День Империи (апокалипсис)

ДЕНЬ ИМПЕРИИ

Часть первая

Полдень

Золотой век настал, господа.

На наших глазах с каждым годом растёт мощь Земной Федерации. С каждым новым шагом многократно усиливается её экономический, культурный и военный потенциал.

Это понимают ВСЕ и теперь я с полной ответственностью могу вам заявить — мы центр вселенной, совершенная и высшая модель развития цивилизации. Наше время пришло. Никто не может противостоять нашей силе и поэтому, в эту минуту я призываю вас к новым действиям.

Пора снова расширять наши границы.

Пора нести свет нашей великой цивилизации в другие, пока ещё, дикие и варварские миры.

Пора доказать наше совершенство всем тем кто в этом пока ещё сомневается.

Пора стремиться к новым, великим свершениям и тогда наши имена навсегда останутся в памяти наших потомков.

Из выступления министра пропаганды

сенатора Дольфганга Самерсета в стенах

высшего парламента Центраполиса.

16 мая.2114 г. Солнечная Система. Планета Земля — колыбель человеческой цивилизации.

Ночь...

Звёзды на небе... какие то словно умирающие и тусклые на фоне разноцветных городских огней и моря неоновой рекламы.

Музыка, смех, пьяные крики и рёв нитродвигателей. Запах дорогих духов и городских отходов. Запах блуда и какого то безумного ни на секунду не прекращающегося веселья. Сладостный и пьянящий запах загнивания, порока и разложения. Вокруг простирался город. Огромный, шумный и весь словно кружащийся в каком то диком, угарном карнавале. Город-колосс ошеломлял и восхищал своим блеском. Город-спрут намертво опутывал и душил любого в своих обьятиях. Город-вампир выпивал из человека все его жизненные соки, после чего, словно кучу тряпья, легко и цинично выбрасывал его на помойку. Город миллионов огней, сверкающих красавцев-небоскрёбов и тысяч рекламных щитов-голограмм. Город больших денег, свободных нравов и доступных удовольствий. Город Центраполис, ни много ни мало — столица Земли. Садом и Гоморра наших дней.

Плавно разошлись в стороны зеркальные двери ночного клуба. Вывеска-голограмма в виде ярких и пухлых женских губ напоследок изобразила улыбку и откуда-то сверху послышался чувственный, сладострастный голос:

-Спокойной ночи, мистер. Счастливого вам пути-и. И обязательно заходите ещё в наше прекрасное заведение.

-Непременно.

Человек снаружи лишь мельком взглянул на эту электронную улыбку-гримассу. Такую же бесстыжую, холодную и искусственную, как и всё в этом городе. Затем он сделал несколько быстрых шагов по тратуару и уселся за руль своего мотоцикла.

Кем он был таким? Кто знает. Обычный, поначалу ничем не отличающийся от миллионов других таких же людей. Крепкое сложение, рост чуть выше среднего, татуоровки на запястьях, налысо бритая голова. Вот только взгляд его был немного не таким как у всех. Всего то едва различимые — грусть и одиночество. В крупных городах большинство населения — это глубоко одинокие в душе люди, но здесь было что-то другое. Может быть он был самым одиноким и самым потерявшимся человеком во всём этом кишащем тридцатипятимиллионном городе-муравейнике.

Прежде чем включить двигатель, человек ещё зачем-то напоследок поднял голову вверх и посмотрел на звёзды.

Звёзды...

Они были такие же как и прежде. Когда-то в детстве он мог часами, не отрываясь смотреть на них. Как много времени прошло с тех пор. Сколько всего произошло и как всё переменилось. Наверное из всего, что он помнил, одни лишь только звёзды остались такими же как и прежде... непостижимыми, таинственными, холодными и манящими...

-Эй ты, придурок, мать твою! Решил, что можешь творить здесь всё что угодно,— зеркальные двери ночного клуба вдруг снова разошлись в разные стороны и наружу, тяжело дыша и размахивая на ходу бейсбольной битой, выбежал здоровенный громила в кавбойской шляпе,— Каждый день ко мне сюда приходят умники вроде тебя и начинают корчить из себя крутых. Вот только слабоваты вы все вместе будете рядом со стариной Фредди...

Короткий удар в челюсть оборвал его на полуслове. Громила с бейсбольной битой, как подкошенный, рухнул лицом в асфальт и, обхватив лицо руками, начал громко скулить выплёвывая на протуарь кровь и собственные зубы. Люди проходили мимо и громко смеялись. Им нравились такие зрелища. Этот город был жесток. Этот город всегда смеялся над своими неудачниками. Куда катится весь этот мир?..

Протяжно и размеренно взревел мощный нитродвигатель и скоростной мотоцикл, резко тронувшись с места, понёсся вперёд по оживлённым ночным проспектам. На дорогах был почти что самый час пик. Сотни машин, похожих на разноцветные яркие молнии, на огромной скорости, с рёвом проносились мимо. Вокруг кипела жизнь. Красочные голограммы на каждом углу рекламировали: спортивные автомобили-гибриды, бутики модной одежды и натуральные соки. Ярко светились и переливались всеми цветами витрины дорогих магазинов и вывески казино. По тратуарам слонялись целые компании вдребезги пьяных и обдолбаных подростков. Орущих песни и так, ради смеха, до смерти избивающих редких одиноких прохожих. Каждый в этом городе развлекался как мог. Да, впрочем, и сам город был одном сплошным огромным , безумным карнавалом. Крупнейшим центром развлечения почти что для целого континента. Как-то уж очень всё это было похоже на пир во время чумы. Или может даже пир перед началом конца.

Кто я? Что я? Что я делаю в этом мире? Какова моя цель? Для чего я вообще живу и зачем существую? Я не знаю... Я просто человек на мотоцикле. Я просто еду куда-то вперёд. Говорят, у меня нет будущего. Это верно. Только прошлое. Да и то, это прошлое, чем дальше, становится всё больше расплывчатым и нереальным. Когда-то я был другим. Я любил смотреть на звёзды и мечтать о чём-то хорошем. Таким я уже больше не буду никогда. Реальная жизнь оказалась совсем не похожей на мечту. Жизнь, судьба и какой то непонятный злой рок очень долго и сильно били меня по голове и из наивного мечтателя вылепили жестокого и недоверчивого циника. Что я делаю терерь? Просто мчусь куда то вперёд на огромной скорости. Может это попытка убежать от самого себя? Не знаю... Кто я вообще такой? От прошлого, кроме смутных воспоминаний, мне осталось только лишь одно имя. Меня зовут Виктор Морган и я уже совсем потерялся во всём этом огромном, безумном мире.

Постепенно высокие сверкающие небоскрёбы по сторонам начали сменятся домами попроще. Здесь как раз заканчивался городской центр и начинались обычные серые пригородные трущёбы. Где-то под самым ухом вдруг жалобно запищал встроенный навигатор.

-Администрация города и полицейское управление, ради вашей собственной безопасности, настоятельно рекомендуют вам избегать района известного как "Маленький Рио". Скажите место своего назначения и компьютер укажет вам более удобный и безопасный объездной маршрут.

Ну вот... это был уже совсем другой город. Совсем рядом с престижным и сверкающим Центром расположилась настоящая помойка, заселённая бездомными, всех мастей проходимцами и отбросами общества. Старые, покосившиеся кирпичные здания, словно привет из прошлого века. Костры на улицах. Ржавые мусорные контейнеры, ставшие домом для сотен бродяг. Обгоревшие груды металлолома на обочинах, когда-то очень давно бывшие автомобилями. Выбитые окна и заколоченные двери. А также мелкие наркоторговцы, дешёвые проститутки и мрачные, озлобленные типы с о стволами или ножами в карманах, поджидающие этой ночью очередных жертв. Да... этот город на самом деле был полон контрастов.

Немного впереди довольно внушительная группв людей бесцеремонно перекрыла собой движение на одном из перекрёстков. Смех, крики, облако табачного дыма, рёв дюжины мотоциклов и яростные звуки, бьюцего из динамиков, хард рока. Так оно и есть — дорожный тотализатор, запрещённые и весьма опасные для жизни гонки с неплохими ставками. Едва только Виктор приблизился к этой толпе, как навстречу ему тотчас бросился толстый и низкорослый тип с длинными волосами и заплетённой в косу бородой.

— Виктор, дружище, как же я рад тебя снова видеть! Где ты, чёрт возьми, пропадал всё последнее время? Гонки без тебя, уже совсем не те. К тому же ты деньги теряешь, приятель...

-Занят был.

Толстяк вдруг закинул голову назад и громко рассмеялся.

-Вы послушайте только "был занят". Чем же ещё может быть занят такой бездельник как ты? Разве что кому-то выбивал мозги в какой то грязной забегаловке?

-Вроде того.

-Ха...а ты совсем не меняешься, приятель. Как я рад, что ты снова с нами! Кстати, может ты не против немного прокатиться? Старт как раз через пару минут.

-И какие на сегодня ставки?

-Больше всего денег идёт на нашего гостя,— толстяк едва заметно кивнул в сторону азиата на сверхсовременном мотоцикле и с длинными пепельно-белыми волосами,— Его зовут Ванг Чанг и парень является абсолютным чемпионом по ту сторону залива.

-Ванг Чанг? Хм... Похоже на название жевательной резинки.

В ответ азиат лишь снял очки и с холодным презрением посмотрел в глаза своего обидчика.

-Ну вот, похоже, ты приобрёл себе ещё одного врага,— толстяк отошёл в сторону и неодобрительно покачал головой,— Не к добру это.

-Переживу как нибудь.

-Тогда, чего мы ждём!

Через секунду воздух вокруг уже дрожал от предстартового рёва нитродвигателей. Все были готовы к заезду. Снова смех, снова крики, а ещё азарт, адреналин, зажатые в кулаках деньги, нервные ругательства и последние ставки. А затем, когда едва одетая девчонка у обочины махнула гонщикам клетчатым флагом, более десятка машин вдруг одновременно сорвались со своих мест и на бешеной скорости понеслись вперёд.

На первых же метрах вперёд вырвался Чанг. Следом за ним цепочкой шли ещё пятеро. Виктор пока держался посередине. Первые сотни метров после старта были далеко не самыми лучшими для быстрого обгона. Новички, да и просто всякие отморозки хотят поскорее показать насколько они круты, отчего многих из них затем приходится долго отскребать от асфальта.

В этот миг впереди уже как раз успели столкнуться два мотоцикла. Ехавший позади, бросил на обочину переднего, но от чудовищного удара второго гонщика самого вырвало из седла и, сделав в воздухе несколько кувырков, он с криком шлепнулся на тротуар.

Начало положено — двое ушли с трассы. Плавным поворотом Виктор объехал место недавней аварии, но тут же перед ним ещё кто-то, очевидно не выдержав заноса, упал на бок и, оставляя за собой фейерверк из искр, улетел в сторону.

-Катались бы лучше... на волосипедах.

Рёв нитродвигателей, казалось, стал ещё громче. Виктор добавил немного скорости и тут же легко обошёл своего очередного конкурента. Впереди оставался только Чанг. С этим парнем трудно было тягаться на ровной дорое. Лошадиных сил в его машине было побольше чем у любого другого и поэтому здесь уже приходилось надеяться только на свою безупречную технику. Но вскоре трасса свернула на какой то тёмный, кривой переулок. Выбоины на асфальте, грязные лужи и кучи мусора прямо на дороге. Чанг на несколько мгновений замешкался и сбавил скорость. Виктор же вошёл в поворот куда ровнее и на некоторое время даже сравнялся со своим соперником. Теперь они были на одном уровне и словно два диких зверя, не желающих уступить друг другу, понеслись вперед, подпрыгивая на ямках и проклиная всех тех кто придумал проложить трассу в грязных подворотнях.

На тратуарах десятки людей размахивали руками и что-то кричали им обоим. Гонка подходила к своему третьему и заключительному этапу. Теперь снова ровная и широкая улица, но уже полная машин, несущихся вперёд по встречной полосе.

Почувствовав под ногами гладкое покрытие, Чанг резко увеличил скорость и снова оказался впереди. Виктор едва поспевал за ним, постоянно объезжая шустрые автомобили и только чудом не попадая под их колёса.

В ушах звинело от яростного рёва мощного нитродвигателя и трусливого писка компьютера, каждую минуту рекомендующего сбавить скорость. До финиша оставалось ещё несколько километров и тут маленький азиат, едва не столкнувшись со здоровенным грузовиком, съехал на обочину и потерял слишком много времени. Слишком много для того, чтобы Виктор успел обойти его и, показав на прощание средний палец правой руки, навсегда скрыться далеко впереди.

Конец гонки был уже совсем рядом, когда впереди вдруг так отчётливо послышался самый отвратительный звук во вселенной. Звук полицейских сирен. Мотоцикл резко сбавил скорость и, сделав крутой разворот, незаметно нырнул в какую то очередную грязную, узкую улочку. Казалось опасность миновала, но ещё через сотню метров Виктора ожидал новый сюрприз. Впереди показались две полицейские машины наглухо перекрывшие собой дорогу. Ещё мгновение и сзади подкатили две другие. Темноту прорезал яркий свет фар. Ловушка захлопнулась.

-Слезь со своей колымаги и подними руки!

Виктор нехотя подчинился. Неужели теряю хватку?.. Один из полицейских неторопливо подошёл почти вплотную, а затем вдруг усмехнувшись, нанёс резкий удар по спине шоковой дубинкой.

-Получи, мразь-зь-зь...

Следующий удар должен был обрушиться на его голову, но ещё раньше Виктор, отработанным до автоматизма движением, перехватил дубинку и врезал нападающему кулаком чуть пониже солнечного сплетения. На мгновение полицейский замер, после чего несколько секунд судорожно хватал ртом воздух, а затем сделал шаг назад и рухнул на тротуар. Его напарник было бросился на выручку, но получив короткий удар в живот, почти сразу же оказался на земле, рядом со своим товарищем.

Не теряя ни секунды, Виктор бросился в какую то подворотню. Ему не хватило совсем чуть-чуть. Уже через мгновение он почувствовал, как что-то кольнуло его в спину, а затем всё тело словно взорвалось изнутри от мощного электрического разряда. Таким электрошокером можно было свалить с ног кого угодно. Уже в последние мгновения, теряя сознание, Виктор сквозь пелену увидел ноги, бегущего в его сторону, третьего полицейского. Твёрдый, лакированный ботинок, в остервенелой ярости, изо всех сил ударил его по рёбрам. А затем ещё раз и ещё...

-Проклятая мразь!!! Сгниёшь ты у меня в тюрьме, вместе со своими дружками-отбросами...

Повиновение — это дисциплина.

Дисциплина — это сила.

Сила — это основа нашего государства.

Так есть и так отныне будет всегда.

Первое правило кодекса чести Империи

Фаталоков.

То же время. Система Фортана. Планета Нага — колыбель цивилизации фаталоков.

Детство закончилось.

Все! Ему уже никогда больше не быть тем, кем он был раньше.

Он наконец-то вырос. Пора обрывать всю связь с прошлым. Пришло время перерождаться и переступать на новую ступень эволюции.

Опустив вниз голову, Якус послушно шёл вперёд по темному, длинному коридору в сопровождении двух "высших". Совсем скоро он станет таким же, как и они.

Его короткие и кривые ноги заменят на прочные и быстрые металлические протезы. Его корявые руки сменят на ловкие шарнирные щупальца. Его безобразную систему пищеварения выбросят прочь и вместо неё безупречный механизм микросхем теперь будет направлять импульсы в мозг, усиленно питая его и повышая его производительность в несколько раз.

Якус станет наполовину машиной, получит возможность головокружительного карьерного роста и наконец-то будет достоин узнать своих настоящих клон-родителей. В обмен на это всего лишь придётся избавиться от своего ничтожного органического тела и как следствие — перестать быть жалким животным.

Как всё радужно и великолепно. Одни плюсы и совсем нет минусов, вот только стоило представить себе операцию "второго рождения" и особенно тот ужасный хирургический стол, как Якуса тотчас пронизывал ледяной и бесконтрольный ужас.

Но этого нельзя уже было избежать. С каждым новым шагом, с каждым ударом пока ещё живого сердца он приближался к этой пугающей сферической палате, где у него так безжалостно отнимут его единственное и по-своему любимое органическое тело. Конечно, через это необходимо пройти каждому, но пускай бы это произошло не сейчас. Завтра, может быть, или ещё лучше — через неделю.

Но вот он уже совсем рядом. Прямо под колпаком, в воздухе висело механическое подобие огромного водяного спрута с десятками, сверкающих в тусклом освещении и хаотично шевелящихся щупалец.

-Подождите... -Несколько мгновений Якус просто стоял на одном месте, смотрел на свои руки и пару раз сжал и разжал пальцы. После чего дрожащим голосом, совсем тихо проговорил,— Я готов...

Двое "высших" взяли его под локти и бесцеремонно уложили его на длинный и низкий стол. После этого, появившаяся словно ниоткуда, стальная игла вонзилась в запястье. Внутри тёплой волной разошлось странное ощущение безразличия и сонливости. В те минуты сложно было не только сосредоточиться, но и просто о чём-то думать. Ему всё равно...ему уже всё безразлично...ему даже абсолютно наплевать, что с ним сейчас будут делать. Сознание Якуса ещё некоторое время боролось с забвением, цепляясь на ходу за какие-то бессмысленные и отрывочные образы, но затем и оно, наконец, сдалось.

Он уснул. Уснул, чтобы затем проснуться совершенно другим существом.

Всё...

Эта его жизнь подошла к концу.

Он не знал, сколько вот так пробыл без сознания, но проснулся с чувством тяжёлой и тупой боли. Страдало тело, которого теперь с ним уже не было. Полный абсурд. Вопреки ожиданиям сознание, правда, осталось тем же. Вот только какая-то странная заторможенность густой пеленой окутала разум и поначалу блокировала собой все чувства и эмоции.

Исскуственная техноплоть постепенно подстраивалась под мозг, а мозг в свою очередь пытался срастись с тем холодным и чуждым набором микросхем, что были вбиты между его полушариями и по замыслу, должны были расширять сознание и усиливать все мыслительные процессы.

Но ничего этого не происходило. Странное и нехорошее подозрение вдруг закралось в душу Якуса и тогда он попробовал хотя бы чуть-чуть пошевелить одной из своих металлических конечностей.

Напрасно.

Он не мог даже сдвинуться с места, тщетно напрягая уже не существующие мышцы и позвоночник. Эти бесполезные и никчёмные попытки продолжались достаточно долго, может быть даже целый день, но ни одна из них не дала абсолютно никакого результата. Под конец, полностью морально обессиленный, Якус закрыл глаза, и сам про себя тихонько заплакал. Он вспомнил, как раньше мог беззаботно бегать по пустующим туннелям центральной Наги, высоко прыгать и плавать в бассейне. Теперь ничего этого уже не будет. Что-то очевидно пошло не так, и он обречен, будет всю оставшуюся жизнь провести в этой палате, вечно прикованным к этому проклятому и чудовищному столу.

Так продолжалось, может быть уже несколько суток. Якус неподвижно лежал на одном месте и долго смотрел в потолок. Разум, заточённый в консервную банку — вот кем он стал сейчас. Жалкий, беспомощный и пока ещё не впавший в истерику лишь благодаря своей врождённой фаталокской дисциплинированности.

Иногда к нему в палату заходил какой-то странный "высший". Он безмолвно осматривал его техноплоть, сверялся с приборами на задней стенке и каждый раз уходил прочь, снова оставляя его в полном одиночестве.

Однажды, во время одного из таких визитов Якус не выдержал и обратился к этому незнакомцу:

-Извините, но у вас случайно не окажется свободного времени, чтобы немного поговорить со мной?

В ответ тот, не спеша, обернулся и внимательно посмотрел на своего пациента. Лицо врача совсем не было похоже на лица остальных "высших". Никакой надменности или холода. Вместо этого — лишь понимание и какая-то особая простота.

-Конечно, молодой человек. У Урфа всегда есть так много свободного времени.

-Скажите, что со мной...что со мной случилось не так во время операции?

-С чего вы это взяли?

-Я совсем не могу двигаться.

-А вы разве пытались?

-Ну, конечно же,— в недоумении Якус ещё внимательней посмотрел на незнакомца,— всё это время я только и делаю, что пытаюсь напрячь своё тело.

-То тело, которое уже уничтожено и прошло переработку или же то, что находиться с вами теперь? Смотрите хорошенько,— высший неторопливо поднял руку и указал пальцем на свою голову,— Вот где теперь находится ваш спинной мозг. Здесь и должно зарождаться каждое движение.

Пробормотав что-то в ответ, Якус закрыл глаза и попытался представить себе тот комок мысли, тот приказ, который бы, наконец, заставил пошевелиться тот кусок железа под названием техноплоть. Мысль скопилась где-то в затылке и почему-то приобрела вид странного светящегося вещества. Затем она устремилась вниз и, мгновенно пролетев по скоплению проводов куда-то в руку, остановилась в локтевом суставе.

Всё...он должен двигаться...он должен.

Нейроны мозга словно вскипели в один миг и тут произошло чудо. Его железный кулак слегка приподнялся вверх и тут же замер в нескольких сантиметрах от поверхности.

Наконец то. Он смог. Он больше уже не беспомощный калека. Якус, словно ребенок, получивший новую игрушку, сжимал и разжимал свою руку до тех пор, пока Урф вдруг коротким и понятным жестом не остановил его.

-Довольно на сегодня. Не стоит пока за один раз пытаться охватить так много.

На несколько минут в палате вдруг повисла мёртвая и неловкая тишина.

-Тогда может быть расскажите мне что-нибудь.

-С удовольствием.

Якус снова посмотрел на врача и тут его лицо приняло странное и какое-то необычно серьезное выражение.

-Я давно хотел узнать, почему все фаталоки меняют свои настоящие тела на техноплоть. Не знаю, может я задал не совсем "правильный" вопрос, но, получив на него ответ, я думаю смог бы лучше понять свою расу.

-Вот оно что,— врач сделал шаг назад и, словно изучая противоположную стену, тупо уставился в одну точку над головой Якуса,— далеко не многие из "перерождающихся" сразу задают мне этот вопрос. Впрочем, я рад, что ты оказался одним из них. У тебя живой ум и возможно тебя ждёт большое будущее. В общем, это долгий рассказ. История техноплоти — это и история фаталоков и если тебе это интересно — можешь послушать.

Трудно себе это представить, но когда-то многие тысячи лет назад Нага не была единственной планетой нашей системы. Кроме нее, двенадцать других, гораздо более крупных и богатых небесных тел кружились вокруг Фортаны. Эти миры процветали. В огромных городах на них жили миллиарды граждан и только одна Нага, словно изгой, находилась в стороне от всего этого прогресса. Она была так далека от светила и так незначительна, что колонизация её приносила правительству одни убытки. Её даже не считали полноценной планетой — так обломок скалы, непонятно зачем блуждающий за пределами системы и крохотное население, полностью зависящее от внешних поставок.

Но в один прекрасный день проклятье планеты неожиданно стало и её спасением. Фортана неожиданно взорвалась сверхновой и своим адским пламенем сожгла все спутники своей системы. Казалось, наступил конец света. Миллиарды жизней навсегда оборвались в те мгновения и только на Наге несколько тысяч её обитателей чудом уцелело, укрывшись в тоннелях глубоко под поверхностью.

Последующие несколько лет для расы фаталоков прошли в тяжелейшей борьбе за выживание. Без дневного света, с ограниченным количеством синтетической пищи и почти без воздуха население Наги катастрофически сокращалось. Цивилизация была на грани полного исчезновения, и тут кто-то из местных инженеров предложил навсегда отказаться от такой непозволительной роскоши как органические тела и заменить их на более совершенную искусственную техноплоть. У этой идеи было много противников и правительство не стало насильно насаждать этот "новый порядок". Эволюция сама расставила все точки в этом вопросе. Совсем скоро на планете от тяжёлых условий сами по себе вымерли все органические фаталоки (или животные, как мы их сейчас называем), чтобы навсегда уступить место новой высшей расе.

Мы перестали зависеть от внешних условий. Мы могли жить почти на любой планете, при условии, что там будет не слишком ярким дневной свет. Мы получили гигантскую работоспособность. Наши механические тела не знали усталости, а наш имплантированный микросхемами мозг стал на несколько порядков выше любого другого разума во вселенной. Мы, наконец, научились свободно контролировать численность своего населения. Взамен утраченного естественного размножения, мы изобрели чёткое клон-рождение, отбирая в лабораториях лучшую генетику и ещё больше совершенствуясь при этом с каждым новым поколением.

Через тысячу лет Нага из обломка скалы в космосе превратилась в сплошной, огромный супер город. Наша наука и военная мощь не знали себе равных и когда пришло время заново делить космическую карту, наша раса с легкостью, одно за другим, уничтожила все стоявшие на её пути старые звёздные империи.

Теперь мы имеем то, что по праву заслужили у истории за многие столетия страдания и тяжёлого труда. Стоит только оглянуться вокруг и можно увидеть сотни свято преданных своей стране граждан. Сотни складываются в тысячи, а тысячи — в легионы. Легионы солдат каждый день отправляются на войну, во все уголки вселенной во имя нации и нашего Высшего Императора. Еще не меньшее количество, подобно мне, остаются здесь, чтобы создавать для них оружие, совершенствовать технологии и выращивать новых и новых бойцов в эти ряды.

Наш прогресс бесконечен, так как мы уже давно поняли основу, на которой должно держаться по настоящему Великое Государство. Сам по себе ты — ничто, каким бы одарённым ты не оказался. Настоящая же сила это наше единство. Подлинное величие — это наш интеллект, помноженный на нашу численность и плюс ещё наш великий лидер, способный собрать всю эту силу в кулак и в нужный момент ударить ей по своему врагу.

Скоро ты и сам станешь частью этого прогресса. И здесь тебе изначально повезло больше чем многим остальным. Ты не родился простым космоистребителем, инженером или пехотинцем. Твой генетический код принадлежит патрицианскому роду, одному из влиятельнейших на Наге. Такие как ты становятся крупными руководителями на захваченных планетах или офицерами на войне. Твое будущее — это как лестница, если только захочешь, можешь подниматься всё выше и выше до тех пор, пока у тебя будет хватать для этого сил и упорства.

Урф ещё долго рассказывал о военной и политической системе фаталоков и, боясь случайно пропустить хотя бы одно слово, Якус слушал его долгий рассказ, широко раскрыв глаза и сосредоточив разум. Он уже мысленно представлял себе недалёкое будущее. Оказалось, что он уже умеет слушать и одновременно думать о чём-то своем. Его будущее было тесно связано с будущим его народа. Десятки планет, на которых идут беспощадные войны с дикими варварами. Сотни систем пока ещё не знакомых с цивилизацией, но на которые очень скоро ступит железная нога фаталока. Бесконечные битвы во имя Императора и он сам, как одна из хорошо отлаженных частиц этой экспансии.

Вот оно какое — счастье. Перед Якусом словно открывалась дверь. Дверь в высшее общество, а вся его прежняя жизнь показалась теперь такой жалкой и ничтожной. Он перестал быть животным. Это уже первый шаг, а чтобы двигаться дальше нужно быть в несколько раз более усердным, дисциплинированным и напористым чем все его сверстники.

-Скажите, доктор, а во вселенной у нас ещё остались достойные враги?

В ответ он лишь выпрямился во весь рост и задумчиво посмотрел на круглый потолок палаты.

-Наш Император как-то сказал, что для солдата не может быть достойных или недостойных врагов. У него есть только приказ, который он должен выполнять беспрекословно и всегда в точности. Впрочем, и на этот счёт тебе пока ещё нечего волноваться. В галактике всё ещё пока не уничтожены эхемоны, уже давно потерявшие в боях с нами весь свой флот и надеющиеся теперь только на свои огромные, зарытые глубоко в землю орудия. До сих пор также мы пока ещё не смогли засечь и других своих старых врагов — загадочных космических кочевников элиан, время от времени перелетающих с одной системы на другую и каждый раз заново отстраивающих там свою медленно умирающую цивилизацию.

-Ну, вот впрочем, и всё,— доктор, наконец, понизил голос и обернулся в сторону двери,— Я рассказал тебе главное, остальное ты узнаешь из учёбы и своего личного жизненного опыта. Старайся всегда быть лучшим и при этом оставайся частью общего механизма. Это и есть тот самый прогресс, о котором я тебе только что говорил.

Шарниры на механической техноплоти, наконец, пришли в движение и Урф, не спеша, направился к выходу. Когда он уже собирался сделать последний шаг и покинуть палату, позади вдруг снова послышался голос его недавнего пациента:

-Благодарю вас, доктор.

-За, что?

-Вы дали мне надежду. Надежду в себя и ещё гордость за свою расу. Теперь я стану совершенно другим. Благодарю вас ещё раз.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, после чего доктор, первым не выдержав этого взгляда, снова обернулся в направлении распахнутых перед ним дверей.

-Я надеюсь на тебя, малыш. Попытайся просто быть достойным этой великой чести — родиться на свет фаталоком.

Как страшно...

Как страшно и больно чувствовать себя мерзким и уродливым чудовищем, способным вызывать лишь страх у одних и отвращение у других.

Неужели это и есть я?

Неужели вообще можно быть таким несчастным?

За что?!!!

Что я сделал такого, чтобы иметь такую судьбу?

...я не знаю.

Может быть, ты думаешь, что всё это лишь бессмысленный и безумный бред? Наивный — это и есть моя следующая жизнь.

Бессвязный отрывок из одного тяжёлого

ночного кошмара.

19 мая. Солнечная Система. Планета Земля. Столица Федерации — вечный город Центраполис.

Джастин открыл глаза и в тот же миг почти, что физически ощутил леденящую волну ужаса, проникшую в каждую клетку его тела и сковавшую его до состояния паралича. Еще один ужасный сон. С каждым разом они становятся всё хуже и хуже.

На часах было что-то около четырёх ночи и вокруг всё ещё было окутано зловещей мёртвой темнотой. Сегодня он уже точно не сможет больше уснуть. Еще раз пережить такое во сне было выше его сил.

Внутри бешено колотилось сердце, а руки свело непроизвольной, мелкой дрожью. Джастин с детства не боялся темноты, но это было нечто другое. Ужас в чистом виде, словно только что вырвавшийся из самого ада и представший перед ним во всей своей красе.

Укрывшись под одеялом, он стиснул зубы и начал терпеливо отсчитывать мучительные минуты до рассвета. Только бы ему не сойти с ума за этих несколько бесконечно длинных и томительных часов.

-Всё!.. Хватит... Дворецкий, свет...

В то же мгновение комната наполнилась мягким и приглушённым зелёным светом. Он внушал лишь покой и безмятежность. Вполне в тон к нему прозвучал и голос компьютера-дворецкого, такой весь умиротворённый спокойный и покладистый:

-Вы сегодня рано проснулись, господин. Не желаете ли чего? Кофе на кухне, как обычно, будет готово через десять минут.

-Нет. Ничего не хочу! Просто, оставь меня... Дворецкий, ОТКЛЮЧИСЬ!!!

Голос исчез. Снова стало так жудко и тревожно. Правда, после того как развеялась темнота, страх тоже, казалось, чуть-чуть отступил назад. Медленно, одна за другой потекли вперёд мучительно долгие минуты и часы.

Утро принесло с собой долгожданное успокоение. Огромный город за окном проснулся, быстро собрался и тотчас закружился в бешеном круговороте своей привычной, каждодневной суеты. Джастин же вовсе не хотелось, да впрочем, и не нужно было куда-то спешить. Его работа начиналась с наступлением сумерек и его профессией была игра.

С самого детства ему всегда жутко везло в жизни. В меру образованный, с приятными манерами и сногсшибательной внешностью он нравился окружающим и в особенности противоположному полу. В школе за него дрались одноклассницы и сходили с ума случайно знакомые девушки, которым он имел неосторожность сделать комплимент или просто улыбнуться.

Затем, когда Джастину перевалило за двадцать, перед ним вдруг встал очевидный выбор: одеть тяжёлые очки и сутками просиживать в какой-нибудь конторе за горой документов или же остаться тем, кем он был до этого — беззаботным молодым человеком.

Не секунды не раздумывая, Джастин выбрал второе. Дело в том, что кроме всего прочего ему всегда просто феноменально везло в азартных играх. Упустить такой шанс было более чем глупо, к тому же с его-то обаянием прибегать к шулерству ради выигрыша почти не приходилось. Достаточно было лишь улыбнуться в казино жене какого-нибудь богатея и она тотчас готова была выложить ему все, что имела ради только ещё одной такой вот улыбки. Особо крупно проигравшихся приходилось угощать коктейлем или приглашать на танец и тогда они становились близкими друзьями. Иногда даже "слишком близкими", хотя Джастин и старался по возможности не подпускать всех подряд к своему молодому телу.

Постепенно жёлтый, нестерпимо яркий диск солнца поднялся над городом и своими лучами раскалил сотни высоких, белых небоскрёбов. Настал полдень, а он всё ёщё лежит в постели. Весьма неохотно Джастин поднялся и по привычке сразу подошёл к зеркалу, занимающему почти, что половину его спальни. В отражении на него смотрел уставший и напуганный мальчишка с впавшими глазами, бледной кожей и дрожащим подбородком.

Так дальше не может продолжаться. Эти кошмары совсем скоро убьют его. Он боялся их и он ненавидел их. Но он по-прежнему ничего не мог с ними поделать. Внезапно острое предчувствие какой-то неотвратимой беды снова сковало его разум.

Всё...он больше так не может. Бежать. Бежать от самого себя и от своих мыслей. Встречаться с людьми. Вести пустые разговоры ни о чем. Смеяться вместе с ними, но только ни о чём не думать. И ещё не спать. Иначе совсем скоро ему будет напрямую выписан путь в сумасшедший дом.

Джастин кое-как оделся и выбежал прочь из своей квартиры. К счастью: в лифте, около дома, на улице и в магазинах ему встречалось достаточно знакомых и малознакомых людей, с кем он мог бы пообщаться и на какое-то время забыть о своих кошмарах.

-Привет, Джастин, помнишь меня? Меня зовут Кити, мы познакомились месяц назад на вечеринке.

-Конечно, куколка, как хорошо, что мы сейчас встретились.

-Привет, Джастин, неужели не узнал?

-Ах да. Ты Барби — модельер из соседнего дома.

-Смотри-ка, угадал. Я исследую моду на стиль жизни за последние две сотни лет. Знаешь, в наше время идёт возрождение так называемого ньюклассицизма конца двадцатого начала двадцать первого века. После повального увлечения виртуальностью и дутыми, блестящими формами в середине прошлого столетия, а также недавнего частичного возрождения этой моды в связи с открытием межзвёздных перелетов, мы снова возвращаемся к классическим видам одежды и формам автомобилей. Если ты хочешь узнать тенденцию на будущее...

-Благодарю, Барби. Всё это очень интересно, но может быть в следующий раз. К тому же будущее для нас пока ещё так... так неясно. До скорого.

-Рада тебя снова видеть, Джастин. Давненько мы с тобой не встречались. Кстати я недавно поменяла своё имя и меня зовут уже не Джолли, а Икс В Восьмой Степени.

-Очень забавно. Решила заняться математикой?

-Врят ли. Просто прикольно.

-Джастин милашка, неужели ты не узнаёшь свою Шерри. Помнишь, что ты обесчал мне при прошлой нашей встрече?

-Да, конечно, но давай как нибудь попозже.

Джастин на миг сомкнул веки и тут перед ним, вдруг, словно ужасное видение предстал разрушенный горящий город, развороченная воронками земля и совершенно чёрное монотонное небо без солнца, луны и звёзд. Безжизненное тело девушки с серой кожей и обгоревшими волосами плавно застыло на одном месте и только её голова медленно вращалась по сторонам, в недоумении рассматривая пустыми глазницами весь этот дикий и нереальный кошмар. Таких как она вокруг было уже тысячи. Тысячи мертвецов вместо живых людей заполонили собой улицы и площади. И лишь он был одним из тех немногих кто ещё оставался жив. Жив в теле уродливого и горбатого чудовища Квазимоды, от которого казалось, отворачивались даже сами покойники.

-Неет!!! Неужели вы не видите, что происходит. Люди...это же наше с вами будущее...

-Мистер, с вами всё в порядке?

-Что?!

Джастин открыл глаза и тотчас инстинктивно отпрянул в сторону.

-Я офицер полиции и я ещё раз хочу вас спросить — с вами что-то не так?

-Нет... Прошу прощения... Теперь я в норме.

-Может вам нужна помощь?

-Нет, спасибо, я живу совсем рядом.

-Как знаете.

Джастин изо всех сил бросился к себе в квартиру, закрыл за собой и встал под холодный душ. Освежающие струи воды стекали по его коже, принося с собой кажущееся ощущение относительного покоя и безмятежности. День медленно подходил к концу. Еще один день; бессмысленный, глупый и ужасный. Впрочем "ещё один" — это было ещё слишком просто сказано. Скорее "самый" бессмысленный, глупый и ужасный из тех, что ему приходилось пережить. Неужели весь этот кошмар так никогда и не закончится.

Может сходить в казино? Почему бы и нет? Может быть, на этот раз смена обстановки пойдёт ему на пользу. Да и лишние деньги могут только поднять настроение. Решение было принято. Джастин надел свой лучший костюм, по быстрому, как мог, привёл себя в порядок и через каких-то пол часа уже поднимался по мраморным ступенькам к огромной стеклянной двери, по старинке открытой для него услужливым швейцаром.

Ну что же я так замешкался в последний момент. Давай-ка вперед, раз уж пришёл сюда.

Джастин сделал последний шаг и, наконец, окунулся в тот мир порока и наслаждения вечно царившего здесь. Это был мир, в позолоченную оболочку которого были упакованы большие деньги, азарт и продажная любовь. Это был его мир.

Это была его жизнь, и он был до недавнего времени доволен ею как никто другой на этом свете.

За первым столиком несколько важных джентльменов сосредоточенно играли в покер, очевидно, на очень большие деньги. Недоверчивые и подозрительные взгляды, вялые разговоры о политике и бизнесе.

Нет. Это, пожалуй, не для него. Это особый круг, где нет места для чужаков. Тут же рядом находилась небольшая сцена с дюжиной девушек, плавно танцующих и под музыку избавляющихся от остатков одежды, и без того уже едва прикрывающей их стройные, силиконовые тела. Настоящие танцовщицы... Интересно. Не бездушные голограммы, а именно живые девушки. Такое уже не часто увидишь. Похоже, казино по прежнему крепко цепляется за свой исключительный натурализм и консерватизм.

Джастин внимательно осмотрелся по сторонам и вскоре приметил себе очередную жертву. Пять, не слишком молодых, но, судя по украшениям, весьма состоятельных дам, играли в покер в дальнем углу этого огромного зала.

-Сегодня столь изумительный вечер. Может быть, такие очаровательные дамы не будут против, если я попытаю счастья рядом с ними.

-Какой милый молодой человек,— одна из них подняла глаза и смерила Джастина с ног до головы своим пронзительным, похотливым взглядом,— Что же присаживайтесь, но учтите одно — мы здесь все очень азартны.

Игра началась по обычному сценарию. Сначала Джастин специально проиграл несколько партий, чтобы посильнее заинтересовать своих партнёрш и затем содрать с них в десятки раз больше. И на этот раз, как и всегда старая схема сработала на ура. Через два часа он уже получил столько, сколько иногда едва получилось выручить и за целую неделю.

-Благодарю вас за то чудное время, что я провёл в вашем обществе, но мне, к сожалению уже пора уходить. Никогда в жизни не везло в игре и поэтому думаю не стоит и дальше так бесстыдно искушать фортуну.

-А как же продолжение нашего знакомства?

-В следующий раз. В следующий раз я обязательно дам вам возможность сполна отыграться.

Пять покрытых дорогими бриллиантами ручек одновременно помахали ему вслед, после того как Джастин поднялся со своего места и, раскланявшись, двинулся прочь.

-Пустые, наивные куклы. Они так никогда и не поймут с кем имели дело.

На сцене за это время уже успело смениться несколько групп стриптизёрш и, глядя, издали на новую партию симпатичных танцующих девушек, а, также подсчитывая в уме только что выигранную сумму, Джастин вдруг впервые за последнее время по настоящему улыбнулся.

-Смотри-ка всё, оказывается, не так уж и плохо. День почти что закончился, а ничего страшного так и не случилось.

Снаружи панорама огромного города с сотнями рекламных голограмм и тысячами неоновых вывесок была просто великолепна. Прежде чем спуститься по ступенькам, Джастин на миг остановился и вдохнул свежего и прохладного ночного воздуха. На небе по-прежнему светили звёзды в ореоле желтоватой старушки — Луны.

Пора уже домой.

Джастин поднял руку, чтобы поймать такси и в тот миг даже и не заметил, как позади него остановился огромный чёрный лимузин. Боковое стекло медленно поползло вниз и пара прищуренных, злобных глаз цепко впились в его затылок.

-Джастин, малыш, неужели ты уже собрался куда-то уходить? Обслуживание не на уровне или может быть выигрыш слабоват?

С заднего сиденья на него смотрел Карло Карелли — новый владелец казино и один из крупнейших и уважаемых "гангстеров" большого города. Его трудно было с кем-то спутать. Внешность говорила ещё больше чем само имя: гладко зачёсанные назад волосы, холодная циничная улыбка и спокойный, гипнотизирующий взгляд.

-Не желаешь немного прокатиться по Центраполису? Поверь мне, из машины иногда открывается довольно милый вид на окрестности.

Джастин почему-то вдруг содрогнулся всем телом и инстинктивно сделал шаг назад.

-Благодарю, но мне нужно срочно спешить.

-Очень жаль. В таком случае тебе предстоит сейчас познакомиться с моим верным телохранителем. Его зовут Бобби Костолом. Бедняга в последнее время явно не в духе. Подумать только — его дисквалифицировали с чемпионата по армрестлингу лишь за то, что он имел дурную привычку во время борьбы ломать людям руки сразу в нескольких местах.

Из машины наружу тотчас вылез человек, которого издали можно было принять за тяжёлый танк. Его широченные плечи, налысо стриженая голова и огромные кулаки в этом случае выглядели более чем убедительно.

-Ну, как ты едешь или хочешь, чтобы Бобби тебя об этом попросил?

Джастин испуганно покачал головой, после чего тотчас открыл дверцу машины и присел на заднее сиденье.

-Вы допускаете ошибку. Я никого не обманывал... сегодня мне просто повезло.

Карло махнул рукой водителю, чтобы тот ехал вперед, после чего обернулся к своему гостю и ещё раз смерил его своим жёстким и пронзительным взглядом.

-В самом деле? "Просто повезло", говоришь? А знаешь, мне совершенно плевать, если вдруг в один вечер пару старых уток проиграют несколько тысяч кредиток. Ты, негодяй, украл у меня гораздо большее. То, что не может исчисляться никакими, пускай даже очень крупными деньгами. Мою любовь.

Только тут Джастин заметил, тихонько сидящую на переднем сиденье, жену Карло. Всего на миг, чтобы не видел муж, Клер обернулась назад и украдкой посмотрела на него. Здесь уже не нужны были слова. Испуганные глаза и дрожащий подбородок были красноречивее любых объяснений. От страха он лишь посильнее вжался в кресло. Вот так влип в неприятности. События последних нескольких месяцев, словно неподвижные кадры на старой пленке, вдруг пронеслись перед его глазами. Впервые он увидел Клер в этом самом казино во время одной из своих игр. Она так ещё не была похожа на всех остальных. Словно провинциалка из прошлого столетия: чистая, застенчивая, а ещё необычайно красивая.

Их любовь длилась так мало и никто тогда не мог и подумать, что всё может вот так вот обернуться. До этого Джастину абсолютно всё сходило с рук, но это не могло продолжаться вечно. Похоже вот она — расплата за все его предыдущие грехи.

Машина около получаса петляла по городу, пока не въехала в какие-то ужасные трущобы и не остановилась посреди одного из старых металлических мостов.

-Выходите, влюблённые. Подышим немного свежим воздухом.

Карло, не спеша, первым выбрался из машины и тотчас, еще по старой привычке внимательно осмотрелся по сторонам. Поймав на себе бычий взгляд Бобби Костолома, Джастин поспешил повиноваться этому приказу, а вот Клер продолжала по прежнему неподвижно, словно в оцепенении сидеть на своём месте.

Открыв дверцу, Карло подал руку и помог жене выбраться наружу.

-Ты помнишь тот день нашей свадьбы? Нет, ты, может быть, и забыла, но вот я оставил в своей памяти все, даже самые мельчайшие подробности. Сотни гостей, цветы, священник, тихая музыка и ты в белом платье. Банально звучит, но тогда я был счастлив как никто другой на этом свете. Карло и Клер — какая замечательная пара. Мама ещё говорила мне, — "Какую хорошую и порядочную девушку ты взял себе в жёны". Как жаль... Как жаль, что на самом деле ты оказалась обычной, дешевой потаскухой!

Глухой металлический щелчок раздался где-то совсем рядом и тут же в тусклом свете луны блеснула холодная сталь пистолета.

-Пора прощаться, дорогая.

-Нет! Карло, что ты делаешь?!

Девушка сделала шаг назад, затем ещё один и ещё к самому краю моста, пока одна её нога уже не повисла над пропастью.

-Всё кончено.

Выстрел из старого пистолета без глушителя, разбудил соседние кварталы, чтобы затем через миг навсегда заглохнуть где-то там, в ночном тумане. С пробитой насквозь головой Клер медленно, словно в замедленном кино полетела вниз. Через несколько секунд вдали раздался лишь тихий и одинокий всплеск воды.

-Не-ет!!!

В бешеном порыве Джастин вдруг метнулся вперед, но ещё раньше, словно огромные тиски, хватка стоящего позади громилы, сомкнулась на его плече. Хрустнула кость и по телу прошла дикая волна боли. Казалось, позвоночник переломился надвое, а правая рука осталась лежать на асфальте. Но юноша сделал ещё несколько коротких шагов и, подняв, брошенный Карло пистолет, направил его прямо в лоб гангстера.

-Я убью тебя, негодяй?

В ответ тот лишь презрительно усмехнулся.

-Ну, давай. Это — же так просто, нажал на курок и дело сделано.

От волнения Джастин отступил назад и чуть было не выронил оружие из своей, теперь уже единственной здоровой руки.

-Что, малыш, оказывается, убить человека куда сложнее, чем соблазнить его жену. Может быть тебе сложно прицелиться, тогда я, так и быть, подойду поближе,— Карло сделал шаг и стальной ствол теперь оказался на уровне его груди,— А может быть на самом деле ты просто трус, не способный когда надо совершить настоящий поступок. Впрочем, полиция в отличие от меня не будет разбираться, способен ли ты на убийство или нет. Твоих отпечатков пальцев на рукоятке пистолета, из которого застрелили мою жену, им думаю, будет более чем достаточно.

-Нет,— только теперь юноша, наконец, заметил, что на кисти убийцы были натянуты тонкие белые перчатки,— Вы не посмеете меня так подставить.

На неподвижном лице Карло вдруг появилась злобная и коварная усмешка.

-Не посмею, говоришь? Наивный... Я могу делать в этом городе всё, что захочу. Я долго думал над тем как мне наказать ублюдка, разрушившего мою семью. Что можно такого отнять у альфонса и карточного шулера, чтобы заставить его по настоящему страдать? Оказывается, нужно просто-напросто подпортить его чёртову смазливую физиономию и сделать так, чтобы даже самые падшие женщины при его виде испытывали одно сплошное жуткое отвращение. С этого дня твоя прежняя жизнь навсегда закончилась. Пора узнать, что такое настоящая боль.

Карло незаметно кивнул своему телохранителю и тот, открутив крышку с неизвестно откуда взявшейся в его руках небольшой чёрной бутылки, шагнул к Джастину и резким движением выплеснул ему в лицо всё её содержимое.

-Оставайся уродом, придурок.

Острая, нестерпимая боль в миг вывела Джастина из оцепенения. Лицо было словно объято огнём и казалось, что теперь он даже чувствует запах горелой плоти. Своей собственной плоти.

Серная кислота или что-то еще. Оказывается, ужасу обычного человека не может быть предела. Джастин инстинктивно закрыл глаза и попытался вытереть руками лицо. Но боль от этого сделалась только ещё более адской. Что — же станет с его лицом? С его молодым, симпатичным лицом, от которого так сходили с ума все женщины.

Чей то сильный и тяжёлый удар сбросил его с моста, после чего Карло, проследив за плюхнувшимся в воду телом, бросил напоследок одну из своих презрительных, циничных шуток и не спеша, направился к машине.

Река здесь была достаточно глубокой, но как ни странно жажда жизни даже теперь не покидала Джастина. Едва сразу не утонув, он затем кое-как всё же выбрался на берег и, корчать от ужасной боли, двинулся куда то вперёд. На побережье ютились жалкие трущобы, еще более жалкие по сравнению с исполинами — небоскребами, виднеющимися вдали и бесстыдно красующимися своей роскошью и яркими красками.

У края реки, на земле сидела пожилая женщина и в темноте стирала бельё в мутной, сточной воде.

-Помогите мне...помогите, прошу вас.

Услышав чей то полный отчаянья, неразборчивый голос, она подняла голову. Но едва только глаза различили идущее на неё прямо из реки безобразное и корчащееся от боли существо, как она перекрестилась и в ужасе попятилась назад.

-Сгинь отсюда, сгинь, исчадие ада. Тебе не место среди людей.

Джастин бросился прочь и, не помня себя, выбежал на кривую улочку, где под фонарём до смерти перепугал ещё и одну молодую маму с ребёнком в руках. На её испуганный крик из дверей соседнего дома выбежал грязный, небритый тип с бейсбольной битой в руке.

-Убирайся отсюда, урод проклятый! Нечего тебе пугать наших жён и детей.

Что происходит? Его все ненавидели и боялись. Как же так? За, что?.. Джастин спрятался в тень одного из домов и долго смотрел на проходящих мимо людей. Его больше никто не должен видеть. Исчезнуть... Спрятаться... Скрыться... Закрыться за тяжёлыми дверьми и никогда не выходить наружу... Но куда ему теперь идти? Где скрыться от этих взглядов? У него больше нет работы. Ему нечем будет платить за квартиру. Также навсегда можно забыть о друзьях и знакомых. За этот день он потерял все, а вдобавок ещё и полиция ищет его повсюду за убийство, которого он не совершал.

Боль была просто невыносимой. Хотелось закричать, но на это уже не было сил. Ужасное пророчество сбылось. Он стал самым несчастным человеком на земле. Он не мог так больше. Реальная жизнь оказалась во много раз страшнее его кошмарного сна. Нужно бежать. Бежать куда угодно. Бежать прочь. Впрочем, нет. Бежать он тоже не мог. Со сломанным плечом он мог разве что, согнувшись, едва переставлять ноги, словно страшный и горбатый квазимода.

Увидев за очередным поворотом открытый канализационный люк, Джастин остановился и посмотрел в эту теряющуюся в глубокой тьме бездну. Неужели это и есть его новое жилище. Наверное, да, ведь среди людей на поверхности ему больше нет места.

Спуск занял всего несколько секунд. Очутившись на грязном бетонном полу, Квазимода поднял голову и осмотрелся вокруг. Здесь под землёй его окружали лишь отбросы, плесень на стенах и ещё крысы. Огромные, размером со среднего собаку эти злобные и голодные бестии, устроившись на стенах и в выемках труб, неподвижно сидели на своих местах и совершенно без страха изучали своего нового непрошенного гостя.

Ты — это часть одного целого.

Ты словно деталь в огромном механизме. Таких как ты миллионы и также как и эта деталь прекрасна, находясь в движении и выполняя свою работу в этом механизме, так — же она и безобразна и бесполезна, находясь вне его.

Один из кодексов гражданина общего

свода правил цивилизации фаталоков.

Планета Нага. Система Фортана. Центр подготовки бронепехоты во владениях семейства Сицилау.

Один — два.

Один — два.

-Первая линия, пятьдесят метров вперед. Предварительный обстрел заданного квадрата. Занять оборону. Вторая линия, вслед за ними. Шквальный огонь. Третья линия, резкий рывок. Уничтожение оставшихся объектов и полная зачистка территории.

В едином порыве, подобно легиону огромных, причудливых насекомых, десять тысяч, снаряженных в одинаковую техноплоть, фаталокских новобранцев прошли свой очередной экзамен на силу и слаженность. Здесь не могло быть места даже для единственной ошибки или промаха. Совсем скоро эта армия прекратит свои сражения с пластиковыми макетами и, направленная рукой Высшего Императора, будет одно за другим уничтожать полчища варваров, осмелившихся бросить вызов их великой расе.

Где-то сверху, из полутьмы своего крохотного кабинета одинокий взгляд следил за всем происходящим. Глаза запечатлели каждое движение каждого бойца, для того, чтобы затем наполовину искусственный разум мгновенно проанализировал происходящее и сотнями гигабайт сохранил эту информацию в своей памяти.

Генерал Сириул, глава семейства Сицилау был уже далеко не молод. Точнее слишком стар, даже по меркам своей собственной расы. Мертвецки бледное, покрытое глубокими морщинами лицо, заточенное в громоздкую техноплоть, без ошибки выдавало его настоящий возраст.

Взгляд этой неподвижной металлической статуи был прикован не только вниз к арене, но казалось в то — же время и куда то еще. Куда то далеко за пределы этого пространства и времени. Может быть в собственные воспоминания, а может быть — всего лишь в будущее. Что принесут с собой ближайшие годы? Победы или разочарования? Успех или поражения? Лично для него — это ещё один короткий шаг к финишу. Шаг в бездну. Уход из этого мира и освобождение его для кого-то более молодого и энергичного.

Как ни печально, но вместе с ним и весь род Сицилау медленно уходил в небытие. Это некогда одно из влиятельнейших семейств Империи теперь неотвратимо катилось на вторые роли. Из-за того, что у него, до сих пор не было достойного наследника, вокруг появились новые фавориты, а прежний герой Сириул, вместо командования боевыми действиями, был отправлен обучать войне тысячи тех, кто ещё вчера был животным.

Власть семейств была по-прежнему очень велика среди фаталоков. Преданность роду — это вторая по значению после преданности государству сила, на которой держалась вся Империя. Но кто возродит его собственный род? Может быть, один из его клон-сыновей, число которых уже исчисляется несколькими десятками? Врят ли. Разве что только самый последний. Его зовут Якус и он, похоже, сполна обладает такими необходимыми для лидера качествами как напористость и интеллект. Хотя об этом ещё слишком рано что-то говорить. Парень ещё только недавно переродился и никто точно не знает, чего можно ожидать от него в будущем.

Вокруг были лишь голые, металлические стены. Никаких излишеств, никакой мебели. Да и зачем? Техноплоть не знает усталости, ей не нужны стулья и кровати, а приём пищи, в отличие от многих племён варваров, не является у фаталоков неким особым ритуалом. Время от времени подзарядить кристаллические аккумуляторы или ввести в мозг несколько миллилитров синтоглюкозы — это дело всего пары минут.

И всё-таки Сириул жил даже слишком аскетично. Всё ещё владея огромными средствами и целым комплексом тренировочных зданий на Наге, лично для себя он выделил лишь несколько квадратных метров в крохотном кабинете, откуда можно было просто наблюдать за учениями.

Прошло около получаса и чтобы хоть немного разнообразить своё бесконечное одиночество, старик решил пройтись несколько раз вдоль своего миниатюрного и скромного жилища. Тяжелая механическая ступня, повинуясь приказу полуорганического мозга, уже сделала свой первый шаг, когда в правом глазу вдруг вспыхнула небольшая пляшущая фигурка, осведомляющая владельца о получении некой важной информации.

-Генерал Сириул, по приказу Высшего Императора вам надлежит немедленно явится в проекторный зал для установления дистанционной связи.

-Сейчас иду.

Сириул направился к выходу и тут по пути у него неожиданно, может быть даже впервые за долгие годы, появилась неясная и пока что ещё такая призрачная и слабая надежда. Обычно Император не устанавливает связь с подчинёнными по каким-то там пустякам. Он либо жестоко наказывает за ошибку либо поощряет, если этой ошибки никогда не происходило. Лично его, насколько он знал, наказывать было абсолютно не за что. Он не дал для этого ни единого повода и всё последнее время во многом являлся лишь истинным примером дисциплинированности и пунктуальности для всех остальных поколений фаталоков.

На миг глава Сицилау поймал себя на том, что он испытывает нечто похожее на радость. Едва уловимая нотка ликования зародилась где-то там, в глубине его мозга и быстрым разрядом пронеслась по полоскам микросхем.

Нет. Только ни в коем случае не стоит показывать вида. Особенно перед Императором. Вообще любые эмоции недостойны настоящего фаталока. Эмоции — это удел животных, для которых они заменяют разум и уродуют сознание. Все повороты судьбы как положительные, так и отрицательные положено принимать с тем холодным спокойствием, что присущи лишь им, как, безусловно, самому высшему и прогрессивному виду во всей вселенной.

В обширном сферическом помещении, между двумя прожекторами, словно мозаика по маленьким частицам медленно собиралась голограмма лица Императора. Странную виртуальную внешность он выбрал для себя. Голова невинного младенца, плавно вращающаяся по сторонам и, смотрящая, словно в никуда своими пустыми глазами.

Что он на самом деле пытается скрыть за этой маской? Когда-то Император был обычным живым фаталоком. Хотя слово "обычный" врят ли могло подойти к этой личности. Тысячи лет назад, после победы в Первой и Второй Космических войнах он стал просто легендарным лидером своего времени. Настолько легендарным, что огромная группа программистов перед смертью, в результате долгого и кропотливого труда полностью воссоздала его разум в виде сложнейшей электронной программы. С тех пор он стал бессмертен в буквальном смысле этого слова. Не подверженный старости и болезням, обладающий суперинтеллектом и твёрдым ледяным рассудком, способный полностью обходиться без органической пищи и совершенно не зависящий от условий обитания, для фаталоков он стал тем, кем для других цивилизаций является сам бог.

Он уже много лет не имел даже своего имени. Просто "Император", при этом подразумевалось, что другого императора абсолютно не может существовать в природе. Никто даже не знал где он сейчас находится, но среди офицеров ходили робкие слухи о крупной станции, затерянной где-то в гиперпространстве, откуда и ведётся чёткое управление всей огромной Империей.

Наконец после протяжной сирены сверху на табло появилась надпись об установлении гиперпространственной связи. Лицо ожило и его взор обратился на стоящего рядом Сириула.

-Давно мы с вами не виделись, генерал.

В ответ старик неторопливо склонил перед ним голову. В этом движении, как ни странно, не было и капли того жалкого раболепия и униженности, что зачастую присуща другим, более низким классам. Скорей достойное почтение старшему, а заодно и дань старой военной традиции.

-Как проходит обучение ваших пехотинцев?

-Благодаря постоянному улучшению генетики, Император, они становятся всё сильнее и сильнее с каждым новым поколением.

-Разумеется, прогресс не стоит на одном месте. Но и хороший наставник с другой стороны, по-прежнему также очень важен в этом деле. Я недавно ещё подумал о том, что может быть командующий с таким боевым опытом как ваш наверняка достоин большего, чем просто сидеть на Наге и обучать новобранцев. Скоро на периферии Млечного Пути начнётся новая война, и я хочу, чтобы именно вы возглавили в ней силы Империи.

Сириул украдкой посмотрел на, вращающееся перед ним, огромное виртуальное лицо, после чего поднял голову и открыто в упор посмотрел в светящиеся, голографические глаза своего Императора.

-Благодарю вас за эту оказанную мне великую честь.

-Не стоит. Это просто элементарная математика. Я тщательно изучил все войны, проведенные вами за последние две сотни лет и, после некоторых расчётов, решил, что вы, Сириул, именно тот, кто мне больше всего подходит для выполнения этой операции. Скажите мне, что вам известно о Секторе сто семнадцать нашей галактики.

Старик напряг свою память и после лёгкого электрического покалывания где-то в затылке, перед глазами в один миг пронеслась вся подробная энциклопедия обитаемых миров. На фаталокской карте Млечный Путь был поделен на две сотни секторов, каждый из которых включал в себя множество обитаемых систем со своими планетами и спутниками.

-На теперешний день Сектор Сто Семнадцать, галактики Млечный Путь практически не исследован.

-Немного устаревшая информация. Впрочем, в этом нет вашей вины, генерал. Все разведывательные работы там были тщательно засекречены, а их результаты известны только лично мне. Странные сюрпризы, скажу я вам, иногда приносит для нас время. Оказывается, именно здесь нашли свой очередной приют наши старые, заклятые враги — элиане. Сенсорные телескопы не раз засекали в этих местах их шустрые корабли, постоянно входящие и выходящие из гиперпространства.

-Как я понимаю, вы хотите, чтобы я, наконец, окончательно ликвидировал всю их цивилизацию?

-Именно так. Для этого в ближайшие месяцы под ваше командование будет выделено почти треть всего нашего звёздного флота, плюс четыре миллиона пехотинцев в качестве сухопутной армии.

От этих слов Сириула вдруг передернуло, а в правом глазу тотчас вспыхнул сигнал противоречия высшей степени.

-Такая огромная сила лишь для того, чтобы победить трусливых скитальцев, избегающих открытого боя?

-Это не должно беспокоить вас, генерал,— тон Императора оставался по-прежнему спокойным, но чуткий слух Сириула уже начал различать в его словах несколько резких ноток,— Ваше дело, генерал, воевать и безропотно выполнять мои приказы. Это должно быть ясно для вас. И запомните — дело гораздо важнее, чем это вам может поначалу показаться. Вы не имеете права даже на одну — единственную ошибку на миллион правильных решений. От исхода этой войны, как ни нелепо это звучит на первый взгляд, во многом зависит и будущее всей нашей Империи. Надеюсь вам пока всё понятно?

После нескольких секунд раздумий, Сириул молча кивнул головой в знак согласия.

-Тогда смотрите и запоминайте,— в один миг виртуальное лицо младенца исчезло и вместо него между прожекторами также быстро появилась карта звёздного неба,— Ваша первичная цель — Система WZ, третья планета от светила. Здесь вам предстоит быстро основать базу и начать детальную разведку сектора в поисках точного местонахождения элиан. На это может уйти несколько лет, а после получения результатов вы должны будете немедленно атаковать города скитальцев.

-Планета, на которой нам следует обосноваться — она обитаема?

-Да,— изображение карты живо сменилось на жёлтый шарик небольшой звезды в окружении девяти её спутников,— Впрочем, это врят ли можно назвать полноценной жизнью. Ее населяют варвары, стоящие по уровню развития чуть выше тех дикарей, которых мы миллиардами истребляем каждый год. Сами себя они называют терраны или люди. Хотя им уже и известен секрет гиперпространственных перелетов, но по большинству других показателей они отстают от нас на многие тысячи лет. Поистине трудно найти ещё одну такую цивилизацию во вселенной, в которой столь сильны были стремления к хаосу и взаимоуничтожению. Тысячелетиями они враждовали между собой и теперь, наконец-то объединившись в одно целое, их государство и общество начинает разрушать себя изнутри. Абсолютно тупиковая ветвь эволюции. У них нет никакого будущего и вашей первоначальной целью, генерал, будет лишь прекращение их жалкого и лишённого всякого смысла существования. Эта война не будет сложной. Для разгрома их космофлота вам понадобиться всего несколько часов, а для уничтожения девяноста процентов населения их планеты — несколько лет. В следующий раз я буду говорить с вами уже как со своим наместником на поверженной Земле, а пока что идите, готовьте флот и пусть этот сокрушающий кулак в скорейшем будущем покарает всех врагов нашей Империи.

Врят ли в Центраполисе можно найти что-то ещё хуже, чем его тюрьмы. Попавший туда впервые испытывает настоящий дикий шок от жестокости и издевательств со стороны персонала и нечеловеческих примитивных условий жизни самих заключённых. Поначалу всё это просто не укладывается в голове, но затем, немного поразмыслив, ты постепенно начинаешь усматривать во всём этом некий план. Оказывается — это просто один из способов так называемой "борьбы с преступностью". Сажая тебя в тюрьму, государство желает лишь, чтобы время, проведенное тобой здесь, было самым ужасным в твоей жизни и чтобы уже, затем, находясь на свободе, ты меньше всего на свете желал снова оказаться здесь — в этом худшем месте на земле.

"Тюремные хроники". Неизвестный

автор.

Солнечная Система. Планета Земля. Одна из тюрем в южном Центраполисе.

Ну вот и приехали... Виктор открыл глаза и ещё раз осмотрелся по сторонам. Он уже потерял счёт времени с того самого момента как очнулся в этой крохотной камере-одиночке. Холодный бетонный пол, покрытые серой штукатуркой стены, железная дверь, квадратное окошко под самым потолком, тусклое освещение и сырой, спёртый воздух. Чёрт... похоже, это здание не знало ремонта уже лет сто. Снаружи едва слышно доносились шаги, бряцанье ключей, разговоры и смех надзирателей, безумные крики и вопли других заключённых.

Всё это было уже Виктору хорошо знакомо. Уже далеко не в первый раз ему приходилось бывать в таких местах. Что он вообще здесь делает?.. Почему вся его жизнь превратилась в какую то бесконечную гонку по замкнутому кругу? Зачем, лучшие годы своей жизни он проводил либо в тюрьме либо в каких то безумных, бессмысленных скитаниях, гонках на тотализаторе и драках с полицией? Он не знал. Он совсем запутался и потерялся в этом чуждом, равнодушном мире. Что его ждёт впереди?.. Ничего! А ведь совсем не таким он когда-то представлял себе своё будущее.

Виктор старался никогда не вспоминать своё прошлое. Воспоминания всегда приносили лишь только боль и страдания. Словно чёрно-белые кадры из старого кино они иногда, правда, мелькали в голове и с ними ничего нельзя было поделать.

Когда-то всё было совсем по-другому. Детство... яркое солнце на небе, аккуратная лужайка за окном, любящие родители, красивый дом, хороший район, крепкая семья. Затем школа... первый класс, второй, третий, четвёртый... учебники, домашние задания, первые друзья, неплохие оценки за успеваемость и даже кое какие награды за спортивные достижения. Тринадцать лет, четырнадцать, пятнадцать... Весёлые компании, шумные вечеринки, первая любовь, подготовка к экзаменам и вдруг... случилось что-то страшное. Весь его прежний беззаботный мир в одно мгновение рухнул и исчез навсегда.

Как такое только могло случиться... Виктор в то время уже знал, что его родители работают в полиции. Он не очень сильно вникал в их профессиональные секреты, но краем уха как-то пару раз слышал, что они оба детективы из одного отдела и даже иногда ведут какие то общие расследования. В то время он был ещё так молод и так занят своими личными делами. Он ведь даже и не догадывался, что в какой то момент у них начались серьёзные проблемы с каким то одним крупным городским мафиози. Все вокруг знали, что преступность в этом городе окончательно распоясалась и потеряла всякий страх перед обществом. Сначала были просто предупреждения, недвухсмысленные намёки и ночные звонки. Затем угрозы... серьёзные угрозы, странные посылки в почтовом ящике и подозрительные типы около их дома. Но они и не думали сдаваться и тогда, в один прекрасный день несколько наёмных киллеров просто расстреляли их обоих из автоматов в собственной машине, в самом центре города.

Виктор был в школе, когда ему сообщили эту страшную новость. Сначала он просто отказывался в это верить. Это было слишком дико и нереально. А когда наконец поверил, земля вдруг просто ушла из под его ног. Всё дальнейшее происходило как в тумане. Тишие похороны. Две небольшие могилки на загородном кладбище. Дальние родственники, приютившие его у себя на некоторое время. Новое место, новая школа, выпускной класс, сдача экзаменов, выпускной бал, на который он не пошёл. Снова учёба. Здесь Виктор решил пойти по стопам родителей и поступил в академию полиции. Хорошие результаты, отличные спортивные достижения, изнурительные тренировки, постепенно превращающие его тело в совершенную боевую машину. Сдача экзаменов и нормативов. Начало взрослой жизни. Работа в штурмовом подразделении полиции — это те самые типы в чёрных масках, которые обезвреживают террористов и захватывают особо опасных преступников. Быстрый карьерный рост, всё более сложные ответственные задания, затем звание капитана в двадцать пять лет и командира подразделения. Наконец, свой собственный дом, жена и маленькая дочь...

Казалось, жизнь начала потихоньку налаживаться. Казалось... Всё было хорошо до тех пор, пока его новым заданием не стал захват крупнейшего в городе ганстера по имени Бенито. Впрочем, поначалу ничего тогда не предвещало беды. После долгой подготовки и расчётов, его подразделение за считанные минуты захватило особняк мафиози, отключив сигнализацию и уложив лицом в пол нескольких охранников. Оставалось только взять самого Бенито. Его кабинет был на самом верхнем этаже. Удар ногой в дверь и через мгновение главный преступник города и его сын оказались под прицелами.

Операция была почти завершена, но тут сынишка ганстера зачем-то потянулся за своим пистолетом. Он был довольно быстрым, но Виктор всё же оказался куда быстрее. Один-единственный выстрел и наследник мафиозной империи был мёртв. Бенито даже не вздрогнул. Он просто, сжав зубы, посмотрел сначала на своего сына, а затем на того кто так неожиданно оборвал его жизнь. Он даже не сказал ни слова. Всё читалось в его глазах. С этой самой секунды он объявил Виктора своим личным врагом.

Бенито пробыл в тюрьме чуть больше месяца. Дорогие адвокаты и продажные следователи сделали всё, чтобы развалить даже такое стопроцентно выигрышное дело. Когда он вышел, то первым же делом набрал номер Виктора и сказал всего два слова "Я иду". И напрасно Виктор тогда пытался опередить наёмных убийц, посланных по его адресу. Когда он подъехал к дому, его ожидала лишь выбитая дверь, перевёрнутая мебель и два трупа — его жены и дочери.

Он и сам уже отчётливо не помнил, что делал дальше. Сплошной автоматизм человека обученного убивать. Два пистолета... машина... короткий путь по ночному городу... особняк Бенито... сам ганстер на крыльце своего дома... стрельба сразу из двух стволов, пока не закончилить патроны... затем изрешечённое тело убийцы его семьи... вой полицейских сирен... наручники... полное безразличие и отрешение... тюрьма... допросы... суд...

Учитывая все обстоятельства, Виктор получил шесть лет, которые он должен был провести в обществе тех с кем так всегда беспощадно боролся. Вышел он чуть раньше. Но вышел уже совершенно другим человеком. Общество, которое он защищал, когда оказалось нужно, не смогло защитить его близких. Он его презирал. Он без сожаления порвал все свои связи с прежним миром. Человек без цели и без будущего. Изгой и бродяга. Все многочисленные родственники теперь уже окончательно отвернулись от него. Жизнь пошла наперекося, но это уже так мало его беспокоило. Виктор больше не загадывал ничего наперёд. Он жил так как будто каждый его день был последним. Просто плыл по течению. Он был похож на корабль, который навсегда отчалил от одного берега и так и не смог причалить к другому. Просто НИКОМУ не нужный и САМЫЙ одинокий человек во всём свете...

Громкий скрежет отпираемой двери неожиданно прервал его мысли. В проёме показалась фигура надзирателя со связкой ключей в правой руке. Он внимательно посмотрев на заключённого, а затем едва заметно кивнул головой.

-К тебе посетитель.

-Ясно,— Виктор неохотно поднялся со скамейки и направился к выходу,— Кому это врдуг я ещё понадобился?

В комнате для свиданий он наконец увидел знакомое лицо. Так оно и есть — Вульф Морган, его родной дядя. В детстве, когда ещё были живы родители, он часто бывал у них дома. Сейчас он остался наверное единственным человеком из всей многочисленной родни кто по прежнему ещё не забывал Виктора и время от времени даже предпринимал безуспешные попытки вернуть племянника в его прежний человеческий мир. Он не промолвил ни слова. Даже когда Виктор уселся напротив его, он по-прежнему продолжал просто с грустью смотреть на него и молчать.

-Это всё ради чего вы сюда приехали? Просто увидеть меня и помолчать?

-Мне больно смотреть на тебя, Виктор. Что же это ты сам с собой делаешь?

-Меньше всего на свете, дядя, мне сейчас нужны ваши наставления.

-Да ты просто дурак!— Вульф внимательно посмотрел на племянника. Взгляд его резко стал чужим и холодным, а губы сжались в яростной, но бессильной злобе,— За многократное нарушение закона тебе грозит до четырёх лет тюрьмы. Неужели, даже это не заставит тебя одуматься?..

-Вот оно что,— Виктор удивлённо посмотрел на дядю, а затем вдруг даже едва заметно усмехнулся,— Говоришь, четыре года? Знаешь, когда я работал в полиции, мы брали ганстеров, которые целыми грузовиками ввозили в город наркотики и убивали десятки и сотни людей. Что интересно — мало кто из них проводил в тюряге больше чем два месяца. А тут смотри-ка — четыре года за гонки на тотализаторе.

-Ты прав, Виктор. Мы все живём в дерьмовом и несправедливом мире,— Вульф медленно поднялся со стула и, подойдя к небольшому квадратному окну, с грустью посмотрел вниз на улицы ночного Центраполиса,— Нас окружают продажные политики и судьи, бандиты прибравшие с потрохами весь город, молодёжные группировки (целое потерянное поколение) которые от нечего делать, бьют витрины, сжигают машины и избивают случайных прохожих. А кроме всего этого ещё и всякие психи, извращенцы, террористы и торговцы детской порнографией. Ну и что с того! Всем нам приходится жить среди этих отбросов и ходить по улицам этого загнивающего города. А что мне ещё остаётся? Я ведь уже всё равно ничего не смогу изменить. Но зато я могу посвятить свою жизнь своим родным и близким, чтобы хоть немного уберечь их от всего этого хаоса и беззакония.

-Вот в этом как раз и есть наше главное различие, дадя. У вас есть близкие, ради которых стоит жить, а у меня — нет.

-Но ведь ещё совсем не поздно. Тебе ещё нет и тридцати пяти. Ты ещё можешь создать свою семью и снова быть счастлив.

-Уже поздно,— Виктор вдруг закрыл лицо руками, чтобы дядя не мог видеть его мокрые от слёз глаза,— Все кто был мне когда-то дорог, все они... умирали. Я больше никому не хочу такой судьбы. Я наверное приношу несчастье. Пускай, если кому-то и суждено страдать, то только одному мне.

-Не говори больше так,— несколько секунд дядя просто, не отрываясь, смотрел на своего племянника, а затем продолжил тихим и немного дрожащим голосом,— Ты не должен сдаваться. Я не хочу, чтобы ты закончил свои дни где нибудь с ножом в животе, под дверью какого нибудь грязного притона или на обочине дроги, с переломанными костями, в обнимку со своим искорёженным спидбайком. Я попытаюсь что нибудь для тебя сделать. У меня ещё есть кое какие связи в полиции. Я спасал тебя слишком часто и ничего страшного не случиться если попытаюсь помочь и на этот раз. Мы ведь с тобой одна семья. Может тебе сократят срок или даже вообще снимут обвинения. Но только обещай мне, что на этот раз уж точьно завяжешь со всем этим дерьмом.

-Извини, Вульф, но я не буду обещать тебе то, что потом врят ли смогу исполнить. Если поможешь — спасибо. Если нет, может быть это даже и к лучшему. Таких как я наверное и вправду нужно держать подальше от общества. В любом случае, извини, что я был таким непутёвым племянником и за то, что так долго позорил всё наше семейство Морган.

Если моя цель в разговоре — лишь изо всех сил стараться убедить вас в своей правоте, а ваша — при любых обстоятельствах остаться при своём мнении, то имеется ли вообще хоть какой-то смысл во всём этом нашем споре?

Раджиган Кук — первый президент

Объединённой Земной Федерации.

Солнечная Система. Планета Земля. Дворец Правительства Федерации в центре Центраполиса.

Минутная стрелка на старинных настенных часах, лениво отметив последнюю минуту, остановилась на двенадцати, и механизм отозвался ей в ответ своим привычным тихим боем. Настал полдень. Министр пропаганды, сенатор Дольфганг Самерсет отложил в сторону стопку прочитанных бумаг и откинулся на спинку кресла. Пять минут. В его распоряжении было целых пять минут отдыха, после чего можно снова приступать к своей каждодневной работе. Взгляд мельком пробежал по белоснежному потолку и уже остановился на вращающейся болванке бутафорского "вечного двигателя", когда словно назло ему на столе рядом зазвенел телефон. Похоронив мысленно свой короткий отдых, сенатор поднял трубку и приложил её к уху. На другом конце провода послышался голос его секретарши:

-Мистер Самерсет, к вам здесь один важный посетитель. Говорит ему назначено. Его имя Жей О'Жей.

-Ах да, конечно. Скажи, что я приму его через несколько секунд.

Возникшее за миг до этого раздражение внезапно улетучилось. Таких посетителей далеко не каждый день можно было встретить в Правительственном Дворце.

Жей О'Жей — это имя стало по-своему легендарным в последнее время. Проповедник какой-то новой религии, выдающийся оратор, философ и к тому же непревзойденный дирижёр толпы. Многие ему искренне верили, другие считали сумасшедшим, а для третьих он был просто хитрым дельцом, зарабатывающим немалые деньги в борьбе за человеческие души. Лично сам сенатор видел в нём лишь своего конкурента. Чертовски крепкого, кстати, конкурента с железной волей и неимоверно растущей популярностью. Теперь они наконец-то встретятся. Два человека и две самых ярких противоположности этого больного, загнивающего мира.

Дверь кабинета, наконец, отворилась и тот о ком так много все вокруг говорили, неторопливой лёгкой походкой двинулся к его рабочему столу. Самерсет поднял голову и, пока тот шел, внимательно осмотрел внешность проповедника. На нём было одето что-то вроде монашеской робы из дешёвой светлой ткани плюс сандалии на босых ногах. Любой другой в таком облачении выглядел бы просто клоуном, но только не сам О'Жей. Казалось даже здесь, в Правительственном Дворце, известным своими чопорностью и консерватизмом, он чувствовал себя вполне непринуждённо и уверенно.

-Прошу вас — присаживайтесь. Чувствуйте себя здесь как дома.

-Благодарю вас, сенатор.

Пытаясь найти нужные слова, Самерсет опустил глаза и принялся машинально вертеть в руках свою позолоченную ручку.

-Не знаете с чего начать? Позвольте, я вам помогу.

-Нет, не стоит.

В ответ Самерсет тут же покачал головой и злобно выругался сам про себя. Не хватало еще, чтобы кто-то по обрывкам эмоций читал его собственные мысли.

-Я пригласил вас сюда, чтобы поговорить о чем-то, что выше политики и наших с вами амбиций. Это разговор о моём мире, который теперь переживает далеко не лучшие свои времена.

-Однако в выступлениях по телевиденью ваш тон обычно гораздо более оптимистичен.

-Если говорить больному, что он скоро умрет, то это, скорее всего и произойдёт в самое ближайшее время. Но если, с другой стороны, убеждать его, что он поправиться, то у него может появиться шанс.

-И чем же в таком случае болеет наше общество?

-Отсутствием общей идеи, общих целей и если уж говорить начистоту — общего врага.

-Общего врага?— проповедник попытался придать своему лицу как можно больше удивления,— Вот оно что. И кого же вы теперь хотите объявить злейшим врагом человечества? Насколько я знаю, во вселенной пока ещё не обнаружено никокой по настоящему разумной жизни. Так, в лучшем случае какие то жалкие зверюшки или насекомые. Неужели они по вашему и есть главная угроза для нашей цивилизации? Неужели вы думаете, что именно для борьбы с ними люди всего мира тотчас должны сплотиться в одно целое.

-Боюсь, вы меня не совсем правильно поняли. Общий враг — это не самое главное. Главное — общая цель, которая сможет отвлечь их от текущих проблем, общая идея, общие легенды. Аесли в этом мире нет больше легенд, ради общего блага нам просто необходимо их придумать.

-И правительство преуспело в этом как ни в чём другом, сенатор. Из этого здания и так уже вышло слишком много лжи и обмана. Посмотрите хотя бы на наш флаг; в самом центре его планета Земля, а вокруг тонкая окружность из звезд. Похоже, ваши представления о вселенной не изменились ещё со Средневековья. А ещё совсем скоро вы собираетесь праздновать очередной так называемый "День Империи". Но ведь государство, в котором мы живем, по крайней мере, формально, является Федеративной Республикой. Я конечечно понимаю, что так звучит красивее, но ведь это же ложь! Очередная ложь вашего правительства. А теперь вы говорите мне, что и этой лжи вам мало. Вам, оказывается, ещё ко всему прочему понадобились какие то "общие цели" и "общие враги".

-Всё это слишком сложно, чтобы объяснить в нескольких коротких словах,— Самерсет вдруг поднялся со стула и, подойдя к окну, распахнул жалюзи,— Посмотрите вниз и скажите мне, что вы там увидели. Правильно — сотни тысяч человек, постоянно спешащих куда-то. Знаете чем они отличаются между собой? Похоже, тем, что одни зарабатывают деньги, а вторые лишь пытаются отобрать их у первых в тёмном переулке. А знаете, что у них всех общего? Похоже, только то, что и те и другие больше уже не верят нашему правительству.

-А как же вы сами? Вы хотя бы сами ещё по прежнему верите самому себе и тому о чём говорите?

-Как ни странно — да? Я пытаюсь... Понимаете, человек всегда хочет иметь право свободного выбора. Но чтобы этот "свободный выбор" не привёл нас к окончательному хаосу и анархии, кто то всегда сверху должен объяснять ему что такое добро и зло и аккуратно направлять его в "правильном" направлении. Это не ложь. Это просто идеология для всеобщего блага и процветания.

О'Жей вдруг улыбнулся.

-И вы хотите, чтобы я помог вам в этом? Помог вам в создании этой вашей идеологии для "общего блага"?

-Вы правы,— поняв, наконец, что больше уже не умеет смысла вести все эти длинные, отвлеченные разговоры, Самерсет поднял глаза и почему-то с искренней надеждой посмотрел на своего собеседника,— Я очень надеюсь на вас. С вашим авторитетом и влиянием на толпу у нас наконец-то может появиться хороший шанс, для начала, просто спасти население нашей планеты от кровавой резни и анархии.

Постояв в задумчивости несколько секунд, Жей О'Жей затем подошёл к распахнутому окну и вместе с сенатором с высоты десятков этажей посмотрел на, раскинувшийся внизу, огромный, шумный, город.

-Вот оно, что. Оказывается, вы предлагаете мне, ни много, ни мало — сделаться вашим компаньоном в политике,— некоторое время проповедник сосредоточенно обдумывал это предложение, после чего снова посмотрел на сенатора и в ответ отрицательно покачал головой,— К сожалению, я вынужден отказаться. Я не умею и не хочу создавать новые мифы, основанные на лжи, даже если эта ложь и во имя спасения. Культура — это зеркало цивилизации и это зеркало просто не может быть кривым. К тому же простите, но ко всему прочему я просто не верю в ваши идеи. Всё, что вы мне говорите далеко не ново и давно уже воплощалось в жизнь ещё со времён древнеримских императоров. Ваша пустая идеология не стала панацеей от всех бед ещё тогда и поэтому, думаю, врят ли сможет спасти мир и сегодня. Я даже начинаю сомневаться в том, что человечество вообще не исчезнет в ближайшие лет двадцать — тридцать. Посмотрите вокруг. Мы обречены. Цивилизация держится на старшем поколении. Они единственные кто ещё хоть что то ещё делает на этой планете. Все остальные — это просто потерянное поколение. Для них уже не существует никаких моральных и этических ограничений. Слова "порядочность" и "патриотизм" давно стали ругательными в их среде. И вы ещё спрашиваете — откуда в последнее время взялся такой разгул преступности, коррупции и презрения к закону. Какой к чёрту патриотизм. Найдите среди них хоть десяток, кто смог бы пожертвовать всем ради высоких идеалов. Мир, который мы видим вокруг себя — уже давно лишь красивая позолота, внутри которой скрывается гниль и разложение. Но даже и это теперь не самое страшное. Люди среднего поколения пусть и не имеют чести и совести, но они, в большинстве случаев, достаточно безобидны. Вот уже их дети — это настоящие звери. Я не знаю, что с ними происходит. Мне даже страшно об этом думать. Эти антицивилизалы и им подобные...это же просто выродки и дикари, которые хотят уничтожить всё то, что с таким трудом создавалось прежними поколениями. Когда все эти психи и маньяки подрастут, планета Земля навсегда закончит свою историю. Мы рухнем, словно древний Рим, скатимся к первобытному строю и никто и ничто тогда уже не сможет нас спасти.

-Чёрт побери!— Самерсет медленно поднялся со стула и сжал кулаки. Его прежняя цивилизованная деликатность, словно куда-то испарилась и в тот миг он уже больше всего на свете хотел хорошенько врезать болвану-философу, сидящему прямо напротив его,— Как у вас хорошо, получается, критиковать всех подряд: меня, моё правительство, мою планету и все, что только можно на этом свете. Но, что вы предлагаете взамен? Что, по-вашему, может спасти мир от самоуничтожения?

-Я не знаю,— О'Жей по прежнему продолжал оставаться спокойным и невозмутимым,— Я просто не знаю ответа на этот вопрос, но, по моему, это гораздо лучше, чем следовать куда-то неверным путем. Умнейшие люди планеты на протяжении тысяч лет её истории пытались вычислить эту формулу абсолютного счастья для человечества, но никому из них так и не удалось достичь успеха. Если бы вы только знали сколько времени я уже провёл над этой загадкой, но так и не нашёл её ответа. Может быть, мне это удастся четь позже, может быть — никогда. Виной всему, думаю, моя типично человеческая ограниченность. Вот, к примеру, взгляните сюда,— проповедник указал рукой на, стоящий в углу кабинета, аквариум с прожорливой пираньей,— Как ни странно это звучит, но наша цивилизация очень похожа на эту хищницу. Весь мир для неё заключён между стеклянными стенками. Большего ей и не нужно, а бросьте ей вместо корма рыбёшку помельче, и она вовсе почувствует себя хозяином вселенной. В то же время она наверняка и не подозревает о существовании меня с вами, этого здания и этого города. Да и зачем? Лишние знания зачастую приносят только лишние хлопоты и поэтому для нее, да и для всех нас, гораздо лучше придумать свои законы и поверить, что галактики вращаются именно по этим правилам. Вы, сенатор, хотите, чтобы я начал сотрудничать с правительством и ещё больше уподобился этой пиранье, но моя цель в жизни — напротив возвыситься над человеческими условностями и устаревшими догмами и попытаться рассмотреть, что же находиться там, снаружи, за чертой обычного понимания вещей.

-Значит это ваш окончательный ответ?

-Похоже, что да.

-Жаль,— Самерсет досадно вздохнул и напоследок ещё раз посмотрел в глаза Жея О'Жея. Злоба прошла, осталось только разочарование,— Жаль, что мне не удалось убедить такого человека как вы перейти на мою сторону.

-Мне тоже жаль. Жаль, что я не смог убедить такого человека как вы в том, как он ошибается. Вы талантливы и образованны, мистер Самерсет, вы заметный политик и вы яркая личность, но вы служите не тем идеям. Однако посмотрим, что будет дальше. Может быть, мир вокруг нас ещё сильно изменится и тогда вы сможете, наконец, пошире раскрыть глаза и по достоинству оценить всё то о чём я вам сегодня говорил.

Прогресс во многом подобен взрыву. Так же как и ударная волна, волна военной экспансии стремится приобрести форму правильной сферу. Она так же постоянно расширяеться от общего центра, то есть центральной планеты и равноменро во всех направлениях раздвигает границы цивилизации. И также как и любое препятствие, стоящее на пути взрыва, будет уничтожено так и любая враждебность, угрожающая бесконечному прогрессу, должна быть раздавлена и ликвидирована.

Высший Император — лидер

цивилизации фаталоков.

Система Фортана. Планета Нага. Крупнейший военный космопорт планеты — Внешние Врата.

Огромный флот покидал Нагу. Сотни гигантских чёрных кораблей один за другим улетали в небо, чтобы затем, выстроившись на орбите в ровную фалангу, по общему приказу вспыхнуть яркими огненными шарами и одновременно рвануть в гиперпространство.

Родная планета провожала их полным безмолвием. Их мир был сплошным, геометрически совершенным городом с одинаковыми прямоугольными зданиями и полным отсутствием огней. На Наге не было улиц, их заменяли подземные тоннели. Здесь также не было и окон в жилых комплексах. Планета всё равно с самого своего появления не знала дневного света, а сами фаталоки не были настолько романтичными и сентиментальными, чтобы любоваться звёздным небом.

В этом смысле генерал Сириул ничуть не отличался от прочих своих соотечественников. По его мнению, прекрасно было лишь то, что создано силой великого разума, а вовсе не творения природы — хаотичные и бессмысленные по своей сути. Но именно теперь он почему-то не мог оторвать взгляда от этой бесконечной и загадочной бездны, называемой космосом. Похоже только находясь на борту корабля и можно было "вживую" понаблюдать за тысячами ярких точек, составляющих созвездия и целые галактики. Здесь, в отличие от самой планеты, иллюминаторы были просто необходимы для ведения боя и точного прокладывания курса. Может быть, именно здесь он, наконец, и нашёл время для того, чтобы серьёзно подумать о том, что его ждёт в будущем.

На фоне бескрайнего звёздного неба в огромном носовом иллюминаторе Первого Флагмана силуэт старика в массивной титановой техноплоти выглядел как-то по особенному величественно. Сколько их впереди — этих огромных горящих светил и только одна из них является его целью.

Как ни странно Сириул не чувствовал ненависти к своему будущему врагу. Так же как и человек врят ли мог ненавидеть своего партнёра по игре в шахматы. Скорее здесь было желание победить плюс тот особый холодный азарт, присущий, похоже, только фаталокам.

Впрочем...кое что ещё в тот миг очень сильно заботило Сириула. Его взгляд, скользнув по нескольким десяткам подчиненных, украдкой остановился на своём младшем клон-сыне. Его звали Якус и ещё совсем недавно он был просто органическим животным, лишенным техноплоти. Теперь он уже подающий надежды молодой фаталок со всеми задатками настоящего лидера. Он был похож на его самого многие сотни лет назад. Может быть даже слишком похож. Пытливый, любознательный ум и необычное достоинство, и уверенность во всем его виде. Он был последней надеждой. Последний шанс для Сицилау получить достойного продолжателя рода. Сириул знал — сам он уже слишком стар для того, чтобы с него можно было снять клон-копию. Якус был его последним сыном, а, учитывая то, что все его братья абсолютно ничего из себя не представляют, он был в то же время и последним настоящим Сицилау.

Но поначалу ему ещё нужно было помочь. Помочь заявить о себе и заслужить репутацию среди других патрицианских семейств, после чего он уже всего сможет добиться сам. После уничтожения флота Земли генералу нужен будет офицер способный возглавить небольшой элитный отряд пехотинцев, который высадится в самом сердце их цивилизации и захватит тех, кто правит этой дикой планетой. Так фаталоки поступали почти во всех своих войнах. После прелюдной казни правительства, планета обретёт покорность, а его сын — славу от блестяще выполненной операции. Якус, судя по всему должен легко справиться с этим заданием и тем самым заслужить себе репутацию настоящего солдата. Это же будет так просто. Особенно для него.

Может быть...

Металлический пол под ногами едва заметно задрожал и корабль начал набирать ускорение. Огромный флот был готов к продолжительному гиперпрыжку. На экране справа гигантский строй этих космических боевых единиц наконец-то обрёл правильную форму. Скопление такой колоссальной силы старые офицеры припоминали лишь во время эхемонской компании много сотен лет назад. Но тогда перед ними был враг. А что теперь? Неужели вся эта мощь предназначена лишь для уничтожения варваров-людей и трусов-элиан, не способных защищать свой мир и поэтому обречённых вечно скитаться по вселенной и на каждом новом месте заново отстраивать свои города.

В последнее время Сириул не раз думал о той странной войне, в которой ему придётся участвовать. К чему нужна такая необыкновенная поспешность? Какую тайну хранит в себе Император? Какую вообще угрозу могут представлять эти непонятные и пугливые кочевники для его цивилизации? Вопросов было по-прежнему значительно больше чем ответов.

Правда, ещё давным-давно, в пору своей юности Сириул украдкой услышал историю о неком "охотнике", о неком странном космическом корабле, созданном ещё древними элианами, способном развивать невероятную скорость и атаковать прямо из гиперпространства. Между ним и Императором по слухам существовала необъяснимая информационная связь и, похоже, он был единственным во всей вселенной, кто мог найти его и оборвать вечную электронную жизнь Высшего Разума.

Это была глупая и нелепая сказка. Миф, порождённый невежеством и полным пренебрежением законами современной физики. Но, похоже, только версия об "охотнике" и могла теперь дать объяснение того, на что не была способна железная фаталокская логика.

В любом случае только время способно раскрыть многие загадки этого мира. Когда-нибудь он обязательно узнает всю правду, а пока что для этого он должен лишь просто выполнять свой приказ. Сириул был готов к этому. Это уже далеко не первая его битва. Он уже в пути. Он уже занёс свой разящий кулак, и великое горе тем, кто теперь попытается противостоять всей этой великой и несокрушимой силе.

Часть вторая

Сумерки

Даже теперь, хотя с тех пор прошли уже многие годы, я никак не могу забыть этот день. Я просыпаюсь среди ночи в холодном поту и каждый раз заново переживаю все те ужасы, что мне тогда пришлось увидеть. Как такое могло случиться? Это был далеко не худший из тех дней, которые я помню, до тех пор, пока сам Армагеддон в своём истинном воплощении вдруг не спустился с небес и не унёс с собой миллионы жизней.

Может быть, всё это было закономерно. Может быть, человечеству рано или поздно нужно было выдержать это тяжёлое испытание, чтобы затем, очистившись, двигаться дальше. Может в этом и есть какой то смысл, но вот только тогда всё происходящее казалось мне ужасным концом света и концом всей жизни. Я думал — Земля погибла. Я ошибался.

Может быть, когда пройдёт ещё время и я состарюсь, я постепенно начну забывать о взрывах, беспорядочной стрельбе и пылающем городе. Я забуду о войне, но вот только лица людей: испуганные, полные горя и страдания, похоже, так и останутся со мной до самой моей смерти.

Неизвестный автор.

9 июля.2114 года. Солнечная система. Планета Земля. Главная площадь Центраполиса.

Такое количество людей, похоже, ещё никогда не собиралось в одном месте за всю долгую историю. Это было что-то действительно невообразимое по своим масштабам и грандиозности. День Империи — главный праздник для всей объединённой Земли в этом году был торжественно объявлен открытым. В воздух взметнулись десятки разноцветных красочных фейерверков, и многотысячная толпа на мгновение замерла от восторга.

На главной площади Центраполиса (настолько огромной, что она с лёгкостью вместила бы в себя целый небольшой город) тем временем готовилось представление, готовое поразить зрителей своим необыкновенным размахом. В окружении невероятного количества танцовщиц сотни актеров, наряженных всевозможными монстрами и олицетворяющих собой всех врагов человечества, противостояли чуть меньшему количеству рыцарей в средневековых доспехах, обороняющихся за пластиковыми стенами бутафорской крепости. В воздухе над ними летали голографические драконы, поражающие своей реальностью и даже десяток особо крупных слонов были специально выписаны из столичных цирков, чтобы вместе со своими наездниками сражаться на стороне армии тьмы.

Волна за волной силы зла налетали на ровные ряды людей и каждый раз, под громкую музыку и крики собравшихся зрителей, те снова и снова умудрялись отбрасывать их назад. С неба на землю падали мощные лучи прожекторов, а по периметру площади пять исполинских статуй, символизирующих собой пять континентов и единство всех народов Земли, казалось свысока наблюдали за всем происходящим. Здесь были: античная красавица Европа, стремительный африканский юноша, слегка изменённая Статуя Свободы из Америки, стройный австралиец с огромным бумерангом в руке и азиатский философ — мудрец. В великолепном лазерном освещении они уже перестали быть безжизненными каменными истуканами. Вместо них казалось, что пятеро титанов стоит здесь на страже вечного мира и порядка.

Театрализованное сражение тем временем входило в свою решающую фазу. Драконы пролетали так низко над головами зрителей, что толпа, позабыв на миг о том, что перед ней лишь мираж созданный человеком, завизжала от восторга.

И в то же мгновение всё вдруг прекратилось. Воины и танцовщицы застыли на своих местах и на Дворце Правительства, находящимся рядом с площадью, засветился специально установленный для праздника, огромный кристаллический экран. Через миг на нём появилось лицо Александра Франкони — нынешнего президента Земной Федерации.

-Здравствуйте, мои дорогие соотечественники,— постепенно вокруг стихла музыка и теперь уже сотни тысяч глаз были прикованы к изображению лидера их государства,— Сегодня мы вместе празднуем самый главный праздник, объединяющий всех нас и делающий людей немного ближе и добрее друг к другу. День Империи настал и я счастлив, что сегодня нахожусь с вами в этот великий день. Год, прошедший с прошлого празднования не был для нас легким. Нам ещё до конца не удалось обуздать преступность в крупных городах и искоренить бедность в некоторых регионах. Но всё это время мы вовсе не сидели, сложа руки. Мы работали. Мы многое успели сделать. Произошло то, о чём уже очень давно так искренне мечтали миллионы истинных патриотов. Это поистине судьбоносные мгновения. Отныне мы будем жить в новом государстве. С сегодняшнего дня все наши поселения на Альфе Центавра и других звёздных системах объявляются нашими неотъемлемыми территориями. Я верю, что придёт время и весь этот огромный, бескрайний космос будет принадлежать нам. Настало наше время быть по настоящему сильными и могущественными. Настало время нашему государству иметь новое подобающее ей название. Гордитесь своей страной, граждане. Отныне мы Великая Земная Империя и этим, пожалуй, уже всё сказано!

Небо взорвалось. Ночь превратилась в день. Тысячи фейерверков одновременно взметнулись вверх и окрасили ночной город в десятки ярких цветов. Грянула торжественная музыка. Народ ликовал. Народ ещё не до конца, правда, понимал, что это такое только что сказал их президент, но слова были красивые. Впрочем... не важно. Было просто весело. Праздник удался!!!

На Дворце Правительства потух огромный экран, и люди внизу вновь обратили свои взоры на, оживших в один миг, актёров. Новый император поднялся со своего места и, поблагодарив съёмочную группу, не спеша, направился к окну, выходящему прямо на площадь. Министр пропаганды сенатор Дольфганг Самерсет стоял там вот уже почти пол часа и всё это время лишь безучастно наблюдал за всем происходящим.

-Не думаешь, Дольфганг,— глава государства остановился рядом с ним и попытался окинуть взглядом всю собравшуюся толпу,— что весь этот маскарад слишком уж смахивает на пир во время чумы?

-Так оно и есть. Но если сегодня хотя бы один негодяй из сотни перестанет грабить и убивать и только на один день вдруг захочет стать порядочным человеком, то думаю все, что мы здесь делаем, имеет немалый смысл.

-Алло, папа...да это я.

-...

-У меня всё хорошо. Недавно, кстати, с отличием сдала экзамены в университете. Теперь пришло время планировать свою дальнейшую жизнь.

-...

-Нет. Насчет какого-нибудь "молодого человека" говорить пока ещё слишком рано. Всему своё время. А как там у тебя?

-...

-Значит, ты сегодня патрулируешь город. А я как раз собираюсь съездить в Центраполис на День Империи. Может, увидимся...

-...

-Не волнуйся, со мной ничего не случится. Я уже не маленькая.

-...

-Ну, тогда хорошо. Пока...

Сола спрятала телефон и напоследок ещё раз подошла к зеркалу. Как лучше? На миг молодая девушка серьёзно задумалась. В очках или без очков? Без очков я, конечно, выгляжу привлекательнее, но мне ведь нужно будет вести машину. Впрочем, какой смысл — с парнями мне и так не везёт и дело тут, скорей всего, в том, что они просто не любят умных и порядочных. Куда проще и для них общаться с красивыми и бестолковыми. А как надоело быть одной...

Девушка ещё раз поправила волосы и уже было, направилась к выходу, но тут, лежащий у её ног Ричард, вдруг сорвался со своего места и зубами схватил её за подол платья.

-Что это с тобой такое?— она присела и легонько погладила его за ушами,— Какой то ты нервный сегодня.

Молодой щенок боксёр крепко сжал свои челюсти, и, казалось, вовсе не собирался никуда отпускать её. В глазах собаки в тот миг была такая тревога, что поначалу Сола даже вздрогнула.

-Не хочешь отпускать меня? Думаешь, что в городе я найду себе парня? Насчет этого можешь совершенно не волноваться. Современные парни выбирают лишь таких, которые сами вешаются им на шею. Ну, прекрати...Я вернусь максимум через три часа. Только посмотрю на салют и сразу домой.

Кое-как, с трудом, освободившись от этой хватки, девушка выбежала во дворик. Ричард с громким лаем бросился следом, но тут прямо перед ним захлопнулась дверь и он оказался заперт в доме. Затем он несколько секунд, словно безумный, метался по прихожей и, не придумав ничего лучшего, бросился прямо в окно и, разбив головой прочный стеклопластик, приземлился на мягкую траву газона. Когда собака, наконец, подбежала к воротам, перед собой она увидела лишь удаляющийся автомобиль своей хозяйки. Несколько сотен метров он безуспешно мчалась следом, а когда машина всё же вышла на автостраду и навсегда скрылась вдали, пес присел на задние лапы и на всю округу громко и жалостно заскулил.

Генерал Уильям Хон проснулся и посмотрел по сторонал. Короткий сон директора военной академии на восточной окраине города прервал громкий и назойливый звонок телефона. Один, мельком брошенный взгляд на экран и в душе тотчас зародилось какое то нехорошее, тревожное предчувствие. Впервые за все последние годы он светился пронзительно ярким кроваво-красным цветом. Правительственная связь... Высшая степень готовности... Да что у них ещё там такое произошло?!

-Генерал Хон,— в трубке послышался резкий испуганный голос командующего ВВС столичного округа,— Высшая степень готовности. Вам надлежит немедленно поднять курсантов и в кратчайшие сроки переправить их к космопорту Центраполиса.

-К космопорту?.. Я не ослышался? К какому ещё космопорту? Это учебная тревога или снова беспорядки в городе? Что же у вас там вообще такое происходит?

Несколько секунд трубка просто молчала, после чего в ней вновь послышался тревожный голос командующего.

-Мы пока ещё сами точьно ничего не знаем. Происходит что то непонятное. Огромный неопознанный флот вторгся в пределы Солнечной Системы и уже уничтожил станции слежения На Нептуне и Юпитере. Сейчас он движется прямиком к Земле.

От услышанного, генерал замер и поначалу даже не мог вымолвить и слова.

-Это что... Война?..

-Пока что у нас нет никакой достоверной информации о том кто это такие и чего они здесь хотят. Известно лишь, что наш собственный флот только наполовину укомплектован личным составом. Поэтому нам сейчас крайне необходим каждый, кто хоть немного знаком с военной техникой и дисциплиной. В том числе и ваши курсанты. Так что немедленно исполняйте приказ, генерал.

-Слушаюсь, Сэр...

Палец неуверенно коснулся кнопки тревоги. Тотчас стены академии в один миг словно взорвались от звона яростной и громкой сирены. Хон свялся с дежурными офицерами, отдал им основные распоряжения и сам спустился во дворик академии. Там уже, один за другим, наружу начали выбегать поднятые по боевой тревоге курсанты. Их сразу же разбивали на группы и, ничего не объясняя, усаживали в автобусы.

Затем была поездка по ночному Центраполису в объезд главных улиц и пробок. Поездка в полном безмолвии. Поднятые среди ночи, сонные курсанты лишь смотрели в окна за красочным фейерверком и украдкой перешёптывались между собой по поводу того, куда же они и зачем вообще едут. Когда город оказался позади, по рядам пошёл слух о том, что возможно где-то началась война.

Война... Какая ещё война... Война с кем?.. Война где?.. Что это вообще такое — Война...

Ну, вот я и вернулся...

Уже на ступеньках, почти у самого входа в ночной клуб "Горелая резина" Виктор вдруг остановился и посмотрел на звёзды. Звёзды... Оказывается, именно их ему почему то больше всего не хватало в последние полтора месяца. Полтора месяца ему пришлось провести в крохотной, тёмной камере, полной клопов и крыс. Впрочем это уже позади. Дядя Вульф всё таки сдержал своё слово. Благодаря его связям, суд в последний момент всё же заменил два года тбрьмы на исправительно-условный срок. Правда с одним очень жёстким условием. Малейшее нарушение закона и он загремит так, что мало уж точьно не покажется. Неужели и вправду придётся, хотя бы на эти два года, стать законопослушным гражданином? Даже и не знаю... Ещё посмотрим... А пока что было бы неплохо просто немного отметить своё освобождение. Наконец то я дома...

Виктор шагнул в, открывшиеся перед ним, двери ночного клуба и, сделав несколько шагов внутрь, оказался в самом эпицентре этого буйного веселья байкеров и всевозможных проходимцев и неформалов со всего Центраполиса. Справа от входа была дископлощадка с, рвущей барабанные перепонки, музыкой, а слева — барная стойка с кучей битых бутылок и несколькими в стельку пьяными и обкурившимися типами, валяющимися у всех под ногами.

Виктор не спеша, осмотрелся вокруг и тут его взгляд вырвал из толпы одного старого знакомого, прежнего распределителя гонок — толстого, бородатого коротышку, издали похожего на гнома. Тот видимо тоже сразу заметил вошедшего и, раскинув руки для обътий, бросился ему на встречу.

-Виктор, малыш, ты всё-таки вернулся! Ты и представить себе не можешь как я рад тебя виде...

Коротышка даже не успел сделать последний шаг, когда сильная рука уже схватила его за сплетённую в косу бороду, а кулак вот-вот был готов хорошенько врезать ему между глаз.

-Эй, ты чево?..

-Знаешь, Вуки, когда я сидел в тюрьме, до меня дошёл слух, что это именно ты, время от времени, сдаёшь гонки легавым.

-Малыш, да ты что? Да я бы никогда... Ты ведь сам знаешь, как я к тебе отношусь. Это всё тот чёртов китаец Ванг Чанг. Слишком уж часто в последнее время с ним происходят такие случаи и как ни странно, полиция каждый раз отпускает его.

-Это точно?

-Спроси у любого.

-Ну, тогда извини, старина.

Виктор отпустил бороду коротышки, после чего тот вдруг громко рассмеялся и, раскинув руки, крепко обнял своего гостя.

-Малыш, как я рад, что ты снова с нами. Все тот же, как и прежде.

Виктор усмехнулся ему в ответ и тут на его плечо сзади опустилась чья-то тяжёлая ладонь. Обернувшись, он увидел здоровенного вышибалу, возвышающегося над ним на целую голову.

-Слушай, приятель, если у тебя какие-то проблемы, решай их лучше снаружи.

-Просто, пошёл бы ты... подальше.

-Ты хоть знаешь с кем говоришь, придуро...

Крепко сжатый кулак мгновенно метнулся вперёд и от сильного удара в солнечное сплетение вышибала вдруг с рёвом согнулся пополам и принялся судорожно хватать ртом воздух. Его лицо в миг приобрело бардово-красный оттенок, а маленькие свиные глазки застыли на одном месте.

-Лучше не лез бы ты ко мне.

-Ну, зачем же ты так,— Вуки искривился в недовольной гримасе,— Неужели кулаки для тебя единственный аргумент в споре?

-Может быть.

-Ладно, черт с ним. Пойдем лучше хорошенько напьемся за встречу.

-Звучит совсем неплохо.

У барной стойки Виктор немного отодвинул в сторону одного уснувшего пьянчужку и занял его место. Вуки пристроился тут же и тотчас щелчком пальцев подозвал к себе симпатичную девушку-барменшу.

-Мне, будьте так добры, виски с содовой, а вот мой друг как всегда предпочитает водку.

-Одну секунду.

Когда жидкость из бутылок, наконец, наполнила собой оба стакана, коротышка поднял свой и обернулся к Эриксу.

-Ты знаешь хотя бы, что сегодня за день?

-Четверг, а что?

-Да нет же. Неужели тебя совершенно ничего не волнует на свете? Сегодня же День Империи, день нашего чёртового государства, которое давно прогнило и вот-вот сдохнет в самые ближайшие дни. За это нам, как добрым гражданам и патриотам, обязательно стоит выпить.

-Тогда давай за государство.

-И за лучших его представителей, что сейчас собрались в этой грязной забегаловке!!!

Они почти одновременно до дна осушили свои стаканы. Вуки закусил шоколадным батончиком и закурил длинную вонючую сигару.

-Кстати ты ещё не знаком с моим сынишкой? Этот балбес несколько лет учился строить космические корабли, а когда ему оставалось всего-то ерунда, он вдруг всё бросил и заявился на мою шею.

Вуки резко развернулся на своём стуле и, отыскав в толпе танцующих тощего подростка в очках и плохо сшитом старомодном костюме, взмахом руки подозвал его к себе.

-Знакомься — это Сентябрь, мой непутёвый сын. Весь в мою бывшую жену: безобразный, длинный и глупый.

-Что это ещё за имя такое,— до хруста в костях пожав протянутую ему руку, Виктор с усмешкой посмотрел на, вдребезги пьяного, едва стоящего на ногах очкарика.

-Да понимаешь,— коротышка закинул голову назад и выпустил в воздух несколько идеально ровных колец дыма,— он родился как раз в этом месяце и я решил, что не стоит лишний раз понапрасну напрягать голову в выборе имени.

-Вполне разумно.

Они выпили ещё по несколько порций, после чего Вуки, размахивая своей длинной бородой в такт музыке, отправился потанцевать. Сидящий рядом Сентябрь ещё некоторое время строил всем подряд свои обезьяньи рожи, после чего вдруг обернулся к Виктору и хлопнул его по плечу.

-Знаеш-ш, друг, а мне здесь нравится,— под стёклами линз его, вконец окосевшие глаза почему-то начали глупо моргать каждую секунду,— Мне здесь просто чертовски нравится. Я два года пытался внести свой вклад в усовершенствование гиперпространственного двигателя пока не понял, что это всё ок-казывается совершенно никому не нужно. Ок-казывается население всех наших звёздных колоний, включая остальные планеты С-солнечной системы составляет менее одной десятитысячной процента от населения Земли. Никто не хочет лететь к этим долбаным звездам. Все хотят жить в Центраполисе, и каждый день, накачавшись спиртным и наркотой, отрываться в его ночных клубах.

-Помолчи лучше, придурок.

-П-понял. Буду нем как рыба.

Сентябрь уронил лицо в тарелку с орешками и на несколько минут уснул там мирным и беззаботным сном. Когда он очнулся, рядом с ним уже сидела сногсшибательная, сексапильная блондинка с коктейлем в правой руке. Протерев глаза и убедившись, что это не сон, он поправил помятый галстук и клоунским жестом поклонился перед ней.

-Привет. Меня зовут С-сентябрь.

Губки этой куколки сложились в великолепную улыбку.

-А меня Ли Ли. Как поживаешь, красавчик?

Некоторое время Сентябрь судорожно соображал, как бы ему продолжить завязавшийся разговор, но очевидно, не найдя лучшего варианта, он лишь натянул на нос упавшие очки и постарался придать себе как можно более серьёзный вид.

-Если хочешь, м-могу рассказать тебе о принципе работы гиперпространственного двигателя Мауса четвёртого поколения. П-принципиальное отличие его от более ранних серий состоит в том, что б-благодаря усиленной мощности центрального ядра, вокруг корабля с-создаётся не одно, а уже целых два силовых поля с отрицательной массой г-гравитации между ними. Т-таким образом, с-снизив внутренние перегрузки при ускорении, мы можем увеличить силу дюз ещё на сто двадцать восемь процентов и совершать более длительные г-гиперпрыжки с малыми интервалами.

-Бедняжка, похоже, ты сегодня здорово обкурился. Подыши немного свежим воздухом и тогда мы, может быть, снова поболтаем.

Девушка помахала ему на прощание своей маленькой ручкой и тотчас обратила свой бесстыдно-похотливый взгляд в сторону, сидящего неподалёку, Эрикса.

-Привет, ковбой. Тебя, наверное, тоже зовут Сентябрь?

-Нет. Просто Виктор.

-Виктор — какое мужественное имя,— её палец коснулся губ и затем медленно начал опускаться по подбородку и шее прямо к груди,— Может угостишь даму? Ты сам никогда не пробовал "белое безумие?"

-Нет. А что это?

-Это просто улёт!!!

Белое безумие, на самом деле, оказалось светло-зелёным напитком с подозрительным вкусом и непонятным запахом. Впрочем, и эффект от него был тоже довольно странным. Уже всего через минуту Виктор почувстововал, что что-то неладное твориться в его голове. Перед глазами всё поплыло и закружилось в бешенном хороводе. Всё вокруг вдруг неожиданно стало таким простым и понятным. Сознание оказалось яснее и глубже всех книг всех древних философов и в то же время безумнее любых ночных кошмаров. Музыка, было просто гениальна. Прстые, однотипные мелодии вливались в него уже не через уши, а напрямую в мозг и сердце. Вдобавок ко всему, мельком взглянув на зал, он тут же заметил, что среди танцующих, оказывается, затесалось десятка два настоящих демонов, а потолок и стены обвешаны гигантсой паутиной с пауками.

-Я знала, что тебе понравится! Вставляет обалденно!!!

Виктор обернулся и посмотрел на Ли Ли. Её язык был почему то похож на язык змеи, а глаза горели ярким красным огнём.

-Малыш, а тебе случайно не нравиться заниматься любовью на крыше автомобиля?

-Это предложение?

-Я хотела сказать — на крыше, мчащегося на всей скорости, автомобиля. Вообще, скорость меня так дико возбуждает.

Ли Ли громко рассмеялась, а затем взяла Виктора за руку и потащила к выходу.

-Выберем себе тачку поитереснее...

Снаружи, словно специально поджидая их, прямо на дороге стояли десятки припаркованных машин самых разных классов, расцветок и марок.

-Может быть тебе подойдёт эта?— Виктор указал на ярко-красную спортивную Пантеру.

-Нет.

-Ну, тогда вот эта?

Рядом с ней расположился массивный сверхсовременный гибрид Митсубиси Некст.

-Не-ет.

-Ну, тогда...

Глаза знатока пробежались по дюжине капотов, пока не отыскали то, что в этот миг подходило больше всего. Чуть в стороне шикарная чёрная Креола так словно и манила всем своим видом, чтобы её поскорее угнали.

-А как насчёт этого?

-О — это подойдёт.

Вставив в замок универсальную электронную отмычку, Виктор через миг уже распахнул дверцу и уселся на кресло водителя. Сигнализация громко отозвалась своим протяжным, истеричным воем и тут же сдохла после хорошего удара кулаком по панели приборов. После нехитрых манипуляций с управлением прямо перед, стоявшей рядом и всё это время дико хохотавшей, девушкой плавно поднялась вверх правая передняя дверца.

-Ну, мистер "плохой парень" — поехали!!!

Автомобиль тронулся с места и, набрав за считанные мгновения скорость в двести километров в час, понесся по ночному Центраполису, разгоняя в стороны незадачливых пешеходов и сбивая с ритма монотонное уличное движение. Через десять минут за ними уже увязалась полицейская машина.

-Это круто!— девушка вдруг откинулась на спинку кресла и завизжала от восторга,— Это самая настоящая погоня.

Правая рука Виктора опустила руль и, не спеша, пройдясь по безупречным коленкам Ли Ли, отыскала затем в темноте ремень безопасности и пристегнула её к сиденью.

-Держись покрепче. Тебе понравится.

Креола добавила ещё скорости и теперь уже казалось, что, на самом деле, это даже не машина, а просто какая-то непонятная, почти невидимая тень несётся вперед, оставляя за собой ураган ветра, срывая головные уборы у мужчин и поднимая юбки у женщин.

-Ну, как тебе?

-Просто отпад!!! Может ещё собьём кого — ради смеха!!!

Земной флот ждал. Почти три сотни блестящих боевых кораблей, словно гигантская рука, прикрывающая собой Землю, были обращены к бесконечной и враждебной космической бездне. Бортовые орудия были заряжены, а дюзы включены на полную мощность. Совсем недавно из академий Центраполиса, наконец, пришли последние подкрепления молодых пилотов-курсантов. Флот, включая пустующие до этого крейсера "Надежда" и "Виктория" теперь был наконец кое как укомплектован и готов к встрече с противником. Осталось дождаться только одного — приказа начать атаку.

В полутьме командного отсека флагмана "Ярость" одиночная фигура командующего космическими силами барона Герхарда Ван Дюна, уже какое время неподвижно стояла перед огромным носовым иллюминатором. На вид это был человек лет пятидесяти, стройный, подтянутый, с правильными, аристократическими чертами лица и гладкими седыми волосами.

О нём часто говорили, что он был не таким как все. Просто странный какой то. Словно осколок даже не из прошлого, а скорей — позапрошлого века. Старомодный, чопорный, слишком требовательный к подчинённым. А ещё у командующего космическим флотом было мало друзей, у него никогда не было своей семьи и уже почти не осталось близких родственников. Он был один на этом свете. "Последний динозавр" как иногда за спиной шутили другие офицеры. Его не любили подчиненные, но он, казалось, вовсе и не стремился к тому, чтобы нравится абсолютно всем. Он никогда не был душой компании. Так — человек сам по себе, человек со своими устаревшими на несколько веков принципами и своим пониманием чувства долга. Кто он на самом деле? Снаружи это бесчувственный камень, а внутри...кто же его, чудака, знает.

Теперь его задумчивые глаза были направлены в одну точку и в то же время они словно охватывали всё звёздное небо, стремясь ни упустить, ни единой, даже самой мельчайшей детали.

Возможно, его враг сейчас точно так же смотрит в даль и думает о предстоящей схватке. Где он? Затаился во тьме космической бездны или идёт прямо на него? Каковы его силы? Кто он вообще такой и откуда? До этого дня учёные упорно твердили, что во вселенной существует только одна разумная форма жизни — человек. Неужели они так глубоко ошибались в своих расчётах?

Неожиданно его размышления были прерваны громким топотом чьих-то ног по гладкому металлическому полу.

-Адмирал.

-Да я слушаю.

За его спиной появился его личный секретарь с удивлённым и недоумевающим выражением лица.

-Сэр, вражеский флот появился на радаре. Похоже, наши компьютеры сбились в вычислении их массы. Цифры, знаете ли, выглядят совершенно запредельными.

На мониторе справа тотчас высветились тысячи точек, движущихся прямо на них.

-Ну, вот, похоже и началось.

Враг действовал быстро. Он не заставил себя долго ждать. Его огромные полчища, словно специально желая покрасоваться своей мощью, ровным шахматным строем выстроились на фоне, сверающего диска луны. Они вскоре заняли всё обозримое пространство, и флот людей по сравнению с ними теперь уже выглядел лишь жалким светлым пятнышком рядом с гигантской грозовой тучей. Эти корабли были разных размеров. Рядом с относительно небольшими истребителями виднелись целые летающие города с непробиваемой бронёй и тяжёлыми пушками.

-Мы обречены,— секретарь открыл рот и, не в силах оторваться от иллюминатора, замер на одном месте,— Этого не может быть. Ни одна цивилизация не может своими руками создать вот такое.

Оба флота на какое-то время замерли друг напротив друга. Каждая из сторон словно ожидала, чтобы противник первым сделал шаг и ринулся в битву. Пока Ван Даклаук пытался тщётно отыскать брешь в обороне врага, главный экран на стене вдруг вспыхнул ярким светом и на нём появилось слегка искажённое изображение гневного лица министра обороны.

-Чего вы там ждёте, адмирал!? Почему, чёрт побери, до сих пор не начали атаку?

-Это будет самоубийством. Они многократно превосходят нас в численности и поэтому как офицер ответственный за жизни тысяч своих подчиненных, я не могу бросить их в бой, в котором у них нет ни единого шанса.

-Чушь. Делайте, что я вам говорю. Разберитесь там с ними побыстрее. У нас здесь на Земле, если вы ещё вдруг не знаете, празднуют День Империи. Миллионы людей вышли на улицы всех крупных городов и если эта толпа вдруг узнает, что у вас там происходит, может начаться нешуточная паника.

-Но...

-Никаких "но", адмирал. Немедленно выполняйте приказ!

-Слушаюсь... сэр.

Отключенный монитор сразу потух. На несколько секунд наступила полная тишина. Взгляд старого солдата обречённо скользнул по, напичканным электроникой, металлическим стенам и затем вновь остановился на иллюминаторе. Там впереди была смерть. Это было уже ясно как никогда. Лично он не боялся умереть. Воспитание в старинном, аристократическом семействе с давними военными традициями приучило его к мысли, что служба государству это не только способ получения званий и наград. Ко всему прочему это ещё и обязанность, если нужно, не задумываясь, рисковать своей жизнью ради тех за счёт кого и существуют вооружённые силы. Он был готов, но вот только готовы ли были десятки тысяч других пилотов, операторов и техников пойти за ним и разделить его участь? Впрочем, выбора у них уже не было. Они ещё и сами не знают о том, что ждёт их впереди. За них всё уже было решено другими и теперь им оставалось лишь только одно — с достоинством принять уготованную судьбу.

-Секретарь, займите своё место. Передайте капитанам всех кораблей приказ о начале атаки.

-Есть, сэр.

Маленький человек с налысо стриженой головой уселся на вращающееся кресло перед десятками мониторов и нацепил наушники. Его пальцы пробежались по клавиатуре, отправляя в бездну закодированный шрифт-сигнал. Совсем скоро земной флот выстроился в идеально ровную линию и, постепенно набирая скорость, двинулся на своего врага. Это была отчаянная и безнадёжная атака. Один шанс из миллиарда на успех. Впрочем, пути назад теперь уже просто не существовало.

Неприятель тотчас встретил это наступление дальним огнём всех своих орудий. Через миг был открыт счёт первым жертвам этой новой ужасной войны. От попадания снаряда один из кораблей замер и рядом с ним на сотую долю мгновения вдруг возникла странная чёрная сфера. Затем носовая часть судна попросту исчезла, словно она была аккуратно отпилена какой-то гигантской пилой.

-О нет. Что это ещё за чертовщина?..

-Адмирал,— секретарь на миг оторвался от своих, заполненных сотнями непонятных символов, экранов и развернулся в сторону,— я только что получил известие о потере крейсера "Спарта".

-Я вижу сам... Похоже, это ещё только начало. Передай остальным, чтобы не прекращали наступления.

Рядом с их кораблём пронеслись новые снаряды, выпущенные пришельцами. На огромной скорости они мчались навстречу своим целям, оставляя за собой лишь длинные белые полоски от сгоревшего реактивного топлива.

-Адмирал, противник уничтожил крейсер "Вендетта" и линкор "Буревестник".

-Продолжайте атаку.

Экран радара вдруг начал бешено мигать, а где-то из космоса послышался тревожный сигнал высшей опасности.

-Сэр!— чтобы заглушить сирену, голос секретаря перешёл на отрывистый крик,— мы только что потеряли связь с двенадцатью другими кораблями. Они нас так скоро всех перебьют.

-Я знаю... и я ничего не могу, чёрт побери, с этим поделать!

Через миг флот Земли на всей скорости вклинился в позиции пришельцев. Все вдруг словно перемешалось в безумной яростной схватке и если бы не безмолвный космический вакуум, все наверняка уже давно оглохли бы от этого адского грохота и взрывов.

Это была битва двух противоположностей. С одной стороны было холодное спокойствие и уверенность в своих силах, с другой — лишь ярость и отчаянье, граничащее с безумством загнанного зверя. Люди не имели шанса на победу. Чтобы уничтожить вражеский корабль им приходилось долго и методично расстреливать его из всех своих орудий, а чтобы потерять свой достаточно было лишь одного-единственного точного попадания.

После мощного синхронного залпа передней линии Ван Дюна огромное, бочкообразное вражеское нечто с толстой бронёй содрогнулось от серии взрывов и разлетелось на куски. Вслед за ним последовал неповоротливый чёрный металлический "краб" с мощными дальними пушками и несколько других, более мелких кораблей. В центре силы фаталоков вот-вот должны были дрогнуть и отступить, но когда барон ещё раз взглянул на свой радар, ему тотчас стала ясна цена, которую пришлось заплатить за это бессмысленное наступление. Левый фланг его флота был полностью уничтожен, а от правого остались лишь жалкие, недобитые остатки. Такие потери за столь короткое время просто не могли уложиться в его голове. Вместо изящных, остроносых кораблей, бывших некогда силой и гордостью Земли, теперь в космосе кружились лишь расплавленные, бесформенные обломки металла, словно зловещие вестники неминуемой смерти.

Он проиграл. Впрочем, об этом ему было известно уже в самом начале. Все закончено. Муравей никогда не сможет сдвинуть с места гору и точка. Скоро наступит конец.

Неожиданно всё пространство вокруг заполнилось небольшими и шустрыми истребителями фаталоков. Это было похоже на стаю гигантской, чёрной саранчи. Пролетая совсем рядом, они сбивали с толку самонаводящиеся турели и своей точной стрельбой окончательно добивали то, что раньше называлось флотом Земли.

Рядом с флагманом "Ярость", не выдержав перекрёстного огня, вспыхнул укомплектованный кадетами крейсер "Надежда". Барон с трудом сдерживался, наблюдая как это судно со всем его экипажем, всего за несколько секунд, превратилось в пепел. Как жаль. Им бы ещё жить и жить.

Неожиданно на стене снова включился экран с изображением министра обороны.

-Что у вас там такое происходит, адмирал? Почему мы потеряли связь с большинством из ваших кораблей?

-Мы просто проиграли, сэр. Почти все они уничтожены.

-Как же так?

-Очень просто. При всём уважении к земным инженерам, наши корабли по сравнению с ними то же, что паровой двигатель рядом с атомным реактором.

Несколько мучительно долгих мгновений тянулось это молчание. Министр два или три раза менялся в лице. Он словно переосмысливал все, чем он жил и во что верил долгие годы, прежде чем смог, наконец, принять такое тяжёлое для себя решение.

-Немедленно отступайте.

-Куда — кругом ведь одни враги.

-Уходите в гиперпространство.

-Вы приказываете нам оставить Землю?

-Да,— опустив голову, министр некоторое время лишь глупо рассматривал костяшки своих пальцев после чего, не решаясь открыто посмотреть в глаза Ван Дюну, тихо проговорил,— Вы уже своё сегодня получили, а нам вы всё равно уже больше ничем не поможете. Уходите отсюда. Вы последняя надежда Земли. Может быть, через несколько лет вы останетесь единственными людьми во всей вселенной.

Последние слова вырвали барона из минутного оцепенения и снова вернули его к реальности. Пора действовать, хотя бы ради тех нескольких тысяч храбрецов, что до сих пор каким-то чудом умудрились выжить на своих кораблях среди всей этой адской мясорубки.

-Секретарь, немедленно передайте всем капитанам приказ о входе в гиперпространство. Мы отступаем.

-Но, адмирал,— сняв наушники, он вдруг резко развернулся на своём кресле и уставился на высшего офицера,— Чтобы вычислить точку последующего выхода нам понадобиться в лучшем случае несколько часов.

-Пусть готовятся к "слепому прыжку".

-Но, сэр...

-Я знаю,— на один миг Ван Дюн заметил глупый и растерянный взгляд своего подчинённого и почему-то это ещё только прибавило ему больше твёрдости и решительности,— Я знаю, что гиперпространство может затем выбросить нас в любом месте галактики, в том числе в центе какой-нибудь звезды или пояса астероидов, но мы должны действовать.

-А как же Земля?

-Не знаю... Мы должны просто выполнять приказ.

-Я все исполню, сэр. Если с нами что-то случится, знайте — я горд, что мне пришлось повоевать бок о бок с таким великим командиром как вы.

Пальцы секретаря быстро пробежались по клавиатуре, посылая сигнал десяткам капитанов о немедленном отступлении. Через миг все как один земные корабли, повинуясь приказу, покрылись полупрозрачными силовыми щитами и на большом ускорении двинулись вперёд.

-Адмирал, теперь осталось только оповестить капитана "Ярости".

-Постой...

Внезапно столько бессвязных мыслей в бешенном и безумном хороводе закружились где-то там, в глубине сознания Ван Дюна. Как же так? Он оставляет Землю на растерзание этих безжалостных пришельцев. Так не должно быть. Пусть все остальные уходят, а он должен остаться. Он должен драться до последнего и встретить здесь свою смерть. Полководец не имеет права жить, если его армия уже уничтожена. Так его воспитали ещё в детстве. Значит решено. Это его судьба.

Взгляд барона с грустью пробежал по стенам и иллюминатору. Все это он видит уже в последний раз. Затем он посмотрел на своего секретаря. Маленький человек за большим пультом, не в силах угадать мысли своего командира, лишь недоумевая, качал головой. Нет! Почему если я хочу остаться, я должен заставить сделать то же самое и его. Его и ещё полторы тысячи человек, весь экипаж "Ярости", которые должны бессмысленно отдать свои жизни из-за того, что какая-то шишка вроде меня хочет выставить себя героем перед смертью. Я не имею права. Я по-прежнему адмирал флота и обязан, заботится о своих людях, что бы там не случилось. Да и кому теперь нужны лишние смерти. Их уже и так достаточно было и ещё больше будет в этот день. Все...хватит! Каким же дураком я был всего миг назад.

-Извините, сэр, вы что-то говорили?

-Да. Немедленно свяжись с капитаном. Мы уходим вместе со всеми.

Десятки оставшихся кораблей укрытые лиловыми силовыми экранами в едином порыве двинулись вперед. Враг даже не успел вовремя отреагировать на это резкое вынужденное отступление. В последние секунды пришельцы, правда, ещё сбили пятерых или шестерых из них, после чего корабли людей на огромной скорости прорвались через самую гущу этих чёрных паукообразных громадин и оказались почти, что на свободе.

Теперь впереди были только звезды, а за спиной осталась старушка Земля. Ван Дюн стёр невольную слезу, наблюдая на экране монитора за своей родной планетой. Теперь он лишь просил у неё прощения за то, что был слишком слаб и не смог защитить ее. Увидит ли он её ещё когда-нибудь? И если увидит, будет ли это тогда уже его прежняя Земля? Что ждёт её всего через несколько часов? Разрушения, смерть и пожарища. Скорее всего, так. Прости...прости, что я оказался таким недостойным твоим сыном.

От огромной скорости корабли уже начали приобретать форму ярких полосок света. Один за другим они включали параллельные экраны и тотчас бесследно исчезали в бездне гиперпространства. "Ярость" шла в самом хвосте этой колонны. Вот она вслед за другими готова была сделать последний рывок и навсегда покинуть Солнечную Систему, как вдруг радар снова пронзительно запищал, обнаружив прямо перед собой неопознанное летающее тело. На такой скорости просто нереально было даже и думать о маневрировании и поэтому уже всего через миг произошло столкновение. От удара Ван Даклаука отбросило назад, в каюте погас свет и протяжно завыла аварийная сирена. Преградой оказался небольшой, неизвестно откуда взявшийся здесь истребитель пришельцев. Его масса была не сравнима с массой первого флагмана и поэтому, протаранив его, "Ярость", даже не сбавив ускорения, продолжала и дальше стремительно нестись вперед. От огромной температуры оба корпуса в миг сплавились между собой, а ещё через пару мгновений огромный земной корабль с крохотным корабликом фаталоков на носу вместе вошли в гиперпространство.

Как в бреду перед глазами Ван Дюна, сквозь пелену едкого густого дыма бешено мелькали вспышки мониторов. Все ещё лежа на полу, он, казалось, даже не замечал всего, что творилось вокруг. Его мысли невольно унеслись далеко в прошлое. Его разум в эти мгновения по-прежнему оставался на Земле.

Центральная часть Центраполиса. То же время.

Герой поверг злодея! Одетый в сверкающие доспехи рыцарь взмахом бутафорского меча сокрушил тёмного колдуна и на земле вновь восторжествовали силы света. Огромный хор из сотен голосов затянул величественную, епическую песнь, возвещающую о победе. Люди поднялись во весь рост, а чудовища вмиг распластались по земле.

Представление закончилось. Небо вновь озарилось салютами, а танцовщицы в бешеном круговороте закружились вокруг места недавнего сражения.

Всё происходящее представляло из себя некоторую идиллию. Гигантский маскарад должен был внушить людям как минимум веру в мощь государства и его благополучие. Действительно те десятки тысяч человек, собравшихся на площади и окружённых плотными полицейскими кордонами, по крайней мере, здесь могли чувствовать себя в безопасности.

Но очевидно рука закона абсолютно не в состоянии охватить собой всё вокруг. В то время как стражи порядка охраняли главную площадь, на соседних улицах уже горели костры и разграблялись магазины. Оттуда доносился дым с едким запахом анархии и бунта. Кто были те люди, что творили эти ужасные беспорядки? Сами себя они нарекли антицивилизалами. Уже от одного этого названия стыла кровь в жилах мирных граждан. Их боялись и презирали. Каждый день многих из них сажали по тюрьмам, но ни смотря на это, с каждым годом их становилось всё больше и больше. Идейные наследники антиглобалистов и футбольных хулиганов конца двадцатого века, эти были на порядок более жестокие и отчаянные. Подростки, не находящие себя в этой жизни, фанатики и, наконец, просто психи и отморозки — они ставили себя в противоположность правительству и закону, состарившемуся и полностью прогнившему за долгие сотни лет своего существования. Некоторые из них по настоящему ненавидели цивилизацию и прогресс, для других это было лишь поводом, чтобы крушить и грабить.

Когда часы пробили полночь, эти толпы постепенно начали стекаться к площади и прилегающему к ней Дворцу Правительства. С северных кварталов сюда направлялись неосатанисты — самая многочисленная и, пожалуй, самая печально известная группировка антицивилизалов. Они имели свою религию и своим богом считали лишь самого дьявола. В этой религии убийство было благом, а страдание ближнего — добродетелью. Была здесь и своя форма одежды: всё черное, плюс разукрашенное лицо, высветленные до пепельного цвета длинные волосы и острые вампирические клыки. С запада и востока двигались почитатели культа огня и хаоса — пожарники и кровавые изуверы — мясники.

Оказывается, антицивилизалы были хорошо организованы. Это были уже не просто очередные погромы. У тех, кто руководил всей этой толпой был свой план. Безумная на первый взгляд затея при внимательном рассмотрении вполне могла иметь все шансы на успех. Площадь была, пожалуй, последним клочком земли, последней точкой на карте города, пока ещё не завоёванной ими. Когда с этим будет покончено, когда будут смяты полицейские кордоны и свергнуто "проклятое" правительство, наконец-то свершится долгожданная революция и Землёй станут править силы ВЕЛИКОЙ АНАРХИИ.

Из окна на двенадцатом этаже Правительственного Дворца, толпы антицивилизалов выглядели особенно впечатляюще. Только отсюда можно было по настоящему оценить эту дикую и необузданную силу. Статистика сообщает, что на самом деле их совсем не много, не более двух процентов от всего населения Земли. Может это и так, но только на секунду попробуйте высчитать эти злополучные два процента из двадцати пяти миллиардов и хотя бы сотую часть из них соберите в одном месте. В результате получится нечто. Это будет целая лавина из орущих и размахивающих оружием типов, способная снести всё что угодно на своём пути.

В эти минуты президент Великой Земной Федерации, не в состоянии вымолвить ни слова, лишь тупо смотрел куда-то вдаль. Там внизу в один миг рушилось все, что он создал за долгие годы своего правления. Всего в нескольких сотнях метров от него вершилась настоящая революция, а сам он был лишь невольным её свидетелем. Только спустя некоторое время он, наконец, обернул голову и тихо спросил, стоящего рядом, сенатора Самерсета:

-Скажи мне, Дольфганг, чего хотят все эти люди?

-Того же, что и все остальные — немного повеселиться.

-Но зачем им весь этот бунт? Неужели антицивилизалы не понимают, что они и сами больше не смогут прожить без этой "проклятой" цивилизации. Или им невдомек, что если победит революция, в их домах исчезнет электричество, а в городе навсегда закроются магазины, ночные клубы и автозаправки? Чего же им не хватает на самом деле?

-Наверное, цели, которой они могли бы посвятить всю свою жизнь. Мы с вами потеряли целое поколение. Им просто больше нечем занятся и от этого и возникают все беды нашего века.

-Я не могу позволить им убивать только ради веселья. Неподалеку от Центраполиса расквартирован бронетанковый корпус. Надеюсь, они ещё могут успеть вовремя добраться сюда и очистить город от всей этой мерзости.

-Бросить танки на своих же граждан?

-Вот именно! Это больше не наши граждане. Это мразь и отбросы, которые хотят уничтожить всё то, что мы так долго создавали!

Последние слова были сказаны особенно громко. Министры все как один замерли на своих местах и с недоумением уставились в угол, в котором находился глава их государства. Было ясно — с этого дня с Республикой в её прежнем виде покончено раз и навсегда. На смену Федерации придёт Империя, а победивший на последних выборах этот милейший человек — Александр Франкони станет первым в истории диктатором объединённой Земли.

Министр госбезопасности поднял трубку телефона и, набрав номер, коротко отдал приказ офицеру на другом конце провода. Затем наступила тишина. Президент обернулся к окну. Пальцы сплелись в тугой замок, а дрожащие губы прошептали лишь одну отрывистую фразу:

-И простят мне этот грех мои будущие потомки.

Ближе к часу ночи произошли первые стычки полиции с бунтовщиками. Перед этим они демонстративно сожгли прямо посреди улицы несколько пробитых кольями тряпичных кукол, изображающих президента и его ближайшее окружение. Затем в шеренгу стражей порядка полетели камни и мелкие обломки от разрушенных зданий.

Полицейским был дан приказ сохранять спокойствие и поэтому, прикрывшись прозрачными пластиковыми щитами, они пока что лишь просто оставались на своих местах, крепко сжимая в руках оружие и пропуская мимо ушей изрядную ругань и оскорбления, доносившиеся с другой стороны.

Но вскоре в толпе появилась группа молодых людей, вооруженных "коктейлями Молотова". Старые стеклянные бутылки с глухим звоном вдребезги разбивались об асфальт, оставляя на нём обширные пылающие лужи. Одна из таких бутылок угодила прямо под ноги молодого прыщавого сержанта и уже через миг, полностью объятый пламенем, он с душераздирающим криком бросился прямо на середину улицы. Сложно сказать, что точно произошло в следующее мгновение. То ли сверху поступили новые указания, то ли, может быть, просто не выдержали нервы у одного из товарищей погибшего. Просто сразу же одна короткая автоматная очередь была выпусчена прямо в эту бешенную и орущую толпу. За ней сразу последовали другие и вскоре все передние ряды антицивилизалов были буквально скошены этим смертоносным свинцовым градом.

Одна молодая, вдребезги пьяная и совершенно голая девушка трясла кулаками и визжала громче всех остальных. Пуля угодила ей прямо между глаз. Вскрикнув, она упала на спину и тотчас сотни бегущих ног превратили её мёртвое тело в сплошное кровавое месиво. В первых рядах антицивилизалов бежали новички, непосвященное пушечное мясо, прикрывающее собой словно живым щитом их основные силы. Обезумевшая от вида крови толпа рванула вперёд и схлестнувшись с ровными рядами полиции. А уже всего через несколько минут, благодаря своему огромному численному перевесу живой поток антицивилизалов смял последний строй защитников и попросту втоптал его в землю.

На самой площади началась дикая паника. Зрители смешались с актёрами и танцовщицами в тщётной попытке спастись отсюда. Но они были окружены со всех сторон сотнями тысяч безумцев. Они были в кольце, выхода из которого теперь уже просто не существовало. Лошади, участвовавшие в представлении, фыркали и метались в разные стороны. Даже огромные слоны и те испуганно топтались и трубили в свои хоботы.

Но было, похоже, что этих громадин испугали вовсе не люди. В конце концов, человек для них это всего лишь мелкота, бегающая и суетящаяся где-то там внизу под ногами. Животных беспокоило нечто другое. Они почему-то всё время смотрели в небо с выражением тревоги, граничащей с беспомощностью и чистейшим ужасом загнанного зверя, почувствовавшего, наконец, настоящего хищника.

В этот момент в президентский кабинет неожиданно ворвался министр обороны. Остановившись на пороге, он некоторое время лишь глупо рассматривал всех собравшихся. Пальцы на его руках нервно дрожали, дыхание было отрывистым, а в бегающем по сторонам взгляде явно читалось потрясение, близкое к безумству.

-Наш космический флот разбит и уничтожен. Эти пришельцы, кем бы они там ни были, сейчас уже совсем рядом с Землёй.

Все присутствующие одновременно, словно по команде обернулись в его сторону. Оказывается даже весть о бунте антицивилизалов и скором появлении танков на главной площади Центраполиса на самом деле была лишь лёгким испугом. Услышанное же сейчас было полным потрясением.

До этого никто даже не считал появление пришельцев чем-то, что может представлять реальную угрозу для всех их. Многие даже были уверены, что этот флот на самом деле всего лишь крупное скопление метеоритов, хаотично блуждающих внутри Солнечной Системы. На этом всё и закончилось. Кому хочется заниматься метеоритами, в день главного праздника Земли. Президент, правда, несколько часов назад слышал что-то подобное в телефонном разговоре с главнокомандующим, но тогда в силу разных причин он не придал этому особого значения. Какие-то инопланетяне. Кто они и, что здесь делают? Абсолютный бред. Кто-то из звёздной разведки наверняка страдает шизофренией. Неужели он до сих пор ещё не знает, что люди единственная разумная форма жизни во всей вселенной? Слишком уж нереально всё это тогда звучало. Слишком похоже это было на сюжет дешёвых комиксов, чтобы оказаться правдой. Пускай пока разведка ещё раз всё высчитает и перепроверит, а у него самого слишком много других дел. За окнами уже вовсю гремели салюты и веселились сотни тысяч человек, а на столе прямо перед главой мира лежал истинный труд всей его жизни — книга Новой Конституции его новой Великой Империи.

Президент ещё тогда буркнул что-то насчёт того, что когда появиться время, он непременно разберётся во всём этом, после чего напоследок поздравил собеседника на другом конце провода с Днём Империи и тотчас на несколько ближайших часов напрочь забыл о недавнем разговоре.

Так иногда в одно мгновение рушатся великие иллюзии. Миф об их исключительности и непобедимости рассыпался прямо на глазах. За эти несколько часов земная цивилизация оказалась на краю полной катастрофы. Всем стало вдруг ясно — люди вовсе не единственные и главное далеко не самые разумные существа во вселенной.

Мертвую, тревожную тишину кабинета неожиданно нарушил резкий звонок телефона. Десятки глаз одновременно посмотрели на президента и он, все ещё находясь в шоке от услышанного, несмело подошёл к столу и снял трубку. Кто-то громко и долго о чём-то говорил, а он лишь что-то мычал в ответ и кивал головой. Когда, наконец, разговор окончился, президент дрожащей от волнения рукой положил трубку на прежнее место и лишь затем, подняв голову, медленно осмотрел всех присутствующих.

-Господа, мне только что сообщили, что Лос-Анжелес, Токио, Москва и другие крупнейшие города мира почти полностью уничтожены. Теперь, думаю, настала очередь Центраполиса. Нам нужно быть готовым к самому худшему.

Снаружи, тем временем продолжалась своя война. Антицивилизалы со всех прилегающих улиц огромной толпой хлынули на площадь и устроили там свою ужасную резню. Если бы кто-нибудь в тот миг поднял голову, то он, может быть, заметил бы в окне одного из этажей одиноко стоящую фигуру президента, безучастно и отрешённо наблюдающего за всем происходящим внизу.

-Теперь я уже ничего не могу сделать. Да и стоит ли? Ради кого? Лучшие люди планеты уже всё равно погибли, защищая Землю в космосе. Мой народ всегда люто ненавидел тот мир, который я пытался для него создать. Что же — это их право. Пускай же теперь все вместе вдоволь наслаждаются своими долгожданными: хаосом, анархией и разрухой.

Ночное небо над городом внезапно покрылось яркими огненными вспышками. Затем откуда-то сверху раздалось странное, неземное гудение турбин, спускающихся с орбиты кораблей. Миллионы человек: антицивилизалов и мирных граждан, полицейских и преступников, сторонников и противников нынешнего правительства вдруг одновременно замерли и с тревогой обернули свои взоры ввысь. Это уже не было похоже на голограмму. Это уже не было представлением. Игры закончились — началось что то ужасное.

Одновременно десятки светящихся шаров были сброшены в разных частях Центраполиса и через миг десятки ужасных взрывов содрогнули землю.

-О нет,— вздрогнула ещё совсем молодая девушка рядом со станцией метрополитена,— Неужели это конец? Я не хочу погибать в таком раннем возрасте.

-Давно пора,— тотчас прохрипел сгорбленный старик прямо посреди площади,— У этого чёртового нового поколения всё равно не было будущего.

-Неужели дождался,— одновременно с ними ухмыльнулся разукрашенный антицивилизал с факелом в одной и здоровенным тесаком в другой руке,— Подумать только — своими глазами увидеть конец света. Ну и повезло же мне сегодня, придурку.

Огромная взрывная волна, несущая перед собой обломки зданий, трупы людей и, кувыркающиеся в воздухе, автомобили пронеслась по улицам, разнося в пыль шпили гигантских небоскребов. Оказавшийся на её пути длинный товарный поезд был в один миг поднят вверх и словно огромный, извивающийся металлический змей брошен на землю уже в сотне метров от железной дороги. Неподалеку от центра взрыв разнёс массивное и старомодное здание национального банка. Зловещий ураган выпотрошил его главное хранилище и на город медленно посыпался белый снег из пяти и десятитысячных купюр. Еще пол часа назад за эти деньги можно было купить целые континенты, теперь же они вдруг сделались просто бесполезной бумагой. Наконец в восточном районе, не выдержав чудовищного удара, словно символ крушения всего этого мира, рухнула вниз и рассыпалась на сотни мелких обломков главная достопримечательность Центраполиса — исполинский, крылатый каменный архангел с карающим мечом в правой руке.

Чудом выжившие жители великой столицы в панике метались в разные стороны и лишь только один человек из миллионов в те мгновения был абсолютно спокоен. Впрочем, это был скорее даже не человек. Так — существо. Нечто горбатое и безобразное, в лохмотьях, с грязными волосами и изуродованным серной кислотой лицом, приоткрыв крышку канализационного люка, молча наблюдало за происходящим концом света. Он давно уже видел эти картины Апокалипсиса, он был готов к тому, что должно было произойти. А ещё он твёрдо знал — все, что сейчас происходит — это пока ещё только начало.

Виктор по прежнему был в машине, когда всё это началось. Он по прежнему уходил от погони, когда мир вокруг вздрогнул и земля смешалась с небом. В первые мгновения он даже ничего не заметил. Но когда вокруг вдруг одновременно погасло всё освещение, а дорогу впереди накрыло взрывной волной, несущей тонны пыли и обломков, он наконец остановился. Панель навигатора вспыхнула предупреждающим красным светом, а компьютер монотонно бубнил что то о разрушении участка дороги впереди. Уши заложило от ужасного грохота. Поначалу он даже не мог сообразить что произходит. Он просто вылез из машины и с изумлением смотрел по сторонам. Казалось, наступил самый настоящий конец света. Город... он лежал в развалинах. Он весь был объят пламенем и укутан чёрным дымом и пылью. Что случилось... Что это вообще вокруг такое происходит?

Ли Ли стояла рядом. Она не могла сказать ни слова. Просто несколько минут испуганно озиралась по сторонам, а затем с видом сумашедшей бросилась куда то бежать. Виктор не стал её останавливать. Затем откуда то появился полицейский. Возможно тот, что преследовал его на дороге. Он что то громко кричал и размахивал кулаками. Потом зачем то, наверное чисто автоматически, достал наручники и пристегнул ими свою левую руку к руке Виктора.

-Что это... Это землетрясение или террористы?

-Я не знаю...

-Это война...

-Война с кем, папаша?!!!

Страж закона несколько секунд просто смотрел куда-то вдаль. Затем он вдруг, казалось, что-то вспомнил. Вспомнил нечто чрезвычайно важное, так как в один миг он полностью переменился в лице, руки начали нервно дрожать, а глаза судорожно всматриваться за горизонт.

-Там моя дочь... прямо на площади перед Дворцом Правительства.

-Врят ли в центре города кто то ещё остался в живых.

-Замолчи!— ствол пистолета снова был направлен на Виктора и палец почти изо всей силы вжался в спусковой курок,— Мы сейчас идём спасать мою дочь или я пристрелю тебя здесь как собаку!

-Как знаешь. Электронный ключ от наручников хранятся в отделении полиции, а если я буду мертв, то тебе придётся затем тащить меня через весь город.

Полицейский оскалил зубы и в зрачках его вспыхнул безумный, бешеный огонёк.

-Я прошу тебя, слышишь! Позволь мне спасти мою дочь. Я прошу. Я умолю тебя, парень!!!

Для него теперь уже всё внезапно отошло на второй план. Все потеряло смысл и больше уже не имело никакого значения: бомбёжка, миллионы других погибших, наконец, крах всей его цивилизации. Остался только древний инстинкт сохранения рода. Важно было только одно — спасти родного человека, который сейчас находится в самом пекле этой новой Мировой Войны.

-Ты пойдёшь со мной?

Вместо ответа Виктор лишь слегка кивнул головой. Он отлично знал, что это такое — потерять своих близких.

-Нам нужно поторопиться.

В ответ полицейский больше уже не мог вымолвить не слова. Глаза стали влажными от слёз и, посмотрев на человека которого он только что арестовал, он лишь тихо, словно сам про себя прошептал одно короткое слово "Благодарю".

В тусклом ночном свете две фигурки, связанные между собой прочной цепью наручников, бегом бросились к полицейской машине. Их было только двое. Двое безумцев, зачем-то движущихся против людского потока, туда, где от взрывов дрожала земля, и плавились камни. Здравый смысл не смог взять верх над ими обоими. Эти действия теперь даже трудно было назвать просто безумием. Гораздо больше всё это уже было похоже на чистое самоубийство.

Машина резво тронулась с места и на всей скорости понеслась вперед. Как здесь всё изменилось за каких-то пол часа. Виктор смотрел по сторонам и не узнавал прежних улиц. Вдоль городской магистрали не осталось почти ни одного целого здания. Разве что чудом, уцелевший центр аттракционов, построенный в виде огромной, придурковато улыбающейся головы клоуна, одиноко возвышался над этими руинами и словно олицетворял собой всё безумие и нереальность происходящего.

На их пути иногда ещё попадались живые люди. Перепуганные, грязные, полные отчаянья они уже не знали куда им дальше бежать и где спасаться от всего этого ада. Какой-то старик, видимо тронувшийся рассудком, стоял прямо посреди одного из перекрестков, размахивал руками и громко кричал что-то насчёт справедливой кары человечества за тысячелетия жестокости и лжи. Ближе к центру им уже попалась целая толпа. Человек двесте или триста. Антицивилизалы и обычные граждане смешались в одну кучу и вместе пытались найти выход отсюда. Вот они превратности судьбы — оказывается только большое общее горе может заставить людей прекратить их внутреннюю вражду. Дальше цепочка беженцев становилась всё шире и шире. Многие пытались остановить машину, а некоторые от безысходности готовы были даже броситься ей под колёса.

Виктор чуть-чуть обернулся к своему новому напарнику и, стараясь перекричать доносящиеся снаружи грохот и стоны, впервые за всё время поездки попытался заговорить с ним:

-Как ты собираешься найти здесь свою дочь? Вокруг ведь столько народа. Да и, вдобавок, ещё и телефоны не работают.

В ответ полицейский лишь слегка пошевелил губами.

-Буду просто искать, пока у меня хватит на это сил.

-Ясно. Кстати, как тебя хотя бы зовут?

-Джагар Крид.

-Виктор... просто Виктор.

Полицейский вдруг резко остановил машину и отворил боковые дверци.

-Дальше пойдём пешком. Мы уже почти на месте.

Новая волна бегущих людей внезапно налетела откуда-то из-за ближайшего поворота. По большей части это уже были бывшие антицивилизалы, не меньше остальных напуганные концом света, которого они до этого сами так долго ждали. Джагар схватил за плечо и сильным рывком остановил одного из них.

-Ты не видел здесь мою дочь, среднего роста со светлыми волосами...

Вместо ответа тот поспешил поскорей вырваться из его хватки и, не оглядываясь, побежал дальше. Напрасно он пытался задать тот же вопрос десяткам других беженцев. Люди просто не замечали убитого горем отца, в бессилии мечущегося прямо посреди улицы.

Неожиданно где-то неподалёку раздался непонятный звук. Это было словно рёв мощных турбин, потрескивание электричества и свист воздуха одновременно. Место, откуда он исходил, было окутано густой пеленой дыма и когда он, наконец, рассеялся, Виктор всерьёз подумал, не начались ли у него снова галлюцинации. Прямо на площади перед Дворцом Правительства приземлился странный, абсолютно чёрный летающий аппарат. Издали он был немного похож на древний дирижабль, но стоило только рассмотреть его поближе, как все его формы и строение начинали казаться настолько чуждыми всему земному, насколько это вообще только можно было себе представить.

Затем произошло нечто ещё более невообразимое. Один из боковых люков "дирижабля" бесшумно отворился и наружу выбрался один из пришельцев. Издали его почти совсем не было видно. Он словно слился с темнотой и только по его быстрым и скоординированным движениям можно было примерно угадать, где он. Эти движения — в них совсем не было жизни. Скорее что-то вроде механических рефлексов огромного насекомого, вставшего на задние конечности.

Несколько человек на свою беду оказались совсем рядом с ним. Они просто хотели перебежать площадь, чтобы затем укрыться в развалинах на другой её стороне. Пришелец молниеносным движением взмахнул рукой и короткая очередь из длинной сверкающей трубки, по всей видимости, служившей ему оружием, тотчас скосила их прямо на бегу.

Услышав шум стрельбы, Джагар обернулся и на некоторое время просто замер на месте. Он даже не взглянул на это странное чёрное существо. Он лишь смотрел в одну единственную точку и робкая надежда на его лице вдруг сменилась на недоумение и ужас.

-Наконец-то я нашёл тебя. Наконец-то...

Виктор проследил за взглядом полицейского и ему тотчас стала понятна причина его странного поведения. В сотне метров впереди, под горящим фонарем, прямо между ними и этим беспощадным полумеханическим чудовищем на асфальте лежала девушка. Ей было лет восемнадцать — двадцать, у неё были длинные светлые волосы, и тяжёлые старомодные очки на глазах. Она не кричала и не звала на помощь. Для этого она была слишком напугана. Возможно, во время паники она неудачно подвернула ногу и теперь, оперевшись на один локоть, лишь недоумевая, озиралась по сторонам.

"Вот она какая на самом деле — эта война".

Якус сделал ещё несколько шагов по новой незнакомой планете и остановился.

"Похоже я на месте. Это их площадь, а это — главное здание их "правительства".

На лицевом экране вокруг одновременно двигалось несколько сотен точек, означающих враждебные живые существа".

"Но почему никто из них даже не пытается оказать мне сопротивления? Почему они так бестолково убегают при одном моём виде? Похоже, отец был прав, мы имеем дело с обыкновенными дикарями".

Дворец Правительства — первоначальная цель десанта находился совсем рядом от места их посадки.

"Не понимаю, зачем здесь понадобилось пол сотни бронепехотинцев. Мне одному вполне по силам выполнить всю их работу. Столько солдат может понадобиться разве что для захвата всей этой планеты".

Неожиданно внимание молодого фаталока привлекло одинокое испуганное существо, лежащее неподалёку от него.

"Недостойная жизнь должна быть ликвидирована. Не стоит тратить снаряд на такую незначительную цель — лучше просто раздавить её там, где она лежит".

Обернувшись, Якус опустил руку с оружием и, не спеша, двинулся прямо на свою жертву. Никакой личной неприязни к этому бедному "животному", просто без неё эта планета станет ещё чуть-чуть чище.

Увидев издали, что происходит, Джагар вдруг от ужаса замер на одном месте. Тело в самый решающий момент просто отказалось ему подчинятся. Он отчётливо различал впереди силуэт своей дочери и монстра, идущего на нее, но сам был не в состоянии пошевелить даже мизинцем. Это был какой то столбняк. Жизнь оставалась только в глазах, в то время как плоть оказалась полностью парализована.

Виктор обернулся и с тревогой посмотрел на своего напарника. Куда делся, арестовавший его полицейский с неиссякаемым потоком отваги и решительности? Что с ним случилось? Перед ним был зомби, уже абсолютно не способный на действие. Решение пришло быстро. Один небольшой шанс из сотни. Впрочем, ничего лучшего он придумать уже просто не мог. Действуй, раз задумал...

Правая рука Виктора выхватила пистолет из кобуры полицейского, и палец мгновенно щёлкнул по предохранителю. Прогремел выстрел. Пуля вылетела из гладкого ствола и, разорвав цепь наручников, застряла в наполовину расплавленном асфальте. Казалось, стальной браслет вырвал запястье, но у Виктора в тот момент совершенно не оставалось времени даже для того чтобы испытывать боль. Он лишь пошевелил пальцами и, убедившись, что они, как ни странно остались на прежнем месте, вложил пистолет обратно в кобуру Джагара и бросился к центру площади.

Неподалёку стоял кем-то и зачем-то оставленный автобус. Но то чтобы усесться на место водителя и включить зажигание Виктору понадобилось всего несколько мгновений. После этого заревел мотор и мощная машина на всей скорости понеслась наперерез идущему пришельцу. Противник поначалу даже не обратил на это никакого внимания. После всего того, что он здесь увидел, опасность от ещё одного "человека" казалась ему теперь совершенно маловероятной.

Через миг произошло столкновение. Вначале Виктор думал, что он просто подомнёт под колёса эту безобразную механическую бестию, но оказалось, что тот имеет гораздо большую массу и гораздо прочнее стоит на своих ногах. От удара заднюю часть автобуса подбросило вверх, а сам он, перелетев через руль, разбил головой лобовое стекло. В глазах одновременно словно мелькнули десятки ярких вспышек, после чего на смену им пришёл мрак. Виктор чувствовал, что сознание покидает его. Он вот-вот провалится в тёмную зияющую бездну беспамятства и остановить это было уже просто невозможно. По лицу стекло несколько струек тёплой красной крови. В это время из инопланетного "дирижабля" выбрался ещё один убийца. Это было чудовище чуть поменьше ростом первого и вооружённое массивным огнемётом.

Ну, как же так? Поднимайся, парень. Доведи до конца то, что задумал. Виктор говорил сам с собой. Он просто заставил себя открыть глаза и подняться на ноги. Затем он мельком взглянул на валяющееся рядом, поверженное чудовище, Это был словно огромный металлический кузнечик только весь черный, с продолговатой головой и длинными передними конечностями. Он лежал прямо перед ним и всё это время, судорожно извиваясь, не оставлял тщётных попыток подняться с земли.

Второй пришелец был уже совсем неподалеку. Он просто шёл вперёд, стараясь поскорей выйти на расстояние, откуда его огнемёт смог бы в одно мгновение превратить в пепел этого глупого и дерзкого варвара, осмелившегося на его глазах причинить вред его офицеру.

Рядом с автобусом валялась странная, толстая металлическая трубка. Похоже, это и есть их ужасное орудие убийства. На самом деле она оказалась чертовски тяжёлой даже для Виктора. Он с трудом поднял её двумя руками и положил на правое колено. Теперь осталось только заставить её выстрелить. Пальцы пробежались по десятке непонятных переключателей и кнопок, но ручная пушка в ответ лишь издавала странное гудение и на ней одна за другой вспыхивали и снова гасли ярко-красные лампочки. Огнемётчик стремительно приближался. Их уже разделяло всего метров тридцать — сорок. Ещё два шага и будет слишком поздно что-то делать. Наконец где-то сбоку он обнаружил блестящий, продолговатый рычаг. Виктор сжал зубы и начал шептать какие то бессмысленные слова, обращаясь, то ли к самому себе, то ли к этому своему оружию, то ли к богу. Ну давай же!!! Затем он закрыл глаза и нажал на курок. В следующее мгновение раздался тихий приглушённый хлопок, а из ствола вылетело нечто отдалённо похожее на молнию. Пришелец тотчас остановился. Массивный снаряд пробил зияющую дыру в его металлическом плече и от удара развернул его самого чуть-чуть в сторону. Следующий выстрел поразил монстра уже прямо туда, где его напичканный электроникой мозг крепился к техноплоти. Из баллонов, питающих огнемет, с громким шипением наружу повалил белый густой газ. Одно мгновение и сам он превратился в яркий огненный факел, неподвижно замерший на одном месте и освещающий ночной мрак на многие десятки метров вокруг.

Виктор отбросил в сторону эту тяжёлую железную болванку и выпрямился во весь свой рост. Девушка лежала на асфальте совсем рядом. Подняв её на руки, он затем обернулся назад и, отыскав среди толпы её отца, теперь еже не спеша, направился прямо к нему. Позади по-прежнему что-то стреляло и взрывалось, но у него уже больше не было сил даже на то, чтобы оборачиваться.

"Что же это со мной такое происходит?"

Уже, какое время Якус пытался подняться на ноги, но вместо этого его техноплоть совершала десятки беспорядочных и бессмысленных движений. Теперь он лежал на асфальте, рядом с разбитым автобусом; беспомощный и беззащитный. Это был какой то сбой. Прямо на затылке, там, где раньше находилась электронная система координации движений, теперь ощущалась лишь абсолютная пустота.

Как он, представитель высшей расы, мог позволить победить себя "животному". Уже только за одно это его ждёт вечный позор и пренебрежение других фаталоков.

Где-то позади послышался грохот примитивных механизмов аборигенов. Дюжина тяжёлых танков класса "Черепаха", все что осталось от целой колонны, вызванной президентом ещё для разгона антицивилизалов, медленно вкатила на площадь. Якус кое-как обернулся и с тревогой посмотрел на свой десантный корабль с пятью десятками пехотинцев, запертых внутри его словно в консервной банке.

-Выбирайтесь наружу...выходите немедленно.

Что-то вдобавок произошло с системой связи. Он по-прежнему отчётливо слышал каждого из них, но в ответ не мог сказать им ни слова. Один за другим тяжёлые снаряды, выпущенные из земных танков, забарабанили по толстой обшивке. Корабль долго так не выдержит. Солдаты без приказов своего командира просто останутся на своих местах и вскоре будут просто уничтожены.

Перед глазами, яркими слепящими вспышками мелькали сигналы недоумения от других офицеров. Все они исходили с орбиты. Это был один и тот же сотни раз повторяющийся вопрос о том, почему же он бросил своих подчинённых в самый разгар боя. Ответа не последовало. Недоумение постепенно сменялось негодованием. Теперь среди них Якус уже ясно различал угрозы и оскорбления.

-За что?! Неужели вы не понимаете, что со мной здесь произошло? Отец...прошу тебя, ты руководишь всей армией... мне страшно. Защити меня от всех их.

Неподалёку раздался взрыв. Десантный корабль и все кто находились внутри его в несколько мгновений сгорели и превратились в пепел. И тотчас, словно уже давно дожидаясь этого момента, двери главного входа Дворца Правительства распахнулись и президент Земли вместе с некоторыми министрами, в окружении плотного кольца охранников, спешно покинули здание.

-Нет! Стойте. Не уходите...я приказываю.

Оружие валялось всего в пяти метрах от него. Якус сосредоточил все свои силы и попытался доползти до него. Бесполезно. Несколько минут он, словно раздавленный жук лишь беспорядочно карабкался по гладкому чёрному асфальту. Тем временем министры, которых он должен был схватить, давно уже покинули площадь и смешались с остальной толпой.

Он проиграл. Только сейчас Якус сполна ощутил свою полную беспомощность. Из глубины наполовину электронного разума раздался немой крик боли и отчаянья. Как же я несчастлив. Какое же я ничтожество. Отец, ты тщательно готовил вторжение и ты доверил мне самое простое, что только могло быть в этой войне. Я опозорил тебя. Мне просто не повезло. Если можешь — прости-и...

Где-то сверху раздался рёв ещё одного спускаемого десантного корабля. Бронепехотинцы под командованием уже другого офицера быстро и слаженно один за другим выбрались наружу. Они без особых проблем разнесли на части земные танки и рассеялись по всему периметру в поисках президента варваров.

Якус теперь уже просто неподвижно лежал на одном месте. Где-то неподалёку послышались быстрые и тяжёлые шаги фаталока. Расстроенная зрительная оптика кое-как выхватила из темноты массивную титановую техноплоть. Он шёл прямо на него.

-Отец...генерал Сириул Сицилау, это вы? Я ваш сын, заберите меня отсюда, пожалуйста.

Вместо ответа металлическая ступня вдруг с силой отбойного молота ударила по, склонившейся перед ним, голове. Треснуло лицевое стекло. По центральным платам пронеслась волна коротких замыканий и через миг сознание Якуса уже надолго провалилось во мрак забвения.

-Жалкий, ничтожный выродок. Как я вообще мог взять с собой на войну это бездарное животное.

Площадь, наконец, то осталась позади. Вбежав на широкую улицу, все ещё полную народа, Виктор на миг остановился у стены полуразрушенного дома, чтобы хоть немного передохнуть и осмотреться по сторонам. Перед Дворцом Правительства, с яростным механическим рёвом спускался второй корабль пришельцев. Снова завязалась битва. Девушка на его руках, наконец, очнулась, после чего открыла глаза и пристально посмотрела в лицо своего спасителя. В тот миг внутри Виктора словно что-то шевельнулось. От этих больших зелёных глаз он вдруг почувствовал себя таким робким и нерешительным. Что это со мной такое? Она ведь совсем не красивая. Обыкновенная... самая обыкновенная.

-Спасибо, мистер, что спасли мне жизнь. Я до сих пор не могу в себя придти.

-Был рад помочь.

Он медленно и осторожно опустил её на землю. Ее отец, наконец, отыскав их среди бегущей толпы, через мгновение был уже рядом и со слезами обнимал свою дочь.

-Благодарю вас.

-Да, ладно...

Люди десятками пробегали мимо их. Впереди виднелась станция метрополитена и сотни человек теперь уже спешили поскорей укрыться в этой тёмной бездне, уходящей прямо под землю. Джагар, наконец, отпустил дочь и правой рукой схватил Виктора за плечо.

-Поскорей уходим отсюда пока эти демоны ещё не захватили весь город.

-Да, конечно.

Виктор сделал ещё несколько шагов и только сейчас он сполна ощутил всю ту боль и усталость, внезапно сковавшие всё его тело. Голова раскалывалась от недавнего удара о лобовое стекло, а в желудке ощущался острый приступ тошноты. Всё. Я больше не могу. Ноги подкосились и он упал на одно колено, прямо посреди улицы.

-Ну что же это ты? Не вздумай помирать здесь.

Полицейский, который ещё совсем недавно угрожал ему пистолетом, теперь подхватил его руку и с невероятным упорством потащил его вперёд. Его дочь, все ещё прихрамывая, изо всех сил придерживала Виктора с другой стороны. Некоторые люди останавливались и указывали друг другу на полумёртвого парня со стриженой головой и в рваной одежде.

-Это тот самый...парень настоящий герой...подумать только, я и не думал, что в наше время ещё остались такие...

Глядя сквозь пелену полуобморока на эти расплывающиеся перед глазами фигурки, Виктор в ответ лишь отрицательно качал головой.

-О чём вы говорите? Я вовсе не герой. Я просто...человек.

Мимо пробежало десяток, одетых во всё черное, вооруженных охранников, державших в плотном кольце президента и нескольких министров. Этот недавний глава мира почему-то долго и пристально смотрел на Виктора и когда их взгляды, наконец, встретились, кивнул ему головой в знак благодарности.

-Спасибо тебе. Сегодня ты спас своего президента. О тебе ещё долго все будут говорить на этой планете.

Виктор споткнулся и готов был снова упасть на землю, но какой то совершенно незнакомый человек тотчас подхватил его и потянул вперёд.

-Держись. Мы не позволим тебе остаться здесь.

Кое-как они всё же успели добраться до станции метро. За ними следом уже шла погоня. Десяток фаталокских пехотинцев обшаривали окрестности, истребляя всех на своём пути. Внутри этого подземелья, как ни странно, по прежнему горел свет, работал эскалатор, а к перрону (о чудо) даже подошёл электропоезд. Вагоны в одно мгновение были заполнены беженцами, но когда внутрь вошли Джагар и его дочь, поддерживающие под руки полумёртвого Виктора, люди тотчас расступились и освободили им одно из ближайших сидений. Виктор уселся у окна и рукавом вытер кровь с лица. Поезд тронулся. Перед глазами мелькали вспышки фонарей, монотонной чередой проносящиеся снаружи. Неужели на поверхности идёт война? Или всё это, лишь какой то ужасный кошмар, приснившийся ему в бреду? Чем люди заслужили себе такое наказание? Куда все бегут? От чего спасаются? Спасения нет. Все мы просто обречены...

Виктор и сам не заметил, как он уснул. Ему снилось его детство. Эта часть его жизни теперь была настолько ясной и подробной, словно она была записана на плёнку.

Он был один в большом светлом доме. Вокруг была только глухая, мёртвая тишина. По телевизору крутили ещё какой то старинный чёрно-белый фильм без звука. Он был уже вполне взрослый, но именно сейчас ему было почему то очень страшно. Он даже не мог понять почему. Просто какая то скрытая и навязчивая тревога. Ему было уже пятнадцать лет. Кто-то громко стучал в окно. Это был сорок третий этаж жилого небоскрёба в центре Центраполиса. Виктор выбежал на кухню и отдёрнул занавески. Это была чайка, огромная белая чайка, которая как сумасшедшая билась о прозрачный стеклопластик. Он хотел прогнать ее, но птица в тот миг, словно совсем не замечала человека. Он убежал. Переключил телевизор на другой канал и сделал погромче звук. Тогда он даже не услышал, как кто-то открыл дверь их квартиры, прошел в спальню и, остановившись чуть позади, положил ему руку на плечо. Виктор вздрогнул и обернулся. За спиной стоял его дядя Вульф. Его лицо — оно было такое бледное, словно предвещающее какую то страшную беду.

-Твои родители погибли, малыш. Их машина взорвалась пару часов назад.

Пальцы подростка вдруг сжались в крепкие кулаки.

-Нет! Я не верю тебе. Уходи отсюда!!!

Виктор продолжал смотреть телевизор. Когда дядя, наконец, ушел, он бросился набирать номер их карманного телефона. Никто не снимал трубку. Он набирал его снова и снова, несколько часов подряд, пока за окном не сгустились сумерки. Затем Виктор ушёл в свою комнату, уткнулся лицом в подушку и заплакал.

Кто теперь позаботится о нем? Кто каждый день будет отправлять его в школу и следить, чтобы у него были сделаны уроки? Кто направит его в жизни и объяснит ему, что такое добро, а что — зло? Никто. Детство закончилось. Он остался совершенно один во всём этом огромном, жестоком и безумном мире.

Большинство варварских народов искренне верят в судьбу. Никчемная и глупая вера, в которой неудачи одних вызывают сочувствие и сострадание у других. У них даже существует целая философия о злом роке, о тёмной и светлой полосе в жизни. Еще бессмысленней выглядят их ритуалы, когда с помощью непонятных предметов они пытаются предсказать своё будущее. Какая гнусная и отвратительная ложь. Неудачами эти животные лишь прикрывают свою слабость и лень.

Если у тебя достаточно ума, если ты способен постоянно предугадывать миллионы вариантов развития событий и исправлять проблему ещё до её появления, то у тебя никогда не будет неудач. Фаталоки не верят в судьбу. Фаталоки верят только в свой разум и по этой причине нам нет и никогда не будет равных во всей огромной вселенной.

Высший Разум — лидер цивилизации

фаталоков.

Солнечная Система. Планета Земля. Центраполис, бывший Дворец Правительства. Второй день войны.

Младенец открыл глаза.

Голова огромного виртуального младенца, безукоризненной голограммой зависшая между двумя прожекторами, наконец, ожила. Пустой и вместе с тем гипнотизирующий взгляд без чувств и эмоций скользнул по стенам и остановился на одинокой механической фигуре фаталока, стоящего чуть в стороне.

-Император... — на этот раз против своих правил Сириул склонился гораздо ниже, чем обычно и даже припал на правое колено.

-Поднимитесь, генерал — я настаиваю.

-Как пожелаете.

Скрипя шарнирами, старый солдат поспешил повиноваться. Что-то случилось с ним в последнее время. Что-то словно сломало его изнутри и теперь вместо гордого офицера перед Императором стоял лишь покорный слуга.

-Что с вами, генерал? Вас совсем не узнать. Вы словно чувствуете за собой какую то вину. Может быть, вы пытаетесь что-то скрыть от меня?

-Я допустил ошибку,— не в силах больше выдерживать этот по детски наивный и вместе с тем такой острый и пронзительный взгляд, Сириул тотчас опустил голову вниз,— Я доверил командование одной из операций совершенно некомпетентному в этих делах солдату. Мой подчинённый...точнее сказать мой младший клон-сын, провалив задание, упустил правителя местных варваров и опорочил на глазах у сотен землян силу фаталокской военной машины. Теперь они не будут считать нас такими уж неуязвимыми. Абориген, победивший двоих наших пехотинцев, теперь станет у них героем. Люди будут поднимать восстания и вести партизанские вылазки. Нам следует ожидать новых потерь и нестабильности на этой планете до тех пор, пока всё местное население не будет полностью истреблено.

-Я знаю,— лицо младенца оставалось по прежнему невозмутимым,— Я знаю все, что вы хотите мне сказать. Я знаю все ваши мысли и переживания. Мне известно и то о чём вы даже не смеете думать. Вы хотели, чтобы ваш наследник добился славы в этой войне и с честью продолжил некогда великий род Сицилау. Вы заблуждались. Ваш род это отработанный материал. Когда-то он порождал величайших генералов и инженеров Империи, но это время навсегда ушло. Сицилау — это прошлое, у которого нет будущего. Вы, Сириул, последний из этого семейства и таких как вы, у вас уже больше не будет никогда. Впрочем, даже и вы на этот раз допустили ошибку. Это должно было произойти рано или поздно. Фаталокский генетический код, к сожалению, пока ещё не безупречен. Ваш полуорганический разум на десятки миллионов верных решений обязательно допускает одну оплошность. Это печально, но пока ещё неизбежно. Ступайте, генерал, накажите виновного и всегда помните об одной важной для вас вещи — однажды вы уже ошиблись, вторая ошибка станет для вас роковой.

Сириул ещё некоторое время неподвижно стоял на одном месте. Виртуальное лицо Императора постепенно меркло и теряло краски. Вскоре оно сделалось прозрачным и, наконец, исчезло словно дымка. В последний миг он даже заметил на нём усмешку. Ехидную, злобную усмешку полную высокомерия и превосходства. Нет. Наверное, это ему просто показалось. У этой программы по её природе просто не может быть эмоций. Он единственное абсолютно совершенное существо в этом мире. Впрочем...кто знает. Наказанием он для меня выбрал самое худшее, что я только мог себе представить. Я остался жив. Я даже сохранил за собой своё звание и свой статус, но вот только мой род с этого дня уже навсегда вычеркнут из списков великих патрицианских семейств Империи. Сегодня погибла главная цель всей моей жизни. Мое дальнейшее существование без продолжения рода потеряло всякий смысл.

Сириул медленно развернулся и двинулся вперёд по длинному узкому коридору. Это было здание бывшего Дворца Правительства Земли. Жалкая, хрупкая постройка с хаотичной планировкой. Символ и олицетворение всего этого варварского мира. Как же я теперь всех их ненавижу! Отрывистые и беспокойные мысли сами собой зарождались где-то в мозгу и навсегда откладывались в его памяти. Перед глазами один за другим вспыхивали сигналы недопустимого противоречия, и генерал тотчас отключал их непрерывным усилием своей воли. Хватит. К чему все эти размышления. Я не могу опускаться до животных эмоций. Особенно теперь. Снаружи меня ждут судьи и я должен наказать виновного. Все равно, что есть того уже никогда не изменить. Впереди виднелся выход. Сириул прикрепил к своей металлической голове специальную пластину из матового, солнцезащитного стекла и потянул на себя входную дверь. Лучше теперь думать о чём-нибудь другом. Снаружи в тот день была просто отменная погода. На чистом синем небе ярко светило большое и жёлтое солнце. На одно мгновение, взглянув на него краем глаза, старый фаталок поморщился и содрогнулся. Проклятый дневной свет. Как можно вообще жить и не ослепнуть в этом ужасном мире. Первым делом нужно будет обязательно подвесить над городом чёрный защитный купол. Хорошо для нас и очень плохо для тех остатков дикарей, что ещё по-прежнему скрываются здесь.

Его уже ждали. Тысяча бронепехотинцев была построена в идеальный геометрический квадрат. В центре этого построения ожидало своей участи жалкое существо в помятой техноплоти и с испорченной, безвольно болтающейся вдоль туловища, левой рукой. У него вдобавок очевидно были неисправности с глазными оптическими линзами, так как он постоянно оглядывался по сторонам и выдвигал вперёд голову, пытаясь рассмотреть то, что находиться на расстоянии всего нескольких метров.

Увидев это, Сириул внезапно замер. Перед ним был его младший клон-сын, поверженный и униженный. Он уже не мог больше бороться с противоречиями, возникающими в его электронном мозгу. Он просто стоял на одном месте и смотрел на него. Это было уже нечто совершенно другое, чем всё то, что он испытывал раньше. Он уже даже не думал о сохранении своего семейства. Это были глубинные дикие эмоции животного, защищающего своё потомство. Как бы он теперь хотел оказаться на его месте. Он перенёс бы все, что угодно, только бы эта частица его ДНК, несколько десятков лет назад оторвавшаяся от него и ставшая затем самостоятельным организмом, перестала страдать.

В голове заревел сигнал тревоги. Электроника, не в силах выдерживать такие перегрузки, отключалась и тут же автоматически переходила на альтернативный режим. Стоящие перед ним ближайшие офицеры, очевидно, уловили исходящие от него сигналы и тотчас, словно по команде, обернулись все в его сторону. Один даже подошёл на несколько шагов и сквозь тёмное солнцезащитное стекло попытался заглянуть ему в глаза.

-С вами всё в порядке, генерал?

-Да... немедленно вернитесь в строй, солдат.

Подождав немного пока улетучатся глупые и опасные мысли, Сириул двинулся вперед. Ровный строй, словно безупречный механизм, тотчас расступился перед ним и точно так же сомкнулся за его спиной. Старик прошёл поближе к своему сыну и остановился. Прямо напротив его, из противоположных рядов одновременно навстречу ему вышли трое других знатных фаталокских офицеров. Это были трое присяжных, а также трое судей, трое обвинителей и трое защитников. Они остановились точно на том же расстоянии от центра квадрата, что и генерал. Строгие геометрические формы всегда были в большом почёте у фаталоков. Присяжные стояли с одной стороны, Сириул с другой, а осуждённый Якус — в самом центре всей этой конструкции. Он был один: растерянный, испуганный и раздавленный пристальным взглядом сотен своих соотечественников, для которых ещё несколько дней назад он был важной фигурой, а сейчас — самым низким и презираемым животным.

Трое офицеров внимательно осмотрели свою жертву. Первый глядел на него с ненавистью, второй с негодованием, третий — с презрением. Суд начался.

Первый присяжный сделал шаг вперёд.

-Офицер Якус Сицилау, как вам известно, вы обвиняетесь в преступной халатности и в отказе от выполнения приказов, повлекшие за собой гибель пятидесяти ваших подчинённых и провале тщательно подготовленной операции. Что вы теперь можете сказать в своё оправдание?

Его мысли в тот миг были отрывисты, гордость сломлена, а воля подавлена. Нужно что-то говорить. Может быть, у него ещё есть небольшой шанс оправдаться. Нужно отрицать обвинения. Только бы не дать себя запутать этим троим судьям. Они профессионалы во всем, что касается законов Империи. Они будут цепляться за каждое неверное слово и если он позволит себе сказать что-то не так — он пропал.

-Я не виновен. Я просто решил уничтожить это животное, которое лежало неподалёку от меня.

Первый присяжный отступил назад и его место занял Второй.

-Уничтожение животного — это второстепенная работа. Второстепенная и в вашем случае совершенно необязательная. Вашей главной целью было их правительство. Таким образом, вы сейчас сами на своих словах подтвердили, что вы сознательно решили вместо основной выполнить второстепенную задачу, подвергая неоправданному риску себя и своих подчинённых.

От напряжения Якус почувствовал сильную боль в затылке. Какой же я бестолковый. Об оправдании теперь можно уже и не думать. Я сам своими словами толкаю себя в пропасть.

Вместо Второго присяжного теперь заговорил Третий:

-Давайте пока опустим вопрос о том, почему вас так легко победил какой-то варвар на своём примитивном движущемся механизме. Это характеризует вас как ничтожного бойца, но само по себе это пока ещё не преступление. Скажите лучше, почему вы не отдали приказ своим солдатам выгружаться из капсулы, в то время как земные танки уже въехали на площадь?

-У меня было неисправно переговорное устройство.

-А почему вы в таком случае не приказали им выгружаться ещё раньше, сразу после приземления?

Перед тем как дать ответ Якус вдруг подсознательно засомневался. Судьи готовили ему новую ловушку, но тогда может быть из-за волнения и страха он просто не смог вовремя разглядеть её.

-Я решил, что меня и ещё одного солдата-огнемётчика вполне будет достаточно для захвата Дворца Правительства.

-А вам известно кто отдал приказ о том, чтобы использовать во время штурма все пятьдесят пехотинцев?

-Мой отец — генерал Сириул Сицилау...

Судьи переглянулись. Вперед снова вышел первый из них.

-Таким образом, вы пренебрегли его решением. Вы посчитали, что вы более компетентны в военном вопросе, чем генерал, победивший в сотнях сражений, и поставили себя выше его. Теперь мне остаётся только выдвинуть против вас новые обвинения. Это уже гораздо больше, чем просто неподчинение приказу. Вы без всяких на то оснований поставили под сомнение военные способности одного из величайших полководцев всей нашей Империи.

-Нет,— перед глазами Якуса поплыли красные круги. Он искал в строю офицеров Сириула, но не мог найти его и почувствовать его поддержку. Даже совершенная автоматическая система защиты мозга была не в состоянии в тот миг справиться с недопустимым кровяным давлением. Его захлестнул порыв эмоций. Вся техноплоть вдруг начала дрожать, а голос сорвался на дикий и истерический крик,— Чего вы все здесь от меня хотите! Неужели вы не видите — я всего лишь ребенок. Я только несколько месяцев назад стал фаталоком.

Голос судьи в противовес ему был необычайно спокойным и холодным.

-То есть вы хотите сказать, что из-за своего возраста вы были пока не готовы к войне. Но вы знали об этом раньше и, не смотря на это, все же согласились принять на себя командование столь важной операцией. Вам было сразу известно, что под вашим руководством план захвата правительства в любом случае потерпит крах, но вы не отказались от этого. По-моему это ни много, ни мало звучит как умышленное вредительство вооружённым силам Империи.

-Мне просто не повезло.

-Император по этому поводу говорил: "Нет злого рока, есть только лень и слабоумие". Вы только что перед всеми, без всяких на то оснований, принизили способности генерала Сириула Сицилау, неужели вы теперь ещё и хотите поставить под сомнение слова самого Высшего Разума?

-Нет...

Якус судорожно обвёл взглядом ровный строй пехотинцев. Он не мог видеть их, перед ним были только их слабые и размытые силуэты. Но он мог их чувствовать. Он словно читал их мысли, в которых было лишь презрение самой высшей степени. Его вдруг охватила невероятная жалость к самому себе. Моя судьба предрешена. Моя жизнь закончилась. А я ведь так хотел раньше стать великим генералом и прославить своё семейство. Глупец. У меня никогда не было будущего. Какая то ужасная ошибка, какое то скрытое уродство было во мне с самого моего рождения и ждало своего времени. Я недостоин носить великое имя фаталока. Лучше бы уж мне навсегда оставаться животным или беспомощным калекой, чем всего несколько минут терпеть такой страшный позор. Хватит...когда же всё это, наконец, закончится.

-Вы хотите сказать что-то еще, офицер?

-Уже нет,— Якус опустил голову вниз,— Я виновен. Делайте со мной все, что пожелаете нужным. Присяжные обернулись к нему спиной. Затем они долго о чём-то переговаривались между собой и, наконец, спустя некоторое время, один из них снова шагнул в его сторону. Якус боялся и вместе с тем ждал наступления этого рокового момента.

-Обвиняемый, по нашему общему мнению вы являетесь абсолютно неспособным к военной специальности. Чтобы хоть частично компенсировать затраты государства на ваше обучение, а также на создание и ремонт вашей техноплоти, вы будете направлены в одну из добывающих систем Империи, в качестве рабочего низшего десятого социального статуса без права карьерного роста. Также вы будете навсегда лишены вашей фамилии и любой принадлежности к роду Сицилау, а вместо имени вам в самое ближайшее время будет присуждён личный порядковый номер.

Якус закрыл глаза и с силой сжал кулак своей единственной работоспособной руки. Судья выждал короткую паузу и затем продолжил всё тем же ровным, безжизненным голосом:

-Но поскольку планета, на которой состоялся данный суд, пока ещё находится на военном положении, приговор присяжных может носить только рекомендационный характер. В нашем случае главное слово остаётся за командующим армией и губернатором этих территорий.

Все взоры в один миг обратились на Сириула. Подождав несколько секунд, он затем подошёл вперёд и остановился всего в метре от своего сына.

-Итак, генерал, вы подтверждаете наше достаточно гуманное решение по отношению к осуждённому?

-Нет.

Судьи переглянулись.

-И какой же в таком случае будет ваш личный приговор?

-Ликвидировать преступника.

По рядам прошёл приглушённый ропот. Второй присяжный снова сменил Первого. Он поднял правую руку, призывая соблюдать тишину, а сам внимательно посмотрел на генерала, пытаясь уловить в нём растерянность или эмоции. Но это было напрасно. Старый солдат в этот миг, как ни странно, был абсолютно спокоен и невозмутим.

-В таком случае, когда вы прикажете начинать операцию казни?

-Незамедлительно. Как только у нас появятся для этого все необходимые технические возможности.

Сириул сделал ещё один шаг вперёд и с высоты посмотрел на того, кто ещё совсем недавно был его самым способным и самым любимым клон-сыном.

-Видеть тебя больше не могу, ничтожество.

Герой ничем не храбрее обычного человека, просто его храбрости хватает на пять минут дольше.

Ральф Вальдо Змерсон.

Солнечная Система. Планета земля. Одна из станций метрополитена Центраполиса. Второй день войны.

Виктору снился сон. Второй сон за ночь, в котором он уже не был перепуганным подростком, потерявшим своих родителей. Он вырос. За одно мгновение повзрослеть почти на двадцать лет можно было только во сне. То, что он видел уже не было столь чётким и реальным как прежде. Никакого смысла — одни ощущения. Чертовски приятные, кстати, ощущения. Он ощущал рядом с собой женский образ неземной красоты; со светлыми волосами и мягкими чертами лица. До чего же теперь не хотелось просыпаться и покидать этот мир.

Виктор открыл глаза. Сон улетучился. Где это он вообще? Его окружали унылые серые стены, сплошь изрисованные граффити. А ещё тут были люди. Сбившись в кучки, они сидели и лежали на длинных скамейках. Кто-то кричал, кто-то метался из стороны в сторону, не находя себе места. Совсем рядом орал грудной ребёнок, неподалёку, обхватив лицо руками, тихонько плакала убитая горем немолодая женщина. Что это вокруг за безумие такое? Почему они не идут домой? Что они вообще все здесь делают? Виктор поднялся на ноги и осмотрелся. Он был на станции метрополитена.

Теперь он вспомнил. Неожиданно в памяти пронеслись взрывы, разрушенный Центраполис и война. ВОЙНА!!! На поверхности сотнями тысяч гибнут люди и плавится бетон. Неужели всё это случилось на самом деле. Ему вдруг стало не по себе. Почувствовав внезапное головокружение, Виктор присел на край скамейки. Страшная реальность со всей её болью, негативом и безысходностью навалилась на него. Стало так холодно и жутко. Что будет со всеми этими людьми? Неспособные прожить и дня без своего привычного комфорта, изнеженные, страдающие постоянными депрессиями из-за плохой погоды, испорченные цивилизацией и извращённые современной поп культурой, многие из них просто вымрут без своих кондиционеров и служб доставки товаров на дом. Выживут единицы. Скорее всего, кто и до войны привык ночевать в разрушенных зданиях и картонных коробках.

Где-то рядом мелькнул силуэт молодой девушки. Всего не одну секунду она остановилась и как-то странно посмотрела на него. Когда их взгляды встретились, она тотчас смущённо отвела глаза в сторону и снова исчезла в плотной толпе. Где же он видел её раньше? Может, это она причудилась ему во сне? Наверное, нет. Та была совсем другая. Почему же тогда её черты кажутся теперь такими знакомыми?

Люди всё прибывали. Они приходили по рельсам с других станций и рассказывали страшные вещи о том, что творится снаружи. Чудовища охотятся за ними как за дикими животными. Одиночек расстреливают, группы сгоняют в специальные контейнеры и увозят, похоже, для пыток и каких то генетических экспериментов. Снаружи все станции метрополитена уже завалены обломками для того, чтобы те, кто остался под землёй, поскорей вымерли от голода и болезней. Среди сотен отрывочных рассказов уже сложно было отличить правду от вымысла, порожденного напуганным воображением. Многие всерьёз верили, что захватчики — это нечистая сила. Переубедить их было почти невозможно.

Между рядами людей ходил молодой человек с длинными волосами и белой одежде, выдающей в нём приверженца секты О'Жея. Он громко кричал и водил по сторонам глазами, в которых явно читался фанатизм, близкий к душевному помешательству.

-Конец света настал. Ад уже распахнул перед всеми нами свои врата. Сам сатана с бесчисленными легионами спустился на землю, чтобы уничтожить вашу плоть и забрать себе вашу душу. Спасения нет. Антицивилизалы так долго просили Люцифера, чтобы он пришёл к ним. Он исполнил их просьбу. Теперь мы обречены. Мы все скоро погибнем.

Где-то рядом снова заплакал грудной ребенок. Виктор вдруг почувствовал леденящий холод, сковавший всё его тело. По-прежнему болела разбитая голова. Хотелось, есть и хотелось...остаться одному и больше не слышать этих криков и причитаний. Что происходит?.. Неужели весь этот абсурдный кошмар и есть реальность?

-Рад, что ты всё-таки остался жив, парень.

Виктор обернулся. За его спиной стоял Джагар, в полицейской форме, с пистолетом в кобуре и, по-прежнему, с одним браслетом от наручников на правой руке.

-Ты не в обиде за то, что я сразу хотел пустить тебе пулю в лоб?

-Ты далеко не первый кто приставлял ствол к моему виску.

-У тебя было бурное прошлое?

-Вроде того.

Джагар поднял глаза и внимательно посмотрел на этого молодого человека, совсем недавно спасшего его дочь. Странный он какой то. С виду обычный неформал и бездельник. Таких он десятками давил и сажал по тюрьмам. Но этот, если внимательно присмотреться, какой то совсем другой. Было в нём что-то особое. Он не часть серой, агрессивной и безумной толпы. Он личность, причем личность, как ни глупо и старомодно это сейчас звучит, способная иногда на благородные поступки. Неожиданно перед глазами вновь пронеслась площадь перед Дворцом Правительства. Крики, заглушаемые взрывами, чудовища, идущие растоптать его дочь и этот молодой человек, который, рискуя своей жизнью, не раздумывая, бросился её спасать. Странно. Или я совсем не разбираюсь в людях или просто он какой то совсем не такой как другие.

-Кстати, как я здесь очутился?

-Приехал на метро с другой станции. Ты проспал всю дорогу и ещё целый день здесь на скамейке. Моя дочь всё время была с тобой рядом. Она теперь просто боготворит тебя.

-Где же она сейчас — твоя дочь?

-Она немного стесняется. Понимаешь, она врят ли похожа на тех девушек, с которыми ты был знаком прежде. Детство она провела не на улице, а за книгами и учебой. Из-за этого она до сих пор ещё немного стесняется парней.

-Могу я, в таком случае, её хотя бы увидеть?

-Думаю, что да. Она уже давно ждёт здесь.

Полицейский обернулся назад и, отыскав в толпе молодую девушку, махнул ей рукой.

-Сола, что же ты там стоишь? Подойди к нам на минуту.

Виктор сразу узнал ее. Это с ней они встретились взглядами, как только он проснулся, и это ради неё он тогда на простом автобусе бросился наперерез вооружённому до зубов инопланетному монстру. Девушка медленно шла вперед, опустив голову и не смея взглянуть на своего спасителя. Ей было около двадцати лет и в своей ещё совсем детской застенчивости, а также без прежних тяжёлых очков и с распущенными волосами она выглядела вполне привлекательно.

Когда она подошла поближе, их взгляды, наконец, встретились. Эти большие зелёные глаза — они словно притягивали и затем обжигали изнутри. Виктор не мог оторваться. Точно! Это её он видел в своём сне.

Джагар куда то исчез. Они остались наедине, если не считать толпу, которой в тот миг было абсолютно всё равно до того, что двое молодых людей просто стоят и, не отрываясь, смотрят друг на друга.

-Ты герой,— тихо проговорила Сола тихим, застенчивым голосом.

-Я?..

-Да. Ты спас мне жизнь, а ведь мы с тобой тогда даже не были знакомы.

-Я и сам не знаю, как это всё произошло.

-Не правда. Я всё хорошо помню. Ты знал, что делал. Ты ведь герой. Не понимаю, почему отец после всего того, что случилось не самого высокого о тебе мнения.

Виктор вдруг усмехнулся.

-И, что же он обо мне говорит?

-Он сказал, что ты один из неформалов, что ты угнал машину и, чуть было, не сбил несколько человек. Я не верю всему этому. Я знаю, что ты не преступник.

Недавняя улыбка мгновенно сошла с лица Виктора. Он отвёл глаза в сторону и сделал шаг назад. В эти секунды ему вдруг стало так мучительно стыдно и неловко за всю свою прошлую жизнь. То, что не удавалось его дяде, то, что не удавалось его родным и близким, а позже — полицейским и адвокатам на протяжении многих лет вдруг получилось у какой то совсем незнакомой девушки. Да, что в ней вообще такого?

-Кто же ты такой на самом деле?

-Теперь я уже и сам этого не знаю.

На стенах погасли осветительные фонари. У людей отняли ещё одно достижение их цивилизации. Станция погрузилась во мрак и вокруг ещё громче, чем прежде стали слышны стоны и плачь. Это событие словно отрезвило Виктора. Он вновь вспомнил, что наверху по-прежнему идёт война. Зачем я это делаю? Зачем пытаюсь оправдаться в чём-то перед этой дочкой легавого? Зачем мне меняться — я ведь всё равно скоро умру, если не от снаряда пришельца, то уж точно от голода. Это неизбежно. Чудес не бывает.

Неподалёку загорелся костер. Кто-то ломал сиденья в вагонах и использовал их как топливо. Потянуло горьким запахом горелого пластика. В темноте Виктор потерял Солу. Может, это было и к лучшему. Он медленно подошёл к огню и присел чуть в стороне от всех остальных. Люди пытались согреть в пламени свои прозябшие руки. Как они теперь были похожи на призраков, такие же печальные и безжизненные.

-Тебя что-то тревожит, парень?

Это снова был Джагар. На миг Виктор взглянул на него и затем снова обернулся в ту сторону, где горел костёр.

-Следишь за мной?

-Зачем? Просто хочу поговорить. Скажи что-нибудь, облегчи свою душу.

-Я самый последний идиот на этом свете. Сколько я себя помню, я всегда сам ломал и калечил собственную жизнь.

-Таких как ты, много.

-Это врят ли.

Долг, честь, достоинство и доблесть — когда-то раньше я так искренне верил во всё это. Теперь я потерял веру. Остались только боль и страх. Государство, служению которому я мечтал посвятить всю свою жизнь, предало и растоптало меня. Оно приговорило меня к смерти. Огромная фаталокская машина под названием общество просто выбросит меня, словно испорченный винтик и скоро заменит его другим. Меня даже никто не спросил насчёт того, что я сам об этом думаю. Да и зачем? Теперь я уже никто. Я просто ноль. Я просто животное без имени и фамилии, которое скоро будет уничтожено. А как я теперь хочу жить. Жить просто ради самой жизни. Умирать страшно. Ждать своей смерти — ещё страшнее.

Якус Сицилау.

Солнечная Система. Планета Земля. Центраполис, бывший Дворец Правительства. Одиннадцатый день войны.

Тяжёлые монотонные шаги металлических ног по каменному полу грохотом разносились по длинному узкому коридору. Этот грохот эхом отражался от гладких стен, смешивался со скрежетом шарниров и затем с утроенной силой бил по слуховым сенсорам.

Их было трое. Точнее сказать двое полноценных фаталоков и одно несчастное упирающееся существо, которого они, схватив под руки, силой волокли в кабинет могильщика.

-Отпустите меня, прошу... пожалейте.

Якус, было, с надеждой взглянул в лицо одного из своих сопровождающих, но под маской из тонированного стекла, он не увидел и капли жалости к своему горю. Какой же я дурак. Зачем я верю в несбыточное? До этого, находясь в камере, я каждый раз с надеждой вскакивал с места, только издали, заслышав чьи то шаги. До последней минуты я верил, что отец откроет передо мной дверь и отменит свой приговор. Теперь я надеюсь на этих двоих, но они ведь всего только исполнители. Хватит пустых иллюзий. Я живу лишь до того момента, пока иду по этому коридору. За порогом могильщика эта жизнь навсегда оборвётся.

Якус попытался идти чуть медленнее и сделать шаги чуть короче, но в ответ на это один из сопровождающих с силой толкнул его в спину.

-Пошевеливайся, животное. У меня достаточно гораздо более важных дел, чем трата времени на такое ничтожество как ты.

Почему вся прошлая жизнь не проносится перед моими глазами? Может я жил ещё слишком мало на этом свете и мне просто нечего вспомнить. Хотя нет. Я вспомнил, как недавно меня точно так же вели на операцию "второго рождения". Впрочем, в этом так мало общего. Тогда из меня хотели сделать фаталока, сейчас — кучу искорёженного металла.

Коридор заканчивался всего, через каких то два десятка метров. Я не хочу туда! Кто нибудь, прошу вас, остановите это безумие!!!

Я чувствую боль. Странно. С тех пор как я примерил техноплоть, я, казалось, навсегда забыл об этом чисто физическом ощущении. Да и как может болеть напичканный электроникой кусок железа. Но, похоже, во мне ещё осталось кое-что от моего прежнего Я. Это мой мозг. В экстремальной ситуации он начал отвергать чужеродные искусственные элементы, а те в ответ посылали в него лёгкие разряды электричества.

Двое фаталоков остановились. Его путь подошёл к концу. Они отворили перед ним дверь и втолкнули Якуса в кабинет с ужасной громоздкой машиной, которая уничтожит в нём органическую жизнь и извлечёт из него детали ещё пригодные для других, более достойных граждан "Великой Фаталокской Империи".

Внутри его уже поджидал могильщик. Фаталок-рабочий в ржавой стальной техноплоти нажал на несколько рычагов, после чего обернулся и внимательно посмотрел на свою жертву.

-Постарайся в точности выполнить мои указания и попусту не тратить моё время. Сегодня мне ещё нужно установить несколько пулемётных турелей в городе.

Якус попятился назад. С какой лёгкостью он говорит о моей казни. Неужели для него лишить жизни офицера, при виде которого ещё несколько дней назад он покорно склонил бы голову, это обычная и рутинная работа. Как я ему завидую. Как бы я теперь хотел быть этим, может быть самым последним гражданином во всей Империи. Но, похоже, "не судьба".

Механизм могильщика начал медленно шевелить своими щупальцами. Щупальца-ключи и щупальца-зажимы, словно живые существа, тянулись к техноплоти Якуса, желая поскорей разобрать его на мелкие части.

Я не хочу туда! Как это жутко и противно — медленно умирать. Тысячи гигабайт информации за несколько мгновений в последний раз пронеслись в памяти осуждённого на смерть. Одновременно он радовался и грустил, восторгался и презирал, любил и ненавидел. Но вскоре все чувства ушли. Осталось только одно. Он НЕНАВИДЕЛ!!! Ненавидел своего отца, ненавидел офицеров, которые были рады, что главный наследник из знатного семейства вдруг оказался ниже последнего животного, ненавидел судей, ненавидел Императора, начавшего эту войну, но больше всего он теперь ненавидел ту смутную и расплывчатую тень дикаря внутри автобуса, что так легко оборвал его блестящую карьеру и лишил его права жить на этом свете. Если бы не ты, идиот, я прожил бы совсем другую жизнь. Из электронной памяти мгновенно всплыл его образ: безобразный примат со стриженой головой, нахальным взглядом и придурковатым выражением лица. Жалкая тварь! Миллион, таких как ты, не стоят одной моей жизни.

-Прошу вас, осуждённый, ведите себя спокойно. Своим поведением вы затрудняете мою работу.

Взгляд Якуса метнулся в сторону могильщика, все ещё манипулирующего какими то кнопками на клавиатуре.

-Ненавижу!!!

На какое то время он вдруг перестал контролировать свой разум. Эмоции, миллионы лет назад присущие его органическим предкам. Эмоции, которые за многие поколения "настоящих фаталоков" были так безжалостно задавлены и задушены строгим воспитанием и хитроумными электронными устройствами, вышли наружу из самых тёмных закоулков сознания и завладели его механическим телом. Якус и сам не знал, что с ним теперь происходит. Он уже не был сам собой. Вместо него другой Якус — дикий зверь, ужасный и хаотичный вырвался на свободу из своей старой клетки.

Могильщик повернул голову и тут же с ужасом отшатнулся от этого ненормального и обезумевшего фаталока. Последнее, что он увидел, была сжатая ладонь, метнувшаяся в сторону его лица и с лёгкостью пробившая прочный стеклопластик герметичного головного шлёма.

Ярость тотчас ушла. Она исчезла в одно мгновение, и только прежнее лёгкое электрическое покалывание где-то в затылке ещё напоминало о пережитом сумасшествии. Якус открыл глаза. Он посмотрел на свою правую руку и вздрогнул. По пальцам медленно стекала кровь и остатки фаталокского мозга.

Что же я наделал...

На коридоре снова послышались шаги. Это было ужасно. Разум на грани полной истерики пытался ещё найти выход из этой ситуации. Я убийца. Я убил гражданина Империи. Что же сейчас со мной будет? По сравнению с этим все прежние обвинения лишь детские шалости. Мое имя станет ругательным, а мой род — навсегда проклят.

Рядом с ним, словно статуя, лишённая жизни в неестественной позе замер рабочий-могильщик. Шаги на коридоре стали громче, но затем они начали удаляться. Кто-то просто прошёл мимо этого кабинета, даже и, не предполагая, что рядом произошло преступление равного которому уже не случалось в фаталокской истории многие и многие сотни лет. Как же это тяжело — бояться каждого шороха.

Затем Якус обернулся и снова взглянул на труп. В его глазах неожиданно промелькнула новая робкая надежда. Может это и есть его шанс избежать смерти. Взять себе чужое имя, чужую жизнь, чужую...техноплоть. Стать самым незначительным и незаметным гражданином в огромной Империи. Покорно исполнять свою работу, не строить великих амбиций и не высовываться, лишь бы только не дать повода кому-нибудь даже заподозрить себя в том кто он такой на самом деле.

Он по-прежнему ещё плохо соображал и поэтому его действия теперь были чисто механическими. Подняв стоящую техноплоть могильщика, он затем уложил её внутрь машины и начал с бешеной скоростью перебирать кнопками на панели приборов. На то чтобы перепрограммировать устройство понадобилось всего несколько минут. Механизм быстро отделил изуродованную голову рабочего от его техноплоти. Шлем теперь, правда, уже никуда не годился, но к счастью в хранилище было несколько запасных. Якус ещё немного постоял на одном месте и затем прилёг на кушетку рядом с тем, кого он только что лишил самого ценного на этом свете — священной фаталокской жизни.

Какие страшные вещи я совершаю. Сначала я ослушался приказа. Такое вообще то иногда случается среди офицеров и солдат, но это очень редко и их всегда строго наказывают. Затем я совершил убийство себе подобного. Это нонсенс. Такие преступления за тысячи лет существования Империи можно сосчитать по пальцам и тех, кто совершил их, презирают до сих пор и будут презирать всегда. Наконец теперь я готов сделать нечто ещё более ужасное — солгать, выдать себя за другого и жить его жизнью. Ложь противоестественна для разума фаталока. Как я смогу существовать дальше? Находиться внутри огромного государства — системы, где личная жизнь прозрачна, а старшие абсолютно всё знают о своих подчинённых. В этом мире ради порядка и спокойствия даже мысли перестали быть секретом. Эмоции передаются на короткие расстояния, а память, встроенная в техноплоть, исправно записывает всё о чём ты думаешь и сохраняет это для того, чтобы затем в случае необходимости кто-то мог запросто залезть туда и от начала до конца прочитать всю твою личность.

Меня скоро поймают. Я это знаю. Какой позор мне тогда придётся перенести. Я действительно ничтожество. Впрочем, может быть, мне повезет, и я ещё сдохну прямо здесь, во время пересадки техноплоти.

Якус лежал на спине и, не мигая, смотрел на потолок. Над ним, словно живые змеи кружились и извивались блестящие металлические щупальца. Операция продлится несколько часов, за это время кто-нибудь обязательно может зайти сюда и увидеть, что здесь происходит. По крайней мере, это будет моя месть для всех их. После этого всё высшее руководство земного гарнизона за халатность и невнимание полетит вслед за мной куда подальше. Многих разберут прямо здесь, в этом кабинете, а некоторых (в том числе и моего отца) словно трупы, в металлических ящиках отправят на Нагу и там, в Центральном Ярусе казнят на глазах и миллионов зрителей.

Бешеный круговорот этих нелепых и хаотичных мыслей внезапно был прерван тихом щелчком. Затем наступила пустота. Старая техноплоть была отключена и питание мозга переведено на альтернативный режим. Якус чувствовал, как будто его разум был подвешен в центре какой то бесконечной, темной бездны без капли света и звука. Это был словно сон. Странно, ведь фаталоки никогда не спят. Это удел животных, а представители высшей жизни не могут позволить себе тратить драгоценное время на такое пустое и бесполезное занятие. Но другого объяснения этому просто не существовало. Вокруг был сплошной мрак, но затем из этой темноты вдали вдруг вышел ровный строй элитных фаталокских пехотинцев. Четко чеканя шаг, они шли прямо на Якуса.

-Убийца...

Их было ровно пять десятков. Пять десятков превосходных солдат, погибших по его вине около главного здания правительства варваров.

-Остановитесь!!!

Все они тотчас замерли, после чего одновременно в знак приветствия своему офицеру вытянули вперёд свои правые руки и что-то громко и отрывисто прокричали на непонятном языке.

-Что вы все от меня хотите?!

Ответом была лишь тишина. Якус вглядывался в их лица, но за толстыми матовыми стёклами он увидел лишь белые черепа мертвецов. Затем среди них внезапно появился ещё кто-то. Он даже не имел своей техноплоти — так призрак, изуродованная и бестелесная тень, плывущая где-то над головами всех остальных. Он не подчинялся его приказам, он просто приближался всё ближе и ближе, с каждым разом всё увеличиваясь в размерах. Якус сразу узнал его. Это был тот рабочий, которого он только что убил собственными руками.

-Отдай мне то, что ты забрал у меня,— его голос был хриплым и больным,— отдай мне мою техноплоть, перевертыш.

Якус вздрогнул и закричал. Он, наконец, то очнулся от этого ужасного кошмара. В глаза резко ударил яркий, нестерпимый свет. На самом деле этот свет был словно одинокое мерцание далёкой звезды на ночном небе. Самый привычный и допустимый свет для зрения фаталоков, но после тьмы, что привиделась ему во сне, это было словно сотня гигантских, направленных в лицо прожекторов.

Якус ожидал, что вокруг него уже должны стоять вооружённые солдаты с приказом немедленно арестовать его, но как ни странно комната была абсолютно пуста. Взгляд бешено метался по углам, словно пытаясь найти кого-то кто, может быть, укрылся там и всё это время следил за ним. Но глаза упирались лишь в голые стены. В последнюю очередь он, наконец, обратил внимание на свою новую техноплоть. В отличие от прежней — лёгкой и гидрофатовой эта была сделана из стали: неудобная, дешевая и ржавая.

Кто же я такой теперь? Новая память подключилась к мозгу и уже начала обмен с ним первыми мегабайтами информации.

Возраст: 483 года.

Имя: Фарио.

Фамилия: отсутствует.

Принадлежность к семейству: отсутствует.

Профессия: универсальный рабочий.

Социальный статус: восьмой уровень.

Возможность карьерного роста: существует, но маловероятна и нежелательна.

Кофициент разума: девяносто три процента.

Снаружи снова послышались чьи то шаги. Как же это тяжело и невыносимо жить и вздрагивать при каждом шорохе. Неужели теперь это будет продолжаться вечно? Якус попытался подняться, но каждое движение давалось ему сейчас с таким трудом и было таким неестественным, что его на миг охватил ужас. К новой техноплоти ещё нужно было привыкнуть. У его соотечественников на это порой уходило по несколько дней, а о том, чтобы просто встать и пойти теперь не могло быть даже и речи.

Якус проклинал всех на свете и, похоже, дикая ненависть в итоге придала ему достаточно сил. Он кое-как выбрался из аппарата могильщика и на коленях, медленно и резкими рывками, пополз к центру кабинета. Затем он (как и сразу после своего "второго рождения") огромным усилием сосредоточил весь свой разум и, шатаясь, поднялся на обе ноги.

В тот же миг дверь резко распахнулась. В проёме появился младший фаталокский офицер и сразу, с каким то особым, странным подозрением посмотрел прямо на него.

-Что здесь происходит? Почему ты так долго возился с этим подсудимым?

-П-произошли н-некоторые технические з-затруднения,— Якус пытался придать своим словам твёрдость и уверенность, но расстроенные голосовые динамики могли лишь с заиканием выплёвывать хриплые и невнятные звуки,— В-впрочем теперь все неполадки п-полностью устранены.

-Пойдем. У командования для тебя есть кое какая работа.

Ноги были словно накрепко привинчены к полу. Двигать ими было настолько сложно, насколько это вообще можно было себе представить. Но Якуса уже словно толкала изнутри какая то невиданная, огромная сила. Он только представил себе, что может произойти, если его сейчас раскроют и, тотчас, правая ступня шагнула вперед. Он пошел, пока ещё медленно и, спотыкаясь, но это уже было не просто большим, а поистине великолепным прогрессом даже по меркам его собственной "высшей" расы.

Расстояние по коридору в пятьдесят метров словно растянулись на целую вечность. В эти мгновения Якус, как никогда, вдруг почувствовал себя таким слабым и беспомощным. Приходилось идти с невероятным напряжением всего своего разума. Приходилось идти, ежесекундно ощущая на своём затылке пристальный взгляд офицера. Но всё же он нашёл в себе остатки сил, чтобы кое-как добраться до плотной железной двери, за которой был долгожданный выход. Когда рука, уже было, потянулась к ручке, сзади внезапно раздался резкий и громкий окрик:

-Стоять.

Всего несколькими длинными шагами офицер догнал его и остановился где-то всего в пяти метрах позади. Теперь Якус уже даже мог читать его эмоции. В них было так много жуткого недоверия и подозрительности.

-Почему ты хромаешь?

-У меня п-произошёл обрыв двенадцатого бета-образного к-коленного контакта.

-В таком случае немедленно обратись к технику. Неуважение к своей техноплоти есть неуважение к самому государству.

Якус почувствовал, как будто с его плеч тотчас свалилась тяжёлая ноша. Так будет продолжаться всегда. Чтобы выжить в этом мире ему придётся научиться постоянно лгать. Как это всё мерзко и отвратительно. Лучше всего — это постараться, как можно реже попадаться на глаза другим фаталокам.

-Н-ну я пойду.

-Куда? Или, может, ты хочешь ослепнуть от этого проклятого земного света?

-И что же мне д-делать?

-Просто надень солнцезащитную маску, идиот.

В последнее время я всё чаще вижу сны. Странно. Почему раньше это происходило со мной так редко? Некоторые из них словно живые картины, они пугают меня своим мраком и безысходностью. Почему в них так много тёмных тонов и так мало — света и надежды? Я не знаю. Иногда я думаю над этим и никак не могу найти ответа.

Этой ночью мне приснился огромный старый грузовик, на большой скорости мчащийся по дороге. Я был внутри его, а рядом со мной сидел водитель и управлял этой громадиной. Был отличный ясный, солнечный день, но вдруг он неожиданно сменился ночью. Стало холодно и жутко. Цветущий город за обочиной в один миг превратился в руины, от которых несло ужасной болью и смертью. Я обернулся налево. Водитель куда то исчез и машина оказалась совершенно без управления.

Нужно обязательно сделать выбор; взять руль в свои руки или просто оставаться на своём месте и дожидаться когда ты разобьешься на первом повороте. Нужно было поскорей принимать решение. Неожиданно я почувствовал, что я здесь не один. Еще одна, какая то жизнь находится рядом со мной и верит в меня со всей силой, на которую она только способна. Я не мог подвести её.

Я проснулся. Я весь дрожал от волнения. Я всматривался глазами в темноту и жадно вдыхал сырой и холодный воздух станции подземки. Затем я понял. Меня вдруг словно осенило. Дорога, которая мне приснилась во сне — это и есть вся моя жизнь.

Виктор Морган.

Солнечная Система. Планета Земля. Подземный Центраполис. Тридцать седьмой день войны.

Люди теперь уже даже перестали быть похожими на людей. Они были словно тени — измученные и голодные, которые время от времени ещё мелькали где-то там, в кромешной тьме. Сколько времени прошло с тех пор как они все здесь уже находятся? Может быть неделя, а может быть уже и целый месяц. Они уже сожгли все стулья и обшивку вагонов и съели все чипсы и шоколадки из разбитых торговых автоматов. Затем наступил голод. Как жить дальше? Что делать? Теперь этого уже не знал никто.

Как ни ужасно было находиться на этой станции, люди всё прибывали и прибывали сюда из других мест. Недавно сюда притащили несколько полуживых тел с поверхности. Трое несчастных попались на глаза фаталокскому патрулю и их тела оказались полностью изрешечены десятками небольших зубчатых шариков вроде картечи. Они умерли почти сразу и о них тут же забыли. Смерть стала слишком привычным зрелищем в последнее время.

С тех пор как погас свет, Виктор больше ни разу не видел Солу. Он постоянно твердил себе, что это даже к лучшему. Он уже твёрдо решил — эта девушка не для него. Она не из его круга. Он почти забыл ее, но почему-то он по-прежнему ходил между скамеек с беженцами и пристально всматривался в каждое лицо, все ещё надеясь найти этого прелестного ангела в человеческом облике.

Какой то человек, по-видимому, прежде очень богатый, умолял бомжа в рваных лохмотьях поменять сворованный им из магазина пирожок, торчащий из грязного кармана, на свои дорогие бриллиантовые часы. В ответ тот лишь смеялся ему прямо в лицо. Кучка бывших антицивилизалов расположилась чуть в стороне от всех остальных. Из всех беженцев они вели себя, пожалуй, наиболее тихо и спокойно. Великая Революция Хаоса была давно забыта и большинство из них повыбрасывали даже то, чем до войны гордились больше всего — своими вставными вампирскими челюстями.

Виктор присел на скамейку. Какой то тип рядом с ним уже который час безнадёжно крутил свой карманный телефон, пытаясь поймать одну из тысяч существовавших ранее радиостанций. Наконец это ему удалось. Сквозь треск помех и шума, неожиданно громкий голос диктора из динамика разнёсся по всей подземке:

-...должны быть тверже. Мы должны быть сильнее. Мы не можем себе позволить сломаться в этот трагический момент. Война началась — от этого нам уже никуда не уйти. Первые часы бомбардировок унесли около полумиллиарда жизней, то есть в десять раз больше чем погибло во всю Вторую Мировую. Но и эти потери могут ещё многократно увеличиться через пол года, если мы не предпримем ответных действий.

К счастью президент Александр Франкони и его правительство, укрывшиеся сейчас в одном из бункеров под городом, совместно разработали план первоначальных военных действий. Из южных пригородов в направлении Центраполиса уже вышла танковая колонна при поддержке сил полиции и добровольцев. С севера и запада движутся пять дивизий пехоты и одна дивизия элитных гренадеров. По подсчётам министра обороны город может быть освобождён уже в течении ближайшей недели.

За время пока говорило радио, подземка словно вымерла. Затаив дыхание, люди с жадностью слушали последние новости, и только какой то грудной ребёнок где-то вдали, пока ещё не понимая, что происходит, по прежнему продолжал громко кричать.

-Нашему государству теперь, похоже, больше чем когда-либо нужны герои. Оказалось, что они всё ещё остались в нашем обществе. Многие уже знают о подвиге Виктора Моргана, который на Главной Площади без оружия вступил в бой с двумя вражескими машинами и, рискуя жизнью, спас своего президента. Вот он — истинный пример для подражания! Этот человек когда то служил в полиции, но и после своего увольнения продолжал оставаться образцовым и законопослушным гражданином. (Слушая это, Виктор неожиданно сам про себя тихонько усмехнулся). Он от начала и до конца посвятил свою жизнь служению народу и государству. Мы точно не знаем, выжил ли он после этой битвы. Если да — то мы уверены, что его ещё ждут великие дела. Если нет — то память о нём будет вечно жива в наших сердцах.

Вскоре голос по радио смолк. Его снова заглушил шквал помех и невнятного шума. Это был, может быть последний радиоэфир в истории человечества. Виктор поднялся и сделал несколько длинных шагов в темноту. Почему-то сейчас он особенно остро почувствовал весь ужас катастрофы, постигшей его народ. Почему всё это произошло? Неужели люди и на самом деле заслужили себе такое наказание? За всё время, что прошло с начала войны, здесь в подземелье он не увидел ни одного улыбающегося лица. Только боль и отчаянье, а иногда ещё полное безразличие и отрешённость.

Цивилизация, которая медленно и кропотливо создавалась на протяжении десятков тысяч лет, вдруг сгорела и рухнула в течении всего нескольких коротких часов. Люди иногда ещё вспоминали прежнюю жизнь. Это теперь казалось таким далеким, словно с тех пор уже прошли многие и многие годы. Они не говорили о преступности и безнравственности, они, казалось, навсегда забыли о ненавистном многими правительстве и антицивилизалах. По сравнению с настоящим, прошлое теперь казалось почти что раем на земле.

Это был рай, который они навсегда потеряли. Прошлая жизнь не вернётся к ним больше никогда, и даже известия о наступлении на Центраполис уцелевших после бомбёжек войск не могли вселить надежды в эти отчаявшиеся души. Тот, кто видел фаталоков в действии знал, что никакая армия на свете не в силах остановить их. Эти чудовища непобедимы и они будут убивать и мучить их до тех пор, пока на Земле, наконец, не исчезнет самый последний её житель.

Будущего нет. Виктор неподвижно стоял на одном месте, погруженный в свои мысли, когда издали до него вдруг донёсся одинокий крик. Кричала молодая девушка. Он сразу узнал этот чудный, знакомый голос. Голос звал его на помощь. Не секунды больше не раздумывая, расталкивая в стороны полуслепых от кромешной тьмы людей, Виктор бросился вперед. В другом конце подземки, рядом с рельсами железной дороги он, наконец, обнаружил Солу. Она кричала и извивалась, но чья то огромная рука сдавила её за горло и прижала к стенке вагона.

-Кому теперь нужна твоя девственность, дура? Давай, доставь мне удовольствие, скоро мы ведь всё равно здесь все к чёрту сдохнем.

-Убери от неё свои лапы, мразь.

Виктор был уже всего в двух шагах от них. Насильник, не спеша, обернулся и со снисходительной усмешкой посмотрел на своего нового соперника. Это был настоящий великан: огромный, жирный и неуклюжий. Его лицо покрывала густая чёрная борода, а от носа до левого глаза тянулся кривой, уродливый шрам.

-Прочь с дороги, сопляк.

Он уже было хорошенько замахнулся своей свободной рукой, но ещё раньше быстрый и невероятно сильный удар из темноты отбросил здоровяка назад. Виктор сделал ещё один шаг и, теперь уже с каким то особым трепетом, посмотрел на стоящую рядом Солу. Как давно он уже её не видел. Как он вообще смог прожить без неё всё это время. Волосы её были растрепаны, одежда местами изорвана в клочья, а из разбитой губы текла струйка крови. Весь её вид теперь выражал полное несчастье и страх. Несколько мгновений она просто молчала, до конца ещё не веря в своё спасение, а затем просто обняла Виктора, положила свою голову ему на плечо и тихо заплакала.

-Я не могу больше так. Это так страшно и больно — находиться здесь. Ты спас меня уже во второй раз. После отца ты для меня самый дорогой на этом свете человек. Придумай что угодно, ты ведь теперь мой ангел-хранитель.

Они просто так стояли и молчали ещё некоторое время, пока из толпы, окружающей их, вдруг не вырвался какой то человек и не бросился прямо к ним. В этой низкой и коренастой фигуре Виктор тотчас узнал Джагара. Теперь он выглядел по настоящему страшным. Губы его дрожали, а глаза были полны дикого, необузданного гнева. Увидев его, Сола вскрикнула и отскочила в сторону. Бывший полицейский, сразу заметив разбитую губу и разорванное платье своей дочери, не раздумывая, достал пистолет и направил его прямо на Виктора.

-Мерзавец! Подлая, преступная скотина, рано или поздно от тебя этого следовало ожидать!

-Нет, папа,— Сола вдруг бросилась вперёд и закрыла собой ствол, который вот-вот готов был выплюнуть изрядную порцию свинца в её спасителя,— Ты всё не так понял. Он спас меня.

-Этот угонщик машин?.. — Джагар с большим недоверием сначала посмотрел на Виктора, затем на свою дочь и уж после он заметил огромного типа, по прежнему валяющегося на шпалах и вытирающего с лица кровавые сопли,— Чёрт... похоже я снова ошибся в тебе, парень.

Он быстро спрятал пистолет и принялся что-то долго объяснять своей дочери. До Виктора иногда ещё долетали отрывки их разговора. Они говорили достаточно громко и почему-то время от времени оборачивались в его сторону. Даже по одному выражению их лиц можно было узнать достаточно. Во взгляде Солы он отчётливо видел девушку, первый раз в жизни узнавшую, что такое любовь, во взгляде её отца — подозрительную полицейскую ищейку, которая замечала вокруг себя только одних врагов.

-Папа, почему тебе так не нравится Виктор?

-Ты ошибаешься. Он на самом деле не такой уж и плохой парень как я подумал о нём сразу. Я безумно благодарен ему за то, что он спас тебе жизнь, но, не смотря на это, я больше никогда не хочу видеть вас вместе.

-Я уже достаточно взрослая, для того чтобы самой принимать решения.

-Нет. Ты ещё слишком молода. Ты ещё не знаешь, что наше общество делится на две категории: порядочных людей и мразь. К сожалению, этот твой парень принадлежит не к тому миру, что и мы с тобой. Я вижу, в нём есть что-то и хорошее, но этого слишком мало. Между вами пропасть и никто из вас никогда не сможет преодолеть её.

-Ты говоришь, так как будто мы живём в том прежнем, старом мире.

-Мир рухнул — ты права. Нет больше городов и правительств, но люди остались прежними.

-Мне всё равно.

-Всё равно? Ты ведь даже не знаешь, чем он занимался раньше. Все они одинаковы: антицивилизалы, наркоторговцы, байкеры и прочие проходимцы. Ты хоть знаешь что заполняет жизнь этих людей? Разбои, преступления, беспорядочные половые связи, драки, погромы, спиртное и наркотики. Неужели ты хочешь связать своё будущее с одним из них?

-Но, может быть, он ещё изменится?

-Никогда. Пока я работал в полиции, я видел сотни таких как он. Их арестовывали и сажали по тюрьмам, а когда они выходили на свободу, то продолжали заниматься тем же что и прежде. За всю свою жизнь я не видел никого кто смог бы исправиться. Это как болезнь, от которой пока ещё не придумали лекарства.

Сола молчала. Она просто молчала, не в состоянии больше вымолвить ни слова. Услышанное ошеломило ее. Все её мечты, все надежды, весь мир, который она создала сама для себя, вдруг рухнул в одно мгновение. Издали она была похожа на застывшую статую и лишь сплошная, кромешная тьма скрывала от всех её дрожащие губы и глаза полные слёз.

-Ты прав, отец. У нас с ним нет ничего общего. Я никогда больше не увижу его и не позову на помощь. Я никогда больше не встречусь с ним наяву, но вот только и забыть его я уже больше не смогу никогда.

-НИКОГДА!!!

Последние слова Виктор расслышал особенно отчетливо. Сердце почему-то, на несколько мгновений, замерло в груди и затем вдруг застучало с бешенной, удвоенной силой. Сейчас ему хотелось просто исчезнуть из этого мира. Провалиться сквозь землю, испариться, разложиться на атомы, а ещё лучше — никогда не рождаться и не жить этой самой проклятой жизнью. Словно чем-то обиженный ребёнок он закрыл лицо руками и бросился прочь, наталкиваясь в темноте на чьи то тела и спотыкаясь о чьи то ноги.

Какой я был дурак. Как я мог надеется, что у порядочной девушки и уличного бандита может быть что-то общее. Джагар был прав — это пропасть, которую никто не сможет преодолеть. Слушай ты, чертово инопланетное отродье, почему ты не пристрелил меня, тогда когда я ещё только собирался сбить тебя на автобусе?!

Очнулся Виктор в холодном и сыром углу, рядом с разбитым торговым автоматом. Кто-то, уже которое время, сильно тряс его за плечо.

-Просыпайся, приятель, нечего тут распускать сопли. Тебя бросила девчонка — подумаешь проблема. Ты ведь парень не промах, я сам видел, как ты здорово нокаутировал этого тупого, жирного борова.

Перед ним был незнакомый человек, невысокого роста и с короткими рыжими волосами.

-Кто ты такой?

-Скажи сначала — ты голоден или нет?

-Да, я чертовски хочу поесть, а теперь... — Эрикс вдруг на лету поймал его руку и до хруста костей сжал её своей ладонью,— Теперь говори кто ты такой и, что тебе от меня нужно?

-Я тот, у кого есть очень много всякой еды и я хочу, чтобы ты просто отвёл меня к ней.

-Говори поточнее. Я не люблю загадок.

Скрипя зубами от боли, человек всё же как-то вырвался из железной хватки Виктора и тотчас отошёл на шаг назад.

-Я владелец небольшого продуктового магазина на другом конце города. Его, конечно, сейчас разбомбили, но под магазином остался склад и продуктов в нём столько, что хватит нам на пол года, если не больше.

-Как ты собираешься туда добраться? Центраполис, говорят, весь кишит фаталокскими патрулями.

Маленький, рыжий человек почесал голову и усмехнулся.

-Мы пойдём по линии метрополитена и затем через канализацию. Не правда ли — хитро придумано?

-Может быть, вот только я пока ещё не пойму одной вещи — зачем я тебе нужен для всего этого?

-Ну, парень, ты, похоже, совсем ничего не знаешь о том, что вокруг творится. Под землёй гуляют очень плохие ребята и они охотятся за...человеческим мясом,— сказав это, он на миг содрогнулся, после чего смело сделал шаг вперёд и протянул Виктору свою правую ладонь,— Ну, что двигаемся? Из нас получится хороший дуэт. Ты умеешь постоять за себя, я умею находить места, где находится много всякой жратвы. Вместе мы не пропадём.

Виктор поднял голову и тут незнакомец увидел в его глазах ту печаль, которая могла быть только у человека, в один миг потерявшего всё на этом свете.

-Мне жаль, но поищи себе лучше в телохранители кого-нибудь другого.

-А как же ты сам?

-Мне теперь уже плевать, буду я жить или нет,— сказав это, он вдруг поднялся на ноги и, отвернувшись, уткнулся лицом в холодную, гладкую стену. Сжатый кулак в бессильной злобе обрушился на торговый автомат и тот громко зазвенел в ответ остатками разбитого стекла,— Зачем ты предлагаешь мне способ, чтобы избежать смерти? Зачем мне ещё дальше продолжать своё глупое, никчемное существование? Я не хочу этого. Жизнь потеряла для меня всякий смысл. Лучше уж ты держисьот меня подальше.

Так он простоял минут десять. Незнакомец с рыжими волосами также продолжал оставаться на своём месте. Когда прошло ещё достаточно времени, он как бы невзначай тихо спросил:

-Это ведь ты был там, на площади, когда всё началось? Ты, рискуя жизнью, на автобусе бросился в бой, спас девушку и заодно и нашего президента.

-Да, это я.

-Я всё это видел собственными глазами. Поэтому, кстати, я и выбрал тебя из всех остальных. Тогда, у Дворца Правительства я видел сильного человека, который знал настоящую цену жизни. Куда всё это теперь подевалось?

-Я не тот, кем меня все считают.

-Все вокруг не могут ошибаться.

Виктор резко обернулся к своему собеседнику. Он отрывисто дышал, а глаза его горели дикой и необузданной яростью. Но затем злоба исчезла, вот только печаль осталась прежней.

-Я согласен.

-Вот это уже другой разговор.

-Но с нами пойдёт ещё два человека.

Лицо владельца магазина тотчас исказила гримаса недоумения.

-Но в таком случае еды нам хватит совсем ненадолго.

-Ты не дослушал меня до конца. Я проведу вас туда куда будет нужно. Во время всего пути я буду, как смогу, защищать и оберегать вас, а когда мы окажемся у цели, я просто исчезну и вы меня больше никогда не увидите.

Человек с рыжими волосами как вкопанный стоял на одном месте и, не в состоянии больше вымолвить и слова, глупо кивал головой. В темноте были хорошо видны его круглые от удивления, блестящие зрачки. Когда Виктор закончил, он тихо кашлянул и задал только один короткий вопрос:

-Ты обрекаешь себя на голодную смерть только из-за этой девушки?

-Да.

-И как после этого ты можешь сомневаться в том герой ты или нет? Я всю жизнь хотел быть похожим на такого как ты, но, выходит, я был слишком мелковат и слишком труслив для таких поступков.

-Хватит пустых разговоров. Вспомни лучше ещё раз хорошенько весь путь, что нам придётся пройти, а я пока поговорю с её папашей полицейским.

Виктор уже развернулся к нему спиной и собирался идти, когда сзади послышался тихий, сдавленный окрик:

-Подожди.

-Чего ты ещё хочешь?

Незнакомец протянул ему свою правую руку.

-Кстати меня зовут Пол, если тебе вдруг интересно моё имя.

Ответное крепкое рукопожатие заставило его даже чуть-чуть скорчиться от боли.

-Виктор Морган, рад был познакомиться.

Джагар стоял на своём прежнем месте, в углу у пустующего и разбитого вагона. Глаза его, словно глаза дикой кошки, внимательно и спокойно следили по сторонам, а правая рука (ещё по старой привычке) лежала на рукоятке пистолета. Он, казалось, словно сам уже давно поджидал Виктора и когда тот, наконец, появился в поле его зрения, первым сделал шаг ему навстречу.

-Нам с тобой стоит серьёзно поговорить, парень,— его пальцы сцепились в прочный клубок, словно этим движением он пытался раздавить какого-то своего воображаемого противника,— Я хорошо знаю — моя дочь неравнодушна к тебе, да и ты сам вроде тоже. Если это так и ты на самом деле желаешь ей добра, то ты должен прекратить её детские, наивные страдания и раз и навсегда исчезнуть из её жизни.

-Это так. Мне действительно лучше уйти и никогда больше с вами не встречаться, но перед этим я должен для вас обоих кое-что сделать. Я здесь знаю одного человека, он владелец небольшого магазинчика со складом полным продуктов. Он опасается идти туда сам и за то, что я проведу его, он готов отдать мне половину всех своих припасов. Я согласился сделать всё как он говорил, а то, что я получу в награду, я готов полностью отдать для вас с Солой.

-Благодарю, конечно, за такую "трогательную" заботу, но я не могу это принять от тебя. Ты и без того уже слишком много всего сделал для нас обоих.

-Я прошу не ради вас, Джагар. Я прошу ради Солы. Неужели вы хотите, чтобы она погибла от голода здесь в этой чёртовой сырой яме, полной психов и свихнувшихся маньяков?

Услышав это, бывший полицейский вдруг переменился в лице. Как будто в нём сломался старый, проверенный годами механизм и теперь его сознание начала раздирать тяжёлая внутренняя борьба.

-Пойми, мне пока ещё слишком сложно научиться доверять такому как ты. Слишком уж много в своей жизни мне приходилось от имени закона охотиться за вами и ограждать от вас наше драгоценное общество. Я не знаю, что происходит. Я вижу людей, которые ещё совсем недавно, судя по всему, были порядочными гражданами и которые теперь вдруг превратились в диких зверей, готовых перегрызть друг другу горло из-за кусочка пиццы или пакетика чипсов. А ещё я вижу того, кого я раньше посчитал бы негодяем и кто теперь готов бескорыстно отдать всё ради девушки, которая даже никогда не сможет ответить ему взаимностью. Я не знаю, что мне теперь думать обо всей человеческой расе. Я совсем запутался.

Виктор улыбнулся и положил свою руку на плечо полицейского.

-Можете оставаться если при своём прежнем мнении, офицер. Только позвольте мне сейчас спасти ваши жизни.

-Похоже на этот раз мне придётся согласиться. Вот уж никогда раньше не думал, что когда-то человек вроде тебя окажется единственным кому я смогу доверять во всём этом проклятом мире.

Путь до разрушенного магазина оказался, на самом деле, гораздо более долгим и утомительным чем они предполагали сразу. Это только на скоростном автомобиле, да и то без пробок и остановок, пересечь Центраполис можно было за какой то час или полтора. Пешком эта дорога растянулась на долгие дни. Казалось, не будет конца этим длинным железнодорожным рельсам, уходящим в темноту, казалось, нет счёта шагам, пройденным ими за каждые сутки. Во время пути они ничего не ели и почти не спали. Спать было опасно, есть было просто нечего. Скоро они начали выбиваться из сил и только один Виктор, идущий впереди и разведывающий дорогу этому небольшому отряду, казалось, совсем не знал усталости. Словно какая то нечеловеческая сила всё время гнала его вперед. Это было вдвойне странно, ведь для всех остальных конец всего этого пути означал надежду, отдых и много еды. Для него же это значило расставание со, ставшими уже родными для него, людьми и начало новых, тяжелых испытаний.

За всё это время он почти не виделся с Солой. Это был, словно их общий молчаливый договор — оборвать всякую связь между собой ещё до разлуки. Так будет легче расставаться и так будет легче, затем, навсегда забыть друг друга. Когда Виктор оказывался рядом, Сола прятала глаза и отходила в сторону. Джагар был прав — между ними не может быть ничего общего.

Впрочем, любые чувства в это время были просто неуместны. Старый мир вокруг них неотвратимо погибал. Этот мир голодал и коченел от холода. Вдоль линии метрополитена валялись сотни трупов, которые теперь некому было даже похоронить. В этих условиях выживали немногие. Среди них уже не было места изнеженным, мягкотелым гуманистам. Оставались лишь сильные, жестокие и беспринципные люди — настоящие хищники, в которых чувство самосохранения подавляло собой всё остальное. Сложно было теперь сказать кто они: новый биологический вид, следующая ступень в развитии человечества или просто последняя агония угасающей на этой планете жизни — те, кто будут ещё долго бороться за себя и вымрут чуть позже всех остальных. В любом случае с той прежней цивилизацией, существовавшей на Земле долгие тысячи лет, теперь уже было покончено навсегда.

По пути им часто попадались станции метрополитена. Одни были битком набиты народом, другие по какой то причине были абсолютно безлюдны. От первых несло болью и безысходностью, от вторых опустошением и жуткой мёртвой тишиной. А ещё часто они встречали группы людей, рыскавших вдоль линии железной дороги. Это были зарождающиеся под землёй банды грабителей и стервятников. Они пока ещё не рисковали напасть на их отряд (в те времена эти шайки были пока ещё слишком слабы и малочисленны), а лишь издали наблюдали за этими странными путешественниками, косились на пистолет Джагара и затем исчезали в кромешной подземной тьме, ставшей для них теперь защитой и новым домом.

К концу четвёртого дня их путь по линии подземки подошёл к концу. Ветка железной дороги по подсчётам Пола проходила где-то в пяти-шести километрах от его магазина и поэтому дальше им пришлось идти уже через канализацию. Это был последний рывок перед долгожданным финишем, но именно этот отрезок дороги оказался и самым сложным. Мало того, что воздух здесь был просто пронизан густой, ужасной сыростью, перемешанной с запахом плесени и отходов, так ещё и вместо людей их везде, куда ни посмотри, окружали огромные, серые и злобные полчища крыс.

Раньше, еще до войны, когда люди на поверхности жили относительно сыто и спокойно, популяция этих животных выросла просто до фантастических размеров. Крыс исправно кормили подземные мусорные склады и за это время они сделались толстыми, ленивыми и беззаботными. Если раньше кому-то в городе приносили пиццу и она вдруг оказывалась с грибами а не с сыром или на обёртке купленной шоколадки было написано больше калорий чем полагалось при диете, то всё это тут же отправлялось в мусоропровод, а оттуда — прямиком под землю.

Пока специальные машины успевали упаковывать и перерабатывать отходы, крысы исправно выбирали из них всё то, что только могло быть для них съедобным. Теперь же когда Центраполис лежал в руинах и этот поток полностью прекратился, обитатели канализаций вдруг сделались злобными и агрессивными. Они были везде куда ни посмотри, они облепили собой все стены и их маленькие жёлтые глаза, сотнями светящихся точек из темноты неподвижно следили за небольшой группой людей, непонятно зачем оказавшихся здесь, прямо на их территории.

Для Солы это испытание было особенно сложным. Она уже была почти на грани истерики, но крысы чем дальше, тем начинали лишь громче пищать, а когда к ним приближались поближе (словно объясняя, кто здесь хозяин) скалили свои острые зубы и казалось вот-вот готовы были все вместе одновременно сорваться со своих мест и разорвать на части этих непрошенных гостей. Но, похоже, кроме крыс здесь был ещё кто-то. Сола, наверное, была единственной кто хоть как-то замечала это. В сплошной непроглядной тьме она не могла его видеть. Она только чувствовала, что словно какое то странное, уродливое и горбатое существо идёт по пятам и внимательно следит за ними с тех самых пор как они спустились в канализацию. Поначалу она решила, что от страха у неё просто едет крыша, но когда ощущение этого жуткого присутствия, наконец, достигло своего пика, она не выдержала и обо всём рассказала отцу.

Посмотрев на свою дочь и выслушав её рассказ, Джагар вначале не в шутку за неё встревожился, но затем он просто улыбнулся и, словно пытаясь успокоить, похлопал её по плечу.

-Я очень хорошо понимаю весь твой страх. Мне и самому немного не по себе в этом месте, хотя я и повидал в жизни очень многое. Что уж тут говорить о молодой девушке, которая из чистого, ухоженного, элитного университета попала прямиком в ад. Потерпи ещё чуть-чуть. Осталось совсем немного. Кроме нас здесь больше никого не может быть. Из людей здесь только я, ты, Пол и Виктор. Скоро весь этот кошмар закончится. Прошу тебя — держись и не думай больше ни о чём плохом и страшном.

Неожиданно, идущий теперь впереди других, Пол остановился. Он обернулся и неторопливо осмотрел всех своих новых попутчиков, после чего его лицо вдруг озарилось радостной и ликующей улыбкой.

-Друзья мои, если все мои расчёты оказались верны, то мы, наконец, оказались на месте. Добро пожаловать ко мне домой. С каким удовольствием я сейчас съем целую банку превосходной ветчины и запью её литровой бутылкой светлого пива,— его руки вдруг сами собой непроизвольно сжались в кулаки и взметнулись вверх,— Да! Мы, наконец, то прошли весь этот чёртов путь!

Джагар в ответ радостно улыбнулся, а Сола даже захлопала в ладоши. Правда, через миг её веселье тотчас улетучилось. Она посмотрела на Виктора, одиноко стоящего в стороне от всех остальных, и тут же к ней снова вернулась печаль ещё более глубокая чем та, что была ещё несколько часов назад, когда её жизнь балансировала между голодной смертью и душевным помешательством.

Пол уже начал было подниматься к канализационному люку по ржавой железной лестнице, как вдруг сильная рука Виктора схватила его и одним рывком сбросила вниз.

-Ты что делаешь?

-Подожди немного. На поверхности сейчас полно фаталокских патрулей.

Виктор сам поднялся вверх и, чуть-чуть приоткрыв тяжёлый люк, осмотрелся по сторонам. Снаружи была ночь и его уже привыкшие к темноте глаза начали медленно и внимательно осматривать мёртвые и покинутые руины этого некогда величайшего из городов.

Джагар не выдержал и подошёл вперёд на несколько шагов.

-Там есть кто-нибудь?

-Да. По крайней мере, одного из них я вижу достаточно отчётливо.

-Он далеко?

-Может быть метров двесте отсюда.

-А разрушенный магазин?

-Совсем рядом.

Бывший полицейский достал пистолет, снял его с предохранителя и крепко зажал рукоятку в своей правой ладони.

-Что будем делать?

-Подождём пока он обернётся к нам спиной.

Монотонный, словно тиканье часов, шум от шагов металлического чудовища раздавался на всю округу. Фаталокский солдат выстроил себе маршрут в виде правильного квадрата и за всё время патрулирования не сбивался от него ни на один сантиметр. Только что он прошёл на опасно близком расстоянии от этой кучки людей, но похоже его, реагирующие на движение датчики, в этот раз не обнаружили ничего подозрительного.

-Все приготовились. По моему сигналу поднимаемся вверх и быстро двигаемся за мной. На полпути к магазину находится одно полуразрушенное здание, в случае чего на время укроемся там.

Топот железного инопланетного монстра становился всё менее отчетливым. Когда его массивный чёрный силуэт, наконец, скрылся за поворотом улицы, Виктор тихонько отодвинул в сторону люк и ещё раз посмотрел на лица собравшихся внизу людей.

-Вперёд.

Один за другим они быстро выбрались наружу и побежали с той скоростью на какую только были способны. Сола правда от волнения немного замешкалась на железной лестнице, но Виктор вовремя успел её вытащить и во время бега старался держаться так, чтобы в случае чего прикрывать её своим телом от фаталокских пуль.

Патруль, едва виднеющийся вдали, тут же остановился. Он сразу уловил присутствие своих врагов, после чего его правая рука вооружённая тяжёлым пулемётом поднялась вверх и яркие вспышки от длинной очереди осветили перекрёсток на котором он находился.

К счастью развалины пятиэтажного дома были совсем рядом. Джагар первым успел укрыться в них, затем прибежали Виктор и Сола и последним там оказался Пол. Он ещё как-то странно остановился на одном месте, затем присел на одно колено и, наконец, повалился на холодный и мокрый асфальт. Только сейчас все заметили, что его грудь насквозь пробита снарядом величиной в кулак. Он хрипел и кашлял кровью, но в его открытых глазах ещё по прежнему продолжалась отчаянная борьба между жизнью и смертью. Сола тотчас бросилась к нему. Поначалу она ещё пыталась оказать какую-то медицинскую помощь, но, почувствовав затем тщётность всех этих попыток, от бессилия вдруг громко расплакалась. Пол в ответ погладил своими онемевшими пальцами её дрожащую ладонь и перед смертью даже чуть-чуть улыбнулся.

-Прошу тебя, больше не плачь. Не стоит проливать свои драгоценные слёзы из-за маленького серого человечка, если скоро ты потеряешь настоящего героя.

Пронзительный свист пуль заглушил его последние слова. Пришелец шёл прямо на них, извергая из пулемёта целый свинцовый град, уничтожающий всё на своём пути. Прочные бетонные плиты были для него такой же преградой как если бы они были картонными коробками. Даже не останавливаясь, он разносил их на части и с каждым шагом приближался всё ближе и ближе. Казалось спасения уже не было. Смерть была совсем рядом. Пистолет Джагара по сравнению с вооружением фаталока теперь выглядел лишь жалкой детской хлопушкой. Спрятав его обратно в кобуру, бывший полицейский поднял голову и с какой-то особой злобой посмотрел на, сидящего рядом, Виктора.

-Зачем ты привёл нас сюда, спаситель чёртов! Давай... думай, что нам делать дальше, ведь в последнее время именно ты здесь командуешь.

Во взгляде Виктора напротив были лишь спокойствие, сосредоточенность, а также дерзкая и отчаянная решительность.

-Нам нужно разделиться.

-Что?

-Я побегу в противоположную сторону. Может быть, это как-то отвлечёт нашего врага и даст вам время, чтобы найти более безопасное укрытие.

Джагар чуть-чуть высунулся наружу и мельком взглянул на проходящую рядом улицу. Вокруг было сплошное открытое пространство. Любой кто хоть на миг оказался бы здесь, тотчас превратился бы в дырявое решето.

-Это ведь чистое самоубийство. Ты не протянешь там и пары секунд.

-Может быть мне хватит везения, чтобы продержаться чуть дольше. В любом случае я всё равно не собираюсь долго жить на этом свете, а вот вы обязаны спастись. Хотя бы ради Солы.

Джагар опустил голову и начал тихо бубнить себе под нос то ли извинения, то ли недовольство. Затем он в последний раз посмотрел на Виктора и протянул ему свою руку.

-Удачи тебе, друг. Огромной... огромной удачи, ведь только она тебе может сейчас помочь. Если я когда-то был несправедлив к тебе — прости. Ты оказался гораздо лучше, чем я всё время о тебе думал.

Виктор крепко пожал протянутую ему руку и напоследок ещё раз посмотрел на Солу. Она по прежнему горько плакала, отвернувшись в сторону и закрыв лицо руками.

-Мне пора.

С кошачьим проворством выскочив из своего укрытия, он бросился прямо через улицу к соседнему полуразрушенному дому. Пули свистали совсем рядом. Они со всей своей силой вгрызались в асфальт и пробивали в нём огромные дыры, но словно по закону какой-то невероятной, дикой случайности ни одна из них не могла попасть в свою изначальную цель. Ещё миг и Виктор ловко укрылся за очередными развалинами. Это была словно игра в кошки-мышки. Следующие одна за другой безуспешные попытки могли бы вывести из себя любого охотника, но к сожалению, на этот раз, преследователем человека был фаталок, а эти существа не знали, что такое эмоции на протяжении вот уже сотен поколений.

Расстреляв весь боезапас и включив механизм, автоматически меняющий старую пулемётную ленту на новую, патруль бросился вдогонку за своей жертвой. Было удивительно как он вообще может бежать при своей массе и громоздкой конструкции, но как ни странно на деле его скорость оказалась просто фантастической.

Напичканный электроникой, хорошо вооруженный, технически безупречный механизм убийства уже догонял Виктора, а тот в эти мгновения, выбиваясь из сил и спотыкаясь, думал лишь об одном — пробежать ещё несколько шагов, вырвать у чудовища ещё несколько метров, чтобы отвести его ещё дальше от того, кого он теперь любил гораздо больше собственной жизни.

Выглянув из укрытия и обнаружив, что силуэт их врага уже почти скрылся вдали, Джагар пригнулся и как можно тише прошептал своей дочери:

-Нам пора. Пока он не вернулся, мы должны добраться до магазина.

Вместо ответа Сола продолжала оставаться на прежнем месте.

-Ты меня слышишь?! Нам пора идти!

Теперь она лишь подняла заплаканные и отрешённые глаза и отрицательно покачала головой.

-Я остаюсь здесь.

-Ах, вот, что ты надумала?!

Схватив её чуть выше локтя, Джагар резким рывком поднял свою дочь и силой потащил её за собой. Вначале девушка упиралась и пыталась вырваться из его хватки, но затем тело её вдруг обмякло и, прекратив всякое сопротивление, она словно тряпичная кукла пошла вперёд, механически передвигая ногами. К счастью магазин оказался совсем рядом. Бывший полицейский сразу отыскал среди развалин люк, ведущий под землю и, разбив с помощью пистолетного выстрела, висевший на нём старый навесной замок, первым опустился в склад битком набитый продуктами.

Подождав пока Сола окажется рядом, Джагар, наконец, зажёг спичку и осмотрелся вокруг. Такого восторга он врят ли испытал даже если бы вместо продовольственного склада оказался в золотом хранилище Центрального Банка. Маленький, слабый огонёк выхватил из мрака полки сплошь от земли до потолка занятые банками с консервированными продуктами и разноцветными вакуумными пакетами. А ещё там были коробки с яркими рисунками, огромный холодильник в углу и даже кое-что из мебели. Было похоже, что бывший владелец собирался жить здесь или кого-то прятать, иначе как ещё можно было объяснить наличие в складе старинной газовой плиты, соединенной с метановым баллоном и кондиционера, абсолютно бесполезного, правда без электрического тока. Не в силах сдерживаться, Джагар бросился к полке и, схватив с неё первый попавшийся пакет, разорвал зубами полиэтиленовую плёнку и принялся жадно есть, толком даже не разбирая, что там внутри. Когда первичный дикий голод, наконец, прошел, он обернулся и внимательно посмотрел на свою дочь. Сола, как и прежде лишь неподвижно сидела на одном месте и остекленевшими, заплаканными глазами смотрела в пустоту.

-Почему ты ничего не ешь?

-Я не хочу.

-Мы голодали почти целую неделю и после этого ты можешь говорить мне, что не хочешь есть? Это не нормально. Что же с тобой такое происходит?

-Зачем ты прогнал Виктора?

-Так... это уже никуда не годиться,— Джагар вдруг сделал резкий шаг вперёд и, наклонившись над своей дочерью, сильно встряхнул её за плечи,— Давай закончим этот разговор раз и навсегда. Запомни — я никого не прогонял. Он сам для себя выбрал этот путь отшельника.

-Ты всегда его ненавидел.

-Я лишь хотел оградить тебя от всяких нежелательных элементов.

-Человека который вот уже несколько раз подряд спас мою жизнь, ты называешь нежелательным элементом?

-Это всё уже не важно. Все твои переживания больше не имеют никакого смысла. Ты меня, надеюсь, хорошо понимаешь?! Все в прошлом. Того, что было больше не вернуть. Хватит страдать о несбыточном мираже. Все закончилось.

Их лица теперь были как раз напротив друг друга. Сола чуть-чуть приподняла голову. Ее взгляд был совершенно пустым. Так обычно выглядят люди обречённые на неизбежную смерть. Жизнь капля за каплей навсегда покидала молодую девушку.

-Ты прав, папа. Всё закончилось...для меня теперь уже всё закончилось.

Джагар как ошпаренный вскочил на ноги и пошёл прочь, на ходу ругаясь и о чём-то громко разговаривая с самим собой. Проходя через дверь, он вдруг резко остановился и изо всех сил яростно ударил кулаком о бетонную стенку.

-Дурак! Старый, упрямый дурак! Почему если я хочу кому-то помочь, все от этого только страдают? Кто дал мне право судить, что есть хорошо, а что плохо? Зачем я отпустил его? Почему я тогда не оказался на его месте?!!!

В первые дни войны я лишился всего. Погибла моя семья, растерялись друзья и близкие, место где стоял мой дом превратилось в глубокую воронку. Еще вчера я был счастлив и доволен собой, а сегодня я человек с полностью искалеченной судьбой. Что мне делать дальше...похоже, я знаю. Я солдат. Долгие годы меня учили сражаться. Я хорошо усвоил этот урок — теперь пришло время действовать.

Бойтесь земного солдата. Он может быть ленив и недисциплинирован если он не верит в то ради чего воюет, но если война сама пришла в его дом, он становится поистине страшным в своём гневе.

Александр Блэр — сержант восьмой

гвардейской дивизии элитных

гренадёров.

Солнечная Система. Планета Земля. Центральная Площадь Центраполиса. Сорок первый день войны.

С неба ярко жгло огромное, жёлтое, земное солнце. Его безжалостные лучи раскаляли всё вокруг, они казалось даже проникали сквозь поверхность техноплоти и приносили свой жар внутрь, в самое скопление микросхем и процессоров.

Якус как раз закончил установку восьмой автоматической турели и, выпрямившись во весь рост, с содроганием посмотрел за горизонт.

Проклятое местное светило! Весь этот климат: такой жаркий и влажный словно способствовал процветанию всевозможных органических вирусов. Все кто обитали на этой планете, без всякого сомнения, являлись вирусами, начиная от простейших одноклеточных организмов и заканчивая людьми. Как я всё это ненавижу: эту планету, этот вероломный и дикий народ, этот город, этих мелких животных, скрывающихся в развалинах, эти высокие безобразные растения, называемые пальмами, эту хаотичную культуру и всю эту тупиковую цивилизацию. Я немного изучал их историю. Я знаю — весь их, с позволения сказать, "прогресс" построен не на служению старшему, государству или Императору, а лишь на удовлетворении своих личных похотей и потребностей.

Лишь на миг, представив себе социальную структуру, существовавшего здесь до их общества, Якус тотчас с отвращением поморщился. Может он и был ужасным преступником и последним негодяем во всей вселенной, но он по прежнему оставался фаталоком, то есть высочайшим и недосягаемым венцом эволюции.

Неожиданно сам для себя он почему-то с особой, горькой тоской вспомнил Нагу. Вот он где — идеальный мир. Мир чётких линий и геометрически точных форм, мир гармонии и миллионов неотличимых друг от друга прямоугольных зданий. Мир безупречный и мир величественный в своей аскетичной простоте и функциональности. Как счастлив я был там и как несчастлив здесь. Как жаль, что я, похоже, не вернусь туда больше никогда.

Внезапно его размышления были прерваны громким хлопаньем открывающейся двери. Из бывшего Дворца земного правительства наружу вышел генерал Сириул в сопровождении нескольких своих высших офицеров. Этот новый губернатор Провинции Земля неторопливо осмотрелся по сторонам и почему-то затем надолго остановил свой взгляд на рабочем, устанавливающем очередную автоматическую турель на перекрёстке.

Почувствовав на себе внимание этих пристальных и словно проникающих в самую глубину сознания глаз, Якус вздрогнул.

"Прошу тебя, отвернись в другую сторону, папа. Каждая секунда, что ты смотришь на меня — это опасность для твоего клон-сына быть раскрытым и вновь преданным суду".

Сириул подозвал к себе одного из офицеров и о чём-то тихо спросил, указывая в его направлении.

"Неужели он что-то заподозрил? Только не сейчас. Я знаю, меня всё равно когда-нибудь обязательно раскроют. Это неизбежно, ведь ещё никому и никогда не удавалось уйти от фаталокского правосудия. Но пускай это случится чуть позже. Я буду самым незначительным звеном твоей великой армии. Мое лицо — оно ведь такое же как и у всех остальных (лица фаталоков после "второго рождения" вообще теряют все свои индивидуальные отличия). Я буду мало говорить, чтобы никто не узнал мой голос и я буду мало думать, чтобы никто не смог на расстоянии прочитать мои эмоции. Я буду послушным и покорным автоматом готовым к любой работе, только оставьте меня все в покое. Как ни ужасна моя жизнь, смерть я знаю будет ещё гораздо хуже".

Через мгновение Сириул отвернулся в другую сторону и тут же Якус сам, против своей воли, поднял голову и посмотрел ему в затылок. Сила и власть притягивают, но здесь было, похоже, ещё что-то. Ненависть и страх, смешанные с уважением, завистью и безнадёжным стремлением быть похожим на него. Как странно — ещё недавно я воспринимал себя почти как равного с тобой, а сегодня я похож на жалкое насекомое, которое не может оторвать взгляда от огромного великана.

Из здания Дворца Правительства вышел ещё один офицер и прямиком направился к Сириулу.

-Генерал, нам только что пришло сообщение с орбиты. Они подготовили солнцезащитный купол для Центраполиса.

-Давно пора. Местное светило уже начинает нас потихоньку убивать.

Резким движением офицер раскрыл перед ним чемоданчик, в стенку которого был вмонтирован экран с движущимися по нему несколькими светлыми точками.

-Капсула с плёнкой находится на расстоянии десяти километров от поверхности. Мы только что отправили к ней сигнал о начале плавного торможения.

-Когда она достигнет цели?

-Через двадцать минут и три секунды.

Якус насторожил свои слуховые сенсоры и до него издали начали доноситься обрывки этого разговора. Офицеры что-то говорили о солнцезащитном куполе над городом. Он раньше кое-что слышал о таких вещах. Их иногда устанавливали на захваченных планетах в местах большого скопления фаталокских войск. С помощью этих дорогих и сложных устройств можно было оградить достаточно внушительную территорию от яркого света, так ненавистного его соотечественникам и превратить день в сплошную ночь. Похоже, это было первой хорошей новостью за всё последнее время. Может быть, сейчас эта проклятая планета станет, наконец, хоть чуть-чуть похожа на его родную Нагу.

-Генерал, капсула полностью остановилась на уровне семи с половиной километров над поверхностью. Внешние зонды начинают постепенно натягивать плёнку.

Сириул поднял глаза вверх и первым заметил на небе едва различимую маленькую чёрную точку. Стоящий рядом офицер внимательно сверился с многочисленными столбиками цифр на экране и затем продолжил своим ровным монотонным голосом:

-Купол раскрылся на одну целую и восемь десятых процента. Отклонений от нормы не обнаружено.

-Сильные атмосферные колебания в этом регионе не смогут навредить ему?

-На этот случай существует специальный центр гибкого дистанционного управления зондами, который находится на одном из наших кораблей.

-Что произойдёт если связь между кораблём и куполом по каким-то причинам будет прервана?

-Купол полностью разрушится в течении получаса.

-Такое никогда не сможет произойти,— Сириул посмотрел вдаль и его правая кисть тотчас сжалась в крепкий кулак,— надеюсь я контролирую всё на этой проклятой планете.

Купол постепенно увеличивался в своих размерах. Из маленькой точки он превратился в обширное пятно, затем это пятно выросло до размеров огромной чёрной тучи, закрывающей своей тенью половину города и, наконец, эта туча вскоре полностью заслонила собой всё небо. Последние лучи света, словно навсегда прощаясь с этой несчастной землей, вырвались из-за горизонта, сверкнули напоследок где-то там вдали и быстро исчезли.

Центраполис погрузился во мрак. Фаталоки, стоящие неподалеку, как по команде сняли свои солнцезащитные маски и все вместе подняли свои глаза к небу. В темноте из массивных, неповоротливых статуй они словно преобразились в быстрые и неуловимые тени. Они любили темноту также как и люди любили солнечный свет. Темнота была их естественной средой обитания и родной стихией на протяжении вот уже многих и многих тысяч лет.

Якус вместе со всеми посмотрел вверх, но тут же после мгновения радости его снова охватила печаль. Как жаль, что я не могу наслаждаться всем этим как равный среди равных. Он закрутил последний зажим на, только что установленной им, турели и уже собирался перемещаться на следующую рабочую точку, когда до его слуха вдруг донеслись странные звуки. Какой-то тихий шорох вдали, возможно за развалинами длинного, углового дома в двухстах метрах к северу. Раньше он, скорее всего, не обратил бы на это никакого внимания. Когда-то он ничего не боялся, но теперь, когда среди своих соотечественников он начал чувствовать себя словно загнанный зверь, каждый звук приобрёл для него особое значение. Каждый звук он разбирал на многие составляющие и затем долго и тщательно анализировал. Там вдали ползком передвигалась группа аборигенов. Их было несколько десятков и их целью был Дворец Правительства.

Безумие какое-то. Они ведь не собираются столь ничтожными силами захватить весь центр города. Глупо и бессмысленно...если только их задачей не является уничтожение одного-единственного фаталока. Якус повернул голову и посмотрел на своего отца. Тот, по прежнему ни о чём не подозревая, неподвижно стоял на одном месте и смотрел на своё рукотворное, черное небо. Неожиданно почему-то вся та ненависть и злоба, что кипела в нём раньше куда-то исчезла и Якус снова почувствовал себя солдатом и патриотом. В его распоряжении было такое грозное оружие как стационарная пулемётная турель и через миг, вырвав её прямо с платформы, он на всей скорости бросился к новому губернатору Земли.

-Генерал Сириул.

Якус был уже совсем рядом, когда его отец резко обернулся и с недоумением посмотрел на какого-то странного рабочего, бегущего прямо на него.

-Что тебе нужно?

-Вас хотят уничтожить.

Длинная автоматная очередь тут же оборвала его слова. Десятки небольших пуль со звоном ударились о техноплоть Сириула и тут же разлетелись в разные стороны, не причиняя ему самому абсолютно никакого вреда.

-Дикари...

Генерал презрительно фыркнул, рассматривая валяющиеся у его ног расплющенные кусочки свинца, после чего с безразличием махнул рукой, отдавая офицерам приказ ликвидировать нападающих.

-Скорее отзовите назад своих солдат.

-С чего бы это?

-Это ловушка. Люди конечно примитивный народ, но всё же нам не стоит их так недооценивать.

Сириул обернулся и с любопытством посмотрел на этого дерзкого рабочего, осмелившегося вдруг давать ему свои советы. Он долго и внимательно изучал его лицо и в особенности его глаза — такие странные и такие до боли знакомые.

-Немедленно назовите мне своё точное имя.

-Яку...то есть Фарио.

-На каком основании вы, Фарио, вмешиваетесь в дела военных. Незамедлительно займите своё рабочее место, а за повреждённую турель вы ещё понесёте заслуженное наказание.

Свита Сириула тем временем без особых проблем отбросила нападающих назад и начала преследование тех из них кто ещё остался в живых. Сила фаталокского оружия и в этом случае не знала себе равных. Казалось ещё несколько секунд и люди будут уничтожены все до единого, но тут случилось непредвиденное. Самонадеянные фаталокские офицеры ожидали такого развития меньше всего на свете. Когда они пересекали территорию до основания разрушенного во время бомбёжек торгового центра, под ногами одного из них вдруг раздался мощный взрыв. Затем ещё один и еще. Местность на которой они находились была просто уложена противотанковыми минами. Такой тактический промах был просто недопустим для лучших солдат Империи. Слишком легко они до этого одерживали победы на этой планете, слишком слабым они считали сопротивление людей, чтобы вообще относиться всерьёз к этой войне. Взрывы подняли в воздух облако пыли и когда оно рассеялось, уцелевшие офицеры были тотчас все до последнего уничтожены залпом ракет, выпущенных из разных направлений и летящих точно в цель.

Операция была кем-то неплохо спланирована. Первый отряд автоматчиков был лишь наживкой в то время как второй устроил засаду и уже долгое время терпеливо ждал здесь свою жертву. Из развалин почти одновременно выбежало несколько десятков человек в камуфляжной форме и чёрных антиударных шлемах. Они двигались короткими перебежками, укрываясь за разрушенными зданиями и слаженно страхуя друг друга.

Это были элитные гренадёры — лучшие из войск, что ещё остались в распоряжении земного правительства. Хорошо обученные, дисциплинированные и вооружённые компактными, переносными ракетницами они были, пожалуй, единственными кто вообще мог хоть как-то противостоять закованным в прочную броню фаталокским пехотинцам. Их план был прост — уничтожить охрану Сириула, а затем и его самого, парализовав тем самым всё их высшее командование. Это послужило бы сигналом к общему наступлению с разных концов города войск по прежнему верных президенту Франкони. Неожиданность могла обеспечить успех, а впоследствии если и не победу, то, по крайней мере, возможность дорого продать свою жизнь в этой последней, священной битве.

Неужели он не узнал меня. Все ещё с трудом веря в то, что произошло, Якус растерянно и глупо смотрел по сторонам. Он так долго говорил со мной и не смог узнать в своём собеседнике убийцу, перевертыша и, наконец, своего собственного клон-сына. Я не могу в это до конца поверить. Неужели мне можно больше каждую секунду не опасаться того, что меня раскроют? Впрочем, если хорошо подумать в этом нет ничего удивительного. Фаталоки слишком прямолинейные и "правильные" для того, чтобы даже просто допустить мысль о том, что рядом с ними может находиться кто-то кто на самом деле выдаёт себя за другого. Это спасение. Если уж Сириул не узнал меня, то никто другой и подавно не сможет этого сделать. Я и так слишком много выстрадал за свою короткую жизнь. Теперь я стану просто спокойно жить и работать во благо Империи. Хотя...впрочем, пока ещё слишком рано праздновать победу. Возможно, старик что-то и заподозрил. Нужно быть с ним поосторожнее. Он слишком хитёр и умен, чтобы можно было просто так, раньше времени сбрасывать его со счетов.

Генерал тем временем неподвижно стоял на одном месте. Старый солдат в массивной титановой техноплоти словно специально подставлял себя под залпы ракет бунтовщиков. Его лицо в тот миг было суровым, а взгляд тусклым и таким неестественно печальным.

-Давайте же, что вы медлите. Уничтожьте меня, так же как вы уничтожили моего сына.

Ракеты словно заворожённые пролетали мимо. Наконец генерал сделал первое движение. Он шагнул навстречу гренадёрам и направил в их сторону свою правую руку, вооруженную тяжелым, крупнокалиберным пулеметом. Загудела подающая патроны лента, бешено закружилась ось, вращающая шесть длинных стволов и в нападающих, сплошной длинной очередью, полетел смертоносный свинцовый град, уничтожающий всё на своём пути.

-Убейте меня, если сможете. На этом свете меня уже больше ничего не задерживает. Я готов. Что толку сопротивляться, жизнь и без этого с каждым новым днем, капля за каплей, неотвратимо покидает меня.

Якус силой втянул, вяло сопротивляющегося, генерала внутрь Дворца Правительство, после чего слегка остудил пыл штурмующих здание людей очередью из своей турели и плотно закрыл за собой входную дверь. Внутри Сириул тотчас с ног до головы смерил его своим тусклым и безжизненным взглядом.

-Ты, может быть, и отсрочил мою смерть на несколько жалких месяцев, но только какой теперь в этом смысл?

-Смысл в том, чтобы вы потратили эти несколько месяцев служению государству и Императору.

-Похвально, гражданин...очень похвально. Странные вещи происходят в последнее время. Мир словно перевернулся. Простой рабочий оказывается в несколько раз умнее и сильнее всех моих лучших офицеров.

-Я всегда мечтал о том чтобы быть солдатом.

-Считай, что ты им стал с этой минуты. Позже я отправлю информацию о включении тебя в один из своих пехотных легионов.

Якус хотел что-то сказать в ответ, но его отец к тому времени уже отвернулся к стенке и закрыл глаза. Он связывался с офицерами ближайших к нему отрядов с приказом немедленно выслать ему помощь. Его старческое лицо было совершенно неподвижно и только губы слегка шевелились, тихо произнося про себя какие то названия и координаты.

Странно! Якус уже какой раз напряг свои психосенсоры, безуспешно пытаясь уловить хоть какие то эмоции от старика. Я совсем не узнаю его. В последнее время он так сильно изменился. Он словно умер изнутри, оставив после себя одну только внешнюю, физическую оболочку. Между нами больше нет никакой родственной связи. Он чужой для меня. Он просто командир, которому я должен подчиняться. Неожиданно перед глазами пронеслись события, произошедшие с ним совсем недавно. Центральная Площадь, суд, невыносимая жара, присяжные и заключительный приговор, вынесенный его родным клон-отцом: "Ликвидировать преступника"..."Видеть тебя больше не могу, ничтожество". Вот уж я тогда не думал, что мы ещё когда-то встретимся. С каким удовольствием я сейчас подошёл бы сзади и оторвал тебе голову...Стоп...Хватит. Это всё уже в прошлом. Пора забыть этот кошмар раз и навсегда. Уйди...уйди от меня, дикий зверь, разъедающий мою душу. Я больше не Якус, меня зовут Фарио и все, что я хочу — это с нуля начать новую жизнь. Может быть, у меня это получится.

Внезапно где-то над головой раздался пронзительный рёв турбин. Подкрепление, вызванное Сириулом, наконец-то прибыло к своей назначенной цели. В здании задрожали немногие уцелевшие стекла, а на улицах в воздух поднялись тучи пыли, после того как над самой землёй пролетела тройка малых бомбардировщиков класса X-Z и сбросила на людей тяжёлый груз кассетных бомб. Через секунду с нападающими на Дворец Правительства гренадёрами было покончено. Люди всё ещё не могли привыкнуть к той скорости и ужасной силе с которой фаталоки умеют наносить свои удары. Малые бомбардировщики, снизу чем-то похожие на огромных, черных морских скатов, еще немного покружили над площадью, добивая из пулемётов уцелевших земных солдат, после чего одновременно развернулись и с тем же проворством скрылись за горизонтом. С недавнего времени X-Z стали единственным доступным воздушным прикрытием для армии Сириула в городе. Они были так манёвренны и могли опускаться на столь низкую высоту, что без проблем пролетали под самым куполом, не повреждая его тонкую, углепластиковую плёнку.

Когда грохот от взрывов, наконец, понемногу затих, Сириул вновь обернулся и внимательно посмотрел на рабочего, спасшего ему жизнь.

-Так кто же ты такой на самом деле, Фарио? Ты как будто мне кого-то напоминаешь. Ты похож на меня самого в молодости и ты мог бы быть похожим на моего младшего сына Якуса, если бы тот на самом деле не оказался трусливым и слабым ничтожеством.

При упоминании собственного имени Якус вдруг вздрогнул и с силой сжал свои железные кулаки. Неуправляемая ярость готова была вырваться наружу и он с большим трудом сдерживал её внутри себя. Нет...только не сейчас.

-Я лишь законопослушный гражданин и ваш покорный солдат, генерал.

-Хотел бы я, чтобы таких солдат как ты у меня было как можно больше.

Снаружи послышалось одиночное стрекотание пулемётной очереди. Сириул медленно подошёл к окну и окинул взглядом от начала до конца всю огромную Центральную Площадь. Именно отсюда не так давно и началось их вторжение на эту дикую планету. С тех пор прошло около месяца, но и теперь, как и тогда, в день вторжения развалины вокруг её по прежнему обшаривали фаталокские патрули в поисках недобитых врагов Великой Империи.

-Я всё ещё никак не могу до конца понять этот странный народ. Когда мы на них напали, они просто разбежались в разные стороны, ни оказав нам почти никакого сопротивления. Почему же теперь, когда они полностью разбиты и растоптаны, они вдруг осмелились бросить нам вызов здесь в самом сердце наших новых владений.

-Боюсь это лишь первое звено в цепи их крупного плана,— Якус тихонько подошёл к генералу сзади и словно тень остановился прямо за его спиной,— За нападением на вас стояло нечто большее чем желание просто убить командующего фаталокской армией. Они готовят остатки своих сил, чтобы выбить нас из Центраполиса. Бессмысленная затея, но, тем не менее, думаю, нам не стоит относиться к этому слишком уж легкомысленно. В противном случае мы можем понести крупные потери.

Сириул вдруг резко обернулся назад и словно впился глазами в этого странного рабочего в ржавой, стальной техноплоти.

-Откуда тебе всё это известно?

-Обыкновенная логика и ещё интуиция.

-Интуиция — это ложное учение и ты сам об этом прекрасно знаешь.

-Иногда логика бывает бессильна. Она бессильно объяснить хаотичность, которая является основой этой цивилизации. В этом случае помочь может только интуиция. Нужно прочувствовать местное общество, стать как бы его частью, научиться думать как все эти варвары и тогда ты сможешь с лёгкостью предугадать их действия от начала и до конца.

-Не слишком ли ты много знаешь для простого рабочего?

-Я, прежде всего фаталок, а это уже обязывает меня постоянно постигать знания и самосовершенствоваться.

-Ах, вот оно как...

Сириул очевидно хотел сказать ещё что-то, но тут внезапно внутри его мозга почти одновременно вспыхнуло несколько сигналов срочной связи. Затем, перебивая друг друга, послышались голоса офицеров, находящихся в разных концах города: "Генерал, люди взялись за оружие"..."Генерал, повстанцы напали на нас с юга"..."Они уже захватили несколько северных кварталов"..."Они наступают со всех сторон"..."Их танки уже движутся к вашей резиденции".

Сириул внимательно выслушал всех их после чего отключил связь и, сделав несколько быстрых шагов, подошел вплотную к Якусу. Их лица разделяло всего несколько сантиметров. Для скрывающегося преступника это было слишком опасным расстоянием.

-Ты меня пугаешь, Фарио. Никогда раньше мне не приходилось встречать такие таланты. Ты уже знаешь, что произошло — люди, как ты и говорил, пытаются выбить нас из города. Отправляйся в сектор двадцать четыре в состав сто восемнадцатого пехотного корпуса. Я только что приписал тебя туда в качестве простого рядового. Если ты не разочаруешь меня и в настоящей войне, можешь затем рассчитывать на повышение, о котором ты раньше не мог даже и мечтать.

Что правит этим миром — сила.

Перед чем абсолютно бессильна любая сила — перед смертью.

Что может бороться со смертью и побеждать её — жизнь.

Что делает жизнь хуже смерти — отчаянье.

Надпись сделанная неизвестным

автором на стене бывшего Дворца

Правительства, в самом центре

владений фаталоков.

Солнечная Система. Планета Земля. Сорок второй день войны, названный впоследствии днём Великой Битвы за Центраполис.

Человек бежал. Бежал на последнем дыхании, выбиваясь из сил и спотыкаясь. У него уже не было надежды на спасение, он даже не оборачивался назад так как знал — расстояние между ним и его врагом с каждой новой секундой неумолимо сокращается.

Его преследователем был фаталокский патруль. Это была огромная, бронированная машина на двух ногах, с полуорганический мозгом и целым арсеналом вооружения. Она не знала усталости. Ее движения были словно тиканье часов, такие же чёткие и размеренные. Там где ступали её тяжёлые ступни, шел трещинами асфальт и превращались в песок остатки кирпича и бетонных плит.

Фаталок уже почти настиг свою жертву. Оставалось ещё только пробежать чуть-чуть, а затем протянуть руку, схватить дикаря и раздавить его в своих пальцах. Но неожиданно он почему-то остановился. Ему пришёл срочный приказ немедленно оставить преследование и направиться в расположение своей части. Где-то на горизонте уже гремели взрывы и сплошное, черное небо озарялось яркими, огненными вспышками. Бунтовщики начали наступление на город.

Фаталок послушно остановился, а затем развернулся и с той же невероятной скоростью двинулся, теперь уже в противоположном направлении.

После этого Виктор пробежал может быть ещё метров пятьдесят, прежде чем, наконец, понял, что его противник почему-то остался далеко позади. Он упал на мраморные ступеньки какого-то полностью разрушенного здания и в первые секунды лишь судорожно хватал ртом воздух, не в состоянии перевести дыхание. Когда биение сердца вновь пришло в норму, а руки перестали мелко дрожать, Виктор поднял голову и с удивлением посмотрел вдаль. Фигура фаталока всё уменьшалась в размерах, пока, наконец, не превратилась в маленькую, черную точку, полностью растаявшую вскоре где-то там далеко в темноте.

-Поверить не могу. Неужели я и вправду остался жив.

Это наступление было неизбежным. Оно уже давно назревало и теперь только и ждало того момента, чтобы поскорей вырваться наружу. Люди ждали реванша и освобождения. Это то же самое, как и человек, набравший разгон для того чтобы перепрыгнуть пропасть. Отступать слишком поздно и теперь можно только вложить все силы в рывок и постараться перепрыгнуть зияющую впереди бездну. Можно ли в таком случае всерьёз надеяться на победу? Кто знает. Шанс, пусть даже один из сотни, все-таки существует и это уже гораздо лучше чем совсем ничего.

В первые дни произошёл сокрушительный крах всей земной цивилизации. Крах армии, крах государства, крах человеческого сознания. Сознание людей вывернулось наизнанку и они больше не могли ощущать себя высшими существами во вселенной. Наступление фаталоков было столь лёгким и стремительным, что вера в них как в армию Люцифера возрастала с каждым днем. Они считались полностью неуязвимыми. Люди миллионными толпами покидали Центраполис и искали убежища в пустыне. Там в течении нескольких дней возникали и сразу рушились новые религии, основой которых в большинстве случаев была ущербность человека и скорейшее исчезновение его с лица Земли. Среди песков возникали поселения беженцев, которые, правда, очень быстро исчезали от голода или под бомбёжками фаталокских штурмовиков.

Казалось спасения нет. Сопротивляться было просто бессмысленно, но тут, как и во все тяжёлые времена нашёлся человек способный идти против течения и повести за собой остальных.

Его звали Зигфрид Кларк. Это был идеальный солдат без слабостей и недостатков. Он был словно воплощением строгости и внутреннего аскетизма. Даже его лицо, хотя оно и не было красивым, всегда считалось идеально правильным: с четкими, немного хищными чертами и коротко постриженными, пепельно-белыми волосами. Он не умел любить и ненавидеть, его невозможно было представить в окружении детей или добрых друзей. Он умел только воевать. История знает немало подобных личностей, но в большинстве случаев о таких быстро забывают. Это странные люди. Они часто бывают гениями, но никогда — народными любимцами. Они не имеют романтического, геройского ореола и им совершенно не нужна слава и долгая память потомков. Это серые солдаты, которые выполняют порой самую сложную работу и затем незаметно уходят. Зигфрид был одним из них. Мало того он был, возможно, самым "серым" из всех серых солдат, которых когда-либо знало человечество.

В первые часы войны база элитных гренадеров, которой он командовал в звании генерала была отмечена на картах фаталоков как одна из первоначальных целей для удара. Когда на неё полетел град из авиационных бомб, оказалось, что враг бомбит лишь пустые, покинутые здания. Целая дивизия хорошо обученных солдат словно испарилась в воздухе. Фаталоки не могли позволить ему просто так уйти. На поиски Зигфрида отправлялись отряды бронепехотинцев, но безупречная тактика и отличное знание местности позволяли ему быть всегда на шаг впереди своих преследователей.

Игра в кошки-мышки затянулась. Фаталоки теряли целые группы солдат в пустыне, в то время как армия Зигфрид росла. Кроме гренадёров он объединил под своим командованием, обреченные на уничтожение: девятую танковую дивизию, несколько дивизий пехоты, а также множество полицейских и добровольцев.

Счёт потерь фаталоков составил около двухсот бронепехотинцев и шесть малых бомбардировщиков. Люди, наконец, узнали, что их враг состоит не из какой-то там адской протоплазмы, а из обычных металла и углепластика. Тем временем, пользуясь своим успехом, Зигфрид совершил короткий рейд по побережью, где благодаря новым рекрутам, его армия всего за неделю увеличилась сразу в несколько раз.

Дальше его тактика не могла оставаться прежней. Под его контролем находились почти двесте тысяч человек, несколько сотен танков и даже десяток залповых пусковых установок класса "Дракон". Как и раньше оставаться незаметным с такими силами было достаточно сложно. Да и фаталоки "повесили" в космосе достаточно спутников для того, чтобы почти полностью контролировать любое передвижение в окраинах города.

Настало время переходить к активным боевым действиям. У Зигфрида могла быть только одна достойная цель — Центраполис. Бывшая столица Земли по прежнему располагала немалыми материальными и людскими ресурсами. Ждать больше было нельзя. Враг постоянно подбрасывал под купол всё новые и новые подкрепления и каждый день промедления мог стоить в будущем огромных потерь.

Осознавал ли до конца этот вечно хмурый "серый солдат" какой крепкий орешек ему придётся раскусить? Скорее всего, да. Скорее всего, он уже давно скрупулезно просчитал все свои шансы на успех в этой операции. Мало того он смотрел гораздо дальше и понимал, что независимо от того победит он или проиграет в этом бою, он всё равно обречён. Даже если он и захватит город и миллионы человек в ответ на это тотчас поднимут оружие против фаталоков, он всё равно в итоге, рано или поздно, будет побеждён. Он не сможет с толпой повстанцев противостоять огромной армии, которая контролирует почти всю остальную планету, воздух и космос и за спиной которой стоит империя о силе которой люди даже не имеют представления.

Он знал, что ему грозит и всё равно он продолжал бороться. Поступить по другому "серый солдат" просто не может.

21 июля, на сорок второй день с начала войны началось долгожданное наступление на Центраполис. Для врага это было полной неожиданностью. Они считали, что с сопротивлением людей покончено раз и навсегда в первые дни бомбёжек и кроме мелких групп партизан им уже больше ничего не может угрожать на этой планете. Но они просчитались. Наступление началось сразу со всех направлений и было поддержано внутри города небольшими группами местных повстанцев. Пока основные силы фаталоков были распылены в сотнях мелких стычек, лучшие силы Зигфрида начали мощный прорыв с запада.

Первый заслон бронепехотинцев был полностью уничтожен огнём из залповых установок Дракон. Оставшиеся в живых отступили поближе к центру и укрепились, но они тут же были снова сметены первой же настоящей атакой. Люди рвались к Дворцу Правительства. Зигфрид уже знал о неудаче, постигшей его отряд во время покушения на Сириула, и теперь он хотел ещё раз повторить попытку. Уничтожением их лидера, он хотя бы на некоторое время парализует их армию и получит ещё один шанс в этой беспощадной битве.

Ударная группировка людей, не встречая почти никакого сопротивления, хлынула вперед. За два часа они прошли шестьдесят километров по развалинам и опустевшим улицам и уже почти достигли своей цели. Вдали уже виднелся Дворец Правительства, но между ним и солдатами-освободителями вдруг оказалось около пяти тысяч закованных в прочную броню фаталокских пехотинцев. Оказалось, что в таком стремительном наступлении были и свои минусы. Армия растянулась по всей западной части города, а гренадёры и Драконы во время прорыва сильно отстали от танков. Засада, подстроенная Сириулом, была обнаружена слишком поздно. Не сумев, как и прежде, сходу сломить сопротивление и понеся первые крупные потери, люди отступили и начали дожидаться прибытия своих основных сил.

Фаталоки слишком быстро оправились от первого шока. Они быстро поняли, что является целью Зигфрида и вовремя перебросили к Дворцу Правительства более половины всех имеющихся в их распоряжении войск. Предстояла нешуточная битва на небольшом клочке земли площадью всего в несколько квадратных километров.

Первое время стороны словно присматривались друг к другу. Фаталоки изредка бомбили расположения людей бомбардировщиками X-Z, люди отвечали им на это залпами своих Драконов. Затем, правда всего не несколько минут, словно по общему сговору наступила мёртвая тишина. Ни один взрыв в округе не сотряс воздух, ни ода пуля не рассекла полностью чёрное, искусственное небо. Все это время Зигфрид, стоящий в первых рядах своих войск, не отрываясь, словно зачарованный смотрел куда-то вперед. О чём он думал тогда не известно, но когда эти несколько минут, наконец, прошли, он обернулся к своим офицерам и коротким взмахом руки приказал немедленно начинать штурм позиций неприятеля.

Странные вещи вокруг происходят. Вот уж я не думал, что когда-нибудь увижу Центраполис таким. Словно я нахожусь на какой-то другой планете.

Опустив голову и лишь изредка оборачиваясь по сторонам, Виктор, не разбирая пути, бесцельно шёл куда-то вперед. Куда делись прежние: блеск, великолепие и размах этого вечного города? Где неоновые рекламы, дорогие машины и хорошо одетые, сытые люди? Все превратилось в прах. Центраполис лежит в руинах и вместо прежних красавцев-небоскрёбов лишь обгорелые, черные обломки кое-где зловеще возвышаются на фоне абсолютно чёрного, искусственного неба. Теперь это мёртвый город или город-призрак. В нём больше нет жизни, остался только истлевший и непогребённый труп от того, что некогда было столицей всей Земли.

Боже, как хрупко и недолговечно оказывается всё то, что было создано руками человека. С начала войны прошло чуть больше месяца, а мне кажется, что всё то, что было раньше, существовало в лучшем случае в моей прошлой жизни. Неужели человечество ещё с каменного века так долго карабкалось вверх только для того чтобы затем, достигнув вершины, так неожиданно сорваться в пропасть.

Вокруг была мертвая, неестественная тишина и только где-то вдали, сотрясая землю, яростно гремели орудия и рвались авиационные бомбы. Словно два огромных титана за чертой горизонта сошлись в смертельной схватке, за право обладать этой несчастной, умирающей планетой.

Виктор прошёл по пустынным улицам вот уже несколько километров, прежде чем ему на глаза попались, наконец, первые люди. Это была группа где-то из тридцати вооружённых человек, скрывающихся в развалинах зданий. Он подошёл к ним почти вплотную, прежде чем один из них, наконец, обратил внимание на этого странного незнакомца.

-Ты кто такой?

В темноте тотчас раздался щелчок от затвора автомата.

-Моё имя тебе врят ли что-то скажет.

-А ты смельчак. Похоже сегодня одним смельчаком на свете станет меньше.

-Спокойно,— из темноты вдруг раздался ещё один голос. Голос уверенный и властный. Виктор смутно различал того кто это сейчас говорил, но, судя по интонации, это был их лидер,— У тебя, парень, есть выбор — умереть прямо сейчас или вступить в наши ряды.

Несколько секунд продолжалось молчание, после чего, то тут то там, начали раздаваться щелчки других автоматных затворов.

-Что и говорить — выбор небогат. Может хоть скажете за что вы все здесь воюете.

-За нашу старушку Землю.

-Вот оно что — группа сумасшедших. Похоже, я смогу найти с вами общий язык.

-Это ведь ты на Центральной Площади в первый день войны уничтожил двоих фаталоков?

-Может быть.

-В таком случае ты нам подходишь.

Человек из темноты сделал шаг вперёд и тут Виктор в тусклом свете, наконец, смог кое-как рассмотреть его лицо. Странный это был тип: высокого роста, худощавый, с чёрными волосами и такой же бородой. На первый взгляд он показался вполне нормальным и даже интеллигентным, но стоило только повнимательней взглянуть в его глаза, как вместо человека он тут же словно превращался в дикого и хищного зверя. Его чёрные зрачки постоянно задумчиво смотрели куда-то вдаль и вместе с тем они словно пылали огнём чистого фанатизма, гипнотизирующего и подчиняющего всех вокруг своей воле. В руках у него был тяжёлый металлический лом, который он тотчас протянул Виктору.

-Держи... для хорошего бойца это может стать грозным оружием.

Виктор продолжал оставаться на прежнем месте и вместо слов благодарности лишь громко и вызывающе усмехнулся ему прямо в лицо.

-Ты наверно шутишь, приятель? Как я понимаю, ты хочешь чтобы я с этой штукой пошёл воевать с пришельцами, которые, как я слышал, за пол часа уничтожили весь "грозный" Земной флот.

-Здесь важно нанести точный удар и вложить в него всю свою силу. Если повезет, ты можешь пробить лицевое стекло фаталока и разбросать по округе его напичканные электроникой мозги. Правда в девяносто девяти случаях из ста он успевает всадить в тебя половину своей пулемётной обоймы, но остаётся ещё один маленький шанс и он стоит того, чтобы рискнуть жизнью.

-Неужели кроме железных ломов и наивной надежды на победу у вас больше нет никакого оружия?

-Не стоит нас недооценивать, молодой человек,— незнакомец указал пальцем куда-то в сторону и тут Виктор впервые заметил, стоящий неподалеку, грузовик, замаскированный обломками и укрытый серым тентом, из-под которого кое-где выглядывали деревянные ящики с непонятными надписями,— Здесь три тонны взрывчатки, сделанной по моему собственному рецепту. Когда здесь появятся фаталоки, мы устроим им большой сюрприз.

-А что если взрывчатка, сделанная по твоему рецепту, окажется лишь грудой безобидных хлопушек?

-Ты пока ещё просто не знаешь, малыш, с кем имеешь дело. Меня зовут Жан и десять лет назад я получил прозвище Биг Бэн, за любовь к часовым механизмам. А теперь запомни раз и навсегда, взрывчатка — это и есть моя главная профессия.

Виктор ещё раз криво усмехнулся. Биг Бэн усмехнулся ему в ответ. Это был смех, от которого у обычного человека стыла кровь в жилах. Затем он бросил ему железный лом и, поймав его на лету, Виктор внезапно смолк и сделал вполне серьёзное лицо.

-А теперь неторопливо и подробно расскажите мне каков ваш план.

-Примерно в семи километрах к центру отсюда идёт сражение. Стороны примерно равны по силам, но если фаталоки и дальше с такой регулярностью будут получать подкрепления, боюсь у людей нет никаких шансов. Таких отрядов как мы в городе сотни и наша задача теперь — отлов и уничтожение всех тех кто вместо одежды носит на себе тяжёлую броню. Мы всего лишь песчинка в общем потоке сопротивления, но кто знает, может быть как раз эта песчинка и сможет перевесить весы победы.

-Кажется, я понимаю о чём вы. Компания психов и самоубийц — это как раз то, что мне сейчас больше всего подходит. Я с вами.

Виктор отошёл на несколько шагов в сторону и присел прямо на холодную и сырую землю. Последний раз в жизни побыть в одиночестве — похоже, это было единственной роскошью, которую он ещё мог себе позволить. Это же надо было так прожить свою жизнь, чтобы в итоге ты оказался совершенно никому не нужен. Как печально, тем более, что мне ещё нет и тридцати пяти лет. Он точьно знал, что не переживёт ближайшие несколько часов. Пошарив по карманам, он нашёл там свою записную книжку и огрызок карандаша. В темноте почти ничего не было видно, поэтому приходилось писать наугад. Он долго думал, прежде чем найти нужные слова. Вскоре они нашлись. Карандаш, одна за другой, начал выводить неровные буквы и на бумагу легко и непринуждённо легли первые строки.

Дорогая Сола. Какое счастье, если после моей смерти кто-нибудь сможет передать тебе это письмо. С тех пор как мы расстались, я почти всё время думаю только о тебе. Скоро меня уже не будет. Я вступаю в бой с людьми, для которых человеческая жизнь не стоит ничего. Прощай. Прощай и передай своему отцу, что я всё-таки решил сполна рассчитаться с государством за всё своё прошлое бессмысленное существование. Если умеешь — помолись за меня, а затем забудь обо мне раз и навсегда. Ты достойна кого-то кто гораздо лучше и порядочней чем я.

Я ухожу. Это неизбежно. Мне и так в последнее время слишком часто удавалось обманывать смерть. Так не может продолжаться бесконечно. Я это знаю. Только ни в коем случае не плачь, когда прочитаешь эти строки. Надейся на лучшее. В душе я верю, что где-то в следующей жизни и может быть на другой планете мы ещё обязательно встретимся, даже если для этого нам понадобиться ещё пройти в одиночку через миллионы долгих и мучительных лет.

Виктор дописал последние слова, вырвал листок и спрятал его в карман. Затем он просто долго и безразлично смотрел в пустоту, прежде чем краем уха не услышал как сзади к нему тихонько подошёл Биг Бэн и, опираясь на приклад автомата, уселся рядом.

-Ты боишься, парень?

-Нет. Разве что я боюсь прожить слишком долго и видеть как гибнет всё то, что мне когда-то было так дорого.

-Ты хочешь сказать, что для тебя в любом случае жизнь закончилась?

-А разве нет?— Виктор вдруг резко обернулся и посмотрел прямо в глаза этому странному человеку,— А что в таком случае движет тобой: жажда славы, памяти потомков или может быть офицерские погоны, лично врученные тебе каким-нибудь генералом сопротивления?

-Ты сильно ошибаешься. Слава, память и тем более офицерские погоны не достанутся мне никогда. Общество всегда считало меня своим врагом и ни один суд на Земле никогда не смог бы оправдать меня, даже если бы я сам освободил Центраполис и победил во всех битвах, которые только существуют. После всего того, что я когда-то сделал, для меня больше не имеет никакого смысла надеяться на какую-то благодарность со стороны своих соотечественников. Ты меня спросишь — зачем мне тогда вся эта война. Я просто верю, что если перед смертью я успею совершить достаточно добрых дел, успею уничтожить достаточно фаталоков и спасти тем самым достаточно человеческих жизней, то может быть когда я попаду в ад, там для меня будет хоть чуть-чуть попрохладней.

-Что же ты такого натворил за всю жизнь, что до сих пор не можешь искупить свою вину?

Правая ладонь Биг Бэна, словно это перед ним была любимая женщина, вдруг нежно погладила холодный и гладкий ствол автомата.

-Мне жаль, но это тема хорошо подходит для нескольких томов мемуаров или килограммов полицейских протоколов, но никак не для одного короткого разговора.

Больше они не проронили ни слова. Просто сидели, смотрели куда то вдаль, думали каждый о своём и молчали. Так в полной тишине прошло может быть около получаса и когда Виктор уже начал чувствовать, что его понемногу клонит ко сну, Биг Бэн вдруг резко вскочил и обернулся куда-то в сторону северной дороги.

-Они идут.

-Кто?

-Да уж точно не Санта Клаус со своими эльфами.

Виктор прислушался. Издали до него доносились странные звуки. Словно десятки огромных гидравлических молотков одновременно ударяли по наковальням. Шум от множества бегущих, металлических ног приближался. Вскоре можно было даже различить вибрацию, расходящуюся от них по земле. Группа фаталоков двигалась вперёд на огромной скорости, даже не сбиваясь со строевого шага.

Виктор быстро поднялся и ещё раз напоследок посмотрел на Биг Бэна. Он с самого начала мысленно сравнивал его с диким зверем, но если некоторое время назад это был дикий зверь, притаившийся в засаде, то теперь он весь ощетинился и был готов к схватке насмерть.

-Пришло время, малыш, узнать чего ты стоишь на самом деле.

Небольшой отряд людей в те мгновения был похож на осиный рой. Несколько переносных гренадёрских ракетных установок и ящик противотанковых гранат были разобраны в мгновение ока, но всё же настоящего оружия на всех просто не хватило. Многие бойцы, так же как и Виктор, были вооружены лишь железными ломами против самых совершенных машин для убийства, созданых чуждой, милитаризированной наукой. Но люди были полны решимости. Какой-то худощавый молодой парень со светлыми волосами забрался в кабину грузовика и прежде чем закрыть за собой дверцу улыбнулся и напоследок помахал рукой всем остальным.

-Прощайте, друзья. Я верю — победа будет за нами.

Перед самой атакой, дожидаясь пока враг подойдёт чуть поближе, все словно по приказу одновременно замерли. Они находились на достаточно высоком холме и сверху даже в темноте уже достаточно хорошо был виден строй, двигавшихся к Дворцу Правительства, фаталоков. В отличие от патрулей эти не осматривались по сторонам и не прислушивались к всевозможным подозрительным звукам. Они, похоже, слишком спешили, чтобы позволить себе такую непозволительную роскошь.

Это была группа из четырнадцати бронепехотинцев, выстроившихся в идеально прямую колонну. Поначалу Виктору сложно было представить себе, что каждый из фаталоков — это отдельная боевая единица. Слишком уж похожи они все были на единый и неделимый механизм, прочно скрученный и сваренный изнутри для большей прочности. Монотонный топот их шагов был уже совсем рядом. От ударов асфальт дрожал и трескался под их ногами, но даже сквозь весь этот грохот Виктор неожиданно сам для себя вдруг почувствовал как сильно теперь от нахлынувшего волнения бьётся в груди его живое человеческое сердце.

-Вперёд!

Словно раскат грома, громкий голос Биг Бэна прогремел где-то сзади. В тот же миг завёлся мотор грузовика и тяжёлая машина, подскакивая на грудах битого кирпича и бетона, на большой скорости понеслась вперёд. Строй фаталоков тотчас замер. Уловив явную опасность, они словно оловянные солдатики одновременно развернулись в сторону новой цели и открыли по ней шквальный огонь из пулеметов. Но было уже слишком поздно. Весь изрешечённый пулями грузовик врезался в самую их гущу и подмял кое-кого под свои колеса. Затем раздался взрыв. Биг Бэн не врал когда говорил, что кое-что смыслит во взрывчатке. Ударная волна имела просто жуткую и оглушительную силу. В разные стороны полетели куски железа, а ту часть улицы, где только что находился отряд бронепехотинцев затянуло едким, густым и чёрным дымом.

Когда, через несколько секунд, пелена немного рассеялась, люди поднялись со своих укрытий и, размахивая в воздухе оружием, бросились в атаку. Кто-то прокричал "Ура". Пулемётная очередь из темноты скосила его первым, но его клич быстро подхватили другие. Казалось маленький отряд в мгновение ока превратился в настоящую армию, способную с ходу снести любую преграду, стоящую на её пути.

Виктор бежал в первых рядах атакующих. Недавний страх и неуверенность словно сняло рукой. Вместо этого пришла какая-то особая первобытная ярость. Он больше не думал о своей жизни, он словно вместе со всеми заразился общим безумием и теперь совершенно не замечал ничего остального.

Впереди показалось несколько уцелевших после взрыва фаталоков в исковерженной техноплоти. Залп из ракетных установок окончательно добил четырёх или пятерых из них, но рядом с ними оставалась ещё парочка. Подбежав к одному из них, Виктор замахнулся своим железным ломом и как учил его Биг Бэн, изо всех сил, словно копьём ударил им в лицевое стекло этой адской машины. Послышался хруст треснувшего пластика. Возвышающийся над человеком словно гора бронепехотинец замер. Жизнь покинула его и лишь пулемет, направленный теперь уже только в одну точку, продолжал одна за другой выпускать в небо тяжёлые и смертоносные пули.

Через несколько минут с фаталоками было уже полностью покончено. Над небольшим отрядом людей вновь пронёсся победоносный клич "Ура", но ещё раньше чем он успел иссякнуть, издали послышались новые странные звуки. Резкий, острый до рези в ушах свист воздуха, издаваемый странными, неземными турбинами нарастал. Когда Виктор поднял глаза кверху он увидел бомбардировщики X-Z,которые словно огромные чёрные птицы на огромной скорости неслись прямо на повстанцев.

Люди бросились врассыпную. Бомбардировщики пролетели так низко, что с земли можно было даже заметить некоторые мелкие детали их обтекаемых корпусов. Через миг улица потонула в десятках мощных и словно слившихся воедино взрывов. Рядом ещё рухнуло несколько оставшихся "недобитых" зданий, а летающие машины смерти уже поливали сверху землю из своих тяжёлых пушек, шипящих и издающих при стрельбе тихое и приглушённое рычание. Затем они пролетели чуть вперед, прежде чем развернуться и зайти на новую атаку.

Ударной волной Виктора отбросило в сторону. В ушах по прежнему слышался непрерывный рев, а в глазах мелькали яркие вспышки. С трудом поднявшись на обе ноги, он протёр лицо от слоя песка и осмотрелся по сторонам.

-Уходи отсюда.

Прямо на его бежал Биг Бэн, хромая и придерживаясь рукой за правый бок.

-С чево бы это?...

-Прочь!!!

Предводитель уничтоженного отряда схватил его за рукав и изо всех сил рванул на себя.

-В здании стоит ящик гранат. Немедленно принеси их ко мне.

-Какие ещё гранаты, папаша?

-Я сказал бегом,— одной рукой Биг Бэн ловко передёрнул затвор автомата, после чего снова обернулся к Виктору,— Не смей возвращаться, пока не найдёшь их.

-Хорошо.

Неожиданно из соседних развалин, словно зловещие чёрные тени появилась новая группа фаталоков. Их вёл средних размеров бронепехотинец в стальной и ржавой техноплоти рабочего. В этот миг словно что-то заставило Виктора поднять голову и внимательно посмотреть на него. Словно в нём было что-то такое до боли знакомое. Конечно, чисто внешне фаталоки до сих пор были для него почти одинаковыми и только подсознание робко шептало ему, что этот какой-то особый. В ответ его противник также остановился и неожиданно направил на него свой холодный, бесчувственный взгляд. Это продолжалось всего несколько секунд и затем с фаталокским пехотинцем словно произошла какая-то странная перемена. Невозмутимые глаза машины зажглись адским огнём и он издал страшный, глубинный крик ярости, если только ярость вообще можно было себе представить в этих коротких и невыразительных механических звуках.

Пулемёт в его руке выпустил первую очередь и тут же, стоящий как раз между Виктором и этим странным фаталоком, Биг Бэн неожиданно вздрогнул и из его рта по подбородку потекла тонкая струйка крови. Лицо этого в прошлом убийцы и преступника исказила гримаса боли, но от этого, казалось, его пальцы ещё только сильнее и с большей яростью впились в приклад автомата. Перед тем как обернуться лицом к лицу к своему сопернику, он ещё немного посмотрел на Виктора и тихо прошептал ему хриплым, слабеющим голосом:

-Беги же, парень. Чего ты ещё ждёшь?

Виктор, теперь уже не раздумывая, бросился к, виднеющемуся вдали, зданию, а Биг Бэн в это же время сделал шаг навстречу фаталоку и, извергая на него все знакомые ругательства, нажал на курок. Это была словно какая-то дуэль. Только дуэль с автоматическим оружием и с короткого расстояния. Никто из соперников не думал уступать, вот только разница между ними заключалась в том, что пули одного лишь со звоном отскакивали от прочной брони, а другого — вонзались и пробивали насквозь хрупкую человеческую плоть. У Биг Бэна первым закончился его боезапас. Дрожащие и окровавленные пальцы пытались сменить магазин, но механическое чудовище тем временем сделало несколько молниеносных шагов вперёд и сильным ударом своей тяжёлой стальной руки словно тряпичную куклу отбросило его в сторону.

Виктор не знал, что происходит за его спиной. Он просто, без оглядки бежал вперед. Теперь он не мог даже слышать предсмертного крика Биг Бэна, его полностью заглушила собой новая ужасная волна бомбежки. Казалось позади него рушится земля и выжить в этой бойне простому человеку было просто невозможно.

Наконец впереди показалось здание, в котором должен был быть спрятан ящик с гранатами. Выбив плечом ветхую, покосившуюся дверь, Виктор ворвался вовнутрь и тотчас принялся в спешке шарить по углам, надеясь найти среди куч хлама то ради чего он сюда и пришел. От взрывов снаружи дрожали стены, а с потолка сыпался песок. Казалось ещё чуть-чуть и дом пошатнётся и рухнет, навсегда похоронив под своими обломками этого дерзкого непрошенного гостя. Напрасно пальцы на ощупь искали то, что хоть отдалённо могло быть похожим на армейский пластиковый ящик. Скорее всего, в этом здании вообще не ступала нога человека с того самого момента как началась война. После нескольких минут бесполезных поисков, Виктор присел на корточки и сам про себя вдруг громко рассмеялся.

-Похоже на этот раз старина Биг Бэн провёл меня как мальчишку. Но зачем? Зачем ему было спасать мою жизнь ценой собственной? Для старушки Земли и для сопротивления он мог бы быть гораздо важнее чем я. Не понимаю. Эта война вообще сделала людей безумцами.

Где-то за стеной всё громче и громче раздавался скрежет металлических шарниров. Фаталоки искали последних уцелевших людей из отряда, который осмелился напасть на их колонну. Вот пришли и за мной. Виктор медленно поднялся на ноги и, не найдя очевидно никакого другого оружия кроме деревянной ножки от стола, поднял её и приготовился встретить нападающих.

Он уже даже собирался сам двинуться к выходу, чтобы ускорить развязку, как вдруг какая-то бесшумная тень, неизвестно откуда здесь взявшаяся, пронеслась вдоль стены и налетела на него сзади. Сложно было сказать сразу человек это или животное. Его руки сильной и цепкой хваткой сцепились на шее Виктора, но было похоже, что нападающий вовсе не хотел душить и убивать. Скорее он хотел остановить и не пустить его на верную смерть.

Незнакомец был поменьше ростом и чуть послабее Виктора, но он легко компенсировал это той дикой и необузданной яростью, что бывает присуща только представителям мира животных. Борьба продолжалась секунд десять. Виктор, наконец, вырвался из этой цепкой хватки и замахнулся ножкой стола, чтобы хорошенько врезать нападавшему. Но когда он, наконец, увидел его поближе, руки выронили оружие и сам он в ужасе сделал шаг назад. Лицо незнакомца было настолько изуродовано, насколько это только может присниться в самых кошмарных снах. Оно было словно изъедено кислотой или обожжено и кроме этого на спине его был горб, в темноте придающий ему сходство с киношным Квазимодой.

-Что тебе от меня нужно?

Вместо ответа недавний соперник тотчас приложил палец к губам, словно советуя говорить как можно потише.

-Я здесь, чтобы спасти тебя.

-Ещё один. Вы, что, ребята, сговорились все сегодня? Кто я вообще такой, что все вдруг одновременно решили меня оберегать?

-Когда-нибудь ты сам это узнаешь. Твое время ещё не пришло, а пока что просто представь, что это небольшой аванс от судьбы, который тебе затем предстоит сполна отработать.

Виктор развёл руками и растерянно посмотрел по сторонам.

-Что ты в таком случае собираешься делать?

-Стать тобой на несколько минут,— незнакомец вдруг молниеносным движением сорвал с него изорванную куртку и надел её на себя,— Я отвлеку их от тебя, а ты тем временем найди себе потемнее угол, заройся в мусор, не шевелись, не говори и если можешь — не дыши.

-И ты готов отдать жизнь за того кого даже совсем не знаешь?

-У меня нет жизни. Я умер перед самым началом войны и то, что ты теперь перед собой видишь, лишь жалкие остатки от красивого и успешного мальчишки, который в свои двадцать с небольшим считал, что он и есть самый счастливый человек на всей земле.

Незнакомец опустил глаза и, ненароком взглянув в них, Виктор вдруг увидел такую ужасную боль по сравнению с которой его собственные проблемы теперь казались просто мелкими и смешными.

-Прощай, друг.

-Прощай, Герой.

Виктор хотел сказать ещё что-то, но тут за стеной, уже совсем рядом снова послышался скрип металлических шарниров и вместо слов благодарности ему пришлось изо всех ног броситься в противоположный угол здания. От чудовищного по силе удара ветхая деревянная дверь разлетелась на щепки и в проёме показалась высокая и массивная фигура фаталока-патруля. Доведённые до совершенства полумеханические глаза и уши, метр за метром тщательно сканировали всю внутреннюю площадь помещения и когда они уже вот-вот должны были заметить человека, укрывшегося за старым книжным шкафом, какое-то странное, похожее на примата существо вдруг выскочило прямо из темноты и бросилось под ноги этой огромной, шагающей машины смерти.

На его беду патруль обладал просто отменной реакцией. Вытянув в сторону руку, он на ходу поймал беглеца и, обхватив его за туловище своими металлическими клешнями, поднял высоко вверх. Из своего укрытия Виктор, стиснув зубы, смотрел как человек только что спасший его, все ещё изо всех сил вырывается из объятий монстра, тщетно пытаясь разжать его смертельную хватку. Его первой мыслью было броситься ему на выручку, но здравый смысл всё же как-то смог удержать его на месте. Он подумал о двух совершенно незнакомых ему людях, которые сегодня пожертвовали собой только ради того, чтобы он мог затем жить дальше. Прямо сейчас броситься в бой и погибнуть такой глупой смертью, было, по меньшей мере, неблагодарно по отношению к ним.

Жертва в руке фаталока, наконец, прекратила своё бессмысленное сопротивление. Издалека могло показаться, что человек мёртв и только его слабое, почти неразличимое среди грохота и стрельбы, дыхание позволяло ещё наедятся на чудо.

Патруль напоследок ещё раз бегло осмотрелся по сторонам, после чего развернулся и, по прежнему держа в одной руке неподвижного Квазимоду, двинулся куда то вдаль. За ним тотчас отправились и другие. Они уже давно посчитали количество напавших на них людей, отняли от этой цифры количество трупов, валяющихся вокруг, добавили к убитым одного пленного и, получив в итоге ноль, спокойно направились к своей следующей точке сбора.

Топот тяжёлых металлических ступней на асфальте был слышен еще, может быть, минут десять. Подождав для верности примерно ещё столько же, Виктор, наконец, оттолкнул от себя повалившийся книжный шкаф и выпрямился во весь рост. После боя наступила тишина, вот только сильный ветер, врываясь в здание, яростно стучал оконными рамами и зловеще гудел в пустых, обезлюдевших комнатах. Сделав несколько шагов по полу, покрытому слоем пыли и усеянному осколками битого стекла, он вышел наружу. Там где раньше была улица, теперь виднелись лишь дымящиеся воронки с десятками трупов внутри. Весь отряд Биг Бэна, в течении всего нескольких минут, полностью погиб здесь, пытаясь внести свой небольшой вклад в общую Великую Победу. Эти люди...они ведь ещё совсем недавно разговаривали и смеялись, любили и огорчались мелким неудачам, а сейчас они все валяются на земле вперемешку с частями чуждой фаталокской техноплоти и никто и никогда даже не сможет как следует похоронить их.

С севера налетел новый порыв ветра. Это был холодный, совершенно непривычный для местного климата ветер. Присев на край вырытой взрывом воронки, Виктор посмотрел вдаль. Где-то там, в центре города ещё по прежнему раздавался грохот последней и возможно самой беспощадной битвы в истории человечества. С сегодняшнего дня он уже никогда не сможет быть тем кем он был прежде. Сегодня он узнал, что такое настоящая война и она оказалась в сотни раз более жестокой и ужасной вещью, чем он только мог себе когда-либо это представить.

Одиноко догорал остаток восковой свечи. Перед тем как потухнуть, маленький и дрожащий огонёк напоследок выхватил из мрака часть какой то комнаты с серыми стенами, кучей картонных ящиков и двумя людьми, почти неподвижно сидящими друг напротив друга. Это была молодая девушка и старик в полицейской форме. Девушка всё время плакала, устремив воспалённые от слёз глаза в одну точку, а старик опустил голову и думал о чём-то своем. Наконец свет погас. Девушка всхлипнула, старик вскочил на ноги и в темноте начал медленно ходить от одной стенки до другой.

-Неужели, дочь, этот парень для тебя так важен?

-Важнее всего на свете.

-Вот оно что...

Старик остановился. Несколько секунд он принимал решение, после чего резко развернулся и двинулся к выходу.

-Ты куда?

-Я скоро вернусь.

-Ты куда?— девушка поднялась со своего места и повторила вопрос.

-Исправлять ошибки, которые я постоянно совершаю в своей жизни.

Если бы какой-нибудь художник решил вдруг написать картину современного пришествия четырёх всадников Апокалипсиса на землю, битва за Центраполис могла бы стать идеальным задним фоном для этого полотна. То, что здесь происходило, трудно было описать обычными словами. Жестокость и напряжение, царившие здесь, казались просто нереальными. Огненные вспышки были столь яркими и частыми, что почти заменяли собой дневной свет, а от грохота взрывов и непрекращающейся стрельбы нельзя было даже услышать голос того, кто находился совсем рядом.

Вот прямо на перекрёстке двух улиц под пулемётными очередями полёг целый батальон пехоты, тут же валялись остатки десятка фаталокских солдат, а в самом центре, словно памятник всему этому безумию, возвышался горящий тяжёлый танк. Немного справа в земле дымилась огромная воронка, даже не воронка, а целый катлаван, вырытый в асфальте несколькими залпами Драконов, а совсем рядом виднелись обломки, только что рухнувшего небоскреба, похоронившего под собой четыреста добровольцев ополчения — всё взрослое мужское население, рекрутированное Зигфридом в одном из пригородов Центраполиса.

Вот уже почти три часа продолжалось это чудовищное противостояние и ни одна из сторон пока что не могла взять здесь верх. Не сумев разбить противника сходу, люди снова и снова бросались в яростные атаки, но ни одна из них так и не смогла сломить сопротивление "железных солдат". Потери были просто ужасны, в то время как войска Сириула регулярно получали свежие и крупные подкрепления. Вдобавок ко всему этому вскоре армию Зигфрида начали постигать первые серьёзные неудачи.

Брошенные на левый фланг танки на свою беду попали под точный шквальный огонь и вскоре почти все были уничтожены. После этого настало время для ещё одного тяжёлого удара. Вычислив, наконец, местонахождение Драконов, фаталоки тотчас бросили против них свои малые бомбардировщики. Несколько коротких минут и люди навсегда потеряли всю свою тяжёлую артиллерию. Положение становилось всё более безнадёжным и вскоре Зигфриду пришлось отправить в бой свою последнюю надежду.

До этого элитные гренадёры всё время находились в резерве. Их словно берегли для решающей схватки, но, похоже, теперь они остались единственными кто ещё мог сражаться за знамя некогда великой Земной Федерации. Первый их удар был достаточно внушительным. От этой яростной и отчаянной атаки фаталоки готовы были дрогнуть, вот только, к сожалению силы, к этому времени были уже слишком неравны. Оказавшись один на один против всего многотысячного корпуса Сириула, ряды этих лучших солдат Земли таяли как тает снег под ярким, весенним солнцем.

И всё-таки люди не думали отступать. Отступать в этой ситуации было уже просто некуда. Они с обречённым упорством дрались с превосходящим противником и кое-где даже смогли пробить несокрушимую оборону фаталоков. На одном из участков, ценой больших потерь, фронт был, наконец, прорван и несколько сотен гренадёров вышли прямо на Центральную Площадь города. Бой теперь уже закипел у самых стен бывшего Дворца Правительства. Цель казалось была так близко и в то же время так далеко. Укрывшись в прочном и обширном здании, фаталоки поливали огнём из пулемётов кучку оставшихся в живых людей. Даже сам Сириул в те минуты вместе со своими самыми приближёнными офицерами принимал участие в обороне, лично уложив нескольких гренадёров на ступенях, у самого парадного входа.

Примерно через пол часа атака захлебнулась. Весь центр города был просто устелен трупами, оставшимися после этой ужасной мясорубки. Случилось то, что и должно было случиться в итоге таких тяжёлых неудач — армия Зигфрида потеряла свой грозный боевой дух. Здесь не было места панике и трусости, просто люди, наконец, поняли, что они проиграли это сражение. Исчезли тот азарт и надежда на победу, которая казалось вот-вот должна была свершиться. Солдаты не дрогнули, они просто ушли в оборону и словно зверь, загнанный в угол, думали лишь об одном — подороже продать свои жизни, перед тем как навсегда покинуть эту землю.

В то же время противник уже окружал их со всех сторон. Фаталоки к концу сражения уже успели подавить почти все остальные очаги сопротивления в городе и теперь могли спокойно бросить все силы к центру. Остатки армии оказались в железном кольце. С флангов и тыла наступали закованные в тяжёлую броню пехотинцы и патрули, а с воздуха их вовсю утюжили малые бомбардировщики. Бой подходил к своей окончательной стадии. Земля рвалась на части и посреди всего этого невообразимого хаоса никто даже не обращал внимания на высокую и стройную фигуру Зигфрида Кларка. Без головного убора, весь испачканный пеплом и кровью с оружием в руках, под градом пуль он, как и любой "серый солдат" лишь спокойно и незаметно вместе со своими подчинёнными удерживал переднюю линию обороны.

Стрельба и бомбёжки продолжались ещё почти полтора часа. Затем всё закончилось. Полностью сравняв с землёй городские застройки площадью в несколько квадратных километров, фаталоки теперь уже лишь, не спеша, зачищали эту территорию, добивая на ходу раненных и разворачивая обломки зданий в поисках уцелевших.

После адского грохота и взрывов как-то сразу наступила жуткая и мёртвая тишина, нарушаемая лишь скрежетом техноплоти да редким стрекотанием пулемётных очередей. А затем с неба пошёл дождь. Это был невероятно сильный и холодный ливень, заливающий водой пожары и смывающий с асфальта лужи крови. Такого дождя здесь не было уже может быть сотни лет. По разрушенным улицам вперёд неслись целые потоки вперемешку с песком и кусками бетона. Природа словно таким образом надеялась скрыть все следы недавней трагедии. А может быть это сама планета хотела сама уничтожить Центраполис, сделать на его месте море, чтобы этот великий город, бывший долгое время величайшей жемчужиной в короне Земли исчез навсегда, но никогда не достался жестокому и ненавистному врагу.

Странный это был дождь. В нём чувствовалась сила, но не было жизни. Вода просто лилась сверху словно из огромного ржавого душа. Дождь всё шёл и шел. Он оставлял на лице грязные полосы и оставался на губах соленым, металлическим привкусом. Казалось весь дым и пепел, что сегодня поднялись в воздух, вдруг разом хлынули обратно на землю вместе с тоннами испарившейся воды.

Виктор уже почти целый час неподвижно сидел на краю воронки и пустующим взглядом смотрел куда то вперед. Он весь промок и озяб от ледяного ветра. Почему в небе не восходит солнце? Почему так долго длится эта проклятая, холодная ночь? Почему нет ни звёзд ни луны и всё вокруг словно затянуто непроницаемой чёрной пленкой? Или может быть я просто медленно схожу с ума.

Потоки воды проносили рядом окоченевшие трупы. Сколько их здесь было...Сколько человек погибли сегодня, защищая свой мир. А ведь ещё до войны проповедник секты "Очищение" Жей О'Жей говорил, что человечество безнадёжно испорчено. Что на всей огромной планете не найдётся и двух десятков истинных патриотов. Какой идиот! Кто же тогда были все эти несчастные, тела которых сейчас десятками проплывают мимо? Среди них, по татуировкам и длинным волосам Виктор различил немало бывших антицивилизалов. Общая беда, наконец, смогла объединить человечество в одно целое, вот только сейчас, похоже, это было уже слишком поздно. После сражения в Центраполисе его мир просто перестал существовать.

Сквозь шум дождя откуда-то издали послышался топот шагов. Это был топот человеческих шагов, тихий и приглушённый. Тот кто двигался по видимому из осторожности старался производить как можно меньше шума. Их было двое. Заметив, издали сидящего на земле Виктора, они остановились и начали о чём-то перешептываться. Лишь короткие обрывки фраз могли долететь до чуткого уха, но даже из этих нескольких слов можно было уловить смысл всего разговора.

-Что это за бродяга сидит там посреди улицы?

-Может шлёпнем его, вдруг у парня есть что-нибудь пожрать?

-Сомневаюсь... хотя, впрочем, давай посмотрим поближе.

Виктор поднял голову и с явным безразличием взглянул на две приближающиеся, черные фигуры. Негодяи всегда существовали на этой планете во все времена. Вскоре по тусклым силуэтам можно было различить крепкого коротышку с бейсбольной битой в руке и его сутулого, долговязого спутника, плетущегося чуть позади.

-Эй, друг, ты что уснул здесь?

В ответ Виктор ни проронил ни слова.

-Я с тобой разговариваю!

Было в этом голосе что-то такое знакомое, что заставило его повнимательней рассмотреть этих двух непрошенных гостей. Коротышка сделал ещё шаг вперёд и, остановившись в двух метрах от него, вдруг закинул голову назад и громко рассмеялся.

-Виктор, малыш, вот уж никогда не ожидал встретить тебя в такой печали да ещё и в таком месте. Куда ты исчез тогда из "Горелой резины"? Повёз катать девушку на угнанном автомобиле?

-Вроде того. Вуки, а что ты здесь делаешь, старый ты пройдоха?

-Хотим с сынишкой поскорей слинять из этого чёртового города-кладбища. Кстати... у меня для тебя есть одно дело,— на миг Вуки замолчал и погладил правой рукой свою длинную, черную бороду,— Пойдём с нами. Говорят неподалёку от Центраполиса есть городишки в которых ещё не ступала нога фаталока. Местные людишки живут там как в раю и даже не думают делится с теми кто пострадал от войны. Пора устранить эту жудкую несправедливость. Соглашайся, будет весело, впрочем, можешь даже ничего и не говорить, я и так знаю, что ты никогда не прочь был подработать выбиванием чьих-то зубов.

Несколько мгновений они лишь молча стояли друг напротив друга, а затем Виктор поднял на них глаза полные презрения.

-Пошёл ты к чёрту вместе со своим сынишкой-идиотом.

-Кажется, я не расслышал.

-Я сказал убирайтесь отсюда... оба.

-Смотри, какими мы стали праведниками за последнее время. Просто ангел, вот только крылышек пока не хватает. Ты, малыш, всегда был безмозглым придурком, но чтобы так вот со старыми друзьями...

Вуки мельком взглянул на Сентября и тут же в руке у того блеснуло лезвие ножа.

-Позволь, папа, я прирежу его прямо здесь.

-Не будем терять на его время. Он и сам сдохнет в ближайшие дни от голода.

Увидев горящий от злобы взгляд Виктора, отец и сын в начале лишь спешно попятились назад, но затем, поняв, что дело вполне может принять дурной оборот, вдруг одновременно развернулись и бегом бросились прочь с этого места.

Виктор пробежал за ними ещё несколько метров, после чего вернулся и вновь присел на своё прежнее место на краю воронки. Дождь всё лил и лил, с каждой минутой становясь только сильнее и сильнее. Он с надеждой было посмотрел на небо, но оно по прежнему оставалось чёрным и непроницаемым. С севера налетел новый порыв холодного ветра и чтобы хоть немного согреться, Виктор весь сжался в плотный клубок. Он даже не подумал о том, чтобы укрыться в соседнем здании. Да и зачем? Теперь ему было уже всё равно.

Память словно старая кинопленка, начала неторопливо отматывать назад события последнего дня. Побег от патруля-фаталока, встреча с Биг Бэном и его отрядом, битва, наконец, этот странный, уродливый незнакомец, непонятно зачем спасший ему жизнь. Воспаленный разум словно кино, кадр за кадром медленно прокручивал то, что он сегодня увидел, но затем всё вдруг исчезло. Все померкло и перед его мысленным взором возник новый образ. Он видел Солу, так как будто она сейчас стояла перед ним. Оказывается он наизусть знал каждую мельчайшую черту её лица. Как ты мне сейчас дорога. Как бы я хотел совершить что угодно, пройти через любые испытания лишь бы только чуть-чуть оказаться тебе полезным.

Усталость, голод и потрясения постепенно давали о себе знать. Тело слабело, а сознание шаг за шагом погружалось в мутную пелену обморока. Виктор закрыл глаза и тут, словно во сне он снова услышал чьи то отчётливые шаги. На этот раз человек не пытался скрываться, а твёрдо шёл прямо на него. Дождь заглушал собой все звуки, но этот тихий и хриплый голос был слышен так, как будто он шёл откуда-то изнутри:

-Ты и представить себе не можешь, парень, как долго я тебя искал.

Виктор чуть-чуть приоткрыл веки и увидел прямо перед собой смутную, коренастую фигуру в потрёпанной полицейской форме и с пистолетом в кобуре.

-Чего ты от меня хочешь?

-Тебе пора домой.

-У меня нет дома.

-Дом это место где тебя всегда кто-то ждет. Тебе в этом смысле повезло. Еще остались люди которым ты далеко не безразличен.

-Я не верю тебе. Это слишком большое счастье, чтобы быть реальностью.

-Ты сполна заслужил это... пора домой.

Джагар постоял ещё немного, после чего развернулся и двинулся назад в темноту. Виктор поднялся и, стараясь не упустить его из виду, окрыленный неожиданной надеждой отправился следом. На ходу он нашёл в кармане написанную им перед этим записку, скомкал её и, смеясь и плача одновременно, выбросил в сторону. Поверить не могу. Какое это счастье! Я иду домой.

В дали уже почти замолк грохот от взрывов и только редкие одиночные выстрелы ещё напоминали о недавней бойне в центре города. Людям так и не удалось освободить свою столицу. Их благородная ярость и смелость разбились об военное превосходство и холодный расчёт фаталоков. Сам Зигфрид скорей всего погиб в бою, хотя затем ещё ходили робкие слухи о том, что он возглавил сопротивление партизан где-то там в другом конце земного шара. Человечество проиграло эту свою последнюю войну. Великий летописец перелистнул последнюю страницу и, поставив точку, закончил книгу истории земной цивилизации. И всё-таки люди сделали все, чтобы победить. Их ни в чём нельзя было упрекнуть. Они шли до конца, просто силы в этой ужасной схватке были слишком неравны. Битва за Центраполис была поражением, но несмотря на это, память о ней надолго останется в сердцах тех кто смог уцелеть. Бывают такие поражения которые ещё более величественны и легендарны чем любые победы. Косово Поле, Бородино, Перл-Харбор, а теперь ещё и Битва за Центраполис. Пройдут годы, в городских канализациях, горных селениях и непроходимых тропических лесах вырастет новое поколение людей. Что-то забудется, что-то сотрётся с народной памяти, что-то обрастёт легендами и небылицами, но только об этой ВЕЛИКОЙ битве будут помнить всегда и любой, даже самый дикий человек, услышав рассказ о ней, будет необыкновенно гордиться тем, что он принадлежит к этой непреклонной, гордой расе, сумевшей напоследок так хорошенько врезать непобедимым и самоуверенным фаталокам.

В последнее время мне часто приходиться смотреть на звёздное небо. Миллионы неизвестных миров раскинулись впереди, но они больше не могут манить меня к себе. Все они лишь светящиеся жёлтые точки и только одна из них значит для меня гораздо больше собственной жизни — та где когда-то находился мой дом.

Какая жестокая ирония судьбы. В детстве я всегда мечтал подняться в космос, а теперь, когда эта мечта, наконец, сбылась, я больше всего на свете хочу снова попасть на родную Землю.

Герхард Ван Дюн — адмирал

разбитого земного флота.

14 июля. Сорок восьмой день с начала войны. Система Ноя, приблизительное расстояние от Солнца — сто тридцать восемь световых лет.

Ван Дюн открыл глаза. Голова по прежнему болела, а тело дрожало мелкой дрожью, но сознание медленно, шаг за шагом возвращалось в этот мир. Первая мысль была о том где же он теперь находится. Ван Дюн осмотрелся по сторонам. Он лежал на гладком, пластиковом полу, в небольшом помещении полном аппаратуры и с огромным иллюминатором на всю стену. Это был космический корабль, но как он в нём оказался? В памяти вдруг яркими вспышками пронеслись ужасные и дикие картины: вторжение в Солнечную Систему неизвестного флота, тяжелая битва в космосе и отступление. Еще он вдруг так ярко вспомнил Землю. О том как он в последний раз смотрел на неё из этого иллюминатора и как она медленно исчезала вдали.

Затем был гиперпрыжок и, как это всегда бывает с человеческим организмом, кратковременная потеря сознания. О нет... здесь это длилось всего несколько мгновений, но снаружи прошло может быть уже больше месяца. Что за это время произошло с его планетой? Как он вообще мог покинуть её в такой тяжёлый и трагический час?

Кое-как поднявшись на одно колено, адмирал тут же снова замер на месте и пустым, отсутствующим взглядом уставился куда-то в одну точку на стене. Из оцепенения его вывел только голос напуганного секретаря, спешащего к нему изо всех ног.

-С вами всё в порядке, сэр? Вы не ушиблись? И почему вы только во время гиперпрыжка не использовали антиперегрузочное кресло? Это ведь так опасно для здоровья.

Этот маленький человек с налысо стриженой головой уже хотел было схватить его под локоть и помочь встать, но Ван Дюн сам кое-как поднялся на обе ноги и двинулся к пульту. Мы потеряли мир, который наши предки обустраивали тысячи лет, а он не нашёл ничего другого как только беспокоиться о моём здоровье. Какой же ты недалёкий человек, Скрит. Адмирал хотел было в начале обругать своего секретаря, но как только он взглянул на его безобидное и чуть глуповатое лицо, нахлынувшая на него злоба тотчас куда-то испарилась.

-Что случилось с другими кораблями?

-Пять или шесть, похоже, разбросало по всему Млечному Пути. Такое иногда случается при "слепом гиперпрыжке", а вот остальные находятся неподалёку и уже установили связь с Яростью.

-Сколько их осталось?

-Пятьдесят четыре.

Пятьдесят четыре уцелевших корабля из более чем трёхсот — это слишком большие потери для одного сражения. Ван Дюн отвернулся и с грустью посмотрел в иллюминатор. Новый мир в который он попал почти не интересовал его и всё таки опытный глаз старого космического волка поневоле выхватил из мрака незнакомые звёзды и невиданные им никогда ранее созвездия.

-Где мы сейчас?

-По предварительным подсчётам это система Ноя на расстоянии ста тридцати восьми световых лет от Солнца. Похоже, ещё никогда раньше людям не доводилось улетать так далеко от своего дома.

-Выходит мы все теперь ещё и первооткрыватели...

Адмирал хотел было улыбнуться, но эта улыбка вышла кислой и неестественной. Затем он снова взглянул в огромное, круглое стекло иллюминатора. Отсюда, с центрального поста наблюдения передняя палуба Ярости выглядела такой дырявой и помятой. Кораблю здорово досталось в этом бою и вдобавок на самом шпиле его носовой части виднелось какое-то странное чужеродное тело. Ван Дюн напряг память и вспомнил последние мгновения перед гиперпрыжком. Тогда ещё первый флагман земного флота на лету протаранил, неизвестно откуда взявшийся, фаталокский истребитель и уже вместе с ним понёсся дальше. Враг словно не желал отпускать их даже здесь и этот маленький кораблик казался хищным чёрным пауком, мертвой хваткой уцепившимся за блестящую броню адмиральского линкора.

-Сэр.

-Что ещё?

Секретарь Скрит стоял рядом, испуганно озирался по сторонам и тяжело дышал.

-Похоже, у нас гости и они направляются прямо сюда.

Ни говоря больше ни слова, Ван Дюн бросился к приборам слежения. На экране радара светилось два десятка точек, несущихся прямо на них на огромной скорости.

-Прикажете открыть огонь?

-Ни в коем случае. Меньше всего нам теперь необходимо заводить ещё одного врага во вселенной.

Через несколько секунд компьютер увеличил изображение. Было сразу понятно, что эти корабли не фаталокские и уж тем более не земные. С виду они были лёгкими и изящными и в чём-то даже больше походили на стаю большекрылых и длинношеих птиц, летящих куда-то вперёд сквозь ледяную космическую бездну.

Где-то рядом послышался прерывистый сигнал установления связи и тут же, словно в такт ему, на коридоре снаружи прогремели чьи-то тяжёлые и быстрые шаги. Ван Дюн сразу было направился к переговорному устройству, но едва он прошёл и половину пути, как дверь его кабинета резко распахнулась и в проёме появилась рослая и подтянутая фигура капитана Ярости — Ахиллеса Шермана.

-Пушки наведены на цель, адмирал,— он бесцеремонно вошёл внутрь и, на ходу отдав честь, остановился у самого иллюминатора,— Теперь все ждут только вашего приказа.

-Одну секунду,— Ван Дюн в растерянности посмотрел сначала на экран локатора, а затем на грубое и решительное лицо капитана,— а, что если они вовсе и не собираются быть нашими врагами?

-То же самое мы думали и о флоте фаталоков, а в итоге...

Шерман очевидно хотел сказать ещё что-то, но его внезапно перебил чей-то тихий и спокойный голос. Голос шёл прямо из динамиков связи и он не мог принадлежать человеку, хотя слова и произносились на чистом Эсперанто. Было в нём что-то странное и неземное, какой-то особый, чарующий акцент, заставивший в один миг замолчать всех кто находился сейчас в этом помещении.

-Остановитесь, странники. Опустите своё оружие...

Ван Дюн первым вышел из оцепенения и тотчас шагнул в сторону микрофона внешней связи.

-Я говорю от лица флота Земной Федерации. Мы случайно попали в вашу систему и не имеем по отношению к вам никаких агрессивных намерений. Повторяю — мы случайно попали в вашу систему и не имеем к вам никаких агрессивных намерений...

-Мы всё знаем. Прошу вас — следуйте за нами.

-Как мы можем быть уверенны, что всё это не ловушка и вам вообще можно доверять?

-Вам придётся нам поверить. Хотя бы ради вашего же блага в будущем.

-Кто вы, вообще, такие?

-Очень скоро вы сами это узнаете.

На долю секунды Ван Дюн обернулся и поймал на себе тяжёлый взгляд Шермана.

-Думаю, нам будет лучше пока с ними согласиться.

-Как знаете,— капитан Ярости тотчас изобразил на своём лице недовольную и кривую мину,— что до меня, так я на вашем месте вместо ответа лучше угостил бы этих гостей парочкой тяжёлых торпед.

Корабли пришельцев невероятно быстро развернулись и двинулись вперед, указывая людям нужное направление. Громоздкому флоту Федерации понадобилось почти пол часа чтобы только построить строй и двинуться следом. Объемные военные архивы на этот момент мало что могли сообщить о такой удалённой от Солнца системе как Ноя. Разве что можно было прочитать, что местное светило — это небольшой жёлтый карлик с четырьмя спутниками, вращающимися вокруг него. Самая окраина Млечного Пути и вдруг оказывается, что здесь обитает некая странная, высокотехнологичная космическая цивилизация, о которой людям до этого совершенно ничего не было известно.

Через некоторое время флот, наконец, достиг одной из планет этой системы. С орбиты она в чём-то напоминала Землю, вот только от колыбели человечества её отличала какая-то особая нетронутость и девственность. Она была почти полностью покрыта зелёной сушей с невысокими горами, редкими, небольшими морями и крохотными снежными шапками на обоих полюсах. И еще, как ни странно, здесь ни наблюдалось совершенно никаких признаков цивилизации. Как ни смотрел Ван Дюн в телескоп на эти бесконечные леса, болота и равнины, он не смог разглядеть среди них тех огромных, в сотни километров в длину городов, что раньше так часто встречались на его родной планете. Странно. Какой то сплошной, нетронутый и дикий мир, с которого взлетают космические корабли.

Когда они уже подлетели совсем близко, из динамиков связи снова послышался прежний голос:

-Ваш флот пока должен остаться на орбите в то время как экипажи мы просим, с помощью ваших челночных капсул, спуститься на поверхность.

Адмирал пододвинул к себе микрофон и прежде чем ответить, еще раз с недоверием взглянул в иллюминатор на бесконечную, зеленую даль незнакомой планеты.

-Нас здесь почти пятьдесят тысяч. Вы уверены, что сможете разместить у себя всех моих людей?

-Не беспокойтесь. У нас уже всё давно готово к вашему появлению.

-Как это ещё понимать: "всё давно готово?.."

Ван Дюн от недоумения даже вскочил со своего места, но связь с пришельцами оборвалась так же внезапно, как и возникла. Их небольшие, маневренные корабли, все вместе, сделали идеально ровный круг в космосе и перед тем как нырнуть в атмосферу, одновременно замерли, словно решив ещё немного подождать своих новых гостей.

Адмирал ещё несколько секунд молча провожал их своим взглядом, после чего поправил галстук на шее и обернулся к, стоящему рядом с ним, капитану Ярости.

-Вначале отправим к ним одну капсулу с двадцатью офицерами для переговоров. Я лечу вместе с ними... знаю, это слишком уж похоже на ловушку, но другого выхода у нас просто нет. Нам нужен хоть какой-нибудь союзник во вселенной. Мы не можем вечно скитаться по космосу и ждать когда наши корабли разваляться на части.

-В таком случае я иду вместе с вами,— Шерман расправил плечи и, играя внушительными мускулами, выделяющиеся даже под строгой армейской формой, с силой сжал свои кулаки,— Кто-то же должен будет заступиться за цвет земного флота, если тот вдруг попадёт в переделку.

-Только обещай мне держать язык за зубами.

-С этого момента я нем как рыба.

Они оба уже было направились на выход, как вдруг позади их послышался тихий голос Скрита:

-Адмирал.

-Чего тебе ещё?

-Возьмите меня. Как же вы будете вести переговоры без своего секретаря.

-Ладно, давай.

На то чтобы собрать группу из двадцати офицеров и подготовить капсулу ушло ещё около получаса. Когда же все, наконец, было сделано, когда все уже сидели в удобных, антиперегрузочных креслах, а над головой послышался механический скрежет закрываемого люка, Ван Дюн вдруг почувствовал лёгкое волнение. Это было даже не из-за того, что он покидал частицу своего привычного мира, свой корабль и направлялся в мир чуждый и неизвестный. А скорей потому, что он, как будто, каким-то особым чувством понимал — от того, что он в дальнейшем будет делать, как себя вести во многом может зависеть и будущее всей его, некогда великой цивилизации.

На лбу выступили капли холодного пота. Рука, было, потянулась, чтобы вытереть их и только тут главнокомандующий флота Земли заметил как сильно в этот момент дрожат его пальцы. Сидящий рядом Шерман также увидел это и, смеясь, фамильярно толкнул его локтем в бок.

-Не дрейфь, адмирал. Как-нибудь прорвёмся.

Снаружи яростно загудели дюзы и маленькая челночная капсула, рванув вперед, вышла в открытый космос. Позади медленно удалялась блестящая громадина линкора Ярость, а впереди уже всё отчётливей и отчётливей просматривались контуры незнакомой, зеленой планеты. Корабли пришельцев дожидались их чуть в стороне, при этом постоянно маневрируя и, словно вопреки всем законам физики, выписывая сложнейшие фигуры высшего пилотажа.

Кто они? Что это за странный народ, повстречавшийся им на самом краю галактики? С какой целью они так настойчиво зовут нас к себе в гости и откуда они вообще знают наш язык? Похожи ли они хоть немного на людей или внешне это ужасные монстры? Пока я не знаю ничего этого, но может быть в будущем я смогу найти ответы хотя бы на некоторые из этих вопросов.

Когда они подлетели совсем близко к поверхности, Ван Дюн, наконец, увидел их город. Странный это был город. То ли это было сделано в целях маскировки, то ли это был просто их такой особый архитектурный стиль, но издали всё это было гораздо более похоже на какой-то лес и очень сильно отличалось от привычных шумных земных мегаполисов. Даже здания: высокие, стройные и круглые в диаметре казались стволами огромных деревьев, уходящих вершинами к небесам. И ещё в этом городе совершенно не было улиц. Было непонятно как местные жители вообще сообщаются между собой, ведь их дома словно росли из земли, покрытой высокой травой, кустарниками и болотами.

Летящие впереди них, сопровождающие корабли, наконец, сделали последний круг и плавно приземлились прямо на крышу одного из небоскребов. Наверняка и им тоже следовало сделать то же самое, хотя совершить посадку на небольшую платформу диаметром не более сотни метров было невероятно сложной задачей для пилота-человека, привыкшего к огромным земным космопортам. Капсула ещё долго кружила вокруг. Они сбивали скорость и снова разгонялись прежде чем смогли, наконец, благополучно достигнуть гладкой и прочной посадочной полосы. Они прибыли. Путешествие закончилось. Потухли дюзы и остановились турбины. Компьютер сообщил, что атмосфера снаружи не содержит опасных примесей и вполне пригодна для человеческого организма. Новый мир ждал их. Ван Дюн неторопливо поднялся со своего кресла и сквозь открывшийся внешний люк первым ступил на поверхность незнакомой планеты.

Первое, что он ощутил здесь был местный воздух. Адмирал вдохнул полной грудью и на мгновение даже закрыл глаза. После стерильного чистого кислорода корабля и челночной капсулы его буквально сразу опьянили сотни тонких, неземных ароматов. Затем он осмотрелся по сторонам и необычный город предстал перед ним во всех своих красках. Он был словно из какого-то сказочного и нереального мира. Здания имели совершенную с точки зрения эстетики форму и идеально смотрелись на фоне нетронутой, дикой природы. Они были выкрашены в два цвета. Зеленые основы тонули в густой растительности, а золотистые верхушки тянулись к небу и таяли в дымке облаков. Было только непонятно как этот город вообще может функционировать. Сколько Ван Дюн ни всматривался в даль он не увидел там ни одной заводской трубы, ни одной дороги и ни одной свалки старых автомобилей. Здесь не было привычной суеты и беспорядочного движения. Все вокруг словно уснуло и только несколько небольших летающих средств, похожих на дельтапланы, порхало где-то там на горизонте.

Засмотревшись по сторонам, адмирал поначалу даже не заметил самих хозяев этого странного мира. Они тем временем терпеливо ждали их в десятке метров от капсулы. Увидев их, от неожиданности он даже замер. Это просто невероятно, но оказывается они так похожи на людей. Они были все чуть выше среднего роста у худощавого телосложения, на первый взгляд хрупкого, но если посмотреть повнимательней — полного твёрдости и особого достоинства. Кожа у них была светлая и гладкая, а одежда такого же зеленовато-золотистого цвета, как и всё здесь и к тому же необыкновенно подчёркивающая их грациозные, стройные фигуры. Внешне этих существ можно было назвать красивыми даже по земным меркам. Совершенно без изъян, правильные, хотя немного и островатые черты лица, длинные, почти до пояса светлые волосы и большие, задумчивые глаза создавали неповторимое впечатление, граничащее между восхищением их холодной красотой и лёгким недоверием. Единственным чем они отличались от людей были их большие, тонкие уши, настороженные и, казалось, улавливающие любой, даже самый малейший подозрительный шорох.

Когда адмирал вместе со своей группой подошли к ним вплотную, незнакомец в центре, в знак приветствия, склонил перед ними свою голову и заговорил на чистом Эсперанто тем же голосом, что он слышал из передатчика на Ярости.

-Барон Герхард Ван Дюн, от лица цивилизации элиан мы приветствуем вас здесь, на планете Илиака, системы Ноя.

На ум как назло не приходил ни один нормальный и достойный ответ. Странно. Откуда он вообще знает моё имя? Пока мысли беспорядочно складывались в готовые предложения, стоящий рядом, Шерман вдруг бесцеремонно сделал шаг вперёд и вызывающе искривил своё лицо с мясистым носом и, покрытым щетиной, квадратным подбородком.

-Как я понимаю, с этого момента вы держите нас здесь за пленников?

-Ни в коем случае,— тон элианина в противовес ему был спокойным и невозмутимым,— нашей морали и культуре отвратительна даже сама мысль о том, чтобы лишать свободы другое живое существо.

-В таком случае, кто мы для вас?

-Гости.

Опасаясь чтобы тот не наговорил лишнего, Ван Дюн взмахом руки тут же резко отстранил Шермана назад. Подбирая напоследок нужные слова, он посмотрел сначала на небо, а затем в такие же глубокие и бездонные глаза своего нового собеседника.

-Я не хочу, чтобы вы подумали о нас что-либо плохое. Наш флот не представляет для вас абсолютно никакой угрозы. Нас самих недавно постигло огромное несчастье, мы столкнулись с неизвестным противником, многократно превосходящим нас по силе, и теперь мы хотим лишь только на время укрыться, чтобы подготовиться к новой битве за свою планету.

-Нам всё уже известно. Вы оказались здесь не случайно. С недавнего времени судьбы наших народов навсегда переплелись, так как у нас обоих теперь появился один общий враг.

-Вы тоже с ними знакомы?

-К сожалению, да.

-Но откуда?

Несколько мгновений элианин стоял без движения. За это время его большие глаза вдруг наполнились грустью, а пальцы сжались в кулаки. Затем он сделал шаг назад и со сдержанной вежливостью снова поклонился Ван Дюну.

-Я понимаю, адмирал, что у вас есть ко мне множество вопросов. Придет своё время и я, может быть, смогу ответить вам на некоторые из них, а пока что мне нужно идти. Извините. Передайте своим людям на орбите, чтобы они спускались на планету. С этого момента здание, на крыше которого мы сейчас стоим, находится в вашем полном распоряжении. Выбирайте себе комнаты и осваивайтесь, ведь на ближайшее время оно должно будет стать вашим домом.

Сказав это, он развернулся и направился к своему кораблю. Чуть в стороне находился, ведущий вниз, люк и, указав на его, другой элианин, очевидно уже не понимающий их языка, взмахом руки попросил людей следовать за ним. Едва они прошли несколько шагов, как позади них вдруг раздался странный крик. Какая-то крупная, черная птица похожая на птеродактиля неизвестно откуда появилась здесь и сразу напала на группу элиан, с которыми они только что говорили. Положение их было угрожающим. Хищник время от времени взлетал в небо и на всей скорости бросался вниз на своих жертв, а те вместо того, чтобы сразу убить его, лишь отмахивались короткими, блестящими шестами.

Ван Дюн остановился и с удивлением начал следить за этим непонятным поединком. Неужели у них нет настоящего оружия или, может быть, дело здесь было совсем в другом. Птеродактиль с каждым разом вёл себя всё более агрессивно и когда через некоторое время у элиан, наконец, иссякли все возможности мирно прогнать его с крыши, один из них отошёл чуть в сторону и словно из ружья прицелился в него из той короткой палки, которой до этого он лишь так безрезультативно размахивал в воздухе. Из трубки наружу вырвался яркий, тонкий луч и крупная, хищная птица, последний раз взмахнув своими перепончатыми крыльями, замерла в воздухе и замертво упала к его ногам.

То, что произошло дальше было ещё более невероятным. Все кто находился рядом одновременно обступили труп, склонили головы и, закрыв глаза, начали все вместе что-то тихо нашёптывать на непонятном языке. Ван Дюн стоял на месте и всё это время не мог оторвать взгляд от этого зрелища, но тут Шерман подошёл к нему и, остановившись совсем рядом, недоумевая, покачал головой.

-Не понимаю. Они там, что колдуют?

-Похоже, они просто просят прощения у животного, которое им пришлось убить ради своего спасения.

-Какая дикость,— сказав это, капитан Ярости вдруг вздрогнул всей своей крупной, массивной фигурой,— не знаю как вам, адмирал, но лично мне эти ушастые что-то совсем не нравятся.

Утренний рассвет, поднявшись из-за невысоких, белых гор на горизонте, стремительно пронёсся над лесами и достиг города. Затем он окрасил его в новые цвета, разогнал густой туман, проник в окна и своими яркими лучами разлился по помещению.

Настал новый день. Ван Дюн открыл глаза и осмотрелся по сторонам. Интересно сколько же он проспал здесь. Вчера ему пришлось изрядно понервничать, прежде чем почти пятьдесят тысяч человек смогли переместиться прямо из космоса на крохотный пятачок крыши этой высоченной башни. Тогда казалось, что это может занять долгие недели, но после нескольких сложных посадок, они, наконец, смогли точно запрограммировать автопилоты капсул и перемещение людей сразу же ускорилось в десятки раз. И всё равно почти сутки по земному времени ему пришлось без отдыха бегать между группами только что прибывших, проверять аппаратуру и следить чтобы всё шло по плану. Когда всё закончилось, адмирал спустился вниз, отыскал первую попавшуюся незанятую комнату, рухнул на что-то отдалённо похожее на кровать и тут же уснул. В эту ночь он уже не видел снов. Он слишком устал за день, чтобы позволить себе такую роскошь.

Проснувшись, Ван Дюн первым делом внимательно осмотрелся по сторонам. Он находился в помещении, имеющем форму идеальной окружности. Все здесь было так непривычно. Все здесь состояло из какого-то странного материала вроде пробкового дерева, пористого и мягкого на ощупь. Вдобавок вокруг не было ни одного прямого угла. Все было круглым: стол, стулья, даже кровать и только небольшие окна на стенах имели чуть овальную форму. И еще, ко всему этому, его поразила необыкновенная простота и даже аскетичность, царившая в комнате. Никаких бытовых приборов, никаких удобств и ничего, что хоть отдалённо напоминало бы телевизор или шкаф для одежды. Было ощущение, что он попал в пещеру времён каменного века или, в лучшем случае, в средневековое японское жилище и казалось просто невероятным, как цивилизация элиан, освоившая космос, могла жить в таких примитивных условиях.

-Сэр.

В проёме единственной двери, имеющей форму арки, вдруг появилась налысо стриженая голова его секретаря. Несколько секунд он лишь растерянно смотрел по сторонам после чего, извинившись за своё неожиданное вторжение, наконец-таки вошёл в комнату.

-Я лишь хотел спросить, все ли у вас в порядке.

-Благодарю, все нормально,— по быстрому одевшись, Ван Дюн подошёл к окну и с высоты почти двухсотого этажа посмотрел на, раскинувшийся перед ним, неизвестный мир,— Я всё думаю, куда же мы сейчас с тобой попали, дружище.

-Я не знаю и поэтому, на всякий случай, если я вдруг окажусь вам нужным, я поселился в соседней комнате.

Адмирал обернулся, посмотрел на этого маленького человека с глупым выражением лица и улыбнулся.

-Я знаю, ты всегда со мной, куда бы судьба нас обоих не забросила.

-Что поделаешь — это мой долг. Знаете, адмирал, я тут недавно читал одну старую книгу. Точнее я выучил её наизусть, от корки до корки. Она называлась "Дон Кихот и Санчо" Сервантеса. Я понял многие вещи. Оказывается всегда и во все времена были люди те, которые вели за собой и те, которые послушно шли за ними следом.

-Звучит забавно. Значит, ты сравниваешь меня с Дон Кихотом?— Ван Дюн снова улыбнулся, но теперь уже по настоящему, может быть впервые за всё последнее время. Но через миг это прошло, он опустил голову и в его глазах вновь воцарилась прежняя печаль и тоска,— Точное сравнение, вот только как бы я хотел сейчас, чтобы моими врагами, так же как и у этого храброго рыцаря, были лишь простые ветряные мельницы.

Снаружи вскоре снова раздались чьи-то шаги и через несколько мгновений, без стука и предупреждения, в комнату ворвался Шерман. Выглядел он совсем неважно: растрёпанные волосы, черная щетина на подбородке и глаза — красные и воспаленные, словно у человека целую неделю не выходившего из запоя. Сделав несколько быстрых шагов, он остановился и, раскинув в стороны руки, вдруг громко и вызывающе рассмеялся.

-Поздравляю вас, адмирал. Это была безупречная операция. Враг без единого выстрела и даже без переговоров получил наш флот и нас самих в качестве пленников.

-Успокойтесь, Шерман. Эти люди вовсе не являются нашими врагами.

-Люди?.. Да при всём желании я не могу назвать этих ушастых чертей людьми. Зачем, по вашему, они до сих пор ещё держат нас в живых? Ответ прост. Им нужен кто-то кто убирал бы их помещения, чистил им сортиры, если они у них вообще есть, и делал всю грязную работу, которую они сами не хотят делать своими изнеженными белыми пальчиками. Что ни говори — это достойный конец человеческой цивилизации, быть рабами у дикарей, разговаривающих с мёртвыми животными.

-Немедленно прекратите, капитан,— тон Ван Дюна вдруг стал резким и официальным,— я не позволю среди своих подчинённых подобной истерики.

-А вот здесь вы уже ошибаетесь. Мы были вашими подчинёнными пока существовал флот. Теперь его нет и каждый из нас стал как бы сам по себе. Вы лично как хотите, а уж я точно не буду дожидаться пока на меня наденут кандалы. Нас здесь почти пятьдесят тысяч и большая часть — это взрослые мужчины, не понаслышке знающие, что такое оружие. Я ненавижу плен и позор. Драться и, если нужно, погибнуть в бою — вот моё истинное предназначение как солдата.

Сказав это, Шерман тут же демонстративно развернулся. Ван Дюн хотел ещё что-то сказать ему, но через миг он уже видел перед собой лишь удаляющийся затылок капитана. Тот сделал несколько быстрых шагов, но едва он подошёл к выходу, как в проёме дверей, прямо перед ним, словно из воздуха, возникла фигура элианина. Несколько секунд они лишь смотрели друг на друга. Один с едва скрываемой ненавистью, другой — с холодным спокойствием и невозмутимостью. Шерман тяжело дышал и сжимал кулаки. Казалось он соображал, что лучше — сразу наброситься на чужака или пока просто сказать ему что-нибудь обидное. Но гипнотизирующий взгляд больших и бездонных глаз быстро смог потушить этот безудержный гнев. В итоге капитан, шагнув вперед, лишь оттолкнул элианина своим сильным плечом и бросился прочь, в бессильной злобе, на ходу что-то громко бормоча себе под нос.

Когда топот и ругань Шермана, наконец, затихли где-то вдали, элианин спокойно вошёл в комнату. В руке у него было что-то наподобие плетёной корзины и, оказавшись внутри, он тут же поставил её на стол перед собой. Вслед за капитаном Ярости, извиняясь, вышел Скрит и они, наконец, остались наедине.

-В чём-то я способен понять ваших людей, адмирал. Последние дни вовсе не были для вас легкими. Ваше мировоззрение и представление о вселенной слегка деформировалось. Вы столкнулись с новыми цивилизациями и культурами, а новое и неизведанное, как известно, зачастую может вызывать недоверие и даже враждебность.

Ван Дюн обернулся и внимательно посмотрел на своего гостя. Хотя пришельцы до сих были для него почти все на одно лицо, в этом он без всякого труда узнал своего вчерашнего собеседника. Его выделял более высокий рост, а также глаза, еще более крупные и выразительные чем у всех его соплеменников.

-Вы, как и обещали вчера, пришли ответить мне на некоторые вопросы?

-Совершенно верно. Ради этого я, кстати, специально принёс с собой кое-что из местных продуктов. Вы голодны и к тому же, насколько я знаю, у людей важные проблемы часто принято решать именно за обедом. Сразу прошу прощения за то, что у вас на столе нет, так любимого людьми, мяса, но убийство животных ради пищи глубоко противоречит всей нашей древней культуре и философии.

Ван Дюн посмотрел на корзину. Внутри её находились большие гроздья чего-то, что было похоже на виноград и круглые, бархатистые ягоды, напоминающие земные персики. Вид ярких, сочных фруктов мгновенно разжёг его аппетит, но вместо того чтобы сразу приступить к еде, он вдруг резко отвернулся и сделал шаг назад.

-А как же насчёт моих людей? Они ведь тоже ничего не ели вот уже двое суток.

-Можете насчёт этого не беспокоиться. По подземным тоннелям к вам уже отправлена первая партия продуктов.

-Под этим городом находятся подземные тоннели?

-Да, причем, таким образом осуществляется почти всё наше грузовое сообщение. Они проходят на глубине около двадцати метров, там где, в отличии от земных дорог, они не могут нанести вреда живым существам и корням деревьев.

"Какая доведённая до абсурда забота о природе",— задумчиво глядя в потолок, тут же подумал Ван Дюн, после чего уже вслух тихо добавил,— До чего же странный — этот ваш мир, который вы сами для себя создали. Как много мне ещё предстоит о нём узнать.

-У вас для этого ещё будет достаточно времени, адмирал, а пока что, прошу вас, попробуйте нашей скромной пищи. Уверяю вас, она вовсе не содержит веществ опасных для организма людей.

Словно собираясь подать, пример, элианин сам взял из корзины гроздь винограда и, не спеша, начал есть. Ван Дюн также протянул руку и, взяв один из фруктов, хотел уже было поднести его ко рту, но в последний миг он почему-то остановился. Сомнения по прежнему смутно терзали его разум. Может ли он до конца доверять этим своим новым союзникам? Было в них что-то непонятное для прямолинейной и открытой земной логики. За внешней доброжелательностью и вежливостью скрывались едва заметные холод и отчужденность. Его собеседник, в каждом слове, в каждом предложении, словно что-то скрывал и недоговаривал. Была ли эта таинственность тревожным знаком или это просто особенность их странной, неизведанной культуры?

Впрочем, в любом случае возможность быть отравленным казалась ему теперь наименее вероятной. Если бы у элиан были причины, они наверняка нашли бы сотни других способов отделаться от своих непрошенных гостей. Поразмыслив ещё несколько мгновений, Ван Дюн, наконец, откусил кусочек персика, которого он до этого лишь с недоверием держал в одной руке. На вкус он оказался кисло-сладким и вполне пригодным в пищу. Затем он взял гроздь винограда и, одна за другой, смело съел несколько десятков крупных, желтых ягод. Когда, через некоторое время, первоначальный дикий голод отступил, он выпрямился на стуле и снова внимательно посмотрел на своего собеседника.

-Вчера вы говорили мне, что мы для вас гости, а не пленники.

-Это так.

-В таком случае какими правами мы можем обладать в этом мире?

-Теми же самыми, что и мы.

-Значит, мы можем, хоть прямо сейчас, свободно выходить в космос?

-К сожалению нет. Нам очень неприятно отнимать у вас частицу вашей свободы, но даже наши корабли, с недавнего времени, прикованы к поверхности и поднимаются за пределы планеты лишь в особых случаях. Фаталоки наверняка уже развернули на орбите Земли свои гигантские сканеры. Они непрерывно, днем и ночью, без устали следят за множеством систем и ждут того момента когда мы появимся на их радарах и раскроем своё местонахождение. Если вы сейчас поднимитесь хоть чуть-чуть выше атмосферы, то тотчас погубите и нас и себя.

-А мы можем путешествовать по вашей планете?

-Я бы вам этого не советовал. В лесах обитает много диких животных, которые могут представлять для вас реальную опасность.

-А как насчёт того, чтобы хотя бы свободно перемещаться по городу?

Некоторое время элианин просто молчал. Лицо его не выражало никаких чувств и только по глазам в тот миг можно было догадаться как серьёзно он обдумывает предстоящий ответ.

-Видите ли, адмирал, устройство нашего государства и образ жизни действительно сильно отличаются от вашего. У нас нет публичных зданий вроде ваших музеев и библиотек. Каждый дом здесь принадлежит определённому семейству и по вашему это вроде называется "частная собственность". Конечно, приходить в гости без приглашения не является у нас преступлением, но этим вы можете доставить некоторые неудобства другим элианам, очень высоко ценящим покой и уединение.

Услышав это, Ван Дюн недовольно фыркнул. Хваленая элианская свобода. Они уверяют нас, что они наши союзники и в то же время держат нас словно в тюрьме, не позволяя сделать и шага в сторону. Может быть, Шерман в чём-то был и прав. Зря я тогда не хотел его слушать. Столько тревожных и нехороших мыслей одновременно кружились в голове, что через миг он уже поднялся со стула и с высоты посмотрел на своего собеседника. Пальцы крепко сжали край стола, а во взгляде, впервые за время разговора, вспыхнул огонёк недовольства.

-Я хочу видеть главу вашего государства.

-Главу государства?

-Да. Как вы его ещё там у себя называете: президент, король или верховный главнокомандующий?

-Зачем?

-Я должен немедленно пойти к нему и обсудить кое какие важные вопросы. Думаю, я имею на это право?

-В таком случае вам не следует никуда идти. Я и есть тот кто вам нужен.

-Вы...

-Вас что-то удивляет?

-Вообще-то нет,— совсем сбитый с толку Ван Дюн снова присел на своё место и, недоумевая, внимательно рассмотрел этого странного, худощавого пришельца с пепельно-белыми волосами и длинными ушами, торчащими из-под них,— Извините, но я просто представлял себе важную фигуру, недоступную для посетителей и окружённую многочисленной охраной.

Объяснение по видимому слегка позабавило элианина и на его спокойном и невозмутимом лице на миг появилось что-то вроде улыбки.

-В отличие от людей профессия "главы государства" у нас не даёт никаких "королевских" привилегий. Напротив, скромность в жизни всегда являлась тем положительным качеством, что всегда отличала элианских правителей.

-Вот оно значит как,— Ван Дюн удивлённо пробубнил что-то себе под нос, после чего машинально протянул руку к корзине и взял из неё один из фруктов. Жёлтый, бархатистый плод был сладким и слегка винным на вкус,— Извините, мы уже давно говорим, а я до сих пор даже не знаю как вас зовут.

-При рождении мне было дано имя Плелеклаул.

-Я хотел спросить... мистер Плелеклаул, когда вы вернёте нам назад наш флот.

И тут с элианином вдруг словно что-то произошло. Внешне он по прежнему оставался спокойным, но в глазах можно было точно прочитать такое чувство как будто он был сильно оскорблён.

-Вы считаете нас ворами, которые присвоили себе чужие корабли? Флот был и всегда останется вашим. Если вы так хотите, то можете хоть сейчас отправляться куда пожелаете и мы не вправе будем остановить вас, даже если от этого будет зависеть наше собственное выживание.

-Нет... я вовсе не это имел в виду,— внезапно Ван Дюну стало так ужасно неловко за свой нелепый вопрос. Он хотел было тотчас извиниться, но Плелеклаул, еще раньше успел его опередить.

-В этом нет вашей вины, адмирал. Всё дело в том, что в последнее время на вас свалились слишком тяжёлые испытания, которые не всем дано выдержать. Я могу себе представить сколько горя вашему миру принесли другие пришельцы. Вполне понятно почему теперь вы испытываете недоверие ко всем тем кто не является представителем вашей расы. Пройдёт ещё немало времени, пока мы сможем по настоящему понять друг друга, а пока что я готов забыть о тех недоразумениях, которые были и которые возможно ещё когда-то будут между нами.

-И всё равно я хочу принести вам свои искренние извинения.

-Извинения приняты.

Затем минут десять они просто молчали. Это было неловкое, тяжелое молчание и когда оно сделалось совсем уж невыносимым, Ван Дюн, наконец, первым прервал его.

-Вчера, как только мы впервые увиделись, вы говорили что-то насчёт того, что наше появление в вашей системе не было для вас неожиданностью. Вы как будто ждали нас, но я не могу понять откуда вы могли знать, что слепой гиперпрыжок выбросит флот именно в Ное?

-Во вселенной нет места случайностям, адмирал, и вы сами когда-нибудь это поймете. Бывают тысячи самых разных непредвиденных обстоятельств, которые вы не в состоянии предугадать, но в сумме они, что бы там ни случилось, все равно приведут к единому результату. Это как элементарные частицы, из которых состоит любая материя. На первый взгляд кажется, что в их движении нет ничего кроме хаоса и неразберихи, но именно из них состоят такие сложные и тонкие вещи как живая плоть, умнейшие микросхемы и двигатели космических кораблей. То же самое происходит и с нами. Нам кажется, что наша жизнь лишь набор случайных отрезков времени, но на самом деле все, от начала и до конца, подчинено нашей судьбе и как бы мы ни пытались, нам не в силах изменить её.

-То есть вы хотите сказать, что нападение фаталоков на Землю, гибель миллиардов людей, разгром нашего флота и, наконец, наше появление на этой планете — лишь часть какого-то высшего, глобального плана?

-Вот именно.

-И вы знали об этом?

-В общих чертах — да.

Странная философия, странный образ мыслей. Если бы ещё совсем недавно Ван Дюн услышал подобные суждения, он бы в ответ, в лучшем случае, просто улыбнулся. Но теперь всё было совсем по другому. Спокойная речь Плелеклаула была столь убедительной, что заставила его если не поверить сразу, то, по крайней мере, прислушаться, задуматься и проникнуться глубоким уважением к такой древней и самобытной культуре его народа.

-Насколько я понял, вы достаточно много знаете о нас людях, но в то же время мы почти ничего не знаем о вас — элианах. Кто вы? Какова ваша история и политическое устройство? Если бы вы хорошенько объяснили мне это, то думаю, между нами появилось бы гораздо больше доверия и понимания.

Несколько мгновений Плелеклаул лишь молча сидел на месте, обдумывая ответ, после чего поднялся и, сделав несколько шагов, подошел к окну в противоположной части комнаты. Отсюда, с высоты сотен этажей открывался какой-то особенный вид на окрестности. Синее небо, густой величественный лес, чуть вдали — невысокие горы с белоснежными шапками и город, который вовсе не выделялся на фоне природы, а скорей гармонично вписывался, составляя с ней как бы единое целое.

-Древняя легенда гласит, что элиане когда-то были птицами, которые строили свои гнёзда на вершинах самых высоких деревьев. Они могли сутками парить в небе и поднимались на такую высоту, с которой их родная планета приобретала форму шара и начинала казаться такой маленькой и далекой. Они словно стремились достичь края света и в ответ на это небеса вдруг разгневались на них и в один миг лишили птиц их больших, белых крыльев. С тех пор они перебрались на поверхность, научились многим ремёслам и начали строить большие дома, но вот только та необыкновенная сила, что всегда влекла из вверх, осталась с ними и будет и дальше вечно жить в их отважных и благородных сердцах.

-Красивая история,— Ван Дюн подошёл к Плелеклаулу и вместе с ним, сквозь прозрачное оконное стекло посмотрел куда-то вдаль,— Может быть именно это стремление к чему-то высокому и непостижимому ставит для вас на второй план некоторые "земные", бытовые вопросы.

-Я вас не совсем понимаю, адмирал.

-То есть я хотел сказать...(как бы это мне не показаться грубым.) В общем, вы достигли немалого технологического прогресса, летаете в космос и строите высочайшие здания, но ваша повседневная жизнь, похоже, мало чем отличается от той, что вы вели на заре своей цивилизации. Неужели у вас нет никаких домашних приборов, добавляющих удобство в ваш быт? Неужели вы не смотрите телевизор, а ваши дети не слушают музыку и не играют в компьютерные игры?

Плелеклаул улыбнулся.

-Вы говорите мне о прогрессе, но ведь это понятие так отличается у разных цивилизаций. Например, для фаталоков прогресс — это самоцель всей их жизни и для них холодный электронный рассудок стал уже гораздо ближе живых чувств и эмоций. Для вас, людей прогресс — это, прежде всего, удобства, которые он может предоставить. С помощью его ваша жизнь становится гораздо легче, а у вас самих появляется намного больше свободного времени. Для элиан же прогресс — это всего лишь необходимость для того чтобы выжить. Мы, в своё время, изобрели луки и ружья, чтобы защищаться от диких животных, а затем и космические корабли, чтобы навсегда не исчезнуть под ударами других, гораздо более опасных существ. В повседневной жизни нам вовсе не нужны умные машины и миллионы киловатт электроэнергии. Гораздо выше всего этого мы ценим духовное совершенство, а для его развития не нужно ничего кроме свободы и полной гармонии с окружающим нас миром.

-Похоже, теперь я начинаю понемногу понимать... — Ван Даклаук посмотрел сначала на величественный пейзаж за окном, а затем на, окружающие его, голые, деревянные стены,— ...понимать, что двигает вашей цивилизацией.

-Рад, что с моей помощью вам удалось сделать эти первые шаги. В будущем я постараюсь почаще находить время для таких бесед, а пока что напоследок, перед тем как покинуть вас, я хотел бы задать один вопрос, имеющий для всех нас очень большое значение.

-Я слушаю.

-На носу вашего флагманского корабля мы обнаружили небольшой фаталокский истребитель, словно намертво приваренный к гладкой поверхности обшивки. Как он мог там оказаться?

-Ах, да, — Ван Дюн вдруг так ясно вспомнил недавнее сражение и разгром земного флота. Эти ужасные воспоминания внезапно, откуда ни возьмись нахлынули на его и тотчас мелкой и неприятной дрожью отозвались в каждой клетке его тела,— Кажется, мы сбили его в момент гиперпрыжка.

-Какая удача.

-Я вас не совсем понимаю...

-Вы ведь видели, адмирал, в действии пресловутое фаталокское оружие, то с помощью которого они ещё тысячи лет назад уничтожали флоты величайших галактических империй?

-Это те самые мерцающие сферы, за считанные мгновения пожирающие корпуса космических кораблей?

-Вот именно. Так долго мы не могли разгадать секрет таинственной антиматерии, но, похоже, сейчас, когда у нас есть один образец этого страшного оружия, дела могут пойти совсем по другому.

-И мы сможем на равных бороться с фаталоками?

В душе командующего земным флотом вдруг было так ярко вспыхнула неожиданная надежда, но уже через минуту спокойный и полный глубокой печали ответ Плелеклаула быстро остудил этот ребяческий боевой пыл:

-Похоже, вы ещё слишком плохо знаете своего врага. Они слишком сильны, чтобы можно было в открытую противостоять им. По военной мощи, экономическому потенциалу и техническому развитию фаталокам вообще нет и никогда не будет равных во всей вселенной. Это из призвание в истории — воевать и постоянно подчинять себе всё новые и новые миры.

-Каково же тогда ваше призвание?

-Ждать. Настойчиво и терпеливо ждать своего часа, даже если для этого потребуется время за которое у нас сменится сотни поколений.

-А как же люди? Скажите мне — какова, в таком случае, наша роль во всём этом глобальном космическом противостоянии?

Ван Дюн сделал несколько шагов в сторону Плелеклаула, но когда тот вдруг резко обернулся и посмотрел на него, он в замешательстве тут же отступил назад. Эти слова, похоже, затронули какие-то особые, скрытые струны в душе элианина. Могло показаться даже, что он и сам пока ещё до конца не знает ответа на этот вопрос.

-Будущее людей для меня пока ещё так неясно. Я вижу лишь, что ваши поступки будут сильно влиять и на нас. Не знаю к победе или к поражению приведёт союз между нашими народами, но у нас просто нет другого выбора кроме как быть вместе. Остальное покрыто туманом. Можно разглядеть отдельные отрывки, но они не могут дать чёткого представления о том, что будет впереди. Остается наедятся, что пройдёт время и вы сами найдёте свой путь. Это будет нелегко, но вы должны будете справиться, ведь именно от вашего выбора, как ни нелепо это сейчас звучит, в будущем будет зависеть, возможно, и судьба всего этого мира.

Вся история фаталоков — это долгий путь от животного к машине. Мы так много уже сделали, но немало работы нам ещё предстоит совершить в будущем. Мы пока ещё нё достигли своего идеала. Нас пока ещё тянет назад наш полуорганический мозг, с остатками низменных эмоций и страстей.

Но прогресс не стоит на месте. С каждым новым витком развития, с каждым новым поколением мы становимся всё лучше и лучше. Мы кропотливо удаляем клетку за клеткой, молекулу за молекулой органической массы и заменяем их мощнейшими микросхемами.

Пройдёт время и когда-нибудь мы добьёмся своего. Фаталоки станут стопроцентными машинами — лишёнными недостатков и совершенными во всех отношениях. Это будет началом новой эпохи. Это будет началом золотого века для нашей цивилизации и поистине тяжёлым временем для всех других, низших существ во вселенной, которые пока ещё осмеливаются бросать нам свой вызов.

Высший разум, он же первый и

единственный император империи

фаталоков.

Солнечная Система. Планета Земля. Центраполис, бывший Дворец Правительства. Сорок шестой день войны.

Я победитель! Четко чеканя шаг своими механическими ногами, Якус шёл вперёд по длинному, узкому коридору. Я совсем неплохо начал свою новую жизнь. Все осталось позади: страх разоблачения и унижение, неуверенность и позор. В эти минуты молодого фаталока переполняли исключительно положительные эмоции. Битва за Центраполис была выиграна и он не просто хорошо проявил себя в ней, а стал одним из её героев. Теперь очередь Сириула сдержать своё слово и повысить его в звании. Впрочем, этот вопрос был уже почти решён. Остались только лишь скромные фаталокские формальности. На миг, остановившись у, висящего на стене, треснувшего, старого зеркала, Якус невольно полюбовался своей новой внешностью. Он уже получил свою первую награду, его прежняя стальная техноплоть была заменена на ультрасовременную гидрофатовую. Он был доволен собой. Как же это на самом деле приятно — служить своему государству и знать, что оно по достоинству оценивает твой труд.

Проходящие мимо другие фаталоки, еще издали, увидев его, остановились и в знак приветствия тотчас вытянули вперёд свои правые руки. Может быть это даже те самые, что когда-то презирали Якуса-преступника и посмеивались над Якусом-рабочим. А теперь уже они первыми приветствуют его. Фаталокское общество всегда тянулось к силе и власти и отворачивалось от дураков и неудачников. Это правильно. Так и должно быть. Такая система стимулирует граждан и заставляет их постоянно самосовершенствоваться для того, чтобы быть впереди других. Это и есть прогресс и я безумно счастлив, что являюсь его частью.

Якус ещё некоторое время просто стоял на одном месте, рисуя в памяти самые радужные перспективы своего будущего, когда до его слуха вдруг донёсся чей-то страшный, отрывистый крик:

-Убийца!

Тотчас от неожиданного, дикого ужаса всё вокруг него словно замерло. По цепи микросхем пронесся заряд огромной мощности, а мозг внутри металлической черепной коробки словно взорвался и разлетелся на тысячи мельчайших частей. Как ни странно, вокруг совершенно никого не было. С ним словно говорило его собственное отражение в потускневшем, треснувшем зеркале.

-Убийца, лжец и перевёртыш.

Больше уже не соображая, что он делает, Якус сорвался с места и изо всех ног понёсся куда-то вперёд по длинному коридору. Затем он ворвался в первую попавшуюся пустующую комнату, захлопнул за собой дверь и крепко прижал её своим металлическим плечом.

-Ты можешь бежать куда угодно, но тебе никогда не скрыться от меня.

-Кто ты?!!!

-Неужели ты даже не помнишь имени того кого ты убил и чью личность так подло себе присвоил?

-Фарио?...

-Он самый. Как я вижу, ты взял себе новую техноплоть вместо моей старой, но вот блок памяти в ней остался прежним. Эта маленькая, незаметная деталь, которая теперь находится внутри тебя, сотни лет записывала и анализировала каждую мою мысль. Десятки тысяч гигабайт памяти за долгое время сформировали мою вторую личность, которая, оказывается, вполне может жить даже без органического мозга.

-Оставь меня в покое... ты... жалкая программа...

Первой мыслью Якуса было снять с себя грудной щит, вырвать из груди ненавистный блок памяти и раздавить его в своей ладони, но голос, идущий изнутри его, вовремя остановил эту безумную и опасную попытку:

-Стоять.

В тот же миг правая рука словно онемела и совершенно перестала ему подчиняться.

-Если хочешь побороться — давай, но учти, что я прожил долгую жизнь и поэтому гораздо сильнее тебя, малыш.

Внезапно, один за другим, все узлы в техноплоти Якуса начали выходить из строя. Он был не в силах контролировать этот процесс и ещё через несколько секунд его собственное я сократилось лишь до размеров органического мозга, зажатого в голове между чуждыми кусками металла.

-Отпусти меня...

-Мы пока ещё не довели до конца один очень важный разговор,— повинуясь приказам Фарио, механическая ступня сделала шаг вперёд и в эти мгновения Якус почувствовал себя безучастным пассажиром, наглухо замурованным в кабине огромной, шагающей машины,— Знаешь, я мог бы сдать тебя в самом начале и я уже даже было собирался, как и любой законопослушный гражданин, сообщить обществу о твоём ужасном преступлении. Но затем я подумал, а что будет со мной после того как тебя раскроют. Мою устаревшую техноплоть вместе с блоком памяти наверняка пустили бы на переплавку, а это для меня могло означать лишь окончательную смерть. Передо мной стоял нелёгкий выбор и тут я обратил внимание на твою собственную личность. Вначале я лишь просто ненавидел тебя, но вскоре это прошло и я смог трезво разглядеть в тебе необычайную даже для фаталока целеустремлённость и силу воли. Сквозь страх и растерянность внутри тебя я, наконец, отчётливо увидел лик патриота, который больше всего на свете хотел жить и служить своему государству. Это странно, но вскоре я начал испытывать уважение и симпатию к убийце и преступнику. Я тщательно изучал каждую твою мысль, каждое действие и поступок. Вскоре я узнал о тебе больше чем ты сам о себе знаешь. Оказывается ты не такой как все остальные. Весь род Сицилау — это, возможно, результат некого странного генетического эксперимента. В вас гораздо больше всего от животного чем у других патрицианских семейств и это же является залогом вашей необъяснимой гениальности. Вы словно способны чувствовать и предугадывать то, что бывает недоступно обычному разуму. В то же время эта ваша особенность является и вашим великим проклятием. Иногда вы бываете не в состоянии до конца владеть своими эмоциями и тогда эта ваша животная сущность может просто выплеснуться наружу. И если все остальные Сицилау ещё как-то могут контролировать внешние проявления этой психической неуравновешенности, то с тобой дела обстоят уже совсем по иному. Ты совершенно не такой, как все остальные. Ты другой даже по сравнению с ними. Какие-то невероятные комбинации ДНК в твоём мозгу, еще при клон-рождении, в несколько раз усилили, как и твои способности так и твоё дикое, животное начало. Я ещё не знаю, что тебя ждёт в будущем — позор и презрение или же слава и небывалый успех.

Что теперь, в таком случае остаётся делать мне — главной жертве твоего ужасного преступления? Я долго думал об этом. Знаешь кем я был раньше? Я был неудачником-рабочим, который привык слышать в свой адрес лишь насмешки и издевательства. Формально по закону я был таким же гражданином, как и все остальные, но на деле всё обстояло совсем по другому. Старшие фаталоки указывали на меня своим клон-детям и говорили — " Хорошенько смотри и учись каким тебе не нужно быть. Он прожил долгую жизнь и так и ничего в ней не добился." Я достаточно терпел такое к себе отношение, но тут появился ты и Фарио, которому никогда не доверяли ничего кроме как закрутить гайки, в считанные дни стал сначала солдатом, а затем и офицером. И пусть я сам не принимал в этом никакого участия, но это всё же здорово льстило моему самолюбию. Фарио спасает генерала Сириула, Фарио предсказывает восстание животных, Фарио герой Битвы за Центраполис, Фарио скоро получит повышение о котором раньше не мог и мечтать. Я подумал — может мы с тобой смогли бы стать союзниками. Мой опыт и твой талант в совокупности могли бы дать совсем не плохой результат.

-Хорошо... только поскорей отпусти меня.

-Конечно.

Внезапно сила, державшая в своём подчинении техноплоть Якуса, отпустила его и он снова смог физически ощущать каждый винтик, вкрученный в своё механическое тело. Сознание снова стало ясным, а мозг, как и прежде, был в состоянии сходу запоминать огромные числа и производить сложнейшие расчёты.

-Мне пора идти.

-Подожди одну минуту. У нас с тобой остался ещё один серьёзный разговор.

-Чего тебе от меня нужно на этот раз?

-Я долго изучал тебя и я обнаружил в тебе один сбой, суть которого я не могу до конца постигнуть даже сейчас. Тебя терзает нечто такое, что не свойственно ни одному другому фаталоку во всей Империи. Жгучее желание причинить боль существу, которое в прошлом чем-то тебе навредило у некоторых диких народов называется местью. Сколько я ни пытался я так и не смог понять это чувство, но я ясно ощущаю как это важно для тебя. Твоя ненависть к человеку, опозорившему тебя при высадке десанта у Дворца Правительства, не знает границ. Эта месть тянет тебя назад в прошлое и не даёт тебе возможности с полной силой заняться карьерой и работой. Поэтому я хочу чтобы мы поскорее закончили с этим раз и навсегда. Если хочешь — я помогу тебе.

Якус закрыл глаза и тут в его памяти вдруг так ярко и так отчётливо возникли кадры начала войны, горящего города и проклятого варвара, мчащегося прямо на его на своём автобусе. Но вскоре эта картина потускнела. Прежние переживания неожиданно потеряли весь свой смысл.

-Ты ошибаешься. Мне больше некому мстить. Мой враг погиб при Битве за Центраполис. Мы уничтожили их банду и никто из них не смог выбраться оттуда живым.

-А разве ты лично проверял все трупы?

-Нет, но мне доложили, что число погибших плюс один пленный оказалось равным числу нападавших.

-А ты не мог подумать о том, что кто-то совсем посторонний из людей мог включиться в битву, оказаться на том же самом месте, что и твой заклятый враг и сделать всё для того, чтобы не слишком сообразительный патруль попутал их и принял одного за другого?

-Нет!!!— Якус почувствовал, что с каждой секундой всё сильнее и сильнее теряет контроль над своими эмоциями,— Ни говори мне больше ни слова. Такого просто не может быть!

-Что произошло, того уже не изменить. Но кое-что ещё не поздно исправить. Этот варвар где-то здесь. Где-то совсем рядом. Я это знаю. Ему некуда бежать и поэтому он, словно загнанный зверь, будет оставаться в городе. Мы найдём его, вот увидишь. Ты и я — вместе мы очень сильная команда и никто и никогда не сможет скрыться от нас, как бы он этого ни хотел.

-Ты говоришь правду?

-Разумеется, фаталоки ведь никогда не врут за исключением... хм... некоторых отдельных индивидуумов.

-Я хочу чтобы мы разделались с ним как можно скорее.

-Всему своё время. Пока что просто попытайся забыть об этом. Не отвлекайся на второстепенные цели и сосредоточься на главном — преданном служении своему государству. Кстати, Сириул уже давно ждёт тебя, а фаталокам, как ты сам знаешь, вовсе не свойственно опаздывать.

Якус постоял ещё несколько секунд на одном месте, после чего, наконец, отворил запертую им же дверь и вышел наружу. Путь к кабинету генерала проходил через центральную часть Дворца Правительства. Когда-то, ещё до войны от здешнего неописуемого богатства и великолепия у людей, попавших сюда впервые, буквально перехватывало дыхание. Впрочем, даже и сейчас остатки былой роскоши в виде огромных, свисающих с потолка люстр или, занимающих целые стены, картин, могли впечатлить, пожалуй, кого угодно кроме фаталока.

Проходя рядом со стеной, Якус на миг остановился и обратил внимание на плоское изображение какого-то бородатого человека средних лет, за стеклом и в позолоченной рамке. Некоторое время он бегло изучал его и весьма удивился, обнаружив, что рисунок сделан вручную, в результате долгих месяцев или даже лет кропотливого нанесения красок на полотняный холст. Как глупо и бессмысленно. Если варварам так уж сильно хотелось запечатлеть этот кадр своей истории, то почему бы ни сделать это с помощью фотографии? На это ушло бы гораздо меньше времени да и изображение в итоге получилось бы куда более детальным и качественным.

К счастью западное крыло здания, трудами фаталоков — рабочих, по большей части уже успело приобрести более или менее нормальный вид. Весь хлам вроде старых картин и ненадежной, хрупкой мебели был вывезен и уничтожен, а стены, пол и потолок уже оказались выкрашенными в приятный, однотонный, чёрный цвет. Привычная обстановка, чем-то даже похожая на ту, что существовала на Наге, тут же вселила в Якуса чувство давно забытого покоя и уверенности в себе.

Может быть, когда-нибудь, через долгие годы, этот нелепый, хаотичный мир станет таким же как и его родина. Никаких лишних деталей — одни только чёткие линии и строгие, прямоугольные формы. Никаких животных: несовершенных, болеющих и разлагающихся после смерти, а лишь бетон и металл, служащий домом для самых совершенных созданий во всей вселенной. Если для осуществления этой высокой цели ему придётся воевать — он будет воевать лучше любого солдата, а если работать — он будет работать вдвое больше любого инженера. Он ещё сполна прославит своё новое имя и как любой другой винтик в огромной машине, принесет свою часть пользы его великой и несокрушимой Империи.

Сириула он нашёл в его кабинете. До этого хмурые и безжизненные глаза старика при виде Якуса вдруг оживились. Слегка улыбнувшись своему гостю сдержанной фаталокской улыбкой, он первым шагнул ему навстречу.

-Рад вас видеть, Фарио. Достаточно много в последнее время слышал о ваших подвигах и я очень рад, что мне не пришлось в вас разочароваться.

-Я всего лишь скромный солдат Империи.

-Точнее будет сказать — офицер. Я только что отправил приказ о присвоении вам этого звания и выделении под ваше командование двух тысяч бронепехотинцев.

-Благодарю вас за оказанное мне доверие.

-Нет, это я благодарю вас за безупречную службу.

Сириул почему-то необычайно долго и внимательно рассматривал его лицо, после чего медленно развернул свою массивную, титановую техноплоть к окну, за которым даже сквозь почти непроницаемую тьму отчётливо виднелись развалины огромного, разрушенного города.

-Я хотел бы попросить у вас совета, Фарио,— пальцы старика вдруг в один миг с резким, механическим скрежетом сжались в крепкий кулак,— Как мне дальше вести войну с этими дикарями? Я победил их в открытом бою, но многие из них укрылись под землёй и только и будут ждать там часа, чтобы хоть как-то мне навредить. Мои войска почти полностью очистили от них улицы Центраполиса, но вот канализационные тоннели оказались слишком малы для бронепехотинцев и поэтому бунтовщики будут чувствовать себя там в полной безопасности.

-В таком случае необходимо заставить их воевать друг с другом. Мы можем набирать из людей особые ополчения, вооружать их и отправлять в подземный город истреблять себе подобных.

-Как мы заставим их предать свою расу?

-В их несовершенном обществе ещё до войны наверняка существовало немало тех кто считал себя вне государства и вне закона. К тому же основные потребности аборигенов Земли, думаю, можно будет удовлетворить также легко, как и потребности любых других варваров. Что им нужно так это быть сытыми, сексуально удовлетворёнными и иметь хоть какую-то, пусть даже и не большую, власть над ближним. Дайте им всё это и вы получите столько новых сторонников, сколько вам потребуется.

-Не плохо,— Сириул, похоже, был немало впечатлён ответом недавнего рабочего,— Я бы даже сказал — очень хорошо. Простое и вместе с тем гениальное решение... вполне в духе Сицилау.

-Извините, кажется, я не совсем понимаю.

-Не обращайте внимания. Это просто глупые мысли вслух старого солдата. А вот насчёт создания этого ополчения из местных аборигенов, то, думаю, вам как раз и стоит этим заняться. Я сам скоро покину город и отправлюсь на строительство "Большого Ангара" для нашего флота и если вы и впредь будете действовать также хорошо, как и прежде, то, возможно, мне не придётся долго выбирать приемника на пост губернатора Центраполиса.

-Я губернатор Центраполиса???

От неожиданности Якус даже растерялся и машинально сделал несколько шагов назад.

-Почему бы и нет? К тому же, с вашими необыкновенными способностями пора уже подумать и о создании собственного семейства. Любой патрицианский род, как вы наверняка и сами знаете, когда-то начинались с простых солдат и неприметных инженеров. Дальше я дам вам ещё больше возможностей проявить себя. Когда наши космические сенсоры обнаружат, наконец, таинственную планету элиан, то вы, возможно, и окажетесь тем самым офицером который будет командовать вторжением.

Якус стоял на месте, не в состоянии больше вымолвить ни слова. От открывающихся перед ним перспектив закипал мозг и давала сбои электроника и только тихий, успокаивающий голос Фарио внутри его не давал в те мгновения помутиться его рассудку.

-Скажите только — почему вы так много для меня делаете?

Сириул неторопливо и внимательно, словно рентгеновским аппаратом, осмотрел его с ног до головы и в его усталых, меркнущих глазах поочерёдно сменялись выражения: щемящей тоски, отрешения от всего мира и пока ещё слабой, но растущей надежды.

-Род Сицилау умирает. Не знаю кто в этом виноват, но из десятков клон-сыновей у меня в итоге не оказалось никого, кто смог бы достойно продолжить это некогда великое семейство. Но вот недавно у меня появился последний наследник. Его звали Якус и, глядя на его, я уже думал, что мне наконец-то пришла достойная смена. Он подавал большие надежды и, как мне тогда казалось, рос образованным, трудолюбивым и сообразительным гражданином. Как я ошибался. Первое же пустяковое задание показало, что он глупое и жалкое ничтожество, не достойное даже носить гордое имя фаталока. Так я потерял сына. Впрочем, оказывается, у меня его даже никогда и не было. Якус — это лишь сплошное генетическое уродство, которое я без всякой жалости сам приговорил к смерти. После этого я потерял всякий смысл в жизни и мой воспалённый разум сам придумал для меня нового воображаемого наследника. Его тоже звали Якус, но в отличие от настоящего этот был просто идеален и напрочь лишён всех его недостатков. Так прошло некоторое время и тут появился ты — необычайно умный и талантливый фаталок. Мой воображаемый, идеальный Якус был словно воплощён в тебе и, казалось, обрел, наконец, свою физическую оболочку. Глядя на тебя, я вижу его так ясно и отчетливо, что иногда это меня даже пугает. Ты и есть теперь смысл всей моей жизни и пусть даже ты никогда не сможешь носить фамилию Сицилау, но теперь ты моё продолжение и я дам тебе всё то, что смог бы дать настоящему сыну. Прошу тебя — прими от меня этот дар, стань лучшим из лучших и тогда я со спокойной совестью смогу, наконец, покинуть этот мир.

-Я постараюсь не разочаровать вас, генерал.

-Я верю тебе... Фарио...

Сириул хотел сказать ещё что-то, но тут дверь его кабинета отворилась и внутрь вошли два бронепехотинца, ведущие под руки пленного человека.

-Это он,— неожиданно внутри себя Якус снова услышал тихий голос Фарио,— это тот самый тип, из-за которого ты упустил своего злейшего врага. Ты тогда ещё мельком увидел его, но, похоже, не обратил на подмену достаточного внимания.

Пленник был необычайно уродлив даже для человека. Безобразное лицо, длинные и грязные волосы, рваная одежда и что-то вроде горба за спиной. Было в нём что-то скорей от обезьяны или крысы, а то, что он вдобавок ещё по идиотски и без страха озирался по сторонам лишь усиливало это сходство.

Сириул обернулся к нему и заговорил на чистом Эсперанто, который он выучил неделю тому назад:

-Кто ты такой и как тебя зовут?

Пленник словно не слышал вопроса и вместо того, чтобы ответить, он вдруг начал с детским любопытством рассматривать винтики и зажимы на техноплоти одного из солдат.

-Кто ты такой и как тебя зовут?

-...

-Отвечай, ничтожество!

Якус сделал шаг вперёд и ударил его своим металлическим кулаком прямо в лицо. Голова человека дёрнулась в сторону и он повис на руках, держащих его с обеих сторон, фаталоков. Правда, уже через секунду он снова открыл глаза и глупо улыбнулся, словно даже не почувствовав боли. Затем последовал ещё один удар, способный свалить с ног здоровенного быка, но этот маленький, горбатый человек продолжал ухмыляться и к тому же ещё и замычал себе под нос какую-то незамысловатую мелодию. Якус снова замахнулся, но тут, стоящий неподалеку, Сириул коротким жестом остановил это избиение.

-Он врят ли сможет нам что-то сообщить. Скорее всего, перед нами глухонемой и умственно неполноценный индивидуум. Похоже на какое-то сильное генетическое уродство. У нас таких умерщвляют ещё при рождении, а вот люди зачем-то дают им право на лишённую всякого смысла жизнь. Удивительный случай — низшая ступень их биологического вида. Возможно, я заберу его с собой в Большой Ангар, чтобы там с его помощью изучить всю эту странную, неперспективную цивилизацию.

-Хочешь приобрести себе домашнего шута?

В голосе Якуса неожиданно появились нотки недовольства и злобы, но Сириул, похоже, был слишком занят своим пленником чтобы заметить это.

-Да, что-то вроде этого. Редкий экземпляр. Сплошное несовершенство и примитивизм. В его разуме нет границ между добром и злом, хаосом и порядком.

-На вашем месте я лучше здесь же и убил его.

-...прекрати, Якус,— голос Фарио внутри его на этот раз был уже гораздо более настойчивым,— Зачем тебе этот несчастный, больной абориген? Не он твоя главная цель. Мы ищем совсем другого.

-Он мог бы вывести меня на него.

-Брось. Скорее всего, он даже вообще не знает как очутился посреди той битвы. Посмотри на его внимательно. В этой голове мозгов столько же сколько и у мухи, ползающей по потолку. Тебе несказанно повезло. Перед тобой открываются сказочные перспективы и я не хочу, чтобы ты всё сгубил ради какого-то урода, от которого наверняка отворачиваются даже его соотечественники.

-Но мы ведь сможем отомстить... сможем? Скажи мне!

В этот миг Якуса настолько переполнили собственные дикие и необузданные эмоции, что его мысли чуть было не вырвались наружу громким, истеричным криком.

-Тише... мы всё сможем. Я ведь с тобой, а ты ведь и сам знаешь, что когда мы вместе, то мы становимся абсолютно непобедимы.

-Это точно?

-Можешь даже не сомневаться.

Человеку не суждено испытать истинную радость, если перед этим он не узнал, что такое боль. Если кому-то всю жизнь улыбалась только удача, то он начинает воспринимать это как должное и не испытывает особенного трепета при каждом новом подарке судьбы. Такие люди несчастливы, так как лишь тот кто сначала сполна испил чашу страдания, может затем ощутить и настоящее счастье.

Неизвестный автор.

Солнечная Система. Планета Земля. Подземный Центраполис.

Девушка была одна. Одна в темном, мрачном и сыром подвале. Она сидела на одном месте, без движения и вслушивалась в сплошную, мертвую тишину. Проходило время. Ничего не менялось. Ее надежда медленно таяла и когда она вот-вот готова была снова расплакаться, снаружи вдруг послышался грохот открываемого люка, а затем и чей-то топот по металлической лестнице. Она затаила дыхание. В те мгновения словно весь мир сошёлся для неё в этих звуках в темноте. Но зато потом, когда слух отчётливо различил две пары идущих ног, она поняла, что жизнь, горячей и обжигающей волной, вновь вернулась к ней.

Сердце бешено колотилось в груди, а когда дверь отворилась и усталый странник переступил порог, она, толком не понимая, что делает, смеясь и плача одновременно, бросилась к нему на шею и начала целовать его солёными от слёз губами.

-Я так долго тебя ждала... я так боялась... я знала, что ты вернёшься... я больше тебя никуда не отпущу, я больше тебя никому не отдам.

-Ну, может, хватит нежностей,— Джагар стоял чуть в стороне и искоса поглядывал на свою дочь,— лучше бы покормила гостя и дала ему как следует отдохнуть.

-Конечно.

Сола бросилась к полке, взяла оттуда какую-то упаковку, разорвала полиэтилен, положила содержимое на сковородку и поставила её на плиту. Через минуту по помещению разошёлся приятный запах настоящей еды. Виктор сидел на табуретке за столом, до конца ещё не соображая где находится, но ясно понимая одно — сегодня он самый счастливый человек на всём свете. Когда приготовленная для него пища была, наконец, съедена, он вдруг так отчётливо ощутил громадную усталость множества бессонных ночей. Виктор даже не помнил как он добрался до сделанной из ящиков кровати, но когда его голова коснулась подушки, он тут же закрыл глаза и уснул.

Ему снился Центраполис: разрушенный, тёмный, безлюдный и страшный. Лишь ветер гулял по городу, громко хлопая распахнутыми дверьми и неся перед собой по улицам огромные тучи пыли. А ещё вокруг почему-то были сплошные кладбища с тысячами расколотых плит и покосившихся надгробий. Бестелесные призраки погибших людей летали вокруг них, не находя себе покоя ни на этом ни на том свете.

Он был словно в самом центре всего этого безумия и тут (о чудо) с неба вдруг упал один-единственный лучик света и там где он коснулся земли, прямо из пепла вырос удивительно красивый цветок. Он переливался всеми красками и цветами и был столь прекрасен, как будто своим видом он один был готов бросить вызов всему тому ужасу и безобразию, что творились вокруг него на многие тысячи километров.

Как страшно...

Как страшно и больно чувствовать себя мерзким и уродливым чудовищем, способным вызывать лишь страх у одних и отвращение у других.

Неужели это и есть я?

Неужели вообще можно быть таким несчастным?

За что?!!!

Что я сделал такого, чтобы иметь такую судьбу?

...я не знаю.

Когда-то я видел всё это во сне. Как в то время я был счастлив, ведь тогда весь этот ужас был лишь в моих видениях, сейчас же он стал всей моей жизнью.

Джастин-Квазимода.

Солнечная Система. Планета Земля. Карибское море. Остров Пуэрто Рико. Большой Ангар. Спустя два месяца.

Зачем я живу дальше? Зачем мне это жалкое, лишенное всякого смысла существование, приносящее мне одну только боль? Я не знаю. Раньше меня словно вёл вперёд какой то странный внутренний голос, но после того как я спас Виктора Моргана, он вдруг исчез. Я выполнил свою задачу и теперь оказался больше никому не нужен. Неужели это и есть правда?

Закрутив руки за спину, два огромных фаталока вели куда то вперёд по длинному и тёмному коридору маленького и сгорбленного Квазимоду. Большой Ангар представлял из себя исполинских размеров муравейник, одна часть которого была предназначена для хранения трети всего космического флота Империи, а другая состояла из сотен километров одинаковых длинных коридоров и прямоугольных помещений с голыми металлическими стенами. Также здесь располагался главный штаб сухопутных сил, устройство внешнего слежения, выискивающее в космосе таинственную планету элиан и центр управления всеми солнцезащитными куполами на Земле. Поистине, только сверхтехнологичная цивилизация фаталоков была в состоянии за столь короткий срок воздвигнуть столь огромное здание, размером с крупный город. Оно было собрано из плит и целых блоков, прибывших сюда с Наги и других планет, заселенных фаталоками и представляло из себя почти идеальный чёрный куб на фоне некогда цветущего, а ныне превращённого в сплошную пустыню острова.

Двигаясь по коридору, Квазимода как бы невзначай рассматривал стены, выискивая на них какие-нибудь особые царапины и пятна, чтобы запомнить путь и затем, в случае чего, знать выход из этого бесконечного лабиринта. Я всё ещё до конца не могу понять, зачем я тогда прикинулся глухонемым и полоумным и до сих пор веду себя словно домашнее животное. Конечно, это спасло мне жизнь, но зачем мне такая жизнь, полная отвращения к самому себе? Солдаты почти перестали обращать на меня внимание. Правда стоит хоть на сантиметр, случайно, преградить кому-нибудь их них дорогу и можно получить оплеуху, от которой затем летишь в сторону на несколько метров. Вот только их предводитель, тот кого они называют Сириулом, по прежнему интересуется мной как необычным подопытным кроликом и постоянно ставит на мне свои физические и психологические эксперименты. Он причиняет мне различные типы боли и следит за моей реакцией, а я в ответ лишь улыбаюсь и глупо смотрю на него, хотя при этом и терплю невыносимые для обычного человека страдания. Я умею играть свою роль. Похоже, ещё никто их них так меня ни в чём и не заподозрил. Ведь даже когда мне приносят пищу, я бегу и яростно набрасываюсь на неё словно голодное, дикое животное.

Но зато сейчас я уже начинаю понемногу понимать о чём они говорят между собой. Похоже, фаталоки настолько берегут своё драгоценное время, что даже придумали собственный язык, в котором за долю секунды можно сказать целое слово или даже предложение. Их речь для человеческого уха — это лишь непонятный набор коротких звуков, но, находясь с ними уже некоторое время, я научился потихоньку разделять эти звуки на многие составляющие и находить смысл каждому из них.

Кстати, прямо сейчас мои сопровождающие что-то говорили обо мне. "...кзуй", — сказал тот, что держал меня справа. "зуй" у них звучит как "животное", приставка "к" означает "больное животное", а так как "к" в этом слове твёрдое и стоит вначале, то получается "умственно отсталое, больное животное". "Ск кзуй шпей аун". На слух это словно секундный хлопок перегоревшей лампочки, но на самом деле это целое предложение, означающее что-то вроде: "Зачем мы так долго возимся с этим бесполезным, больным животным? Его жизнь не стоит потраченного на него времени".

-"Шу хл патал", — ответил ему тот, что шёл справа, — "Взять его в Большой Ангар — это приказ Сириула. Не будем подвергать сомнению его мудрое решение".

Подойдя к перекрёстку коридоров, они остановились чтобы пропустить, идущую им наперерез, другую группу, состоящую из пяти фаталоков и двух десятков пленных смертников. Люди были измучены пытками и тяжёлым трудом и, подгоняемые патрулями, медленно шли вперед, опустив вниз свои несчастные лица. Они с трудом переставляли ноги, а тела многих из них были покрыты глубокими, незаживающими ранами. Квазимода пристально всматривался в каждого из них, но ответом ему были лишь взгляды полные отвращения и ненависти, как к предателю. Они не знали, что ему самому пришлось здесь пережить и только лишь один старик с седыми волосами, на несколько секунд обернувшись в его сторону, вдруг посмотрел на него с жалостью и состраданием.

Жалость от приговорённого к смерти... Он, казалось, был уже готов к любому, но только ни к этому. Колонна прошла мимо. Из груди уродливого, горбатого человека наружу вырвался крик ужасной боли, но держащий его страж воспринял это как очередной припадок полоумного и тотчас отвесил ему неслабый удар кулаком в затылок. Остаток пути они уже прошли молча. В конце коридора перед Квазимодой отворилась тяжёлая дверь и, втолкнув его в камеру, фаталок захлопнул снаружи механический замок.

Он остался один. Один со своими тяжёлыми мыслями и переживаниями. Почему я до сих пор жив? Почему, как многие другие, не погиб в самом начале войны? Почему из миллиардов живущих на Земле, мне достались наибольшие страдания? До этого Квазимода старался ни в коем случае не смотреть на гладкую, отполированную до зеркального блеска стену, чтобы не увидеть там своё отражение. Но, похоже, сейчас ему было уже всё равно. Взглянув туда, он обнаружил урода до того безобразного, что ему самому поначалу сделалось страшно. Каким я был раньше и каким стал сейчас. За что?!!! Неожиданно по щекам потекли крупные, соленые слезы. Плакать было больно, но он больше не мог ничего с собой поделать. Так он просидел до самого утра. Еще одна ужасная и невыносимая ночь, но только уже не во сне, а наяву.

Когда пробило семь часов и солнце вдали поднялось из-за океана, Квазимода вдруг встал на ноги и словно одержимый начал ходить кругами по своей маленькой камере. Он вспомнил себя таким каким он был прежде — молодым красавцем, купающимся в лёгких деньгах и женской любви. Как это было давно. И вообще, было ли это на самом деле? Жизнь — это очень большая ценность. Она даётся для того, чтобы ей наслаждаться в полной мере. Он безвозвратно потерял эту ценность три месяца назад, когда, в один прекрасный день, вышел из казино и сел в машину гангстера Карло. Жизнь бесценна.

Неожиданно Квазимода замер на одном месте. Внутри воспалённого разума мгновенно родился план: бессмысленный и безумный, но вместе с тем продуманный до мелочей. Он припал к полу и, приложив ухо к холодному металлу, прислушался к шагам снаружи. Он ещё раньше знал, что фаталоки-патрули, охраняя здание, всегда ходят по заранее определённым маршрутам. Всего около часа потребовалось на то, чтобы вычислить и запомнить время и направление движения каждого из них. Их хвалёная точность и пунктуальность, похоже, сегодня сыграет с ними злую шутку. Затем Квазимода пошарил в кармане и достал оттуда отмычку, сделанную им недавно из куска проволоки. На то чтобы вскрыть замок понадобилось всего одно мгновение. Его хозяева были настолько уверены в себе, что их система безопасности в Большом Ангаре выглядела совершенно примитивной. Теперь единственную опасность могли представлять патрули. Конечно, всё хорошенько вычислив, можно было скрыться от их глаз, но у них был ещё и отменный слух и поэтому дальше пришлось сбросить с ног рваные ботинки и идти босиком.

В Большом Ангаре всегда царила сплошная темнота и, слившись с этой темнотой, он неторопливо двигался вперед, вдоль гладких, металлических стен. Квазимода знал здесь всё так, как будто он находился в своей собственной квартире. Совсем недавно, к своему собственному удивлению, он обнаружил в себе одну необыкновенную способность. Стоило ему хоть раз пройтись по какому то из отсеков этого огромного фаталокского города и он тут же запоминал здесь каждый поворот и перекрёсток и затем мог безошибочно ориентироваться в этом сложнейшем лабиринте, сплетенном из десятков километров совершенно одинаковых коридоров.

Через четверть часа, пройдя немалый путь и миновав десяток патрулей, Квазимода оказался на месте. Дальше начинался отсек смертников. Это мрачное место с бесконечными рядами камер-одиночек, из-за которых то и дело доносились сдавленные крики и плач, навевало какой-то особый, непередаваемый ужас. Ужас расставания с жизнью, ужас смерти и страдания. Каждый день со всех уголков земного шара фаталоки привозили сюда тысячи пленников. Они ставили на них свои ужасные эксперименты, а затем, всего через одни сутки в специальных огромных машинах уже вывозили наружу тысячи холодных трупов и закапывали их в ближайшем карьере. Для победителей человеческая жизнь не имела совершенно никакой ценности. Нельзя сказать, что они испытывали хоть какое-то удовлетворение от убийства. Они просто чётко и педантично исполняли свою работу, а затем чей-то холодный, наполовину электронный разум каждый день делал заметки: вчера было уничтожено столько, сегодня было уничтожено столько, а завтра будет уничтожено столько.

Квазимода осторожно шёл вперед, вслушиваясь в каждый крик и пристально всматриваясь в каждое зарешечённое окошко на тяжёлых металлических дверях. Наконец он нашёл того кого так долго искал. Старик с седыми волосами неподвижно сидел в углу своей камеры, то ли уснув, то ли просто погрузившись в какие то свои личные мысли. Отмычка за секунду справилась с замком и когда он отворил засов и шагнул внутрь, пленник, наконец, открыл глаза и с какой то странной апатией и безразличием начал рассматривать, появившегося из темноты, непрошенного гостя.

-Кто ты?

-Вы видели меня вчера вечером на перекрестке. Вы шли в конце колонны, а меня наперерез вам вели два бронепехотинца.

-И что ты здесь делаешь?

-Я хочу спасти вас. Шанс уйти отсюда живым, конечно, небольшой, но он всё же существует. Я нарисую вам полный план Большого Ангара со всеми его входами и выходами, а чтобы фаталоки раньше времени не подняли тревогу, останусь вместо вас в этой камере. Через час здесь заступает новый надзиратель. Он пока ещё не видел никого из пленников и поэтому, думаю, ничего не заподозрит, обнаружив здесь небольшую подмену.

-Зачем тебе это?

Некоторое время Квазимода лишь стоял на одном месте. Затем он поднял руки к лицу и, почувствовав под пальцами свою изъеденную серной кислотой, шершавую кожу, обернулся и с грустью посмотрел на старика.

-Посмотрите на меня внимательно. Зачем мне жить дальше?

-Судьба дала тебе шанс выжить здесь, в этом аду и ты выжил благодаря своей внешности. Глупо теперь отказываться от этого необыкновенного шанса. К тому же зачем сдаваться, если часть пути уже пройдена? Я кое-что слышал о тебе от других пленников. Говорили, что ты глухонемой и умственно неполноценный, но это не так и теперь я сам это знаю. Ты ведь обманул всезнающих фаталокских учёных-биологов вовсе не для того, чтобы затем сам себя и раскрыть?

-Я не знаю, что двигало мной в те минуты, когда я вдруг решил прикинуться полоумным.

-Тобой двигал внутренний голос. Он уже подсказал тебе одно правильное решение и будет и дальше вести тебя в нужном направлении. Благодаря своей внешности ты смог сделать то, что недоступно другим. Ты смог обвести вокруг пальца всё их высшее военное командование. Ты проник в самое сердце железного фаталокского осьминога. Врят ли ещё у кого-нибудь из людей, хоть когда-то, появится возможность так близко узнать своего врага. А ещё ты с лёгкостью обходишь их патрулей и за секунду взламываешь их замки. Ты можешь принести нашему народу больше пользы чем огромная армия. Слушай меня, парень, внимательно. Закрой эту дверь снаружи и поскорей иди в свою камеру, пока там тебя ещё не хватились. Затаись. Когда на тебя смотрят фаталоки, оставайся перед ними идиотом, а когда их нет — становись крысой, способной проникнуть куда угодно и узнать все их тайны. Узнай чем живёт эта механическая цивилизация, найди их слабое место и ты, возможно, ещё сыграешь свою особую роль в истории нашей планеты. Я понимаю, что требую невозможного, но что-то мне внутри подсказывает, что ты способен и не на такое.

-Вы шутите?

-Я престал шутить с тех пор как началась война. Теперь моя участь — лишь оплакивать родных и близких, тех кто погиб в этой ужасной бойне. Я слишком стар. У меня больше нет сил для того чтобы сопротивляться врагу и поэтому я даже рад, что для меня весь этот кошмар очень скоро закончится.

-Может я могу ещё что-нибудь для вас сделать?

-Как можно скорей отправляйся к себе, чтобы мне не пришлось беспокоиться ещё и за твою жизнь.

Квазимода напоследок обернулся и посмотрел на, по прежнему неподвижно сидящего в углу, старика. Его зрение уже так давно привыкло к кромешной темноте Большого Ангара, что он без труда смог разглядеть эти открытые и благородные черты лица с доброй, почти родительской улыбкой и большими, светлыми глазами. Было ощущение, что они уже знакомы не несколько коротких минут, а долгие и долгие годы.

-Ну, я пойду?

-Иди, парень, и что бы с тобой ни произошло, никогда не забывай о том, что я тебе здесь говорил.

-Не забуду...

Где-то неподалёку снова послышались тяжёлые шаги патруля и, услышав их, Квазимода быстро выбежал наружу, закрыл за собой дверь и изо всех ног бросился вперёд по коридору. Когда он пробежал десяток метров, позади вдруг раздался женский крик. Квазимода вздрогнул. Крик был до того ужасный, как будто человека живьём разорвали на несколько частей. Он даже не помнил как проделал весь остаток пути, но, наконец, очутившись в своей камере, он тут же обхватил ноги руками и калачиком свернулся на полу. Все тело словно пронзил какой-то непонятный холод и оно дрожало так как будто долгое время находилось на морозе. Этот крик — он по прежнему звенел у него в ушах. Ему в последнее время приходилось слышать много криков, в том числе и своих собственных, но этот почему-то особенно остро вонзился в его душу.

Что с ней сделали эти палачи и мучители? Какой новый эксперимент они придумали над человеческим телом? Убийцы! Дрожащая ладонь неожиданно сжалась в крепкий и прочный кулак. Вы за это ещё заплатите. Вы заплатите за каждый крик боли и за каждую слезу, пролитую человечеством с момента вашего появления. Цена для вас будет очень высока. Вы заплатите. Это я вам обещаю.

Я слышал, что совсем недавно какие-то глупые учёные, оказывается, вывели точную формулу любви. По их словам это лишь несложный биохимический процесс. Оказывается человек просто ищет себе наиболее подходящего партнера, после чего мысленно внушает себе, что перед ним совершенный идеал, полностью лишённый недостатков. Наши чувства и страсть по их словам лишь сплошной, массовый самообман, необходимый для укрепления отношений между мужчиной и женщиной.

Лично я ни на грош не верю всем этим горе-ученым. В жизни не слышал более наглой и откровенной лжи. Мне самому гораздо ближе версия о яблоке, упавшем с райского дерева и расколовшемся на две половинки. Эти две половинки затем долго ищут друг друга и, наконец, встретившись, снова объединяются в одно целое для того чтобы уже больше не расстаться никогда.

Валентин Де Гуара — один из

последних поэтов-романтиков

конца двадцать первого века.

Солнечная Система. Планета Земля. Район Подземного Центраполиса. Сто двадцать второй день войны.

Вокруг царили тишина и покой. Приятная тишина и приятный покой, как будто войны вокруг и не было вовсе. Это было удивительное место. Некогда тёмный и сырой складской подвал, стараниями женских рук, буквально преобразился в уютную комнатку, сверкающую чистотой и ухоженностью. Посреди комнаты находился стол. На столе стояла тарелка с едой. За столом, на стуле сидел Виктор, отперевшись на спинку и задумчиво глядя куда-то вдаль.

Как мало, оказывается, нужно для счастья. Только самое необходимое: пища, крыша над головой и любимый человек рядом. Все остальное излишне. Высшее блаженство всегда состояло только из простых вещей.

Виктор сполна заслужил это счастье. То, что он пережил было тяжело и местами — ужасно. Он не хотел об этом вспоминать. Он видел горящий Центраполис, пару недель провёл на станции метрополитена, среди обезумевших от войны людей, несколько дней подряд обходился без пищи и сна, участвовал в кровавой мясорубке, устроенной Зигфридом Кларком, слышал всего в сантиметре от себя свист безжалостных фаталокских пуль и множество раз уже мысленно навсегда прощался с жизнью. Но цена за такое счастье теперь не казалась для него такой уж большой. Если бы только вдруг оказалось нужным, ради Солы он вновь пережил бы всё это. Мало того, он ещё сотни раз прошёл бы через все эти круги ада, только ради одного-единственного часа, проведенного с самым дорогим человеком на земле. Но теперь всё это было уже в прошлом. Начиналась новая, светлая страница в его жизни и почему-то казалось, что это будет продолжаться вечно.

Пока он так сидел, Сола тихонько подошла сзади и положила свои руки ему на плечи.

-В последнее время ты начал улыбаться, дорогой. Раньше ты был постоянно такой хмурый.

-Просто моя жизнь наконец-то обрела смысл.

Виктор взял её маленькую ладонь и нежно её погладил. В этой девушке всё казалось ему идеальным. Каждый сантиметр её кожи, каждый изгиб тела и каждую черту лица он любил и обожал больше всего на свете. Сколько они уже вместе — может быть где-то около двух месяцев. Это чудесное время пролетело как миг и вместе с тем казалось целой вечностью. А недавно они наконец-то стали по настоящему близки и эта любовь, пылающая словно большой костер, превратилась в огромный лесной пожар, при этом по прежнему оставаясь необычайно нежной и сентиментальной.

-Сола.

-Что?

-Скажи мне правду, неужели я тебе хоть немного нравлюсь? Я ведь грубый, упрямый и вообще ненадёжный человек.

-Нет. Ты честный и справедливый, ты всегда готов помочь в трудную минуту и способен жертвовать собой ради других.

-А как же насчёт того, что мы с тобой из разных миров? Ты образованная девушка из хорошей семьи, а я неформал и бездельник, который ставит себя вне законов любого общества.

-Это ничего.

-Но я исправлюсь.

-Не стоит. Именно таким я тебя полюбила и таким буду любить всегда.

-Ты просто ангел,— Виктор поднялся и обнял её хрупкие плечи,— Невозможно уже любить так как люблю я. Ты ангел внешне и ангел в душе, а я...

-А ты моя вторая половинка, мой спутник до самых моих последних дней. Как ни жестоко это звучит, но я даже рада, что началась война. Иначе мы, скорее всего, никогда бы не встретили друг друга. Если бы фаталоки не напали на нашу планету, я, возможно, теперь жила в мире и достатке, но я ни на миг не жалею о том, что произошло, ведь жизнь без тебя — это не жизнь.

Их губы внезапно сомкнулись в жарком и страстном поцелуе, длинном как сама вечность. Влюбленные не следят за временем и не обращают внимание на то, что происходит вокруг них. Им просто нет до этого никакого дела. А между тем количество продуктов на складе постепенно уменьшалось, а Джагар, после дележки, часто отворачивался и, пока не видят молодые, украдкой ставил свою порцию обратно на полку. От недоедания он вскоре приобрёл дрожь в руках, впавшие глаза с чёрными кругами и нездоровый кашель.

Виктор и Сола, казалось, не замечали всего этого. Они не были эгоистами, просто в их жизни настал тот самый момент, когда всё вокруг видится исключительно в светлых тонах. Их любовь была словно прекрасный цветок. Каждый знает, что жизнь цветка недолговечна, но пока он цветёт и переливается всеми красками, кто будет думать о том, что когда-то он может завянуть и погибнуть.

Генерал Сириул Сицилау, хочу вам доложить, что первый этап по созданию полицейских ополчений из местных аборигенов успешно завершён. Правда, здесь, как и предполагалось ранее, возникли некоторые небольшие затруднения. Дело в том, что нам приходится иметь дело с последним генетическим хламом и отбросами из расы. Эти существа не имеют чести, им неведом порядок и у них нет преданности делу, которому они собираются служить. Только страх и постоянные расстрелы позволили мне ввести среди них что-то наподобие армейской дисциплины. Позавчера было прилюдно казнено пятьдесят четыре, вчера — сорок шесть, а сегодня — семьдесят три. Зато теперь они, наконец, научились подчиняться простейшим приказам и начали проявлять уважение к нашей высшей расе.

Сами себя они называют хамелеонами. Может быть это связано с тем, что они носят специально разработанную для них форму с фотоэлементами, меняющую цвет в зависимости от окружающей среды, а может из-за того, что слово "хамелеон" в их лексиконе означает предателя, способного как угодно приспособиться к обстоятельствам ради собственного успеха и выживания.

Сообщение отправленное

офицером Якусом-Фарио

генералу Сириулу Сицилау в

Большой Ангар.

Солнечная Система. Планета Земля. Центраполис. Бывший Дворец Правительства. Сто пятьдесят четвёртый день с начала войны.

Центраполис был погружён во мрак. Плотно укрытый солнцезащитным куполом, город теперь был похож на огромное, безжизненное кладбище. Так продолжалось вот уже несколько месяцев. За это время трава на газонах давно пожелтела, деревья превратились в сухие и мёртвые коряги и куда-то навсегда исчезли птицы. Между тем снаружи уже настала осень. Днем было всё также по прежнему жарко, но вот ночи уже стали значительно длиннее, под утро случались заморозки, а с неба, то и дело, часто начинал моросить мелкий дождь.

Шаг... и тысячный строй фаталокских солдат разделился надвое, образуя дорогу для высшего офицера. Шаг...и тысячи механических тел, словно единый, безупречный механизм, одновременно развернулись вокруг своей оси. Шаг...и тысячи тяжелых, бронированных рук вытянулись вперед, приветствуя своего командира.

Якус неторопливо шёл между двумя этими ровными рядами солдат, глядя вперёд и думая о чём-то своем. С этой минуты он, как новый губернатор Центраполиса, официально вступил в свою должность. Парад был дан в его честь, а так как фаталоки необыкновенно берегут своё драгоценное время, то он продолжался всего около двух минут, после чего все бронепехотинцы должны будут разойтись и заняться своими каждодневными делами вроде охраны и патрулирования города. Якус улыбнулся. Его соотечественники редко улыбаются, но в такие мгновения вообще-то можно было позволить себе такую небольшую роскошь, означающую что сейчас он вполне доволен собой. Никаких ужимок и гримас, так распространенных у варварских народов, только лёгкая и едва заметная улыбка, скрывающая за собой тихую и сдержанную фаталокскую радость.

Он прошёл ещё несколько шагов и строй за его спиной снова сомкнулся в идеально ровный квадрат. Торжественное представление закончилось. Якус взошёл на нижнюю ступеньку Дворца Правительства и недолгая улыбка исчезла с его лица. Всё. С этого момента он начинает новую жизнь теперь уже в качестве элиты Великой Империи. Парад остался позади, а впереди его ждёт лишь долгая и тяжёлая работа по наведению порядка в этом диком городе.

-Фарио,— Якус мысленно позвал свою вторую половину,— Ты веришь в судьбу?

-Нет.

-А я верю. Судьба сильно била меня и бросала в разные стороны, прежде чем направила на истинный путь. Я сполна выстрадал в своей жизни и теперь меня должен ждать лишь небывалый успех и слава. По моему это какое-то предзнаменование высших сил.

-Судьбы нет. Каждый сам хозяин своего будущего. Это слова самого Императора.

-Брось. Неужели ты сам никогда не думал о том, что нами может руководить что-то, что выше нашего понимания.

-Вообще-то однажды я слышал одну очень странную историю, слегка пошатнувшую моё прежнее, материалистическое восприятие мира.

-Расскажи мне об этом.

-Это произошло триста двенадцать лет назад,— на миг Фарио замолк, очевидно вспоминая события столь давнего времени,— Тогда к смертной казни был приговорён один офицер за распространение древней Фалианской литературы, написанной в то время, когда Фортана ещё не взорвалась сверхновой, а наши предки не носили техноплоть и до конца жизни оставались животными. Я как рабочий-могильщик приводил приговор в исполнение и перед смертью офицер рассказал мне кое-что об одном древнем пророке, за тысячи лет предсказавшем начало нашей фаталокской эры. Он говорил: и будет великий взрыв и небеса упадут на землю и от этого ужасного пламени нигде не будет спасения. Выживет один из многих тысяч, а те что останутся, вместо ног будут передвигаться с помощью сложных механизмов. Так же он предвидел и то, что когда-то весёлые и беззаботные фалиане начнут бояться дневного света, перестанут принимать пищу и своим железным кулаком подчинят себе тысячи других обитаемых миров.

-Это уже интересно. И что же было дальше?

-Я не уверен, что тебе следует знать некоторые вещи из этого пророчества.

-Не упрямься. Рассказывай, раз уж начал.

-Хорошо. Еще я слышал от него о двух птицах. Одна появилась в самом начале фаталокской эры и привела свой народ к истинному величию. Она даже смогла обмануть смерть и, возродившись после гибели в виде ребенка, взлетела выше всех остальных. Другая могла достигнуть ещё больших высот. Она часто меняла свою кожу и имела два лица. В ней чувствовалась огромная, необъяснимая сила, которая влекла её в небеса, но тяжесть преступлений и собственного безумия тяжёлым грузом тянула её назад. В итоге, так и не достигнув величия первой птицы, она сорвалась вниз и разбилась о землю. Когда это произойдет, это послужит сигналом к началу конца. Началу эпохи хаоса и объединению варварских народов.

-Постой, постой,— Якус резко остановился и задумался,— как я понимаю, первая птица — это наш Император. "Обманул смерть и возродился в виде ребёнка". Он стал бессмертной программой и все его видят только в виде голограммы странной головы младенца. А вот вторая птица... "Она часто меняла кожу и имела два лица". Это же я... Хотя нет! Не собираюсь же я верить всякому бреду, причем написанному животным, жившим десятки тысяч лет назад. "...так и не достигнув величия первой птицы, она сорвалась вниз и разбилась о землю". И какой больной рассудок мог придумать такую нелепость?

Якус вдруг развернулся и быстро пошагал вперёд по длинному, черному коридору.

-С тобой всё в порядке?

-Да.

-Я не хотел говорить тебе это, но ты ведь сам попросил.

-Ладно, оставим это. Я не собираюсь расстраиваться из-за какого-то пустяка. Ну и дурак же был при жизни этот твой пророк. Впрочем... расскажи, что ещё ты слышал о второй птице.

-Едва появившись на свет, она сразилась с могучим диким львом. Тот кто должен был победить в этой битве — стал последним изгоем, а тот кто проиграть — героем и спасителем. Птица будет повержена, но она сумеет выжить и залечить свои раны, чтобы затем начать снова охотиться на своего старого врага. Пройдет время. Лев сам придёт в её логово и между ними начнётся новая схватка в которой никто не сможет победить. Когда бой закончится, мир будет уже другим. Черный щит будет разрушен, а прежние противники получат: один — смерть, а другой — долгую жизнь в полном забвении и одиночестве.

Услышав это, Якус вздрогнул, нервно осмотрелся по сторонам и ещё быстрее поспешил куда-то вперёд.

-Ты куда?

Он молчал.

-Ты куда, я спрашиваю?

-Мне страшно, Фарио. Так страшно мне было только тогда, когда я только взял себе твою техноплоть и впервые вышел из кабинета могильщика. Я боюсь поражения и позора. Однажды я уже испытал такое. Второго раза я уже не смогу выдержать.

-Успокойся. Забудь об этом дурацком предсказании. Судьбы нет, а если она даже и существует, то у тебя достаточно сил, чтобы направить её в нужное русло.

-Как это?

-Не жди пока дикий лев придёт в твоё логово. Найди его сам. Найди и уничтожь.

-Ты прав. Я найду в себе силы,— кулак Якуса вдруг метнулся вперёд и ударил в стену с такой силой, что в разные стороны полетела штукатурка и с потолка вниз посыпались струйки песка,— Я отыщу тебя, глупый варвар! Ты ещё пожалеешь, что связался со мной.

Путь по лестнице до седьмого этажа занял у него несколько минут. Нужная дверь находилась тут же, справа от входа и, распахнув ее, Якус вошёл в маленькое помещение с небольшим столом у окна и, стоящим на нём, непонятным, изготовленным ещё аборигенами прибором с цветными лампочками и, тянувшимися по полу, проводами.

Фаталок-инженер в компактной, хромированной техноплоти при виде его тотчас отложил все свои дела и, обернувшись, вытянул вперёд свою правую руку.

-Хотите посмотреть компьютер, губернатор?

-Да. Мне нужно найти здесь кое какую информацию.

-Может вам необходима моя помощь?

-Нет. Оставь меня одного.

Через миг инженер скрылся за дверью и Якус, подойдя к клавиатуре, принялся одна за другой нажимать на многочисленные, непривычно маленькие и неудобные для фаталокской руки кнопки. Несмотря на своё примитивное устройство и черепашью скорость, аппарат был достаточно практичен и на удивление неплохо справлялся со своей задачей. Вскоре был открыт файл с базой данных всех жителей Центраполиса и на экране, с интервалом в долю секунды, начали мелькать фотографии разных людей. Здесь были миллионы лиц: молодых и старых, красивых и безобразных, белых, чёрных и желтых. Они на огромной скорости проносились мимо и совершенный фаталокский разум за столь короткое время успевал запомнить и тщательно анализировать каждое из них, в надежде найти одно-единственное лицо. Лицо своего злейшего врага.

-Ну, где же он... где же он?

-Наберись терпения,— внутренний голос Фарио как всегда был мягким и успокаивающим,— Ты ведь ищешь не призрака. Это обычный абориген и если он хоть когда-нибудь жил в Центраполисе, то досье на него обязательно найдётся в этой базе данных.

И вновь на экране, сменяя друг друга, начали появляться всё новые и новые фотографии. И вновь Якус, не упуская ни одной малейшей детали, всматривался в разные глаза и изучал разные улыбки. Так продолжалось уже почти час и тут, наконец, он увидел "его". Прямо с монитора на него смотрел дикарь с продолговатой, коротко стриженой головой, светлой кожей, агрессивным, вызывающим взглядом и кривой усмешкой.

-Наконец то... я нашёл тебя.

Через секунду под изображением поползли строки, написанные на Эсперанто.

Виктор Морган. Родился в 2304 году в городе Йоханнесбург (Южная Африка). В возрасте трёх лет, вместе с родителями переехал в Центраполис. В 2319 году в остался сиротой на попечении двоюродного дяди Вульфа Моргана... В 2321 году закончил среднюю школу... С 2324 по 2328 работал в полиции... В 2328 в результате совершённого преступления был осуждён на шесть лет тюрьмы... После освобождения с 2334 по 2339 годы зафиксировано четырнадцать приводов в полицию за различной степени правонарушения... В 2339 получил новый срок в два года с условной мерой наказания...

-Подумать только,— Якус ещё раз, недоумевая, посмотрел на изображение аборигена,— Это же настоящий отброс. Отброс даже по меркам их варварского общества. Это просто хаос и анархия в живом облике. Он работал в полиции, которая здесь на Земле, вместо защиты общества, сама являлась бандой преступников. Но ему и этого показалось мало. Он не хотел или был не в состоянии соблюдать даже минимальную законность. Вот оно — порождение этой тупиковой цивилизации. Как обидно понести поражение от такой мрази.

-Не делай поспешных выводов. В этом мире до нас всё подчинялось лишь законам хаоса и такие как он часто затем занимали высокие посты в государстве. В нём есть сила и это дикая, необузданная сила, которую ты, со своими талантами должен почувствовать и выделить из сотен тысяч других.

-Почувствовать его?

-Вот именно. Ты о нём так много думал, что в твоей памяти, наконец, возникла его точная, виртуальная копия. Сконцентрируй свой мозг. Он находится где-то неподалеку. Лови чувства других людей и в итоге среди них ты отыщешь эмоциональный след своего врага.

-Как это?

-Я не знаю, но тебе самому это должно быть понятно.

-Хорошо... я попробую.

Якус замер посреди комнаты и развёл в стороны руки. Он собрал всю свою волю и всю свою ненависть в один комок и в тот же миг он понял, что разум словно отделился от техноплоти и на бешеной скорости понёсся куда то вперед. Он летел сначала на поверхности, а затем просочился сквозь асфальт и оказался в подземном городе. Среди канализационных тоннелей и пустующих складов он видел миллионы душ других людей. Блеклые, испуганные и дрожащие они и близко не были похожи на душу Виктора. Наконец он нашёл его. Это был пылающий огонь рядом с тлеющими угольками. Остановившись неподалёку и опасаясь приблизиться, он лишь издали наблюдал за ним, ощущая его яркую ауру победителя и лидера. Затем он ушел, прихватив с собой десятки гигабайт бесценной информации. Ушел тихо и незаметно. Проник сквозь стены, выбрался наружу, пронесся над городом и, наконец, снова вернулся в своё тело.

Якус вздрогнул и открыл глаза, к тому времени налившиеся необыкновенной злобой и решительностью.

-Ну, как?

-Я видел его. Он укрылся глубоко под землей. Он чувствует себя в безопасности. Он доволен собой, сыт и счастлив. Но скоро всё это закончится. То чем он сейчас живёт — исчезнет и он, полный горя и отчаянья, покинет своё убежище. Тут я и буду его поджидать.

-Великолепно,— Фарио внутри его усмехнулся и если бы он сейчас управлял техноплотью, то наверняка не удержался бы и от удовлетворения захлопал в ладоши,— Вот видишь, малыш, всё находится под нашим контролем. Терпеливо жди своего часа. Дикий лев скоро выйдет из своего укрытия и тогда мы вместе найдём его и разделаемся с ним раз и навсегда.

Любовь — это короткий миг счастья и целая вечность страдания.

Виктор Морган.

Солнечная Система. Планета Земля. Подземный Центраполис. Один год спустя.

Джагар умирал. Вот уже целую неделю он неподвижно лежал на кровати и отказывался от пищи. Его постоянно бросало из жара в холод и вдобавок ко всему этому он вскоре начал кашлять кровью. Все это время Сола ни на шаг не отходила от него. Болезнь отца словно отрезвила её и они с Виктором, до этого от счастья словно летающие в облаках, как будто оказались сразу снова брошены на грешную и умирающую землю.

На восьмой день у больного начался бред. Сола плакала и за что-то тихо просила у него прощения. Исчезли привычные смех и шутки. Теперь в их маленьком доме царила тишина. Гробовая тишина, словно вся пропитанная горем и отчаяньем. Еще через несколько часов Джагар, наконец, открыл глаза и, превозмогая боль и слабость, вяло улыбнулся.

-Дети мои, уходите отсюда. Это гиблое место, продуктов осталось совсем немного...

Виктор поднялся со своего места в углу комнаты и, взяв влажную тряпку, осторожно смочил ему губы.

-Благодарю, парень. Ты будешь отличным мужем для моей дочери. Прошу тебя — береги её... Знаешь, я всегда хотел извиниться за то, что раньше был несправедлив к тебе. Похоже, теперь как раз пришло время. Не хочу забирать с собой на тот свет этот тяжёлый груз. Если можешь — прости. Я не мог сразу принять тебя лишь потому, что когда-то и сам был не в ладах с законом.

-Папа, у тебя бред...

Сола хотела было сказать ещё что-то, но взмахом слабеющей руки Джагар тут же остановил её.

-Моё сознание ясное как никогда. Я слышал, с некоторыми людьми такое иногда случается... перед смертью. Послушайте исповедь умирающего старика. При рождении мне было дано имя Дилан Пилиано. Вам обоим это врят ли может о чём-то говорить, скажу лишь, что так звали одного очень ловкого мошенника и авантюриста. С детства я, как и многие, мечтал о красивой жизни. Я много думал и вскоре решил, что так жить можно только если ты живёшь за чужой счет. Это мне подходило, ведь в те времена для меня ещё не существовало комплексов и условностей и меня совершенно не мучили никакие угрызения совести. У меня был талант ко всевозможным махинациям. Я взламывал электронные коды счетов в банках. Я присваивал себе сбережения других людей и опустошал целые пенсионные фонды. Жизнь тогда казалась такой лёгкой и беззаботной. Можно было хоть каждый день летать из одного города в другой, сорить деньгами, покупать шикарные автомобили и посещать самые дорогие ночные клубы. Из-за всего этого у меня очень скоро совсем "снесло крышу". Я потерял осторожность и вёл себя словно кинозвезда. Люди недоумевали. Они удивлялись как этот молодой человек, который совершенно ничего не делает, живет так словно он сын миллиардера. Кто-то что-то начал подозревать. Кто-то настучал в полицию и те тотчас взяли меня "на заметку".

В итоге я попался. Я получил восемь лет в камере-одиночке. Восемь долгих и ужасных лет о которых я до сих пор не могу вспоминать без содрогания. За это время я многое успел переосмыслить. Я возненавидел тот образ жизни, который довёл меня до тюряги и я начал совсем по другому относиться к закону. Дело ещё в том, что я всегда, сколько себя помню, уважал силу и готов был ей подчиниться. До того момента как меня схватила полиция, я считал закон слабым и неспособным бороться с такими как я. Я ошибался. Закон оказался сильнее меня... закон победил меня и я начал, наконец, уважать своего победителя.

За годы, проведенные в тюрьме, я словно вывернулся наизнанку. Я переродился и стал другим человеком. Когда я вышел на свободу, я, правда, позволил себе одну последнюю аферу, но только лишь для того, чтобы это перерождение во мне стало окончательным. Через некоторое время Дилан Пилиано умер. Так, по крайней мере, было зафиксировано во всех официальных документах, а вместо него в Центраполисе появился Джагар Крид — молодой и перспективный офицер полиции. Для меня началась новая жизнь. Я очутился по другую сторону баррикад и теперь уже всем сердцем презирал тот подлый и развратный мир, в котором я сам когда-то вращался. Я служил закону столь ревностно и беззаговорочно, что у моих коллег это часто вызывало лишь усмешки. Они все считали меня карьеристом и не могли догадываться, что причина здесь в клятве, которую я несколько лет дал самому себе. Я поклялся сполна отплатить свой долг государству. Всегда верой и правдой служить ему до самых своих последних дней и одна только смерть могла бы освободить меня от этого долга.

Теперь я умираю и я, наконец то, свободен. Я счастлив, что никому и ничего больше не должен. Все закончилось. Странное это чувство... Вот она какая, на самом деле... эта свобода...

Джагар закрыл глаза. В его груди навсегда замерло дыхание, а руки безвольно опустились на кровать. Он был мертв. Сола тихонько заплакала, а Виктор растерянно сидел на одном месте и почему-то десятки раз прокручивал в памяти последние слова полицейского.

Теперь в их маленьком доме воцарилась пустота. Похоронили его в дальней, пустующей комнате, среди груды битого кирпича, а на могилу поставили маленький, деревянный крест, сделанный из сломанного табурета. После смерти отца Солы, их жизнь полностью изменилась. Те, кто ещё совсем недавно безумно любили и не могли и минуты обойтись друг без друга, теперь уже словно бестелесные тени блуждали в непроницаемой темноте склада и лишь изредка обменивались скупыми и короткими фразами. Горе и безысходность с каждым днём всё сильнее отдаляли их друг от друга. Виктор надеялся, что со временем всё пройдет, но вместо этого Сола лишь всё больше и больше замыкалась в себе и всё меньше и меньше хотела его видеть. С Солой происходили какие то страшные изменения. От слёз и недоедания она стала ужасно худой и нервной. С впавшими глазами и растрёпанными волосами она словно женщина-призрак из старой киноленты бесшумно ходила из одной комнаты в другую, разговаривала сама с собою, кричала и истерично смеялась.

Скоро у них закончились продукты. Последнюю, упакованную в пластиковый пакет индейку Сола кое-как поджарила на гаснущем огне газовой плиты и, положив её в тарелку, злобно бросила на стол перед Виктором.

-Ешь!

-А как же ты?

-Я не хочу.

Постояв ещё немного рядом, она вдруг развернулась и, закрыв лицо руками, бросилась прочь. По щеке Виктора потекла одинокая, соленая слеза. Это было ужасно — видеть как самый дорогой на свете человек погибает прямо у тебя на глазах. Он неподвижно просидел так около получаса, после чего она, наконец, всё же вернулась и, словно извиняясь, присела рядом. Они разделили пополам свой последний завтрак и быстро его съели. После этого снова наступила гнетущая тишина.

-Сола.

-Да.

-Что с нами такое происходит? Мы стали словно чужие друг другу.

Перед тем как ответить, девушка долго и задумчиво смотрела куда то в пустоту.

-Это всё из-за того, что в последнее время на нас свалилось так много несчастья. Я не знаю как жить дальше, но я не должна была срывать на тебе всё своё раздражение. Прости. Я ведь по прежнему люблю тебя. Я знаю — мы все скоро умрем, но я рада, что остаток жизни проведу именно с тобой. Пока ты рядом, мне ничего не страшно... даже умирать.

Виктор пододвинулся ближе и нежно обнял её дрожащие, худые плечи. Сегодня они были пока ещё вместе, а что готовит им обоим завтрашний день — было уже не важно.

Через некоторое время они узнали, что такое настоящий голод. Виктор ещё кое-как пытался раздобыть еду. Он перебирал кучу пустых пакетов, вытряхивая из них последние крохи, а однажды даже поймал несколько крыс, но этого явно не хватало. Скоро их жизнь начала напоминать такой кошмар, который не мог присниться ни в одном, даже самом ужасном сне. Вначале Сола начала разговаривать со своим умершим отцом, так как будто он сидел рядом с ней. Затем её больной рассудок придумал себе ещё более обширную компанию из бывших школьных подруг, двоюродных братьев, сестер и каких то совершенно незнакомых людей. Она приглашала их в гости, усаживала за пустой стол и долго рассказывала какие то несуществующие истории. Слушая эти разговоры с самой собой, он и сам понимал, что начинает медленно сходить с ума, а когда он пытался заговорить с ней о её вымышленных друзьях, то в ответ получал лишь громкие издевательства и оскорбления.

Однажды, после почти суток непрерывного молчания, Сола вдруг вбежала в главную комнату и со сверкающими глазами и странной, радостной улыбкой на лице.

-Милый, ты говорил мне, что у нас совсем закончились продукты. Это не так. Пойдем же со мной и ты сам это увидишь. У меня столько еды, что хватит на целый праздничный стол. Там апельсины, виноград и ветчина, мало того я видела даже несколько бутылок отличного шампанского.

Взяв, ничего толком не понимающего, Виктора за руку, она с силой потянула его к двери. Пока они шли, девушка всё время смеялась и несла что-то несуразное, а когда оба, наконец, оказались в соседней комнате, подняла указательный палец на белую, отштукатуренную стену, где и апельсины и виноград и шампанское были лишь грубо нарисованы чёрным углём.

-Угощайся, милый.

Виктор, словно парализованный, замер на месте и в эти мгновения был не в состоянии сдвинуться ни на шаг.

-Угощайся, я тебе говорю! Ешь или, может быть, тебе больше не нравится как готовит твоя Сола?!

-Тебе нужно прилечь и успокоиться.

-Молчи!!! Я не собираюсь здесь выслушивать всякое от негодяя, который угоняет чужие машины и затем возит в них по городу дешёвых шлюх! Убирайся! Я тебя ненавижу!!! Кто вообще просил тебя спасать меня там на площади?! Зачем? Чтобы затем жить в этом дерьме.

Переполняемая яростью, Сола вдруг бросилась на Виктора, чтобы вцепиться ему в лицо своими пальцами, но ещё раньше сильная, мужская рука перехватила и крепко сжала её запястье.

-Успокойся, я прошу тебя... я умоляю. Как ты такое вообще можешь говорить?

Первые несколько мгновений девушка ещё как-то пыталась вырваться, но затем она всё же оставила эту бессмысленную попытку. В глазах померк безумный блеск и с лица в миг исчезла злобная, истеричная усмешка.

-Как я такое могу говорить... как я такое могу говорить... как я...

Сола побледнела и чуть было не упала в обморок, но Виктор тут же подхватил её и прижал к себе.

-Прости меня. Я не знаю сама, что я говорю. Что-то ужасное со мной происходит в последнее время. Я не могу с этим бороться.

-С тобой всё будет хорошо, нам нужно только поскорей уходить отсюда. Твой отец был прав — это гиблое место. Покинем город, отправимся к океану или в горы, где нас никто не сможет найти. Мы начнём новую жизнь и будем счастливы так, как были счастливы когда-то.

-Нет,— Сола подняла голову и посмотрела прямо в глаза Виктора. Она вся дрожала и всё же напоследок, последним усилием, смогла подарить ему свою настоящую хоть и слабеющую с каждой секундой улыбку,— Я никуда не пойду. Снаружи полно фаталоков и я не вынесу ещё одной встречи с ними. К тому же у меня больше не осталось сил. Я ухожу... Прости за все, что было не так и знай, что я всегда любила одного только тебя. Ради тебя мне стоило жить, а теперь — прощай. Прощай, моя любовь...

Мёртвое тело девушки начало медленно сползать вниз и Эрикс, все ещё отказываясь верить в то что произошло, по прежнему изо всех сил поддерживал ее. Когда Сола повисла у него на руках, только тогда он медленно положил её на кровать и, присев рядом на корточки, еще долго сжимал в своей ладони её маленькую холодную руку, десятки раз вспоминая каждый миг, каждую секунду, что он когда-то провёл с ней. Жизнь больше не имела никакого смысла. Он потерял самого дорогого человека на земле.

Неожиданно чистая, необузданная ярость затмила всё его сознание. Ноги сами понесли куда-то вперёд и, остановившись в проёме двух комнат, Виктор с силой дикого зверя вцепился пальцами в дверной косяк так, что из него посыпались опилки.

-За что?! За что мне одному досталось столько боли и страдания?! Где ты, справедливость? Где — я спрашиваю? Тебя нет. Ты отвернулась от меня, а может тебя никогда и не было вовсе. Зачем мне жить дальше? Я ненавижу тебя — жизнь!!!

Часть третья

Ночь

Человечество обречено. Оно уже никогда не сможет выжить, оставаясь прежним. У людей есть только один выход — разделиться на две группы. Одна, лучшая, должна последовать за фаталоками. Многие тысячи лет они будут покорно служить этим божественным созданиям и может быть когда-то, своим трудолюбием и преданностью заслужат право считаться равными рядом с ними. Другая, худшая, будет по прежнему скрываться от солдат Великой Империи в подземных городах, непроходимых джунглях и горных ущельях, постепенно проходя обратный путь от человека к животному. Со временем они разучатся говорить, начнут передвигаться на четвереньках (так ведь удобнее атаковать, используя когти и зубы) и покроются густой шерстью, хорошо защищающей их от холода и непогоды.

Многовековая, древняя культура будет забыта навсегда. Для "высших" людей в жизни больше не останется места для бесполезных развлечений, а для "низших" уже не будет существовать ничего кроме стремления выжить и привести на этот свет потомство, таких же, как и они, сами, диких и агрессивных животных.

Жей О'Жей — с 2318 по 2339 годы

руководитель секты "Очищение", а

с начала войны — лидер и духовный

наставник нового религиозного

движения "Последователей".

Солнечная Система. Планета Земля. Подземный Центраполис. Второй год с начала войны.

Канализация представляла собой довольно мрачное и унылое место. Серые, бетонные стены, плесень, свисающая с потолка, грязная и липкая жидкость под ногами. Все вокруг словно вымерло и даже крысы, до недавнего времени многотысячными стаями обитающие в этих бесконечных, каменных коридорах, теперь лишь изредка попадались на глаза. После того как в начале войны в подземный город пришёл голодный и озлобленный человек, они в один миг превратились в редкий и вымирающий вид.

На многие километры вокруг стояла глубокая, мертвая тишина. От этой тишины порой казалось, что время навсегда остановилось. И только звуки едва различимых шагов одинокого путника, монотонным эхом отражаясь от стен, доносилось откуда-то издали.

Человек не знал куда он идет. У него не было цели и он не видел конца своего пути. Его разум был абсолютно безразличен к собственной судьбе и только тело, здоровое, мускулистое тело по прежнему инстинктивно держалось за жизнь и не позволяло себя погубить.

Поначалу он думал, что умрёт от голода, но ловкие руки сумели поймать несколько крыс. Затем он решил, что у него не хватит сил продолжать свой путь, но крепкие ноги словно не знали усталости и снова и снова продолжали идти куда то вперед. Вместо одежды он носил рваные лохмотья, а его голова, когда-то коротко стриженная, за полтора года покрылась длинными, до плеч волосами, ставшими совершенно седыми всего за несколько часов. Человек был ещё молод. На его лице по прежнему читалась сила и решительность, но вот только глаза были пустыми и безжизненными словно у мертвеца.

Он не знал сколько времени уже находился в пути, сколько долгих дней и ночей он бесцельно двигался куда-то вперед, но однажды он встретил на своём пути другого, такого же, как и сам он, путника. Словно призрак, тот вдруг появился откуда-то из-за поворота и преградил ему путь. Это был старик. Он был худощавый и сгорбленный, с лёгким безумием во взгляде и с тяжёлым металлическим ящиком за спиной.

Его голос был слабым и дрожащим:

-Похоже, я тебя знаю.

-Откуда?

-Ты Виктор Морган, тот самый герой, что спас нашего президента.

-Какой же я герой, если я видел как на моих глазах погибает самый дорогой для меня человек и ничего не сделал, чтобы спасти его. Я ничтожество...

-Не вини себя за прошлые ошибки. Смотри в будущее и старайся не повторить их впредь.

-Смотреть в будущее?.. У меня нет будущего, папаша. Я живу одними воспоминаниями. Эта девушка... я закрываю глаза и вижу её: как она идет, как она что-то говорит или смеется. Теперь её нет и все, что я хочу — это чтобы жизнь поскорей оставила меня и позволила мне последовать за ней.

-Жизнь — это странная штука. Я бы даже сказал, что нет ничего более прочного и в то же время ничего более хрупкого и непредсказуемого чем человеческая жизнь. Она крепко держит тебя, когда ты полон горя и отчаянья и может покинуть на вершине счастья и успеха.

Виктор поднял голову и внимательно посмотрел на старика, который, словно каменное изваяние, по прежнему, почти без движения, продолжал стоять на одном месте.

-Ты говоришь так потому что, может быть, сам никогда и ничего не терял.

-Я потерял все. Меня зовут Дольфганг Самерсет и когда-то я был министром пропаганды Федерации. Я мог бы стать следующим президентом Земли, но война отняла у меня власть. Еще я был счастливым мужем и любящим отцом, но во время бомбёжки фаталокская бомба попала в мой дом и в один миг я потерял свою семью. Можно также сказать, что я потерял силу и здоровье. Последние пол года я скитаюсь по канализации, сплю на холодном бетоне и питаюсь отбросами. За это время из крепкого мужчины я превратился в слабого и больного старика. Вот видишь — мне досталось ещё, пожалуй, больше чем тебе, но я не потерял главного — веры. Веры в будущее и веры в свой народ. Знаешь, что это за ящик за моей спиной? Это, может быть, единственная работающая радиостанция на всей нашей планете. Я сам собрал ее. Она почти готова и теперь я хожу по старым мусоросвалкам, чтобы найти к ней кое какие последние недостающие детали. Когда это случится, миллионы людей в Подземном Центраполисе из своих радиоприёмников и карманных телефонов, тех что постоянно подзаряжаются от тепла человеческого тела, услышат мой голос и узнают, что человечество ещё не полностью уничтожено. А затем, когда придёт время, я призову их в бой и они поднимутся на поверхность и сбросят со своей спины проклятый фаталокский гнёт. Главное, чтобы люди продолжали надеяться. Главное чтобы ты не потерял эту надежду, ведь именно на тебя вскоре ляжет тяжёлое бремя героя — быть впереди и вести за собой всех остальных.

-Неудачного же вы всё-таки выбрали для себя героя. Такой никчемный и отчаявшийся человек как я уж точно не сможет ничего изменить.

-Не ты один будешь вершить будущее. Где-то далеко отсюда существуют ещё несколько человек, отмеченных судьбой. Каждый из них имеет свою цель и каждый выполнит её до конца, ради общей великой победы.

-Кто тебе рассказал весь этот бред?

-Одна маленькая девочка, что живёт неподалёку отсюда, в лагере рабов. Она слепая от рождения, но она способна видеть дальше чем любой из людей. Она и поведала мне твоё прошлое и будущее, а ещё она говорила, что ты сам скоро придёшь к ней и тогда она сможет направить тебя на истинный путь.

-А что если я не верю ни тебе ни ей? Зачем мне вообще нужна вся эта ваша бессмысленная борьба карлика с великаном? После смерти Солы уже ничего для меня не имеет смысла. Я уже проиграл... я уже не живу на этом свете. А теперь я ухожу,— Виктор вдруг демонстративно развернулся и специально направился в обратную сторону,— Она говорила, что скоро я сам приду к ней? Посмотрим сколько времени ей придётся ждать этого момента.

Силуэт путника всё дальше и дальше удалялся где-то там, в сумраке канализации. Все менее и менее отчётливо были слышны его шаги и отрывистое дыхание. Вскоре он превратился в маленькую, черную точку, а когда, через несколько минут Виктор и вовсе исчез из виду, старик посмотрел ему вслед и, поправив тяжёлый ящик на спине, тихо проговорил сам про себя:

-Наивный глупец, как бы далеко ты не стремился убежать, тебе всё равно никогда не уйти от своей судьбы.

-Дети мои,— Жей О'Жей поднялся со своей скамьи и внимательно осмотрел всех присутствующих,— мы снова собрались здесь для того, чтобы вместе произнести молитву и поблагодарить наших всемогущих хозяев-фаталоков за то, что они позволили нам прожить ещё один день и вкусить эту пищу. Так будем же благодарны и преданны им так же как были благодарны и преданны до этого. Они указали нам путь, по которому нам следует идти. Они стали для нас путеводной звездой, идеалом, к которому нам всем следует стремиться.

Вы спросите меня — когда мы сами станем столь же совершенными, как и они. Я отвечу: терпение, покорность и труд — вот ваше спасение. Фаталоки всемогущи. Они неустанно следят за каждым из нас и после каждого прожитого дня, в зависимости от наших поступков, кладут на чашу наших весов чёрный или белый камень. Каждого человека, рано или поздно, будет ждать их строгий и справедливый суд. От этого невозможно скрыться. Негодяи и бунтовщики получат мучительную смерть, а достойнейшие из достойных — истинное блаженство. До этого все прежние религии предлагали лишь иллюзорный загробный мир, которого никто и никогда не видел и только фаталоки способны подарить нам недостойным реальную вечную жизнь на равных с этими божественными созданиями.

Вы спросите меня — почему они разрушили наши города и почему их солдаты, а также их приспешники хамелеоны и рабовладельцы до сих пор убивают наших родных и близких. Я отвечу, а кто мы вообще такие, чтобы судить их мудрые и справедливые действия? Мы ничтожества, участь которых лишь ползать у их ног и смиренно просить о пощаде. Многим из нас, из-за нашей умственной ограниченности, не дано понять, что их цель — это очистить человечество от всей той скверны и отбросов, что накопились за долгие тысячелетия дофаталокской истории Земли. Так будем же благодарны им за этот нелёгкий труд. Будем благодарны.

О'Жей взмахнул руками и сотни человек тут же поднялись со своих мест и все вместе монотонно проговорили одну короткую фразу:

-Благодарим вас, хозяева.

-Хорошо,— на лице проповедника на миг появилась скрытая и ликующая улыбка,— Вы усвоили урок, а теперь можете садиться.

Рабы заняли свои места на скамейках и молчаливо принялись за свой жалкий обед перед новой, изнурительной рабочей сменой. Поселение в котором они жили было возможно одним из самых жалких и убогих во всём Центраполисе. Основанное на месте заброшенного подземного цирка небольшой бандой грабителей-рабовладельцев, оно, за особую нищету и бесправие обитавших здесь людей, было кем-то в шутку названо Беверли Хиллз. Название быстро прижилось и скоро стало почти что официальным. Благодаря постоянным рейдам по канализации и станциям метрополитена у новых владельцев не было недостатка в рабочей силе. Сотни человек насильно сгоняли сюда для работ на плантациях подземного гриба и раскопках в Верхнем Городе. Они трудились по четырнадцать часов в сутки, питались так, чтобы только не умереть от голода и спали штабелями все в одном помещении. Когда же в Беверли Хиллз пришёл О'Жей со своей новой религией и подчинил себе местных рабовладельцев, положение их стало просто ужасным.

Также как и во всём остальном Подземном Центраполисе, здесь существовала особая иерархия, основанная на многократном унижении одних перед другими. Для рабовладельцев рабы считались чем-то вроде домашнего скота. Их можно было безнаказанно оскорблять, избивать и даже лишать жизни. Рабовладельцы же, в свою очередь, существовали лишь с позволения хамелеонов, которые сами себя называли элитой человечества, а всех остальных — своими слугами. Сами хамелеоны преданно служили фаталокам, для которых они являлись такими же животными, как и все остальные. Вот только это были животные приручённые и домашние, вроде сторожевых псов, задача которых — держать в страхе всё стадо, чтобы не отвлекать хозяев от их важных дел всякими пустяковыми проблемами.

Точно через десять минут обед окончился и рабочие, одновременно поднявшись со своих мест, еще раз поблагодарили фаталоков за пищу и ровной цепочкой двинулись к выходу. О'Жей, одетый в белую рясу с натянутым на голову капюшоном, стоял чуть в стороне и молча наблюдал за ними. Когда мимо его проходил худощавый, сгорбленный мужчина с короткой чёрной бородой, он вдруг, коротким взмахом руки, заставил его остановиться и подойти поближе. Человек испуганно осмотрелся по сторонам и, опустив глаза, сделал несколько неуверенных шагов ему навстречу.

-Чем я заслужил такую честь, наставник, что вы хотите поговорить со мной?

-Не волнуйся, сын мой. Я просто хочу задать тебе пару вопросов.

Взгляд проповедника был холодным, властным и словно проникающим в самую душу. Он специально несколько минут просто стоял так и смотрел, дожидаясь пока его собеседник, от страха начнёт дрожать мелкой дрожью.

-Я уже давно наблюдаю за тобой, Грин и я вижу странные вещи. Каждый раз во время обеда ты почему-то прячешь еду и затем уносишь её с собой. Зачем, я спрашиваю? Может быть, ты укрываешь какого-нибудь преступника и носишь ему свою пищу?

-У меня просто больной желудок и я должен питаться пять раз в день небольшими порциями.

-Ах, вот оно, что. Но мне ещё говорили, что во время работы на плантации ты часто исчезаешь на некоторое время.

Рабочий стоял на одном месте, опустив голову и не смея взглянуть в глаза своего собеседника. Помещение столовой опустело и теперь они остались здесь только вдвоём.

-Я чист перед вами, наставник.

-Очень хочу в это поверить,— О'Жей вдруг сделал шаг вперёд и по дружески положил свою руку ему на плечо. В тот же миг, как будто по условному сигналу, внутрь вошли двое вооружённых рабовладельцев и остановились за его спиной,— А ты, сын мой, случайно ничего не знаешь о той маленькой ведьме, что живёт где-то неподалёку и своими лживыми посланиями сеет вражду между нами и нашими хозяевами — фаталоками?

-Я первый раз об этом слышу.

-Хорошо, сын мой, Я верю тебе. Надеюсь, семена ядовитого сомнения ещё не поселились в твоей душе и ты по прежнему будешь оставаться верным своей общине. В молитве Высшему Разуму я буду просить о твоём спасении, а пока что ступай с миром.

Рабочий развернулся и спешно направился к выходу. О'Жей ещё долго смотрел ему вслед, а когда фигура Грина, наконец, скрылась за дверным проемом, он наклонился вперёд и тихо прошептал на ухо одному их рабовладельцев:

-Нужно внимательно проследить за этим несчастным и заблудшим рабом. Сегодня я вдруг так ясно почувствовал большую ложь и неискренность в его словах.

-Фиона, ты здесь?— отворив покосившуюся деревянную дверь, Грин переступил порог и шагнул в темноту маленькой и сырой коморки,— я тут принёс тебе кое-что из пищи. Извини, что так поздно, но раньше я просто никак не мог вырваться.

-Благодарю тебя, Грин.

Маленькая, пятнадцатилетняя девочка сидела в углу, дрожа от холода и сжимаясь в плотный комочек. Услышав рядом шаги и голос знакомого человека, она протянула руку и с благодарностью приняла от него, упакованную в старый полиэтиленовый пакет, половину порции подземного гриба. На лице Фионы появилась лёгкая улыбка и в эти минуты Грину показалось, что она смотрит прямо на его. Ее глаза — они были такие большие, ясные и красивые, что теперь даже не верилось, что ей никогда не суждено увидеть ими окружающий мир.

-Тебя что-то беспокоит? Как только ты вошёл сюда, я тут же почувствовала тревогу и беспокойство в твоём сердце.

-Да,— несколько секунд человек лишь неподвижно стоял и глупо смотрел себе под ноги, словно не зная как бы это сказать, не напугав своим ответом это невинное, ангелоподобное существо,— В общем, мне кажется, что О'Жей что-то заподозрил. Он даже спрашивал меня сегодня о тебе.

-Я знаю. Этот тёмный и алчный лжепророк всё это время шёл по твоему следу. Совсем скоро он уже будет здесь вместе со своими людьми.

-Как же так?..— взгляд Грина метнулся в сторону двери, а затем пробежал по голым кирпичным стенам и снова остановился на маленькой девочке в углу,— В таком случае нам нужно как можно поскорей уходить отсюда.

-Нам некуда идти,— голос Фионы, в противовес ему, был спокойным и уверенным,— Без продуктов мы не сможем долго протянуть. К тому же если мы даже не умрём от голода, то нас наверняка схватят рабовладельцы из других подземных селений. Нужно смириться со своей судьбой. Все будет хорошо. Я вижу героя, который спасёт нас. Он придёт в самый последний момент и нарушит грязные планы О'Жея.

-Я верю тебе,— старик присел рядом и погладил рукой её русые, шелковистые волосы,— Я всегда верил тебе. Ты была для меня как дочь и к тому же именно ты зажгла свет в моей тёмной душе и открыла для меня истинный смысл в жизни. Я буду с тобой до конца и если что-то случится, я, не задумываясь, готов буду отдать свою жизнь, защищая тебя.

Неожиданно снаружи послышался топот чьих-то тяжёлых шагов и через миг маленькая коморка осветилась огнём горящего факела. В дверном проёме стоял О'Жей со своей привычной, ликующей усмешкой на лице.

-А вот и вы. Благодарю, Грин, за то, что ты вывел меня прямиком на эту проклятую ведьму. Взять их обоих!

Внутрь тотчас ворвались два рабовладельца и один из них, схватив девочку за руку, потянул её наружу. Грин пытался сопротивляться, но сильный удар прикладом по голове на время лишил его сознания.

-Ведьма! Как хорошо, что я нашёл тебя ещё до того, как корни твоей ядовитой лжи успели окутать мою общину. Ты знаешь, что тебя ждёт пламя моего справедливого правосудия?

Фиона, гордо подняв голову, без тени страха стояла рядом. Затем она даже чуть-чуть улыбнулась, так как будто слушала выступление циркового клоуна.

-Ах, ты ничего не боишься?! Посмотрим, что ты скажешь ещё через час.

О'Жей осмотрел её с ног до головы и ещё больше пришёл в ярость, увидев на её шее маленький железный крестик. Руки потянулись вперёд и тут же грубо сорвали его с цепочки.

-Наивная, слепая дура, неужели после всего того что случилось, ты до сих пор не поняла, что бога нет? Есть только один высший разум и ему одному суждено повелевать всем этим миром.

-Похоже, на самом деле — это вы слепец, проповедник. В отличии от меня, вы можете отчётливо видеть то, что находится рядом с вами, но вам никогда не дано будет заглянуть чуть дальше и осознать настоящую истину.

Виктор прошёл ещё несколько шагов и остановился. Глаза снова, уже который раз, выхватили из темноты это злополучное селение рабов. Это было словно какое-то колдовство. Подняв голову вверх, он вдруг, в бессильной злобе, сам про себя тихо рассмеялся. В последнее время он избегал общество людей. За несколько дней он, может быть уже десяток раз оказывался на этом самом месте, после чего разворачивался и шёл прочь в противоположном направлении, но старый подземный комплекс развлечений с круглой ареной цирка в центре, словно из ниоткуда, снова и снова возникал на его пути.

Он устал ходить кругами, каждый раз возвращаясь на одно и то же место. Он устал бежать от самого себя. Он решил. Решил двигаться вперед, чтобы поскорей пройти это селение и идти дальше. А если его по пути вдруг убьют местные рабовладельцы... что же — это будет даже ещё лучше.

-Дети мои,— О'Жей поднял обе руки и, раскрыв ладони, вытянул их вперед, словно пытаясь коснуться каждого из тех пяти сотен своих рабов, что собрались вверху на зрительских скамейках,— Я собрал вас здесь, чтобы мы вместе смогли предать нашему суду проклятую ведьму и бунтовщицу, а также её сообщника. Обратите же на неё всё своё негодование, плюйте в её сторону и сыпьте на неё проклятиями ибо она сполна заслужила это. Ее преступление ужасно. Она не просто украла или обманула, она покусилась на саму основу нашего общества, на нашу веру и религию. Давайте же покажем ей всё наше негодование и презрение. Почему я до сих пор не слышу вашего благородного и праведного гнева?

Толпа молчала. Проповедник недовольно покосился вокруг себя и продолжил всё с тем же ярким, фанатичным запалом, что и прежде:

-Вы все, думаю, хорошо помните годы тёмной Дофаталокской эры. Безнравственность, преступность и бунты антицивилизалов были постоянными спутниками тех времен. Земля катилась к хаосу а анархии. Конец света был неизбежен. Я сам тогда долго думал о рецепте спасения человечества. Я перебирал различные общественные порядки, начиная от строжайшей диктатуры и заканчивая полной свободой и отсутствием всякого контроля государства над личностью. В итоге я пришёл к выводу, что нам уже ничего не может помочь. Корень зла таился в самой сущности человека, такой противоречивой, хаотичной и склонной к самоуничтожению. Я отчаялся. Я уже решил, что всё потеряно, но тут к нам, как спасение, пришли фаталоки и показали как нужно ЖИТЬ на самом деле. Они совершенны со всех сторон. Это общество где царит идеальный порядок и вместе с тем каждый их гражданин имеет все возможности для своей самореализации. Я призываю вас к такому миру, а эта ведьма тянет нас к прежним временам, полным лжи и порока. Пора делать свой выбор. Что вам больше по душе: служить богам и когда-нибудь самим стать бессмертными богами или же всю жизнь оставаться жалкими и униженными животными?

-Ненавижу стоять на посту. Какая скукота.

Маленький и робкий огонёк зажигалки вспыхнул в темноте и осветил небритые лица двух рабовладельцев.

-Кстати, хочешь сигарету?

Один их них, ленивым движением, достал из кармана мятую пачку и протянул её своему напарнику.

-Где взял?

-На раскопках в Верхнем Городе. Один из рабов хотел уже было присвоить её себе, но я вовремя отучил его от воровства, переломав ему все рёбра своим сапогом.

-Правильно. Этим скотам нужно постоянно указывать их место, пока они совсем не обнаглели. Плохо только, что проповедник злится, если мы слишком уж часто убиваем и калечим его работников.

-Ничего. Скоро снова рейд, а после того как мы приведём в его общину сотню — другую новых рабов, он тут же простит нам все наши "грехи".

-Это точно. Люблю рейды.

Рабовладелец жадно затянулся и выпустил в воздух несколько колец дыма и тут его глаза вдруг отчётливо различили вдали чей-то одинокий, приближающийся силуэт.

-Эй, кто ты? Стоять на месте.

Человек молчал. Он просто шёл прямо на них, глядя куда-то вперёд пустыми, безразличными глазами.

-Стой на месте, придурок!

Он сделал ещё несколько шагов и теперь уже, сквозь мрак подземелья, можно было отчётливо различить его рваную одежду, крепкую, подтянутую фигуру с накачанными мускулами и длинные, совершенно седые волосы, свисающие до самых плеч.

-Ты, наверное, не понимаешь,— дрожащими от волнения руками один из рабовладельцев снял с предохранителя своё охотничье ружьё и направил его прямо в грудь незнакомцу,— Ещё двинешься и я убью тебя!

-Давай же... сделай мне одолжение.

Палец тотчас нажал на спусковой курок, но ещё за миг до этого быстрый и сильный удар, прямо из темноты, оттолкнул оружие в сторону. Рабовладелец так ничего и не успел понять. Лишь после того как прогремел громкий, оглушающий выстрел, он обернулся и с удивлением обнаружил, что его напарник, схватившись руками за живот, медленно оседает на пол. Через мгновение он почувствовал на своей шее мертвую, железную хватку, после чего послышался хруст ломающихся костей и его бездыханное тело упало рядом с телом его друга.

Виктор поднял ружьё и кобуру, на ходу перезарядил его и, положив оружие на плечо, направился дальше.

-Как мне наказать её?! Как отплатить ведьме и еретичке за её гнусную и отвратительную ложь? Ведь её грех падёт и на вас. На весы каждого жителя нашего селения фаталоки уже положили по чёрному камню, лишь за то, что мы так долго позволяли ей жить рядом с нами и творить зло. Так почему же я теперь не вижу вашего справедливого гнева и возмущения, дети мои?

О'Жей снова осмотрел зал. И снова в лицах рабов он увидел лишь сочувствие к маленькой, слепой девочке, которую он собирался приговорить к казни. Самоуверенная улыбка исчезла с лица проповедника. Он сжал кулаки и с нескрываемой злобой посмотрел в большие, зеленые глаза Фионы. На его удивление она и сейчас была совершенно спокойна и выглядела скорей даже не жертвой а победителем.

-Что ты сделала с моей общиной, ведьма?! Что внушила этим людям?! Это тебе просто так не сойдёт с рук. Я сам придумал для тебя достойное наказание. Огонь... только огонь сможет очистить тебя, еретичка,— О'Жей махнул рукой одному из рабовладельцев, после чего тот тут же куда-то исчез и через несколько минут вернулся с охапкой сломанных деревянных стульев и канистрой бензина,— Что ты скажешь теперь? Похоже, ты проиграла, маленькая колдунья. Но ты ещё можешь смягчить приговор. Покайся в своих грехах. Назови своих сообщников. Скажи кто ещё носил тебе пищу и кто ещё распространял твои лживые пророчества в моей общине. В награду ты получишь лёгкую смерть и сможешь покинуть этот мир без боли и страдания.

Фиона улыбнулась. Это была чистая и искренняя улыбка ангела, в которой не было и капли страха.

-А по моему — это вы проиграли, проповедник. Это вы ответите за всё свою ложь, причем в самое ближайшее время.

Вскоре под ногами девушки был сложен небольшой костёр. О'Жей ещё долго не спешил начинать казнь, принуждая её к раскаянью и признанию своих преступлений, но в ответ она больше не проронила ни слова.

-В таком случае — гори, ведьма!

Один из рабовладельцев облил её с ног до головы бензином. Неожиданно толпа начала нервничать. По рядам рабов прошёл недовольный ропот, а некоторые даже в негодовании повскакивали со своих мест.

-Сидеть,— весь дрожащий от злобы, проповедник резко обернулся и, словно защищаясь от всех их, несколько раз взмахнул в воздухе горящим факелом,— Одни лишь фаталоки для меня судьи. Я делаю здесь всё что хочу и никто из вас, ничтожеств, не сможет мне в этом помешать!

Пламя уже почти коснулось связанной девушки. Еще миг и она вспыхнула бы, осветив ярким светом полумрак арены. Но тут О'Жея что-то остановило. Он случайно обернулся вправо и увидел какого-то странного человека с длинными, седыми волосами, появившегося словно ниоткуда и бесцеремонно идущего вдоль зрительских скамеек, прямо на него. Навстречу ему, было, выбежал один из рабовладельцев, но залп картечи сразу из двух стволов тотчас отбросил его на несколько метров назад.

Виктор приближался. Он шел, опустив голову, и в каждом его шаге, в каждом движении теперь читалась необыкновенная сила и непреклонность. Наперерез ему бросился ещё один из солдат противника с длинным ножом в руке, но он ещё на ходу перехватил его запястье, вывернул его и воткнул острое лезвие в глотку негодяя. Затем Виктор остановился. Остановился лишь затем, чтобы перезарядить ружьё и выстрелить в третьего рабовладельца. Тяжелая свинцовая пуля, за мгновение, пролетев расстояние в два десятка метров, угодила прямиком в железную канистру с бензином, которую тот держал при себе. Раздался взрыв и тотчас его тело превратилось в кричащий и извивающийся клубок огня.

События развивались столь быстро и стремительно, что бывший руководитель общины "Последователей" Беверли Хиллз, а по совместительству ещё и главный жрец и палач О'Жей от неожиданности выронил факел и попятился назад.

-Кто ты и как ты смеешь мешать моему справедливому правосудию?

Виктор был уже совсем рядом. Он неотвратимо приближался, с нескрываемым гневом глядя прямо в его бесстыжие и лживые глаза.

-Я твой самый ужасный ночной кошмар. Возмездие, посланное тебе за все твои преступления.

В воздухе мелькнул приклад ружья и тут О'Жей почувствовал сильный, оглушающий удар по голове. Он упал и на короткий миг, казалось, потерял сознание. Когда же он, наконец, пришёл в себя и чуть-чуть приоткрыл веки, прямо в лицо ему смотрели два круглых, стальных ствола.

-Я слышал все, что ты здесь говорил, ублюдок. Можешь теперь попросить своих всемогущих хозяев-фаталоков, чтобы они пришли тебе на выручку и спасли твою поганую жизнь.

Палец нажал на курок. Поверженный вздрогнул и трусливо пополз назад, но вместо выстрела вдруг послышался лишь тихий механический щелчок. То ли отсырел порох, то ли это была какая то другая причина, но патрон в ружье оказался бракованным. Кобура также была пуста и, кисло усмехнувшись, Виктор отбросил в сторону это, теперь уже бесполезное, оружие.

-Тебе повезло, мразь. Впрочем, особенно не радуйся, ведь у этих людей, которых ты мучил и обманывал всё последнее время, наверняка найдётся для тебя несколько "ласковых" слов.

Некоторые рабы повскакивали со своих скамеек. В глазах у них читался такой гнев к поверженному проповеднику, словно они готовы были вот-вот броситься вниз и разорвать его на части. Невероятно... какой, оказывается, нужно было установить нечеловеческий режим, какие чудовищные ввести порядки и законы, чтобы вызвать среди этих людей такую лютую ненависть.

Виктор поднял с земли длинный, стальной нож и, подойдя к привязанным к столбам Фионе и Грину, перерезал держащие их путы. Лишь мельком взглянув в почти ещё детское лицо девочки с большими, зелеными глазами, он тут же развернулся и, не спеша, направился к выходу. Когда он прошёл уже несколько шагов, за спиной вдруг послышался её тихий голос:

-Ты герой.

-Я устал постоянно слышать это слово.

-Об этом уже знают все кроме тебя самого.

-Я не верю тому, что говорят остальные.

-Но ты ведь веришь своему внутреннему голосу, той необыкновенной силе, что всё время движет тобой?

-Я не знаю,— Виктор резко развернулся и теперь уже внимательно посмотрел на только что спасённую им девушку,— Я не знаю, что я делаю, зачем живу и куда иду. Впрочем, я даже не иду — я словно падаю в какую то чёрную и бесконечную бездну. Во мне даже нет того внутреннего голоса о котором ты говоришь. Во мне вообще больше не осталось ничего кроме пустоты и боли.

-Но ты можешь остаться здесь, среди людей которых ты спас и которые будут тебе за это вечно благодарны. В Беверли Хиллз ты обретёшь новый дом и новый смысл в жизни.

-Нет... у меня когда-то уже был свой дом, но из-за моего проклятого бездействия всё это исчезло. Погибли близкие мне люди. Я никогда не смогу простить себе их смерти. Я во всём виноват! После того, что случилось, я больше просто не имею права на счастье.

-Неужели это твой окончательный ответ?

-Да... я ухожу.

Несколько минут они ещё, напоследок, просто так стояли друг напротив друга. Высокий, сильный мужчина рядом с маленькой и хрупкой девочкой. Вокруг них бегали и суетились сотни недавних рабов. Кто-то уже крепко связал верёвками лжепророка О'Жея и потянул его за пределы цирковой арены. Проповедник ещё пытался сопротивляться и образумить свою взбунтовавшуюся паству, но очевидно без своих преданных рабовладельцев, его слова больше не имели прежней силы.

-Скажи хотя бы, как мы можем отблагодарить тебя за всё то, что ты для нас сделал.

Виктор с печалью посмотрел на девочку и тут же отрицательно покачал головой.

-Мне уже ничего не нужно.

-Человек устроен так, что ему всегда что-то нужно, вне зависимости от обстоятельств и душевного состояния.

-Вообще-то я очень хочу есть, но я не могу просить вас дать мне немного еды, так как вы и сами наверняка здесь постоянно голодаете.

-Да, что ты?— неожиданно для него, Фиона улыбнулась,— У нас хватает еды. В Беверли Хиллз выращивают тонны подземного гриба, вот только раньше большую его часть О'Жей отправлял в другие рабовладельческие селения в обмен на оружие и наркотики.

-Значит, это вас не затруднит?

-Нисколько. Кухня находится за восточной дверью. Пойдем я покажу, вот только, пожалуйста, возьми меня за руку, чтобы я ненароком не споткнулась и не потерялась в длинных коридорах.

Виктор протянул свою ладонь и тут же ощутил в ней маленькие и тонкие пальцы ребенка. Когда они шли, люди почтительно расступались перед ними, а едва они очутились на кухне, повар тотчас, без всяких указаний разогрел порцию гриба и, поклонившись, поставил её на стол перед своим освободителем. Едва они уселись друг напротив друга, как на кухню, сразу вслед за ними, вошли ещё двое недавних рабов, ведущие под руки связанного О'Жея.

-Надеюсь, он вам не помешает?

В ответ Виктор даже не обернулся, чтобы напоследок ещё раз взглянуть в лицо проповедника.

-Пусть сидит сколько захочет. Я всё равно не задержусь здесь больше чем на пять минут.

Они оставили его на одной из деревянных скамеек за спиной Виктора и бывший тиран, в бессильной злобе сжав кулаки, начал тихонько бормотать какие-то ругательства и угрозы.

На вкус подземный гриб был больше похож на кусок резины чем на нормальную пищу. Впрочем, блюдо из него получилось вполне питательным и содержащим достаточное количество протеинов, что в данной ситуации с лёгкостью компенсировало все его гастрономические недостатки. Эту совершенно не требовательную к уходу культуру вывела ещё задолго до войны группа учёных-генетиков в качестве дешёвого корма для животных. Над ними тогда ещё все смеялись. Люди говорили, что такую гадость не захотят есть даже собаки и никто в то время даже не мог и предположить, что подземный гриб когда-нибудь спасёт от голодной смерти миллионы человек.

Всё время пока Виктор ел, Фиона неподвижно сидела на одном месте. На первый взгляд казалось, что она зачем-то внимательно прислушивается ко всем скрипам и шорохам, что доносились извне. Но на самом деле, оказывается, звуки волновали её меньше всего. Это было нечто другое. Она словно впитывала всем телом какую-то странную энергию. Энергию невидимую и совершенно непостижимую для всех остальных людей.

Когда с обедом было покончено, она вновь заговорила своим тихим, спокойным голосом:

-Я чувствую в тебе боль. Тяжелую и ужасную боль, затмившую собой все остальные чувства. В центре этой боли я обнаружила девушку, которую ты любил и которую потерял.

-Да я любил её,— Виктор вдруг резко отвернулся к стенке и закрыл лицо руками,— Я обожал её... я жил только ей одной. Для меня больше не существовало ничего на всём свете. Я был счастлив каждое мгновение, что находился рядом с ней, я засыпал и просыпался с одним её именем, я смотрел на нее, а затем закрывал глаза и передо мной отчётливо возникал её чудесный образ. А теперь... её нет...

Правая рука полезла в карман и бережно извлекла оттуда небольшую, мятую фотографию.

-Вот... все, что у меня от неё осталось.

Виктор долго рассматривал на снимке её светлые волосы и такую дорогую, радостную улыбку. Когда по жесткой и огрубевшей мужской щеке потекла первая слеза, он неожиданно почувствовал на своём затылке чей-то холодный взгляд. Мгновенно обернувшись назад, он увидел О'Жея. Тот, правда, тотчас спрятал своё лицо, но достаточно было и короткой доли секунды, чтобы заметить его злобные и мстительные глаза, прикованные к нему и к изображению его любимой на листке бумаги.

Фотография медленно легла на деревянный стол. Иона коснулась её кончиками пальцев и покачала головой.

-К сожалению, я не могу видеть то, что запечатлено на снимке. Просто ещё раз подумай о ней. Вспомни все, что у тебя с ней связано, а затем дай мне свою руку.

-Прости... я совсем забыл.

Виктор протянул свою большую и сильную ладонь и сжал в ней ладонь слепой девочки. В тот же миг в память, словно ураганом, ворвались прежние чувства и переживания. Словно какая то необыкновенная сила окунула его в прежнюю жизнь, туда где он был так безумно счастлив. Он уже не мог контролировать себя. Эмоции взяли верх над разумом, но тут неожиданно всё прекратилось. Фиона с большим трудом высвободила свою ладонь от, держащей ее, железной хватки. Теперь она была сильно взволнована, а через некоторое время выражение её лица стало таким же печальным, как и у, сидящего напротив, Виктора.

-Я видела её и я видела тебя. Такие чувства достойны восхищения. Человек который ТАК любил, должен знать настоящую цену жизни, как своей так и чужой. Поэтому я ещё раз прошу тебя остаться и защитить этих людей. Ведь среди них также есть те кто любит и не хочет потерять своих близких и родных.

-Я сделал для них все, что мог. Больше я вам не нужен. Вы можете спокойно жить и работать дальше, я — нет.

-Но ты ещё не знаешь самого главного. Те несколько рабовладельцев, что ты уничтожил на арене, были лишь небольшой частью банды О'Жея. Главные их силы находятся в Верхнем Городе. Они сопровождают рабов на раскопки и совсем скоро они спустятся вниз и жестоко накажут нас за этот бунт. Эти звери вырежут всё население Беверли Хиллз, а затем, в течении всего нескольких рейдов по канализации, в короткий срок наберут себе столько же новых работников.

-Какова их численность?

-Около пятидесяти бойцов.

Несколько секунд Виктор о чём-то сосредоточенно думал, а затем вдруг резко поднялся и развернулся к выходу.

-Я устал бороться с неизбежностью. Какой в этом смысл? Мы всё равно все погибнем, если не сейчас, так в самое ближайшее время.

В ответ Фиона больше не проронила ни слова. Она, как и прежде, продолжала неподвижно оставаться на одном месте и только на её лице неожиданно появилось выражение глубокого разочарования к человеку, которого она ещё совсем недавно считала настоящим героем.

-Ступай. Нам с тобой больше не о чем говорить. Может быть, я ошибалась, случайно приняв тебя за кого-то другого. В любом случае — удачи тебе в твоём нелёгком пути.

Виктор напоследок ещё раз посмотрел на эту задумчивую, маленькую девочку, сидящую в одиночестве за длинным, деревянным столом. Было что-то странное и неземное в её прекрасных, больших глазах, направленных в бескрайнюю пустоту. Он хотел было ещё сказать ей что-то, но так и не смог. Вместо этого он отвернулся и спешно пошагал прочь по длинному, темному коридору.

Арена цирка встретила его полным безмолвием. Здесь по прежнему было полно людей, но теперь среди них уже царило какое-то жуткое оцепенение. Они словно замерли и в темноте казались безжизненными каменными статуями. Было похоже, что они уже знают о своей участи и готовы были кротко и безропотно встретить неизбежную смерть. Самое страшное, что некоторые из них, даже сейчас по привычке продолжали работать. Какая-то уже немолодая женщина, низко согнувшись и с трудом передвигая ногами, несла на спине тяжёлую корзину полную подземного гриба. Виктор внимательно присмотрелся и узнал её лицо. Когда-то он видел её на экране. Это была Стелла-Афина, суперзвезда большого кино. До войны она получала за съёмки огромные гонорары, ее обаянию поклонялись миллионы и только ей одной признавались в любви богатейшие люди планеты. Теперь же несколько лет рабства и тяжёлого труда превратили её в морщинистую старуху. От прежней красоты не осталось и следа и единственное на что она была ещё пригодна, так это таскать туда-сюда корзины с тяжестями.

Теперь Виктора, казалось, уже никто не замечал. Рабы отворачивались, когда он проходил мимо. Это было странно и ненормально. Недавний герой и спаситель в мгновение ока превратился для них в предателя и негодяя. Он прошёл через всю арену и готов был уже навсегда покинуть Беверли Хиллз, как неожиданно что-то словно заставило его остановиться и посмотреть направо. В темноте, на одной из зрительских скамеек сидели двое. Девушка тихонько всхлипывала, парень, пытаясь успокоить, нежно обнимал её за плечо.

Девушка спросила:

-Мы ведь все умрём в ближайшее время?

Парень ответил:

-Не плачь, прошу тебя. У нас ведь с тобой ещё есть целых пол часа. Подумай только, пол часа — это же целая вечность.

Услышав эти слова, Виктор вдруг замер на одном месте.

...целая вечность. Он знал — для того кто по настоящему любит, пол часа действительно могут стать целой вечностью. Если бы только ему кто-нибудь смог подарить этих пол часа наедине с Солой, он, не задумываясь, отдал бы за них всё что угодно. Неожиданно Виктор развернулся и, крепко сжав кулаки, уверенным шагом вышел на середину арены. Когда люди вновь обернулись к нему, он заговорил. Это был необычайно твёрдый и решительный голос. Голос, который мог принадлежать только настоящему лидеру и герою:

-Кто из вас способен держать в руках оружие?

В ответ лишь несколько человек робко подняли вверх свои ладони.

-Не нужно мне лгать. Каждый взрослый мужчина умеет пользоваться оружием, если враг сам идёт к его дому. Или может быть здесь собрались одни трусы? А может быть вам нравилось быть рабами и слушать как О'Жей пудрит вам мозги всякой белибердой. Если кто-то боится, он может хоть прямо сейчас идти навстречу рабовладельцам и на коленях просить их о пощаде. Я же остаюсь и надеюсь, что со мной здесь останется большая часть из вас. Глупее всего — это сдаться. Их пятьдесят человек, а нас почти пять сотен. У нас есть неплохие шансы на победу. Если у вас сегодня хватит мужества, то вы избавитесь от рабовладельцев раз и навсегда, но если вы дрогнете — никто из вас не доживёт и до завтрашнего утра.

Неожиданно толпа взревела и тотчас, яростным эхом, над ней прокатилось громовое "Урра!!!" Даже сам Виктор никак не ожидал такого эффекта от своих слов. Сотни сжатых кулаков мгновенно взметнулись вверх, сотни отважных и решительных лиц показались вокруг вместо унылых и напуганных физиономий, сотни голосов выкрикивали его имя, требуя возглавить их и повести в бой. Всего за несколько минут разрозненная и полная страха людская масса превратилась в мощную стихию, способную снести всё на своём пути. Вот так вот, обычно и начинаются революции. Одна зажигающая речь и вчерашние униженные и обездоленные в миг становятся силой, с которой теперь уже все вынуждены считаться.

Сказав все, что хотел, Виктор поднял голову и ещё раз осмотрелся вокруг. Среди множества кричащих людей он поначалу едва разглядел Фиону. Она одиноко стояла вдали и улыбалась ему сдержанной, благодарной улыбкой. С трудом пробившись через всю эту толпу, он сразу направился к ней и, оказавшись рядом, улыбнулся ей в ответ.

-Я решил остаться.

-Ты сделал правильный выбор. Все это время я верила и ни на секунду не сомневалась в тебе, герой.

О'Жей остался один. В тёмной и обшарпанной кухне, со связанными за спиной руками он неподвижно сидел на деревянной скамейке у стены и внимательно прислушивался к звукам, доносящимся с арены. Это были звуки бунта и крушения его прежнего порядка.

-Идиоты!

В бессильной ярости руки вдруг сами крепко сжались, пытаясь разорвать, держащую их, верёвку. Тщётно.

-Дураки! Заблудшие овцы! Животные!!! Как вы могли отвернуться от своей праведной веры и пойти за этим оборванцем?!

Нужно искать выход. Взгляд метнулся по помещению и замер на раскалённом протвине горящёй плиты. Проповедник вздрогнул и его лицо на миг исказилось гримасой ужаса. Я должен. Высший Разум фаталоков, если ты меня слышишь, прошу тебя — придай мне силы. Осторожно, чтобы никто не услышал он поднялся со скамейки и заковылял туда, где из темноты всё еще, время от времени, вырывались яркие языки пламени. Ладони коснулись раскалённых углей. Тотчас послышалось тихое шипение и воздух наполнился запахом горелого мяса. О'Жей не издал ни единого крика. Вместо этого он лишь крепко сжал зубы и принялся считать до десяти. Время тянулось мучительно долго. Каждая секунда, казалось, была длинной в целые часы, но ненависть в итоге оказалась сильнее любой боли. Когда перегоревшая верёвка всё же освободила его запястья, проповедник быстро поднялся и поскорей направился к выходу.

-Наконец-то... я свободен.

Виктор поднялся во весь рост и с высоты верхних зрительских рядов ещё раз окинул взглядом свою новоявленную армию. Их было без малого пять сотен, собравшихся на арене бывших рабов. Люди с тревогой ждали начала сражения. Оборванные, голодные, вооружённые в лучшем случае кирками и лопатами они сейчас выглядели не слишком то грозно. Но вместе с тем в них чувствовалась и какая то особая сила. Ненависть их к рабовладельцам была так страшна, а жажда свободы так велика, что они готовы были уж лучше погибнуть все до единого, лишь бы только снова не попасть в плен к беспощадному врагу.

-Смогут ли пережить сегодняшний день все эти люди?

Стоящий рядом с Виктором и Фионой, старик Грин медленно поднял голову и с грустью посмотрел куда то вдаль.

-Всё будет хорошо, вот увидишь.

Фиона обернулась и, пытаясь успокоить старого друга, коснулась ладонью его плеча.

-А что насчёт этого думаешь ты, Виктор?

-Если у них в решающий момент хватит ума не дрогнуть и не побежать, то у нас, возможно, и будет шанс на победу.

-Рабовладельцы будут драться словно черти. Это для них гораздо более приятное и привычное занятие чем работать.

-Скажи лучше как они вооружены.

На секунду Грин задумался.

-Вообще то ничего особенного. Это тебе не хамелеоны с ракетницами и тяжёлыми пулеметами. Чем ещё может быть вооружён сброд Подземного Центраполиса: ножи, самодельные мечи, плюс несколько охотничьих ружей и еще, насколько я помню, у кого-то из них был один автомат. Правда их главарь — это уже настоящий зверь и он сам в бою стоит целой дюжины. Его зовут Бобби Костолом и я ещё не в жизни не встречал такого здорового и тупого болвана. Ты, Виктор, как я вижу, тоже парень крепкий, но чтобы сделать из тебя отбивную, ему понадобиться не больше пяти секунд.

В ответ на это Виктор лишь сам про себя криво усмехнулся.

-Это мы ещё посмотрим.

-О нет!— стоявшая рядом Фиона внезапно побледнела и с силой сжала ладонями свои виски,— Этот лжепророк снова на свободе.

-Где он?!

-Где-то рядом. Он ещё пока не успел далеко уйти.

Виктор и Грин, не раздумывая, изо всех ног бросились вперёд по коридору. До кухни они добежали всего за несколько секунд и, отворив дверь, чуть было тут же не столкнулись с выходящим оттуда О'Жеем. Холодный ствол ружья упёрся ему прямо в горло и напуганный проповедник в тот же миг инстинктивно отступил назад.

-А теперь назови мне, мразь, хотя бы одну причину по которой я не должен буду прикончить тебя прямо сейчас.

-Высший разум нашлёт на тебя свою кару, несчастный.

Тяжелый, деревянный приклад уже готов был размозжить голову О'жея, но ещё раньше Грин оттолкнул его в сторону и снова, но только уже гораздо прочнее связал руки новой верёвкой.

-Разберёмся с ним чуть попозже. Пускай за все свершённые преступления его судят простые люди.

Несколько секунд Виктор ещё колебался и его руки с прежней твёрдостью сжимали стальной ствол ружья. Слишком уж велика была его неприязнь к коварному лжепророку, который чуть было не сжёг живьём маленькую девочку. Слишком сильно он хотел разделаться с ним здесь раз и навсегда, но Грин вовремя взял его за плечо и направил к выходу.

-Мы не можем терять на его своё время. Битва может начаться в любую секунду.

-Ты прав.

Они спешно покинули кухню и тут, прямо на коридоре им повстречался худой и сгорбленный старик, с трудом ковыляющий в сторону арены. Он шел, опираясь на тяжёлую кирку, и казалось каждое движение, каждый шаг приносят лишь огромные физические страдания. Виктор лишь мельком взглянул на его несчастное лицо и перекошенную фигуру и тут же подумал, что в бою с рабовладельцами от него будет, скорей всего, совсем немного толку.

-Как тебя зовут, папаша?

-Санчес, господин.

-Слушай меня внимательно, Санчес. Оставайся здесь и не спускай взгляда с проповедника. Не позволяй ему даже сдвинуться с места, а если он вдруг снова попытается убежать — просто убей его.

-Хорошо, господин.

-И не называй меня больше господином.

Старик едва заметно кивнул вслед двум удаляющимся фигурам и, корчась от нового приступа боли, направился на кухню охранять своего заключенного. Виктор и Грин тем временем уже бежали вперёд по узкому и тёмному коридору. У самого входа на арену они снова увидели Фиону. Девочка стояла без движения, подняв голову вверх и раскинув в сторону руки. Это было странно, но почему-то казалось, что перед ними было одно только тело, в то время как душа её находилась где-то совсем в другом мире. Когда они остановились, она заговорила прежним тихим и спокойным голосом, вот только теперь в этом голосе уже ясно различались нотки тревоги и беспокойства:

-Они идут.

-Где?!

-Совсем рядом...

Дальше уже ничего не нужно было говорить. Через мгновение, вдали отчётливо послышался топот десятков ног, смешанный с громким свистом и ругательствами. Сжимая в своей руке пустое ружье, Виктор бросился вниз по ступенькам. На арене его армия уже давно заждалась своего командира. Когда он поравнялся с задними рядами, из противоположного входа, сверкая в темноте отполированными стальными клинками, плотным строем вышел карательный отряд рабовладельцев. Они медленно шли вперед, а затем внезапно остановились и, в повисшей над цирком тишине, вдруг послышались щелчки нескольких ружейных затворов. Сразу после этого раздался громкий залп, а за ним и приглушённое стрекотание автомата. Весь передний ряд солдат Виктора в одно мгновение был уничтожен. Остальные попятились назад и тут же с яростным криком, размахивая в воздухе оружием, на них бросились рабовладельцы.

О'Жей приподнялся и слегка пошевелил связанными за спиной, затекшими руками. Санчес вздрогнул и тут же взялся за свою кирку. Заметив это, проповедник вдруг кисло усмехнулся.

-Брось, старина. Неужели ты и впрямь думаешь, что в таком положении я могу тебе чем-то навредить?

-Я не знаю. Мне просто дали приказ сторожить вас.

-Ты прав, мой друг. Приказ — это приказ и его всегда нужно выполнять.

На несколько минут в кухне повисла мёртвая тишина. Все это время Санчес, не отрываясь, следил за пленником. Затем он решил просто немного пройтись и размять ноги, но едва он только поднялся, внезапная, острая боль пронзила всё его тело и, издав измученный, глухой стон, старик снова присел на скамейку.

-Ты болен, друг мой?

-Суставы... если бы вы только знали как я страдаю из-за них. Все это от здешней сырости, тяжелой работы и плохого питания.

-Если бы ты освободил меня, то я, думаю, смог бы тебе помочь.

-Извините, мистер О'Жей, я всегда хорошо к вам относился, да и теперь вовсе не хочу вам зла, но наш новый господин сказал мне следить за вами.

-А кто такой этот твой новый господин?.. Проходимец и чужак, который не знаком с нашими обычаями.

-Но он принёс нам свободу.

-Какую ещё свободу? Быть стадом диких животных — это по твоему свобода? Это не свобода — это анархия. Я предлагал вам идти по пути совершенства, но, к сожалению, вы отвергли моё учение. Как глупо и бессмысленно. Вы уже почти прошли тяжёлое испытание на верность фаталокам. Впереди вас ждала награда. Вы могли приобщиться к их великой расе, но в последний момент этот посланник хаоса совратил вас на свою сторону. Это то же самое, что ученики, прилежно проучившиеся десять лет, вдруг взбунтовались бы в день получения аттестатов. А ведь потерпеть оставалось всего чуть-чуть.

-Извините, проповедник, я хотел бы вам верить... но я не могу.

В словах Санчеса всё больше и больше чувствовалась неуверенность и сомнение. О'Жей заметил это. Как тонкий психолог он мгновенно улавливал слабые места в сознании своего собеседника и затем давил на них с удвоенной силой.

-Я вижу тебе тяжело, друг мой. Каждое движение приносит тебе тяжёлые страдания и никто здесь не сможет тебе в этом помочь. А в это время фаталоки обладают медициной, способной буквально творить чудеса. Если не хочешь носить техноплоть, то они подарят тебе новое органическое тело, молодое и совершенное. Да и люди тебе будут бесконечно благодарны. О нас с тобой сложат легенды. Представь себе; проповедник, несущий свет и порядок в подземный мир хаоса и его друг, спасший ему жизнь и вырвавший его из когтей зла.

Как зачарованный слушал больной старик рассказ своего прежнего хозяина и рисовал в своём воображении самые радужные перспективы. Сомнения уходили. Он начинал верить. Через несколько секунд О'Жей поднялся и сделал шаг ему навстречу.

-Ну, чего же ты ждешь? Поскорей освободи меня.

-Но я предам своих друзей.

-Они уже и так обречены. Ничто больше не сможет спасти их. Высший разум отвернулся от этих изменников. Их ждут впереди только вечные муки. Но у тебя ещё есть шанс. Выбирай с кем ты остаешься. Здесь тебя ждёт только боль и страдание, а со мной — слава и бессмертие.

Этого было достаточно. Санчес послушно направился к плите и взял оттуда длинный кухонный нож. Затем он также покорно и безропотно подошёл к пленнику и перерезал связывающие его верёвки.

-Вы свободны.

-Я знал, что на тебя можно положиться. Мы уходим. Иди впереди и в случае чего предупреждай меня об опасности.

Старик утвердительно кивнул головой. Затем он развернулся и уже сделал первый шаг, как вдруг сзади послышался свист рассекаемого киркой воздуха и в тот же миг что-то твёрдое и острое вонзилось в его затылок. С размозжённым черепом он, без единого крика повалился на землю. О'Жей постоял над трупом ещё несколько секунд, после чего громко и цинично рассмеялся и, размахивая окровавленным оружием, направился к выходу.

-Я сдержал слово. Теперь твои страдания навсегда закончились, сын мой.

Трудно было представить себе сражение более яростное и ожесточенное, чем то, что сейчас происходило на арене цирка в Беверли Хиллз. Ни одна из сторон не намерена была уступать другой. Глупо было надеется, что после всей этой ужасной мясорубки победитель проявит затем милосердие к побеждённому. Слишком уж велика была ненависть одних к другим и поэтому поражение любой из сторон могло означать для неё лишь полное истребление. Сложно... очень сложно было теперь предсказать исход всего этого боя. На первый взгляд казалось, что превосходство было на стороне рабовладельцев. Кем-то грамотно организованные, хорошо обученные и относительно неплохо вооруженные, они успешно отбивали натиск почти безоружной толпы и медленно наступали по всему периметру арены. Они стояли плотным строем и дрались столь яростно и умело, что за каждого их убитого рабы теряли, как минимум, пятерых своих людей. В ответ на такую тактику солдаты Виктора лишь время от времени предпринимали необдуманные и спонтанные атаки, каждая из которых стоила им всё больших и больших потерь. Многие из них уже пали, многие были ранены и напуганы и только непреодолимая жажда свободы да ещё ощущение своего численного преимущества не позволяли им дрогнуть и побежать.

Арена была уже вся завалена трупами, скрежет клинков заглушал собой крики умирающих, живые переступали через тела убитых и продолжали сражаться. Виктор в этот момент находился на правом фланге своей армии. Размахивая охотничьим ружьём словно палицей, он обрушивал тяжелый, деревянный приклад на головы нападающих рабовладельцев. Казалось всё вокруг слилось воедино и ничего уже не существовало кроме дикого, первобытного инстинкта борьбы. Но внезапно что-то заставило его остановиться. Какое то особое и необъяснимое чувство подсказало ему о появлении настоящего, достойного соперника. Виктор обернулся и посмотрел вверх. Держа в одной руке бензопилу, по ступенькам медленно спускалось какое-то огромное и невообразимое нечто, лишь отдалённо имеющее человеческое очертание. Впрочем, его уже врят ли можно было назвать человеком. Куда больше он был похож на напичканного стероидами мутанта ростом в два с половиной метра. Как ни удивительно, при всей своей чудовищной массе он не выглядел толстым. Скорее это был почти что геометрически идеальный квадрат с короткими ногами, широкими плечами и маленькой, налысо стриженной, круглой головой. Общее впечатление дополняло глупое выражение лица недоразвитого "большого ребёнка" и маленькие, свиные глазки, страстно жаждущие лишь крови и разрушения. Когда он делал шаг, по полу разносилась вибрация, ощутимая даже здесь, в самой гуще этого яростного сражения.

Похоже, это и был тот самый Бобби Костолом, о котором говорил ему Грин. Подняв брошенный кем-то длинный, самодельный меч, Виктор, не раздумывая, направился к лестнице. Его соперник, увидев это, громко рассмеялся, после чего завёл свою бензопилу и бросился ему навстречу. Сложно было ожидать такого проворства от трехсоткилограммового борова, но оказывается, вдобавок к нечеловеческой силе, он обладал ещё и совсем не плохой скоростью. Бешено ревущая бензопила металась в разные стороны и Виктор едва успевал уворачиваться от её смертоносных зубьев, крушащих всё на своём пути и превращающих в опилки, находящиеся рядом, деревянные скамейки. Бой затягивался. Он отступал. Он был уже почти прижат к стенке, но тут, после неудачного выхода Костолома, Виктор вдруг изловчился и изо всех сил рубанул мечом чуть выше запястья своего противника. Через мгновение бензопила, вместе с окровавленной кистью уже валялась на полу и словно поверженная змея, по прежнему продолжала извиваться и высекать искры из гладкого, каменного покрытия.

Великан взревел от боли. Его глаза налились кровью и, прорычав что-то невразумительное, он тут же нанёс удар кулаком своей, теперь уже единственной, левой руки. В тот же миг Виктор подумал, что его сбил тяжёлый грузовик. Перед глазами вспыхнул целый огненный фейерверк, а собственное тело вдруг показалось таким лёгким и невесомым. От удара его подбросило вверх и отнесло на метра три в сторону. Падая, он разнёс несколько стульев, стоявших неподалёку и сильно ударился спиной. Мир, словно весь поплыл вокруг и покрылся матовой пеленой, сквозь которую уже едва можно было различить силуэт громадного чудовища, идущего прямо на него и размахивающего длинным ножом. Удар был точным и направленным в самое сердце. Виктор уже видел как у его груди блеснуло острое, стальное лезвие, но последним усилием воли он всё же как-то успел вцепиться пальцами в руку Костолома и остановить её.

Их лица были как раз напротив друг друга. Гигант усмехнулся и, открыв рот, показал противнику два ряда гнилых и чёрных зубов.

-Познакомься с самим дьяволом, молокосос.

Виктор попятился назад. Всей силы его тела теперь уже не хватало для того чтобы удержать одну-единственную руку предводителя рабовладельцев. Костолом метал его в разные стороны, но этот человек ещё каким то чудом, по прежнему продолжал мёртвой хваткой висеть на его запястье. Эта борьба продолжалась уже несколько минут. Великан решил, было, что победа близка, но тут Виктор неожиданно для него вскочил на ноги и, рванувшись в сторону, изо всех сил нанёс ему удар коленом в бок. Хрустнули сломанные ребра. Костолом на мгновение замешкался и ослабил хватку и тут же острый, стальной клинок выскользнул из его ладони и вонзился ему прямо в глотку. Он ещё немного постоял на месте и напоследок что-то прохрипел, после чего закатил глаза и всей своей массой, как подкошенный, рухнул на пол.

Увидев поражение своего главного бойца, рабовладельцы почти сразу же бросились бежать. Бывшие рабы догоняли их и тут же разделывались с ненавистными угнетателями. Вскоре всё было закончено. Виктор выпрямился во весь рост и, подняв, валяющийся и его ног меч, победным жестом взмахнул им над своей головой. Толпа в ответ отозвалась ему громким и радостным "Ура!"

Люди кричали от счастья и обнимали друг друга. На лицах многих из них улыбка появилась, может быть, впервые за несколько лет с начала войны. Казалось нет и никогда не будет предела этому буйному веселью, но когда в центр арены, ведомая под руку Грином, вышла Фиона, все вдруг одновременно замолчали. Девочка подняла руку и указала на вход, из которого ещё совсем недавно выходили рабовладельцы. После этого в воздухе повисла уже по настоящему мёртвая тишина. Виктор прислушался. Неожиданно из темноты до его слуха донеслись шаги чьих-то ног. Словно сотни уставших и измученных людей шли сюда, гремя по пути своими тяжёлыми цепями. Он поднялся по ступенькам и увидел колонну несчастных, которые словно животные были прикованы друг к другу. Их здесь было почти полторы тысячи. Это были рабы, которых прежние хозяева, после изнурительного дня раскопок в верхнем городе вели назад в Беверли Хиллз.

Увидев валяющегося на полу мёртвого Костолома, а рядом с ним его победителя с мечом в правой руке, они остановились. Сначала первые ряды, а затем и все остальные вдруг упали на колени и склонили свои головы.

-Пощадите нас, новый хозяин... Мы будем покорны и послушны... Мы ни в чём не виноваты... Только не убивайте нас... Пожалейте наши жалкие жизни.

Неожиданно поражённый до глубины души, Виктор сделал шаг назад и растерянно покачал головой.

-Вы неправильно поняли. В Беверли Хиллз больше нет рабов и хозяев. Вы все свободны. Никто здесь больше не посмеет распоряжаться другим человеком.

Заключённые не спешили подниматься с колен и, еще раз посмотрев на них, Виктор подумал, что без него все эти люди очень скоро снова будут закованы в цепи. Очень скоро сюда придут новые рабовладельцы и под ударами бича заставят их выполнять свою тяжёлую работу, чтобы содержать кучку негодяев и бездельников. Им нужна чья то сильная рука и защита, иначе они пропадут. Он не может их покинуть. Он должен остаться. Хотя бы ради их. Пожертвовать собой ради будущего сотен и тысяч других людей. Может быть, это и есть его призвание. Может — это и есть его судьба...

Спотыкаясь и путаясь ногами в своей длинной белой рясе, О'Жей наугад бежал куда то по длинному канализационному тоннелю. Чем дальше тем он всё меньше и меньше оглядывался назад, чтобы посмотреть не преследует ли его кто нибудь. Он устал от этой погони. Дыхание стало тяжёлым и отрывистым, а ноги подкашивались, но ненависть и страх быть пойманным бывшими рабами все это время двигали его вперёд.

-Мерзавцы! Подлые, глупые мерзавцы. Как вы могли отвергнуть мою чистую и справедливую веру ради своей паршивой свободы? Это отвратительно. Я вас всех презираю...

Он больше не мог. Он присел на корточки и прислонился головой к холодной, кирпичной стенке. Вид у него был теперь совсем не важный. Волосы были растрепаны, глаза испуганно метались в разные стороны, а некогда белоснежная одежда верховного жреца "Последователей" стала серой, мокрой и издающей зловоние.

-Пару минут... мне нужно всего пару минут, чтобы придти в себя и снова продолжить путь. Я смогу. Я найду в себе силы. Высший разум следит за мной.

После короткого перерыва О'Жей снова поднялся. Он снова продолжил свой путь, постоянно что-то бормоча и разговаривая с самим собой.

-Я ещё отомщу! Вы ещё сполна заплатите мне за тот позор, что мне пришлось пережить. Я достану тебя, Виктор, где бы ты от меня не спрятался! Я найду способ. Я достучусь хоть до самого дьявола, но ты и твоя маленькая ведьма ещё горько пожалеете о том, что когда-то вы осмелились встать на моём пути!!!

Дерево зарождается.

Поначалу ещё слабый и робкий росток, пробившись на поверхность, распускает первые листья и тянется к тёплым солнечным лучам. Он пока ещё ничем не защищён от внешнего мира. Ветер клонит его к земле, а дикое животное, даже не заметив его, может растоптать, проходя мимо. Но он всеми силами стремится выжить. И он выживает.

Дерево растёт.

Стройный ствол тянется к верху, а корни уходят всё глубже в землю и питают его жизненными соками. Дерево молодо. Оно наливается силой. Оно пытается объять всё большее и большее пространство. Оно взрослеет.

Дерево крепнет.

Теперь его уже невозможно обхватить руками. Кора его крепка словно железо. Ветви его уходят далеко ввысь, а крона закрывает половину неба. Оно чувствует себя победителем. Оно достигает своей высшей точки и останавливается. Дальше расти уже просто невозможно.

Дерево умирает.

Медленно опадают пожелтевшие листья. Высыхает древесина и ствол покрывается трещинами. Его время вышло. Скоро великан рухнет, но на его месте затем появится новый зелёный росток и всё пойдёт по прежнему кругу.

Всё бренно в этом мире. Нет и никогда не будет ничего постоянного. Время сильнее материи и только постоянно умирающая и затем вновь возрождающаяся жизнь будет существовать вечно.

Книга жизни — важнейший

философский трактат

цивилизации элиан.

Система Ноя. Планета Илиака. Седьмой год со времени прибытия сюда космического флота Ван Дюна.

Прежде чем отворить высокую и массивную дверь, Плелеклаул в последний момент вдруг остановился и напоследок ещё раз собрался со своими мыслями. А стоит ли вообще беспокоить "мудрейших" без видимой причины? Легкое сомнение коснулось его разума. Они могут быть не совсем довольны такому неожиданному визиту, но с другой стороны — решение, которое он собирался принять, было слишком важным, чтобы обойтись без их участия. Некоторое время Плелеклаул лишь неподвижно стоял на одном месте. Острый элианский слух за эти минуты различил звук, пролетевшей в километре от него, маленькой светлой птички, а такой же острый глаз разглядел все пёрышки на её крыльях. Наконец решение было принято. Руки потянули за рычаги и две половинки тяжёлых дверей, отворяемых лишь один раз за многие годы, со скрипом разошлись в разные стороны.

Помещение было круглым и заполненным внутри густой, дымкой, сквозь которую едва просматривались, неподвижно сидящие на одном месте, фигуры троих старцев — оракулов. Лидер элиан сделал несколько шагов в их направлении и, остановившись в центре, низко поклонился мудрецам. Те, внимательно изучив гостя, также кивнули ему в ответ.

-Мне жаль, что пришлось потревожить вас, мудрейшие, но обстоятельства не оставили мне другого выбора. Я чувствую, что для нас снова наступают тревожные времена. Наши старые враги фаталоки уже совсем близко и их цель осталась прежней — полностью истребить нашу цивилизацию. Я вижу два пути спасения своего народа, но я боюсь, что в нужный момент у меня может не хватить мудрости выбрать единственный правильный из них.

Первый Оракул чуть приподнял голову и задумчиво посмотрел куда то вдаль.

-Ты прав. Перемены неизбежны. Подходит к концу седьмая элианская эра. Вскоре нам снова придётся скитаться среди бездны космоса в поисках нового дома. Похоже — это наша судьба. Это наше проклятье. Это наказание, которое мы сполна заслужили за то, что когда-то сами и вырастили беспощадное чудовище, пожирающее всё на своём пути. Жаль будет покидать эту чудную планету. Она так была похожа на Первую Илиаку. Жаль будет оставлять её фаталокам, но мы должны быть сильнее наших эмоций, ради общего спасения. Многим твоим предшественникам приходилось оставлять всё и вместе со своим народом двигаться в неизвестность. Они не могли позволить себе сомнения на этот счет. У них был только один путь — это бегство. Конечно, это не добавляло нам чести, но благодаря этому элиане до сих пор пока ещё полностью не уничтожены. Что предлагаешь ты? Какой-то новый шанс? Какой-то новый путь? Похвально, но что если впереди этого пути тебя ждёт только крах и поражение?

-Всё несколько изменилось со времён предыдущих элианских эпох. Теперь в войну вступил новый игрок.

-Ах да,— Второй Оракул, казалось, словно очнулся ото сна и, открыв глаза, начал медленно водить взглядом по гладкой, сферической стене,— Ты имеешь в виду Герхарда Ван Дюна, адмирала земного флота. Я уже давно ощущаю присутствие этого человека на нашей планете и всё это время внимательно наблюдаю за ним. Безусловно, он отважен, он мудр и он дальновиден. В нём даже есть что-то от элианина, что так несвойственно для его народа. Но достаточно ли у него сил, чтобы с несколькими десятками своих кораблей он мог противостоять могущественной Фаталокской Империи? Где-то на его родине, правда, существуют ещё двое, способных вершить судьбы мира, но в отличии от него, они пока ещё не знают о своём предназначении и словно слепцы продолжают блуждать во мраке.

-Но мы должны помочь им!

Плелеклаул шагнул вперёд и на его лице вдруг появилось выражение необычайной решительности и воинственности.

-Спокойно,— Третий Оракул тут же взмахнул рукой и начертил в воздухе знак в элианской жестикуляции означающий рассудительность и уравновешенность,— Подумай хорошенько, прежде чем ввязываться в эту войну. Мы, конечно, можем бороться. У нас пока ещё есть оружие удивительной силы, способное погрузить в хаос огромное государство фаталоков. Но не спеши будить "Охотника". Просчитай всё до мельчайших деталей. Жди своего часа, ведь если ты промахнёшься и мы его потеряем, то уже больше никто и никогда не сможет остановить этих машин, а мы будем вынуждены вечно скитаться по вселенной и нигде не сможем найти покой и безопасность.

-Значит ваше решение — это покинуть Илиаку?

-Мы не можем принимать решения,— в разговор снова вступил Первый Оракул. Он по прежнему оставался неподвижным словно мраморная статуя и только лишь одни его губы медленно шевелились, тихо и неторопливо произнося нужные слова,— Мы можем просто дать тебе совет и это уже твоё право воспользоваться им или сделать всё по своему. Не спеши с решением. Тщательно взвесь все "за" и "против". Помни — судьба элиан всецело в твоих руках. Перед тобой два пути. С одной стороны — бегство, спасавшее нас на протяжении последних трёх тысяч лет, а с другой — война, в результате которой, вся наша древняя цивилизация может быть уничтожена в течении всего нескольких часов. На тебе сейчас лежит громадная ответственность, но мы верим в тебя. Ты достойный сын элианского народа. Будь твёрдым и решительным и в то же время оставайся мудрым и дальновидным. Надейся на свой здравый смысл и не позволяй эмоциям руководить собой. А теперь — ступай. Нам больше нечего сказать тебе. Я знаю... ты выберешь верный путь.

-Благодарю вас, мудрейшие.

-Не стоит,— Первый Оракул поднял правую руку и слегка согнул её в локте в знак прощания,— Это мы ещё когда-то будем благодарить тебя за то, что ты спас нас всех от уничтожения.

Какая же это тяжёлая ноша — быть лидером и вести за собой остальных людей.

Александр Франкони — последний

президент Земной Федерации.

Солнечная Система. Планета Земля. Подземный Центраполис. Район Беверли Хиллз. Седьмой год с начала войны.

Виктор посмотрел вперед. Где-то там вдали расцветала земля, переливались на солнце цветы, а деревья были покрыты зелёной листвой. Это был словно какой то чудесный оазис посреди выжженной и покрытой пеплом пустыни. Он сделал шаг. Навстречу ему вышла Сола. Она была в белоснежных одеждах, ее шелковистые волосы развевались на ветру и она улыбалась ему той прежней, открытой и немного застенчивой улыбкой, которую он когда-то так обожал. Он побежал. Девушка побежала ему навстречу. Они были уже так близко друг от друга, но тут между ними, словно ниоткуда, выросла бесконечная стена из тысяч несчастных и обездоленных людей. Виктор остановился. Сола так же замерла на одном месте. Люди были голодными и одетыми в рваные лохмотья. Они стонали и тянули к нему свои руки, моля о помощи. Виктор хотел прорваться через этот плотный строй, но сотни пальцев уцепились в него мёртвой хваткой и не пускали его к его любимой.

-Оставьте меня, прошу вас... Я для вас и так уже достаточно сделал. Мне пора. Мне больше нет места среди вас...

Сола начала медленно отступать назад и с каждым новым шагом, с каждым новым вздохом её силуэт всё больше и больше начинал превращаться в бестелесную, призрачную дымку.

-Не уходи... остановись!

Ещё несколько минут — и она полностью исчезла, словно навсегда растворившись в воздухе. Вслед за ней куда то пропал оазис и весь мир стал одной сплошной, мрачной пустыней с потрескавшейся землёй и глубокими воронками от взрывов.

Виктор прекратил борьбу и в оцепенении замер на одном месте. Люди расступились в стороны, образовав круг, в центре которого он и находился.

-Где ты? Вернись ко мне. Я умоляю тебя — вернись!

-...Вернись!!!

Громкий и отчаянный крик, вырвавшийся словно из самых глубин души, отражаясь от гладких кирпичных стен, многократным эхом разнёсся на сотни метров вперёд по узким сплетениям коридоров.

Виктор открыл глаза и осмотрелся вокруг. Его окружали серые и унылые стены его собственной комнаты в Беверли Хиллз с убогой, деревянной мебелью и самодельной печкой в углу. Его голова лежала на крышке стола и рядом с ним находились пожелтевшие, исписанные бумаги, обгрызенный карандаш и старенький, потрепанный том Библии. Оказывается, от усталости он просто уснул на своём рабочем месте. Прошло некоторое время прежде чем он, наконец, полностью вернулся в реальный мир и только его подсознание ещё долго продолжало невидимыми нитями цепляться за какие то отрывочные и расплывчатые образы.

В дверь тихо постучали и через секунду внутрь вошла Фиона. На ощупь добравшись до стола, она отодвинула назад старый, скрипящий стул и уселась прямо напротив его.

-Я слышала твои крики. Тебе снова снились кошмары?

-Нет. На этот раз было нечто другое.

-Что же?

-Я даже не знаю. Что-то вроде искривлённого отпечатка моёй судьбы.

-Со временем ты разберёшься с этим.

-Я надеюсь.

Виктор поднял голову и внимательно посмотрел на эту девушку. Почему-то раньше он этого не замечал, но за те пять лет, что он провёл в Беверли Хиллз, она повзрослела и стала настоящей красавицей. Это было странно. Нежная и прекрасная роза, выросшая в тёмном и мрачном подземелье. Теперь ей было уже около двадцати. За последнее время волосы её стали длинными и шелковистыми, фигура — стройной и наполненной женственностью, а в улыбке появилась какая-то особая завораживающая мягкость. Вот только глаза её остались прежними. Большими, зелёными и всё время смотрящими в пустоту.

Неожиданно он почему-то так ясно вспомнил как несколько лет назад, при их первой встрече спас её от костра О'Жея. Сколько времени прошло с тех пор. Беверли Хиллз с тех пор стал одним из крупнейших центров Подземного Центраполиса. Теперь это было уже целое государство с тридцатью тысячами населения, собственной армией, полицией, чиновничьим аппаратом, судом и Виктором Морганом в качестве лидера. Это было, возможно, единственное место в городе где было отменено рабство и поэтому сотни беженцев из других селений каждую неделю стекались сюда в поисках долгожданной свободы и справедливости. Беверли Хиллз рос и расширялся. В свою очередь, это вызывало опасение и зависть соседей и зачастую приводило к столкновениям и даже небольшим войнам. До этого времени, правда, Виктор всегда выходил победителем из всех битв и сражений, но так не могло продолжаться вечно. Рабовладельцы люто ненавидели их за то, что их собственные рабы часто сбегали в свободное селение. Тучи сгущались над Беверли Хиллз. Со всех сторон их окружали одни лишь враги и они были по прежнему, пока ещё очень сильны.

-Скажи мне правду, Фиона, ты ведь можешь видеть будущее. Когда всё это закончится?

-Что именно?

-Когда люди, наконец, прекратят убивать друг друга и поймут, что их главный враг — это фаталоки.

-Пройдёт ещё много времени, прежде чем это случится.

-Но кто стоит на пути объединения? Я хочу узнать их имена.

Девушка несколько минут о чём-то сосредоточенно думала, после чего вдруг закинула голову назад и впала в лёгкий транс. Пальцы её с силой ухватились за край стола, а дыхание стало глубоким и размеренным. Так продолжалось некоторое время, после чего она, наконец, снова очнулась и начала медленно говорить, время от времени, останавливаясь, словно по порядку вспоминая недавние видения.

-Их трое. Мужественная женщина-воительница, коварный паук, плетущий свою паутину из лжи и иллюзий и грязная свинья, возомнившая себя солнцем. Если удастся победить хотя бы двоих, все остальные рабовладельцы тотчас сложат перед тобой своё оружие. Еще я вижу двуликого и безумного дьявола, стоящего за их спинами. Он словно тень всё время преследует тебя и стремится отомстить тебе за прошлые обиды. Есть ещё кое-что. Кто-то из правителей Подземного Центраполиса, тот от кого ты меньше всего будешь ожидать помощи, в решающий момент может придти тебе на выручку и разрушить планы Двуликого. После этого люди Вечного Города снова станут едины и начнётся новая Великая Война.

-Вот оно как,— Виктор поднялся и в задумчивости сделал несколько размеренных шагов по комнате,— Значит передо мной три препятствия. Мужественная женщина-воительница — это скорей всего Валькирия. Я кое-что слышал о ней. Вся её армия состоит из молодых девушек, а мужчины в её селении — это что-то вроде слуг и рабочих. Дальше идёт коварный паук, плетущий свою паутину из лжи и иллюзий. Больше всего это похоже на Тарантула, на подземных плантациях которого выращивается большая часть наркотиков Центраполиса. Говорят, его рабы счастливы и довольны жизнью. Каждое утро им вкалывают какую-то гадость, после чего они существуют словно в сказочном сне и работают вдвое больше своих сил. Наконец, эта грязная свинья, возомнившая себя солнцем? Кто же это?— несколько мгновений Виктор неподвижно стоял на одном месте, перебирая в уме имена всех известных ему предводителей крупных банд,— Я понял. Как же я сразу не мог об этом догадаться? Людовик 14, новый король-солнце, а также сильнейший и могущественнейший рабовладелец всего Подземного Центраполиса. Три человека. От желанной победы меня отделяет всего три человека. Как мало и в то же время — как много. К сожалению, у меня пока не хватит сил чтобы бороться со всеми ими. Один Людовик располагает армией, которая, возможно, больше чем всё население Беверли Хиллз. Я не могу победить их всех, но ведь должен же существовать и какой то другой выход.

-Что ты надумал?

-Я должен пойти и договориться с ними.

-Это бессмысленно. Никто из этой тройки не согласится добровольно отдать тебе свою власть.

-Нужно попробовать. Если есть хоть один небольшой шанс, я готов рискнуть. К тому же ты ведь сама только что говорила, что один из них поможет мне в трудную минуту.

-Нет. Это случится, но только гораздо позже. Не сейчас,— Фиона хотела сказать ещё что-то, но Виктор уже вскочил на ноги и бросился к выходу,— Подожди! Стой!!! Это же огромная опасность — идти в логово к своему врагу.

-Вся моя жизнь — опасность.

Больше он не сказал ни слова. Напрасно эта молодая девушка ещё долго кричала ему вслед и умоляла вернуться. Ответом ей были лишь его быстрые, удаляющиеся шаги. Все её слова были направлены в пустоту и, наконец, осознав это, она обессиленная опустилась на скамейку и в отчаянии обхватила голову руками.

-Какая отвага... какое самопожертвование... какое безрассудство...

Металл во всех отношениях превосходит живую плоть.

Плоть слаба и ненадежна. Металл же — крепок и твёрд.

Плоть устаёт и требует пищи. Металл же не знает боли и ему не требуется сон и длительный отдых.

Плоть болеет и отмирает. Металл вечен и даже если деталь из него вдруг выходит из строя, ее тут же можно заменить другой.

Металл — это совершенное вещество, но и он может быть абсолютно бесполезен, если над ним нет власти разума.

Высший разум — лидер

цивилизации фаталоков.

Солнечная Система. Планета Земля. Центраполис. Бывший Дворец Правительства, с начала войны ставший резиденцией фаталокского губернатора.

-Ты чувствуешь, Фарио. Он здесь. Он уже подобрался совсем близко и только и ждёт момента, чтобы нанести мне удар.

Якус с опаской осмотрелся вокруг и перешёл на шепот. Он находился в маленькой, наглухо запёртой со всех сторон комнате, в полной тишине и одиночестве. В последние годы он, во время своих продолжительных припадков страха и истерики, начал часто закрываться здесь и целыми неделями просиживать в этом тёмном помещении, наедине со своими больными мыслями и фобиями.

-О ком ты говоришь?

-Это Дикий Лев... могучий Дикий Лев. С каждым днём он набирает силу и увлекает за собой других людей. Я долго думал о том, что я буду делать, когда он придёт за мной. В первую очередь нужно будет превратить резиденцию в неприступную крепость. Сотни прочных, железных дверей, тысячи бронепехотинцев и десятки тысяч пулемётных турелей. Пускай он захватит всю остальную планету, но он никогда не сможет сунуться сюда, в логово железной птицы... Хотя — нет. Для него не существует преград. Он пробьёт любую стену и вынесет любую дверь. Тяжелые пули будут со звоном отскакивать от его кожи, а мои солдаты, едва увидев дикаря, тотчас разбегутся в разные стороны. Впрочем, я уже нашёл выход. Я покончу с собой, чтобы не погибнуть от его руки. Один мощный заряд тока и больше нет великого генерала Якуса из семейства Сицилау.

-Мне больно видеть как такой великий и незаурядный разум как твой медленно погружается в бездну сумасшествия.

-Ты ничего не видишь! Я научился скрывать от тебя свои мысли. Что тебе вообще может быть известно о моих переживаниях, бездушная программа?! Страх проникает всё глубже в меня. Он разъедает меня изнутри словно ржавчина. Я чувствую это. Мне нет спасения. Тот кто когда-то был железным солдатом постепенно, шаг за шагом превращается в труху.

-Хватит! Замолчи. Кто вообще этот твой Дикий Лев? Это же низшее существо, дикарь и животное. Почти каждый фаталокский бронепехотинец, что находится под твоим командованием уничтожил сотни таких как он. Он не великан и он не бессмертен. Обычная пуля или удар клинком могут оборвать его жизнь раз и навсегда. Разве это не глупо, что ты — один из лучших офицеров Империи панически боишься какого то грязного аборигена?

-А как же пророчество о том, что он сам придёт в моё логово?

-Глупые сказки. Император сказал, что судьбы нет, а кому ты веришь больше: Высшему Разуму, который ведёт нашу цивилизацию к процветанию уже тысячи лет или какому то там животному-пророку, который не мог позаботиться даже о самом себе и поэтому умер в полной нищете и бесчестии?

-Я верю... моему Императору,— внезапно Якус сорвался с места и, словно в безумстве, начал ходить из одного угла комнаты в другой. Шаги его были быстрыми и широкими, а грохот от тяжелых, железных ног громоподобным эхом разносились по всему этажу,— Ты прав, Фарио. Дикий Лев — это просто животное. Одна пуля — и его больше не существует. Он скоро исчезнет. Он сполна заплатит за то, что по его вине я теперь должен скрывать своё настоящее имя и за то, что до конца жизни я не смогу назвать отцом своего настоящего отца. Я с ним разделаюсь. Я найду в себе силы!!!

Он остановился. Металлические руки с силой распахнули прочные, пуленепробиваемые ставни и взгляд окинул с высоты, простирающийся внизу, город. Это был его город. Именно благодаря его стараниям, а также архитектурному и инженерному таланту, центральная часть столицы в последние годы, наконец, то приобрела вполне приличный вид. Вокруг царил порядок и строгие, геометрические формы. Сносились старые развалины и вместо них тут же строились стройные фаталокские здания в виде прямоугольников. Над землёй летали транспортные самолеты, а по ровным, как стрела улицам строем шагали легионы его солдат, готовых броситься в бой по одному его приказу. Он сам создал тот мир. Он был его хозяином. Он был самым совершенным разумным существом на этой планете...

Якус закрыл глаза и в тот же миг его мозг пронзила резкая вспышка боли. Словно миллионы строк программного кода были одновременно удалены из его памяти и тут же переписаны заново. Через минуту он уже стал другим. Веки медленно отворились и новый, властный и непоколебимый взгляд окинул территорию на десятки километров вперёд.

-Ты крыса. Ты скрываешься под землёй и боишься моего гнева. Но я достану тебя и там. Я найму других крыс и за почётное право служить мне, они найдут тебя и разорвут на части. Тебе некуда бежать и незачем скрываться. В любом случае, победа может быть только за мной.

Единство народа осуществляется не при помощи речей и переговоров, а железом и кровью.

Отто Фон Бисмарк.

Солнечная Система. Планета Земля. Подземный Центраполис, то же время.

Им никто не задавал лишних вопросов. Никто даже не спросил кто они такие и чего здесь хотят. Просто, стоявшие на страже, две молодые и симпатичные девушки, вооруженные самодельными, стальными катанами расступились в стороны и пропустили Виктора и всю его группу в своё селение. Было похоже, что хозяева этого места уже ждали их или, по крайней мере, были осведомлены об их приходе.

Прежде чем войти, Виктор на миг остановился и осмотрелся вокруг. Это были подземные, портовые склады Восточного Центраполиса, которыми с недавнего времени владела легендарная, неукротимая и прекрасная Валькирия, предводительница воинственных амазонок. Это был словно какой то бесконечный лабиринт, состоявший из огромного количества ящиков и контейнеров, заполненных всевозможными товарами. Именно склады и являлись главной причиной могущества и процветания амазонок. Когда-то, еще в довоенное время, благодаря близости порта, здесь скопилось такое количество грузов, что даже сейчас, спустя многие годы, за счёт их, по прежнему существовало целое крупное селение.

Девушка-стражница шла впереди их, указывая дорогу и освещая пространство вокруг светом факела. Иногда по пути им попадались мужчины. Сколько Виктор ни всматривался в их лица, он не замечал в них страха и угнетённости. Напротив, все они выглядели сытыми, довольными и неплохо одетыми. Между ними и надсмотрщицами-женщинами не было пропасти надменности и высокомерия. Они спокойно делали свою работу, переговаривались и шутили и только слегка повелительный тон в приказах надзирательниц давал понять кто здесь хозяин, а кто — рабочий.

Через минут десять ходьбы, склады, наконец, закончились и их ввели в большую, круглую комнату, обставленную дорогой мебелью и картинами. Давно Виктору уже не приходилось видеть подобную роскошь. Безусловно, тот кто владел всем этим, обладал неплохим вкусом, что было огромной редкостью в их голодном и умирающем мире. Когда они оказались внутри, их со всех сторон, тотчас, окружили красивые девушки, вооруженные острыми клинками и одетые в короткие одежды, едва покрывающие их стройные тела. Они держались на почтительном расстоянии и внимательно рассматривали незнакомцев. В их взглядах читался интерес и в том числе интерес сексуальный, ведь здесь, всем им не так уж и часто, за последнее время приходилось вживую видеть настоящих воинов-мужчин.

-И кто же это пришёл к нам в гости? Неужели сам великий Виктор Морган решил вдруг посетить моё скромное жилище?

Тотчас все, словно по приказу, обернулись в ту сторону где из темноты послышался голос Валькирии. Она приближалась. Самая большая легенда и загадка послевоенного Центраполиса направлялась прямиком к ним. Ее шаги были лёгкими словно у дикой кошки и в то же время — твёрдыми и уверенными как у настоящей воительницы. Когда, наконец, она вошла почти в самый центр помещения и яркий свет выхватил из мрака очертания её силуэта, Виктор поднял глаза и в тот же миг понял до чего же она была прекрасна. Все рассказы о ней оказались правдой. Валькирия была высокого роста, стройной и грациозной. У неё были большие глаза, чувственные губы и великолепные чёрные волосы, волнистыми прядями спадающие на плечи. Она улыбнулась, показав два ряда белоснежных зубов. Эта улыбка могла свести с ума миллионы. Миллионы мужчин она могла бы поставить на колени и сделать покорными рабами. Но на этот раз улыбка предназначалась только для одного. Валькирия оценивающе посмотрела на Виктора и спросила:

-И в чём же цель твоего визита?

На несколько минут повисла неловкая пауза. Виктор долго и мучительно пытался найти достойный ответ, пока нужные слова вдруг сами не сорвались с его губ.

-Я здесь для того, чтобы объединить наши силы в борьбе с фаталоками.

-И это всё?

-Неужели на свете есть ещё что-то более важное?

Неожиданно Валькирия усмехнулась.

-Зачем нам объединяться с мужчинами? Мы создали свой мир почти без их участия и дальше сможем спокойно прожить без грубости и хамства, что они несут с собой. Все беды человечества были оттого, что им управляли именно мужчины. Войны, насилие, преступность и разврат — вот, что порождали вы на протяжении долгих тысячелетий.

-Ты ненавидишь мужчин?

-Почему же? Иногда они могут быть довольно милыми и ласковыми, если их, конечно, держать под контролем. К нам, так же как и в ваш Беверли Хиллз, из других селений бегут тысячи рабов, но в отличии от вас, мы внимательно следим за теми кого собираемся принять в своё общество. Подонков, психов, извращенцев и наркоманов мы казним прямо в зале суда. Остальные могут спокойно жить и работать здесь, но только немногим из них, может быть одному из десяти достаётся великая честь и привилегия — делить с нами ложе и зачать новую жизнь. Мы отбираем самых здоровых, умных и порядочных и поэтому я ничуть не сомневаюсь в том, что у нас будут нормальные дети. Затем всё повторится. Наши дочери будут выбирать только самых достойных отцов для продолжения рода. Так будет продолжаться из поколения в поколение и может быть когда-то, когда человечество, наконец, станет совершенным, мы отменим неравенство полов и начнём снова жить в полной гармонии. До войны многие умные люди тщётно пытались найти способ улучшить наше больное общество. Если бы они спросили у женщины, она подсказала бы им такое вот простое решение и тогда многих проблем можно было бы избежать без войн, революций и резкого сокращения численности населения. Но нас тогда никто ни о чём не спрашивал и поэтому не стоит удивляться, что сейчас уже мы не желаем слушать ваших советов и делаем всё так как сами считаем нужным.

-Не хочу разочаровывать вас, леди, но для того чтобы изменить человечество нужно время, которого у вас нет. На сколько, по вашему, вам хватит ваших запасов? На пять лет или, в лучшем случае, на десять, а затем здесь наступит такая же нищета, как и во всех остальных селениях. К тому же я сомневаюсь, что фаталоки будут спокойно сидеть, сложа руки, зная, что под землёй кто то из людей собирается, без их ведома создавать новое государство.

-А ты не глуп,— Валькирия подошла ещё поближе и, посмотрев ему прямо в глаза, снова улыбнулась своей обольстительной улыбкой,— Я бы даже сказала, что в тебе есть что-то особенное. Не зря в Центраполисе о тебе так много говорят в последнее время. Возможно, нам стоит обсудить всё наедине. Так мы сможем гораздо быстрее прийти к согласию.

Короткий взмах красивой ручки и амазонки тотчас развернулись и послушно покинули помещение. Виктор также кивнул своим людям, попросив их следовать за ними. Когда они остались наедине, девушка тут же нежно взяла его под руку и увлекла за собой в один из коридоров в противоположной стороне от входа.

-Ты, может быть, хочешь спросить почему я не слишком доверяю мужчинам. Поверь, у меня есть на это свои веские причины. Это началось уже достаточно давно. В детстве я была обычной, тихой и застенчивой девушкой, которая больше всего на свете хотела найти хорошего мужа, отыграть пышную свадьбу, родить ему двоих детей и спокойно жить за ним словно за каменной стеной. В восемнадцать лет я встретила свою первую любовь. Глупая и наивная малышка уже решила, было, что на неё свалилось всё счастье этого мира, но всё закончилось ровно через пол года. Я была такой кроткой и послушной, что ему просто стало скучно и он меня бросил и нашёл другую. Для меня жизнь словно оборвалась в один миг. Я часами смотрела на его фотографию и плакала. Так продолжалось несколько месяцев. Затем я повзрослела. Я с головой ушла в работу и своими силами смогла достичь очень многого. Казалось всё вокруг постепенно начинает налаживаться, но тут мне пришлось пережить ещё одно испытание. Когда я увидела его, я просто перестала соображать и окунулась в какой то непроходимый омут. Я влюбилась как школьница и когда, наконец, смогла получить его, то решила, что оказалась в раю. Он был для меня просто идеалом и я совершенно не замечала, что на самом деле передо мной находится: наркоман, бабник, азартный игрок в рулетку и вообще редкостная мразь и подонок. От меня ему нужны были только деньги. Я с радостью отдавала ему все, а когда мои сбережения закончились и моя квартира была продана, он рассмеялся мне в лицо и исчез. Я думала, что сойду с ума. Я жила словно в кошмаре. У меня не было ни дома ни работы и я просто очнулась чуть ли не на помойке с мыслью, что я больше уже никому не нужна во всём этом мире. Люди проходили мимо и не замечали меня. Перед ними было привидение с бледной кожей и впавшими глазами. Любовь погубила меня. Когда я это поняла, я как будто умерла и затем тут же родилась заново, но уже другим человеком. Я снова ушла в работу. Я снова добилась успеха. Обо мне писали в газетах и я часто мелькала на экранах телевизоров. Меня начали узнавать. Мной начали восхищаться. Мне уже сами признавались в любви многие мужчины, но теперь я уже была другой. Я стала сильной и циничной. Я манипулировала ими словно пешками в своей игре и заставляла уже "их" страдать и мучиться. Как раз в это время планета и узнала роковую Валькирию — неповторимую супер женщину; соблазнительную и холодную, обаятельную и властную. Ту, которая сама всего добилась в этой жизни и которая никогда и не в чём больше не надеялась на мужчин.

Я была богатой и знаменитой. Казалось, что я уже крепко держу удачу в своих руках, но тут неожиданно для всех нас началась война и все, что окружало нас, в один миг превратилось в пепел и дым. Я смутно помню первые часы начала этого ужаса. Вокруг всё взрывалось, рушилось и горело. Я выбежала из своего дома и напуганная толпа, подхватив меня, понесла к станции метрополитена. Затем несколько месяцев, голодные и измученные, мы скитались по тоннелям подземки, пока Красавчик Фредди — тогдашний хозяин портовых складов, не схватил меня и не притащил сюда. Он был грязным подонком и извращенцем. Он набрал себе целый гарем из сотен молодых и красивых девушек. У него была огромная спальня с множеством кроватей для его "жён" и одной большой в центре — для его самого. Если он хотел, он просто брал кого-нибудь из нас, а всех остальных заставлял смотреть на это. Когда пришла моя очередь, то вместо ночи страстной и сказочной любви, он получил от меня удар кинжалом в горло. Вскоре за ним последовали и все его приспешники. Тогда, в отличие от теперешних времен, рабовладельцы ещё не содержали огромных армий и поэтому девушки быстро и без особых проблем перебили несколько десятков тупых идиотов, патрулирующих склады. Революция свершилась всего за несколько часов. Пока закованные в цепи мужчины-рабы дрожали от страха, женщины сбросили тирана-извращенца и взяли себе власть, которая им по праву и принадлежала.

Неожиданно Валькирия остановилась и, обернувшись к Виктору, еще сильней сжала его руку. Они находились в большой и светлой комнате с сотнями кроватей, расставленных вокруг одной главной в виде огромного сердца. Обстановка здесь была ещё богаче и шикарнее чем в прихожей. Стены были украшены ещё более ценными картинами, ноги утопали в пышных коврах, а кровати были заправлены белоснежными, кружевными покрывалами.

-Это и есть то самое место где свершилась история нашего селения. Здесь живут мои самые близкие подруги, достойнейшие из амазонок и элита моей армии. Здесь мы находим покой и отдых. Ночью девушки приводят себе самых лучших мужчин и предаются вместе с ними общей страсти. У нас нет места ложному стыду. Они просто опускают шторки и дарят любовь, получая тоже самое, взамен. Все счастливы и довольны и только одна королева долгие ночи напролёт томится в одиночестве. Мне не нужен просто хороший парень. Мне нужен только король, настоящий король... такой как ты...

Ладонь Валькирии нежно погладила Виктора по плечу и её тонкие, белые пальцы коснулись шершавой, загрубевшей щеки.

-Я сделаю для тебя все, что ты только пожелаешь. Мы объединим наши селения, твои люди смогут жить здесь и мы вместе начнём борьбу с фаталоками. Я согласно на все, я пойду с тобой хоть на край света, только не покидай меня. Прошу тебя... перед тобой больше не роковая Валькирия, а прежняя глупая и наивная девушка, влюбленная до беспамятства, но только теперь уже в настоящего героя. Полюби же и ты меня, хотя бы чуть-чуть. Скажи мне, что ты согласен. Слышишь. Что же ты молчишь?

Словно каменное изваяние, Виктор стоял на одном месте, не произнеся ни слова. Затем он убрал со своего плеча руку девушки, отступил на шаг назад и покачал головой.

-Я не могу... Я люблю другую.

-Кого же?

-Она умерла пять лет назад, но любовь к ней по прежнему жива в моём сердце и я не могу её предать.

-Как бы я хотела быть на её месте. Я не пожалела бы даже своей жизни ради всего нескольких дней, наполненных такими чувствами.

Валькирия отвернулась в сторону и печально улыбнулась. Несколько секунд она молча думала над словами Виктора, после чего снова посмотрела на него и в тот миг в глазах её неожиданно вспыхнула едва заметная искорка надежды.

-Но её ведь уже давно нет, а я здесь, совсем рядом. Посмотри на меня и представь, что это она. Можешь даже называть меня её именем, можешь вообще делать, что хочешь, но только не покидай меня сегодня. Умоляю! Обмани меня. Скажи, что любишь, даже если это не так. Подари мне хотя бы пол часа счастья и я буду благодарна тебе до самых моих последних дней.

-Нет. Я ни могу лгать ни тебе, ни самому себе.

Валькирия вдруг закинула голову назад, после чего громко и истерично рассмеялась.

-Дурак! Ты отказался от того о чём даже не смеют и мечтать миллионы остальных мужчин в этом проклятом городе. Катись к своей мёртвой подружке. Я надеюсь, ты и сам очень скоро сдохнешь в своей вонючей канализации и воссоединишься со своей "любимой", — внезапно, в один миг красивая и улыбающаяся девушка словно превратилась в дикую кошку. Она вся дрожала от злобы, зрачки нервно бегали по сторонам, а пальцы сжались с такой силой, словно были готовы тотчас вцепиться в лицо обидчика,— А теперь — убирайся! Вон!!! Забирай своих оборванцев и проваливайте отсюда, пока я не приказала моим девочкам изрубить вас на части!

-Извини...

-Извини?! Засунь свои извинения куда подальше! Когда-нибудь ты ещё вспомнишь меня. Сам дьявол не может быть так страшен как отвергнутая женщина. Ты ещё не знаешь на что я могу быть способна. Ты только что нажил себе самого опасного врага во всём Центраполисе!

Виктор развернулся и быстро пошёл прочь. На сердце тяжёлым грузом давила какая то необъяснимая тяжесть. Он не хотел, чтобы дело приобрело такой оборот, но он и не мог поступить по другому. Перед глазами, словно в тумане, мелькали развешанные по стенам картины, дорогая мебель и сотни кроватей с белоснежными кружевами. Этому маленькому раю так никогда и не суждено было стать его домом. Он привык жить иначе. Через несколько секунд он уже покинул спальню и, пройдя длинный коридор, направился к своим людям. Лицо его в эти мгновения было мрачнее грозовой тучи. Кто-то из его заместителей спросил было о результатах "переговоров", но в ответ Виктор лишь отрицательно покачал головой и жестом приказал всем поскорей покинуть селение Валькирии. Окружившие их амазонки в недоумении переглянулись. Было странно видеть, что тот кто ещё совсем недавно так мило флиртовал с их предводительницей, теперь бежит отсюда так, словно за спиной его преследует сам дьявол.

Это была свалка. Куда ни посмотри, все вокруг окружали лишь огромные кучи мусора на многие и многие километры вперед. Это было унылое и мрачное зрелище. Яркие, картонные упаковки, пожелтевшие от времени газеты и журналы, одноразовая посуда и сломанные детские игрушки, все это было перемешано до однородной массы и свалено вместе. А ещё всё вокруг было буквально пронизано отвратительным запахом загнивания и разложения. Один этот запах, казалось, должен был убивать всё живое в округе, но как ни странно, жизнь, оказывается, могла существовать даже в таком неприветливом месте как это.

Это была крупнейшая свалка отходов всего Подземного Центраполиса. Когда-то, еще до войны сюда свозилось огромное количество мусора со всего города и специальные машины здесь же измельчали и сжигали его, превращая бесполезный хлам в электроэнергию и органические удобрения. Теперь всё это прекратилось. Находившийся неподалеку, перерабатывающий завод словно умер, навсегда остановив свою работу, и эти бесконечные кучи отходов стали домом и последним прибежищем для десятков тысяч людей.

Два десятка рабовладельцев, одетых в грязные, черные одежды, словно стая старых ворон окружили Виктора и его группу и вели их к своему предводителю. За время всего пути, несмотря на все попытки заговорить, никто из них даже ни проронил ни слова. Высокого роста, сутулые, мрачные, с надвинутыми на головы капюшонами и вооружённые топорами и длинными, ржавыми мечами, они были больше похожи на призраков чем на живых людёй. Казалось, что внутри их уже давно нет жизни и какой то кукловод, дергая где-то там за невидимые ниточки, управляет их телами словно марионетками.

Вообще это было странное место. Такой нищеты Виктор не видел даже в Беверли Хиллз, когда только попал туда впервые. Рабы выглядели так, словно их кормили один раз в неделю, а рваные лохмотья, заменяющие им одежду, едва прикрывали их тощие тела. Поразительно, но несмотря на это, они выглядели счастливыми и вполне довольными жизнью. Они словно жили в каком то ином мире. В их глазах читался экстазм и блаженство. Они улыбались, вели бессмысленные разговоры сами с собой и громко смеялись. Это была картина на грани абсурда и сюрреализма. Многие художники конца двадцать первого века именно так и представляли себе настоящий ад. Виктор с удивлением смотрел по сторонам и его ни на миг не покидало чувство, что он находится в какой то огромной клинике для душевнобольных. С таким видом, как будто они перебирают руками бриллианты и золотые слитки, рабы копались в кучах мусора, извлекая оттуда липкие комки грязи и аккуратно складывая их в глубокие, деревянные ящики. Как оказалось, таким образом, они добывали удобрения для огромных плантаций "цветка грёз" — самого сильного и опасного наркотика, когда-либо придуманного человечеством.

Вскоре их путь подошёл к концу. Впереди показались очертания перерабатывающего завода, издали так похожего на мрачную, старинную крепость. Здесь царило полное запустение, как будто ни один живой человек не входил в это здание уже долгие и долгие годы. Двери были отворены и зловеще скрипели, а у входа, словно огромные, железные монстры с гусеницами вместо ног и ржавыми, стальными ковшами вместо рук, на страже стояли тяжёлые машины-погрузчики, навсегда уснувшие здесь без топлива и ремонта.

Тарантула они нашли в самом центре завода, в огромном цеху, посреди остывших топок и сплетений прогнивших труб. Он, казалось, не заметил гостей и даже когда они подошли совсем близко, он по прежнему продолжал сидеть за своим старым канцелярским столом, обложенный со всех сторон ящиками и коробками. Издали он был похож на червяка. Огромного, белого червяка-альбиноса, который всю свою жизнь провёл под землёй и ни разу не видел солнечного света. Когда Виктор подошёл поближе, это сходство ещё только усилилось. У него было худое, тощее тело, покрытое такими же лохмотьями, как и у его рабов, бледное, восковое лицо, безжизненные, застывшие губы и совершенно седые, почти белоснежные волосы, длинными прядями спадающие до плеч. Но больше всего остального в нём поражал его взгляд. Поначалу он казался отрешённым и безразличным, затем холодным и необыкновенно жестоким и, наконец, если присмотреться ещё пристальней, то в нём открывалась глубочайшая философская сущность, далекая от здешних, мелких проблем и обращённая за пределы обычного восприятия мира.

Когда Виктор остановился напротив, Тарантул медленно обернулся и посмотрел куда то сквозь него, словно тот был сделан из прозрачного стекла. В эти секунды казалось, что важный гость, пришедший для переговоров, интересует его меньше всего на этом свете.

-О мой прекрасный, чудный мир. Веками люди стремились быть счастливыми, но им это не удавалось, не смотря на то, что они прикладывали для этого столько средств и усилий. Они не знали, что счастье — это бесконечный, дивный сон, который длится всю жизнь и никогда не прерывается. Я нашёл рецепт высшего блаженства. Я создал мир, в котором больше нет боли и насилия. Мои люди чувствуют себя кинозвёздами и миллионерами. Они разъезжают на шикарных автомобилях, ходят по дорогим ресторанам и одеваются у лучших модельеров. Они общаются, веселятся и занимаются любовью. Что им до того, что их тела здесь страдают, болеют и сгнивают заживо? Они об этом просто не подозревают. Их души живут в раю, и большего им уже просто не нужно.

-Они не могут быть счастливы по настоящему, ведь для этого у них нет самого главного — свободы.

-Что ты вообще знаешь о жизни, наивный? Кому нужна эта твоя свобода? Свобода — это тяжкий груз. Это необходимость постоянно делать нелёгкий выбор на своём пути, это сомнение, неуверенность и гнетущий страх перед ошибками, которые ты уже совершил и которые ещё только можешь совершить в будущем. Людям не нужна такая свобода. Им нужно, чтобы кто-то постоянно заботился о них и принимал за них правильные решения. Зачем им эта бессмысленная головная боль? Они с радостью отдадут мне свою жалкую свободу, получив взамен новую прекрасную жизнь, состоящую из сплошных радостей и наслаждений.

-Я мог бы не согласиться с такими суждениями, но я пришёл сюда вовсе не для этого. Мы очень разные, но это не должно помешать нам объединиться в борьбе против нашего общего врага — фаталоков. По одиночке мы просто не выживем.

Тарантул несколько секунд, не отрываясь, смотрел на своего гостя, после чего его лицо вдруг исказилось в гримасе ненависти и презрения.

-Да кто ты вообще такой, чтобы заявляться в мой дом и предлагать мне такое?

-Моё имя — Виктор Морган.

-Я хорошо знаю твоё имя, негодяй. Я спросил — кто ты и, что из себя представляешь, раз уж ты осмелился придти ко мне и заявить своё право на моё селение и на власть, принадлежащую мне по праву? Я не хочу объединяться с таким как ты. Куда бы ты ни пошел, ты везде сеешь лишь беспорядки и анархию. Ты призываешь рабов поднять оружие против своих законных хозяев. Ты сверг моего хорошего знакомого и единомышленника Жея О'Жея и заставил его, словно беглеца, скитаться вдали от своего дома. Твои представления о свободе для меня отвратительны. Ты говоришь мне об объединении, а сам только и думаешь о том, чтобы поскорее занять моё место. Но я вовремя разгадал твои грязные планы. Я хорошо подготовился к этой встрече,— Тарантул вдруг едва заметно махнул своей костлявой рукой и из темноты, словно привидения, одновременно со всех сторон вышли два десятка его солдат, вооруженных ружьями и автоматами,— На этот раз, похоже, твоя нахальная самоуверенность тебя и подвела. Ты проиграл, герой. А теперь на колени и моли меня о пощаде. На колени... все!!!

В тишине, один за другим, послышались щелчки автоматных затворов. Виктор посмотрел по сторонам. Все его соратники уже склонились перед Тарантулом и только лишь он один гордо стоял во весь свой рост и без страха смотрел в глаза палача и тирана.

-Я никогда и не перед кем не собираюсь падать на колени.

-Как знаешь...

Как только Тарантул произнёс последнее слово, его солдаты тотчас открыли огонь по безоружным, лежащим на земле людям. Десятки выстрелов в тот миг, как будто, слились в один непрерывный и монотонный грохот, изредка нарушаемый криками раненных и умирающих. Когда всё закончилось, Виктор по прежнему, словно статуя, продолжал стоять посреди тёмного и мрачного заводского цеха. На нём не было ни царапины, в то время как мёртвые тела его друзей валялись вокруг, изрешеченные пулями рабовладельцев.

Вид крови, казалось, возбудил Тарантула и зажёг в нём давно потухшую искру жизни. Он вскочил со своего места и сделал шаг вперед. Глаза его вспыхнули дьявольским огнём и он злобно улыбнулся, обнажив два ряда белых, острых зубов.

-А ты смельчак, герой. Обычно смелость губит людей, но на этот раз, похоже, она тебя спасла. Если бы ты сразу упал на колени, то теперь был бы уже таким же трупом, как и все они. Впрочем, пусть это тебя особенно не обнадеживает. Я лишь даю тебе отсрочку на несколько часов. Герой достоин особой смерти. Ты её заслужил, но запомни одно — вскоре ты будешь завидовать мертвым, как никто другой на этом свете.

-Ах ты гнусный, больной подонок!..

Виктор уже было сжал кулаки и двинулся на Тарантула, но ещё раньше, словно стая воронья, на его со всех сторон налетели рабовладельцы и тотчас сбили с ног и повалили на землю. Кто-то изо всех сил ударил прикладом в затылок. Когда Виктор потерял сознание, Тарантул, наконец, без страха подошёл к нему, присел рядом на корточки и, схватив своей костлявой рукой за волосы, приподнял его голову и посмотрел в закрытые веками глаза.

-Зря ты вообще сюда пришёл, малыш. Если бы ты только знал цену, которую мне заплатят за тебя и того кто назначил эту самую цену, ты бы до конца жизни просидел в Беверли Хиллз, боясь даже на шаг выйти за пределы своей крепости.

Когда солдаты увели под руки бесчувственного пленника, Тарантул снова остался один посреди огромного, уснувшего завода. Взгляд потускнел, а лицо, потеряв свои краски, как и прежде, стало бледным и безжизненным. Он уселся за рабочий стол и, словно статуя, застыл на одном месте, погрузившись в какие то свои особые, глубинные размышления. Так продолжалось около получаса, пока громкие шаги охранника в коридоре внезапно вновь не прервали его покой и одиночество.

-Господин, к вам снова посетители.

-Кто они?

-Посланники от Людовика 14.

-Чего они хотят?

-Они сказали, что будут говорить только с вами лично.

-Хорошо... пусти их. Послушаем, что хочет от меня король-солнце.

Гости не заставили себя долго ждать. Через несколько минут пятеро вооружённых людей спешно вошли в помещение цеха и, остановившись перед Тарантулом, слегка поклонились ему в знак приветствия.

-До его высокопревосходительства, короля-солнце, достойнейшего из достойных и императора всего Подземного Центраполиса Людовика 14 дошли слухи о том, что вы держите у себя его злейшего врага, лидера бунтовщиков Виктора Моргана.

Услышав это, Тарантул тотчас мысленно выругался сам про себя. Все знали, что у Людовика существует целая сеть шпионов по всему городу, но известие о том, что у него есть свои глаза и уши в его рядах, стало для него полной неожиданностью.

-Допустим, это так.

-В таком случае король требует его немедленной выдачи и сопровождения в Версаль для проведения там церемонии публичной казни через повешенье.

-За его труп уже назначена цена.

-Король готов предложить больше.

-И что же это будет за награда?

-Гарантии того, что ваше поселение и дальше сможет продолжать своё существование.

-Смелое высказывание. Передайте своему королю, что у меня достаточно солдат для того, чтобы защитить себя и свой дом.

-Нам незачем будет прибегать к войне. Версаль может просто перестать закупать у вас цветок грёз и поставлять взамен него продукты. Никто из лидеров других рабовладельческих селений не осмелится начать торговлю с вами вопреки воле Людовика 14.Очень скоро все ваши люди просто вымрут от голода и тогда мы сможем с лёгкостью подчинить себе эту свалку без единого выстрела.

Тарантул поднялся со своего места и его холодный взгляд злобно скользнул по лицам послов. Затем он отвернулся, подошел к ближайшей к нему стене и, упершись в неё обеими руками, несколько минут принимал решение.

-Хорошо. Я приму ваши условия. Мой идеальный мир, который я так долго создавал собственными руками, несомненно, важнее одного человека. Забирайте его и делайте с ним, что хотите. Его судьба всё равно уже предрешена.

Виктор открыл глаза. Все вокруг было словно покрыто густой, белой пеленой. В теле ощущалась слабость и дрожь, а голова нестерпимо болела размеренной, тупой болью. Некоторое время ему понадобилось для того, чтобы осмотреться по сторонам и вспомнить, что с ним произошло.

Он находился в небольшой железной клетке, чуть больше метра в длину и почти столько же в ширину. Прямо напротив его, по другую сторону прочных металлических прутьев, развалившись на мягком кресле, сидел какой то человек. Виктор присмотрелся. Человек был среднего роста, толстый, одетый в дорогую одежду с пурпурной мантией за спиной и золотой короной на голове.

-Где я?

Человек усмехнулся, ленивым движением, поковырялся в носу, после чего поднялся и вытер палец о свой белоснежный камзол.

-Ты у меня дома. Когда-то ты был моим злейшим врагом, а теперь ты мой пленник и за твою жизнь здесь уже никто не дал бы и ломаного гроша.

-Людовик 14?!

-Он самый. Меньше чем бог, но больше чем земной шар. Знаешь, в чём твоя главная беда, герой? В том, что ты просто наивный романтик. Глупо бороться против целой системы. Глупо бороться против меня. Ведь в итоге ты всё равно, рано или поздно, потерпишь поражение.

-Я не жалею отдать свою жизнь во имя свободы и справедливости.

-Свобода и справедливость — это лишь красивые слова, которыми прикрываются негодяи и проходимцы, проворачивающие свои тёмные делишки. Эти же слова, сотни лет назад, во Франции выкрикивала толпа бездельников и отбросов общества, когда штурмовала Бастилию. В итоге они совершили самое большое преступление в истории человечества. Они пошатнули мир, который до этого прочно держался на власти короля и придворной элиты. Словно круги по воде, эта страшная эпидемия под названием революция начала распространяться на всю Европу. Другие народы, вскоре заразившись ей, начали устраивать погромы на улицах городов и свергать своих законных правителей. Они так и не добились всеобщего равенства и братства, но вот порядок и уважение к закону были утеряны навсегда. Ваша демократия, уничтожив благородную аристократию, породила на свет новое сословие. Безумное сословие бунтовщиков и мародеров. Эти люди всегда будут чем-то недовольны. Им невозможно угодить и единственное, что делает их по настоящему счастливыми — это вид баррикад, горящих домов и разбитых витрин. Откуда, по твоему, появились антицивилизалы? Это, безусловно, прямые идеологические и генетические потомки тех оборванцев, что когда-то штурмовали Бастилию и казнили на гильотине своего короля. Если бы ни они, мир сейчас был бы уже совсем другим. Вместо того, чтобы бунтовать, люди, всё это время, спокойно жили и трудились и сейчас достигли бы уже такого небывалого уровня развития, что даже фаталоки со всеми своими супертехнологиями по сравнению с нами выглядели бы просто ржавыми утюгами.

-Ты говоришь мне, что тебя волнует судьба человечества, но на самом деле ты лжёшь как последний негодяй. Как вообще можно верить ублюдку, который купается в роскоши в то время как его люди влачат жалкое существование?

-Глупец!— брызжа слюной, Людовик вдруг вскочил со своего места и, подбежав к клетке, схватился руками за прочные железные прутья,— Как ты вообще смеешь говорить так с тем, в чьих жилах течёт благородная королевская кровь! Тебе, быдлу, не понять моей необыкновенной исключительности и величия. Да, мой народ голодает и ходит в лохмотьях, но он счастлив потому, что у него есть я. Люди меня любят и эта любовь выше любых материальных благ. Бичом и железным клинком я заставил их полюбить себя. Они мной восторгаются, они мне рукоплещут. Я король-солнце и для них это уже огромное блаженство, просто иногда видеть такое великолепие. Я даже стараюсь не слишком часто появляться перед толпой. Куча оборванцев не достойна того, чтобы каждый день лицезреть мой светлый лик. Они знают своё место. Они знают, что уже с самого своего рождения я оказался гораздо выше всех их вместе взятых. Так пусть же теперь они пресмыкаются у моих ног и гордятся уже только тем, что тратят свои никчемные и жалкие жизни на прислуживание мне — достойнейшему из достойных.

-Достойнейший из достойных, говоришь? А по моему ты просто грязная, жирная скотина с болезненной манией величия.

Людовик даже не успел вздрогнуть, когда правая рука Виктора резко высунулась из клетки и, схватив его сзади за затылок, с силой вдавила пухлое, свиное лицо между двумя металлическими прутьями. Король пыхтел и его глаза наливались диким ужасом. Он пытался вырваться, но ладонь пленника крепко держала его голову, не отпуская её ни на миллиметр.

-Тысячи голодных и напуганных людей бежали от тебя в Беверли Хиллз и, по их рассказам, твой светлый лик не делал их в Версале ни на каплю счастливее. Таких мерзких и трусливых ублюдков как ты, я уже немало передавил за свою жизнь. Я хорошо изучил вашу сущность. Ты дрожишь, ты боишься за свою шкуру, через минуту ту начнёшь просить меня о пощаде, а когда я тебя отпущу, отбежишь на безопасное расстояние и снова начнёшь выкрикивать свои жалкие угрозы. Мне уже всё равно... — Виктор внезапно убрал назад руку и Людовик 14,почувствовав свободу, рванул назад с такой силой, что не удержал равновесия и покатился по полу, путаясь в свою дорогую мантию,— Беги, зови свою охрану, без которой ты, на самом деле просто пустое место. Я не боюсь смерти. Жаль только когда я уйду, подонки вроде тебя будут по прежнему пачкать собой эту землю.

Тарантул, как обычно, без движения сидел за своим столом, то ли уснув то ли просто задумавшись, когда большие, железные двери напротив вдруг с грохотом распахнулись и три десятка вооружённых людей бесцеремонно вошли внутрь завода. Недовольный взгляд, было, покосился в сторону входа, но это недовольство тотчас сменилось беспокойством и растерянностью, когда он заметил на вошедших пятнистые, меняющие свой цвет костюмы хамелеонов, их чёрные маски на лицах с приборами инфазелёного виденья и лёгкие пулемёты в руках. Хамелеоны входили цепочкой и тотчас, ровными шеренгами строились вдоль стен. Их было больше сотни. Целая небольшая армия, которая очень скоро заполнила собой большую часть цеха. Последним внутрь втащили Якуса, полулежащего в узкой металлической тележке с вытянутыми вдоль туловища руками и отвинченными ногами. Только таким вот образом и можно было транспортировать громоздкую и тяжёлую техноплоть фаталока по тесным тоннелям канализации. Когда тележка остановилась, Якус приподнялся и с отвращением посмотрел по сторонам. Двое механиков тотчас приставили к нему его железные ступни и, оценив сперва высоту потолка, он затем осторожно поднялся и, не спеша, подошёл к Тарантулу. Недавний грозный лидер рабовладельцев от растерянности ещё сильнее вжался в своё кресло. Словно огромная, движущаяся гора, возвышался теперь Якус над худощавым и сгорбленным стариком.

-Где он?

-Он мёртв.

-Покажи мне тогда его тело.

-Боюсь, это невозможно.

-Не играй со мной, ничтожество!!!

Внезапно тяжёлый кулак фаталока ударил по деревянному канцелярскому столу с такой силой, что тот с грохотом разлетелся на десятки мелких частей. Тарантул вздрогнул, побледнел ещё сильнее и в страхе попятился назад от этого разъяренного железного монстра.

-Людовик 14 потребовал Виктора себе, для того чтобы затем казнить его перед толпой в Версале. Я не мог начинать ссору с таким влиятельным рабовладельцем как он.

-Дурак! Ты нарушил данное мне слово из-за какой-то грязной подземной крысы. Предал меня — величайшего офицера Империи ради жалкого подземного царька! Я ждал этого момента долгих семь лет, а ты так просто отпустил его! Как ты мог?! Дурак... дурак!!!

Лицо Тарантула оказалось как раз в прицеле ручной, бронебойной пушки, когда раздался оглушительный выстрел и голова старика кровавым пятном размазалась по стенке позади его. Затем Якус сделал длинный шаг и ударом ноги отбросил в сторону мертвое, бездыханное тело.

-Убить их... всех!!!

Остальные рабовладельцы, стоявшие в другом конце цеха, еще даже не успели достать свои мечи и ружья, когда большая часть из них уже полегла от пулемётных очередей хамелеонов. Другие солдаты Тарантула, услышав звуки стрельбы, начали сбегаться на территорию завода со всех окрестностей. Словно безумные, они бросались на убийц своего хозяина, но смертоносный свинцовый град косил их ещё у входной двери, где они толпились, образовав пробку, и тут же сотнями гибли, так и не вступив в бой.

Через пол часа сражение закончилось. Вокруг валялись целые кучи мёртвых тел, одетых в грязные, черные балахоны. Якус всё еще, словно одержимый, пинал ногами труп Тарантула, а хамелеоны тем временем уже обшаривали свалку, добивая там немногих выживших и уцелевших. Затем они принялись за рабочих. Рабов расстреливали и жгли огнеметами, а они даже не прекращали свою работу. В их лицах не было страха. Они, как и прежде, разговаривали сами с собой, смеялись, ковырялись в мусорных кучах и один за другим принимали свою смерть всё с той же радостной и блаженной улыбкой на устах.

Огромная, многотысячная толпа встретила его тревожным глухим молчанием. Такое количество людей, собравшихся вместе, Виктор уже не видел с тех самых пор как началась война. В их лицах читалось недоумение. Слухи о нём как об освободителе в своё время докатились и сюда — в этот крупнейший рабовладельческий центр всего Подземного Центраполиса. Огромная толпа с сочувствием смотрела на эту прочную, железную клетку, неспешно движущуюся к виселице, и только первые ряды, подогреваемые раздачей пищи и выступлениями фокусников и жонглеров, выкрикивали проклятия и требовали скорейшей смерти бунтовщика.

Виктор поднял голову и осмотрелся по сторонам. Версаль встречал его как преступника, закованного в кандалы и ведомого на казнь. Центром империи Людовика 14 было одно из достопримечательностей прежнего Центраполиса, огромное, размером с крупный стадион, здание подземной оперы. Блеск и нищета, величие и безобразие всего послевоенного мира словно сошлись в этом месте и просто поражали своим необыкновенным контрастом. Две касты, два сословия находились здесь под одной крышей, но между ними была пропасть, еще более глубокая и непреодолимая чем в любом другом рабовладельческом селении. Элита местного общества находилась вверху, на отделанных мрамором роскошных ложах. Они были хорошо одеты, они были довольны жизнью, они смеялись, веселились и вели между собой непринуждённые разговоры. Рабы были внизу и занимали десятки тысяч зрительских мест. Они были голодны, они были одеты в лохмотья, они громко кричали, ругались, вырывали друг у друга волосы и выбивали зубы за те жалкие порции продуктов, что им со сцены с презрением бросали вооружённые охранники.

На одной из лож Виктор случайно увидел знакомое лицо. В окружении своих амазонок, опершись о перила, в изумительном вечернем платье стояла Валькирия и смотрела куда то вдаль. На миг их взгляды встретились и тотчас снова разбежались в разные стороны. Странно. Куда делась та теплота и нежность, что были в ней ещё вчера, когда они вместе, под руку гуляли по её огромной спальне? Теперь она лишь сверху, с необыкновенным холодом и ненавистью взирала на человека, осмелившегося отвергнуть ее, а вместе с ней и весь её прекрасный, благополучный мир. Похоже, она пришла сюда специально для того, чтобы посмотреть казнь этого глупого наглеца. Об этом, по крайней мере, ясно свидетельствовали её глаза, жаждущие мести и крови и лишённые даже малейшей искры сочувствия и прощения. Но даже в таком виде она была прекрасна. Посмотрев на её стройный силуэт в последний раз, Виктор вдруг отвернулся и с силой сжал своё лицо правой ладонью.

"Теперь я мог бы иметь всё: красивейшую женщину на Земле и богатейшее селение Центраполиса к ней в придачу. И пускай я так, до конца и не смог бы по настоящему полюбить ее, но ради своих людей я должен был пойти на этот шаг. Мы объединили бы свои силы, победили рабовладельцев и хамелеонов и начали борьбу с фаталоками. Но я отказался... и где я теперь? Кому я вообще нужен на всём этом свете? Скоро меня повесят под крики толпы, словно преступника, а тысячи людей в Беверли Хиллз через некоторое время снова станут бесправными рабами. Зачем?! Зачем мне нужна эта глупая, бессмысленная гордость? Все равно мне уже никогда не вернуть назад свою Солу. Так почему же было не начать новую жизнь и не двигаться дальше? Я не знаю... Любой человек в Центраполисе сказал бы, что я просто дурак. Он был бы прав. Я по прежнему всё тот же бестолковый изгой, который, похоже, ни смотря ни на что, так и не научился рассуждать словно разумный и зрелый человек".

Наконец вверху, среди ложей появился и сам Людовик. Он улыбался, махал рукой многотысячной толпе оборванцев и кивал головой другим аристократам, в ответ на все их приветствия и поклоны. На нём были сверкающие, белые одежды и кружевные воротники, удачно скрывающие разбитый нос и здоровенный синяк от железной клетки, поставленный достойнейшему из достойных всего час назад бунтарём Виктором. На голове его красовалась золотая корона с бриллиантами, в руках был такой же скипетр. Довершала картину пурпурная мантия невообразимой длинны, поддерживаемая сзади десятком молодых пажей.

Король-солнце пренебрежительно, даже не обернувшись, прошел мимо главарей других рабовладельческих селений союзных Версалю, но когда перед ним вдруг, во всей своей красе предстала Валькирия, он остановился, в мутных, свиных глазках вспыхнула искра интереса, а жирное, круглое лицо расплылось в глупой улыбке.

-Кого я вижу? Похоже сегодня, вопреки всем законам природы, рядом с ярким и величественным солнцем на небе светит ещё и прекрасная, дивная луна,— бесформенные ладони Людовика коснулись тонких пальцев девушки и губы громко чмокнули её белоснежную, изящную кисть,— Пойдём, разделим со мной мой трон и мою королевскую постель, о моя несравненная королева.

Валькирия убрала руку и с холодной насмешкой ответила этой коронованной особе:

-Сомневаюсь, что я в твоём вкусе. Я слышала, твоя спальня занята исключительно молодыми и сладкими мальчиками.

-Ради тебя я сделаю исключение.

-Не стоит. Солнце и луна всё равно никогда не смогут уместиться на одном небосводе.

Бормоча что-то себе под нос, Людовик спешно удалился. Валькирия ещё несколько секунд с явным презрением смотрела ему вслед, после чего обернулась и снова окинула взором необъятное и величественное здание подземной оперы.

-Какой жалкий и отвратительный тип. В этом мире нет справедливости. Странно как вообще такое ничтожество может обладать такой огромной властью.

Многотысячная толпа замерла в ожидании. Судья и присяжные уже давно заняли свои места и ждали начала процесса, а охрана выстроилась по всему периметру здания и зорко следила по сторонам. Даже палач, здоровенный, широкоплечий тип с подозрительно беспокойным взглядом нервно ходил туда-сюда и, то и дело, с нетерпением поглядывал на клетку с закованным в кандалы Виктором. Не хватало пока только одного человека. Того без чьей воли здесь в Версале не принималось ни одно важное решение.

Людовик 14, тем временем, не спеша, в сопровождении десятка пажей шёл по направлению к собственной спальне.

"Какой безумный день. Как я устал. Нужно отдохнуть пол часа после всех этих утомительных приёмов и приветствий. Пусть весь мир подождет. В конце концов, король я или кто?"

Распахнутая дверь, за которой виднелись пышные кровати и множество прислуги была уже рядом. Оставалось пройти всего около десяти метров, когда вдруг из-за поворота, на огромной скорости навстречу выбежал один из его высших советников и на ходу чуть было не сбил своего короля.

-Тупой, неуклюжий болван,— Людовик в гневе замахнулся своим золотым скипетром и хотел уже было ударить им недотепу, но тот ещё раньше упал на колени и до самого пола склонил свою голову.

-Ваше величество, к вам пришли посетители. Боюсь, это дело не потерпит отлагательств.

-Пускай подождут со своими делами до конца казни, а ещё лучше — до завтрашнего утра.

-Но там пол сотни вооружённых хамелеонов и они настаивают на немедленной встрече.

-Хамелеоны, говоришь... это уже посерьёзней...

На несколько секунд Людовик задумался, но из этого раздумья его очень скоро вывел топот нескольких десятков ног, четко чеканящих шаг где-то уже совсем рядом. Затем в конце коридора показалась колонна солдат в облегающей, пятнистой униформе коричнево-болотного цвета. Они двигались идеально ровным строем, плечо к плечу, а когда остановились, вперед тут же вышел кто-то кто, по видимому, являлся у них офицером. Некоторое время он просто внимательно рассматривал короля-солнце сквозь свои светящиеся, выпуклые вперёд, инфазелёные очки, после чего кивнул ему головой в знак приветствия и сделал ещё один шаг навстречу.

-Правитель Верхнего Города, генерал-губернатор Фарио приветствует правителя Нижнего Города Людовика 14 и в знак своей дружбы и уважения преподносит ему небольшой подарок.

По взмаху руки несколько других хамелеонов вынесли вперёд шесть объемных, металлических ящиков и молча поставили их у самых ног короля. После того как одетая в чёрную перчатку рука сняла крышку с одного из них, Людовик не удержался и с любопытством заглянул внутрь. Неожиданно любопытство сменилось едва скрываемым восхищением. В ящике, аккуратно сложенные, десятками лежали лёгкие пулеметы, разработанные на Наге специально для хамелеонов и отличающиеся от аналогичных земных образцов своей удивительной мощью и надёжностью.

-Этот подарок действительно достоин короля, но, насколько мне известно, фаталоки никогда и ничего не дарят просто так.

-Это верно,— офицер хамелеонов вдруг обернулся и тут же демонстративно захлопнул крышку прямо перед носом Людовика,— Взамен генерал требует выдачи ему бунтовщика и преступника Виктора Моргана... живым или мёртвым.

-Живым или мёртвым... — Людовик вдруг усмехнулся и снова, но теперь уже украдкой посмотрел на ящик с оружием,— Похоже, второй вариант мне больше подходит. А генерал Фарио, случайно, не будет против если я отдам вам тело негодяя чуть позже, скажем сразу после того как мы предадим его публичной казни здесь в Версале. На это уйдёт не более получаса, уверяю вас.

В ответ офицер фаталоков лишь едва заметно кивнул головой в знак согласия.

-Если это действительно так важно, то мы готовы подождать этих пол часа.

-Вот и чудесно. Располагайтесь в зале суда. Я специально прикажу очистить для вас лучшую ложу. Чувствуйте себя как дома и сполна наслаждайтесь моим, известным всему Центраполису, гостеприимством.

Виктор находился в своей клетке, когда неожиданно огромный, шумный зал вдруг затих. Одновременно прекратились крики и вопли, рабы обратили свои взоры куда то вперед, шеренги солдат встали по стойке смирно и даже гордая аристократия на своих ложах и та послушно поднялась со своих мест. Люди были словно в ожидании какого то чуда. Еще через миг грянул оркестр, величественно загудели трубы и с потолка посыпалась разноцветная мишура. Чудо, наконец, явилось. В воздух взлетели, непонятно как выращенные под землёй цветы, а затем медленно, под барабанную дробь на сцене появился сам великолепный Людовик 14, король-солнце и император всего Подземного Центраполиса. Элита местного общества восторженно рукоплескала, простые люди внизу были более сдержанны. Его место находилось в самом центре зала, где в его честь была воздвигнута огромная пирамида высотой около тридцати метров, с площадкой вверху для трона и местом для самых приближённых слуг. Словно расфуфыренный павлин он, не спеша, в сопровождении десятка охранников и дюжины пажей прошёлся вдоль стройных рядов солдат, поднялся по высоким ступенькам и, наконец, с усталым видом, плюхнулся в мягкое, королевское кресло. Тысячи взоров, будто по приказу, одновременно обернулись вверх. Снизу казалось, что Людовик словно парил в небесах, что для рабов лишний раз подчёркивало его недосягаемость и великолепие, а также их собственные: убогость и ничтожество.

Спустя некоторое время, со своего места поднялся верховный судья в длинном, белом парике, а вслед за ним прокурор и девять присяжных. Адвоката на этот раз просто не было, ведь ни один человек во всём Версале не рискнул бы защищать такого подлеца и негодяя как Виктор Морган. После нескольких секунд паузы его Величество, с высоты своей пирамиды, наконец, соизволил лениво махнуть рукой и судья, получив разрешение, проговорил медленным, тягучим голосом:

-Внимание, судебный процесс над подсудимым Виктором Морганом, обвиненным в совершении преступления против человечества объявляется открытым.

После удара деревянного молотка все кто сейчас находились в здании подземной оперы одновременно поднялись. Только лишь один Людовик по прежнему продолжал полусидеть, полулежать на своём троне.

Вначале слово взял прокурор. Вместо того чтобы, как обычно, оставаться за своим столом, он вдруг поднялся и начал медленно ходить туда-сюда по сцене, словно пытаясь изобразить всем своим видом крайнюю возбуждённость и сосредоточенность.

-Свободные граждане и рабочие Версаля, мне уже не в первый раз на этом самом месте приходиться обвинять преступников в их гнусных злодеяниях. Все они при жизни были подлецами и мерзавцами, но ещё ни разу я не видел перед собой такое чудовище как сейчас. Чтобы только перечислить всё то зло, что он совершил всего за пять лет, нужно потратить как минимум несколько дней. Он загубил тысячи жизней, он обманом заставил тысячи других людей покинуть своих прежних хозяев и вступить в ряды своей шайки, он грабил, он мародерствовал, он силой свергнул законного правителя Беверли Хиллз Жея О'Жея и занял его место, а также он, в последнее время, специально вступает в конфликты и столкновения с нашими добрыми покровителями хамелеонами, провоцируя войну между нами и всем Верхним Центраполисом. Перед нами находится не обыкновенный человек, друзья мои. Это монстр, это дьявол, от которого нам следует избавиться как можно скорее. После окончания этой ужасной войны с фаталоками, мы, люди объединены здесь одной-единственной целью — любой ценой выжить и продолжить свой род. Этот же негодяй хочет поскорей разрушить наш хрупкий мир и обречь всех нас на полное вымирание. Я сожалею... Я глубоко сожалею, что законы Версаля слишком гуманные и не позволяют мне потребовать наказания по настоящему адекватного всем преступлениям подсудимого. Мне остаётся только настаивать на казни через повешенье, хотя по моему это слишком уж лёгкая смерть для бунтовщика и убийцы. Все вы знаете, что следовало бы ещё и подвергнуть тяжёлым пыткам эту мразь, чтобы он хотя бы частично на собственной шкуре, почувствовал всю ту боль, которую он сам принёс в наш мир.

После таких слов зрители на ложах аплодировали стоя. Судья в белом парике одобрительно кивнул в сторону обвинения, а затем обернулся и сквозь прочную стальную решётку посмотрел на закованного в цепи Виктора.

-Подсудимый, у вас есть, что сказать в своё оправдание?

-Да, я хотел бы прямо сейчас обратиться к вашему прокурору.

-И что же вы хотите ему сообщить?

Виктор поднял голову и, обведя взглядом членов суда, кисло улыбнулся.

-Пусть он поцелует меня в задницу.

Услышав такое, присяжные смутились, прокурор в негодовании сжал кулаки, а среди рабов в зале послышался робкий, приглушенный смех. Правда, этот смех тотчас стих, после того как Людовик с высоты своей пирамиды гневно посмотрел вниз и по взмаху его руки десяток охранников тотчас бросились в толпу, чтобы схватить шутников. После минутной заминки судья поднялся со своего места и ударом деревянного молотка по столу призвал всех к порядку и вниманию.

-Подсудимый, я полностью согласен со стороной обвинения насчёт вас и ваших поступков. Своим поведением на свободе и в зале суда вы сами доказали, что не достойны того чтобы жить на этом свете. Но в отличие от вашего дикого Беверли Хиллза, у нас в Версале над всем главенствует закон. Поэтому пускай присяжные сейчас удалятся в свою совещательную комнату и решат там виновны вы или нет. Теперь ваша судьба всецело находится в их руках. Да свершится сегодня правосудие и восторжествует справедливость. Объявляю перерыв.

Перерыв затянулся где-то на минут пятнадцать. Все это время Виктор молча сидел в своей клетке и, не отрываясь, тусклыми глазами смотрел куда-то в одну точку.

"Не понимаю к чему всё это дешёвое представление. Кому нужно всё это совещание присяжных, если все они уже давно получили указ от Людовика о том, какой приговор должны будут вынести? Они даже не соизволили опросить ни одного свидетеля. Да и зачем? Королю и так известно кто здесь преступник. Неужели это конец? Странно. Когда то мне многие говорили о том, что меня непременно ждёт клетка подсудимого, но разве я мог себе даже представить, что всё обернётся именно так?".

Наконец присяжные, после обсуждения, снова вернулись в зал суда. Ровной цепочкой эти слуги закона неторопливо входили на сцену и занимали свои места. Все они были хорошо одеты, сыты и довольны собой. Высшее общество Версаля доверяло вершить правосудие только людям из своего круга.

-Виновен,— проговорил первый из них, высокий очкарик с кучерявыми волосами,— Таких мерзавцев как он нужно давить всеми силами и я счастлив, что могу внести свой вклад в борьбу с этим злом.

-Виновен,— быстро протараторил маленький толстяк с чёрными усами.

-Виновен,— медленно процедила сквозь зубы стервозная, сорокалетняя дама с холодным, презрительным взглядом, бледной кожей и пепельными волосами.

-Виновен,— чуть ли не все хором прокричали шестеро оставшихся присяжных.

После короткой паузы, громкий удар молотка судьи нарушил мертвую, гнетущую тишину, повисшую в подземной опере.

-И так, внимание... Подсудимый Виктор Морган, вы признаны виновным во всех предъявленных вам обвинениях и приговариваетесь к смертной казни через повешенье. Приговор приводится в исполнение незамедлительно и прямо в зале суда.

Снова послышался гром аплодисментов, снова крики "ура" и снова ликование публики на верхних ложах. Как ни странно, восторг аристократии разделяли и многие рабы. Они также гневно трясли кулаками и требовали скорейшей казни преступника, но делали они это только для того, чтобы вот таким вот образом заработать хоть какую то благосклонность со стороны элиты Версаля и самого Людовика.

Четверо охранников отворили железную клетку и, вытащив подсудимого наружу, неторопливо повели его к виселице. Виктор не сопротивлялся. Он спокойно шёл вперед, гордо подняв голову перед орущей со всех сторон толпой и довольными физиономиями присяжных. Неожиданно перед глазами у него всё словно поплыло. Все вокруг, в один миг, стало мутным и как будто покрытым пеленой. Яркие фонари на стенах превратились в расплывчатые, желтые пятна, а десятки тысяч лиц в зале перемешались в какую то непонятную, однородную массу. Неужели всего через несколько минут его уже не будет? Все закончится. Он навсегда покинет этот мир и его мёртвое тело выбросят где-нибудь на помойку, на съедение крысам. Как же так... Как же так... Нет, он не боялся смерти, но его беспокоили судьбы людей в Беверли Хиллз, которых он оставлял здесь, на растерзание Людовику и другим рабовладельцам. Они возлагали на него все свои надежды, а он вынужден был покинуть этих несчастных и обречь их на новое рабство. Неожиданно, помимо его собственной воли, их лица, одно за другим, начали мелькать у него перед глазами. Кто-то улыбался, а кто-то хмурился, чье то выражение было задумчивым, а чьё то легкомысленным. Скоро всех их, как и когда-то, закуют в кандалы и бичом погонят на плантации и раскопки.

"Прощайте. Я не смогу больше, как раньше, защищать вас. Так не должно было произойти. Я сам во всём виноват. Нечего мне было идти к этим негодяям со своими переговорами. Держитесь, друзья. Знаю, я не оправдал ваших надежд и поэтому, если можете, простите меня".

Под барабанную дробь Виктора ввели на помост и палач уже собрался было накинуть петлю не его шею, как вдруг в дальнем конце зала неожиданно началась какая то неразбериха. Слышались какие то крики и ругань, куда то бежали вооружённые охранники, а через несколько минут там уже послышались и первые выстрелы. Неужели кто-то пытался атаковать Версаль? Только сумасшедший мог сунуться в такое хорошо охраняемое селение. Но, похоже, этот "сумасшедший" всё хорошо просчитал и совсем скоро, благодаря внезапности и стремительности, нападающие прорвали первый заслон солдат Людовика и ворвались внутрь. Они одновременно хлынули сразу из нескольких входов и, посчитав, что противник располагает крупными силами, обороняющиеся в панике отступили. В это же время началось волнение рабов и во всём огромном зале подземной оперы. Поначалу они лишь смяли тонкий ряд охранников у северного входа, но затем, воодушевленная первой победой, уже вся эта бесконечная и пёстрая толпа оборванцев с яростными криками бросилась на своих угнетателей.

Виктор, с высоты своего помоста, внимательно всмотрелся в даль и тут, среди атакующих Версаль, он увидел знакомые лица. Это были его собственные солдаты, пришедшие ему на помощь в самый решающий момент. Какое безрассудство. Неужели ради призрачного шанса спасти своего лидера, они готовы были положить здесь собственные жизни?

Он уже собирался было прыгнуть со сцены и самому вступить в бой, но тут на его плечо легла чья-то тяжёлая рука. Палач одной рукой намертво вцепился в его ключицу, а другой пытался набросить на его голову петлю и таким образом закончить прерванную процедуру казни. Ответом ему был удар кулаком в солнечное сплетение, после чего здоровяк согнулся вдвое и начал судорожно хватать ртом воздух. Через мгновение прочная верёвка обхватила уже его шею, а после второго удара, но на этот раз уже в висок, его ноги подкосились и из горла наружу вырвался громкий, хриплый крик. Похоже, виселица не была рассчитана на такой внушительный вес. Железные скобы, крепящие её к полу, со скрипом вышли наружу, длинная, продольная балка наклонилась и массивное тело палача повисло и начало стремительно раскачиваться над передними рядами зрителей, извиваясь в своих предсмертных конвульсиях.

Тем временем сражение внизу было уже в самом разгаре. Трудно было представить себе побоище ещё более кровавое и ожесточённое. Всё смешалось. Все потонуло в лязге клинков и яростных криках тысяч людей. Здесь уже не было отчётливой линии между воюющими сторонами. Защитники Версаля были разбиты на множество небольших групп, расколотых и окружённых со всех сторон. Положение солдат короля-солнце с каждой минутой становилось всё более и более шатким. С одной стороны их теснили нападающие из Беверли Хиллз, а с другой — собственные рабы. Целыми десятками и даже сотнями они сдавались в плен, а те кто ещё продолжал борьбу, один за другим, находили свою смерть в здании, которое до этого считалось главным оплотом рабовладельцев во всём Подземном Центраполисе.

Увидев, что его главный враг снова свободен, Людовик вдруг вскочил с трона, замахал скипетром перед своими телохранителями и завизжал капризным и пискливым голосом:

-Чего же вы ждете? Убейте его, немедленно. Убейте!!!

Десяток вооружённых головорезов, не медля ни секунды, бросились вниз. Виктор поднял с пола, оставленный кем-то, меч и двинулся им навстречу. Когда они столкнулись и трое телохранителей, под его ударами тотчас испустили дух, король-солнце побледнел от страха и с высоты своей пирамиды снова принялся кричать и истерично размахивать руками.

-Назад. Вы слышите меня... назад! Оставьте его. Защищайте меня.

Семеро уцелевших побежали к своему королю и Виктор, не раздумывая, кинулся им вдогонку. Настиг он их уже только на ступеньках пирамиды. Снова завязался бой. В каждой руке у него уже было по тяжелому, длинному клинку. Одним он защищался от сыплющихся сверху ударов, а другим рубил по ногам. Когда последний поверженный им головорез, наконец, скатился по ступенькам к подножью пирамиды, Виктор выпрямился во весь свой рост и, теперь уже не спеша, двинулся прямо на Людовика.

-Постой. Остановись. Ты ведь не посмеешь тронуть меня. Ты не осмелишься пролить здесь мою священную, королевскую кровь.

Похоже, мольба о пощаде не произвела никакого эффекта и тогда недавний владыка Версаля с перекошенным от ужаса лицом испуганно попятился назад.

-Остановись, Прошу тебя. Ты получишь все. Я с радостью уступлю тебе своё место, только оставь мне взамен мою жизнь.

Он сам не заметил как подошёл к самому краю площадки. С высоты огромной пирамиды зал подземной оперы выглядел небольшим блюдечком, а люди — копошащимися внизу муравьями. Правая нога повисла над пропастью и жирное тело качнулось назад. Несколько коротких мгновений он ещё боролся, пытаясь сохранить равновесие, после чего сорвался со своего пьедестала и, путаясь в длинную мантию, кубарем покатился вниз, к зрительским рядам, где был тотчас растерзан толпой своих же собственных, разгневанных рабов.

Пажи в страхе разбежались в разные стороны. Виктор взошёл на вершину и под крики тысяч людей, ударом ноги сбросил вниз позолоченный королевский трон. Король умер. Вслед за троном вниз полетела и корона.

-Да здравствует Виктор, наш новый правитель.

После этого остатки войск Людовика, включая даже только что прибывшие, свежие отряды почти одновременно сложили своё оружие. Через минуту рабы уже бросились на верхние ложи и трусливая аристократия начала в дикой панике разбегаться в разные стороны. Эти уж точно не могли наедятся на пощаду со стороны победителей. Виктор обернулся и с тревогой посмотрел туда где ещё совсем недавно стояла Валькирия. К счастью место занятое ей, теперь было уже пусто. Возможно она, вместе со своими амазонками, покинула Версаль ещё до начала восстания.

Почти пол часа продолжались здесь погромы и отдельные, мелкие стычки. Затем всё прекратилось. Через парадный вход в зал вошла Фиона и все взоры мгновенно обратились в её сторону. Почти сразу повисла мёртвая тишина, нарушаемая лишь тихими, редкими перешёптываниями среди толпы. Молва о ней и о её необыкновенном даре успела распространиться далеко за пределы Беверли Хиллз. Люди с уважением склоняли перед ней свои головы, а когда она проходила мимо, поднимали глаза и, не отрываясь, смотрели ей вслед. Ведомая под руку Грином, прорицательница осторожно поднялась по высоким, крутым ступенькам на самую вершину пирамиды и присела на край обрыва рядом с Виктором. Герой нежно обнял её за талию. В ответ девушка положила свою голову на его сильное, мускулистое плечо. Шепот в толпе прекратился. Тысячи взоров были сейчас обращены на этих двоих, в чьих руках с этого момента находилась судьба всего этого огромного, величественного и некогда цветущего города.

-Знаешь... странные вещи со мной происходят,— Виктор поднял голову и, некоторое время собираясь с мыслями, задумчиво смотрел куда то вдаль,— С тех пор как началась война, я столько раз находился на краю гибели. Столько раз я попадал в такие ситуации из которых, казалось, не существует выхода. Но каждый раз кто-то или что-то вмешивалось в самый последний момент и вырывало меня из лап смерти. Почему так происходит? Это словно какая то мистика. Что во мне такого особенного?

-Это судьба. Ты должен жить до тех пор пока не выполнишь то, что тебе было предназначено.

-Выходит я бессмертен?

-Нет. Судьба не любит когда её слишком уж искушают. В один прекрасный день она может просто от тебя отвернуться. Поэтому я прошу тебя,— Девушка обернулась и тут в её ясных, незрячих глазах Виктор увидел щемящую тревогу и беспокойство,— Я умоляю тебя — будь осторожен. Если не ради меня, то хотя бы ради тех сотен тысяч людей, что смотрят на тебя как на освободителя. Сегодня судьба пока ещё была на твоей стороне. Ты добился своего. Ты объединил подземный город и скоро тебя будут ждать ещё более важные и великие дела.

-Но ведь кроме Людовика существует ещё так много рабовладельцев, которые меня ненавидят и которые всеми силами попытаются меня остановить.

-Их больше нет. Только что бывшие рабы Версаля уничтожили и взяли в плен почти всех главарей этих банд. Те что остались, сложат оружие в самое ближайшее время.

-А как же Валькирия?

-Не думай о ней. Знаю, эта девушка — тяжёлая рана на твоём сердце, но ты должен её забыть и как можно поскорей. Пускай живёт как хочет на своих складах. Она уже всё равно не сможет, да и не захочет препятствовать восстанию.

-Но ведь ещё остался Тарантул.

-Он мертв. Двуликий убил его сегодня за то, что тот нарушил договор и не выдал тебя в его распоряжение.

-Кто этот Двуликий, о котором ты, в последнее время, так часто мне говоришь?

-Это безумец и перевертыш. Однажды ты уже встречался с ним и к несчастью в будущем тебе придётся столкнуться с ним ещё один раз.

-И что тогда произойдёт?

-Этого я не могу тебе сказать. Придет время и ты сам всё узнаешь.

-Теперь понятно. Случится что-то не совсем хорошее.

Виктор уже собрался было уходить, но тут он, как бы невзначай, обернулся и почему-то как-то по особенному посмотрел на Фиону. Она была очень красива. Это была тихая, сдержанная красота которую, разглядев однажды, уже невозможно было забыть. Они по прежнему сидели рядом, прислонившись друг к другу. Его пальцы касались её гладкой кожи, а её волосы блестящими прядями спадали на его плечо.

-Хотел ещё напоследок поблагодарить тебя за то, что ты спасла мою жизнь.

-Не стоит,— Фиона улыбнулась,— Я ведь пока ещё не забыла о том, кто спас меня от костра О'Жея пять лет назад. К тому же сама я почти ничего и не сделала. Узнав что ты в беде, твои люди сами бросились в бой. Они обожают своего правителя, ведь ты так много для них сделал.

-Без тебя у меня ничего бы не получилось. Благодаря тебе я всегда нахожусь на шаг впереди своих врагов. Кем я был до того как встретил тебя? Бродягой, что бесцельно скитается по канализации, не зная куда он идёт и зачем живет. Благодаря тебе я обрёл новый смысл жизни. Прошу тебя — не покидай меня никогда. Обещай, что всегда будешь рядом и, если я когда-то сойду с правильного пути, ты своим мудрым советом вновь направишь меня в сторону истины.

-Я не могу обещать тебе того, что не смогу затем выполнить. Ты должен знать правду. Я не смогу пройти с тобой весь этот путь до самой победы. Придет время и тебе одному придётся принимать важные решения.

-Как же так?— Услышав такое, Виктор побледнел и с тревогой посмотрел на девушку,— Мне уже приходилось терять близких мне людей и я не вынесу, если ещё и с тобой что-то случится. Не пугай меня непонятными фразами. Скажи правду и тогда я, клянусь, сделаю всё, чтобы предотвратить беду.

-Боюсь, тогда уже ничего нельзя будет изменить. Темный проповедник О'Жей уже давно хочет избавиться от меня. Придет время, он схватит меня и попытается сделать то, что ему не удалось сделать пять лет назад. Но ты только не переживай,— изящная, тонкая рука вдруг нежно и успокаивающе коснулась лица Виктора. Затем Фиона улыбнулась. Это была печальная улыбка. Одновременно в ней читались: страх перед неизбежностью и непоколебимая надежда на будущее,— Всё будет хорошо. Ты придёшь вовремя и уже навсегда остановишь лжепророка.

-Это правда?

-Я не умею лгать.

-И что случится потом?

-Мир станет другим. Покрытая мраком земля снова увидит свет. Твой голос услышат многие тысячи людей и они пойдут за тобой до самой победы.

-Ты говоришь о восстании против фаталоков?

-Да.

-Я бы тоже очень хотел в это поверить,— на миг Виктор обернулся и снова окинул взглядом бесконечную толпу бывших рабов, собравшихся внизу,— Но я не могу. Извини... Я ничуть не сомневаюсь в их храбрости. Я только боюсь, что одной храбрости не достаточно для того, чтобы победить закованных в броню монстров с тяжёлыми пулемётами.

-Всё гораздо сложнее чем ты себе представляешь. Я вижу троих: воина, мученика и скитальца. Они находятся далеко друг от друга и у них разные цели, но, только сложив свои силы, они смогут вместе совершить то, что сейчас кажется невозможным.

Когда железный дом будет разрушен.

Когда великий герой выведет на поверхность свои подземные армии.

Когда лучи света снова коснуться стен вечного города.

В день, который люди уже сотню лет считают днём своего единства.

Земля будет освобождена.

-Ты хочешь сказать, что я один из этих троих, от кого зависит будущее всего человечества?

-В этом нет никакого сомнения.

Железный меч выпал из руки Виктора и со звоном ударился о каменные ступеньки. Несколько минут он растерянно смотрел на Фиону, после чего поднял голову вверх и сам про себя, тихо рассмеялся.

-Эсли бы это мне сказал кто то другой, я никогда бы в жизни не поверил. Подумать только. Я... бывший бездельник и угроза общества и вдруг — спаситель этого мира. Если бы я не знал тебя слишком хорошо, я подумал бы, что это просто глупая шутка. Почему я? На Земле ведь, до сих пор, живут тысячи людей, каждый из которых в сотню раз умнее и порядочней меня.

-У тебя есть то, чего нет у них: сила, мужество и самоотверженность. Тебя ждёт великое будущее, но в то же время существует что-то, что очень сильно меня беспокоит в тебе.

-О чём это ты?

-Недавно я так отчётливо увидела над тобой чью-то чёрную тень, готовую погубить тебя и сделать бессмысленным всё наше дальнейшее сопротивление. В будущем тебя ждёт большой обман и если ты поддашься ему, все полетит прахом и Земля уже больше никогда не увидит свободы.

-Какой ещё обман?

-Коварный и жестокий. Обман, порождённый тем, чьё сердце чернее этой вечной ночи. Опасайся его. Он долго и тщательно готовил свой план и если он у него сработает, случится непоправимое и уже никто, в том числе и я, не сможет спасти тебя.

Сильная рука медленно легла на хрупкое плечо девушки. Виктор нежно прижал стройное тело Фионы к себе и, склонившись, прошептал ей на самое ухо:

-Я постараюсь не разочаровать тебя. Я найду в себе силы, чтобы отличить правду от лжи. Ради тебя... и ради всех нас.

-Я верю в тебя. Может быть, все ещё будет хорошо...

Страх поселился в душах хамелеонов. С каждым днём наши ряды редеют всё сильнее и сильнее. Словно одержимый, генерал Фарио сотнями и тысячами бросает нас в подземный город, но вместо победы мы находим там лишь смерть и плен.

Куда смотрят остальные фаталоки? Неужели они не видят, что Фарио безумец? Никогда бы раньше не подумал, что сойти с ума может кусок железа. Иногда он на целые недели запирается в маленькой, темной комнате, словно призрак бродит из одного угла в другой и о чём-то громко разговаривает с самим собой.

Что будет дальше, я не знаю. Будущее пугает меня. Только-только мы приспособились жить при новых хозяевах и вот мир снова готов перевернуться. Пару лет назад быть хамелеоном было настолько престижно, что на одно место приходило три десятка желающих. Теперь мы даже не можем полностью пополнять наши боевые потери. Множество дезертиров покидает нас и укрывается под землей. Да что там дезертиры, целые отряды наших солдат, вместе с оружием, командирами и военными планами в открытую переходят на сторону Виктора Моргана и вливаются в его армию. Подземный Центраполис стремительно набирает силу. Перемены неизбежны. Совсем скоро все эти бывшие рабы и голодранцы окрепнут настолько, что поднимутся на поверхность и тогда нам, боюсь, уже не удастся избежать новой опустошительной войны.

Отрывок из "Дневников

хамелеона"—

книги, строго запрещённой

фаталокским командованием.

Солнечная Система. Планета Земля. Центраполис, бывший Дворец Правительства. Спустя четыре месяца.

Это был абсолютный мрак. Сюда, в небольшую комнатку, с наглухо закрытыми дверьми и окнами, которая, в свою очередь, находилась в центре города, полностью укрытого от солнца чёрным куполом даже теоретически не мог проникнуть ни один лучик света. В такой темноте даже сверхчувствительный фаталокский глаз был уже не в состоянии различать очертания предметов. Эта непроницаемая, гнетущая темнота стала последним прибежищем для странного и одинокого существа, в страхе забившегося в угол и вот уже несколько дней просидевшего там без единого звука и движения.

-Скажи мне правду, Фарио, неужели я и вправду сошёл с ума?

Тяжелые, металлические руки Якуса мёртвой хваткой обхватили собственные ноги и туловище. Словно от холода сжавшись в комок, он вот уже долгое время сидел так на корточках и, не отрываясь, смотрел на противоположную стену.

-Ты хочешь услышать от меня правду?

-Да.

-Ты действительно спятил.

-Я устал бороться. Я бессилен сделать что-либо. Еще недавно я думал, что я победитель. Я расставил ловушки, из которых Дикий Лев не должен был выйти. Но всё пошло не так как я задумал. Он разрушил всю мою жизнь и скорей всего именно ему вскоре суждено будет окончательно добить то, что когда-то носило гордое имя Якуса Сицилау.

-Он обычный человек.

-Нет. Он не такой как другие. Он неуязвим. Подумай сам, много шансов было бы у обычного человека выйти победителем из ситуации, когда за твоей головой охотятся почти все рабовладельцы Подземного Центраполиса? Я не смог уничтожить его тогда и уж тем более не смогу сделать это сейчас. Я проиграл...

-Ты ещё найдёшь в себе силы.

-У меня уже не осталось сил. Я больше ни на что не способен. Мой отец был прав — я полное ничтожество.

Массивная техноплоть медленно поднялась на обе ноги и, упершись руками в стену, замерла на одном месте. Фарио молчал. Якус тихо мурлыкал себе под нос какую то дурацкую, земную мелодию.

-Так жить дальше невозможно. Для меня, да и для тебя тоже было бы куда лучше, если бы я погиб ещё тогда, в первые часы войны, на площади, рядом с этим зданием.

-Возможно, ты прав. Для нас обоих было бы куда предпочтительней никогда не встречаться в этой жизни.

Якус хотел сказать ещё что-то, но внезапный топот шагов на коридоре, а вслед за ним и включившийся сигнал переговорного устройства оборвал его на полуслове.

-Генерал Фарио, с вами здесь хочет встретиться какой-то человек.

-Я не хочу разговаривать ни с кем и уж тем более с животным.

-Его зовут Жей О'Жей и он говорит, что у него к вам очень важное дело.

-Пусти его,— неожиданно голос Фарио внутри его сделался властным и настойчивым,— Кто знает какую новость может принести этот дикарь.

-Хорошо,— в ответ голова Якуса лишь безразлично кивнула ему в знак согласия,— Пускай заходит.

Через секунду тяжёлая входная дверь со скрипом отворилась и на пороге появился странный тип с длинной бородой, в белой тунике и громоздких сандалиях, одетых на босые ноги. Здесь в Центраполисе его хорошо знали даже многие фаталоки. Именно он был духовным наставником городских хамелеонов и именно благодаря его стараниям эта армия наёмников пока ещё окончательно не развалилась и целиком не перешла на сторону бунтовщиков. Войдя внутрь, проповедник остановился в самом центре этой небольшой комнатки и прежде чем завести разговор, поначалу долго и неторопливо рассматривал окружающую его обстановку.

-Знаете, генерал, в последнее время я, как и вы, все больше и больше начинаю ценить темноту. Свет необходим лишь тем людям, которые из-за своей ограниченности, поверхностно воспринимают окружающий их мир. Я, в отличии от всех их, стараюсь заглянуть гораздо дальше и глубже. Я стремлюсь проникнуть в самую сущность вещей, пытаюсь увидеть то, что другим не по силам и мрак, в этом случае, лишь только помогает мне, не позволяя отвлекаться на всякую ерунду.

-Если ты пришёл сюда только ради глупых разговоров — убирайся прочь. У меня нет желания выслушивать здесь твою пустую болтовню.

-Ладно. Если вы так настаиваете, перейдем сразу к делу,— слова генерала, казалось, ничуть не обидели О'Жея. Напротив, в ответ он лишь улыбнулся и сделал ещё один шаг в его направлении,— От хамелеонов я слышал, что вы стремитесь как можно поскорей уничтожить главаря бунтовщиков Виктора Моргана, но пока что ни одна ваша попытка не увенчалась успехом.

-Ты хочешь ещё и поиздеваться надо мной?!

-Ни в коем случае. Я только хочу помочь вам в этом нелёгком деле. Видите ли, против него вы выбрали не совсем верную тактику. Там где не помогает сила, на помощь приходит хитрость. Бессмысленно пытаться бороться с ним на его же территории. Под землёй он слишком силен. Нужно выманить его на поверхность, где без всей своей армии и поселений-крепостей он будет слаб и уязвим.

-Не понимаю, что вообще может заставить его в одиночку пойти в верхний город.

-Любовь. Только сильная и бесконечная любовь может заставить человека совершать глупые и необдуманные поступки. Все считают Виктора непобедимым лидером и лишь я один из тех немногих кто знает его сокровенную тайну. Когда я был у него в плену, я случайно подслушал его разговор с колдуньей Фионой. Он говорил о девушке, которая погибла уже много лет назад. Он любил её так как возможно ещё никто и никогда не любил никого на этом свете. Он наверняка продолжает любить её и до сих пор. Какую боль и отчаянье я тогда прочитал в его глазах. Если бы он только увидел её сейчас, он был бы уже не в силах удерживать под контролем свои чувства и эмоции. Я хорошо запомнил её изображение на той старой фотографии, что Виктор всегда хранит у своего сердца. Если вам это интересно — вот она.

С этими словами О'Жей достал из-за спины большой, белый лист бумаги с изображением лица молодой девушки, созданным фотороботом.

-Это и есть то самое слабое место, в которое нам следует ударить.

Едва мельком взглянув на фоторобот, Якус вдруг тут же замер, не в состоянии больше вымолвить ни слова. Он тоже помнил ее. В наполовину электронной памяти, один за другим, понеслись кадры начала войны. Он видел горящий город, Центральную Площадь, высадку фаталокского десанта и девушку беспомощно лежащую чуть вдали, которую он собирался раздавить словно вредное насекомое. А затем был этот Дикий Лев на старом автобусе, сильнейший удар и провал в памяти. Но её лицо он всё же успел запомнить достаточно хорошо.

Металлический палец-штекер коснулся разъёма центрального компьютера и её изображение, преобразовавшись из набора цифр в цветную картинку, высветилось на широком, настенном экране. Она смотрела прямо на него своими большими, зелеными глазами и её дрожащие губы, казалось даже сейчас, в ужасе и отчаянии умоляли его о пощаде.

-Это она. Нет никаких сомнений,— О'Жей внимательно посмотрел на экран и утвердительно кивнул головой,— Теперь нужно из тысяч рабынь, что находятся в городе, отыскать ту, которая больше всего подходит под эту внешность и с помощью небольшой пластической операции добавить её лицу ещё больше сходства с настоящей Солой. Обо всём остальном можно уже не беспокоиться. Человек видит то, что он хочет видеть и если даже что-то получится не так, Виктор этого никогда не заметит. Он будет ослеплён. Он потеряет рассудок, а нам здесь останется только сидеть и ждать когда эта злобная, хищная крыса выйдет из своей норы и направится прямиком к нашей мышеловке.

Некоторое время Якус лишь с недоверием смотрел на этого странного гостя с длинной бородой и в несуразной одежде. Несколько минут он тщательно просчитывал свои шансы на успех, скрупулезно взвешивая все плюсы и минусы. Затем в его тусклых и усталых глазах вдруг вспыхнул огонёк новой надежды. Голова поднялась вверх и на бледном, высохшем лице под герметичной маской появилось нечто похожее на улыбку.

-Может что и получится. Вот только я не пойму, что ты сам хочешь заработать на всём этом деле. Насколько я знаю, люди никогда и ничего не делают просто так. Выбирай сам себе награду. Если мы избавимся от Дикого Льва, я дам тебе все, что ты только пожелаешь.

-Во первых, я просто желаю отомстить. Этот негодяй в своё время изгнал меня из моего дома и, словно какого-нибудь преступника, заковал в цепи и хотел уже было отправить на казнь. Но это не главное. У меня есть другая мечта. Все последние годы своей жизни я всецело посвятил служению вам. Вы для меня были настоящими богами. Думаю, за свои тяжёлые труды я уже вполне заслужил достойную награду. Я больше не хочу служить. Я сам хочу стать бессмертным и совершенным богом и теперь уже самому повелевать судьбами миллионов этих жалких и никчемных животных.

Недавно мне снился сон. Я уверенно двигался к своей цели. Я, не сворачивая, шел только вперед, но неожиданно я почему-то оказался на краю пропасти. Перед глазами было бескрайнее, голубое небо, а внизу — зияющая бездна. Я понимал, если я сорвусь, я буду лишь несколько мгновений, словно птица, парить в небесах, после чего разобьюсь об острые камни.

Почему так произошло? Как я здесь очутился? Ничего ведь не предвещало беды. Я уже не могу развернуться и двинуться назад. Что будет дальше? Пока я ещё в безопасности и мои ноги твердо стоят на земле, но я боюсь, что если кто-то вдруг толкнёт меня в спину, я больше не смогу удержаться и сорвусь в эту бездну.

Виктор Морган.

Солнечная Система. Планета Земля. Подземный Центраполис. Спустя месяц.

Ровной цепочкой вдоль кирпичных стен канализационного тоннеля двигалась вперёд колонна освобождённых рабов. Их здесь было около тысячи. На лицах многих из них по прежнему читался страх, но после того как они, наконец все оказались под землей, страх начал постепенно вытесняться надеждой. До этого многие годы они были слугами у фаталоков в верхнем городе. Они выполняли самую тяжёлую и изнурительную работу, питались отходами и объедками со столов хамелеонов. Теперь, в Подземном Центраполисе они, наконец, то обрели свою долгожданную свободу. Некоторые из них даже сейчас пока ещё до конца не могли поверить в то, что смогли дождаться этого дня. Кто-то плакал от счастья, кто-то смеялся от радости, кто-то, по старой привычке, все ещё озирался назад, чтобы посмотреть не преследует ли их бронированный патруль с тяжёлым пулемётом.

Виктор стоял чуть в стороне и молча наблюдал за проходящими мимо его людьми. Это была уже его пятая по счёту удачная вылазка на поверхность. Правда и до этого ему удавалось побеждать врага уже на его территории, но почему-то именно эта победа была особенно лёгкой и бескровной. Было даже странно, что для охраны такого количества рабов было выставлено всего два десятка хамелеонов и ни одного фаталокского бронепехотинца. Как будто кто-то специально хотел без боя отдать ему тысячи человеческих жизней. Глупо и нелогично. Кто бы ни стоял за всем этим, он просчитался. Крупно просчитался в своей непонятной и бессмысленной тактике.

Люди всё приходили и приходили. Множество новых и незнакомых лиц проносились перед взглядом Виктора, сменяя друг друга. Наконец вдали уже показался конец этой длинной колонны. Перед тем как уходить, он напоследок взглянул на последние ряды и вдруг, среди остальных рабов, он увидел то, от чего его дыхание внезапно замерло в груди, а тело на мгновение охватил лёгкий паралич.

Этого просто не могло быть... Это лицо... Эти глаза... Эти волосы... Этот чудесный образ, который он по прежнему видел каждый день и который, как он думал, был потерян для него уже навсегда.

-Сола!..

Услышав собственное имя, девушка обернулась. Несколько минут они просто, не отрываясь, смотрели друг на друга. Она хотела было что-то сказать, но губы её нервно дрожали и она не могла вымолвить ни слова.

-Сола, как же так...

Виктор бросился ей навстречу, но та в ответ лишь вздрогнула и испуганно попятилась назад.

-Сола...

Когда он уже был, казалось, совсем рядом, девушка неожиданно отвернулась и побежала прочь.

-Сола... не уходи...

Виктор уже не понимал, что он делает и куда он несется, сломив голову. Мимо, один за другим мелькали повороты канализационных развилок. Было непонятно откуда у голодной и уставшей девушки могли взяться силы, чтобы бежать с такой невероятной скоростью. Дальнейший путь вывел их обоих к открытому люку. Совершенно уже не соображая где он находится, Виктор машинально влетел вверх по железной лестнице и бросился за своей любимой через развалины Верхнего Центраполиса. Он уже почти настиг ее. Почти коснулся её рукой, когда впереди, словно ряд тщательно подогнанных друг к другу железных брусьев, внезапно вырос строй фаталокских бронепехотинцев. Первая ракета попала в девушку и разорвала её на части.

-Не-е-ет!!!

Словно обезумевший зверь, Виктор кинулся вперед, чтобы крушить голыми руками прочную броню. Второй взрыв, словно тряпичную куклу, поднял его сперва в воздух, а затем с силой бросил на землю. После этого залпы сразу нескольких ракетниц превратили место где он лежал в какой то адский котлован. Уже ничто живое не могло уцелеть под таким огнем, но фаталоки по прежнему всё стреляли и стреляли, пока у них полностью не закончился боезапас.

Напоследок развалины какого то некогда крупного здания, не выдержав ударных волн, рухнули вниз и навсегда похоронили под своими обломками героя, накрыв его тело сверху толстым панцирем из камня и бетона.

-О нет!!! Неужели тебя больше нет с нами,— сидевшая в одиночестве, Фиона медленно поднялась со своего места и от горя закрыла лицо руками. По тонким и изящным пальцам потекли первые крупные и солёные слёзы,— Милый мой, что же ты наделал... Как же мы будем жить дальше? Без тебя мы все здесь погибнем.

-Неужели всё закончилось? Всё, что я делал теперь напрасно,— Плелеклаул долго стоял на одном месте, словно вслушиваясь в тишину и всматриваясь в бесконечную, небесную даль,— У элиан больше не осталось шансов на победу. Так не должно было случиться. Почему история пошла именно этим путём, а не тем, что я предугадывал раньше? Всё погибло. И человеческий и мой мир, с этого момента, полностью обречены.

-Что-то словно оборвалось внутри меня,— уродливый горбун Квазимода вздрогнул во сне, после чего поднялся и глупо уставился в исцарапанную собственными когтями, гладкую, стальную стену камеры,— Как будто, в один миг я потерял что-то очень важное. Как будто я остался одинок. Я не знаю, что это, но я боюсь... очень боюсь, что эта потеря окажется для всех нас слишком тяжёлой.

-Король мёртв,— Валькирия сидела на краю своей белоснежной, кружевной кровати и с грустью смотрела куда то вдаль,— Я знаю точно — Виктора больше нет среди живых. Похоже, я должна радоваться, но вместо этого внутри себя я чувствую только одну сплошную пустоту...

Однажды в старом, глухом лесу встретил великан на своём пути маленького ребёнка. И решил уже было великан, что перед ним лёгкая добыча, но ребёнок не бросился бежать, а лишь без страха смотрел ему в глаза, ибо был он ещё так мал, что не знал пока, что такое страх. И было у ребёнка единственное оружие — деревянная флейта и решил он, напоследок, сыграть так, чтобы его песню услышали все обитатели этих земель.

И услышали эту чудную мелодию четверо великих титанов. И вылетел на зов из жерла вулкана огнедышащий феникс. И поднялась из глубин морских мудрая сирена. И очнулось от вечного сна могучее каменное дерево. И спустился с небес на землю благородный грифон. И обуглились листья на ветвях. И нахлынули волны на морской берег. И задрожала земля от тяжёлых шагов. И налетел ужасный ураган от взмахов огромных крыльев.

Увидев, что за сила движется на него, убежал великан в свою нору. И сошлись четверо в одном месте и хотели они, уже было, схватиться между собой в жестокой схватке, так как были они между собой заклятыми врагами. А малыш всё играл и играл. И замерли титаны, не смея прервать эту его неземную песню.

Десять дней ребёнок играл на флейте. Десять дней слушали они его, затаив дыхание. А на одиннадцатый день старые соперники, наконец, помирились. И в благодарность отдали они ему каждый по своей частице. И получил в подарок ребёнок силу и мужество феникса, ум и хитрость сирены, прочность и несокрушимость каменного дерева и возвышенность и благородство грифона. И бродил затем долгих тридцать лет странник из одного селения в другое, обучая местных жителей ремёслам и защищая их от опасных врагов. В пути ребёнок стал юношей, а юноша — мужчиной. А когда закончился его путь, воткнул он в землю свой посох и вырос вокруг него большой город Тутукилане — первая столица древнейшего элианского государства. И провёл он оставшуюся жизнь в этом городе как мудрый и справедливый правитель и оставил после себя он великий род, объединивший, затем, все соседние народы и превративший разрозненных элиан в одно великое целое.

Отрывок из "Ихианиолы" —

старейшей элианской легенды.

Система Ноя. Планета Илиака. Спустя семь с половиной лет со времени прибытия флота Ван Даклаука.

Ван Дюн стоял у окна и с высоты двухсотого этажа задумчиво смотрел куда-то вдаль, когда дверь за его спиной бесшумно отворилась и в комнату вошёл Плелеклаул. Ни говоря ни слова, он поначалу просто остановился рядом и также окинул взглядом, простирающиеся внизу, прекрасные и нетронутые цивилизацией леса и озёра. Человеку даже сложно себе представить, что, оказывается, можно с таким восторгом и неподдельной любовью рассматривать окружающую природу, начиная от маленькой травинки у подножия небоскрёба и заканчивая величественными, белоснежными горами на линии горизонта.

-У меня к вам серьёзный разговор, адмирал,— спустя некоторое время, тихо и спокойно проговорил элианин.

-Я вас слушаю.

-Я долго размышлял и, наконец то, принял решение. Через пол года элиане покинут Илиаку и снова отправятся в космическую бездну, искать свой новый дом.

Услышав такое, Ван Дюн вздрогнул и его лицо одновременно исказили гримасы растерянности и гнева. Он не был готов к такому ответу. Прожив с элианами столько лет, он уже думал, что успел хорошо изучить их, но, оказывается, эти ушастые умели ещё преподносить неожиданные сюрпризы.

-Но как же так?! Неужели для вас бегство — единственный выход? Неужели для нас нет ни единого шанса на победу?

-Нет. Хоть это и тяжело, но постарайтесь, адмирал, поскорей смириться с мыслью, что Земля для вас уже потеряна навсегда.

-И что нам делать дальше, мне и экипажам всех моих кораблей?

-Можете отправляться с нами в поисках нового дома. Нас осталось не так уж и много, чтобы мы не уместились вместе на одной планете.

-И сколько, по вашему, лет понадобиться, затем, для того, чтобы род человеческий вновь обрёл прежнее величие?

-Несколько тысячелетий. Можно только гадать какими силами к тому времени будет располагать Империя Фаталоков.

Ван Дюн тяжело вздохнул. Пальцы на руках вдруг нервно задрожали и чтобы успокоить эту дрожь, он тотчас крепко сцепил их в прочный замок.

-Но кто говорил мне, что людей ждёт великое будущее? Кто говорил, что вместе мы сможем надломить хребет этому хищному, железному монстру? Или все ваши слова, от начала и до конца, были лишь одной сплошной ложью?!

-Я ошибался. Всё пошло совсем не так как я думал. Одно из звеньев прочной цепи недавно не выдержало и сломалось. К сожалению, мы теперь уже ничего не сможем изменить.

Услышав такое, Ван Дюн вдруг почувствовал как будто внутри его что-то оборвалось. Маленький и слабый огонёк надежды, тлевший в его душе все эти годы, был словно затушен всего за несколько коротких мгновений. Следующие пол часа они уже больше не проронили ни слова. Просто стояли и в полном безмолвии наблюдали как за горизонт медленно и величественно опускается яркое, багровое светило. Это двое принадлежали к совершенно разным расам и культурам. Один был с длинными, светлыми волосами и в зелёной, с золотистыми вставками одежде. Другой — седой, с короткой, военной стрижкой и в форме высшего офицера земного космофлота.

Первым не выдержал Ван Дюн и, обернувшись, тихо проговорил своему собеседнику:

-Простите меня, Плелеклаул, за мои резкие слова. В гневе я совсем забыл, что ведь вы тоже покидаете родную планету и вам так же, как и мне, должно быть, необыкновенно больно расставаться с ней.

-Всё немного иначе, адмирал. Мы покинули свою родную Первую Илиаку ещё задолго до того, как на Земле начали строить первые пирамиды. Сейчас колыбель элиан и наша прекрасная, дивная родина уже наверняка давно закатана в бетон и застроена их заводами и клон-инкубаторами. С тех пор мы и вынуждены скитаться среди бездны космоса, уходя от преследования фаталоков. Каждый раз после того как мы находим себе подходящее место для жизни, эти машины своими сканерами и гигантскими телескопами начинают прощупывать систему за системой, пока, наконец, не обнаруживают нас и наши города. Затем всё повторяется снова. Мы покидаем свои дома, летим в неизвестность и каждую новую планету, ставшую для нас убежищем, называем Илиакой, в честь той первой Илиаки, что всегда останется самой прекрасной и самой дорогой для нашего сердца.

-И сколько планет вы уже покинули?

-Шесть. Эта будет седьмой.

-И вы собираетесь вечно скитаться так среди звёзд?

-Нет. Вселенная не бесконечна и когда-то, возможно, придёт тот день, когда уже не останется ни одного клочка земли на который не ступила бы закованная в броню нога фаталока.

-Но почему они так неистово охотятся на вас? Что у вас есть такого, что не даёт покоя этим машинам на протяжении вот уже стольких тысяч лет?

-Это долгая история,— на миг Плелеклаул закрыл глаза и задумался,— Это страшная тайна, которую уже так долго хранит мой народ. Не знаю прав я или нет, но, похоже, сегодня настал именно тот час, когда я должен, наконец, раскрыть её человеку и рассказать о том как же началась эта великая и беспощадная война. Пойдём, друг. Я покажу тебе то, чего Высший Разум боится куда больше огромных армий и тысяч боевых кораблей. Я покажу тебе оружие, способное, при удачном стечении обстоятельств, нанести Империи Фаталоков такой удар, от которого она, тотчас, погрузится в хаос и междоусобицу.

Элианин махнул рукой и попросил Ван Дюна следовать за ним. Они вместе вошли в лифт и долго двигались на нём сначала вниз, затем куда то в сторону и после этого снова вниз. Несмотря на достаточно высокую скорость движения кабинки, путь занял у них не меньше получаса. Сложно было теперь даже предположить на какой глубине они оба находились. Адмирал уже начал с опаской посматривать по сторонам, когда стенки шахты лифта из чёрных вдруг сделались прозрачными и Плелеклаул, кивнув головой, указал пальцем на одно из окон.

-Вот он — наш "Охотник". Наша главная сила и наша главная опасность.

Ван Дюн внимательно присмотрелся и на самом дне огромной, каменной пещеры заметил космический корабль невероятной и, на первый взгляд, совершенно нелогичной, с точки зрения термодинамики, формы. Издали он был похож на огромного морского кальмара, до этого спокойно спавшего и вдруг разбуженного незваными гостями. Неторопливо, один за другим, загорелись четыре глаза-иллюминатора, по крыльям и хвостовой части пробежала волна мелкой вибрации, а когда поверхности корабля коснулся яркий луч прожектора, она начала блестеть и переливаться словно живая кожа.

Лифт подвёз их почти вплотную к цели. Выбравшись наружу и пройдя несколько метров по шероховатой и чешуйчатой обшивке, они оба остановились рядом с большим внешним люком, мгновенно отворившимся прямо перед ними. После ледяного холода пещеры, внутри их ждало тепло и уют. Корабль, словно жил какой то собственной жизнью. В пилотской кабине, сам по себе, загорелся мягкий, приглушённый свет, на настенных экранах, чередуясь, мелькали непонятные значки и символы. Вдобавок ко всему этому, откуда-то сверху исходил странный голос на мелодичном и чарующем элианском языке.

Пока Ван Дюн широко раскрытыми от удивления глазами смотрел по сторонам, Плелеклаул уселся в одно из мягких и удобных кресел и жестом попросил своего гостя сделать то же самое.

-Я знаю, что у тебя сейчас возникло сразу множество вопросов, но, думаю, будет лучше если я начну всё с самого начала.

Лидер элиан сначала подождал когда адмирал, наконец, займёт место напротив его, после чего откинул голову назад и тихим и размеренным голосом начал неторопливо рассказывать волнующую и трагическую историю длинной в многие и многие тысячи лет:

-В это трудно поверить, но, оказывается, государство фаталоков не всегда было мощной империей. После того как их светило Фортана взорвалось сверхновой, Нага представляла из себя лишь обгоревший обломок скалы с крохотным населением, ютящимся в многочисленных и глубоких пещерах. Они были обречены на вымирание, но наш народ из сочувствия к этим несчастным решил помочь им выжить. Мы строили им дома и поставляли им продукты, а вскоре, специально для них, разработали уникальное устройство под названием техноплоть, являющееся настоящим инженерным чудом, соединяющим в себе живой, органический мозг и прочное, механическое тело. После этого опасность вымирания исчезла и фаталоки, благодаря технологии клон-рождения, начали стремительными темпами увеличивать своё население и превращать бесплодную Нагу в огромный и процветающий мегаполис.

Так продолжалось около сотни лет. Они успешно развивались и уже открыли способ межзвёздных перелётов, но когда, в один прекрасный день, среди фаталоков на свет появился величайший гений, ставший затем их Императором, внезапно начали происходить странные вещи. Неожиданно для всех Империя Итау, без всякого объяснения причины объявила им войну. Этот таинственный народ великих философов и чародеев, до этого больше всего на свете ценивший жизнь и порядок, развязал ужасную бойню сразу в нескольких системах. Итау, словно одержимые, уничтожали фаталокские космические корабли и бомбили Нагу. Как потом оказалось, Итау были мудрее нас, но в то время элиане не могли понять такой непонятной агрессии и наш лидер Максилиалу, вопреки воле трёх оракулов, встал на защиту фаталоков. Десятки лет продолжалась эта кровопролитная война и в итоге, ценой больших потерь, мы всё же смогли отстоять Нагу и защитить своих союзников. Правда, во время одной из бомбёжек император фаталоков был смертельно ранен и тогда мы вернули его к жизни, но уже в виде бессмертной программы. Мы понимали, что Итау почему-то охотятся именно за ним и поэтому сделали ему ещё один бесценный подарок. Мы создали новое чудо "Великий саркофаг", в который поместили блоки памяти Императора и запустили его в гиперпространство, где тот мог, наконец, обрести полную безопасность.

Оракулы снова негодовали и тогда, под их давлением, Максилиалу начал разработку точной копии "Великого саркофага" под названием "Охотник". Это был такой же уникальный космический корабль, способный бесконечно долго находиться в гиперпространстве, но вот только, в отличии от своего прототипа, он, ко всему прочему, был ещё и вооружён мощным оружием. Они оба почти что составляли единое целое. И один и другой были невероятным сплавом механики и живой плоти, выращенной из одного эмбриона. Словно два брата-близнеца, они имели какую то общую, телепатическую связь и могли безошибочно находить друг друга, невзирая на любые расстояния. Эта технология была уже давно утеряна, но к счастью, благодаря своей биологической основе, "Охотник" сам, без внешнего вмешательства может восстанавливать изношенные узлы и сломавшиеся детали. Таким образом, элиане создали себе оружие, способное в случае необходимости, раз и навсегда, уничтожить императора фаталоков.

Но в то время создание "Охотника" казалось всем вещью глупой и бесполезной. После окончания войны фаталоки начали снова стремительно набирать силу и вскоре стали самой технологически развитой цивилизацией во всём Млечном Пути. Мы, в свою очередь, были вполне довольны тем, что имеем такого мощного и влиятельного союзника. Никто не хотел прислушиваться к словам оракулов и вскоре элиане сполна поплатились за свою беспечность и недальновидность. Благодарность фаталоков за своё спасение была недолгой. Однажды утром жители нашей столицы проснулись от рёва турбин тяжёлых бомбардировщиков. Внезапно и без всякого объявления войны флот фаталоков вошёл в нашу систему и начал ужасную бомбардировку всей Илиаки. Оказывается, им нужно было просто убрать со своего пути очередного конкурента. Немногим тогда удалось уйти. На нескольких чудом уцелевших кораблях мы прорвались сквозь их блокаду и, прихватив с собой "Охотника", так же как и вы, наугад полетели в бездну космоса, в поисках своего нового дома. Высший разум, наверняка, что-то знал о нашем новом оружии и поэтому ещё многие годы продолжал искать нас среди звёзд. Наверняка он, в итоге, всё равно настиг бы и уничтожил эти остатки элианской расы, но тут, вскоре, неожиданно для него началась Вторая Космическая война. На этот раз фаталокам уже противостояла могущественная Империя Эхемонов с их упрямым и трудолюбивым народом мастеров и учёных. В итоге и эхемонам, вслед за другими, пришлось уступить перед мощью фаталокской военной машины. Они потеряли весь свой космический флот, но они не сдались. На каждой из своих планет они соорудили множество огромных, зарытых глубоко в землю пушек, способных сбивать вражеские корабли на огромном расстоянии. Эта война продолжается и до сих пор. За всё это время, ценой огромных потерь Император отбил у эхемонов всего несколько систем и навсегда упустил "Охотника". Прошли тысячи лет. Всё остаётся по прежнему. Фаталоки всё ещё не в состоянии ничего сделать с этим упрямым подземным народом, так же как и поймать нас и уничтожить то, что представляет для Империи и Императора самую страшную угрозу.

Когда Плелеклаул, наконец, закончил свой рассказ, на некоторое время в пилотской кабине повисла мёртвая тишина. Ван Дюн молча сидел на одном месте и медленно переваривал только что полученную информацию.

-Я не понимаю, почему, если у вас была такая возможность, вы уже давно не уничтожили императора фаталоков?

-Это мало что изменило бы. Даже если бы Высший Разум и был повержен нашим "Охотником" и могущественная империя распалась бы на два десятка влиятельных семейств, флот каждой из них, всё равно, оказался бы сильнее элианского. Мы ничего не смогли бы с ними поделать. На эхемонов также нечего надеяться. Их больше не манят к себе звёзды и космическая бездна. Они уже давно привыкли жить на изолированных друг от друга системах, под надёжной защитой своих орудий. Долгое время фаталокские семейства вели бы опустошительную войну друг с другом, но в итоге, рано или поздно, там нашёлся бы новый лидер, который смог бы объединить разрозненную империю и восстановить её прежнюю мощь.

После того как вы прибыли сюда со своим флотом, я вдруг, каким то особым чувством осознал, что именно с вашей планетой мне стоит связывать все свои надежды. Люди на первый взгляд кажутся такими странными и словно целиком сотканными из противоречий, но, может быть, именно в этом и заключается ваша сила. В вас есть какая то искра, какая то необъяснимая энергия, отличающая по настоящему великие цивилизации от всех остальных. Я надеялся, что когда-нибудь на Земле поднимут восстание, уничтожат захватчиков и с нашей помощью смогут снова строить военные корабли и выходить в гиперпространство. После того как "Охотник" уничтожил бы Императора, а сама империя фаталоков надолго погрузилась бы в хаос и междоусобицу, ваш народ в нужный момент смог бы вступить в войну и со временем, одно за другим, победить все их патрицианские семейства. Но, к сожалению, моим планам не суждено было сбыться. Случилось непоправимое. Совсем недавно на вашей планете погиб великий герой. Погиб воин, способный объединить людей и поднять их на восстание против фаталоков. Никому другому это больше не по силам. Теперь, когда его уже нет, Земля обречена. Пройдёт время, машины истребят большую часть вашего населения, а тех кто останется, они навеки сделают своими покорными рабами. Огонёк надежды угасает. Впереди одна только неизвестность, но боюсь, в том будущем, что через некоторое время ждёт Млечный Путь и всю вселенную, к сожалению, уже больше не останется места для моего и вашего народа.

-И что же теперь делать нам?— едва слышно спросил Ван Дюн, задумчиво и печально глядя куда то вперёд, сквозь лобовой иллюминатор "Охотника",— Что остаётся делать мне и тем пятидесяти тысячам моих людей, что сейчас находятся на вашей планете?

-Скорее всего, вам придётся разделить судьбу элиан. Вместе мы будем скитаться среди звёзд и, кто знает, возможно, когда-то мы отыщем там народ с такой же искрой величия, что была у вас. Может быть, они пока ещё живут в пещерах и охотятся на диких животных с деревянными копьями и каменными топорами, но в будущем, через многие тысячи лет, именно им и будет суждено сокрушить непобедимую Империю Фаталоков.

Боль — это слово я выцарапал на стене.

Выцарапал ногтями на гладкой, стальной стене своей камеры.

Выцарапал вот уже пятьдесят раз, по одной букве в день, до крови стирая собственные пальцы.

Боль — вокруг меня одна только боль.

Боль — это, похоже, единственное, что у меня теперь осталось и это единственное, что хоть как-то напоминает мне о том, что я по прежнему пока ещё живу на этом свете.

Джастин-Квазимода.

Солнечная Система. Планета Земля. Карибское море. Остров Пуэрто-Рико. Территория Большого Ангара. То же время.

"Нужно что-то делать!"

Квазимода остановился в углу своей камеры и два его сжатых кулака вдруг с дикой яростью ударили о прочную, железную стену.

"Что-то делать... что-то делать... что-то делать... Что я, вообще, смогу сделать?!!! Я уродливый калека, запертый в огромной тюрьме размером с город. Я ничего не смогу изменить. Я ничто... я пыль... я тень от прежнего Джастина!"

Костяшки кулака всё с большей и большей силой ударяли о гладкую, стальную поверхность, а та отзывалась в ответ лишь тихим и глухим звоном. Так продолжалось несколько минут. Затем обессиленный Квазимода повалился на пол и, дрожа всем телом, сжался в клубок. Холодный металл, на котором он лежал, постепенно остудил его ярость. Мысли прояснились и голова начала снова соображать спокойно и трезво.

"Нужно что-то делать"

Он слышал множество различных звуков. Слух Квазимоды, за время проведенное им в Большом Ангаре, обострился настолько, что по далёким шагам и лёгкой вибрации он уже мог безошибочно определять направление, скорость и количество фаталоков, движущихся в нескольких сотнях метров от его камеры. На этот раз всё было как обычно. Несколько бронепехотинцев патрулировали длинные, почти не отличимые друг от друга коридоры по своим чётким, запрограммированным маршрутам.

Чтобы хоть как-то занять себя и на время отвлечься от тяжёлых мыслей, Квазимода попытался мысленно вычислить их местонахождение. Несколько секунд он сосредоточенно думал и тут, к его собственному удивлению, в его памяти вдруг возникла точная картина всего западного крыла Большого Ангара с сотнями этажей, километровыми тоннелями и бесконечными лабиринтами. Это открытие, в первую очередь, поразило его самого. Обычный человеческий мозг был просто не в состоянии запомнить такое количество информации. Или, может быть, в нём действительно есть что-то особенное? Поначалу Квазимода, не в состоянии прийти в себя от шока, лишь неподвижно сидел на одном месте и растерянно смотрел в темноту. Затем он поднялся на обе ноги. На лице появилась улыбка... собственная улыбка, о существовании которой он, казалось, навсегда забыл с тех самых пор как встретился с гангстером Карло. Возможно, ему было пока ещё рано списывать себя со счетов. Он может кое-что сделать и он непременно сделает то, что задумал.

Шаги ближайшего фаталокского солдата неторопливо удалялись в северном направлении. Квазимода приложил ухо к двери, после чего вставил отмычку в замок и, услышав знакомый щелчок, осторожно отворил засов. Совершенно бесшумно, словно тень, слившаяся с темнотой, он двинулся вдоль стены к противоположному концу коридора. Затем он поднялся на несколько этажей вверх и, безошибочно ориентируясь среди перекрёстков и развилок, а, также умело, обходя медлительных бронепехотинцев, вскоре вышел к наиболее охраняемому офицерскому отсеку. Его так никто и не заметил и ещё через пол часа пути пленник достиг, наконец, своей главной цели — стальной двери, ведущей прямиком в кабинет генерала Сириула.

Замок здесь оказался чуть посложнее, но и его вскрыть оказалось парой пустяков для умелых рук. Кабинет был пуст. Быстро проскочив внутрь, Квазимода остановился и посмотрел по сторонам. То что он искал, находилось прямо у противоположной стены. Центральный пульт управления ангаром состоял из сотен всевозможных кнопок и множества экранов с непонятными схемами и диаграммами. Квазимода уже достаточно слышал, из разговоров Сириула с другими офицерами, об этом приборе, чтобы уяснить для себя его исключительную важность. С центрального пульта осуществлялось управление почти всеми системами Большого Ангара, начиная от большинства автоматических дверей и заканчивая платформами для огромных космических кораблей, что хранились в этом здании, сотнями этажами ниже.

Внимательный взгляд уродливого горбуна неторопливо и сосредоточенно изучал панели приборов, опасаясь пропустить даже самую незначительную мелочь. Пока нужно просто всё хорошенько запомнить, а уже затем, в камере тщательно обдумать и проанализировать. Главная сложность для него, по прежнему, заключалась в неполном знании фаталокской письменности, представляющей из себя десятки тысяч иероглифов, на первый взгляд, практически не отличимых друг от друга. Впрочем, когда-нибудь он справится и с этим, а пока что нужно просто откладывать в памяти всё, что видишь перед собой.

Когда Квазимода уже почти закончил осмотр центрального пульта, внутри его вдруг неожиданно возникла какая то непонятная тревога. Он, словно каким то особым чувством, отчётливо уловил опасность, исходящую из стен кабинета, внутри которого он находился. Возможно, к входной двери была подключена сигнализация, каждый раз реагирующая на вход без специального доступа. В любом случае, оставаться здесь и дальше было равносильно смерти. Через мгновение вдали отчётливо послышался громкий топот десятков железных ног, бегущих в его направлении. Квазимода едва успел метнуться к выходу и укрыться за ближайшим поворотом, когда кто-то из фаталоков уже распахнул дверь кабинета и, ворвавшись внутрь, начал обшаривать помещение.

Пока он двигался назад к своей камере, Большой Ангар уже успел превратиться об огромный, кишащий муравейник. Целые отряды бронепехотинцев перекрывали коридоры и осматривали тёмные углы. Каким-то невероятным чудом, ему удалось незамеченным проскочить мимо всех их. К тому времени когда войска полностью оцепили всё западное крыло Большого Ангара, пленник уже был в своей камере и, свернувшись в клубок, с закрытыми глазами тихо лежал на полу.

Примерно через пять минут дверь рядом с ним вдруг резко распахнулась и на пороге появился старик Сириул в сопровождении нескольких высших офицеров. Один из них, тотчас, шагнул вперёд и с подозрением посмотрел на горбатое существо, мирно лежащее у стены.

-Может быть, это он залез в ваш кабинет? Все остальные пленники в это время находились под строгим наблюдением.

В ответ Сириул лишь отрицательно покачал головой.

-На него я подумал бы в самую последнюю очередь. Если бы я положил пищу в ящик, этот полоумный, наверняка, не догадался бы даже открыть крышку и взять её оттуда. Что уж там говорить о том, чтобы незаметным пройти через всю нашу систему безопасности.

-Никто другой не мог сделать это.

-Этот тоже отпадает. Ты только посмотри на него хорошенько. У него мозгов меньше чем у земляного червяка.

Несколько мгновений губернатор Земли внимательно смотрел на Квазимоду, после чего подошёл вплотную и едва заметно улыбнулся.

-Слушай, уродец, это случайно не ты сегодня решил немного поиграть с центральным пультом?

-М... м... мо...

-Пойдём отсюда. Случаи сбоев в оборудовании, конечно, происходят крайне редко, но, похоже, небольшие неисправности в сигнализации — это единственное разумное объяснение всему тому, что здесь произошло.

Для человека который не знает куда он плывёт, не существует благоприятных ветров.

Сенека.

Солнечная Система. Планета Земля. Примерно, около трёхсот километров к западу от Центраполиса. Спустя два месяца.

Это была пустыня. Бесконечная, необозримая пустыня с огромными песчаными дюнами и однотонным, унылым пейзажем, простирающимся до самого горизонта. Жара была просто невыносимой. С неба безжалостно жгло ослепительно-яркое солнце, а лёгкий ветерок с океана, лишь изредка долетая до этого раскалённого пекла, почти не приносил с собой такой долгожданной свежести и прохлады. Казалось, в таком месте как это уже не может существовать жизни и только редкие змеи и скорпионы, ползающие по песку да, кружащие где-то высоко над головой, стаи больших, чёрных стервятников вносили хоть какое-то разнообразие в эту мёртвую картину.

Размеренно стучали колёса и длинная повозка, сделанная из старого товарного вагона и приводимая в движение десятком рабов, вращающих рычаги, неторопливо катила вперёд по рельсам железной дороги. В передней части повозки, под дырявым тентом сидели двое. Один в чёрной, широкополой шляпе, выдающем во владельце торговца, и его помощник с военным биноклем в правой руке.

-Это опасное место. В этой части пустыни часто встречаются кочевники, нападающие на караваны, а скоро, вдобавок к этому, ещё и начнутся горы, просто кишащие разбойниками и головорезами. Нечего мне вообще было ехать в Центраполис. В последнее время этот маршрут не приносит почти никакой прибыли. Говорят, недавно рабы там перебили всех своих прежних хозяев. Чёртовы голодранцы! Мало того, что они больше почти не покупают нашу превосходную, хлопковую одежду, так у них ещё и нечем расплатиться даже за ту малость, что они у нас берут. Подумать только, за два десятка рубашек они вручили мне, в качестве раба, какого то полоумного дебила, который даже не помнит кто он такой и откуда. Нет. Больше уже никто не заставит меня ехать в этот разрушенный и умирающий город с его вечной ночью и фаталокскими патрулями. Полосатый и так убьёт меня, когда увидит, что за барахло я привёз в обмен на его товар. И кстати, мы пока ещё даже не уплатили свой налог королю железной дороги. Когда это случится, мы и вовсе останемся с голыми руками.

Кроме этих двух, а также рабов и кучи, сложенных друг на друга ящиков, в повозке находилось ещё несколько человек. В противоположном углу расположились трое вооружённых охранников и ещё один какой то странный тип. Он был немного выше среднего роста и крепкого телосложения, а бледная кожа и непривычные к дневному свету, прищуренные глаза сразу выдавали в нём жителя Центраполиса. За всё время пути он не проронил ни слова и лишь, неподвижно сидя на скамейке, смотрел куда-то в одну точку. Когда на горизонте впереди появились первые горные массивы, один из охранников вдруг не выдержал и, смеясь, толкнул его локтём в бок.

-Эй, приятель, что-то ты не слишком разговорчивый.

-Мне нечего тебе сказать.

-Как, хотя бы, твоё имя?

-Я не знаю.

-Он не знает своего имени — вот шутник,— после этих слов дружный и громкий хохот его товарищей на несколько секунд заглушил стук колёс и стоны уставших рабов,— Но ты, хотя бы, помнишь откуда ты?

-Несколько месяцев я был в плену у бандитов, что обитают на окраинах Центраполиса.

-А до этого?

-Я не помню.

-Опять "не помню". Ну, хоть что-то же ты должен помнить из того, что с тобой произошло.

-Нет.

-Тогда спроси что-нибудь у меня, а то надоело уже всю дорогу молчать и смотреть на твою кислую физиономию.

-Куда мы направляемся?

-О, это моя родина,— вспомнив свой дом, охранник вдруг оживился и на его лице тотчас заиграла радостная и довольная улыбка,— Это Долина Королей или, как её ещё называют — Долина Пяти Королей. До войны я работал полицейским шерифом в одном из этих городов, а сейчас охраняю закон и порядок уже в качестве стража торгового каравана. Формально всей этой местностью управляет какой то там фаталокский офицер со свитой в сотню хамелеонов, но так как они просто не в силах контролировать такую огромную территорию, реальная власть поделена здесь между пятью могущественными рабовладельцами. Это пшеничный король, мясной король, хлопковый король, а также король железной руды и король железной дороги. Я служу самому сильному и влиятельному из них — хлопковому королю Цезарю Полосатому. Скоро ты его увидишь. Его трудно будет ещё с кем-то спутать. А ещё, если мы успеем до заката, ты полюбуешься Новым Римом — нашей великолепной столицей. Вот это город! Не чета вашему задрипанному Центраполису, где никогда не бывает солнца и даже летом стоит такая холодина, что за пять минут можно продрогнуть до костей. В отличии от вас, у нас всегда тепло и солнечно, вино и местный самогон льются рекой, а красивые, загорелые женщины улыбаются тебе на каждом шагу.

-Так живут все ваши люди?

-Смеёшься, что ли? Купаются в роскоши только хозяева и их солдаты. Чтобы им было хорошо, десятки тысяч рабов, от зари до зари, гнут свои спины на хлопковых плантациях и только ночью возвращаются в свои дома, только для того, чтобы перекусить и поспать несколько часов перед новым рабочим днём. Впрочем, ты не бойся. Полосатый хороший и справедливый хозяин и если ты ему понравишься, он найдёт и для тебя какое-нибудь тёплое местечко.

К вечеру они, наконец то, приехали в Новый Рим. Городок, на самом деле, оказался совсем небольшим. По сравнению с Центраполисом это и вовсе было захолустье, вот только, правда, захолустье чистое и аккуратное. Кварталы рабовладельцев их встретили одно и двухэтажными домами с белыми стенами и красными, черепичными крышами. На улицах росли апельсиновые деревья. В окнах кабаков и борделей горел свет и оттуда слышалась музыка, крики и песни пьяных солдат, а также громкий смех девиц лёгкого поведения. Война, казалось, совершенно не затронула это место. Городок был словно каким то музейным экспонатом, в нетронутом виде сохранившимся здесь с девятнадцатого или двадцатого века.

Повозка подкатила к зданию железнодорожного вокзала и остановилась. Навстречу им, тотчас, выбежал какой то человек с факелом и, узнав среди прибывших владельца каравана, раскинул руки и бросился вперёд, чтобы поприветствовать старого приятеля.

-Дружище, давно я уже тебя не видел, старый ты лис. Как поживает наша прежняя столица? Как поездка? Как прибыль?

-Неважно.

Человек с факелом внезапно остановился и, опустив ладони, с тревогой посмотрел на своего друга.

-Что, совсем всё так плохо?

-Совсем. Торговля с Центраполисом больше не приносит прежней прибыли. Вот полюбуйся,— торговец обернулся и кивнул головой в сторону своего нового раба, неспешно выбирающегося из повозки,— Они всучили мне его в качестве платы за товар. И где они только смогли откопать такого полоумного? Не знаю, даже, как я объясню сегодня всё это Полосатому.

-Сегодня лучше уже ничего не объяснять. Злой как собака. Скоро заканчивается сезон сбора урожая и начинаются гладиаторские бои, а у него не хватает бойцов. Подумать только — четверо других королей и сотни рабовладельцев помельче съедутся со всей долины в Новый Рим только для того, чтобы посмотреть на пустую арену Колизея. В последние дни даже самые приближенные из аристократов боятся заходить в дом Полосатого. Говорят, он сидит там мрачнее грозовой тучи.

-Значит точно убьёт. Причём, уже сразу на пороге.

-Не спеши так быстро себя хоронить. Сейчас что-нибудь придумаем,— управляющий вокзалом обернулся и, оценивающе посмотрев на крепкую фигуру и мускулистые руки нового раба, вдруг, едва заметно улыбнулся,— И где, говоришь, ты достал этого бледного альбиноса?

-В Центраполисе.

-Как тебя зовут, парень?

Вместо раба тотчас ответил его хозяин:

-Он не знает. Вообще ничего не знает из того, что произошло с ним пару месяцев назад.

-А, что если сказать Полосатому, что ты привёз ему нового гладиатора? Малыш вроде не выглядит полным дистрофиком.

-Думаешь получится?

-А почему бы и нет. Колизей наполовину пуст и в ближайшее время в нём врят ли появится достаточно добровольцев, готовых убивать друг друга на потеху зрителям.

В ответ торговец лишь неуверенно пожал плечами.

-Делай, что хочешь.

Услышав это, управляющий вокзалом снова обернулся к рабу и, подняв вверх свой пылающий факел, осветил ему лицо.

-Слушай меня внимательно, малыш. Я сейчас просто предложу тебе два варианта, а ты уж сам выберешь какой из них тебе больше подходит. Вариант первый: завтра с утра ты отправляешься на хлопковую плантацию и будешь там, от заката до рассвета, под палящим солнцем таскать тяжёлые тюки, каждую минуту... каждую секунду проклиная тот день, когда ты родился на этот свет. Вариант второй: ты тотчас получаешь полную свободу внутри города, каждый день тебе будут приносить нормальную еду, а иногда даже приводить женщин. Цезарь Полосатый покровительствует гладиаторам. Когда-то, ещё до того как стать хлопковым королём, он и сам сражался на арене и поэтому он хорошо заботится о своих бойцах. Кстати, если сможешь пережить эти бои, то до следующего сезона, а это почти целый год, будешь и вовсе жить райской жизнью. Выбор достаточно очевиден. Впрочем, никто здесь не будет тебя принуждать, так как по правилам гладиатором может стать только доброволец.

Несколько секунд раб принимал решение, после чего, наконец, обернулся и утвердительно кивнул головой.

-Жизнь бойца для меня подходит больше чем жизнь сборщика хлопка.

-Вот и замечательно. А теперь ступай. Мои люди отведут тебя в бараки Колизея. До начала боёв остаётся ещё несколько месяцев и за это время ты сможешь там, как следует, отдохнуть и потренироваться.

Когда он ушёл, недавний хозяин ещё долго и с явным беспокойством смотрел ему вслед.

-Думаешь, из него и вправду что-нибудь получится?

-Сомневаюсь,— управляющий вокзалом опустил свой факел и по дружески похлопал торговца по плечу,— Знавал я таких и раньше. Сдохнет в первом же бою. Впрочем, даже и такой "гладиатор" как он, уже гораздо лучше чем вообще ничего.

Металл тоже болеет.

Металл тоже теряет свой блеск и покрывается ржавчиной и если за ним, как следует, не следить, он может и вовсе превратиться в труху.

Когда-то я и сам был серьёзно болен. Я думал — мой отлаженный механизм навсегда сломался и меня давно пора отправлять на свалку. Я ошибался. Я нашёл в себе силы, чтобы победить эту болезнь. Я стер с себя ржавчину и снова засверкал благородным, фаталокским блеском.

Я победитель!!! Я Железная Птица, которая победила Дикого Льва и теперь должна взлететь выше всех остальных. Ничто больше не может меня остановить. Я — это сила. Я — это разум. Я самое совершенное существо во вселенной и скоро наступит моё время править всем этим огромным миром.

Якус Сицилау.

Солнечная Система. Планета Земля. Центраполис. То же время.

-Смотри внимательно, Фарио. Весь мир, который ты видишь вокруг, теперь принадлежит мне!!!

Словно пытаясь обхватить всё окружающее его пространство, Якус вдруг раскинул в стороны руки и издал довольный, дьявольский смех, громким эхом разнёсшийся по всему Центраполису. С крыши Дворца Правительства город внизу выглядел маленьким и игрушечным. Словно муравьи, где-то там вдали копошились тысячи фаталоков-рабочих и десятки тысяч людей-рабов, защищавших завалы, строивших дороги и возводивших новые высотные здания.

-Пусть Сириул воюет себе со своими элианами. Землю он оставит мне. Я победил своего главного врага. Теперь я быстро зачищу подземелья Центраполиса, а затем примусь и за всю остальную планету. Скоро здесь всё будет выглядеть по другому. Земля станет ничуть не хуже Наги, а затем когда-то, возможно, и превзойдёт её по своей мощи и величию. Она станет моей новой столицей. Здесь я смогу основать своё собственное семейство, которое, благодаря моей гениальности, тотчас взлетит на первые роли в Империи. Я буду вторым по влиянию фаталоком государства после Императора, а когда-то, возможно, смогу сместить и его с этой должности.

-Мечты... мечты...

-Ты не веришь, что я способен на всё это? Как же так? Я победитель! Для того кто победил собственную судьбу, уже больше не может существовать никаких других непреодолимых преград во всей вселенной.

-Я знаю. Ты способен на многое. Твоя беда в том, что ты можешь в один миг разрушить всё то, что было создано твоими же руками. Ты пугаешь меня, Якус, и чем дальше тем всё сильнее. В твоей голове слишком уж много хаоса и неразберихи. В тебе нет пресловутой фаталокской последовательности и чёткости. Ты слишком непредсказуем и у тебя часто случаются перепады в настроении. Сегодня ты ликуешь и чувствуешь себя победителем, а завтра ты можешь снова впасть в депрессию и забыть о своём долге и своей чести. Ты безумен. Дикий Лев надломил твой разум и лишил тебя здравого рассудка. Внутри тебя по прежнему, словно, сидит какой-то сбой, который невозможно не только вылечить, но и даже просто объяснить с помощью обычной логики. Я не знаю чего от тебя ожидать в самое ближайшее время, да, впрочем, ты, наверняка, и сам даже не подозреваешь куда направишься через месяц и уж, тем более, через год.

-Ты прав, Фарио... я действительно безумен,— Якус медленно направился к краю крыши и остановился лишь в нескольких сантиметрах от обрыва. Тяжёлая, гидрофатовая техноплоть замерла на одном месте. Внешне этот массивный кусок металла казался совершенно спокойным и только сам его владелец мог сейчас знать, что за ужасная и напряжённая борьба шла в те минуты под прочной, бронированной оболочкой,— Я больше не в состоянии отвечать за собственные поступки, но, к счастью, у меня есть ты, чтобы остановить меня в момент безумия. Ты мой здравый смысл и холодный рассудок. Мы единое целое. Вместе мы — непобедимая железная птица. Я — это крылья, способные поднять её выше всех остальных, а ты — глаза и мозг, управляющие этими крыльями и не позволяющие птице лететь прямо навстречу своей гибели. Всё у нас получится. Я буду внимательно слушать твои советы и вместе мы достигнем того о чём даже не может и мечтать ни один другой фаталок во всей Империи.

Прежде чем ответить, Фарио долгое время лишь напряжённо собирался со своими мыслями, тщётно пытаясь разгадать эту чужую и странную, вторую душу, заключённую с ним в одной техноплоти.

-Я очень хотел бы разделять твой оптимизм. Я был бы безумно счастлив видеть наше будущее таким, каким ты его мне рисуешь. Я тоже хотел бы подняться над другими фаталоками и достичь высот недосягаемых для всех остальных. Но, к сожалению, все твои планы так навсегда и останутся лишь расплывчатой мечтой. Извини... Я знаю тебя слишком хорошо и именно поэтому я больше уже не могу верить твоим словам...

Жизнь гладиатора очень проста. Поспал, поел, выпил вина, развлёкся с женщиной, снова поспал, снова поел, помечтал в одиночестве о будущем... а затем вышел на арену и отдал свою жизнь на потеху зрителям.

Цезарь Полосатый — хлопковый

Король и правитель Нового Рима.

Солнечная Система. Планета Земля. Новый Рим. То же время.

В этот день бараки гладиаторов, как и обычно, были наполнены привычной суетой, криками, грубыми шутками и руганью. Кто-то лежал, кто-то тренировался, кто-то играл в карты или кости, несколько человек о чём-то оживлённо спорили и выясняли друг с другом отношения, а некоторые — так и вовсе, мертвецки пьяные мирно спали на своих кроватях. Бойцы арены оказались такими разными и в тоже время, в чём-то, так похожими друг на друга. Сквозь густую пелену табачного дыма можно было отчётливо разглядеть их крепкие и гибкие тела с литой мускулатурой, вызывающие, эпатажные причёски и татуировки, а также взгляды — полные бесстрашия и собственного превосходства.

Когда в помещёние вошёл новый боец, почти никто даже не обратил на него внимания. Лишь только несколько гладиаторов на миг обернулись в его сторону и, криво усмехнувшись, тут же вернулись к своим делам. Когда же новичок, перешагнув через валяющееся у самого порога чьё-то пьяное тело, подошёл к ближайшей пустующей кровати и присел на её край, с верхнего яруса к нему тотчас опустилась чья-то голова, увенчанная копной длинных, чёрных волос с проседью и такого же цвета бородой.

-Новенький, что ли?

Незнакомец с кошачьим проворством прыгнул вниз и тотчас, без приглашения, уселся рядом со своим новым соседом.

-Похоже, что да?

-Как твоё имя, малыш?

-У меня нет имени.

-Безымянный, что ли? Вот шутник... В таком случае, скажи хотя бы откуда ты.

-Я не знаю.

В ответ сосед с верхнего яруса тотчас залился тихим, почти беззвучным смехом. С виду это был мужчина лет сорока пяти, невысокий, худосчавого сложения и с чёрными от татуировок, цепкими руками.

-Слушай, парень, если ты, по каким то так причинам, не хочешь говорить о своём прошлом, то знай, что мне абсолютно плевать кем ты там был раньше и чем занимался. Мы здесь, кстати, все далеко не ангелы и скоро ты сам в этом убедишься.

-Эти люди вокруг — они тоже гладиаторы?

-Нет. Ты попал в женский монастырь со строгими послушницами,— сказав это, старик вдруг снова тихо рассмеялся,— Впрочем, ты не обижайся на мой нездоровый юмор. Знаешь, здешнее общество из убийц и головорезов способно всего за пару месяцев сделать из порядочного человека похабника и пьяницу. Давай, я лучше немного расскажу о тех типах с кем тебе, возможно, в самое ближайшее время придётся сразиться на арене.

В руке старика тотчас появилась железная фляжка и, отпив из неё несколько глотков, он передал её своему новому знакомому.

-Попробуй пойло для настоящих мужчин. Адская вещь — я тебе скажу. Натуральный напалм. Его гонят и поставляют нам местные жители, пытаясь, таким образом, перетравить всех гладиаторов, чтобы их собственные жёны не бегали затем по ночам в наши бараки.

Попробовав крепкий и подозрительно пахнувший самогон, Безымянный громко закашлялся.

-Ничего... в первый раз простительно. Потом привыкнешь.

Старик забрал назад свою фляжку и, одним залпом выпив сразу почти половину её содержимого, указал пальцем на ближайшего гладиатора.

-Видишь вот этого грязного и тупого болвана с жирными волосами? Его все здесь называют Животное. Если ты вдруг прикончишь его на арене, то ни один человек во всём Новом Риме, ни на минуту, не пожалеет эту безмозглую скотину. Сам видел как он руками вырывал сердце у поверженного противника и съедал его на глазах у тысяч зрителей. Одноглазый тип в чёрном балахоне, что лежит неподалёку от него — это Корсар. Тощий мальчишка, сидящий на шпагате в правом углу — Фехтовальщик. Будь с ним поосторожней. За минуту он может раз двадцать проткнуть тебя своей рапирой. Дальше идут Бритва и Дальнобойщик. Эта парочка всегда вместе и никогда не расстаётся. По моему, эти двое — просто голубые. Следующие, сразу по очереди: Язычник, Ахиллес и Дракула. Только не спрашивай у меня почему у них такие имена. Всё равно не знаю. Неподалёку от них, на циновке медитирует чудак с налысо бритой головой и пустыми, безумными глазами. Это Пророк. Парень, похоже, совсем свихнулся. Бывает, что он часами бормочет что-то себе под нос на непонятном языке. Говорят, что так он общается с духами умерших.

А вот в левом углу уже расположилась наша местная мафия. С этими троими лучше не связываться. В случае чего, прикончат и выбросят прямо на улицу. Их здесь боятся все, в том числе и охранники. Тот который невысокого роста и коренастый — это Бонапарт. Он у них что-то вроде казначея. Хитрый, скользкий и опасный тип. Двухметрового, здоровенного африканца называют Годзилла. Уже одно его имя говорит само за себя. Руками он с лёгкостью ломает позвоночники своим соперникам. А вот, наконец, и их главарь. Видишь того мускулистого азиата с холодным, презрительным взглядом и длинными волосами, заплетёнными в косу. Это Син Тай, принц разбойников-горцев, которого Полосатый взял в плен во время одного из налётов. Он здесь уже несколько лет и я ещё ни разу не видел человека, который так виртуозно владел бы мечом. Не хотел бы я выйти против него на поединок. Впрочем, я и жив то до сих пор лишь потому, что жеребьёвка пока ещё, к счастью, не свела нас обоих на арене.

Ну вот, кажется, я и рассказал тебе немного о самых известных обитателях Колизея. Ещё десятка два бойцов шляются по городу, пугая мирных жителей своим внешним видом и манерами. Нам почти всё сходит с рук. Полосатый покровительствует гладиаторам, ведь когда-то он и сам был одним из нас. Он выиграл дюжину боёв и по здешним законам имел право бросить вызов тогдашнему правителю Нового Рима — Водяному и, в случае победы, занять его место. Я хорошо помню тот бой. Перед тем как испустить дух, Водяной ещё тогда хорошенько попортил ему физиономию своим трезубцем. За это он получил жуткую и мучительную смерть. А Полосатому досталась корона хлопкового короля, звание Цезаря и четыре длинных шрама через всё лицо, из-за которых за ним, кстати, и закрепилось прозвище Полосатый. Вот такие вот у нас здесь порядки... такая жизнь. Слабый погибает и выживает сильнейший. Жестоко, но справедливо.

С какой-то особой грустью проговорив эти последние слова, старик вдруг замер и некоторое время лишь задумчиво смотрел куда-то вперёд. Затем он, правда, снова обернулся к своему новому соседу и, печально усмехнувшись, протянул ему свою правую руку.

-Кстати, меня самого зовут Столетний. Мне, конечно же, не сто лет, а всего лишь чуть больше сорока, но даже и в таком возрасте как у меня гладиатору уже давно пора отправляться на пенсию. Пенсия у нас особенная. Это одинокая могила за чертой города и скромная, глиняная табличка, на которой будут записаны только лишь твоё имя и те победы, что ты успел одержать в Колизее.

-Неужели это судьба каждого бойца — драться и погибнуть на арене, под крики многотысячной толпы?

-Нет, малыш. Каждый сам выбирает свою судьбу. Лично меня такой финал вполне устраивает, но это вовсе не значит, что так должен жить каждый. Вообще, путей очень много. Жизнь — непредсказуемая вещь и никто и не догадывается какой шанс она тебе может подарить завтра или через год. Главное всегда иметь свою цель. Главное знать куда ты сейчас идёшь и тогда, рано или поздно, ты сам сможешь, как захочешь, изменять мир вокруг себя.

Надежда погибла. После смерти Виктора Моргана нас, жителей Подземного Центраполиса снова ждёт смерть и рабство. Победы остались в прошлом. Теперь, без своего лидера, мы терпим одно поражение за другим. Силы слишком неравны. Враг появляется словно ниоткуда и безжалостно наносит свои сокрушительные победы. Наши враги — это тысячи хорошо вооружённых хамелеонов и их предводитель — безумный фаталокский генерал, которого мы называем Мясник-Фарио. Для нас он словно дьявол, спустившийся на землю. Он неутомим. Он не знает жалости и сострадания. Где бы он ни появился, вокруг него царят только лишь смерть и разрушения. Сложно сказать точно чего он добивается, но возможно его цель — это просто, раз и навсегда, истребить весь род человеческий.

Неизвестный автор.

Солнечная Система. Планета Земля. Спустя два месяца.

Версаль пал. От огромного и некогда величественного и прекрасного здания Подземной Оперы теперь остались одни только чёрные и обгорелые стены. Словно какой-то безумный и смертоносный вихрь пронёсся по этим залам, оставляя за собой лишь трупы и пожарища. Всё вокруг было покрыто пеплом и грудами горящих скамеек, залито кровью и завалено телами защитников, погибших здесь в неравном бою.

Это была полная катастрофа. Хамелеоны появились совершенно неожиданно, когда почти все ещё спали и, окружив крупнейшее селение подземного города плотным кольцом, одновременно, со всех сторон обрушили на него всю мощь своего оружия. Кому-то, правда, удалось уйти, но большинство людей нашли здесь свою смерть, отчаянно защищая свою свободу.

Теперь всё уже закончилось. Хамелеоны покинули здание и только лишь одно огромное, странное существо в массивной техноплоти продолжало, по прежнему, подобно гигантской чёрной тени, блуждать среди развалин. Из груди фаталока, время от времени, вырывался ужасный, адский смех. Увидев труп, он, каждый раз, останавливался и сжигал его из своего огнемёта с такой дикой ненавистью, словно люди даже мёртвыми всё ещё продолжали представлять для него смертельную опасность.

-Что же ты, Фарио, до сих пор ещё не поздравил меня с этой блестящей победой?

-Мне не с чем тебя поздравить. Таких как ты люди называют маньяками. Твоё поведение недостойно фаталока. Солдатам Великой Империи на завоёванных планетах иногда приходилось быть холодными чистильщиками, но они никогда не были кровожадными изуверами.

-У людей также есть поговорка: "Победителей не судят".

-Взятие Версаля не было победой. Это была бессмысленная и дикая бойня. Воин часто вынужден уничтожать своих врагов, но он не может, как ты, чувствовать при этом наслаждение и блаженство. Зачем, скажи мне, было истреблять столько аборигенов, если можно было отправить всех их в верхний город на строительные работы и расчистку завалов?

-Тебе никогда не понять меня,— Якус вдруг остановился и, увидев, лежащее на полу, мёртвое тело молодой женщины, замахнулся и изо всех сил пнул его своей тяжёлой, металлической ногой,— Я ненавижу весь этот проклятый народ!!! Сколько горя они принесли мне за мою короткую жизнь!

-По моему, до недавнего времени ты ненавидел только Дикого Льва. Теперь его нет, но ненависть внутри тебя по прежнему осталась. Она стала твоей неотъемлемой частью. Если ты даже полностью уничтожишь всё население этой планеты, ты, по прежнему, будешь кого-то ненавидеть. Ненавидеть окружающий тебя мир, ненавидеть своих соотечественников, а больше всего — ненавидеть самого себя.

-Молчи, ничтожество!!! Как ты, вообще, смеешь так разговаривать с величайшим офицером Империи? Если бы ни я, ты всю свою оставшуюся жизнь закручивал бы гайки на пулемётных турелях.

-Это было бы для меня гораздо лучшим вариантом. Я честно и безупречно выполнял свою маленькую работу под командованием твоего отца, который, в отличии от тебя, действительно является великим фаталоком. Если бы у меня сейчас был выбор, я, не колеблясь, предпочёл бы служить незаметной пешкой в армии честного и благородного Сириула, вместо того, чтобы быть первым советником у его лживого и безумного сына.

-Добрый день, дамы и господа!!!— пытаясь перекричать шум многотысячной толпы зрителей, невысокий, рыжий человек, окружённый дюжиной танцовщиц в центре арены, поднёс к губам громкоговоритель и проорал на всю мощность своего горла,— Сегодня, как уже и многие годы подряд, я рад сообщить вам, что сезон гладиаторских боёв объявляется открытым.

В ответ послышался шквал аплодисментов. Ведущий с повадками циркового клоуна, одетый в смокинг, чёрный цилиндр и яркую, гавайскую рубашку, раскинул в стороны руки и полуобнажённые танцовщицы тотчас закружились вокруг него в быстром и ритмичном танце.

-Смотрите внимательно. Те, кого вы так долго ждали, скоро предстанут перед вами во всей своей красе. Сильные и бесстрашные, жестокие и великодушные — они готовы, только ради вас, драться и отдавать свои жизни на этой арене. Встречайте... они уже здесь!!!

Тяжёлая дверь с грохотом распахнулась и под глухие удары барабанов, пол сотни гладиаторов неторопливо вышли на арену Колизея. Яркие лучи солнца играли на их доспехах и загорелых, мускулистых телах. Многие из них специально красовались перед зрителями, размахивая в воздухе оружием и издавая воинственные и дикие вопли. В ответ на это, со всех сторон тотчас послышался громкий свист и крики восторга. Публика была довольна. Для провинциальной аристократии Долины Королей, редко выезжающей за пределы своих городов и поместий, ежегодные гладиаторские бои были, пожалуй, единственным поводом, чтобы собраться вместе, повеселиться, заключить важные сделки и просто обсудить последние новости, начиная от недавнего известия о резком падении цен на сахар и заканчивая слухами о бандах степных кочевников, нападающих на караваны и безнаказанно шныряющих уже у самых стен Нового Рима. Когда бойцы, пройдя своеобразный круг почёта, через несколько минут покинули арену, в центр снова выбежал ведущий и, кривляясь, прокричал в свой громкоговоритель:

-А теперь, дамы и господа, приготовьтесь делать крупные ставки. Сегодня нас здесь ждёт три громовых поединка и в первом бою встречаются: могучий мастер клинка по имени Бритва и наш ветеран — хитрый и опасный Столетний.

Тип в смокинге и цилиндре тотчас отбежал в сторону и поскорей занял своё место комментатора в первом ряду. После этого две двери в противоположных частях арены одновременно распахнулись и двое бойцов вышли в центр и под крики толпы двинулись друг на друга.

Бритва был высоким и упитанным, Столетний, напротив, небольшого роста и худощавым. Посчитав своё физическое превосходство более чем внушительным, первый боец начал поединок необычайно резво и агрессивно. Один за другим, он наносил сильные и быстрые удары тяжёлым мечом, но все они, правда, к его немалому удивлению, уходили куда-то в пустоту. Старик словно играл с ним. С невероятным проворством он легко уходил от атак, изматывая противника и успевая ещё, ко всему этому, шутить и издеваться над этим жирным и неуклюжим боровом.

-Что, промахнулся, приятель? Ничего, попробуй ещё разок... Устал, бедняжка. Давно тебе говорил — садись на диету... И не вздумай меня лапать, я тебе не девушка. Лапай лучше своего дружка Дальнобойщика.

Побагровев от злости, Бритва крепче сжал меч и, собрав последние остатки сил, метнулся вперёд, чтобы одним ударом прикончить соперника. Удар, правда, получился вялым и медленным. В тот же миг старик отскочил в сторону и, оказавшись прямо за спиной толстяка, мёртвой хваткой обхватил ему шею. Некоторое время Бритва ещё метался по арене, пытаясь сбросить Столетнего. Эта борьба продолжалась, наверное, секунд десять. Зрители хохотали над неповоротливым увальнем, а ведущий, один за другим, отсылал в его сторону свои язвительные и циничные комментарии. Наконец, тот не выдержал и, задыхаясь, упал на колени. Старик ещё немного повисел на его спине, после чего достал из ножен свой кинжал и быстрым движением перерезал горло противнику.

Истекая кровью, Бритва повалился на песок. Подождав когда носильщики, наконец, унесут с арены мёртвое тело, ведущий подбежал к Столетнему и, схватив его правую руку, поднял её над своей головой.

-Друзья мои, вы все видите нашего победителя! Старый лис доказал, что он ещё на многое способен и его пока рано списывать со счетов. Впрочем, те кто сделал неверную ставку, не спешите расстраиваться. Нас ждёт новый бой. Приготовьтесь и не падайте в обморок, так как тот, кого вы сейчас увидите, внушает ужас и панику уже одним только своим внешним видом. Он безобразен, он беспощаден, он непобедим. Он будет ещё долго сниться вам в кошмарных снах. Встречайте — это Животное!!!

В тот же миг воздух задрожал от ужасного, дикого рёва и на арену вышло существо больше похожее на гориллу чем на человека. Он был огромного роста, обросший и одетый в какие-то рваные лохмотья. Одной рукой он, словно игрушкой, размахивал в воздухе тяжёлым, тридцатикилограммовым молотом, а другой — неистово бил себя в грудь. Ведущий не солгал. Один только внешний вид этого дикаря мгновенно вызвал у зрителей волну ужаса и отвращения.

-Испугались? А теперь на миг представьте, каково мне находиться здесь, всего в двух метрах от этого дикого зверя. Впрочем, мне ещё нужно объявить и второго бойца. Противником Животного будет человек-загадка. Никто не знает кто он такой и откуда прибыл. Никто даже не знает его имени и поэтому мы здесь зовём его просто — Безымянный. В чём его тайна и какие ужасные преступления он пытается скрыть от нас своим молчанием? Скорее всего, никто и никогда этого так и не узнает. Впрочем, всё это не так уж и важно. Куда важнее то, что он здесь и он готов бросить вызов непобедимому монстру. Встречайте нашего новичка — таинственного и загадочного Безымянного!!!

После того как толпа зрителей начала скандировать и требовать начала поединка, Безымянный с тяжёлым топором в правой руке, наконец, всё же появился в проёме дверей и неторопливо двинулся к центру арены. Проходя мимо, победитель прошлого боя Столетний улыбнулся и по дружески похлопал его по плечу.

-Удачи тебе, парень. Как следует, врежь этому тупому идиоту.

Некоторое время оба бойца просто стояли на одном месте, внимательно изучая друг друга. Гул толпы становился всё громче. Расценив это как свою поддержку, Животное вдруг заревел и, размахивая молотом, бросился на своего противника. На удивление, атака этого дикаря оказалась просто молниеносной. Такой удар мог бы сразу сокрушить кого угодно, но ещё раньше Безымянный успел отскочить в сторону и тяжёлое, грозное оружие великана со всего размаху лишь зарылось в сыпучий, жёлтый песок. Вместе с другими зрителями, ведущий тотчас вскочил со своего места и с удивлением уставился на поле схватки.

-Вы, только, посмотрите. Мало кому ещё удавалось уходить от такой атаки. Оказывается, Безымянный далеко не так прост, как некоторые здесь подумали. Вглядитесь внимательно в его отважное и благородное лицо. Это же настоящий викинг, не знающий, что такое страх и сомнение.

Разъярённый неудачей, Животное снова бросился в бой, но Безымянный легко блокировал топором его молот и тут же врезал ему кулаком в челюсть с такой силой, что тот упал на колени. Следующий удар коленом в голову отбросил огромного великана на спину. Толпа, буквально, взорвалась шквалом аплодисментов. Животное быстро поднялся на ноги и вытер рукавом кровь с лица. Словно разъярённый бык, он посмотрел на своего обидчика, глазами полными злобы и ненависти, а затем снова ударил себя кулаком в грудь и издал дикий и первобытный рёв.

После секундной передышки, почти одновременно, противники бросились друг на друга. Земля, казалось, задрожала от этих тяжёлых и стремительных шагов. За несколько коротких мгновений они пробежали, разделяющее их, расстояние, после чего до ушей зрителей донеслись звуки лязганья железа и хруста переломанных костей. Всё произошло так быстро, что, поначалу, никто даже не понял, что это там такое случилось. Только уже затем, когда немного рассеялась пыль, люди в первых рядах увидели, что Безымянный стоит в центре арены, а поверженный Животное с пробитым черепом валяется не песке, у самых его ног.

В один миг, свист и крики восторга разнеслись по всему Колизею. Животное явно не являлся любимцем публики и поэтому многие здесь были искренне рады, что больше не увидят его уродливую физиономию. Ведущий живо сорвался со своего места и, подбежав к победителю, как обычно, поднял вверх его правую руку.

-Молодец, парень. Здорово ты проучил этого дикаря. Иди отдохни, сними девочку и хорошенько выпей за победу. Хотя, я на твоём месте, сейчас снял бы целый этаж в борделе, напился до чёртиков и, напоследок, разбил бы кому-нибудь морду. Сегодня ты можешь делать, что хочешь. Никто в Новом Риме не осудит гладиатора, победившего на арене.

Достопочтенные дамы и господа, думаю, никто не будет спорить с тем, что это был великолепный бой! Не знаю как вы, но я под впечатлением. Впрочем, пока ещё не спешите расходиться. Сегодня нас ждёт ещё один поединок и в нём встретятся двое лучших бойцов нашего города. Встречайте... человек разговаривающий с духами, вечно мрачный и вечно угрюмый — Пророк. Его противника, думаю, вы все здесь очень хорошо знаете. Если на земле, один раз в тысячу лет, и рождается идеальный боец, то это он. В прошлом он был самым опасным врагом всей Долины Королей, а сегодня он развлекает нас на нашей же арене. Встречайте его. Принц горцев-разбойников и наш чемпион, непревзойденный мастер клинка, непобедимый и молниеносный Син Тай!!!

С Син Таем Безымянный встретился уже у самого выхода. Этот высокий и мускулистый азиат лишь мельком взглянул на недавнего победителя и, не останавливаясь, пошёл дальше. В нём не чувствовалось ни капли волнения. Напротив, каждый его шаг, каждое движение были наполнены необыкновенным спокойствием и каким-то особым изяществом, присущим только настоящим воинам. Он не кривлялся перед толпой и не выкрикивал угроз в адрес своего противника. Казалось, исход боя был для него уже давно известен. Его правая рука лежала на рукоятке длинного меча, а в холодном, бесчувственном взгляде чувствовалась необыкновенная сила воли и непоколебимая уверенность в собственном превосходстве.

Пророк поджидал его в самом центре арены. Он был одет в длинный, чёрный плащ с капюшоном, расшитый непонятными золотистыми символами. Некоторое время он просто неподвижно стоял на одном месте, нашёптывая что-то себе под нос. Когда же противник подошёл поближе, Пророк неожиданно сделал резкий шаг ему навстречу и взмахнул перед ним своей смертоносной утренней звездой. В один миг ужасное оружие, представляющее из себя длинную, железную цепь с тяжёлым и шипастым ядром на конце, словно растворилось в воздухе. Вращаемое над головой с невероятной скоростью, оно было почти незаметно для человеческого глаза и издали чем-то даже больше напоминало лопасти летящего вертолёта.

Но, похоже, даже такая демонстрация ловкости ничуть не смутила Син Тая. Он спокойно и внимательно следил за каждым движением своего соперника, а когда тяжёлое ядро, на огромной скорости, наконец, метнулось в его сторону, он просто сделал плавный шаг в сторону и, в одно мгновение достав из ножен свой меч, нанёс им один-единственный молниеносный удар.

После этого время на арене, словно, остановилось. На трибунах повисла мёртвая тишина и несколько секунд противники просто неподвижно стояли друг напротив друга. По гладкому, отполированному металлу потёк ручеёк красной и тёплой крови. Неторопливым движением руки Син Тай вытер его со своего клинка и затем спрятал меч обратно в ножны. Ещё через мгновение, разрубленный на две части Пророк, замертво рухнул на жёлтый песок.

Поначалу казалось, что публика просто оцепенела. Люди не верили своим глазам и поднимались со своих мест, чтобы получше рассмотреть, что же там такое произошло на арене. Затем, где-то там, на задних рядах, вдруг послышался чей-то робкий и одинокий выкрик:

-Син Тай, ты лучший!

-... ты лучший!!!— вслед за этим отозвалась хором вся многотысячная толпа,— ты непобедим.

Самому чемпиону, похоже, не было абсолютно никакого дела до зрителей, с восторгом выкрикивающих его имя. Его взгляд с безразличием пробежал по рядам, а когда ведущий уже со всех ног бросился к нему, чтобы объявить победителя, Син Тай вдруг развернулся к нему спиной и неторопливо направился прочь с арены.

В этот день ещё одна группа беженцев прибыла в Беверли Хиллз. Люди, не останавливаясь, шли целые сутки. Они спешили. В их лицах читались страх и растерянность и лишь после того как они оказались внутри и за ними закрылись тяжёлые ворота, многие из них, наконец, перевели дух и перестали испуганно озираться по сторонам.

Навстречу прибывшим вскоре вышел Грин. С нескрываемой тревогой, он внимательно осмотрел эту голодную и измученную долгим переходом толпу с десятками раненных и находящихся при смерти.

-Откуда вы?

-С Большой Свалки. Селение захвачено хамелеонами...

-Как же так?— словно отказываясь верить в услышанное, старик, едва заметно, покачал головой,— Это же была такая хорошо укреплённая крепость.

-Хамелеоны застали нас врасплох и атаковали сразу со всех сторон. Мы ничего не смогли противопоставить мощи их оружия.

-Я понимаю... в последнее время эти ручные шавки фаталоков снова набирают силу и одерживают одну победу за другой. Мы обречены. Сначала мы потеряли Версаль, затем десятки селений помельче и вот, наконец, дошла очередь и до Большой Свалки. Ах, если бы только Виктор сейчас был с нами... всё пошло бы совсем по другому. Он так успешно вёл нас к победе, а мы умудрились всё растерять всего за каких-то несколько месяцев.

-Это наша судьба и мы уже бессильны бороться с неизбежностью.

Грин обернулся назад и увидел как, держась за перила, по лестнице медленно спускается вниз Фиона. Лицо её было неподвижно, а в, направленных в одну точку, незрячих глазах читалась лишь, едва скрываемая, печаль и обречённость.

-Но как нам жить дальше? Ты ведь знаешь будущее, так скажи нам — что делать?

-Накормите этих людей и дайте им возможность отдохнуть. Совсем скоро здесь начнётся настоящий ад. Нам уже больше некуда бежать. Беверли Хиллз — последнее оставшееся свободное поселение во всём Подземном Центраполисе и оно уже окружено хамелеонами. Через несколько дней они пойдут на штурм. Искра надежды потухла. Наша борьба закончилась. Готовьтесь к самому худшему.

В это утро бараки гладиаторов были абсолютно пусты. Большинство выживших на арене бойцов, празднуя свои победы, напивались в барах или шлялись по городу. Снаружи ярко светило солнце, играла музыка и слышались пьяные песни. В эти недели весь Новый Рим, словно, превратился в огромный, сплошной карнавал. И только один-единственный человек здесь был, казалось, далёк от всего этого буйного веселья.

Вот уже несколько часов подряд Безымянный неподвижно сидел на своей кровати, обхватив голову руками. Он был один... один во всём этом огромном и безумном мире. Он думал о чём-то своём и в его глазах, всё время глядящих в одну точку, читалась лишь грусть да непонятная и необъяснимая тревога, возникшая из ниоткуда и, чёрным комом, осевшая где-то там, в застенках его собственной души.

Неожиданно на коридоре послышались чьи-то шаги и через несколько секунд в дверном проёме показалась фигура Столетнего. Увидев, что его новый приятель сидит здесь чернее грозовой тучи, он тихонько подошёл к нему и присел рядом на край кровати.

-Тебя что-то беспокоит, парень?

-Скорее, меня что-то тревожит и я не могу понять, что именно.

-Может ты переживаешь по поводу следующего поединка?

-Нет, это нечто другое и нечто гораздо более важное.

-Что-то из твоей прошлой жизни?

-Я не знаю,— Безымянный медленно обернулся к старику и, растерянно посмотрев на него, лишь пожал в ответ плечами,— Я и вправду не знаю, что со мной такое происходит.

-Странный ты человек, малыш. Увидев тебя впервые, я сразу не поверил во все твои рассказы о потере памяти. Я думал, ты просто хочешь что-то скрыть от всех нас. Теперь я понимаю, что ошибался. Ты не такой как все мы. Ты другой. В тебе есть что-то особенное. Глядя на тебя, я вижу книгу, из которой, словно, кто-то вырвал все её страницы. А ещё я вижу человека без прошлого, который, на самом деле, является лишь тенью кого-то другого. Тот, первый был благородным и возвышенным, а ты — лишь его физическая оболочка без души и даже без имени. Кто же ты такой, на самом деле, приятель?

-Я не помню... но я очень хочу это вспомнить.

-Может, я мог бы тебе в этом помочь?

-Нет. Думаю, я сам разберусь... Мне просто нужно время.

Следующие пол часа они уже больше не разговаривали. Просто сидели так в полной тишине и думали каждый о своём. Наконец, снаружи снова послышались чьи-то шаги и в бараки, скрипя тяжёлыми сапогами, вошёл вооружённый ружьём стражник.

-Столетний, твой бой начинается ровно через пять минут.

-И кто противник?

-Син Тай.

Услышав это имя, старик вдруг побледнел и в его глазах тотчас исчез его привычный, живой блеск. Он медленно поднялся и, напоследок похлопав своей рукой по плечу Безымянного, двинулся к выходу.

-Прощай, друг.

-Но ты ведь ещё вернёшься?

-Нет. Против Син Тая у меня нет никаких шансов. Рано или поздно, это должно было произойти. Моё время вышло. Если останешься жив, прошу тебя, приди хоть раз на мою могилу. Кроме тебя больше некому будет помолиться о моей грешной душе.

Безымянный вдруг вскочил на ноги и, сделав несколько шагов в сторону двери, загородил путь стражнику своим мускулистым телом.

-Давай, я пойду вместо него.

-Результаты жеребьёвки уже объявлены. К тому же, не спеши, парень, так рано отправляться на тот свет. Твоё время ещё придёт. Скоро Син Тай вырежет всех вас, а затем бросит вызов Полосатому и, победив его, станет нашим следующим правителем. Гуляй и веселись, пока есть такая возможность, ведь скоро, с новым цезарем для нашего города настанут по настоящему чёрные деньки.

До арены они дошли вместе, но внутрь пустили уже только одного Столетнего. Когда Безымянный хотел было последовать за своим другом, перед самым его лицом вдруг скрестились две тяжёлые, стальные секиры стражников и ему пришлось отступить назад.

Син Тай, к тому времени, уже поджидал своего соперника. Увидев его, старик достал свой меч и с обречённым видом двинулся прямо на него. Первый удар Столетнего был быстрым и внезапным. Ещё чуть-чуть и он, казалось, разрубил бы на две части голову азиата. Но ещё раньше тот выхватил свой клинок и мгновенно отбил атаку. Следом за ним последовал ещё один выпад, но и он тоже не достиг свей цели. Старик атаковал снова и снова, но, как он ни старался, Син Тай всегда был на мгновение быстрее его. Поединок представлял из себя странное зрелище. Двое противников сошлись в смертоносной схватке и у каждого из них был свой стиль и свой темперамент. Один, словно дикий зверь, метался из стороны в сторону, размахивая своим мечом. Второй стоял на одном месте и чёткими, рассчитанными до миллиметра движениями легко отражал этот напор.

Такая борьба продолжалась, наверное, минут десять. Безымянный всё это время следил за происходящим, когда неожиданно, прямо на его глазах, Син Тай вдруг сделал короткий выпад вперёд и тотчас его острое, стальное лезвие рассекло грудь Столетнего. Старик сделал шаг назад, украдкой посмотрел на свою ужасную рану и, истекая кровью, снова бросился в бой. Он, казалось, совсем не чувствовал боли и, словно одержимый, продолжал, один за другим, наносить удары. Через некоторое время азиат снова повторил свой приём. Публика на трибунах ахнула. Безымянный бросился вперёд и лишь только пятеро стражников, вцепившись в него сразу с нескольких сторон, с трудом удержали его на месте. Столетний упал на одно колено. Перед глазами всё поплыло, но слабеющая рука продолжала, по прежнему, мёртвой хваткой сжимать меч. Из груди вырвался тихий стон. Он медленно поднялся на ноги и, шатаясь, снова вступил в схватку. Когда он подошёл вплотную к противнику и замахнулся для новой атаки, Син Тай вдруг, со скоростью пантеры, метнулся вперёд и своим острым клинком насквозь пробил живот старика. Дрожащие пальцы ещё несколько мгновений хватали воздух, пытаясь вцепиться в горло соперника. Затем жизнь оставила Столетнего. Лёгкие в последний раз вдохнули воздух, глаза закрылись и тело, потеряв прежнюю силу, обмякло и медленно опустилось на землю.

Публика снова взорвалась аплодисментами и Син Тай, как и прежде не дожидаясь объявления победителя, демонстративно развернулся и направился к выходу. В то же время Безымянный, наконец вырвавшись из цепкой хватки пятерых стражников, выбежал на арену и склонился над стариком. Как ни странно, Столетний был пока ещё жив. Его веки на миг приоткрылись и, увидев своего приятеля, он даже, напоследок, улыбнулся. Слова его были тихими и отрывистыми. Он понимал и сам — жизнь, капля за каплей, покидает его уже навсегда.

-Не повторяй моих ошибок, малыш. Найти способ уйти из этого города. Каждый сам хозяин своей судьбы и ты достоин большего чем быть просто игрушкой и развлекать на арене этих зажравшихся аристократов. Ты воин... ты герой...

Больше он уже ничего не смог сказать. Смерть навечно остановила его сердце и в это мгновение Безымянный вдруг, словно, что-то вспомнил. Впрочем, память не вернула ему никакого реального образа... только чувства. Он вспомнил боль. Боль невосполнимой утраты и боль потери родного человека. Безымянный поднял голову вверх и посмотрел вслед уходящему Син Таю. Как ни странно, тот также остановился и, обернувшись, посмотрел ему в глаза. На один миг их взгляды встретились. Он хорошо запомнит этот холодный взгляд. Взгляд за гранью добра и зла. Взгляд пронзительный, гипнотизирующий и безжалостный.

С Син Таем в тот день ему пришлось встретиться ещё раз. Во время вечернего ужина в столовой гладиаторов, Безымянный совершенно не притронулся к еде и всё это время лишь печально смотрел куда-то в окно. Солнце медленно садилось за горизонт. Столовая опустела. Оставив свой ужин, он поднялся и, не спеша, направился к выходу, но у дверей его уже поджидали двое. Огромного африканца с литой мускулатурой все здесь называли — Годзилла, а типа поменьше, с чёрными, кучерявыми волосами и итальянским акцентом — Бонапарт. Когда он подошёл поближе, они оба тотчас встали плечо к плечу, преградив ему путь.

-Босс хочет поговорить с тобой.

Безымянный обернулся назад. Син Тай сидел на одном из столов и, не отрываясь, внимательно смотрел прямо на него.

-Я не разговариваю с тем, кто убил моего друга.

Годзилла уже было замахнулся для удара, но Бонапарт вовремя остановил его и, усмехнувшись, подошёл чуть ближе к своей жертве.

-Я, по моему, ясно выразился? БОСС хочет поговорить с тобой. Нас здесь боятся все и ты, ничтожество, вовсе не исключение из этого правила. Если ты разозлишь Годзиллу, то он просто разорвёт тебя на куски. Впрочем, это ещё не самое страшное. Вот если ты уже разозлишь Син Тая — это будет куда похуже. Босс будет медленно, одна за другой, отрубать тебе твои части тела и, каждый раз, плевать тебе в лицо, как только ты будешь просить у него пощады.

-Пошли к чёрту вместе со своим боссом.

Безымянный вдруг сделал резкий шаг вперёд и, оттолкнув плечом здоровенного африканца, направился в коридор. Годзилла уже хотел было броситься за ним следом, но, сидевший в стороне, Син Тай неожиданно взмахнул рукой и тот тотчас замер на одном месте.

-Пускай идёт. Он всё равно уже не жилец на этом свете.

Сражение затихало. Последние защитники свободного поселения были вытеснены с цирковой арены и битва разбилась на множество мелких стычек в коридорах и комнатах, примыкающих к основному помещению. Беверли Хиллз пал. Надежда погибла. Ещё через пол часа хамелеоны уже окончательно подавили все очаги недавнего сопротивления и из селения наружу потянулись длинные цепочки пленных. Тысячи людей, скованных цепями и подгоняемых криками и ударами прикладов, шли вперёд, молча и безропотно прощаясь со своей свободой. Впереди их ждало только рабство и каторжный труд на раскопках завалов и стройках Верхнего Города.

Фиона, тихонько сидела в углу и, прислонившись к каменной стенке, дрожала от холода и страха, когда рядом с ней, зловеще скрипя шарнирами, вдруг остановился огромный металлический монстр вооружённый тяжёлым пулемётом. Фаталок, наклонив голову, внимательно рассмотрел свою пленницу, после чего снова выпрямился и сам про себя тихо усмехнулся.

-Похоже, я тебя знаю. Ты та самая предсказательница, благодаря которой Виктор всегда был на шаг впереди меня. Сколько же горя ты мне принесла! С каким удовольствием я прикончил бы тебя прямо сейчас, но, оказывается, есть ещё кто-то, чья ненависть к тебе ещё сильнее чем моя. Это один твой старый знакомый и ты очень скоро с ним встретишься.

После этого вдали показалось ещё одно безобразное стальное чудовище и неторопливо направилось в её сторону. Этот был уже гораздо меньше первого и в куда более лёгкой техноплоти. Когда он подошёл совсем близко и заговорил, Фиона вздрогнула. Этот голос... он не мог принадлежать фаталоку. Скорее человеку и, вдобавок, в нём было что-то такое до боли знакомое.

-Ну вот, ведьма, судьба снова свела нас вместе. Жаль, конечно, что ты не можешь видеть как я великолепен в своём новом обличии. Я вернулся и по моему у нас с тобой осталось ещё одно незаконченное дело. Пять лет назад ты избежала моего костра, но больше тебе этого не удастся. Можешь сколько угодно кричать и звать на помощь. Это тебе больше не поможет. Тот кто тогда спас тебе жизнь, теперь уже мёртв. Ты проиграла. Готовься к смерти, проклятая еретичка, тебя ждёт поистине жестокая расплата.

Цепкая, механическая клешня с силой схватила за тонкое запястье и подняла девушку в воздух. Фиона тихонько вскрикнула:

-Где же ты, Виктор?.. Где ты сейчас? Помоги мне...Очнись, прошу тебя... очнись... очнись...

-Очнись... очнись... очнись же, кому говорят.

Безымянный проснулся оттого, что кто-то сильно тряс его за плечо. Открыв глаза, он увидел перед собой стражника Колизея, одетого в сверкающие стальные доспехи.

-Сколько можно спать, приятель? Твой поединок начинается ровно через десять минут. Син Тай уже наверняка заждался тебя на арене.

-Син Тай?

-Он самый. Не повезло тебе, парень, сегодня с противником. Постарайся, по крайней мере, проиграть достойно и не разочаровать достопочтенную публику на трибунах.

-Постараюсь...

Безымянный резко вскочил с кровати и, получив от второго стражника свой боевой топор, направился к выходу. Крики многотысячной толпы, предвкушающей финальный бой, были слышны уже в коридоре. Он прибавил шагу и через несколько минут был уже на месте. Син Тай, действительно, поджидал его на арене. Когда его соперник, наконец, показался в проёме ворот, он вдруг развернулся лицом к зрителям и, отыскав на верхних рядах трон Цезаря, вызывающе вытянул в его сторону свой указательный палец.

-Полосатый, я знаю, что ты слышишь меня. На следующий поединок я вызываю тебя и, по вашим законам, после двенадцати побед я имею право драться с тобой за место правителя Нового Рима. Время пришло. Готовься... я уже иду за тобой.

В одно мгновение, вокруг одновременно смолкли крики и шум и тысячи взоров обернулись в сторону нынешнего Цезаря. Полосатый ещё некоторое время сидел на своём троне, а затем неторопливо поднялся и с высоты верхних рядов посмотрел вниз на этого дерзкого принца разбойников. Он был высокого роста и широкоплечий. Его фигура вообще, казалось, была вытесана из цельного куска камня и даже пышные, дорогие одежды не могли скрыть крепкого туловища и мускулистых рук, принадлежащих, несомненно, настоящему бойцу и гладиатору. Портрет довершали, собранные в хвостик, чёрные волосы, аккуратная бородка и четыре длинных шрама, как ни странно, совершенно не уродующих его лицо, а лишь, напротив, придающих ему ещё больше твёрдости и мужества.

-Я принимаю твой вызов, Син Тай. Давно уже у меня не было достойного противника в этом городе. Впрочем, прежде чем сразиться со мной, ты должен сперва победить Безымянного.

-Победа будет у меня в руках уже через пять минут.

-Тогда чего же ты ждёшь?

Кивнув Полосатому в знак согласия, Син Тай вдруг резко обернулся и, крепко сжав меч, стремительно двинулся в сторону своего последнего соперника. Острый, блестящий клинок со свистом рассёк воздух и уже, казалось, достиг своей цели, но в последнее мгновение Безымянный всё же, каким то чудом, смог отбить его своим тяжёлым топором. Затем последовали: второй, третий, четвёртый и пятый удары, но, каждый раз меч, вместо того чтобы разрубить живую плоть, лишь со звоном ударялся о холодный и прочный металл.

Син Тай сделал шаг назад и после секундной передышки снова бросился в бой. Теперь он был уже осторожнее. Он тщательно проанализировал тактику своего противника и его собственные движения стали гораздо более изощрёнными и непредсказуемыми. Рубанув откуда-то сбоку мечом, он тут же, почти одновременно нанёс сильнейший удар кулаком левой руки прямо в висок соперника, а затем, ударом ноги в корпус, отбросил его назад. Безымянный отлетел на несколько метров и упал спиной на горячий, жёлтый песок. В ушах гремел рёв тысяч зрителей, а арена перед ним, словно в один миг, покрылась белым, густым туманом. Правда, сознание по прежнему оставалось ясным и незамутнённым, а внутри пока ещё сохранилось стремление к жизни и победе. Син Тай шагнул вперёд и собирался уже было добить жертву, но неожиданно тот вдруг вскочил на ноги и с удвоенной силой снова вступил в схватку. Противники сыпали друг на друга десятки ударов и своевременно ставили блоки. Что-то там скандировали люди на трибунах и кричал ведущий, комментирующий схватку, но для них обоих в эти минуты всё пространство за пределами арены уже просто перестало существовать.

Бой затягивался. Син Тай начал терять терпение. Поначалу он думал, что для него поединок с Безымянным — лишь последняя формальность, последний шаг, последняя ступень, перед тем как сразиться с Цезарем Полосатым. Он ошибался. Всё вышло совсем не так, как он предполагал. Перед ним был, действительно, достойный соперник, победить которого было не так просто.

Следующие десять минут не приносили успеха ни одному из бойцов. Острый меч постоянно натыкался на топор или рассекал воздух, но ни разу так и не достиг своей цели. Время шло. Оба гладиатора были, примерно, равны по силам и некоторые из зрителей уже было подумали, что бой будет продолжаться до тех пор, пока один из его участников ни свалится от усталости. Вскоре Безымянный перешёл в наступление. Он уже начал теснить соперника к краю арены, но тут, неожиданно, после его неудачного выпада, Син Тай вдруг с необыкновенной скоростью метнулся верёд и левой рукой схватил его за горло. Сильные пальцы, железной хваткой сомкнулись на его шее и пережали сонную артерию. В одно мгновение Безымянный оказался полностью парализован. Он не мог двигаться и не мог дышать. Собственное тело перестало ему подчиняться, грудь разрывалась от нехватки воздуха и жизнь, казалось, медленно, капля за каплей, навсегда покидает его. Затем Син Тай ещё сильнее сжал свою хватку. От чудовищного напряжения его дыхание тоже стало тяжёлым и отрывистым, а на руках вздулись вены. Но, к его немалому удивлению, противник перед ним всё ещё оставался жив.

Перед глазами Безымянного, словно в тумане, мелькали тысячи лиц. Взгляд бешено метался из стороны в сторону, не на секунду не останавливаясь на одном месте. И тут неожиданно среди всей этой огромной толпы он заметил человека с поразительно знакомой внешностью. Это был толстый коротышка с заплетённой в косу, длинной бородой, который сидел рядом с каким то высоким и худым очкариком. Несколько мгновений он, не отрываясь, смотрел на него и обострённый слух вдруг, каким то непонятным образом, выделил голос толстяка из всего этого непрерывного шума и криков:

-Виктор, малыш... ну что же ты так? Врежь, наконец, этому болвану как следует.

Виктор... малыш...

В тот же миг в голове словно пронёсся разряд тока. Словно какая то длинная и острая игла хирурга коснулась потаённого участка мозга, высвободив наружу старые и забытые воспоминания.

... Виктор...

Несколько раз, сам про себя, он прошептал это странное имя, после чего из груди вырвался громкий и яростный крик и кулак с огромной силой метнулся вперёд и нанёс сокрушительный удар Син Таю.

Многотысячная толпа ахнула от удивления. Противники даже и сами толком не поняли, что это такое произошло. Только что один из них душил второго и уже почти упивался победой и вдруг — он уже лежит на земле, а другой стоит рядом и заносит над ним свой тяжёлый топор.

Син Тай первым пришёл в себя. Открыв глаза, он без всякого страха посмотрел на победителя и проговорил тихим и спокойным голосом:

-Добей же меня. Чего ты ещё ждёшь? Это ведь так просто.

Вместо ответа Безымянный подошёл чуть ближе и протянул ему свою правую руку. Немало удивившись, он всё же, хотя и недоверчиво, принял этот добрый жест и, поднявшись, снова посмотрел в глаза своему недавнему сопернику.

-Кто же ты такой, на самом деле?

-Я не знаю... пока, не знаю...

Тем временем на задних рядах началась какая то неразбериха. Люди вскакивали со своих мест и спешно покидали Колизей. Куда то бежали стражники и городские ополченцы. Ведущий на арене и охрана призывали зрителей к спокойствию, но их голоса тут же тонули в огромном потоке ругани и брани. Происходило что-то странное, а когда где-то вдали послышались первые выстрелы, Безымянный с тревогой посмотрел сначала за горизонт, а затем на, стоящего рядом, Син Тая.

-Что это вокруг такое происходит?

Вместо ответа азиат лишь поднял с земли свой меч и, вложив его обратно в ножны, не оборачиваясь, направился к выходу.

-Если хочешь жить, просто следуй за мной.

Паника нарастала и вскоре охватила все зрительские скамейки вокруг арены. На недавних бойцов теперь уже никто не обращал внимания и поэтому они оба легко смешались с толпой и через минуту были снаружи Колизея. Горожане спешили по своим домам. Кто-то наглухо запирался за прочными дверьми, а кто-то хватался за оружие и бежал в сторону северных ворот. Всего в нескольких сотнях метров от них начиналась настоящая битва.

На центральной улице, среди сотен перепуганных людей, они столкнулись с Бонапартом и Годзиллой. Уже издали заметив своего босса, коренастый итальянец и великан-африканец тотчас бросились ему навстречу, ударами кулаков расталкивая в стороны плотную толпу. Когда они оказались рядом, первым заговорил Бонапарт. Указав рукой в сторону откуда слышались выстрелы, он почему-то усмехнулся, показав два ряда своих превосходных, белых зубов.

-Ну и заварушку они нам здесь устроили. Город окружён со всех сторон плотным кольцом и наружу уже больше нет выхода.

-Кто атакующие?

-Кочевники. По видимому, они хотят просто ограбить Новый Рим, а затем сжечь его дотла.

-Босс,— неожиданно в разговор вступил, стоявший в стороне, Годзилла,— Нам нужно поскорей уходить отсюда. Другой такой возможности может больше и не появиться.

-Если ты только знаешь, как нам выбраться из этой чёртовой мышеловки?

-Я не знаю, но вот Бонапарт говорил, что у него есть какой то план.

-Что ты ещё там надумал?

Син Тай резко обернулся и, схватив итальянца за плечо, посмотрел прямо в его хитрые, пронырливые глаза.

-Рядом с вокзалом я видел несколько тележек торговцев. Нужно воспользоваться одной из них, пока это не сделали другие.

-Тогда, чего мы ждём?

Путь до вокзала занял у них минут десять. Большинство тележек, как и предполагалось, было уже угнано, но последняя, наиболее массивная и прочная, а к тому же ещё и вооружённая тяжёлым, фаталокским пулемётом, по прежнему продолжала стоять на железнодорожной перроне. Увидев её, Син Тай вдруг резко остановился и со злобой сжал кулаки.

-Чтобы сдвинуть её с места, понадобиться не меньше десяти человек.

-Насчёт этого можете не волноваться, босс,— Годзилла первым вскочил в тележку и его огромные, мускулистые руки с силой схватились за рычаг,— Если понадобиться — я буду крутить за семерых.

Вслед за ним внутрь тотчас забрались его приятели и один только Безымянный, в последний момент зачем-то остановился и, обернувшись назад, задумчиво посмотрел куда то за горизонт. Небо затягивала чёрная пелена дыма. В северной части города уже горели, подожжённые кочевниками, хлопковые склады и жилые дома. Он так и простоял бы, возможно, ещё некоторое время, но тут из оцепенения его вывел громкий голос Бонапарта:

-Я понимаю, приятель, что вид пылающего города иногда может завораживать, но поверь мне — это удовольствие не стоит того, чтобы отдавать за него свою жизнь. Впрочем, если хочешь — можешь оставаться.

Второй раз повторять уже не пришлось. Ещё через мгновение все четверо уже сидели на своих местах и изо всех сил вращали рычаги, приводящие в движение их тяжёлую, стальную повозку. На внушительной скорости они мчались вдоль оживлённых улиц и перепуганные горожане на железнодорожном полотне едва успевали разбегаться в стороны, освобождая им путь. А за спиной теперь уже всё отчётливее и отчётливее слышались выстрелы и ржание лошадей. Судя по всему, кочевники, к тому времени, уже захватили центральную часть города.

У южной стены их ждала ещё одна преграда. Ворота, ведущие из города, были наглухо закрыты и заперты на засов. Син Тай обернулся и искоса посмотрел на, сидящего рядом, Бонапарта.

-Ну, что ты скажешь на это, умник? Похоже, об этой проблеме ты раньше не подумал.

-Никакой проблемы, босс. Я сейчас мигом всё улажу.

Взявшись за пулемёт, итальянец выпустил из него одну короткую очередь и тотчас прочные, деревянные доски, из которых были сделаны ворота, превратились в кучу обломков. Путь наружу был свободен, хотя, впрочем, это был ещё не конец. Едва они только выехали из города, их тотчас засёк отряд конных кочевников. Подгоняя своих лошадей и стреляя на ходу из луков, они на всей скорости бросились вслед за уходящей повозкой.

Бонапарт развернул пулемёт и открыл шквальный огонь по преследователям из этого адского, фаталокского орудия. Тяжёлые пули, с сотни метров пробивающие техноплоть, косили всадников одного за другим, но, похоже, это их не останавливало. Вдобавок, звуки стрельбы привлекли ещё один отряд и, появившись откуда-то из зарослей тростника, два десятка кочевников сразу бросились наперерез повозке.

Положение становилось угрожающим. Бонапарт, правда, успел охладить пыл нападающих изрядной порцией свинца, но сразу после этого, выплюнув последние остатки боекомплекта, огромный пулемёт навсегда заглох в его руках. Казалось, после этого, как будто, сразу наступила мёртвая тишина, нарушаемая лишь скрежетом рычагов, да свистом, пролетающих мимо, стрел.

Увидев, что их враг лишился своего грозного оружия, преследователи воспаряли духом и с удвоенной яростью продолжили погоню. Они приближались. Четверо гладиаторов, выбиваясь из сил, вращали рычаги, но скорость тяжёлой торговой повозки всё равно не могла сравниться со скоростью, бегущих галопом, лошадей. Кочевники налетели словно стая голодных собак. Почти одновременно, трое из них подъехали вплотную и на ходу перелезли через низкие, железные борта. Первого из них Бонапарт выбросил наружу ударом кулака, второго схватил за горло и задушил прямо в повозке, но вот третий всё же успел достать из ножен свою кривую саблю и нацелить удар на, сидящего рядом, Син Тая. Принц горцев был повёрнут к нему спиной и поэтому, даже не смотря на свою молниеносную реакцию, врят ли смог бы отбить этот удар. От неминуемой смерти его спас Безымянный, быстро вскочивший со своего места и в последний момент перехвативший запястье кочевника. Всего через секунду Син Тай уже стоял рядом и, слегка кивнув головой в знак благодарности своему спасителю, схватил нападающего и, сломав ему обе руки, выбросил его прочь с повозки.

Бой разгорался. Кочевники облепили их со всех сторон и, один за другим, перелазили с лошадей на движущуюся платформу. Теперь уже только один лишь Годзилла оставался "мотором" всего экипажа. Трое остальных гладиаторов, стоя спиной друг к другу, с большим трудом отбивали эти отчаянные и бешеные атаки. Из-за тесноты нападающие не могли воспользоваться своим численным превосходством и вскоре их тела со сломанными шеями и перебитыми конечностями уже услали землю по обе стороны от железной дороги. Немногие оставшиеся в живых, увидев в своих рядах такие потери и решив, что цель им явно не по зубам, развернули лошадей и тотчас поскакали прочь от этой четвёрки заговорённых гладиаторов. Несмотря на это, беглецы ещё долго и неистово крутили рычаги и гнали повозку вперёд, опасаясь новой погони.

Привал они решили сделать лишь с наступлением сумерек, когда большое, багровое светило на небе уже почти опустилось за горизонт. Город и вся Долина Королей остались далеко позади. Теперь, со всех сторон их окружала только голая и безжизненная пустыня, простирающаяся вперёд на многие сотни километров. После того как повозка остановилась и Годзилла с Бонапартом отправились разведать окрестности, Син Тай обернулся и ещё раз внимательно осмотрел человека с которым он ещё утром насмерть дрался на арене.

-Сегодня ты дважды спас мою жизнь. По обычаям моего народа, это означает, что теперь я твой должник.

-Для меня достаточно будет и обычной благодарности.

-Но почему ты не прикончил меня ещё тогда, в Колизее? Это ведь была бы такая удачная возможность отомстить за своего друга.

-Нас, людей осталось не так уж и много, чтобы мы могли позволить себе такую роскошь — убивать друг друга только ради мести. Ты убил Столетнего в честном бою, защищая собственную жизнь.

-Достойные слова. Я бы даже сказал, что такие слова не могут принадлежать обычному скитальцу и гладиатору. Так кто же ты такой на самом деле, парень?

-Пока я этого не знаю.

Безымянный поднял глаза и вместо ответа поначалу лишь долго и задумчиво смотрел за горизонт. Солнце уже почти совсем скрылось вдали и с наступлением ночи ужасный зной в пустыне сменился леденящим холодом. Годзилла и Бонапарт, к тому времени, уже отыскали в повозке кое-что из еды, а из деревянных ящиков развели небольшой огонь. Вскоре от костра потянуло аппетитным запахом жареного мяса.

-Я так много пока ещё не помню. Кто я такой и какова моя цель в жизни — всё это пока покрыто туманом и неизвестностью. В последние дни в моей памяти проясняются какие то отрывки из прошлого, но они такие странные, что оставляют после себя гораздо больше вопросов чем ответов. Я часто слышу голос. Голос какого то близкого и родного мне человека, который зовёт меня на помощь. Я готов идти на выручку, но я не знаю откуда он доносится и кому принадлежит. А ещё я помню борьбу, помню войну и помню своих врагов. Это огромные и безобразные чудовища с железными ступнями вместо ног и пулемётами вместо рук. Они прячутся в сумраке и до смерти боятся дневного света. У них есть своё гнездо, своё логово в каком то далёком, разрушенном городе, погружённом во мрак и ставшим огромным кладбищем для живых людей. Впрочем, люди живут там до сих пор, но эта жизнь врят ли может быть лучше смерти. Закованные в цепи, они, день и ночь, трудятся на раскопках завалов, каждую секунду, каждое мгновение проклиная своих ненавистных хозяев.

-Похоже, теперь, парень, я уже точно знаю кто ты такой. Ты единственный на всём свете, кому я мог уступить в поединке. Бонапарт ещё раньше где-то пронюхал, что ты и есть — известный всем Виктор Морган, но поначалу я не очень то верил этим словам. Я слышал, ты погиб, но слухи о том, что "великий воин" жив и он находится в Новом Риме упорно распространялись среди горожан. Люди исподтишка шептались в подворотнях, опасаясь, что если весть о твоём возвращении дойдёт до фаталоков, они не оставят от города и камня на камне.

-Виктор Морган?..— услышав это, Безымянный чуть приподнялся и сквозь полутьму с удивлением посмотрел в спокойные и, как всегда, невозмутимые глаза Син Тая,— Мне, как будто, знакомо это имя. Словно меня самого так звали, но только в моей прошлой жизни. Впрочем, даже если тот о ком ты говоришь и на самом деле я, откуда меня могут знать здесь — в Долине Королей?

-Виктора Моргана знают все, причём не только в Новом Риме и других городах, но даже и в изолированных от всего мира, горных селениях на моей родине. Когда-то ты был человеком-легендой. В то время когда все остальные, испугавшись фаталоков, уже опустили руки и смирились с неизбежностью, ты продолжал борьбу и даже, одну за другой, начал одерживать крупные победы. Чёртовы железные бестии считали тебя своим главным врагом, а простые люди восхищались тобой как никем другим на этом свете.

-Неужели, всё о чём ты говоришь — правда,— ошеломлённый Безымянный сначала замер на месте, а затем вдруг словно очнулся и сделал несколько коротких шагов в темноту,— Но если это так, что, в таком случае, со мной произошло и как я оказался здесь? Как много я ещё не знаю и как много мне ещё предстоит вспомнить о своём собственном прошлом...

-Не волнуйся,— неожиданно сзади на его плечо легла сильная и цепкая рука принца разбойников,— Ты всё вспомнишь. Придёт время и всё снова встанет на свои места, а пока что пойдём перекусим, пока эти двое там ещё не истребили все наши запасы.

Тихо потрескивали сучья в костре и от этого маленького огонька, вырвавшего из темноты небольшое пространство для четверых человек, исходило приятное тепло и уют. Ужинали не спеша. Бонапарт рассказывал какие то истории и пошлые анекдоты, Годзилла простодушно смеялся, а Безымянный и Син Тай просто молча ели, думая каждый о своём.

Когда с куском мяса было покончено и все разошлись, принц горцев, по прежнему, продолжал оставаться на своём месте и неподвижно смотреть куда то сквозь плотный, ночной мрак. Безымянный присел рядом с ним на песок, но тот, словно даже и не заметил его и лишь только где-то через минут десять, наконец, тихо проговорил своим спокойный и тихим голосом, в котором вдруг впервые появились такие заметные нотки печали и щемящей тоски:

-Завтра, когда солнце поднимется над горизонтом, отсюда будут видны горы. Это мой дом и на всём свете нет ничего более прекрасного чем их величественная, первозданная красота. Каждую ночь я закрывал глаза и видел перед собой эти уходящие в небо, высокие, снежные вершины. Никому не дано понять как несчастлив я был без той необыкновенной свободы, которую можно почувствовать только на моей родине. Три года я уже не был здесь. Три года я скитался по чужбине, вдали от своей страны и своего гордого и воинственного народа. Как ни отвратительно мне это было делать, но я специально сдался в плен Полосатому, чтобы затем стать гладиатором и, победив его на арене, получить Новый Рим в качестве приза. Мне просто необходим был этот город. Фаталоки не стоят на месте. Когда-нибудь они будут и здесь, а с богатством хлопковых плантаций я смог бы купить у торговцев противотанковые ракетницы и тяжёлые пулемёты, так необходимые моему народу для защиты своей родины. Мы умеем воевать и даже если мы и не сможем уничтожить всех их, мы всё равно умрём непобеждёнными и дорого продадим свои жизни, услав эти склоны их механическими телами.

-Выходит, это я виноват в том, что у вас не будет оружия для защиты. Мне жаль... я и вправду не думал, что на арене ты борешься за свободу своей земли.

-Не стоит винить себя. Ты сам видел во что превратился город, перед тем как мы его покинули. К тому же путь, который я тогда выбрал — это не мой путь. Когда-нибудь я, всё равно, прогоню кочевников и стану хозяином Долины Королей, но сделаю это я уже как настоящий победитель, а не как цирковой шут, убивающий в Колизее других бойцов на потеху жирным толстосумам. Победа будет за мной. Нас, горцев не так уж и много, но каждый мой воин стоит десятерых их наёмников. Эта война сделала нас ещё сильнее и благодаря нашей храбрости и нашей доблести, рано или поздно, мы добьёмся своего.

-По твоему, война может сделать кого-то сильнее?

-А разве нет?— неожиданный вопрос Безымянного, казалось, даже немало удивил Син Тая,— Это ведь как естественный отбор. На войне выживают только настоящие мужчины, а трусам и ублюдкам больше не остаётся места. За последние столетия сытости, демократии и извращённой свободы на Земле появились целые поколения ни на что ни способных ублюдков. Человечество обросло жиром и ещё чуть-чуть и, под его тяжестью, оно уже не смогло бы двигаться вперёд. У большинства людей, особенно в крупных городах, было всё, что нужно для спокойной жизни и даже больше. Они не хотели работать и им больше не к чему было стремиться. У них не было цели, а раз так, то от избытка свободного времени они начинали постепенно сходить с ума. Бунты антицивилизалов — вот итог такой жизни.

Теперь всё по другому. Теперь всё проще. Война, словно метла, смела с земли почти весь хлам, что накопился на ней за долгие годы. Правда "элита" рабовладельцев, по прежнему, состоит из трусов и негодяев, но вот простой народ уже не тот каким был ещё пять лет назад. Человек начинает бороться. Он готов смело идти в бой и, если нужно, пожертвовать собой ради высшей цели. В нём просыпаются давно забытые честь и достоинство. Ещё немного и на всей планете произойдёт то, что произошло когда-то в Центраполисе. Рабы перебьют своих хозяев и, объединившись, начнут войну с фаталоками. Я отчётливо чувствую надвигающиеся перемены. Я чувствую бурю и я чувствую пожар. Необходима только искра или точнее сказать кто то, кто смог бы высечь эту искру.

Син Тай вдруг обернулся и своими чёрными, гипнотизирующими глазами посмотрел на Безымянного.

-Вместе мы могли бы добиться очень многого. Мои воины станут непобедимы, если узнают, что в бой их ведёт сам Виктор Морган. Ты должен пойти со мной. Ты полюбишь горы и они очень скоро станут твоим новым домом. Их невозможно не любить...

-Извини... пока я не могу дать тебе точный ответ. Я пока ещё и сам не знаю, кто я такой и какова моя цель в этой жизни. Мне нужно разобраться в самом себе. Утром я приму решение и сообщу тебе о том куда я пойду дальше.

-Может быть, ты и прав,— принц разбойников медленно поднялся и направился в сторону повозки,— Не торопись с ответом. Хорошо взвесь все "за" и "против", ведь от этого зависит не только твоя судьба, но и судьбы тысяч других людей. Утром ты решишь, что делать дальше, а пока что просто очисти свой разум и ложись спать. Завтра нас всех ждёт нелёгкий путь.

Мощнейший взрыв раздался где-то совсем рядом. От этого взрыва небо, как будто, смешалось с землёй и всё вокруг, в один миг, оказалось объято яростным и неистовым ураганом из пламени.

Безымянный вздрогнул и, обливаясь холодным потом, вскочил на обе ноги. Взгляд бешено метался по сторонам, но, как ни странно, теперь его окружали лишь тишина и безмолвие пустынной ночи. Это был сон. Впрочем, то, что он увидел, не могло быть просто обычным сном. Слишком уж всё это было реально и слишком... ужасно. Присев на песок и немного успокоившись, он попытался собраться с мыслями. Это был словно какой то шок. Словно какой то безудержный поток воспоминаний, огромной волной, неожиданно нахлынул на его воспалённый разум. Кровь стучала в висках, руки дрожали, а перед глазами, в безумном хороводе, мелькали кадры из его прошлой жизни, постепенно, один за другим, занимая свои места в какой то пёстрой и непонятной мозаике.

Он бежал. Бежал с одним лишь именем на устах. Бежал по развалинам разрушенного, мёртвого города. Бежал вслед уходящей любви и навстречу неминуемой смерти.

-Сола... остановись!!!

Враг уже поджидал его. Выстроившись в шеренгу, отряд фаталокских бронепехотинцев почти одновременно выпустил по нему залп ракет, после чего земля под ногами содрогнулась, а его самого подбросило вверх на несколько метров. После этого, почти сразу наступил мрак и забвение. Никто другой не смог бы выжить после такого, но, похоже, судьба, каким то чудом, смогла уберечь его и на этот раз. Всё, что было раньше, происходило словно в каком то тумане. Он не знал сколько он пролежал так, погребённый живьём под плотным слоем земли и обломков зданий. Вскоре силы начали постепенно покидать героя. Смерть была уже где-то рядом. Она пыталась забрать его с собой, но, похоже, он был пока ещё не в её власти. Ещё долго эта чёрная старуха с косой боролась с жизнью и, наконец, проиграв в этом поединке, лишь коснулась его своей холодной, костлявой рукой и, уходя, забрала с собой его разум.

После этого всё померкло. Пространство сжалось до размеров его подземной могилы и весь мир вокруг просто перестал существовать. Трое суток прошли словно в бреду, а на четвёртые сверху вдруг послышался стук лопат и шум разгребаемых завалов.

-Эй, Бенни, посмотри. Похоже, мы откопали труп. Стоит пошарить у него по карманам, вдруг у этого бродягу завалялось при себе что-нибудь ценное.

-Только давай побыстрее, пока здесь не появились патрули.

-Я мигом... о, чёрт! Глазам не верю — он живой. Посмотри лучше сам, а то у меня от местной наркоты, похоже, совсем крыша съехала.

-... действительно живой. Смотри-ка, у него даже нет переломов и серьёзных ранений. Везучий сукин сын нам сегодня попался.

-Но кто это такой?

-Почём я знаю. Говорят, фаталоки недавно разнесли здесь в пух и прах небольшой отряд Виктора Моргана. Может быть, это и есть один из бунтовщиков.

-И что же мы будем с ним делать, Бенни?

-Раскопаем и заберём с собой.

-Если хамелеоны или, ещё хуже, их хозяева узнают, что мы скрываем повстанца из Подземного Города — нам конец.

-Никто не узнает, если только ты, идиот, не начнёшь об этом болтать.

-Но зачем он тебе?

-Продадим в рабство заезжим торговцам и пускай они увозят его подальше отсюда.

-И после этого за нашу шкуру никто не даст и ломаного гроша.

-С таким бизнесом как сейчас, наши шкуры и так скоро ничего не будут стоить. Хоть самим себя в рабство продавай. В общем, перестань скулить как баба и помоги мне лучше достать его и перенести в безопасное место. Кто знает, может быть у нас сегодня счастливый день и мы даже с такого никчемного бродяги как этот сможем получить хоть какую то прибыль...

Безымянный открыл глаза. Бессвязные картинки перестали мелькать в его памяти. Пёстрая мозаика его прежней жизни, наконец, собралась в один чёткий и понятный узор. За несколько коротких минут он вспомнил всё своё прошлое и эти воспоминания, буквально, потрясли его. Он вспомнил кто он такой и ради чего он живёт на этом свете. Он вспомнил родных и близких ему людей. Он вспомнил как он любил и как он боролся. Наконец, он вспомнил своё настоящее имя. Больше не было никакого Безымянного. Был только Виктор Морган; ребёнок — ставший сиротой, сирота — деградировавший в отщепенца, отщепенец — случайно ставший героем и герой, который благодаря настоящей любви, переродился в освободителя.

Остаток ночи он провёл, сортируя и раскладывая по полочкам свои воспоминания, а так же восполняя в памяти некоторые незначительные пробелы. Он так и не смог больше уснуть и встретил рассвет, одиноко сидя на песке у пепелища давно потухшего костра.

С восходом солнца проснулись и его попутчики. Годзилла и Бонапарт тотчас принялись готовить свой нехитрый завтрак, а Син Тай, увидев Виктора, подошёл к нему сзади и тихо спросил:

-Ты уже принял решение?

-Да. Этой ночью я вспомнил, наконец, кто я такой. Всё моё забытое прошлое, словно кинолента, пронеслось перед моими глазами. Извини, но у меня другой путь. Слишком уж много людей ждёт меня там и, по прежнему, всё ещё надеется на чудо. Я не могу их предать. К тому же, я дал слово одной необыкновенной девушке-прорицательнице, что всегда приду ей на помощь и спасу её в трудную минуту. Когда-то она вернула к настоящей жизни и поселила веру в моей душе. Теперь она попала в беду и я должен спасти её, чего бы мне это ни стоило.

Принц разбойников не стал его долго уговаривать. Вместо этого он лишь несколько секунд внимательно смотрел в его глаза, после чего отвернулся в сторону, чтобы Виктор не мог видеть грусть на его мужественном лице.

-Это ответ настоящего воина. Слово, которое дал мужчина — священно и уже никто не вправе заставить его отказаться от своего обещания. Жаль, что здесь наши пути расходятся, но, возможно, там, на твоей родине тебя ждут ещё более великие дела. Если хочешь попасть в Центраполис, отправляйся на юг, а когда дойдёшь до океана — поверни на восток и иди вдоль побережья, пока не увидишь огромный, разрушенный город, бывшей когда-то нашей столицей. Путь будет долгим и тяжёлым, но если тебя и вправду кто-то ждёт там, ты сможешь одолеть что угодно.

-Благодарю тебя.

-Нет, это я благодарю тебя, за то, что ты уже дважды спас мою жизнь. Я по прежнему твой должник и если тебе вдруг будет нужно — просто позови и я всегда приду тебе на помощь.

Две руки сомкнулись в крепком рукопожатии, после чего Виктор поднялся на ноги и, попрощавшись с Годзиллой и Бонапартом, отправился в путь. С неба уже с самого утра безжалостно жгло горячее, раскалённое солнце, а ноги вязли в жёлтом, сыпучем песке. Трое недавних приятелей напоследок пожелали ему удачи, после чего ещё долго смотрели вслед удаляющемуся путнику, пока его силуэт, наконец, не превратился в маленькую, размытую точку, вскоре навсегда исчезнувшую где-то там вдали за горизонтом.

Часть четвёртая

Рассвет

На протяжении всей своей истории фаталоки и элиане всегда были заклятыми врагами. Вселенная была слишком тесной для нас обоих, ведь наша холодная, железная логика просто не могла ужиться рядом с их прогнившей и бессмысленной философией.

Они проиграли. В войне с нами они потеряли все свои системы и начали скитаться среди звёзд, по прежнему вынашивая против нас свои изощрённые и коварные планы. Бывали случаи, что мы уже почти настигали этот кочевой народ, но каждый раз им, каким то невероятным образом, снова и снова, удавалось бежать от нас в бескрайнюю бездну космоса.

Больше такое не повториться. Фаталоки, как никто другой, умеют извлекать уроки из своих прошлых неудач. Скоро их мир полностью исчезнет. Теперь мы готовы нанести им свой последний и решающий удар. Любая ошибка исключена. Возмездие неизбежно. Если вся история их цивилизации — это круглый циферблат часов, то жить им осталось всего каких то несколько коротких мгновений.

Высший Разум.

Солнечная Система. Планета Земля. Остров Пуэрто-Рико. Центральная обсерватория Большого Ангара.

Всевидящий глаз гигантского телескопа, на огромной скорости сканирующего поверхность очередной далёкой планеты, вдруг неожиданно замер на одном месте, обнаружив среди лесов и болот признаки какой то странной, разумной жизни. Еще через мгновение изображение было увеличено в тысячи раз и компьютер принялся за анализ построек, сравнивая их с образцами архитектуры всех цивилизаций, которые только были известны фаталокам. Это был чудесный, изумительный город, весь утопающий в зелени и состоящий из сотни тонких и высоких зданий, издали чем-то похожих на деревья. Они словно росли из земли, а своими вершинами уходили в самые облака. А ещё в этом городе не было шума и суеты, не было жуткого смога, дымящих заводов и миллионов ревущих автомобилей. Город, казалось, навсегда уснул, но вместе с тем он продолжал свою неспешную жизнь, наполненную каким то особым спокойствием, умиротворением и гармонией.

Дежурный оператор несколько минут, не отрываясь, смотрел на это чудное видение, после чего в его наполовину электронном мозгу неожиданно зародилось какое то странное подозрение. Когда, через некоторое время, компьютер справа от него, наконец, выдал окончательные результаты анализа, это подозрение полностью подтвердилось и, в тот же миг вскочив со своего места, он изо всех ног бросился к кабинету командующего Сириула.

Его тяжёлые, быстрые шаги громким эхом разносились по коридорам Большого Ангара. Другие фаталоки, ещё издали завидев куда то бегущего на бешеной скорости оператора, тотчас расступались перед ним, а затем ещё долго и с недоумением смотрели ему вслед. Остановился он только у дверей кабинета Сириула и, ещё на ходу нажав на кнопку переговорного устройства, быстро проговорил несколько коротких слов:

-Генерал, вам срочное сообщение.

-Я занят. Подожди немного снаружи.

-Но сообщение первой степени важности.

-Хорошо,— на некоторое время связь словно оборвалась и только где-то через несколько секунд из, вмонтированного в стену, динамика снова послышался неторопливый голос генерала,— Можешь заходить.

После того как тяжёлая дверь, с монотонным, механическим гудением отворилась, он тотчас зашёл внутрь и, отдав честь, остановился у самого входа. Старик Сириул стоял прямо посреди своего кабинета и с презрительной усмешкой наблюдал за Квазимодой, прикованном цепью к противоположной стене. Чуть в стороне от него, на полу лежала пища, но вместо того чтобы просто снять простейшую защёлку на своём ошейнике и оказаться на свободе, бедное, голодное животное в ярости моталось в разные стороны. Оно безуспешно тянуло к еде свои руки и даже пыталось перегрызть зубами прочную, стальную цепь. Понаблюдав за ним ещё какое то время, генерал разочарованно покачал головой, после чего резко обернулся и сделал шаг навстречу, вошедшему к нему, оператору.

-Что там у тебя?

-Извините, но это сообщение строго конфиденциально и здесь не должно быть посторонних свидетелей.

Услышав это, губернатор Земли вяло усмехнулся.

-Это не свидетель. Это просто кусок мяса в котором, по непонятным причинам, пока ещё теплится жизнь. Перед тобой, поистине, самый низший и примитивный разум во всей вселенной.

Сказав это, Сириул подошёл ещё ближе к своему пленнику и сильным ударом своей металлической ступни отбросил его в сторону. Пролетев около метра и больно ударившись о стену, Квазимода затем кое-как, на четвереньках отполз в угол и, закрыв лицо руками, жалобно заскулил.

-Говори поскорей, что там у тебя за новость. У меня нет времени стоять здесь с тобой целый день.

-Мы нашли их... то есть, я хотел сказать — центральный телескоп, наконец, обнаружил в космосе планету элиан.

-Нашли планету элиан?..

Сириул вдруг замер на одном месте и, не в состоянии даже пошевелиться, просто стоял и смотрел в потолок. Он больше не мог справиться с собственными чувствами и эмоциями. Они захлестнули его и на какое то время даже парализовали безупречный и наполовину электронный фаталокский разум. Он ликовал. Он был счастлив, так как только, вообще, может быть счастлива холодная, металлическая машина.

-Наконец то это случилось... Я свободен!!! Наконец то я смогу покинуть эту ненавистную мне, проклятую планету, забравшую у меня моего сына.

-Извините, вы что-то сказали?

-Нет!— Сириул резко обернулся и только теперь снова вспомнил о фаталоке-операторе, стоявшим у самых дверей его кабинета,— Тебе, наверное, показалось. Немедленно иди к себе и займись работой.

Когда генерал снова оказался наедине, он ещё несколько минут просто приходил в себя, после чего, наконец, подошёл к специальному устройству и связался со всеми своими наместниками, разбросанными по всем континентам этой поверженной планеты.

-Внимание всем губернаторам Земли. Незамедлительно соберите все имеющиеся в вашем распоряжении сухопутные войска и начните их скорейшую переброску в Большой Ангар. Наша основная миссия в Солнечной Системе закончена. Мы улетаем. Эта планета полностью повержена и местное, дикое население уже больше не в состоянии организовать здесь крупное восстание. Поэтому для поддержания порядка и спокойствия вам будет вполне достаточно небольших гарнизонов бронепехоты в крупных городах, а также полностью преданного нам, местного ополчения хамелеонов. На этом пока всё. Дальнейшие указания будете получать от меня лично. Транспортировка войск в Большой Ангар должна занять не больше трёх недель. В ближайшее время я лично сообщу кто из вас останется здесь, после меня следующим губернатором Земли.

После окончания разговора Сириул подошёл к центральному пульту и начал нажимать на нём какие то кнопки и передвигать рычажки. Ловкие, механические пальцы, буквально, летали над клавиатурой и тут же сигналы, зарождающиеся внутри этого сложного электронного агрегата, по сплетению проводов понеслись на сотни этажей вниз, в огромные платформы-ангары, в недрах которых пока ещё хранилась треть всего космического флота огромной империи. Через мгновение всё там словно ожило. Туда-сюда начали неторопливо сновать громоздкие, полностью автоматизированные машины, заправляющие корабли топливом, загружающие в их отсеки смертоносный груз боеприпасов и готовящие эти гигантские летающие города к предстоящему старту.

Благодаря необыкновенной, типично фаталокской точности и слаженности всего процесса, работа заняла у Сириула всего лишь чуть более получаса. Когда всё было уже закончено, генерал совершенно случайно обернулся в сторону и неожиданно для себя вдруг встретился взглядом с Квазимодой, неподвижно сидящим в углу и внимательно следящим за всеми его действиями.

-Ну и что ты на меня так уставился, идиот. Такое чувство, как будто ты и вправду понимаешь всё то, что здесь происходит.

Тяжёлая ступня вдруг сделала резкий шаг вперёд, а механическая рука схватила пленника и подняла его высоко в воздух. Их лица оказались как раз напротив. Несколько минут они просто, не отрываясь, смотрели друг на друга, пока старик, наконец, первым не прервал это тягостное и напряжённое молчание:

-Знаешь, а я ведь знаю кто ты такой на самом деле. Не зря я так долго изучал тебя все последние годы. Меня нельзя обмануть. Я уже давно разгадал твою тайну... Ты не просто недоразвитый и уродливый болван. Ты, ни много ни мало, следующая ступень в эволюции человечества. Сменится ещё несколько поколений и всё ваше жалкое племя станет таким же как ты сейчас. У нас разные пути развития. Фаталокам суждено открывать и завоёвывать новые галактики, совершать великие открытия, строить огромные корабли и бороздить космос, а вам — лазать по деревьям, носить звериные шкуры и воевать друг с другом с помощью камней и деревянных копий. Ты ведь даже и не представляешь себе до чего огромна и величественна моя собственная цивилизация. Вся вселенная для тебя состоит из Центраполиса, в котором ты обитал раньше, и Большого Ангара, в котором ты обитаешь сейчас. Ты наверняка думаешь, что Солнце — это просто такая большая лампочка, что поднимается утром и опускается вечером, а звёзды на небе, ради красоты, нарисовал какой то художник своими светящимися красками.

Впрочем, зачем я тебе всё это рассказываю,— державшие пленника, механические пальцы вдруг резко разжались и, упав с высоты двух с половиной метров, Квазимода сильно ударился о твёрдый, бетонный пол,— Ты ведь, кроме того, что полоумный, так ещё и глухонемой. Невероятно... Подумать только — как много уродства и изъянов может быть собрано всего в одном живом существе.

Почти вся элианская культура, начиная от древнейших времён, была, буквально, пронизана ощущением грядущего апокалипсиса. Если верить легендам, придёт время и огромные, чёрные драконы спустятся с небес и своим огненным дыханием превратят землю в выжженную пустыню. Пророчества не могут лгать. Конец света неизбежен, ведь, как и всё живое, ни одна цивилизация не может существовать вечно. Старое дерево умирает, чтобы освободить место для новой, молодой жизни. У элиан нет страха и истерики от ожидания исчезновения их собственной расы. Есть только тихая, меланхоличная и философская печаль. Невозможно бороться с неизбежностью, но всё же как грустно иногда становится при мысли о том, что спустя тысячи лет, наши потомки уже никогда не смогут почувствовать гармонию природы, увидеть величие восхода солнца и ощутить абсолютную свободу бескрайнего, синего неба.

Ио Максилиалу — правитель элиан,

царствовавший на Илиаке шесть

тысяч лет назад.

Система Ноя. Планета Илиака. То же время.

Первые лучи солнца Ван Дюн встретил за своим письменным столом, с ручкой в руке и перед раскрытой тетрадью собственных мемуаров. За всю эту ночь он так и не смог сомкнуть глаз. Какое то непонятное предчувствие будоражило его ещё со вчерашнего дня и всё это время не позволяло собраться и успокоиться. Поднявшись на ноги, он сделал несколько шагов и снова окинул взглядом знакомую обстановку своей комнаты.

Семь долгих лет он уже, вместе со своими людьми, живёт, словно изгнанник, среди этого чужого народа с их странной культурой и образом жизни. Впрочем, чем дальше тем всё меньше и меньше чужими кажутся ему элиане. С каждым годом он всё сильнее и сильнее начинал уважать этих космических странников за их философию и ту сдержанную и гармоничную красоту, что царит в их домах и их мыслях. Элианам не свойственны алчность и карьеризм и их невозможно подкупить никакой роскошью или богатством. Казалось, всё, что им было нужно на этом свете, так это покой и полное единение с природой. Вот уж, поистине, странные потребности для сынов цивилизации, располагающей высокоразвитой наукой и секретом гиперпространственных перелётов.

В своей книге Ван Дюн достаточно много писал об элианах, часто даже не замечая того, что постепенно и сам он внутренне всё больше и больше становится похожим на этих загадочных детей Илиаки. Иногда казалось, что эта комната, этот город и эта планета стали для него почти что родными. Почти... Вместе с тем он, по прежнему не мог забыть Землю и каждый раз когда память возвращала его домой, старый адмирал, несмотря на всю свою типично военную сдержанность, не мог удержаться от невольных, скупых слёз.

Ну, как ты там поживаешь без меня? Какие ужасы и бедствия вынесла, пока я здесь живу в покое и безопасности? Как я виноват перед тобой за то, что тогда оставил тебя и не погиб вместе с остальными. Я не смог защитить свой дом и свою Родину. Если сможешь — прости...

Плелеклаул появился тихо и незаметно. Переступив порог, он, как обычно, прежде чем начать разговор, сначала подошёл к окну и долгое время задумчиво смотрел куда то вдаль.

-Мы улетаем... Ровно через две недели наш флот покидает эту планету. Оракулы почувствовали вдали отсюда железного зверя, который обнаружил нас и уже готовится к своему смертоносному броску.

-Я знал, что, рано или поздно, этот день наступит,— Ван Дюн медленно закрыл, лежащую перед ним, тетрадь и, поднявшись с кресла, подошёл вплотную к своему гостю,— Может быть, ты был и прав. Погибнув в этой войне, мы всё равно уже не спасём ни Землю ни Илиаку.

В ответ элианин едва заметно кивнул головой и напоследок, прощальным взглядом окинув простирающиеся за окном леса и горы, закрыл глаза, чтобы больше не видеть этот чудный мир, который он собирался оставить безжалостному врагу.

-Знаешь, у элианского народа есть одна старая легенда о прекрасной птице, устроившей своё гнездо в расщелине скалы. Целый день, с утра до ночи, она летала на своих больших, белых крыльях, чтобы только раздобыть пищу для своих птенцов. Всю свою жизнь она провела в небе и почти никогда не отдыхала, так как забота о потомстве была для неё куда важнее любой боли и усталости.

И вот однажды, вернувшись домой, она увидела, что тяжёлый валун упал с верхушки горы и заградил ей путь к своему гнезду. Её ужасу и отчаянью не было предела. Словно одержимая, она взметнулась ввысь и на всей скорости ударилась о прочный камень. Затем она повторяла эту попытку снова и снова, ломая свои прекрасные крылья и оставляя на белой скале яркие, кровавые следы. Любая другая птица на её месте уже давно бы погибла, но эта, благодаря необыкновенной любви в своём сердце, ещё пока продолжала бороться. И всё-таки, с каждым новым ударом, жизнь постепенно покидала её. Наконец, она почувствовала, что конец уже близок. Вложив в решающий удар все свои силы и всё отчаянье, она последний раз в своей жизни вспарила в небеса и стремительной стрелой устремилась вниз. Птица была мертва. Её безжизненное тельце медленно скатилось к подножью горы, а прочный камень, не выдержав этого ужасного, заключительного удара, в один миг рассыпался на сотни мелких осколков.

Между своей жизнью и жизнью собственного потомства она, не секунды не раздумывая, выбрала второе. Элиане не зря восхищаются её храбростью и самопожертвованием. Птица сделала достойный выбор, ведь если бы она тогда, в последний момент развернулась и улетела строить новое гнездо, кто бы её вспомнил теперь, спустя многие и многие тысячи лет.

Дослушав рассказ до конца, Ван Дюн вдруг резко обернулся и с удивлением посмотрел на своего собеседника.

-Конечно, это очень интересная легенда, но вот только я не могу понять, почему ты мне её рассказываешь именно сейчас.

В ответ Плелеклаул лишь едва заметно улыбнулся и в последний раз, как будто прощаясь, окинул печальным взором бесконечную даль, уходящую где-то там вдали за самый горизонт.

-Славная и благородная смерть гораздо лучше бессмысленной и никчемной жизни. Я только что принял своё окончательное решение. Мы улетаем... улетаем навстречу своей судьбе... улетаем на войну и пускай это будет последняя битва элианского народа, но нам уже надоело постоянно скрываться и каждый раз заново отстраивать свои дома на новых планетах. Наша цивилизация и так уже живёт слишком долго даже по космическим меркам. Пора уходить и освобождать место для других, молодых и полных сил народов. Гордые сыновья Илиаки готовы встретить свою смерть, так и не склонившись перед жестоким и беспощадным врагом. Маленькая птичка ведь смогла разбить огромный камень и, кто знает, может быть и у нас пока ещё есть шанс изменить историю.

Неожиданно на плечо элианина опустилась рука адмирала земного флота. Ван Дюн стоял совсем рядом и в его взгляде, до этого таком печальном и безжизненном, теперь вдруг вспыхнул настоящий огонь надежды и решительности.

-Как давно я хотел услышать от тебя эти слова, друг. За то, чтобы только ещё раз увидеть Землю, я готов без колебания отдать что угодно и в том числе собственную жизнь. Можешь твёрдо рассчитывать на мои силы, ведь слово Родина для людей пока ещё, надеюсь, не стало просто пустым звуком. Мы ведь уже не просто маленькая птичка, которая надеется разрушить обломок скалы. Мы две птицы и, объединившись, мы становимся силой, с которой вскоре будет вынужден считаться любой противник.

Наконец то, после долгих скитаний и долгого пути я снова увидел свой дом. Я увидел Центраполис. Я был поражён... Мой город изменился... мой город стал другим...

От прежней жемчужины Земли осталась только лишь жалкая тень былой красоты и величия. Столица человечества стала похожа на сплошное, безжизненное кладбище, зажатое где-то там между пустыней и океаном. Вокруг царила разруха и опустошение. Сверкающие шпили небоскрёбов, когда-то уходившие под самые облака, теперь превратились в грязные, серые обломки, между которыми, словно чуждые паразиты, виднелись уродливые здания недавно построенные фаталоками.

Мой город умер... Мой город теперь издали напоминал гигантский, ядовитый гриб с больной, загнивающей ножкой и чёрной шляпкой из светозащитного купола. На мои глаза навернулись слёзы. Похоже, весь мой путь был напрасен. Внутри этого гриба всё равно не могло больше находиться ничего живого. Я хотел уже было развернуться и поскорей бежать прочь от этого гиблого места, но в последний момент я вдруг снова услышал голос. Голос звал меня. Я прислушался и вскоре вместе с ним я услышал голоса сотен тысяч других людей. Сколько в них было боли и отчаянья. Целая армия несчастных и обездоленных рабов, по прежнему, обитала среди этих развалин, даже уже и не надеясь на своё освобождение.

Я прибавил шаг. Я чувствовал огромную ответственность за все эти судьбы. Вот он — мой дом. Я жив... Я вернулся... Подождите ещё чуть-чуть. Я уже спешу к вам на помощь.

Виктор Морган.

Солнечная Система. Планета Земля. Центраполис. То же время.

Знакомые стены Беверли Хиллз встретили Виктора непривычной пустотой и безмолвием. Внутри было мрачно и жутко. Это когда-то крупное селение как будто вымерло и только, изредка мелькающие в темноте крысы, остались, похоже, единственными обитателями прежней столицы нижнего города.

Тревожные опасения закрадывались в душу. Словно призрак, в одиночестве долго бродил он по подземному цирку, среди перевёрнутых скамеек и пепелищ давно потухших костров, в смутной надежде встретить хоть кого-то из своих прежних друзей и знакомых. Никто не отзывался на его зов. Виктор уже было совсем отчаялся, но тут, где-то совсем недалеко от него, неожиданно послышался чей то тихий и слабый голос:

-Ты всё-таки вернулся...

Обернувшись, он увидел человека, крепко прикованного к стене тяжёлыми, железными цепями. Это был Грин; худой, измученный, бледный и весь покрытый синяками и ранами. Словно покойник, он стоял на одном месте и неподвижно смотрел в пустоту бесцветными и впавшими глазами.

-Как ты здесь оказался? Где все остальные? Где Фиона?

-Никого больше нет... Уходи и ты отсюда, пока можешь. Это ловушка...

Взгляд Виктора тотчас метнулся в сторону, но его глаза, за пол года скитаний порядком отвыкшие от полумрака Подземного Центраполиса, не успели вовремя заметить подозрительного движения в противоположной части цирковой арены. Лишь после того как ему в лицо вдруг "ударил" свет мощного прожектора, он обнаружил, что со всех сторон окружён десятками вооружённых хамелеонов. Почти бесшумно, словно стая каких то огромных, подземных насекомых, они неторопливо двигались вперёд, постепенно сжимая кольцо вокруг своего пленника. Когда они, наконец, остановились, вдали послышался тяжёлые и неторопливые шаги чьих то металлических ног по гладкому бетону. Затем послышался голос. Это был странный голос, который, как будто, принадлежал одновременно и человеку и бездушной, электронной машине.

-Тебе больше некуда бежать, друг мой.

Странное, двухметровое существо, почти целиком состоящее из фаталокской техноплоти, словно возникло прямо из темноты и, подойдя вплотную к Виктору, внезапно замерло на одном месте. Затем, словно упиваясь своей победой, оно раскинуло в стороны руки и, подняв вверх голову, громко и протяжно рассмеялось.

-И всё-таки справедливость пока ещё существует в этом мире. Спустя шесть лет, величайший преступник Центраполиса наконец то пойман, причём, на месте своего самого первого преступления.

-Кто ты?..

-Ах да, похоже, я совсем забыл представиться. Когда-то Беверли Хиллз был моим селением, но затем пришёл ты, мерзавец и заставил меня покинуть мой дом и мою общину.

-Проповедник О'Жей?

Сделав шаг назад, Виктор поднял голову и в изумлении, ещё раз посмотрел на этого странного механического монстра с неподвижным взглядом и бледным, восковым лицом.

-Он самый. Впрочем, теперь я уже другой. Я стал чем-то, что уже гораздо больше чем просто человек. Я бог...

-Жаль, что я не прикончил тебя, когда у меня была такая возможность.

-Что поделаешь, вы люди слишком часто совершаете ошибки о которых затем приходится так горько сожалеть. Меня удивляет ваше животное племя, а больше всего меня удивляешь ты... "герой". Неужели ты пол года назад так ловко разыграл собственную смерть, только для того, чтобы затем снова вернуться в этот умирающий город. Глупый дикарь... ты мог бы остаток своих дней спокойно пасти овец где-нибудь в горах, но вместо этого ты имел смелость нахально заявиться сюда, в самый центр фаталокских владений на этой планете. Что тобой движет, безумец? Неужели ты готов отдать собственную жизнь только ради толпы этих бестолковых и никчемных рабов?

-Тебе всё равно не понять этого, жалкий предатель.

-Ах, вот как ты заговорил,— бывший проповедник вдруг сделал молниеносный шаг вперёд и, схватив своей рукой Виктора за шею, с лёгкостью поднял его в воздух. Их лица оказались как раз напротив друг друга и когда человек всего на мгновение взглянул в глаза чудовища, он увидел в них лишь холодную и зияющую бездну,— Твои приспешники будут сильно разочарованы, когда узнают, что их героя и освободителя ждал такой глупый и нелепый конец. Проделать такой путь, только для того чтобы сразу же так глупо попасть в ловушку. Знаешь, а ведь все здесь уже почти поверили в то, что ты действительно погиб. Даже я решил, что с тобой навсегда покончено, но к счастью не так давно мне попалась одна знакомая, слепая ведьма, которая умеет видеть будущее. Она долго сопротивлялась, но, в итоге, мне всё же удалось заставить её раскрыть небольшой секрет о том кто ты и где сейчас находишься.

-Фиона! Где она? Что ты с ней сделал, грязный ублюдок!!!

В бешенстве Виктор попытался было вырваться из этой хватки и разорвать на части О'Жея, но тот лишь коварно усмехнулся и сжал свои механические пальцы вокруг горла пленника, с такой силой что под ними хрустнули позвонки, а в груди остановилось дыхание.

-Спокойно, малыш. Она пока ещё жива и здорова. Пока... Завтра, на этом самом месте и в это самое время я сделаю то, что не смог сделать шесть лет тому назад. Завтра я сожгу её на костре, а ты будешь стоять в стороне и безучастно наблюдать за этим великолепным зрелищем. Впрочем, не стоит так сильно из-за этого беспокоиться. Тебя самого скоро, за все твои преступления, будет ждать такое наказание, что после их смерть от огня показалась бы тебе просто детской сказкой.

Мучительно медленно тянулось время. Каждая секунда теперь была словно до краёв наполнена гнетущими мыслями и поэтому казалась в несколько раз длиннее обычного. Виктор поднял голову и осмотрелся. Глаза постепенно начали снова привыкать в вечному мраку, царившему в его родном городе. Он находился в какой то маленькой, кирпичной коморке в Верхнем Центраполисе. О побеге сейчас нечего было даже и думать. Руки и ноги его были прочно скованы стальными цепями, а снаружи отчётливо слышались шаги и разговоры, по меньшей мере, десятка хамелеонов, тщательно охраняющих столь важного и опасного пленника.

Спустя какое то время, вдали вдруг послышался скрежет фаталокского металла и вскоре дверь коморки резко распахнулась и на пороге снова появился О'Жей. Вначале он внимательно посмотрел на заключённого, а затем подошёл ближе и бросил ему какую то блестящую, пластиковую упаковку с однородной, белой массой внутри.

-Возьми, поешь. Эта пища была разработана специально для хамелеонов и содержит все необходимые для человеческого организма вещества, а также придаёт ему силы и бодрость.

В ответ на это Виктор лишь кисло усмехнулся.

-Не совсем понимаю, зачем бодрость тому, кто уже приговорён к смерти.

-Никто пока ещё даже и не знает, что ты здесь. Для генерала Фарио и всех остальных фаталоков ты погиб пол года назад. Я же пришёл, чтобы предложить тебе жизнь и благополучие в обмен на твой союз.

-Я что — сплю?

-Нет. Просто молчи и внимательно слушай о чём я говорю. Скоро фаталоки покинут Землю. Уже сейчас большая часть их сухопутных сил собрана в Большом Ангаре и ждёт отправления на какую то новую войну. Следующим губернатором, скорее всего, будет мой покровитель Фарио, но фактически планета достанется хамелеонам и мне лично как их командующему. Всё чего я теперь хочу — так это лишь спокойствия и порядка на своей территории. А для этого мне просто необходим кто-то, кому могли бы слепо верить миллионы людей, что по прежнему скрываются в подземных канализациях и бескрайних пустошах за пределами города. Ты мне нужен, Виктор, как заместитель, как моя правая рука. В тебе есть какая то особая искра, которая, в своё время, была у Александра Македонского, Жанны Д'арк и Наполеона. За одно твоё слово люди готовы, не задумываясь, идти в бой и отдать свои жизни. Теперь война закончилась. Пришло время восстанавливать всё то, что было разрушено нами за все эти годы.

Дослушав О'Жея до конца, Виктор медленно поднял голову и с разочарованием посмотрел на этого огромного, механического монстра.

-Знаешь, когда-то давно Фиона сказала мне, что в самый судьбоносный момент, когда я уже решу, что всё потеряно, один из правителей Подземного Центраполиса неожиданно придёт мне на выручку и поможет начать новую войну за свободу. Похоже, на этот раз, она ошиблась. Никто не придёт... Я остался один. Поначалу я думал, что ты и есть тот о ком она говорила, но, видимо, я тебя немного переоценил. На самом деле, ты просто продажная, фаталокская шавка.

-Глупец!!! Глупец!!! Глупец!!!— склонившись над пленником, проповедник вдруг, не в силах больше сдерживать собственные человеческие эмоции, задрожал всем своим тяжёлым, металлическим телом,— Зачем тебе нужна эта борьба? Ты своё уже отвоевал. Я могу превратить твою жизнь в рай. Ты будешь жить сотни лет и всё это время купаться в любви и роскоши.

-Для меня есть что-то, что гораздо важнее всех земных сокровищ и наслаждений. Это моя собственная совесть... Я уж лучше умру бойцом, чем стану предателем вроде тебя.

-А, что ты скажешь, если я смогу вернуть тебе твою Солу. Ты просто покажешь мне место, где она умерла и из одной-единственной клетки мы клонируем тебе её точную копию. Вы снова соединитесь и с ней ты будешь счастлив, так как был счастлив когда-то, когда вы были вместе.

-Нет. Похоже, ты так ничего и не понял, проповедник,— уверенным движением Виктор поднялся с земли и подошёл вплотную к своему сопернику. В эти мгновения. Рядом со сгорбленным и дрожащим О'Жеем, он выглядел настоящим победителем, даже не смотря на тяжёлые, стальные цепи, сковавшие его тело­,— Сола и так жива. Она живёт в моём сердце и никакая клонированная кукла никогда не сможет заменить мне тот чудный, неземной образ, который навсегда останется со мной.

-Это твоё окончательное решение?

-Да.

-В таком случае, несчастный, тебя ждёт смерть столь ужасная, по сравнению с которой даже все средневековые пытки инквизиции выглядели бы просто детскими шалостями.

Услышав эти слова, Виктор не дрогнул и не стал просить пощады. Это было просто невероятно. Не в силах больше ни секунды выдерживать на себе его бесстрашный и решительный взгляд, проповедник испуганно попятился назад. Когда он, наконец, оказался на безопасном расстоянии то тотчас включил переговорное устройство. Через мгновение связавшись с объектом в Дворце Правительства, он проговорил тихим и подавленным голосом:

-Генерал Фарио, с вами на связи находится капитан хамелеонов О'Жей. Похоже, я поймал вашего злейшего врага Виктора Моргана. Он здесь под надёжной охраной. Приходите и делайте с ним всё, что вам будет угодно, ведь этот негодяй сполна заслужил самое суровое и жестокое наказание.

После того как О'Жей ушёл, громко хлопнув за собой дверью, Виктор снова остался наедине с самим собой. Беглым взглядом он осмотрел, удерживающую его, стальную цепь и тут же, сам про себя, отрицательно покачал головой. Слишком прочная. Невольные мысли снова и снова уносили его в прошлое, всего на несколько часов назад, в то время когда он был ещё на свободе. Как я мог так проколоться? Почему я вёл себя так беспечно? Как так вышло, что, едва оказавшись в городе, я тут же попал в, приготовленную мне, ловушку. Я проиграл. Судьба отвернулась от меня. Всё закончено. Во всём огромном мире больше не осталось никого, кто смог бы прийти мне на помощь. Как нелепо... как глупо...

Ещё где-то около получаса Виктор провёл, погружённый в собственные раздумья, как вдруг его внимание привлёк какой то тихий шорох, исходивший откуда-то из пола. Ещё через несколько мгновений, ведущий под землю, люк плавно отошёл в сторону и в коморку бесшумно проскользнуло чьё то гибкое женское тело, одетое в чёрный, облегающий костюм. Немного присмотревшись и, наконец, разглядев в темноте знакомый профиль лица, Виктор тут же привстал от удивления.

-Валькирия?..

-Тс-с.

Девушка метнулась вперёд и, достав отмычку, не мешкая, принялась тотчас, один за другим, вскрывать замки его наручников.

-Почему ты помогаешь мне?

Вместо ответа она поначалу лишь просто улыбнулась ему своей безупречной и лучезарной улыбкой.

-Ну как я могла оставить в беде такого красавчика как ты.

-Но откуда ты узнала, что я здесь?

-Сердце подсказало...

Через несколько мгновений, когда последний замок упал на бетонный пол, Виктор взял в свою руку ладонь Валькирии и пристально посмотрел в её большие, красивые глаза.

-Куда мы направляемся?

-Пока что просто подальше отсюда.

-У меня ещё осталось одно незаконченное дело. О'Жей держит в плену, в Беверли Хиллз одну девушку и очень скоро собирается сжечь её на костре. Я должен идти и спасти её.

-Сам?..

-У меня нет другого выбора.

-Мой план, думаю, немного получше. Пять сотен моих амазонок находятся как раз неподалёку оттуда и только и ждут приказа к атаке.

-Невероятно. Ты просто моя спасительница и я даже не знаю как смогу затем отблагодарить тебя за всё то, что ты для меня сделала.

-Не нужно благодарностей,— неожиданно Валькирия крепко обняла Виктора за плечи и страстно впилась в его губы своими губами. Этот горячий, долгий поцелуй длился, наверное, секунд сорок, а когда он, наконец, закончился, девушка снова улыбнулась и нежно погладила своими пальцами его по щеке,— Этого будет достаточно... вполне достаточно. А теперь давай поскорей уходить отсюда, пока ещё на наш шум не сбежались все фаталоки Центраполиса.

Это будет началом конца. Могущественная империя, которая должна была существовать вечно, внезапно начнёт рушиться, словно каменный замок, построенный на ветхом фундаменте.

Первый удар будет нанесён там, где его меньше всего ожидали. Один из великих тактиков допустит роковую ошибку. Тот кто просчитывает сотни ходов наперёд, ни о чём не подозревая, приютит с собой под одной крышей странное и уродливое существо, под маской которого скрывается истинный король хаоса.

Чудовищный обман Железной Птицы станет предвестником всех грядущих несчастий. И дрогнет земля и миллионы жизней, в один миг, будут поглощены испепеляющим адским пламенем. И наступит паралич и наступит оцепенение и в тот час вдруг рухнут все основы прежнего мира. Яркий свет ослепит оставшихся воинов, а Дикий Лев, собрав бесчисленные полчища, вступит в схватку со своим извечным врагом.

Империя ещё не скоро придёт в себя от такого поражения. Великие семьи начнут грызть друг другу глотки, подобно голодным псам, а варварские народы объединят свои силы на дальних границах. И увидев такой упадок, верховный правитель потеряет рассудок и начнёт своими же руками разрушать то, что он создал за тысячи лет. И придёт время хаоса и исчезнут прежние порядки и стрела, выпущенная из сумрака, пронзит призрачное сердце безумного Императора. И это будет конец долгой истории. И начнётся новая жестокая бойня и в её пламени исчезнет весь прежний мир, навсегда уступив своё место новым империям и новой эпохе...

История мира — древняя книга

фалианского провидца Талоса

Килиато, ныне строго

запрещённого во всей империи.

Солнечная Система. Планета Земля. Центраполис. Спустя час.

Якус прибавил шаг. Якус торопился. Якуса снова переполняли его прежние, дикие и первобытные эмоции. Неужели это правда? Неужели Дикий Лев жив и он находится здесь, всего в нескольких сотнях метров от него? Сколько мыслей одновременно путались в его электронной голове и сколько чувств переполняло его механическую душу. Он и раньше смутно подозревал, что его заклятый враг не мог погибнуть просто так, в обычной засаде. Нет. Обычно такие герои как он и умирают по особенному. Что же, пускай он получит достойную смерть! Это будут такие пытки, что он десятки раз будет умирать от нечеловеческой боли и десятки раз снова возвращаться к жизни, благодаря уникальной фаталокской медицине. Долгие месяцы он будет лично истязать тело Дикого Льва, а когда он, наконец, успокоит свою ненасытную месть, то казнит этого горе-освободителя на главной городской площади, на глазах у сотен тысяч плачущих рабов.

Старая, кирпичная коморка, в которой находился пленник, была уже совсем рядом. Батальон хамелеонов, стоявших на страже, завидев губернатора, тотчас отдали ему честь, но Якус в тот миг даже и не обернулся в их сторону. Ему не терпелось поскорей посмотреть в глаза того, кто когда-то так жестоко и беспринципно сломал и исковеркал его собственную жизнь.

Хлипкая, деревянная дверь резко распахнулась и, шагнув внутрь, он тут же осмотрелся по сторонам. Зоркий, оптический взгляд пробежал по стенам, но так и не смог разглядеть в полумраке, закованного в кандалы, пленника. Странно... Коморка была совершенно пустой. Нехорошие подозрения вдруг закрались в мозг губернатора Центраполиса. Словно вкопанный, он замер на одном месте, десятый раз изучая тёмные углы, тщётно пытаясь найти в одном из них свою пропажу. Его нигде не было. Дикий Лев сбежал!!!

Рядом у стены валялись лишь бесполезные цепи и сломанные замки. Увидев их, Якус вдруг отчётливо почувствовал, как целый шквал ужаса, отчаянья и дикой, первобытной ярости внезапно захлестнул его больной и неустойчивый рассудок.

-Нет!!! Этого не может быть! Вернись!!! Вернись, я тебя умоляю...

На громкий крик генерала внутрь тотчас вбежал один из фаталоков, охранявющий здание.

-Что-то случилось?

-Где пленник?

Солдат осмотрелся по сторонам и в недоумении покачал головой.

-Не понимаю... Ещё совсем недавно он был здесь. Я ни на секунду не покидал свой пост.

-Ты позволил ему сбежать! Ты упустил его, жалкий идиот. Вы все здесь сговорились против меня. Вокруг одни враги... одни враги...

Совершенно не отдавая отчёт своим поступкам, Якус вдруг достал из-за спины бронебойную пушку и, почти не целясь, выстрелил в голову бронепехотинца. На стене напротив тотчас возникло пятно из крови и остатков микросхем, а безжизненное, механическое тело несколько мгновений ещё сохраняло равновесие, а затем, подобно оставленной без присмотра марионетке, рухнуло на бетонный пол.

-Что ты делаешь, безумец,— голос Фарио был тихим, отрывистым и почти незаметным на фоне десятков и сотен других голосов, так внезапно возникших в воспалённом сознании Якуса,— Ты убил фаталока. Скоро сюда придут остальные охранники и тебе уже, как раньше, не удастся скрыть своё преступление.

-Мне всё равно. Все эти годы ты твердил мне, что я смогу изменить собственную судьбу. Какой глупец... Как я мог так долго верить в такую чушь?

-Ты сам во всём виноват.

-Молчи, ничтожество. Как ты можешь со мной спорить? Ты был рождён для того, чтобы закручивать гайки на машинах и таскать туда-сюда тележки с мусором. Мне больше не нужны советы от жалкого могильщика. Убирайся вон! Не хочу слушать твой гнусный и поганый голос.

-На этот раз ты прав. Я ухожу. Я давно уже собирался оставить тебя, но я надеялся, что ты ещё сможешь стать прежним. Наивная надежда... Тот кто хоть однажды убивал, лгал или предавал, уже никогда не сможет стать нормальной и здоровой частью общества. Я прожил долгую, порядочную и честную жизнь и как я мог после этого, вообще, стать соучастником лжеца и перевёртыша? Прощай, Якус Сицилау. Я ухожу... ухожу навсегда...

Через несколько мгновений в его электронной памяти начали происходить какие то странные и необратимые изменения. Тысячи гигабайт информации, составляющие личность Фарио, стремительно исчезали из базы данных, а вместо них внутри безумного разума оставалась лишь пустота и безмолвие.

-Подожди, прошу тебя. Куда же ты уходишь?

Вовремя осознав весь ужас этой потери, Якус пытался остановить свою вторую личность, но никто уже больше не мог ответить на эту мольбу. Фарио больше не было с ним. Электронный разум старого фаталока предпочёл смерть взамен долгой жизни бок о бок с лжецом и перевёртышем.

-Что же ты наделал? Кто я сейчас без тебя? Сам по себе, я просто сумасшедшее животное.

Ответом ему была лишь полная тишина. Сколько ни умолял Якус его вернуться, повторяя одни и те же слова и предложения, он больше так и не услышал внутри себя этот знакомый, дружеский голос. Опустошённый физически и морально, он склонился на бетонный пол и, направив бронебойную пушку в сторону дверного проёма. Каждый раз, когда внутрь заходил кто-либо из фаталоков он просто нажимал на курок. Время тянулось мучительно долго. Якус сидел, оперевшись о кирпичную стенку и о чём-то безмятежно разговаривал с самим собой, отвлекаясь иногда только для того, чтобы сделать очередной точный и прицельный выстрел. За пол часа он уложил четверых, а когда на пороге появился пятый, он вдруг отбросил в сторону своё оружие и, внимательно посмотрев на вошедшего, тихо рассмеялся.

-Генерал Сириул...

-Да, Фарио. Я лично прилетел сюда из Большого Ангара для того, чтобы сообщить тебе, что покидаю планету и из всех достойных кандидатур назначаю именно тебя на должность губернатора Земли.

-Не слишком ли это большая честь для лжеца, убийцы и перевёртыша?

Старый генерал изумлённо посмотрел по сторонам и только сейчас заметил, валяющиеся у его ног, искорёженные техноплоти бронепехотинцев и их убийцу, тихо сидевшего у стенки и глядевшего прямо на него пустыми, безумными глазами.

-Что здесь произошло?

-Я убил их.

-Но зачем?

-Не знаю... Просто мне вдруг так сильно захотелось убить кого-то. И, к тому же, в будущем кто-либо из них, обязательно бы захотел меня предать. Меня все, рано или поздно, предают! Все вокруг словно ополчились против меня. Вот я и решил не мешкая первым нанести этим предателям свой карающий удар.

-Ты сумасшедший!!! Я знал другого Фарио — умного и благородного, тот кто был для меня словно родной сын.

-Ты ничего не знаешь, папаша. Я и есть твой настоящий сын. Моё имя Якус. Когда-то ты вынес мне смертный приговор и приказал рабочему-могильщику умертвить мой мозг, а самого меня разобрать на запчасти. Но я выжил. Я убил своего палача и взял себе его техноплоть и его имя. С тех пор, благодаря тебе я вынужден был скрываться за чужой личностью, опасаясь каждого шороха. Все эти годы я люто ненавидел тебя и мечтал только об одном, чтобы моя месть была столь же ужасной, как и твоё преступление. Но, похоже, теперь моя месть, наконец, то свершилась. Представляю, каково тебе будет сообщить Императору о том, что легендарный генерал Сириул совершил такую непростительную ошибку. И какое наказание тебя ждёт за то, что ты лично возвысил до столь высокой должности убийцу и перевёртыша. Мне самому уже всё равно. Дикий Лев идёт за мной и мне уже нет спасения. А вот тебя, папаша, казнят прямо на Наге, а весь род Сицилау будет тут же проклят и осмеян другими патрицианскими семействами. Какой, поистине, жалкий и позорный конец может ждать такого великого фаталока! Впрочем, для тебя существует ещё один выход. Ты можешь просто молчать. Жить дальше, одерживать новые победы и получать очередные звания, зная всё это время, что ты, на самом деле, ничуть не лучше своего предателя-сына. Нелёгкий выбор, не так ли? Хотя мне кажется, ты всё же предпочтёшь первый вариант. Для офицера с таким прошлым как у тебя легче будет в один миг потерять всё к чему ты стремился долгие сотни лет, чем просто допустить один-единственный маленький обман.

-Недостойный выродок!— Сириул опустил голову и с презрением посмотрел на, сидящего на полу, Якуса после чего, словно от прокаженного, отшатнулся от него в сторону,— Будь проклят тот день, когда я породил на этот свет такое жалкое ничтожество.

-Это точно. По правде говоря, я и сам ненавижу тот день, когда я родился, так же как и день возникновения рода Сицилау и всей Империи. А ещё я ненавижу Дикого Льва и того проклятого фалианского пророка, что тысячи лет назад написал мою судьбу. Я вообще ненавижу всё, что меня окружает, а больше всего я ненавижу самого себя. Фарио был прав. Я просто больной безумец, опасный для общества и государства. Но кто в этом виноват? Кто сделал меня таким? Судя по легенде, я — это Железная Птица, которая могла бы взлететь выше самого Императора, но именно ваша ненависть прервала мой полёт и превратила меня в величайшего негодяя своего времени. Кроме ненависти я не видел ничего другого во всём этом мире и глупо было бы, после этого, ожидать, что из меня когда-то мог бы получиться добропорядочный гражданин. До свидания, папа. Если, возможно, где-то и существует ад для фаталоков, то скоро мы с тобой там обязательно встретимся...

Не в силах больше слушать безумные бредни своего сына, Сириул бросился прочь. Якус, похоже, даже и не заметив его ухода, ещё долго продолжал что-то там бормотать себе под нос, глядя на голую, кирпичную стенку. Тяжёлые, мрачные мысли заполнили разум старого солдата. Постепенно, с каждой новой минутой и каждым новым мгновением, он начинал осознавать весь ужас и безысходность своего положения. Перед ним было два пути. Он мог солгать и продолжить прежнюю жизнь или сказать правду и испытать на себе такой позор и такое унижение, которое до него, возможно, ещё не доставалось ни одному другому фаталокскому генералу. Отрешённый от всего остального мира, он и не помнил как добрался до аэродрома и, забыв даже, напоследок, отдать приказ об аресте перевёртыша, поскорей забрался в пилотскую кабину и включил двигатели. Реактивный, гиперскоростной самолёт всего за несколько часов домчал его до Большого Ангара. За это время он принял решение. По правде говоря, глава Сицилау уже в первые секунды после разговора с Якусом знал как он поступит, просто его сверхлогичный фаталокский рассудок, по старой привычке ещё долго и тщательно анализировал все плюсы и минусы, прежде чем сделать окончательный выбор.

Оказавшись, наконец, дома, он в первую очередь направился в проекторный зал и потребовал установления связи с Императором. Как ни странно, несмотря на множество других важных дел, Высший Разум тут же исполнил его просьбу и через несколько минут в маленьком, тёмном помещении, словно из ниоткуда, возникла привычная голограмма головы безмятежного младенца, удивлённо озирающегося по сторонам.

-Вы хотели мне что-то сказать, генерал Сириул?

-Да, мой Император. Я прошу от вас самого жестокого ко мне наказания, ибо преступление, совершённое мной, никогда не сможет быть оправдано. Мой глупый и никчемный сын Якус, которого семь лет назад я приговорил к смертной казни, благодаря убийству и обману, остался жив и всё это время, находясь со мной на одной планете, изнутри разрушал мою армию. Я лично возвысил его до должности губернатора поверженной Земли и ещё не известно сколько бед он причинил бы всей Империи, если бы вдруг сам не признался в своей лжи. Я был глух и слеп. Мне уже нет прощения. Я больше не достоин носить гордое имя Сицилау и гордое имя фаталока. Я готов принять любое наказание.

На некоторое время голова младенца неподвижно замерла на одном месте. Губы его не шевелились, а взгляд, кажущийся поначалу таким простым и по детски наивным, внимательно изучал, стоявшего неподалёку, Сириула. Он, как будто, видел его насквозь и эти глаза словно прощупывали каждую клетку его мозга и каждый атом массивного, механического тела.

-Рано или поздно, это должно было случиться... Вот только я не думал, что всё произойдёт именно сейчас и именно на вашей планете.

-Извините, но я вас не понимаю.

-У вас уже всё готово для атаки на элиан?

-Да.

-В таком случае, немедленно стартуйте. Как можно скорее покидайте планету, пока ещё не стало слишком поздно. Дорога каждая минута, генерал. На данный момент мне пока что просто некем вас заменить. Вы ещё успеете понести своё наказание, а это, несомненно, будет смертная казнь, но перед этим вы должны увести мой флот с Большого Ангара и уничтожить Илиаку. Вам всё понятно?

-Так точно, Император. Я в точности выполню все ваши приказы.

-Тогда прощайте, Сириул...

После этого голограмма постепенно начала меркнуть и уже всего через несколько мгновений полностью исчезла, словно растворившись где-то в воздухе. Генерал спешно отправился исполнять своё последнее поручение, а Высший Разум, запертый внутри объёмных блоков памяти Великого Саркофага, ещё долго не мог придти в себя от услышанного.

-Это судьба... Это только начало...

Именно сейчас вдруг ему так ясно вспомнились строки этого проклятого, древнего пророчества:

"Первый удар будет нанесён именно там, где его меньше всего ожидали..."

"Чудовищный обман Железной Птицы станет предвестником всех грядущих несчастий..."

Значит, всё это было правдой. Мы обречены...

Невероятным усилием воли Император отделил свой разум от машины и понёсся вперёд, сквозь бездну космоса, к одной-единственной, маленькой точке, в которой в эти минуты, возможно, решалась судьба всей его огромной империи.

Сгусток разумной энергии безошибочно отыскал Солнечную Систему и, преодолев атмосферу незнакомой планеты, проник, наконец, в гигантское, металлическое здание, в котором сейчас была сосредоточена почти треть всего его космического флота. Долгое время он безуспешно бродил по мрачным и длинным коридорам Большого Ангара, прежде чем нашёл того кого искал. Король Хаоса уже приступил к своей работе. Странное это было существо, под неказистой внешностью которого скрывался ясный, почти что фаталокский ум, необыкновенная целеустремлённость и отвага. Он лишь безучастно смотрел на него, не в состоянии ни остановить его, ни даже просто позвать на помощь. Теперь Высший Разум был всего только бестелесным и невидимым призраком, находящимся, к тому же, в другом, параллельном пространстве. Враг даже не заметил его. Враг даже не ощущал его присутствия. Враг был слишком занят своим собственным ужасным и разрушительным планом. История уже почти свершилась. Шаги генерала Сириула раздавались где-то в нескольких сотнях метров отсюда, но даже и он уже не сможет предотвратить неизбежное. Мы проиграли... Совсем скоро начнётся отсчёт первых мгновений новой, тёмной и смутной эпохи.

Спустя какое то время, бесконечные этажи и коридоры вновь замелькали вокруг Императора. Он покидал Землю. Когда находишься в гиперпространстве, обычные расстояния уже больше не имеют прежнего значения. Вскоре он был уже не Наге. С высоты нескольких сотен километров, его родная планета казалась единым, слаженным механизмом, работающим без сбоев вот уже многие и многие века. Одинаковые, чёрные, прямоугольные здания, длинные конвейеры вместо улиц, туда-сюда перевозящие всевозможные грузы, а также корабли, время от времени взлетающие с главного космопорта. Каким милым и привычным всё это было для глаза старого правителя. Словно невидимая птица, он парил над самой поверхностью, бесконечно любуясь, созданной им, рукотворной, искусственной красотой.

Почти в самом центре Западного полушария, по соседству с новыми заводами и клон-инкубаторами, словно незаживающая рана, в земле виднелась огромная воронка. Это было, пожалуй, единственным, своеобразным архитектурным памятником всей планеты, напоминающим о давно прошедшей войне и символизирующим собой стойкость и несгибаемость фаталокского народа перед лицом любого внешнего врага. Как много воспоминаний у него было связано с этим местом. На память, в первую очередь, пришла Первая Космическая война и то далёкое время, когда на молодое и пока ещё не окрепшее государство фаталоков неожиданно напала древняя и могущественная Империя Итау. Казалось, все преимущества тогда были на стороне агрессоров. Нагу нещадно бомбили и однажды тяжёлый снаряд попал в то самое место, где находился его дом. Среди множества погибших оказался и Ситус Эквалио — совсем юный правитель фаталокской нации. Впрочем, это была лишь смерть его органического мозга. Совсем скоро ему суждено было вернуться.

Это всё, на самом деле, ложь, когда говорят, что целая армия программистов, затем долгие годы по крупицам восстанавливала его личность. На самом деле, информация о всех его мыслях и всех поступках хранилась в блоке памяти его собственной техноплоти. Достаточно было просто извлечь её оттуда и прежний Император снова оказался бы жив. Он специально скрыл всё это от своих соотечественников. Если бы остальные фаталоки вдруг узнали, что каждый из них бессмертен, они возомнили бы себя, по меньшей мере, равными Высшему Разуму и тогда ему пришлось бы очень сложно управлять этими зазнавшимися подчинёнными. В Империи может быть место только для одного бога, а остальные, ради общего блага и порядка, пускай уж лучше живут в неведении.

К счастью эта тайна так навсегда и осталась всего лишь тайной. Пересадкой занимались их тогдашние союзники элиане, а эти странные создания уж точно умели держать язык за зубами. Вместе с настоящей личностью Ситуса они добавили в программу ещё и кое-что от себя, пытаясь придать его характеру чуть больше мягкости и сговорчивости. Они хотели сделать Императора марионеткой в своих руках, но он не собирался быть вечно их покорным рабом. Долгие годы одиночества в "Великом Саркофаге" он затем посвятил тщательному изучению собственного разума и удалению из себя чуждого программного кода.

Когда Высший Разум, наконец, полностью очистился от глупых элианских предрассудков и условностей, он первым делом, сразу же отдал своим войскам новый приказ. Уже всего через несколько недель огромный, фаталокский космический флот покинул Нагу и, проникнув в их систему, сбросил на города Илиаки тяжёлый груз смертоносных бомб ужасной и разрушительной силы. Поначалу в нём не было никакой личной неприязни к своим прежним союзникам. Был один лишь только холодный и прагматичный расчёт. Ненависть пришла позже, после того как он узнал о существовании "Охотника", а также из-за неудач с преследованием этих неуловимых скитальцев.

Сотни лет прошли с тех пор. Он стал правителем, возможно, величайшей империи во всей вселенной, но никто из его подчинённых даже и не догадывался как одинок он был всё это время. Живой разум, заточённый в металлический ящик и застрявший где-то там в гиперпространстве. Он мог отдавать любые приказы, но не мог позволить себе просто спокойно поговорить с кем-нибудь по душам. Никто не мог знать, что за тайна скрывается за маской этого нелепого и наивного младенца. Что толку от того, что под его руководством завоёвывались новые системы и строились величественные города, если он даже ни разу не прошёлся по их улицам и не прикоснулся рукой к результатам своего титанического труда.

Может быть, именно его одиночество и наложило такой отпечаток на всю расу фаталоков. Некогда весёлые и отзывчивые, они постепенно сделались мрачными, неприветливыми и ужасно жестокими. Завоевав весь мир, они, в итоге, потеряли собственную душу и сделались бесчувственными машинами убийства. Зачем всё это... Обосновавшись на новых, пригодных для жизни планетах, фаталоки могли бы, наконец, отказаться от проклятой техноплоти и снова научиться любить и ценить красоту, окружающего их, мира. Вместо этого, своими действиями, они принесли столько горя и несчастья другим народам, что это зло уже бумерангом летит к ним назад и совсем скоро уничтожит и превратит в пыль их величайшую цивилизацию во вселенной.

Сириул... Старый солдафон — Сириул. Неужели ты и вправду всё это время думал, что Железная Птица и есть твой сын? Как ты мог быть таким глупым и наивным? Как ты не мог видеть очевидного? Он ведь совершенно не похож на тебя. Долгие годы тебе суждено было быть всего лишь его наставником. На самом деле, это нечто другое и нечто гораздо большее, чем ты можешь себе представить. Он — это я. В нём все мои способности, вся моя гениальность, всё моё безумие, вся моя ложь и все мои преступления.

Время всё расставило по своим местам. Моё проклятье стало проклятьем и всего моего народа. Мы — это уже прошлое. Мы обречены... Мы сами сполна заслужили себе такое суровое наказание...

Распахнув дверь, Сириул неторопливо вошёл в свой кабинет и остановился у центрального пульта. Прежде чем отдать команду и выпустить из Большого Ангара огромный флот с многомиллионным десантом на борту, старый генерал вдруг на мгновение замер и с грустью посмотрел куда то в потолок.

"Похоже, это уже моё последнее задание. Когда с элианами будет покончено, меня предадут суду и казнят на глазах у глав других патрицианских семейств. Как жаль, что меня, да и весь древний и могущественный род Сицилау ждёт такой жалкий и позорный конец. Впрочем, пока я жив, я по прежнему остаюсь преданным солдатом, готовым исполнить приказ, чего бы мне это ни стоило. Есть что-то, что куда важнее моей собственной судьбы — это судьба всей Империи".

Пальцы уже побежали по клавиатуре, как вдруг, на соседнем экране опытный глаз Сириула заметил что-то неладное. Если верить приборам, один из тяжёлых бомбардировщиков неожиданно, сам по себе, сорвался со своего места и на всей скорости понёсся прямо навстречу внешней стене ангара. Он не поддавался управлению и был похож на огромного, обезумевшего монстра, разгоняющего в стороны толпы кричащих инжинеров-фаталоков и сжигающего всё позади себя безудержным пламенем своим мощных дюз.

-Что за чертовщина?..

Через мгновение ужасающий взрыв вдруг сотряс весь Большой Ангар. Огромный, механический город содрогнулся, наружу из него повалил чёрный, ядовитый дым, а внутри одновременно отказало почти всё электронное оборудование. Тонны горящего топлива из уничтоженного бомбардировщика растеклись по нижним отсекам, с лёгкостью расплавляя металлические перегородки и корпуса других кораблей. Некоторое время Сириул, словно ошарашенный, смотрел на потухшие экраны, после чего, наконец, обернулся и увидел, притаившегося в углу, Квазимоду.

-Что ты здесь делаешь?!

-Уничтожаю то, что принесло моему народу так много горя и страдания!

С невероятной скоростью бывший пленник метнулся вперёд и, выдернув из центрального пульта электрический кабель, воткнул его разъём в техноплоть Сириула. Сильный разряд тока в одно мгновение сжёг все его внутренние микросхемы. Почувствовав как от высокой температуры где-то там, в затылке вскипает его собственный органический мозг, старый фаталок вдруг закричал от дикой и невыносимой боли. Он больше уже не мог ощущать себя единым целым со своим безупречным, механическим телом. Руки его застыли в одном положении, а ноги подкосились и сам он, подобно поверженному великану, рухнул на колени перед маленьким и уродливым горбуном.

-Оказывается, бесчувственные монстры, вроде тебя, тоже могут ощущать боль.

Сказав это, Квазимода вдруг бросился на своего врага и начал с необыкновенной силой, остервенело бить его кулаком в лицевое стекло.

-Дыши... дыши нашим воздухом, проклятый палач! Или, может быть, тебе не нравится атмосфера планеты, которую ты хотел уничтожить?

Каждый его последующий удар был ещё мощнее и яростнее предыдущего. Он уже не видел и не чувствовал ничего и только лишь до его слуха, время от времени, ещё доносился громкий хруст треснувшего стеклопластика да собственных костяшек. Когда сквозь щели в разгерметизированный шлем Сириула начал проникать непривычный и ядовитый для любого фаталока, земной воздух и его давно мёртвая кожа на лице покрылась красными пятнами, бывший пленник, наконец, отошёл в сторону и сверху вниз, с презрением посмотрел на беспомощного генерала.

-Удивлён, что я, оказывается, могу неплохо слышать и говорить? Ещё больше тебя, наверняка, смущает то, что какое то там жалкое животное смогло выучить ваш собственный язык и разобраться в сложном устройстве центрального пульта. Ничего странного. Я ЧЕЛОВЕК!!! Любой, другой, на моём месте, смог бы сделать то же самое. В нас дремлет необыкновенная сила, о которой мы часто и сами не подозреваем. Люди, только на первый взгляд, могут казаться такими недалёкими и испорченными, но если только вдруг кто-то попытается отнять у нас нашу свободу, мы дадим ему такой отпор, что любой враг затем содрогнётся от ужаса. Пускай ваша империя и ваш Высший Разум хорошенько запомнят этот день. Человечество проснулось. Это, пока ещё, только начало. Моя месть — это только первый удар, за которым скоро последуют и другие. Наши народы ожидает жестокая и кровопролитная война и вы, бездушные твари, уж точно никогда не сможете выйти из неё победителями!

Сириул чуть-чуть приподнял голову и со страхом посмотрел на своего недавнего "подопытного кролика". Большой Ангар сотрясали тяжёлые взрывы. Все нижние этажи его были уже объяты безудержным пламенем. Один за другим, горели и взрывались самые технически совершенные космические корабли во всей вселенной. Вскоре пожар добрался и до складов с боеприпасами. Сотни и тысячи фаталоков, покинув этот огромный, металлический город, врассыпную бежали в разные стороны, но уже всего через миг всех их сзади накрыло ужасной взрывной волной.

Земля содрогнулась. Там где только что находился Большой Ангар, в небо взметнулся огненный столб высотой в многие и многие сотни метров. Остров Пуэрто Рико был почти что полностью стёрт с лица планеты и ушёл под воду, а побережья Мексиканского залива и Карибского моря, буквально, захлестнули невиданные ранее штормы и цунами.

Всего за одно короткое мгновение силам захватчиков на Земле был нанесён, поистине, сокрушительный удар. Мгновенно прервалась связь между отдельными, небольшими отрядами бронепехоты и с небес на поверхность планеты, почти одновременно, рухнули полностью автоматизированные фаталокские самолёты и малые бомбардировщики. Впрочем, даже и это было пока ещё не всё. Атмосферные зонды, поддерживающие в воздухе гигантские светозащитные купола, лишившись управления, хаотично разлетелись в разные стороны, в один миг разорвав на миллионы маленьких кусочков тонкую, углепластиковую плёнку, так долго укрывающую Землю от солнечного света.

Над крупными городами планеты, наконец, рассеялся вечный мрак, над головами людей снова появились привычные солнце и облака, а с неба, прямо на улицы и крыши домов, кружась и паря в воздухе, начали падать рваные, чёрные, искусственные листья, словно олицетворяющие собой крушение всего этого старого мира и начало новой, грядущей бури.

Жизнь каждого человека заканчивается одинаково. Отличия между людьми состоят только в том, как они жили и как умерли.

Эрнест Хемингуэй.

Солнечная Система. Планета Земля. Подземный Центраполис. Район Беверли Хиллз.

-Дети мои, справедливость восторжествовала!

В окружении двух сотен верных хамелеонов, О'Жей стоял в самом центре круглой цирковой арены с раскинутыми в разные стороны, механическими клешнями и ликующей улыбкой на бледном, восковом лице. Рядом с ним была девушка. Волосы её были растрёпаны, руки крепко привязаны к деревянному столбу, а глаза, такие большие, зелёные и незрячие, были словно направлены куда то вдаль, далеко за пределы этого места и этого времени.

-Долгие годы я ждал этого момента. Долгие годы я пытался уничтожить ведьму, сеющую зло в душах простых людей. Наконец то моё терпение полностью вознаграждено. Я победил!!! Не хочешь ли ты теперь, моя пленница, признать мою победу и вместе с другими принять мою праведную веру?

-Нет!— в ответ Фиона лишь выпрямилась во весь рост и гордо покачала головой,— В детстве меня, как сироту, воспитал один добрый христианский священник и мне больше не нужна никакая другая вера, кроме той, которая у меня уже есть.

-В таком случае, хотя бы, сознайся во всех своих преступлениях и этим облегчи свои страдания.

-Мне не в чем признаваться перед трусливым предателем.

-Глупая... Кто из нас настоящий предатель? Я который, всеми силами стремился принести лишь стабильность и порядок в этот мир или ты, которая была сообщницей бунтовщика и разбойника Виктора Моргана?

-Время нас рассудит.

-Время нас уже рассудило. Я победил. Время играет на меня. Сначала я поймал тебя, затем твоего Виктора, а совсем недавно мне попался ещё один мой старый соперник. Наверняка ты знаешь этого полоумного старика, ведь, по слухам, когда-то он постоянно ошивался вокруг Беверли Хиллз. Впрочем, я в любом случае, собираюсь представить вам друг друга, так как намерен сразу казнить вас обоих.

О'Жей взмахнул рукой и тотчас, по его приказу, двое хамелеонов ввели на арену пожилого, сгорбленного мужчину с седыми волосами и тяжёлым, металлическим ящиком на спине.

-Мой старый, добрый приятель, Дольфганг Самерсет. Может быть, ты скажешь мне, по старой дружбе, что это за барахло ты постоянно таскаешь с собой?

-Это голос свободы, который когда-нибудь уничтожит тебя.

Услышав это, проповедник вдруг закинул голову назад и громко рассмеялся.

-А ты всё тот же наивный романтик и мечтатель, каким был до войны. Помнишь тот наш давний спор в Дворце Правительства о том, какая же политическая система больше всего подходит несчастному и многострадальному народу Земли? А ведь с тех пор я, всё-таки, нашёл ответ на этот вопрос. Человечество было просто не в состоянии защитить себя от самоуничтожения и только фаталоки, с их железной дисциплиной, смогли, наконец, навести здесь порядок.

-Если ради твоего "порядка", требуется уничтожить половину населения Земли, а всех оставшихся заковать в кандалы, то я, уж лучше, предпочту жить среди хаоса и анархии.

-Глупец!.. неужели ты забыл о том, что творилось у нас до войны?! Или, может быть, ты со своего высокого кресла министра пропаганды не замечал преступности, коррупции и бездуховности, что творилась вокруг? Ты не помнишь, как толпы антицивилизалов захватили Центраполис и окружили ваше продажное правительство. Человечество уже, всё равно, не могло оставаться прежним. Если бы не фаталоки, то теперь нами правили бы духовные наставники неосатанистов и мясников.

В ответ Дольфганг лишь улыбнулся и, посмотрев снизу на бронированную фигуру проповедника, поправил на спине тяжёлый, набитый электроникой ящик.

-Ты ошибаешься, О'Жей. Ты не видишь дальше кончика собственного носа и за всеми этими громкими словами лишь пытаешься скрыть свой недалёкий ум и недостаток образования. То, что происходило тогда, уже не раз случалось в истории человечества. Вспомни Древний Рим, Византию, Россию или Западную Европу. Было время и в этих государствах царило такое же беззаконие и такая же безнравственность. Это очень тяжёлая болезнь, но ей никогда ещё не удавалось уничтожить весь род людской. Проходило время, человечество избавлялось от этого недуга и продолжало двигаться дальше. То же самое произойдёт и сейчас. Конец близок. Ты уже и сам, наверняка, слышишь ту бурю, что надвигается на тебя и твоих хозяев. Сегодня ты, пока ещё, имеешь чуть-чуть власти и можешь творить своё беззаконие, но завтра ты уже сам предстанешь перед судом и каждый, кого ты когда-то судил и держал в рабстве, будет смеяться над тобой и, проходя мимо, плевать в твоё бледное, полумёртвое лицо.

-Хватит!— крепкие, металлические пальцы вдруг с силой сжались вокруг шеи Дольфганга и подняли его самого на несколько сантиметров в воздух,— Я не желаю больше слушать весь этот безумный бред. Моё время слишком дорого стоит, чтобы тратить его на таких бестолковых философов как ты.

О'Жей вдруг резко отпустил своего пленника, а затем обернулся к Фионе и, выхватив из рук ближайшего хамелеона горящий факел, поднёс его прямо к лицу девушки.

-А вот к тебе, ведьма, у меня ещё остался один последний вопрос. Я слышал, ты способна видеть будущее и к тому же не умеешь лгать и поэтому скажи мне — что ожидает меня впереди. Скажи мне, что будет со мной через год, через пять лет или через столетие.

-Тебя ждёт печальный конец.

-И когда это случится?

-Совсем скоро.

-Я не верю тебе, проклятая еретичка!

В ответ Фиона лишь чуть-чуть приподняла свой подбородок и на её лице вдруг появилась едва заметная, радостная улыбка.

-В таком случае, посмотри сам.

Проповедник резко обернулся назад и тут же, от неожиданности, вздрогнул и попятился в сторону. Прямо у входа на цирковую арену стоял Виктор Морган и держал его на прицеле своей тяжёлой, фаталокской бронебойной пушки. Правда, уже всего через мгновение, железный монстр снова пришёл в себя. Кулаки его сжались от злобы, а в блеклых зрачках вспыхнул яростный, дьявольский блеск.

-Самое глупое, что ты мог сделать в этой ситуации, герой, так это снова заявиться сюда. Не знаю как тебе там удалось выжить, но, впрочем, это сейчас уже не имеет никакого значения. Ты умрёшь, негодяй, причём прямо здесь и, на этот раз, уже навсегда.

По приказу О'Жея, его солдаты уже было бросились, чтобы схватить непрошенного гостя, но, в ответ на это, в тот же миг, откуда-то сверху послышались щелчки затворов сотен заряженных автоматов. Хамелеоны замерли. Неожиданно для всех их, цирковая арена оказалась со всех сторон окружена целой армией вооружённых амазонок. Всё произошло для них слишком неожиданно. Большая часть этих "шавок фаталоков" была тут же уничтожена прямо на месте, первым же залпом. Затем началась перестрелка. Один за другим, под шквальным огнём, на каменный пол падали тела мёртвых приспешников О'Жея. Когда вокруг него осталась всего лишь кучка преданных людей, проповедник, вдруг подбежал к Фионе и, грубо схватив девушку своей левой рукой, приставил ствол пулемёта к её виску.

-Ну, что, герой, может быть, сыграем в игру "кто из нас первым нажмёт на курок?"

-Отпусти её,— по прежнему держа железного монстра в прицеле своей пушки, Виктор подходил всё ближе и ближе,— Отпусти её и тогда ты сможешь спокойно уйти отсюда.

-Я уйду только вместе с ней. Нам двоим уже, всё равно никак не ужиться в этом мире. Как я смогу управлять этой проклятой планетой, если кто-то будет знать наперёд о каждом моём шаге.

Сражение затихало. Спрятавшись за обломками деревянных скамеек, амазонки легко, меткими выстрелами "снимали" своих врагов. Когда, наконец, последний хамелеон был уничтожен и О'Жей понял, что проиграл, он прикрылся Фионой словно живым щитом и, напоследок, сделал всего один короткий шаг в сторону Виктора.

-Что может быть приятнее, чем причинить боль простому человеку? Разве что причинить боль герою,— бледное лицо внутри герметичного шлема вдруг исказилось в коварной улыбке, после чего О'Жей с силой толкнул Фиону вперёд и нажал на курок своим механическим пальцем,— Ты просил меня отпустить её. Ну так, держи-и-и...

Громкое стрекотание пулемёта, в тот миг, казалось, слилось с оглушительным грохотом бронебойной пушки. Железный монстр, бывший когда-то человеком, словно огромное, поверженное насекомое, со скрежетом повалился на пол. Фиона пробежала ещё несколько шагов, после чего Виктор бросился ей навстречу и подхватил её прямо на лету. Хрупкое тело девушки повисло на его крепких и мускулистых руках. Она умирала. Несколько пулемётных пуль пробили её насквозь и из ран, вместе с кровью, уходила и её жизнь. Герой бережно держал её за плечи и из его глаз медленно текли скупые мужские слёзы.

-Где справедливость в этом мире. Почему все кто мне дорог, рано или поздно, умирают, а я один продолжаю жить? Прости меня, Фиона. Когда-то я обещал тебе, что если ты попадёшь в беду, я обязательно приду и спасу тебя. Я опоздал. Я не смог сдержать своё слово.

-Не вини себя,— последним усилием воли Фиона улыбнулась и, открыв глаза, словно заглянула в самую его душу,— Ты пришёл как раз вовремя. Помнишь, что я тебе раньше говорила:

Когда железный дом будет разрушен.

Когда великий герой выведет на поверхность свои подземные армии.

Когда лучи света снова коснуться стен вечного города.

В день, который люди уже сотню лет считают днём своего единства.

Земля будет освобождена.

Посмотри вокруг. Время пришло. Выполни же своё предназначение...

Несколько минут Виктор ещё держал в своей руке холодную руку девушки, после чего бережно положил её на пол и осмотрелся по сторонам. Прямо над его головой, сквозь широкую трещину в самом центре циркового купола в мрачное подземелье проникал яркий солнечный свет. Настоящее земное солнце... Неужели, после стольких лет, оно вновь взошло над Центраполисом. Амазонки неподвижно стояли на своих местах и, подняв лица вверх, словно очарованные, не отрываясь, смотрели на это необыкновенное чудо. Виктор поднялся на ноги и вышел на середину арены, когда где-то рядом с ним вдруг послышался голос Дольфганга Самерсета:

-Моя рация... она уже полностью собрана. Ты видел свет. Сообщи же эту новость всем остальным жителям Нижнего Города.

Герой неторопливо подошёл к металлическому ящику и, взяв в руку старую телефонную трубку, приложил её к своему уху. В тот же миг внутри тоннелей канализации, подземных складов и мусоросвалок, из тысяч ещё исправных карманных телефонов, радиоприёмников и даже наручных часов послышался его твёрдый и решительный голос:

-Друзья мои, кто-то из вас, возможно, уже знает меня. Меня зовут Виктор Морган. Я жив и я вернулся. Тот час, которого мы все так долго ждали, настал. Над Центраполисом вновь светит солнце. Эти сигнал к началу нашего восстания. Время пришло. Я не могу заставить вас сражаться вместе со мной. Я просто отправляюсь на поверхность освобождать наш общий дом, а кто хочет, может присоединиться ко мне в этой борьбе!

В эти минуты Виктор не мог слышать многотысячного "ура", громким эхом разнёсшегося по всему Подземному Центраполису. Он просто положил трубку назад на аппарат и, развернувшись, направился к выходу. Когда он поравнялся с Валькирией, то на какое то время остановился и, взяв в свою ладонь её красивую и изящную руку, задал всего лишь один короткий вопрос:

-Ты со мной?

-Да. Если на Земле и существует мужчина, за которым я готова пойти хоть на край света, то это только ты.

-В таком случае, нам незачем медлить.

Путь на поверхность занял у них не больше двадцати минут. Люди покидали канализацию в надежде уже больше никогда не возвращаться в этот мрачный подземный город, сплошь пропитанный плесенью, сыростью и запахом отходов. Их дом был наверху и они шли освобождать свои жилища от чудовищных монстров, изгнавших их самих оттуда семь лет назад.

Поначалу яркий солнечный свет немного пугал восставших. Они щурили глаза и закрывали лица руками, но вскоре это прошло. В отличии от фаталоков, не знавших дневного света уже многие и многие тысячи лет, дети Земли на удивление быстро привыкли к этому, уже давно забытому для себя сверкающему, жёлтому диску. Даже сам город, без чёрного купола, больше уже не казался таким мрачным и покинутым. Разрушенные здания были похожи просто... на разрушенные здания, а не на зловещие руины, от которых раньше словно несло самой смертью и в которых, как многие говорили, скрывались призраки погибших жителей.

Небольшая армия, разделившись на несколько частей, двигалась вперёд по улицам столицы, не встречая на своём пути почти никакого сопротивления. Иногда, правда, им ещё попадались одиночные фаталокские бронепехотинцы, словно чёрные, каменные изваяния, застывшие на перекрёстках и рядом с уцелевшими домами. Теперь они уже представляли из себя, поистине, жалкое зрелище. Без приказов от своих командиров, они лишь неподвижно стояли на одном месте, не смея, ни под каким предлогом, покинуть свои боевые посты. Что стало с этими некогда непобедимыми солдатами Великой Империи? Ослеплённые ярким светом, они не видели ничего вокруг и лишь изредка стреляли куда то наугад, выпуская в пустоту последние обоймы своих пулемётов. Только теперь многие из людей, наконец то, хорошенько рассмотрели своих заклятых врагов. Внешне это было что-то среднее между огромными, вставшими на задние конечности, муравьями и массивными танками времён Первой Мировой войны. Восставшие легко расправлялись с ними и, забирая себе их грозное оружие, продолжали наступление.

Восстание стремительно разгоралось и прямо на глазах из маленького огонька превращалось в безудержный пожар. Со всех сторон к ним присоединялись всё новые и новые подкрепления. Люди были опьянены долгожданной свободой. Воинственные крики и непоколебимое, многотысячное "ура!" с огромной скоростью разносилось по улицам и кварталам разрушенного Центраполиса. Услышав их, бегущий впереди всех, Виктор на миг обернулся и тотчас замер от удивления. Вместо нескольких сотен амазонок, теперь за ним шла огромная и бесчисленная толпа, с лёгкостью сметающая всё на своём пути. В основном это были молодые люди, бывшие антицивилизалы, когда то так люто ненавидевшие свою страну, а сегодня готовые, не задумываясь, отдать за неё собственные жизни. Благодаря войне, это новое поколение очень быстро повзрослело. Люди, действительно, изменились. Когда то позабытые "долг", "честь" и "достоинство" уже не были для них просто пустыми словами. Только потеряв свой привычный мир и свою привычную свободу, они, наконец, научились, по настоящему ценить всё это. Вместо прежнего "вперёд анархия", они кричали "свободу Земле", а в руках одного молодого парня, словно символ нового возрождения человечества, на длинном древке развевался, непонятно как сохранившийся, флаг Земной Империи — на синем фоне, золотой диск родной планеты в ореоле из двух десятков остроконечных звёзд.

Очень скоро безудержная волна восстания докатилась и до центральной части города. Только здесь, уже наконец то, появились первые признаки серьёзного сопротивления. Отряды фаталоков, в отличие от окраин, были неплохо организованы и снабжены светозащитными масками. Удерживая ключевые точки, они словно зарылись в землю и из своих укрытий поливали улицы смертоносным градом свинцовых пуль. Но даже и это не могло быть преградой для тех кто сражался за свою свободу. Благодаря своей численности и непоколебимой вере в победу, люди, одно за другим, давили эти змеиные гнёзда и, не останавливаясь, шли дальше. Войска хамелеонов, вовремя оценив сложившуюся ситуацию, даже уже и не пытались бежать. Эти предатели и ренегаты просто сдавались в плен восставшим, надеясь лишь на милосердие и великодушие победителей.

А ещё, чем дальше тем всё чаще и чаще, в основном на главных улицах, людям приходилось штурмовать здания, построенные в их городе фаталоками. Эти чёрные, монотонные и почти что геометрически идеальные прямоугольники казались здесь чуждыми пришельцами и на фоне остальных развалин, выглядели достаточно нелепо и абстрактно.

Сломав замок и распахнув массивную, металлическую дверь одного из них, Виктор шагнул внутрь и тут же замер, едва перешагнув порог. Прямо из темноты на него смотрели сотни и тысячи испуганных глаз.

-Вы свободны.

Поначалу рабы не сразу поверили в это чудо, но затем постепенно, один за другим, они начали подниматься с металлических скамеек и помогать друг другу избавляться от своих тяжёлых, стальных кандалов. Первым навстречу освободителю выбежал худой, седоволосый старик и внимательно посмотрел в его лицо.

-Виктор, племянник, неужели ты не узнаёшь меня?

-Дядя Вульф...

-Да, это я. Извини, что я когда-то говорил, будто из тебя никогда не получится ничего путного. Я ошибался. Теперь я счастлив и я несказанно горжусь тем, что вырастил в своей семье настоящего героя.

-Всё в прошлом, дядя.

-Конечно, малыш. Ты пришёл как раз вовремя. Это словно какой то знак. Ты ведь и сам знаешь какой сегодня день.

-Вторник.

-Да нет же. Это не просто вторник. Вспомни хорошенько, сегодня ведь 9 июня, День Империи и главный праздник нашего народа. Ровно семь лет назад, в этот самый день фаталоки напали на Землю. Семь долгих лет эти чудовища истребляли и мучили человечество, но, наконец то, их время закончилось. Да здравствует Империя, друзья мои!— старик вдруг обернулся к другим рабам и, сжав кулаки, прокричал голосом полным восторга и фанатизма,— Вдохните полной грудью этот воздух. Это уже не просто воздух полный сырости, машинного масла, пота и нечистот. Это воздух свободы! Дышите им и радуйтесь, что дожили до этого великого и героического дня. История свершается прямо на ваших глазах. Гордитесь же тем, что вы можете видеть то, о чём ещё долго будут вспоминать наши будущие потомки.

Кроша в пыль прочные гранитные глыбы и издавая грохот, удивительно похожий на барабанную дробь, полторы сотни тяжёлых, металлических ног спешно двигались вперёд по узкой, горной тропинке. Здесь, в этом глубоком, словно трещина, ущелье, звук, отражаясь от плоских скал, многократным эхом разносился на многие и многие километры, вовремя оповещая местных жителей о приходе незваных гостей. Фаталоки явно торопились. Вот уже четыре часа они, без устали, шагали из самой Долины Королей по направлению к Центраполису.

Они слишком спешили. Они даже не замечали присутствия кого-то постороннего, а между тем внушительная группа людей, притаившихся у самой вершины и словно слившихся с камнями, уже какое время внимательно следила за их перемещением. Неожиданно среди горцев выделился высокий и мускулистый азиат с острым клинком в руке и волосами, заплетёнными в длинную косу. Отсюда, сверху колонна бронепехотинцев выглядела словно огромная, механическая змея, плавно и стремительно, ползущая к своей цели. Син Тай поднялся во весь рост и на его вечно хмуром и суровом лице на мгновение промелькнула едва заметная улыбка.

-Торопитесь, бестии. Похоже, в нашей столице началась заварушка. Значит, это снова ты, Виктор. Никто другой кроме тебя больше не может заставить так сильно нервничать этих железных болванов.

Меч в правой руке вдруг со свистом рассёк воздух и по обе стороны от ущелья, одновременно из засады поднялись тысячи воинов-горцев.

-Пускай это будет наш вклад в общую победу. К тому же за мной, как ты помнишь, всё ещё остаётся один неоплаченный должок.

После этого вниз ущелья с грохотом покатились массивные каменные валуны. Фаталоки тотчас замерли и уже готовы были броситься врассыпную. Но ещё раньше, за мгновение до того как безупречный электронный разум успел отреагировать на внезапное нападение, большая часть из них оказалась навеки погребена под многотонным слоем смертоносных обломков. Горы огласил яростный и воинственный клич, а затем, прямо с вершины, подобно лавине, спустилась бесчисленная армия, чтобы уже окончательно добить то, что осталось от целого батальона непобедимых захватчиков.

Для командующего Лунным Ангаром генерала Кауса Мистериула этот день выдался, поистине, тяжёлым. Известие о том, что всего за несколько коротких мгновений была уничтожена треть всего фаталокского флота, буквально, выбило его из привычной колеи. Эту новость просто не мог переварить его безупречный, наполовину электронный мозг. При мысли о таком нелепом и ужасном поражении, в голове плавились микросхемы, но всё же окончательно старый фаталок вышел из себя, когда узнал о, вспыхнувшем в Центраполисе, крупном восстании аборигенов.

Последние несколько часов он просидел в своём кабинете, снова и снова, словно заведённый, проверяя и перепроверяя показания приборов и выслушивая всё новые и новые доклады от своих офицеров. Небольшой, сонный, металлический город на безлюдной планете теперь словно превратился в сплошной осиный рой. Войска были немедленно приведены в полную боевую готовность. Конечно, Лунный Ангар не мог сравниться по значению с, уничтоженным на Пуэрто Рико, Большим Ангаром, но всё же и здесь, на этой вторичной базе были теперь сосредоточены далеко не малые военные силы. Двенадцать тяжёлых, орбитальных бомбардировщиков и два десятка кораблей поменьше с крупным десантом были, хоть сейчас, готовы к старту. Оставалось только получить приказ. И приказ пришёл как раз вовремя.

На этот раз Император сам, первым вышел на связь. Голографическое лицо невинного младенца, может быть впервые за всю историю, было искажено гримасой злобы и ненависти, а в пустых и неподвижных глазах теперь горел настоящий огонь, пронизывающий и, буквально, испепеляющий всё вокруг себя.

-Немедленно доложите мне обстановку на Земле, генерал.

Отведя свой взгляд в сторону, Каус попятился назад и проговорил испуганным, прерывистым голосом:

-Восстание уже охватило почти весь Центраполис и перебросилось на пригороды. В самое ближайшее время, судя по всему, нам следует ожидать беспорядков и в других, соседних регионах.

-Вы должны немедленно остановить это,— губы младенца вдруг с силой сжались. В эти секунды в помещении, как будто, даже послышался скрежет его виртуальных зубов,— Уничтожьте их без всякой жалости и сострадания. Мне больше не нужна эта проклятая планета и этот народ. Начинайте с их столицы. Я хочу, чтобы вы бомбили город до тех пор, пока на его месте не останется лишь одна сплошная, глубокая воронка.

-Но, Император, там ведь ещё осталось так много наших солдат.

-Вы хорошо расслышали мой приказ, генерал!!!

-Т-так точно...

-Тогда выполняйте.

-Слушаюсь, мой Император.

Вскинув вперёд, в знак прощания, свою правую руку, Каус затем развернулся и быстро пошагал прочь. Через пол часа небольшой флот уже покинул Луну и устремился в бескрайнее, звёздное небо. Земля была совсем рядом. Словно огромные, чёрные осьминоги, тяжёлые бомбардировщики неподвижно зависли над поверхностью этой покрытой облаками, голубой и цветущей планеты и направили в самое её сердце свои разрушительные орудия. В эти мгновения генерал Каус вдруг почувствовал внутри себя какую то странную неловкость. Нет, он, разумеется, не испытывал абсолютно никакой жалости перед этими, раскинувшимися перед ним, океанами и зелёными континентами. Просто для фаталокского разума было нелогично и нецелесообразно, с практической точки зрения, уничтожать целые города с собственными войсками, постройками и миллионами рабов, которые могут ещё неплохо поработать на славу великой Империи.

Орудийные механизмы уже почти завершили прицеливание, когда радар рядом вдруг запищал тонким и протяжным звуком. Каус взглянул на экран и увидел там полторы сотни точек, стремительно двигающихся прямо на них.

-Кто это ещё?

Сидящий неподалёку и весь обвешанный кучей всевозможного, бортового оборудования, старший помощник тотчас обернулся и, недоумевая, покачал головой.

-Компьютер пока ещё не завершил анализ этих пришельцев.

-Так, поторопи его!

В тот же миг, за огромным иллюминатором вдруг взорвался и разлетелся на множество мелких частей один из сопровождающих кораблей.

-Что же это такое происходит вокруг...

Громоздкий и неповоротливый флот из крейсеров и бомбардировщиков не успел даже развернуться и построиться в боевой порядок, когда большая часть его была уже уничтожена. Противник налетел столь стремительно и неожиданно, что вся безупречная фаталокская тактика ведения космических сражений оказалась теперь абсолютно бесполезной. Напоследок взглянув в иллюминатор и увидев там приближающиеся серебристые корабли людей и золотисто-зелёные элиан, генерал отвернулся и в отчаянии закрыл лицо руками.

-Мы терпим одно поражение за другим. Что происходит? Как такое может быть? Неужели этот мир уже окончательно сошёл с ума.

Это были его последние слова. Затем, после точного залпа, первый флагман, в один миг, превратился в яркий, огненный шар, а его уцелевшие, чёрные обломки, словно грязное тряпьё, понеслись в разные стороны, вспыхивая и навсегда сгорая в атмосфере Земли.

В это время адмирал Герхард Ван Дюн лишь неподвижно стоял в носовом отсеке линкора Ярость и с замирающим сердцем смотрел на, медленно приближающийся, диск своей родной планеты. В такие мгновения старый солдат уже просто не мог удержаться от невольных слёз. Земля осталась прежней и, озаряемая ярким солнечным светом, казалась ему такой необыкновенной и прекрасной.

Ну, вот и свершилось то о чём я мечтал всё эти долгие годы. Какое же это счастье — после бесконечных скитаний, снова вернуться к себе домой. Такую встречу можно было ждать хоть целую вечность и ради неё можно было, не задумываясь, отдать всё и в том числе собственную жизнь.

В Центраполисе шёл дождь. Он, то переставал, то снова начинался с новой, удвоенной силой. Чёрные, грозовые облака, время от времени, закрывали собой небо и солнце, а затем навсегда улетали куда то далеко за горизонт.

В эти минуты все центральные улицы города, буквально, потонули в адском грохоте взрывов и непрекращающемся стрекотании тяжёлых пулемётов. К тому времени, повстанцы уже почти освободили всю столицу. Остались только правительственные кварталы — последний бастион и последняя опора сил фаталоков. Здесь люди встретили перед собой действительно достойного соперника. Это была личная гвардия Якуса, его элитные бронепехотинцы в светозащитных масках и с лучшим вооружением. Они стояли насмерть и под чутким руководством своих офицеров заняли наиболее выгодные позиции, так чтобы можно было хорошо видеть и простреливать улицы на многие сотни метров вперёд.

Одна из таких засад была устроена на длинном мосту, протянувшимся через реку и ведущим прямиком к Дворцу Правительства. Повстанцы уже несколько раз пытались штурмом взять этот неприступный блокпост, но каждый раз, под градом свинцовых пуль, останавливались и отступали назад. Они несли крупные потери. Гладкий и мокрый асфальт был уже весь завален грудами мёртвых человеческих тел. Первоначальный азарт и эйфория победы внезапно закончились. Восстание, горящее до этого ярким, безудержным пламенем, захлебнулось в крови и разбилось об непробиваемую фаталокскую оборону.

Среди множества погибших был и молодой парень, несущий в руках флаг Земной Империи. Синее с золотыми звёздами полотно теперь уже не гордо развевалось на ветру, а валялось в грязи, оставленное и покинутое людьми вместе с их надеждами на победу.

Дождь превратился в настоящий ливень. Небо было плотно затянуто тучами и вокруг снова наступил мрак, почти такой же, как и в то время, когда над городом висел проклятый купол. Восставшие уже готовы были дрогнуть и разбежаться, но тут среди толпы вдруг возникла чья то крепкая и мускулистая фигура. Некоторые узнали в смутном силуэте незнакомце Виктора Моргана и это вселило в них какую то надежду. Герой, тем временем, ни говоря ни слова, быстро вбежал на мост и, подняв с земли знамя, несколько раз взмахнул им над своей головой. Пули, словно заговорённые, со свистом проносились мимо, не причиняя ему самому никакого вреда. И снова по рядам, громовым эхом, пронеслось яростное и непобедимое "ура". И снова, словно живая, сметающая всё на своём пути, лавина, армия людей бесстрашно бросилась в бой и уже всего через несколько минут растерзала на части, засевших в укрытии, фаталоков. Этот победоносный, воинственный крик быстро подхватили другие отряды и под этим необузданным напором последнее сопротивление врага в миг рухнуло подобно карточному домику.

Теперь впереди была только Центральная Площадь и Дворец Правительства. На площади повстанцы легко окружили и уничтожили остатки сил фаталоков и двинулись дальше. Впереди всех бежал Виктор. С развевающимся знаменем в руках, он, словно, олицетворял собой всю эту героическую борьбу и всю эту долгожданную свободу. Идейный вдохновитель, руководитель и первый солдат революции в одном лице. Трудно было даже представить, что было бы с восстанием, если бы не он. Люди без страха шли в бой и отдавали свои жизни с одним только его именем на устах. Перед ними был настоящий герой, перед ними был настоящий победитель.

Здание Дворца Правительства возвышалось впереди подобно огромной, мрачной и монотонной скале. Фаталоки здесь уже многое успели перестроить, превратив его изящные, узнаваемые издали контуры в привычный для себя, уродливый, чёрный прямоугольник. Первым вбежав по высоким ступенькам, Виктор на ходу, прикладом своей бронебойной пушки, словно дубиной, размозжил голову, стоящему рядом, фаталоку и, распахнув настежь двери парадного входа, бросился внутрь. Внутри здание казалось ещё куда более зловещим чем снаружи. Длинные, погружённые во мрак коридоры и комнаты, загромождённые сложным оборудованием, напоминали какой то гигантский, покинутый термитник. Всё вокруг словно вымерло. В главном фойе, на лестницах и в кабинетах, как ни странно, не было ни одного фаталока. Вообще, глядя на эти голые, чёрные стены с сотнями мигающих экранов, почему-то казалось, что всё здание представляет из себя единый, разумный организм, живущий своей собственной, автономной жизнью.

Впрочем, в эти минуты Виктору было особенно некогда смотреть по сторонам. Он двигался вперёд. Он не знал усталости. Последние десять часов, прошедшие с начала восстания, пролетели на одном дыхании и казались всего несколькими короткими мгновениями. Ноги сами несли его по ступенькам, а перед глазами лишь проносились, почти неотличимые друг от друга, лестничные пролёты. Словно какая то невидимая рука безошибочно вела героя к его главной цели. Он точно знал кого он ищет. Его главный враг был уже где-то совсем рядом и он готов был к этой судьбоносной и неминуемой встрече.

Последний, верхний этаж встретил его абсолютной, мёртвой тишиной. Пробежав по коридору мимо двух десятков распахнутых дверей и покинутых кабинетов, Виктор, наконец, очутился в обширном и совершенно пустом помещении, лишённом какой бы то ни было мебели или внутреннего убранства. Одинокая, блестящая тусклым светом, фигура Якуса неподвижно стояла у окна. Некоторое время он с полным безразличием смотрел куда то вдаль, а затем, услышав, наконец, за своей спиной отчётливый шум, неторопливо обернулся и, с ног до головы, осмотрел своего гостя.

-Я ждал тебя. Как и гласило пророчество, Дикий Лев сам пришёл в логово Железной Птицы...

В тот же миг механическая рука с тяжёлым пулемётом метнулась вперёд и направила длинный ствол в грудь героя. Несколько минут они молча стояли, держа друг друга под прицелом, после чего Якус, наконец, первым опустил оружие и снова заговорил тихим и необыкновенно спокойным голосом:

-Странные мы, всё-таки, с тобой создания. Один — это отпрыск благородного фаталокского семейства, ставший изгоем и преступником, а второй — варварская мразь и отброс общества, внезапно превратившийся в героя и освободителя. Почему так произошло? Почему тот кто должен был победить, потерпел сокрушительное поражение, а тот кто проиграть, вопреки всему, одержал блестящую победу?

-Может быть, всё оттого, что мной двигала любовь, а тобой — лишь злоба и ненависть.

-Это ты точно подметил. Ещё в детстве я мечтал только об одном — верно служить своей стране и своему Императору, но именно из-за тебя, из-за этого нелепого случая в самом начале войны, моё общество отвергло меня и приговорило к смертной казни. После этого я люто возненавидел всё то, что мне было когда-то так близко и дорого. Я притворялся. Я пытался снова стать добропорядочным гражданином. Но тот внутренний сбой, что появился во мне благодаря тебе, всё это время сидел у меня внутри и терпеливо ждал того момента, чтобы выйти наружу и уничтожить великого гения — Якуса Сицилау. Зачем ты сломал мою жизнь! Зачем ты преследуешь меня всё это время! Я ведь хотел лишь принести порядок и процветание твоему собственному народу.

В ответ Виктор лишь внимательно посмотрел в пустые глаза этого механического чудовища и его руки вдруг с необыкновенной силой сжали тяжёлую, бронебойную пушку.

-Ты, может быть, и научился обманывать самого себя, но вот только со мной это уже не пройдёт. Ты хотел принести порядок и процветание, истребляя миллионы ни в чём не повинных людей? Посмотри наружу. Сколько народа сегодня выбралось из подземелья и вышло на улицы для того, чтобы свергнуть твою тиранию и уничтожить проклятого палача и маньяка.

Якус повернул голову и, мельком взглянув в окно, тотчас вздрогнул от ужаса и удивления. Вся Центральная Площадь и прилегающие к ней кварталы были до отказа заполнены кричащей, скандирующей и, размахивающей оружием, толпой. Он даже и представить себе не мог, что в этом мёртвом и разрушенном городе, по прежнему, осталось так много людей. Чтобы больше не видеть этого, он поскорей отвернулся и его злобный и растерянный взгляд, метнувшись по гладкой стене, вновь остановился на силуэте своего соперника.

-Ты победил. Прими мои поздравления. Но, вот только, что будет дальше? Я ведь вижу тебя насквозь. Я знаю, в будущем, тебе суждено будет стать таким же тираном, как и я, а, возможно, ещё даже и хуже. Признайся, ты ведь использовал всё это стадо послушных баранов, только для того, чтобы удовлетворить собственные ненасытные амбиции. Тебе нужно было свергнуть меня, чтобы самому занять моё место и затем долго править всем этим безумным миром.

-Ты ошибаешься,— услышав в свой адрес такие слова, Виктор лишь усмехнулся и покачал головой,— Я никогда не думал ни о чём таком. Зачем мне нужна эта власть, если на Земле существуют миллионы людей, каждый из которых сможет гораздо лучше меня распорядиться ею. Может быть, тебе и не дано этого понять, но я всегда делал лишь то, что подсказывала мне моя совесть. Я никогда не стремился к славе и почестям. Я просто пытался защитить своих родных и близких и так уж, наверное, распорядилась судьба, что эта моя маленькая борьба в итоге превратилась в огромное восстание.

-Но твой народ всё равно, рано или поздно, возненавидит своего освободителя. Род человеческий очень часто бывает неблагодарен к великим героям. Я полностью уверен в этом и эта уверенность, пожалуй, уже последнее, что ещё греет мою больную душу. В древнем фалианском пророчестве сказано, что когда встретятся два воина, один из них получит смерть, а другой — долгую жизнь в полном забвении и одиночестве. Сегодня я точно умру,— сказав это, Якус вдруг раскинул в стороны свои механические руки и громко и вызывающе рассмеялся,— Что останется тебе, попробуй догадаться самостоятельно.

-Похоже, это твоя ещё одна, очередная ложь. Один старый гладиатор в Новом Риме, как-то, сказал мне, что каждый человек сам строит своё будущее. Почему-то его словам я теперь верю гораздо больше чем твоим. Судя по пророчеству, я должен был погибнуть ещё пол года назад, в результате вашего пресловутого "великого обмана". Но я, вопреки всему, всё же смог выжить и смог вернуться в свой город. После всего того, что со мной случилось, меня уже трудно чем-то ещё напугать.

-Думай, что хочешь! Корми себя напрасными иллюзиями, но я то знаю правду. Мы все лишь пешки в чьей то великой игре. Всё уже решено за нас и просчитано на сотни ходов вперёд. Нам остаётся только лишь подчиниться. Прощай, Дикий Лев. Мне пора. Ад для фаталоков уже давно заждался величайшего негодяя, лжеца и преступника своего времени...

Механическая рука снова подняла пулемёт и в тот же миг палец нажал на спусковой курок. Два великих воина, напоследок, всего на одно мгновение взглянули друг на друга, после чего, почти одновременно раздались два громких и оглушительных выстрела. Якус, с перебитой снарядом шеей, пошатнулся и, сделав невольный шаг назад, разбил спиной огромное, на всю стену, прозрачное стекло и, не удержавшись, сорвался вниз с верхнего этажа Дворца Правительства. Тысячи мелких, блестящих осколков, переливаясь на солнце, полетели вниз вместе с поверженным фаталокским генералом, кричащим, смеющимся и, словно огромное чёрное насекомое, размахивающим в воздухе всеми своими длинными механическими конечностями.

Виктор ещё некоторое время неподвижно стоял на одном месте и смотрел вдаль, после чего, наконец, поднял, лежащее у его ног, знамя и подошёл к разбитому окну. Там, внизу тысячи людей, раз за разом, громко выкрикивали его имя. Сегодня они приветствовали его как настоящего героя. Местами разорванное и пробитое пулями синее полотно с золотым диском Земли гордо развевалось на ветру. Последний оплот фаталоков в этом великом городе был захвачен. Толпа на Центральной Площади, увидев это, тотчас, буквально, взорвалась радостными воплями.

Свежий ветер долгожданной свободы разогнал на небе чёрные, грозовые тучи и над столицей вновь засверкало яркое, ослепительное солнце. Виктор, лишь на мгновение, украдкой, взглянул на него и с грустью опустил глаза. Как жаль, что он видит всё это, похоже, уже в последний раз. Он неторопливо вернулся в центр комнаты и, остановившись, вдруг упал на правое колено. Там где он проходил, на полу оставался лишь яркий, кровавый след. Кровь была и на его ладонях. Тяжёлая пулемётная пуля пробила насквозь его грудь, повредив там почти все важные, внутренние органы. Смертельный, леденящий холод стремительно распространялся по всему его телу. Это был конец. Виктор всё ещё слышал, доносящиеся снаружи, крики, но вот только мир перед глазами уже потерял свои прежние краски и покрылся мутной, серой пеленой.

Я умираю. Я ухожу со спокойным сердцем, зная, что я сделал всё то, что должен был сделать. Я до конца исполнил своё предназначение. Дальше люди уже вполне смогут обойтись и без меня. Я свободен. Мой прежний мир остаётся позади, а впереди я чувствую лишь покой и умиротворение. Прощайте, друзья. Я прожил такую сложную и такую прекрасную жизнь. Мне пора... Сола, я иду к тебе...

Мёртвое, бездыханное тело героя уже лежало на полу, когда в кабинет, сквозь распахнутые двери вбежала Валькирия. Увидев Виктора, он замерла и, не в состоянии даже, поначалу, сказать ни слова, лишь медленно опустилась около него на колени. Горькие слёзы текли из её красивых глаз, а рука гладила его похолодевшие лоб и щёки.

-Виктор, ну как же это так получилось. Вернись... не умирай! Прошу тебя... умоляю, не оставляй меня здесь одну. Ты слышишь меня, мой милый... мой король... мой герой...

Якус очнулся всего через несколько минут, прямо посреди кричащей и ревущей толпы. Люди окружили его со всех сторон и с яростью, как будто перед ними находилось само воплощение вселенского зла, пинали его ногами и прикладами своих пулемётов. Он не мог даже пошевелиться и только лишь его испуганный взгляд теперь бешено метался из стороны в сторону, одновременно выхватывая из этой пёстрой, движущейся массы тысячи лиц своих недавних рабов. После падения, некогда совершенная фаталокская техноплоть представляла из себя уже, поистине, жалкое зрелище. Великий генерал теперь был лишь грудой металлолома, безучастно наблюдающего как куча дикарей разрывает его на части.

Перед глазами, один за другим, мелькали тревожные сигналы, оповещающие об отказе целых узлов оборудования на его искорёженном механическом теле. Наконец, после чьего то сильного удара, перебитая снарядом, шея громко хрустнула и голова, сама по себе, под смех и выкрики повстанцев, покатилась по гладкому, мокрому асфальту. Мозг Якуса всё ещё был, по-прежнему, жив, но он уже не мог, как раньше, нормально оценивать сложившуюся ситуацию. Он только мельком видел множество ног, босых или обёрнутых в грязные тряпки, которые, словно мячик, катили его куда то вперёд.

Затем было снова падение. Кто-то из бунтовщиков столкнул его с набережной прямо в, бурлящую внизу, реку. Мутноватая, серая вода заполнила собой всё окружающее пространство. Якус уже не мог видеть ничего перед собой и только лишь чувствовал, как тяжёлая, железная болванка, в которой теперь была заключена вся его личность, стремительно погружалась ко дну. Защитная система отреагировала почти мгновенно. Треснувший в нескольких местах шлем был снова загерметизирован, а специальные, хитроумные устройства принялись сразу же изучать новую окружающую среду, чтобы уже затем начать вырабатывать из неё, такую необходимую для полуорганического мозга, энергию и синтоглюкозу.

Таким образом, Якус сможет продолжать здесь своё жалкое существование ещё очень долгое и долгое время. Конечно, если бы фаталоки, как раньше, владели Землёй, он был бы спасён в течении всего нескольких часов. Но после всех этих ужасных поражений, Императору, наверняка, понадобиться, по меньшей мере, лет двадцать для организации новой экспедиции на эту злополучную планету. Пройдут годы. Место, где сейчас лежит его голова, покроется речным песком и зарастёт водорослями. Все о нём забудут и никто больше не будет искать своего прежнего правителя. Он проживёт долгую жизнь в полном забвении и одиночестве, посреди этой мёртвой тишины и наедине лишь со своими безумными мыслями и, непонятными никому, страданиями. Кем он буде потом? Просто никем... просто больным разумом, навеки заключённым в консервную банку и навсегда скрытым от человеческих глаз. Пророчество не солгало, вот только два великих воина в нём поменялись местами. Как грустно и обидно. Неужели когда-то молодой, амбициозный и подающий блестящие надежды фаталок мог подумать, что его ждёт такой вот конец.

Единственное, что ещё долго будет греть его душу — это надежда, что и все остальные его соотечественники вскоре так же хорошенько получат по заслугам. У Империи только что появился новый соперник. Высший разум считал людей обычными варварами, но, похоже, он сильно ошибся в своих прогнозах. Не нужно было недооценивать этот странный народ. В них живёт какая то особая искра, которая была когда-то у фаталоков, а ещё раньше и у других могущественных космических цивилизаций. Вместо того чтобы покорить человечество, Император лишь ненароком разбудил спящего титана. Мы обречены в этой борьбе. Мы, со своим холодным, искусственным разумом никогда не сможем ни понять их, ни, тем более, объяснить этот загадочный феномен. Они не такие как все. Они просто другие. У этого народа есть что-то своё, особенное, самобытное, непонятное, непостижимое, дикое, хаотичное, величественное...

Эпилог

Самая великая слава не в избежании неудач, а в умении подняться после каждого падения.

Ральф Вальдо Змерсон.

Млечный Путь. Сектор девяносто восемь. Система Новая Этурия. Восемнадцать лет спустя.

Звёзды... вокруг меня, как и прежде, одни лишь только звёзды. Отвернувшись от огромного прозрачного иллюминатора, Ван Дюн о чём-то задумался и машинально сделал несколько размеренных шагов по своей обширной капитанской каюте. И снова я вдали от своего дома. И снова война. И снова эта нелёгкая ответственность за каждую человеческую жизнь и весь тот огромный мир, что остался далеко позади.

Войне — это, поистине, ужасная вещь, но иногда она бывает единственным способом выжить и добиться своей свободы. Это просто жестокая борьба за выживание. Просто битва до полной победы или полного поражения. Или мы или они. Третьего не дано. Всё зашло так далеко, что о переговорах и мирном сосуществовании уже больше не может быть даже и речи. Это война насмерть и только одна из сторон имеет шанс уцелеть во всей этой чудовищной мясорубке.

Массивный корпус флагманского линкора "Громовержец" тускло блестел в свете, едва различимого, местного коричневого карлика. Он находился в самом центре широкого пояса астероидов, а рядом с ним была ещё почти тысяча других, земных и элианских кораблей укрылись среди всех этих огромных каменных глыб, медленно дрейфующих вместе с ними по холодной и бескрайней бездне космоса. Силы объединённого альянса притаились в засаде и терпеливо ждали своего смертельного врага. Пока что в этой безжизненной и всеми забытой системе, с одной-единственной планетой царил покой и безмятежность. Трудно было себе даже представить, что именно здесь вскоре и суждено будет разгореться одной из величайших битв Третей Космической войны.

Война... она началась в то время, когда Ван Дюн был ещё достаточно молод, а конец её врят ли ещё увидят даже его праправнуки. Особенно ужасными были первые семь лет, когда фаталоки беспредельно хозяйничали на Земле и безжалостно истребляли там всех, кто не желал становиться перед ними на колени. Это было, поистине, тяжёлое испытание для всего рода человеческого. Врят ли за всю историю, ещё какому то другому поколению людей приходилось испытать на себе такой ужас. Вопреки всему, вопреки любой логике и даже здравому смыслу, они смогли выжить и победить. Это было просто невероятно, но эти бывшие антицивилизалы, те о ком когда-то говорили, что они лишь потерянное поколение, отбросы и тупик эволюции, неожиданно для всех, совершили настоящий подвиг. Ван Дюн гордился тем, что при жизни успел застать это поколение настоящих героев. Он, конечно, не мог тогда быть с этими мужественными людьми и в полной мере разделить с ними всю тяжесть войны. Но душой он всегда оставался где-то рядом, где-то в непроходимых лесах, подземных канализациях и на улицах разрушенных городов.

С тех пор уже прошли многие годы. Земля восстала из руин и стала почти прежней, но вот только, населяющее её, человечество теперь уже сильно изменилось. После победы в войне, людям предстояло совершить ещё один великий подвиг. Всего за каких то пять или шесть лет они смогли почти полностью восстановить полностью разрушенную промышленность, дороги и сельское хозяйство. Это был, поистине, титанический труд. Конечно, нельзя было забывать о неоценимой помощи элиан, но всё же, в основном они всего добились своими собственными силами. Из груд пепла вновь вырастали города, такие же огромные и величественные, но только уже лишённые прежнего фальшивого блеска и дешёвой позолоты. В них уже почти не осталось прежних: дорогих казино, модных ночных клубов, моря неонового света и бесконечного потока шикарных автомобилей. Пока продолжалась война, людей не слишком волновала вся эта внешняя мишура. Куда важнее теперь было другое. Полуголодные, плохо одетые, спящие в тесных бараках и работающие чуть ли не под открытым небом, заводские мастера и инженеры, каким то чудом, умудрялись производить за год в пять раз больше боевых кораблей чем в довоенное время. Они, казалось, навсегда забыли что такое митинги протеста, забастовки или профсоюзные стачки. Зато теперь уже просто не было отбоя от желающих служить в военном космическом флоте.

Конечно, не всё и не всегда было так гладко и безоблачно. Ещё довольно долгое время после восстания в Центраполисе, во многих отдалённых уголках земного шара продолжали хозяйничать фаталоки и рабовладельцы. Всеми оставшимися силами они продолжали держаться за свою прежнюю власть, но, похоже, этого было уже явно недостаточно, чтобы противостоять, стремительно нарастающему, людскому гневу. Борьба, начатая ещё Виктором Морганом, нашла свой отклик и в миллионах других бесстрашных сердец. С его именем они шли в бой и одерживали всё новые и новые блестящие победы.

Теперь великого воина уже не было с ними. Всё, что от него осталось — это лишь скромная могила на окраине Центраполиса, да величественный памятник на Центральной Площади умирающему солдату, крепко сжимающему в руках развевающееся знамя Земной Империи. У подножия этого каменного великана никогда не заканчиваются живые цветы, а люди, лично знавшие героя, без труда узнают в этом застывшем, героическом облике такие знакомые черты.

Как много времени уже прошло с тех пор. Как сильно за эти годы всё успело измениться и преобразиться.

Валькирия, вечно стремившаяся улучшить мир, решила, вдруг, уйти в политику и даже выставила свою кандидатуру на пост мэра Центраполиса. Правда, ради получения голосов избирателей, ей пришлось немного умерить свой воинственный, феминистский пыл. Результат был просто ошеломительный. Несмотря на множество серьёзных конкурентов, она, после первых же теледебатов, уверенно заняла первое место. Причём, что самое удивительное, особенно сильную поддержку она получила именно от мужского населения города, очевидно, просто очарованного её сногсшибательной внешностью. Первым указом, который она издала на своём новом посту, было возведение на Центральной Площади величественного памятника Виктору Моргану. Затем она и, вовсе, хотела было, переименовать Центраполис в Викторполис, но под серьёзным давлением своего многочисленного окружения, в последний момент, всё же отказалась от этой уж чересчур смелой и радикальной идеи.

Дольфганг Самерсет — бывший министр пропаганды Земной Федерации на пенсии засел за мемуары и философские труды, посвящённые становлению у народа общей национальной идеи. Кстати, его книги долгое время пользовались просто бешеной популярностью и печатались миллионными тиражами, сводя с ума издателей-конкурентов и продавцов книжных магазинов.

Принц горцев Син Тай, после восстания в Центраполисе сначала горячо поддержал революцию. Но уже сразу после того как армия-освободительница подошла вплотную к Долине Королей, вдруг что-то там не поделил с одним из её генералов и самолично провозгласил себя королём независимого горного государства. Отважный и благородный воин, без остатка посвятивший себя борьбе с фаталоками, так, похоже, и не смог найти себя в этом новом мире и нашёл свою смерть в одной из схваток с федеральными войсками. После этого место Син Тая тут же занял его первый заместитель, хитрый и расчётливый Бонапарт. Этот оказался куда более гибким и понятливым дипломатом и после долгих переговоров всё же согласился на должность губернатора горных территорий, полностью вошедших в состав Земной Империи.

Вуки и Сентябрь — эти двое отъявленных проходимцев, ещё долго скитались по свету, с завидной регулярностью, материализуясь везде, где только начинались более или менее значительные конфликты между рабовладельцами-сепаратистами и правительственными войсками. У этой семейки, похоже, за всю войну, так и не появилось пресловутое национальное самосознание. Папаша и сынок продавали награбленное фаталокское оружие обеим враждующим сторонам, пока, наконец, не сколотили немалое состояние и не исчезли. На этот раз, уже навсегда. Кто знает, где они сейчас. Их призрачный след долго петлял по всему миру, пока окончательно не оборвался где-то там, в неотмеченном ни на одной карте, маленьком городке контрабандистов, затерянном в самом центре раскалённой Аравийской пустыни.

Ну, и, наконец, Герхард Ван Дюн — адмирал земного флота, в последний момент спасший Центраполис от новых, ужасных фаталокских бомбёжек, был назначен, ни много ни мало, следующим после Александра Франкони, императором объединённой Земли. Всю свою жизнь он мечтал лишь преданно служить своему народу и, после стольких лет войн и скитаний, эта его долгожданная мечта, похоже, наконец то смогла осуществиться.

Враг был уже где-то совсем рядом. Это были отборные части Высшего Разума из последних, по настоящему преданных ему, патрицианских семейств. После сокрушительного разгрома на Земле восемнадцать лет назад, его власть и влияние весьма сильно пошатнулись. Элиане снова оказались для него недоступны и поэтому он решил тут же взять реванш на другом направлении, отправив почти весь, оставшийся в его распоряжении, флот на штурм неприступных планет эхемонов. И здесь его ждало новое, ужасное поражение. Ни захватив ни метра их земли, фаталоки понесли там просто огромные и катастрофические, даже по их меркам, потери. После этого внутри Высшего Разума словно что-то надломилось. Это могло звучать абсурдно и невероятно, но эта бездушная и безжизненная программа начала медленно сходить с ума. Ему везде чудились заговоры и предательства. Всюду он видел проделки элиан и других своих врагов. Дальше становилось ещё хуже. В нём был словно заложен какой то программный сбой, какое то внутреннее уродство, тысячи лет скрывающееся в застенках его разума и только теперь вышедшее наружу. Старое пророчество о скором закате Фаталокской Империи начинало потихоньку сбываться и это уже окончательно расшатало его больной, обезумевший разум. Император уже больше не верил почти никому из своих подчинённых. По нелепым и надуманным обвинениям были осуждены и казнены главы многих влиятельных патрицианских семейств. В Империи зрело недовольство к своему правителю. Империя содрогалась от внутренней неразберихи и нестабильности. Некогда великое государство было похоже на безупречный и отлаженный механизм, в котором вдруг сломалась одна-единственная шестерня и который, после этого, начал постепенно сбиваться и разрушаться.

Теперь же, после стольких тяжёлых и нелепых неудач, Высший разум решил вдруг пойти на новую авантюру. Собрав остатки последних, по настоящему верных ему войск, он снова двинул их против Земли. Покинув Нагу, достаточно крупный флот, состоящий преимущественно из тяжёлых орбитальных бомбардировщиков, направился прямиком к Солнечной Системе. Перелёт должен был состоять из двух гиперпрыжков с промежуточной остановкой на Новой Этурии. Император посчитал, что бестолковые земляне, как и в прошлый раз, будут пытаться защитить свою планету у самой её орбиты. Каково же будет его удивление, когда он узнает, что за сюрприз эти "дикари" и "варвары" преподнесли его флоту прямо на полпути от заветной цели.

Оторвавшись, наконец, от своих долгих раздумий, Ван Дюн снова неторопливо прошёлся по обширной капитанской каюте. Теперь он был уже далеко не таким молодым и энергичным как прежде. Полностью седые волосы и морщинистое лицо, лучше любых медицинских карт, выдавали его настоящий возраст. Тусклый взгляд старика, скользнув по гладкой стене, снова остановился на огромном, круглом иллюминаторе. Наверняка, в эти самые мгновения, в нескольких десятках километров от него, Плелеклаул так же стоит в носовой части своего флагмана и, не отрываясь, смотрит в бесконечную, холодную и чарующую космическую даль.

И всё-таки, странный народ эти элиане. Прожив рядом с ними столько лет, Ван Дюн думал, что уже полностью изучил их, но лишь теперь, спустя время, он начал понимать насколько ничтожными и поверхностными были, на самом деле, все его познания об этих таинственных звёздных скитальцах. Позавчера, после стольких лет, встретив вновь их лидера, он словно увидел перед собой кого-то совершенно чужого и незнакомого. Кто-то, словно, подменил его прежнего друга. Словно, какая то особая искра навсегда потухла в глазах Плелеклаула, сделав его отрешённым и безразличным ко всему на свете. Может быть, он внутренне осознавал, что великая историческая миссия его народа, в целом, закончена и элианам, даже несмотря на победу, пришло время навсегда уступать место кому-то другому.

Впрочем, врят ли, именно это и является причиной его необъяснимой печали. Элиане приучены мыслить гораздо глубже и дальше чем люди. В конце концов, что может значить победа или поражение в небольшой битве, для народа, освоившего космос задолго до того, как на Земле появились первые млекопитающие. Ведь, если посмотреть со стороны, вселенная существовала уже миллионы лет до возникновения Фаталокской Империи и будет жить столько же после её краха. Нерушимы лишь звёзды и планеты, а все цивилизации, населяющие их — это просто пыль, появляющаяся и вновь исчезающая где-то там, в вечном круговороте времени...

-Адмирал... адмирал...

Услышав прерывистый крик и громкий топот снаружи, Ван Дюн вздрогнул и обернулся. Ещё через мгновение, дверь его каюты распахнулась и внутрь вбежал запыхавшийся и взволнованный секретарь. Несколько секунд он ещё приходил в себя, после чего, наконец, сделал шаг вперёд и тихо проговорил:

-Похоже, началось.

Дальше уже не нужно было ничего объяснять. Достаточно было просто посмотреть вперёд, чтобы увидеть как чёрную пелену космоса неожиданно прорезали тысячи ярких, светящихся полос. Это был след, ещё не вынырнувшего из гиперпространства, огромного фаталокского флота. А напротив уже, так же отчётливо, виднелись блестящие, остроконечные носы земных и элианских боевых кораблей, укрывшихся среди миллионов массивных каменных глыб. Хитроумный план, лично разработанный высшим командованием объединённого альянса, имел совсем неплохие шансы на успех. Затерянные в самом центре пояса астероидов, крейсеры и линкоры были достаточно сложной целью для фаталокских компьютеров-наводчиков. А если ещё добавить к этому фактор неожиданности и новое, смертоносное оружие в виде пресловутой антиматерии, секрет которой, наконец то, был разгадан элианскими учёными, то у обеих сторон неожиданно появлялись примерно равные шансы на победу.

Но самое важное было даже не в этом. Люди в экипажах кораблей были уже совсем другими чем двадцать пять лет назад. Твёрдые, решительные, закалённые в боях, хорошо изучившие своего противника, а главное — теперь уже, знавшие настоящую цену своей Родины, которую они, чуть было, не потеряли в прошлой войне.

Ван Дюн специально включил переговорное устройство, чтобы слышать такие вызывающие и такие полные пафоса разговоры своих капитанов. Он был уверен — эти люди уж лучше погибнут все до одного, но так и не пустят врага на порог собственного дома.

Нет. Мы больше уже не пыль. Род человеческий, прямо на его глазах, превращался в действительно грозную силу. Неподвижно стоявший у иллюминатора, Ван Дюн медленно поднял голову и, посмотрев вдаль, сам про себя, едва заметно улыбнулся. Всё у нас получится. Мы разгромим здесь остатки их флота и после этого игра начнётся уже по нашим правилам.

Прямо сейчас, в эти самые мгновения, рассекая гиперпространство, "Охотник" уже стремительно летит к своей главной цели. Этот огромный, наполовину живой корабль элиан, наконец то, обнаружил среди бесконечной пустоты своего брата-близнеца и готов нанести удар возмездия безумному императору фаталоков. После этого, без прежнего лидера, всё их, когда-то могущественное государство окончательно погрузится в хаос и междоусобицу. На захваченных планетах начнут, один за другим, поднимать восстания другие покорённые народы, а мы, накопив сил, уже совсем скоро сами сможем постучаться в бронированные фаталокские ворота. Как и было предсказано тысячи лет назад, начинается новая эпоха. Я верю в то, что делаю и я верю в свой народ. Мы готовы к этой войне. Мы уже в пути.

И пускай нам сопутствует удача...

Конец.

—