— И переубедить тебя не получится?
— Сожалею...
— Но слухи про то, что профессора Макгонагалл хотела убить первокурсников...
Гермиона вскинулась.
— Простите, господин директор, но за слухи я не отвечаю. И нет, я не занималась роспуском этой мерзости...
— Я этого и не говорил. Но именно после твоего рассказа они пошли.
— Я рассказала только правду. Ни слова лжи. Выводы ученики сделали уже сами, я ничего такого не говорила. Но понимаете, господин директор, странно ведь, что после абсолютно правдивого рассказа все пришли к одному и тому же выводу...
— Правдивого, но не полного.
— Я слышала, что вы, господин директор, славитесь тем, что никогда не лжете... Просто говорите не всю правду.
Директор как-то резко помрачнел, помолчал, после чего занялся приготовлением себе нового стакана чая.
— Господин директор, я не против помогать вам, тем более я догадываюсь, против кого строится ваша интрига. Но я против, чтобы меня использовали в темную.
Директор, наконец, справился с заваркой и некоторое время молча потягивал напиток.
— Правда — она, порой, бывает очень жестокой...
— Более жестокой, чем правда о моем добром, понимающем и терпеливом наставнике? Я читала материалы из архива... Там были и фотографии. Думаю, вам не стоит говорить, что могло быть в архиве командующего гвардией Гриндевальда.
Директор снова помрачнел. Похоже, он никак не мог построить план разговора. Только он вроде бы подводил его к нужному ему направлению, как Гермиона, даже не меняя тему, просто добавляя факты, перекраивала оный с ног на голову. Как можно сидящему напротив ребенку говорить о жестокости правды, если она эту самую жестокую правду видела, причем об очень близком для нее человеке. Понятно, что она произвела на девочку неизгладимое впечатление, заставив намного раньше повзрослеть и снять розовые очки. Да и профессия ее как-то не способствует вере в людскую доброту и порядочность.
Сам Дамблдор считал, что Кливен не должен был так поступать с ребенком, не должен был лишать ее детства. Настолько жестоко и так варварски. К тому же, в результате, сейчас он и сам не знал, как строить разговор с этим ребенком. Даже с теми, кто пришел из приютов, он знал, как разговаривать, хотя те и были даже психологически взрослее сидящей напротив него девочки, и их взгляд на жизнь был циничнее. Но все равно, они были как-то понятнее для него. А тут... Вот ребенок, ведет себя как ребенок, веселится, смеется. И вдруг раз, словно другой человек. В случае любого давления или попытки как-то повлиять, на её месте оказывается словно другой человек. Вот кто мог полагать, что простая прогулка в лес под охраной кентавров закончится таким образом? А всего-то нужно было, чтобы дети увидели мертвого единорога. Чтобы поняли, насколько могут быть жестоки люди, убивая столь прекрасное создание. А ночью, с сияющей кровью единорога, зрелище должно было стать еще более печальнее и трагичнее. Только тот, кому нечего терять, мог покуситься на них. Это и должны были осознать ребята.
И что теперь делать?
— Значит, ты отказываешься мириться с профессором Макгонагалл...
— Извините, но я с ней и не ссорилась. Но я просто не могу. Понимаете? Не могу! Это выше моих сил. Может быть будь я постарше, то смогла бы, если не простить, то просто принять и сделать вид, что ничего не было. Может, став постарше, я смогу сделать вид, что все нормально. Но пока нет. Может быть после каникул справлюсь с собой...
— Что ж... Мне действительно жаль, что так получилось. Все же постарайся в следующем учебном году принять это. — Директор вздохнул, глянул на часы. — Что ж, не буду тебя больше задерживать. Урок закончится через пять минут, как раз у тебя будет время вернуться в общий зал, а оттуда как раз успеешь на следующее занятие.
Уже выйдя из кабинета, Гермиона задумалась, почему директор даже не попытался всерьез ее переубедить. И вообще, после бодрого начала под конец разговор поддерживал довольно вяло. Подумав, девочка пришла к выводу, что скорее всего он решил, что утро вечера мудренее и после каникул она остынет.
Обдумать мысль, правда, не успела. Пока шла, прозвучал колокол, а у самого порога общего зала ее перехватил Джек.
— Герм...
— Не сокращай мое имя, Дж!
— Ок, понял-понял! В общем... это... Гермиона, я тут еще поговорил с людьми, и все хотят еще раз собраться перед экзаменами. Ну, по поводу твоей лекции.
— И заодно услышать, что там в лесу в действительности произошло, а терпеть до конца экзаменов уже мочи нет, — понятливо покивала девочка. Джеку хватило совести покраснеть. — Только вот какое дело, я уже рассказала все, что знала и ни разу не соврала.
— Неужто...
— Точно-точно. А вот на вопрос "почему так" я готова ответить в своей лекции, если вы готовы слушать. Значит так, до экзаменов осталось пять дней. Так и быть, один день выделить могу — отдыхать тоже надо, не все за книгами сидеть...
— Гермиона, ты не заболела? — участливо поинтересовался Джек. — Может тебя к мадам Помфри проводить? Температура? Головные боли?
— Чего? — малость растерялась Гермиона от такого напора.
— Ты сказала, что не нужно сидеть за книгами все время. Ты заставляешь меня волноваться за твое здоровье. А может тебя подменили?
— Мой двойник с Марса, блин, прилетел, — обозлилась девочка. Тоже мне, шутник нашелся. — Временно подменяет.
— Тебя?
— Меня.
— Сама-то поняла, что сказала? — Джек хмыкнул. — Ладно-ладно, не сердись. Но сколько я помню, ты постоянно таскаешься с книгами. Ни разу без них тебя не видел. И тут такое заявление.
— Умолкни, а?
— Все-все. Я понял. Так, когда?
Девочка задумалась.
— Раньше сядешь — раньше выйдешь, — наконец она приняла решение. — Давай завтра после занятий. Сами найдите какой-нибудь свободный класс и мне сообщите.
Джек покивал.
— Понял, ухожу сообщить радостные вести. И да, будет немного больше людей.
Стоило Джеку исчезнуть, как подошел Гарри.
— Что он хотел?
— Договаривался об очередной лекции на тему "Кто такие маги и маглы". Договорились на завтра после занятий.
— Чего? — растерялся Гарри. — Дамблдор договаривался о лекции?
— А при чем тут директор? — растерялась Гермиона.
— Так я же про него спрашивал, — так же растерялся Гарри.
— Тьфу ты, — сообразила девочка. — Я думала ты про Джека спрашивал, который как раз до тебя ко мне подваливал. А директор хотел меня помирить с профессором Макгонагалл.
— А-а-а... — Гарри помолчал. — И как?
Гермиона пожала плечами.
— Не знаю. Пока не могу. Терпеть не могу предательства...
— Ты преувеличиваешь.
— Гарри, я не навязываю свое мнение, и ты можешь думать так, как считаешь нужным. Но для меня ее поступок — предательство. Она наш декан! Она обязана быть на нашей стороне в конфликтах с посторонними, а директор тут явно был посторонний. Потом, да, она может и втык дать и наказать, как сочтет нужным. Но потом. А вот согласие на отправку первокурсников ночью в Запретный лес... Какую бы цель директор не преследовал, но окончательное решение этого вопроса было за нашим деканом. И даже прямой приказ директора тут ничего не смог бы поменять.
— Мне кажется, ты слишком категорична, — вздохнул мальчик.
— Гарри, посмотри на Слизерин и Снейпа. Я знаю, ты его не любишь, как и он тебя, но просто взгляни будто со стороны, отстранись от эмоций. Ты хоть раз видел, чтобы он соглашался с кем-то в вопросах наказания подопечных? Он всегда их отстаивает, даже перед директором...
— Ну это понятно, он своих выгораживает...
— Во-первых, почему ты считаешь, что он потом сам не наказывает провинившихся, а во-вторых, почему ты считаешь, что это плохо? Ты бы вот отказался, если бы наш декан точно так же выгораживала бы нас перед директором из-за довольно странного наказания в ночном лесу? Я бы вот ничего против не имела. Да, мы провинились, но почему наказание назначает не наш декан, а директор? И почему наш декан с ним не спорит, а соглашается?
— А почему ты решила, что она не спорила?
— Да потому что назначение наказаний ученикам факультета утверждает декан и никто более, за некоторыми исключениями.
— А может тут как раз...
— Исключения касаются, если ученики попались во время дежурства кого-либо из деканов. Например, Малфой попался вместе с нами профессору Макгонагалл и она получила право его наказать. И профессор Снейп тут был бессилен, она была в своем праве. А вот директор тут никаким боком не стоял.
— Откуда ты все знаешь...
— Историю Хогвартса читала. Там описываются и права, и обязанности всех. Как говорится, незнание законов не освобождает от ответственности, а вот знание вполне может.
— То-то это знание тебе помогло. — Гарри не сумел удержаться от сарказма.
Гермиона не разозлилась, как ожидал мальчик, а согласно покивала.
— Вот-вот. Но знание тут не помогло, поскольку закон в данном случае нарушили сами преподаватели. Директор вмешался и сам определил наказание, что делать по закону не мог, а наш декан с этим согласилась, хотя могла этого не делать. Вот потому я и считаю ее поступок предательством нас, как ее учеников. Правы мы тогда были или нет, но наказать она нас должна была сама, без подсказок кого-либо. И уж тем более не так. Знаешь, рука у меня до сих пор болит. — Прием был не совсем честным, но Гарри глянув на руку девочки на перевязи, смутился и отвернулся.
— А почему ты тогда на директора не сердишься? Если уж он назначил наказание.
— Почему не сержусь? Сержусь. Но окончательное решение было не за ним. А директор... Кто знает, чего он хотел добиться. Да и не думаю, что он не позаботился о нашей безопасности. Кентавры ведь нас сопровождали, а это они могли делать только по просьбе директора Хогвартса.
— И зачем ему это? — после раздумий поинтересовался Гарри.
— Кто знает... кто знает... Если бы я понимала директора, то была бы великим магом. Глядишь, подвинула бы его на посту председателя Визенгамота.
— Да ну тебя, — хмыкнул мальчик. — Все шутишь.
— Ну ты же предположил, что директор может подумать, что ты его хочешь подсидеть, а потому и врешь про Снейпа и камень. Чем я хуже? Я тоже имею право выдвигать идиотские предположения.
Гарри, похоже, обиделся.
— Спешить надо, — буркнул он. — Занятия скоро.
— О! Точно.
— Гермиона, — вдруг заговорил он, когда они уже подходили к классу, откуда им радостно махал Рон.
— Да?
— А можно я тоже приду на твою лекцию?
— Да ради бога. Я тебя и первый раз звала. И как с друга даже не буду брать плату.
— Нет-нет, не хочу быть особенным. У меня осталось несколько галлеонов, так что смогу заплатить и за себя, и за Рона.
— За Рона?
— Ты против, чтобы он пришел?
— М-да... Все знают, что мы враги и пускать его без денег будет неправильно по отношению к другим. Денег у него нет. Если заплатишь ты, то выкинешь деньги на ветер.
— Гермиона!
— Имею право на свое мнение. Ты имеешь право с ним не соглашаться. Так что нет, я не против, но мое мнение — бестолковая трата. Но он твой друг. Только ты уверен, что ему это будет интересно и что он согласится?
— Мне будет интересно послушать, но одному идти...
— А-а-а, так ты тащишь его не ради друга, а что бы тебе скучно не было. Гарри, не разочаровывай меня.
— Я хочу, чтобы и он послушал! Понимаешь, я случайно услышал разговор Джека и какой-то девчонки с Хаффлпаффа. Они как раз обсуждали твою лекцию и некоторые вопросы. Я их потом Рону задал, мне стало интересно...
— И?
— Он не смог ответить. Понимаешь?
— Гарри, извини, скажу то, что тебе не понравится. Ты знаешь мое отношение к Малфою...
— Кто ж его не знает, — усмехнулся мальчик.
— Так вот, я уверена, что даже он, как друг, лучше Рона. Он бы тебя, по крайней мере, не потащил вниз. Ты же... Что ты узнал за год? Чему научился? Только не надо про заклинания. И что ты дальше собираешься делать? Квиддич, шахматы... Что еще?
Вопрос остался без ответа. То ли потому, что отвечать нечего, то ли при подошедшем Роне Гарри не рискнул обсуждать эту тему, то ли потому, что обиделся. Гермиона только вздохнула. Ничего против Рона она не имела... Да кого она обманывает! Имела! Ее бесила его лень и желание что-то получить, не прикладывая усилий. И опять из-за него поссорилась с Гарри.
Девочка раздраженно отвернулась и краем глаза заметила Малфоя, стоявшего чуть в стороне. Судя по его ошарашенному виду и тому взгляду, с которым он ее разглядывал, он слышал пассаж про него, Рона и дружбу. Вот еще одна радость. Девочка сделала вид, что не заметила Малфоя и отвернулась. Интересно, а Гарри завтра придет или всерьез обиделся? Все же надо быть сдержанней в разговоре при Роне. Не ей, в конце концов, определять кому и с кем дружить. Но Рон реально раздражает. Интересно, а он сам-то знает, каким образом будет сдавать экзамены? Он же у нее абсолютно все списывал. Даже интересно.
Глава 25
Гермиону предупредили о найденной подходящей комнате уже утром. Джек даже сводил ее туда перед началом занятий.
— От пыли бы очистить, — огляделась девочка. — Если что, Гарри знает подходящее заклинание. Он вроде бы собирался прийти. Можешь узнать у него?
Джек кивнул.
— А сама что не спросишь?
— Он с Роном постоянно, а у нас с ним общая непереносимость, боюсь он отговорит Поттера.
— А ты хотела бы, чтобы он пришел? Заманиваешь знаменитостей?
— Конечно. Куда ж без них? А на самом деле, я предполагаю, что ему мои лекции могут принести наибольшую пользу. Если слушать будет. Именно потому, что он герой и имеет в магическом мире вес, в отличие от любого из нас.
— О... Думаешь, он может изменить существующую ситуацию с маглорожденными?
— Она и так меняется, — пожала плечами Гермиона. — Как говорил мой наставник — ход истории не остановить. Чистокровные либо поймут, что властью придется делиться, либо их заставят уйти на других условиях, но это будет стоить крови и потери знаний.
— Последнее для тебя самое страшное, — хмыкнул Джек. — А первое я не понял. Кто заставит?
— Жизнь, Джек. Жизнь. Все, не отвлекай меня.
Занятия прошли спокойно, даже Рон ни разу ее не оскорбил, правда смотрел волком. Видно Гарри успел ему сообщить, что после уроков они идут на дополнительную лекцию. Для Гермионы навсегда осталось тайной, какими словами уговорил Гарри рыжего, что тот не только согласился, но потом даже ни разу на нее не наехал.
В комнату Гермиона вошла точно в срок, огляделась. Надо же, действительно убрали всю пыль. Парты со стульями починили. Еще несколько лекций и глядишь, все пустые классы будут приведены в нормальное состояние.
Девочка огляделась.
— Так, у нас сегодня четверо новеньких, я гляжу? Думаю, Гарри Поттера представлять не нужно? — Все рассмеялись. — Рядом его верный оруженосец Санчо Пансо... — Опять все рассмеялись, кроме Рона. Впрочем, вряд ли хоть один чистокровный понял бы, о чем сказала Гермиона. — Прошу прощения, Рон Уизли. Остальные...
