— Составлен перечень новых объектов и объектов, поставленных на капремонт, — ответил Караваев. — Элеваторы и вообще все хранилища сельхозпродукции взяты министерством под особый контроль. Финансирование будет осуществляться в ближайшие два года, фонды на стройматериалы внесены в реестр. За нами остановки не будет.
— Тогда давайте рассмотрим большой перечень мероприятий, которые рекомендованы для внедрения на промышленных предприятиях в рамках проводимой реформы, — сказал Косыгин. — Кое-что понятно и разумно, но многое вызывает вопросы. — Вот, в частности...
— Поздравляю! — искренне сказал директор. — Ты первый в истории нашей школы, кто сдал экстернат сразу за два класса. Когда будут готовы документы, я тебе позвоню. Чем думаешь заняться, если не секрет?
— Секрета нет, — ответил я. — В этом году хочу написать вторую книгу о Волкодаве, и ещё должно быть две-три новые песни. Спортом займусь. А на следующий год буду поступать в институт. К вам у меня большая просьба. Вокруг нас в последнее время разгорелся ажиотаж. Я ухожу, а Люся до новогодних каникул будет учиться. Вы не присмотрите за ней хоть одним глазом?
— Что с вами делать, — вздохнул он. — Присмотрю, но только в школе. Если чего-то опасаешься, встречай и провожай свою подругу сам.
Я вышел из директорской к ожидавшей меня Люсе.
— Давай портфель, и пошли в раздевалку. Ребята уже заждались. Я говорил о тебе с директором. Посмотрит он за тобой в школе, а Сергей будет приходить к калитке. Надеюсь, что по пути до неё тебя никто не украдёт. А завтра приеду с тобой. Поболею за тебя в коридоре, пока будешь сдавать литературу.
Мы переобулись, надели верхнюю одежду и вышли на улицу.
— Холодно! — зябко поёжилась Люся. — Руки мёрзнут.
— Да, для начала октября сильно похолодало, — согласился я. — Пошли быстрей. И согреешься, и мёрзнуть меньше.
— Вы не могли задержаться ещё больше? — спросил Сергей, когда сели в машину.
— Могли, — ответил я, — но не стали. Чекист, а брюзжишь, как старый дед. Мне надо было послать подальше директора и убежать из его кабинета? Сергей, завтра я еду с Люсей, а потом вам придётся отвозить и забирать её самим. У меня к тебе просьба провожать её до калитки и там же встречать. Многие проявляют к ней интерес. Не съедят, но могут обидеть. Сделаешь?
— За каждый раз с тебя анекдот, — ухмыльнулся он. — Я посчитаю, а потом при случае расплатишься.
— Использование служебного положения в личных целях, — констатировал я. — Куда катится мир? Ладно, расскажу, куда мне деваться с подводной лодки?
— А при чём здесь подводная лодка? — удивился он.
Неужели они не слышали этого анекдота? Вроде бы он тогда уже был. Машина завернула во двор и остановилась возле нашего подъезда.
— Есть такой бородатый анекдот, — сказал я, перед тем как выйти. — Дарю бесплатно. Происходит перекличка на подводной лодке, лежащей на дне океана. Старшина выкрикивает фамилии, а ему отвечают все, кроме последнего: "Иванов! Петров! Сидоров! Сидоров!! Сидоров!!!" "Ну, здесь я, здесь. Куда я денусь с подводной лодки?".
— Будешь сегодня готовиться? — спросил я подругу, когда поднимались по лестнице.
— Нет, — ответила она. — Сдам литературу и добавятся три свободных часа! А потом займусь математикой. Мне до сих пор не верится, что отчитаюсь за девятый класс и нужно будет ходить в школу только на сдачу экзаменов. Как отметим Новый год? Придумай что-нибудь, чтобы не просто наесться и посидеть у телевизора. К нам сейчас зайдёшь?
— Зайду похвастаться, когда придёт со службы тесть.
— Мне не терпится! — сказала Люся, забирая у меня портфель. — Хочу всё время быть с тобой. Нам ведь дадут квартиру? Но я и по родителям с Ольгой буду скучать.
— Обещали. Только дадут после совершеннолетия. Можно окончить школу и выйти замуж и оставаться несамостоятельным человеком.
— А если попросить?
— А зачем? Мы с женой два года жили с родителями, и они нам помогали нянчиться с сыном. Подожди, ещё поживёшь самостоятельно. Вряд ли нам с тобой дадут квартиру рядом с роднёй, разве что переселят куратора. А наглеть тоже ни к чему. Могут пойти навстречу, а уважение потеряешь. Ладно, иди в квартиру и скажи матери, что я скоро забегу.
— Ну как? — спросила мама, когда я вошёл в гостиную.
— Со школой разделался, — ответил я. — Аттестат и заслуженную медаль получу позже.
— И чем займёшься?
— Мам, мы же уже об этом говорили. Буду тренироваться в секции и писать книгу.
Я решил написать "Право выбора" и на этом остановиться. Не нравились мне остальные книги о Волкодаве. Слишком Семёнова всё затянула. Может быть, когда-нибудь состряпаю из всех книг одну.
Первой после меня пришла сестра.
— Ну как? — спросила она.
— Если ты о школе, то я тебя догнал и перегнал, — ответил я. — Закончил с золотой медалью. Теперь передо мной открыты все пути. Слушай, посоветуй, как лучше провести Новый год. Хочу сделать Люсе подарок. Это для меня сдача экстерна простое и лёгкое дело, а ей приходится вкалывать.
— А вас никто не гонит.
— Не вредничай! Вот чего бы ты хотела?
— Я с радостью выступила бы на новогоднем концерте, думаю, что Люся тоже. Наверняка у тебя есть связи, если пробили две квартиры в Москве.
О нашем знакомстве с Брежневым мы в семьях не распространялись.
— Дай поцелую! — сказал я, притянул к себе сестру и чмокнул в щёку. — Попробую пробить "Голубой огонёк".
— Сошёл с ума? Туда выбирают только самых лучших исполнителей, да и то не всех. Вы, конечно, тоже здорово поёте, но кто вас знает? Выступили несколько раз. Да и не бывает на "Огоньках" подростков.
— Вот мы и исправим этот недостаток! — сказал я. — Что за дискриминация по возрасту? Ладно, ты не говори об этом Люсе: может быть, ничего не получится.
Через полчаса после Татьяны со службы пришёл отец.
— Ну как? — спросил он меня.
— Вы что, сговорились? — отозвался я.
— Всё в порядке, — ответила за меня мама. — И сегодня обе пятёрки. Сын у нас медалист. Только ему пока ничего не оформили.
Когда я вечером пошёл к Черзаровым, меня, слава богу, никто ни о чём не спрашивал, потому что Люся уже всё рассказала сама.
— А девочек будут возить без тебя? — спросила Надежда.
— Будут. Я узнавал, что приказали охранять обоих. Да и ездить осталось меньше двух месяцев, а потом только от случая к случаю.
— Не надо тебе завтра ехать, — сказала Люся. — Я прекрасно сдам и без твоей поддержки. Экзамен будет во время второго урока, поэтому час проболтаешься в школе. Лучше договорись, чтобы за тобой заехали, когда поедут меня забирать.
Я послушался и хорошо сделал, так как парни отвезли её и опять приехали, на этот раз за мной. Я выходил провожать подругу до машины, поэтому они сразу предупредили, чтобы через пятнадцать минут был внизу и взял с собой трико. Ехали минут двадцать. Показывали меня человеку, которого я не принял бы за тренера. Во-первых, ему перевалило за пятьдесят лет, а во-вторых, он был только на два-три пальца выше меня и не имел рельефных мышц. Единственное, что у него выпирало, — это небольшой живот, на который я сразу уставился.
— Не похож на бойца? — улыбнулся тренер. — Настоящий мастер должен уметь поставить себе на службу всё, даже такой живот. Снимай свитер и рубашку, буду тебя смотреть... Очень недурно. Если делал растяжки, будет вообще хорошо. Рассказывай, чем занимался.
Сначала я рассказал, а потом показал всё, что умею.
— Самбо заниматься не будем, — сказал он. — Отработаешь с партнёрами три-четыре полезных приёма, и этого хватит. То, что ты умеешь, поможет завалить одного-двух противников, которые ничего не умеют. Может быть, вырубишь и умеющего, но только если нападёшь первым. Если внезапного нападения не получится, нужно делать ноги. Против мастера ты никто.
— И вы за год сделаете из меня мастера? — скептически спросил я.
— Я могу сделать из тебя только отбивную, — усмехнулся он. — Делать себя мастером будешь сам, а сколько тебе для этого потребуется времени, будет зависеть от того, как подойдёшь к тренировкам. Если тренироваться два часа в неделю, для мастерства не хватит жизни, а если часов по шесть каждый день... Через полгода отобьёшься от двух крепких мужчин, которые кое-что умеют. Усёк? При всём своём развитии ты по силе и весу два-три года будешь уступать взрослым противникам, поэтому главными преимуществами должны стать скорость и ловкость. Никаких бросков, только подсечки и ударная техника. Ты разучил три простые связки, практикуемые в каратэ и других восточных системах. Вот мы с тобой и дальше будем двигаться в этом направлении.
— А с кем я буду проводить спарринг? С вами?
— Рано тебе думать о партнёрах, — опять усмехнулся он. — Когда будет нужно, они появятся. И чем тебя не устраиваю я? Иди в раздевалку переодеваться.
В первый день я занимался только три часа. Для начала сделал разминку, потом тренер проверил меня на гибкость и остался доволен.
— У всех бы так, — сказал он. — С тобой можно не заниматься общефизической подготовкой, поэтому сразу займёмся техникой. Я показываю и объясняю, потом ты тренируешься до умопомрачения, а в конце демонстрируешь в поединке, чему научился, а я буду лупить за каждое неверное движение. Очень, знаешь ли, способствует обучению. Этого хватит, так что дома тренируйся только по субботам и воскресеньям. В эти дни у нас не будет занятий, сегодняшняя суббота — исключение.
Тренер гонял меня, как и обещал, три часа. Потом был душ.
— Вытирайся, — кинул он мне полотенце. — В следующий раз привезёшь своё.
Домой меня отвезла другая машина. Шофёр был незнакомый и приехал без охранника. Люся должна была закончить учёбу только через час, поэтому я лёг на свою кровать и постарался расслабиться. Хорошо, что я продолжал каждый день тренироваться, хоть и не так интенсивно, как раньше, иначе завтра болело бы всё тело. С кровати согнал звонок телефона. Мама была у Надежды, поэтому к телефону побежал я.
— Через десять минут ждём у подъезда, — сказал Сергей и положил трубку.
Я вышел раньше, чем они приехали, и прятался в подъезде от ветра, который за последний час заметно усилился и продувал осеннее пальто.
— Паршивая погода, — сказал Виктор, когда я сел в машину, — а будет ещё хуже.
Шофёру можно было верить: плохую погоду он предсказывал на удивление точно. Машина остановилась, и я с Сергеем направился к школьной калитке. Возле неё пришлось немного подождать, пока из распахнувшихся школьных дверей начали выходить и выбегать ученики. Люся вышла минут через пять после звонка. Я сразу понял, что подруга не в духе. Увидев нас, она улыбнулась и ускорила шаг.
— Давно мёрзнете?
— Не очень, — ответил я. — У тебя неудача? Почему расстроена?
— Экзамен сдала на отлично, — ответила она, — а расстроена из-за мальчишек. Как только ты исчез, они сразу начали распускать хвосты.
— Это не страшно, — успокоился я, — лишь бы не распускали руки.
— Это тебе не страшно, — недовольно сказала она, — а у этих придурков дошло до драк. Представляешь, бьют друг другу морды из-за меня, как будто победителю что-то светит!
— Действительно, придурки. Наплюй.
— Наплюёшь тут! У одного выбит зуб, у другого фингал под глазом, и мы втроём объясняемся у завуча. Я, значит, вертела хвостом... Хорошо, что вступился директор. И эта парочка не единственная. До драк, правда, пока не дошло, но они меня достали!
— Как достали? — не понял Сергей. — Чем?
— Это она говорит мои словечки, — расстроенно сказал я. — И много там таких озабоченных?
— Трое из девятого "А" и четверо десятиклассников.
— Нормально, — одобрил Сергей. — Ты можешь гордиться подругой. Руки они распускать не будут, а от ухаживаний не умерла ни одна девушка. Сколько осталось учиться? Полтора месяца?
— Это не явились родители пострадавших! — сказала Люся. — А завуч — мымра старая — во всём винит меня! Хорошо, что у нас вменяемый директор. А мне сдавать ей историю.
— Поговорим с директором, он поймёт, — утешил я. — Историю преподаёт не только она. Успокойся, с этим ничего не поделаешь, просто издержки популярности. Ухаживают отличники?
— Не знаю. А какое это имеет значение?
— Садись в машину, — сказал я. — Потом расскажу.
До дома ехали молча.
— Когда случилась драка? — спросил я в подъезде.
— На большой перемене, а что?
— Значит, Ольга всё выложила матери. Пошли на суд и расправу, вертихвостка! Зачем бить портфелем по голове? Давай лучше расскажу, чему смеялся.
Мы задержались перед их дверью, и я быстро рассказал Люсе сюжет "Ералаша", где было "как целовать, так отличниц!"
— Вот ты и выясни их успеваемость. Скажешь, что полюбишь только тогда, когда будут достойны. И тебе спокойней, и школе польза. Чем думаешь заняться?
— Сделаю уроки и сяду за подготовку к следующему экзамену. Чем быстрее всё закончится, тем лучше.
В этот день больше не встретились, а на следующий нас в очередной раз повезли к Брежневу. Уходя к машине, я взял с собой гитару.
— Зачем она? — спросила Люся. — Мы же уже пели всё, что выучили.
— Пусть будет, — сказал я. — Последних песен никто не слышал, а у меня на одну из них особые планы. Лучше я возьму из дома гитару, чем Вика будет мотаться по соседям.
Как оказалось, я был не совсем прав.
— Что это? — спросил охранник, которого я ещё не видел.
— Гитара, — ответил я. — Могу расстегнуть чехол.
— Расстегните, — попросил он. — Я должен осмотреть инструмент.
Этот осмотр длился минуты три.
— В гитаре нет ничего недозволенного, — недовольно сказал я, — а оружие легче пронести в одежде, чем прятать в инструменте.
— Есть инструкция, — равнодушно отозвался охранник. — Любые габаритные предметы должны пройти проверку. А лучше, пока не отъехали, оставьте её дома.
— Гитара нужна. Если сомневаетесь, позвоните Рябенко.
Спустя полчаса мы пили чай, на этот раз с пирожными.
— Муж скоро приедет, — говорила Виктория Петровна. — Вы пока пообщайтесь с Викой.
Общались мы пять минут, после чего приехал Брежнев, да не один, а с Сусловым. Люся осталась с Викой, а меня забрали в комнату-кабинет и с час выясняли неясные моменты по событиям февраля.
— Как школа? — спросил Брежнев, когда мы закончили.
— Всё сдал, — похвастал я. — Можно сказать, что медаль и аттестат зрелости в кармане. Сейчас гоняет тренер в Комитете. Люся тоже приступила к сдаче. Два предмета уже сдала. Ей сложнее, чем мне.
— Деда! — забежала в кабинет Вика. — Ты уже освободился? Знаешь, у Гены скоро день рождения! Люся меня пригласила!
— Ладно, беги, мы сейчас выйдем, — сказал Брежнев. — Значит, именинник! И что же тебе подарить?
— Помогите выступить в "Голубом огоньке", — сказал я. — На нём не было ни одного подростка, а это непорядок.
— Это не ко мне, — улыбнулся он, — а к Михаилу Андреевичу.
— В этом году будет необычный "Огонёк", — сказал Суслов. — Снимают что-то вроде фильма. Я мог бы вас рекомендовать, но туда отбирают только самые лучшие номера. Ты действительно уверен, что достоин попасть в число лучших артистов страны?
