— Я постараюсь.
Я начал рассказывать. Суру внимательно слушал меня. Мы сидели совсем рядом и иногда невольно улыбались, — самые счастливые из всех обитателей Твердыни.
3.
Неделю спустя я сидел на крыше дома Элари, наблюдая за разгоревшимся с утра сражением. Собственно, сражения я не видел. Доносилась стрельба, иногда над гребнем вала поднимались дымки — и всё. Взгляд невольно притягивали клубы пара, ещё ползущие над отстойником, — огромная масса воды остывала медленно. Пирамида реактора казалась совершенно безобидной, — толща земли надежно скрыла радиоактивный клокочущий ад, в котором расплавленная масса погружалась всё глубже, сама себя погребая среди мертвого света и взрывов. Но эти взрывы гремели лишь в воображении, — никто не подходил туда ближе, чем на милю. Теплицы, пустые и холодные, были заброшены, и я всё это время бездельничал, изучая свою, и, в то же время, чужую память, — словно смотрел бесконечный фильм, видимый только мне.
Оба друга Элари, — Янтин и Суру, — были сейчас там, на валу, отбивая атаки наконец собравшихся с силами сурами. Но я с ними не пошел, — попросту потому, что оружия мне не дали. Вообще-то, оно мне полагалось, но, когда до меня дошла очередь, в арсеналах уже ничего не осталось. Сил для защиты Твердыни не хватало. Кроме прекрасно подготовленной роты Защитников в 142 штыка, она могла выставить 1092 вооруженных добровольцев, четыре легких вертолета, 18 БТР, десять станковых и двадцать ручных пулеметов, пять гранатометов и две 16-ствольных ракетных установки. Сурами было не менее десяти тысяч, и, несмотря на укрепления, у защитников Твердыни не осталось шансов уцелеть. Впрочем, я бы, наверное, всё равно пошел, — даже с голыми руками, — но Суру запретил мне. "Конечно, это оскорбляет твою гордость, — сказал он, когда я начал возмущаться, — но лучше перенести её укусы, чем глупо умереть. И ты сам знаешь, что твой черед неизбежно придет. Я воин, это моя работа и мой долг. Янтин защищает семью, а это можно сделать лишь защитив всю Твердыню. А ты... В конце концов, это не твой мир и не твоя война". Я понимал это, но всё же, ощущал себя предателем, — и это было на удивление мерзко.
4.
За гребнем вала сверкнули ослепительные вспышки, — одна, вторая, третья, четвертая, — и через минуту в небо поднялись четыре черных дымных гриба. Я понял, что в ход пошли магнитные пули Ньярлата, и значит, сражение вступило в решающую стадию. Я с нетерпением ожидал пятой вспышки, но её не было, — похоже, сурами хватило и этого.
Я подумал, что это победа... и тут же заметил, как с вала в беспорядке скатываются темные точки. Отсюда даже острые глаза Элари не различали деталей, и я лишь гадал, что происходит... пока не заметил другие темные точки. Более крупные и многочисленные, они спускались вниз рядами. Я не сразу понял, что это сурами, настигающие бегущих защитников Твердыни. Кто-то бежал со всех ног, кто-то становился на пути этих черных точек, — и тут же исчезал, словно гас, а сурами шли дальше.
Я, оторопев, смотрел на это, чувствуя, как противно сжимается живот. Лишь когда до меня донеслись крики, я опомнился, — нырнул в пыльную вонь чердака, опрометью скатился вниз и выбежал на пустынную улицу. Мне хотелось что-то делать, — но что я мог?..
Вдруг мне захотелось убежать в комнату Элари, запереть дверь, забиться под одеяло, и лежать так, пока не кончится этот кошмарный сон, или пока копье сурами не воткнется мне меж лопаток. Я не сделал так лишь потому, что надеялся найти Суру.
Я спрятался за деревом, вслушиваясь в приближавшиеся крики. Вскоре показались первые бегущие, — солдаты и добровольцы из молодых и крепких жителей Твердыни. Лишь у немногих осталось оружие, все они бежали сами по себе, на всех лицах был страх. Никто из них не обращал на меня внимания, даже не замечал меня. Все бежали к воротам Твердыни, прочь от сурами, не останавливаясь ни на миг. Я напряженно вглядывался в лица беглецов. Я понимал, что если Суру не появится в ближайшие минуты, то не появится уже никогда. Мы условились встретиться здесь, и я чувствовал, что Суру придет... если останется жив. Я не представлял, что будет делать здесь в одиночестве. Наверное, просто брошусь с криком навстречу сурами, надеясь на милосердную быструю смерть. А пока я с мучительным нетерпением и страхом вглядывался в толпу... и сердце чуть не разорвалось от радости, когда я наконец увидел Суру.
5.
Мы бросились в объятия, словно после долгой разлуки, и застыли. Суру часто дышал, после быстрого бега его широкая грудь порывисто вздымалась, и я чувствовал, как часто и твердо бьется в ней сердце. Наконец, Суру отстранил меня, взяв за плечи, и заглянул в глаза. Снайперская винтовка файа исчезла, карманы были пусты, — но нож всё ещё висел на поясе, а глаза живо блестели.
— Сурами пересекли Прорву. Для Твердыни всё кончено — но не для нас. У нас есть ещё шанс, — не слишком честный, конечно, но иного нет.
— Где Янтин?
— Стрела в горле. Он не мучился... в отличие от большинства. У нас просто кончились патроны... а в рукопашную с сурами — сам знаешь. Правда, в башнях у ворот и ещё кое-где стрелки держатся. Кое-кто побежал к реактору. Но в городе сейчас начнется резня.
Я хотел спросить, что будет с семьей Янтина, но тут на улице показались сурами. Они оглушительно и страшно орали, подгоняя отставших беглецов, размахивая на бегу длинными мечами и копьями в свежих темных пятнах. Один из них откачнулся назад, и, ухнув, метнул свое копьё. Оно воткнулось в спину худощавому парню, бежавшему последним. Его подбросило и он пролетел пару метров по воздуху, раскинув руки. Затем его ноги вновь задели землю, тело, как рычаг, описало дугу, голова с треском врезалась в камень, — и кровь брызнула во все стороны от его лица.
Суру схватил меня за руку и потащил за собой. Я не сопротивлялся. Сейчас я думал лишь о том, как не упасть.
6.
К моему удивлению, мы побежали в сторону вала. Лишь увидев плоское квадратное здание, похожее на заводской цех, я понял, куда мы направляемся.
— Неужели этот корабль ещё может летать?
— Нет, конечно. Но кое-что в нем ещё может. Это тайна, и нам не дали бы её использовать... но сейчас следить за этим уже некому.
Мы подбежали к будке охранников, — комнатке, пристроенной к стене здания. Суру яростно забарабанил в запертую дверь. Через секунду она приоткрылась. В ней показалась рука с пистолетом и испуганное лицо охранника-файа. Они быстро, с ожесточенными нотами, заспорили. Услышав за спиной крики, я торопливо оглянулся.
Из-под деревьев вышло несколько сурами. Один из них вскинул лук. Я испуганно присел, но стрела предназначалась не мне, — она по самые перья воткнулась в грудь охранника. Тот поперхнулся фразой, — из его рта выплеснулась кровь, — и шумно, уже со стеклянными глазами, рухнул за дверь.
Суру мгновенно пригнулся, изворачиваясь схватил меня за руку и швырнул внутрь, затем проскочил сам. Когда он выпрямился, захлопнув дверь, в неё что-то ударило. Суру вскрикнул, потом рванулся, словно зацепившись за гвоздь. Треснуло дерево, файа освободился, тут же схватил пистолет убитого охранника и стал стрелять прямо сквозь стекло. Брызнули осколки, тесное помещение вмиг наполнилось дымом и грохотом. Я сжался у стены, зажимая уши, — мальчишка во мне взял верх.
Через минуту, когда всё кончилось, я приподнялся, осторожно осматриваясь. Второй охранник тоже был убит. Он лежал на полу, среди битого стекла, сжимая в руке разряженный пистолет. На месте правой глазницы зияла рваная сквозная дыра, — стрела, навылет пробив череп, засела в штукатурке на уровне его головы. Я выглянул в окно. Все сурами легли мертвыми, — несколько неподвижных темных пятен среди травы.
Суру вдруг страшно всхлипнул, уронив бесполезное оружие, и я мгновенно обернулся к нему. Из левого плеча файа торчал обломанный деревянный стержень, который он почему-то даже не пытался вытащить. Второй кусок стержня торчал из двери, как-то пробив насквозь толстые доски. Я медленно, неохотно, начал понимать, что всё это значит. Крови не было, совсем не было, ничего страшного, просто...
— Стрела отравлена, — совершенно спокойно сказал Суру. — Я чувствую яд в своей крови. Это смерть.
7.
— Не бойся, — добавил файа прежде, чем я успел испугаться. — Я проживу ещё какое-то время. Но не слишком долго, и мы должны потратить его с пользой.
Суру обшарил карманы убитых охранников, нашел ключи и отпер небольшой сейф в стене под окном.
— Патронов больше нет, — сказал он. — Жалко. Зато есть вот это, — он достал небольшую коробочку с кнопками и короткой антенной. — Радиоключ. Я дежурил здесь, и знаю шифр. Пошли.
Мы вышли в зал с кораблем. Суру с трудом, несколько раз начиная сначала, набрал код. Массивный люк открылся и, едва мы прошли в него, тут же захлопнулся.
— Здесь никого нет, — сказал Суру, осмотрев шлюз. — Все попрятались по домам. Что ж, тем лучше...
Он ещё мог двигаться сам и мы прошли сначала во внутренний коридор, потом, когда файа отпер дверь в его конце, в просторный зал с сетью балок на стенах, заставленный машинами, коробками и контейнерами.
— Это бывший грузовой ангар, — сказал он. — Теперь просто склад. Когда-то именно на этом корабле сюда из Унхорга бежали наши, но теперь его машины пришли в полную негодность... почти в полную.
Мы прошли вглубь помещения. Суру начал спотыкаться и ударяться об ящики.
— Вот он, — он показал на овальную платформу длиной метра в четыре, с двумя массивными возвышениями, на носу и корме. — Это погрузочный скиммер. Он ещё работает, но, чтобы включить его, нужен ключ, а его здесь ни у кого нет. Он у тебя. Иситтала отдала его тебе...
— Вот этот? — я с удивлением достал золотой медальон, с которым Элари не расставался никогда, даже занимаясь любовью.
— Да. Это не просто украшение. В этом глазе — искусственная сетчатка. Это ключ от всех наших древних машин... последний. Вставь его вон в ту прорезь на пульте... да, туда.
Я подчинился. Через секунду звонко щелкнуло, донеслось гудение и на пульте загорелись огоньки.
— Управление очень несложное, — Суру сел, привалившись спиной к штабелю. Его била крупная дрожь. — Этот рычажок управляет скоростью и движением вперед-назад. Штурвал — повороты. Наклонишь его вперед — спуск, назад — подъем. Кнопки управляют силовым полем. С остальным ты разберешься сам. Об топливе не беспокойся. У скиммера ядерный генератор, его хватит на годы...
— А как же ты? — удивился я. — Я тебя не брошу!
— Я скоро умру, как умер Эльтифарг — помнишь? Я заслужил такую смерть, но я её не хочу. Я умру так, как полагается воину — вместе со своими врагами, — он достал знакомый Элари пистолет Ньярлата. Я с удивлением узнал потертый "Вальтер" Р-38, невесть какими ветрами занесенный в этот мир. — Здесь последний патрон с магнитной пулей. Я взял его из рук погибшего командующего. Когда я останусь один, я выстрелю... неважно куда. Я не хочу, чтобы всё это, — он обвел рукой ангар, — досталось сурами.
Снаружи донеслись тяжелые мерные удары, — словно в корпус корабля бил таран. Впрочем, он и в самом деле бил.
— Люк прочный, но сурами всё равно его вышибут, — тихо сказал Суру. — Возможно, всего через несколько минут — это ведь не крепость! Короче, скиммер делает всего пятьдесят миль в час, и тебе предстоит долгий путь. Дорогу ты знаешь, но он не может подниматься выше восьми метров от земли, так что тебе придется избегать обрывов и скал. А пока погрузи провизию, — вот те коробки. Оружия здесь нет, так что... — он отстегнул свой нож и протянул мне. — Теперь он твой. Помни меня, и... надеюсь, ты ещё не разучился им владеть?
— Нет, — я осторожно повесил подарок на пояс.
— Хорошо. А теперь займись делом!
Я быстро сложил на платформе внушительный штабель, подумал, добавил тюк с одеялами, стянул весь штабель ремнями и повернулся к Суру. Тот выглядел неважно. Я видел, что файа с огромным трудом сдерживает судороги.
— У меня... нет времени на прощания, — с трудом сказал Суру. — И я не хочу, чтобы ты видел меня корчащимся и вопящим от боли. Если ты немедленно не сядешь в машину, — он спустил предохранитель и ткнул пистолет дулом в пол, — я нажму спуск. Ты знаешь, что это не фраза.
Я знал. Поэтому я, с трудом сдерживая слезы, перелез через перила и сел перед пультом. Кресла тут не было, и я сел так, как обычно садятся файа, — на пятки. Здесь со всех сторон были вогнутые стальные выступы, в которые плотно уперлись колени и зад. Это оказалось неожиданно удобно. Устроившись, я посмотрел на Суру. Тот положил пистолет и начал нажимать кнопки на радиопульте.
— Сейчас я открою ворота, — сказал он. — Потом, когда ты вылетишь, досчитаю до десяти, и нажму спуск. А если не вылетишь — всё равно нажму, мне уже без разницы. Надеюсь, что тебе — ещё нет. Я хочу, чтобы ты жил долго, мой друг. Прощай, — он нажал последнюю кнопку.
Громадные, вдвое выше человеческого роста, массивные ворота начали открываться с треском и скрежетом, разошлись до половины и остановились. Им помешала низкая стена "перрона", но скиммер явно мог проскользнуть между створками. Я увидел нескольких сурами, оторопело смотревших на меня, а за ними, в разбитом окне, — серый свет дня. Суру бросил радиопульт и схватил пистолет. Его губы судорожно подергивались, но он всё же смог заговорить.
— Прощай! Вернись домой! — потом он ткнул пистолет дулом в пол и спокойно сказал: — Один...
Я положил руки на пульт. Машина задрожала и воздух вокруг наполнился жужжанием.
— Два...
Жужжание перешло в гул, пол под скиммером ушел вниз. Вокруг смерчами завихрился воздух, полетел мусор, коробки, — но я уже не почувствовал ветра. Я едва взглянул на Суру и тут же отвернулся при виде его искаженного, подергивающегося лица.
— Прощай, не мой друг, — неслышно сказал я.
— Три...
Машина стремительно рванулась в проем, разметав сурами, словно кегли. Рама окна разлетелась вдребезги и земля бешено понеслась перед глазами. Я невольно зажмурился.
— Десять, — одними губами сказал я, и в тот же миг услышал громовой раскат взрыва.
Когда я обернулся, плоского квадратного здания уже не было. Была груда развалин, объятая пламенем.
8.
Я развернул машину на месте и помчался в поселок, лавируя между древесными кронами или с треском проламываясь сквозь них. Я не считал Янтина другом, как Суру, но хотел, — должен был, — позаботиться о его семье.
На улицах поселка не осталось никого, кроме деловито спешащих сурами. Со стороны ворот ещё доносилась плотная стрельба, но здесь лишь редкие трупы напоминали о сражении. Из разбитых окон домов доносились душераздирающие вопли, иногда в проеме показывалась женская фигурка и бросалась вниз, желая избежать если не смерти, то хотя бы рук сурами.
Я, сжав зубы, мчался среди этого кошмара, разыскивая нужное окно на третьем этаже. Я не ошибся, — жена и дочка Янтина ещё были там. Там же были и сурами, деловито разделывая их на мясо. Я закричал и на полном ходу направил машину в окно. Силовое поле скиммера отбросило её, словно мяч, и машина бестолково закружилась посреди улицы.
