Убийственные болоньезе

— Звезда Ориона... — задумчиво протянул он, обращаясь к компании лучших студентов Ломоносовки, бонусом приглашенных на банкет, — красиво, нечего сказать.

Он поцокал языком, обвел компанию лукавым взглядом, и, подняв вверх указательный палец, вопросительно произнес:

— Скажите мне, славные студиозусы, а кем был тот Орион?

Послышались смешки, видно студенты решили, что к ним обращается подвыпивший любитель разговорного жанра.

— Греческий герой вроде бы... — ответил кто-то робко и, по-видимому, из вежливости.

— О, да. Великий охотник, да знатный красавец, — добавил Трунов, довольно улыбаясь. — Правда происхождение у него было мутноватое и даже попахивало.

Аудитория притихла и ждала продолжения.

— Всё дело в том, что будущий папашка нашего героя принес как-то в жертву богам быка, закатил пир, да по пьяни пожаловался на бездетность своим гостям.

Один паренёк махнул рукой соседней парочке: идите сюда! Близстоящая публика уже с интересом посматривала на стихийно возникшее развлечение.

— А гости его были не какие-то Вася с Петей, — театральным жестом приветствовал присоединившихся Трунов, — а Зевс с Гермесом, те еще шутники. Подбили они будущего папашку принести шкуру убиенного быка, помочились в неё и под гомерическое ржание остальных гостей велели бедолаге закопать в саду.

Давид тут же заметил скопление, и, оставив невесту на подружек, решил взглянуть, что происходит.

— Тот сделал как велено... — Трунов выдержал паузу и продолжил: — ...а через положенное время вышел из недр мальчонка в насквозь мокром подгузнике и назвали его на радостях Урионом.

Раздался смех, и из-за спин собравшихся Давид наконец-то увидел господина Трунова. Пашка тоже узрел Давида и решил закругляться.

— Стал пацан подрастать и имени своего стесняться, видно соседские задразнили, и добрые родители перекрестили его Орионом. И тогда-то, — сделал ударение Пашка, -обернулся мокроштанный великим охотником и, как нам известно, знатным красавцем. Но это всё сказочки, мы же празднуем рождение 'Звезды Ориона', могучего концерна, а это вам не нассано...

Давид, извинившись перед слушателями, взял Трунова под локоток и увел в сторону.

— Популярность вещь приятная, Павел, — тихо сказал ему Давид. — Но иногда следует подумать... а стоит ли она мира и согласия?

— Это шутка, Давид Леонидович. Мы посмеялись и только.

— А... шутите значит. Позвольте и мне. Аськой пользуешься, то бишь ICQ? Знаю, можешь не отвечать. Так вот скоро заменишь свой статус 'главный по девочкам' на 'ищу работу'. Смешно?

— Понял.

— И девицу свою одну не отпускай. Вместе пришли, вместе ушли.

— Гоните?

— Нет. Веселитесь на здоровье. Это в качестве напоминания.

— Я вас услышал.

— Вот и хорошо, люблю понятливых. Приятного времяпровождения.

Давид похлопал Пашку по плечу и спокойно направился на красную дорожку встречать прибывшего мэра.

Василий Игнатьевич Цепешев в сопровождении свиты и вездесущих камер прошелся по ковру, взмахнул приветственно рукой и был принят в дружеские объятия Давида.

— Как у вас тут по-аглицки, красиво, богато, — оценил обстановку мэр. — Но чувствуется, что Айвазян-младший всё еще чужой среди своих, мыслит другими категориями.

— Ну что вы, Василь Игнатьич, Георгий обрусел давно! — вступился за друга Давид. — Для праздника постарались, чтобы на высшем уровне.

— Не назовут ли пиром во время чумы? Кризис на дворе... Знаешь, любят у нас ярлыки навешивать.

— На каждый роток не накинешь платок, — уклонился от прямого ответа Давид.

Слабый ветерок беспокоил подвязанные лентами полы тентов, из-за обилия цветов, казалось, что люди попали в странный сад, где играла музыка и лились реки шампанского.

В первом ряду импровизированного амфитеатра Тина смотрела на мужа и не могла понять — поправился что ли?

— Вет, тебе не кажется, что Георгий как-то резко прибавил пару килограмм?

— Тсс, сейчас будет мэр говорить! — прошептала подруга, и успокоила: — Твой муж идеален.

— Уважаемые гости, дорогие друзья, дамы и господа! — начал Василий Игнатьевич. — В тяжелые времена кризиса восьмого года нового тысячелетия, 'Звезда Ориона' это не только создание рабочих мест, но и рука помощи промышленникам края, а также малому бизнесу, ну и самое важное — дело воспитания нового поколения Ангельска.

— Пошла писать губерния... — пробубнила Тина.

Мэр еще несколько минут отдавал дань своевременности открытия концерна и его создателям. Гуманная в своей краткости, речь Василия Игнатьевича была встречена рукоплесканиями собравшихся.

— Прежде всего хочу выразить благодарность за оказанное мне доверие со стороны руководства нашего города, — взял слово Георгий: — Благодаря многолетней поддержке Василия Игнатьевича Цепешева, моему отцу и мне удалось поднять на международный уровень информационное обеспечение края, качественное предоставление услуг населению, а также кардинально решить вопрос устранения криминальных элементов в производственной среде.

Зазвучала торжественная музыка и по старой, советской еще традиции, внесли бархатную подложку с символическими ножницами. Георгий предоставил мэру честь разрезать красную ленту. Василий Игнатьевич замешкался, полные пальцы с трудом вошли в кольца ножниц, он с недоумением повернул голову к Георгию, мол, ножниц покрупнее не нашлось?

Аплодисменты зрителей, сначала бурные, внезапно смолкли, и отвлекшаяся на мгновение Тина вдруг увидела оседающее тело Георгия, глаза его были открыты, лицо исказила гримаса боли. Крики ужаса разорвали секундную тишину... Веткины руки обхватили обезумевшую подругу, но она вырвалась и словно зверь, готова была разорвать каждого, кто помешает ей добраться до любимого мужчины.

'Нет... со мной не случится это снова... нет! Он не Павлов, он должен жить!' — лихорадочно думал она, больно цепляясь пальцами за ковер подиума. Сломанный до крови ноготь начал саднить, но она не чувствовала боли. Рядом с мужем, некрасиво раскинув плотные ляжки, лежал сбитый телохранителем испуганный мэр.

— Тина Андреевна, вам здесь нельзя... — попробовал поднять её охранник.

— Попробуй только тронуть меня! — взвизгнула она.

Глаза её окинули праздничную площадь тут же оцепленную многочисленной охраной... опрокинутые стулья, люди, пребывающие в шоке, играющий оркестр, снимающие катастрофу торжества киношники...

'Титаник...'

— Успокойтесь, — терпеливо сказал ей телохранитель, и даже помог положить голову мужа на её колени. — Георгий Арташезович жив.

Мимо неё провели поднятого мэра, он вытирал платком вспотевший лоб, нервно повторял 'я говорил, я говорил', и старался не смотреть в сторону четы Айвазян.

— Что с Георгием? — спросила, выдохнув, Тина.

— Скорее всего ушиб, или более сильное повреждение — травма ребер.

— П-почему..? — удивленно спросила она, лицо мужа было бледным, дыхание рваным и затрудненным.

— Броник. Я проверил, огнестрела нет.

— Что..?

— Бронежилет, мудрое, как оказалось, решение. Кевлар защитил жизненно важные органы.

Георгий застонал и приоткрыл глаза.

— Где скорая? — заторопилась Тина.

— Уже здесь, пробираются сквозь толпу, — информировал он, после краткого разговора по связи. — Всё будет хорошо.

— Какой уж к черту хорошо... — превозмогая боль проговорил Георгий. Тина гладила прохладными пальцами его лоб, он морщился, но понимал, что лишнее движение может усугубить его положение и так и остался лежать на коленях жены.

— Снайпер, Георгий Арташезович. Его уже сняли с огневой позиции.

— Арслан, я так понимаю?

— Он тоже обезврежен, пытался проникнуть на праздник. Мы сразу поняли, что возможен акт, поэтому быстро развернули план перехват.

— Почему не сказали?

— Всё происходило мгновенно, из-за тентов никто и не подумал, что возможен стрелок. Очень уж неудобно. Потому и выстрел не в голову.

— А гости?

— Эвакуируем, слишком много людей, операция сложная, но паники нет.

Наконец к подиуму прорвались медики и Давид.

— Слава Богу! — воскликнула Тина. — Ты где был?!

— Отправлял домой чету Камилиери и Ладу.

Медики положили Георгия на носилки и стали загружать в реанимобиль. Отряд охранников расчищал площадь от стульев и бара, под их ногами хрустели прекрасные, нежные цветы, выращенные усердными голландскими труженицами.

— Прости... я ни о ком больше и думать не могу... — сказала Давиду Тина, — ...еще только о том, что хорошо не взяли Сашку, что Георгий жив...

Они настояли на своем присутствии во время транспортировки и быстро получили разрешение.

— Праздник испорчен, вот проблема, столько бабла... — прохрипел с носилок Георгий.

— Проблемы это нераспознанные возможности, — усмехнулся Давид.

— Ну-ка, ну-ка... — Георгий было даже приподнялся, но был остановлен строгой докторицей.

— Сейчас эта шумиха по всем новостным каналам пройдет, — тихо ответил Давид, и Тина наклонилась к ним, — можно считать, что освещение начала работы концерна прошло на отлично.

— Да ты с ума сошел, мы чуть все не погибли! А если бы они бомбу подложили? — возмутилась она, но стихла, когда Давид приложил палец к губам.

— Тина... — убеждающее произнес он, — мы практически всё предусмотрели.

— А Арслан?

— Защита от дурака? — переспросил друг. — Я посоветовал твоему мужу надеть жилет.

Лицо Георгия вдруг озарила слабая улыбка.

— Слушайте, мне вдруг пришла идея... Оружие хороший товар...

Давид взял друзей за руки и уверенно сказал:

— Нераспознанные возможности. Теперь мы возглавим антитеррористическую деятельность в нашем крае.

'С чего это я взяла, что мои страхи закончились? — спросила себя Тина, и себе же ответила: это не финал, это только перезагрузка'.

2015г. Москва