Преграда лопнула, и рев энергии, хлынувшей водопадом, наполнил уши. Малекит оскалился, не видя, как его кожа слабо засияла мертвенно-белым светом. Как засияла голубым радужка глаз, переползая на белки. Как движения стали настолько стремительными, что их невозможно было увидеть.
Он рванул к насторожившейся Хель, двигаясь зигзагами, ловко и легко уворачиваясь от ударов заклинаний некромантки. Воздух словно смялся, Малекит его просто видел, проламываясь сквозь полупрозрачные складки. От подошв на каменном полу остались выбоины, сложившиеся в цепочку следов. Альв выхватил мечи — ножны, лопнувшие вдоль, упали на пол — и принялся незатейливо рубить врага на части.
Хель взревела, когда лезвие прочертило длинную линию прямо по боку, распоров платье и кожу с мясом. Жуткий звук эхом отразился от стен, Малекит ударил сырой, но как-то удивительно структурированной магией, отбросив отбивающуюся посохом, на конце которого выскочило длинное трехгранное лезвие, Хель. Она мельком оглядела рану, зарычала и бросилась в атаку.
Малекит рубил, колол, бил магией, словно огромной кувалдой, он был неимоверно быстр, и Хель, невзирая на всю свою силу, иногда не успевала уворачиваться. Платье свалилось с тощих плеч, превратившись в лоскуты, тело исчертили раны и глубокие царапины, но из них не пролилось ни капли крови, а мясо было каким-то серо-розовым, но никак не красным, как должно.
Она уже даже не использовала заклинания, просто била по площадям на поражение, превращая древний зал в погружающиеся в пыль и обломки руины, по которым с бешеной скоростью носился Малекит. Он кружил вокруг нее шершнем, атакуя и атакуя, пока один точный удар некромантки не остановил это победное движение. Малекит опустил голову, рассматривая торчащий из груди посох.
Хель ласково улыбнулась, проворачивая древко, проросшее шипами, по часовой стрелке.
Малекит булькнул, выплюнув густо-бордовую кровь, и точным ударом отрубил Хель голову, оседая на пол, проваливаясь в небытие.
Безголовое тело некромантки вытащило посох, подобрало кусок ткани от платья, валяющийся под ногами, и тщательно вытерло окровавленное древко. Неспешно подобрало голову и, держа ее за волосы, неторопливо направилось прочь. В отполированных до блеска обсидиановых стенах коридора отражались зарастающие бескровные раны. Хель остановилась, поставила голову на место, повертела, совмещая срезы, и уже через минуту края сцепились насмерть, а к моменту, как некромантка дошла до своих покоев, от раны не осталось и следа.
Хель зашла в бассейн, покрытый тонкой ледяной коркой, проламывая ее и явно не чувствуя никакого дискомфорта. Смыла с себя пыль и грязь с попавшей на нее кровью Малекита, вытерлась ветхой, но чистой простыней и развалилась на кровати, небрежно прислонив посох к стене.
Она лежала, глядя в расписной потолок, а ее грудь не поднималась, лишь изо рта иногда вырывался легкий пар, а тело стремительно регенерировало, приобретая вид пусть истощенного немного, но вполне красивого. С чистой гладкой кожей, без шрамов и изъянов.
Хель прикрыла глаза, довольно усмехнувшись, не зная, что в том месте, где в рану попала кровь Малекита, появилась крошечная голубоватая родинка.
* * *
Антверпен. 'Алмазная миля'
Витрины слепили глаза. Люк, неторопливым прогулочным шагом продвигаясь по улице, посматривал на выставленные драгоценности, изредка одобрительно щурясь, но чаще равнодушно скользя взглядом. Улицы сверкали. Глаза слепило сиянием бриллиантов, оправленных в платину и реже в золото, рдели угли рубинов, сапфиры казались кусочками неба, упавшими в полупрозрачные тучи, а топазы — радугой, принявшей материальную форму.
По улицам чинно двигались хасиды, эмоционально переговаривались индусы, сновали европейцы, японцы не отлипали от фотоаппаратов. Люк шел сквозь толпу, незаметно для людей расступающейся перед ним и смыкающейся позади, словно море перед Моисеем, ощупывая Силой все, что попадало в поле зрения, и не только. Ситх ухмылялся, вспоминая свой первый поход в ювелирный магазин еще в той жизни. Несчастного Антива Лорада Третьего, каждый раз обильно обливающегося потом, когда магазин посещал высокопоставленный клиент. Да, хороший был магазин... Прямо магнит для кристаллов Силы. Люк там нашел камень для себя, для Леи... Даже Дарт Мол не ушел без покупки!
Люку нравилось это место, полное осколков звезд. Там было тихо, нежно звенели в Силе тонкие голоски камней, рассказывающих свои истории. Его никто никогда не торопил, и он часами перебирал разноцветные заготовки под шедевры, предвкушая, как будет творить.
Ювелирное искусство вообще было одним из его любимейших занятий, да и сейчас оставалось. Нравилось Люку бродить по магазинам, рыться в добыче старателей, валяющейся на грязных тряпках рядом с карьерами, встречать идеально подходящее для задуманного в самых неожиданных подчас местах.
Драгоценности всегда были окружены водоворотами желаний и несбыточных мечтаний, там кипели страсти и кровь.
Алмазная миля всегда вызывала двойственное чувство. Старейший рынок Европы, представляющий алмазы и бриллианты. Он мог предложить изумительные по красоте сокровища и отвращал вонью криминала. Теневой рынок занимал почти девяносто процентов добычи, и продавцы не видели ничего зазорного в том, чтобы наколоть государство.
Остальных?
Не пойман — не вор.
Но репутации блюлись свято.
Люка это забавляло, но чаще заставляло кривиться: когда прекрасно считываешь неуемную алчность и истинное отношение к происходящему у сидящего напротив продавца, то все удовольствие от покупки портится. Вот как сейчас.
Хотя... нет.
Сидящая напротив пара была колоритной: старый, но все еще крепкий хасид с пронизывающим взглядом из-под кустистых бровей, и индус в национальной одежде, перебирающий четки из семян лотоса. Внешне они, казалось, невозмутимо наблюдали за перебирающим лежащие на покрытом сукном столике сырые алмазы клиентом. Камни выглядели невзрачно — прозрачная и мутноватая галька зачастую геометрических форм разного цвета. Люк задумчиво покатал пальцем камень бордового цвета, поднял второй — мутновато-голубой. Скептически скривился.
Продавцы богатства, стоящего миллионы, сидели молча, наученные горьким опытом, только индус шелестел четками, читая про себя мантры в попытке отвлечься. Хасид молчал, сверля взглядом перстни на пальцах клиента, пытаясь угадать, что за камни и какой металл использовали для оправы. Пока что старик склонялся к платине и звездчатым рубину с сапфирами.
— Не то, — брезгливо скривил губы ситх. Индус молча встал, парой движений сгреб камни с демонстрационного столика в бархатный мешок и вышел, вернувшись через пару минут с другим. На столик высыпались камни: все крупные, не меньше чем грецкий орех, а то и гораздо крупнее. Люк с интересом наклонился над столиком, рассматривая бракованное богатство: через один камни имели внутренний изъян — помутнения, трещины, полости.
Естественно, и с таким браком можно работать: разрезать на части, делая из одного пять или шесть, но и отходов будет много. А об огранке целиком и речи не шло. Люк поднял огромный — с ладонь размером — и плоский камень. Бесценный, благодаря черному цвету, исключительной прозрачности и... стоящий гораздо меньше, чем продавцы хотели за него получить: Сила с легкостью обнаружила внутри пустоту.
Он еще раз повертел камень в пальцах, рассматривая. Перед глазами вдруг появилось украшение, которое он сделает из него, и Локи улыбнулся. Просто и необычно. И такого точно ни у кого не будет. Ситх посмотрел на камни.
— Беру.
Индус только раскрыл рот, чтобы назвать цену, как Люк его с удовольствием обломал, снизив ее вчетверо.
— Не люблю, когда меня обманывают.
У индуса дернулся глаз, но он стоически промолчал, только четки застучали в трясущихся пальцах. Хасид не выдержал:
— Товар — высший сорт!
— Через один, — согласился Люк, начиная тыкать пальцем. — Трещина, помутнение, помутнение, трещина, пустота, раскол. Хм... Этот ничего даже... Отменный экземпляр. Помутнение. Мне продолжать?
На него уставились с бессильной злобой. Люк довольно улыбнулся.
— Чего стоим? Пакуйте.
В руках ситха словно сама собой появилась кредитная карта, спланировавшая на столик. Индус, скрипнув зубами, подобрал ее и передал партнеру по бизнесу, сейчас что-то активно бормочущему себе под нос.
— Не поможет! — хихикнул ситх, сверкнув зазолотившимися на миг глазами. Хасид забормотал усерднее, сжав в кулаке четки. — Это тоже не поможет! И это. А это... Совсем не в тему... — укоризненно покачал головой Люк.
Хасид, не выдержав, заорал, топая ногами. Люк расхохотался: бесить эту парочку было отдельным сортом удовольствия. Сорок с лишним лет назад два тогда еще молодых и слишком самоуверенных партнера по бизнесу решили разбогатеть за его счет, подсунув в девятой по счету партии некачественный товар, подменив пятую часть камней. К их огромному огорчению и мучению на все последующие годы, Люк аферу вскрыл тотчас же и пригрозил оглаской подробностей.
С потерей прибыли смириться было можно. С потерей только нарабатываемой репутации — нет. Жадины попали в кабалу: пожаловаться они не могли, избавиться от угрозы радикально — тоже нет, а уж когда Люк, развеселившись, продемонстрировал им на пару секунд свои особые умения — то вообще стал их воплощенным кошмаром. За каждую попытку убить он бил их по кошельку, забирая за бесценок самые дорогие камни, за попытки решить проблему другими способами — издевался словесно. После всех этих лет пострадавшие от собственной жадности барыги не оставляли надежды хоть как-то ему насолить, но все было бессмысленно: трепыхания жертв ситха только веселили.
— Изыди! Враг рода человеческого! — казалось, еще немного, и пожилой мужчина полезет кусаться.
— Ну... Раз вы так любезно просите... — невозмутимо пожал плечами Люк, подхватывая мешок с покупкой. Хасид схватился за сердце, рухнув в кресло. — До следующей встречи.
В закрывшуюся дверь явно бросили чем-то тяжелым.
Пришедший в прекрасное расположение духа Люк двинулся по улице, мимо витрин и бирж. Сердце в груди неожиданно затрепетало, и ситх изумленно моргнул. Сила волновалась, настойчиво подталкивая его куда-то вперед и в сторону. Он целеустремленно зашагал, прислушиваясь к подсказкам Великой, пока не попал куда надо: стоящая перед огромной витриной-окном из пуленепробиваемого стекла толпа восхищенно шепталась, наблюдая за разворачивающимся в помещении действом.
Люк подошел ближе, наблюдая. Крупная ювелирная компания снимала рекламу своих шедевров: помещение озарялось вспышками, охранники — целый взвод — следили за участниками цепкими глазами. Прозвучали команды фотографа и постановщика, помощники еще раз поправили черный экран, на фоне которого снимали модель, Люк сделал шаг вперед...
Сердце дрогнуло и пустилось вскачь. Люк стоял, смотрел и не мог оторваться: собранные в затейливую прическу волосы сверкали от усыпавших их украшений, еле заметный макияж выгодно подчеркивал естественную красоту модели, так же как и платье самого простого фасона. Влажно блеснули карие глаза, девушка улыбнулась, и Люк тихо прошептал:
— Здравствуй, любовь моя. Вот мы и встретились. Снова.
* * *
Первый с трудом оторвал голову от такого приятно холодного пола, вновь со стуком роняя ее на плиты. Операция, спланированная по всем правилам, опять провалилась. Командир ушел легкой походкой, насвистывая что-то веселое, Роллинз, которому посчастливилось наблюдать этот эпичный провал, лишь со вздохом закатил глаза, а они — все пятеро — валялись, не в силах подняться.
— Нам нужен новый план, — глубокомысленно изрек откуда-то слева Третий, и Первый, скрипнув зубами, лягнул на звук. Не попал — Третий успел перекатиться, отодвигаясь. — И что ты такой нервный?
Со всех сторон зазвучала экспрессивная ругань.
— Что вы все такие нервные? — удивился Третий.
— Заткнись, скотина!
— Ой! Мне уже страшно, я уже боюсь! — хихикнул Третий, и солдаты, ворча, начали отскребать себя от поверхности.
— Третий! — рявкнул Первый. — Нарвешься!
— Точно. Как только — так сразу!
Первый встал, сжимая кулаки, готовясь начистить морду насмешнику.
— Мы неправильно подходим к задаче, — тут же принял серьезный вид Третий.
— То есть?
— Это тест на сообразительность. Мы его провалили.
На покрытых синяками лицах проступило сосредоточенное внимание.
— Командир сказал, что мы получим сейбер из его рук только в том случае, если заставим его сделать это добровольно. Мы по привычке сделали упор на 'заставим', а надо было на 'добровольно'.
До сих пор безымянные солдаты переглянулись.
— Поверить не могу, что мы так лопухнулись, — медленно протянул Первый. Второй и Четвертый пожали плечами.
— Так ведь сейбер... — тоскливо вздохнул Пятый.
— Так ведь то-то и оно...
Солдаты молча завздыхали. Фантастическое оружие стало их наваждением с того момента, как они увидели в руках командира алый клинок, с гудением вырастающий из рукояти. Все попытки добраться до вожделенного сокровища проваливались еще на стадии планирования, а командир, нехороший человек, счастливо скалил белоснежные зубы и вертел в ладонях сделанную только под него рукоять. Издевался!
Смотреть на это было невыносимо. А тут еще и Роллинз проехался по их умственным способностям, вслух сомневаясь в наличии последних. Вот они и решились на экспроприацию, но, естественно, получили только тумаки. Командир их не жалел, вбивая в пол и стены, вон, даже следы остались.
Повздыхав о несбыточном, солдаты обсудили возможные планы действий и направились искать командира. Рамлоу обнаружился в компании верного зама, пьющим кофе. Покосившись на ввалившуюся толпу, ситх демонстративно закатил глаза и подставил чашку, в которую Роллинз налил еще ароматного напитка.
— Ну? Чего приперлись? — настроение у Брока было хорошее после чесания кулаков, что сразу чувствовалось. Первый шагнул вперед.
— Командир... Сейбер.
— Что 'сейбер'? — Рамлоу отставил чашку, насмешливо щуря глаза.
— Посмотреть?
— А что, не видно? — изумился ситх, пробегая пальцами по рукояти, прикрепленной к поясу. — Смотри. За погляд денег не беру.
Солдаты вновь переглянулись. Невзирая на то, что от большинства негативных последствий заморозки и 'воспитания' в Гидре они избавились, некоторые моменты социального общения им не давались. Для суперсолдат было легче организовать войну, чем нормально пообщаться с кем-то. Особенно с начальством. О просьбах и речи не шло: такое выбивали из голов в первую очередь. Солдаты не просят. Они только исполняют приказы.
— Ну? — поторопил их Рамлоу. — Долго стоять будем? Или займетесь чем-то полезным?
— Чем?
— Танцем маленьких лебедей, — буркнул невыспавшийся Джек. Третий тут же подхватил Второго и Пятого под руки, чувствительно пнув в щиколотку Первого. Роллинз закашлялся, пытаясь избавиться от полезшего не в то горло кофе, когда пять здоровенных туш в камуфляже застучали берцами, пытаясь изобразить из себя балерин. Рамлоу секунду ошарашенно смотрел на этот ужас, а после чуть не рухнул на столик, согнувшись от хохота. Отсмеявшись, ситх утер полившиеся из глаз слезы и отцепил сейбер от пояса.
