообще у меня есть предложение. Прежде чем мы отправимся дальше, снять для себя номера, в гостинице, с ванными. Дабы привести себя в порядок. Думаю, полчаса времени, что мы на это потратим, большой роли не сыграют. А пример личному составу, о своём внешнем виде подавать надо. Благо наши тревожные чемоданчики в машинах. За женщин я заплачу. Как вам моё предложение?

Ирина и Марта переглянулись, хихикнули, и радостно, в знак согласия закивали. А Мишинев вздохнул и произнёс:

— Ну если только что бы подать пример бойцам и командирам. Как положено, выглядеть, бойцам и командирам Красной Армии.

8

После того как все привели себя в относительно пристойный вид, комкор даже сумел побриться и воспользоваться сменой белья из тревожного чемодана, образовавшееся общество разделилось. Смородин на трофейном автомобиле, забрав с собой отснятые видеоматериалы, подарки для командования фронта и немецкую медсестру, в сопровождении БА-20 комиссара корпуса, отправились в бывший лагерь военнопленных. Что бы начальник особого отдела сформировал колонну, отравив с ней, тех, кого он уже выделил из числа бывших пленных. Всегда найдутся те, кто-либо преступил закон, став тем же дезертиром, либо откровенные враги[10]. Те же немцы. перед отправкой своих диверсантов в тыл к РККА. сначала проверяли на их адаптацию среди военнопленных. Заодно выясняя среди них командиров, комиссаров, коммунистов, комсомольцев, да и просто тех, кого считали непримиримыми врагами. И вот таких арестантов надлежало отправить в тыл. Ну и заодно у старшего лейтенанта Гончарова возникала возможность проработать маршрут, по которому ему предстояло ночью везти в плен, как пленных, так и остальных арестованных. Ну а сам командир корпуса, вместе с передвижным командно-наблюдательным пунктом этого самого корпуса, направился в тюрьму города Дубно. Где расположился командно-наблюдательный пункт тридцать четвёртой танковой дивизии. К этому моменту подземелье городского замка ещё не были зачищены и там шли бои с находившимися там немецкими солдатами. Так что использовать замок как командный пункт дивизии не получалось. И временно командование дивизии разместилось в здании тюрьмы. Находившийся правее съезда с замкового моста, в заречной части, Дубно. В общем, буквально рядом, и на берегу реки.

Но вопрос в том, что когда в городе начался мятеж украинских националистов, то одновременно начался и мятеж арестованных, в здании тюрьмы. И если город, на ночь, перешёл под контроль украинских националистов, то здание тюрьмы удалось отстоять. Правда, при подавлении мятежа в ней погибло около четырёхсот находившихся в ней арестованных националистов[11]. Ну а прибытие мотоциклистов, из состава корпуса, и бронепоезда НКВД позволило подавить мятеж в самом городе. Правда, сам город, пришлось всё-таки оставить, под натиском превосходящих сил противника. Но главное было сделано. Полк восьмидюймовых гаубиц оказался эвакуированным. Да и вообще с трофеями, в Дубно. у немцев вышло совсем не хорошо. Но, как бы то ни было, немцы обнаружили тела погибших, при подавлении мятежа, арестантов. И, как бы в отместку, расстреляли, у северной стены тюремной ограды, тех, кого они назначили виновными, в гибели украинских националистов.

И увидев это, а так же заметив, что вокруг собрались местные жители и бойцы корпуса бригадный комиссар решил провести митинг и, проскочив замковый мост, колонна свернула к месту этого расстрела. И оказалось, что первым там взял слово Власов. Генерал-майор, снял каску, подошёл к распростёртым на земле телам и тяжело вздохнув, произнёс:

— Простите, товарищи, что не успел. Что не успел спасти. Но мы за вас отомстим. Так отомстим, что враг кровью умоется. К сожалению, не запомнит, врать, они там у себя в Европе, и умеют, и всячески стараются. Но что бы они это запомнили, причём как можно надолго, я приложу все усилия.

С этими словами генерал наклонился, подобрал белую, милицейскую фуражку одного из расстрелянных, и снял с неё красную звезду. Потом бережно положил фуражку на тело одного из них. И закрепляя звездочку на рукаве, продолжил:

— Враг пришёл сюда расширять своё жизненное пространство. А для этого он хочет уничтожить тут всех. А тех, кто случайно выживет, сделать своим рабом. И пусть эта звёздочка станет символом, а за такую звёздочку, на рукаве, они всех, ктто её носит, приговорили к смерти, что я буду драться с ними до конца. Не помышляя ни о каком примирении с ними.

После этого Власов посмотрел на Мишинева и добавил:

— Продолжайте митинг товарищ бригадный комиссар. Я в штаб дивизии. Ожидаю вас там.

И оставив комиссару свой бронеавтомобиль, и часть личной охраны, комкор направился в здание тюрьмы.

9

И только оказавшись на командно-наблюдательном пункте дивизии Власов, из-за отсутствия специальных командно-штабных машин смог снова возглавить корпус. Выяснить сложившуюся на участке обороны корпуса обстановку. А она довольно сильно изменилась. На участках восемьдесят первой и восьмой дивизий противник, пользуясь своими превосходствами в силах, начал проводить наступательные операции. Пытаясь продавить своими пехотными дивизиями, при поддержке артиллерии, оборону корпуса. Оборонительные бои вела и кавалерийская дивизия на участке у Кременца, используя, для обороны города, и его гарнизон, из состава пятнадцатого механизированного корпуса. Правда, пока, к счастью для советских войск, немецкое наступление происходило без особых, для них, результатов. Ну а переданный кавалерийской дивизии танковый полк и тридцать вторая танковая дивизия, пользуясь тем, что противник, перед ними, ещё не успел организовать оборону, пытались улучшить свои позиции. Как ликвидировать плацдармы противника на своём берегу Иквы, для чего занимали все высоты и населённые пункты, оставшиеся за противником на этом берегу, вытесняя противника за реку, так и пытались оттеснить противника от Дубно. Надавливая, на занимавшие позиции северо-западнее города, части немецкой двести девяносто девятая пехотные дивизии. Правда, тут уже бои для советских войск шли без особого успеха. Из-за численного превосходства немцев. Ну а непосредственно наступательные действия, особенно оказавшимися в её составе мотострелковыми полками, пыталась проводить тридцать четвёртая дивизия. Ведя своим танковым полком боевые действия в черте города, по ликвидации его блокированных частей. При этом мотострелковые полки, пусть и усиленными танковыми батальонами, и, при поддержке артиллерии, пытались расширить плацдармы на восточном берегу Иквы. И по возможности соединить его в один. Заняв железнодорожную станцию Дубно и расположенный рядом с ней посёлок. При этом комкор настоятельно порекомендовал сначала объединить плацдарм. Захватив рощу на противоположном берегу Иквы и высоту с отметкой 196. Что находились как раз между советскими плацдармами. Ну а мотоциклетный полк, выводился из боя в резерв корпуса. Для чего перемещался в селение Тараканово.