— Перила для детей! Низенькие такие, да!
— Да, Саша, низенькие.
...какая дрянь лезет в голову...
...туман...
На повороте лестницы, на первой же площадке Анна на секунду замешкалась. Ей послышались детские голоса — оттуда, снизу, от регистратуры. Приглушённые обрывки разговоров, резкие реплики.
...талончики к хирургу закончились! запись завтра с девяти часов!
...мама, мама, я хочу гуля-а-а-ать...
...девушка, найдите карточку, там живая очередь...
...год рождения, адрес, — побыстрее, мамочки, побыстрее...
...и — голос сына — такой родной, почти забытый — мам, мы уже всё, да? завтра не придём?
...и — голос Леночки - а у вас детки есть?...можно я буду звать вас мамой?
Анна резко оглянулась и даже сделала шаг назад, но вовремя спохватилась, — обман, обман, снова обман — здесь никого нет, кроме нас, — опять повернулась, и — Сашки впереди не было! Только что в тумане маячила его широкая спина, такая уверенная, спокойная, надежная, с бесполезным ружьём... и вот — ничего кроме желейных желто-серых клубов мути над ступенями.
— Саша! Сашка! — громко, сердито крикнула Анна. Ну, куда его понесло, дурака?!
Тишина... и только какое-то довольное чмоканье снизу.
— Саша-а-а!!!! — Анна кинулась вверх по лестничному пролету. Она споткнулась и чуть не упала, чудом удержав в руке подводное ружьё. Сердце бешено колотилось. В панике она повернула на сто восемьдесят градусов — обратно, вниз по лестнице на междуэтажную площадку. Лестничный пролёт вёл наверх. Только что она поднималась снизу, а теперь ступени вели наверх! Снова туда — следом за пропавшим силуэтом Сашки!
Анна остановилась, как вкопанная. Посмотрела налево, направо... оба лестничных пролёта поднимались вверх... под крутым углом. Она стояла одна на лестничной площадке между вторым и первым этажами, как на дне ущелья, судорожно нащупывая в колчане гарпунные стрелы, кусая губы,... и дороги обратно вниз не было. Как не было ни Сашки, ни звуков, ни надежды, да и сил, наверное, уже никаких не было — только настойчивая мысль пульсировала в висках: "Одна, неужели опять одна? Одна... не хочу...не могу... не могу!!!"
Весёлый гном смотрел на неё со стены. Губы его были ярко-красными, как будто старый бородатый хрен только что напился крови. Он подмигивал, глумливо разведя руками — а вот тебе, мамочка! Вот тебе! Приколись. У нас тут весело.
Илья, Мёрси
Оно, под водочку-то, хорошо идёт. Разговорились. И спина почти не ноет, во всяком случае, если сесть удобнее, палки лыжные положить одним концом на сиденье и на них правую ногу пристроить — удобно! Жаль, стул офисный, не очень мягкий, но "за неимением кухарки дрючат и дворника", как говорил бывший оператор станков с ЧПУ завода 333, а ныне вполне нормально преуспевающий бизнесмен Важенин, совсем недавно переехавший из 21-го дома в другой район вместе с женой Наташей-сомелье.
— Я тут как-то наткнулся на газеты 90-х. Сашка с антресолей их достал. Вроде, и времени немного прошло, а читаешь — глаза на лоб лезут. И о чём только не болтали люди в то время! Вот ты, Мёрси, скажи мне — рубль сейчас конвертируемый или нет?
— Да хрен его знает, — пробормотала Мёрси, решившая почистить свой пистолет. Саша показал ей, как это делается, вот Мёрси и решилась. Дело было совсем непривычное... и какое-то неуместное. Хорошо, хоть оружейную смазку запасливый Сашка в "Охотнике" в своё время прихватил, а то бы ковырялась сейчас Мёрси какой-нибудь веточкой, как дитё. И запорола бы оружие — это уж точно!
— Вот и я не знаю. Так вот, в те времена о конвертируемости рубля только и талдычили. Я вспомнил, как даже в "чайхане" об этом нет-нет, да и заведут разговор. Понимаешь? Чуть что — мужики горячатся: "Это всё потому, что рубль неконвертируемый! Вот введут его и сразу у нас в России всё нормально будет!"
— И чего?
— Да так... к слову. Просто тогда все трепали именно эту долбанную конвертируемость, как панацею, а сейчас панацеей считают что-то другое. Каждой пятилетке — свой фетиш. Все машут руками, дискутируют, спорят... и все этим довольны. Мол, в спорах рождается истина. Всегда... и сейчас — тоже.
— Какое тебе "сейчас"... вымерли все... наврал этот ваш Сатана, вот и всё.
— Наврал... — Илья вздохнул и стал откручивать колпачок фляги, — хорошо бы — "наврал"...
Он выпил глоток, поморщился, потряс головой и продолжил:
— А вдруг, не наврал? И сидим мы сейчас с тобой в параллельном мире! А в нашем, родном, мире обсуждают какой-нибудь очередной План спасения родины из тисков кризиса...
— Не трави, блин, душу! — рассердилась Мёрси. — Какая разница, параллельный мир или перпендикулярный! Мы-то, здесь сидим!
— Тихо, тихо... не горячись! — примирительно сказал Илья. — Что ты... взвилась, как петарда? Это я так... развлечь тебя пытаюсь.
— Не надо меня развлекать, — буркнула Мёрси, протирая рукоять собранного ПМ и запихивая его в кобуру. — Я и без этого развлечённая. Мне, вон, в туалет надо, а одна идти боюсь. Оторви задницу от стула и проводи даму пописать.
— Это мы запросто, — засуетился Илья. Кряхтя, он поднялся и вдел руки в петли лыжных палок. — Это нам пара пустяков. Можете заодно и покакать...
— Вот принёсёт Анна шприцы и будем мы тебя колоть со страшной силой, — заявила Мёрси. — Перестанешь кряхтеть, как старый дед, и гадости девушкам говорить!
— Какие ещё шприцы? — подозрительно спросил Илья. — Не надо нам никаких шприцов! Мы и слов-то таких не слыхивали. Вот ещё, моду взяли, инвалида обижать... таблетки — и всё!
— Ничего, уколы лучше! — мстительно сказала Мёрси, доставая из кармана пачку бумажных салфеток и свечу. — Так... бумага есть... свечка, спички здесь... пошли!
— Уколы... — бормотал Илья, сопровождая Мёрси. — Блин, Гиппократы хреновы, эскулапы-любители! Не дам я вам свою задницу! Разогнались! Сами ширяйтесь хоть до опупения, а ко мне даже и не подходите!
Мёрси зажгла свечу и прошествовала через офис в сортир, чувствуя себя по-идиотски. Раньше они ходили вдвоём с Анной. Опасливо приоткрыв дверь, она осветила туалет. Всё было спокойно и даже как-то по-домашнему уютно.
— Если страшно, давай на улицу пойдём. Присядешь за углом, — сказал Илья, усаживаясь в кресло.
— Всё нормально, — огрызнулась Мёрси. — Не мешай.
— Хорошо, — покорно согласился Илья. — Не буду мешать тебе сосредоточиться. Если надо, могу переливать воду из стаканчика в стаканчик, чтобы тебе было легче настроиться на нужную волну...
Мёрси невольно фыркнула, на мгновение представив себе эту сцену. Показав Илье средний палец, она, улыбаясь, вошла в туалет и закрыла за собой дверь на задвижку, — вдруг откроется... неловко будет. Блин, ну тут и слышимость... каждый шорох, как из телевизора, отчётливо и чуть ли не с эхом...
Облегчая ей жизнь, понятливый Илья забарабанил пальцами по жестяной боковине системного блока офисного компьютера и запел:
— Солдатушки, бравы ребятушки, где же ваши жёны? Наши жёны — пушки заряжёны, да вот где наши жёны!
"Замечательно! — подумала Мёрси. — Мне осталось только подпевать... сидя на толчке!"
...Из тумана вынырнул Пёс. Он подошёл к оставленному костру и на мгновение повернул огромную голову к двери салона "Оптика". Принюхавшись, он хмуро побежал дальше. Сашки здесь не было. Он ушёл. Ушёл дальше.
Пса ещё можно было узнать... но теперь это был массивный зверь в шипастом ошейнике. Глаза его горели мрачным светом, мощный загривок покрывала густая рыжая шерсть. Тугие мышцы бугрились под шкурой. Исполосованная шрамами морда пугала.
Зверь скрылся в тумане. След Сашки был отчётлив — он прошёл здесь чуть меньше часа назад.
Сашка (последние минуты)
Он поднялся до второго этажа и остановился. Анна, вот только что шедшая следом, исчезла. Наверное, она просто отстала, да! Надо подождать.
Он стоял, глядя вверх. Всё было тихо, только где-то далеко-далеко старательно брякало пианино: "Мишка с куклой громко топали, громко топали, топ-топ-топ..." — это в поликлинике-то!
Сашка, улыбаясь, повернулся назад и открыл рот, чтобы окликнуть Анну...
— Додон, сука! Прикрывай! Х...ля ты вошкаешься!!! — прямо в лицо проорал мокрый и грязный Вакса. — Слева, слева держи, б...дь, порежут, ведь, всех!
Под ногами чавкало. Мина, шлёпнувшаяся рядом, подняла фонтан ржавой воды и болотной жижи...
Сашка упал на колени, закрывая руками лицо. Додон... Вакса... головы, вонюче булькавшие в огромной кастрюле, на боку которой масляной краской криво написано "Пищеблок, 2-е отд." Окровавленные клочья комбинезона... черви, копошащиеся в глазницах... тёплая нежная кожа на внутренней стороне бёдер девчонки, блюющей от страха...
... псы, рвущие плоть...
— Тебя убить мало... я тебя пытать буду... — лицо с обмёрзшими усами склонилось над ним. С каждым словом изо рта шёл пар, словно дым изо рта дьявола.
...он воткнул палец в глазницу...
...он всё-таки ушёл, оставив трупы Кабана и собак...
Это было... это было — Африка?! Терпкий вкус на губах. Вонь прожаренной солнцем улицы... раздувшиеся трупы собак, коз и людей, валяющиеся на утрамбованной плоскостопыми подошвами земле... что-то гниющее, прикрученное к стволу... головы, насаженные на торопливо выструганные колья... просто на заострённые ветки... безумные глаза чернокожего, которого привязывают к бамперу верёвкой, продетой через его нижнюю челюсть... патроны... раскалённый на солнце ствол...
Он. Это всё он, Сашка...
Это он? Сашка?
Его зовут Юрий!! Но это давно... сейчас он — Додон.
Тысяча двести баксов за офицера, пятьсот за солдата. Псы войны... "Это спецоперация, говнюки, а не сафари!"... им повезло...
Сашка замычал, выгибаясь от нестерпимой боли, от которой лопалась голова.
Юрий замычал, выгибаясь от нестерпимой боли, от которой лопалась голова.
— Ты подохнешь, Додон, — спокойно сказал ему человек, отозвав собак. Он присел рядом на корточки и снял перчатки. — Ты мразь.
— Я работал на вас же... — прошептал Юрий. — На вас же, брателло...
— Ну, считай, что ты уволен, — человек наклонился над ним. Собаки шумно дышали, окружив их на утоптанном снегу. — Тебя убить мало... я тебя пытать буду...
Солдат. Наёмник. Солдат. Педофил. Солдат. Сумасшедший. Киллер.
Человек без памяти.
Вспомнивший.
Сашка... Юрий... Сашка бился головой о прутья перил, лёжа на втором этаже детской поликлиники "Родничок", Екатеринбург, Средний Урал, Россия. По подбородку стекала окровавленная слюна, глаза закатились.
* * *
— Слышь, а куда его теперь? — спросил Илья, утирая пот платком.
— Да хрен его знает! В этом году уже пятый случай полной амнезии. Даже по телику показывали. Ходят по кругу и не помнят ни хрена, — с досадой ответил мент, закуривая. — По идее, надо его в больницу. Ну, бл...дь, не было нам печали! И так дел до хрена, а сейчас на полдня возни с этим...
— Ну, пусть со мной пойдёт. Посидим в чайхане, водочки накатим, может и вспомнит, что к чему. А к вечеру я его обратно приведу, ладно?
— Илья, выручай! Да хоть на всю жизнь забери и чучело набей — я только спасибо скажу! Слышь, мужик? Иди пока с Ильёй. Да не реви ты, что ты сопли развесил?!
— Может, он из дурдома сбежал?
— Да х...й его знает, не до него пока! Иди, пока начальство не узнало. Если что — звони!..
* * *
Да, так оно всё и было.
Глава 34
Анна
Удача — аптечный киоск находился на прежнем месте — посередине коридора второго этажа. "Надобно довести до конца начатое, а потом подумать, что делать дальше" — решила Анна... мы здесь уже сколько минут, часов? — неизвестно... Коридор оказался таким же невероятно длинным, как и лестница ведущая наверх — нереально крутой.
Вопреки ожиданиям Анны, Сашки возле киоска не оказалось. Зато пластиковая хлипкая дверца ограждения была приоткрыта. "Совсем хорошо! Не придётся ломать замок или бить стекло", — Анна осторожно приоткрыла дверь и втиснулась в промежуток между прилавком и витринными стеллажами. Разовые шприцы нашлись почти сразу — упаковками по десять штук. А вот и нужные ампулы, болеутоляющие таблетки, аспирин — тоже неплохо. Анна аккуратно складывала лекарства в пластиковый пакет-майку. Взгляд зацепился за футляр "домашняя аптечка". Что там внутри? Жгут, бинт, пластырь, перекись, ещё что-то... по мелочи. Выкинув прочь ненужную дребедень, Анна набила аптечку перевязочными материалами. Несколько плиток "детского гематогена" сунула в карманы джинсов. Пакет привязала к ремню рядом с ножнами, чтобы не занимать руки... вышло не очень красиво, но зато удобно
Шуршание пакетов и упаковок действовало на нервы. Оно было... оно было чересчур громким в стоялой тишине поликлиники, которая раньше не ведала такой давящей немоты. Уронив на пол какую-то баночку, Анна вздрогнула — звонко! Как будто на лист металла уронили молоток. Наверняка, это туман так усиливал и чуть-чуть искажал звуки. Зато на улице, бывает, в двух шагах не определишь, что и где шумит...
Анна машинально нагнулась за баночкой, чтобы поставить её на прилавок...
— Та-а-ак... а кто платить за всё это будет?
Анна вздрогнула и обернулась. В дверях в небрежной позе, уперев руки в боки, стояла дебелая блондинистая девица в халате. Судя по бэджику на кармане — фармацевт. Имя на бэджике было неразборчиво. Короткий халатик туго обтягивал крутые бёдра. В глубоком вырезе — груди, верхушки двух бежево-розовых полушарий. "Корсет, или всё-таки силикон?". Анна машинально отметила гладкие стройные ноги без колготок
— А что, касса работает? — сухо сказала она, сердясь на себя за испуг. Она была твёрдо уверена — секунду назад в проёме двери никого не было. Туман... Сатана... это его паршивые фокусы...
— Хамите, мамочка. У нас тут всё на учёте. Воровство получается, — девица нагло облизнула кроваво-красные накрашенные губы.
— Давай, вызывай милицию. У меня с собой денег нет, — Анна спокойно заправила под косынку выбившуюся прядь волос.
— При отсутствии денежных знаков возможен бартер. Натуральный, так сказать, обмен — девица провела ладонями по халатику — от груди по бокам, и вниз, оглаживая бёдра. Грудь ещё больше поднялась, в вырезе показались коричневатые околокружья.
"Она что, соблазняет меня, что ли? — Анне вдруг стало смешно, — совсем тут в одиночестве с ума рехнулась туман-деваха, — рехнулась среди нарисованных на стенах клоунов и зверюшек". Взгляд Анны скользнул на ноги красотки. Гладкая кожа стремительно покрывалась густым, жёстким, черным волосом. Мышцы приобрели бугристость. Девица с кривыми мужскими ногами сделала неуклюжий шаг навстречу.
— Не подходи! — Анна схватила с прилавка гарпунное ружьё, и направила его в сторону нечисти.
— А то что, ну что? — глумливо пропело существо в белоснежном халате, делая ещё один шаг и играя бёдрами.
— А вот что! — Анна твёрдо нажала спуск. Гарпун вылетел из ствола и вонзился над правой грудью "красавицы". Верхняя пуговичка халатика с треском оторвалась, грудь вывалилась наружу, кожа лопнула над самым багровым, сочным соском. Из образовавшейся бескровной щели вывалился силиконовый протез и смешно (если бы это не было так ужасно) запрыгал по полу.
