После того как вы прибыли сюда со своим флотом, я вдруг, каким то особым чувством осознал, что именно с вашей планетой мне стоит связывать все свои надежды. Люди на первый взгляд кажутся такими странными и словно целиком сотканными из противоречий, но, может быть, именно в этом и заключается ваша сила. В вас есть какая то искра, какая то необъяснимая энергия, отличающая по настоящему великие цивилизации от всех остальных. Я надеялся, что когда-нибудь на Земле поднимут восстание, уничтожат захватчиков и с нашей помощью смогут снова строить военные корабли и выходить в гиперпространство. После того как "Охотник" уничтожил бы Императора, а сама империя фаталоков надолго погрузилась бы в хаос и междоусобицу, ваш народ в нужный момент смог бы вступить в войну и со временем, одно за другим, победить все их патрицианские семейства. Но, к сожалению, моим планам не суждено было сбыться. Случилось непоправимое. Совсем недавно на вашей планете погиб великий герой. Погиб воин, способный объединить людей и поднять их на восстание против фаталоков. Никому другому это больше не по силам. Теперь, когда его уже нет, Земля обречена. Пройдёт время, машины истребят большую часть вашего населения, а тех кто останется, они навеки сделают своими покорными рабами. Огонёк надежды угасает. Впереди одна только неизвестность, но боюсь, в том будущем, что через некоторое время ждёт Млечный Путь и всю вселенную, к сожалению, уже больше не останется места для моего и вашего народа.
-И что же теперь делать нам?— едва слышно спросил Ван Дюн, задумчиво и печально глядя куда то вперёд, сквозь лобовой иллюминатор "Охотника",— Что остаётся делать мне и тем пятидесяти тысячам моих людей, что сейчас находятся на вашей планете?
-Скорее всего, вам придётся разделить судьбу элиан. Вместе мы будем скитаться среди звёзд и, кто знает, возможно, когда-то мы отыщем там народ с такой же искрой величия, что была у вас. Может быть, они пока ещё живут в пещерах и охотятся на диких животных с деревянными копьями и каменными топорами, но в будущем, через многие тысячи лет, именно им и будет суждено сокрушить непобедимую Империю Фаталоков.
Боль — это слово я выцарапал на стене.
Выцарапал ногтями на гладкой, стальной стене своей камеры.
Выцарапал вот уже пятьдесят раз, по одной букве в день, до крови стирая собственные пальцы.
Боль — вокруг меня одна только боль.
Боль — это, похоже, единственное, что у меня теперь осталось и это единственное, что хоть как-то напоминает мне о том, что я по прежнему пока ещё живу на этом свете.
Джастин-Квазимода.
Солнечная Система. Планета Земля. Карибское море. Остров Пуэрто-Рико. Территория Большого Ангара. То же время.
"Нужно что-то делать!"
Квазимода остановился в углу своей камеры и два его сжатых кулака вдруг с дикой яростью ударили о прочную, железную стену.
"Что-то делать... что-то делать... что-то делать... Что я, вообще, смогу сделать?!!! Я уродливый калека, запертый в огромной тюрьме размером с город. Я ничего не смогу изменить. Я ничто... я пыль... я тень от прежнего Джастина!"
Костяшки кулака всё с большей и большей силой ударяли о гладкую, стальную поверхность, а та отзывалась в ответ лишь тихим и глухим звоном. Так продолжалось несколько минут. Затем обессиленный Квазимода повалился на пол и, дрожа всем телом, сжался в клубок. Холодный металл, на котором он лежал, постепенно остудил его ярость. Мысли прояснились и голова начала снова соображать спокойно и трезво.
"Нужно что-то делать"
Он слышал множество различных звуков. Слух Квазимоды, за время проведенное им в Большом Ангаре, обострился настолько, что по далёким шагам и лёгкой вибрации он уже мог безошибочно определять направление, скорость и количество фаталоков, движущихся в нескольких сотнях метров от его камеры. На этот раз всё было как обычно. Несколько бронепехотинцев патрулировали длинные, почти не отличимые друг от друга коридоры по своим чётким, запрограммированным маршрутам.
Чтобы хоть как-то занять себя и на время отвлечься от тяжёлых мыслей, Квазимода попытался мысленно вычислить их местонахождение. Несколько секунд он сосредоточенно думал и тут, к его собственному удивлению, в его памяти вдруг возникла точная картина всего западного крыла Большого Ангара с сотнями этажей, километровыми тоннелями и бесконечными лабиринтами. Это открытие, в первую очередь, поразило его самого. Обычный человеческий мозг был просто не в состоянии запомнить такое количество информации. Или, может быть, в нём действительно есть что-то особенное? Поначалу Квазимода, не в состоянии прийти в себя от шока, лишь неподвижно сидел на одном месте и растерянно смотрел в темноту. Затем он поднялся на обе ноги. На лице появилась улыбка... собственная улыбка, о существовании которой он, казалось, навсегда забыл с тех самых пор как встретился с гангстером Карло. Возможно, ему было пока ещё рано списывать себя со счетов. Он может кое-что сделать и он непременно сделает то, что задумал.
Шаги ближайшего фаталокского солдата неторопливо удалялись в северном направлении. Квазимода приложил ухо к двери, после чего вставил отмычку в замок и, услышав знакомый щелчок, осторожно отворил засов. Совершенно бесшумно, словно тень, слившаяся с темнотой, он двинулся вдоль стены к противоположному концу коридора. Затем он поднялся на несколько этажей вверх и, безошибочно ориентируясь среди перекрёстков и развилок, а, также умело, обходя медлительных бронепехотинцев, вскоре вышел к наиболее охраняемому офицерскому отсеку. Его так никто и не заметил и ещё через пол часа пути пленник достиг, наконец, своей главной цели — стальной двери, ведущей прямиком в кабинет генерала Сириула.
Замок здесь оказался чуть посложнее, но и его вскрыть оказалось парой пустяков для умелых рук. Кабинет был пуст. Быстро проскочив внутрь, Квазимода остановился и посмотрел по сторонам. То что он искал, находилось прямо у противоположной стены. Центральный пульт управления ангаром состоял из сотен всевозможных кнопок и множества экранов с непонятными схемами и диаграммами. Квазимода уже достаточно слышал, из разговоров Сириула с другими офицерами, об этом приборе, чтобы уяснить для себя его исключительную важность. С центрального пульта осуществлялось управление почти всеми системами Большого Ангара, начиная от большинства автоматических дверей и заканчивая платформами для огромных космических кораблей, что хранились в этом здании, сотнями этажами ниже.
Внимательный взгляд уродливого горбуна неторопливо и сосредоточенно изучал панели приборов, опасаясь пропустить даже самую незначительную мелочь. Пока нужно просто всё хорошенько запомнить, а уже затем, в камере тщательно обдумать и проанализировать. Главная сложность для него, по прежнему, заключалась в неполном знании фаталокской письменности, представляющей из себя десятки тысяч иероглифов, на первый взгляд, практически не отличимых друг от друга. Впрочем, когда-нибудь он справится и с этим, а пока что нужно просто откладывать в памяти всё, что видишь перед собой.
Когда Квазимода уже почти закончил осмотр центрального пульта, внутри его вдруг неожиданно возникла какая то непонятная тревога. Он, словно каким то особым чувством, отчётливо уловил опасность, исходящую из стен кабинета, внутри которого он находился. Возможно, к входной двери была подключена сигнализация, каждый раз реагирующая на вход без специального доступа. В любом случае, оставаться здесь и дальше было равносильно смерти. Через мгновение вдали отчётливо послышался громкий топот десятков железных ног, бегущих в его направлении. Квазимода едва успел метнуться к выходу и укрыться за ближайшим поворотом, когда кто-то из фаталоков уже распахнул дверь кабинета и, ворвавшись внутрь, начал обшаривать помещение.
Пока он двигался назад к своей камере, Большой Ангар уже успел превратиться об огромный, кишащий муравейник. Целые отряды бронепехотинцев перекрывали коридоры и осматривали тёмные углы. Каким-то невероятным чудом, ему удалось незамеченным проскочить мимо всех их. К тому времени когда войска полностью оцепили всё западное крыло Большого Ангара, пленник уже был в своей камере и, свернувшись в клубок, с закрытыми глазами тихо лежал на полу.
Примерно через пять минут дверь рядом с ним вдруг резко распахнулась и на пороге появился старик Сириул в сопровождении нескольких высших офицеров. Один из них, тотчас, шагнул вперёд и с подозрением посмотрел на горбатое существо, мирно лежащее у стены.
-Может быть, это он залез в ваш кабинет? Все остальные пленники в это время находились под строгим наблюдением.
В ответ Сириул лишь отрицательно покачал головой.
-На него я подумал бы в самую последнюю очередь. Если бы я положил пищу в ящик, этот полоумный, наверняка, не догадался бы даже открыть крышку и взять её оттуда. Что уж там говорить о том, чтобы незаметным пройти через всю нашу систему безопасности.
-Никто другой не мог сделать это.
-Этот тоже отпадает. Ты только посмотри на него хорошенько. У него мозгов меньше чем у земляного червяка.
Несколько мгновений губернатор Земли внимательно смотрел на Квазимоду, после чего подошёл вплотную и едва заметно улыбнулся.
-Слушай, уродец, это случайно не ты сегодня решил немного поиграть с центральным пультом?
-М... м... мо...
-Пойдём отсюда. Случаи сбоев в оборудовании, конечно, происходят крайне редко, но, похоже, небольшие неисправности в сигнализации — это единственное разумное объяснение всему тому, что здесь произошло.
Для человека который не знает куда он плывёт, не существует благоприятных ветров.
Сенека.
Солнечная Система. Планета Земля. Примерно, около трёхсот километров к западу от Центраполиса. Спустя два месяца.
Это была пустыня. Бесконечная, необозримая пустыня с огромными песчаными дюнами и однотонным, унылым пейзажем, простирающимся до самого горизонта. Жара была просто невыносимой. С неба безжалостно жгло ослепительно-яркое солнце, а лёгкий ветерок с океана, лишь изредка долетая до этого раскалённого пекла, почти не приносил с собой такой долгожданной свежести и прохлады. Казалось, в таком месте как это уже не может существовать жизни и только редкие змеи и скорпионы, ползающие по песку да, кружащие где-то высоко над головой, стаи больших, чёрных стервятников вносили хоть какое-то разнообразие в эту мёртвую картину.
Размеренно стучали колёса и длинная повозка, сделанная из старого товарного вагона и приводимая в движение десятком рабов, вращающих рычаги, неторопливо катила вперёд по рельсам железной дороги. В передней части повозки, под дырявым тентом сидели двое. Один в чёрной, широкополой шляпе, выдающем во владельце торговца, и его помощник с военным биноклем в правой руке.
-Это опасное место. В этой части пустыни часто встречаются кочевники, нападающие на караваны, а скоро, вдобавок к этому, ещё и начнутся горы, просто кишащие разбойниками и головорезами. Нечего мне вообще было ехать в Центраполис. В последнее время этот маршрут не приносит почти никакой прибыли. Говорят, недавно рабы там перебили всех своих прежних хозяев. Чёртовы голодранцы! Мало того, что они больше почти не покупают нашу превосходную, хлопковую одежду, так у них ещё и нечем расплатиться даже за ту малость, что они у нас берут. Подумать только, за два десятка рубашек они вручили мне, в качестве раба, какого то полоумного дебила, который даже не помнит кто он такой и откуда. Нет. Больше уже никто не заставит меня ехать в этот разрушенный и умирающий город с его вечной ночью и фаталокскими патрулями. Полосатый и так убьёт меня, когда увидит, что за барахло я привёз в обмен на его товар. И кстати, мы пока ещё даже не уплатили свой налог королю железной дороги. Когда это случится, мы и вовсе останемся с голыми руками.
Кроме этих двух, а также рабов и кучи, сложенных друг на друга ящиков, в повозке находилось ещё несколько человек. В противоположном углу расположились трое вооружённых охранников и ещё один какой то странный тип. Он был немного выше среднего роста и крепкого телосложения, а бледная кожа и непривычные к дневному свету, прищуренные глаза сразу выдавали в нём жителя Центраполиса. За всё время пути он не проронил ни слова и лишь, неподвижно сидя на скамейке, смотрел куда-то в одну точку. Когда на горизонте впереди появились первые горные массивы, один из охранников вдруг не выдержал и, смеясь, толкнул его локтём в бок.
-Эй, приятель, что-то ты не слишком разговорчивый.
-Мне нечего тебе сказать.
-Как, хотя бы, твоё имя?
-Я не знаю.
-Он не знает своего имени — вот шутник,— после этих слов дружный и громкий хохот его товарищей на несколько секунд заглушил стук колёс и стоны уставших рабов,— Но ты, хотя бы, помнишь откуда ты?
-Несколько месяцев я был в плену у бандитов, что обитают на окраинах Центраполиса.
-А до этого?
-Я не помню.
-Опять "не помню". Ну, хоть что-то же ты должен помнить из того, что с тобой произошло.
-Нет.
-Тогда спроси что-нибудь у меня, а то надоело уже всю дорогу молчать и смотреть на твою кислую физиономию.
-Куда мы направляемся?
-О, это моя родина,— вспомнив свой дом, охранник вдруг оживился и на его лице тотчас заиграла радостная и довольная улыбка,— Это Долина Королей или, как её ещё называют — Долина Пяти Королей. До войны я работал полицейским шерифом в одном из этих городов, а сейчас охраняю закон и порядок уже в качестве стража торгового каравана. Формально всей этой местностью управляет какой то там фаталокский офицер со свитой в сотню хамелеонов, но так как они просто не в силах контролировать такую огромную территорию, реальная власть поделена здесь между пятью могущественными рабовладельцами. Это пшеничный король, мясной король, хлопковый король, а также король железной руды и король железной дороги. Я служу самому сильному и влиятельному из них — хлопковому королю Цезарю Полосатому. Скоро ты его увидишь. Его трудно будет ещё с кем-то спутать. А ещё, если мы успеем до заката, ты полюбуешься Новым Римом — нашей великолепной столицей. Вот это город! Не чета вашему задрипанному Центраполису, где никогда не бывает солнца и даже летом стоит такая холодина, что за пять минут можно продрогнуть до костей. В отличии от вас, у нас всегда тепло и солнечно, вино и местный самогон льются рекой, а красивые, загорелые женщины улыбаются тебе на каждом шагу.
-Так живут все ваши люди?
-Смеёшься, что ли? Купаются в роскоши только хозяева и их солдаты. Чтобы им было хорошо, десятки тысяч рабов, от зари до зари, гнут свои спины на хлопковых плантациях и только ночью возвращаются в свои дома, только для того, чтобы перекусить и поспать несколько часов перед новым рабочим днём. Впрочем, ты не бойся. Полосатый хороший и справедливый хозяин и если ты ему понравишься, он найдёт и для тебя какое-нибудь тёплое местечко.
К вечеру они, наконец то, приехали в Новый Рим. Городок, на самом деле, оказался совсем небольшим. По сравнению с Центраполисом это и вовсе было захолустье, вот только, правда, захолустье чистое и аккуратное. Кварталы рабовладельцев их встретили одно и двухэтажными домами с белыми стенами и красными, черепичными крышами. На улицах росли апельсиновые деревья. В окнах кабаков и борделей горел свет и оттуда слышалась музыка, крики и песни пьяных солдат, а также громкий смех девиц лёгкого поведения. Война, казалось, совершенно не затронула это место. Городок был словно каким то музейным экспонатом, в нетронутом виде сохранившимся здесь с девятнадцатого или двадцатого века.
