Держались все отстраненно и потому она утром собрала вещички, стараясь не забыть ничего своего, и ушла, даже не позавтракав. Нетерпение жгло пятки и стесняло дыхание. Конвой к ее удивлению еще не собрался полностью, машины стояли враскоряку, грели двигатели и в воздухе воняло соляркой, несколько мужиков бегало и переругивалось довольно громко. Остальная публика сидела по кабинам или курила на свежем воздухе, позевывая и поплевывая.
Она не стала вникать в суть перебранки, постаралась разобраться, кто тут главный (высокий и сутулый), сунулась было к нему, но он слушать не стал, махнул рукой в сторону потрепанного КАМАЗа, дескать — сядь туда и не отсвечивай. Странный был КАМАЗ — на грязном брезентовом верхе четко была видна нарисованная бело-красная круглая мишень. Чистенькая, словно мытая.
В кабине сидел жилистый поджарый мужик в ментовском камуфляже. Поглядел очень неприязненно, потом спросил:
— Чего тебе? — и глянул, как ножом отрезал.
— Филимонов сказал сюда сесть. Меня зовут Ира!
— Твою ж мать! — с чувством выругался культурно мужик и плюнул в открытую форточку. А потом выскочил из кабины и куда-то быстро сдернул, прихватив из кабины автомат — обычный калаш, но с глушителем и оптикой. Двигался хорошо, это Ирка отметила, тренированный. Вернулся быстро, еще более злой, буркнул:
— Вещи клади, а сама погуляй полчасика. Надоешь еще.
Озадаченная таким приемом Ирина послушно закинула тощенький рюкзак и отошла от негостеприимной машины. Ее определенно взволновала перспектива остаться на бобах. Тут на глаза ей неожиданно попался знакомый грузный силуэт — ну, точно, тот самый Альба, который ее сюда привез! Кинулась к нему. Тот был очень озабочен, спешил, но узнал, улыбнулся.
— Извините, проблемы обуяли. Семью вывожу и все бебехи, что накопились, голова кругом. Вы тоже с этим конвоем?
— Ага. Странные они какие-то! — поздоровалась и Ирка.
— А тут как в Ноевом ковчеге, всякой твари по паре. Вы в какой машине?
— Вон тот КАМАЗ — указала ладошкой.
— Этого не знаю. Ладно, мне бежать надо. Увидимся!
— Минутку только. Мы когда двинемся? — задержала собеседника Ирка.
— Не раньше, чем через час. Местные люди машины взялись шмонать, что-то ценное, дескать, тут уперли, а следы, дескать, ведут к конвою. Скандал районного масштаба.
— А точно через час?
— Если не больше. Все, извините, спешу — до встречи! — и озабоченный здоровяк припустил, как ошпаренный.
— Мда — подумала Ирка — этот рейс будет без фуагры и мальвазии. Или чем он меня угощал там? И тут же встряхнулась. Оставшееся время надо было потратить с пользой, а кроме того она не любила оставлять незаконченные дела. Грязную посуду надо помыть! И, глянув на часики, припустила туда, где оставалась незавершенка.
Тот фургончик, в котором она провела первую ночь в этом анклаве, так и стоял на том же месте. Дверь оказалась заперта на легкий крючок и легко открылась после сильного дерганья. Из трех соседок присутствовали две — и спертый воздух шмонил тяжелым перегаром. А ничего и не изменилось с того утра, когда она тут проснулась обворованной!
Ирка не суетясь затворила дверь, аккуратно осмотрелась. Прошла вглубь. Очень тихо выцарапала из-под подушки ближней к ней дамы за рубчатую рукоятку пошарпанный Макаров. Потом вытянула из-под грязноватого рукомойника помойное ведро, налитое почти до краев. Набрала воздуха в легкие и завопила во всю мощь:
— Подъем!!!
И с чувством, как говорили наши деятели культуры, глубокого удовлетворения, шарахнула из ведра мутной вонючей струей в заспанную рожу подскочившей на раскладушке соседки. Удачно влетело, та зафыркала, закашлялась, неуклюже попыталась схватить отсутствующий пистолет, уронила подушку в лужу на полу. Вторая дама попробовала вскочить, кинулась к столику-тумбочке и Ириха злорадно швырнула ей под неустойчивые с похмелья ноги пустое ведро. Попала метко и та грохнулась опухшей рожей об стенку.
— Это вам привет за то воровство! — вынесла вердикт мстительница. И гордо юркнула вон из фургончика, забив ударом каблука в щелку под дверь щепку — точно как делали с мужем в деревне, когда подозревали, что в доме — зомби. Самый раз успела, вал матерной брани и стук в дверь раздался почти сразу. Ну, точно угадала — зомби и есть.
С изрядно улучшившимся настроением вернулась к конвою. Там и конь не валялся, даже прогреваемые моторы выключили. Покрутилась вокруг "своего" КАМАЗа. Водилы в кабине не было, потому, немного подумав, Ирина залезла в незапертую кабину и устроилась на пассажирском сидении, решив, что неплохо бы и начать обживаться перед дальней дорогой. Трофейный пистолет осмотрела, потрепанный, но годный в дело, в обойме пяток патронов. Сунула его пока под сиденье, прекрасно понимая, что при обыске это ничего не даст, но вот как-то так решилось. Вряд ли бабы обиженные имеют тут сильный вес в обществе. Оглядела внимательным бабьим глазом кабину. Понюхала воздух. Почему-то решила, что водила — человек обстоятельный, трезвый, но курящий. Очень похоже — что одинокий. То есть в смысле — без жены. А так все аккуратно, машинка старая, но видно, что ухоженная, срача водительского нет, все чистенько, хотя и по-спартански выглядит, без роскошества и украшательства.
Смущало только, что водила так сурово ее встретил, прям как разведенную жену или там блудного сына. Дочь в смысле, блудливую. Ирка с неудовольствием отметила, что даже чуток оробела в первый момент. Решила для себя не усугублять обстановку.
Водила вернулся нескоро, хмуро влез, зыркнул глазами и протянул ей сверток из десятка полиэтиленовых пакетов какого-то незнакомого сетевого магазина, логотип она видела впервые.
— Это зачем? — удивилась Ирка.
— Блевать сюда будешь — буркнул водила. Потянулся к рации, забубнил: "Первый — Робокопу!"
— Робокоп — первому! Все, готов?
— Точно так, готов.
— Поехали!
— Понял, еду.
Камаз заурчал мотором и двинулся неожиданно плавно, встраиваясь в вытягивающуюся колонну — неожиданно большую, с бронетехникой и выглядевшую грозно и солидно.
Ехали молча. Наконец, Ирка решила пустить пробный шар. В конце концов, ехать всю дорогу молча было бы можно на сытый желудок, но то, что она с утра маковой росинки во рту не держала, сейчас, наконец, стало сказываться. И есть захотелось и пить, причем одномоментно Ирина поняла, что разбаловавшись за последнее время на готовых и обильных харчах, совсем не подумала о том, чтобы запастись в дорогу едой и питьем. И ничего съедобного у нее нет. Вот патронов полно. Такая незадача!
Неприятное открытие. И ехать не пойми сколько надо. А жрать захотелось внезапно еще сильнее, поволновалась утром-то, а от волнения Ирке всегда хотелось есть, теперь вроде успокоилась, но аппетит проснулся зверский.
— А почему я должна блевать? — спросила она с некоторым опозданием.
Водила покосился на нее очень недоброжелательно, потом наконец соизволил ответить:
— Мне уже всучили раз такую цацу беременную. Нахлебался вдосыт по край.
И опять замолк.
— Всю кабину заблевала? — неожиданно для себя участливо спросила Ирина.
— И кабину. И вставать приходилось все время — типо ей надо подышать свежим воздухом, а то в кабине воняет. Ей же и воняло! А ждать и вставать почем зря никто не будет, ехать надо. А она визжит, что сейчас умрет и обделается. Или обделается и умрет — неожиданно многословно припустил водила.
— Не повезло. Но со мной такого не будет — твердо сказала Ирина.
— Ой ли? — усомнился водила.
— Ручаюсь. Можем поспорить — на рожок патронов.
— Надо говорить — магазин — учительским тоном заметил водила и чуточку вроде смягчился. А Ирина сообразила, что скорее всего перед ней холостяк заскорузлый, женщин не знает толком, и не очень представляет как с ними обращаться. Возможно, что и обижали его бабы когда-то или — скорее всего — работал среди одних мужиков и не срослось. Сама себе удивилась, поймав себя на совершенно женском, оценивающем взгляде, который она кинула на глянувшего в противоположное окошко мужичка.
— О, Иришка, ты растешь над собой! — усмехнувшись, подумала она о себе. Что опять же удивительно — не без лихости и явного одобрения. Странно, раньше была куда скромнее. Еще странее, что после очень долгого перерыва на нее накатила волна радости — доперло наконец, что вырвалась на простор. Немножко похожее было, когда ехала с Альбой, но там еще душа плечи не развернула, а теперь — как то легче задышалось.
* * *
91. Команда лекаря. Братец.
Утром, после развода, майор Брысь, оставшись со мной наедине, вздыхает и хмуро говорит:
— Будем скоро расставаться. Предъявили мне ультиматум, так что через пару месяцев останемся мы без медика в команде. Жаль, но ничего поделать не могу, решение штаба базы. Взамен вас получим санинструктора, максимум — фершала — недоучку. Подберите нам по дружбе кого-нибудь не совсем дубоголового с руками из жопы.
— С чего это так? — удивляюсь я.
— Интернет отключили и телевизор тоже. Народ стал заниматься в темное время тем, чем положено от природы. Значит пошел вал рождений, детенки чем дальше, тем больше родятся. А вы вроде как дитячий ветеринар. Потащите знание в массы, рассеивая вокруг доброе, вечное и полезное. Соответственно, повесите автомат на гвоздь, будете ходить как белый человек в белом халате. А сейчас велено мне вас на совещание отправить — поедете с машиной снабженцев, там место есть. И постарайтесь не чудить там по своему обыкновению. Можете задержаться на завтра. К разводу послезавтра — быть на боевом посту.
— А тут как? — спрашиваю на всякий случай.
— Тут боев не будет. Джамаатовцам уже хребтину сломали, они готовы к переговорам.
— И что, будете разговаривать с этими головорезами? — удивляюсь я.
— Конечно. Отчего бы не поговорить? — рассеянно бурчит майор, а я спохватываюь. что задаю вопросы не по чину и не вовремя. Иду собираться и уже в коридоре сталкиваюсь с водителем развозки, торопится, ехать пора. По пустому и расчищенному шоссе летим пулей. Машин мало — но насчитал шесть штук встречных. Места вроде бы уже условно безопасные, зомби не видел ни разу, но автомат наготове, да и у сопровождающего пулемет под рукой.
До совещания успеваю загодя, полчаса свободного времени. Пока раздумываю, идти ли к коллегам в ординаторскую или просто погулять вокруг больницы, ощущаю запах табачища. И точно — братец подошел.
— Дарова!
— И тебе туда же! Что такой задумчивый?
— Сложности бытия. Пойдем на воздух свежий, покурю пока.
Понятно, ничерта не расскажет, начнет рассказывать байки или ехидствовать -смотря по настроению. Но, в общем, я его понимаю прекрасно, работа судмедэксперта тесно связана с деятельностью милиции и следствие очень не приветствует, когда любая информация уходит на сторону. Потому легкомысленный брат мой, при всем своем разгильдяйстве, не треплется на тему работы. То есть треплется, разумеется, но только про то, где срок давности истек. Сейчас работать и легче и сложнее. Легче, потому как четко видно — зомби валили, или еще по живому прошлись, сложнее — потому как обстановочка не дает расслабиться. И сейчас, к моему удивлению, он рассказывает о своей проблеме:
— Понимаешь, поругался с родственниками покойного. И сама ситуация паршивая, парень 25 лет попал в ДТП, причем вина — на милиции, они помеху справа не пропустили — он в них и впендюрился. И скорость смешная и машины помялись совсем мало — а чувак помер. И я его вскрываю — и собственно — ничего. Нет, что положено при столкновении — есть — губа прокушена, ушиб сердца наличествует — и все. Еще и родственнички скандал устроили — почему я из 4 клиентов его стал вскрывать последним. Можно подумать, что мне велика разница.
И мне рассказывают, что парень дескать после ДТП еще ходил и разговаривал, а после общения с ментами — окачурился, дескать. Не вытанцовывается как-то. То, что стоял — видно, на одежде потеки, как с губы лилось, но чтобы ходил — при таком ушибе сердца — не может быть. Стоять мог, но опять же недолго. Черт, не люблю я такие мутные дела, тем более, что родственнички явно настроены жалобы катать и мне намекали, что я полисменов покрываю, и вообще с ними в одной банде...
— Да, но ты ж говоришь — ушиб сердца! Они его отбуцкали, что ли?
Братец смотрит на меня так, что во мне снова возникает старое доброе желание дать ему подзатыльник. На секунду опередив выполнение мной своей хотелки с невыразимым презрением заявляет:
— Типовая травма при ударе грудью об руль. Как и прокушенная губа, как и все остальное.
— У него что, не было подушек безопасности? Не был пристегнут? — искренне удивляюсь я. При таком количестве брошенных бесхозных машин подобрать себе что-нито получше и побезопаснее — проблемы нет совсем. Или хотя бы поставить подушки, благо мастерских авторемонтных несколько, да еще и военные прихалтуривают тем же.
— Не было, представь себе. И конечно, не пристегнут, кому нафиг эти ремни нужны. В общем — тошное дело, не люблю таких, толку мало, визгу много. Вот когда все красиво, ясно и понятно сразу — это мне по душе — вздохнув, говорит брательник.
— Средневековье какое-то! Хотя чего уж там. А какие красивые случаи были?
— Привезли раз скоропостижника. Сожительница говорит — проснулась — а он мертвехонек. Я его осмотрел — слева между ребер роскошная колото-резаная и даже без кровотечения — очень умело ножик сунут, сердечко сразу встало, не трепыхаясь. Вскрыли — все так и есть, красиво пиканули. Ну, бабу эту сразу трясти — призналась, что рассердилась на сожителя и его того, пырнула. А меня потом следак знакомый ошарашил — говорит, подняли на нее документы, оказалось — это у нее уже такой третий сожитель. Первого она так же заколола во сне за то, что он от нее гулял.
Учитывая помощь следствию и деятельное сотрудничество, дали ей шесть лет. Отсидела она пару лет и по УДО вышла, как девочка — паинька. Двух годиков не прошло — второго сожителя заколола. Точно тем же способом и тоже — во сне. И знаешь, что было дальше? — спрашивает меня братец.
— Учитывая помощь следствию и деятельное сотрудничество, дали ей шесть лет. Отсидела она пару лет и по УДО вышла, как девочка — паинька? — спрашиваю я.
— Тютелька в тютельку, как говорят про секс у лилипутов. Я просто поражаюсь нашему судебнопроизводству — за второе умышленное всяко должны бы десятерик выдать. Но — гуманность и мягкосердечие.
— Может там такие упыри в сожителях были, что и слава богу, что она от них мир избавила? Второй тоже налево гулял? — уточняю я.
Братец глубокомысленно выпускает столб дыма, уподобляясь фонтанирующему киту и задумчиво отвечает:
— Нет, второй, наоборот, ее не удовлетворял. Кстати, как и третий. Разгорелось у бабенки ретивое со временем. А так — конечно, те еще упыри у нее в любовниках были, но дура лекс совершенная, потому как и таких убивать несанкционированно — все же нехорошо. Во всяком случае, мне так кажется. Я вообще не понимаю, как на такую мадаму можно покуситься амурно, с ней даже рядом стоять лично мне страшно было бы, а уж спать вместе — страшнее любого японского кошмара с тентаклями. Хотя видал я и пострашнее...
