Дружб@

— Почему бы тебе просто не сделать регистрацию по месту пребывания? — взвыла.

На успокаивание пришлось взять чайную паузу. Товарищ переоформил целую кучу моих документов под новую фамилию, прописал меня у себя, а мою квартиру оформил в обычную собственность. В этом не было ничего странного, но изменения произошли слишком быстро и что самое тревожное — без моего вмешательства.

Паньков видимо осознал свою вину и примирительно погладил меня по спине.

— Настенька, ты должна кое-что подписать и всё. Больше я тебя волновать не буду.

— Что это? — вчиталась в открытую папку. — "Право"? Мне это уже не нравится.

— Настя, это необходимо. Я не могу взять эту часть себе, не поставив в известность совет директоров. Мало кто из них знает, что Дима исчез. Только Аристарх и Оксана.

Вот это новости!

— Оксана в совете директоров? У вас там типа семейного предприятия?

Друг не стал мутить воду:

— Можно и так сказать. А ты теперь моя жена. Так что просто подпиши. Остальным буду заниматься я, тебе даже не придется вспоминать об этом дне.

Интересно.

— Оксане ты тоже это говорил? — судя по взгляду, я попала в точку.

— Это доля Дмитрия. Ты сможешь передать все ему, когда он объявится.

Тщательно изучив все бумаги, я все-таки расписалась в нужных местах. Друг Панькова не дурак, рано или поздно придет это добро забрать.

Фрилансер одобрительно кивнул, сложил все обратно в папку и спрятал в сейф.

— И что, вы даже не знаете, где сейчас Дима находится? — спросила.

— Дома его нет. На работе не появлялся. Телефон вне зоны.

— Есть предположения куда он делся?

— Честно? Нет, — Паньков стянул с себя рубашку. — Если не объявится в течении месяца, придется искать по настоящему. Даже если предположить, что он не владеет никакими ценными бумагами, что вряд ли, учитывая его последнюю клиентуру, врагов у Димы выше крыши.

Значит, Озерцов тоже рискует на работе. Прямо группа особо отчаянных.

Задумавшись о невзгодах бытия, я подзабыла, что поставила набираться ванну.

— Ах ты ж блин!

Ещё бы пять минут и точно бы опоздала. Затащив в комнату все элементы чистой одежды, я начала раздеваться.

— Муж! — позвала. — Иди-ка сюда.

Друг нарисовался в проеме с выражением полной готовности на лице. При виде меня вся решительность начала склоняться в сторону растерянности.

— Что? — выдохнул.

— Не ложись пока спать. Я сегодня лезу в ванну.

— А можно? — нахмурился.

— Я погуглила. Главное подобрать температуру.

Паньков потрогал воду:

— Ладно. Я посторожу. Все равно поесть хотел, — почесал щеку. — Ты зови если что, ладно?

Как известно, в воде вес тела был гораздо меньше, чем на суше. Опустившись в ванну, я ощутила себя невесомой дюймовочкой.

Ляпотаа.

— Настя, — голос Панькова. — Настенька, ты уже полчаса тут сидишь.

Да что вы говорите?

— Первый раз засыпаю в ванне, — призналась. — О, коли ты здесь. Потри мне спину.

Товарищ немного опешил от такой просьбы, но вооружился мочалкой. До сих пор он почему-то не смотрел ниже моего лица. Стеснялся что ли? Для пущего комфорта, друг присел на край ванны и принялся нежно намыливать спину. Ощущения были просто офигительные, если учесть, что последний раз мне помогали с такими делами в дошкольном возрасте.

Постепенно Паньков начал спускаться ниже. Лица мне видно не было, но я так предполагала, что он снова переключился на свой уверенный режим. Задумавшись, я чуть не проворонила неожиданный поцелуй в лопатку. Не знаю, как я поняла, что это был именно поцелуй, наверное, интуиция помогла, но когда действие вскоре повторилось, альтернатив просто не осталось. Меня как током ударило. Это уже слишком!

Паньков же как ни в чем ни бывало, продолжал натирать меня до блеска. Потом ополоснул под душем и помог вылезть из ванны. Выражение лица товарища при этом было сложно описать словами.

— Пошли спать.

На этот раз мы устроились в новой позе. Фрилансер лег сзади и просунул руку мне под подушку.

— Спокойной ночи, любимая, — и заснул.

А вот я некоторое время барабанила пальцами по матрацу, отгоняя тревожные мысли.

Глава 36

Июнь месяц в нашей семье запомнился поисками Дмитрия и запланированной регистрацией на выставке. У меня взяли аж четыре картины, что не могло не радовать. На первый закрытый показ мы снова собрались всей семьей. Родители окончательно переехали в центр и не раз пользовались услугами зятя для перевозки провианта. У меня буквально пела душа, когда открывались новые точки соприкосновения между Паньковым и родителями. Не так давно Оксана поведала, что её биологические предки были не совсем в ладах с законом и побросали их, едва ей исполнилось восемнадцать. А своих настоящих родителей Богдан никогда не вспоминал.

— Вообще, он к нам немного странный попал, — сказала блондинка. — Забитый, молчаливый. Но это у нас запретная тема.

Вот такие вот пироги.

Начало июля запомнилось активными походами на анализы. Меня стали расспрашивать о том, как я представляю себе собственные роды. "Без понятия" — было моим универсальным ответом, который Паньков всячески вербально облагораживал. Так и получилось, что мы договорились с каким-то очень зажиточным родильным домом, который использовал самые передовые технологии. Нас даже похвалили как молодую пару, поддерживающую новаторский подход в медицине!

В середине месяца организовалась ещё одна сходка "отчаянных" — день рождение Аристарха. Чтобы облегчить наше с Даном присутствие, мероприятие было решено провести в нашей второй квартире. Оказывается, у Королёва не было близких друзей и родственников в Омске, не считая нас. Сам парень когда-то приехал из Барнаула, где и расстался со всеми кого знал.

Нарядный именинник вернул мне моего Панькова с работы и наша дружная четверка засела за праздничный стол. Посередине разговора о психологии цвета при выборе галстуков, у Аристарха зазвонил мобильный. Прочитав сообщение, блондин дал телефон Панькову. Тот перекинул его Оксане. Сидевшая рядом я, решила нагло подсмотреть.

"С днем рожденья, Рик! Надеюсь всё гуд. Грабь, мочи и убивай. Дима".

Номер скрыт.

— Очень на него похоже, — сказал Аристарх, встретив мой удивленный взгляд. — Он так говорит обычно. Когда настроение хорошее.

Какой изысканный выбор слов и выражений, однако.

Не знаю, каким макаром Паньков искал своего друга, но успехом дело не увенчалось. Бывший натурщик будто сквозь землю провалился. Конечно, я иногда перекидывалась с ним словами в аське, но о своей дислокации этот умник умалчивал.

Я покосилась на Панькова. Тому заметно полегчало, он даже сидеть по-другому стал.

— Пойду, вытащу торт, — именинник встал из-за стола. — Ещё сока, Насть?

Отказываться было глупо. Оксана вызвалась помочь, оставив нас с фрилансером наедине. Муж тут же пододвинулся ко мне.

— Настя, — мурлыкнул. — Настенька...

— Что, доволен, да? — потянула ненаглядного за щеку. — Друг живой.

Товарищ расплылся в улыбке:

— Поцелуй меня.

Удивительно. После одиннадцатого супружеского поцелуя, которыми муж исправно одаривал нас с Русланом, я неожиданно поняла, что не испытываю никакой неприязни. Более того — мне это было даже приятно и интересно, на пару минут почувствовать себя женщиной! Товарищ меж тем не обделял разнообразием: я начала понимать основы. А в какой дикий восторг он пришёл, в один прекрасный день испробовав первую инициативу с моей стороны! И не смотря на то, что я почти сразу же убежала, запершись в ванне, он дня два подряд сиял как начищенный пятак.

На этот раз мы целовались нежно. Паньков видимо боялся меня спугнуть. Но что было хорошее во всей ситуации — долго терпеть самодеятельность он тоже не мог. Поэтому совсем скоро схватил меня за затылок и сделал все по-своему. Другая его рука при этом бережно массировала мою спину — после нескольких уроков массажа этот кадр безошибочно мог помочь расслабиться даже в самый трудный день.

— Настенька, — шепнул мне в губы. — Любимая моя...

Тревога.

— Стой, — уткнулась другу в грудь руками. — Всё, хватит. Дан, Дан. Остановись.

— Настя...

— Стой. Хватит.

Паньков недовольно хмыкнул и уткнулся лбом мне в плечо. В последнее время все заканчивалось именно так.

— Настя, мне кажется, нам надо поговорить...

— Гости пропали, — перебила. — Может, опрокинули торт?

Некоторое время мы сидели, прислушиваясь. Но товарищи все не подходили. Приведя себя в порядок, мы отправились на поиски пропажи. Со стороны кухни не доносилось никаких подозрительных звуков, кроме шума вытяжки. Паньков отодвинул плетеные занавески. Если честно, лучше бы он этого не делал.

Зачинщик торжества сидел на краю разделочного стола в расстегнутой рубашке и целовался с Оксаной. Судя по агрессивному напору и крепкому захвату волос блондина в кулак, сестра Панькова полностью доминировала.

Я залилась краской и хотела было сбежать с места преступления, как фрилансер подтянул меня за плечи и громко прокашлялся. Оксана отреагировала сразу и отшатнулась в сторону. Аристарх по инерции потянулся за ней.

— Забыли про торт? — спросил Богдан.

Сестра Панькова оттерла размазанную помаду рукой и открыла холодильник. Торт лежал снизу. Поставив угощение на стол, блондинка поспешила ретироваться. Притихший именинник молча застегнул рубашку и сполз со стола. Они с фрилансером обменялись проницательными взглядами, но стыд на лице блондина отсутствовал напрочь.

— Мы уйдем раньше, — сказал он и бочком вышел из кухни вслед за Оксаной.

Вскоре хлопнула входная дверь.

— Не ну ты видел? — присвистнула. — Это же... Они же...

Паньков усадил меня на стул и опустился напротив:

— Да, — кивнул. — Они "это же".

Новость его не удивила значит.

— Выхода нет, Анастасия.

Простите, что?

— Сейчас будем говорить, — пояснил.

Я попыталась подняться, но Паньков снова опустила меня на стул.

— Ты знаешь о чем пойдет речь. Этот разговор стоило завести намного раньше...

О господи!

— ...Настя, мне кажется, я люблю тебя. И прежде чем ты начнешь говорить мне что-то о своей непривлекательности и незаинтересованности, я подкину будущие контраргументы. Мы два взрослых, обеспеченных человека. Уже женаты и ожидаем ребенка. Нам нечего стыдиться и совершенно не о чем волноваться. Романтические отношения отличаются от дружеских не так сильно, как тебе кажется. Дружба, как и любовь, предполагает симпатию, поддержку и доверие. Никто другой кроме меня тебе всего этого дать не сможет. Я не позволю.

Я уставилась на друга как на умалишенного:

— Ну, зачем ты это сказал?! — взвыла.

— Так ты знала, — натянул улыбку до ушей.

Вот чёрт.

— Настя, Настенька, — Паньков взял моё лицо в ладони. — Как давно, девочка моя?

Богдан нежно поцеловал меня в кончик носа, явно удерживаясь от продолжения:

— Я не очень разборчив в словах, говоря на эти темы, — погладил мою щеку большим пальцем. — Если скажу сейчас, что дружбы между мужчиной и женщиной не существует, подставлю под сомнение собственную философию и весь год наших отношений. Дружба несомненно подразумевает некоторую степень душевной близости, а от нее совсем недалеко до пристрастия. И я попался, Настя. И дело даже не в том, что...

— У тебя не было альтернатив.

Паньков скорчил рожицу:

— Мы подходим друг другу. Мне это было очевидно, с первой нашей встречи.

Похоже на правду. Ведь эту же мотивацию фрилансер выкинул, предлагая подписать первый контракт. Спланировал все ещё тогда? Что это за маразм?

— И что ты от меня хочешь, гражданин юрист? — свела брови на переносице. — Я не собираюсь...

— Пока нам хватит честности.

Вот такие пироги. Через полчаса я уже преспокойно чистила зубы, составляя план на завтра. В конце процесса сбоку неожиданно выскочил мой сожитель и смачно чмокнул в шею:

— Люблю, — и упорхнул.

* * *

Уже в начале августа я начала чувствовать себя как восьмидесятилетняя героиня войны, болеющая артритом. Напряженность и скованность во всем теле достигли просто феноменальных высот. Я не могла рисовать или гулять. Положение лежа и сидя на надувном мяче были единственной отрадой.

Пока я мучилась, Паньков завершил все дела на работе, оплатил счета, проверил связи в родильном доме, составил план и обсудил его с врачом и ассистентами. Оксана же закончила набор приданого для маленького Руслана и обеспечила меня какими-то специальными бюстгальтерами. Аристарх на время забрал Макса к себе.

Я пребывала в полной уверенности, что дохожу срок до конца, хотя врач неоднократно намекал о возможности форсированных родов с нашими выдающимися размерами.

"Уже скоро", — говорила себе в зеркало каждое утро.

Мать звонила раз в пять часов. Телефон брал Паньков. Не знаю, чем родительница занимала его целыми часами напролет, но мой юрист не жаловался.

В режиме ожидания мы провели весь месяц. К ложным схваткам я более или менее привыкла и даже старалась не нервировать Богдана, просто уходя в себя или курсируя по квартире. Вечером первого сентября обычное решение не помогло.

— О, блин, — выругалась, скрещивая пальцы. — Вот чёрт.

Паньков сидевший рядом и зачитывавший нам очередную французскую сказку, поднял голову. Долго объяснять не пришлось. Мы рванули в больницу. Несколько часов нам дали на ознакомление с интерьером. Время ускорилось — я внезапно заволновалась. Статистикой конечно не подтвердишь, но кто знает, что может случиться. Мы выбрали естественные роды, но живот в последнее время казался таким огромным, что я всерьез задумывалась о грустном конце.

Доктор и два подхалима от нас никуда не отходили. Я начала мысленную сделку с Русланом по типу, ты мне — нормальные роды, а я тебе — крутой мобильник в первый класс. И знаете, стратегия работала. По крайне мере, когда пришло время орать от боли, мне сказали, что я — самая спокойная пациентка в истории роддома. Ха! Да у нас просто в семье проблем нет! Паньков подбадривал меня, используя замысловатые наборы уменьшительно-ласкательных. Я хваталась за него, висела на шее и руках. Пыталась продырявить ногтями водолазку вместе с халатом. Лицо мужа тем временем изображало именно ту картину, которую мне хотелось видеть — полное спокойствие. Паньков без проблем исполнял роль вешалки, периодически поглаживая меня по рукам и пояснице:

— Ты все делаешь хорошо.

Ну, куда я без него, Господи?

Через энное количество времени и периодические потери сознания на свет появился мой Руслан. Мелкого плюхнули мне на живот и пока все вокруг суетились, я пыталась понять дышит моя ляля или нет. Дышит.

С этой обнадеживающей мыслью организм решил взять паузу и я вырубилась. Оказалось, что очень вовремя. Пока я лежала в отключке силы зла сделали своё дело и залатали меня во всех нужных местах. Руслана уже одели, измерили и взвесили. Паньков как раз наблюдал, как мелкий спит, когда я разлепила глаза.

— Четыре килограмма, восемьсот граммов. Шестьдесят сантиметров.

Добрыня Никитич отдыхает. Муж сел рядом и поцеловал меня в лоб: