Они выбрали ночь

В тот момент острокрылая уже все поняла: чужая личина, одетая как новое пальто, теперь стала демону ни к чему.

Ей открылась еще одна тайна!

Погрозив пальцами, Щеголь засиял лучезарной улыбкой. Не было никакого пресловутого Гарпия, никаких сделок и желания власти — был только сплошной обман, спектакль который устроил Бессмертный в угоду собственному тщеславию. Все это время искусно водя всех за нос, он словно опытный врач насыщал Прентвиль пилюлями зла и порока, ожидая, когда город захлестнет самыми низменными грехами и червь безнаказанности и вседозволенности пожрет его изнутри. И никакие светлые души не могли помочь предотвратить неизбежное; легенды, мифы — пустая мишура для такой дуры как острокрылая. Все что произошло за последние тринадцать лет, было сделано с одной целью — воспитать оружие, которое окончательно растопчет город, показав Всеединому, насколько порочны его смертные создания.

— Игра окончена, острокрылая.

Приблизившись, Щеголь по старой привычке щелкнул пальцами, и тело Неона стало скручиваться, будто кусок ткани.

— Твой обман оказался вполне уместен в данное время. Я считал, что Надзиратели не испытывают эмоции к тем, кто находится на низшем витке развития.

Его рука коснулась ее лица и крепко сжала скулы. Он приблизился к ней почти вплотную. Их лица соприкоснулись — но вместо очередного ледяного поцелуя, последовал удар. Острокрылая ощутила жгучую боль и обиду. Она все-таки попалась в капкан собственных, человеческих страхов. Испугавшись за свою душу, которая может сгинуть в океане небытия. И все эти нелепые увещевания и воспоминания земного мытарства, стали лишь предлогами, оправдывающими ее неправильные поступки.

— Кто из них последняя светлая душа? Отвечай?! — внезапно раздалось из уст Щеголя.

Зачем ему это? К чему эта бесполезная игра?

Улула уловила толику волнения, которая появившись на лице Высшего, тут же исчезла.

— Назови мне имя!

Ощутив внутри себя разгорающийся жар, доролийка атаковала. Она не желала больше мучиться догадками. Если есть возможность хотя бы на секунду разорвать связь Щеголя со своей марионеткой, она ее использует. Без оглядки и лишних вопросов.

Удар не застал бессмертного врасплох. Уклонившись от невидимой стрелы, он ответил на грозный выпад. Улула не рассмотрела воздушного потока и слегка подсвеченного ярко-голубого луча — только резкий ожог, отбросивший ее к стене.

— Отвечай! Ты не сможешь утаить свои мысли! — Щеголь явно был раздражен, столкнувшись с мощной внутренней преградой острокрылой. Вместо желаемой информации его сознание уперлось в кирпичную стену, преодолеть которую было просто невозможно.

Наращивая усилие — он бил снова и снова. Вытянув шею, Высший стал обращаться в птицу. Нос сменил острый клюв, идеальный костюм превратился в яркие перья, на кончиках пальцев возникли острые когти. Образ привычного человеческого мира таял на глазах, разрываясь как испорченный холст, все то, что доролийка создавала столетиями.

Небо возникло и снизу, и сверху, изменив пространство и время, перемешав между собой привычный пейзаж, разрисовав мир совсем иными серо-зелеными красками.

Здесь не было земли, а случайные острова медленно плыли среди рваных облаков, появлявшихся то над головой, то под ногами, словно собственные отражения.

Все, что окружало их в пучине хаоса, было чуждо человеческому сознанию: эфемерное пространство, не имеющее ни начала, ни конца, только случайные островки — символ мимолетной надежды, которая бесследно исчезала между черных вихрей и паутин молний.

Взмахнув крыльями, Улула так и не успела насладиться долгожданной свободой. Щеголь — маленькая, яркая птица нависал над ней кровожадным коршуном. Издав душераздирающий клекот, он атаковал. Удары когтей, крыльев практически добрались до ее плоти, но острокрылая, ловко увернувшись, взмыла ввысь. Прямо под воздушным полем битвы парил крохотный остров, на котором прикованный к камню, дожидался своей судьбы ее верный слуга.

Неон пытался выбраться, дотянуться до сокровенного оружия, но попытки казались четными.

Новый взмах крыльев и отчаянный боевой клич; Щеголь готов был вырвать ответ прямо из плоти острокрылой. Избежав очередного нападения, она закружила вниз, понимая, что грань между повторной смертью и существованию вне времени приходит печальный конец.

В ту секунду, когда Высший настиг ее, пытаясь вцепиться когтями, а потоки ледяного ветра окатили Улулу, сковав все тело, она почувствовала невероятный силы удар. Не вытянув, она ударилась о твердь парящего острова. Перед глазами возник измученный образ Неона. Сотни змей, выбравшись из-под земли, впились в его тело, выпивая последнюю силу; поблескивая, нож лежал рядом, но дотянуться до него просто не хватало сил.

Чувствуя скорую победу, Щеголь вцепился в крыло доролийки и разодрал его в клочья. Следующий выпад пришелся на грудь Улулы. Она пыталась защищаться, клацала клювом, только Высший не воспринимал ее всерьез. Без труда уворачиваясь от атак, он бил с невероятной жестокостью. Цепляясь когтями, Высший силился скинуть ее в воронку застывшую среди пузатых облаков.

Перед Улулой знаком обреченности возник пестрый образ крохотной птицы. Пикируя вниз, он напоминал падающую звезду, нацеленную на беспомощную жертву.

Она закрыла глаза, приготовившись погрузиться в великое ничто. Миг, два, три — боль не поразила ее сознание, а отчаянный крик Щеголя резко оборвался, сменившись коротким стоном.

Улула открыла глаза, повернула голову. Рядом с ней лежало крохотное тело Высшего. Трепыхая крыльями, он захлебывался собственной силой, которая лилась из глубокой раны на груди. Вздрогнув, острокрылая перевела взгляд на своего слугу. Безжизненная рука Неона крепко сжимала в руке обугленное оружие.

Подул ветер, подхватив с земли крохотные песчинки. Закружившись вокруг проклятой души, они образовали вихрь шириной в несколько футов, и тело Неона съежилось, став практически неразличимым.

Он выполнил свое предназначение, не бросив свою безрассудную госпожу.

В месте, где лежал слуга, возникла огромная дыра, в которой без труда можно было различить настоящее звездное небо. Улула поежилась, отстранившись от опасного зева. Ее время еще не пришло — совсем скоро, но не сейчас.

На лице возникла скупая слеза. Она, смахнула с рук налипшие перья и встала на ноги. Ей больше не нужен был устрашающий вид истинного надзирателя. Она не собиралась продолжать бесполезный поединок.

Остановившись около Щеголя, который все еще безжизненно распластался возле острых граней огромных валунов, она плюнула и с ненавистью втоптала его каблуком в пыль.

То была не победа. И не выигранная битва. Только крохотная отсрочка неминуемой расплаты, за собственные ошибки.

Взглянув вверх, где среди длинных полос свинцовых облаков возникла и быстро приближалась яркая вспышка, Улула хмыкнула и повторила пренебрежительный жест. Тело Щеголя стало похожим на кусок старой ветоши и мало напоминало заметную, порхающую птицу.

Улула перевела свой взгляд на падающую звезду. Миг, два, три — свет далекого светила не ослепил и не обжог холодом. Битва продолжалась!

Щеголь налетел с новой силой, и острые когти коснулись шеи доролийки. Последние мысли, посетившие Улулу, озарили ее, дав слепую надежду, что все усилия оказались не напрасны. Она ошиблась — не выиграв битву, они с Неоном все же одержали победу в последнем сражении. Ослабив Щеголя, она окончательно обрубила связь Высшего с его опасным оружием. Шрам остался без поддержки своего непобедимого хозяина.

В эту секунду мысли Улулы прервались, — и наступила вечность...

4

Первый вздох, первый поворот головы, возница вздрогнул и застонал. Отстранившись от тела, которое еще недавно констебль считал мертвым, мистер Лизри стер с лица проступивший пот.

— Как? Как такое возможно? — мысленно произнес инспектор, но слова сами вырвались наружу.

Могильщик ответил не сразу. Слегка прислушавшись и почувствовав слабое дыхание мистера Фрита, попытался объяснить:

— В свое время мне дали полезный совет.

Джинкс уже ничему не удивлялся. Односложные ответы Лизри воспринимались им как легкий звук, который успокаивал его не своим содержанием, а неуловимой вибрацией и вдумчивым тоном.

— Я беспокоюсь за мисс Люси, — сам не зная почему, произнес Джинкс.

— Если она последует твоему совету и останется дома своего дядюшки, где целая армия его тайных зеркал, Шрам не сможет узреть ее.

— У меня нет оснований не доверять Тиму, — смутился констебль.

— Храни нас Всеединый, — спокойно согласился Лизри.

Внезапный шорох не застал их врасплох, и не свалился как снег на голову. Бледный, горбатый тип больше похожий на оживший труп, выскочил из тисовых кустов, будто вырвался на свободу из мрачного узилища.

Размахивая куском доски, он кинулся на Джинкса, едва не размозжив тому затылок. Оттолкнув констебля в сторону, мистер Лизри ударил злобного пришельца в грудь. Но данный факт только разозлил незнакомца. Зарычав, словно полковой пес, он продолжил размахивать своим странным оружием.

— Тащи возницу вглубь кладбища, — выкрикнул Лизри, встав между ожившим мертвецов, мистером Фритом и тем, кто выглядел не лучше, чем обладатель могилы.

В руке могильщика вновь появилась острая игла. Не став спорить, Джинкс подхватил каменное тело извозчика и потянул на себя. Результат усилия равнялся нулю — они не сдвинулись и на дюйм.

Отступив на шаг, человек, чьи повадки походили на терзания одержимого, стал кусать зубами воздух, пытаясь дотянуться до вооруженного противника. Не осмеливаясь нападать, он, словно выжидал подходящего момента. И в следующий миг этот самый момент наступил.

За спиной Кайота возникла кукольная поддержка. Скалясь и огрызаясь жадными шакалами, пустую могилу стали окружать невысокие деревянные фигуры. Без труда узнав поделки старого мастера-убийцы, Джинкс отчаянно потянул на себя тело возницы и тот, дернувшись, подался вперед.

Куклы стали приближаться и встали плотной стеной, повинуясь резким движениям незнакомца. В крохотных ручках оживших фигурок показались острые гвозди — именно такими заколачивали крышки гробов, бессердечные копальщики.

— Бесполезно, — нарушив напряженную тишину, прохрипел человек, указав на застывшее тело Фрита.

Только сейчас Джинкс испытал дремавший внутри страх. Радужные перспективы, треснув, тонули в мрачной глубине неудержимого зла.

Потянув возницу на себя, констебль мог поклясться, что оживший мистер Фрит, помог ему, оттолкнувшись ногой. Медленно они стали отползать все дальше от могилы.

Фигурка девушки в простом ситцевом платье с обугленным лицом, замахнувшись острием металлической скобы, кинулась на могильщика. Короткий взмах и кукла отлетела в сторону. Еще один выпад — Лизри с легкость справился и со следующей атакой.

Кайот ждал. Злобные поделки мастера, оказались крепче, чем виделось на первый взгляд; их металлические суставы выгибались, легко вставая на место, и те нападали вновь. Для Лизри они были саранчой, чьи острые лапки ранили его тело ржавыми гранями. Двое, четверо, шестеро — число кукол множилось, и каждый штурм становился опаснее предыдущего.

Снеся голову одной из поделок Шрама, могильщик прижал рукой кровоточащую на животе рану, не сводя взгляда с Кайота. Глава Отрешенных сильно изменился, став такой же марионеткой в руках бессмертных, как и эти ужасные поделки. Все еще ощущая тяжелое дыхание констебля, он знал, что Фрит слишком медленно приходит в себя — а стало быть, необходимо выгадать еще немного времени. Только в этом случае у них будет шанс на спасение.

5

Первое слово, которое произнес извозчик, констебль так и не смог разобрать. Звуки, вырвавшиеся из гортани недавнего мертвеца, напомнили ему болезненное бурчание человека, которому удалось излечиться от ужасной болезни.

— Птица. Эта кошмарная птица, — более отчетливо повтори Фрит.

Слегка выпрямившись, Джинкс вновь ощутил невероятную боль в спине. Возница стоял на ногах, слегка покачиваясь и опираясь на кряжистое дерево.

— Что?

— Эта птица... она улетела? — будто вспоминая ночной кошмар, Фрит пошатнулся, уставившись на запыхавшегося констебля. — Она разговаривала со мной. И мне было тепло от этой беседы...

Бред. Полная чушь.

Не желая тратить время на бесполезные разговоры, Джинкс подхватил возницу под руку и потащил его подальше от места схватки.

— Нет. Стой. Неверный путь. — Отрывисто сказал Фрит, и вначале засеменив ногами, вдруг остановился как вкопанный.

— Сейчас не время. Скорее, — продолжил настаивать Джинск. Но возница уверенно покачал головой и указал в другую сторону.

— Поверь. Я знаю.

Зацепившись за взгляд Фрита, инспектор заметил, что серая пелена слетела с его глаз, вернув тем прежний темный оттенок. Неведомое заклинание окончательно утратило свою силу, вернув ожившего мертвеца в привычный для него мир. Джинкс хотел что-то возразить. Но объяснить многое в двух словах — было невозможно. В голове бурлила каша. Все это время он старался спасти того, кто совершенно не нуждался в спасение. Очнувшись от странного сна, Фрит уверено шел, не слушая уговоров. Уверенно двигаясь среди могил, он слился с призрачными фигурами Отверженных душ, которые совершенно не замечали ожившего мертвеца.

— Надо торопиться, — уверенно сказал возница и исчез между двумя высокими фамильными склепами, вросшими в склон холма.

Его осведомленность пугала и завораживала одновременно. Джинкс следил за возницей, понимая, что тот исключительно ориентируется в этом граде мертвых.

Следующий шаг заставил Фрита остановиться и внимательно оглядеть округу.

На некрополь медленно опускались сумерки. Застывшие облака, внезапно оживились и поплыли с удвоенной скоростью, цепляясь за высокие кроны сосен застывших на высоком холме. Фрит стоял в центре округлой ограды сделанной из плотных кустов, будто призрак из ночных кошмаров. Его огромная, плечистая фигура напоминала монумент, застывший в нише огромного надгробия.

— Скоро все решиться, — твердо произнес возница.

Обернувшись, Джинкс с надеждой прислушался к завыванию ледяного ветра. Желая услышать голос или любой другой знак от Лизри, он разобрал лишь скрип старых вязов. Могильщик пожертвовал своей жизнью, обретя свой покой среди потерянных душ, как бы тривиально это не звучало.

— Они близко, — нарушив мысли констебля, откликнулся Фрит. — Я чувствую этот мерзкий привкус.

И в это самый момент раздался крик, заставивший сердце констебля сжаться, и вскоре разбиться в дребезги как глиняный сосуд. Он узнал бы ее голос из тысячи. Ему не удалось уберечь Люси. И все попытки, все старания, все было напрасно!

Пророчество начинало сбываться...

6

Город поглотил хаос. Люси часто слышала от своего дяди устрашающие истории о великом исходе, когда каждому воздастся по заслугам, и те, кто предстанут перед Высшим судом, будут обречены на вечные страдания в огненных подземельях Минса. Конечно же, она не верила лукавому рассказчику и мило улыбалась в ответ, как и многие слушатели — слишком уж призрачно выглядела картина, в которой город гибнет в кипящей лаве человеческих ошибок. Всеединый! Как же она ошибалась.