Другой поток времени-02. Поворот

Образовавшийся в начале июня новый кабинет министров Германии, возглавленный Роммелем, не признал присоединения Силезии к созданному под диктовку шефа СС Гиммлера "Арийскому Союзу".

Ещё в марте-апреле в немецкую печать стали просачиваться сообщения о бесчеловечных экспериментах на людях, производившихся в закрытых "лабораториях СС". После публикации в немецких газетах документов о подготавливавшемся "окончательном решении еврейского вопроса" НСДАП потеряла в Германии всякую поддержку. На её функционеров началась охота, а захват нацистами Силезии и Восточной Пруссии воспринимался как национальная трагедия. Отторгших от Германии её исторические области "прихвостней Гиммлера" возненавидело почти всё население страны, ещё недавно рукоплескавшее флагам со свастикой.

Части вермахта, "нанёсшие арийскому братству удар в спину", действовали энергично и решительно. Кроме Бреслау, немецкие войска освободили большую часть левобережья Вислы, заняли Данциг.

Освобождение войсками "кабинета Браунау"* Силезии, бок о бок с интернационалистами, заметно повлияло на настроения в германском обществе. Сильные симпатии к освободительным движениям, особенно к антибританским освободительным движениям стали выражением стремления немецкого народа очиститься от воспоминаний о недавнем прошлом, заражённом бациллой расизма.

Если продолжение боевых действий на голландской границе расценивалось большинством немцев как самооборона, то помощь в организации общеирландского восстания — как акт справедливого возмездия поджигателям войны, как безусловный подвиг — во всяком случае, к началу 1943 года.

Поддержка воссстания "фениев" при таких настроениях германского общества позволяла немецкому правительству действовать более решительно, менее беспокоиться о возможной неудаче. Более опасные и рискованные планы были рассмотрены и приведены в исполнение. (По сравнению с подготавливаемыми планами армейской десантной операции.)

_________

* — В Браунау, недалеко от словацкой границы, был подписан "меморандум Браунау", иначе — "обращение трёх фельдмаршалов". От сухопутных войск его подписал Роммель, от ОКХ — Паулюс, от люфтваффе — Кессельринг.

Распостранённое на третьи сутки после успешного покушения на фюрера обращение называло ближайших сподвижников Гитлера, начавших свалку за власть, организаторами убийства и требовало создания "переходного кабинета" из непричастных к заговору лиц. Сформированный военными правительственный кабинет запомнился как "кабинет Браунау".

"Кабинет Браунау", хотя и именовался "временным", оставался у власти почти четырнадцать лет — до сентября 1955 года. Официальной доктриной "кабинета" провозглашалась "защита свободного волеизъявления граждан". Однако в Германии была практически запрещена деятельность левых организаций.

Кабинет проводил политику "подавления экстремистских политических учений", при нём в подполье была загнана не только нацистская, но и коммунистическая сеть. Открытое признание своего участия в "экстремистских организациях" было обязательным, скрытие факта вступления в компартию рассматривалось по принятым "кабинетом Браунау" "временным установкам обеспечения гражданского порядка" как участие в заговоре.

Уличённых "службой контроля за обеспечением гражданских свобод" в причастности к коммунистическим или союзным ей организациям осуждали на тюремное заключение сроками от трёх до пяти лет, при повторном аресте следовало выдворение из страны. По условиям "перемирия на Одере", после первого задержания при посредничестве советского консульства гарантировался переезд в Советскую Федерацию.

(Перемирие между "временным кабинетом Германии" и Советской Федерацией было подписано в Франкфурте-на-Одере. Восстанавливались положения довоенного "договора о ненападении", включая пункт о репатриации лиц, задержанных за приверженность к убеждениям, составляющих государственную идеологию подписавших договор правительств.

Для Федерации находившимися под консульской защитой заключёнными остались, естественно, все сторонники левых идей. В отношении "кабинета Браунау" таковыми признавались активные поборники "пангерманизма" — если бы они подверглись на территории Советской Федерации аресту.

Также восстанавливались многие хозяйственные договорённости. Договор оставался "промежуточным", поскольку "кабинет Браунау" обьявил себя "переходным правительством". Согласно условиям "перемирия на Одере", заключение мирного договора должно было состояться сразу после установления "постоянного конституционного режима в Германии".)

Значительную роль сыграли заводы французской авиапромышленности. Из-за перебоев с поставками моторов на них скопилось множество планеров, полностью собранных, не оснащённых лишь двигателями и лётным оборудованием. Немецкое командование выкупило по остаточной цене планеры бомбардировщиков — преимущественно шедшей в серию довольно неплохой машины Leo 45.

Французские производители установили на закупленные аппараты некоторое простейшее навигационное оборудование, полученное из Германии. Было добавлено второе крыло, с необходимым набором растяжек, протянуты тяги управления. На внешние узлы подвески крепились пороховые взлётные ускорители.

Взлетала машина на буксире у самолёта-буксировщика, но была необходима взлётная полоса не менее полукилометра — всё-таки "Лиор" разрабатывался как относительно скоростной бомбардировщик, в полёте даже безмоторная его модификация достигала скорости в двести пятьдесят километров в час — это, пожалуй, был самый скоростной планер на тот момент! От аэродромов в Северной Франции, откуда намечался старт десантной эскадры, ирландского берега в первой волне высадки достичь собирались всего за час.

Шасси у безмоторного варианта было неубирающееся, установили высокую тележку, упрощающую загрузку самолёта. После отрыва от земли тележка сбрасывалась, приземлялся планер "на брюхо". Испытания показали, что на относительно ровную дорогу машина садится без повреждений, тормозной путь составляет менее ста метров — некоторые детали корпуса были укреплены, вместо створок бомболюка установлена прочная стальная полоса — своеобразная посадочная "лыжа".

Путём относительно простой переделки за небольшое время и с малыми затратами немцы получили более сотни десантных планеров с высокой дальностью полёта и приличной — до полутора тонн — полезной нагрузкой. (Прототип — самолёт Leo 45 имел большую, до двух тонн, нагрузку. Но безмоторный планер пришлось облегчать, ослабить каркас, брать на борт меньший груз. Если Leo 45 имел массу пустого самолёта около восьми тонн, а с полной заправкой — одиннадцать с половиной, то Leo 45/p — массу пустого менее семи тонн, взлётную — около девяти тонн, с учётом веса пороховых ускорителей.)

Всего на заводе в Аржантейле подобным образом переоснастили около ста единиц. На них можно было одновременно перевезти три пехотных батальона с необходимыми средставми усиления, включая батальонную артиллерию. Первая волна десанта была вполне способна, во взаимодействии с силами "фениев", захватить пригодные для приёма подкреплений взлётные площадки и плацдармы на юге острова.

Однако "скоростные планеры" Leo 45/p были, по сути, одноразовыми. Для доставки крупных подкреплений и создания "воздушного моста" были необходимы более тяжёлые самолёты, к тому же способные взлетать и садиться неоднократно. В Германии на тот момент самолётов "десантного" типа не разрабатывалось, основные усилия немецких конструкторов были сосредоточены на истребителях и штурмовиках. Авиационный институт строил некоторое количество безмоторных планеров, но у него не было производственной базы. Трёхмоторные Ю-52, использовавшиеся немецкими парашютистами в 1939-1942 годах, более не производились, оставшиеся экземпляры были немногочисленны, очень изношены и задачу не решали. Вновь пришлось обратиться к завалам авиационной техники на французских лётных предприятиях.

В некотором роде, "ирландский десант" стал триумфом французской авиационной техники. В боях в континентальной Европе французские самолёты не смогли показать себя, французские ВВС постоянно терпели неудачи, были "мальчиками для битья". Сначала почти "в одни ворота" проиграв люфтваффе. Затем достаточно неудачно сопротивляясь Королевским Воздушным силам, в Сирии, на Мадагаскаре и Экваториальной Африке.

Самолёты французского производства составляли немалую часть парка авиации "пунов", но в Северной Африке наибольшую известность получили машины немецкой или итальянской разработки.

А вот в небе над Ирландией французские самолёты сумели показать себя. Здесь впервые они смогли реализовать свои преимущества, в первую очередь — приспособленность для действий в плотных порядках, на средних и низких высотах. На небольшой высоте даже старенький винтовой Моран-Солнье MS.41 (с улучшенным двигателем HS.12Y, мощностью в 1100 л.с.) оказался грозным противником для скоростных поршневых "Спитов" и первых реактивных британских истребителей.

("Мораны", как и остальная авиотехника, закупались во Франции североамериканскими фирмами, представлявшими интересы "ирландской общины". Покупка оформлялась как "тренировочные самолёты для Корпуса добровольцев". Для их приёмки во Францию прибыла большая группа пилотов, которые и стали основным костяком истребительных сил Ирландии в сентябрьских боях.)

Среди уже устаревших и неиспользуемых самолётов нашлось множество удачно подходивших именно для затеянной операции. Франция перед войной была одним из лидеров в производстве поплавковых гидросамолётов, включая достаточно тяжёлые модели. Для скрытной перевозки людей и снаряжения в богатую водой Ирландию эта техника подходила замечательно — первоначальная инфильтрация обеспечивалась полётами гидросамолётов, преимуществено производства фирмы "Латекоэр".

В 1939-1940 на заводе фирмы в Тулузе было построено около шестидесяти очень удачных поплавковых торпедоносцев Late.298 разных модификаций. Самолёт имел большую дальность полёта и поразительную живучесть. Во время боёв в Северной Франции в 1940-м эти самолёты вынужденно использовались как бомбардировщики, причём наносили удары с пикирования. Германская авиация стремилась уничтожить в первую очередь эту опасную машину, потому что Late.298-е постоянно выводили из строя переправы и другие важные транспортные узлы. Но упрямые "водомерки" не падали даже после трёх-четырёх попаданий из авиапушки. Самолёты быстро восстанавливались прямо на пирсах и вновь шли в бой.

После перемирия строительство Late.298 продолжалось — в варианте самолёта морского дозора.

Для перевозок в центральную часть Ирландии с августа 1942 года применялась эскадрилья Late.298Е в составе восьми машин. В ночное время, ориентируясь по зажжёным на верхушках холмов условным огням, они совершали рейсы на тайные гидродромы в заливах больших озёр Лох-Дерг и Лох-Ри. Летали на пределе дальности, в обратную сторону самолётам требовалась заправка.

"Падение "крепости Ольстер" повлекло за собой падение двух самых авторитетных политических фигур англо-саксонского мира.

В ноябре 1943 года в отставку был отправлен самый одиозный из британских премьеров первой половины ХХ века, непоколебимый устой консерватизма, любимец британцев — сэр Уинстон Черчилль. Выпереть его с любимого креслица стоило грандиозного скандала, даже утратив большинство в палате общин и поддержку в партии, он защищался, аки лев. Чтобы в конце концов сковырнуть неподатливое тельце "морского бульдога", английский истеблишмент пустил в ход самое грозное оружие — свободную прессу.

В газеты просочились совершенно секретные сведенья о вёдшихся кабинетом переговорах с нацистами. Вопреки прежде утверждавшемуся, прилёт Гесса был не заблаговременно подготовленной ловушкой: предварительные договорённости, переданные Черчиллю через лидера английских наци Мосли очерчивали широкий круг будущих послевоенных вопросов. Среди которых был раздел "сфер влияния" не только на Ближнем и Среднем Востоке, но и в России.

Вслед за "аферой Гесса" журналисты немедля нашли и другие каналы, по которым английская разведка обменивалась сведениями с тайными службами Рейха. Потоком пошли всё новые и новые обвинения в адрес премьера, каждый раз сопровождаемые ворохом документальных свидетельств.

Черчилль, и никто иной, сумел не раз наступить французам на больную мозоль — в падении Парижа хором винили отныне именно того, кого чуть ранее превозносили за эвакуацию Дюнкерка. Мнение общественности переменилось — теперь всем казалось совершенно ясным, что Дюнкерк стал прологом "Мальтийского кошмара". Именно с бегства из Северной Франции британских солдат начался путь, закончившийся исходом британского населения из Северной Ирландии.

Черчилль, и никто иной, не смог вовремя воспользоваться разногласиями между крупнейшими партиями Индии. Георг VII был вынужден в августе 1943 года подписать с Обьединённой Асамблеей народов Индии договор о создании кондоминиона, с передачей законодательной власти на всём полуострове в руки избранного индийцами правительства. Кто, как не Черчилль, утратил величайшее достояние британской короны, не смог удержать в руках Британии индийский алмаз?

Итогом же провальной политики Черчилля английским гражданам совершенно закономерно представлялась "катастрофа на Западе", газетная кампания не оставляла премьеру ни малейшего шанса убедить в своей способности исправить сложившуюся по его вине ситуацию. Восемнадцатого ноября, на совместном заседании палат, сэр Уинстон был вынужден признать свою отставку.

Но разыгравшийся газетный шторм перехлестнул отведённые раздувшими ветер рамки. Вслед за Черчиллем, под удар попали не только верхи тори, но и "умеренные" лейбористы. Одна за другой вскрывались махинации с военными поставками, подтасовки сообщений с фронтов, партийные дрязги, всё равнодушие и жажда наживы за счёт простого англичанина важных джентельменов из парламента и правительства.

Когда с большим трудом удалось унять шумиху в прессе, репутация всех депутатов палаты общин от обеих парламентских партий была безнадёжно подмочена, и времени её просушить не хватало катастрофически — шёл март 1944 года, новые выборы в парламент уже начались.

В 1944 году в Англии палата общин впервые с 1640 года обсуждала вопрос об упразднении власти короля. Победившие на выборах "крайние" лейбористы воспользовались тем, что вместе с Уинстоном в "проделках с Гессом" оказался густо замазан король Георг и решительно ограничили права британской короны. От референдума в пользу республиканской системы королевская семья спаслась, лишь принудив "красавца Джорджа" снять венец и переложив его на голову дочки Георга, Елизаветы.

Но коронация новой королевы не стала общенародным торжеством, празднества оплачивались не за счёт государства, а лично королевским семейством, отчего особым шиком не блистали — Винзоры всегда были скуповаты. Также, когда "безумный парламент" переложил на королевсие плечи содержание Вестминстера, моментально умеющая считать монеты Елизавета сочла, что королевская резиденция может стоить и подешевле.