-Наверное, это красиво...
-Это необыкновенно красиво. И ты на них похожа. По крайней мере, из того, что я запомнил мальчишкой, сбежавшим из дома в двенадцать лет, — он проводит рукой по лицу, стирая воспоминания.
Прижимаюсь к нему, чтобы как повязкой, собой закрыть все еще открытые раны его души:
-Стил, милый, мне так хочется быть рядом с тобой.
-И будешь, раз сама этого хочешь. Только я же теперь без роду, без племени, и даже живу под чужим именем, как большинство пиратов.
-И что? Я тоже одна и без дома, без семьи, и ты это знаешь. Этот фрегат стал моим домом, а вы с Пантерой мои самые близкие и родные, кто есть на свете.
Мы обнимаем друг друга в лунной дорожке, тянущейся к нам в окно каюты через море.
Решаюсь спросить:
-Значит, тебе тоже не нравятся пышные праздники? А ребята не обидятся?
-Их мы обижать не будем. Они пусть и празднуют и за нас тоже. А мы с тобой..., — он призадумывается, а по его четко очерченным губам бродит юношеская мечтательная улыбка. — А вот не буду тебе говорить. Но слушать шуточки и танцевать не придется точно. Ты же мне доверяешь?
-Доверяю.
И мы проваливаемся в эту бездонную лунную дорожку.
Все как-то буднично. Юбку и рубашку я все же надела. Пантера собрала мне волосы вверх и заколола живые цветы, похожие на голубоватую троянду. А кок испек пироги с местными фруктами и наготовил всякой снеди, которую успели срочно притащить из леса ребята, заодно и потренировавшись в меткой стрельбе. Завидев Пантеру, побегавшую мимо его костра, кок поспешил доложить:
-Капитан, все готово, сейчас последних дожарю...
-А может, не надо дожаривать? — в ее голосе просящее-детская нотка.
-Ну, не буду, — с готовностью соглашается кок. — Ваш вкус я знаю с детства, капитан. Вы у нас и правда пантера-хищница. Так, прогрею...
И вот Пантера, подтянутая и серьезная, в застегнутом на все пуговицы камзоле, из-под которого виднелись простые манжеты и рукава белоснежной рубашки, сделала запись в судовом журнале и протянула нам перо:
-Вы согласны? Или нам вас по отдельности спрашивать?
-Может, лучше по отдельности, — пожимает плечами Тессен. — Если им хочется как следует насладиться церемонией.
Мы одновременно мотаем головой, и она смеется:
-Тогда подписывайте.
Конечно, все остальное Пантера умеет замечательно. Но вот почерк у нее... Я с трудом смога прочитать свое имя, а вот на имени своего новоиспеченного супруга споткнулась. И решила, что еще будет время подойти отдельно, не с такими трясущимися руками, и прочитать внимательно. А как оно звучит, мне понравилось, хотя я и не расслышала — за открытой дверью капитанской каюты толпились все три команды. Но это было похоже на ту, едва сохранившуюся во сне мамину колыбельную.
-И что теперь? — смотрю на Стила, который тоже не в своей тарелке от этой всеобщей радости и суеты вокруг нас.
-Идем, — и он выводит меня на пляж, где в ряд причалены все четыре корабля, причем с испанца тоже спущены сходни, хотя до этого им пользовались только боевые пловцы, предпочитая или свой способ, или веревочную лестницу. -Прошу Вас, леди Марта!
Он протягивает мне руку и ведет по сходням, которые за нами быстро убирают.
-Сегодня этот корабль будет пассажирским, — с заговрощицкой улыбкой говорит мне Стил. — И Вы, моя жена, будете его главной и единственной пассажиркой. И самой почетной.
-Потому что одна? — мне почему-то неудержимо смешно.
-Потому что единственная, — он выкручивает штурвал, отводя корабль от берега. -А теперь я попрошу тебя мне немного помочь. Согласна?
-Конечно!
-Держи штурвал.
-Я?!
-А что такого? Не пугайся, это ненадолго, мне надо поставить пару парусов.
И сбегает по ступенькам на палубу.
Как страшно! А ведь Пантера справляется! И в бурю, и под обстрелом. А мне страшно постоять несколько минут.
Но вот его крепкие руки ложатся поверх моих:
-Вот видишь, ты же не испугалась!
-Куда теперь?
-Бескрайних далей сегодня не обещаю. Опасно отходить далеко. Так что мы останемся в этой бухте. Сейчас отойдем немного, развернемся и ты снова подержишь штурвал, пока я брошу якорь и спущу паруса.
И вот мы вдвоем на корабле посреди бухты. Отсюда видно, как маленькие фигурки на берегу сидят у костра, слышны даже их песни. Как ни странно, пьяных выкриков, которые напугали меня на вначале чопорной голландской свадьбе, — нет.
-Ну как, капитан Марта? — Стил снова вернулся на мостик. -Можешь отпустить штурвал. Мы уже на якоре, и паруса спущены. Понравилось?
-Да. Но как ты мог так рисковать? А если бы я опрокинула корабль? Или направила бы его в открытое море?
-Солнышко, не направила бы. И не опрокинула, — он целует мои волосы, шею, и я пытаюсь извернуться, чтобы поцеловать его грудь в распахнутом вороте белой рубашки. -Но если ты так волнуешься за корабль, то вообще-то штурвал я закрепил, когда тебе передавал.
-Ты меня обманул? Как маленькую девочку?
-Проявил стратегическую хитрость, — в его взгляде и голосе столько озорного, мальчишеского, что нет желания обижаться.
-Это как?
-Ну вот ты что говоришь про свою микстуру? — и он заводит глаза вверх, делая печальное лицо со сдвинутыми бровями, и явно передразнивая меня, говорит тоненьким голоском. -Она горькая, зато очень-очень душистая.
-А разве нет?
-Нет, потому что она и пахнет вспотевшей селедкой!
-Это неправда! — я топаю ногой и замахиваюсь на него.
-Конечно, неправда! — Стил уже убежал с мостика и дразнит меня с палубы.
Бегу к нему и попадаю с разбега к нему на руки.
-Попалась! Вот видишь, стратегическая хитрость!
И он относит меня на руках в проход, ногой открывает дверь капитанской каюты — и мне в нос ударяет пряный запах местной полыни, которой завалена вся каюта, и охапок мелких белых цветков с сладковато-ванильным ароматом. В каюте больше ничего нет, никаких пожиток предыдущего хозяина. Значит, Стил готовился весь день, урывками между тренировок, когда все отдыхали? Или ему еще и ребята помогли?
Мы вдвоем среди этой свежей травы.
-Ты настоящая, солнышко мое...
-А какой же мне еще быть? Разве я похожа на призрак?
-Вообще-то, когда Пантера принесла тебя на руках на наш фрегат, то да, была похожа на призрак. Но я не об этом сейчас. Прости, родная, не успел тебе рассказать сразу... Но у меня была невеста. Много лет назад.
-И что с ней случилось? Она погибла? И ты поэтому не любишь праздники? Несчастный случай на свадьбе? — мне безумно жаль Стила, и мне безумно жаль себя, потому что его прекрасная и нежная невеста всегда будет стоять между нами, самым настоящим призраком.
-Да нет, жива и здорова. И прекрасно себя чувствует с толстым и богатым мужем, — он взъерошивает волосы руками и со стоном опускается на белоснежную простыню, которой застелена груда трав и цветов. -Боже, зачем я тебе все это говорю, солнышко мое... Прости...Но я не хотел, чтобы что-то стояло между нами.
-И я благодарна тебе, что ты доверяешь мне. Прошли годы, все успокоилось, — я глажу его по плечам, голове, приглаживаю и перебираю его густые русые волосы. — Все хорошо, милый. Ну все, все.
Он переворачивается уже с улыбкой, но все грустной улыбкой:
-Эх, Марта, Марта... Ну что ты опять поешь надо мной. Мои раны давно зажили. А вот тогда... Тогда и правда было больно.
-Расскажи.
-Мне было двадцать четыре, я был одним из лучших бойцов абордажной команды вместе с Пантерой, и мы уже с ней были хорошими боевыми товарищами, настолько хорошими, что я давным-давно распростился с мыслью стать ее возлюбленным. И у меня появилась девушка в Тортуге. Юная, красивая...
-Красивая?
-Тогда точно казалась. Хотя вот теперь я не вспомню даже, как именно она выглядела. Какой-то вздернутый тонкий носик, восторженные глазки, тонкие пальчики с розовыми ноготками.
Украдкой смотрю на свои коротко подпиленные ногти, в ободки которых въелся темный сок трав — я отжимала его для микстуры. Стил замечает этот взгляд, ловит мои пальцы и целует их.
-Мне льстило ее внимание к моим рассказам о морских сражениях, ее не смущало, что я пират. У нее неподдельный восторг вызывали мои подарки. Я всю свою долю добычи старался взять женскими украшениями, чтобы преподнести ей, когда мы заходили туда. И упрашивал Пантеру изменить курс, чтобы увидеться с любимой.
-И что случилось? Ее выдали замуж родители против воли?
-Нет, ее отца вполне устраивало мое занятие. Он был торговцем, перепродающим добычу, привезенную пиратами. Так что...
-А что тогда?
-Дело шло к свадьбу, но когда мы уже шли на Тортугу, в бою я поймал мушкетную пулю в бедро. Старина Тим, наш хирург, пулю вынул и даже не стал отрезать мне ногу, хотя сначала хотел, потому что была задета кость, а рана сразу загноилась.
-Да, я видела это шрам, — дрожащими пальцами провожу по его обнаженному бедру, такому сильному и стройному, что даже не верится, что мой любимый мог бы превратиться в калеку с деревянной ногой. — Но разве рана может быть препятствием к любви? Вот наши ребята, как только могут встать, еще с бинтами, на стоянках бегут в город к девчонкам. И ничего.
-То девчонки... А моя невеста собиралась жить со мной жизнь, заводить детей. Ну, по крайней мере, я в это верил. И когда вернулся к ней, добрался с помощью ребят и костылей, думая, что она меня сейчас уложит на перину, будет обтирать мне лоб своими ласковыми ручками, а священника, чтоб свадьбу не отменять, можно и домой пригласить.
-А она? — по его тону понимаю, что произошло что-то неприятное, гадкое, о чем хочется забыть, а не получается.
-А она посмотрела на мою безжизненную ногу, на костыли и сказала, что ждать богатой добычи от калеки не приходится, и пользы от меня в семье и доме не будет, а ее будущим детям и ей самой нужна сытая, надежная жизнь. И закрыла перед моим носом дверь.
-Стил, — прижимаюсь к нему всем телом, чувствуя как неровно бьется его сердце. -Но ты же даже не хромаешь.
-Тим предупредил, что лечение будет долгим, мучительным, но если я не сдамся и буду разрабатывать поврежденные мышцы, то смогу даже не хромать. Но, признаться, в непогоду она ноет.
-Ой, и когда ты меня вытаскивал в бурю...
Он кивает:
-Ныла, как треснутая мачта. Потому и накричал на тебя тогда. А еще иногда она может подвести, потому Пантера обычно оставляет меня на мостике, когда идет на абордаж. Со штурвалом мы с ней почти равны, а вот там я могу и сплоховать при резком выпаде. Все же калека...
— Забудь, это все в прошлом. Я с тобой. И буду любить тебя всегда. Какая разница, сколько ног, я же не окорок тебя присматривала. Тем более, не забывай, я правда не умею танцевать. Издержки монастырского воспитания.
Он целует мои пальцы и ладони:
-Верю. А тогда я дал себе обещание больше не смотреть в сторону женщин, потому что среди них одна на весь мир порядочная, и та наша Пантера.
-А...
-Не 'а', а фехтование. С той же Пантерой. До зеленых чертей в глазах. И ты еще не видела, как она плавает параллельным курсом с фрегатом...
-Видела. Они с Тессеном так плавали ночью как-то.
-Ну вот, до знакомства с тобой у меня было много лишнего времени, и мы плавали вместе.
-Хочешь, я научусь плавать?
-Конечно, научишься. Я тебя научу. У нас впереди целая жизнь, солнышко.
Но пока что мы тонем в полыни.
Ранним утром он будит меня поцелуями:
-Нам пора возвращаться. У нас было самое короткое свадебное путешествие. Что поделать, штурм форта не за горами.
Мы выходим на палубу, Стил вытягивает якорь и поднимает паруса — не все, конечно, нам же просто подойти к берегу.
С кормы стоящей на якоре 'Александры' с разбегу срываются в полет над морем две сильные полуобнаженные фигуры, доплывают до нас и принимаются нырять в кудрявых барашках, разлетающихся от нашего корабля.
-Пантера! — свешиваюсь через леер, рискуя оказаться рядом с подругой, но радость так переполняет меня, что я окликнула бы и солнце, и выскакивающую из волны рыбину. — Пантера, я счастлива!
-Я тоже, — негромко отвечает она снизу, волна попадает ей в рот, она отфыркивается, становясь похожей и правда на большую кошку, только морскую.
Тессен обнимает ее в зеленоватой прозрачной воде, и им не холодно, они устремляются куда-то дальше в море, а мы мягко причаливаем. Волшебство этой ночи закончено. Но впереди у нас целая жизнь.
Летят дни бесконечных тренировок, во время которых увидеться нет никакой возможности, и я, пользуясь тем, что все раненые покинули лазарет, готовлюсь к новым сражениям — а что делать, если это неизбежно? По крайней мере, ребята будут уверены, что найдут здесь заботливый уход и смогут вернуться в строй. Сердце сжимается каждый раз, когда вспоминаю рассказ Стила и случайно услышанную историю нашего капитана. Александра... А почему корабль Тессена тоже так называется? Он слышал о ней заранее? От Стила? Стил тогда сказал же, что встречал Тессена раньше. Мой муж старше меня на год, ему тридцать шесть. И он старше Пантеры лет на пять. Он же сказал тогда, что он ей как старший брат.
Стил рассказал мне, как он попал на этот корабль, которым командовал тогда еще отец Пантеры. Его тоже, как и Джеймса, вызволили из испанского плена. А до этого он уплыл со своей родины в Турцию, нанявшись юнгой на первый попавшийся корабль, а оттуда перебрался через разные моря в эти края, на что ушли годы труда и боли, сражений, пеших переходов через пустыню охранником каравана и плаваний под разными флагами.
-Матушка Пантеры тогда меня выходила, я же даже не смог сам из испанского трюма выйти. Ну и цепи мешали... Весь в коросте был, испанцы уже сами хотели рыбам выкинуть, не успели просто, их на абордаж взяли.
-А Пантера?
-Я тогда и предположить не мог, что стройный нахальный юнец с пестрыми глазищами, верховодящий в абордажной команде, девушка. И только однажды, уже после нескольких схваток и череды тренировок, вдруг заметил Алекса, замывающего ночью украдкой на корме какую-то окровавленную повязку, а вроде боя не было недавнего. Заволновался, стал приставать, что да как.
-И как она объяснила?
-А как ты думаешь?
-В челюсть?
-Именно!
Вечер. Пантера и Тессен у костра сидят вместе, он ее обнимает, а она этим наслаждается — это и так понятно. Переплетенные пальцы, теплые взгляды и улыбки, особые прикосновения — все это помогает им днем выдерживать изнурительные нагрузки, что выпали на их плечи. Тессен с пловцами, она с наземным отрядом, а Свен с теми, кто поведет корабли. И я с корпией.
Ребята стараются не трогать из вечерами — и Пантера с Тессеном уходят то на утесы, то фехтуют изощренными способами на дальнем краю пляжа — то с веерами, то смешивая самые неожиданные виды оружия, встретиться которые могут, наверное, только на пиратском корабле — шпага против двуручного топора, две сабли против шпаги... А после они уходят купаться к водопаду... И долго сидят у костра, когда все уже расходятся спать.
-Пантера, я так благодарна тебе. И так рада за тебя, — мы случайно встретились на палубе.
