-Мы, барышня, будем внизу, в общем зале, — сказал Эрик, возглавлявший команду. — Если что, если сказать не сможете, как будете мимо проходить, вот такой знак сделайте...

Он показал, Мария-Антония повторила.

-Это брат научил, — улыбнулся великан. — Ух, и веселая у него жизнь, не то, что у нас, ферма да ферма...

-Ну вот вам и приключение, — мягко улыбнулась девушка. — Надо бы выручить его, но так, чтобы и самим не пострадать. Сможете?

-Знать бы, откуда выручать... — вздохнул Эрик. — Да ладно, куда б вас ни позвали, мы следом, тихо-онько... Вы, главное, не ищите нас, барышня, мы, если что, пособим. Но не покажемся раньше времени.

-Это большое искусство, — кивнула принцесса, и на этом разговор иссяк.

Вести от противника появились лишь на следующее утро: записку передал слабоумный мальчик-полотер, и в ней велелось явиться вечером того же дня на постоялый двор на окраине Портанса. Одной, без свиты, которую так опрометчиво, подчеркивал неведомый респондент, взяла с собой девушка.

-Мы приглядим, — кивнул Эрик, что-то обмозговав. — Это местечко наши парни знают, незамеченным никто не выйдет. Так что идите, барышня, спокойно, мы рядом будем!

И она отправилась, куда требовали, и заказала на постоялом дворе жареной рыбы, как было велено, и ждала посланца, пока не устала... И он пришел, наконец.

-Так это вы — добыча Монтроза? — спросил хлыщеватый парень, усаживаясь напротив.

-Так это вы — шакалы, подбирающие чужую добычу? — ровно ответила она.

-Зря вы так, сударыня, ведь Монтроз еще жив, — неподдельно огорчился хлыщ. — А стало быть, на шакалов мы никак не тянем. Схватка хищников, побеждает сильнейший... кто же виноват, что ваш провожатый оплошал?

Принцесса молчала, ожидая продолжения.

-Идемте, — сказал мужчина, неожиданно отбросив развязный тон. — Идемте, и, обещаю, Монтроз вернется к мамочке и папочке!

-Это очень двусмысленное обещание, — холодно усмехнулась принцесса, — если учесть, что отец Монтроза давно мертв.

-Хорошо, вернется в семью!

-Живым и здоровым?

-Да вы годитесь в судебные приставы, сударыня, — осклабился хлыщ. — Да, живым и здоровым.

-Как я могу увериться в этом? Вы, как я понимаю, намерены куда-то увезти меня.

-Да, и проверить, та ли вы особа, за которую вы себя выдаете!

-Я — выдаю? — медленно проговорила принцесса, выпрямляясь. Внутри закипала ярость, холодная и чистая, и это не сулило ничего хорошего окружающим. — Не забывайтесь, сударь! Это вы пригласили меня сюда, и то, что я говорю с вами — лишь знак моей доброй воли, не более того!

-Да тут и проверять нечего, — буркнул тот, отводя глаза. Взгляд Марии-Антонии не без труда выдерживал Генри, ну, еще Адель, но к ним она не испытывала такого отвращения.

-Я никуда не поеду, — отрезала она, выдержала паузу, подождала, пока хлыщ задергается, и добавила: — Не рекомендую звать на помощь. Я не отпускала своих сопровождающих.

-Это против договоренности! — пискнул тот.

-Я ни с кем ни о чем не договаривалась, — ответила принцесса. — Но так и быть. Я предамся в руки ваших хозяев, но при одном условии. Я желаю удостовериться — лично! — что Генри Монтроз жив, и что его выпустят на свободу, как только вы заполучите меня.

-Так он примется мстить и вообще... отбить попытается... — буркнул хлыщ.

-Это уж не моя забота. Ну? Вы согласны или нет?

-Согласен, — выдавил он. Видно, хозяева наделили его немалыми полномочиями. — Только уж там никаких... сопровождающих быть не должно! Господа обещают и клянутся, что вам не будет причинено никакого вреда.

-Пусть поклянутся мне лично, — бросила Мария-Антония холодно. — Едем немедленно. Что же вы медлите?

Хлыщ засуетился, а принцесса успела подать наблюдателям знак — следуйте за нами, но тихо. Оружие было у нее при себе, и она не собиралась с ним расставаться. И пусть попробуют ее обыскать!

У ворот постоялого двора ждал экипаж, который примчал их куда-то в ночь и темень, резко и неприятно пахнувшую.

-Прошу обождать, сударыня, — попросил хлыщ, выпрыгивая из кареты. Раздался какой-то невнятный бубнеж, но риторические экзерсисы нового знакомца Марии-Антонии возымели действо. — Вылазьте. Осторожно, ступенька...

-Где это мы? — спросила она, стараясь не ежиться: по спине отчетливо подирало холодным ветром. Какие-то строения вокруг... найдут ли ее Йоранссоны? И имеет ли она право подвергать их опасности?

-А это склады, сударыня, — просветил хлыщ. — Прошу сюда...

-А чем так мерзко пахнет?

-То керосин, — сообщил он и пояснил, видя, что она не понимает: — Ну, горючая жидкость такая, лампы ей заправляют и всяко такое прочее... Опять же, собака по такой вони след не берет. Милое дело!

-Прелестно, — сухо сказала Мария-Антония. — Я жду. Где Монтроз?

-Сюда вот... — хлыщ подал ей руку, помогая спуститься. Тут воняло еще хуже.

Принцесса задумалась, отчего это ее требование удовлетворили, а не увезли в экипаже подальше. Может, понимали, что за нею следят Йоранссоны и их работники? Или не желали портить с нею отношений? Бог весть... И, главное, кому служит этот человек? Уж не Хоуэллам точно, тем-то зачем похищать собственного наёмника? Впрочем, это уже без разницы, вряд ли один хищник лучше другого...

-Ну, я жду! — поторопила она.

-Да вот же он, — мужчина привернул фитиль в коптящей лапме, и Мария-Антония увидела Генри.

Ему крепко досталось, это уж точно. Приковали его прочно, за обе руки к какой-то металлической трубе, и дышать здесь было нечем — этот самый керосин вонял нестерпимо, даже на полу прилично натекло из какой-то канистры... Собаки бы тут точно поумирали!

-Генри! — окликнула принцесса. — Генри!..

Он открыл глаза — один глаз, вернее, второй заплыл от побоев, — застонал, но не от боли, а от разочарования.

-Дура... — вымолвил он разбитыми губами. — Ну какая же дура, ведь я просил же...

-Я тоже просила, — сказала принцесса холодно и повернулась к спутнику. — Отпустите его.

-Но...

-Таков уговор. Отпустите его на моих глазах. Если боитесь, позовите еще охранника или кто там у вас... Ведь есть же человек? Иначе, — принцесса прищурилась, — я не стану работать с вашими хозяевами!

-Сильно захотелось на цепь рядом с этим парнем? — вдруг оживился хлыщ. — Так это не сложно. Чего вам еще, сударыня? Вот он, живой, отпустим, как только, так сразу же... Зачем он нам? А пока пусть сидит, меньше хлопот. Ничего с ним не случится, не бой...

-Я ничего не боюсь, — спокойно сказала Мария-Антония. Она отлично знала, какое действие оказывает на людей ощущение острого клинка в непосредственной близости от их печени. Беспечные люди, забрали только саквояж с револьвером, но это все! — Или зови охранника с ключами, или отпирай сам!

-Нет ключей... — просипел мужчина, пытаясь уклониться. Тщетно, принцесса знала, как держать жертву, и каждый рывок лишь приближал несчастного к острию стилета. — У меня нет и у него нету, это старший приковал...

-Чудно, — холодно сказала девушка. — Генри, чем можно взять твои кандалы?

-Ломом, — честно ответил он. — А еще я могу отстрелить цепь между "браслетами", только у меня револьвер отобрали!

-Револьвер найдется, — Мария-Антония кивнула на хлыща. — Ах ты!..

Он попытался вывернуться, да так резво, что девушка едва успела...

...Генри уже не чаял дождаться помощи. Мечтал только об одном: сдохнуть побыстрее и не мучиться, он всегда молил об этом богов, вдруг услышат? Побои — это ерунда, он умел терпеть боль и не сказал больше того, что наверняка уже известно всем заинтересованным. Но на любые вопросы о принцессе он отвечал либо расплывчато донельзя, либо вовсе молчал. И приметы ее давал — не имеющие ничего общего с действительностью! Долго еще будут шерстить всех белокурых, голубоглазых, пышногрудых девиц, имевших неосторожность отправиться в путешествие именно в это время!

А когда перед ним явилась Мария-Антония, Генри сперва подумал, будто у него начались видения. Бывает такое, он слышал, от паров керосина и прочей горючей дряни, некоторые нарочно ими дышат! Но нет, это была она, и один из тюремщиков с нею, а она говорила с ним так, будто имела право распоряжаться всем отсюда и до Южного моря, которое некоторые называют Средиземным, что есть несусветная глупость: до средины обитаемых земель от него еще столько ехать...

Ему все казалось, что это сон. И только когда Мария-Антония перехватила рванувшегося было звать на помощь спутника и... пощекотала его клинком — Генри впервые видел, как она это делает, спокойно и деловито даже, — он вдруг осознал, что это реальность. И рванулся в своих цепях — но куда там, стальные наручники не разогнуть, цепь не оборвать!

-Только в меня не попади, — сказал он Марии-Антонии, когда она взяла наизготовку револьвер своего покойного провожатого.

-Я постараюсь, — спокойно ответила она, а Генри как можно дальше отодвинулся и зажмурился даже. Он сам бы отстрелил цепь, но она была слишком коротка: не выходило вывернуть запястье так, чтобы взять револьвер и угодить по звеньям. — Не шевелись.

Генри задержал дыхание.

Выстрел в замкнутом помещении прозвучал чересчур громко, а еще — Генри сразу почувствовал, подергав цепь, — Мария-Антония промазала. Оковы держались, да еще как, но... Нет, она почти разбила одно звено, пара хороших рывков, и...

-Генри! — услышал он выкрик, обернулся и увидел...

Хватило искры. То ли от самого выстрела, то ли это пуля выбила ее из металла наручников, но искра упала, и керосин загорелся — натекшая из дырявой канистры лужа подернулась лепестками пламени. Пока чуть поодаль от Генри, туда, видно, отлетела эта треклятая искра, но он знал, как быстро горит эта пакость, и с удвоенной силой рванул наручники. На запястьях наверняка остались кровавые следы, но зато цепь поддалась, и он обернулся к Марии-Антонии...

-Генри!!

Он потерял ровно секунду. Этой секунды хватило горючей жидкости, чтобы полыхнуть, и столб огня поднялся до потолка. Еще немного, пламя доберется до канистр, а тогда... тогда тут начнется ад.

-Тони, беги! — крикнул Генри, прикрывая лицо рукавом от нестерпимого жара. Будь он в куртке — рискнул бы броситься в огонь, а в одной драной рубашке... — Беги!..

Лужа керосина пылала перед ним, как крохотный кусочек преисподней.

"Лужа, — вспомнил Генри. — Я умру, если не смогу засыпать лужу песком. Теперь ясно... И песка у меня с собой нет, у меня вообще ничего нет! Господи, ну почему так, лучше бы от пули, господи! Я не хочу гореть заживо, я не хочу, чтобы Тони... Тони..."

-Уходи! — выкрикнул он снова, пятясь к стене. Спасения не было. — Уходи, тут же сейчас всё...

Генри плохо видно было сквозь яркий огонь, но ему показалось, будто Мария-Антония рванула какой-то шнурок на шее — верно, болтался там прочно завязанный кожаный мешочек, а он не спросил, что это, не довелось, — непослушными пальцами дернула завязки, и они поддались так, будто только того и ждали.

Невесомая пыль взлетела в воздух, опустилась в огонь, и языки пламени будто остановились, замерли, только слышался сдержанный гул, готовый прорваться торжествующим ревом в любую секунду.

-Генри, скорее!!

Он не заставил себя упрашивать, одним скачком пролетел замерший огонь в керосиновой луже, схватил Марию-Антонию в охапку и потащил по лестнице вверх, вверх, вверх... Странное безвременье внизу окончилось, снова торжествующе взревел огонь, а Генри только тащил и тащил девушку, и ему все равно было, кто попадается на пути, а потом земля содрогнулась, и в небо выметнуло столб пламени: это взорвались керосиновые склады. Стало светло, как днем, и в этом свете прекрасно были видны черные силуэты, и их было много, слишком много для него одного...

-Не подходите, — Генри едва дышал, но чувствовал спину прижавшейся к нему Марии-Антонии, и ради этого готов был держаться еще сутки. — Убью...

-Братец, то мы! — перекрыл гул пожара бас Эрика. — Мы тут вокруг подчистили, скучно было, а еще новые подъехали и брешут, что твои наниматели!

-Монтроз? Генри Монтроз? — раздался чей-то спокойный голос. — Не нужно беспокоиться. Чужих здесь больше нет, опустите оружие и, умоляю, успокойте своих родственников!

Генри почувствовал, как напряглась принцесса, сам присмотрелся и уронил руки.

-Это свои, — сказал он. — Хоуэлл.

-Я думала... — девушка с удивлением рассматривала приближающегося мужчину. — Я думала, он пожилой, а он ведь не старше тебя!

-Хоуэллов много, — пояснил Генри устало. — Это Фредерик. Племянник главы корпорации.

-Точно так, — учтиво склонил голову молодой светловолосый мужчина. Тяжелые, будто сонные веки и упрямый подбородок выдавали его с головой — порода! — Фредерик Хоуэлл к вашим услугам. Сударыня, прошу извинить за опоздание. Вы не пострадали?

-Никоим образом, — и вновь принцесса заговорила этим невыносимо холодным тоном. — Но я попросила бы позаботиться о Генри Монтрозе, который пострадал, защищая меня.

-Мужество вашего провожатого будет вознаграждено, как должно, — заверил Фредерик. — А теперь не изволите ли проследовать с нами? Здесь не место для знатной девицы!

-Пожалуй, — согласилась девушка. А был ли у нее выбор? — Но я прошу все же...

-Хоуэллы не забывают своих обещаний, — склонил тот голову. — Идемте, сударыня, вас ждет карета. Монтроз, — произнес он совсем другим тоном, — завтра в полдень явитесь в обычное место для беседы. Тогда же решится вопрос о вашем гонораре. Вам ясно?

-Яснее некуда. — Генри поднялся с земли, покрутил запястьями. — Кто-нибудь может снять эту дрянь, или мне искать кузнеца?

Карета, уносящая Марию-Антонию, пропала в темноте, и взывать оставалось разве что к головешкам.

"Я выполнил задание, — на душе у Генри было изумительно гнусно. И пусто. — Выполнил так, что лучше не придумаешь. Но Тони... господи, Тони, я же ничего не успел ей сказать!"

19.

Наутро он выглядел немногим лучше, чем накануне: заплывший глаз чуть приотрылся, но зато синяк расцветился дивными красками. Все тело болело нестерпимо, а помыслить о том, чтобы взобраться на лошадь, было просто страшно.

Хорошо еще, запасливый братец прихватил для него смену одежды, он же сумел снять наручники: попытался бы кто-нибудь заковать в такую дрянь Эрика Йоранссона! Во-первых, пришлось бы поискать нужного размера кандалы, во-вторых, он избавился бы от них легким напряжением мускулов. Ну, конечно, если бы они не были обработаны магом или там тоувом — с теми так просто не управиться.

Генри думал о какой-то ерунде, чтобы не вспоминать о главном, и брат заметил его уныние.

-Ты чего? — спросил он с добродушной бесцеремонностью, какой отличались все Йоранссоны. — По девушке соскучился?

-Иди ты, — вяло огрызнулся Монтроз.

-Она славная, — сказал Эрик серьезно. — И храбрая. Вроде мамаши нашей, только мамаша прямиком действует, а эта так... исподволь. Но оно, может, и лучше. Недаром же они так спелись-то, пока тебя не было!