— Леди Олисия, смею напомнить вам, что аристократ в переводе с одного из древних языков означает "лучший", — не стал я рычать на девчонку, в голове у которой мусор. — А это значит, что люди, в жилах которых течет благородная кровь, олицетворяют лучшие черты человечества. В первую очередь, стойкость в испытаниях и способность взять на себя ответственность. Если ты лучший — ты должен нести самую тяжелую ношу. А уж помочь слабому благородному должно быть и вовсе не зазорно. Разве папенька не рассказывал вам, что в походах ему порой приходится самому нести свой груз, иной раз самый тяжелый, вместе с солдатами строить заграждения, первым атаковать неприятеля...?
Олисия задумалась, потом вдруг топнула ногой.
— Но он же тяжелый! Неужели здесь нет рыцарей, готовых помочь девушке? — и она с ожиданием посмотрела на Протиса.
Тот сделал было движение к ней, но я сразу пресек его намерение.
— Каждый из нас должен иметь одну руку свободной. Здесь, напоминаю, пещеры, а не парк. Могут встретиться трещины и расселины, а также участки, которые можно пройти только придерживаясь за камни. И потом. Идти еще долго, если Леси ослабеет, нам, ведь, придется ее нести. Или предлагаете бросить Вашу верную служанку?
— Но я не смогу нести такую тяжесть! — в отчаянии вскрикнула графиня. Мне понравилось, что она ни секунды не задумалась, выбирая между сумкой и служанкой.
— Можно оставить ее здесь. Никто из обитателей пещер на нее не позарится, — пожал я плечами.
Потом мою голову посетила, наконец, разумная мысль. Я-то ладно, привык спать в пещерах, как придется, но вот девушкам будет трудновато.
— Леди, предлагаю решить проблему так. Вы сейчас перебираете содержимое сумки и оставляете те вещи, какие смогут послужить вам постелью в пути. Остальное лучше оставить.
— Постелью? Мы ночевать будем в этих страшных пещерах?! На грязном полу?
— Да, Олисия. Нам придется провести здесь дней восемь. Не меньше. Другого пути нет. Причем двигаться нам придется как можно быстрее. Я думаю, среди захватчиков замка найдутся умные люди, которые догадаются, куда мы скрылись. Им на это потребуется время, но догонять нас будут опытные люди. Теперь вы понимаете необходимость избавиться от лишней обузы?
— Я понимаю, — сурово поджав губы, сказала графиня.
— Кстати, а ваша служанка взяла себе что-нибудь на смену? В пещерах давно не подметали, а когда мы выйдем на поверхность, вполне возможно, стиркой заняться будет негде. Не желаете ли что-нибудь пожертвовать бедной девушке?
Олисия решительно открыла сумку и стала доставать вещи одну за другой в порядке, обратном укладыванию. К сожалению, пока не придумали, как можно достать вещь, уложенную первой, не вытаскивая на свет все последующие. Да и сам узор большей частью оставался для меня тайной и, как говорил учитель Лабриано, для большинства целителей, включая его самого, тоже.
Кажется, юная леди приняла новые правила игры — прекрасная дама терпеливо переносит тяготы пути наравне с мужчинами. Собственно, пока это на пользу делу — я не против и готов поддержать любую игру. Чем бы ни тешилась, лишь бы не плакала.
Кисея, шелк, бархат, парча, муслин — не разбираюсь я во всей этой женской науке, поэтому оценивал ценность вещи по плотности ткани и пригодности для пещерной жизни. В итоге вес сумки снизился в три раза, а на полу образовался сталагмит из тряпья от лучших портных Лопера.
Перед тем, как двинуться дальше, я еще раз посмотрел нитью-лучом давно оставленный нами потайной ход. В этот раз картинка меня не порадовала. Видать, очень им нужна была юная леди, раз они не оставили попыток поймать ее. Когда я заделывал дыру, оставил довольно обширное пространство, очищенное от пыли и камней, как по эту сторону хода, так и со стороны потайного. Кто-то не глупый из преследователей, скорее всего, догадался, куда мы ушли, раз следы наши обрывались перед расчищенным участком и не продолжались после. Какие-то люди с шахтерскими кирками посередине чистого участка рубили два хода в противоположные стороны. Причем больше их было как раз с другой стороны — ее, видимо, посчитали наиболее вероятным вариантом нашего ухода, так как она вела в сторону Лопера. Но все равно в правильном направлении они должны были при таких темпах прорубиться часа через три. Затем следует ожидать свору охотников.
Я не знал принципа действия поискового амулета, поэтому не представлял, как замести следы. Ненависти к преследователям не испытывал, а с монстрами-наемниками уже разобрался. У меня они настолько прочно ассоциировались с тварями из ущелья Змей, что даже отката почти не почувствовал — волна прошла, однако как-то нерешительно и очень быстро сошла на нет. Небольшой обвал, пожалуй, не помешает. В пещерах это вещь непредсказуемая, может и людей придавить, поэтому надо поточнее все рассчитать. Я выбрал одно из платьев из кучи выброшенных и подошел к графине.
— Леди Олисия, вы бы не согласились пожертвовать немного крови, чтобы сбить врагов со следа? — та вся задрожала и замотала головой.
— Нет. Я боюсь. Это больно.
— Я ведь травник. Обещаю — больно не будет. Я тут же все вылечу. Дайте Вашу руку, — она нерешительно протянула левую руку. Я тут же полоснул по запястью кинжалом, пока она не передумала, и брызнул кровью на подол выбранного платья, потом простым магусом залечил царапину. Девушка еще только успела ахнуть, как все кончилось.
Попросив всех оставаться на месте, я вернулся метров на триста назад, где свод был не очень прочен. Когда мы проходили, мне пришлось его немного поддерживать куполом. Теперь же я ударил по своду булавой..., затем еще три раза. Когда обвал нужен, его, наоборот, не дождешься. Платье перед этим положил так, чтобы его завалило почти полностью, оставив небольшой кончик с кровью графини. Заглянув лучом за завал, чуть-чуть подправил картину гибели девушки. Рассуждал так — погоня, лишенная возможности преследовать нас, вряд ли захочет бродить по пещерам в призрачной надежде случайно вновь наткнуться на наши следы. Даже если враги не поверят в гибель девушки сразу — постараются убедить себя в этом потом.
Дальше мы довольно бодро двигались до самого вечера. Время суток я определял просто — прошивал горы вертикальным лучом и по высоте Солано мог приблизительно представить, который час.
Первой же ночью в пещерах я связался со Свентой и сообщил ей, что произошло. Успокоил, заверив, что в этот раз к походу готов и ни в чем не испытываю нужды. На всякий случай про Олисию, компанию и возможное преследование рассказывать не стал. Не хотелось волновать жену понапрасну.
Скромный завтрак перед продолжением похода не очень поднял мне настроение, но был и положительный момент — его могло не быть вовсе, если бы я не готовился к уходу из замка. Интересно, ушел бы я раньше, заранее зная, что готовится штурм, или нет? ... Скорее всего, нет. Я поклялся графу спасти его дочь и не важно, что в тот момент подразумевалось отнюдь не спасение от убийц.
По дороге продолжал просматривать состояние сводов и стен, прощупывал лучом окрестности и, в частности, место моего рукотворного завала. Наконец, часа через три нашего похода к месту моей мистификации стали приближаться преследователи. Я немедленно объявил привал, попросил не беспокоить и сосредоточил внимание на группе воинов во главе с офицером.
Добравшись до препятствия, офицер приказал хорошенько осветить его и тщательно осмотреть. Кто-то из солдат заметил кусок подола и позвал.
— Господин капитан. Смотрите, что я нашел.
Офицер подозвал несколько человек с кирками, приказал им расчистить место и достать то, что есть под завалом. Видимо, эти воины неплохо знали горы, поскольку прежде чем приступить к работе осветили своды и стены, внимательно их осмотрели, посовещались меж собой, затем подошли к командиру.
— Ваша милость, нельзя здесь работать, — сказал один из них, вероятно, старший. — Вон там трещина идет, если убрать те камни, что на тряпке лежат, как бы весь ход не обрушился.
— Хорошо. Тогда просто отрежьте то, что там торчит, а мы посмотрим.
Когда это было сделано, капитан чуть ли не облизал кусок подола.
— Платье, вероятно, принадлежит графине. Слишком роскошное для прислуги. Можно надеяться, что она там и лежит, но чувствую — не так это. Крови маловато. Если б раздавило, больше должно бы натечь. Хотя с полной очевидностью это утверждать нельзя.
Немного подумав, он спрятал в сумку кусок ткани и распорядился.
— Продолжаем погоню. Сейчас возвращаемся и пытаемся по боковым ответвлениям обойти завал. Рофис, сколько у нас поисковых амулетов?
— Два, ваша милость.
— Тогда так. От развилки один десяток пойдет по левому, другой по правому проходам. По три часа каждому чтобы найти обходной путь. Не найдете — возвращайтесь. Будем думать дальше. Пошли.
Цепкий какой командир попался. Такой гору сроет, чтобы выполнить приказ. Можно было бы, конечно, продолжать устраивать обвалы, перекрывая преследователям пути, но я, честно говоря, очень боялся — неизвестно, как моя деятельность скажется на всей системе ходов. Два раза уже побывал под камнепадами, и желания попасть еще под один не было никакого. Это похоже на неустойчивые магические узоры — тронул здесь, а рвануло и вовсе где-то там.
Перекрывать проходы стенами дело долгое и трудоемкое. Эдак нам месяц придется пользоваться гостеприимством горного старца... Старца! ... Горного! ... А если попробовать?
Я быстро пришел в себя, то есть вернулся в тело, не теряя концентрации. И на небольшом расстоянии стал сооружать магическую структуру горного старца. Создал кряжистую фигуру из камня. Черты лица получились грубо вырубленными из камня же, с насупленными бровями, густыми длинными усами и бородой-лопатой. Глаза заставил блестеть рубином. Связки подстроил таким образом, чтобы голос походил на отдаленный грохот камнепада, и активировал свое творение. Слитный и испуганный трехголосый вскрик подсказал мне, как я поспешил, не подумав о спутниках.
— Кто это? Что это? Ой, мамочки! — донеслась до меня разноголосица вопросов и ответов. Хотя это был, скорее, "папочки", и в единственном числе.
Я осторожно, удерживая структуру, большей частью сознания вернулся в тело и посмотрел, как выглядит со стороны мое творение. Выглядело впечатляюще. С ростом немного ошибся. Старец получился под два с половиной метра ростом, но, пожалуй, так оно было и лучше. Возвращаюсь сознанием к старцу, смотрю как бы его глазами и говорю его голосом.
— Успокойтесь, дети. Для вас путь не будет труден. Я это вижу. Горы обнажают самую суть своих гостей. Они помогают слабому стать сильным, сильному — могучим, умному — мудрым. Они могут научить вас дружбе, любви и уважению. Им нет дела до чинов и званий — важно стремление идти по пути самосовершенствования. Это суровое испытание, но вы на верном пути. Когда вы покинете нас, оглянитесь и вспомните, кем вы были и кем стали. Кто выдержал и не сломался, тот приобрел крепость скал.
Мои подопечные слушали мои, то есть горного старца, до ужаса пафосные речи заворожено, едва дыша. Словно на их глазах осуществилась сказка, в которую они давно перестали верить. Мне захотелось немного пошалить. Старец поднял руку и перстом указал нам путь в нужном направлении.
— Вам надо туда, дети. Идите с миром.
Затем я в стене прохода сделал выемку по форме руки старца с перстом указующим и не сразу рассеял структуру, а сделал это так будто старец вошел в скалу.
Несколько секунд продлилась звенящая тишина, которая нарушилась всхлипами-вздохами и всеобщим шевелением.
— Алониус, вы видели? — первой пришла в себя Леси.
— Да. Видел.
— А это... правда... был горный старец? Сам... — запинаясь, спросил Протис.
— Я видел то же, что и вы..., не знаю, — ничуть не покривил я душой. Ведь, действительно — видел. Правда, с другого ракурса.
— Это был старец! — восторженно воскликнула Олисия, подбежала к стенке и погладила отпечаток. — Смотрите! Вот его рука. А какая внутри гладкая. Как стекло.
Мне даже стало немного неудобно — обманул детей, великовозрастный шалопай. И как теперь быть? Не признаваться же, кто был в роли старца. Помидорами гнилыми закидают. Даже здесь найдут эти самые томаты, непременно гнилые, и закидают. Тут что дети, что взрослые. Все одинаково не любят тех, кто их сказку разрушает. Ладно, пора за дело, ради которого старец явил нам свой лик.
Нашел лучом капитана преследователей, оставшегося с десятком воинов ожидать результатов разведки. Значит, всего три десятка за нами направили. Это хорошо. Подозревали бы во мне целителя — может, и вовсе никого не направили бы. Вот такой парадокс.
Для пущего эффекта я взметнул с пола пыль, в ней сформировал структуру старца и активировал. Эффект был потрясающий — такого успеха и Вителлина не добивалась. Весь десяток во главе с капитаном застыл статуями, вытаращив глаза.
Я погрозил им пальцем и сурово произнес.
— За неправым делом пошли вы сюда. Горы не примут вас. Сегодня вы все здесь чужие. Уходите, пока целы. Вот ваш путь.
Указал направление назад к замку, затем также оставил на стене руку с перстом и ушел в стену прохода. Рассеяв узор, остался немного понаблюдать.
Побагровевший десятник, несколько раз открыв и закрыв рот, голосом полузадушенного петуха просипел.
— Что это было, ваша милость?
Тот все еще в ступоре продолжал остановившимся взглядом изучать участок стены, где исчез горный старец.
— Это был горный старец?! — проявил настойчивость десятник. — Что делать будем?
Капитан очнулся, безумным взглядом посмотрел на солдат и тихо забормотал.
— Уходить..., надо уходить..., горный старец..., мы все погибнем, если не послушаемся...
Он несколько раз глубоко вздохнул, с силой потер ладонями лицо и более твердо сказал.
— Ждем десятки из разведки и немедленно уходим. Считаю обрывок платья графини с кровью достаточным свидетельством ее смерти под завалом. Всем все ясно? ... Или хотите продолжить погоню... после всего?
Десяток дружно и как-то испуганно замотал головами.
— Все ясно, господин капитан. Все видели, как графиня погибла под завалом, — и он так грозно посмотрел на подчиненных, что те тут же уверились — так оно все и было. Прямо на их глазах. Вот еще бы чуть-чуть... даже кусок платья оторвали. Эх, если бы не обвал...
Меня восхитил этот воин. Ему явно было страшно, но он не побежал впереди всех в безопасное место. Не бросил своих подчиненных. Я запомнил характерные особенности его узора — теперь смогу его найти, где бы он ни был. Может, пересекутся еще наши пути-дорожки.
Вдруг где-то далеко в горах что-то пророкотало — мне показалось, весело и добродушно, а вот солдатам, скорее всего, несколько иначе. Они одновременно все присели и настороженно заоглядывались.
— Ваша милость, может быть, пойдем потихоньку? Оставим здесь кого, предупредить чтоб, и пойдем? — не выдержали нервы у десятника.
— Нет, — твердо сказал капитан. Побледнел, как смерть, но остался непреклонен. — Дождемся здесь.
Дальше я наблюдать не стал. Нашей группе тоже пора было двигаться. В течение последующих суток я поглядывал назад, но погони больше не видел.
