— Ненужный взгляд может быть опаснее клинка, — резонно заметил Метиус. — Лучше попотеть вам, Ангер, чем потом потеть половине городской стражи. Они и так сбились с ног, разыскивая убийцу.
— Кто стрелял, уже известно? — поинтересовалась Таша, без напоминания (что само по себе было явлением уникальным) наполняя три бокала тёмно-красным вином.
— Разумеется, — благодушно кивнул арГеммит. — Ваша старая знакомая, Ангер. Хотя кто бы в этом сомневался? Дега проделал огромную работу, чтобы эта особа покинула наш гостеприимный город в твёрдой уверенности, что всё идет по разработанному ею плану.
— Дилана Танжери покинула Торнгарт? — Таша не верила собственным ушам.
Метиус и Блайт обменялись понимающими взглядами. Таша вдруг ощутила себя законченной дурой и оттого начала медленно звереть. Вволю понаблюдав за её краснеющим от гнева лицом, бывший Консул соизволил дать пояснения:
— Таша, я прошу прощения за эту, скажем так, мистификацию. Леди Танжери дали возможность беспрепятственно покинуть столицу, ещё и слегка поспособствовали этому — далеко не каждый стражник в Торнгарте ленив и корыстен, есть и весьма приличные солдаты, которые могли бы сорвать наши планы. Люди Квестора устроили свалку у южных ворот, стража была вынуждена вмешаться и Дилана, воспользовавшись суматохой, сейчас благополучно направляется к Долине Смерти, торопясь доложить Императору об успешно исполненном поручении.
— Значит, все эти рассуждения... все эти... — голос Таши явственно сочился ядом, — логические выкладки вашего возлюбленного Квестора предназначались лишь для того, чтобы пустить мне пыль в глаза?
— О, девочка моя, — расплылся в улыбке арГеммит, — не думай, что лишь на тебе сошёлся весь свет Эмиала. Существует немало других людей, которым пока не стоит знать о том, что бывший имперский Консул благополучно избежал гибели. Тебе это тоже знать не следовало бы, но раз уж так получилось — значит, такова Его воля. А вот у Императора и помимо леди Танжери в этом городе достаточно внимательных глаз и чутких ушей, и я желаю, чтобы наша маленькая, но очень важная тайна так тайной и оставалась. Если ты хочешь, чтобы тебя считали богатой, не обязательно наполнять сундуки золотом. Достаточно очень убедительно сетовать на то, сколько золота у тебя унесли воры. А уж выводы о том, сколько его ещё осталось, люди сделают самостоятельно.
— И какие выводы сделает Император?
— Надеюсь, нужные нам.
Тон, которым были произнесены эти слова, ясно давал понять, что в некоторые секреты большой политики Ташу посвящать не собираются.
Метиус задумчиво разглядывал опустевший бокал, Таша и Ангер молчали, не решаясь прервать ход мыслей Вершителя.
А тот думал о странном и весьма удачном стечении обстоятельств, приведших мятежного Консула в Инталию. Безусловно, в этой удаче немалую часть занимала тщательная закулисная подготовка, стоившая немало и золота, и человеческих усилий — но и благотворной роли провидения и благосклонности Эмиала следовало отдать должное. Зато теперь можно с минимальными усилиями реализовать некоторые планы, ранее казавшиеся труднодостижимыми. Император, получив известия о том, что Консул не согласился на прощение и почетное возвращение, вынужден будет допустить, что перед смертью Блайт успел поделиться с Орденом кое-какой информацией. Много или мало тайн передано беглецом в загребущие руки Вершителей — не так уж и важно, куда опасней иное — Император и его наперсница Дилана Танжери не смогут угадать, что именно открыл Блайт в приватной беседе с Главой Совета Вершителей. И, следовательно, будут исходить из наихудших предположений — уж этой-то парочке лучше прочих известно, какими тайнами располагает подвергнутый опале Консул. А пока подозрения не подтвердятся или не будут опровергнуты, политика Империи вообще и решения Его Величества станут более осторожными и взвешенными.
Именно то, что и требуется.
Осталось немногое — подсунуть Императору наживку, которую тот жадно заглотит. А чтобы наживка показалась аппетитнее, подать её вместе с очаровательной, язвительной, эффектной... и не очень опытной посланницей. Которая покажется Его Величеству и, особенно, Дилане Танжери лёгкой добычей. А чтобы девушке случайно не свернули её очаровательную головку, надо будет окружить её помпезным, пышным посольством. И снабдить надёжным телохранителем.
АрГеммит, чуть приоткрыв глаза, окинул осторожным взглядом притихшую парочку и чуть заметно ухмыльнулся. Да уж, кандидат в телохранители уже имеется. И, вне всякого сомнения, пользы от него в этой поездке будет куда больше, чем от чрезвычайного и полномочного представителя Несущих Свет.
Каменный свод, почти касавшийся макушки идущего впереди Ангера, не позволял и на миг забыть, что над ними — огромная масса земли и камня, готовая в любое мгновение заскрипеть, исторгнуть облако пыли и обломков, а затем рухнуть, похоронив самоуверенных людей, посмевших забрести в глубину древних коридоров. Здесь было тепло, но Таша мелко дрожала, словно от зябкого осеннего ветра. Она и не предполагала, что под резиденцией арГеммита скрывается этот запутанный, кажущийся бесконечным, лабиринт.
Уже почти час они петляли по проложенным неизвестно кем и неизвестно когда туннелям. Идущий впереди Вершитель уверенно шагал через выглядящие одинаковыми проходы и залы, предупреждал о многочисленных ловушках, небрежным жестом снимал магические замки с редких дверей — то из потемневшего от времени дерева, то из металла, а один раз — из цельного листа красноватого стекла. В недалёком прошлом Таше приходилось прокладывать себе дорогу через подобное препятствие. В тот раз она, не сумев разбить магическое стекло, разнесла кабинет, принадлежавший Блайту. Но попытайся волшебница повторить подобный фокус здесь, в узком каменном коридоре — и обвал гарантирован. Следовательно, единственный способ открыть дверь в отсутствии арГеммита — распутать наложенные им на дверь чары. Легко сказать... Леди Рейвен была достаточно высокого мнения о своих способностях, но порвать плетение, выполненное самим Вершителем — это уже признак высшего мастерства.
После каждой пройденной двери следовала остановка. Маг восстанавливал замок. В голову Таши начали закрадываться панические мысли — как ни крути, но арГеммит уже стар. Не приведи Эмиал, что-то случится, ведь люди смертны и никому (ну, кроме Санкриста альНоора, но это совершенно отдельная история) ещё не удалось избежать последнего пути. Что тогда? Они с Блайтом окажутся заживо похороненными здесь, в вечной тьме каменного склепа. Сумеют ли они обойти западни, пробиться сквозь двери... да просто найти выход в бесконечной вязи туннелей, коридоров, лазов и развилок?
— Метиус, ради Эмиала, ну хоть не молчите!
Вершитель понимающе хмыкнул — в довольно ярком сиянии "светляка", заливавшего всё вокруг голубыми сполохами, его сухое, иссечённое морщинами лицо казалось маской ожившего мертвеца. Он прекрасно понимал страх девушки и не сомневался, что Блайту, мужчине и воину, тоже сейчас не по себе. Сам арГеммит спускался в лабиринт довольно редко, только в случае крайней необходимости — он, как и другие, был живым человеком, способным испытывать неконтролируемый страх перед опасностью остаться под землей навечно.
Жизнь Вершителя способствует постепенному, иногда быстрому, иногда медленному накоплению тайн, недоступных простым смертным. Некоторые вещи были известны десятку-другому особо доверенных лиц, в других случаях круг посвящённых мог быть расширен до сотни или больше. О существовании лабиринта в прошлом знали трое — он сам, погибший в последней войне Ингар арХорн и умерший накануне вторжения имперцев Святитель Орфин. Как и сотни лет до того — неформальный (пусть, согласно букве закона, члены Совета Ордена равны, среди них неизбежно имеется некто... "более равный") Глава Ордена, главнокомандующий и Святитель. Это не было правилом — скорее, традицией, постепенно перерастающей в статус истинного закона.
Преемником Аллендера Орфина стал человек, Метиусу довольно неприятный. Новый Святитель Верлон неоднократно давал понять Вершителю, что власть духовно-светская должна иметь в стране безусловно доминирующее влияние. А рыцарям и магам Ордена Несущих Свет следует знать своё место и почаще вспоминать о вассальной присяге. Насчёт того, носит ли заключённое многие века назад соглашение характер вассалитета, можно было и поспорить, но до тех пор, пока выпады Верлона оставались лишь словами, Вершитель предпочитал не предпринимать слишком уж радикальных действий. Но видит Эмиал — рано или поздно этот зреющий нарыв лопнет, и тогда Ордену придётся решать, что важнее — государство или человек, занимающий ложе Святителя. Сам Метиус не сомневался в собственном выборе, но не был уверен в том, что все рыцари и маги в случае конфликта примут правильную сторону.
Поэтому посвящать Верлона в тайну подземелья пока не следовало. По той же причине не удостоился войти в круг избранных и нынешний командующий вооружёнными силами Ордена. Безусловно, Мират арДамал был неплохим, в чём-то весьма симпатичным человеком. Но он не обладал теми чертами, которые необходимы настоящему лидеру и полководцу. Уровень арДамала — руководство крепостным гарнизоном, не более — и то лишь при условии, что речь идет о не слишком значительной цитадели. Сам арДамал, не будучи в душе карьеристом, прекрасно осознавал собственные недостатки и — если возникнет такая необходимость — готов был безропотно уступить более достойному кандидату свой пост, занимаемый лишь по необходимости. Но кто сумеет предугадать, как способна изменить человека власть — или её утрата? Лабиринт скрывал достаточно тайн, чтобы соблазнить слабого духом или недостаточно твёрдого в вере. То, чего не знаешь, не сможешь осознанно употребить во зло.
Признаться, привести сюда леди Рейвен и её спутника на фоне этих рассуждений выглядело совершеннейшей глупостью. Таша человек преданный, за годы знакомства с ней Вершитель неоднократно имел возможность в этом убедиться. Взбалмошная, непоседливая, самовлюблённая, не признающая авторитетов — она, в то же время, сохраняла верность Ордену не из фанатизма (как немалая часть рыцарей), не из корысти (как большая часть магов и волшебниц) и не по привычке (хватало и таких людей, панически боящихся любых жизненных перемен), а осознанно и искренне. Сказывалось воспитание, заложенное её отцом, лордом Рейвеном, которого Метиус прекрасно знал и весьма уважал. И пусть в период учебы и последующие годы Таша с отцом общалась до обидного мало, усвоенные с детства принципы долга и чести у девушки сохранились в полной мере... хотя она не всегда интерпретировала понятие долга так, как от неё ожидали.
Правда, она занимает в иерархии Ордена не то место, чтобы быть посвященной в секреты, способные нанести престижу Несущих Свет непоправимый, смертельный удар.
Блайт — бывший враг, пока что не ставший другом. Метиусу импонировало неравнодушие Консула к судьбе мира. И его бескорыстие — из разговора с Блайтом старому магу удалось понять, что для себя тот не ищет в предстоящих событиях особой выгоды. И не стремится заслужить сколько-нибудь значимый пост в Ордене, хотя, видит Эмиал, будь на то воля арГеммита, этот человек сегодня же занял бы кресло Вершителя. Достоин. И по уму, и по магическому рангу.
Но пока что он просто гость. Гость, которого не следует пускать намного дальше прихожей.
Так почему сейчас он, Вершитель арГеммит, ведет совершенно не достойных такой чести людей в недра лабиринта?
Ответ на этот вопрос лежал на поверхности — но самому Метиусу понадобилось несколько дней, чтобы осознать всю простоту и очевидность аргументов, необходимых для принятия верного решения.
Всю свою жизнь, начиная с того момента, как экзаменационная комиссия признала за юным магом право на звание адепта, арГеммит посвятил служению Ордену. И на этом пути очень скоро стало ясно, что человек, уверенно идущий к власти, очень быстро лишается немалой части истинных друзей. И хорошо, если только части. Зато вокруг появляются те, кто лишь называет себя друзьями, хотя на деле являются не более чем соратниками, попутчиками на дороге славы, дороге карьеры, дороге долга. Многие из них достойны уважения, симпатии, доверия — но лишь единицы становятся по-настоящему близкими и дорогими. Друзьями.
Такими были Ингар, Лейра... таким мог бы в будущем стать юный и безрассудный Гент арВельдер.
Таким никогда не станет Мират арДамал, сохранивший бодрость тела, но утративший жар в сердце. И не сможет занять место в сердце старика юная Бетина Верра, даже если в течение тридцати-сорока лет растратит подростковую бескомпромиссность и некоторую напускную жёсткость.
Ташу Рейвен старик знал уже достаточно давно. По сути, она стала ему почти дочерью — не имевший родных детей, Метиус поневоле тянулся к обаятельной, несносной, ершистой, жизнерадостной — в общем, к такой разной девушке. С уходом Ингара и Лейры в его сердце образовалась пустота, и сейчас — лгать себе он не собирался — эту пустоту в немалой степени заполняла его непутёвая протеже. Ну а Блайт... ещё в ходе прежнего многолетнего противостояния Метиус научился уважать своего оппонента за профессионализм, объективность и верность принципам. Узнав Блайта лично, он понял, что хотел бы иметь такого друга.
А тем, кого хочешь считать друзьями, следует оказывать доверие.
Очередной поворот, очередной узкий туннель, более похожий на лаз. Дверь — на сей раз вполне простенькая, хлипкая на вид. Метиус помнил, как его впервые привели к этой двери и дали возможность самостоятельно изучить наложенные на неё ловушки. Тогда он не справился — и только мастерство его бывшего, давно ушедшего в чертоги Эмиала учителя, спасло молодого мастера от гибели. Сегодня придётся постараться этой парочке...
— Передохнём, если не возражаете, — он тяжело опустился на пол, вытянув гудящие от усталости ноги. — Проклятье, я давно отвык от пеших прогулок. В седле — ещё куда ни шло, хотя чем дальше, тем больше я предпочитаю карету. С хорошими рессорами и мягкими подушками.
Усталость не была наигранной — старик, несмотря на всё своё мастерство, действительно выдохся. Одна лишь простая прогулка по этим катакомбам вымотала бы его порядком постаревшее тело, но попутно приходилось следить за ловушками, тратя на распутывание заклятий отнюдь не бесконечные силы.
Блайт выглядел довольно свежим. Сбросив доспехи, за исключением латных сапог, сразу же, как только за их спинами закрылась потайная дверь, ведущая в лабиринт, он остался в плотном, но почти не стесняющим движений поддоспешнике и узких штанах. Вместе с доспехами оставил и оружие — по уверению поводыря, пользы от клинка в подземелье не было ни малейшей, а лишняя тяжесть — она всегда лишняя тяжесть. Так что часовая прогулка, несмотря на давящую атмосферу катакомб, особой сложности для него не представляла.
А Таша чувствовала себя отвратительно. Ей и раньше не доставляли особого удовольствия замкнутые пространства, но осознание того, что где-то неподалёку есть выход, заставляло беспокойство умолкнуть. Сейчас ситуация была иной, и страх постепенно наполнял всё её существо, пока что сдерживаемый, но насколько хватит её воли — вот в чём вопрос?
